В чем смысл абстракции. Определение через абстракцию

от лат. abstraho-отвлекать, исключать, отделять) - необходимое условие Познания путем формирования «вторичных образов» реальности (ее информационных моделей), в частности, таких, как восприятия, представления, понятия, теории и пр. В процессе абстракции осуществляется выбор и обработка информации с целью заменить непосредственно данный эмпирический образ на другой, непосредственно не данный, но подразумеваемый и мыслимый как абстрактный объект и называемый обычно тем же термином «абстракция».

ОЧЕРК ИСТОРИИ. Современное понятие об абстракции восходит к Аристотелю, согласно которому абстрагирование-это метод намеренно одностороннего изучения реальности, субъективный прием мысленного разделения целого и полагание отдельно-сущими его частей. В принципе такое полагание не заключает «никакой ошибки» и объективно оправдано многообразием свойств (аспектов) целого, порою столь различных, что они не могут стать предметом одной науки. Наука же, по Аристотелю, исследует общее, а общее познается посредством абстракции. Поэтому абстракция не только является основной предпосылкой научного познания, но и «создает науку». В этом смысле преходящие явления опыта важны не сами по себе, а в той мере, в какой они причастны к какой-либо абстракции. Аристотель также отличал эмпирические абстракции от теоретических, полагая, что последние необходимы там, где постигаемое мыслью и сама мысль неотделимы друг от друга (как, напр., в математике, где знание и предмет знания по существу совпадают).

Эта гносеологическая концепция абстракции не получипа, однако, развития ни в эллино-римской, ни в средневековой философии. Схоластика, включая арабоязычный неоплатонизм, тему абстракции свела по существу к теме универсалий, связав ее с платоновским понятием acide («незримого», духовного начала), что соответствовало философской мысли, ориентированной на logos, но не на physis. Когда же на смену средневековой «книжной науке» пришла опытная наука нового времени, теологический и онтологический взгляд на абстракцию сменился психологическим: абстракция представлялась теперь вынужденным «действием души» по выработке общих (общезначимых) понятий, необходимость в которых обусловлена несовершенством рассудка, неспособного иначе познавать (нераздельную) «природу вещей». И сенсуализм, и рационализм 17-18 вв. были почти единодушны в том, что «опредмечивание» абстракций не только заслоняет от глаз исследователя факты реальных процессов, но и приводит к гипостазированию фиктивных сущностей и бессодержательных представлений. Известным выражением этой позиции явилось кантовское требование «принципиальной исключаемости» для абстракций, если они претендуют на то, чтобы иметь какой-либо смысл.

Философия начала 19 в. мало что изменила в этой оценке. В частности, Гегель, признавая абстракцию как первый элемент духовного освоения реальности и включая ее в обыденный и научный опыт (уже простое наблюдение, по Гегелю, нуждается в способности к абстракции), в то же время относил абстракцию к «формальной мысли», чуждой философскому методу, и порицал «абстрактное» за односторонность и пустоту. Лишь к середине 19 в. толкование абстракции выходит за пределы «отвлеченной мысли». Абстракции возвращается ее научный аристотелевский смысл. С ее помощью описывается не только статика, но и динамика явлений природы и общественной жизни. В гуманитарной области это относится в первую очередь к философскому методу, в котором объективная диалектика развития осознается через развитие субъективной диалектики понятий, и поэтому принцип абстракции играет в нем ведущую роль (К. Маркс). Но и в естественнонаучной методологии тех лет, в сущности далекой от осознанной диалектики понятий, применение абстрактных моделей «достигает поразительных результатов в объяснении явлений природы» (В. И. Вернадский). В результате духовная установка послесхоластической реформации (с ее лозунгом: «вместо абстракций-опыт») постепенно заменяется методологическим компромиссом, когда абстрактные объекты признаются как представители реалий, необходимые для выражения объективных истин. Даже позитивизм в известной мере принял этот компромисс, не только отводя абстракциям руководящую роль в научном исследовании, но и признавая за ними некоторый «род реальности» (Э. Мах). Тогда же появились и первая классификация абстракций, и намеренное употребление определений через абстракцию.

Философия науки 20 в. вновь возвращается к полемике об объективной значимости абстракций. На этот раз поводом послужили, с одной стороны, релятивистские направления (тенденции) в физике, с другой-трансфинитные принципы введения абстракций в математической теории множеств, которые породили определенное «чувство беспокойства относительно зависимости чистой логики и математики от онтологии платонизма» (Beth E. W. The foundatins of mathematics. Amst, 1959, P. 471). С критики этих тенденций и принципов начинается глубокая дифференциация методологических подходов и способов мышления (по типу применяемых абстракций) в современном научном (в особенности математическом) познании, стремление преодолеть возникший «кризис оснований» не только техническими средствами усовершенствования научных теорий, но также тем или иным решением гносеологических проблем абстракции;

ОЧЕРК ТЕОРИИ. Простейшим вариантом абстракции является акт отвлечения, точнее, акт избирательного отражения или интерпретации данных. При одних и тех же данных в различных ситуациях возможны различные акты отвлечения. И хотя произвольность отвлечений неоспорима, они оправдываются обычно в той мере, в какой абстракция приводит к успехам в познании или практической деятельности. Произвольный акт отвлечения только случайно может дать такой результат. К примеру, отождествляя, как правило, выбирают лишь такие основания для отождествления, которые наделили бы абстракцию отождествления определенным гносеологическим смыслом. Обычно это определяется целью, или задачей, или какой-либо другой установкой. Вообще от установки существенно зависит структура абстрактного образа (абстрактного объекта) и его перестройка (при смене установки). При этом абстракция может быть осознанной, отрефлектированной на уровне мышления, или неосознанной, осуществляемой на уровне функциональных свойств рецепторов(органов чувств, приборов). Однако в любом случае абстракция должна давать определенный «частичный образ» из практически необозримого множества возможностей (потока внешних данных).

Истолкование абстракции как отвлечения предполагает либо переходную, либо непереходную форму глагола «отвлекать». Хотя позиции этих форм в самом языке равноправны, их семантические роли неодинаковы. Обычно (но не всегда) они выражают дополнительные аспекты абстрагирования: переходная форма фиксирует внимание на части, выделенной из целого, непереходная, напротив,-на целом, лишенном части. Первый (положительный) аспект вводит информационный (абстрактный) образ непосредственно, тогда как второй (отрицательный)-только косвенно, через неполноту основы, оставляя завершение (дорисовку) образа на долю идеализации или воображения. Вот почему абстрактное нередко характеризуют как негативное, «лишь как момент чего-то реального» (Гегель). Указанное деление аспектов абстрагирования, вообще говоря, условно, но выбор того или иного из них оказывал заметное влияние на ценностное отношение к абстракции. Так, Аристотель гносеологическую ценность абстракции усматривал в решении ею положительной задачи познания, а Кант, напротив, признавал за абстракцией только отрицательную работу, относя решение положительной задачи на счет рефлексии. Эти полярные точки зрения подчеркивают важность осмысления абстракций в контексте современной научной практики, поскольку привычка выделять элиминативный (отрицательный) аспект абстракции все еще довлеет ее словарным определениям: расхожим значением термина «абстракция» является буквальный перевод с латинского.

Конечно, чистый акт отвлечения сам по себе не способен обеспечить полезный осмысленный образ. Необходим анализ достаточных оснований отвлечения-субъективных, с одной стороны, и объективных-с другой, при которых информацию, «захваченную» процессом абстракции и включенную в ее результат, можно было бы считать фактически независимой от прочих данных и поэтому посторонних для этой абстракции. Разыскание объективно постороннего, точнее, выяснение того, какие именно характеристики целого (или среды) являются посторонними для информационного образа,-это один из основных вопросов абстракции. Отчасти он совпадает с пресловутым вопросом о существенных свойствах, но только в строго научной его постановке, когда под существенными имеют в виду такие определимые свойства объекта, которые способны полностью представлять (замещать) этот объект в определенной гносеологической ситуации. Этим подтверждается относительность «существа дела», представленного посредством абстракции, ведь свойства объектов сами по себе ни существенны, ни посторонни и могут быть такими лишь для чего-то и по отношению к чему-то. Кроме того, отвлечением абстрактный образ реализуется с полнотой, не превышающей полноту наличных данных. А этого явно недостаточно для порождения абстрактных объектов высокого порядка, создаваемых специально ad usum theoreticae. Так, первые эмпирические понятия о фигурах материальных тел в наблюдаемом пространстве- «абстракцию чувственной фигуры» - создают индуктивно, отвлекаясь от всех свойств этих тел, кроме форм и размеров. Но геометрические образы в собственном смысле получают логической реконструкцией индуктивных понятий, пополняя эмпирические свойства теоретическими-точечным (в теоретико-множественном смысле) «устройством» фигур, возможностью их непрерывных (конгруэнтных, аффинных, топологических) преобразований, вообще всеми свойствами, которые необходимы для формулировки или доказательства геометрических теорем. Очевидно, что абстрактные объекты такого порядка только генетически связаны с отвлечением. Их содержание не исчерпывается данньми опыта. Туг речь идет об определенном истолковании реальности, о понимании ее «в законах», что само по себе невозможно без порождения новой сематики, без прибавления к данным опыта новой информации, логически не вытекающей из этих данных. Но коль скоро абстракция заявлена как научная, она ограничена в своем произволе не столько соответствием фактам, сколько тем, что она «не может вводить никаких логических противоречий» (Ф. Клейн). Соблюдение указанного ограничения на применение абстракций существенно отличает норму науки от нормы искусства, где допустимо не только «отойти от факта», но и пойти на внутреннее противоречие в изображении фактов ради решения определенной художественной задачи.

