Женское монашество как возможность безбрачия в условиях традиционной культуры. Особенности истории женских монастырских общин.
Первым известным женским монастырем в Киевской Руси был Николаевский (в честь Святителя Николая, память которого празднуется 19 декабря) женский монастырь в Киеве, на могиле Аскольда. О нем сохранилось только одно упоминание: в житии Феодосия Печерского - одного из основателей Киево-Печерского монастыря - говорится, что его мать постриглась в монастыре при церкви святого Николая. Первое летописное упоминание о женском монастыре относится к 1089 году и связано с Андреевским монастырем, основанным сыном Ярослава Мудрого Всеволодом для его дочери Анны.
- Верно ли утверждение, что до Синодального периода женских монастырей было значительно меньше, чем мужских?
Несмотря на явный количественный рост женских монастырей в Синодальный период, даже в 1914 году их было все равно несколько меньше: мужских - 550, женских - 475. В средневековой Руси и в XVIII веке численность женских монастырей колебалась от 13% (от общей численности монастырей) до 23%. В XVIII веке женских было 23% от всех монастырей.
- Чем это было обусловлено?
Трудно сказать. Возможно тем, что женские монастыри в этот период основывались, в основном, и в городах, которых было не так много, в отличие от XIX века, когда женские обители стали основываться повсюду. Стоит отметить, что женские монастыри всегда были более многонаселенными, чем мужские, в результате чего, несмотря на видимую диспропорцию, монахинь оказывалось ненамного меньше, чем монахов. Можно также утверждать, что мужские монастыри в большей степени поддерживались государством .
Хотелось бы еще отметить такой факт: широко распространено мнение, будто мужчина уходит в монастырь, когда у него духовные искания. Если же в монастырь собирается женщина, так это потому что ей некуда деваться или у нее трагическая любовь, и будто женские монастыри населены в основном несчастными вдовами и неудачницами. Но, если посмотреть на те объемы строительства, которые были в женских монастырях: многочисленные храмы, каменные кельи, ограды, хозяйственные постройки, удивляет, как эти «убогие» несчастные женщины, проводящие много часов за молитвой и работой, обеспечивающей их содержание, могли таким образом экономически организовать жизнь в монастыре, чтобы развернуть подобные строительства.
- Было ли на этот счет какое-либо законодательство?
В XVIII веке попасть в монастырь было крайне трудно. Существовали целые (довольно продолжительные) отрезки времени, когда пострижение без указа Синода было вообще запрещено . В архивах можно найти прошения женщин, в том числе из крестьянок, написанные на имя императора или императрицы, с просьбой разрешить им постричься в монастырь.
Существовала и разница в возрасте пострижения для мужчин и женщин . Возраст пострижения мужчин - 30 лет. А вдовствующие попы, дьяконы или лица с богословским образованием могли быть пострижены в более раннем возрасте и без «предварительного искуса».
Для женщин по Духовному регламенту возраст пострижения был 50-60 лет . Только в 1832 году возраст снизился до 40 лет . В XIX веке монах в 60 лет мог уходить на покой и вообще ничем больше в монастыре не заниматься, а женщинам в этом возрасте только разрешалось становиться инокинями. Стоит отметить, что для женщин существовали и более строгие правила выхода из монастыря.
В результате секуляризационной реформы Екатерины II в 1764 году, когда у монастырей были отобраны земли, огромное количество монастырей, в основном женских, было упразднено, а оставшиеся были распределены по классам. В зависимости от класса монастыря изменялся размер жалованья монахам, выплачиваемого из государственной казны.
Обратимся к статистике: первоклассных монастырей мужских было 15, а женских - только 4, второклассных мужских - 41, женских - 18, третьеклассных - соответственно 100 и 45. При этом заштатных монастырей мужских было 161, а женских не было вообще. (По-видимому власти сочли, что без государственной поддержки женские монастыри существовать не смогут). Жалованье, выдававшееся мужским и женским монастырям одного и того же класса, также существенно различалось .
В результате упразднения монастырей огромное количество монашествующих женщин, особенно белиц и послушниц, в буквальном смысле оказалось без крыши над головой. В результате, ответной реакцией женщин с религиозным сознанием и ищущих духовной жизни на существующее законодательство и реформу 1764 года стала организация так называемых религиозных общин .
Белицы и послушницы оставались жить в упраздненных монастырях, при приходских церквях, организовывая богадельни и странноприимные дома, призревая сирот, для многих становясь духовными руководительницами. И продолжали жить по монастырскому уставу.
Кстати, пострижение было и в общинах, но оно было тайным. Вообще тайное пострижение было распространено среди женщин и в Синодальный период, и в советское время. Постепенно они завоевывали симпатии местного населения, и им начинали помогать. Количество таких женских общежитий росло с каждым годом, и они привлекали все большее количество молодых девушек и женщин.
Например, в женском общежитии, организованном в упраздненном Арзамасском Алексеевском монастыре, к 1842 году насчитывалось более 500 женщин. Так что, видя их общественный авторитет, государственная власть была вынуждена юридически признать их существование. Первая такая община была признана при Екатерине II, которая категорически не хотела восстанавливать монастыри, но по просьбе жителей города Малоги разрешило существование женского общежития на месте упраздненного монастыря. В результате по принципу «пускай живут, но только не постригаются» организовалось огромное количество общин. По сути, это были те же самые монастыри, но только без пострижения.
Собственно количественный рост монашествующих женщин и послушниц во второй половине XIX - начале XX века во многом произошел благодаря существованию таких общин. Если в 1840 году монахов и послушников было соответственно - 5122 и 3259, монахинь и послушниц - 2287 и 4583, то в 1914 году - монахов и послушников - 11845 и 9485, а монахинь и послушниц - 17283 и 56016.
До правового признания общины иногда существовали под видом богадельни. Но что могла представлять из себя так называемая богадельня? В Зеленогородской богадельне Нижегородской епархии было 45 человек, из них только 8 вдов, а остальные - молодые девушки и женщины, существовавшие за счет сельской работы, рукоделья и чтения Псалтири над умершими.
Но не все общины доживали до того момента, когда их официально признавали. Любой монастырь или общину до 1881 года можно было организовать только с высочайшего разрешения императора. Так, в Симбирской губернии существовала община, состоявшая в основном из молодых женщин и девушек-крестьянок, не принимавшая подаяний и содержавшаяся исключительно за счет собственного труда. При этом в общине было организовано обучение грамоте, проходившим мимо по этапу заключенным они передавали хлеб и белье, бесплатно прислуживали в местной приходской церкви, принимали приходивших богомольцев. Однако в 1830 году община была упразднена местной властью под официальным предлогом эпидемии холеры, на самом же деле стали поступать жалобы от помещиков, что девушки не хотят, отказываются выходить замуж , из-за чего у них в имениях сплошной убыток.
Все это говорит о том, что существующее общепринятое мнение, будто женщинам некуда было деваться, абсолютно не соответствует действительности. Более того, если проследить различные жизнеописания отдельных монахинь, их дневники, переписку, становится очевидным, что женщины шли в монастырь, зачастую преодолевая сопротивление родственников и родителей и отказываясь от «выгодных предложений» выйти замуж. Это была действительно духовная потребность. Хотя, конечно, были и случаи поступления в монастыри в силу личной трагедии. Не секрет, что многие обращаются к духовной жизни, лишь пережив какую-либо личную трагедию или тяжелую утрату.
Существовали и социальные причины. Можно отметить, что рост женских общин и монастырей происходит в 60-е годы, т.е. когда отменили крепостное право и большой поток крестьянок хлынул в общины и монастыри. Поскольку уход в монастырь повышал их социальный статус и давал возможность получить образование. Но в любом случае уход женщины в монастырь мотивируется в первую очередь ее духовной потребностью.
- Есть такие данные, кого больше уходило в монастыри - аристократок или простолюдинок?
Социальный состав менялся во времени. Если говорить о периоде Средневековья, когда преобладали городские женские монастыри, туда шли из самых разных слоев - из мещанской, купеческой, духовной, дворянской. Были и монахини из крестьянок. Более того, существовали монастыри, скажем так, аристократические, такие как Московские Новодевичий и Вознесенский. Вознесенский монастырь был устроен еще в XIV веке великой княгиней Евдокией - вдовой Дмитрия Донского. Туда традиционно постригались женщины из дворянских семей. Хотя, несомненно, туда попадали и женщины из других социальных слоев, выполнявших послушания, на которые женщины из знатных фамилий оказывались неспособны.
Социальные различия между монастырями сохранялись и в XVIII веке. Более того, иногда эти социальные различия поддерживались государственной властью. Так, Петр I решил приспособить монастыри «для общественной пользы» и выписал специально прядильщиц из Брабандии с тем, чтобы они были посланы в монастыри обучать прядению монахинь. И в указе было сказано, что монахини из «знатных и честных фамилий» должны заниматься вышиванием и «низанием жемчугов», остальные же, более простые, монахини должны прясть. Впрочем, если монахиня происхождением из знатной семьи не умеет вышивать или низать жемчуг, она училась прясть.
- Существовала ли разница в законодательстве мужских и женских монастырей?
Как я уже говорила, законодательство в отношении мужских и женских монастырей различалось. Однако со второй половины XIX века жалованье, которое получали штатные монастыри из государственной казны, стало составлять небольшую часть доходов, и монастыри должны были существовать за счет собственных средств.
