«Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит» (Мф. 16:26)
Один из вопросов, который задает в душе страдающий тяжким недугом человек, - за что мне это? почему это со мной? Ответ он получает, поняв смысл страдания вообще и болезни в частности.
В грехе как нарушении законов бытия, установленных Творцом, христианство видит главную причину болезней. Наша греховность, увлеченность только земным, заслоняет Божественное - Источник истинного бытия и совершенства. Поэтому, по словам святителя Григория Паламы, «иногда для грешников лучше болеть, чем быть здоровым, когда болезнь содействует им ко спасению.»
Лишенная общения с Богом, душа слабеет и, что самое опасное, становится беззащитной перед соблазнами того, кого Священное Писание называет человекоубийцей, отцом всякой лжи.
Исцеления Господом Иисусом Христом связаны с силой веры, духовным возрождением души через прикосновение к источнику высшей абсолютной жизни во Христе. Всему этому сопутствует глубокое, нередко мучительное переосмысление прежней жизни.
Природа человека и его призвание
Для того чтобы описать такую сложную проблему, как причины болезней, необходимо выйти за пределы ее самой. Для этого мы должны дать ясные ответы на вопросы: что есть человек и каково его предназначение в мире? Что такое добро и что такое зло? Полные и ясные ответы на эти вопросы дает православное вероучение. Православное учение о человеке не только не противоречит данным современных наук, о чем неоднократно свидетельствовали выдающиеся ученые, в том числе и неверующие, но и во многих вопросах может значительно дополнить эти науки.
Например, современная наука - общая теория патологии - сравнительно недавно пришла к пониманию причин патологического (ненормального) состояния любого живого организма. Этой причиной, по ее мнению, является фрагментарность, разобщенность входящих в его состав систем. Но это понимание издавна известно христианству, усматривающему причину ненормального состояния человека в разобщенности двух сторон его жизни - души и тела (отсюда: исцеление - восстановление целостности). Это один из примеров. Самое же главное, что на часть вопросов мировоззренческого уровня, связанных с проблемой человека, современные науки дать ответа вообще не могут - не только по причине недостаточного своего развития, а потому что эти вопросы не входят в предмет ее изучения.
Все это послужило основанием, чтобы наш разговор о проблеме заболеваний, здоровья мы начали с работы, в которой попытаемся изложить основы православного учения о человеке. Профессор В. В. Зеньковский, ученик известного психолога Г. И. Челпанова, подчеркивает, что вне принимаемого верой библейского Откровения о человеке как образе и подобии Божием, мы не можем правильно понять его природу.
Что же православная вера говорит о человеке? - Человек двойственен по своему составу, и жизнь его складывается из души и тела, которые изначально находились в полной гармонии .
Тело имеет свои функции: потребность в сне, в пище, в поддержании определенного обмена веществ и т.д. Через душевную деятельность мы испытываем определенные чувства, имеем суждения, формируем поведение для удовлетворения текущих потребностей. Душевная жизнь проявляется в деятельности ума, чувств, воли и связана с нашим эмпирическим опытом, не выходит за его рамки.
Человеческая душа, будучи Божиим дыханием (Быт. 2:7), стремиться к духовному миру. Поэтому, как в 1901 писал классик психиатрии С. С. Корсаков, каждому психически здоровому человеку присуще религиозное чувство. Духовная жизнь есть не что иное, как жизнь в Духе Святом. Это - не раскрытие каких-либо "резервных" возможностей, как учат оккультисты, не раскрытие творческих потенций и не эрудиция. Религиозная потребность - это искание и неутолимая жажда общения со своим первоисточником - Богом . Нельзя религию сводить к неврозу или коллективной бессознательности - подчеркивал наш современник, психиатр, основатель «Третьей Венской психологической школы» В. Франкл. Он же утверждал, что «духовное измерение не может быть игнорируемо... именно оно делает нас людьми.»
Православная антропология свидетельствует, что именно в душе заложена основа нашей индивидуальности - самосознание. Здесь человек открывает в себе глубину неисследимую, отблеск Абсолютного, образ Божий в человеке. Осознание своего «Я» является иноприродным, оно не рождается из недр сознания, оно вневременно и внепричинно . Но именно здесь заложена возможность нравственного совершенствования, возможность преображения. Именно в самосознании заложена наша личность как тема творческого раскрытия . Образ Божий в человеке - это богоподобные свойства (свобода, ум, воля, способность к творчеству), а подобие - это возможность преображения. Поэтому цель личности , по свидетельству Святых Отцов, - уподобление Богу через стяжание Святого Духа - т.е. «обо́жение».
В духовном ядре личности заложено стремление к обретению смысла собственной жизни; которое является первичной мотивирующей силой поведения человека. Важно не подменять высшие духовные стремления обыденными. Духовная реальность, ее природа и ценности не могут быть просто спроецированы в психологическую плоскость. Ошибка психологизма заключается в подмене этих понятий и отражает тенденцию к обесцениванию высшей правды.
Духовное проявляется в душевной жизни голосом совести. Совесть - универсальная форма нравственного сознания, это реальность, закон, с которым каждый встречается внутри себя. По свидетельству Св. Отцов, - это средство для безошибочного выбора добра, защита, не допускающая человека погрузиться в бездну греха.
Таким образом, получив от Создателя духовную природу, человек делается существом соединяющим весь мир, занимает царственное положение в мире. «В человеке заключается единение противоположностей между высшим и дольним, небесным и земным, разумным и неразумным, свободным и несвободным, духом и материей» (св. Григорий Нисский).
Трагедия греха
Однако человек утратил свое царственное положение через грехопадение , свидетельствует православное учение. Грех - это злоупотребление своей свободной волей, попытка обойтись без Бога, и даже бунт против Него. Нарушение воли Божией привело человека к разрыву со своим Творцом и с миром духовным.
Зло имеет личностную природу, и носителем его является дьявол и мир падших духов. Схиархимандрит Софроний (Сахаров) пишет: «Зло, как и добро, наличествует только там, где есть персональная форма бытия. Вне этого рода жизни - нет зла, но лишь детерминированные естественные процессы.»
Важно положение о невыводимости греховного начала ни из потребностей тела, ни из социальных условий: его источник - в духовной сфере. Грех отравил человеческую природу и формирует в нас наклонность ко злу. Грех - это реальное нравственное заболевание , его нельзя заменить психотравмой, стрессом и тому подобными понятиями: ошибками и промахами.
Грех является сложным и многоликим повреждением, которое проявляется через:
Ошибки в плане ценностных ориентаций, отклонение человека от цели, от истинного и вечного предназначения, что требует от личности преодолевать инертность воли; неуправляемость чувств; искаженное восприятие действительности; обращенность ко мнимому благу, при этом высший смысл человеческого существования замещается скоропреходящими и призрачными интересами;
Нарушение нравственных норм, определяющих отношение человека к природной жизни, к окружающим людям и к Богу. И это, в свою очередь, проявляется в эгоизме, во враждебности к людям и отступлении от божественной благодати;
Подчинение души телу и его потребностям. «Неразумная плоть стала управлять разумом, а разум стал жить по желаниям плоти. Человек из духовного сделался плотским. Таким образом, Богом установленная иерархия ценностей перевернулась в сознании человека» (архимандрит Алипий, архимандрит Исайя «Догматическое богословие», Свято-Троицко-Сергиева Лавра, 1994, с.239).
С грехопадением исказилась природа человеческая. Распалось единство души и тела, замерли духовные потребности. С грехопадением в человеческий мир вошли смерть, болезни, скорби. Таким образом, зло, по христианскому мировоззрению - не в природе мира, а в извращении этой природы.
«Горе телу, когда оно останавливается на своей природе, потому что разрушается и умирает. Горе и душе, если останавливается на своей природе и уповает на свои только дела, не имея общения с Божественным Духом; потому что умирает, не сподобившись вечной Божественной жизни. Как отчаиваются в больных, когда тело их не может уже принимать пищи, и плачут о них все близкие, друзья, родные и любимые ими: так Бог и Святые Ангелы достойными слез признают те души, которые не вкушают небесной пищи Духа» (преп. Макарий Египетский, «Духовные беседы», Свято-Троицко-Сергиева Лавра, 1994, с.4).
После грехопадения искажаются объективные нормы, установки и практика нравственной жизни. Рождаются страсти. Физические влечения человека проявляются в гипертрофированном виде.
Преп. авва Исаия пишет: «Страстями называются свойства человеческие в их болезненном состоянии, производимом грехопадением. Так, потребность питаться превращается в наклонность к объедению и лакомству; сила желания - в прихоти и похоти; сила гнева, или душевная энергия, - в вспыльчивость, ярость, злобу, ненависть; свойство скорбеть и печалиться - в малодушие, уныние и отчаяние; естественное свойство презирать зло - в презрение к ближним, в гордость, и прочее.»
Страстный человек уязвим, терзаем, непостоянен, раздражен.