Не секрет, что в системе научных представлений абстракция не всегда подчиняется логике эмпирических фактов. Более того, основанием для принятия той или иной абстракции может служить и догма. Таков, в частности, постулат античной науки о совершенстве кругового движения («догма об окружности»), который поставил абстракции над фактами астрономических наблюдений и надолго определил не только характер первых теорий небесной механики, но и подход к математическому описанию физических явлений посредством экспонент. И все же в целом в научном отношении в абстракции преобладает идеология эмпиризма. Для теоретического естествознания это очевидно. Но и математик, когда возникает потребность в обосновании какой-либо абстракции, не пренебрегает возможностью представить эту абстракцию «с наглядной стороны», отыскать ее прообраз в чувственном опыте. Это не означает, конечно, действительного исключения абстракции, но позволяет понять генезис абстракции, ее связь с тем, что уже точно может быть «привязано» к эмпирическому факту.

Абстрагируя от эмпирических данных, получают абстракции первого порядка. Их называют также реальными. Каждый последующий шаг от этих абстракций порождает абстракции более высокого порядка, чем первый. Их называют идеальными. Эта шкала порядков не является, конечно, абсолютной, как не является абсолютным и критерий, позволяющий раз и навсегда отличать абстракции от неабстракций. По крайней мере в сфере научного познания «эмпирическое» (конкретное) и «теоретическое» (абстрактное) - это соотносительные понятия, и альтернатива между ними возможна только через абстракцию. Правда, в процессе познания конкретное всегда имеет экзотерический смысл. Оно рассматривается и объясняется в аспекте «абстрактной реальности», поскольку любой «факт только в абстракции может быть знаем мыслью» (А. И. Герцен). В свою очередь, абстрактное, напротив, всегда эзотерично. Оно-атрибут мышления, представляющий идеальный момент реальности как содержание понятий. Объективность этой идеальности выясняется, как правило, в приложениях, т. е. вообще всюду, где абстракции применяются. Тогда гносеологическое отношение оборачивается: индуктивный путь «опыт - абстракция» заменяется дедуктивным путем «абстракция-опыт». Вот почему, восходя к абстрактным объектам высокого порядка, необходимо позаботиться о том, чтобы обратный путь их «исключения» был каким-либо образом обеспечен.

Для научного познания возможность обернуть отношение, сделать абстракцию самостоятельным исходным пунктом исследования, независимо от того, найден ее эмпирический эквивалент или нет, является важнейшим условием развития. То же самое можно сказать и о логике, которая лишь в сфере абстракций чувствует себя на «родной почве». Эта возможность позволяет не только совместить наблюдение и опыт с логической дедукцией, но и восполнить при случае принципиальное отсутствие экспериментальной основы, которую тогда «должна заменить сила абстракции» (К. Маркс). А отсюда уже прямой путь к аксиоматическому методу в науке, который в свою очередь становится инструментом абстракции и анализа и в качестве содержательной аксиоматики, сохраняющей явную связь с эмпирическим опытом, и в качестве аксиоматики формальной, не сохраняющей такой связи. В последнем случае значение метода особенно очевидно, ведь переход от содержательной аксиоматики к формальной - это далеко идущее обобщение, требующее, как правило, абстракций более высокого порядка, чем те, которыми обходятся при содержательном истолковании понятий. Поэтому только формальной аксиоматикой выявляется различие между интуитивным смыслом абстракции, подразумеваемым в языке исследователя, и их обобщенным смыслом, закодированным в языке формальной теории. Отсюда, как следствие, неоднозначность абстракции, неуловимая на индуктивном пути.

Философская идея намеренной неполноты знания, обусловленной отвлечением, при последовательном проведении абстрактной точки зрения дополняется требованием его полноты относительно области значения абстракции. Вопросу о содержании этой области, ее глубине или о ее границах не всегда, разумеется, удается найти априорный ответ. Но именно проблема полноты абстракции естественно приводит к гносеологическому понятию интервала абстракции как характеристике свободы (допустимости) отвлечения или как меры информационной емкости абстракции, выражающей своего рода «замысел абстракции», условия ее «модельной реализуемости». В этом смысле интервал абстракции не зависит от «внешней» (эмпирической) детерминации, а определяется собственной логикой абстракции как «тема, образующая основу для выполнения» (Гегель).

Выработка и анализ абстракций являются специальной целью и задачей науки, по крайней мере поскольку «всякая наука исследует общее» (Аристотель). Стремление к общности созвучно стремлению к порядку. И если одна из задач науки - «открывать» факты, то другая, не менее важная,-приводить факты в порядок. Поэтому поиск обобщающих точек зрения начинается с поиска закономерностей, которые фиксируются в абстракции «научный закон», что дает «как бы естественную систему координат, относительно которой мы можем упорядочивать явления» (В. Гейзенберг). Упрощенный образ действительности без «побочных черт» или «массы подробностей» - это только начальное дело абстракции, которая в ее подлинно научном проявлении идет значительно дальше того, что можно извлечь из данных опыта. Тезис, что познание через абстракцию искажает (огрубляет) реальность, наталкивается на возражение, что подлинные интересы познания устремлены, как правило, «по ту сторону» наличного опыта к инвариантному «существу дела», представленному в абстракции. Сам по себе чистый акт отвлечения только предваряет поиск таких инвариантов, маскируя дальнейший нетривиальный процесс мысленного анализа отношений между абстракцией и реальностью.

По-видимому, нет области знания, где абстракция не служила бы рациональной основой познания, хотя в различных областях применяемые абстракции и особенности их использования, конечно, различны. Самой развитой системой абстракций обладает математика, которая по существу является наукой об абстракциях. Естествознание в той мере, в какой оно пользуется математикой, заимствует из ее абстракций, добавляя к заимствованным и свои. Но вместе с тем существуют и общенаучные абстракции, необходимые как на первых шагах образования понятий, так и на всех уровнях формирования знаний о природной и общественной жизни. Вот почему абстракции-это не «строительные леса», которые после постройки какой-либо отрасли знания можно и даже нужно отбросить. Это не только форма, но и сама суть науки.

Лит.: Мировоззренческие и методологические проблемы научной абстракции. М., 1960; Горский Д. П. Вопросы абстракции и образование понятий. М-, 1961; Розов М. А. Научная абстракция и ее виды. Новосибирск, 1965; Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости. М., 1967; Яновская С. А. Методологические проблемы науки. М., 1972; Лазарев В. О природе научных абстракций. М., 1971; Он же. Абстракция и реальность.-«Вестник МГУ», 1974; № 5; Виленкш Н. Я., Шрейдер Ю. А. Понятие математики и объектов науки.- «ВД», 1974, № 2; Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Очерк истории и теории. М., 1984; Новоселов М. М. Об абстракциях неразличимости, индивиауации и постоянства,-В кн.: Творческая природа научного познания, М., 1984; Он же. Абстракция и научный метод.-В кн.: Актуальные вопросы логики научного познания. М., 1987; Sclmeider H. l. Historische und systematische Untersuchungen zur Abstraction. Erlangen, 1970; Wllemm /. La logique et le monde sensiable. Etude sur les theories contemporaines de labstraction. P., 1971; Logic and abstraction. Goteborg, 1986; Pollard St. What is abstraction?-«Nous», 1987, vol. 21, N 2; Roeper P. Principles of abstraction for events and processes.-«J. of philos. Logic», 1987, vol. 16, N 3.

