Широкомасштабные сдвиги в социально-экономической и общественно-политической жизни западных стран имели далеко идущие последствия для лагеря либералов. Новым этаном в эволюции либерализма стали 70-80-е гг. XX в.
Значительная доля ответственности за решение социальных и экономических проблем в течение всего послевоенного периода лежала на государстве благосостояния, отождествляемом прежде всего с социал-демократией и либерализмом. Поэтому естественно, что причину всех трудностей, вставших в тот период перед индустриально развитым миром, стали видеть именно в либеральном и социал-демократическом реформизме.
Среди либералов наметился явный раскол в вопросе о роли и масштабах государства благосостояния и других вопросах, касающихся важнейших сфер жизни современного общества.
Показателем разброда и растерянности среди либералов стало появление множества работ, посвященных кризису современного либерализма. Со второй половины 1960-х гг. такие выражения, как "нищета либерализма", "конец либерализма", "смерть либерализма", зачастую выносимые в заголовки книг и статей, стали стереотипными.
Еще в 1971 г. один из теоретиков западногерманского либерализма К. Г. Флах вынужден был признать, что "голос либералов ослаб", что "либерализм остановился в своем развитии в XIX в." Гораздо более категоричные суждения по этому поводу высказал американский социолог Р. Нисбет, который утверждал, что "либерализму, как мы его понимаем в XX в., место на свалке истории" .
Подобные суждения отражали тот факт, что в послевоенные десятилетия происходило ослабление позиций либеральных партий (за исключением демократической партии США), соперники оттесняли их на второй план или даже на периферию политической жизни.
Рассуждения о "смерти либерализма", однако, оказались преувеличенными и преждевременными. Дело в том, что имела место такая на первый взгляд парадоксальная ситуация: при явном ослаблении среди избирателей позиций либеральных партий наблюдалась тенденция к заметному росту популярности и влияния комплекса ценностей, идей и установок, таких как защита прав и свобод человека и гражданина, разделение властей, принцип народного представительства, отождествляемых с либерализмом.
Заслуживает внимания следующий факт. В 1939 г. Дж. Дангерфильд написал книгу "Странная смерть либеральной Англии", название которой говорило само за себя. Как бы полемизируя с Дангерфильдом, английский политолог Я. Бредли назвал свое исследование, посвященное данной проблеме и опубликованное в 1986 г., так: "Странное возрождение либеральной Британии". В предисловии к книге, возражая тем, кто говорил о крахе и возможном исчезновении либерализма, Бредли писал: "Либеральное пламя в настоящее время горит в нашей стране более ярко, чем когда бы то ни было за многие годы" .
О том, что во Франции в "моду вошел либерализм", который притягивает к себе все возрастающее число сторонников из самых разных социальных слоев, писал в 1984 г. бывший премьер-министр этой страны Р. Барр .
Между современными либеральными партиями имеются существенные различия. Например, в Японии и Австралии они, несмотря на свое название, представляют интересы преимущественно консервативных сил. Показательно, что Либерально-демократическая партия Японии и Либеральная партия Австралии вступили в Международный демократический союз, составляющий своего рода интернационал консервативных партий развитых капиталистических стран.
Более умеренных позиций придерживаются Свободная демократическая партия Германии, Либеральная партия Великобритании. Левый спектр представлен преимущественно скандинавскими либеральными партиями. Значительное разнообразие оттенков наблюдается также и внутри их самих.
В Свободной демократической партии Германии (СвДП) более или менее четко выделяются фракции экономических либералов, делающих упор на свободные рыночные отношения, и социальных либералов, подчеркивающих роль государства в социальной сфере. Почти во всех либеральных партиях существуют свои левые и правые группировки.
В последние годы наблюдается тенденция к росту влияния либеральных демократов в Великобритании, которые занимают промежуточное положение между Лейбористской и Консервативной партиями. Так, на парламентских выборах 2010 г. они получили 23% голосов и в количестве 57 депутатов вступили в коалиционное правительство консерватора Д. Кэмерона.
