Многие, кто пытался разобраться в причинах войны, которая полыхает сегодня на Ближнем Востоке, наверняка сталкивались с пространными рассказами об историческом противостоянии суннитов и шиитов - двух мусульманских течений ислама. Разногласия между ними уходят корнями глубоко в историю, к временам основания ислама, эпоху пророка Мухаммеда. Понять причины этой вражды обычному человеку без специфических знаний по востоковедению – практически невозможно.
Но на самом деле не нужно копать так глубоко. Чтобы понять истинные причины ближневосточных войн, обратимся к истории создания нынешних арабских государств.
60-е годы пошлого века стали эпохой крушения колониальных режимов в Африке и Азии. Соответственно появлялись новые силы, с новыми идеями, готовые взять власть в свои руки. Одной из таких сил была партия Баас (в переводе с арабского – «возрождение»). Это была социал-националистическая партия, близкая по духу германской НСДАП, но с арабской спецификой. Её идеология сводилась к следующему: арабы – самая великая нация на Земле, которая должна объединиться в единое государство под руководством Баас. Устройство государства должно быть социалистическим, государственная религия – ислам, но без ведущей роли религиозных деятелей. Предполагалось государственное регулирование экономики, национализация всех основных средств производства и земли. Частный капитал имел право на существование, но его деятельность ограничивалась только мелкой торговлей и сферой услуг. Баасисты считали, что законы шариата давно устарели, ислам должен занять своё скромное место в светском государстве, а распри между суннитами и шиитами – преданы забвению. Членами партии Баас были и будущие диктаторы Ближнего Востока: Хафез Асад, Саддам Хусейн и Муамар Каддафи, а также палестинский лидер Ясир Арафат.


В 1954 году партия Баас выиграла парламентские выборы в Сирии и в 1958 году, на волне популярности панарабского движения, баасисты приступили к воплощению в жизнь своих идей. Первым шагом было объединение Сирии и Египта в одно государство - Объединенную Арабскую Республику. Президентом нового государства стал египетский лидер Гамаль Абдель Насер, но сирийцы также занимали многие важные посты. Однако вскоре Насер распустил все сирийские политические партии, что вызвало недовольство сирийских генералов, которые устроили в 1961 году государственный переворот, отстранив членов Баас от власти в Сирии. В итоге ОАР распалось, просуществовав всего 3,5 года.
Но в 1963 году уже сами баасисты совершили военные переворот, причём не только в Сирии, но и Ираке. Одним из руководителей путча был Хафез Асад – отец нынешнего президента Сирии – Башара. В новом правительстве Асад был назначен командующим ВВС и ПВО Сирии, но через три года он стал одним из организаторов нового переворота, после которого получил пост министра обороны страны.
Но на этом Хафез Асад не остановился, и в 1970 году совершил ещё один военный переворот в Сирии. Теперь он стал единоличным правителем страны и провозгласил себя генеральным секретарём партии Баас.
Переворот, совершённый Асадом стал полной неожиданностью для баасистов, и вскоре в партии произошёл раскол – она разделилась на сирийское и иракское отделения. Таким образом, изначальная идея партии – объединение всех арабов – была похоронена под амбициями партийных лидеров, ставших диктаторами в своих странах. Зато революционная политика Асада пришлась по вкусу в СССР. К тому же в молодости Асад обучался военному искусству именно в Советском Союзе и после его победы в Сирии, партия Баас долгое время считалась другом и союзницей КПСС – отсюда и идут «многолетние особые и тёплые отношения российского и сирийского народов».


Хафез Асад правил Сирией до самой своей смерти, жестоко подавляя любые проявления недовольства. А когда в 1976 году начался мятеж, организованный суннитской организацией «Братья мусульмане» - отдал приказ армии действовать максимально жёстко. Сопротивление суннитов продолжалось несколько лет и закончилось кровавой бойней в городе Хама – оплота оппозиции. В результате бомбардировок и последующего штурма Хамы было убито до 40 тысяч человек.
В том же 1976 году Асад послал свою армию в Ливан - под предлогом прекращения гражданской войны с исламистами. Война была потоплена в крови, а сирийская армия осталась в Ливане на следующие 30 лет. И что интересно, ни у кого из западных лидеров не возникло и тени желания подвергнуть Асада какому бы то ни было остракизму и политической изоляции.
Преемником Хафеза Асада на посту главы Сирии должен был стать старший сын Басель. Его с детства воспитывали как будущего лидера арабского мира: строгое воспитание, жёсткая дисциплина, военная подготовка. Младший – Башар – считался слабаком, был мягок характером и не выказывал способностей к военному делу. Поэтому на него не возлагалось никаких надежд в плане руководителя страны. Башару позволили выбрать гражданскую специальность (по образованию он врач-офтальмолог) и уехать на стажировку и работу в Великобританию.


Там Башар познакомился с выпускницей Лондонского университета, сирийкой по происхождению Асмой аль-Ахрас, с которой они и создали семью. Молодожёны никогда не собирались возвращаться в Сирию, в Англии у них была работа, квартира, машина. И, наверное, так бы жила чета Асадов тихой семейной жизнью, если бы не трагическое известие – в 1994 году старший брат Башара - Басель Асад погибает в автокатастрофе. Башара срочно вызывают в Дамаск и назначают преемником отца.
Так началась новая страница сирийской драмы, под названием «слабый преемник жестокого диктатора». Башар не был создан для роли тирана, но был вынужден подчиниться воле отца. Нового преемника стали ускоренно готовить к роли руководителя страны. Первым делом он прошёл офицерскую школу и получил чин капитана гвардии, далее был отправлен в военную академию в городе Хомс. Через три года Башар Асад уже стал полковником и был назначен командующим всей Республиканской Гвардией. Какая головокружительная карьера – от простого офтальмолога до командующего армией!
В 2000 году Хафез Асад умер и Башар стал президентом Сирии и генеральным секретарём партии Баас. Специально для этого был снижен минимально допустимый возраст для президента страны – с 40 до 34 лет.
Интеллигентный и мягкий Башар Асад не мог руководить страной в стиле своего отца. Им был взят курс на проведение демократических реформ. Асад хотел превратить Сирию в «Ближневосточную Швейцарию». Произошли существенные изменения в правительстве, большинство военных отправили в отставку, их места заняли гражданские. Западные политики пели дифирамбы Асаду, обещая ему всяческую поддержку. В 2005 году Сирия вывела свои войска из Ливана.


Но, как говорится: «гладко было на бумаге». Сначала против нового курса пошли соратники по партии, посчитавшие Асада предателем интересов братьев-арабов. Военные выказывали недовольство снижением роли армии в управлении страной. А сторонники либеральных реформ вместо поддержки обвинили Асада в нерешительности и топтании на месте. Ослаблением центральной власти тут же воспользовались исламские радикалы из «Братьев мусульман», желавшие взять реванш за поражение в мятеже. Очень быстро новый президент Сирии умудрился настроить против себя почти все политические силы в стране.
Не имея своей команды единомышленников, Асад сделал ставку на родственные связи. Сегодня в Сирии наряду с семьёй Асадов огромную власть получил клан Махлуфов из которого происходит жена и мать Башара. Главой клана является Рами Маклуф – богатейший человек в Сирии. Его брат – Хафез Маклуф – руководит спецслужбами страны. Младший брат Башара – Махер Асад командует Республиканской гвардией. Именно он организовал химическую атаку в городе Гута, применив нервно-паралитический газ зарин 21 августа 2013 г.
Тут-то Башар и осознал, что просто теряет власть в стране и стал «завинчивать гайки» обратно. В стране было введено чрезвычайное положение, закрыты нелояльные к режиму Асадов СМИ, заблокирован доступ к сервисам Facebook, YouTube, Twitter, а также к международным новостным сайтам.
Но выпустить джина из бутылки оказалось гораздо проще, чем вернуть его обратно. По стране прокатилась волна демонстраций против произвола спецслужб. Вскоре к митингующим примкнули радикалы из «Братьев-мусульман» и десятки мелких суннитских экстремистских организаций, поддерживаемых давним врагом баасистов – Саудовской Аравией.