Имущественные права мужских и женских монастырей в XIX веке были одинаковыми, поэтому женские монастыри и общины наравне с мужскими развернули не только трудовую, но, если можно так сказать, и широкую предпринимательскую деятельность, не только обеспечивая себя, но и ведя благотворительную деятельность.
Кстати, благотворительность женских монастырей и общин - одна из самых ярких отличительных их особенностей, которая также, отчасти, была связана с государственным законодательством. В 1870 году выходит Указ, по которому женский монастырь или женскую общину можно основать только в том случае, если при нем будет существовать какое-нибудь благотворительное учреждение - школа, училище, больница, аптека.
- Чем это было обусловлено?
Такое отношение к женским монастырям было заложено еще Петром. В свое время Петром I было издано так называемое «Объявление», по которому исторически монастыри выполняли две функции.
Первая функция - «ради церковной нужды» - все иерархи Русской Православной Церкви традиционно монашествующие, что, с его точки зрения, оправдывало существование мужских монастырей. Понятно, что женские монастыри к этой категории не относились.
Вторая функция - духовная. Однако самодержец считал, что под предлогом духовной жизни монахи в действительности ведут праздный образ жизни, а посему объявляет им «определение» «служить нищим, престарелым и младенцем».
Поэтому именно женские монастыри были ориентированы на благотворительность , которая, впрочем, всегда была им свойственна. Самая первая школа для девочек, известная на Руси, была организована в вышеупомянутом Андреевском монастыре в XI веке. Хотя монастыри занимались благотворительностью в разной степени, в зависимости от традиций монастыря и его обеспеченности.
В основном благотворительность в широких масштабах была свойственна монастырям, основанным представительницами великокняжеской семьи - Киевскому Покровскому монастырю, основанному Александрой Петровной - правнучкой Павла I, знаменитой Марфо-Мариинской Обители милосердия Елизаветы Федоровны и др., а также тем монастырям миссионерским, которые поддерживались императором и его семьей. Такими были православные женские монастыри на территории Польши: Леснинский, Вировский. При монастырях организовывались школы и для мальчиков, и для девочек, больница для приходящих больных, приют, различные мастерские. Кроме того, сестры занимались огородничеством, пчеловодством и, как бы сейчас назвали, садовыми проектами.
Но большая часть монастырей просто не имела финансовой возможности вести благотворительную деятельность в таких широких масштабах. Поэтому, как минимум, в монастыре устраивалась богадельня. И неоценимой оказывалась духовная роль женского монастыря.
Женщины-монахини отличались фантастическим трудолюбием. В своих монастырях практически полностью все делали сами монахини и послушницы. В послужных списках монахинь одного из монастырей Пензенской губернии была даже монахиня-кузнец. Известно, что Серафим Саровский, духовно окормлявший Дивеевский монастырь, запрещал членам общины собирать милостыню. Если только кто решится что-то пожертвовать, тогда можно к этому человеку прийти.
Вообще монастыри по своему внутреннему устройству отличались друг от друга. Ведь недаром же существовала поговорка «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». В каждом монастыре были свои духовные традиции, зависящие от основателя монастыря. Были разные типы монастырей - общежительные и особножительные. Штатному монастырю было труднее наладить общежительную жизнь, более соответствующую монастырским аскетическим традициям.
Кстати, некоторые из женских общин не стремились быть монастырями. Скажем, против того, чтобы община стала монастырем, была настоятельница Алексеевской Арзамасской общины, считая, что штатность, когда каждый член монастыря получает государственное жалованье, противоречит духовным традициям монастырской жизни.
Код для вставки на сайт или в блог.
Что такое монашество? Лёгкий ли это путь – уйти в монастырь? Об этом Вам расскажет игумен Сергий (Рыбко) в статье на портале “Православие и мир”.
Монашество
Письмо первое
Здравствуйте!
Если у Вас есть немного свободного времени, помогите мне, пожалуйста. Меня зовут N. Мне 16 лет. Я живу в Петербурге. Я толком не знаю кто Вы, но мне кажется, что Вы можете дать мне совет.
Дело в том, что, как это часто бывает с людьми моего возраста, пытаюсь найти любовь. У меня большие проблемы с родителями. Они всё, что нужно делают для нас (у меня есть брат и сестра): я даже учусь в платной школе. Но они друг друга терпеть не могут, без конца ссорятся, папа бьёт маму и сестру. Меня он давно не бил, потому что я ему вру. но, по – моему, сестра и мама провоцируют его сами. И это всё каждый день. Папа не позволяет нам очень многого Но, фактически, мы живём на его деньги. Он тоже по – своему нас любит, но вынести эту любовь невероятно тяжело. Из – за всего этого я практически ни с кем не общаюсь, поэтому у меня мало друзей.
Я знаю, что у других людей трудностей гораздо больше, чем у меня, но, я думаю, Вы знаете, что всегда свои проблемы кажутся совершенно неразрешимыми.
У меня возникла идея, что если я стану монахиней, то уйду от всей этой злобы. Кроме того, я не хочу завидовать той, на которой когда – нибудь женится человек, которого я люблю. А это явно когда – то произойдёт. Но потом я подумала: не будет ли это просто лёгким путём?
Если Вы можете что – то мне сказать, ответьте, пожалуйста.
Ответ отца Сергия (Рыбко)
Здравствуйте, N.!
В Ваши 16 лет рановато принимать жизненно-важные решения. Желание уйти в монастырь именно одно из них, потому что туда уходят раз и навсегда. Конечно, допустимо в начале съездить, посмотреть, пожить и потрудиться в качестве паломницы для того, чтобы познакомиться с монастырем, сестрами и самим монашеством. Из Вашего письма видно, что с последним Вы вряд ли знакомы. Поэтому Ваше желание действительно похоже на выбор “легкого пути”. Но легкий путь в монашестве невозможен, Господь обещал всем Своим последователям путь узкий и тернистый, идти которым решаются немногие. Монашество – путь еще более трудный, чем христианство в миру, поэтому иногда он именуется “бескровным мученичеством”.
Ваши представления о монастырях, скорее всего, сформировались из чтения художественной литературы и просмотра кинофильмов. Причем, в большинстве своем, западных, т. е. повествующих о жизни католических монахов. Православное монашество сокровенно, не спешит открывать своих тайн первому встречному. Поэтому в художественной литературе, за очень редким исключением, отсутствуют достоверные образы православных иноков. Духовную же литературу, повествующую о монашеской жизни, написанную самими иноками, Вы, скорее всего, не читали. А если и читали, вряд ли Вам кто-то смог правильно объяснить то, что там написано. Если бы Вы знали, что такое современный женский монастырь, не в Ваших мечтах, а на самом деле, вы вряд ли бы захотели решить Ваши жизненные проблемы путем поступления в него.
В кинофильмах и романах в монастырь уходят, как правило, от несчастной любви или других жизненных невзгод. На самом деле, это заблуждение. Свойственно лжеименному разуму мерить все своими мерками, поэтому и не представляет он, что могут существовать какие-то другие причины, ему не ведомые. Каковы бы ни были невзгоды, монастырская жизнь гораздо тяжелей, требует больших лишений, а главное – самопожертвования и самоотдачи. Такова эта жизнь, что на себя у человека попросту не остается ни времени, ни сил. Поэтому нельзя уйти в монастырь, прежде не поняв, для чего нужна монашеская жизнь, не полюбив ее всем сердцем, несмотря на видимые ее трудности. Как и невозможно уйти в монастырь не полюбив Бога, Которому монах приносит себя в жертву. Жертва заключается в том, что переступив порог святой обители, инок уже не принадлежит себе, но только Богу. Вся его жизнь отныне – непрестанное исполнение заповедей Божиих, или, по-другому – воли Божией.
Если вся наша жизнь – борьба, а это именно так, жизнь христианина – битва против духов злобы поднебесной (Послание св.ап.Павла к Ефесянам, 6; 12), темных демонических сил. Монашество в этой войне – “спецназ”, то есть, иноки – не много не мало, те воины, на долю которых выпадают самые тяжелые, опасные, ответственные “задания”; эти воины должны быть хорошо подготовлены к их исполнению, знать и уметь многое, что простым солдатам не обязательно.
Теперь немного о буднях современного женского монастыря.
Готовы ли Вы ежедневно, без выходных работать по 10-14 часов на коровнике, огороде, стройке, кухне, прачечной, пекарне и. т. д.? Придется выполнять грязную и тяжелую работу, за которую возьмется не всякий мужчина. Хотите Вы или нет, спрашивать не будут! День в монастыре начинается в 5 часов утра, заканчивается в лучшем случае в 23, а иногда и после полуночи. Днем отдохнуть удается в очень редких случаях.
Несколько часов в день у насельника монастыря занимает молитва и богослужение. А это, поверьте мне, не один год прожившему в монастыре, труд ничуть не меньший. Для тех, кто к нему не привык и не полюбил – неподъемный. Вообще-то насельница монастыря обязана совершать молитву непрестанно в уме. Это кроме богослужения, продолжительность которого составляет до восьми часов в день. Но каждый день на богослужение имеют возможность ходить лишь мантийные монахини, т. е. те, над которыми уже совершен постриг. Он совершается не сразу, мантии предшествует несколько лет послушничества. Послушницы обычно ходят лишь на праздничные службы, и то не на все; большей частью они трудятся. В труде проверяется, насколько серьезно их решение, воспитываются качества, необходимые для дальнейшей монашеской жизни.