Отличное определение

Неполное определение ↓

АБСТРАКЦИЯ

АБСТРАКЦИЯ

(от лат. abstractio - отвлечение, отделение) - мысленного отвлечения одних свойств и отношений вещей и явлений от других.
А. отождествления выделяет свойство объектов путем установления отношения эквивалентности или равенства между ними, т.е. отождествляет объекты относительно этого свойства. Такая А. опирается на аксиому свертывания, по которому каждому свойству (предикату) соответствует определенное объектов, и наоборот: напр., свойству «быть избирателем» соответствует множество граждан, обладающих избирательным правом. Изолирующая А. выделяет свойства, присущие реальным предметам в качестве самостоятельных абстрактных объектов, напр., «белизна», «доброта», «четность».
В конкретных науках, в особенности в математике, применяются свои специфические приемы А. В теоретико-множественной математике широко используется А. актуальной бесконечности, в которой отвлекаются от принципиальной невозможности построить, описать и идентифицировать любой элемент бесконечного множества, в силу чего уподобляется конечному множеству. В конструктивной математике обращаются к А. потенциальной осуществимости, допускающей отвлечение от возможности фактической осуществимости построения математических объектов.
Чтобы А. была плодотворной, отражающей существенные стороны действительности, необходимо исследовать, какие свойства являются наиболее важными для познания, от каких др. свойств можно отвлечься как от второстепенных и относительно независимых. В каждом случае эти вопросы решаются в рамках конкретного научного исследования.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

АБСТРАКЦИЯ

(от лат. abstractio - отвлечение) , формирование образов реальности (представлений, понятий, суждений) посредством отвлечения и пополнения, т. е. путём использования (или усвоения) лишь части из множества соответствующих данных и прибавления к этой части новой информации, не вытекающей из этих данных. Результаты А.- образы реальности - обозначают обычно тем же термином «А.». Отвлечением упрощают, а пополнением усложняют реальности, причём основой обоих актов могут быть весьма общие принципы и даже теории. Напр., первые эмпирич. понятия о фигурах тел в наблюдаемом пространстве создают индуктивно (см. Индукция) , отвлекаясь от всех , свойств наблюдаемых тел, кроме их формы и размеров. Геометрич. этим понятиям сообщают за счёт их логич. реконструкции, пополняя выделенные эмпирич. свойства теоретич. свойствами непрерывности, неогранич. протяжённости, параллельности и пр., т. е. всеми свойствами, которые необходимы для выражения чисто геометрия, истин (теорем) .

В процессе отвлечения возможны два способа действия: рассмотреть что-либо как некую самодовлеющую реалию (т. е. выделить её осн. , общие свойства, связи и отношения) или исключить что-либо из его естеств. связи, из контекста, лишить основы и т. п. Оба действия дополнительны, оба - необходимые предпосылки исследования реальности, хотя акцент на том или ином из них часто определяет нознават. к А.: либо, в первом случае, её рассматривают как постижения объективной сущности явлений, либо, во втором, указывают на А., её односторонность, бедность но сравнению с конкретной реальностью (отсюда - « » в одиозном значении поверхностного, умозрительного, формального и пр.) . Однако названные способы действия сами по себе недостаточны для понимания того, каким путём получают правильные, науч. А. Для определения того, что нужно выделить, а что опустить, чтобы сформулировать верные утверждения об изучаемой реальности, необходимо рассмотреть цели, средства и объективные А. и, в особенности,-- уточнить предпосылки, при которых свойства, включённые в А., можно считать фактически независимыми от прочих свойств, посторонних для А. Выяснение того, какие из рассматриваемых свойств являются посторонними,- это по существу гл. вопрос А. Отчасти он совпадает с вопросом о существ, свойствах в строго науч. его постановке, т. е. о тех определимых свойствах объекта, которые способны полностью представлять (замещать) его в определ. гносеологич. ситуации - в модели А., что и является практич. подтверждением объективной правильности предпосылок А.

Отвлечение от постороннего в процессе А. упрощает задачу познания. Однако науч. А. предполагает не только умение упрощать ситуацию, отвлечение от посторонней информации, но и усмотрение в результатах отвлечения информации, необходимой для общего метода решения множества однотипных задач, предсказания последствий экспериментов, прогнозирования теоретич. и практич. деятельности и т. п. Результат науч. А.- обобщённый образ, в котором определ. контекстуальная сочетается с информационной полнотой, оправдывающей А. для широкого класса типич. обстоятельств - области значения А. Если такую область не удаётся найти, А. остаётся семантически бессодержательной. Если эта область слишком мала, А. может потерять науч. закона. Нормальный - это локальный А., когда она ограничена интервалом а б с т p а к ц и и, т. е. информацией о свойствах возможных.моделей зтой. А., извлечённой из самой А. Таков, в частности, случай осн. А. теории, задание которых определяет одновременно все общие свойства возможных моделей этой теории, независимо от их онтологич. статуса и индивидуальных особенностей, хотя обычное осмысление А. теории, включая её аксиомы, постулаты и др. принципы, как , идёт иным путём - интерпретацией в заведомо данных моделях. Типичный - осмысление решений обыкновенных дифференц. уравнений или уравнений в частных производных как законов природы посредством предварит, выбора «краевых» условий.

Вопросы о существенном и постороннем, об общности и интервале А. часто решаются одновременно. Напр., законов движения на область электромагнитных явлений «переводит» фактор конечности скорости материальных взаимодействий из постороннего (для классич. механики) в существенный (для релятивистской механики) , чем одновременно уточняются и границы применимости А. классич. механики, в частности интервал её гносеологич. точности. При этом выясняется, что отношения между А. и опытом определяются не только характером моделей А., но и метрич. организацией опыта, поставляющего эти модели. Экстраполяция А. на новые модели нередко сопровождается улучшением измерит, техники, а повышение точности измерений рано или поздно приводит к границам экстраполяции.

А., применяемые к непосредств. чувств, данным, наз. А. первого порядка. А. от А. первого порядка даёт А. второго порядка и т. д. Познават. могут иметь А. любого порядка, но особого доверия заслуживают А., результаты которых могут быть осмыслены на материальных моделях. Такие А. наз. реальными, остальные - идеальными (идеализациями) . Важнейшей задачей науч. методологии является осмысление А. высокого порядка через А. более низкого порядка или замена идеальных А. реальными. Иногда это удаётся достичь изменением формализма теории, в которой используется та или иная идеальная А., или же несуществ, изменением её семантики.

Диалектика абстрактного и конкретного – это типичный случай диалектич. единства, взаимоперехода противоположностей.

В известных случаях "абстрактность" оказывается признаком ложности понимания, его оторванности от жизни, от практики. В других случаях "абстрактность" отражает природу самого предмета. Напр., абстрактного труда выводится Марксом из понимания реального процесса сведения различных видов труда к однородному обществ. труду, к простой затрате рабочей силы: "Это сведение представляется абстракцией, однако, это такая абстракция, которая в общественном процессе производства происходит ежедневно" (Мapкс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13, с. 17).

Э. Ильенков. Москва.

Исторический обзо р. В разработку проблемы А. и ее роли в познании большой вклад внесли древнеиндийские, древнекитайские и древнегреч. мыслители. В древнегреч. философии эту проблему на идеалистич. основе начали разрабатывать Сократ, и Платон. Особое этому вопросу уделил Аристотель. Аристотель писал: "То, что называется абстракцией, [ум] мыслит, как бы он мыслил курносость: или как курносость в виде неотделимого свойства, или как кривизну, если бы кто действительно [ее] помыслил, – помыслил бы без тела, которому присуща кривизна; так [ум], мысля математические предметы, берет в отвлечении, [хотя они и] неотделимы [от тел]" ("О душе", III 7, 431 в 15, рус. пер., М., 1937). В ср. века к вопросу об А. возвращается Боэций; на него опирается Абеляр, писавший, что материя и существуют совместно, но нашего духа имеет силу то брать материю саму по себе, то форму, то объединять их вместе. В время вопросы А. плодотворно разрабатывались материалистами-сенсуалистами (Ф. Бэкон, Локк и . материалисты). Заслугой Бэкона была разработка методов абстрагирования причинных связей между явлениями. Локк исследует процесс А. в связи с процессом образования общих понятий. Устраняют, напр., из "сложной идеи Петра и Якова, Марьи и Анны то, что было своеобразного в каждом лице,.. и удерживают только то, что у них всех есть общего" и получают общую идею "человека" (см. Дж. Локк, Опыт о человеческом разуме, М., 1898, с. 405–406). Аналогичным образом процесс А. описывали Кондильяк ("Трактат об ощущениях", М., 1935, гл. 1), Гельвеций ("О человеке...", М., 1938, раздел 8, гл. 19), Дидро (Избр. филос. произв., М., 1941, с. 45–46). Против материалистического понимания А. выступили, с одной стороны, философы объективного идеалистического направления (Декарт , Лейбниц), выдвинувшие свое учение о врожденном знании, а с – субъективные идеалисты Беркли и Юм. Беркли отрицал реальность общих идей, связывая это с борьбой против материализма (см. "Трактат о началах человеческого знания...", СПБ, 1905, с. 38–49, 131, 158–59). Материалистич. на процесс А. оспаривалась неокантианцами (Кассирер), позитивистами (Дж. С. Милль, Э. Мах) и гуссерлианцами. Гуссерль указывал, что оказывается возможным посредством особой "мнящей интенции", с помощью к-рой мы познаем родовые и абстрактные сущности предметов, независимо от единичных предметов. Постижение этих абстрактных сущностей в ходе сверхчувств, познания Гуссерль наз. идеацией, а осуществляющуюся при этом А. – идеирующей А. (см. "Логические исследования", СПБ, 1909). Современный субъективно-идеалистически истолковывает А., рассматривая математич. и логич. А. как результат только творчества ума, игнорируя содержание А. Совр. позитивисты утверждают, что и реалистич. и номиналистич. т. зр. на А. равноправны, если их рассматривать лишь как возможные интерпретации фактов языка, с к-рыми мы только и имеем дело, рассуждая о мышлении. Однако, полагают они, нужно при этом иметь в виду, что эти интерпретации условны, и мы предпочитаем ту или иную из них ради удобства или в силу различных вкусов (см. . Карнап, Эмпиризм, и онтология, в прилож. к его кн.: Значение и необходимость, М., 1959). В конкретно-научном плане вопросы А. плодотворно разрабатывались математиками и логиками (см. Математическая логика). О видах А. и способах образования А. см. Изолирующая абстракция , Обобщающая абстракция, Принцип абстракции , Определение через абстракцию, Оператор абстракции , Класс, Множество , Предмет, Объемности принципы.