Необходимо учесть, что вся история либерализма – это история постоянных изменений и перевоплощений. Хотя большинство либеральных партий очутились в состоянии глубокого кризиса, идеи и ценности либерализма не утратили своего влияния на умы людей. При непредвзятом анализе то, что выдается за упадок либерализма, вероятно, следует квалифицировать как его изменение и приспособление к новым условиям.
Можно утверждать, что идеи либералов начиная со второй половины XIX в. в буквальном смысле слова были растасканы представителями других идейно-политических и идеологических течений – консерватизма, социал-демократизма, а в 70–90-х гг. прошлого века – еврокоммунизма. В этом смысле образовался некий либерально-консервативный, или либерально-консервативно-социал-демократический, консенсус.
В последние десятилетия при всех трудностях, с которыми встречаются либералы, они предприняли энергичные усилия по переосмыслению своих позиций в важнейших вопросах, касающихся взаимоотношений общества, государства и отдельного взятого индивида, взаимосвязи принципов свободы, равенства и справедливости. Часть либералов оказалась не готова к далеко идущему пересмотру своих взглядов, другие, сохранив верность духу либерализма, восприняли новые идеи.
В результате в либерализме выделились два более или менее четко очерченных блока, каждому из которых присущ комплекс некоторых общих идей и подходов к важнейшим проблемам, стоящим перед обществом. Первый блок – это идейно-политическое течение, которое, всячески преувеличивая роль свободного рынка, тяготеет к отрицанию регулирующей роли государства в обществе или, во всяком случае, выступает за существенное сокращение этой роли.
Приверженцев этого течения называют либертаристами , т.е. сторонниками максимальной свободы социальной и экономической сфер от государственного вмешательства. Это, по сути, экономические консерваторы, повторяющие и усиливающие отдельные положения классического либерализма, в то время как социально-экономические условия давно изменились.
Представители второго блока – идейно-политического течения неолиберализма, – сохранившие верность духу кейнсианства, идеологии "Нового курса" Ф. Рузвельта, ллойдджорджизма и джолиттизма, выступили за переоценку ряда устаревших, на их взгляд, положений и установок. Приверженцы этого направления прекрасно понимали, что именно введение государственного регулирования способствовало смягчению экономических кризисов и их последствий, во многом обеспечило стабильность демократии. Поэтому они не отказались от идеи, согласно которой стремление решить экономические проблемы без учета социального компонента свойственно не социальному либерализму, а социальному дарвинизму. В то же время они сознают неизбежность и даже необходимость ограничения пределов государственного вмешательства в экономику и социальную сферу.
В новейших построениях теоретиков либерализма нашли отражение, во-первых, получивший на Западе широкую популярность лозунг "меньше – это лучше", который предполагал ослабление регулирующих функций государства, а во-вторых – сокращение не оправдавших себя социальных программ; поощрение частной инициативы и свободно-рыночных отношений.
Либералов по-прежнему занимает вопрос о соотношении свободы, равенства и справедливости. Они признают, что фундамент капиталистической цивилизации рушится, если нельзя доказать, что она основана на принципах справедливости. По их мысли, государство гарантирует равенство всех граждан перед законом и равенство возможностей в социально-экономической сфере. Именно такой подход, по мнению сторонников либерализма, и призван обеспечить реализацию принципов справедливости.
Это, пожалуй, самое уязвимое место в позициях либералов. Им, в сущности, не удалось разрешить извечное противоречие между равенством и свободой, равенством, свободой и справедливостью. Вряд ли имеет смысл упрекать их в этом. Ведь это одна из кардинальных проблем самого человеческого существования. А кардинальные проблемы не имеют окончательных решений.
- Flach К. Н. Nach eine Schancc fur die Liberalen. Frankfurt, 1971. S. 17.
- Niesbet R. Liberalismus und der Drang nach Macht: Wie tot ist der Liberalismus. Wien, 1983. P. 84.
- Bradly I. The Strange Rebirth of Liberal Britain. London: Methuen, 1986. P. 3.
- Barre R. Reflexions pour demain. Paris: Mouton, 1984. P. 4.