Вот как преп. Макарий Египетский описывает состояние грешной души: «Как в темную и глубокую ночь дует какой-нибудь жестокий ветер и приводит в движение, смятение и сотрясение все растения и семена, так и человек, подпав под власть темной ночи - диавола - и пребывая в ночи и во тьме, страшно дующим ветром греха приводится в колебания, сотрясение и движение, у него в смятении вся природа, душа, помыслы и ум, в сотрясении все телесные члены. Ни один член души и тела не свободен и не может не страдать от живущего в нас греха» (там же, с.16). Поэтому души грешников в Св. Писании еще сравниваются с бушующим морем: «Нечестивые - как море взволнованное, которое не может успокоиться и которого воды выбрасывают ил и грязь» (Ис.57:20).
Поврежденность человеческой природы грехом в жизни духа проявляется смешением истины и заблуждения, духовного и душевного. И как признак духовного нездравия появляется поиск чудес и знамений, острых душевных ощущений как цели и содержания жизни. Иссякла духовная энергия, человек впал в эмпиризм, чувственное знание. Вместо целостного знания мира пришло ограниченное и разнообразное знание явлений. Ум, рассеиваясь по предметам мира, стал блуждать в своих спекуляциях и фантазиях.
На душевном уровне - появляется чувство пустоты, утрата смысла жизни, ощущается собственная неполноценность, формируется болезненное бесчувствие души, заглушение совести, тоска, тревога, вплоть до развития психических заболеваний.
Ощущение внутренней пустоты заполняется безудержным стремлением к наслаждениям, удовольствиям, острым ощущениям. Однако переживание удовольствия быстро притупляется, и необходимы возрастающие усилия для его сохранения. Благо, когда оно достигнуто, в скором времени теряет для человека свою привлекательность. Вслед за опьяняющим наслаждением приходит чувство «усталости от жизни», «мировой скорби», так характерных для современного человека. Сознание кратковременности жизни, неизбежности страданий и предстоящей смерти ослабляет отдельные мгновения наслаждений и порождает равнодушие к жизни, пессимизм и даже полное отчаяние.
С середины XX века в психиатрии стали выделять новый тип невроза - экзистенциальный, ноогенный, который обусловлен утратой смысла жизни и наблюдается у 20% европейцев. Именно этим многие специалисты в области психиатрии объясняют возрастающее число самоубийств - даже в странах с благополучными социально-экономическими условиями.
После грехопадения повредился и телесный наш состав, в результате чего он подвергается различным заболеваниям. Св. Иоанн Златоуст объясняет: «Испорченность души есть причина болезней телесных».
Современная медицина подтверждает значительное влияние психоэмоциональных расстройств в развитии соматической патологии. «Плачет мозг, а слезы капают в сердце, в печень, желудок...» - так образно говорил известный ученый А. Р. Лурия. Вообще же психоэмоциональные нарушения часто являются следствием духовного, нравственного нездоровья. В медицинской науке сформировалось целое направление - психосоматика. К числу истинных психосоматических заболеваний относят ишемическую болезнь сердца, бронхиальную астму, язвенную болезнь, нейродермит и другие. По словам врача-психотерапевта Д. А. Авдеева, психосоматическая патология - это соматический резонанс психических процессов.
«Утрата Любви и духа Свободы приводит к переживанию отчужденности человека от окружающего мира, к одиночеству. Это драматическое следствие греха обрекает человека на глубокое переживание нравственно-психологической неустроенности и раздвоенности, утраты ценности себя и мира. Сознание задыхается в бессмысленности и безысходности своего состояния. Человек погружается в мрак ценностной пустоты и абсолютного одиночества, от которых не могут избавить внешняя среда и природный мир» (архимандрит Платон. Нравственное богословие. Изд-во Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1994).
Таким образом, причина же всех этих печальных явлений - отступление от воли Божией. Наклонность человека и к добру, и ко злу формирует глубинное противоречие - трагизм человеческой личности после грехопадения. Человек обречен на борьбу с самим собой.
Разрешение нравственного раздвоения личности невозможно в рамках эмпирического бытия. Свобода воли человека сочетается с беспомощностью в деле спасения души.
Полное преодоление противоречий в жизни человеческой души и жизни общества никогда не смогут быть преодолены в условиях земной жизни. «В условиях земной жизни возможно только их символическое преодоление через проявление человеческой взаимопомощи, жертвенности, любви и подвига, что всегда открывает нам одновременно как нравственную высоту и благородство, доступные человеку в этой жизни, так и реальный онтологический «зазор», существующий между нашим миром и миром высшего человеческого призвания. В этом сказывается неизбывная трагичность человеческого существования» (В. Н. Катасонов «Национально-государственная идея России: верность историческому призванию», ж. Москва, N5, 1997).
Внутреннее преображение человеческой души совершается в богочеловеческом порядке - при сочетании свободного устремления человеческой души к Богу и благодатной помощи свыше, восполняющей человеческое естество.
М. Медведев, Т. Калашникова
Путь к выздоровлению
Повреждение человеческой природы оказалось настолько глубоким, что спасение стало возможным лишь совершением искупительного подвига Единородного Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа через Его вочеловечение. На Голгофском Кресте восстановилась разорванная грехопадением связь твари с Творцом, Источником вечной жизни. «Отче! В руки Твои предаю дух мой» (Лк.23:46), - последние слова нашего Спасителя, Своим примером призывающего человека в смирении и любви склониться перед волей Творца мира. Непреодолимая и фатальная сила греха подвигом Господа была сокрушена в своих самых сокровенных основах. Именно в Нем, Новом Небесном Адаме, соединившем в Себе всю полноту божественного и человеческого совершенства, происходит наше освобождение от плена греха и смерти.
«Богочеловеческая природа Христа - это онтологическая возможность и задание для нравственного совершенствования человека. Она реализуется через духовное «умное делание» человеком самого себя, постоянно корректируемое «божественным центром жизни». Цель для христианина - восстановление своей богоподобной личности во Христе, в Котором он умирает для греха и возрождается для новой жизни, ведущей в Царство Небесное. При этом происходит глубокое и целостное изменение воззрений на мир, с которым связывается одно из важнейших понятий нравственного оздоровления - понятие покаяния .
Архимандрит Платон (Игумнов) определяет покаяние как грань, лежащую между пленом греху и нравственной свободой. Покаяние является подлинным возрождением души . «Истинно кающийся добровольно и сознательно решается разорвать прежний союз с грехом и всем своим существом обратиться к Богу, Источнику совершенного Добра. Покаяние есть решительное изменение на лучшее, перелом воли, отвращение от греха и обращение к Богу... Это болезненный перелом воли» (св. Феофан Затворник. «Путь ко спасению», с.72).
Как определяет профессор С. М. Зарин («Аскетизм по православному учению», М., 1996, с.551), психологически состояние покаяния содержит в себе следующие моменты:
Решительное и мучительное осуждение своей наличной действительности;
Положительное сознание и чувство уверенности в существовании высшего идеала, как другой совершенной реальности;
Стремление к действительному изменению, к коренной переработке содержания своей жизни - в смысле возможно полного согласования ее с содержанием познанного Идеала.
Сущность нравственного переворота в покаянии состоит прежде всего в переносе жизненного центра с себя на Бога, что связано с отречением от своей греховной воли, по словам Господа: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми свой крест и следуй за Мною» (Мф. 16:24).
Преодоление греха в самом себе ведет к свободе от оков зла, в чем человеку помогает Дух Святой: «Где Дух Господень, там Свобода» (2 Кор.З:17). Нравственная свобода - это гораздо больше, чем власть делать то, что хочется. Нравственная свобода - это способность личности господствовать над своими чувствами и желаниями, подчинять их нравственному идеалу.
В состоянии внутренней свободы праведников нравственный выбор теряет свою драматичность. Человек в состоянии святости желает выбирать и творить только добро. Совершение зла становится отвратительным. Эта свобода полнее и совершеннее мнимой свободы ослепленного страстью грешника.
Нравственный Евангельский закон - это Божественное задание, намного превышающее естественные природные возможности человека. Сверхприродность заповедей свидетельствует о иных нормах бытия. Причем Евангельские заповеди устанавливают не столько нормы, сколько условия, правила, войдя во внутренний строй которых и исполняя их, достигается райское состояние. Евангельский идеал: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48).
Побеждая порочные состояния (страсти), порождающие одна другую и взаимно усиливающие друг друга, человек утверждает в своей душе симметричный кристалл добродетелей. Можно следующим образом представить грехи и противоположные им добродетели:
Гордость - Смирение
Сребролюбие - Милосердие
Блуд - Целомудрие
Гнев - Кротость
Невоздержание - Пост
Зависть - Братолюбие
Уныние - Надежда
Эгоизм - Любовь
Одним из главных принципов аскетики является самоограничение - разумное и посильное. Это прежде всего борьба с гипертрофированными беспорядочными влечениями (страстями).
Мир в этом случае перестает быть объектом, предназначенным для удовлетворения похотей. Аскетический подвиг приводит к исполнению главной цели христианской жизни - теснейшему единению с Богом в неразрывном союзе любви с ближними. На этом пути мы обретаем радостное единство индивидуальностей в союзе любви. Современный же образ жизни, порождаемый так называемой массовой культурой, напротив, утверждает единство однообразия, когда люди утрачивают интерес друг к другу.
О необходимости самоограничения свидетельствуют и современные психологи. Создатель генетической психологии Ж. Пиаже утверждает, что познавательные качества человека определяются его способностью к самоограничению, именно эта способность позволяет ему превратить его смутные фантазии в объективное понимание.