Волна недовольства, подогреваемая извне, росла в геометрической прогрессии. Силы правопорядка Сирии были уже не в состоянии справиться с растущим сопротивлением оппозиции, в стране началась гражданская война. В глазах западных политиков Башар Асад из либерального реформатора моментально превратился в жестокого тирана и ему было отказано в политической и финансовой поддержке. Более того, вслед за Саудовской Аравией, Катаром и Турцией, страны Западной Европы и США поддержали оппозиционные правящему режиму силы. А после августа 2013 года, когда армия Сирии применила против боевых отрядов оппозиции химическое оружие, Башара Асада стали считать военным преступником и его уход с политической арены стал главным условием Запада по вопросу о Сирии.
Теперь, я думаю, стало понятно, почему же Саудовская Аравия, Катар , ОАЭ и часть других стран Ближнего Востока стараются уничтожить правящий режим в Сирии. После свержения Саддама Хусейна в Ираке и Муамора Каддафи в Ливии, некогда могущественная партия Баас практически исчезла с политической карты мира. Последним оплотом баасистов осталась Сирия. Их идея об объединении всех арабов в единое государство, угрожающая свержением с престола правящих королевских династий аравийского полуострова, наконец-то может быть искорена из сознания. Уничтожение Баас для них – вопрос жизни и смерти, это две несовместимые системы. Хотя, после того, как лидеры Баас пришли к власти в своих странах, они сами благополучно забыли основу идеологии партии. Жажда абсолютной власти затмила идеи переустройства арабского мира и они превратились в обыкновенных тиранов-диктаторов, жестоко подавляющих любое инакомыслие.
В ликвидации всех приверженцев баасистской идеологии состояла и основа американской стратегии, последовательно реализуемой на Ближнем Востоке. Причём заокеанских политиков нисколько не смущало, что на смену баасистскому светскому социализму придет вовсе на западная демократия, а новое средневековье и Исламский Халифат, под управлением религиозных фанатиков из ИГИЛ , грезящими об истреблении всех неверных. Причина этого проста: светское арабское государство, построенное по западным лекалам, рано или поздно сможет бросить вызов политической и экономической гегемонии Запада, а вот псевдогосударство джихадистов - никогда. К тому же будет повод для продолжения бомбардировок на Ближнем Востоке и сохранения ситуации, когда все окрестные страны будут жить в страхе и напряжении. Именно в такой ситуации проще всего насаждать свои решения и банально извлекать финансовую прибыль.

Читайте

Президент Сириии Башар Асад рассказал в интервью российским СМИ о борьбе с ИГИЛ, перспективах политического процесса в Сирии, проблеме беженцев и о возможности своей отставки.

— Какова ваша позиция в отношении политического процесса? Как вы относитесь к тому, чтобы разделить власть и работать вместе с оппозиционными группами, которые продолжают открыто заявлять, что в Сирии не будет никакого политического решения, если оно не предусматривает ваш незамедлительный уход? Сигнализировали ли они вам, что готовы работать вместе с вами и вашим правительством?

Также известно, что в начале кризиса многие из этих группировок требовали от вас проведения политических реформ и преобразований. Однако возможно ли осуществить эти изменения в настоящее время на фоне нынешней ситуации продолжающейся войны и распространения терроризма в Сирии?

— Позвольте мне ответить на ваш вопрос по частям, так как он включает несколько пунктов. Что касается первой части вопроса — политического процесса, то мы с самого начала кризиса выступали за диалог. Было проведено несколько раундов внутрисирийского диалога в Сирии, Москве, Женеве. Фактически единственный трек, на котором мы добились успеха, это Москва-2. Не Женева и не Москва-1. В то же время этот шаг был неполным. И это естественно, так как кризис очень масштабный. Невозможно найти решение за несколько часов или дней. Однако это шаг вперед, и мы ждем Москвы-3. Я считаю, что параллельно с борьбой с терроризмом необходимо продолжать диалог между сирийскими политическими партиями и образованиями, чтобы прийти к единогласному мнению относительно будущего нашей страны. Нужно продолжать двигаться в этом направлении.

Отвечая на вторую часть вашего вопроса относительно возможности какого-либо прогресса с учетом распространения терроризма в Сирии, Ираке и в регионе в целом. Как я уже отметил, мы должны продолжать диалог во имя достижения консенсуса. Однако если мы хотим реальных успехов, это невозможно, пока гибнут люди, пока продолжается кровопролитие и пока люди не почувствуют себя в полной безопасности.

Допустим, мы смогли договориться с политическими партиями и силами по политическим и экономическим вопросам, по науке и здравоохранению или любым другим темам. Но как мы можем реализовать эти договоренности, если приоритетный вопрос для сирийского гражданина — безопасность?

Таким образом, мы можем достичь консенсуса, но не можем ничего реализовать, пока не победим терроризм в Сирии. Мы должны побороть терроризм, а не только ИГИЛ. Я говорю о терроризме, потому что существует множество организаций, в первую очередь ИГИЛ и "Джебхат Ан-Нусра", которые СБ ООН объявил террористическими группировками. Это к вопросу о политическом процессе. Что же касается разделения власти, мы изначально осуществили его с частью оппозиции, которая согласилась на это. Несколько лет назад они вошли в состав правительства. Несмотря на то что разделение власти регулируется конституцией и выборами, в первую очередь парламентскими выборами, и, конечно, насколько эти силы представляют народ, в связи с кризисом мы приняли решение разделить власть сейчас, чтобы предпринять какой-то шаг вперед, не акцентируя внимание на эффективности такого решения.

В отношении проблемы беженцев я хочу сказать, что позиция Запада и проводимая информационная кампания, особенно на прошлой неделе, подчеркивает, что эти люди бегут от сирийского правительства, которое западные СМИ именуют не иначе как режим. Однако западные страны оплакивают беженцев одним глазом, а другим смотрят в прицел автомата. Дело в том, что фактически эти люди покинули Сирию в основном из-за террористов и под страхом смерти, а также из-за последствий терроризма. В условиях террора и уничтожения инфраструктуры отсутствует возможность удовлетворить самые первоочередные потребности. В результате люди бегут от терроризма и ищут возможность заработать на жизнь в любой другой точке мира. Поэтому Запад оплакивает беженцев, одновременно поддерживая террористов с самого начала кризиса.

Изначально Запад называл сирийские события мирными протестами, затем выступлениями умеренной оппозиции, а сейчас уже говорит о существовании терроризма в лице ИГИЛ и "Джебхат Ан-Нусры", но по вине сирийского государства, сирийского режима и президента Сирии. Таким образом, пока продолжается такой пропагандистский курс, им придется принять еще больше беженцев. Вопрос не в том, что Европа принимает или не принимает беженцев, а в том, что необходимо устранить первопричины данной проблемы. Если европейцев волнует судьба беженцев, пусть они прекратят поддерживать террористов. Это наше мнение по данной проблеме. В этом суть вопроса беженцев.

— Господин президент, собственно, вы уже затронули вопрос касательно внутренней сирийской оппозиции в вашем первом ответе. Но тем не менее мне хотелось бы вернуться к нему снова, поскольку он очень важен и для России очень интересен. Скажете, пожалуйста, внутренняя сирийская оппозиция, что она должна сделать, чтобы как-то скооперироваться с властью и поддержать вас в борьбе, о чем они, в общем-то, заявляют и хотят сделать? И как вы оцениваете перспективы Москвы-3 и Женевы-3? Будет ли это полезным для Сирии в данной ситуации?

— Как вы знаете, мы находимся в состоянии войны против терроризма, который пользуется поддержкой внешних сил. Это означает, что ведется тотальная война. Я полагаю, что любое общество, любые патриоты, любые партии, которые на самом деле являются народными, в таких ситуациях объединяются против общего врага независимо от того, внутренний это терроризм или внешний. Если сегодня мы спросим любого сирийца, чего он хочет сейчас, первый ответ будет: безопасности и стабильности для всех и каждого. Таким образом, мы, как политические силы внутри правительства, так и вне власти, обязаны консолидироваться вокруг требований сирийского народа. Это значит, что, во-первых, мы должны объединиться против терроризма. Это очевидно и логично. Поэтому я говорю, что политические силы, правительство или незаконные вооруженные формирования, которые воевали против правительства, должны объединиться ради борьбы с терроризмом. И это случилось: некоторые группировки ранее воевали против сирийского правительства, а сейчас выступают против террора на нашей стороне. В этом направлении уже сделаны определенные шаги, однако я хотел бы воспользоваться нашей сегодняшней встречей, чтобы обратиться ко всем силам с призывом объединиться в борьбе с терроризмом. Поскольку это путь к достижению политических целей, поставленных сирийцами, — через диалог и политический процесс.

— А что касается Москвы-3 и Женевы-3, это, на ваш взгляд, перспективный путь?

— Важность Москвы-3 заключается в том, что это подготовительная площадка для Женевы-3. Международное коспонсорство женевской встречи не было беспристрастным, тогда как Россия в этом вопросе непредвзята и руководствуется принципами международной законности и резолюции СБ ООН.

Кроме того, имеются кардинальные разногласия относительно пункта о переходном правительстве в Женевской декларации. От Москвы-3 требуется преодолеть данные расхождения между различными сирийскими силами с тем, чтобы выйти на Женеву-3 с консолидированной позицией. Это обеспечит условия для успеха Женевы-3. Считаем, что Женева-3 вряд ли будет успешной, если не будет достигнут успех в рамках Москвы-3. Поэтому мы поддерживаем проведение московской встречи после успешного завершения подготовки к этому форуму, что особенно зависит от российской стороны.