В то время как народное движение поднялось невиданно высокой волной и стало прямым образом угрожать самодержавию, а революционно-демократический лагерь уже шёл на открытую схватку с царизмом, либералы сыграли предательскую роль в общественном движении. Урезывая, обедняя и кромсая народные требования, выхолащивая из них самые существенные, ведущие лозунги и подменяя их верноподданническими просьбами о второстепенных уступках и уступочках, либералы за спиной народа и за его счёт вступали - объективно-в сделку с царизмом. Сохраняя основные устои существующего строя - дворянское землевладение и самодержавие, - либералы маскировали сохранение этих устоев спорами о мере и форме уступок и сумели наложить свою печать на реформы. Согласно учению марксизма-ленинизма реформы являются побочным продуктом революционной борьбы. Глубоко ошибочно полагать, что реформы являются-де «прямым» продуктом деятельности либералов. Историю движет вперёд трудовая деятельность и борьба народных масс; революционное движение является наивысшим выражением этой народной борьбы. Предательская, соглашательская политика либералов, предающих самые кровные интересы народа, не только не движет историю вперёд, а тормозит её поступательное движение и мешает решению назревших вопросов в интересах народных масс.
В целом либеральное движение было несравненно умереннее требований тверского дворянства. К. Д. Кавелин писал тогда о введении представительного правления, как о «бесплодных мечтах», считая, что русское общество и русский народ не «доросли» до конституции. Преступные наеилия царизма над вождём революционной демократии - Ы. Г. Чернышевским, по собственному признанию Кавелина, не казались ему возмутительными - он объявлял их законной самообороной власти. Такая оценка Кавелиным расправы над Чернышевским вызвала у Ленина глубокое возмущение, он назвал Кавелина «подлым либералом» и одним «из отвратительнейших типов либерального хамства».
Либералы настойчиво отмежёвывались от демократического лагеря. Либерально настроенный славянофил Кошелев пугал правительство возможностью «согласия между крестьянами и мещанами, к которым присоединятся молодые и немолодые люди, сочинители и приверженцы «Великорусса», «Молодой России» и пр.».
Предательская тактика либералов помогла реакции подавить натиск демократических сил. «Мы видели, - писал Ленин,- как трусливо и как неразумно поступали либералы по отношению к революционному движению начала 60-х годов… Вместо того, чтобы подняться на защиту преследуемых правительством коноводов демократического движения, они фарисейски умывали руки и оправдывали правительство. И они понесли справедливое наказание за эту предательскую политику широковещательного краснобайства и позорной дряблости. Расправившись с людьми, способными не только болтать, но и бороться за свободу, правительство почувствовало себя достаточно крепким, чтобы вытеснять либералов и из тех скромных и второстепенных позиций, которые ими были заняты «с разрешения начальства»».
В годы реформы возникло также реакционное аристократическое дворянское течение, добивавшееся олигархической дворянской «конституции» в качестве «компенсации» за частично утраченную помещиками власть над крестьянами. Представитель этого течения М. Безобразов в записке, представленной им ещё в конце 1859 г., доказывал, что самодержавие не есть «право делать всё и как вздумается», что оно должно быть облечено «полным доверием подвластных», под которыми разумелись дворяне, что существует «право земли русской», т. е. того же дворянства, «иметь выборных для совета верховной власти». После реформы вожделения этой группы проявились в Москве во время губернских дворянских выборов в январе 1862 г., где раздавались речи о дворянстве как «учреждении политическом» и требования согласовать «Положения 19 февраля» с дворянской Жалованной грамотой Екатерины II. Более половины присутствовавших одобрили предложения, в которых, между прочим, содержалось ходатайство о созыве в одной из столиц «общего», или «государственного», дворянского собрания для «исправления» «Положений 19 февраля» в духе планов крайней крепостнической группировки. Правительство быстро положило конец аристократической «фронде».
Российское общество впало в шовинистическую эйфорию и массово поддержало ввод российских войск в Крым. Многотысячные митинги, выражающие одобрение и поддержку российского вторжения, всеобщий экстаз по поводу присоединения Крыма, восторженные восхваления президента Путина, который «вернул нам Крым», его мгновенно вздувшийся рейтинг – все это ясно показывает градус шовинистического накала в нашей стране.
