Тележурналист раскрыл подробности скандального эфира с участием губернатора

Знаменитая фраза Георгия Полтавченко о петербургских жлобах, показывающих неприличные жесты кортежу Медведева, прозвучала в эфире передачи «Нужное подчеркнуть» на 100ТВ. Что весьма символично. Автор и ведущий этой программы Валерий Татаров уже давно рубит правду-матку. Его передачи «Нужное подчеркнуть» и «С красной строки» очень простые: Валерий в них — лишь «говорящая голова». Он просто делится со зрителями своими мыслями о наболевшем, иногда приглашает гостей. Но именно этот немудреный, в чем-то старомодный формат оказался сегодня невероятно востребованным. Программы Татарова на канале 100ТВ самые рейтинговые, уступают только трансляциям матчей «Зенита». Секрет успеха — в личности самого ведущего и в темах, которые он поднимает. Его голос сильно выбивается из общего телевизионного хора. Валерий часто неполиткорректен и не боится касаться вечных тем. И, вероятно, Георгий Полтавченко далеко не случайно выбрал именно программу Татарова для трансляции своих откровенных, но спорных мыслей.

«Фак» как способ разговора с властью

- Валерий, вы с Полтавченко темы вашего разговора заранее согласовывали?
- У нас не было договоренностей. Иначе было бы неинтересно. Ни ему, ни мне. Приезжали, конечно, помощники накануне и высказывали пожелания, какие вопросы губернатору хотелось бы поднять. Но это же «политес», вежливость, одним словом. Когда встретились, он еще на лестнице покритиковал мою позицию в некоторых сюжетах. Программу нашу Полтавченко всегда смотрит. Ну а дальше, уже в студии, разговор пошел так, что присутствие телекамер перестало довлеть, и он просто почувствовал, что здесь можно сказать о наболевшем...

- Мне показалось, ты удивился, когда губернатор привел пример с этими неприличными жестами в адрес кортежа...
- Если честно, я подыграл собеседнику, показав удивление. Это нехитрый прием. На самом деле он ничего сенсационного мне не сказал. Как будто я не знаю, что власть и народ отдельно живут. Другое дело, что Георгий Сергеевич сказал об этом с болью… Меня немного удивило другое: как они вообще разглядели людей с этими пальцами из своих машин? Они же в кортежах особо не смотрят по сторонам. Это раньше властители наслаждались видом ликующей толпы... Когда потом мы обсуждали этот эфир с коллегами, они сказали: «Жаль, сенсаций маловато». Но я точно знал, что про «жлобство» расхватают на цитаты. На следующий день утром - триста заходов на страничку нашей передачи в Интернете, к обеду - тысяча, к летучке - 3 тысячи, потом 10 тысяч, а затем начались звонки из других СМИ... Даже от иностранцев. Их что, в России больше ничего не интересует? Вот ты мне объясни, почему к этим словам Полтавченко такой нездоровый интерес?

- Мне кажется, дело в том, что Полтавченко молчун, мало выступает на публике. Отчасти поэтому он до сих пор оставался человеком-загадкой. А тут вдруг высказался про «жлобов», да еще так неоднозначно. Ведь, если вдуматься, власть сама постоянно народу примерно такие же «факи» показывает. И почему-то еще удивляется такой ответной реакции. И жлобов из людей кто делает? Разве не власть? Например, с помощью телевидения (твои передачи - исключение на общем фоне). Жлобами легче управлять...
- Да, есть такая точка зрения: «власть виновата, что мы такие глупые». Я сторонник другой точки зрения. Никто не виноват в том, что ты ленив и глуп. И «факи» - это не способ разговора с властью.

- А другие способы разве есть?
- А кто ими пользовался? Я телевизионщик. И знаю, как скуден Петербург на компетентные мнения и экспертные оценки - от экологии до организации движения. Почти нет людей, которые аргументированно могут сказать власти свое «фи». Хорошо, вы недовольны, но почему тогда в Петербурге на митинги только по 500 человек выходит? Несформулированные претензии к власти - это огромная проблема. «Сам дурак!» - это не позиция. И кончится все опять каким-нибудь восстанием «жлобов» или «оранжевым» октябрем.

- Вскоре после интервью с Полтавченко ты снова вышел в эфир, где попытался вывести губернатора из-под удара, развил тему жлобства...
- Смысл моей «Красной строки» на второй день - ну чего вы все так повелись, оскорбились, если вы не жлобы? Приличные девушки на свист не оборачиваются. На крик «Эй, дурак!» совсем необязательно откликаться. Я действительно считаю, что жлобство - это большая проблема. Показать «фак» - жлобство чистейшее. Во-первых, это ничего не доказывает. Во-вторых, люди, которые говорят друг другу «козел», не понимают, что за «козла» можно ответить очень серьезно. За «фак» моя коллега с одной радиостанции со своим молодым человеком были избиты зверски. Они переходили улицу в неположенном месте - испугали этим водителя, он резко затормозил, сделал им замечание. Они в ответ ему - «фак». А в машине сидели «уважаемые люди», которые так их отметелили… Моя коллега сделала глупость. И получила урок вежливости на всю жизнь. Теперь она знает цену «среднего пальца».

Слабое место Полтавченко

- Ты давно в журналистике. Видел близко многих руководителей города - от Собчака до Полтавченко. По-твоему, наши высшие чиновники чему-то учатся, извлекают уроки из ошибок предшественников, становятся лучше?
- По-моему, все они мало чем отличаются. Они все из одного теста. Из одной генерации номенклатуры. Пожалуй, Собчак выделялся в этом ряду. У него был хороший вкус, он был элегантен, прекрасно образован и начитан. Но главное - он был внутренне свободен - от Кремля, от комплексов номенклатуры. И этого ему, в конце концов, не простили. Я довольно часто пересекался с ним. И в связи с интервью, и в компаниях. Я дружил с Валерием Малышевым (вице-губернатор в команде Собчака. - В. Ч.). И уже тогда, за 2–3 года до смерти Собчака, видел, как у него складывались отношения с близкими. Мне кажется, он был очень зависим от них. Это было его слабым местом. И это было тяжелое зрелище. Но он был живой человек… А Яковлев, Матвиенко и Полтавченко - это люди когорты. Они несвободны. Полтавченко, впрочем, отличается искренностью, почти недопустимой для политика. Этим он подкупает. Он - из той редкой породы карьеристов, которым наплевать, что о нем говорят другие. Что является основой такой самодостаточности этого человека? Мы можем только предполагать, в чем тут дело: скорее всего, это опора и доверие президента, семейный тыл и «Афонское братство»... И еще для меня очевидно, что у Полтавченко есть живая душа и совесть. Но для политика - это скорее не сила, а «изъян». И этим рано или поздно воспользуются его недруги. Совестливого легче просчитать. Бессовестные не приемлют правил. И потому непредсказуемы.

