В нынешнее время социального разлома, когда наше многострадальное Отечество находится на пути определения оптимального принципа общественно-государственного строительства, в условиях сегодняшнего идеологического брожения даже в среде православной интеллигенции, вновь, как никогда, актуальным становится обращение к исследованию трудов русских консервативных мыслителей, в том числе и периода конца XIX - начала ХХ веков, когда собственно консервативная политическая мысль приобрела достаточно четко выраженные, устойчивые формы. Именно к концу XIX века были сформированы в общих чертах практически все основные положения русского консерватизма, такие как отстаивание самобытности русской культуры, идея соборности, идея сословности, неприятие модели западной демократии, критика западного рационализма и т. д. Обращение к произведениям классиков русского консерватизма помогает нам вновь осмыслить прошлое, настоящее и будущее России, понять и оценить ее значение в современной цивилизации.
Роль, место и значение принципа сословности в социально-политических представлениях русских консерваторов ещё до конца не раскрыта в отечественной и зарубежной историографии. Долгое время в советской литературе господствовало утверждение о том, что идеология русских консерваторов была по своей сути дворянской, то есть выражала интересы, прежде всего, дворянского сословия, крупных землевладельцев. Только в постперестроечное время, когда сложились весьма благоприятные условия для комплексного изучения идеологии и мировоззрения русских правых, эта точка зрения стала существенно корректироваться. В этой связи известный исследователь консерватизма В.В.Шелохаев вполне справедливо утверждает, что "в отечественной историографии вплоть до последнего времени продолжает превалировать тенденция прочной "привязки" русского консерватизма к вполне определенной социальной страте - крупному поместному дворянству, отчасти к крупной сановной бюрократии, а также к определенной форме политического правления - самодержавию". Исследователь считает, что "подобного рода формационно-классовый подход в исследовательском плане применительно к консерватизму <…> малопродуктивен".
Действительно, по мере развития консервативного течения, в его русло все в большей степени вливались представители сословий, никакого отношения к дворянству не имевшие, которые в своих сочинениях принесли новые идеи. Постепенно ушли в прошлое времена М.М.Щербатова и Н.М.Карамзина, с именами которых традиционно связывают процесс зарождения русского консерватизма. По крайней мере, говоря о консерватизме конца XIX - начала ХХ века, можно с полной уверенностью констатировать, что в это течение общественно-политической мысли входили представители не только и не столько дворянства, но и разночинной интеллигенции, духовенства, отчасти купечества, мещанства, которые вносили в консервативную мысль собственные социально-политические представления.
Соответственно, в теориях и суждениях русских консерваторов происходят существенные изменения, связанные с трактовкой понятия "сословность", меняются представления об идеальном сословном строе.
Прежде чем мы рассмотрим наиболее характерные взгляды и точки зрения на "сословную" проблему, определимся с самими понятиями "сословие", "сословность" и "сословный строй", как их, по крайней мере, принято рассматривать в традиционной историографии. Под понятием "сословие" обычно подразумевают "социальную группу с закрепленными законом наследственными правами и обязанностями". Соответственно, под термином "сословность" следует понимать принцип, в основе которого лежит четкая градация всего населения государства на сословия. Под термином "сословный строй" подразумевается социальный порядок, при господстве которого в полной мере реализуется принцип сословности.
В настоящей статье мы попытаемся проанализировать и сравнить наиболее характерные представления о сословности в мировоззрении ряда деятелей русского консерватизма конца XIX - начала ХХ века. Безусловно, небольшая по объему статья не претендует на роль серьезного исследования по данном у вопросу, однако определяет сущность проблемы и намечает пути ее дальнейшего исследования.
Думается, что начать проводить анализ представлений русских консерваторов о сословности следует с одного из "столпов" русского консерватизма - Константина Николаевича Леонтьева. Резко выступая против "всесмешения", против стирания каких бы то ни было границ между социальными группами, мыслитель подчеркивал необходимость сохранения в обществе жесткой социальной иерархии. Анализируя опыт балканских народов, получивших независимость от турок и, вследствие того, что эти народы долгое время развивались в условиях турецкого господства, практически лишенных привилегированных сословий, К.Н.Леонтьев пишет о "полнейшей плутократической и грамматократической эгалитарности" народов Балканского полуострова, подчеркивая отрицательные последствия этого явления. По мнению философа и публициста, отказ от основополагающего принципа сословности, который происходил в Западной Европе со времен французской революции конца XVIII века, постепенно приводил к формированию бессословного, так называемого "среднего человека", последствия чего, по его мысли, крайне губительны для общества ("стремление к среднему типу есть <…>стремление<…> к расстройству общественному", так как оно "слишком скоро изнуряет дотла психические запасы обществ и делает их неспособными к долгому, после этих порывов, существованию"). Постепенное размывание сословных границ, по его словам, имеет самые пагубные последствия и для России, в том числе и для ее природы: "Вместе с усилением свободного движения личной воли <здесь и далее выделено автором - Д.С.>, хотя бы и дурацкой, личного рассуждения , хотя бы и весьма плохого, с освобождением и от духа сословных групп, и от общенациональных старых привычек, усилилась и потребность физического движения; большее количество людей захотело ездить, и ездить скоро; скоро менять и место, и условия своей жизни . Построилось вдруг множество железных дорог, стали вырубаться знаменитые русские леса, стала портиться почва, начали мелеть и великие реки наши. Эмансипированный русский человек восторжествовал над своей родной природой - он изуродовал ее быстрее всякого европейца" .
Рассуждения о необходимости сохранения принципа сословности, социальной иерархии в обществе, которые содержатся в произведениях К.Н.Леонтьева, фактически задают тон для всей последующей, более поздней по времени, консервативной мысли. И в этой связи нельзя не отменить труды наиболее ярких ее представителей.
Безусловно, когда мы говорим о русской консервативной мысли конца XIX - начала ХХ века, нельзя не отметить такого консервативного общественного деятеля и публициста, как Лев Александрович Тихомиров. Его биография в настоящее время уже достаточно хорошо исследована, а основные сочинения публициста неоднократно переиздавались, поэтому в настоящей статье нет смысла подробно останавливаться на характеристике его личности и мировоззрения, которое было достаточно противоречивым.
Касаясь принципа сословности в представлениях Л.А.Тихомирова, прежде всего, следует отметить, что публицист, в противоположность либералам и социалистам, разделял точку зрения, согласно которой все общественные явления объясняются отнюдь не юридическими и даже не социально-экономическими отношениями, а "психологической природой людей": "Таким образом, уяснения сущности социальных и государственных явлений мы должны искать в анализе свойств и потребностей, почему, например, экономическая теория все-таки реальнее, нежели юридическая. Экономическая теория усматривает очень важную часть потребностей, а неверна лишь потому, что не видит самой центральной силы общественной организации.<…> Такой основной силой и определителем общественности является психологическая природа людей.<…> Эти психологические основы действительно порождают идею права, а, стало быть, имеют юридические последствия, но никак не исчерпываются правовой идеей и не в ней состоят".
Подвергнув резкой критике распространенную в XVIII - XIX веках теорию "бессословного государства", в частности, политические взгляды Ж.Ж.Руссо, подчеркивая невозможность существования государства вне социального строя, Л.А.Тихомиров продолжил в определенной мере развивать социально-политические представления К.Н.Леонтьева, связанные с идеей сословности. При этом в разработанном Л.А.Тихомировым оптимальном варианте социальной системы, согласно Л.А.Тихомирову, особенно важна роль государства, которое стоит выше всех "социальных сил", но в то же самое время одинаково всех их поддерживает, "в их законных стремлениях и подавляющем все эгоистическое, вредящее целому обществу". Иначе говоря, государство является, по мысли Л.А.Тихомирова, "интегрирующей силой" в обществе.
Характерные черты наиболее приемлемого, с точки зрения Л.А.Тихомирва, социального строя, рисуются им следующим образом: "Разнородность слоев, принадлежащих к промышленным единицам, рабочих, администрации, техников, хозяев - требует того, чтобы каждый из этих слоев был организован в особую <здесь и далее выделено автором - Д.С.> корпорацию, но чтобы точно так же имелась и общая для всех их организация, объединяющая их в том, где они являются сотрудниками одного целостного дела. Права хозяина и рабочих должны быть одинаково ограждены, не только наказаниями за произвол и узурпацию, но созданием внутренней организации, обеспечивающей возможность их постоянного соглашения. Монархия современного периода должна понять смысл и тенденцию фактов социального строя, и сознательно, планомерно повести ту сложную социальную организацию, в которую новые "сословия" даже сами собою, вопреки разобщающего их закона "общегражданского строя", стремятся войти".
Таким образом, Л.А.Тихомиров считал необходимым существование в государстве замкнутых сословных организаций - "корпораций", полагая при этом, что их формирование должно осуществляться согласно роду занятий представителей той или иной социальной группы, и, видимо, предполагал при этом, что сами по себе эти социальные "корпорации" будут несколько отличаться от существовавших в его время в Царской России.
Особо подчеркивал Л.А.Тихомиров важность связи между социальным и церковным строем, считая, что эта связь должна прежде всего поддерживаться "посредством церковного прихода, участия духовенства в деле народного просвещения (школьном), а также различными правами и обязанностями, которыми облекали епископов, а отчасти священников, в различных отраслях местного и даже общегосударственного управления".
Безусловно, все консервативные мыслители конца XIX - начала ХХ века, подобно К.Н.Леонтьеву и Л.А.Тихомирову, признавали необходимость сохранения и развития сословного строя в России. Однако в их среде не было абсолютного единства взглядов относительно роли и места тех или иных сословий в жизни Империи. К.Н.Леонтьев, к примеру, определял важнейшую структурообразующую роль дворянского сословия в жизни Империи, подчеркивая при этом, что "история нашего дворянства не похожа на историю западного; тем лучше, что оно выросло органически <курсив К.Н.Леонтьева - Д.С.>, сообразно потребностям государственной жизни". Отмечая, что "нужен для России особый высший класс - людей", К.Н.Леонтьев, однако, видел процесс постепенного вырождения современного ему дворянства и требовал, для его сохранения, "оградить и среду его от вторжений незваных и неизбранных, и самих его членов от невольного выпадения из этой среды".
Что же касается взглядов на проблему правящего сословия, характерных для Л.А.Тихомирова, то, как нам представляется, он старался в некоторой степени обходить вопрос о "правящей элите", достаточно многоплановый, сложный, противоречивый и спорный, стороной. Во всяком случае, мы практически не найдем в его сочинениях ни четкого признания дворянства, как первенствующего, правящего сословия, ни опровержения этой точки зрения.
Другие представители русской консервативной мысли рубежа XIX-ХХ веков в своих сочинениях более детально касаются вопроса о роли и месте дворянства в жизни Империи. В данной связи нам представляется достаточно показательным спор двух известных деятелей консервативного направления общественно-политической мысли рубежа веков - князя Владимира Петровича Мещерского, в своих произведениях отражавшего, прежде всего, интересы дворянства, и молодого ученого-правоведа Бориса Владимировича Никольского, представителя разночинной интеллигенции, предки которого являлись выходцами из духовного сословия. В самом конце XIX века между ними произошла своеобразная полемика относительно роли и места дворянского сословия в России, о которой до сих пор было практически ничего не известно исследователям. С этой проблемой самым тесным и непосредственным образом связаны и пути решения так называемого аграрного вопроса в социально-экономических концепциях консерваторов, по крайней мере, в части, касающейся возможности сохранения помещичьего землевладения. Поэтому мы будем рассматривать все эти аспекты в контексте единого целого, в совокупности.
Конечно, на момент возникновения между В.П.Мещерским и Б.В.Никольским спора по дворянскому вопросу (1897 год) первый из них был значительно более солидным (в том числе и по возрасту; В.П.Мещерскому было уже почти шестьдесят лет, а Б.В.Никольскому - менее тридцати) и авторитетным во всех отношениях. Он ещё в 1876 году опубликовал свой двухтомник под названием "Речи консерватора" (полемика со славянофилом А.И.Кошелевым и публицистом Р.А.Фадеевым в вопросах о настоящем и будущем России). В этой работе автор разгромил идею Земского собора и подверг критике "предложение Р.А.Фадеева создать новое правящее сословие взамен теряющего свое влияние дворянства". Таким образом, еще в то время, когда Б.В.Никольскому едва исполнилось шесть лет, князь В.П.Мещерский четко изложил свою позицию относительно необходимости доминирования дворянского сословия в управлении Россией. Заметим, кстати, что В.П.Мещерский приходился внуком по материнской линии уже упомянутому выше Н.М.Карамзину, ярчайшему представителю консервативного дворянства. Культ Н.М.Карамзина всегда господствовал в семье Мещерских.
Чуть позже, при Александре III (1881-1894), в недрах государственного аппарата сложилось два главных направления государственной политики России. Первое исходило из необходимости усиления дворянства и помещичьей власти как главного оплота государства посредством многообразной государственной помощи и льгот, часто за счёт других сословий. В.П.Мещерский и Д.А.Толстой, которые, в свою очередь, опирались на идеи А.С.Хомякова, И.С.Аксакова, отчасти Ф.М.Достоевского и других мыслителей, были сторонниками этого направления, в противоположность другому, последователи которого (М.Н.Катков и К.П.Победоносцев) выступали за государственную поддержку всех сословий.