В заключении работы попытаемся сформулировать наиболее важные особенности православного учения о человеке, которые определят направление нашей дальнейшей беседы о проблеме здоровья и лечения.
Православное Богооткровенное учение рассматривает человека в единстве его бытия, начиная с сотворения его Богом, через грехопадение, смерть, восстановление падшего человека во Христе, будущее телесное воскресение и бессмертие. В свете этого учения становится возможным увидеть истинную цель жизни и предназначение человека - преображение во Христе, стяжание благодати Святого Духа, наполнение души новым нетленным содержанием и тем самым обретение вечного совершенно-радостного бытия - Царства Небесного. Здесь православный взгляд на человека по сущности отличается от современных. Эти взгляды ограничивают в своем рассмотрении бытие человека временным пребыванием его на земле. Рассматривают состояние человека, пораженного грехом и нравственно больного, как нормальное.
В соответствии с целью бытия и своим предназначением, человек как существо тварное призван к уподоблению своему Творцу - обо́ жению - через преодоление своих недостатков и подражание Христу, как нравственному идеалу. Видение истинной картины греховной поврежденности, глубины ее влияния на человека становится возможным лишь при обретении им веры, ибо только богооткровенная вера открывает человеку каким он был до грехопадения и каким ему должно стать.
Преодоление глубокой поврежденности человеческой природы, преображение души силами самого человека невозможно. Условием возрождения человеческой души в новую истинную жизнь, свободную от греха и смерти, является взаимодействие свободной воли человека и благодати Святого Духа, их синергия.
Православное учение о человеке объективно отражает психическую и физическую реальности и не может быть опровергнуто данными эмпирических наук. Православный взгляд на человека не только не противоречит объективным научным взглядам и данным, но дает возможность значительно углубить эти взгляды, осмыслить научные данные в свете непреходящих, вечных ценностей бытия.
Православный взгляд на человека может противоречить отдельным концепциям личности, принимаемым за научные в современной психологии. Эти концепции, выходящие за пределы компетенции научного метода, представляют собой своеобразные «психотеологии», или «психорелигии», а точнее псевдорелигии и ложные верования.
Приобщение современного человека, в том числе специалиста в области медицины, психологии, педагогики, к православному учению позволяет ему увидеть современные учения, нередко имеющие оккультно-демонический характер, в истинном свете и сделать свой выбор осознанным и свободным в пользу Истины, Любви и Вечной Жизни.
Выбор метода лечения
Несомненно, что выбор метода лечения - проблема мировоззренческого уровня. Точкой отсчета является человек, его место в мире, понимание им цели, предназначения и смысла Бытия.
Когда человек измеряет свою жизнь от даты рождения до даты смерти , считая, что «Я» - это только мое тело, мои желания, мысли и чувства - и все это преходяще и разрушимо, то он будет жить в системе ценностей, среди которых одной из определяющих , вероятнее всего, будет стремление к успеху в земной жизни . Достижение внутреннего и внешнего комфорта может стать самоцелью его устремлений. Поэтому, когда человек болеет, приемлем любой метод исцеления.
При христианском мироощущении, когда человек осознает себя творением Божиим, носителем бессмертной души и видит эту временную земную жизнь, как подготовку к жизни вечной, небесной, как путь испытания, - ценности в его сознании будут другими. «Благословите скоротекущее время. Каждый час, мгновение каждое - к вечности приближает. Новая скорбь, седина новая - суть вестницы мира грядущего… Яко царство вечное приближися, идеже несть ни слез, ни воздыхания, но отрадное пение.» В этих словах акафиста о упокоении усопших ощутимо дыхание вечности, и это дыхание вечности рождает тот светлый оптимизм, который является одной из отличительных сторон христианства. Соответственно, весь уклад жизни православного христианина, его понимание смысла и цели жизни, его отношение к страданию, болезни и смерти совершенно иные. В противовес идеологии современного общества, согласно которой человек видит смысл жизни в удовлетворении потребностей, вера дает человеку возможность разобраться в своих потребностях, определить, какие из них действительно важны, а какими следует пожертвовать . Христианская вера учит воздержанию, от которого укрепляется и расцветает человеческая душа. Для верующего человека евангельские слова «Что пользы человеку, если он весь мир приобретет, а душе своей повредит» являются руководящими и при выборе им способа лечения.
Для верующего сознания характерно также неустанное искание ответов на вопросы, которые для атеиста являются незначительными и второстепенными: «кто я?» «зачем я здесь?» «куда и зачем иду?» явилась ли эта жизнь результатом случая или дарована мне с разумной целью Высшей Силой? Земные науки не способны ответить на эти вопросы.
Не внимая своей внутренней жизни, подавляя ее высшие устремления, человек соответственно сомневается и в бытии Бога. Он охотно принимает на веру гипотезу о случайном происхождении жизни из мертвой материи, неразумной, но каким-то странным образом рождающей разум, и безосновательно называет эту веру научной теорией. С удивительной легкостью отказывается от небесного происхождения - своего богоподобия, царского наследства - и ищет своих предков среди обезьян и микробов. Не верит в разумность и целесообразность, лежащих в основе всего бытия, но верит в таинственное влияние на его жизнь снов, гаданий, знаков Зодиака.
Напротив, через потребность в более глубоком и разумном ответе на вопрос о высших целях бытия и своей жизни у человека появляется стремление к углубленному внутреннему восприятию. Это признак пробуждающегося в нем духовного начала. Внутреннее восприятие с великим трудом начинает пробиваться через огромный слой пленяющих душу, бесконечно многообразных внешних впечатлений… И, по евангельским словам «Просите, и дано будет вам; ищите и найдете, стучите, и отворят вам», ищущий обязательно начинает нащупывать правильный ответ. «Человек, по тонкости внутреннего восприятия, начинает чувствовать, что истинных целей своей жизни он не отыскивает в явлениях внешнего мира, и догадывается, что для решения задачи, нужно возвыситься до Источника бытия» (Л. А. Тихомиров. Религиозно-философские основы истории, М., 1997, с.24).
Вера - это путь, отмечающий этапы человеческого духа в его стремлении к Высшему смыслу, истинному добру, подлинной разумной жизни, Вечности.
Святоотеческое учение о болезнях
Здоровье всегда рассматривалось, как Божий дар. Однако телесное благополучие никогда не являлось целью подвижников благочестия. Для православного христианина состояние тела меньше значит, чем состояние и участь бессмертной души в Вечности. «Что пользы тело здоровое иметь, но душу расслабленную и немощную» (св. Тихон Задонский).
Христианин верует, что любое событие в его жизни (радости, утешения, скорби, болезни) возникают всегда промыслительно. Верующий воспринимает страдания, в том числе и болезни, как неизбежную часть временной жизни. Но любящим Бога все содействует ко благу, поэтому и болезнь может стать спасительным средством.
По словам православного подвижника, «как воск несогретый и неумягченный не может принять наложенной на него печати, так и человек, если не будет искушен трудами и болезнями, не может принять силы Христовой» . «…Сила Моя совершается в немощи» , - говорит Господь (2 Кор.12:9).
Страдания - неизбежный факт нашей жизни , и мечты об их полном устранении были бы утопией. Страдания всегда сопутствуют жизненному процессу; в труде и борьбе совершается развитие всего живого. Таков закон самой жизни . Страдания в известной мере примешиваются к самим удовольствиям, и редко можно встретить состояние чистой, ничем не омраченной радости. «Какая житейская радость непричастна печали», - говорится в чине погребения. Таким образом, достижение жизни без страданий является достаточно сомнительным положением.
Святые Отцы четко указывают на духовные причины болезней: болезни даются, как наказание, как вразумление, как испытание веры, но они являются наследием грехов, начиная с первородного греха. Св. Иоанн Кронштадтский писал: «Опыт свидетельствует, что грех и страсти разрушают здравие души и тела, а победа над страстями доставляет небесное спокойствие душе и здравие телу. Храни в себе спокойствие духа и не возмущайся, не раздражайся никакими противностями, обидами, несправедливостями, неправдами - и вот ты будешь всегда наслаждаться здравием, душевным и телесным. Волнения, возмущения, огонь страстей, различных пороков, порождают в нас множество болезней душевных и телесных.»
Тяжелые болезни , учат нас Св. Отцы, - одно из средств употребляемых Всеблагим Богом для врачевания наши духовных недугов . «Бог часто наказывает тело болезнями для того, чтобы от наказания низшей части, высшая получила врачевание » (св. Иоанн Златоуст). Как часто, пользуясь цветущим здоровьем, человек предается услаждениям плоти, чувственным удовольствиям, не замечая жалкого состояния своей души, предается духовной беспечности.
Когда же тело страдает, внешний мир утрачивает свою соблазнительность. Тщетными кажутся грандиозные замыслы. Болезнь разоблачает земные удовольствия от пленительной наружности, показывает их призрачность.
Можно привести множество примеров, как перед лицом тяжелой болезни изменяется внутреннее содержание человека, его ценностная ориентация, образ жизни. Человек отрешается от земных привязанностей, и сердце его умягчается для евангельского учения и любви.
Таким образом, болезни - не только следствие повреждения грехом нашей природы, но и богоданное средство нашего спасения.