— Господин президент, хотелось бы продолжить тему внешнего содействия урегулированию сирийского кризиса. В этой связи хочу спросить: очевидно, что после решения иранской ядерной проблемы Тегеран будет играть все более активную роль в делах региона. В связи с этим как вы расцениваете последние иранские инициативы касательно урегулирования ситуации в Сирии? И вообще, насколько для вас важна поддержка Тегерана? И есть ли, например, военная помощь, и какая?

— В настоящее время нет оформленной иранской инициативы. Однако есть предварительные идеи и принципы для нее, которые опираются в основном на принцип суверенитета Сирии и, конечно, на решение сирийского народа, а также на борьбу с терроризмом. Естественно, отношения между Сирией и Ираном имеют продолжительную историю и насчитывают более 35 лет. Нас связывают союзнические отношения
и большое взаимное доверие. Поэтому мы считаем, что Иран играет важную роль. Иран выступает на стороне Сирии и ее народа. Эта страна поддерживает сирийское государство в политике, в экономике и в военной сфере. Под военной поддержкой понимается не то, что некоторые западные СМИ стараются преподнести как отправку в Сирию иранских военных подразделений, это неправда. Тегеран поставляет нам военную технику. Естественно, имеет место обмен военными специалистами между Сирией и Ираном, однако этот обмен осуществлялся всегда. Конечно, подобное двустороннее сотрудничество активизируется в условиях войны. Да, помощь Тегерана была основным элементом, который способствует стойкости Сирии в этой непростой и варварской войне.

— В рамках нашего разговора о региональных факторах и региональных игроках вы недавно говорили о координации с Каиром в области безопасности и борьбы с терроризмом, о том, что две страны находятся на одной стороне баррикады борьбы с терроризмом. Каковы сегодня ваши отношения с Каиром, где встречаются некоторые оппозиционные структуры? Это прямые контакты или через российское посредничество, особенно учитывая стратегических характер российско-египетских отношений? Президент ас-Сиси сегодня желанный гость в Москве.

— Отношения между Сирией и Египтом не прерывались даже в прошлые годы, даже когда президентом Египта был Мухаммед Мурси, который принадлежит к террористической организации "Братья-мусульмане". Несмотря на это, различные египетские ведомства настаивали на сохранении отношений хотя бы в минимальном объеме. Во-первых, это объясняется тем, что египтяне осознают, что происходит в Сирии.

Во-вторых, тем, что битва, которую мы сейчас ведем, это битва против общего врага. Естественно, сейчас это стало очевидным для всех, ведь терроризм распространился в Ливии, Египте, Йемене, Сирии, Ираке, в некоторых других государствах, в том числе исламских, таких как Афганистан, Пакистан и другие. Поэтому сейчас я могу сказать, что у нас с Египтом есть общее видение. Однако в настоящее время отношения только на уровне органов безопасности. Политические отношения отсутствуют: например, нет никаких контактов между министерствами иностранных дел двух стран. Осуществляется сотрудничество только на уровне органов безопасности. При этом мы учитываем, что и на Каир, и на Дамаск может оказываться давление, чтобы между нами не было крепких связей. Конечно, эти контакты не проходят через Москву, как вы предположили. Отношения не прекращались, однако сегодня мы с удовлетворением наблюдаем за улучшением отношений между Россией и Египтом. В то же время Дамаск и Москву связывают исторические крепкие и хорошие отношения.

Естественно, что Россия будет довольна любым поступательным развитием сирийско-египетских отношений.

— Господин президент, позвольте вернуться к теме борьбы с терроризмом. Как вы относитесь к идее создания зоны, свободной от террористов ИГИЛ на севере страны, на границе с Турцией? И в этом контексте как вы можете прокомментировать косвенное взаимодействие Запада с такими террористическими организациями, как "Джебхат Ан-Нусра", другими радикальными группировками? И с кем вы готовы идти на сотрудничество, готовы вместе бороться против террористов ИГИЛ?

— Если мы говорим, что на границе с Турцией не будет террористов, то это значит, что в других районах они останутся. Подобная риторика для нас неприемлема. Терроризм должен быть уничтожен везде. Более трех десятилетий мы призываем к созданию международного альянса для борьбы с терроризмом. Что касается сотрудничества Запада с "Джабхат Ан-Нусрой", то это достоверный факт. Мы все знаем, что "Джабхат Ан-Нусру" и ИГИЛ оружием, деньгами и добровольцами снабжает Турция, у которой тесные отношения с Западом. Реджеп Эрдоган и Ахмет Давутоглу и шага не ступят без согласования в первую очередь с США, а также с другими западными странами. Ростом своей мощи в регионе и "Джабхат Ан-Нусра", и ИГИЛ обязаны покровительству западников, которые воспринимают терроризм как козырную карту, которую можно периодически вытаскивать из рукава и использовать. Сегодня они хотят использовать "Джабхат Ан-Нусру" против ИГИЛ, может быть, из-за того, что ИГИЛ в какой-то мере вышел из-под их контроля. Однако это не значит, что они хотят уничтожить ИГИЛ. Если бы хотели, то могли бы это сделать. Для нас ИГИЛ, "Джабхат Ан-Нусра" и другие подобные им вооруженные группировки, убивающие мирное население, являются экстремистами. С кем вести диалог? Это очень важный вопрос. С самого начала мы говорили, что мы готовы вести любой диалог, если он может привести к снижению террористической угрозы и, как следствие, к укреплению стабильности. Естественно, это касается политических сил. Мы также вели диалог с некоторыми вооруженными группировками и заключали с ними договоренности, в соответствии с которыми в проблемные районы приходил мир. В других местах боевики вливались в ряды сирийской армии. Они воюют наравне с другими и отдают свои жизни за Родину. То есть мы ведем диалог со всеми, кроме тех, кого я упомянул, — ИГИЛ, "Джабхат Ан-Нусры" и им подобных. По одной простой причине — эти организации основаны на идеологии террора. Это не просто организации, выступившие против государства, как некоторые другие. Нет. Они питаются идеями терроризма. Поэтому диалог с ними не может привести ни к какому реальному результату. С ними необходимо бороться, вести войну на уничтожение. Никакого диалога с ними быть не может.

— Если говорить о региональных партнерах, с кем вы готовы сотрудничать в борьбе против террористов?

— Конечно же, мы сотрудничаем с дружественными странами, прежде всего, с Россией, Ираном. С Ираком, который также как и мы борется с терроризмом. Что касается остальных государств, то мы открыты к сотрудничеству с любым из них при наличии серьезного желания бороться с терроризмом. Мы этого не видим в случае с так называемой антитеррористической и антиигиловской коалицией, ведомой США. Реальность такова, что, несмотря на то, что эта коалиция начала свою операцию, ИГИЛ продолжает экспансию. У них ничего не получается.

Эта коалиция никак не влияет на ситуацию "на земле". В то же время такие страны, как Турция, Катар, Саудовская Аравия, а также Франция, США и другие западные государства, покровительствующие террористам, не могут сами вести борьбу с терроризмом. Нельзя одновременно быть против террористов и вместе с ними. Однако если эти страны примут решение изменить свою политику — ведь терроризм как скорпион: если положить его в карман, он обязательно тебя укусит — мы не станем возражать против сотрудничества с ними при условии, что это будет реальная, а не иллюзорная антитеррористическая коалиция.

— В каком состоянии сейчас находится сирийская армия? Вооруженные силы страны воюют более четырех лет, они обескровлены войной или стали сильнее в результате боевых действий? Есть ли резерв, для того чтобы увеличить активность? И еще один очень важный вопрос: вы сказали, что бывшие ваши противники и противники сирийской армии перешли на вашу сторону и воюют сейчас в рядах правительственных сил. Насколько их много и насколько они помогают в борьбе против радикальных группировок?