- Ты в своих передачах фиксируешься на острых и злободневных ситуациях в жизни города. Назови самые, на твой взгляд, болевые точки Петербурга?
- Это транспортная проблема, которая уже перерастает в политическую. Это жилье, которое по-прежнему людям недоступно. И это мигранты. Этнографы и специалисты рекрутинговых фирм в один голос говорят, что если бы власть захотела, она решила бы проблему мигрантов за 2–3 года. Тут нужна политическая воля, а ее нет. Владимир Владимирович - вроде бы патриот страны, но почему же у него такая невнятная миграционная политика? Для меня это загадка. Некоторые специалисты видят проблему мигрантов как составную часть манипуляции населением. Мигранты нужны для создания атмосферы управляемого хаоса. Я уверен и знаю, что в России есть мафия, которая на них делает огромные деньги… Кстати, после той передачи, когда камеры выключили, Полтавченко сказал, что нам нужны мигранты. Но из Белоруссии и Украины. Вот они - лучшие мигранты для нас. А сейчас едут представители чуждого нам мира и чуждой культуры.

Мера журналистской борзости

- Сейчас лучший период в твоей журналистской карьере?
- Меня в моей жизни не раз закрывали. И даже здесь, уже на 100ТВ, пару раз, но это были такие компромиссные закрытия. Спасибо руководству - меня не выгоняли с работы, но программу приостанавливали, чтобы я пришел в себя от «праведного гнева» и просчитал на будущее… силу замаха. Если честно, в течение очень долгого времени я после каждой передачи ждал, что меня закроют. Прикидывал, что буду делать после этого. А сейчас наступил такой период, что я могу себе позволить об этом не думать. Хотя борзости не поубавилось. Говорят, что метр - это не всегда метр. Зимой 99 сантиметров, летом - 102. А я - метр всегда. Максималист по жизни. Некоторые считают, что я помешался на справедливости. И могу ради нее навредить и себе, и близким мне людям… Но, скажу честно, я научился осознавать меру журналистской борзости. Есть граница, за которую переступать нельзя. Нельзя оскорблять людей. Даже если они - подонки по жизни. Телеэфир принадлежит не телевизионщикам, а телезрителям. Как школа принадлежит не директору, а министерство - не министру. Страна - не президентская вотчина. Эфир - общий. Поэтому для меня важно - сделать телеэфир местом приличия. В этом я нахожу понимание у своих работодателей и коллег по БМГ. Даже если ты клеймишь за что-то человека с экрана, при этом нельзя унижать, ущемлять его лично, как, например, в свое время это делал Невзоров. Не понимаю, как он до сих пор живой ходит...

- Твоя работа на тебя как на человека сильно влияет?
- Я все больше становлюсь традиционалистом и консерватором. Жизнь как-то сама подвигает к этому. И ты начинаешь относиться к людям, как к детям в хорошем смысле слова. Жалко их часто бывает: того не знают, этого не знают, самого главного не знают. Жратва и товарное изобилие злую шутку сыграли со многими. И еще кредиты. Часто по глазам человека можно увидеть, что он берет кредиты. Кредиты дают иллюзорное ощущение богатства - вроде у тебя все есть, а на самом деле ты должен. Это так унижает, меняет человека. Он становится склизким, мелким. Человек, повязанный долгами, не может быть свободным. Потребительский рынок делает людей дешевками.

- У тебя есть собственный рейтинг своих передач? Какими из них особенно гордишься?
- Выпусками про мигрантов, прежде всего. «Жлобы» вот сейчас неплохо пошли. Была история душещипательная про девочек-инвалидов. У меня около года красивая молодая 24-летняя девушка без ног вела рубрику. Ника Скугина. Она ездила к таким же девочкам, помогала им, они рассказывали ей о своей жизни. Ну и, наверное, еще выделю передачи о вере и православии. Причем тут я хожу по краю. Я не ортодокс, но вижу: у людей есть тяга к духовным знаниям. Им хочется утвердиться в вере и в том, что наш мир не летит в тартарары.

Похоже на то, что особое питерское телевидение, о котором знала вся страна, совсем исчезает с экранов. На днях стало известно, что единственная из оставшихся телепередач, в которых было место и смелой позиции автора, и уважению к традиционным ценностям и особой проникновенной нотке в общении с телезрителем, была изгнана из эфира телеканала «Санкт-Петербург». Закрыли программы Валерия Татарова «Реакция» и «Нужное подчеркнуть». Почему?

Новый генеральный директор канала и бывший зав. идеологическим отделом обкома КПСС Борис Петров на сайте Лениздат объясняет это решение на удивление спокойно: «Мы не ругались, у него просто закончился срок действия контракта». Вот так, «просто». Лучше б вы поругались, Борис Михайлович, но сохранили для горожан то, что многие из них любили и смотрели. Ведь рейтинги передач Валерия Татарова, еще в бытность его «лицом» почившего канала 100ТВ, насколько нам известно, неизменно многие годы были высочайшими. И это вполне объяснимо. Татаров не только произносил с экрана добротные публицистические тексты, но и показывал сюжеты, которых, кроме него, не только в Петербурге, но и в России, редко, кто еще показывает. Во всяком случае, только у него были острые репортажи на межнациональные темы, о вымирании русских в России и о причинах упадка русской культуры, о спаивании народа и способах трезвения.

Кто еще из журналистов рассказывал нам о дружбе грузинов, сербов, греков, иранцев с русскими? Кто лично устраивал судьбы беженцев с Донбасса и помогал протезировать искалеченных войной молодых девушек из Горловки и Донецка, как делал это Татаров? А его проникновенные репортажи о внутрицерковной, монашеской и приходской жизни не оставляли равнодушными даже неверующих телезрителей. Помнится, Татаров, едва ли не в одиночку отбивал от нападок либеральных СМИ чиновников и депутатов Петербурга, отправившихся в паломническую поездку к мощам Николая Угодника в итальянский Бари. Кстати, за поддержку Православия журналиста не раз поощряла Русская Православная Церковь и лично Святейший Патриарх.