Но не сами болезни вводят в рай. Дело не в скорби самой по себе, а в нашем принятии ее. В болезни мы познаем нашу немощь, избавляемся от житейской гордости, болезнь напоминает нам о неизбежности смерти, а за ней - Божьего суда и воздаяния. Поэтому подвижники Православия учат нас смиренно, безропотно относиться к болезням. И, с другой стороны, именно такое восприятие болезней дает внутренние силы их переносить.
В наше время несение самоотверженных трудов - дело редкое. Поэтому терпение, заменяя во многом добровольную аскезу, становится все более необходимо, как практическое осуществление смирения. Однако терпение полезно лишь тогда, когда человек оправдывает Промысел Божий и свои страдания воспринимает, как заслуженные. Таким образом, терпение не является пассивным качеством - это борьба с собственными тягостными ощущениями.
Бог - добрый Отец Своим детям и заранее предусмотрел все необходимые меры для исцеления: дал возможность вернуться в естественное для человека состояние внутренней чистоты и красоты, дал силы бороться с грехом. Православие учит, что душевное и телесное исцеление , прежде всего, совершается духовными средствами . Сначала должно измениться духовно-нравственное состояние человека, а изменение физического самочувствия всего лишь отражает эти духовные изменения. И прежде всего Господь дарует человеку покаяние - осознание глубины его нравственного повреждения - и жажду воссоединения с Ним - Источником жизни. Через борьбу со страстями, в посте, молитве, приобщаясь в Таинствах Церковных к благодати Святого Духа, человек получает истинное исцеление, душевное и телесное.
Однако же это не отвергает необходимости медицинской науки. Врачи и лекарства предусмотрены Богом.
«Господь от земли создал врачевство, и благоразумный человек не будет пренебрегать им», - читаем мы в Священном Писании. Поэтому святые отцы советуют не пренебрегать врачами. «Предоставить все Богу - дело совершенного, - пишет св. Варсонофий Великий, - а немощного дело - показать себя врачу…, сознавая при этом, что без Бога и врач не может ничего сделать».
Христианский путь к выздоровлению
Епископ Варнава дает следующие наставления заболевшему: раскаяться в своих прегрешениях без всякого самооправдания и выгораживания, дать обещание исправить жизнь, призвать священника и закрепить, освятить эти новые душевные расположения в таинствах Покаяния и Причащения. Смириться под крепкую Руку Всевышнего и призвать на помощь земного врача, а по выздоровлении благодарить Бога, что сотворил милость с нами.
Одно прикосновение Божественной Благодати может разом исцелить все наши немощи.
Известно, что основы медицинских познаний были принесены в Россию вместе с христианской верой из Греции и первыми распространителями медицины были монахи преимущественно со Святой Горы Афон. Такие подвижники благочестия, как преподобный Антоний, святые Дамиан Олимпий и Агапит Печерские, Пимен Постник и другие, славились даром врачевания и исцеления больных. Имеется много доказательств, что лечебники составлялись при содействии духовных лиц. При монастырях строились больницы для «безвозмездного врачевания всех приходских». И история отечественной медицины теснейшим образом связана с жизнью монастырей и храмов. Значительно позже сформировался светский тип врача и светской больницы. Но и тогда при любом лечебном учреждении имелась домовая больничная церковь.
На сегодняшний день существует необходимость содружества врача и пастыря. Рассматривая болезнь, врач будет искать биологическую причину, а священник поможет преодолеть духовно-нравственные источники болезни. При этом христианский подход не подменяет медико-биологический, а дополняет и обогащает его.
Само православное богослужение, даже внешняя его сторона, оказывает благотворное воздействие на человека, являясь синтезом многих искусств. Архитектура храма, пластика движений священнослужителей, переливы парчи, благовоние от каждения, мерцание свечей, ритмическая структура храмового действа, участие в нем певчих, насыщенность богослужения подлинной стихией литургической поэзии и музыки - все подчинено единой цели - катарсису (очищению).
Церковное пение проникает глубоко в сердце. У каждой части службы есть свой внутренний ритм и темп. Все мелодии разделены на 8 гласов, 8 различных настроений. Закрепленные за определенными неделями гласы становятся понятием календарным. Сменяя друг друга на протяжении года, они задают некий эмоциональный ритм человеку, регулярно посещающему храм. Вот почему богослужебное пение можно назвать особой дисциплиной тела, души и духа. Благотворное психофизиологическое влияние музыки - открытие не сегодняшнего дня. Так оценивает влияние богослужения на душевное состояние врач психиатр отец Дмитрий Байбаков.
Н.В. Гоголь писал: «Действие Божественной Литургии над душою велико: зримо и воочию совершается. И если только молившийся благоговейно и прилежно следит за всяким действием, покорный призванию дьякона, душа приобретает высокое настроение, заповеди Христовы становятся для него исполнимы, иго Христово - благим, и бремя - легким.»
Таинство исповеди ведет к глубокому анализу жизни. Человек исследует свои ошибки, дурные поступки, соотносит их с тем, чему учит Евангелие. Делает это тщательно, с духовным напряжением. Исповедь перед священником, а незримо - перед Богом, освобождает совесть от греха, снимает тяжесть с души. Церковная исповедь потому так целительна, так благотворна для души, что человек добросовестно, без всякого самооправдания, чувствуя себя несовершенным, глубоко поврежденным созданием, осознавая свою духовную немощь в преодолении наличного состояния, старается объективно взглянуть на себя и с помощью Божией уврачевать душевные язвы, в том числе и главную - гордость, самовлюбленность.
Во время исповеди священник делится с исповедником духовным опытом по преодолению страстей, пороков, помогает ему найти правильный путь в жизни. Не случайно Ф. М. Достоевский, Н. В. Гоголь проводили немало времени в монастырях, беседуя с духовно опытными старцами. И сегодня проповедь, беседа на исповеди, действуя на разум и логику, помогают человеку найти себя, преодолеть проблемы, принять решение. Таким образом, к эмоциональному, чувственному восприятию богослужения присоединяется компонент рациональный.
Главное отличие исповеди от рациональной психотерапии в том, что в церкви человек получает духовное озарение и благодатную силу, помогающие ему стать на добрый путь. На исповеди он именно нравственно исцеляется, в нем восстанавливается целостность духа.
Истинные чудотворные исцеления - в отличие от ложных - совершаются лишь по вере в Того, Кого Церковь именует «Врачом душ и телес наших». Истинные чудеса творились Самим Спасителем, пока ходил Он по земле. Такие чудеса творились и Его учениками. Маловерам, скептикам, сомневающимся кажется, что время чудесных исцелений миновало вместе с эпохой благодатных первохристианских времен: что же можно ожидать от суетного века сомнений - века «пароходов и железных дорог»? Но если Господь - подлинно Господь всех веков, если хвалящая Бога Церковь истинно Ему воспевает: «Тысяча лет пред Твоими очами, как вчерашний день [пронеслись]» , если и теперь Дух Святой так же украшает и соблюдает Церковь, как во времена древние, то не может не сообщать Он дара чудотворений и Божиим избранникам. «Вера твоя спасла тебя...» - и ныне звучит в мире.
М. Медведев, Т. Калашникова
Православное общество «Панагия» (Пермь)
По благословению Архиепископа Пермского и Соликамского Афанасия
Библиотека сайта Христианская психология и антропология
Соприкасаясь внутренне в разной степени со всеми предшествующими выпусками, книжка "Спасение и вера по православному учению" стоит в наибольшей связи как с выпусками, посвященными выяснению вопроса о Церкви (вып. 16, 17, 19), так и с теми, в которых уясняется путь спасительного опытного Богопознания (вып. 1, 2, 3, 28, 29 и 30). - Вместе с тем эта книжка является, в известном смысле, введением к целому ряду следующих выпусков, направленных к одной и той же уели: с разных сторон отграничить Божественную область Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви (Православной) от сферы католического раскола и протестантского сектантства, ложно мнящих о себе, как о носителях и обладателях подлинной Христианской Истины. Раскрывая православное учение о спасении, этом основном вопросе живого религиозного сознания, предлагаемый выпуск очерчивает часть того круга, внутри коего начертано: Единая Христова Церковь. Круг этот должен смыкаться по мере выхода следующих выпусков, стремящихся, каждый - со своей стороны, ставить вехи вокруг пажити Христовой, на тихих, текущих в жизнь вечную водах которой пасет Свое словесное стадо Пастыреначальник Господь Иисус. Каждый из ближайших выпусков, отрицательно или положительно, или и тем и другим способом, будет проводить границу между Церковью Божией и обществами человеческими, самовольно присваивающими себе имя Невесты Христовой, и этим воздвигать ограду кругом Новозаветной Христовой Скинии, чтобы как живущие внутри Ее и укорененные там, так и лишь взыскующие драгоценный бисер -Христа, не сбивались на распутия "вне церковных стен", где блуждают овцы, не знающие должным образом Единого Пастыря - Иисуса, обитающего в Церкви Своей, "оставившие Его, источник воды живой" и припадающие запекшимися устами к "водоемам разбитым, которые не могут держать воды" (Иер.2,13).
Ибо едина вера, едино крещение и Едина Святая, Соборная и Апостольская Церковь, "не имеющая пятна или порока", сей "столп и утверждение Истины".