Д. Горский. Москва.

Абстрагирование, процесс абстракции, состоит в отвлечении, в мысленном отбрасывании (временном) тех предметов, свойств и связей, которые затрудняют рассмотрение объекта исследования в "чистом виде", необходимое на данном этапе изучения. Чтобы мысленно воспроизвести предмет исследования в "чистом виде", "надо оставить в стороне все отношения, не имеющие ничего общего с данным объектом анализа". (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 15, 1933, с. 468; см. также В. И. Ленин, Соч., 4 изд., т. 1, с. 77).

Вопрос о том, чтó в объективной действительности выделяется абстрагирующей работой мышления и от чего отвлекается, в каждом конкретном случае решается в прямой зависимости прежде всего от природы изучаемого объекта и тех задач, к-рые ставятся практикой перед исследованием. Так, напр., для механики, изучающей простейшую форму движения материи – перемещение тел в пространстве, безразличны физико-химич. свойства изучаемых ею тел (кроме их массы), безразлична также физич. их взаимодействия (кроме количеств. выражения их силы). Ученый-механик выделяет массу тел и количеств. выражение их силы, отвлекаясь от других физич. свойств тел. Если же исследователь ставит своей целью изучить возникновение и развитие какого-либо явления, то выделяются свойственные данному явлению внутр. противоречия, стороны этого противоречия в их единстве, что дает понять движущие силы и направление развития явления; в этом случае исследователь отвлекается от привходящих обстоятельств, затрудняющих это . При этом исследования мысленно воспроизводится не только в свободном от посторонних влияний, т.е. в "чистом виде", но и в идеально развитом состоянии, достигшем в своем развитии значения всеобщности, а не в случайной единичной форме (см. К. Маркс ,. Капитал, т. 1, 1955, с. 4, а также В. И. Ленин, Соч., 4 изд., т. 4, с. 74–76, т. 6, с. 112). Только в развитом состоянии предмета развертываются и выявляются свойственные ему закономерности, внутренние противоположности и противоречия. Так, напр., открытие законов антагонистического общества с его противоположными классами и их противоречиями, составляющими одну из движущих сил развития эксплуататорских обществ. стало возможным лишь в условиях капитализма.

В итоге этой мысленной "разорванности" предметов, их свойств и отношений временно отходит от действительности, т.к. в его голове целостные предметы превращаются в своего рода "осколки" – односторонние А. Разрыв первично нерасчлененного чувств. образа предмета и его познание, выделение определенных свойств и отношений вещей отражает некий момент действительности, а именно: относит. предметов от ряда их несуществ. свойств и отношений. Многовековая человечества и науки доказали, что применение такого рода "осколков" дает гораздо больший познават. эффект, чем оперирование целостными суммарными образованиями. Таким образом, временный отход от действительности в конечном счете означает бóльшую степень углубления в объект, проникновение в его , в свойственные ему внутр. противоречия. В своей оторванности друг от друга понятия о предметах, их свойствах и отношениях являются А., к-рые содержатся в человеч. сознании и к-рые сами по себе односторонни и однобоки. Но в живой ткани логич. мышления они позволяют воспроизвести значительно более глубокую и точную картину мира, чем это можно сделать с помощью целостного чувственно-конкретного образа. Перед нами пример того, как "мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит – если оно п р а в и л ь н о е... от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, з а к о н а природы, абстракция с т о и м о с т и и т.д., одним словом, все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, п о л н е е. От живого созерцания к абстрактному мышлению и о т н е г о к п р а к т и к е – таков диалектический путь познания и с т и н ы, познания объективной реальности" (Ленин В. И., Философские тетради, 1947, с. 146–47).

А. имеет свой п р е д е л, определяемый природой самих вещей, их свойств и отношений. Переход за этот предел ведет, как показали Маркс, Энгельс и Ленин, к бесплодным идеалистическим спекуляциям (см. "Святое семейство" , гл. 5, § 2 – "Тайна спекулятивной конструкции", "Нищета философии", гл. "Метафизика политической экономии", В. И. Ленин, Соч., 4 изд., т. 2, с. 235–38, 314, 349, 421).

Процесс абстрагирования заключает в себе возможность ухода мысли от действительности в область фантазии, идеализма. Разрывая в мысли неразрывное в объективном мире, а потом мысленно разорванное проецируя в реальный , идеалисты стали рассматривать А. как нечто реально существующее, как некие самостоят. сущности и даже существа (см. Религия). К "мертвым", схоластич. абстракциям Ленин относил идею бога, махистско-богдановское "вообще": "...Мертвая абстракция: ничья мысль, ничье , ничье ощущение, мысль вообще (абсолютная идея , универсальная и т.п.)..." (Соч., 4 изд., т. 14, с. 255, см. также с. 214–15). Ленин критикует "тощие" абстракции, когда изолируется и превращается в , в самостоятельное начало лишь одна сторона, свойство, отношение предмета и опускаются его всесторонние связи (см. тамже, т. 3, с. 274–75), критикует метафизич. А., когда опускается , развитие, действительного предмета (см. тамже, т. 32, с. 71–75), когда допускается неисторич. подход к действительности. Такого рода А. является гносеологич. основой идеализма, метафизики, догматизма.

В общей ткани логич. мышления процесс абстрагирования является лишь моментом, тесно связанным с др. познават. процессами, такими, напр., как , анализ, синтез, обобщение.

Процесс А. представляет собой восхождение от чувственно-конкретного к абстрактному, а это – лишь первая фаза исследования, продолжение к-рой составляет .

Происхождение абстракции.

Биологич. предпосылки А. имеют у высших животных, у к-рых они выражаются в фиксации внимания на одних свойствах данного предмета и отвлечении от других его свойств в процессе действия с предметами, в процессе их потребления.

Первой, специфически человеческой формой А. является возникшее в процессе труда мышление обобщенными представлениями. В отличие от животных, стадный человек, выделив тот или иной предмет из природы, включал его в процесс труда и вытекающую из него систему зарождавшихся обществ. связей. В связи с возникновением и развитием труда, производств. отношений и речи у формировавшегося человека сложилась мыслить не только о непосредственно воздействующих на предметах, но и о предметах, непосредственно не воздействующих на органы чувств, т.е. мыслить обобщенными представлениями, к-рые фиксировались речью. В представлениях моменты А. заключались в том, что большинство свойств предмета опускалось и выделялись те, к-рые были необходимы не только для непосредств. потребления вещей данным коллективом, но и для произ-ва. Так, напр., в камне выделялись прежде всего твердость, свойство определенным образом раскалываться. Эта способность выделять соответствующие свойства возникает как самого процесса производства и общения людей.

При исследовании прибавочной стоимости А. также имела первостепенное значение. Как и товарная стоимость, выступает на поверхности явлений в более конкретных формах: в виде пром. прибыли, торговой прибыли, процента на , ренты. Все эти формы затемняют свое содержание – прибавочную стоимость. Наиболее выдающимся исследователям до Маркса – Смиту и Рикардо – не удалось выявить прибавочную стоимость, они не сумели довести до конца абстрагирование и выделить то существ. , к-рое объединяет прибыль, процент и ренту. Их неспособность последовательно абстрагировать, выразившуюся в смещении всеобщности прибавочной стоимости с ее более конкретными формами, влекла за собой не только путаницу, но и приводила к противоречию с правильным пониманием законов прибавочной и даже товарной стоимости. Критикуя Рикардо, Маркс писал: "Мы видим, что если Рикардо упрекают в слишком большой абстрактности, то справедливым был бы противоположный упрек, а именно – в недостаточной силе абстракции, в неспособности при рассмотрении стоимостей товаров забыть прибыли – , встающий перед ним из сферы конкуренции" ("Теории прибавочной стоимости", ч. 2, 1957, с. 184; см. также "Капитал" , т. 1, 1955, с. 86–87).