Неудивительно, что уходу Валерия Татарова нескрываемо обрадовались ЛГБТ-сообщество, а также так называемые «правозащитники», требовавшие ранее в своих коллективных письмах именно этого - закрытия программ журналиста. А либеральные издания припомнили Татарову его разоблачительный репортаж об унизительном походе наших либеральных депутатов от имени общественности к послу США Теффту. Несомненно рад и лично депутат Вишневский (в «девичестве» Кролик), известный борец с Православной Церковью. Это он домогался закрытия программ Татарова в многочисленных письмах и жалобах.

И это случилось, когда на место молодого и амбициозного Сергея Боярского, избранного этой весной в ГД РФ, пришел 70-летний корневой аппаратчик Борис Петров. Очевидно, цели завоевать зрительскую аудиторию этот «медиа-топ-менеджер» перед собой не ставит. Наверное поэтому сходу, едва ли не первым своим делом, закрыл одну из самых рейтинговых программ телеканала «Санкт-Петербург», который, при всем уважении к усилиям его коллектива, в городе не снискал особой популярности и высоких рейтингов. Программы Татарова и традиционный футбол и, пожалуй, что новости, подкрепленные яркой татаровской «Реакцией» - это то, что привлекало скромную аудиторию к этому провинциальному по стилю и духу вещания ресурсу.

«Просто закончился контракт», - заявил новый гендиректор. Кто и как принимает подобные решения на единственном из оставшихся городском телеканале? Есть ведь совет директоров, профильные структуры Смольного, общественное мнение, в конце концов... За разъяснением мы обратились к самому Валерию Татарову.

«Конечно, обидно за зрителя. Его-то у нас никто и никогда не спрашивает, что смотреть, кого смотреть, - сказал в интервью Валерий Татаров, рассказывая о своём вынужденном уходе с телеканала. - Но, если честно, я на месте Бориса Михайловича, поступил бы точно так же (?! - .)… Я бы его тоже не взял на работу. Разве что... советником. По связям с властью. Телевидение делают люди иного формата. Конечно, если у тебя один единственный телезритель, то остальные не нужны. Новый начальник канала и не скрывал от меня, что его единственной целью на этой должности является доверие губернатора. Такая верность может вызывать уважение, но это - прошлый век. И это не совсем телевидение, а что-то другое. Для журналистики это конец. Но даже не это главное. У меня у самого стали складываться конструктивные отношения и взаимопонимание с рядом вице-губернаторов, Комитетом по печати Правительства Санкт-Петербурга. Не секрет, что моего прихода на "смольнинский" канал в 2014 году побаивались» .

Получается, что любимая в народе телепередача единственного городского телеканала стала заложницей вкуса одного единственного телечиновника? «Просто завершение контракта» является самодурством гендиректора? Об этом мы спросили Валерия Татарова.

«Я так тоже думал. Но это не совсем так. Прежде, чем порвать отношения, новый руководитель запретил мне продолжать расследование громкого коррупционного дела, в котором мы показали, какие безобразия творятся в аэропорту Пулково. Мои информаторы реально рисковали жизнью, давая интервью.

По материалам нашей передачи Следственный комитет на транспорте возбудил уголовное дело… Мне лично прислал уважительное письмо генерал юстиции Сазин. Я дал показания под протокол. Передал следствию оперативную съемку, которую мы вели скрытой камерой. Такое бывает нечасто, когда телепередача становится причиной расследования следственными органами. Это - удача. Но мне было сказано, что губернатор "этого не хотел бы". Я немного знаю власть, сам не раз брал интервью у Георгия Сергеевича, это не его стиль. Поэтому переспросил руководителя канала: "Сам губернатор?" И снова получил утвердительный ответ. Во-первых, я в это не поверил, а во-вторых, почувствовал, что я снова, как в начале журналистской карьеры, в 1987 году, снова на ковре в партбюро… Какое уж тут творчество!.. В начале я еще мог подумать, что у нас с новым руководством телеканала разные взгляды. Но у нас разное мировоззрение. Я не вру… Мне вера врать не позволяет. Мы бы не сработались» .

За последнее время Петербург потерял полноценный телеканал 100ТВ, помимо всего прочего, транслировавший в прямом эфире главные православные праздники России. На его место взгромоздился «Life-news 78» - нелепая в Петербурге калька с западных таблоидов. Но и она не прижилась в нашем городе. Такое телевидение петербуржцы не приняли. Мы потеряли символические для города газеты «Смена», «Вечерний Петербург». Не стало «Невского времени» - издания, где было место тому, что какое-то время продолжал нести, как знамя, подхваченное из рук раненого товарища, Валерий Татаров. И вот теперь и этого журналиста не увидят наши начинающие забывать настоящее питерское ТВ зрители. Вопросы всё те же: зачем это нужно? и кому это выгодно?

, ТВ

Телеканал «Санкт-Петербург» не продлил на 2017 год контракт с телеведущим Валерием Татаровым. Генеральный директор канала Борис Петров пояснил Лениздат.Ру, что это связано с заменой «Санкт-Петербургом» аутсорсинговых программ передачами собственного производства.

Известный телеведущий и автор программ «Нужное подчеркнуть» и «Реакция» покинул телеканал в конце 2016 года. Последняя его передача вышла в эфир 29 декабря. Пока известно только, что его новый готовящийся проект связан с Русской православной церковью. «Я суеверен, пока все не утвердилось, деталей рассказывать не буду», — рассказал при этом Лениздат.Ру Валерий Татаров.

«Мы не ругались, у него просто закончился срок действия контракта», — объяснил Лениздат.Ру свое решение Борис Петров. Гендиректор «Санкт-Петербурга» пояснил, что текущая политика телеканала — в генеральном отказе от аутсорсинга и переходе на собственное производство программ.

По данным источников Лениздат.Ру, Татарову было предложено перейти в штат «Санкт-Петербурга», журналист взял паузу на раздумья, которая оказалась слишком долгой для руководства — в итоге сотрудничество было прекращено.