Для характеристики политических идеалов Бориса Владимировича Никольского следует остановиться более подробно на вопросе о том, что он понимал под термином "правящая элита" и какое сословие он рассматривал в качестве правящего. И здесь мы, наконец, обращаемся к сущности полемики между Б.В.Никольским и В.П.Мещерским.
В своем дневнике за 1897 год Б.В.Никольский приводит доводы, противоположные точке зрения князя В.П.Мещерского, напечатавшего в том же году без указания своей фамилии статью в "Московских ведомостях" о роли и месте дворянства. В.П.Мещерский, помимо прочего, считал: "<…>В сущности, наше дворянство было историческим созданием государственной власти, служебным ее учреждением.<…>Что же мудреного, если и дворянство, внезапно лишенное своих прав и преимуществ, утратило в лице отдельных своих представителей ясное сознание своего государственного значения?"
На это Б.В.Никольский возражал так: "<…>Это вздор и ложь. Ведь попытки пошатнуть монархическую власть всегда <здесь и далее подчеркнуто Б.В.Никольским - Д.С.> исходили из дворянской среды. <…> Дворянство - умирающая политическая традиция; духовенство - призвано ему на смену". Почему именно духовенство? Вот как объясняет на страницах своего дневника это положение сам автор: "Жаль его <дворянства - Д.С.> широкой, просторной жизни, со столетними садами, от которых лишь отдельные липы уцелели среди заводов, дач, мелочных лавочек… Жаль его политически: жаль первобытной нашей крепостной организованности, часто жестокой, но не всегда могучей. <…> Дворянство кончено, и нужно искать нового, не поместного, но близкого народу сословия. Таково духовенство. <…> Имений нет, господа все вышли, но церкви целы и пока остались. <…>" .
А вот что написал в дневнике в 1896 году Б.В.Никольский относительно аграрного вопроса: "<…>Нужно перерешить реформу 61-го года. Отнять землю нельзя, крепостное право создать вновь уже невозможно; значит, надо отдать всю землю народу <курсив мой - Д.С.>. В крайнем случае, по аналогии старой барщины, ввести рабочие повинности, вроде повинности воинской, если нельзя будет иначе. Факт тот же: государство должно стать помещиком, соединить в одно целое деревню, город и фабрику".
Таким образом, позиция Б.В.Никольского по аграрному вопросу далека от общепринятой в правомонархических кругах и характеризуется значительным радикализмом. В этой связи достаточно рассмотреть Устав крупнейшей правомонархической партии начала ХХ века, "Союза Русского Народа" (1906 г.), в котором только лишь говорится о "расширении крестьянского землевладения на началах неприкосновенности земельной собственности, а также о передаче земли малоземельным крестьянам на выгодных для них условиях и по доступным ценам" . А вот какова позиция по аграрному вопросу самого Императора, кстати, также значившегося в списке членов "Союза Русского Народа". Принимая 18 января 1906 г. депутацию крестьян Курской губернии, Царь сказал: "Всякое право собственности неприкосновенно; то, что принадлежит помещику, принадлежит ему, то, что принадлежит крестьянину, принадлежит ему. Земля, находящаяся во владении помещика, принадлежит ему на том же неотъемлемом праве, как и ваша земля принадлежит вам".
Итак, мы явственно видим, что Б.В.Никольский выступал (по крайней мере, на страницах дневника; будучи впоследствии одним из руководителей "Союза Русского Народа", он был вынужден в определенной мере согласовывать свои взгляды с программой этой организации) с достаточно критической точки зрения по вопросу о значимости дворянского сословия в жизни Империи. Что же касается В.П.Мещерского, то он свою позицию по данной проблеме не поменял по существу и впоследствии. Так, уже в 1900-1910-е годы, в знаменитом "Дневнике консерватора" В.П.Мещерский поддерживал политические взгляды известного дворянского деятеля начала ХХ века Н.А.Павлова (в частности, его проект "объединения дворян земельных на экономической почве"), хотя часто и критиковал отдельные его мысли.
Показательно, что идея народности, подчеркивание необходимости обращения к изучению образа жизни, быта, традиций, психологии крестьянского сословия была достаточно характерна для многих представителей русской консервативной мысли рубежа XIX - ХХ веков. В частности, необходимость связи дворянского сословия и народа, за счет лучших представителей которого дворянство должно пополняться, подчеркивал один из виднейших консервативных публицистов второй половины XIX века М.Н.Катков: "По закону Петра, уже первый офицерский чин, как сопряженный с командованием, сообщал дворянство. Впоследствии дворянский ценз поднимался все выше и выше, и в наше время лишь чин полковника в военной службе и действительного статского советника в гражданской признается высшим на службе положением, с которым соединяется по праву дворянское достоинство. Возвышать далее условие приобретения дворянства значило бы приближать русское дворянство к несвойственному ему типу касты, de facto закрывать его, а это не усилит, это ослабит дворянство, это оторвет его от народа, лишит его исторической почвы и извратит его русский характер. Это уронило бы, с одной стороны, значение государственной службы, а с другой - создало бы антидворянство в классе людей, служащих государству на более или менее начальственных постах помимо дворянства. Замкнутость дворянства, ныне открытого для всякого образованного человека путем государственных отличий, отняло бы у него будущность и сделало бы его непригодным к новой высокой службе среди новых условий. Не замыкать дворянство требуется, а разве вернее и сообразнее с современными условиями определить самую службу государству".
А вот что писал о необходимости "сближения с народом", прежде всего, интеллигенции, публицист М.О.Меньшиков: "Живя в деревне долгие годы, казалось бы, как не подобрать себе из крестьянства кружок друзей! Среди крестьян каждый наблюдал, и не так уж редко, удивительные типы порядочных от природы людей, одаренных и интеллигентных, тонко чувствующих и оригинально мыслящих" . "И для народа, продолжает далее М.О.Меньшиков, - такое просвещение его лучших элементов было бы крайне благодетельно. Выросшая и остающаяся в деревне простонародная интеллигенция, не имеющая сословного и профессионального отчуждения от народной массы, - разве она не желательна? <…> Только таким путем возможен духовный подъем народа, - а это разве не счастье видеть себя доброю закваской этого народного перерождения?".
При этом важно подчеркнуть, что ни М.О.Меньшиков, ни тем более М.Н.Катков, конечно, не выступали за "сословное всесмешение", за полное уничтожение каких бы то ни было сословных рамок, как могли бы предположить недальновидные современные интерпретаторы. Взаимодействие между собой различных сословий, взаимовыгодное само по себе, ставящее перед собой целью творческое развитие сословий, их укрепление путем заимствования каких-либо качеств и свойств у других "корпораций" (как выразился бы Л.А.Тихомиров) - вот какой смысл вкладывали мыслители в свой тезис о необходимости сближения дворянства и интеллигенции с народом.
Проанализировав некоторые наиболее характерные точки зрения на проблему сословности в трудах представителей консервативной мысли конца XIX - начала ХХ веков, можно сделать следующие выводы:
Безусловно, все консерваторы отстаивали необходимость сохранения в стране принципа сословности как основы государственного строя Российской Империи. Многие из мыслителей (в особенности, конечно, К.Н.Леонтьев, Л.А.Тихомиров) особо подчеркивали пагубность для общества и государственности размывания сословных границ, превращения представителей разных сословий в некое безликое "население", "граждан с равными правами и возможностями", лишенных своей самобытности и собственной корпоративной культуры. Все это, по мысли консерваторов, чревато самыми гибельными последствиями вплоть до "всемирного разрушения" (по меткому выражению К.Н.Леонтьева).
Однако в консервативной публицистике не было единой, или, хотя бы, в какой-то степени схожей, точки зрения на проблему роли значимости тех или иных сословий в общей социально-политической структуре. Либо этот вопрос вообще обходился в трудах консерваторов стороной, либо он рассматривался совершенно по-разному.
Безусловно, консерваторы подчеркивали необходимость социальной иерархии, но вопрос о главенстве, привилегированности того или иного сословия (будь то дворянство, духовенство и т. д.) во многом оставался открытым. Кроме того, фактически можно отметить, что правые так и не пришли к единой согласованной социально-экономической программе. И здесь нельзя не согласиться с точкой зрения А.В.Репникова, который с полным на то основанием утверждает следующее: "Хотя консерваторы и предприняли определенные действия в области разработки социально-политической доктрины, главная цель, заключавшаяся в стремлении решить аграрный вопрос, не затронув помещичьи интересы, примирить "труд" и "капитал" и предотвратить революцию, не была ими достигнута. В отличие от своих либеральных оппонентов, консерваторам так и не удалось создать целостной социальной программы". Пресловутые "аграрный", "рабочий", "национальный" и другие вопросы также рассматривались консерваторами под разными углами; высказывались в данной связи самые разные точки зрения, некоторые из которых мы привели выше. В этом, по-видимому, и заключается одна из причин идеологической слабости русских консерваторов конца XIX - начала ХХ столетий, и, как следствие, политическое поражение в результате известных революционных событий. Тем не менее, сам по себе опыт раскрытия принципа сословности в трудах русских консерваторов представляется весьма полезным и необходимым для использования при формировании концепции социально-политического развития России в наши дни (разумеется, при определенной корректировке с учетом современных особенностей).
Дмитрий Игоревич Стогов
, кандидат исторических наук
2.1. Православно-русский (славянофильский) консерватизм
В 40-х годах XIX в. консервативные тенденции обозначились в мировоззрении славянофилов, чьи историософские построения были тесно связаны с религиозной константой. Основателями славянофильства считаются Алексей Степанович Хомяков (1804 – 1860 гг.) и Иван Васильевич Киреевский (1804 – 1856 гг.) . В славянофильский кружок также входили: П.В. Киреевский, К.С. Аксаков, И.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин, А.И. Кошелев, Д.А. Валуев, В.А. Панов и другие. К славянофилам были близки В.И. Даль, А.Н. Островский, А.А. Григорьев, Ф.И. Тютчев. Поскольку основные выводы славянофилов базировались на анализе русской истории, рассматриваемое мировоззрение было названо Д.А. Хомяковым «православно-русским». Данное направление политической мысли, безусловно, является консервативным, поскольку следование исторической традиции рассматривает как единственно верный путь социального развития.
Славянофилы отстаивали идею национальной самобытности России. По их мнению, Древняя Русь обладала гораздо более высоким потенциалом социального и духовного развития, нежели любое государство Западной Европы. Реализации этого потенциала на практике помешали петровские реформы, внёсшие в русскую жизнь чуждые европейские элементы. Нормальное развитие России с точки зрения славянофилов было возможно лишь в случае её возвращения к своим исконным, самобытным началам.
Социальным идеалом славянофилов было «воцерковлённое общество» , то есть воплощение в общественной жизни христианских принципов. Маленькой и несовершенной моделью подобного общества они считали крестьянскую общину . Поэтому практически все представители «московского направления», как называли иногда славянофилов, активно отстаивали её право на существование. С их точки зрения, активная пропаганда православных ценностей среди образованных слоев общества вкупе со всемерным усилением роли общины в социальной жизни России должны были привести со временем к достижению её самобытного идеала.
2.1.1. Хомяков Алексей Степанович (1804 – 1860 гг.)
Признанным лидером славянофильского кружка по праву, как лучший полемист и в силу своих поистине всесторонних энциклопедических познаний, был А.С. Хомяков. Его взгляды являются наиболее полным и цельным выражением славянофильской доктрины.
Алексей Степанович считал, что в основе исторического развития Европы и России изначально лежали различные предпосылки . Запад вобрал в себя остатки античной цивилизации, которые были пронизаны духом рационализма и индивидуализма. Кроме того, европейские государства возникли из завоевания и в их устройстве изначально присутствовал антагонизм, возникший из борьбы завоевателей и завоёванных. Ничего этого не было в России. Рационализм и индивидуализм Запада был ей совершенно чужд. Русский народ издревле жил общиной , для которой была характерна общность имуществ, братская взаимопомощь и терпимость. Русское государство возникло в результате добровольного призвания варягов и не несло в себе изначального антагонизма . Чрезвычайно существенны были различия между Россией и Западом в религиозной сфере . В католицизме Хомяков видел в первую очередь господство иерархии. С его точки зрения западная церковь превратилась в институт власти, что в корне противоречило самому духу христианского вероучения.
А.С. Хомяков первым сформулировал понятие «соборности» , ставшее впоследствии одним из краеугольных камней русской философской мысли. По мнению славянофильского идеолога, русский народ был единственным, воспринявшим христианство во всей полноте его вероучения. Православно-христианская цивилизация России, опирающаяся на общину, по мысли Хомякова, обладала колоссальным потенциалом развития. В то время, как Запад, сжигаемый изнутри огнём классовой и политической борьбы, шёл прямо к социальной катастрофе, Россия давала миру надежду на построение гуманного христианского общества, основанного на братских нравственных связях и взаимной любви.
2.1.2. Киреевский Иван Васильевич (1804 – 1856 гг.)