— Конечно, война — это плохо. Любая война разрушительна, любая война ослабляет общество и армию, какой бы богатой и сильной ни была страна. Однако это не является мерилом, потому что всегда имеются положительные стороны. Война должна сплотить общество перед лицом врага, а армия становится самым важным символом для любого общества, когда страна подвергается агрессии. Общество заботится об армии, обеспечивает ее всей необходимой поддержкой, в том числе человеческими ресурсами, такими как добровольцы и призывники, чтобы они защищали Родину. В то же время война дает любым вооруженным силам большой опыт проведения военных операций. Иными словами, всегда есть как положительные, так и отрицательные моменты. Нельзя ставить вопрос в таком ключе — ослабла армия или стала сильнее. Народная поддержка обеспечивает армию добровольцами. Отвечая на ваш вопрос, есть ли резерв, скажу: конечно, если бы у армии не было резерва, было бы невозможно выстоять на протяжении четырех с половиной лет в крайне непростой войне, особенно когда наш сегодняшний враг имеет неограниченные человеческие ресурсы. В Сирии воюют боевики-террористы более чем из 80-90 стран мира, то есть враг пользуется многомилионной поддержкой в разных странах, которые отправляют сюда людей сражаться на стороне террористов. Что касается армии, то наши резервы в первую очередь исключительно сирийские. Поэтому да, конечно, резервы имеются. И это позволяет нам защищать страну дальше. Также у нас имеется упорство — ведь резервы не ограничиваются человеческими ресурсами, это еще и воля. А сегодня наша воля сражаться и защищать свою страну от террористов сильнее, чем раньше. Именно такая ситуация привела к тому, что некоторые боевики, вначале по разным причинам воевавшие против государства, поняли, что ошибались, и решили присоединиться к государству. Сейчас они воюют вместе с армией: некоторые вошли в состав вооруженных сил, другие остались при оружии и действуют совместно с ВС САР в разных точках Сирии.

— Господин президент, Россия сама уже 20 лет борется с терроризмом, мы видим его в разных проявлениях. Но сейчас, похоже, и вы в первую очередь лицом к лицу сталкиваетесь с этим, и вообще мир видит новую модель: на захваченных территориях ИГИЛ создает суды, администрации, есть сведения, что они намереваются выпускать собственную валюту. То есть устанавливаются некие формальные признаки государственности, и в том числе, возможно, это привлекает все больше сторонников из разных стран. Вы могли бы нам объяснить, с кем вы все-таки сражаетесь: это огромная группа террористов или это, может быть, новое государство, которое намерено, в общем-то, радикально перекроить границы региона и мира в целом? Что такое ИГИЛ сейчас?

— Конечно, как вы сказали, террористическая группировка ИГИЛ пытается принять форму государства для того, чтобы привлечь в свои ряды как можно больше добровольцев, которые живут иллюзиями прошлого. Мечтами о создании исламского государства, существующего ради религии. Это идеалистический подход, не имеющий ничего общего с реальностью. Это заблуждение. Государство нельзя просто взять и навязать обществу из ничего. Общество должно создать это государство. Оно должно быть естественным результатом развития общества, являться его отражением, пусть порой и не идеально точным. Нельзя взять чужое государство и навязать его обществу. И тут мы задаемся вопросом — "Исламское государство" или так называемое ИГ или группировка ИГ имеет ли что-то общее с сирийским народом? Однозначно нет.

У нас есть террористические группировки, но они не отражают характер нашего общества. В России есть террористические группировки, но они не являются отражением российского общества, не имеют ничего общего с его многообразием и открытостью. Поэтому даже если они и пытались печатать деньги, марки или выдавать паспорта или обзавестись любыми другими атрибутами государства, это вовсе не значит, что у них есть государство. Во-первых, у них нет ничего общего с народом, во-вторых, люди, живущие на захваченных ими территориях, либо бегут в настоящее государство на свою родину, либо сражаются с ними с оружием в руках. И только незначительное меньшинство верит в их ложь. Конечно же, они не государство, а террористическая группировка. Так кто же они? Давайте еще поговорим об этом. Они — третья волна созданных Западом политических организаций для распространения ядовитой идеологии. Они преследуют политические цели. С первой волной в начале прошлого века пришли "Братья-мусульмане", со второй — "Аль-Каида", которая воевала против СССР в Афганистане. Третья волна это — ИГИЛ, "Джабхат Ан-Нусра" и другие подобные им организации. Что такое ИГИЛ и другие группировки? Это западный экстремистский проект.

— Господин президент, с началом сирийского кризиса стало больше дискуссий о курдской проблеме. Еще раньше вас, официальный Дамаск, сильно критиковали за отношение к курдскому меньшинству, но сейчас в некоторых точках в боях против ИГИЛ курдские формирования фактически ваши союзники на военной сцене. Появилась ли у вас четкая позиция: кто для вас курды и кто вы для курдов?

— Во-первых, неправильно говорить, что государство проводило определенную политику именно в отношении курдов, потому что государство не может выделять кого-то из своих подданных, иначе это было бы чревато расколом страны. Если бы мы на самом деле проводили дискриминационную политику в обществе, большая его часть не была бы сегодня на стороне государства и страна раскололась бы с самого начала.

Курды для нас являются частью сирийского общества, они не чужие, они живут на этой земле, как и арабы, черкесы, армяне и многие другие нации и конфессии, сосуществующие в Сирии испокон веков. Неизвестно, когда некоторые из этих наций появились в регионе. Без этих составляющих невозможно существование в Сирии монолитного общества. Итак, являются ли курды нашими союзниками? Нет, они патриоты.

Кроме того, нельзя обобщать: как и любой другой составляющий элемент сирийского общества, курды представлены разными течениями, принадлежат к разным партиям, правым и левым, племенам, а также различаются по другим характеристикам. То есть когда мы говорим о курдах как о едином целом, это необъективно.

Некоторые курдские партии выдвигают определенные требования, однако они не представляют всех курдов. Есть курды, которые полностью адаптировались в обществе, и я хочу подчеркнуть, что на данном этапе они не просто союзники, как пытаются представить их некоторые, ведь в армии много павших героев из числа курдов. Это означает, что они гармонично существуют внутри общества. С другой стороны, у нас есть курдские партии, которые выступали с различными требованиями, и некоторые из них мы удовлетворили в начале кризиса. Но есть и другие требования, которые не имеют отношения к государству, и оно не может их удовлетворить. Эти вопросы находятся в компетенции народа и конституции. Для их решения требуется, чтобы народ согласился с этими требованиями, прежде чем мы как государство примем соответствующее решение.

В любом случае любой вопрос должен быть в национальных рамках. Поэтому я говорю: сейчас мы вместе с курдами и вместе с другими элементами общества объединились для борьбы с террористами. Об этом я только что говорил: мы обязаны объединиться во имя противостояния ИГИЛ. После того, как с ИГИЛ, "Джебхат Ан-Нусрой" и другими террористами будет покончено, можно будет обсуждать требования курдов и некоторых курдских партий в общенациональном формате.

Поэтому никаких запретных вопросов не существует, до тех пор, пока они остаются в рамках единого сирийского государства, народа, границ, соответствуют духу борьбы с терроризмом, свободе этнического, национального, религиозного и конфессионального многообразия нашей страны.

— Господин президент, вы частично уже ответили на этот вопрос, но все-таки хотелось бы уточнить. Некоторые курдские силы в Сирии требуют, к примеру, изменить конституцию, ввести местное управление вплоть до создания автономного курдского государства на северных территориях. И особенно часто такие заявления звучат сейчас, когда курды достаточно успешно сражаются с ИГИЛ. Вы согласны с такими их заявлениями? Могут ли курды рассчитывать на такую своего рода благодарность? Можно вообще это обсуждать?

— Когда мы защищаем свою страну, мы не ждем благодарности, потому что это естественный долг. Если кто и заслужил благодарность, то тогда это каждый гражданин Сирии, который защищает свое отечество. Но я считаю, что защита родины — это долг. А когда ты выполняешь свой долг, ты не ждешь благодарности.

Однако та тема, которую вы затронули в начале, непосредственно связана с сирийской конституцией. И если вы, например, хотите изменить существующий конституционный строй в вашей стране, в России, и заново провести административно-территориальное деление или наделить некоторые субъекты федерации полномочиями, отличными от полномочий других субъектов, это вне компетенции президента или правительства, а в компетенции конституции. Президент не владеет конституцией, равно как и правительство. Конституция принадлежит народу. Следовательно, любая поправка в конституцию требует общенационального диалога.

Как я уже сказал, у сирийского государства нет возражений против любых требований, если они не затрагивают единство Сирии, свободу граждан и национальное многообразие. Если у каких-либо сторон, групп или слоев общества имеются требования, они должны быть в национальных рамках, в формате диалога с другими сирийскими силами.

Когда сирийский народ договорится предпринять подобные шаги, связанные с федерализацией, децентрализацией, введением автономного управления или комплексным изменением политического режима, это требует всеобщего консенсуса с последующим внесением поправок в Конституцию и проведением референдума. Поэтому данные группы должны убедить народ Сирии в обоснованности своих предложений, так как их инициативы — диалог не с государством, а с народом.

Со своей стороны, когда сирийский народ решит двигаться в определенном направлении, мы, естественно, с этим согласимся.