Маркс, исследуя прибавочную стоимость, сначала отвлекается от многих факторов, действующих в процессах произ-ва и обращения. Ведь если товарная стоимость создается в процессе произ-ва, то и прибавочная стоимость создается в этом процессе. Но цена товара, как правило, отклоняется от стоимости. Маркс считает необходимым отвлечься от этих отклонений: "Если цены действительно отклоняются от стоимостей, то необходимо их сначала привести к последним, т.е. отвлечься от этого обстоятельства как совершенно случайного, чтобы получить в чистом виде образования капитала на почве товарного обмена и чтобы при исследовании его не дать ввести себя в этим побочным обстоятельством, затемняющим ход процесса" ("Капитал", т. 1, 1955, с. 172). Но если отвлечься от влияния отклонения цен, то остается следующая проблема: где возникает прибавочная стоимость; она не возникает в процессе обращения, но она не возникает и вне обращения. И Маркс нашел гениальный ответ, разрешивший эту, казалось бы неразрешимую, задачу: капиталист покупает на рынке, т.е. в сфере обращения, особый товар, рабочую силу, к-рая при ее потреблении в процессе производства создает новую стоимость, бóльшую, чем стоимость рабочей силы, – прибавочную стоимость. Это проблемы находится в основе объяснения законов движения капиталистич. способа произ-ва, в основе учения о классовой борьбе и диктатуре пролетариата.

Результаты абстрагирующей деятельности мышления в политич. экономии выражаются в категориях, отражающих действительное общества. Такими категориями являются, напр., товарная стоимость, прибавочная стоимость, переменный , постоянный капитал и т.д. Т.о., научная А. в "Капитале" у Маркса это – мысленный процесс получения явления "в чистом виде", освобождения от побочных, случайных обстоятельств, чтобы обнаружить и проследить "истинный ход процесса", реальную . Такая А. не уводит от действительности в сферу пустых определений, а есть путь к истине, к познанию конкретного, к отражению реальной действительности.

Б. Шенкман. Москва.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Святое семейство, Соч., 2 изд., т. 2, М., 1955, с. 62–67; Маркс К., Нищета философии, там же, т. 4, М., 1955, гл. 2, § 1; его же, К критике политической экономии, там же, т. 13, М., 1959, с. 16–17, 38–48; его же, Капитал, т. 1, М., 1955; его же, Введение (Из экономических рукописей 1857–1858 годов), в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, М., 1958; его же, Замечания на книгу А. Вагнера, в кн.; Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 15, М., 1935; Ленин В. И., К характеристике экономического романтизма, Соч., 4 изд., т. 2, с. 235, 237–38, 314; его же, Развитие капитализма в России, там же, т. 3, с. 24, 153, 177, 274–75, 278, 288; его же, Философские тетради, там же, т. 38; Лафарг П., Сочинения, т. 3, М.–Л., 1931; Яновская С. А., О так называемых определениях через абстракцию, в кн.: Сборник статей по философии математики, М., 1936; Павловские среды. Протоколы и стенограммы физиологических бесед, т. 1, М.–Л., 1949; Максимов А. А., О значении абстракции в механике и физике, в кн.: Философские вопросы современной физики, М., 1952; Горский Д. П., К вопросу об образовании и развитии понятий, "Вопр. философии", 1952, No 4; Розенталь M. M., Вопросы в "Капитале" Маркса, М., 1955; Асмус В. Ф., Учение о непосредственном знании в истории философии нового времени, "Вопр. философии", 1955, No 5, 1957, No 6, 1957, No 11; Спиркин А. Г., Формирование абстрактного мышления на ранних ступенях развития человека, там же, 1954, No 5; его же, Происхождение сознания, М., 1959 (Автореф. дисс.); Геворкян Г. А., О роли абстракции в познании, Ереван, 1957; Проблемы диалектической логики. Сб. статей. М., 1959; Радищев А. Н., О человеке, о его смертности и бессмертии, Избр. философские соч., М., 1949; Герцен А. И., Дилетантизм в науке, Собр. соч. в 30 томах, т. 3, М., 1954; Сеченов И. М., Элементы мысли. Сб. избр. статей, М.–Л., 1943; Аристотель, Метафизика, пер. [с греч.], М.–Л., 1934; его же, Категории, М., 1939; Бэкон Ф., Новый Органон, 2 изд., М., 1938; Лейбниц Г., Новые о человеческом разуме, М.–Л., 1936; Кант И., Логика, пер. с нем., П., 1915; Mилль Д. С., Система логики силлогической и индуктивной, М., 1914; 3игварт X., Логика, пер. с нем., т. 1, СПБ, 1908; Кассирер Э., Познание и , пер. с нем., СПБ, 1912; Леви-Бρюль Л., Первобытное мышление, пер. с франц., М., 1930; Тарский А., Введение в логику и методологию дедуктивных наук, пер. с англ., М., 1948; Mаккей Д. М., Проблема образования понятий машинами, в кн.: Автоматы. Сб. статей, под ред. К. Э. Шеннона и Дж. Маккарти, пер. с англ., М., 1956; Стемпковская В. И., О роли абстракций в познании, М.,1959; Światopogladowe i metodologiczne problemy abstrakcji naukowej (red. Nowinski Cz.), Warsz., 1957; Aristotle, De caelo, Oxf., 1936; Wundt, Logik, 5 Aufl., Bd 1–3, Stuttgart, 1919–23; Überweg, System der Logik..., 5 Aufl., Bonn, 1882; Frege G., Grundgesetze der Arithmetik, begriffschriftlich abgeleitet, Bd 1–2, Jena, 1893–1903; Russell B., Principles of mathematics, 2 ed.. L., 1937; Whitehead A. N.. Modes of thought, N. Y., 1938; Jordan L., Schule der Abstraktion und der Dialektik, Münch., 1932; Сагnap R., Der logische Aufbau der Welt, B., 1928; Reichenbach H., Elements of symbolic logic, N. Y., 1948; Scholz H. und Schweitzer H., Die sogenannten Definitionen durch Abstraktion, Lpz., 1935.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

АБСТРАКЦИЯ

АБСТРАКЦИЯ (от лат. abstraho - отвлекать, исключать, отделять) - Познания путем формирования “вторичных образов” реальности (ее информационных моделей), в частности, таких, как восприятия, представления, понятия, теории и пр. В процессе абстракции осуществляется и обработка информации с целью заменить непосредственно данный образ на другой, непосредственно не данный, но подразумеваемый и мыслимый как и называемый обычно тем же термином “абстракция”.

ОЧЕРК ИСТОРИИ. Современное понятие об абстракции восходит к Аристотелю, согласно которому абстрагирование-это метод намеренно одностороннего изучения реальности, прием мысленного разделения целого и отдельно-сущими его частей. В принципе такое полагание не заключает “никакой ошибки” и объективно оправдано многообразием свойств (аспектов) целого, порою столь различных, что они не могут предметом одной науки. Наука же, по Аристотелю, исследует общее, а общее познается посредством абстракции. Поэтому абстракция не только является основной предпосылкой научного познания, но и “создает науку”. В этом смысле преходящие явления опыта важны не сами по себе, а в той мере, в какой они причастны к какой-либо абстракции. Аристотель также отличал эмпирические абстракции от теоретических, полагая, что последние необходимы там, где постигаемое мыслью и сама мысль неотделимы друг от друга (как, напр., в математике, где и предмет знания по существу совпадают).

Выработка и анализ абстракций являются специальной целью и задачей науки, по крайней мере поскольку “всякая наука исследует общее” (Аристотель). Стремление к общности созвучно стремлению к порядку. И если одна из задач науки - “открывать” факты, то другая, не менее важная,-приводить факты в . Поэтому поиск обобщающих точек зрения начинается с поиска закономерностей, которые фиксируются в абстракции “научный закон”, что дает “как бы естественную систему координат, относительно которой мы можем упорядочивать явления” (В. Гейзенберг). Упрощенный образ действительности без “побочных черт” или “массы подробностей” - это только начальное дело абстракции, которая в ее подлинно научном проявлении идет значительно дальше того, что можно извлечь из данных опыта. Тезис, что познание через абстракцию искажает (огрубляет) реальность, наталкивается на возражение, что подлинные интересы познания устремлены, как правило, “по ту сторону” наличного опыта к инвариантному “существу дела”, представленному в абстракции. Сам по себе чистый акт отвлечения только предваряет поиск таких инвариантов, маскируя дальнейший нетривиальный процесс мысленного анализа отношений между абстракцией и реальностью.