И.В. Киреевский был признанным среди славянофилов авторитетом в области философии. Он первым из славянофильского кружка показал различие основ западноевропейского и русского просвещения. И.В. Киреевский утверждал, что Россия и Запад представляют собой разнонаправленные культурно-исторические категории, что объясняется тремя первоэлементами, лежащими в основе западной цивилизации: «римским христианством, миром необразованных варваров, разрушивших Римскую империю, и классическим миром древнего язычества», которые явились причиной деградации и упадка Запада. По мнению Киреевского, западноевропейская цивилизация, достигнув полноты своего развития и создав удобства внешней жизни, ничего не дала для «внутреннего сознания человека». Виновницей духовной пустоты и логического формализма явилась католическая церковь , которая придала западному просвещению рассудочно-отвлечённое направление, что в результате привело к нетерпимости. К тому же, «смешавшись с государством», римская церковь противопоставила формально-юридические нормы жизни внутренней вере и нравственности, что в конечном счёте привело западное общество к кризису, выразившемуся в политических и революционных переворотах, в рационалистической философии Гегеля, поставившего разум выше веры.
И.В. Киреевский полагал, что Запад, развивая внешне блестящие, но внутренне бездуховные формы образованности, двигаясь по ложному пути, к XIX в. уже исчерпал свои духовные возможности. Ему на смену идёт содержащая в основании другие первоэлементы восточно-православная культура, носителем которой является Россия. Главное преимущество России заключается в полученном от Византии православии, сохранившем в чистоте христианское учение . Выражая самую сущность вселенской церкви, православие не утратило внутреннюю цельность духа. Не претендуя на светскую власть, православная церковь через монастыри несла народу истину в чистом виде, что не могло не сказаться на духовных качествах русского народа, стремившегося строить свою самобытную жизнь в соответствии с заветами Христа и учением отцов церкви. Этому способствовало и русское государство, которое возникло на основе добровольного призвания князей.
Естественный ход исторического процесса в стране нарушили реформы Петра I, отделившие образованное на европейский манер дворянство от народа. Негативные социальные последствия произошедшего можно избежать, поскольку в русском народе сохранился прежний, допетровский уклад жизни. Задача России , по мнению Киреевского, состояла в том, чтобы, изучив во всей полноте восточное православие и народный быт, ввести их в жизнь . Тогда в обществе восторжествуют исконные русские начала, которые станут господствовать над европейским просвещением, но не вытесняя его, а «давая ему высший смысл».
Киреевскому принадлежит также приоритет в разработке концепции «цельного знания» , которая легла в основу славянофильской гносеологии (теории познания). С точки зрения мыслителя правильное познание мира доступно лишь верующему мышлению , представляющему совокупность всех познавательных способностей человека , – разума, веры, воли, эстетического и нравственного чувства.
Киреевский особое значение придавал осмыслению духовных оснований славянофильского учения. Не случайно позднее А.И. Герцен писал, что между Киреевским и сторонниками западного пути развития «была церковная стена». Действительно, Церковь, отношение к ней, было тем существенным различием, которое определяло и прочие отличия спорящих сторон. В Православной вере, в Святоотеческой мысли Киреевский видел духовную альтернативу европейской образованности, альтернативу, которая может создать новую русскую философию.
2.1.3. Аксаков Константин Сергеевич (1817 – 1860 гг.)
Историко-политическую концепцию славянофилов разрабатывал К.С. Аксаков. В ряде статей, посвященных русской истории, он оспаривал «теорию родового быта» С.М. Соловьева.
Аксаковым была сформулирована теория «Земли» и «Государства» , согласно которой древнерусскую историю надо рассматривать не как арену борьбы «родового» и «государственного» начал, а как союз «Земли» и «Государства». Согласно взглядам Аксакова русский народ, «Земля», не желая принимать на себя тяжкое бремя власти, добровольно призвал её извне. С тех пор «Земля» и «Государство» составили добровольный союз, но при этом не смешивались друг с другом . «Земля» жила своей жизнью, поддерживая «Государство», но не вмешиваясь в дела правления, «Государство» же оберегало «Землю» от внутренних смут и внешних врагов. Ситуация резко изменилась в начале XVIII века. Петр I нарушил сложившийся между «Землей» и «Государством» баланс , что явилось, по мнению К.С. Аксакова, настоящим бедствием для России. «Государство» по сути дела изменило «Земле», поработило её, и в этом славянофильский мыслитель видел источник всех недостатков современной ему России .
Основой «Земли» Аксаков считал крестьянскую общину . В 1855 году он подал императору Александру II записку «О внутреннем положении России» , в которой предложил созыв Земского собора и сформулировал свое видение взаимоотношения власти и общества: «Сила власти царю – сила мнения народу» . Но записка осталась без должного внимания властей, увлеченных тогда либеральными идеями. Теория «Земли и Государства», созданная К.С. Аксаковым, стала выражением общих славянофильских взглядов на русскую историю и русскую политическую жизнь.
Несмотря на чрезмерную идеализацию общественных отношений допетровской Руси, которая бесспорно присутствовала в концепции К.С. Аксакова, необходимо отметить её безусловную научную ценность. Работы ряда современных исследователей научно подтверждают справедливость многих выводов славянофильского мыслителя.
2.2. Государственно-охранительная форма русского консерватизма
2.2.1. Уваров Сергей Семёнович (1786 – 1855 гг.)
В истории отечественной социально-политической мысли имя Уварова, европейски известного учёного-филолога, почётного члена более ста престижных научных обществ стран всего мира, президента Императорской Петербургской Академии наук, неразрывно связано с созданием доктрины , базирующейся на знаменитой формуле «Православие, Самодержавие, Народность» и названной А.Н. Пыпиным в 1870-е гг. «теорией официальной народности» .
Центральная проблема, за решение которой Уваров взялся по вступлении в должность министра народного просвещения (в 1834 году), сводилась им к необходимости поиска самобытного и органичного национальным традициям пути развития России, позволившего бы ей избежать тех социальных и политических катаклизмов, которые сотрясали Западную Европу в конце XVIII – первой трети XIX вв.
В России, по мысли министра, формулой самостоятельного развития национальной культуры являются «Православие, Самодержавие, Народность». Православная вера выступает у Уварова той силой, которая помогла России «устоять среди бурь и волнений». Ранее вера русского народа «сохранила бытие России при напоре и полудиких орд языческого Востока, и полупросвещённых полчищ мятежного Запада». В XIX веке она – одно из основных средств защиты России и русского народа от проникновения с Запада мистико-религиозных и политических идей, способных «развратить умы» и тем самым нанести непоправимый ущерб русской государственности. Для Уварова православие являет собой национальный русский тип религиозной веры, точно так же, как самодержавие – национальный тип власти. Создав сильное единое государство, превратившееся впоследствии в империю, которая раскинулась на просторах от Балтийского моря до Тихого океана, самодержавие обеспечивало на протяжении столетий его целостность и политическую самостоятельность.
Однако православие и самодержавие выступают лишь условием исторического бытия народа. Именно народность приводит, согласно убеждению министра, в движение «государственный состав», заключает в себе источники непрерывного развития государства, сохраняет в неизменности «главные черты» его неповторимого облика. Суть понятия народности в работах Уварова определяют два составляющих её элемента: русская нация и русское государство , которые представляют собой две части единого организма. Единство народа и государства достигается путем совместного многовекового развития. Следует отметить, что важное место отводится Уваровым русскому языку, который выступает в его теоретических построениях как «великий двигатель русской народности». Эта мысль подтверждается выводами современных этнографов и языковедов, которые видят в языке один из важнейших факторов зрелости нации.
В итоге Уваров формулирует тезис о том, что православие как религиозный и самодержавие как государственный принципы подчинены в рамках триады принципу национальному – народности, выводятся из него, и в то же самое время народность сводится к особенностям национальной психологии, заключающимся в приверженности к русским формам религии и власти, олицетворённым в первых двух составляющих. Таким образом, взаимоопределив элементы триады по схеме – одно через другое, и наоборот, – Уваров придал этим своей программе народного просвещения крепкий и прочный фундамент , идеологическое содержание которого было востребовано властью и по своей значимости сыграло едва ли не основную роль как в политической, так и в интеллектуальной истории дореволюционной России.
С 1834 г. доктрина Уварова стала внедряться в практику российского образования. В 30 – 40-е гг. XIX века идеи «официальной народности» нашли отражение в исторических трудах (в частности, М.Н. Погодина), учебниках и периодических изданиях. В своей государственной, научной, административной деятельности граф Уваров был продолжателем трудов таких выдающихся русских консерваторов, как М.В. Ломоносов, Г.Р. Державин, Н.М. Карамзин.
Теория «официальной народности» способствовала консолидации российского общества в обстановке нарастания кризисных явлений в политической жизни. По мнению известного русского философа Арсения Владимировича Гулыги, уваровская триада является «формулой русской культуры» , то есть фундаментальным основанием, на котором покоится благоденствие России как нации, государства и цивилизации.
Похожая информация.
Содержание
Введение…………………………………………… ……………………….3
1.Истоки
русского консерватизм………...... .............................. .................5
2.
Русский консерватизм: вчера, сегодня,
завтра……………………….16
3.
Русский политический консерватизм…………………………………24
Заключение……………………………………… ………………………..31
Список
литературы…………………………………………………… ….32
Введение
Консерватизм
есть идеология, нацеленная на сознательное
удержание идентичности, сохранение
живой непрерывности эволюционного
развития.
Основные
черты русского консерватизма обусловливаются
фундаментальными характеристиками религиозного
сознания русского народа. Поэтому русский
консерватизм не может не отличаться радикальным
образом от консерватизма англосаксонского
с его приверженностью индивидуализму
и установкой на защиту частной собственности
от посягательств на нее со стороны государства.
Столь же велико его отличие и от современной
европейской версии консерватизма, так
называемой идеологии «новых правых»,
с ее отчетливым тяготением к дохристианской
языческой традиции.
Основой
русского консервативного сознания
является неразрывная связь русского
народа с «русской землей». Но, между
тем, русские, находящиеся за пределами
России, но продолжающие считать себя
русскими, также принадлежат Русской цивилизации,
сохраняя свою связь с «русской землей»
и русским народом. Служение Русской цивилизации,
духовное соучастие в ее судьбе обеспечивает
интеграцию в нее даже тех людей, кто по
своему происхождению не принадлежит
к русским как этносу.
Долгие
годы понятию консерватизма придавалась
заведомо негативная, чуть ли не ругательная
окраска. Это слово являлось синонимом
таких определений, как: «реакционер»,
«ретроград», «мракобес» и т.п. Считалось,
что «консервативного творчества»,
как такового быть не может, поскольку
основной идеей консерватизма является
«приверженность к старому, отжившему
и вражда ко всему новому, передовому».
Долгие годы в отечественной историографии
бытовал стереотип, согласно которому
консерваторы изображались убежденными
противниками прогресса, стремившимися
повернуть «колесо истории» вспять.
Подобная точка зрения грешит заведомой
односторонностью, поскольку русские
консерваторы были не только «охранителями»
в прямом смысле этого слова, но так
же пытались найти компромисс с происходившими
в стране переменами. Попытки современного
рассмотрения генезиса русской консервативной
мысли в рамках противопоставления «традиция
– модернизация» или «прогресс – регресс»
весьма условны, поскольку ни традиция,
ни модернизация не являются неким абсолютом.
И реформы и контрреформы проводятся реальными
людьми, преследующими реальные интересы.
К тому же реформы вовсе не должны однозначно
нести благо для большинства народа, точно
так же как контрреформы не должны обязательно
иметь деструктивный характер. В конечном
счете, власть должна работать во имя страны,
и живущего в ней народа. Мы сами могли
убедиться, что словом «реформы» можно
при желании прикрывать любые разрушительные
для государства действия.
- Истоки
русского консерватизма
В монографии политолога В.А. Гусева, «Русский консерватизм: основные направления и этапы развития» 1 выделен ряд этапов в развитии отечественного консерватизма. Первый - дореволюционный, по его мнению, являлся реакцией на Великую французскую революцию и на то влияние, которое оказал на Россию процесс обуржуазивания Запада. Как и большинство исследователей, Гусев считает, что русский консерватизм начал принимать форму политической идеологии на рубеже XVIII – XIX вв. Однако в дореволюционном этапе исследователем отдельно выделяется «предконсерватизм», история которого уходит в эпоху Киевской Руси и Московского Царства. По мнению автора, основополагающими консервативными принципами являются идея православия и идеал мощного централизованного государства, а «предконсерватизм» берет свое начало от митрополита Киевского Илариона и знаменитой концепции инока Филофея о Москве как «третьем Риме». Впоследствии, в ходе дискуссии на конференции «Эволюция консерватизма: европейская традиция и русский опыт», Гусев уточнил свою мысль: «Иларион не знал, что он консерватор, но он выступил фундаментом русского светского консерватизма». Попутно отмечу, что если исходить из данной посылки В.А.Гусева, то можно расширять понятие консерватизма до бесконечности. Думается, что до конца XVIII в. однозначно можно говорить только о традиционалистском, о религиозном, но отнюдь не о консервативном мировоззрении.