— Уже более года международная коалиция под руководством США наносит воздушные удары по территории Сирии. При этом они действуют в тех же районах, в которых ВВС САР наносят авиаудары по позициям ИГИЛ. Несмотря на это, не произошло ни одного столкновения между коалицией под руководством США и сирийской авиацией. Существует ли прямая или косвенная координация между вашим правительством и коалицией в войне с ИГИЛ?

— Вы удивитесь, но я отвечу нет. Понимаю, что это звучит не очень правдоподобно — мы сражаемся, если так можно выразиться, с общим врагом, наносим удары по одним и тем же целям в тех же местах без какой бы то ни было координации и не сталкиваемся друг с другом. Это может показаться странным, но это правда. Между правительствами и вооруженными силами Сирии и США нет никакой координации или контактов.

Они не могут признать и принять тот факт, что мы — единственная сила, которая сражается с ИГИЛ "на земле". С их точки зрения, возможно, сотрудничество с сирийской армией будет признанием нашей эффективности в противостоянии ИГИЛ. К сожалению, такая позиция отражает близорукость и упрямство американской администрации.

— То есть не ведется даже косвенная координация? Например, через курдов? Я говорю это потому, что нам известно, что США взаимодействуют с курдами, а курды, в свою очередь, имеют связи с сирийским правительством. Вы говорите, что никакой даже косвенной координации не существует?

— Нет никакой третьей стороны, в том числе иракцев. В прошлом они оповещали нас перед нанесением ударов через иракцев. С тех пор мы не связывались с ними, не обменивались посланиями через другие стороны.

— Отойдя от этой темы: вы жили на Западе и некоторое время вращались в кругах западных руководителей, которые с самого начала кризиса настойчиво поддерживают вооруженные группировки, добивающиеся вашего свержения. Каковы будут ваши чувства, если вам придется вновь работать с теми же лидерами и снова пожимать им руку? Сможете ли вы снова им доверять?

— Во-первых, это не личные отношения, а межгосударственные. Когда мы говорим об отношениях между странами, мы говорим о неких механизмах, а не о доверии. Доверие — категория личная, на которую нельзя полагаться в политических отношениях между людьми. То есть я отвечаю за 23 миллиона граждан Сирии, а другой человек, допустим, отвечает за десятки миллионов человек в другой стране. Нельзя ставить судьбы десятков, а то и сотен миллионов людей в зависимость от доверия между двумя людьми. Должен быть механизм. Когда он есть, можно и о доверии говорить. Другом доверии, не личном.

Во-вторых, главная задача любого политика, правительства, премьер-министра или президента — работа на благо его народа и страны. Если встреча или рукопожатие с кем-либо пойдет на пользу народу Сирии, я должен это сделать, нравится мне это или нет. Таким образом, речь идет не обо мне, не о том, что я допускаю или хочу. Речь о том, какую добавочную стоимость принесет тот шаг, который я собираюсь предпринять. Соответственно, да, мы готовы сделать все, что пойдет на пользу сирийскому народу.

— Продолжая разговор о коалициях по борьбе с терроризмом и ИГИЛ. Президент России Владимир Путин призвал к созданию региональной коалиции для борьбы с ИГИЛ. Наверное, последние визиты арабских ответственных лиц в Москву были в этом русле. Однако глава МИД Сирии Валид Муаллем сказал, что для этого требуется чудо. Речь идет, по мнению Дамаска, о координации в области безопасности с правительствами Иордании, Турции и Саудовской Аравии. Как вы видите такого рода коалицию? Может ли она принести результат? Как вы отметили ранее, любые отношения зависят от интересов. Готовы ли вы координировать свои действия с этими государствами? Действительно ли имели место встречи между сирийскими и саудовскими чиновниками, как об этом сообщалось в прессе?

— Что касается борьбы с терроризмом, это глобальная и масштабная тема, у которой имеются культурные, экономические, военные аспекты, которая непосредственно связана с безопасностью. Конечно, с точки зрения превентивных мер, все прочие аспекты намного важнее, чем военный и безопасный.

Однако сегодня, учитывая реалии борьбы с терроризмом, особенно когда мы противостоим не отдельному бандформированию, а целой террористической армии, у которой в наличии как легкое, так и тяжелое вооружение, и миллиарды долларов для вербовки, необходимо в первую очередь уделить внимание именно военному аспекту и вопросам безопасности.

Таким образом, для нас очевидно, что коалиция должна действовать в разных направлениях, но прежде всего должна бороться против террористов "в поле". Логично, что подобная коалиция должна создаваться теми странами, которые верят в борьбу с терроризмом. В нынешней ситуации исключено, чтобы один и тот же человек и поддерживал терроризм, и боролся с ним. Именно этим сейчас занимаются такие страны, как Турция, Иордания и Саудовская Аравия. Они притворяются, что являются частью антитеррористической коалиции, действующей на севере Сирии, хотя они же поддерживают терроризм на юге, на севере и северо-западе. В общем, на тех же территориях, на которых они виртуально борются с терроризмом.

Я еще раз подчеркиваю: если эти страны решат вернуться на правильные позиции, одумаются и будут бороться с терроризмом ради общего блага, тогда мы, естественно, примем это и будем сотрудничать и с ними, и с другими государствами. Проблема не в категоричности и не в том, что мы мыслим категориями прошлого, ведь политические отношения часто меняются, могут быть плохими и измениться к лучшему, союзник может стать врагом, а враг может стать союзником, и это нормально. Кем бы он ни был, мы будем сотрудничать с ним против терроризма.

— Господин президент, сейчас идет огромный поток беженцев — в очень значительной степени беженцев из Сирии — в Европу. Скажите, существует такое мнение, что эти люди фактически потеряны для Сирии, поскольку они очень обижены на то, что сирийское правительство не смогло защитить их, они были вынуждены покинуть свои дома. Скажите, пожалуйста, как вы рассматриваете потенциально тех людей, которые сейчас вынуждены покинуть Сирию? Рассматриваете ли вы их в будущем как часть сирийского электората? Вернутся ли они, по вашим ощущениям? И второй вопрос: что касается вины Европы в том исходе беженцев, который происходит сейчас. На ваш взгляд, виновата ли Европа в этом?

— Любой человек, покидающий Сирию, это, вне всякого сомнения, потеря для родины, какой бы ни была его позиция или возможности. Это, конечно, не касается террористов. То есть в целом я говорю обо всех гражданах кроме террористов. Поэтому для нас эта миграция — большая потеря.

Вы спросили о выборах. В прошлом году в Сирии проводились президентские выборы. За пределами страны, в первую очередь в Ливане, находилось множество беженцев. Если верить пропаганде западных СМИ, все они бежали от сирийского государства, которое их преследовало и убивало. Подавалось так, будто они — враги государства. Каково же было удивление западников, когда большинство из них отправилось на избирательные участки, чтобы отдать свой голос за президента. Того самого, который якобы их убивает. Это был серьезный удар для пропагандистов.

Для того, чтобы организовать голосование за рубежом, нужны определенные условия. Нужно посольство. Сирийское государство должно контролировать процесс голосования. Это зависит от отношений с зарубежными странами. Многие государства разорвали дипотношения с Сирией и закрыли сирийские посольства у себя. В этих странах голосование проходить не могло, и гражданам надо было ехать в другую страну, где был избирательный участок. Это то, что происходило в прошлом году.

Что касается Европы, то, конечно, она виновата. Сегодня Европа пытается представить дело так, будто ее вина состоит в том, что она не выделяла средства или не смогла обеспечить организованную миграцию к себе, из-за чего беженцы тонули, пытаясь пересечь Средиземное море.

Мы скорбим по всем невинным жертвам, но разве жизнь утонувшего в море чем-то ценнее жизни того, кто погиб в Сирии? Чем она дороже жизни невинного человека, обезглавленного террористами? Как можно скорбеть о гибели ребенка в море и не замечать тысяч детей, стариков, женщин и мужчин, ставших жертвами террористов в Сирии?

Эти позорные двойные стандарты европейцев более неприемлемы и ясны всем. Не поддается логическому объяснению, как можно жалеть одних жертв и не интересоваться другими. Принципиальной разницы между ними нет. Европа же несет ответственность, так как она поддерживала и продолжает поддерживать и покрывать терроризм. Она называет террористов "умеренными" и делит их на группы. Все они — экстремисты.

— Если позволите, я хотел бы вернуться к вопросу о политическом будущем Сирии. Господин президент, ваши противники — как те, кто сражается против властей с орудием в руках, так и политические оппоненты, по-прежнему настаивают, что одним из главных условий для мира в стране является ваш уход из политической жизни и с поста президента. Что вы думаете об этом не только как глава государства, но и просто как гражданин страны? И — теоретически — вы готовы уйти, если почувствуете, что это нужно?