Питание в монастырях скудное. Мясо есть не положено. Посты соблюдаются строго, в полном объеме. Кроме еженедельной среды и пятницы, в монастырях постятся еще и в понедельник. Постами вкушают пищу только растительного происхождения, иногда – рыбу. Большинство женских монастырей, особенно новооткрытых, очень бедны, поэтому далеко не всегда даже в разрешенные дни могут позволить себе молочные продукты, яйца и рыбу. Пищу вкушают только в трапезной, личных продуктов не имеют. Вообще монах не имеет собственности, кроме самого необходимого.
Сестры за пределы монастыря выходят только по монастырским делам. Иногда можно встретиться с родственниками. В отпуск монахини ездят раз в несколько лет – проведать родителей, но чаще – по святым местам. Живут они по несколько – от двух до четырех – человек в одной келье (комнате). Зарплату в монастыре, разумеется, не получают. Монастырь предоставляет одежду, питание, жилье, все необходимое. В монастыре не читают газет и журналов, не смотрят телевизор, не слушают радио, на редких магнитофонах – только духовные песнопения.
Если Вы думаете, что монахини – Ангелы, ошибаетесь. Они такие же люди со своими недостатками и немощами. Как сказал один из персонажей сказки “Золушка”: “Мы не волшебники, мы только учимся”. Человек приходит в монастырь, чтобы уврачевать свою душу. На это необходимо время. Если некоторые и достигают святости, то на старости лет. Там, где собирается много людей, особенно в женском коллективе, обязательно бывают неурядицы во взаимоотношениях – люди есть люди. Необходимо много мудрости, любви, снисхождения, а главное – терпения, чтобы сохранить мир.
Существуют и другие духовные проблемы, которые Вам будут не совсем понятны. В числе их, например, полное отсутствие духовного руководства в современных монастырях, а значит, возможности получить своевременный разумный совет в сложившейся тяжелой ситуации, внутренней или внешней. Монашескую жизнь называют наукой из наук, а ей кто – то должен учить. Учить – то как раз, как это ни странно, некому. Учатся, так сказать, заочно, по книгам. Обязанности священника ограничены регулярным совершением богослужения. Кроме того, как правило, в женских монастырях служат “белые” (т. е. женатые) священники. Святой преподобный Исаак Сирин говорит, что у желающих жить монашеской жизнью духовным руководителем должен быть обязательно монах, так как белые священники не знают и не понимают этой жизни.
Готовы ли Вы, N., к такой жизни? Не станет ли Вам тяжелее, чем сейчас? Вы, наверное, спросите, для чего же тогда вообще уходят в монастыри? Попытаюсь ответить.
Уходят не все, а избранные. Не может человек принимать на себя ничего, если не будет дано ему с неба (Евангелие от Иоанна, 3; 27). Далеко не все, даже глубоко верующие люди, призваны и способны к такой жизни. Великий учитель монашества 7 – го века прп. Иоанн Лествичник говорит: “Если бы знали, какие скорби ждут монахов, никто никогда не пошел бы в монастыри” – мне, монаху, как никому другому, хорошо известно, что это значит. Но тот же святой говорит дальше: “Если бы знали, какие радости ждут монахов в Царствии Небесном, все, не задумываясь, пошли бы в монастыри”. Добавлю. Не только в Царствии Небесном, но уже здесь, в земной жизни тот, кто проводит подлинно монашескую жизнь, испытывает временами неизреченную благодатную радость. Сначала изредка, потом чаще и сильнее. Радость монаха – Господь, Который посещает его сердце.
“Чем больше прохожу путь жизни и приближаюсь к концу его, тем более радуюсь, что вступил в монашество, тем более воспламеняюсь сердечною ревностью достигнуть той цели, для которой Дух Святой установил в Церкви монашество. Милость из милостей Царя царей, когда Он призовет человека к монашеской жизни, когда в ней дарует ему молитвенный плач и когда причастием Святаго Духа освободит его от насилия страстей и введет в предвкушение вечного блаженства. Оставил я мир не как односторонний искатель уединения или чего другого, но как любитель высшей науки; и эта наука доставила мне все: спокойствие, хладность ко всем земным пустякам, утешение в скорбях, силу в борьбе с собою, доставила друзей, доставила счастье на земле, какого почти не встречал. Религия вместе с этим обратилась для меня в поэзию и держит в непрерывном чудном вдохновении, в беседе с видимым и невидимым мирами, в несказанном наслаждении”, – – пишет свт.Игнатий (Брянчанинов). Но чтобы ощутить эту радость, ее нужно “заработать” тяжелым монашеским трудом.
Понять монашескую жизнь и по – настоящему захотеть жить ею может только тот, кто, имея глубокую веру, не один год прежде проводил церковную жизнь: регулярно посещал богослужения, много и часто молился дома, строго соблюдал посты, часто причащался, любит читать духовные книги, совершает паломничества по святым обителям, но самое главное, – строит свои отношения с окружающими в соответствии с Божиими заповедями, изложенными в Евангелии. Для такого человека вера и все, что с ней связано, – главная потребность души. Недостаточно иногда ходить в храм, соблюдать православные обычаи, которым учила бабушка. Недостаточна вера только как культурно – историческая традиция. Она должна быть живой – наполнять всю жизнь человека, все ее проявления без исключения. Наполнять ум, сердце и душу.
Заповедь: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя (Евангелие от Луки, 10; 27) – должна стать целью жизни, главным ее содержанием. Только тогда возможен серьезный разговор о монашестве. “Прежде чем стать монахом, нужно сделаться совершенным мирянином” (свт. Игнатий Брянчанинов). Это значит, что живя в миру, христианин должен исполнить все заповеди и стяжать добродетели, насколько это возможно в миру. Но и этого мало. Желающий поступить в святую обитель должен уже в миру начать приготовлять себя к монашеской жизни.
Монашеская жизнь есть “житие постническое”, поэтому христианин должен приучать себя к монашескому посту. Употреблять преимущественно простую и недорогую пищу, совсем отказаться от мяса (молодым – и от вина), соблюдать пост в понедельник, приучать себя к воздержанию, не объедаться. Не менее важен пост душевный – воздержание от мирских впечатлений. Желающий стать монахом отказывается от посещения мирских зрелищ и увеселений: баров, дискотек, ресторанов, концертов, театров, фестивалей и т. п. – выставки и музеи допустимы. Ходить в гости, вообще поддерживать знакомства нужно с рассуждением, преимущественно – с людьми благочестивыми. “С преподобным станешь преподобным, с человеком нечестивым – развратишься” (Псалтирь).
Жизнь монаха – непрестанная молитва Богу. Вряд ли сможет проводить такую жизнь тот, кто не позаботился о том, чтобы в миру приобрести молитвенный навык. Молитва – не легкое занятие. Только тот способен жить в монастыре, кто больше всего на свете полюбил молитву и все, что с ней связано: храм, богослужение, духовное чтение, богомыслие. Еще в миру необходимо установить себе молитвенное правило. Оно читается утром и вечером, продолжительностью до одного часа; дольше пока не надо. Днем, если есть время, можно помолиться, сколько будет желания.
Существенную сторону молитвенных занятий выражает апостольская заповедь: непрестанно молитесь (Первое Послание к Фессалоникийцам, 5; 17). Лучше всего исполнять ее читая непрестанную молитву Иисусову: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго”. Ее читают всегда, при любых обстоятельствах, с утра до самого вечера, стоя, лежа, на ходу, в транспорте, за едой, при любых занятиях – ходят и повторяют со вниманием, про себя в уме; наедине – вслух или шепотом. Именно для занятий непрестанной молитвой монаху вручаются четки.
Любящий молитву непременно полюбит и храм Божий. Божий дом станет его родным домом. Такой человек ищет всякую возможность лишний раз побывать за богослужением или, если нет службы, хотя бы зайти приложиться к иконам. Естественно, он постарается найти себе при храме работу, чтобы таким образом освободившись от необходимости в миру зарабатывать на жизнь, иметь возможность чаще посещать богослужение. При этом нужно иметь в виду, что православный храм не в состоянии выплачивать большую зарплату. Как правило, она значительно ниже прожиточного уровня.
Особенно же такой человек полюбит Божественную Литургию, так как во время нее совершается Таинство Евхаристии (по – другому Причащения). Хлеб и вино действием Божественной благодати становятся истинными Телом и Кровью Христовыми, причащаясь которых, христианин принимает в свое сердце Самого Сына Божия. Тайна сия велика есть. Вкусивший яко благ Господь, постарается причащаться почаще, несмотря на труд подготовки, состоящий из поста и молитвы.
Все это нужно делать постепенно, не самочинно, т. е. по благословению и под руководством опытного монаха, непременно в священном сане. Один из монашеских обетов есть обет послушания. Монах обязан слушаться монастырское начальство и духовного отца. Без благословения, как в монастыре, так и в жизни монаха, ничего не делается. Отношения между духовником и иноками примерно такие же, как между любящими друг друга родителями и детьми, с той лишь разницей, что в миру иногда дети могут возразить или не послушаться, в духовной же жизни так поступать не принято. Добрый плод такие отношения принесут только тогда, когда будут доверительными, основанными на взаимном уважении и любви.