I. Общее понятие о спасении
Спасение, говоря общепринятым языком, есть избавление человека от греха, проклятия и смерти. Это определение одинаково может принять и православный, и последователь правового мировоззрения . Но весь вопрос в том, что каждый из них считает в спасении Наиболее важным и существенным.
Себялюбец на первом месте поставит, конечно, последствия греха для благополучия человека, т.е. страдания и смерть. Проклятие, отчуждение от Бога тоже представляется ему пагубным опять-таки потому, что приводит к страданию. Понятно, что спасение он объяснит себе, как избавление от страдания, причиненного грехом. Далее, так как сущность греха и его нежелательность самого в себе ускользают от сознания себялюбца, то естественно, что и самый способ избавления представляется ему неправильно, односторонне. Не понимая, почему грех ведет к смерти и пр., себялюбец объясняет это себе только внешне, - тем, что Бог прогневан и потому наказывает. Поэтому и спасение он понимает только как перемену гнева Божия на милость, представляет себе в виде действия, совершающегося только в Божественном сознании и не касающегося души человека, А раз спасение или, говоря точнее, оправдание есть вышеестественное дело Божественного сознания, то и следствие оправдания - освящение вполне последовательно приписать тому же Божественному решению.
Конечно, человеческое сознание должно было бы восстать против такого извращения душевной жизни: ведь, душа - не какое-нибудь вещество, чтобы в ней было возможно такое помимовольное превращение. Но ум нередко не предписывает, а покорно следует чувству и воле, - так и здесь. Так как все внимание греховного человека устремлено к тому, чтобы не страдать, чтобы получить безбедную жизнь в самоуслаждении, то он и не думает много о том, каким путем достигается эта возможность вечно благодушествовать. Мало того, помимовольное превращение его души ему было бы еще желательнее. Добра он не любит, труда над собой ради святости он не понимает и боится, жертвовать любезным ему грехом - ему тяжело и неприятно. Чего лучше, если без всяких усилий с его стороны, без неприятного напряжения и борьбы с собой, его вдруг сделают любящим добро и исполняющим волю Божию и за то блаженствующим? Это и есть то самое, чего нужно его себялюбивой и саможалеющей природе.
Между тем, для православного сознания грех сам по себе, помимо всяких своих гибельных последствий, составляет величайшее зло, и даже он один и является "злом в собственном смысле", как говорит св. Василий Великий, "злом действительным". Все же, что считается злом только "по болезненности ощущения", с точки зрения саможаления, - все это для православного "зло только мнимое, имеющее силу добра". Смерть сама по себе не страшна для православного, он боится "смерти, скрывающейся внутри, в сердце", боится "смерти внутренней", потому что только она и есть для него "истинная смерть". Освободить истинного последователя Христова от всех последствий греха, но не освободить от самого греха, значит не только не спасти его, но и подвергнуть самой горькой и страшной участи, какую только он может себе вообразить: вечно жить и вечно грешить, - это для него хуже геенны. "Если бы, - говорит Климент Александрийский, - мы могли представить, что кто-нибудь предложил гностику (истинному), желает ли он выбрать познание Бога и вечную жизнь, и если бы эти две вещи, которые совершенно тождественны, были разделены, - то гностик без малейшего колебания избрал бы познание Бога, признавая, что обладание верой, которая от любви восходит к познанию, желательно само по себе". Истинный христианин предпочел бы быть святым - и страдать, чем вечно блаженствовать - и грешить. Отсюда очевидно, что и в понятии спасения православный на первое место поставит освобождение от греха самого в себе, избавление же от мук и страданий примет в качестве простого следствия, которое в сущности ничего не прибавляет к получаемому благу, - так оно незначительно сравнительно с благом в собственном смысле. Спасение для православного прежде всего и главным образом есть избавление от греха. Так, Действительно, учат о нем Св. Писание и Отцы Церкви.
Учение о спасении Ветхого Завета
Ветхий Завет был, конечно, временем сени и гаданий: светлую пору избавления ветхозаветный человек представлял себе более под видом восстановления царства еврейского в обетованной земле. Однако, лучшие люди не забывали, что речь идет прежде всего о царстве Божием, что Господь восстановлял это царство ради Себя Самого (Ис.48,11), а не ради благодушия собственно израильтян. Поэтому, описывая будущего Спасителя и будущее царство, пророки не забывали указать, где это нужно было, что Спаситель приведет Свой народ ни к чему иному, как к святости, что радость будущего будет сосредоточиваться в возможности быть всегда с Богом, угождать пред лицом Его и приносить Ему жертвы благоприятные. "Вывел (Господь) народ Свой в радости, избранных Своих в веселии. И дал им земли народов, и они наследовали труд иноплеменных (но все это затем), чтобы соблюдали уставы Его и хранили законы Его" (Пс.104,43-45), чтобы утвердить среди них царство добра. Поэтому, прося Господа "ублажить благоволением Сиона и создать стены Иерусалимские", пророк немедленно же, как особенно заметную черту будущего благополучия, указывает в том, что "тогда благоволиши жертву правды, возношения и всесожегаемая, тогда возложат на олтарь Твой тельцы" (50,20-21), т.е. будущее царство должно быть царством благочестия, союза с Богом, который (союз) так часто нарушали грехолюбивые израильтяне. Союз с Богом, как конец спасения, состоит не только в том, что человек здесь находит вечный покой своей душе, ничем не нарушаемое чувство безопасности, но и в том, что Господь "наставит его на стезю правды", что соблюдает его не только от зла внешнего, но и нравственного (Пс.22,2,5,3).
Св. пророк Исаия изображает светлый день Иерусалима и воцарение отрасли Иессеевой, как царство мира. "Тогда, - говорит пророк, - волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев и волк будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море" (Ис.11,6-9). Вот существенная черта царства отрасли Иессеевой - знание Бога и святость. "Не будет уже солнце служить тебе светом дневным, и сияние луны - светить тебе; но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой славою твоею". Народ Божий не будет тогда думать о себе, о своем благополучии, Господь будет его светом, единственным содержанием его жизни, самой высшей утехой. Необходимым же признаком этого блаженства в союзе с Богом будет то, что народ весь будет праведный" (Ис.60,1,16,19-21. Ср. 29,22-24; 33,5-6). "Тогда оставшиеся на Сионе и уцелевшие в Иерусалиме будут именоваться святыми, все вписанные в книгу для жития в Иерусалиме, когда Господь омоет скверну дочерей Сиона и очистит кровь Иерусалима из среды его духом суда и духом огня" (Ис.4,3-4). Вот какими свойствами будет отличаться царство Господне, и вот в чем последняя цель восстановления Сиона.
Провидел пришествие праведной Отрасли Давида и св. пророк Иеремия и изобразил это пришествие в тех же чертах. "Вот - имя Его, которым будут называть Его: "Господь оправдание наше" (Иер,33,4,5,6). Поэтому и все царство будет царством святости и правды. "Так говорит Господь Саваоф Бог Израилев: впредь, когда Я возвращу плен их (когда спасу их), будут говорить на земле Иуды и в городах его сие слово: да благословит тебя Господь, жилище правды, гора святая" (Иер.31,23. Ср.3,1-19; 24,6-7).
То же провидел и св. пророк Иезекииль. Вечное царство, которое откроет Господь в Сионе, будет утверждаться на самом тесном, внутреннем общении народа с Богом, а это само собою уже предполагает праведную жизнь. "И не будут уже осквернять себя идолами своими, и мерзостями своими, и всякими пороками своими, и освобожу их из всех мест жительства их, где они грешили, и очищу их"... Это прекращение греха и соединит Израиль в единый нераздельный народ и сделает вечным его общение с Богом. "И будут Моим народом, и Я буду их Богом. А раб Мой Давид будет Царем над ними и Пастырем всех их, и они будут ходить в заповедях Моих и уставы Мои будут соблюдать и выполнять их. И будут жить на земле, которую Я дал рабу Моему Иакову, на которой жили отцы их; там будут жить они, и дети их, и дети детей их во веки; и раб Мой Давид будет князем у них вечно. И заключу с ними завет мира, завет вечный будет с ними. И устрою их и размножу их и поставлю среди них святилище Мое навеки. И будет у них жилище Мое, и буду их Богом, а они будут Моим народом" (37,23-27. Ср. 11,17-20; 36,24-28).
Пророки рисуют в самых сильных чертах будущее торжество Израиля над народами, описывают восстановление Иерусалима и царства Израильскою, описывают будущее богатство, благополучие и пр. Однако, эти черты не поглощают всего их внимания; мало того, эти черты больше говорят о начале царства, а не о его существе. Но лишь только пророки переходят к описанию того, как и чем будет наслаждаться Израиль в будущем царстве, - сразу же в их речах выступает, в качестве главной, основной черты этого царства, его святость, Богоугодность, свобода от всякого греха. Мессия чрез то самое, что Он освободит народ из плена, даст ему возможность жить свято и в общении с Богом. Тяжело, конечно, было чужеземное рабство, тяжела вся вообще бедственность жизни, но главный гнет, давивший нравственное сознание истинного Израиля, был все-таки грех. Потому и избавление от него было главным содержанием понятия о спасении.