Далее автор называет «непосредственных предшественников политической доктрины Н.М. Карамзина», к которым он относит Д.И. Фонвизина, М.М. Щербатова, В.Н. Татищева 2 , и выделяет государственно-охранительную форму русского консерватизма, представителями которой, по его мнению, были Н. М. Карамзин, М. Н. Катков, К.П. Победоносцев, М.О. Меньшиков и которая усматривала главный элемент российской государственности в самодержавии. Выделен также особый православно-русский (славянофильский) консерватизм А.С. Хомякова, братьев Киреевских и Аксаковых, Ю. Ф. Самарина и Ф. И. Тютчева. Во главу угла православно-русский консерватизм ставил православие и вытекающую из него народность, считая самодержавие лишь обслуживающей, инструментальной ценностью. К последнему течению консерватизма Гусев причисляет и взгляды Д.А. Хомякова, который, по мнению автора, смог обобщить выводы славянофилов по вопросу государственно-политических проявлений русского культурного типа 3 . Отдельное место в дореволюционном русском консерватизме отводится Н. Я.Данилевскому и К. Н.Леонтьеву.
Второй этап – эмигрантский, представляющий реакцию на революцию 1917 года и ее социально-политические последствия. Здесь автор подробно рассматривает взгляды П. Н. Новгородцева, И. А. Ильина, И. Л. Солоневича и евразийцев.
Третий этап - современный, представляющий собой реакцию на политические процессы в России, начало которых относится ко второй половине 1980-х годов. По мнению В.А. Гусева, представителей нового этапа объединяют три родовых принципа русского консерватизма: антизападничество, отстаивание идеалов православия и вытекающих из него норм социального общежития, идеал мощного централизованного государства.
Нас интересует в данном случае именно первый, дореволюционный, этап. Итак, не отрицая, что русский консерватизм был реакцией на процессы развития Запада и прямое или косвенное их влияние на Россию, автор, по аналогии с европейским « предконсерватизмом» средневековых богословов, выделяет и русский «предконсерватизм», называя имена митрополита Илариона, Даниила Заточника, инока Филофея, Иосифа Волоцкого, Ивана Пересветова, Ивана Грозного и др. К сожалению, за рамками исследования остались консервативные течения эпохи Александра I. Поскольку отношение к православию выступает для Гусева как один из основных принципов русского консерватизма, автор считает, что «русский консерватизм XIX – XX вв. опирался на тысячелетнюю традицию, которая так или иначе находила свое выражение в литературных памятниках Киевской Руси и Московского Царства» . С другой стороны, например, «находящийся под несомненным влиянием консерватизма Жозефа де Местра П.Я. Чаадаев не может быть отнесен к числу русских консерваторов, в связи с превознесением католицизма и Западной Европы в ущерб православию и России. Его можно назвать «французским консерватором русского этнического происхождения», но не «русским консерватором» 4 . По мнению Гусева, основные различия между дореволюционными русскими консерваторами связаны с тем, какие элементы формулы «Православие. Самодержавие. Народность» представляются им наиболее существенными; с характером их антизападничества; с временным положением их политического идеала (в прошлом, настоящем, будущем); со степенью методологической универсальности их идей.
Еще в 1970 г. Ричард Пайпс высказал мнение о возникновении российского консерватизма в XV в, и попытался провести линию развития русского консерватизма от Иосифа Волоцкого и Феофана Прокоповича, через М.М. Щербатова, Н. М. Карамзина, Николая I, И.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина, до М.Н. Каткова и далее. Дело в том, что под термином «консерватизм» американский исследователь подразумевал идеологию, «пропагандирующую авторитарное правительство в России, с властью, не ограниченной формальным правом или выборным законодательным учреждением, которое признает только такие ограничения, которые считает удобным наложить на себя само» 5 . При такой трактовке консерватизма можно зачислить в консерваторы всех русских князей скопом и отодвинуть границы консерватизма вплоть до Х века. Кстати, определяя факторы, детерминировавшие особое направление развития отечественных социально-политических традиций, Гусев упоминает о принятии православия на Руси в Х веке. Но если отечественный исследователь ищет истоки «предконсерватизма» в глубине веков, исходя из позитивной оценки роли как православия, так и «сильного, централизованного, самодержавного государства», то Р.Пайпс, также обратившийся к Иосифу Волоцкому в поисках истоков консервативной мысли, исходит из негативной оценки «авторитарного правительства».
В работе «Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика» историк В.Я. Гросул связывает возникновение консерватизма с существованием «серьезного консервативного пласта настроений», доминировавших в царствование Екатерины II 6 . По мнению автора, «дворянский консерватизм» проявился в том, что носители этого мировоззрения (земледельческое дворянство) не желали поступиться своими привилегиями. В качестве представителей консерватизма этого периода он называет А. П. Сумарокова и М. М. Щербатова. Выступая на историко-политологическом семинаре, Гросул отметил, что «надо искать зарождение, генезис нашего отечественного консерватизма на стыке XVIII и XIX столетия. Когда мы сами этим занимались, то от Петра I и Екатерины II его не нащупали. Кроме отдельных деятелей. И получается, что консерватизм стал оформляться только в эпоху Александра I, хотя идеи консерватизма, отдельные мыслители этого направления, конечно, присутствовали и в XVIII столетии, но консерватизма как течения, пожалуй, еще не было» 7 .
Хотелось бы отметить один факт, на который впервые обратил внимание челябинский историк В.Ф. Мамонов. Гросул указывает на то, что «попытки установления истоков русского политического консерватизма не могут не быть дискуссионными и всегда носят более или менее приблизительный характер. Автор специальной книги по истории русского либерализма В.В. Леонтович прослеживает эту историю с 1762 г., то есть с того времени, когда русский престол захватила Екатерина II…» 8 . Возникает вопрос – какую же именно историю «прослеживает» Леонтович с эпохи Екатерины II? Судя по контексту – историю консерватизма, но если мы откроем книгу Леонтовича «История либерализма в России. 1762-1914» на указанной странице, то ничего похожего на слово «консерватизм» там не найдем. Автор ведет речь именно об истории либерализма, идеи которого «стали приобретать значение в России во времена Екатерины II». Поэтому ссылка на Леонтовича здесь не только не может служить подтверждением позиции автора, но и вводит в заблуждение других исследователей, не имеющих возможности свериться с оригиналом.
Зарождение русского политического консерватизма Гросул относит к эпохе Александра I, считая, что только в этот период «консерватизм стал оформляться как политическое течение, тогда как применительно к более раннему времени можно говорить лишь об отдельных консервативных мыслителях и тенденциях», правда, исследователь тут же оговаривается, «что некоторые материалы эпохи Павла I до нас не дошли, так что генезис консерватизма, по-видимому, корректнее отнести именно к рубежу столетий» .
Гросул выделяет три разновидности зарождавшегося русского консерватизма в период правления Александра I: консерватизм церковный (представители - Арсений Мацеевич, Платон Левшин), который проявился «в резкой оппозиции к светской власти, к усилению светской идеологии и науки, материальному ослаблению церкви»; аристократический (представители – братья С.Р. и А.Р. Воронцовы – единодушные «в необходимости обеспечения за аристократическим дворянством максимальной власти» 9); и русский мистицизм, о котором автор просто упоминает в связи с деятельностью Библейского общества и министра духовных дел и народного просвещения А. Н. Голицына, не расшифровывая сущности этого течения. В качестве других видных представителей консерватизма александровского времени Гросул называет великого князя Константина Павловича, вдовствующую императрицу Марию Федоровну, великую княгиню Екатерину Павловну, отведя последней роль главы или, «во всяком случае, одного из руководителей «русской консервативной партии», к которой примыкали А.Б. Куракин, Ф.В. Ростопчин, Н.М.Карамзин. Далее, к консервативному «лагерю» автор относит А.С. Шишкова, А.А. Аракчеева, Г.Р. Державина, С.Н. Глинку, А.А. Беклешева, Д.П. Рунича, М.Л. Магницкого и др. Без ответа остается вопрос, который в свое время был задан рецензентами книги А.Ю. Минаковым и М.Д. Долбиловым - могла ли в рассматриваемый В. Я. Гросулом период существовать сплоченная консервативная организация? Как и в предыдущую эпоху, мы опять видим яркие фигуры консерваторов из правительственного лагеря (их стало даже больше), видим отдельные издания и кружки консервативной ориентации, уже можем выделить определенные направления и течения в отечественном консерватизме, но никакой «консервативной партии» или сплоченного, единодушного «консервативного лобби» не просматривается.
Воронежский историк А. Ю. Минаков предложил свою попытку типологизации течений в русском консерватизме первой четверти XIX века 10 . Полемизируя с Гросулом, он отмечает слабые места вышеприведенной типологизации последнего, поскольку в ней содержатся лишь отдельные упоминания о церковных консерваторах и о мистическом консерватизме, а аристократическому консерватизму дается характеристика, занимающая всего несколько строк. Отмечая двойственность самого термина «аристократический консерватизм» применительно к рассматриваемому периоду, Минаков выделяет следующие течения в раннем русском консерватизме александровской эпохи: церковный, православно-самодержавный, русско-националистический, масонский, католический - и дает подробную характеристику каждому из этих течений.
К представителям церковного консерватизма автор относит митрополитов Платона (Левшина) и Серафима (Глаголевского), архимандрита Фотия (Спасского), считая последнего самым ярким представителем этого направления. Для данного течения, по мнению Минакова, характерна безоговорочная поддержка монархической власти, кроме тех случаев, когда со стороны властей возникала угроза «чистоте веры». С церковным консерватизмом было связано течение светского, православно-самодержавного консерватизма, представителями которого можно считать А.С. Шишкова (с 1803) и М.Л. Магницкого (с 1819). Их воззрения охватывали широкий спектр общественно-значимых вопросов: постановка вопроса о национальном образовании, о характере подлинно- самодержавной власти, об отношениях церкви и государства, вопросы цензуры, самобытной национальной культуры, опирающейся, прежде всего, на определенные языковые традиции, сословный вопрос, университетская политика, вопросы внешней политики и т.д. В их воззрениях присутствовал и культурный национализм. К представителям этого течения Минаков причисляет и Н. М. Карамзина после 1811 г., когда им был создан «наиболее полный и разработанный консервативный проект первой четверти XIX века» - «Записка о древней и новой России».
Книга была сочинена Карамзиным по просьбе великой княгини Екатерины Павловны. Николай Михайлович несколько раз ездил в Тверь по приглашению великой княгини, жившей в то время там со своим супругом принцем Ольденбургским. Однажды, в 1810 г., разговор между Карамзиным и великой княгиней зашел о состоянии России и о новых государственных мерах, которые предпринимало тогда правительство. Карамзин не одобрял этих мер. Великая княгиня, заинтересованная его мыслями, попросила его изложить их письменно, результатом чего и явилось настоящее сочинение, которое Карамзин передал императору Александру I. «Записка» давала не только обобщающий оценочный экскурс в русскую историю, но поднимала животрепещущие вопросы царствований Екатерины II и Павла I, а также давала критический анализ первых лет царствования Александра и красноречиво характеризовала русские общественные настроения накануне войны 1812 года. Эта работа не была опубликована. Никто даже из самых близких друзей Карамзина не знал о ней. Она была найдена случайно в 1836 году, много лет спустя после смерти Александра и Карамзина. Впервые она была напечатана за границей, в Берлине, в 1861 году, затем появилась в 1870 году в «Русском архиве», но из журнала была вырезана и уничтожена. До момента выхода издания 1914 г. «Записка о древней и новой России» так и не появлялась в печати.
К представителям русско-националистического консерватизма исследователь относит Ф.В. Ростопчина, во взглядах которого преобладала националистическая составляющая, выражавшаяся, с одной стороны в специфически- националистической риторике, а с другой, в неприятии всего французского, которое для Ростопчина выступало синонимом всего либерального и революционного.
Необычным, на первый взгляд, является выделение автором консервативных течений, связанных с масонством. Наиболее яркими представителями консервативного масонства Минаков считает представителей «русского розенкрейцерства» О.А. Поздеева и П.И. Голенищева-Кутузова, которые признавали господствующее положение православной церкви, поскольку она являлась государственным институтом, а также ратовали за жесткий контроль за общественной жизнью и умонастроениями, проповедовали антиреволюционный и антилиберальный изоляционизм. Представителем националистических тенденций в русском « консервативном масонстве» Минаков считает Д.П. Рунича, поскольку последний не только осуждал Петра I за разрушение «русской национальности», но и считал, что именно Россия призвана преобразовать Европу, разложившуюся под воздействием рационалистической философии, а в итоге возродить все человечество, так как русский национальный дух позитивно отличается от всех других народов.
И, наконец, Минаков выделяет «католический» консерватизм, характерный для политической группировки, формировавшейся под влиянием Жозефа де Местра. С одной стороны, у этого ответвления консервативной мысли имелись общие черты с русским церковным православным консерватизмом, выразившиеся в неприятии просветительской идеологии, экуменизма и либерализма; требовании введения конфессионального образования в противовес светскому. С другой стороны, хотя консерваторам католического толка и было свойственно монархическое охранительство, самодержавная власть в России трактовалась ими как «варварская», а отношение к православию было крайне недоброжелательным, если не сказать враждебным, поскольку они исходили из необходимости обратить Россию в католичество. Поэтому идея В.Я. Гросула о неком единстве русских и европейских консерваторов в рамках «общеевропейского консерватизма» по меньшей мере дискуссионна.