Напомним, Валерий Татаров не состоял в штате телеканала, «Санкт-Петербург» закупал у него циклы программ «Нужное подчеркнуть» и «Реакция» как у индивидуального предпринимателя. Журналист сам обеспечивал разработку тематики программ, поиск и подбор героев, организацию съемки, монтажа, озвучки и т. д.

По данным комитета по печати, например, в 2015 году каждый из выпусков передачи «Нужное подчеркнуть» обошелся почти в 84 тысячи рублей, а каждый 5-минутный сюжет «Реакции» — в 10,5 тысяч рублей. Общая сумма за все выпуски программ Татарова за год .

Авторская программа «Реакция» не раз подвергалась критике за агрессивный тон подачи информации. Так, резонанс вызвала передача 2015 года о встрече политиков и культурных деятелей Санкт-Петербурга с послом США Джоном Теффтом, которую Татаров в эфире сравнил со «сходкой революционеров на явочной квартире». Ранее, в октябре 2014 года, сюжет Валерия Татарова на телеканале «Санкт-Петербург» стал поводом для обращения в Общественную коллегию по жалобам на прессу. Организаторы фестиваля «КвирФест-2014» обвинили ведущего и телеканал в дискриминации ЛГБТ-сообщества и разжигании вражды. В выпуске «Реакции» от 29 сентября были допущены такие высказывания в адрес представителей ЛГБТ-сообщества, как «извращенцы», «педерасты», «попал в навоз — сиди и не чирикай». Кроме того, в сюжете проводились параллели с действиями украинской армии и якобы имелись признаки пропаганды неполноценности гомосексуальных людей. В декабре 2014 года Сергей Боярский (гендиректор канала на тот момент) и Татаров за этот сюжет получили антипремию «Золотая клизма» в номинации «Министерство правды». Номинация была создана специально для награждения представителей СМИ за «достижения в области гомофобии».

Катерина Яковлева

Он говорит с экрана телевизора то, что большинство из нас обсуждает дома на кухне. Украинская война, ювенальная юстиция, алкоголизация населения — и всё это резко, без купюр, не всегда удобно и вежливо… Так же он говорит и о православии — на светских каналах, не скрывая своего мировоззрения, за что его называют «телепроповедником». Рейтинги программ Валерия Татарова одни из самых высоких на петербургском телевидении, его отстраняли от эфира, закрывали, а откровенные, острые высказывания нажили ему не только почитателей, но и немало недругов. Но главное желание публициста — не шокировать кого-то, не задеть и не накрутить рейтинг программы, а найти единомышленников, найти тех, кто услышит…

- ЛИЧНОСТЬ - — известный петербургский тележурналист, режиссер, политолог. Лауреат многих журналистских конкурсов. Неоднократно поощрялся Русской Православной Церковью за просветительскую журналистику.

Родился в 1963 году в Донецкой области. По образованию — учитель истории. Окончил Политологический институт по специальности «политическая журналистика». С 1991 года работает в различных СМИ Петербурга в качестве автора, ведущего, собственного корреспондента федеральных СМИ. Работал военкорром в горячих точках. Стоял у истоков многих телевизионных проектов на петербургском телевидении. С 1997 года занимается авторскими телепроектами. Снимает цикловые документальные фильмы «Верю в человека», «Личный счет», «Приступить к исполнению», «Хочу ребенка от России», «Восхождение в ноосферу».

Не просто сказать

— Валерий, хочу повторить вопрос недавно ушедшего от нас, к сожалению, руководителя театра «Комик-трест» Вадима Фиссона: «Зачем вы это делаете? вы пробьете стену, которая есть?..» Судя по остроте ваших высказываний в программе «Нужное подчеркнуть», которая с недавних пор вынуждена была переехать с канала «100 ТВ» на «Санкт-Петербург», а на сегодняшний момент над ней уже вновь нависла угроза закрытия, спокойной вашу работу точно не назовешь…

— У меня жизнь вообще неспокойная. Потому что я жизнь и работу не разделяю: как живу, так и работаю. Зачем мне это нужно? Сам не знаю… Если бы я «от ума» этим занимался, многое бы, наверное, и не делал. Было бы жить проще. Я живу, скорее, интуицией, и работаю так же. Это неправильно. Своих детей и студентов (Валерий Татаров преподает на курсах журналистики при Невском институте управления и дизайна. — Прим. ред.) я учу так не жить. Но сам живу по наитию.

— Есть какая-то сверхзадача вашего присутст­вия в телеэфире?
— Хочется дать сигнал людям, что «всё остается на своих местах»: зла не становится больше, и оно не победит. Кто-то из зрителей сравнил меня с постовым у Кремля. Мне понравилось. У могилы Неизвестного солдата зимой и летом, в дождь и снег он стоит на посту. Может, это пафосно, может, слишком просто — стоит и стоит, что тут такого, — но я так себя и ощущаю на самом деле. Если я уйду — мне же и будет плохо.
Просто красиво рубануть в эфире что-то, зарисоваться — несложно. А если вернуться к теме? У нас так мало это делают!
— И при этом «рубит правду-матку», как пишут в отзывах на вашу программу…
— Да дело даже не в этом, это же не самоцель — рубить! Да я и не знаю всей правды, я надеюсь, что перед концом своим, дай Бог, ее увижу. Но я вижу несправедливость и вмешиваюсь, чувство несправедливости во мне обострено с детства. Возможно, вся моя работа — осуществление детской мечты. И потом, я писать любил всегда, слово люблю, русский язык люблю. И мне нравится слушать. В нашей профессии мы все солируем и редко когда слушаем. Но мне интересно слушать людей. Я даже в баню хожу нарочно в простую, народную. Там слушаю мужиков, потому что мужики в бане очень откровенно обо всем разговаривают.