— Добавлю к сказанному вами: с самого начала информационная кампания Запада была сосредоточена на том, что вся проблема заключается в самом президенте. Почему? Потому что они хотели создать впечатление, что сирийская проблема сводится к одной личности.

Следовательно, естественной реакцией людей на эту пропаганду было предположение, что если весь вопрос в одном человеке, он никак не может быть важнее отечества и должен уйти, и тогда все образуется. Вот таким образом Запад все упрощает.

Однако в действительности то, что происходит в Сирии, похоже на происходящее у вас в регионе. Обратите внимание, что произошло в западных СМИ с началом переворота на Украине: для них президент Путин превратился из друга Запада во врага, царя, диктатора, который подавляет российскую оппозицию, который пришел к власти недемократическим путем, несмотря на то, что он был избран в результате демократических выборов, признанных на Западе. Сегодня для них это больше не является демократией. Такова западная информационная кампания.

Говорят, что в случае ухода президента дела пойдут лучше, но что это значит на самом деле? Для Запада это значит, что пока он является президентом, они будут и дальше поддерживать терроризм, поскольку они следуют принципу смены руководства, так называемых режимов в Сирии, в России и в других странах. Потому что Запад не воспринимает партнеров и суверенные государства. А в чем заключаются их претензии к России? К Сирии? К Ирану? Это суверенные государства. Им хотелось бы убрать одного человека и поставить на его место другого, который будет действовать в интересах этих стран, а не в интересах своей родины.

Что касается президента, то к власти он приходит с согласия народа, через выборы, и если уходит, то по требованию народа, а не по решению США, СБ ООН, Женевской конференции или Женевского коммюнике. Если народ захочет, чтобы он остался, президент остается, а в противном случае ему следует немедленно уйти. Вот моя принципиальная позиция по этому вопросу.

— Господин Асад, боевые действия продолжаются больше четырех лет. Вы, наверное, часто анализируете и оглядываетесь назад. На ваш взгляд, был ли тот переломный момент, когда вы поняли, что войны не избежать? И кто запустил этот механизм войны? Это влияние Вашингтона, это ваши ближневосточные соседи по региону, либо были и ваши ошибки? Есть ли те вещи, о которых вы сожалеете и если бы была возможность вернуться назад, вы бы их изменили?

— В любом государстве случаются ошибки. Это происходит, наверное, каждый день. Но эти ошибки не являются роковыми, это обычное дело. Что же такого происходит, что эти ошибки приводят к тому, что случилось в Сирии? Это звучит нелогично.

Вы, наверное, удивитесь, если я вам скажу, что переломным моментом в предшествовавших сирийскому кризису событиях стала война 2003 года в Ираке, когда туда вторглись США. Мы были категорически против этой агрессии, так как понимали, что это ведет к расколу общества, росту противоречий в нем. А мы — соседи Ирака. Мы понимали, что в результате этой войны Ирак расколется по конфессиональному признаку. На западе мы граничим с другим разделенным по конфессиональным линиям государством — Ливаном. А мы — между ними и хорошо понимали, что на нас это все повлияет.

Поэтому истоки этого кризиса лежат в той войне, приведшей к расколу Ирака на конфессиональной основе, что частично сказалось и на ситуации в Сирии и упростило задачу разжигания межконфессиональных противоречий в Сирии.

Вторым, менее важным переломным моментом стала поддержка, которую Запад официально оказывал террористам в Афганистане в начале 80-х годов, именуя их "борцами за свободу". Позже в 2006 году в Ираке под покровительством США появился ИГИЛ, и Вашингтон никак не боролся с этой группировкой.

Все эти факторы в совокупности создали условия для начала волнений при поддержке Запада, финансировании государств Персидского залива, особенно Катара и Саудовской Аравии, логистическом содействии Турции, особенно учитывая, что Эрдоган идеологически принадлежит к организации "Братья мусульмане" и, следовательно, верит, что изменение ситуации в Сирии, Египте и Ираке будет означать создание нового султаната — не османского, а принадлежащего "Братьям мусульманам", который будет простираться под властью Эрдогана от Атлантического океана до Средиземного моря. Все эти факторы довели ситуацию до нынешнего состояния.

Еще раз подчеркиваю, что имеются ошибки и провалы, но они ничего не оправдывают. Иначе почему не происходит революций в странах Персидского залива, особенно в Саудовской Аравии, которая понятия не имеет о демократии? Думаю, это логично.

— Господин президент, мы благодарим вас за то, что вы выделили нам время и подробно ответили на наши вопросы. В сентябре у вас личный праздник — 50-летний юбилей. Главное пожелание в этой ситуации — чтобы на сирийскую землю как можно скорее вернулся мир и спокойствие. Спасибо.

доктор политических наук

Не вполне святое семейство

21.10.2015

Чем пристальнее всматриваешься в истоки правления семейства Асадов, его историю, тем отчетливее понимаешь сущностные струны сегодняшнего конфликта в Сирии. Гражданские войны такого размаха и такой глубины не могут быть вызваны внешними факторами: они созревают в результате накопления негодования подвластных правителю людей на протяжении длительного времени. История алавитской семьи Асадов — яркий тому пример.

  В стороне от панарабского братства

В стандартном представлении россиян Сирия — если не ведущая, то как минимум важнейшая страна арабского мира. А как же иначе — ведь «справедливое дело арабской борьбы» (в основном против США и Израиля) ассоциируется у нескольких поколений советских людей именно с крепкой дружбой и совместным противостоянием «империализму и сионизму». И это притом что другие «арабские друзья» СССР оказывались рано или поздно не такими уж верными и последовательными: проще говоря, сворачивали под разными предлогами с колеи «прочной дружбы» с Москвой. А вот Дамаск — нет!
  Если взглянуть на происходящее сегодня непредвзято, отбросив в сторону советские слоганы, то отчетливо видно, что Сирия выпала из «лона арабских стран», исключена из Лиги арабских государств, и в нынешнем конфликте, по сути, ей противостоят все арабские государства. Получается, что это не вполне арабская страна? Не совсем так: как страна Сирия, разумеется, арабская (по языку, культуре, истории и т.д.).
  Но в отличие от всех остальных арабских стран (кроме разве что Бахрейна), где большинство населения и правящие элиты исповедуют ислам суннитского толка, в государственно-политической системе Сирии давно заложен глубинный конфликт — большинство населения (порядка 80%) исповедует суннизм, но находится под управлением государства, в структурах которого, не говоря уже о высших постах, существенно доминируют алавиты-шииты (8–10%). И прежде всего — в силовых ведомствах и специальных службах. Словом, религиозное меньшинство подчиняет себе большинство. Этот конфликт уже не раз становился причиной внутренних взрывов, предотвращать которые в ситуации отсутствия внутреннего баланса и компромисса возможно только путем жестких репрессий.
  Прародителем этой системы и стал Хафез Асад, отец нынешнего президента Башара Асада. Сегодня особенно понятно, что все маневры Асада-отца, направленные на захват и удержание рычагов власти в Сирии (в период серии госпереворотов с его участием в 1963–1970 гг.), выдерживались в духе и с целью недопущения навязывания Сирии панарабизма — идеологии единения арабов, возникшей в начале XX столетия на Аравийском полуострове (в контексте противостояния арабов туркам-османам, странам Запада и, разумеется, шиитскому Ирану) и ставшей впоследствии важнейшим фактором формирования национальных государств и общеарабского сообщества в целом.
  Уместно вспомнить, что еще в 1936 году — во времена французского мандата — отец Хафеза по имени Али Сулейман, один из видных местных нотаблей, поставил свою подпись от имени «алавитского народа» под обращением к премьер-министру Франции с требованием «сохранить французский мандат и не присоединять алавитские области к Сирии».
  Дело в том, что панарабизм вызревал и формировался (помимо идей арабского национализма) и на основе признания суннизма в качестве «правильного направления ислама». Это изначально не сильно вдохновляло алавита, родоначальника грядущей диктаторской династии в Сирии. В 1966 году молодые офицеры-алавиты Хафез Асад (прошедший стажировку в СССР в качестве пилота истребителя) и Салах Джадид отправляют в изгнание основателей националистической, общеарабской партии БААС Мишеля Афляка (христианин) и Салаха эд-Дина Битара (мусульманин-суннит). И «овладевают» партией и государством. В 1970 году министр обороны Хафез Асад совершает последний в своей карьере госпереворот, во главе «Исправительного движения» избавляясь уже от социалиста-панарабиста Салаха Джадида, который обречен закончить свои дни в тюрьме.
  Захват власти в Дамаске Асадом и уход из жизни в этом же году президента Египта Гамаля Абдель Насера поставили точку на затеянном еще в 1959 году проекте объединения Египта и Сирии в одно государство (Объединенная арабская республика). Панарабизм уходит в историю. Религиозный фактор набирает силу.