Эта основная мысль пророчества замечательно ясно выражается на рубеже двух Заветов отцом Иоанна Крестителя, священником Захариею. "Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой, и сотворил избавление ему; и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего, как возвестил устами бывших от века святых пророков Своих, что спасет нас от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас, сотворит милость с отцами нашими, и помянет святой завет Свой, клятву, которою клялся Он Аврааму, отцу нашему, дать нам небоязненно, по избавлении от руки врагов наших, служить Ему к святости и правде пред Ним, во все дни жизни нашей". Поэтому и призвание новорожденного Предтечи будет "дать уразуметь народу Божию спасение", именно, "в прощении грехов"; целью же "посещения Востока свыше" будет "просветить сидящих во тьме и сени смертной, направить ноги наши на путь мира" (Лк.1,68-75,77-79).
Учение о спасении Нового Завета
Приходит, наконец, время родиться Самому Востоку свыше. Ангел является во сне Иосифу и повелевает ему назвать рождающегося Младенца Иисусом. "Ибо, - говорит Ангел, - Он спасет людей Своих от грехов их" (Мф.1,21). В этом спасении от грехов полагал Свое призвание и Сам Господь Иисус Христос. "Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас". В чине пострижения прибавляется: "обремененные грехами, и эта прибавка вполне оправдывается дальнейшим ходом речи. В чем состоит предлагаемое Христом упокоение? "Возьмите иго Мое на себя, и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем: и найдете покой душам вашим" (Мф.11,28-29). Покой, спасение - в перемене нравов. Верный Своему призванию "взыскать и спасти погибшее", Сын Человеческий приходит в дом Закхея и говорит: "ныне пришло спасение дому сему, потому что и он (Закхей) сын Авраама". Слова же эти сказаны были в ответ на восклицание Закхея: "Господи, половину имения моего отдам нищим и, если кого обидел, воздам вчетверо" (Лк.19,10,9,8). Мытарь, сребролюбец по самому своему положению, вдруг разрешается от уз своей страсти. Господь и называет это спасением.
Св. Апостол Петр убеждает своих читателей благодушно переносить все скорби здешней жизни, чтобы "достигуть, наконец, верою спасения душ". "По примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках,.. зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого агнца" (1Пет.1,9,15,18-19).
Св. Апостол Павел так описывает спасение, совершенное Иисусом Христом: Явившаяся благодать Божия потому и "спасительна всем человекам", что "научает нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благо честно жили в нынешнем веке". В этом и цель, и смысл дела, совершенного для нас Иисусом Христом, так как "Он дал Себя за нас (для того именно), чтобы избавить нас от всякого беззакония, и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам" (Тит.2,11-12,14), чтобы "избавить нас от настоящего лукавого века" (Гал.1,4).- Спасение состоит в том, что Бог "избавил нас от власти тьмы"; а тьма эта была наше отчуждение от Бога и греховная жизнь. "По расположению к злым делам", мы были враждебно настроены против Бога и "отчуждены" этим от Него (себялюбцу всякий, кто полагает предел его хотению, представляется врагом). "Ныне Бог примирил нас,.. чтобы представить нас святыми, и непорочными, и неповинными пред Собою". Но все это, конечно, под тем непременным условием, если мы пребываем в своем призвании: "Если только пребываете тверды и непоколебимы в вере и не отпадаете от надежды благовествования, которое вы слышали" (Кол.1,13,21-23), иначе вражда наша против Бога опять воскреснет.
Главное в вопросе о спасении полагается священными писателями в грехе самом в себе, даже независимо от его последствий. Страдание не есть зло для человека, - злом является грех; от него жаждали избавиться люди Ветхого Завета; свободу от него проповедал Христос с апостолами Своими в Новом.
Учение свв. Отцов
Отцы Церкви также понимали спасение, как спасение прежде всего от грехов. "Христос наш, - говорит св. Иустин Мученик, - искупил нас, погруженных в тягчайшие грехи, соделанные нами, - чрез Свое распятие на дереве и чрез освящение нас водою и сделал нас домом молитвы и поклонения". "Мы, - говорит св. Иустин, - еще будучи преданы блудодеянию и всякому вообще гнусному делу, совлекли в себе благодатию, дарованною нашим Иисусом по воле Отца Его, все нечистое и злое, во что мы были облечены. На нас восстает диавол, всегда действующий против нас и желающий всех привлечь к себе; но Ангел Божий, т.е. сила Божия, ниспосланная нам чрез Иисуса Христа, запрещает ему, и он удаляется от нас. И мы как будто выхвачены из огня, потому что избавлены и от прежних грехов, и от мучения и пламени, которые готовит нам диавол и все слуги его, и от которых опять избавляет нас Иисус Сын Божий". Таким образом, св. Иустин не позабывает и последствий греха, но избавление от них представляется ему последствием спасения, а не его существом и главной целью {"опять избавляет"). Сущность же спасения в том, что Господь Иисус Христос даровал нам силу, которою побеждаем прилоги нападающего на нас диавола и пребываем свободными от своих прежних страстей.
"Я, - говорит преп. Ефрем Сирин, - спасся от множества долгов, от легиона грехов, от тяжких уз неправды и от сетей греха, Спасся от лукавых дел, от тайных беззаконий, от скверны растления, от мерзости заблуждений. Восстал я из этой тины, изник из этого рва, вышел из этой тьмы; уврачуй же, Господи, по неложному обетованию Твоему, все немощи, какие видишь во мне". В этих словах преп. Ефрем не только выражает сущность спасения со стороны его содержания, но дает понять и самую форму его, способ, каким оно совершается: оно не есть какое-нибудь внешне-судебное или магическое действие, а развитие, постепенно совершающееся в человеке действием благодати Божией, так что могут быть степени искупления. "Совершенный христианин, - выражает эту же мысль св. Отец, - всякую добродетель и все превосходящие природу нашу совершенные плоды духа... производит с услаждением и духовным удовольствием, как естественные и обыкновенные, уже без утомления и легко, не борясь более с греховными страстями, как совершенно искупленный Господом".
Ту же мысль можно найти в очень ясной форме у св. Афанасия Александрийского, "Поелику, - говорит он, - естество человеческое, претерпев изменение, оставило правду и возлюбило беззаконие, то Единородный соделался человеком, чтобы, в Себе Самом исправив сие, внушить естеству человеческому - любить правду и ненавидеть беззаконие".
Христос "именуется, по словам св. Григория Богослова, "Избавлением" (1Кор.1,30), как освобождающий нас, содержимых под грехом, как давший Себя за нас в искупление, в очистительную жертву за вселенную".
Сущность спасения
Итак, с православной точки зрения, сущность, смысл и последняя цель спасения человека состоит в избавлении его от греха и в даровании ему вечной святой жизни в общении с Богом, О последствиях греха, о смерти, страдании и прочем православный отнюдь не забывает, отнюдь не является неблагодарным за избавление от них Богу, - но это избавление не является для него главной радостию, как оно является в жизнепонимании правовом. Подобно апостолу Павлу, православный сокрушается не столько о том, что ему грозит наказание за грех, от которого (греха) он не может никак освободиться, сколько о том, что ему не "избавиться от сего тела смерти", в котором живет "ин закон, противовоюющий" услаждающему его "закону ума" (Рим.7,22-25). Не страх за себя, а желание святости, жизни по Богу заставляет скорбеть истинного подвижника благочестия.
Если же в этом сущность спасения, тогда и самый способ его становится для нас определенным.
Если думать только о том, чтобы избавить человека от страдания, тогда совершенно безразлично, свободно ли или не свободно со стороны человека это избавление. Но если человека нужно сделать праведным, нужно освободить именно от греха, тогда совсем не безразлично, будет ли человек только страдательным предметом для действия сверхъестественной силы, или сам будет участвовать в своем избавлении.
Спасение совершается непременно при участии сознания и свободы человека, есть дело нравственное, а не механическое
Поэтому-то, в Св. Писании и в творениях Отцов Церкви и замечается постоянное стремление убедить человека совершать свое спасение, потому что без собственных усилий никто спастись не может. Святость, если она будет непроизвольным достоянием природы, потеряет свой нравственный характер и превратится в безразличное состояние. "Нельзя быть добрым по необходимости" (И. Златоуст).