В.Ф. Мамонов выделяет три периода формирования русского консерватизма. Оговорившись, что «отдельные элементы консервативной доктрины и консервативной политики встречаются в России уже во времена Петра I, если не раньше» 11 , он датирует первый период 1767-1796 гг. - от созыва Уложенной комиссии до конца царствования Екатерины II, выделяя в качестве проявлений консервативной тенденции выступление консервативной оппозиции правительству в Уложенной комиссии, общий сдвиг вправо в ответ на Великую французскую революцию и деятельность М.М. Щербатова. Второй период связывается с царствованием Павла I (1796-1801) и отмечен попыткой «практического осуществления в России весьма любопытной консервативной утопии, автором которой был император Павел I». Правда никаких теоретических разработок император нам не оставил. Павловская эпоха вообще как-то выпадает из поля зрения исследователей консерватизма. Действительно, мыслителей, подобных Щербатову, в этот период не было, во всяком случае, они себя никак не проявили. Но, с другой стороны, именно в Павловское время формируются как политики и идеологи такие фигуры, как Шишков, Ростопчин, Аракчеев. Несомненно, что специфика эпохи повлияла на их мировоззрение, так же как и само царствование Павла во многом было реакцией на Французскую революцию и либеральный курс Екатерины II. Но чтобы точно сформулировать, как именно опыт павловского правления отразился в их взглядах и политической практике, надо писать отдельную проблемную статью. Третий период Мамонов определяет как эпоху 1801-1812 гг. В это время, по мнению исследователя, российский консерватизм сумел преодолеть кризис, вызванный сменой политического курса в первые годы правления Александра I, а «формирование его как течения общественно-политической мысли в основном завершилось».
Ряд исследователей, так или иначе, связывают дискуссию об истоках российского консерватизма с эпохой Петра I. В этой связи обращает на себя внимание точка зрения Г.И. Мусихина: не Просвещение и Великая французская революция стали главным «раздражителем» для российских охранителей, а преобразования Петра I, которого «консерваторы обвинили в узурпации власти и в отказе от патриархальных и христианских ценностей монархизма» 12 . Автор вполне традиционно оговаривается, что «первая оформленная традиционалистская реакция на петровский перелом» последовала только в екатерининскую эпоху со стороны Щербатова. Впрочем, известно, что работы Щербатова писались «в стол» и никоим образом не повлияли на мировоззрение современников, и, хотя он создал свои труды раньше Э. Бёрка, было бы все же корректнее определить его взгляды как предконсервативные.
На специфические особенности этого периода русского консерватизма, который тогда еще не был консерватизмом «в полном понимании», обратил внимание и историк Э.Г. Соловьев, отметивший, что именно «рубеж XVIII и XIX вв. явился своеобразной точкой отсчета для последующего становления консервативного мировоззрения в России: в обществе отсутствовало четкое представление о смысловых границах понятия «традиция» как такового, а в сознании высшего сословия, в том числе политической элиты, причудливо смешивались идеи европейского феодально-аристократического «традиционализма», просветительства и их вольные интерпретации в «русском духе» 13 . Не случайно в XVIII автор видит даже не консерватизм или предконсерватизм, а «консервативно окрашенный традиционализм», остававшийся уделом представителей дворянско-чиновной аристократии и сочетавший «средневековые представления, характерные для крепостников, с идеями европейского Просвещения».
Думается, что точка зрения, относящая зарождение российского консерватизма (а, вернее предконсерватизма) к рубежу XVIII – XIX вв. наиболее близка к истине, хотя становление консерватизма именно как общественно-политического течения следует отнести к эпохе правления Александра I.
- Русский
консерватизм: вчера,
сегодня, завтра
Долгие годы понятию консерватизма придавалась заведомо негативная, чуть ли не ругательная окраска. Это слово являлось синонимом таких определений, как: «реакционер», «ретроград», «мракобес» и т.п. Считалось, что «консервативного творчества», как такового быть не может, поскольку основной идеей консерватизма является «приверженность к старому, отжившему и вражда ко всему новому, передовому» 14 . Долгие годы в отечественной историографии бытовал стереотип, согласно которому консерваторы изображались убежденными противниками прогресса, стремившимися повернуть «колесо истории» вспять. Подобная точка зрения грешит заведомой односторонностью, поскольку русские консерваторы были не только «охранителями» в прямом смысле этого слова, но так же пытались найти компромисс с происходившими в стране переменами.
Попытки современного рассмотрения генезиса русской консервативной мысли в рамках противопоставления «традиция – модернизация» или «прогресс – регресс» весьма условны, поскольку ни традиция, ни модернизация не являются неким абсолютом. И реформы и контрреформы проводятся реальными людьми, преследующими реальные интересы. К тому же реформы вовсе не должны однозначно нести благо для большинства народа, точно так же как контрреформы не должны обязательно иметь деструктивный характер. В конечном счете, власть должна работать во имя страны, и живущего в ней народа. Мы сами могли убедиться, что словом «реформы» можно при желании прикрывать любые разрушительные для государства действия. Наблюдая за тем распадом государственности, который вершится под знаменем «реформ», невольно начнешь желать контрреформ.
Тотальное противопоставление традиции и модернизации возникает в том случае, если с понятием модернизации связывается исключительно заимствование зарубежного опыта, а под традицией понимается приверженность ко всему отсталому и отжившему. При подобном раскладе сил практически невозможно наладить диалог между оппонентами, поскольку приверженцы крайних взглядов демонстрируют нежелание выслушать и понять собеседника. В этом случае радикальными «охранителями» становятся не традиционалисты, а их противники, которые упорно отстаивают свою монополию на истину. Представляется, что сегодняшнее обращение к прошлому русской консервативной мысли может помочь нам в выработке политического курса, свободного от «правых» и «левых» крайностей.
Постепенное смещение акцентов в оценке консерватизма от негативно-нейтральных к положительно-апологетическим было связано не только с научным поиском, но и с новым обострением проблемы «традиция и модернизация» в 90-е годы нашего столетия. Советской цивилизации требовался новый импульс. В то время как одна часть партийной и интеллектуальной элиты встала на прозападнические позиции, другая часть пыталась найти опору в традиции. Для одних эта традиция ограничивалась возвращением к ленинским (или же сталинским) нормам правления, другие предприняли попытку соединить воедино историю дореволюционного и советского периода. Одним из первых появившийся в обществе интерес к консервативной традиции попытались использовать современные почвенники- традиционалисты. В 1991 г. ряд изданий патриотического направления опубликовали статьи, посвященные столетию со дня смерти К.Н. Леонтьева. Постепенно стали возвращаться и другие забытые имена. В среде современного монархического движения и поныне наблюдается стойкий интерес к фигурам К.П. Победоносцева и Л.А. Тихомирова. Отметим, что первая книга Л.А. Тихомирова, вышедшая в России после 1917 года была издана в 1992 году Российским Имперским Союзом-орденом, и посвящена памяти Великого князя Владимира Кирилловича (чья роль в монархическом движении оценивается, впрочем, весьма неоднозначно). За прошедшее десятилетие стена умолчания вокруг «забытых мыслителей» была сломана. Их книги сегодня переиздаются многотысячными тиражами и по-прежнему пользуются повышенным спросом. Дважды была переиздана книга Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» 15 . Как минимум шесть раз переиздали фундаментальную работу К.Н. Леонтьева «Византизм и славянство». Трижды были переизданы статьи К.П. Победоносцева из «Московского сборника». Дважды вышел основной труд Л.А. Тихомирова «Монархическая государственность». За последние годы вышел целый ряд интереснейших исследований, посвященных Н.Я. Данилевскому, К.Н. Леонтьеву, К.П. Победоносцеву и Л.А. Тихомирову. Читатели наконец смогли узнать о взглядах и деятельности С.С. Уварова и М.Н. Каткова без привычных политических ярлыков. Был реабилитирован М.О. Меньшиков, и появилась первая монография о нем. Из небытия вернулись имена П.Е. Астафьева и С.Ф. Шарапова. На конец 80-х-90-е гг. пришелся целый бум диссертационных работ, посвященных таким видным представителям отечественного консерватизма, как Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров. Сборники и отдельные статьи, по проблематике русского консерватизма выходят не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в ряде других городов России. Активизировался процесс изучения русского правомонархического движения начала ХХ века. Наиболее фундаментальные исследования в этой области принадлежат С.А. Степанову и Ю.И. Кирьянову. Значительный интерес в научных кругах вызвали книги видных представителей русской консервативной мысли, выходящие в серии «Пути русского имперского сознания». Вышло так же и несколько общетеоретических работ по русскому консерватизму.
Все вышеперечисленные исследования, несомненно, внесли значительный вклад в изучение теоретических и практических основ консерватизма. Стараниями отечественных историков и философов был создан значительный комплекс работ, в которых рассматриваются взгляды отдельных видных идеологов русского консерватизма. Первый этап пройден и уже можно наметить новые задачи:
1) необходимо сформулировать более четкое определение самого понятия консерватизм. Если в советскую эпоху консерватизм трактовался как исключительно антитеза прогрессу и развитию, то в последние годы консерватизм рассматривается, как «понятие, обозначающее политические силы, которые в тот или иной период борются за сохранение традиционных, сложившихся основ общественной жизни, а также характеризующее определенный тип или стиль мышления» 16 . При этом нужно учесть, что если мы еще можем дать формулировку консерватизма, как политического течения, то консерватизм как тип мышления еще очень слабо изучен;
2) многоплановость и неоднородность отечественного консерватизма привела к тому, что рассмотрение взглядов русских консервативных мыслителей только в историческом, философском или богословском ключе влечет за собой неизбежную односторонность в оценках. В последние годы статьи, посвященные ряду консерваторов, не считавшихся философами появились в чисто философских сборниках, а взгляды консерваторов- теоретиков стали изучаться применительно к конкретно-историческому контексту. Нельзя забывать и о том, что мировоззрение русских консерваторов было в значительной степени религиозным, а следовательно нужно обязательно учитывать православный аспект в их мировосприятии;
3) в качестве позитивного момента, наметившегося в последних исследованиях хочется отметить стремление их авторов проследить тесную связь отечественного и зарубежного консерватизма. Было бы излишне упрощенно замыкаться только в рамках русского консерватизма, акцентируя внимание исключительно на его самобытности и оригинальности, поскольку идеи русских консерваторов обогатили собой сокровищницу не только российской, но и мировой (прежде всего, европейской) мысли. В те годы, когда изучение консерватизма не приветствовалось в СССР, именно западные исследователи смогли создать монографические работы, посвященные видным представителям отечественного консерватизма.
Существующий и поныне интерес зарубежных исследователей к русской консервативной мысли не случаен. В Европе также существовало свое консервативное течение, представители которого стремились осмыслить происходящие изменения. Эгалитарные идеи, связанные с модернизационным процессом, несли с собой определенное упрощение действительности, подгоняли ее под рационалистическое мировоззрение «среднего человека». Это стремление к упрощению проявлялось в различных сферах, начиная от идей однолинейного прогресса и европоцентризма в науке и кончая идеей непрерывного научно-технического прогресса в технике. Подобная однолинейность, призванная продемонстрировать ничем не сдерживаемое движение прогресса, была отвергнута и российскими, и европейскими консерваторами. Наблюдая столкновение традиционных основ миропонимания с необратимым процессом модернизации, и русские, и европейские мыслители задумывались над схожими вопросами. В последние годы, когда мы получили широкую возможность ознакомиться с работами западных традиционалистов, начиная от Жозефа де Местра и Освальда Шпенглера и заканчивая Р. Геноном, Артуром Меллером ван ден Бруком и Э. Юнгером, необходимо рассмотреть и выделить то общее и различное, что было и есть между русским и западным консерватизмом;
и т.д.................
Консерватизм в России XIX столетия
Москва 2007
КОНСЕРВАТИЗМ В РОССИИ XIX СТОЛЕТИЯ
Кафедра истории и политологии
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
Московский государственный институт электроники и
математики (Технический университет)
«Отечественная история», «Политология»
Составитель к.и.н., доцент Родионова И.В.
Консерватизм в России XIX столетия: Метод. рекомендации по курсам «Отечественная история», «Политология» / Моск. гос. ин-т электроники и математики; Сост.: И.В. Родионова. М., 2007. С. 32.
Рекомендации могут быть использованы студентами I, III курсов всех специальностей факультетов электроники, автоматики и вычислительной техники, информатики и телекоммуникаций, прикладной математики, а так же экономико-математического и вечернего факультетов для подготовки к семинарским занятиям, зачётам и экзаменам по курсам «Отечественная история», «Политология».