К раздуванию этого социал-шовинизма и буржуазного патриотизма активно приложили руку все политические силы России, включая левых.
Сколько-нибудь заметно противодействовала только одна политическая сила — либералы. В либеральных кругах вторжение России на территорию Украины вызвало однозначное неприятие и негодование.
Мы, коммунисты, выступаем категорически против всякого шовинизма, и считаем любое его проявление преступлением и подлостью. Но наш протест против шовинизма принципиально отличается от неприятия сегодняшнего российского шовинизма российскими либералами.
Почему не приняли ввод наших войск в Крым наши либералы? Потому что его не принял буржуазный Запад. Российские либералы, зачарованные и загипнотизированные «цивилизованным» и «демократическим» Западом, смотрят ему в рот и считают святой правдой каждое его слово.
Отчего эта загипнотизированность? Наши либералы, буржуазные демократы — убежденные сторонники капиталистического строя. Они мечтают о буржуазной демократии, о широких политических свободах и привилегиях для своего класса. И поскольку капитализм у нас уже есть, но демократические права и свободы урезаны по самое донельзя – наши либералы тешат себя иллюзией, что это просто у нас такой «диктаторский» и «нецивилизованный» «режим Путина». И в противоположность «путинскому режиму» они создали для себя образ «цивилизованного» западного общества, в котором якобы царит свобода и демократия.
В этом заблуждении, кроме наивности и близорукости, еще немало и лицемерия. Здравый человек не может не видеть, что западные страны в смысле «демократии» мало чем отличаются от нашей. Демократические свободы там точно так же совершенно формальны, как и у нас. Выборы – такой же спектакль, как и у нас, имеющий целью придать буржуазной диктатуре видимость демократии. В цинизме, холодной расчетливости и жестокости к собственным трудящимся западная буржуазия чуть ли не обгоняет нашу. А уж об отношении «цивилизованной» западной буржуазии к трудящимся зависимых и колониальных стран, нечего и говорить — оно просто людоедское. Все это бросается в глаза, и не видеть и не понимать этого может только слепой. Но можно лицемерно закрыть глаза, не желая смотреть, когда это не выгодно. Образ «свободного и демократического Запада» нужен нашей либеральной буржуазии, поскольку его можно противопоставить «путинскому режиму», с которым она конкурирует и борется за политические и экономические привилегии.
Поэтому наши либералы во всех случаях, когда возникает свара между Россией и Западом, однозначно и безоговорочно встают на сторону Запада. Так же случилось и на этот раз. Антироссийский Майдан на Украине был прозападным, пользовался поддержкой Запада – и российские либералы встретили его с восторженным одобрением. Обратно, отбирание Россией Крыма (которое означало, что российский империализм усилился и бросает вызов своему западному конкуренту) вызвало ярость Запада. И, как и следовало ожидать, наши либеральные деятели изошли негодованием по поводу «тоталитарного диктатора Путина», который «напал на стремящуюся к европейским ценностям Украину». Все это и лежит в основе либерального неприятия присоединения Крыма.
Наше отношение принципиально другое. Нам незачем лицемерить и поддерживать кого бы то ни было из империалистов. Ни украинских олигархов, которые совершили госпереворот, бесстыдно использовав стремление украинского народа к справедливости, пришли к власти по трупам людей – чтобы теперь этих же людей грабить больше прежнего. Ни западный империализм, который, по своему обыкновению, лицемерно вопил о демократии, и в очередной раз через переворот привел к власти послушных себе правителей, чтобы закабалить и высосать очередную страну. Мы не поддерживаем и российский империализм, который цинично, под крики о «защите русскоязычных граждан» и о «восстановлении исторической справедливости», отхватил Крым, чтобы поддержать и усилить свои имперские позиции. Никого из этих буржуазных хищников и грабителей мы не собираемся оправдывать, все они нам одинаково отвратительны.