По-видимому, нет области знания, где абстракция не служила бы рациональной основой познания, хотя в различных областях применяемые абстракции и особенности их использования, конечно, различны. Самой развитой системой абстракций обладает математика, которая по существу является наукой об абстракциях. Естествознание в той мере, в какой оно пользуется математикой, заимствует из ее абстракций, добавляя к заимствованным и свои. Но вместе с тем существуют и общенаучные абстракции, необходимые как на первых шагах образования понятий, так и на всех уровнях формирования знаний о природной и общественной жизни. Вот почему абстракции-это не “строительные леса”, которые после постройки какой-либо отрасли знания можно и даже нужно отбросить. Это не только форма, но и сама суть науки.

Лит.: Мировоззренческие и методологические проблемы научной абстракции. М., 1960; Горский Д. П. Вопросы абстракции и образование понятий. М-, 1961; Розов М. А. Научная абстракция и ее виды. Новосибирск, 1965; Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости. М., 1967; Яновская С. А. Методологические проблемы науки. М., 1972; Лазарев Φ. В. О природе научных абстракций. М., 1971; Он же. Абстракция и реальность.-“Вестник МГУ”, 1974; № 5; Виленкш Н. Я., Шрейдер Ю. А. Понятие математики и объектов науки.- “ВД”, 1974, № 2; Ильенков Э. В. Диалектическая

Абстракция - это идеальный (не существующий в действительности) предмет, созданный в результате абстрагирования - мыслительного процесса образования абстрактных сущностей (см. ). Абстрагирование представляет собой одну из наиболее важных операций мышления (см. ) и необходимое условие познания мира (см. ) путём формирования «вторичных образов» действительности (которыми могут быть как отдельно взятые представления, категории, понятия, теории, модели и другие абстрактные сущности, так и их системы).

В процессе абстрагирования осуществляется выбор и обработка информации с целью замещения непосредственно данного эмпирического образа на другой, непосредственно не данный, но подразумеваемый и мыслимый. Мысль человека отвлекает нечто (те или иные признаки, характеристики, свойства, отношения) от непосредственно данного воспринимаемого представления и сохраняет этот фрагмент для осуществления последующих фазисов мыслительного процесса. Из соответствующего представления элиминируется несущественное и таким образом выявляются определённые основания его сущности. Результаты абстрагирующей деятельности - вторичные образы действительности или абстрактные предметы - обозначаются термином «абстракция». Следует отметить, что при отбрасывании существенных признаков абстракция становится поверхностной и малосодержательной; в такой ситуации абстрактными принято называть пустые, бессодержательные, непродуктивные рассуждения и понятия. Абстрактные предметы всегда существуют лишь в воображении человека. Попытка приписать им реальное существование приводит к ошибке гипостазирования - овеществлению абстрактных сущностей, наделению их свойствами реальных предметов и признаками реального существования (см. ).

Наиболее простой формой абстракции можно считать практическое замещение одного объекта другим (формальная абстракция), которая представляет сбой акт избирательного отражения или интерпретации данных. При одних и тех же данных в различных ситуациях возможны различные акты отвлечения. И хотя произвольность отвлечений неоспорима, они оправдываются обычно в той мере, в какой абстракция приводит к успехам в познании или практической деятельности. Произвольный акт отвлечения только случайно может дать такой результат. При этом абстракция может быть осознанной, отрефлектированной на уровне мышления, или неосознанной, осуществляемой на уровне функциональных свойств рецепторов (органов чувств, приборов). Однако в любом случае абстракция должна давать определённый «частичный образ» из практически необозримого множества возможностей (потока внешних данных). В этой форме абстракция имеет место и у животных (в частности, на ней основано формирование условных рефлексов). У человека такое практическое замещение выражается и закрепляется в деятельности со знаками, на основе которой в дальнейшем формируются представления о существенных и несущественных свойствах объектов или явлений и об отношениях зависимости. Наряду с этим происходит осознание специфики знаковых образований, их отношения к действительности, и приложения к целям и задачам познавательной деятельности человека в форме теоретических построений (содержательная абстракция).

Результат абстракции (созданный какой-либо абстракцией или при посредстве какой-либо абстракции) представляет собой абстрактный объект и мыслится при этом как нечто самосущее, как отдельная реалия в системе определённых представлений. Так, в системе представлений о графике русского языка каждая буква алфавита мыслится как абстрактный объект - как «абстрактная буква», в отличие от оттиска такой буквы на странице (данного) текста - её «конкретного» (материального) представителя, манифестации абстрактного объекта в письменной речи. В устной речи её конкретным представителем служит определённый фонетический звук, а в лингвистике - соответствующий звуковой тип, или фонема, тоже абстрактный объект. Таким образом, один и тот же абстрактный объект может иметь представителей, которые сами абстрактны. В теоретическом познании последнее особенно широко распространено. Следует отметить, что противопоставление «конкретный объект - абстрактный объект» относится к системе определённых понятий и к способам фиксации объектов в сознании. Выступая как информационный посредник между мыслью и объективной реальностью, конкретный представитель информирует в первую очередь не о себе самом, а о том объекте, который он представляет.

Абстрагирование - универсальный приём познания, без которого немыслимы как научное, так и обыденное познание. Вместе с тем, будучи широко представленным в человеческом познании вообще, он приобретает статус метода только в научно-познавательной деятельности, наряду с другими методами научного познания (см. ). В европейской философии, науке и логике абстрагирование трактуется как логическая операция поэтапного мысленного членения рассматриваемого объекта или явления, продуцирующая понятия, которые, в свою очередь, образуют всё более общие образы действительности. В методологии науки абстракция понимается как теоретическое обобщение, образуемое в результате отвлечения от несущественных сторон рассматриваемого объекта или явления для выявления наиболее существенных его черт. Абстракция лежит в основе процессов обобщения , образования понятий и категоризации (см. ).

Эмпирическому и теоретическому уровням мышления соответствуют формальная и содержательная абстракции. Абстрагируя от эмпирических данных, получают абстракции первого порядка. Их называют также реальными абстракциями . Каждый последующий шаг от этих абстракций порождает абстракции более высокого порядка, чем первый. Их называют идеальными абстракциями . Эта шкала порядков не является абсолютной, как не является абсолютным и критерий, позволяющий раз и навсегда отличать абстракции от неабстракций. По крайней мере в сфере научного познания «эмпирическое» (конкретное) и «теоретическое» (абстрактное) - это соотносительные понятия, и альтернатива между ними возможна только через абстракцию.

В процедуре абстрагирования очевидны две ипостаси процесса познания: первая отражает направленность внимания на то, что именно вычленяется; вторая - на то, от чего именно осуществляется отвлечение. Акцент на той или другой стороне указанного процесса (при их взаимодополнительности) часто приводит к полярным выводам относительно роли абстрагирования: либо оно рассматривается как значимый источник поступления знаний о мире, либо как процедура, приводящая к их искажению и обеднению. Уяснение того, какие именно из свойств предмета или явления являются для них «посторонними» - по сути главный вопрос оперирования с абстракциями.

Применение абстрагирования в качестве метода научного познания, определяется типом ситуации, с которой сталкивается исследователь, и перечнем процедур, необходимых или допустимых в данной ситуации. Ситуация характеризуется задачей (целевая характеристика метода) и спецификой изучаемого объекта (онтологическая характеристика). С точки зрения онтологии абстракция связана с представлением об относительной независимости явлений и их свойств и с отделением существенных свойств от несущественных. Предписываемые процедуры сводятся, как правило, к перестройке предмета исследования, к эквивалентному, с точки зрения данной ситуации, замещению первоначального предмета другим. Перестройка касается либо образа изучаемого объекта (отбрасывание его несущественных свойств), либо эмпирического материала, либо программы наблюдения и описания (отказ от свойственной ему несущественной информации).

Целевая характеристика абстракции может быть различной, но всегда связана с указанием на те или иные познавательные задачи и с включением её в более широкий контекст познавательной деятельности. На различении целевых характеристик строится и классификация типов абстракций:

1. изолирующая абстракция - соответствует цели вычленения и чёткой фиксации исследуемого явления;
2. обобщающая абстракция - соответствует цели получения общей картины явления;
3. идеализация - соответствует цели замещения реальной, эмпирически данной ситуации идеализированной схемой для упрощения изучаемой ситуации и более эффективного использования существующих методов и средств исследования.

Реализация процесса абстрагирования включает два типа операций:

1. оценка возможности и целесообразности замещения;
2. акт замещения.