ISBN 978-5-94506-161-3
План
1. Русский консерватизм первой четверти XIX века . 3
1.1. Церковный консерватизм. 4
1.2. Светский, православно-самодержавный консерватизм. 5
6
7
10
2. Русская консервативная мысль второй четверти XIX века . 12
2.1. Православно-русский (славянофильский) консерватизм. 12
2.1.1. Хомяков Алексей Степанович (1804 – 1860 гг.) 13
2.1.2. Киреевский Иван Васильевич (1804 – 1856 гг.) 13
2.1.3. Аксаков Константин Сергеевич (1817 – 1860 гг.) 15
2.2. Государственно-охранительная форма русского консерватизма. 15
2.2.1. Уваров Сергей Семёнович (1786 – 1855 гг.) 15
3. Консерваторы-государственники второй половины XIX века . 17
3.1. Данилевский Николай Яковлевич (1822 – 1885 гг.) 17
3.2. Леонтьев Константин Николаевич (1831 – 1891 гг.) 20
3.3. Победоносцев Константин Петрович (1827 – 1907 гг.) 22
3.4. Тихомиров Лев Александрович (1852 – 1923 гг.) 25
4. Основные черты консервативной концепции . 28
Начиная с первой четверти XIX века в России закладываются основы консервативной, либеральной и революционной мысли. Консерватизм (от лат. conservo – сохраняю, охраняю) – идейное течение, тип социально-политического и философского мировоззрения, носители которого выступают за сохранение традиционных основ общественной жизни.
В Российской империи консерватизм в период своего возникновения представлял собой реакцию на радикальную вестернизацию , проявлениями и главными символами которой в конце XVIII – начале XIX вв. стали Великая Французская революция, крайний (по тем временам) либерализм Александра I, проект конституционных преобразований, связанных с именем М.М. Сперанского и наполеоновская агрессия против России.
Эти явления были восприняты русскими консерваторами как тотальная угроза, ведущая к разрушению всех коренных устоев традиционного общества: самодержавной власти, православной церкви и религии вообще, языка, патриархального быта, национальных традиций и т. д.
В этой тотальности угрозы было отличие от всех прежних вызовов, которые в своей истории испытала Россия. Внешние угрозы не подрывали основополагающие принципы монархической власти, религии, культурно-языковой идентичности. К концу же XVIII в. ситуация резко изменилась. Процессы модернизации разрушали основы традиционного социума. Соответственно, беспрецедентность вызова порождала ответную консервативную реакцию, призванную защитить традиционные ценности.
Несмотря на наличие обширных фактических данных отсутствует общепризнанная типологизация русской консервативной мысли первой четверти XIX века. Существует многообразие мнений. В частности, выделяются следующие разновидности раннего русского консерватизма : церковный и православно-самодержавный .
Прежде чем перейти к характеристике этих течений, следует отметить, что наиболее развитые формы русского дореволюционного консерватизма в целом являлись теоретически развернутым обоснованием формулы «православие – самодержавие – народность». Это можно сказать о взглядах представителей консерватизма николаевского царствования –М.Н. Погодина, Н.В. Гоголя, Ф.И. Тютчева, пореформенных славянофилов, о воззрениях М.Н. Каткова, Н.Я. Данилевского, Ф.М. Достоевского и других. Данное обстоятельство позволяет оценивать то или иное течение в русском консерватизме, в том числе и первой четверти XIX века, по тому, как трактовалась указанная триада.
1.1. Церковный консерватизм
Наиболее яркими и известными представителями церковного консерватизма в первой четверти XIX в. являлись митрополиты Платон (Левшин) (1737 – 1812), Серафим (Глаголевский) (1757 – 1843), архимандрит Фотий (Спасский) (1792 – 1838). Церковный консерватизм не ограничивался рамками клира. Для этого течения были характерны
1). напряжённое и драматичное противодействие западным идейно-религиозным влияниям , прежде всего, просветительским идеям, масонству, деизму и атеизму;
2). явно выраженное убеждение в особом пути России, связанном с православием, отличающем её от Запада и Востока (представители этого течения остро осознавали уникальность своей религии; церковный консерватизм был реакцией на вызов Просветительского проекта и косвенно связанных с ним явлений, таких, как фактический отказ от православного характера Российской империи, произошедший после 1812 года, и продолжавшийся до 1824 года);
3). лояльность существующей монархической власти , что не исключало её резкую критику, когда, с точки зрения носителей рассматриваемого направления, нарушалась «чистота веры», разрушалась нравственность, возникала угроза ослабления православия в результате распространения неправославных и антиправославных учений;
4). почти полное отсутствие интереса к экономической и национальной проблематике .
Если говорить о попытках представителей этого направления влиять на жизнь светского общества, то они в основном сводились к мерам запретительного свойства в отношении неправославных и антиправославных течений, неприятию радикализма и либерализма. Позитивная программа церковных консерваторов имела узко-конфессиональный характер, обычно ими подчеркивалась необходимость широкого распространения православного образования в качестве наиболее эффективного противовеса неправославным и антиправославным влияниям. Кроме того, церковные консерваторы считали недопустимым перевод Библии на русский литературный язык , вместо церковнославянского, поскольку это подрывало сакральный характер Священного Писания .
1.2. Светский, православно-самодержавный консерватизм
С церковным консерватизмом было достаточно тесно связано течение светского, православно-самодержавного консерватизма. Наиболее видными его представителями являлись А.С. Шишков (с 1803 года), Н.М. Карамзин (с 1810 года), М.Л. Магницкий (с 1819 года).
Указанные идеологи и практики русского консерватизма в период его зарождения начали разработку таких основополагающих для зрелого консервативного сознания понятий, как «православие», «самодержавие», «народность». Однако упомянутые категории разрабатывались каждым из них более подробно, нежели другие. Так, в работах А.С. Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка» (1803 г.), «Рассуждение о любви к Отечеству» (1811 г.) содержится развернутая трактовка понятия «народность» с православно-консервативных позиций, в трактате , известном под названием «Записка о древней и новой России»(1811 г.), Н.М. Карамзина представлена концепция самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанной с православием и Православной Церковью, в «Кратком опыте о народном воспитании» (1823 г.) М.Л. Магницкого сформулирована консервативная программа, стержневой категорией которой является православие и самодержавие.
1.2.1. Шишков Александр Семёнович (1754 – 1841 гг.)
Хронологически первым, в трудах Шишкова, приобрело относительно чёткие контуры понятие «народность». Оно появилось на свет в конкретно-исторических условиях, когда лидер русских консерваторов того времени А.С. Шишков повёл борьбу с галломанией (ориентацией на культурно-поведенческие модели из Франции) и космополитизмом, характерными для большей части русского образованного общества в начале XIX в.
Неумеренное заимствование иностранных слов и обычаев, а главное – попытки реализации на русской почве либеральных политических проектов, расценивались Шишковым как своеобразная подрывная акции со стороны «западнического лагеря». «Ломка» языка, с его точки зрения, неизбежно вела к размыванию того, что ныне назвали бы национальной ментальностью – основ веры, традиций, устоев, наконец, самой монархической государственности. Язык выступал в понимании Шишкова как субстанция народности, квинтэссенция национального самосознания и культуры . Естественно, для того, чтобы отстоять свою позицию, Шишков должен был обратиться к русской языковой (её он связывал почти исключительно с церковно-славянским языком) культурной и религиозной традиции. Таким образом, Шишков неизбежно обращался к апологии русского допетровского прошлого, которое он, подобно позднейшим славянофилам, идеализировал. Забвение прошлого , попытка заменить «предания старины» новейшими идеалами заграничного происхождения , почерпнутыми почти исключительно из просветительской, масонской и мистической литературы были, с точки зрения Шишкова чрезвычайно опасны, поскольку вели к нравственному релятивизму , вольнодумству, атеизму, моральной и интеллектуальной расслабленности, и, соответственно, к упадку нации, политической зависимости от западноевропейских стран .
Основные составляющие понятия «народность» в православно-консервативной трактовке, данной А.С. Шишковым, состоят в следующем:
1). недопустимость подражательства революционным, либеральным западноевропейским образцам;
2). необходимость опоры на собственные традиции (языковые, религиозные, политические, культурные, бытовые (например, в одежде, еде, повседневных поведенческих стереотипах));
3). изучения русского языка во всех его ипостасях (любопытно, что Шишков, при всей своей приверженности «высокому стилю» церковно-славянского языка, одним из первых начал собирать народные песни, видя в них потенциальный источник для литературного языка);
4). патриотизм , включающий культивирование национального чувства и преданность самодержавной монархии.
Следует подчеркнуть, что данный вариант консервативной идеологии в первое десятилетие XIX в. носил оппозиционный характер, противостоял либеральной позиции, характерной для Александра I и его ближайшего окружения. Показателен общественный статус А.С. Шишкова, который в то время пребывал в опале и вынужден был сосредоточиться на литературной деятельности. Ситуация изменилась примерно с 1807 г., когда под влиянием военных поражений в антинаполеоновских коалициях в русском дворянском обществе отчетливо обозначились консервативные «акценты».
Огромную роль в становлении русского консерватизма сыграли события 1812 года. Уже перед Отечественной войной в кадровой политике произошел «тектонический» переворот: вопреки своим либеральным установкам, Александр I сближается с «русской партией»: бывший оппозиционер А.С. Шишков становится вторым по статусу человеком в империи, получив после опалы М.М. Сперанского должность государственного секретаря и фактически выступив главным идеологом и пропагандистом Отечественной войны, поскольку именно он стал автором большинства манифестов и указов, обращенных к армии и народу.
1.2.2. Карамзин Николай Михайлович (1766 – 1826 гг.)
Одним из основоположников русского консерватизма является Н.М. Карамзин. Его взгляды до сих пор вызывают немалые споры, поскольку, проделав длительную эволюцию, этот великий мыслитель практически полностью отошел от либерализма и западничества, создав полный и разработанный консервативный проект первой четверти XIX в.
В марте 1811 г. Карамзин подал Александру I трактат «О древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях» – наиболее глубокий и содержательный документ зародившейся русской консервативной мысли. Наряду с обзором русской истории и критикой государственной политики Александра I в «Записке» содержалась цельная, оригинальная и весьма сложная по своему теоретическому содержанию концепция Самодержавия как особого, самобытно-русского типа власти, тесно связанной с Православием и Православной Церковью.
С точки зрения Карамзина, самодержавие представляет собой «умную политическую систему» , прошедшую длительную эволюцию и сыгравшую уникальную роль в истории России . Эта система была «великим творением князей московских», начиная с Ивана Калиты, причём, в основных своих элементах, она обладала качеством объективности, т. е. слабо зависела от ума и воли отдельных правителей, поскольку не была продуктом личной власти, а довольно сложной конструкцией, опирающейся на определенные традиции, государственные и общественные институты. Система эта возникла в результате синтезаавтохтóнной (исконной) политической традиции «единовластия» , восходящей к Киевской Руси, и некоторых традиций татаро-монгольской ханской власти , а также вследствие воздействия политических идеалов Византийской империи .
Возникшее в условиях тяжелейшей борьбы с татаро-монгольским игом самодержавие было безоговорочно принято русским народом, поскольку не только ликвидировало иноземную власть , но и внутренние междоусобицы . «Рабство политическое» не казалось в этих условиях чрезмерной платой за национальную безопасность и единство.
Самодержавная власть была предпочтительнее власти аристократии. Аристократия, приобретающая самодовлеющее значение, могла стать опасной для государственности, например, в удельный период или во время Смуты XVII в. Самодержавие жёстко подчиняло аристократию интересам монархической государственности.
Русская история, как считал Карамзин, знала не только самодержавие, но и республики. С точки зрения Николая Михайловича, республика являлась безусловно лучшей формой государственного устройства. Однако дело было не только в желании или выборе людей, но и в тех объективных обстоятельствах, которые диктовали им свои условия. Республиканское устройство, по словам историка, требовало высочайших нравственных качеств граждан, которые можно было найти в прошлом России и которые будут выработаны в её будущем. Однако пока оптимальной формой государства (и не только для России) являлась монархия , поскольку монархическая форма правления наиболее полно отвечает существующему уровню развития нравственности и просвещенности человечества. В этом смысле французская революция показала, к чему могут привести самые благие порывы людей, не готовых принять республиканское устройство.
Впрочем, отстаивая монархию, как самую подходящую форму управления, Карамзин предъявлял к самодержцам определенные требования. По его мнению, монарх должен был стремиться к двум взаимосвязанным вещам: к просвещению подданных и постепенному ограничению своей абсолютной власти законами, которые монарх обязан свято соблюдать. Слова, сказанные Карамзиным: «Я республиканец, и таковым умру», – не содержат в себе противоречия. Он действительно рассматривал монархию как необходимый, но переходный этап на пути к республике, на пути к росту нравственного единства нации. Поэтому и монархия для него являлась развивающейся, гибкой системой. Именно это качество помогло ей пережить сложнейшие повороты истории и оставаться на протяжении многих веков формой единения народа и власти . В силу всего вышеперечисленного, самодержавие явилось главной причиной могущества и процветания России.
Исключительную роль , по Карамзину, играла Православная Церковь . Она являлась «совестью» самодержавной системы, задающей нравственные координаты для монарха и народа в стабильные времена, и, в особенности, когда происходили их «случайные уклонения от добродетели». Карамзин подчеркивал, что власть духовная действовала в тесном союзе с властью гражданской и давала ей религиозное оправдание.