Чтобы пояснить нашу позицию, позицию коммунистов, мы приведем цитату Ленина:
«Социалисты всегда осуждали войны между народами, как варварское и зверское дело. Но наше отношение к войне принципиально иное, чем буржуазных пацифистов (сторонников и проповедников мира) и анархистов. От первых мы отличаемся тем, что понимаем неизбежную связь войн с борьбой классов внутри страны, понимаем невозможность уничтожить войны без уничтожения классов и создания социализма, а также тем, что мы вполне признаем законность, прогрессивность и необходимость гражданских войн, т. е. войн угнетенного класса против угнетающего, рабов против рабовладельцев, крепостных крестьян против помещиков, наемных рабочих против буржуазии» (В.И.Ленин, ПСС, том 26, стр. 311).
Буржуазные пацифисты, гуманисты и т.п. в принципе против любой войны. Мы – только против войны империалистической, в которой угнетенные разных наций воюют друг с другом за интересы угнетателей. Но мы за борьбу угнетенных против угнетателей.
Именно эту борьбу угнетенных против угнетателей – вполне справедливую и необходимую – и называет Ленин «гражданской войной».(Как видно отсюда, обывательское понятие, что гражданская война — это «война всех против всех, без чётких целей, бесконечная война» — не имеет ничего общего с действительностью. Войной всех против всех можно назвать разборки внутри правящего эксплуататорского класса за власть и влияние, которые приносят угнетенным только новые бедствия. Но война гражданская – классовая борьба угнетенных – вполне справедлива и законна. Она имеет вполне определенную цель – улучшить положение угнетенных, уменьшить тяготеющий над ними гнет или полностью уничтожить его. Поэтому коммунисты, борющиеся за окончательное уничтожение всякого гнета человека человеком во всем мире – признают прогрессивность и необходимость гражданской войны.)
Если же мы, как буржуазные пацифисты, объявим себя против любой войны, в том числе и против войны гражданской, войны угнетенных – это бы означало, что мы требуем от угнетенных навсегда смириться со своим подневольным положением, рабов – со своим рабством, крепостных крестьян – с крепостной зависимостью, а пролетариев – с игом капиталистов.
Итак, в отличие от буржуазных идеологов — мы признаем законность и необходимость гражданских войн.
В классовом обществе гражданская война идет не прекращаясь, так как оно состоит из враждебных классов, чьи интересы полностью и непримиримо противоположны. Эти классы не могут не бороться друг с другом, и борьба за выживание каждого из них идет между ними постоянно. А классовая борьба – это и есть гражданская война.
Ныне в нашем классовом, капиталистическом обществе тоже идет гражданская война. Но только в этой войне мы, пролетариат, – пока что слабая сторона. Мы пока что отступаем, терпим поражение.
Нам нужна победоносная гражданская война, такая, в которой мы будем сильной стороной, в которой мы будем наступать.
А для этого необходимо создание единого пролетарского фронта пролетариата всех стран. Только объединившись, пролетариат сможет бороться победоносно. И все, что раздробляет этот единый фронт — ослабляет борьбу пролетариата, затрудняет или делает невозможной его победу.
Нечего и говорить, как ослабит и украинских и российских пролетариев нынешняя война империалистов друг с другом за то, кому владеть Украиной. Российские и украинские трудящиеся, вместо того, чтобы в братском союзе бороться со всеми угнетателями, независимо от их национальной принадлежности – теперь стравливаются между собой. И те и другие поддались коварной и подлой демагогии своей национальной буржуазии, поддались националистическим настроениям.
А те, кто должны были бороться с такими настроениями и призывать к пролетарскому интернационализму — левые и коммунисты, в очередной раз предали идею, которую они якобы выражают, предали тех, чьи интересы якобы представляют.
Российские левые неистовствовали наравне с националистами, требуя от российской буржуазной власти «спасти русскоязычных на Украине» (то есть, захапать новые территории, усилить свои богатства и свое влияние). Украинские же левые либо совершенно отстранились, либо решили поддержать кто российскую, кто украинскую буржуазию, в зависимости от своих симпатий.
К международной солидарности рабочих не призывал никто. Поэтому шовинистический угар, разжигаемый национальной буржуазией и ее прихвостнями, охватил и российских, и украинских трудящихся. И вот ныне пролетарии России и Украины, которые должны в классовом братстве плечом к плечу бороться за свое общее освобождение – поставлены в положение врагов. И вместо того, чтобы поддерживать друг друга – и украинские и российские рабочие поддерживают своего злейшего врага – свою национальную буржуазию.