При кажущейся внешней простоте и легкости, необходим немалый труд, для того, чтобы научиться послушанию. Эта христианская добродетель является одной из основных, особенно значимой в монашестве. Посту, послушанию, как впрочем, и другим монашеским добродетелям лучше начать обучаться заранее, еще находясь в миру. Для этого необходимо поискать духовного руководителя. Найдя духовного отца, с ним необходимо обо всем советоваться, во всем его слушаться, открывать все, касающееся как внутренней жизни, так и внешней, в первую очередь уделяя внимание своим взаимоотношениям с другими людьми. Духовного отца заранее необходимо поискать еще и потому, что может сложиться так, что в монастыре человека, к которому было бы полное доверие в духовных вопросах, не найдется. Святитель Феофан, Затворник Вышенский, еще в 19 – м веке писал, что духовного руководителя лучше найти до вступления в святую обитель, так как в монастыре найти его будет уже затруднительно. Для того чтобы правильно понять, что такое монашеское послушание и остальные монашеские делания, необходимо читать книги Святых Отцов на аскетические темы.
Чтение духовных книг является одним из средств приготовления себя к жизни в монастыре. Читать нужно в первую очередь следующих авторов: преподобных Иоанна Лествичника, Авву Дорофея, Иоанна Кассиана Римлянина, Варсонофия Великого и Иоанна Пророка, Исаака и Ефрема Сиринов. Особенно актуальны творения авторов последнего времени: свт. Игнатия Ставропольского (Брянчанинова), свт. Феофана Затворника, Оптинских старцев, и пока не прославленных: игумена Никона (Воробьева) “Нам оставлено покаяние”, валаамского схиигумена Иоанна (Алексеева) “Загляни в свое сердце”, современных греческих подвижников. Полезны также жизнеописания подвижников благочестия 19 – 20 веков. Прочитанное в миру пригодится еще и потому, что насельник современного монастыря обычно настолько занят послушаниями, что не всегда имеет время на духовное чтение. А сочинения свт. Игнатия (Брянчанинова) важны современному иноку настолько, что советую отложить свое поступление в обитель до тех пор, пока не удастся ознакомиться хотя бы с его книгой “Приношение современному монашеству” (V том “Творений”). До монастыря надо озаботиться приобретением личной библиотеки аскетических творений Святых Отцов, так как в обители такой библиотеки может не оказаться, а средства на приобретение книг вряд ли будут. Имея у себя книги Святых Отцов, насельник не только сам получит неоценимую пользу от чтения, но сможет пользовать и братию, предоставляя свои книги для общего чтения. Личная библиотека необходима, даже если существует библиотека монастырская. Опыт всех, живших в современных монастырях показывает, что духовные книги являются ничем не заменимым советником и утешителем, и поэтому должны всегда быть в келье инока. Книги – единственное богатство монаха, на которое не распространяется обет нестяжания. Подготовить себя к исполнению обета нестяжания можно приучив себя в личной жизни пользоваться только необходимыми вещами, избегая излишеств. Не менее важно на все траты, способы заработать денежные средства и операции с ними брать благословение своего духовного отца. Это поможет хотя бы частично избежать излишних попечений, смущений ума и расстройств, которые неизбежны в денежных вопросах.
Советы, здесь данные, будут полезны не только человеку, готовящему себя к монашеству, но пригодятся и любому, независимо от того, пойдет ли потом человек в монастырь, или нет. Но в первую очередь, N., я кратко изложил по Вашей просьбе, что нужно тому, кто хочет уйти в монастырь. А для того, чтобы стать настоящей монахиней – нужно еще больше. Что именно – наверное, здесь говорить рано; об этом написаны многие тома, которые могут составить целую библиотеку. Наверное, прочитав это письмо, Вы поймете, что Ваше желание уйти в монастырь преждевременно, во многом происходит от незнания. Скорее всего, это был порыв души, который уже прошел. Если же Вы еще не разочаровались, Вы мужественный человек.
Давайте попробуем подумать, что же реально можно предпринять в Вашей ситуации. Во – первых, не нужно принимать скорых решений, которые, как правило, оказываются опрометчивыми. Плата за жизненные ошибки – скорби. Их и так хватает, не стоит умножать. Правильные решения, как и целебные плоды, вызревают долго. Они зависят от многого, в частности – от перемены обстоятельств, в которых необходимо научиться терпеливо выжидать. В любом случае, поучитесь терпению, – – пригодится всегда. Терпеливый человек – первый мудрец. В терпении научитесь прощать, особенно, людей, которые Вас любят, хотя иногда в своей любви и проявляют неразумие. За любовь прощают многое.
Из сложившихся обстоятельств нетрудно понять, что невзгоды неизбежны, а земное счастье переменчиво. Да и многие ли находят его? Кроме этой жизни, ее счастья и удовольствий, богатств и наслаждений, есть другая жизнь – жизнь души, которая протекает хоть и в некоторой зависимости от жизни земной, однако, по своим духовным законам. Жизнь человека не может быть полноценной, а, значит, счастливой, если духовные законы в ней не учитываются. Они изложены в книге “Новый Завет”, по – другому – “Евангелие”. Потрудитесь с ней ознакомиться. Эта книга читается не один раз. Мудрые люди перечитывают ее постоянно, имеют рядом с собой. Она – первый и лучший советник. Прочитав Евангелие, возможно, Вы захотите прочитать и другие духовные книги, которые помогут найти ответы на многие жизненные вопросы.
Хорошо бы также, Наташа, Вам начать молиться дома и ходить в церковь. В храм нужно стараться ходить каждое воскресенье и в большие праздники, стоять всю службу. Там можно не только помолиться, можно также спросить совет у священника, из Ваших сверстников найти себе добрых друзей, а возможно, и такого человека, который потом разделит с Вами жизненный путь. Ведь там собираются люди, в том числе и молодые, для которых главное в жизни – возлюби ближнего, как самого себя. Как же это отличается от модной современной морали: “возлюби самого себя и любой ценой заставь любить тебя других!” Простите за многословие. Может быть, Вы не совсем будете согласны, но надеюсь, что написанное хоть в чем – то поможет Вам.
Письмо второе
Здравствуйте, Татьяна!
Радостно слышать, что в наши времена кто-то желает встать на путь монашеской жизни. Особенно отрадно, что этот человек достаточно юного возраста. Подобно Вам, я в девятнадцатилетнем возрасте связал свою жизнь с церковью, поступив в храм работать псаломщиком – было это в 1979 году. Как и Вы, особенно полюбил Литургию. Через два года получил благословение на монашеский путь жизни от своего духовного отца. Но осуществить мое желание удалось только в 1988 г. с открытием Оптиной Пустыни, куда я и поступил.
Оглядываясь назад на пройденный путь, не жалею ни о чем, кроме некоторых ошибок и грехов. Сейчас поступил бы точно также. Но к моему личному опыту монаха могу теперь приложить и опыт священника, который позволяет ознакомиться с внутренним миром других людей, многие из которых либо уже встали, либо хотят встать на монашеский путь. К сожалению, достаточно таких, кто, сделав такую попытку, впоследствии ушел в мир, а некоторые даже оставили церковь. В некоторых случаях причина заключалась в том, что эти люди преждевременно уходили в монастырь, не будучи еще готовыми. А некоторые уходили без Божией воли по душевной кровяной ревности, руководствуясь советами духовников, не имевших права давать подобные советы, порой просто прельщенных. Кончалось трагедией, поломанной жизнью, особенно если человек успевал принять постриг. “Не может человек принимать на себя ничего, если не будет дано ему свыше”.
В некоторых случаях поступившие в обитель разочаровывались существующими порядками, которые не соответствовали их представлениям о монастыре. Представления были мечтательными, составленными человеком на основании прочитанных книг или услышанных восторженных рассказов. Со времен древних отцов изменилось много, если не сказать почти все. “Человек, не приметивший этих изменений, изменений не в сущности, а в обстановке, имеющей на сущность существенное влияние, поставляется тем самым в ложное положение” (свт. Игнатий (Брянчанинов), т. 5).
Чтобы сейчас богоугодно уйти в монастырь, необходимо вначале получить опыт и познание того, в чем собственно заключается монашество. Что это такое? Отличается ли современное монашество и современный монастырь от монашества древнего и в чем? Отличается ли подвиг монаха сегодняшних дней от подвига древних и насколько? Никто, Таня, на эти вопросы дать не сможет, поверьте мне! До всего придется доходить самой, в лучшем случае, с помощью книг. Носителя живого монашеского предания, настоящего подвижника, истинного монаха, последователя святоотеческого учения о спасении, в наше время встретить весьма трудно, почти не представляется возможным. Не гарантирует это ни громкое название монастыря, ни известность подвизавшихся там ранее святых подвижников. Несмотря на кажущееся обилие людей в монашеских рясах, многочисленные открытые монастыри (их сейчас свыше шестисот), это именно так. Особенно тяжелое положение в монашестве женском. Несмотря на сотни женских монастырей, ни один из них (!) не соответствует, по моему мнению, святоотеческому пониманию монашества. Дай Бог, чтобы я был неправ. Но монахи и монахини все-таки есть. Дай Бог Вам их когда-нибудь встретить на Вашем пути.
Как же понять, что такое монашество? Прежде всего, обратитесь к книгам, тем из них, которые написаны самими монахами, особенно причисленными к лику святых. Хорошее начало составят: свт. Игнатий (Брянчанинов) “Аскетические опыты” (т. 1), “Аскетическая проповедь” (т. 4), “Приношение современному монашеству” (т. 5), “Письма”; свт. Феофан Затворник: “Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?”, “Путь ко спасению”, различные издания его писем о духовной жизни; письма Оптинских старцев, особенно прп. Амвросия; из современных – “Нам оставлено покаяние” иг. Никона (Воробьева) (+1963), “Загляни в свое сердце” схиигумен Иоанн (Алексеев) (+1958); из древних полезны “Лествица” прп. Иоанна Лествичника и поучения прп. Аввы Дорофея. Возможно, что достать эти книги получится не сразу, но постарайтесь, т. к. они крайне нужны, и не только сейчас. Их необходимо приобрести любой ценой и не расставаться в течение всей жизни.