Продуктами процесса абстрагирования являются соответствующим образом преобразованные представления об исследуемом объекте или явлении. Обоснование абстракции осуществляется как с точки зрения её правомерности (это достигается установлением несущественности отдельных явления), так и с точки зрения её целесообразности (которая определяется поставленной задачей). Выдвижение на первый план одного из этих моментов приводит к разным формам обоснования абстракции. Возможность разных способов обоснования абстракции приводит к разным её пониманиям и определениям в системе научных представлений: абстракцию определяют то как процесс мысленного отвлечения от несущественных сторон объектов и явлений, опираясь на её процедурные и онтологические аспекты и отвлекаясь от целевых, то как познание объектов и явлений со стороны их сущности, опираясь на целевые и онтологические аспекты, но отвлекаясь от процедурных.

По-видимому , не существует такой области научного знания, где абстракция не служила бы рациональной основой познания, хотя в различных областях применяемые абстракции и особенности их использования, конечно, различны. Наиболее развитой системой абстракций обладает математика, которая по существу является наукой об абстракциях. Естествознание в той мере, в какой оно пользуется математикой, заимствует из её абстракций, добавляя к заимствованным и свои. Но вместе с тем существуют и общенаучные абстракции, необходимые как на первых шагах образования понятий, так и на всех уровнях формирования знаний о природной и общественной жизни.

Современное понятие об абстракции восходит к Аристотелю, согласно которому образование абстракций - это метод намеренно одностороннего изучения реальности, субъективный приём мысленного разделения целого и полагание отдельно-сущими его частей. В принципе такое полагание не заключает «никакой ошибки» и объективно оправдано многообразием свойств (аспектов) целого, порой столь различных, что они не могут стать предметом одной науки. Наука же, по Аристотелю, исследует общее, а общее познается посредством абстракции. Поэтому абстракция не только является основной предпосылкой научного познания, но и «создаёт науку». В этом смысле преходящие явления опыта важны не сами по себе, а в той мере, в какой они причастны к какой-либо абстракции. Аристотель также отличал эмпирические абстракции от теоретических, полагая, что последние необходимы там, где постигаемое мыслью и сама мысль неотделимы друг от друга (как, например, в математике, где знание и предмет знания по существу совпадают).

Эта гносеологическая концепция абстракции не получила, однако, развития ни в эллино-римской, ни в средневековой философии. Схоластика тему абстракции свела по существу к теме универсалий, связав её с платоновским понятием acide («незримого», духовного начала), что соответствовало философской мысли, ориентированной на logos, но не на physis. Когда же на смену средневековой «книжной науке» пришла опытная наука Нового времени, теологический и онтологический взгляд на абстракцию сменился психологическим: абстракция представлялась теперь вынужденным «действием души» по выработке общих (общезначимых) понятий, необходимость в которых обусловлена несовершенством рассудка, неспособного иначе познавать (нераздельную) «природу вещей».

И сенсуализм, и рационализм XVII–XVIII веков были почти единодушны в том, что «опредмечивание» абстракций не только заслоняет от глаз исследователя факты реальных процессов, но и приводит к гипостазированию фиктивных сущностей и бессодержательных представлений. Известным выражением этой позиции явилось требование И. Кантом «принципиальной исключаемости» для абстракций, если они претендуют на то, чтобы иметь какой-либо смысл. Философия начала XIX века мало что изменила в этой оценке. В частности, Г. В. Ф. Гегель, признавая абстракцию как первый элемент духовного освоения реальности и включая её в обыденный и научный опыт (уже простое наблюдение, по Гегелю, нуждается в способности к абстракции), в то же время относил абстракцию к «формальной мысли», чуждой философскому методу, и порицал «абстрактное» за односторонность и пустоту.

Лишь к середине XIX века толкование абстракции выходит за пределы «отвлечённой мысли». Абстракции возвращается её научный аристотелевский смысл. С её помощью описывается не только статика, но и динамика явлений природы и общественной жизни. В гуманитарной области это относится в первую очередь к философскому методу, в котором объективная диалектика развития осознается через развитие субъективной диалектики понятий, и поэтому принцип абстракции играет в нём ведущую роль (К. Маркс). Но и в естественнонаучной методологии тех лет, в сущности далёкой от осознанной диалектики понятий, применение абстрактных моделей «достигает поразительных результатов в объяснении явлений природы» (В. И. Вернадский). В результате духовная установка послесхоластической реформации (с её лозунгом: «вместо абстракций - опыт») постепенно заменяется методологическим компромиссом, когда абстрактные объекты признаются как представители реалий, необходимые для выражения объективных истин. Даже позитивизм в известной мере принял этот компромисс, не только отводя абстракциям руководящую роль в научном исследовании, но и признавая за ними некоторый «род реальности» (Э. Мах). Тогда же появились и первая классификация абстракций, и намеренное употребление определений через абстракцию.

Философия науки XX века вновь возвращается к полемике об объективной значимости абстракций. На этот раз поводом послужили, с одной стороны, релятивистские направления (тенденции) в физике, с другой - трансфинитные принципы введения абстракций в математической теории множеств, которые породили определённое «чувство беспокойства относительно зависимости чистой логики и математики от онтологии платонизма» (Beth Ε. W. The Foundations of Mathematics. - Amsterdam, 1959, P. 471). С критики этих тенденций и принципов начинается глубокая дифференциация методологических подходов и способов мышления (по типу применяемых абстракций) в современном научном (в особенности математическом) познании, стремление преодолеть возникший «кризис оснований» не только техническими средствами усовершенствования научных теорий, но также тем или иным решением гносеологических проблем абстракции.

Такого отвлечения.

Потребность в абстракции определяется ситуацией, когда становятся явными отличия между характером интеллектуальной проблемы и бытием объекта в его конкретности . В такой ситуации человек пользуется, например, возможностью восприятия и описания горы как геометрической формы , а движущегося человека - в качестве некой совокупности механических рычагов .

Виды абстракции

Некоторые типы абстракции:

• примитивная чувственная абстракция - отвлекается от одних свойств предмета или явления, выделяя другие его свойства или качества (выделение формы предмета, отвлекшись от его цвета или наоборот). В силу бесконечного многообразия действительности никакое восприятие не в состоянии охватить все её стороны, поэтому примитивная чувственная абстракция совершается в каждом процессе восприятия и неизбежно связана с ним.
• обобщающая абстракция - даёт обобщённую картину явления , отвлечённую от частных отклонений. В результате такой абстракции выделяется общее свойство исследуемых объектов или явлений. Данный вид абстракции считается основным в математике и математической логике .
• идеализация - замещение реального эмпирического явления идеализированной схемой , отвлечённой от реальных недостатков. В результате образуются понятия идеализированных (идеальных) объектов («идеальный газ », «абсолютно чёрное тело », «прямая », «сферический конь в вакууме » (из анекдота про идеализацию) и др.
• изолирующая абстракция - тесным образом связана с непроизвольным вниманием, поскольку при этом выделяется то содержание, на котором сосредоточивается внимание.
• абстракция актуальной бесконечности - отвлечение от принципиальной невозможности зафиксировать каждый элемент бесконечного множества , то есть бесконечные множества рассматриваются как конечные.
• конструктивизация - отвлечение от неопределённости границ реальных объектов, их «огрубление».

По целям:

• формальная абстракция - выделение таких свойств предмета, которые сами по себе и независимо от него не существуют (форма или цвет). Этот тип абстракции служит основой усвоения детьми знаний, описывающих предметы по их внешним свойствам, что служит предпосылкой теоретического мышления.
• содержательная абстракция - вычленение тех свойств предмета, которые сами по себе обладают относительной самостоятельностью (клетка организма). Этот тип абстракции у учащихся развивает способность оперировать ими.

Абстрактное и конкретное

Абстрактное мышление подразумевает оперирование абстракциями («человек вообще», «число три», «дерево», и т. д.), конкретное мышление имеет дело с конкретными объектами и процессами («Сократ», «три банана», «дуб во дворе», и т. д.). Способность к абстрактному мышлению является одной из отличительных черт человека, которая, вероятно, сформировалась одновременно с языковыми навыками и во многом благодаря языку (так, нельзя было бы даже мысленно оперировать «числом три» вообще, не имея для него определённого языкового знака - «три», поскольку в окружающем нас мире такого абстрактного, ни к чему не привязанного понятия, попросту не существует: это всегда «три человека», «три дерева», «три банана» и т. п.).

Определение через абстракцию

Определение через абстракцию - способ описания (выделения, «абстрагирования») не воспринимаемых чувственно («абстрактных») свойств предметов путём задания на предметной области некоторого отношения типа равенства (тождества , эквивалентности). Такое отношение, обладающее свойствами рефлексивности , симметричности и транзитивности , индуцирует разбиение предметной области на непересекающиеся классы (классы абстракции, или классы эквивалентности), причём элементы, принадлежащие одному и тому же классу, неотличимы по определяемому таким образом свойству.

Медицина

Ввиду некоторых физиологических особенностей головного мозга индивидуумов, - у людей, у которых имеются такие заболевания как умственная отсталость , может отсутствовать или быть слабо выражено абстрактное мышление.