  « Презренные» алавиты правят «праведными» суннитами

Так начинаются десятилетия безраздельного правления семейства Асадов. Быстро покончив с относительно свободными выборами и коллегиальной системой принятия решений внутри партии БААС, подчинив себе ведущие СМИ, в 1971 году Хафез Асад становится президентом Сирийской Республики в режиме единоличного правления (one - man rule ). Граждане же погружаются в атмосферу невиданного прежде культивирования вождя. Несмотря на то, что слово «Асад» переводится с арабского как «Лев», дамасского правителя скоро награждают кличкой Хитрый Лис. И вполне заслуженно.
  Дабы отвлечь внимание сирийцев от уязвимого для себя религиозного аспекта, Асад провозглашает лозунг «построения арабского социализма» — в момент, когда «социалистическая эйфория» в арабских странах пошла на спад (например, Египет в 1972 году официально переходит от социализма к политике «открытых дверей» и избавления от наследия насеризма). Пока в идеологическом плане какое-то время работает «социалистическая завеса», Асад неустанно прилагает усилия с целью легализовать алавитов в качестве мусульман. Суннитские авторитеты категорически отказывают ему в этом. А вот при поддержке ливанских, а позднее и иракских шиитов Лису удается добиться цели: в 1973 году имам Муса ас-Садр и аятолла Хакими (Ирак) признали алавитов одним из течений в шиизме.
  Тем самым Асад задним числом получает подтверждение «своего права» занимать пост президента Сирии, по конституции которой таковым может быть только мусульманин. С этого момента, подчеркнем, устанавливаются особые отношения семейства Асадов с шиитским духовенством в целом, а после исламской революции в Иране (1979 год) с новыми властями в Тегеране. И это притом что аятолла Хомейни провозгласил Советский Союз — главного стратегического партнера Сирии — «малым Сатаной», который должен быть повержен. Хитрый Лис, армия которого кишит советскими советниками, хранит молчание.
  В стране с подавляющим большинством суннитов Асад-отец выстраивает систему, при которой политические партии и государственные институты нередко формально возглавляются суннитами, но — и это главное — они (партии и институты) ничего на деле не решают. А вот алавитам Асад отдает контроль над всеми спецслужбами, армией и прочими силовыми структурами (возникает понятие «глубинное государство», которое реально правит, в отличие от фасада в виде парламента и правительства).
  Принцип понятный: на самом верху структуры — ближайшие родственники президента (спецслужбы доверены среднему брату Рифаату, а младшему Джамалю — гвардейские подразделения армии), затем — родственники отдаленные, далее — выходцы из деревни Асадов (Кардахия), и, наконец, просто алавиты. Озадаченным взлетом алавитов христианам (порядка 10% населения) Асад также продемонстрировал свою «заботу», предоставив несколько формальных (фасадных) постов в структурах власти — с расчетом побудить христиан поддерживать алавитов (это был период всплеска активности в регионе исламистской ассоциации суннитов «Братья-мусульмане», которых опасались христиане). Тем более что в некоторых аспектах религиозного ритуала алавиты ближе к христианам, чем к шиитам.
  При таком раскладе, казалось бы, можно спать спокойно, но, как выяснилось, недолго: созданный Лисом фундаментальный раскол, при котором суннитским большинством управляют «презренные» в глазах суннитов алавиты, не мог не привести к взрыву. Локальные восстания суннитов начались уже в середине 70-х годов. Но самое мощное из восстаний разразилось в 1980 году: суннитские активисты («Братья-мусульмане») раньше других почувствовали угрозу для себя от распространения волны шиитской революции в Иране. При этом они не переставали назойливо напоминать правителю Дамаска о его «сомнительном мусульманстве».
  Центром выступлений «Братьев-мусульман» стали города Алеппо, Идлиб и Хама (сегодня они опять в центре событий!). В феврале 1982 года спецподразделения под командованием Рифаата Асада не только орудовали «эскадронами смерти» против мирных жителей, но и, окружив город Хаму, практически снесли его с лица земли с помощью тяжелой артиллерии и авиации. Погибли, по разным подсчетам, от 20 до 40 тысяч сирийцев. Многие правозащитные организации по сей день настаивают на квалификации этого действия Хафеза Асада и его братьев как «геноцида по религиозному признаку».
  Заслуги Хафеза Асада в подавлении суннитского восстания в Сирии были высоко оценены Тегераном и аятоллой Хомейни лично: спецслужбы Асада становятся партнерами иранского Корпуса стражей Исламской революции в деле создания в 1982 году на территории Ливана боевой шиитской группировки «Хезболла». Именно эта группировка оказывает сегодня наиболее эффективную помощь правительству в Дамаске в его противостоянии сирийским повстанцам на поле боя (в небе работают российские истребители).

  Внутрисемейные разборки

  «Победа» над «братьями мусульманскими», однако, отнюдь не скрепила, а, наоборот, подорвала отношения внутри семейного братского сообщества. Так, от греха подальше Асад-старший решил сместить с позиции главного силовика Рифаата, авторитет и влияние которого в спецслужбах и армии окрепли «после Хамы». И назначил его на, по сути, протокольный пост вице-президента (своего заместителя). Но поскольку Асад-старший все чаще обращался к врачам (он страдал якобы от диабета и лейкемии), то сам собой возникал вопрос о его возможном преемнике. Некоторые из семейного круга пытались играть на опережение: например, в один из моментов затянувшегося отсутствия Хитрого Лиса Рифаат распорядился окружить столицу танками и, как пишут исследователи, «робко попытался захватить власть». Но так и не смог. В результате от сурового наказания его спасло лишь вмешательство матери братьев — Асад-старший сослал брата сначала в Женеву, а позднее — в Париж.
  В плане преемственности власти Хитрый Лис делал главную ставку на своего старшего сына Басиля. Однако в 1994 году тот погиб в автокатастрофе при странных обстоятельствах — есть подозрения, что не без содействия его соперников на престол. Таковых, заметим, было предостаточно, поскольку за время оккупации Ливана (1975–2005 гг.) часть высшего генералитета контролировала крупнейшие в регионе центры наркоторговли. И, соответственно, стремилась подстраховать свой бизнес рычагами влияния на власть. Да и о «необъяснимом сказочном богатстве» братьев Асадов суннитская улица шептала без устали. Ряд влиятельных фигур в окружении президента начали открыто высказываться против системы «династической преемственности».
  С последними Хитрый Лис разобрался довольно быстро и решительно. И срочно вызвал из Лондона своего младшего сына Башара, практиковавшего врача-офтальмолога, уготовив ему роль будущего правителя Сирии.

  Из офтальмолога в Мясники

Первым делом молодому Башару (в 1994 году ему было 29 лет) присвоено звание капитана с прикомандированием к суперэлитной дивизии Республиканской гвардии. Параллельно с делами армейскими отец поручает сыну функции, призванные способствовать росту его популярности в стране. Среди таковых — руководство Бюро по рассмотрению жалоб и обращений граждан, что давало наследнику возможность обрести имидж «борца с коррупцией».
  Вскоре он проходит курс в военной академии в Хомсе, стажировку в системе служб безопасности, и в 1998 году уже в чине полковника становится главным куратором подразделений сирийской армии, оккупировавших соседний Ливан. В день смерти Асада-отца, 10 июня 2000 года, парламент Сирии практически единодушно вносит поправки в конституцию, существенно понижающие возрастной ценз для кандидатов в президенты с 40 до 34 лет (возраст наследника на тот момент).
  Через безальтернативный референдум Башар с ходу «избирается» президентом на семилетний срок (повторно — в 2007 году с 97,6% голосов). Лояльность ему армейского корпуса, как сообщается, была обеспечена посредством широкой зачистки офицерского состава — где было возможно, сунниты менялись на алавитов. Главной фигурой в системе безопасности становится младший брат президента Махер Асад — в чине генерала он возглавляет Республиканскую гвардию и элитную Четвертую бронетанковую дивизию.
  В Ливане Башар в 1998 году навязывает своего ставленника в качестве президента — Эмиля Лахуда. В 2005 году в результате покушения погибает сторонник независимости Ливана премьер-министр Рафик Харири. Международное расследование устанавливает след сирийских спецслужб в этом убийстве. Ливан превращается в источник обогащения прежде всего семейства Асадов: мировые СМИ утверждают, что упомянутый брат Башара Махер и их кузен Рами Махлуф контролируют основные денежные потоки из Ливана. Изначальный имидж сирийского правителя как человека просвещенного и склонного к модернизационным реформам блекнет в глазах западных политиков.
  С началом сирийского эпизода сериала «арабской весны» (март 2011 года) Башар Асад, его ближайшее окружение и обогатившиеся кланы внятно демонстрируют свою готовность до конца удерживать власть, ввергнув страну в омут гражданской войны. Мирные протесты весны-лета 2011 года братья Асады подавляют с применением жесткой силы, за что Башар обретает кличку Мясник. Комиссии ООН описывают действия сирийской верхушки против своих граждан как «военные преступления» и «преступления против человечности».
  В ответ явно решивший идти до конца Башар Асад летом 2014 года «избирается» на третий семилетний срок. Выборы проводятся в пределах 18% контролируемой правительственной армией территории Сирии. Москва и Тегеран спешат признать их результаты, а новоизбранного президента — легитимным.
  У большинства сирийцев, судя по всему, другое мнение: масштаб и интенсивность гражданской войны нарастают. Как и иностранное вмешательство в нее. Главный вопрос сегодня: как долго продержится семейство Асадов? Чем дольше — тем больше крови.