При чтении возникнет множество вопросов. Не спешите задавать их белому священнику. “Желающим жить монашеской жизнью, духовного руководителя нужно искать из монашествующих, т. е. белые священники не знают и не понимают этой жизни” (прп. Исаак Сирин). К сожалению, не всякий монах способен ныне дать грамотный совет. При возможности посетите монастыри. Преимущественно мужские, женские не советую. Боюсь, что в женских Вы можете получить искаженное представление о монашеском подвиге. При возможности, поддерживайте общение с монашествующими. Но самое главное, молите Бога, чтобы открыл Свою волю – есть ли она на то, чтобы Вам избрать монашеский путь жизни, когда и где это делать, как себя готовить.
С любовью о Христе, иеромонах Сергий.
Доклад доктора Костиса Коккинофтаса (Исследовательский центр Киккской Священной обители) на Международной конференции «Монашество России и Кипра: духовно-культурные связи» (Республика Кипр, г. Никосия. 1–2 ноября 2018 года)
В исторических источниках первых веков христианства часто можно встретить повествования о христианах, мужчинах и женщинах, которые проводили монашескую жизнь и всецело посвящали себя служению Святой Троице. Среди женщин наиболее показателен пример ученицы апостола Павла, святой первомученицы равноапостольной Феклы, подвизавшейся в I веке на горе Каламон в Селевкии (Малая Азия).
Много лет спустя, в III–IV веке, подвижники, которые, отрекаясь от мира, обычно селились вдали от деревень и городов, начали объединяться в общины и образовывать первые монастыри. Эти обители отличались организованным укладом монашеской жизни и имели специально устроенные для жизни монахов кельи. В те времена монашество переживало период своего расцвета, особенно в пустынях Египта, где подвизались такие великие отцы, как преподобные Антоний и Пахомий. Эти подвижники руководили первыми шагами монашества и составляли уставы, регламентирующие повседневную жизнь монахов. Характерно, что преподобный Пахомий духовно руководил и общиной монахинь, которые жили в организованном монашеском общежитии.
Постепенно монашество из Египта распространилось и на соседние области и страны, в том числе и на Кипр. На нашем острове начало ему положил в середине IV века преподобный Иларион, подвизавшийся некоторое время рядом с преподобным Антонием. Святой Иларион поселился на острове вместе со своим учеником Исихием.
К этому же времени относится и первое из имеющихся у нас свидетельств об устроении на Кипре женского монастыря. Основателем его стал святитель Трифи́ллий, епископ Лидры, ученик святителя Спиридона Тримифунтского. Как повествует его Житие, после того как святой был избран епископом, он возвел на средства своей матери Домники женский монастырь в Левкосии, где со временем приняла монашеский постриг и сама Домника. Согласно желанию святого, в этом монастыре должны были находить приют монахини, которые путешествовали из Константинополя в Иерусалим для поклонения святым местам.
Спустя столетия, во второй половине XII века, святой Неофит Затворник упоминает в одном из своих сочинений о том, что его мать приняла монашеский постриг. Это свидетельствует о том, что институт женского монашества продолжал существовать на Кипре вплоть до конца византийского периода в истории острова. Кроме того, в источниках начала XIII века, то есть первых лет латинского владычества на острове, упоминаются действующие женские монастыри Влахерни́тиссы и Пресвятой Богоматери (иначе именуемый Великим Монастырем). Из этого можно сделать вывод, что упомянутые обители существовали и в более раннее время. Как отмечает в своем монастырском Уставе, составленном в 1201 году, учредитель монашеской жизни в обители Махера́, преподобный Нил, монастырь Влахернитисса был основан им самим в городе Тама́са.
Об обители Пресвятой Богоматери (Великом Монастыре, как ее еще называли) упоминается в повествовании о мученичестве 13 монахов мужской обители Богородицы Кантарио́тиссы, которые пострадали в Левкосии в 1231 году от латинян, требовавших от монахов принять учение Римской Церкви. К сожалению, иных сведений об обители Пресвятой Богоматери не сохранилось.
Кроме двух упомянутых выше монастырей, в период латинского господства на Кипре существовали и другие женские обители, как православные, так и римско-католические. Например, упоминается о том, что в XVI веке в городе Левкосия существовало четыре православных монастыря: Богородицы Фанероме́ни, Богородицы Паллурио́тиссы, Всех Святых и так называемый Женский монастырь.
Однако новые общественно-политические условия, сложившиеся на Кипре после завоевания острова турками в 1571 году, привели к тому, что женские монастыри прекратили свое существование, поскольку было невозможно оградить монахинь от насилия новых завоевателей. Соответствующее свидетельство об этом содержится в докладе Лоиза Барра, уполномоченного Кипрского архиепископа Никифора, к герцогу Савойскому в 1670 году. Барр говорит о том, что на острове нет женских монастырей. Подобное же упоминание оставил и английский путешественник Ричард Поккок. В своем путевом дневнике в 1738 году он отметил, что женские монастыри для Оттоманской империи – явление чрезвычайно редкое, и что во время поездки по странам Востока он встретил лишь один женский монастырь в Сирии. На Кипре же ни одного монастыря не было.
Тем не менее, из источников той эпохи нам известно, что институт женского монашества на Кипре продолжал свое существование: монахини жили в родительских домах и прислуживали в приходских церквях своих селений и городов или в храмах соседних заброшенных монастырей. Например, одну такую престарелую монахиню, исполнявшую обязанности сторожа в монастыре Честного Креста в Агиазмати, встретил русский монах Василий Григорович-Барский во время своего посещения острова в 1735 году. Также итальянский путешественник Пьетро делла Валле, во время посещения монастыря Агиа На́па в 1625 году, встретил некоторых монахинь, которые, как он отметил в дневнике, жили не в самом монастыре, но, по всей вероятности, в родительских домах. О том, что женское монашество продолжало в это время существовать, свидетельствуют и бераты (постановления) кипрских архиереев, в которых видно особое попечение о монахинях. Как пример можно привести берат архиепископа Софрония, изданный тотчас после его избрания на архиепископскую кафедру в 1865 году.
Подобная ситуация была и в первые годы английского господства, во время которого, согласно переписи населения 1891 года, на острове жило несколько монахинь, число которых вместе с медсестрами кипрских больниц достигало шестнадцати. Из местных источников известно, что одна из этих монахинь, по имени Хаджимарудья́, жила в келье рядом с храмом святого Кассиана в Левкосии и заботилась о порядке в нем. Другая монахиня, по имени Софрония, была широко известна всему Лимасолу своей подвижнической жизнью. Она жила в своем доме, где и скончалась в 1898 году.
В это же время, в 1894 году на Кипр из женского монастыря святого Константина на острове Хиос вернулась монахиня Феофано́, которая была родом из Каимакли́. Свой родной дом она превратила в место собрания молодых женщин, которые хотели жить монашеской жизнью. Так образовалась первая женская община на острове в новое время, поначалу состоявшая из монахини Феофано́ и трех ее землячек. Обычно они ходили в маленькую церковь святого Иакова Персянина, которая находилась в крепостной стене Левкосии. Служил там иеромонах Досифей из Китреи, согласившийся духовно руководить монахинями. Согласно свидетельству этого старца-иеромонаха, большинство монахинь, часто приходивших в этот крохотный храм, происходило из Каимакли и жило в своих родных домах. Они собирались по домам и вычитывали там службы. А причащаться, как он рассказывал, они приходили в церковь святого Иакова в надежде, что Священный Синод даст разрешение, чтобы этот храм действовал как монастырский.
Монахини сталкивались с множеством трудностей из-за того, что не было никаких официальных церковных постановлений, которые могли бы регулировать их образ жизни. В декабре 1916 года они обратились к новоизбранному архиепископу Кириллу III с просьбой разрешить им образовать общежительный монастырь и пребывать под его архиерейским покровительством. Однако в то время на Кипре на женское монашество в целом смотрели отрицательно, в том числе и архиереи, и это жительство казалось бесполезным, если только оно не было связано с делами на пользу общества. Кипрский архиепископ, который придерживался подобных взглядов, объявил монахиням, что хочет поручить им служение в каком-нибудь из благотворительных учреждений, действовавших под надзором Церкви, например, в приюте.
Через несколько лет эти монахини под руководством своего нового духовника, иеромонаха монастыря Ставровуни Макария, сыгравшего огромную роль в укреплении женского монашества, построили на небольшом расстоянии от Каймакли сначала кельи, а потом храм, посвященный Преображению Спасителя. Там им удалось устроить свою монашескую жизнь более плодтворно.
Тем временем число послушниц, которые хотели жить в организованном сестринстве, все более умножалось, и в результате в 1935 году образовалась вторая женская община, поселившаяся в кельях, построенных около небольшой церкви святого Антония в Деринии. Число сестер постоянно росло и в короткий срок достигло 23 человек.