Поэтому равно неправильно представлять себе спасение делом, как извне вменяемым человеку, так и происходящим в человеке помимо участия его свободы. И в том и в другом случае человек оказывался бы только безвольным предметом чужого воздействия, и святость, полученная им таким путем, ничем не отличалась бы от святости прирожденной, не имеющей нравственного достоинства, и, следовательно, совсем не тем, высшим благом, которого ищет человек. "Я, - говорит св. И. Златоуст, - слышал многих, говоривших: "Для чего Бог сотворил меня самовластным в добродетели?" - Но как возвести на небо тебя, дремлющего, спящего, преданного порокам, роскоши, чревоугодию? Ты и там не отстал бы от пороков?" "Человек не восприял бы насильно навязанной ему святости и остался бы при прежнем. Поэтому, хотя благодать Божия делает весьма много в спасении человека, хотя можно все приписать ей, однако она "также нуждается в верующем, как писчая трость или стрела в действующем" (Кирилл Иерусалимский). "Не насилием и самоуправством, но убеждением и добродушием уготовляется спасение человека. Посему всякий полновластен в собственном спасении" (Исидор Пелусиот). И это не в том только смысле, что он страдательно воспринимает воздействие благодати, так сказать, предоставляет себя благодати, но в том, что он встречает предлагаемое ему спасение самым горячим желанием, что он "ревностно устремляет свои очи к свету" (Божию) (Ириней Лионский). "Подвигоположник, - говорит преп. Ефрем Сирин, - всегда готов подать тебе Свою десницу, и восставить тебя от падения. Ибо, как скоро ты первый протянешь к Нему руку, Он подаст тебе десницу Свою, чтобы восставить тебя". А эта решимость принять благодатную помощь необходимо предполагает, что и в последующий момент, в момент самого воздействия благодати, человек не остается праздным, не ощущает только свое спасение, но "действующей в нем благодати содействует". Всякое добро, совершающееся в человеке, всякий его нравственный рост, всякий перелом, происходящий в его душе, необходимо совершаются не вне сознания и свободы, так что не другой кто-нибудь, а "сам человек изменяет себя, из ветхого превращаясь в нового". Спасение не может быть каким-нибудь внешне-судебным или физическим событием, а необходимо есть действие нравственное, и, как такое, оно необходимо предполагает в качестве неизбежнейшего условия и закона, что человек сам совершает это действие, хотя и с помощью благодати. Благодать, хотя и действует, хотя и совершает все, но непременно внутри свободы и сознания. Это - основное православное начало, и его не нужно забывать, чтобы понять учение Православной Церкви о самом способе спасения человека.
Учение Св. Писания
Св. Писание, действительно, говорит о коренном нравственном изменении человека в крещении. Апостол Павел называет крещение смертию греху. "Мы, - говорит он, - умерли для греха: как же нам жить в нем?" В чем же состоит эта смерть? "Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни"... "Наш ветхий человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху" (Рим.6,2-4,6). Дальнейше же убеждение быть верными своему призванию, пребывать чуждыми греху дает понять, что и самая смерть греху совершается тоже путем нравственным, есть акт насколько "таинственный, настолько же и свободно-охотный". "Умертвие, - говорит преосв. Феофан в толковании на приведенные слова апостола Павла, - разумеется не физическое, а нравственное, состоящее в отвержении от всякого греха и возненавидении его. Ибо как приступают ко Господу? - Каясь и крестясь, - как указал св. Петр в день Пятидесятницы вопрошавшим: "что убо сотворим"? - "Покайтесь, и да крестится кийждо в вас", - ответил он (Деян.2,38). А каяться - что значит? - Говорить в сердце своем: согрешил, не буду. Это не буду и есть смерть греху". Другими словами, крещение, по мысли апостола Павла, было тем же "обещанием Богу доброй совести", каким было оно и по мысли апостола Петра (1Пет,3,21).
Согласно со Св. Писанием учили свв. Отцы и Учители Церкви, описывая оправдание человека и благодатное действие таинств крещения и покаяния. Начнем с более древних свидетелей.
С в. Иустин Мученик
Св. Иустин Мученик в "Разговоре с Трифоном" весьма ясно различает христианское невменение греха от обычного, только внешнего, так сказать, попущения греха. "Все желающие, - говорит св. Иустин, - если они покаются, могут получить милость от Бога, - и Писание называет их блаженными, говоря: "блажен человек, которому Господь не вменит греха", - т.е., покаявшись в своих грехах, он получит от Бога прощение их; но не так, как вы обольщаете себя самих и некоторые другие, подобные вам в этом, которые говорят, что, хотя они грешники, но знают Бога, и Господь не вменит им греха. Как доказательство этого, мы имеем одно преступление Давида, случившееся от его гордости, которое было потом прощено, когда он плакал и скорбел так, как написано. Если же такому человеку прощение не было дано прежде покаяния, но только тогда, когда он, великий царь, помазанник и пророк, так плакал и вел себя, то как нечистые и крайне преступные, если они не будут скорбеть и плакать и не покаются, могут надеяться, что Господь не вменит им греха?"
Таким образом, прощение не в том состоит, что покрывается или прощается существующий грех, - такого прощения нет в христианстве. Человек получает прощение только тогда, когда будет скорбеть о совершенном грехе и покается в нем, т.е. решит впредь не грешить, обещается Богу, - тогда он и прощается. Св. Иустин, действительно, и высказывает эту мысль при описании св. крещения. "Кто убедится и поверит, что это учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ним, тех учат, чтобы они с молитвою и постом просили у Бога прощения прежних грехов, и мы молимся и постимся с ними. Потом мы приводим их туда, где есть вода, и они возрождаются таким же образом, как сами мы возродились, т.е. омываются тогда водою во имя Бога Отца и Владыки всего, и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Духа Святого"...
II. Прощение грехов и нравственное изменение человека
Сущность крещения или таинства покаяния состоит в коренном перевороте, совершаемом в душе человека, в изменении всей его жизни. Человек был рабом греха, исполнял похоти диавола, был врагом Божиим, - теперь он решает прекратить грех и быть в общении со Святым Господом. Решение это, конечно, есть дело свободы человека, но совершается в душе только при воздействии и при помощи благодати, которая сообщается в таинстве. "Крещение же, - спрашивает преосв. Феофан, - что придает? - Закрепляет благодатию сие решение воли и дает силу устоять в сем решении". До принятия благодати человек только желал следовать Христу и исполнять Его волю. Но грех продолжал быть для него приятен. Благодать же Божия настолько укрепляет решимость человека, что он начинает ненавидеть грех, т.е. окончательно считает его злом для себя, как прежде считал его своим благом. Это значит, что человек совсем перешел на сторону Господа и стал Его верным рабом (Рим.6,17-18). Благодать таинства, входя, так сказать, в душу человека и непременно "срастворяясь с человеческим усердием" (Исидор Пелусиот), закрепляет и осуществляет совершаемый волей человека нравственный переворот и дает человеку силы устоять в принятом решении (если только, конечно, человек не отвернется опять от благодати). Этим самым коренным изменением направления жизни и совершается "уничтожение всего прежнего" (Кирилл Иерусалимский).
Всякое греховное падение кладет известную печать на душу человека, так или иначе влияет на ее устроение. Сумма греховных действий составляет, таким образом, некоторое прошлое человека, которое влияет на его поведение в настоящем, влечет его к тем или другим действиям. Таинственно свободный переворот в том и состоит, что нить жизни человека как бы прерывается, и образовавшееся у него греховное прошлое теряет свою определяющую принудительную силу, как бы выбрасывается из души, становится чуждым для человека. Какое бы ни было это прошлое, будет ли это наследство от родителей (грех первородный), или последствия поступков самого крещаемого, все это одинаково зачеркивается в жизни человека, лишь бы только он искренно отвернулся от этого, лишь бы только он окончательно порвал с этим прошлым связь . Из купели выходит новый человек, без определения ко греху, но с укрепленной благодатию ревностью творить волю Божию и более Бога не покидать. Грех не забывается и не не вменяется человеку в силу каких-нибудь посторонних для души человека причин, - грех в буквальном смысле удаляется от человека, перестает быть частью его внутреннего содержания и относится к тому прошлому, которое прожито, которое, таким образом, с настоящим человека не имеет ничего общего. А раз в настоящем греха нет, - нет, следовательно, и отчуждения от Бога, человек "примирен и воссоединен с Церковию" , святым царством Божиим и Богом, грех действительно прощен человеку.
Св. Кирилл Иерусалимский
Непосредственно касается вопроса о крещении св. Кирилл Иерусалимский, самые творения которого: "Огласительные поучения", прямо отвечают на наш вопрос. Св. Кирилл ясно представляет возрождение человека в крещении в виде жизненного и вместе нравственно-свободного переворота в душе. Человек, приступающий к крещению, должен вполне искренно и решительно отбросить свою прежнюю жизнь по стихиям мира и определить себя к добру. Это в корне изменяющее человека решение или изволение и делает человека "званным", т.е. действительно, а не в воображении только, приводит его в общение с Богом и к началу новой жизни.
Чтобы совершилось начало новой жизни, необходимо, чтобы прежняя была на самом деле отвергнута. Господь дает свою чудную спасительную печать только там, где видит "добрую совесть", т.е. не словесное только обещание, а искреннее желание быть добрым. "Как приступающие к набору воинов входят в исследование о возрасте и телесном сложении набираемых, так и Господь, вписуя в воинство Свое души, испытует произволения. И, если кто имеет сокрытое лицемерие, - отвергает сего человека, как неспособного к истинному служению в воинстве. А если найдет достойного, с готовностию дает ему благодать. Не дает же "святая псом" (Мф.7,6). Где видит добрую совесть, там дает чудную спасительную печать, которой трепещут демоны и которую знают ангелы". Необходим, следовательно, действительный, сознательно-свободный перелом душевный, чтобы таинство вполне принесло пользу человеку. Без свободного же содействия, без помянутого перелома человек только напрасно искушает Господа. Эта мысль была в глазах св. Кирилла столь важной, что он несколько раз возвращается к ней в своих "Оглашениях", стараясь как можно сильнее запечатлеть ее в умах, готовящихся к просвещению.