— Должен быть социальный эффект от вашей программы?
— Раньше я думал, что нет. Теперь, во второй половине жизни, мне хочется добиться результата. Просто красиво рубануть в эфире что-то, зарисоваться — несложно. А если вернуться к теме? У нас так мало это делают! Вот, например, недавно исполнилось четыре года, как мальчика Ваню Завьялова убило сосулькой. Я специально посмотрел: никто об этом не вспомнил. А я помянул не потому, что я хороший журналист. А потому что считаю, что есть вещи непростительно недоделанные, которые стыдно забывать. Ведь надо ж наказать виновных в этом! Мы снова назвали всех причастных к этому убийству. Пусть у них земля горит под ногами!.. А иначе сосулька еще раз кого-то убьет, не дай Бог… Деньги на протез девчонке с Донбасса найти, жизнь ее проследить — это тоже надо! Передача сама по себе — пустяк. Но с ее помощью можно какие-то важные дела делать! И мы многое сделали…

Редакционная политика

— Редакционную политику программы «Нужное подчеркнуть» кто формирует?
— К счастью, я. И это — из-за поддержки меня Сергеем Боярским, руководителем канала «Санкт-Петербург». Он хоть и не журналист сам, но понимает и видит больше иного журналиста. По-другому было в последние два года на «100 ТВ», при новых руководителях. Меня ограничивали… Как я теперь понимаю, из-за разного подхода к жанру «авторская публицистика». Я и в самом деле — не подарок. Но я искренен. Даже в заблуждениях. Но в основных вещах я не заблуждаюсь. Родину не предам.

— Как вы нащупываете грань между свободой слова и вседозволенностью? Жанр-то острый у вас. Или, по-православному, где граница между суждением и осуждением?
— Я никого не осуждаю, упаси Господь. Правда. Я обнаруживаю зло. Хотя, кто я такой? — спросят меня. Отвечаю: журналист. Постовой. Но всегда помню, что слово не воробей. Поэтому тут аккуратно надо. Мне кажется правильной такая мысль: как школа принадлежит не директору, а ученикам, страна — не президенту, а людям, так и телевидение — не для телеведущего, а для зрителей. Я должен их уважать.

— Насколько зритель определяет лицо телевидения?
— «Зритель» и «народ» для меня не одно и то же. Народ на самом деле у нас ленивый. Ему хочется «развлекухи». Не хотел бы Булгакова повторять, но я народ в целом не люблю. Потому что то, как мы паскудно порой живем, мы же сами и устраиваем. Но у нас — всегда кто-то другой виноват. «А что я? Я — как Илья!..» Так ведь? Под «зрителем» же подразумеваю человека порядочного, умного, переживающего, солидарного, — вот для меня идеальный зритель. Я всю жизнь ищу своего брата по разуму: взыскательного, тонкого, умного человека, который лучше меня. Для такого зрителя я работаю.

— Много ли таких?
— Да мне не важно. Хоть один! Но есть же такой человек, да?

* ЦИТАТА «Восхищаюсь личностью и профессионализмом Валерия Татарова! Он настоящий мужчина — смелый, справедливый и сильный. Таких среди мужчин мало, к сожалению. Все люди, обладающие такими же качествами, смотрят его передачи. Не все же „воспитываются“ на „нашей раше“ и „доме-2“... Валерий, Вы молодец, держитесь, и Бог Вам в помощь!»

(Из комментариев, Юлия Геннадьевна, lenizdat.ru)

Невидимый мир

— Какие самые большие проблемы сегодня, на ваш взгляд, в обществе?
— Их немного. Главное — мы мало уважаем невидимый мир, вот главная проблема на самом деле! Люди не понимают прямой связи между тем, что они думают, и тем, как живут. Это очень важная мысль. И когда ты ее принимаешь в сердце, у тебя вроде как мир появляется там… В душе. Ты понимаешь сразу всё — от большого до мелочей. Что ругаться нельзя, объедаться нельзя, пересыпать нельзя. Начинаешь следить за собой, своими мыслями и желаниями. Это звучит наивно, но от этого почти всё в жизни человека зависит! Помни, что ты всегда перед глазами невидимого Бога. Еще недавно, кажется, я таким не был. Господи, чего я только не вытворял!.. Но много раз убеждался: то, что ты носишь внутри, становится твоим внешним образом. Всё — на лице. И в судьбе. Говорю это как человек, который принимал в жизни тяжелые решения, хоронил друзей, был предан, болел, уходил из семьи… И я хотел бы дать понять людям, даже с помощью телевидения, что наша жизнь — это производное от нас самих. Слово «судьба» я перевожу, как «суть тебя».

— Вы в эфире никогда прямо не называете себя православным человеком. Но об этом говорят ваши программы. Вы себя считаете укорененным в православии?
— Ну, нет. Я так про себя сказать не могу. Православным себя считать — это большая честь… это как награда — так называться. Какой же я православный?.. Я только стремлюсь. Не могу даже рот открыть, чтобы так сказать про себя, потому что это надо заслужить.

— Но большинство называется…
— Это как: «Здравствуйте, я герой Советского Союза»? Ну, прекрасно, но я и так вижу по звездочке на пиджаке. Тогда надо… форму вводить для православных! Ведь надо же жить по-православному, чтобы называть себя так. И кто живет по-православному, никогда «трезвонить» об этом не будет. Да и зачем? Я — русский, и мои предки были русскими, а значит — православными. Других вариантов просто не могло быть. История наша такая. Не было у нас, у русских, неверующих людей…

— А вы как к вере пришли, в детстве?
— Нет, я вырос в типично советской семье. Отец — шахтер, мама — швея. А крестился в 1992-м, от страха. Это было в журналистской командировке на Абхазской войне: даже и войной-то ее еще не называли, так, конфликт. Поехал я туда специально, пороху хотел понюхать. Летим мы однажды над территорией конфликта на маленьком вертолете МИ-6. И вдруг рядом с нами два тяжелых вертолета появляются без опознавательных знаков. Поравнялись. Вижу, люди, которые в них сидят, явно не русские, смотрят на нас и показывают, что нам конец. Ладонью по горлу… Я знал о непредсказуемости и даже жестокости «мхедрионовцев». И я понимаю, что эти — могут… Что нам действительно конец. А под нами море, так всё красиво! И вот именно такая смерть посреди красоты и счастья жизни показалась мне столь дикой и страшной, что я испугался до ужаса, до оцепенения. Хотя потом, в той же Чечне, я много раз видел гораздо более ужасные вещи, которые человек делает с человеком… Но тогда контраст красоты и смерти поразил меня сильнее. Страх был настолько глубоким и даже нутряным, что мне надо было с ним что-то сделать. Когда мы приземлились, я пошел к войсковому казачьему священнику и сказал, что хочу креститься…

* ЦИТАТА «Заметила, что он почти не улыбается. Видно сразу, что не любит этот ведущий тех, кого он ведет. Куда, кстати? Назад в православие свое, к „вечным ценностям“.
Выглядит старомодно. Говорит странно.
Как будто завтра война. Современное ТВ имеет другие тренды».