Тем не менее, оба монастыря – Преображения Спасителя и святого Антония – не были официально признаны Священным Синодом Кипрской Церкви. Монастыри действовали без устава и официальных документов. По этой причине на заседании Синода 17 марта 1949 года, новоизбранный митрополит Китийский, впоследствии архиепископ Кипрский Макарий III, поставил вопрос о предоставлении двум женским общинам заброшенного монастыря святого Георгия Аламанского в Пендакомо (ранее это был мужской монастырь). Архиепископ Макарий хотел создать там общежительную обитель, которая жила бы на основе собственных правил и под его покровительством.
Однако, несмотря на то, что Синод разрешил устроить такой монастырь, в него перешло только 13 монахинь из обители святого Антония, а монахини монастыря Преображения вовсе предпочли оставаться в своей общине и жить по идиоритмическим правилам.
В последующие годы монастырь святого Георгия, при экономической и духовной поддержке Макария Китийского, был восстановлен и в него потянулись ищущие монашеской жизни.
Большинство женщин, приходивших сюда, вынуждены были возводить кельи и обеспечивать себе проживание на собственные средства, поскольку экономические возможности новообразованной общины были ограниченными. Через восемь лет в монастыре жило примерно 50 монахинь – это число, между прочим, показывает, насколько необходим был обществу монастырь. Монахини занимались резьбой по дереву, вышиванием ковров, иконописью и другими послушаниями, и тем самым зарабатывали себе на жизнь. Однако, поскольку число монашествующих все увеличивалось, остро встал вопрос о том, где им жить. Стала ощущаться необходимость основывать и другие женские обители, где бы могли поселиться желающие монашеской жизни. Подобные трудности с кельями для монахинь возникли и в монастыре Преображения, где монахинь было меньше. Тогда, в первые годы независимости, по инициативе архиепископа Макария III и при его поддержке (заметим, что он показал себя великим благодетелем женского монашества) монахини стали разыскивать заброшенные мужские монастыри, в которых были храмы и монастырские кельи. Храмы должны были служить удовлетворению литургических потребностей сестринства, а кельи, отремонтированные и приведенные в порядок, принимать в себя новых насельниц.
В 1962 году группа из трех монахинь из монастыря Преображения в Каимакли поселилась в бывшем мужском монастыре святого Ираклидия в Политико. Монастырь был полностью восстановлен, в нем был учрежден общежительный устав. С годами этот монастырь стал самым большим женским монастырем Кипра и выдающимся духовным центром, расположенным в районе столицы.
В 1965 году последовало возобновление обители святого Мины в Вавле сестринством из семи монахинь монастыря святого Георгия Аламанского. Впоследствии монахини возобновили следующие монастыри, бывшие ранее мужскими: святого Пантелеимона Ахираса в Агрокипье, архангела Михаила в Аналионте, святого Кендея в Авгору и многие другие. В итоге, всего в наши дни на острове действуют девятнадцать женских монастырей. Достойно упоминания, что впоследствии монастырь Преображения прекратил свое существование со смертью последних его монахинь. Это произошло, может быть, потому, что идиоритмический строй жизни, который существовал в обители, мешал новым послушницам вступить в сестринство. Их гораздо больше притягивала очевидная духовная польза общежительного монашества, которую можно было видеть в хорошо организованных женских монастырях острова.
Из сказанного очевидно, что будущее женского монашества на Кипре многообещающе. После своих первых трудных шагов, женское монашество стало приобретать все большее значение в жизни Церкви. Гостеприимно встречая паломников, монастыри превращаются в духовные оазисы для жителей острова.
Монашество - это определённый образ жизни, посвящённый всецело Богу. Своеобразное второе крещение, перерождающее и обновляющее душу. Человек при совершении пострига отрекается от мира и облекается в святой ангельский образ. Учитывая последовательность того, как происходит постриг в монахини,можно сказать, что данное священнодействие глубоко символично. Инок даёт пожизненные обеты и взамен получает дар благодати в помощь на борьбу с греховными наклонностями.
Чтобы стать монахиней необходимо пройти длительный период испытательного срока. До предполагаемого пострига условно можно выделить три пути монашеского делания:
Трудником может стать любой верующий христианин, испытывающий потребность и желание поработать в монастыре во Славу Божию при наличии свободного времени. Такие люди не обязательно становятся монахами, могут иметь семью, детей. Возможно и заключение трудового договора с монастырём с получением зарплаты. Трудник, который проживает при монастыре, обязан жить по его уставу, соблюдать принятый распорядок дня, не иметь вредных привычек.
Женщина, желающая стать монахиней, поступая в монастырь, именуется кандидаткой в послушницы. Знакомится с уставом, сама решает подходит ли ей такая жизнь, испытывает свою совесть. Период пребывания определяют настоятельница с духовником и старшими сёстрами. Если по окончанию испытательного срока женщина изъявляет желание остаться в обители и не имеет внешних препятствий, то её зачисляют в послушницы. Пишется прошение на имя правящего архиерея от настоятельницы и самой кандидатки. После благословения епархиального начальства сестру одевают в подрясник и полуапостольник, и она законно становится насельницей обители.
На современном этапе в Русской православной церкви (РПЦ) существуют три типа монашеского пострига:
- рясофор;
- малая схима (мантия);
- великая схима.
Постригаемая в рясофор должна прожить в обители минимум три года. Исключение составляет смертельная болезнь кандидатки, когда настоятельница может ходатайствовать о постриге и раньше положенных трёх лет. Священнодействие производится:
- с чтением специальных молитв;
- пострижением волос крестом;
- переменой или оставлением старого имени;
- отсутствием обетов;
- облачением в рясу и клобук.
Несмотря на то, что обеты не произносятся, само свободное вступление на иноческий путь является обязательством перед Богом чистого жития. Рясофор можно назвать подготовительным этапом монашеского пострига, как обручение в браке. Насельница может называться инокиней, рясофорной монахиней или рясофорной послушницей. В помощь ей преподаётся благодать Божия и заступничество святого, имя которого получено в священнодействии.
Существуют различные практики пострижения в монахини. В некоторых монастырях пропускается рясофор и сразу производят в малую схиму. На святой горе Афон есть случаи, когда верующий принимает великую схиму без предшествующих званий. Каждый человек неповторим, и в православной традиции, несмотря на каноны, любовь к ближнему превыше всего и сохраняется индивидуальный подход к верующему, желающему отдать себя на служение Богу и людям.
Пострижение в малую схиму или мантию собственно и есть начало монашества, так как кандидат даёт обеты Богу, полностью отрекается от мира, получает новое имя, монашеские одежды. Чинопоследование в великую схиму характеризуется значительной торжественностью, длительностью молитв и наставлений игумена. Снова даётся новое имя и к одеждам добавляется великий параман, куколь с аналавом, а монахиня именуется схимницей. Сложилась практика в РПЦ постригать в великую схиму престарелых, тяжелобольных людей.
Таинство может совершать как сам правящий архиерей, так и с его благословения другие высшие чины духовенства (иеромонахи, игумены, архимандриты) либо настоятели монастырей.
Официально церковь не включает монашество в перечень основных семи таинств, но многие святые отцы и современные священники считают его таинством или вторым крещением. Пострижение есть символ послушания и жертва Христу.
Самое настоящее монашество зарождается с пострига в малую схиму или мантию. В отличие от рясофора, данное священнодействие производится более продолжительно и торжественно во время литургии, после малого входа, или во внебогослужебный период. Символично начинается исполнением тропаря из недели о блудном сыне. В это время кандидатка в белой длинной рубахе ползёт на животе из притвора в центр храма, где остаётся лежать лицом вниз с распростёртыми крестом руками, её сопровождают по сторонам две инокини, прикрывающие своими мантиями. Начало пострига напоминает о монашестве как о пути плача и сердечного покаяния. Обращаясь с речью, игумен подаёт знак встать, задаёт вопросы о свободе решения стать монахиней, предупреждает, что её обеты принимает Сам Христос с Божией Матерью, Ангелами и всеми святыми. Далее послушница даёт обеты:
- пребывать в монастыре, в котором принимает постриг или другом, куда могут отправить по послушанию;
- постничества и целомудрия;
- готовности соблюдать монашеские уставы;
- терпеть скорби иноческой жизни;
- безбрачия;
- послушания (настоятелю монастыря и сёстрам);
- бедности (нестяжания).
После этого игумен изрекает поучение о сути монашеской жизни, кладёт книгу на голову постригаемой и молится Богу о наставлении, вразумлении и охранении Благодатью Святого Духа. А также производящий постриг становится сам духовником монахини либо поручает её кому-то из опытных монахинь. Затем послушница должна трижды подать игумену ножницы, намеренно брошенные на пол, подчёркивая добровольность своего выбора. Подстригая крестообразно волосы, инокиня впервые слышит своё новое имя. Обычно даётся имя святого дня или какое-то другое. Кандидатка в монахини заранее не знает, в честь кого её нарекут, советоваться не принято.
Следующим этапом происходит облачение в монашеские одежды со специальными словами. Инокиня, принимая одежду, целует её и руку игумена. Далее вручаются чётки, крест и горящая свеча. Затем читается Апостол (Еф. 6: 10-17), два отрывка из Евангелия (Мф. 10: 37-38, 11: 28-30) о смысле иноческой жизни.
В завершение чина сёстры со свечами в руках трижды обнимаются с новопостриженной, узнают её новое имя, желают спасения в Господе. Потом монахиня остаётся несколько дней в храме, участвуя во всех богослужениях, пребывает в молитве, чтении святоотеческого наследия.