Одним из самых волнующих и обсуждаемых новостными сайтами, международными агентствами и социальными сетями событий вчерашнего дня стало унижение президента Сирии Башара Асада в аэропорту Хмеймима в Латакии, на побережье Средиземного моря. В прошлом сирийский президент унижался множество раз, хотя был высокомерен по отношению к своему народу и отказывался отвечать на его призывы к свободе, справедливости и уважению. Он также отказался от мирной смены власти и вместо этого направил на сирийцев танки, чтобы тем самым открыть врата ада и превратить Сирию в лес, населенный гиенами со всего мира, будь то ополчения, армии или банды.

Когда Путин решил посетить Сирию, его самолёт полетел не в столицу, Дамаск, хотя мог это сделать, а решил приземлиться на российской военной базе на побережье Средиземного моря. Затем он вызвал Башара Асада из Дамаска, чтобы тот приветствовал его по прибытии самолета. У Асада есть президентский дворец в Латакии, однако Путин не отправился туда, а ограничился встречей на военной базе. Когда российский самолет приземлился, Башар Асад не повёл себя как настоящий президент государства, обладающего суверенитетом на данной территории.

Контекст

Ткнуть пальцем в глаз американцам

Yedioth Ahronoth 15.12.2017

Путин сдержал обещание. Удивлены?

Thawra 12.12.2017

Починит самолеты и вернется!

Orient.net 13.12.2017

Силен медведь, да в болоте лежит

Hespress 14.12.2017

Сначала Путин поприветствовал и поговорил со старшим офицером российской армии и только потом пожал руку Асаду, который напоминал ребёнка, вновь оказавшегося на руках у матери. Путин обменялся рукопожатием со своими военачальниками и прошел с ними вперёд, в то время как Башар Асад шел во второй линии, позади Путина и офицеров. Все это крайне унизительное зрелище для предполагаемого главы государства. Затем Путин поспешил к платформе с российским флагом. Асад хотел было последовать за ним, но один из российских офицеров удержал его за руку, не дав приблизиться к Путину. Сирийский президент ответил явным послушанием и улыбкой, которая выражала его замешательство, и остался стоять на своём месте.

Вся эта сцена иллюстрирует нам участь Башара Асада — участь смиренного слуги, которым помыкают русские. Он их слушается, а они его презирают, хотя он даёт им все и позволил использовать свою военную базу на сто лет вперед. Он продал себя русским, но слишком высокомерен, чтобы ответить на призывы своего народа к свободе и даже мирному диалогу касательно требований, которые были озвучены демонстрантами в ходе арабской весны в Сирии — так же, как и их братьями в Египте, Тунисе, Йемене и Ливии. Тем самым он лишь подтвердил слова, приписываемые нацистскому лидеру Гитлеру.

Когда его спросили о самых жалких людях, которых он встретил в своей жизни, он ответил, что это были те, кто помог ему оккупировать их страны! Точно так же тираны позволяют иностранным силам жестоко обращаться со своим народом и идут на наихудшие уступки перед иностранными державами, чтобы защитить свою собственность и остаться у власти. Однако они не способны даже на малейшие уступки по отношению к своему народу и издеваются над ним. Именно по этой причине диктаторы представляют собой наибольшую угрозу безопасности стран, которые возглавляют. Их слабость и утрата легитимности, источником которой является народ, заставляет их уступать внешним попыткам вымогательства, так что они готовы предложить и продать что угодно, чтобы защитить себя от свержения своим народом. Они прекрасно знают, что их ждёт в таком случае. Наследие, которое они оставляют в виде репрессий, преследований, унижения и арестов, слишком горькое, чтобы его можно было забыть.

​קריקטורה-הביקור הבא של הנשיא פוטין בסוריה pic.twitter.com/n8oQcCQJls

​​Следующий визит Путина в Сирию

Преступник и тиран Башар Асад совершил множество злодеяний в отношении своего народа: в общей сложности было убито около полумиллиона сирийцев, половина из которых женщины и дети, десятки городов были уничтожены, около восьми миллионов сирийцев были изгнаны из своей страны, и тысячи подверглись пыткам в тюрьмах.

Асад продал Сирию России и Ирану, и мир все это видел. Это политическая аксиома, которая не нуждается в американском подтверждении или российском опровержении. Однако вчерашняя сцена в Хмеймиме показывает нам, что Россия начала работать в соответствии со своим видением, согласно которому Асад не является частью новой Сирии и находится во главе страны временно — до урегулирования ситуации в Дамаске и достижения всеобъемлющего урегулирования кризиса, который длится довольно долго.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Фото из открытых источников

Несмотря на все старания Соединенных Штатов создать определенное (выгодное Америке) мнение мировой общественности относительно сирийского вопроса, жизнь показывает, что с действительностью оно имеет очень мало общего. Граждане же Сирии на этот счет имеют свое мнение, абсолютно отличное от мнения звездно-полосатых лидеров...

Совет старейшин племени Джубур в провинции Хасеке объявил о своей поддержке сирийской арабской армии в борьбе против террористических группировок. В заявлении отмечено, что текущий момент требует объединения всего сирийского общества для противодействия силам, которые пытаются замедлить процесс национального примирения и нарушить единство страны под руководством действующего президента Башара Асада.

Завершение войны в Сирии – дело недалекого будущего, что осознают не только стороны конфликта, но также и определенные государства, имеющие свои интересы на территории арабской республики и стремящиеся соответствующим образом повлиять на ход политического урегулирования. В средствах массовой информации регулярно публикуются заявления официальных лиц стран Запада (в первую очередь, США) и так называемых «гражданских активистов», оппозиционных Дамаску, в которых на сирийское правительство возлагается ответственность за совершение военных преступлений и ведение войны против собственного народа, а также прочие штампы, которые борцы за установление «демократии» по всему миру неизменно применяют против неугодных режимов на протяжении десятилетий.

Для представителей сирийских оппозиционных движений и стоящих за ними зарубежных покровителей этот поток огульных обвинений используется в качестве предлога для затягивания перехода к миру на международных площадках, таких как так называемые межсирийские переговоры в Женеве.

В отличие от высоких международных трибун, внутри Сирии подготовка к определению послевоенного устройства идет полным ходом. Этот процесс многогранен как с точки зрения его участников, так и с точки зрения географии. Совет старейшин племени Джубур являет собой один из примеров применения принципа, на основе которого проходит консолидация сирийского общества в разных уголках страны. Как заявил один из старейшин, Хасан аль-Маслят, цель подобных собраний – создать из членов племени единый союз, который будет участвовать в мирном разрешении споров во взаимодействии с общинами других арабских племен, курдов и представителей конфессиональных объединений.

Примечательно, что Хасеке, где прошел указанный совет, далеко не единственный регион Сирии, в которой возвращение к мирной жизни проходит с участием представителей различной этнической и религиозной принадлежности. Еще в декабре в провинции Дейр-эз-Зор начал работу Комитет по управлению восточными территориями Евфрата, сформированный из представителей местных племен, в задачи которого в том числе входит организация процесса восстановления районов, пострадавших во время боевых действий и доставки гуманитарной помощи нуждающимся. Есть все основания утверждать, что в скором времени успешный опыт местных жителей смогут перенять и в других провинциях.

Подводя итог, необходимо отметить, что результаты прошедшего совета старейшин племени Джубур в Хасеке резко контрастируют с тем, как стремятся представить текущее положение дел в Сирии Вашингтон и его союзники. Практика показывает, что сирийские граждане, занимающие ответственную позицию в отношении собственной страны, абсолютно не восприимчивы к призывам о свержении режима «кровавого диктатора Асада» , а наоборот, в непростое время перехода от войны к миру едины в выражении поддержки действующему руководству. Тем лучше для арабской республики – ведь будущее предстоит определить населяющим ее жителям, а не обитателям овального кабинета.

← Вернуться