См. также

• Слой абстрагирования (уровень абстракции) в программировании

Напишите отзыв о статье "Абстракция"

Литература

• Мировоззренческие и методологические проблемы научной абстракции. М., 1960;
• Горский Д. П. Вопросы абстракции и образование понятий. М., 1961;
• Розов М. А. Научная абстракция и её виды. Новосибирск, 1965;
• Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости. М., 1967;
• Яновская С. А. Методологические проблемы науки. М., 1972;
• Лазарев Φ. В. О природе научных абстракций. М., 1971;
• Лазарев Φ. В. Абстракция и реальность. - «Вестник МГУ», 1974; № 5;
• Виленкш Н. Я., Шрейдер Ю. А. Понятие математики и объектов науки.- «ВД», 1974, № 2;
• Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Очерк истории и теории. М., 1984;
• Новосёлов М. М. Об абстракциях неразличимости, индивиауации и постоянства, - В кн.: Творческая природа научного познания, М., 1984;
• Новосёлов М. М. Абстракция и научный метод.-В кн.: Актуальные вопросы логики научного познания. М., 1987;
• Sclmeider H. l. Historische und systematische Untersuchungen zur Abstraction. Erlangen, 1970;
• Jules Vuillemin. La logique et le monde sensiable. Etude sur les théories contemporaines de l’abstraction. P., 1971;
• Logic and abstraction. Göteborg, 1986;
• Pollard St. What is abstraction? - «Nous», 1987, vol. 21, N 2;
• Roeper P. Principles of abstraction for events and processes. - «J. of philos. Logic», 1987, vol. 16, N 3.

Отрывок, характеризующий Абстракция

Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.

Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг"ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.

что такое абстракция?

1. Абстра#769;кция или абстра#769;кт (от лат. abstractio отвлечение) 1) Отвлечение в процессе познания от несущественных сторон, свойств, связей предмета или явления с целью выделения их существенных, закономерных признаков; абстрагирование. 2) Теоретическое обобщение как результат абстрагирования - вытекает из процесса осмысления, одного из его моментов абстрагирования целого, дифференциации отдельных его сторон, присущих свойств, в самостоятельные объекты, в отношении определенных предметов познания. Абстракция есть процесс мысленной изоляции, хирургического вмешательства в целое, отделение частного предмета, отношения, свойства из совокупности предметов, свойств и отношений. Абстракция разрывает, расчленяет, омертвляет, огрубляет или сводит к примитиву при этом, формируя целостную, схематизированную (двухмерную) реальность, в отдельно взятой А. , субъект которой отличается от реального целого. Абстракция как результат процесса абстрагирования понятий (истина, гипотеза, теория) , категорий (качество, количество) , является проникновением человеческой мысли вглубь предмета, от явления до сути. Являясь способом перехода обработанных наблюдений, от общих представлений в понятия, она таким способом обеспечивает изучение отдельных сторон целого, в чистом виде, таким образом, проникая в их суть. Односторонность абстракции, снимается развитием познания в целом, где она представляет собой момент познания, который исчезает в процессе отображения конкретной реальности, в общей взаимосвязи и развитии целого. Материалистическая диалектика рассматривает абстракцию в неразрывной взаимосвязи с анализом и синтезом, обобщением и т. п. категории абстрактного, являются отображением конкретного в мышлении. Метафизическая абсолютизация абстракций, с объективным превращением ее в реальную сущность, является одним из гносеологических корней идеализма. Правомерность тех или иных абстракций, их истинность в конечном результате, проверяется на практике. Логика рассматривает конкретные виды и способы абстракций: изолирующая, обобщающая, ассоциативная абстракция, абстракция бесконечности и т. д. 3) Что-л. , утратившее определенность, конкретность, реальность. 4) разг. Произведение абстрактного искусства.

   Слово Абстракция используется в двух смыслах:

   Абстракция процесс, то же что и абстрагирование;
   Абстракция абстрактное понятие, абстракт, результат абстрагирования.
   Абстракция зарождается в плане действия. Абстракция в действии возникает в практике, поскольку действие неизбежно отвлекается от целого ряда свойств предметов, выделяя в них прежде всего те, которые имеют более или менее непосредственное отношение к потребностям человека.

2. Короче говоря это упрощение
3. АБСТРАКЦИЯ мысленное отвлечение от ряда свойств предметов и отношений между ними; понятие, образуемое в результате отвлечения.
4. Абстракция лично для меня, уход от действительной реальности, отвлечение мысли, чувтсва. Отключение от объективной реальности, утрачивание определенности, конкретной реальности. Своеобразная невесомость в сознании позволяющая извлекать из подсознания на уровне интуиции совершенно непохожие субъективные мысли, чувства.
5. Что вы головы морочите! Абстракция, это значит - наводить тень на плетень в разъяснении чего-то реалистичного. В основном е применяют те, кто мало понимает предмет, не но хочет, что бы его раскусили.
   Источник - Я.
6. Абстракция

   Как на то указывает само слово - есть извлечение или отвлечение какого-нибудь содержания (какого-нибудь значения, общего признака и т. д.) из связного контекста, содержащего еще и другие элементы, комбинация которых, как нечто целое, является чем-то неповторимым или индивидуальным и потому не поддающимся сравнению. Единоразность, своеобразие и несравнимость мешают познанию; следовательно, другие элементы, ассоциируемые с каким-то содержанием, воспринятым в качестве существенного, будут рассматриваться как иррелевантные, "не относящиеся к делу".

   Поэтому абстракция, или абстрагирование, есть та форма умственной деятельности, которая освобождает это содержание от своих ассоциаций с иррелевантными элементами с помощью отличения его от них, или, другими словами, путем дифференциации (см.). В широком смысле абстрактно все то, что извлечено из своей ассоциации с теми элементами, которые рассматриваются в качестве иррелевантных, несопринадлежащих представленному значению.

   Абстрагирование есть деятельность, присущая психологическим функциям (см.) вообще. Существует абстрагирующее мышление, равно как и чувство, ощущение и интуиция (см.). Абстрактное мышление выделяет какое-нибудь содержание, отличающееся мыслительными, логическими свойствами, из интеллектуально иррелевантной среды. Абстрактное чувство делает то же самое с содержанием, характеризующимся своими чувственными оценками; это относится и к ощущению, и к интуиции. Существуют, следовательно, не только отвлеченные мысли, но и отвлеченные чувства, которые Sully (Сулли) обозначает как интеллектуальные, эстетические и моральные. /93- V.II, ch.16/ Nahlowsky (Наловский) добавляет сюда все религиозные чувства. /94- S.48/ Абстрактные чувства содействовали бы, в моем понимании, "высшим" или "идеальным" чувствам Наловского. Абстрактные чувства я отношу к той же группе, что и абстрактные мысли. Абстрактное ощущение следовало бы обозначить как эстетическое ощущение в противоположность к ощущению чувственному (см.), а абстрактную интуицию - как интуицию символическую в противоположность фантастической интуиции (см. фантазия и интуиция).

   В данной работе я связываю понятие абстракции с рассмотрением связанного с ним психоэнергетического процесса. Принимая по отношению к объекту абстрагирующую установку, я не позволяю объекту, как целому, воздействовать на меня; я концентрирую внимание на одной его части, исключая все прочие иррелевантные. Моя задача состоит в том, чтобы освободиться от объекта как единого и неповторимого целого и извлечь лишь одну из частей этого целого. Хотя осознание целого мне и дано, я тем не менее не углубляюсь в это осознание, поскольку мой интерес не вливается в целое как таковое, а отступает от него, прихватывая с собой выделенную из него часть и доставляя ее в мир моих понятий, мир, который уже готов или сконстеллирован для абстрагирования данной части объекта. (Я не могу абстрагироваться от объекта иначе, как при помощи субъективного установления понятий.) "Интерес" я понимаю как энергию, или либидо (см.), которой я наделяю объект как ценностью или же которую объект привлекает к себе против моей воли или помимо моего сознания. Поэтому я представляю себе процесс абстракции наглядно, как отвлечение либидо от объекта, как утекание ценности от объекта в субъективное абстрактное содержание. Для меня поэтому абстракция сводится к энергетическому обесцениванию объекта. Другими словами, абстракция есть интровертирующее движение либидо (см. интроверсия).

   Я называю установку (см.) абстрагирующей тогда, когда она, с одной стороны, имеет интровертный характер, а с другой - ассимилирует часть объекта, воспринятую в качестве существенной, абстрактными содержания-ми, имеющимися в распоряжении субъекта. Чем абстрактнее содержание, тем более оно непредставимо. Я примыкаю к кантовскому пониманию, согласно которому понятие тем абстрактнее, чем "больше в нем опущено отличий, присущих вещам" /95- Bd.8, 6/, в том смысле что абстракция на ее высшей ступени

← Вернуться