В эфире — православие

— Вам часто «попадает» за православную позицию в эфире? Словечко в комментариях другое…
— …«православнутость?». Да, это не нравится многим. Казалось бы, в России нести православный взгляд — что может быть естественней? Да ведь и не бьешь же себя в грудь кулаком, просто напоминаешь о заповедях, о грехах. С уважением о священниках говоришь — и встречаешь шипение в ответ. Каким-то образом получилось, что люди, которые у нас определяют общественное настроение, «делают погоду», оказались инородцами и иноверцами. Для них Россия — не совсем Родина. Я однажды спросил у своего друга Михаила Иванова — редактора газеты «Невское время»: «Миша, в чем дело? Почему мы в России не чувствуем себя русскими? Причем нас даже стыдить начинают: „Ты чо в самом деле? Фашизма русского захотел?“» А Миша ответил: «Представь, бывает, люди рождаются шестипалыми или трехпалыми. А у этих нет чувства Родины»… Мне это дико, но приходится соглашаться, судя по тому, как ведут себя некоторые правозащитники и журналисты.

— Много ли православных журналистов вы знаете на светском телевидении?
— Раз-два и обчелся. Аркадий Мамонтов, Борис Корчевников, Евгений Попов. Может, кого-то пропустил? Я поэтому к студентам пошел преподавать, вижу: то, что я им говорю, они слышат впервые. Они в журналистику идут, чтобы самоутвердиться. Тогда как надо утверждать забытые истины. О любви к Родине, об уважении традиций, родителей наших… Для нас, россиян, телевидение воплощает идею соборности, хотя, конечно, несколько извращенно. Но у экрана мы — все вместе. Я об этом говорю. Здесь и сейчас мы вместе ЭТО смотрим и ЭТО слушаем. Когда ты смотришь на Татарова, ты понимаешь, что в это время на Татарова смотрит еще кто-то, и думаешь: «Надо же, говорит об ЭТОМ!.. Значит, все-таки можно ЭТО говорить»… Молодых журналистов учу, что в эту профессию надо приходить, чтобы людей спасать. Она проповедническая! Я был знаком с Сергеем Петровичем Капицей — он не был воцерковленным, но по духу был христианином. Он очень сокрушался, что на телевидение пришли люди бездуховные. Говорил, что за два-три года целенаправленной работы на основных каналах можно настроение нации изменить. А мы «малаховщиной» и «модными приговорами» занимаемся с утра до вечера.

— А как вы относитесь к появлению священников в эфире светских каналов? На телеканале «100 ТВ», например, их нередко приглашают на передачи.
— Тут дело не в том, много священников бывает в эфире или мало. У нас есть ограниченное количество людей в сане, которым показано появляться на экране. Телевидение ведь — это профессия, в ней свои требования: к умению говорить, внешнему виду, умению убедить. Нужно, чтобы было внешнее доверие — для неверующих это важно. Для меня уже не важно. Я на Афоне встречал таких странных батюшек, которые на экране доверия ни у кого бы не вызвали, но я-то знаю, что они — настоящие!.. Но телевидение — для массового зрителя. А у нас, бывает, с прекрасно подготовленным Невзоровым дискутируют священники, которые перед камерой волнуются, в себе не уверены, плохо выглядят, плохо говорят… Ну куда такому на экран? Это же смех один… Надо священников специально готовить! Думаю, у нашей Церкви это понимание постепенно приходит. Например, и ректор духовной академии, — близкий к идеалу телегерой: настолько в нем велико внутреннее обаяние, сила убеждения. И совпадение внутреннего и внешнего, на мой взгляд, идеально… Но в иных случаях я не знаю, что лучше: приглашать священнослужителя, облачение которого действует на зрителя как красная тряпка, или своего собрата-журналиста, который исповедует те же взгляды, скажет то же самое, но у неверующего зрителя вызовет больше доверия.

Патриот — это значит не пить

— Сегодня у нас в стране мало патриотов?
— Получается, что мало. Простой пример: едешь за границу — там чистота, асфальт, дома, палисадники-цветочки — всё лучше. Мне кажется, они больше любят свою родину. Не знаю, из-за чего: из эгоизма или протестантского убеждения, что Господь отмечает успешных… Но внешняя жизнь у них лучше. А у нас 145 миллионов, и все — кандидаты в президенты. Все знают, как работать, и при этом сами работают плохо: плохо дороги кладут, дома строят плохо, плохо руководят. Я когда встречаю профессионала, всегда радуюсь: так вот же патриот! Как можно любить Россию и плохо работать?

— А отчего у нас так много людей, не любящих Россию?
— Нас очень боятся. Все помнят наши победы. Все знают, что лучше нас не трогать. Поэтому и воспитывают нелюбовь к Родине среди русских. Нас не победить в военном столкновении, русских победить могут только сами русские. Нас хотят взять измором, ослабить, споить. Сделать безграмотнее, бездуховнее. Поэтому и наша Православная Церковь поругаема так, как никакая другая. Сделаем сноску: люди, участвующие в этом, могут и не знать, что делают. Их, как говорится, бесы втемную используют… И это самая плохая история, которая может случиться с человеком: он думает, что живет самостоятельно и свободно, а на самом деле — орудие в руках бесов. Но если ты ему об этом скажешь — он тебе рассмеется в лицо.

— У вас как-то прозвучало, что лучший ответ санкциям был бы в том, чтобы наш народ прекратил пить… А водка, напротив, дешевеет.
— Господь дает нам шанс прийти в себя. Ну, хватит уже жить весело и беззаботно! Пить надо прежде всего бросать! У пьяного ум не работает, не говорю уже про душу… Я считаю, что у пьяного человека нет разговора с Богом. И с ним Он прекращает разговаривать. Наверное, не зря человеку во время запоя нечистый является. Знаю, о чем говорю — сам был этим грешен.