Всё вышесказанное относится к внешней стороне монашества, а гораздо выше стоит внутренняя цель иночества - соединение с Господом через молитву и деятельное покаяние.
В Евангелии есть рассказ о Марфе и Марии (Лук. 10: 38-42): на примере их жизни Господь показывает два пути спасения - мирской и монашеский. Оба благословенны Богом. Спастись можно в миру и погибнуть. Рассмотрев вопрос, как происходит постриг в монахини, нужно заметить, что это одна из дорог, ведущая к Богу. Жизнь инока полна блаженной радости, утешения от Господа, но и скорбей хватает. Главное, каждому человеку найти своё место в этом мире и обрести Бога.
Православное женское монашество в советское время
Кириченко О.В. Православное женское монашество в советское время // Вопросы истории. 2011. № 1. С. 101-114
В начале XX в. женское монашество представляло собой внушительную силу. К 1914 г. в стране насчитывалось 475 женских монастырей, в которых проживали 17 283 монахини и 56 016 послушниц . Столь сильное преобладание послушниц над монахинями можно объяснить тем, что монастыри продолжали привлекать женщин, а обители быстро росли и развивались. Этот процесс носил всесословный характер. Более того, во вновь возникающие монастыри активно пошли выходцы из простонародья, главным образом крестьянки, при активном организационном и финансовом участии дворянок и купеческих дочерей. Увеличение числа неуказных послушниц в женских обителях фиксируется в послереформенное время, но особенно с начала XX века.
В сельских монастырях этот рост был не таким значительным, как в городах. Например, в Дивеевском Троицком монастыре после прославления Серафима Саровского численность насельниц увеличилась за короткое время с тысячи до двух тысяч человек за счет неуказных послушниц .
После февральского декрета 1918 г., отделившего церковь от государства, для монастырей началась новая эпоха: повсеместное закрытие мужских монастырей под предлогом использования монастырских помещений. В то же время женские монастыри на этом этапе практически не закрывались, а лишь перепрофилировались по инициативе самих монахинь в трудовые общины. Причина разницы судеб мужских и женских обителей состоит, на наш взгляд, в том, что мужские монастыри еще до революции обезлюдели. Многолюдные Троице-Сергиева и Киево-Печерская лавры, Задонский Рождества Богородицы или Благовещенский в Воронеже монастыри были скорее исключением из правил. Правилом же было резкое уменьшение численности монахов-мужчин даже в общежительных обителях . Вот почему большевики смогли достаточно быстро и легко решить проблему с выселением мужского монашества. В женских же обителях (даже в небольших и отдаленных сельских) насельниц было несравнимо больше, и круг их обязанностей был другой. Они обрабатывали землю, трудились в рукодельных мастерских, в каждом монастыре имели школу для местного населения, больницу, богадельню. Женский монастырь тогда представлял собой большой «кипящий жизнью и трудовой деятельностью улей». Почти все женские монастыри получили шанс продлить свою жизнь еще на некоторое время. Они в массе своей были перепрофилированы в трудовые общины, кооперативы и даже коммуны. Причем, как выясняли бесконечно проверяющие их инспекторы, это были образцовые трудовые организмы, однако, по их мнению, социально неблагонадежные. Например, возглавлявшая Зосимову Одигитриевскую пустынь купеческая дочь А. Лепешкина постоянно получала не только новые нормы, но и поощрения. Артель «более других выделялась своей производительностью в смысле увеличения посевной площади» .
Однако увеличение посевной площади было не от хорошей жизни. Постоянно растущие налоги заставляли увеличивать и объемы производства. Например, в другой сельской общине — Лысогорской Успенской в Воронежской области Новохоперского района — общинницы вынуждены были свернуть всю прежнюю деятельность и работать на выживание: до 1928 г. они продолжали выращивать только зерно, служившее и пропитанием, и обменным фондом, и средством уплаты большого налога. Из 600 пудов, собранных в 1927 г., 390 пудов забрало государство, 120 осталось на посев и только 100 пудов — на собственные нужды . Сестры специально отменили общую трапезу, распределяя зерно каждой отдельно. Большинство существовало на выручку от рукоделия и подаяния. Когда Новохоперским РЦИКом было принято решение о закрытии общины, насельницам разрешили взять с собой только личные вещи. Монахиням вменялось в вину то, что они фактически сохранили монашеский образ жизни. Эти претензии стали нарастать к концу 1920-х гг., когда началась активная политическая кампания по созданию колхозов. В этот период женское монашество попало под категорию «сельских эскплуататоров». Началось повсеместное закрытие женских общин и артелей, а фактически всех монастырей на местах.
Лысогорский монастырь, основанный местными крестьянами с. Троицкий Юрт, был закрыт в 1928 году. На тот момент он насчитывал 148 человек . До революции монастырь только успел отстроиться: в нем были два величественных храма, красивая кирпичная ограда с башнями и воротами, в самом монастыре — 28 кирпичных домов, в основном предназначенных для келий. В одном из зданий помещались богадельня и рукодельная мастерская. Было и обширное хозяйство со скотным двором, хлебными и овощными полями, которые обрабатывали сами насельницы, плодовый сад, искусно проведенный водопровод, по которому вода поднималась снизу, из-под горы.
Судьба монастырских построек, церквей и строений драматична. Церкви разобрали на материал «для школьного и агроветеринарного строительства», а также избы-читальни . Часть растащили местные жители на свои нужды, чему не препятствовала местная власть. Сегодня на месте монастыря находятся только поросшие бурьянном рвы и следы вырубленных садов. После закрытия Лысогорского монастыря большая часть монахинь перебралась в разные уезды Воронежской, Липецкой и Волгоградской областей, часть прибыла в Борисоглебск Воронежской области. В Борисоглебске монахини, как и в монастыре, продолжали жить, покупая дом на троих. Другой сельский монастырь в Воронежской обл., судьбу которого удалось проследить и по судьбам монахинь и по архивным документам, — Казанский в с. Таволжанка. На момент закрытия община насчитывала 151 насельницу, в основном среднего и пожилого возраста. Монастырь был основан в 1880-е гг. в бывшем помещичьем имении. Обитель имела 400 десятин земли и участок леса возле села Таволжанка. И хотя в монастыре жили и трудились крестьянки, но при закрытии обители власти назвали игуменью Марию (Соловьеву) «помещицей». В акте отмечалось: «Секретарь настоятельницы Сомова — дочь Петербургского жандарма-чиновника. Также в управлении состоят две дочери бывшего торговца из Борисоглебска Макашенцева и дочь врача из Борисоглебска Масловского, и др.». Большевики обвиняли монахинь в том, что в годы гражданской войны, когда Новохоперск был занят белогвардейцами, монастырь встречал их с иконами и давал приют в своих стенах .
В советские годы, когда монастырь стал трудовой общиной, формально управление перешло к совету из пяти человек, который ведал хозяйственной и бытовой сторонами жизни. Чтобы как-то объяснить необходимость закрытия общины, составитель акта в своем описании пытался представить ее как организм, где есть социальное расслоение, эксплуататоры и эксплуатируемые, где процветает безнравственность и вражда друг к другу.
В 1927 г. судьба таволжанской трудовой артели была решена. 27 декабря президиум Воронежского губисполкома вынес постановление о ее ликвидации, «ввиду того, что 1. В женской таволжанской общине совершенно не применяется трудовой строй; 2. В общине сохранены все бывшие монастырские устои и порядки». Подпись «П. Дьяконов» . Представители советской власти приехали объявлять о закрытии монастыря на Пасху: «В две недели очистить монастырь». В записке уполномоченного К.А. Пугачева от 29 января 1929 г. о ликвидации Таволжанского монастыря упоминается «таволжанский священник, бывший афонский монах, поднявший крестьян на восстание, когда мы описывали церковное имущество». «Восстание» заключалось в том, что священник дал набат, когда обнаружил, что какие-то люди тайно открыли церковь, закрылись в ней и начали упаковывать церковные святыни и имущество. Игуменье удалось до разграбления монастыря вывезти оттуда часть ценностей: «39 мест запакованных в ящики церковного имущества и ценностей отправлено в Бутурлиново» . Дальнейшая их судьба неизвестна. Церковные вещи было рекомендовано частично передать в ближайшие приходы (иконы, хоругви), а другие «реализовать на месте» (столы, сундуки, ящики).
Власти хотели использовать Таволжанский монастырь под устройство детской колонии, поместив поначалу туда детей из детских домов Новохоперска. Рассуждали при этом так: «дети сблизятся здесь с крестьянской массой» и будут воспитываться в естественных условиях. Тем более, что из-за их переселения в Новохоперске освободится несколько зданий . Но перевоспитания не произошло, и монастырь разрушили, отдав после вывоза всего необходимого на разграбление местному населению.