Следует подчеркнуть, что Н.М. Карамзин одним из первых поставил вопрос о негативных последствиях правления Петра I , поскольку стремление этого императора преобразовать Россию в подобие Европы подрывали «дух народный», то есть самые основы самодержавия, «нравственное могущество государства». Стремление Петра I «к новым для нас обычаям переступило в нём границы благоразумия». Карамзин фактически обвинил Петра в насильственном искоренении древних обычаев, роковом социокультурном расколе народа на высший, «онемеченный» слой и низший, «простонародье», уничтожении Патриаршества, что привело к ослаблению веры, переносе столицы на окраину государства, ценой огромных усилий и жертв. В итоге, утверждал Карамзин, русские «стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России» .
В «Записке» Карамзин сформулировал, до сих пор не реализованную на практике, идею «русского права»: «Законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств». «Русское право также имеет свои начала, как и Римское; определите их и вы дадите нам систему законов» . (Как ни парадоксально, в какой-то мере (но далеко не полной) рекомендациями Карамзина воспользовался уже в царствование Николая I его идейный противник М.М. Сперанский в процессе кодификáции (систематизации) русского законодательства.)
Основные элементы концепции самодержавия Карамзина в той или иной форме были разработаны последующими поколениями русских консерваторов : С.С. Уваровым, митрополитом Филаретом, оптинскими старцами, Л.А. Тихомировым, И.А. Ильиным, И.Л. Солоневичем и другими.
1.2.3. Магницкий Михаил Леонтьевич (1778 – 1844 гг.)
В наиболее отчётливой степени взгляды на такие составляющие консервативной идеологии как православие и самодержавие были развиты М.Л. Магницким. 7 ноября 1823 г. Магницкий отправил Александру I «записку о народном воспитании» , которая является одной из этапных вех в истории русского консерватизма александровской эпохи.
В записке Магницкий предлагал царю проект создания целостной системы «народного воспитания» , которой, по его словам, ещё нет ни в одном из существующих христианских государств: «самоважнейшая часть управления как бы брошена везде на произвол исполнителей и ежели получила некоторое устройство, то как бы случайно и от обстоятельств». Напротив же, «люди злонамеренные» (в их число Магницкий относил Талейрана, Наполеона), целенаправленно «занялись составлением полной системы народного воспитания». Это привело к тому, что «большая часть лучших учителей», которые должны учить наследника престола, «заражены опаснейшими началами неверия идей возмутительных». Созданная антихристианская система народного воспитания является плодом реализации «правильного, обширного и давно втайне укоренившегося плана и заговора». Судя по некоторым деталям, Магницкий имеет в виду, прежде всего масонство, но прямо не говорит об этом, предпочитая возлагать ответственность за происходящее в мире зло прежде всего на «князя тьмы века сего». В обоснование своих взглядов Магницкий ссылается на революционные события, которые прокатились по Европе в 1820 – 1821 гг.: «Единомыслие разрушительных учений в Мадриде, Турине, Париже, Вене, Берлине и Петербурге не может быть случайным».
Магницкий явно переходил за границы дозволенного, когда утверждал, что предлагаемые им планы можно осуществить лишь вопреки «духу времени», которым ранее руководствовался Александр I. Подобного рода напоминания о былых либеральных увлечениях не могли не вызвать у монарха сильного раздражения.
Исходя из своего видения общеевропейских процессов, в которых главную роль играют разрушительные силы, Магницкий предлагал Александру I составить на определенных началах план «народного воспитания», который бы охватывал все учебные заведения Российской империи. В качестве «основного начала» народного воспитания Магницкий называл православие. На мистической стороне православия Магницкий не заостряет внимание. Оно интересует его главным образом с точки зрения политической, как учение, освящающее царскую власть: «Верный сын Церкви Православной, единой истинной веры Христовой, знает, что всякая власть от Бога , и посему почитает он всех владык земных…». Однако понимание православия Магницкого отнюдь не было «казённым», напротив, «оппозиционным». Его высказывания явно отражали позицию тех православных кругов, которые были недовольны «петровской революцией».
Подчеркнём, что М.Л. Магницкий одним из первых напомнил верховной власти забытую к тому времени идею: «самодержавие вне православия есть одно насилие», то есть деспотизм. Речь шла о так называемой «симфонии властей» , восходящей к новеллам императора Юстиниана. Православие и самодержавие представляют собой «два священных столпа, на которых стоит империя». Таким образом, Магницкий уже в 1823 г. приближался к триединой формуле С.С. Уварова.
В целом, характеризуя взгляды представителей православно-самодержавного консерватизма, следует отметить, что проблемы веры в их трудах имели ярко выраженный политизированый характер, православие приобретало характер идеологии, противопоставляемой модным в то время экуменическим утопиям . Отсюда – постоянная борьба представителей этого направления с высокопоставленными мистиками и масонами, такими как министр духовных дел и народного просвещения А.Н. Голицын.
Представители рассматриваемого течения консервативной мысли , в отличие от церковных консерваторов, выходили за пределы узко-конфессиональной проблематики и анализировали широкий спектр общественно-значимых тем (о национальном образовании, характере власти, вопросы «русского права», самобытной национальной культуры, опирающейся прежде всего на определенные языковые традиции и т. д.).
Для православно-самодержавных консерваторов было свойственно категорическое неприятие конституционализма и либерализма, Просвещенческого проекта как такового . Они совершенно сознательно старались исключить из преподавания рационалистическую философию и естественное право, как дисциплины, подрывающие основы самодержавной власти и православной веры.
Будучи достаточно хорошо, а, порой, и блестяще знакомыми с культурой Просвещения, представители православно-самодержавного течения создали более развитую в понятийном отношении систему взглядов, нежели церковные консерваторы. Если мысль об особой православной культуре содержалась в воззрениях церковных консерваторов скорее имлицитно, то представители православно-самодержавного течения превратили идею сочетания истин веры с истинами науки в государственную политику, попутно решив по-своему проблему воспитания в национальном духе (произошло это уже в царствование Николая I, в результате деятельности министров народного просвещения А.С. Шишкова и С.С. Уварова).
1.1 Религия в консервативной общественной мысли
В настоящее время консерватизм занимает заметное место среди идейно-политических течений. Очень сильно возрос интерес к общественной консервативной мысли. К тому же сегодня «очень модно» быть консерватором.
В справочной литературе консерватизм характеризуется как идейно-политическое течение, противостоящее прогрессивным тенденциям социального развития. Впервые термин консерватизм был употреблён французским писателем Ф. Шатобрианом и означал идеологию феодально - аристократической реакции на Французскую буржуазную революцию конца XVIII века. Носителями идеологии консерватизма выступают различные общественные классы и слои, заинтересованные в сохранении сложившихся общественных порядков. Характерные особенности консерватизма – приверженность традиционному, противодействие новым социально-политическим изменениям. Такой подход к консерватизму позволяет рассматривать эту политическую идеологию функционально – как ответ на вызовы, обращённые к конкретному обществу с его конкретной экономической, политической и культурной проблематикой. Консерватизм как идеология принципиально не имеет идеала совершенного общественного строя (не существует «консервативной утопии»).
Исходя из определения, приведённого выше, можно сделать вывод, что охранять можно различные, а очень часто и враждебные друг другу устоявшиеся идеи. Отражая же суть идейного течения, рассматриваемого в настоящей работе, консерватизм можно охарактеризовать, как сохранение того лучшего, что было достигнуто обществом в процессе своего развития. Консерватизм, по мнению В.И. Шамшурина, - «это сохранение и преумножение материальных и духовных ценностей человечества от гибели во времени». А.Н. Медушевский указывает, что «под консерватизмом обычно понимается направление в политике, стремящееся к сохранению существующего государственного и общественного порядка». Различия в определении консерватизма объясняются сложностью и многогранностью рассматриваемого явления.
По мнению К. Маннгейма, существуют два вида консерватизма: с одной стороны, более или менее универсальный, а с другой – определённо современный, являющийся плодом определённых общественных и исторических обстоятельств, с собственной традицией, формой и структурой. Первый вид можно было бы назвать «естественным консерватизмом», другой же «современным», если бы не факт, что определение «естественный» уже слишком отягощён многими смыслами. Лучше будет поэтому воспользоваться определением Макса Вебера «традиционализм» для названия первого вида. Таким образом, К. Маннгейм разделяет понятия «традиционализм» и «консерватизм», который употребляется в значении «современного консерватизма» - нечто решительно отличающееся от обычного «традиционализма».
Традиционализм, по мнению К. Маннгейма, «означает тенденцию к сохранению старых образцов вегетативных способов жизни, признаваемых всеобщими и универсальными. Этот «инстинктивный» традиционализм может трактоваться как начальная реакция на сознательные реформаторские тенденции». В свою очередь «…консервативное поведение (по крайней мере, в политической сфере) предполагает проявление чего-то большего, чем автоматические реакции определённого рода: это означает, что индивидуум сознательно или бессознательно руководствуется способом мышления и действия, который имеет свою историю, более раннюю, чем встреча с ним данного индивидуума… Политический консерватизм представляет собой, таким образом, объективную мыслительную структуру в противоположность «субъективизму» изолированного индивидуума».
С.М. Сергеев в статье «Творческий традиционализм» как направление русской общественной мысли 1880-1890-х гг.», рассматривая консерватизм и традиционализм, не соглашается с определениями, данными названным понятиям Карлом Маннгеймом, а присоединяется к позиции польского социолога и культуролога Е. Шацкого, который называет традиционализмом «не просто склонность противодействовать любому изменению, а более или менее систематизированную совокупность утверждений о специфической ценности всего, что старо».
Похожей точки зрения придерживается и М.М. Фёдорова, которая отмечает, что «…консерватизм означал не просто возврат к прошлому, но и определённый проект переустройства общества, но на иных началах, чем предлагал либерализм, а позднее социализм. Таким образом, смыслообразующим элементом для консерваторов выступает традиция, понимаемая как сохранение и развитие всего ценного, что было накоплено тем или иным народом за всю его историю и реконструкцию политических институтов в соответствии с этими культурно-историческими ценностями. Вот почему общественно-политический проект консерватизма в целом следовало бы назвать традиционализмом в качестве одной из тенденций в рамках консерватизма».
В подтверждение данной точки зрения можно привести слова К.С. Аксакова: «…славянофилы думают, что истинен путь, которым Россия шла прежде… славянофилы думают, что должно воротиться не к состоянию древней России (это бы значило окаменение, застой), а к пути древней России (это значит движение). Где есть движение, где есть путь, там есть вперед! Там слово «назад» не имеет смысла. Славянофилы желают не возвратиться назад, но вновь идти вперёд прежним путём, не потому, то он прежний, а потому, что он истинный». Консерватизм предполагает уважение к мудрости предков, сохранение старых моральных традиций и ценностей, недоверчивое отношение к либеральным преобразованиям общественных институтов. Общество – это «живой и сложный организм» и его нельзя перестраивать как машину.
В.А. Гусев консерватизм рассматривает как «особое мировоззрение, фундамент которого был заложен мыслителями эпохи Киевской Руси и Московского Царства, развивающегося затем усилиями славянофильского и почвеннического философских направлений XIX в.». Представители консервативной мысли, по его мнению, понимали, что достижение материальных целей не приведет к духовному расцвету в обществе. Так, уже «славянофилы отчётливо понимали, что сущность человека» состоит «в духовной жажде углубления религиозного опыта, нравственного совершенствования». Они понимали, что «чрезмерное увлечение материальными и пренебрежение духовными ценностями приближает человека к животному и грозит гибелью всему людскому роду». Русские консерваторы отмечали, что «народ в России небесное предпочёл земному и заслужил право называться “Святой Русью”». Подобной точки зрения придерживается и В.Н. Абрамов, который рассматривает консерватизм, как «единственную философию, которая в полной мере осознаёт опасность упадка значения национального, выражающегося в ослаблении чувства национального самосознания, необходимого для полноценной жизни общества… Для консерватора лучшее и единственное средство подхода к человеку – это культурные, национальные и религиозные традиции и обычаи. Главное – моральный авторитет власти и традиции».
Таким образом, консерватизм – это особая идеология, нацеленная вовсе не на застой, а на развитие человечества, но на развитие, не отрекающееся от прошлого, а, наоборот, опирающегося на него. Консерваторы не выступали против реформ, они призывали к тому, чтобы при проведении преобразований учитывался менталитет русского народа, основанный на Православии. В.А. Гусев отмечает, что «консерватизм даёт ясное объяснение: власть сама по себе бессильна, если её намерения не находят живого, однозначного отклика в народе, не содействуют его сплочению, отстают от его подлинных потребностей». По мнению консерваторов религия является той силой, которая одновременно объединяет народ и дисциплинирует его. Как отмечает С.В. Лебедев, «религия для консервативного мышления всегда представляет собой нечто большее, чем просто конфессиональная принадлежность… Для консерваторов вера – основная форма познания». А с Православной верой в России нераздельно связано самодержавие, за незыблемость которого выступали все консерваторы XIX – начала XX веков. С.В. Лебедев указывает на то, что «Православие со времен Вселенских Соборов придерживалось доктрины симфонии властей, в соответствии с которой Церковь должна существовать только вместе с Царской властью». Следовательно, консерватизм XIX – начала XX века заключался в сохранении и защите Православия и основанного на нём самодержавия. Именно в таком контексте и следует рассматривать идейно-политическое течение общественной мысли XIX – начала XX веков.