— И вы об этом вот так честно говорите, да?
— Я вообще не вру — считайте это моей болезнью. Метафизический опыт, полученный в тот период жизни, что называется, «вправил мне мозг» ­­и встряхнул душу. Я и на том свете побывал, когда выпивал. Слава Богу, надеюсь, это прошло. Не боюсь ни насмешек, ни «пятна» на моем «портрете». Какой есть… Я почему пьяных люблю? Потому что у них был священный опыт умирания. Они через это к Богу приходят. И такой путь бывает. У нас часто почему человек пьет? Душа болит. Я знаю примеры, когда бросали пить после первого Причастия. Так что надо не с водкой бороться, а с безверием в народе. А по поводу подешевения водки: или люди, которые определяют политику в стране в отношении спиртного, не понимают глубины этого вопроса, потому что сами «трезвенники-спортсмены». Или пьяный народ им выгоден. С пьяным легче договориться, чем с трезвым. Я говорю это не в осуждение. Потому что кто знает, как управлять миллионами людей? Такой страной, как Россия? Я, например, не знаю. Может, пусть лучше пьют, чем воюют? В любом случае, сделать водку доступнее — это страшный грех. Мне кажется, люди не до конца понимают, что творят.

Валерий Татаров

Бунт бактерий

Валерий Татаров - об оппозиции

Нашей власти очень везет с оппозицией. Иногда у меня подозрение, что это власть так хитро устроила, что в оппозиции остались преимущественно одни подонки. Как же так вышло, что на всех, кто кричит «Долой путлеровскую рашку» - печать вырождения и запущенного невроза? Что нормальные люди не хотят иметь с ними ничего общего, даже справить политическую нужду на одном общем гектаре претензий к власти не хотят.

У нас много претензий к власти. Но уж лучше потерпеть, чем с «этими»… Бегающий от российских журналистов с криками «Агенты КГБ!» Каспаров, ликующий предатель Кох, призывающий к самооккупации России, Андрей Илларионов - просто классический предатель-перебежчик, Илья Пономарев, сожалеющий, что в Крыму не убили ни одного русского солдата, Касьянов, сдающий Госдепу списком журналистов, Чичваркин, нанимавшийся на работу к Порошенко, но отвернутый даже им как тот Плохиш, истеричная Чирикова, неадекватная Божена Рынска, Ганапольский, Шендерович…

У русского народа нет проблем с рвотными препаратами - у него есть оппозиция. А у власти есть запас времени, чтобы проявить хотя бы символическую любовь к Родине.

Но я сегодня - не о власти. Я - о людях, профессия и призвание которых - гнобить российскую власть и нескрываемо ненавидеть свой народ. Можно было бы не обращать на них внимания. В силу их микроскопичности. Говорят, в любом организме живут бактерии. Но наша оппозиция не так безобидна. Во-первых, она создает нужный контекст для Запада, чтобы пугать мир Россией. Чтобы создавать основание для умопомрачительной лжи о нашей стране. Наша оппозиция откровенно работает на Запад и использует для этого крупнейшие российские СМИ.

Она бегает к американскому послу на званые обеды и очень обижается, когда ей задают вопросы, хорошо ли там кушалось. Она пишет коллективные письма в Президентский правозащитный совет, чтобы закрыли неугодные ей телепередачи. Оппозиция в России мечтает о времени, когда сведет счеты с инакомыслящими. Но такого времени у такой оппозиции не больше, чем у нее - электората. Подавляющее большинство в России голосует за власть, потому что «анти-власть» еще хуже. Народ не может не чувствовать зоологической ненависти нынешней оппозиции к России. Но даже не это главное. (В конце концов, никто никого не обязывает быть патриотами. Просто для одних это нормально - любить страну, в которой родился. Для других - мучительно невыносимо.) Главное в том, что ТАКАЯ оппозиция дискредитирует саму идею оппозиции. Это очень плохо для развития страны. Здоровые бактерии, как ферменты, нужны всякому организму для жизни, для баланса брожения, расщепления, ускорения, деления и умирания клеток, для выведения шлаков. Оппозиция функционально должна организм оздоравливать.

Но в случае с нашей болеющей страной болезнь… лучше бактерий. Наша оппозиция помогает консервировать порочную власть и ее ошибки, потому что дискредитирует смелость и принципиальность не боящихся власти людей. Именно ужимки оппозиции приводят к тому, что меркнет образ честного и неподкупного борца за справедливость для всех, а не только для тех, кто ближе к власти.

Народ, повторюсь, даже перед лицом бездарной власти, предпочитает ее, а не оппозицию. По принципу: «эти еще хуже».

Наша оппозиция лжива. Во всяком случае, ее много раз ловили на вранье, как поймали на вранье Алексея Венедиктова, вравшего о том, о чем врать просто запредельно низко, - о военных наградах своих воевавших дедов. Как поймали на вранье Ганапольского, выдававшего съемки клипа в Крыму за реальное событие… Наша оппозиция непорядочна, потому что оскорбляет святые чувства людей. Не только верующих, но и тех, кто чтит Победу во всенародной акции «Бессмертный полк». Из хора глумящихся вдруг неожиданно прорывается злобный голосок «инфицированных» оппозиционными бактериями артистов и певцов типа Вероники Долиной, Лии Ахеджаковой и некоего народного артиста России и приятеля Касьянова Владимира Назарова: «Волею судеб, вы вручали мне звание народного артиста , - издалека начинает свое обращение к Путину Назаров. - Отпустите Савченко, если вы мужчина и воин , - уже требует артист от Президента. - Она ведь выполняла свой воинский долг »… В переводе с оппозиционного языка на русский, это означает: «Забудьте про убийства мирных людей на Донбассе. Позвольте и дальше убивать русских ». Кстати, а что там за «воинский долг», который исполняла Савченко? Это про карательную операцию против граждан, не принявших Майдан и госпереворот в Киеве, что ли?.. Это воинский долг, оказывается, заставляет убивать тысячи мирных безоружных людей. Хороши же наши артисты, инженеры человеческих душ, мастера сцен и постановок, которые понимают «воинский долг» именно так!... Эй, артист, будь мужчиной! Откажись от звания народного? Где Россия, а где ты?

«Артист». Назаров, судя по всему, - такой же артист, как его друг Касьянов - политик. Писатель Егор Холмогоров точно сказал: «Когда Навальный, Касьянов, Гозман, Макаревич ходят с плакатом «Нет войне!», они хотят не мира, а беспрепятственного продолжения Киевом истребительной политики. Когда они говорят: «Свободу Наде Савченко!» - они имеют в виду: «Не мешайте Наде убивать дальше».