Все это наносит огромный вред борьбе за социализм. Империалистическая борьба на Украине и связанный с ней националистический, шовинистический и патриотический ажиотаж дробят силы трудящихся и отвлекают их от справедливой гражданской войны — войны угнетенных с угнетателями, которая давно назрела. А потому мы не уподобляемся либералам, которые брезгливо отвернулись от империалистических «разборок» на Украине, а призываем трудящихся всех регионов и областей Украины и всех российских трудящихся сказать решительное «Нет!» империалистической схватке на Украине и превратить борьбу империалистов между собой в классовую борьбу трудового народа за свое освобождение, за свои коренные пролетарские интересы.
Анна Тропинина
Либерализм — это , в которой реализуется принцип ограниченного вмешательства в общественные отношения.
Либеральное содержание общественных отношений проявляется в наличии системы сдержек давления органов политической власти, призванной гарантировать свободу личности и обеспечить защиту прав граждан. Основу системы составляет частнопредпринимательская , организованная на рыночных принципах.
Сочетание либеральных и демократических принципов общественных отношений позволяет выделить политическую систему под названием «либеральная демократия ». Современные западные политологи считают, что данное понятие обозначает еще не осуществленный идеал, поэтому предлагают режимы демократически развитых стран обозначать термином «западная полиархия» (правление многих). В остальных же политических системах реализуется либерально-авторитарный режим. В принципе речь идет лишь о большей или меньшей степени проявления во всех политических системах.
Либерализм и неолиберализм
Как самостоятельное идеологическое течение (мировоззрение) либерализм возник в конце XVII в. благодаря трудам таких ученых, как Дж. Локк, III. Монтескье, Дж. Милль, А. Смит и др. Основополагающие идеи и установки классического либерализма были сформулированы в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и Конституции Франции 1791 г. Само же понятие «либерализм» вошло в общественно-политический лексикон в начале XIX в. В испанском парламенте (кортесах) «либералами» называли группу депутатов легатов-националистов. Окончательно либерализм как идеология сформировался к середине XIX в.
В основе либеральной идеологии лежит концепция о приоритете личных прав и свобод над всеми иными (обществом, государством). При этом из всех свобод предпочтение отдается экономическим свободам (свободе предпринимательства, приоритету частной собственности).
Основополагающими признаками либерализма являются:
- индивидуальная свобода;
- уважение и соблюдение прав человека;
- свобода частного владения и предпринимательства;
- приоритет равенства возможностей перед социальным равенством;
- правовое равенство граждан;
- договорная система образования государства (отделение государства от гражданского общества);
- разделение властей, идея свободных выборов всех институтов власти;
- невмешательство государства в частную жизнь.
Однако следование классической модели либеральной идеологии привело к поляризации общества. Ничем не ограниченный либерализм в экономике и политике не обеспечивал социальной гармонии и справедливости. Свободная, ничем не ограниченная конкуренция способствовала поглощению слабых более сильными конкурентами. Во всех секторах экономики доминировали монополии. Аналогичная ситуация складывалась и в политике. Идеи либерализма стали переживать кризис. Некоторые исследователи даже стали говорить о «закате» либеральных идей.
В результате длительных дискуссий и теоретических поисков в первой половине XX в. были пересмотрены отдельные базовые принципы классического либерализма и выработана обновленная концепция «социального либерализма» - неолиберализм.
В основу программы неолибералов легли такие идеи, как:
- консенсус управляющих и управляемых;
- необходимость участия масс в политическом процессе;
- демократизация процедуры принятия политических решений (принцип «политической справедливости»);
- ограниченное государственное регулирование экономической и социальной сфер;
- государственное ограничение деятельности монополий;
- гарантии определенных (ограниченных) социальных прав (права на труд, на образование, на пособие в старости и др.).
Кроме того, неолиберализм предполагает защиту личности от злоупотреблений и негативных последствий рыночной системы.
Основные ценности неолиберализма были заимствованы другими идеологическими течениями. Он привлекает тем, что служит идейной основой правового равенства индивидов и правового государства.