От Таволжанской Казанской обители также не осталось камня на камне. Борисоглебская монахиня Сергия (Чернышева) сохранила в памяти рассказ одной из насельниц Таволжанского монастыря, Таисии, о периоде рассеяния монахинь после полного закрытия обители. «У нас здесь (в Борисоглебске) жила инокиня Таисия, мы звали ее послушница Таисия, она была из Таволжанского монастыря, покинула обитель молодой послушницей. Она много раз рассказывала мне, как они тайно несли с собой, когда покидали стены родной обители, чудотворный образ Матери Божией "Отрада и Утешение" — икону афонского письма. Икону вынесли тайно ночью шесть человек и, пряча ее, пошли по полям, в сторону Карачана. Пересекали деревни Васильевку и другие, менялись друг с другом, ночевали по оврагам. Икона была одной из главных святынь монастыря, перед ней постоянно совершались молебны, и было много исцелений. Со многих мест, из разных губерний приходили сюда люди поклониться чудотворному образу и попросить Матерь Божию о помощи. От иконы получил исцеление слепой парень. Более 50-ти таволжанских сестер расселились в Карачане — в Верхнем, Сред
нем и Нижнем, поближе к церкви. Основная часть матушек были Карачанские жительницы. У монахини Марии отец был старостой в Карачанском храме, и ей пришлось видеть потом, когда храм закрывали, убийство своего отца Захарии. Храм во имя Архистратига Михаила. Старосту на глазах людей и родной дочери расстреляли у самого алтаря. Стреляли много раз и не могли убить. Дочь очень плакала и сокрушалась. Вместе со всеми приехала и пожилая схиигуменья Аполлинария. Икону поставили в одну из келий и, несмотря на то, что святыню скрывали, люди знали о святыне, и сюда много приезжало монахинь из других мест помолиться перед образом» .
Судьбы многих сельских женских монастырей очень похожи. В большинстве из них были устроены или детские дома, или колонии, или тюрьмы, и уже в конце 1930 г. основная часть (судя по сельским монастырям центрального Черноземья) была физически уничтожена . Именно женское монашество активно привлекалось в 1920-е гг. к ответственности в связи с различными, так называемыми, «монархическими заговорами»: это и обнаруженные у них портреты царя Николая II, и поддерживание в народе слухов, что царь с семьей жив , и активная помощь Белой Армии. За 1922—1923 гг. было уничтожено 3447 монахинь .
Расселение монахинь по городам и большей частью по селам значительно укрепило на местах церковную жизнь, а в 1930-е гг. (до периода самой значительной волны репрессий 1937 г.) помогло в противостоянии обновленчеству, к тому времени значительно укрепившемуся на уровне приходских сельских храмов. Большинство обновленческих храмов находилось в селах. В Воронежском Областном архиве в фонде № 256 мы нашли несколько уникальных дел с обновленческими отчетами за 1922—1936 гг. и материалы по антиобновленческой деятельности Православной Церкви (в основном, это письма православных архиереев). Отчеты обновленческих архиереев и благочинных Воронежской митрополии содержат характеристику церковной жизни «староцерковников», как именовали обновленцы своих врагов «тихоновцев» (также «сергианцев»), и ВЦС . Отчеты показывают, что воронежская обновленческая митрополия в лице Воронежского «митрополита» очень обстоятельно собирала сведения о состоянии религиозной жизни приходов и объединений всех направлений. Сюда же входили характеристики на духовно и идеологически активных лиц, которые мешали обновленцам, и, по их логике, советской власти. Сведения поступали от архиереев шести епархий (Воронежской, Борисоглебской, Острогожской, Россошанской, Мичуринской, Елецкой) и нескольких благочиний и направлялись потом в Москву, попадая, как можно предположить, через ВЦУ в органы государственной безопасности. Такое предположение не лишено оснований, так как эти сведения были использованы при репрессиях 1937— 1938 гг. на местах.
Просмотренные документы позволили по-новому увидетц расстановку духовных сил в обширном регионе — ныне это территория трех областей Черноземья: Воронежской, Липецкой и Тамбовской — в один из самых страшных периодов репрессий — в 1930-е годы. Православные архиереи и священники в это время были ограничены в возможностях вести полноценную документацию, потому что документы могли в любую минуту послужить обвинительным и наводящим материалом для карательных органов. Скудость церковных архивных документов лишь в какой-то мере компенсируется следственными материалами того времени, хотя это источники с ограниченной информацией и нередко тенденциозные. Церковная мемуарная литература захватывает в большинстве своем время, начиная с 1940-х гг., а 1920-е и 1930-е гг. в них представлены кратко и фрагментарно.
В Борисоглебской обновленческой епархии к середине 1930-х гг. насчитывалось 22 прихода, в основном сосредоточенных в селах, так как сам Ворисоглебск находился почти целиком под влиянием «тихоновского» духовенства. Обновленцам в городе принадлежал один кладбищенский деревянный храм, но и там священники-тихоновцы и их помощники миряне не оставляли их в покое; верующим в городе разъяснялось, что отпевание покойных обновленцами не считается действительным. Тихоновскому духовенству принадлежало три храма, но «все три каменные и благоустроенные». «Архиепископ» Борисоглебский Александр в своем отчете указывает: «Монашествующих, именно женщин, в разных приходах много. Почти все они Тихоновского направления». «Паства заражена тихоновщиной и сектантством. Гнездом этой заразы является город Борисоглебск». В Казанском храме служил «целый собор протоиереев (кажется, 6) при участии протодьякона, дьяконов и хора певчих. Почти то же — в других их церквах. А у нас, — жалуется "архиепископ" Александр, — нет ни хора, ни дьякона. Поэтому неудивительно, что богомольцев в тех церквах бывает значительно больше» .
В Борисоглебске у тихоновцев сохранилось три староцерковных храма: два в городе и один на окраине. Вместе со священниками и мирянами Борисоглебска церковную позицию перед лицом народа активно отстаивали и монахини из закрытых монастырей. В отчете отмечается: «Немалое зло обновленцам приносят и монашки, в большом количестве сгруппировавшиеся в городе из ближайших монастырей, теперь ликвидированных. Монашки ведут сильную агитацию против обновленцев, главным образом, когда они бывают в домах верующих для чтения Псалтири по покойникам. Так, например, в тех домах, где побывала монашка Анисья Маслова, после ее посещения перестали принимать обновленческого священника» . Монахини разъясняли верующим, что обновленцы находятся под анафемой, а их таинства недействительны.
В обновленческом отчете оценивается и ситуация в сельских приходах «Борисоглебской епархии». В отчете отмечается, что большая часть приходов принадлежит «тихоновскому», а именно «сергианскому», духовенству , при этом здесь 22 обновленческих прихода. Не приводя никаких фактов, но, руководствуясь выводами двух своих благочинных, обновленческий архиерей пишет: «Тихоновщина, хотя и не во всех (сельских приходах) существует, но там она настолько потеряла силу, обаяние и значение, что наш благочинный протоиерей Барбарин из Коленовского района пишет, что "со староцерковничеством здесь покончено"». «"Тихоновским священникам" активно помогают чернички. В отдельных случаях они действуют как партизаны в тылу врага, помогают обновленцам проводить службы (поют в хоре, но не целуют Евангелие, не причащаются здесь), чтобы иметь возможность вести среди прихожан разъяснительную работу, постоянно разоблачая обновленчество перед народом». В том же отчете говорится: «В Тихоновском селе Калмыке, смежном с нашим (селом) Никандровкой имеются чернички, которые занимаются активной антиобновленческой работой. Чернички приходят в церковь с. Никандровки, поют, читают на клиросе, но к кресту и Евангелию не подходят. После службы они ходили по домам верующих и убеждали последних выгнать священника из прихода, т.к. он коммунист, безблагодатный. И когда начинает службу, то говорит: "Не благословен Бог наш, а благословен Бог я", то есть называет себя Богом. Руководительницей является известная черничка Александра». Суммируя в конце отчета свои выводы, Борисоглебский архиерей, пишет: «Главное зло епархии — городское тихоновское духовенство и монашки» .
Кроме черничек в число церковного антиобновленческого приходского актива нередко входили певчие, старосты, грамотные верующие. Вот как описывает обновленческий священник из Благовещенской церкви с. Кантемировки подобную ситуацию в своей жалобе епархиальному «архиерею»: «Гавриил Михайлович Лемент — сергианец, непримиримый к обновленцам, вершит в приходе дела, все держит в руках. Он ведает приглашением священника на приход. Когда я приехал в Кантемировку 10—15 апреля, чтобы присоединить церковь к обновленцам, он не пустил меня и назвал "стриженной куклой", и сказал, что он — за "староапостольскую церковь". Он — упорный единоличник и говорит: "Тихоновцы — это единоличники, а обновленцы — это колхозники". Это он отстоял в храме колокола, а везде в округе сняли, отстоял храм от закрытия, сохранил церковные ценности, стал приглашать на службу "староцерковных" монахов-тихоновцев» . Отмечено и то, что вместе с ним действуют в селе против обновленцев несколько церковных женщин.
К числу сложных вопросов относится вопрос о размежевании оппозиционных обновленчеству сил в селах. Монахини, чернички и священники, видевшие в обновленчестве угрозу Церкви, не были едины в своем противостоянии обновленцам. От Церкви постоянно откалывалась то одна, то другая группа. В Воронежском регионе активно действовали аморфные объединения верующих катакомбной церкви — истинно православных христиан (ИПХ), тогда еще без ясной сектантской направленности. Чернички в селах в большей степени, чем монахини, были дезориентированы в этой пестроте направлений церковной мысли и церковных движений. Часть их была на стороне «сергианских» священников, часть — на стороне ВЦС, другие вставали на сторону разных мятежных архиереев, например, епископа Алексия Буя. «Где староцерковный приход, — пишет россошанский "архиерей", — там везде много монашек и черничек. И у сергианцев и у ВЦС» . Там, где отсутствовала монашеская среда для черничек, они склонны были принимать крайние решения: уходить в церковное подполье, вести тайную церковную жизнь, вступая в оппозицию официальной церковной и государственной власти.