Если бы русских на Донбассе считали бы за людей, то не было бы истории с «героиней украинского народа» Надеждой Савченко. Тот, кто видел ее первые после задержания интервью, не мог не понять: в кадре - убежденная националистка, сознательно попавшая в карательный батальон «Айдар». Это тот же Сашко Билый - только в юбке. Она горда собой и своей ненавистью к России. Ни тени сомнения, ни грамма сожаления. В начале следствия признавала: да, шла война, я выполняла приказы, корректировала огонь. Хотела ли она убить именно репортеров? «Может, и нет, а может, и да ». Я не психиатр, но фанатика от маньяка отличить смог бы. Савченко маниакально любит свою ненависть. Это дает ей силы жить. И умирать она не собирается. А тем более теперь, когда столько славы. Была бы той, кем ее малюют, ушла бы достойно, понимая, что ее смерть послужит делу русофобии лучше, чем ее жизнь. Савченко жива, пока нужна Проекту «Анти-Россия». Помните, Сашко Билого грохнули свои же. За слишком животные проявления идей Майдана. Ярош, который грозит России вылазками диверсантов для совершения терактов на нашей территории, этим людям куда как симпатичней. А уж слепить из корректировщицы огня из карательного батальона «Айдар», помешанной на ненависти к России, образ новой Жанны д’Арк - это сам черт велел.

И наша оппозиция, презрев жизни убитых карателями русских, живущих на Украине, водружает Савченко на свой не русский флаг. «Господа, вы звери?»

Я убежден, что оппозиция должна быть лучше любой власти - смелее, компетентней, честнее, чище, просто симпатичней. Это в России не сложно - быть честнее и симпатичней чиновников. Но наша оппозиция умудряется быть еще хуже. Казалось бы, нет ничего хуже предательства. Но, оказывается, есть вещи пострашнее. И эти страшные вещи наша оппозиция демонстрирует. Например, полное принятие фашизма. Они, конечно, говорят, что так выглядит борьба за свободу. Но, скажите, как можно относиться к оппозиции, требующей «свободы для Савченко», которую судят как соучастницу убийства гражданских людей, в том числе российских журналистов? И при этом «не замечать» массового убийства людей в одесском Доме профсоюзов? И при этом не требовать суда над убийцами «Горловской мадонны» - молодой матери с ребенком, ставшей символом карательной операции АТО, над убийцами сотен детей Донбасса? Почему судьба Савченко, проклинающей Россию и призывающей «удушить ее веревкой», для нашей оппозиции важнее? Почему убийство Олеся Бузины в Киеве не всколыхнуло наших либералов так, как голодовка обвиняемой в пособничестве в убийстве Игоря Корнелюка и Антона Волошина? Господи, а сколько убийств и пыток на совести СБУ и ВСУ!.. Или кто-то думает, что массовые братские могилы гражданских на Донбассе забыты? Почему же Савченко гораздо интересней, чем сотни изнасилованных и замученных девчонок Донбасса?

Уверен - этот ответ, звучащий сейчас почти крамольно, скоро будет давать все больше людей. Мы имеем дело с геноцидом русских. С одобрением уничтожения людей по признаку национальной самоидентификации. Тот, кто ассоциирует себя с Русским Миром, ненавистен нашей оппозиции. И в этом она полностью солидарна как с Госдепом, так и с киевской хунтой. Но наши власти упорно называют западных вдохновителей карательной операции на Донбассе, «партнерами».

Недавно в Москве состоялось многотысячное шествие в поддержку Украины и персонально Надежды Савченко - хотя формально марш был посвящен памяти Бориса Немцова, большая часть плакатов и лозунгов носила проукраинский характер. В преддверии 8 Марта российский политический деятель Леонид Гозман написал поздравление Савченко в блоге радиостанции «Эхо Москвы». Он выразил восхищение женщиной, обвиняемой в убийстве российских журналистов и состоявшей в карательном батальоне «Айдар»:

«Если в ВС Украины есть еще хотя бы десяток таких офицеров, как Вы, безопасность Вашей страны гарантирована. …Надя, Вы - герой не только для тех в России, кто, как я, например, против аннексии Крыма и против нашей агрессии на Донбассе, но и для многих из тех, кто «Крым наш».

У меня нет вопросов к Гозману, у меня есть вопрос к государству, почему такие, как Гозман и Ганапольский, все еще граждане РФ? Но если российские власти называют друзей киевских фашистов «партнерами», то трудно ждать от общества понимания сути антирусского проекта под названием «Украина - це не Россия».

Наша власть должна расследовать и довести до суда все случаи, подобные «делу Савченко» - об участии и соучастии в убийстве наших граждан. Уж коли начали - продолжайте отстаивать законные интересы России. Иначе и смерть Игоря Корнелюка и Антона Волошина будет напрасной. Иначе бандиты и бактерии будут думать, что не мы, а они хозяева организма под названием Россия.

Поэтесса Юнна Мориц откликнулась на истерию оппозиционных бактерий: «Убитые журналисты не могут объявить голодовку ». Каждый нормальный ЖИВОЙ человек понимает, ЧТО хотела и что сказала поэтесса:

«Я требую освободить от убийства всех убитых журналистов, всех убитых детей Донбасса, всех убитых в Гааге сербов, исполнявших свой воинский долг, защищая свою родину. Также требую освободить из американских тюрем, где они неправосудно отбывают 25-летние сроки, похищенных граждан России Ярошенко и Бута, которые никого не убили, не ограбили, не изнасиловали. А когда их освободят, я подумаю - не проголодалась ли Савченко ?»

В переводе с поэтического на русский это означает: любите людей, защищайте их право на жизнь, господа оппозиционеры, верящие в американские идеалы демократии, но не выборочно, а как положено людям - честно. И ВСЕХ, а не только тех, чьи взгляды вам кажутся ближе. Если этого не понять, если это не остановить, то русский геноцид продолжится. Ведь у Надежды Савченко не больше прав на жизнь и свободу, чем у убитых с ее помощью российских журналистов. Мама Антона Волошина умерла, так и не дождавшись ответа на вопрос, кто убил ее сына. Мы дождемся.

Валерий ТАТАРОВ,

публицист, телеведущий

специально для интернет-журнала «Интересант»

← Вернуться