Необходимость обоснования консервативных идей в России появилась в конце XVIII – начале XIX вв. Русская консервативная мысль возникла как реакция, во-первых, на либеральную идеологию (идеи Французского Просвещения, Французской революции), во-вторых, на всё большую ориентацию и зависимость России от Европы.
Начало формирования консервативной идеологии было положено Н.М. Карамзиным в 1811 году в его записке «О древней и новой России», в которой он обвинял реформаторов в стремлении подорвать начала русской жизни своими преобразовательными проектами, оторванными от реальной жизни и прошлого России. Высоко оценивая результаты проведённых Петром I реформ, он одновременно критиковал его за то, что тот «не вник в истину». Н.М. Карамзин писал: «Пётр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государства, подобно физическому, нужное для их твёрдости. Сей дух и вера спасли Россию во время самозванцев: но есть не что иное, как привязанность к нашему особенному, не что иное, как уважение к своему народному достоинству». В записке он выделил две основы существования России – Православие и основанное на нём Самодержавие.
Следующим этапом становления консервативной мысли в России стала «теория официальной народности» С.С. Уварова, разработанная в 30-40-е годы XIХ века. Автор теории точно уловил необходимость единства духовного, политического и национального начал в жизни страны, которые и были выражены в сформулированной им триаде «Православие - Самодержавие – Народность». Необходимо отметить, что к выделенным Н.М. Карамзиным основам существования России - Православию и Самодержавию, С.С. Уваров добавил Народность, под которой понимал приверженность народных масс к православной вере и Царю, как помазаннику Божьему. Теория министра народного просвещения стремилась доказать легитимность монархической формы правления в России и существующего социального строя (стоит заметить, что С.С. Уваров считал крепостное право «нормальным» явлением).
Видное место в русской общественной мысли начала XIX века заняли славянофилы. Их учение носило религиозный характер. Впрочем, мировоззрение всех консерваторов носило религиозный характер. Православие являлось основой всей русской культуры. Учение славянофилов не было всецело консервативным. В принципе, славянофилы не имели как таковых политических доктрин.
В последующий период российские консерваторы так и не оформились в партию в западном понимании. Консервативные идеи присутствовали в течениях светского и духовного характера, развивались писателями, философами, общественными деятелями, стоящими вне политических партий и движений. Консерватизм, как общественно-политическое течение, заметно усилился после убийства народовольцами Александра II 1 марта 1881 года. В России на власть монарха никогда не было покушений в виду того, что власть Царя является властью, данной от Бога, а народ в стране всегда был глубоко верующим. Как ответ на убийство, в конце XIX века в российском консерватизме появились новые тенденции, порожденные эпохой великих реформ 60-70-х годов – отменой крепостного права, реформ в области местного самоуправления и суда, народного образования и печати и т.д. «Охранители» обратились к критике либерально-демократических и революционных идей, начали искать способы защиты традиционной системы власти и ценностей. Расцвет охранительной идеологии в этот период связан с именами кн. В.П. Мещерского, М.Н. Каткова, К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова.
Необходимо отметить, что господствующая православная Церковь, не пережив реформации, в рассматриваемый период находилась в весьма критическом положении. Усугублённое положение Церкви в России конца XIX – начала XX веков определялось законодательными актами, принятыми ещё при Петре I. В результате реформ усилился раскол и начало размножаться сектанство. Отмена Петром I патриаршества, введение синодальной системы с подчинением Церкви государственному аппарату лишили её самостоятельного голоса в обществе. Эпоха реформ, начатая в стране, рождала надежды и на церковные преобразования. Однако, предпринятая реформа Церкви, на деле преследовала лишь политическую цель – охранение основ самодержавия путём повышения авторитета духовенства, противодействие атеизму.
Консерваторы рассматриваемого периода пытались найти идеальный вариант взаимодействия церкви и государства, чтобы сохранить существующую форму правления. Однако, послабления в цензуре печати ещё в начале царствования Александра I, привели к распространению нигилистических идей. В конце XIX века правительство провело «контрреформы» в области печати, а консерваторы в этот период начинают апеллировать к массам, расширяя сеть консервативных изданий. Охранители критиковали либерально-демократические идеи, доказывали самобытность русского народа, призывали к сохранению самодержавия, основанного на Православии. Основными изданиями в этот период были «Московские ведомости» и «Русский вестник», издаваемые М.Н. Катковым, «Гражданин» кн. В.П. Мещерского, К.П. Победоносцев в 1896 году опубликовал «Московский сборник», К.Н. Леонтьев в 1885-1886 годах выпустил в свет двухтомник «Восток, Россия и Славянство». Консервативные идеи развивали в своих произведениях писатель Ф.М. Достоевский, Н.Я. Данилевский. Талантливый публицист, популяризатор охранительных идей, теоретик российского монархизма Л.А. Тихомиров в 1905 году опубликовал свой фундаментальный труд «Монархическая государственность».
Консервативная общественная мысль конца XIX – начала XX вв. была направлена, как уже отмечалось выше, во-первых, на защиту национальных основ, прежде всего самодержавия и православия; во-вторых, на критику либеральных, атеистических идей; в-третьих, на корректировку проведённых реформ с учётом особенностей и традиций Российской Империи.
Для русского человека самодержавная монархия, как проявление воли Бога, и Православие были на протяжении веков идеалами. Консерваторы рубежа веков не принимали ценностных установок Просвещенческой философии (гражданского общества, идей всеобщего равенства, свободы, народного суверенитета), идей рационализма. Они выступали с критикой демократического принципа организации власти, социалистического учения и не принимали таких ценностей, как конституция, равенство, свобода вероисповедания, гражданское общество. Консерваторы связывали жизнь общества с позитивными традициями и ценностями, способными обеспечить устойчивое нравственное развитие каждого человека в обществе. А это залог того, что в стране не будет кровавых революций.
Таким образом, религия являлась основной ценностью в русской консервативной мысли XIX – XX веков. Она была промежуточным звеном между человеком и Богом, освящала самодержавную власть, сплачивала и очищала народ и монарха. К.Н. Леонтьев писал: «Религия… вот краеугольный камень охранения прочного и действительного. Когда веришь, тогда знаешь, во имя чего стесняешься и для чего переносишь… лишения и страдания». Если народ, по его мнению, откажется от «религиозных преданий», то не понятно, каким образом можно будет защитить его от распространяющихся нигилистических идей о равенстве и свободе, о достоинстве, о правах человека и т.п. А вот именно благодаря религии народ в России ещё может пойти по своему, отличному от западноевропейского, пути. К.Н. Леонтьев отмечал, что христианство – «это великое учение… для сдерживания людских масс железной рукавицей столь практическое и верное». Именно религия сплотила в России царя и народ, который может многое перенести, нередко с «ропотом», но без «гордого и явного протеста». И она способна спасти Россию от гибели, подобной гибели «передовой Франции».
По мнению К.Н. Леонтьева: «Пока религия жива, все еще можно изменить и все спасти, ибо у нее на все есть вопросы и ответы и на все утешения. А где нет утешения, там есть кара и принуждение, оправданные не притворными фразами «горькой необходимости» и т.п., а правом Божественным, вполне согласным с законами вещественной природы, ненавидящей равенств!».
Однако, стоит отметить, что консерваторы уделяли внимание не только религии – основной, по их мнению, ценности. Они также уделяли большое внимание патриархальной семье и школе, которые готовили человека к жизни в обществе. По их мнению, для существования самодержавия мало православного мировоззрения, которое является лишь основой монархии. Твердые монархические устремления могут зародиться лишь из патриархальной власти крестьянской семьи. К.Н. Леонтьев отмечал: «Государство держится не одной свободой и не одними стеснениями и строгостью, а неуловимой… гармонией между дисциплиной веры, власти, законов, преданий и обычаев, с одной стороны, а с другой – …реальной свободой лица».
Охранители делали ставку на сильное государство во главе с монархом. Человек с консервативным мироощущением не может не быть государственником, он не приемлет никаких революций. В случае абсолютной необходимости социальных перемен консерватизм требует при их осуществлении чрезвычайной осторожности и постепенности. Консерваторы не выступали против реформ, в прогресс, по их мнению, верить надо, но рассматривать его не как некое улучшения, а как перерождение. Верховная власть «должна постоянно заботиться о сохранении способности являться выразительницей и хранительницей высшего нравственного идеала. Для достижения этой цели она должна иметь правильное государственное устройство, проводить такую политику, которая бы способствовала сохранению религиозного чувства, как в народе, так и в самих носителях власти».
Также, по мнению С.Н. Архипова, «к числу главных концепций, составивших философию православного консерватизма, следует отнести и религиозно-политическую доктрину «Москва - Третий Рим», которая явилась стержнем православного консерватизма. С этого момента Россия становилась единственной хранительницей истинной веры до конца света. На Отечество накладывалась мессианская обязанность сохранения Православия ради всего мира». Геополитические взгляды охранителей рассматриваемого периода, в первую очередь, были обусловлены существующей политической обстановкой на Востоке. Такого же мнения придерживается и А.Э. Котов, который пишет: «Обсуждение национального и церковного вопросов во многом было обусловлено актуализацией восточного направления российской внешней политики. Провозглашенная Константинопольской патриархией в 1872 г. болгарская схизма показала наиболее дальновидным консерваторам несовместимость национального и церковного принципов».
Таким образом, консерватизм в России представляет собой идеологию, сформировавшуюся в XIX – XX веках, как естественная реакция на преобразования, проводившиеся в стране. На основе проведённого нами анализа, можно утверждать, что консерватизм – это непрерывно меняющийся феномен, представляет собой идеологию, направленную на сохранение существующего государственного и общественного порядка. Однако, это не означает «застой», консерваторы не выступали против проведения реформ, они только призывали к преобразованиям в стране подходить более обдуманно, учитывая менталитет русского народа.
Консерватизм выступает за сохранение религиозных, культурных, политических и хозяйственных основ общества. Консервативное течение общественной мысли, конечно, существовало в России и до рассматриваемого периода, но оформилось как политическое течение только в XIX веке. Консервативная мысль не оставалась чем-то неизменным, так как охранители пытались выстроить такую систему взглядов, которая была бы способна противостоять всё более распространявшимся нигилистическим идеям. Однако, можно выделить ряд общих признаков, присущих мировоззрению консерваторов XIX – XX веков.
Во-первых, мировоззрение всех консерваторов было религиозным, основанном на воспитании в православных традициях. Религию, как связующее звено между Богом и человеком, они считали основной ценностью, на защите которой надо стоять. Религия, на их взгляд, является не только дисциплинирующим, усмиряющим началом в государстве для народа, но и силой, ограничивающей власть монарха.
Во-вторых, большое внимание консерваторы уделяли развитию теории «Москва – Третий Рим». Россия, по мнению охранителей, является преемницей Византии, а, следовательно – единственной хранительницей истинной православной веры, и под сенью христианства должна объединить все славянские народы. Развивая эту теорию, консерваторы преследовали, прежде всего, политические цели.
В-третьих, Россия, по мнению консерваторов, является страной, в которой были и есть особые отношения между Церковью и государством, которые выражаются в «симфонии властей» - взаимном согласии между Церковью и государством при независимости каждой области. Государство признаёт для себя внутренним руководством законы церковные, а Церковь, в свою очередь, считает себя обязанной повиновением государству. Власть монарха дана от Бога и является незыблемой. Народ же является хранителем истинного Православия. Поэтому Россия должна развиваться по своему самобытному пути, отличному от западного.
В-четвёртых, консерваторы уделяли огромное значение церковной школе и патриархальной семье, так как именно эти институты готовят человека к жизни в обществе, прививают ему моральные принципы, указывают цели жизни. Перед русской консервативной мыслью стояла задача создания истинно русского просвещения, отличного от западного, основанного на Православии. Роль воспитателя должна играть Церковь. Только привитием с самого раннего детства моральных норм и принципов, можно бороться с всё более распространяющимися нигилистическими идеями.
Регресса. 2. Идеи традиций и модернизации в консервативной идеологии 2.1 От традиций к "консервативному творчеству" Прежде чем говорить, в чем выражались идей традиций и модернизации в работах русских консерваторов конца XIX – начала XX века, давайте определимся с наполнением этих терминов. Большая советская энциклопедия дает такое определение термину "традиция" - (от лат. traditio - ...
... – самодержавие – народность». После революции 1905 года либеральная интеллигенция начинает менять свои ориентиры. Если во второй половине XIX века интеллигенция в большей своей части интересовалась социальными вопросами, были популярны идеи социализма, революции, то в начале XX века значительная часть интеллигенции перешла от идей социализма, материализма к идеализму, а от идеализма – к...
Чрезвычайном многообразии, оригинальности и вместе с тем противоречивости различных идей, теорий и концепций, составивших пространство политической традиции в России. 2. Проблемы свободы личности, политической власти и государства в русской политической мысли XIX - начала ХХ вв. Девятнадцатый век стал временем расцвета отечественной политической мысли, когда представители различных течений...
И это также под контролем, так как внеклассные интересы якобы отвлекали детей от занятий, и учащихся окружали всевозможные запреты. Таким образом, культурно-бытовой облик учащихся начальной и средней школы в XIX – начале XX века отличали две его специфические черты: возраст учащихся (они постоянно находились в стадии развития) и попытки непрерывного контроля над этим развитием самого учебного...