"Если, - говорит Святитель в "Слове предогласительном", в самом начале, - телом ты здесь (т.е. принимаешь таинство), но не здесь мыслию, то нет в этом пользы. И Симон волхв приступал некогда к купели сей. И крестился, но не просветился; омыл тело водою, но не просветил сердца Духом; погружалось в воду и вышло из воды тело, а душа не погребалась со Христом, и не воскресла с Ним. Представляю примеры падений, чтобы тебе не пасть... Мы, служители Христовы, приемлем всякого и, как бы исправляя должность придверников, оставляем двери не запертыми. Нет запрещения войти тебе, если у тебя и душа осквернена грехами, и намерение нечисто... Если же останешься при злом произволении, предваряющий тебя не виновен, но ты не ожидай приять благодать. Приимет тебя вода, но не восприимет Дух".
С этой точки зрения принятие таинства крещения представляется великим испытанием совести человека, таким поворотным моментом в жизни человека, что, если он его пропустит, то ничем уже не поправит своего положения. "(Св. Дух) испытывает душу, не "пометает бисер пред свиниями". Если лицемеришь, то люди крестят тебя теперь, а Дух не будет крестить. А если пришел ты по вере, то люди служат в видимом, а Дух Святый дает невидимое".
Благодаря этому перевороту в душе человека и грехи ему оставляются. "Не спрашивай: "как изгладятся грехи мои?" Сказываю тебе: изволением, верою. Что сего короче? Но если уста твои скажут, что желаешь, а сердце не скажет сего, то судит тебя Сердцеведец. С нынешнего дня оставь всякое негодное дело. Пусть язык твой не произносит непристойных слов, не погрешает взор твой, и мысль твоя не кружится над тем, что бесполезно". "Уготовь, - говорит св. Кирилл в другом месте, - душевный сосуд, чтобы соделаться тебе сыном Божиим, наследником Богу, сонаследником Христу (Рим.8,17), если только уготовляешь себя к тому, чтобы приять, если с верою приходишь для того, чтобы сделаться верным, если по собственному произволению отлагаешь ветхого человека. Ибо прощено тебе будет все, что ни сделано тобою". Таким образом, собственное произволение оставить ветхого человека является условием благодатной действенности таинства: ветхий человек действительно умирает, и прежняя жизнь прощается человеку. Нет произволения, ветхий человек не умирает, тогда нет и прощения.
Св. Василий Великий
По мысли св. Василия Великого, принятие таинства есть наше примирение с Богом, Который предварительно простил грехи всем людям. "Как душа несомненно удостоверяется, что Бог отпустил ей грехи? - Если усмотрит в себе расположение сказавшего: неправду возненавидех и омерзих (Пс.118): потому что Бог, для отпущения наших грехов ниспослав Единородного Сына Своего, со Своей стороны предварительно отпустил грехи всем".
В чем же состоит содействие с нашей стороны благодати Божией? - В том, что мы "бываем в подобии смерти Его, спогребшись Ему крещением".- "В чем же образ погребения? И почему полезно такое подражание? - Во-первых, нужно, чтобы порядок прежней жизни был пресечен. А сие, по слову Господню, невозможно для того, "кто не родится свыше" (Ин.3,8). Ибо пакибытие, как показывает и самое имя, есть начало новой жизни. Посему до начатия новой жизни надобно положить конец жизни предшествовавшей. Как у тех, которые бегут на поприще туда и обратно, два противоположные движения разделяются некоторою остановкою и отдыхом: так и при перемене жизни оказалось необходимым, чтобы смерть служила средою между тою и другою жизнию, оканчивая собою жизнь предыдущую и полагая начало жизни последующей". В этом-то пресечении порядка прежней жизни и состоит сущность таинственно-свободного воздействия на душу таинства крещения. Символом этой смерти греху и служит погружение в воду. "Как же совершаем сошествие во ад? - Подражая в крещении Христову погребению; потому что тела крещаемых в воде как бы погребаются. Посему крещение (т.е. погружение, видимая форма крещения) символически означает отвержение дел плотских (внутренняя сторона крещения, как таинства), по слову апостола, который говорит: "обрезани бысте обрезанием нерукотворенным, в совлечении тела греховного плоти, в обрезании Христове, спогребшеся Ему крещением" (Кол.2,11-12). Оно есть как бы очищение души от скверны, произведенной в ней плотским мудрованием, по написанному: "омыеши мя, и паче снега убелюся" (Пс.50,9). Прощение грехов человеку и имеет основанием указанную смерть греху, это пресечение порядка прежней жизни. Не будь пресечения, тогда не может быть и прощения. "В каком случае отпускаются душевные грехи? - Когда добродетель, возобладав душою и всецело оградив ее своими уроками, произведет в ней отвращение от противоположного расположения... Кто так расположен, вследствие навыка (т.е. вследствие окончательно сложившегося решения), тому могут быть отпущены прежние неправды... Кто так уврачевал себя, приняв расположение, противное греховному, для того полезна и благодать прощения... Невозможно, чтобы кто-нибудь без Божия прощения предался добродетельной жизни (необходима благодатная помощь для выполнения решения). Посему премудрый Домостроитель нашей жизни хочет, чтобы живший во грехах и потом дающий обет восстать к здравой жизни - положил конец прошедшему, и после содеянных грехов сделал некоторое начало, как бы обновившись к жизни через покаяние".
Св. Григорий Нисский
Св. Григорий Нисский постоянно проводит ту мысль, что человек может возродиться только под условием свободного решения не грешить, которое делает возможным для него принятие благодати. В своем "Огласительном Слове", он подобно св. Кириллу Иерусалимскому настаивает на той мысли, что без этого свободного решения принятие таинства не пользует нисколько.
"Если, по слову пророка, измывшись в сей таинственной бане (крещении), стали мы чисты произволениями, смыв лукавства с душ (Ис.1,16): то соделались лучшими и претворились в лучшее. Если же баня послужила телу, а душа не свергла с себя страстных нечистот, - напротив, жизнь по тайнодействии сходна с жизнию до тайнодействия, - то, хотя смело будет сказать, однако же скажу и не откажусь, что для таковых вода остается водою".
Если человек не решит бросить совершенно грех и если со всею своею силою не будет стараться удержаться в этом решении, тогда напрасно он принимал таинство: он участвовал в нем только телом, душа же не получила ничего от этого участия. Это и понятно. Сущность крещения в "пресечении непрерывности зла"; если человек этого пресечения не делает, тогда зачем принимать крещение? "В образе умерщвления, представляемом посредством воды, производится уничтожение примешавшегося порока, правда, не совершенное уничтожение, но некоторое пресечение непрерывности зла, при стечении двух пособий к истреблению зла: покаяния согрешившего и подражания смерти, которыми человек отрешается несколько от союза со злом, покаянием будучи приведен в ненавидение порока и отчуждение от него, а смертию производя уничтожение зла". Таким образом, уничтожение зла в человеке происходит именно путем свободного отчуждения человека от порока и порочной жизни. "Если свободное движение нашей воли прервет сношение с не-сущим (каково зло по существу) и сблизится с Сущим, то, что теперь во мне, не имея более бытия, вовсе не будет иметь и того, чтобы оставаться во мне, потому что зло, вне произволения взятое, не существует само по себе". В этом основной закон отношения ко злу. Этот же закон действует и при уничтожении зла в крещении.
Св. Григорий Богослов
Для св. Григория Богослова отпущение грехов в крещении отнюдь не было внешним событием, независимым от свободного определения человека: если Бог и отпускает крещающемуся грехи, то, чтобы это отпущение было действенно, необходимо "предочиститься", создать в себе "навык к добру", т.е. решительно определить себя к доброй жизни. Тогда только можно поручиться, что крещение не будет только формой или бесплодным талантом, но на самом деле "обеспечит человеку искупление". "Должно предочиститься тем, которые приступают к крещению небрежно и без приготовления и не обеспечивают искупления навыком в добре. Ибо хотя благодать сия и дает отпущение прежних грехов, но тогда тем паче требуется от нас благоговение, чтобы не возвратиться на ту же блевотину". "Купель, - говорит св. Григорий в другом месте, - дает отпущение грехов соделанных, а не содеваемых (не тех, которые еще господствуют в душе). Надобно, чтобы очищение не на показ было произведено, а проникло тебя, чтобы ты стал светел совершенно, а не прикрашен (только) снаружи, чтобы благодать служила не прикровением грехов, а освобождением от оных". А это зависит от самого человека, к которому св. Отец и обращается с увещанием.
Св. Иоанн Златоуст
Св. Иоанн Златоуст сравнивает прощение грехов, совершаемое в крещении, с обычным царским прощением и находит между ними то коренное различие, что царское прощение бывает делом внешним, тогда как Божие прощение в крещении существенно изменяет человека. "Прощать грехи возможно одному Богу, начальники и цари, хотя прощают прелюбодеев и человекоубийц, но они освобождают их только от настоящего наказания (сущность прощения с точки зрения правовой), а самых грехов их не очищают; и хотя бы они возвели прощенных в высшие звания, хотя бы облекли их в порфиру, хотя бы возложили на них диадему, и тогда они сделают их царями, но от грехов не освободят; это совершает один Бог. Он совершает это в бане пакибытия; ибо благодать касается самой души и с корнем исторгает из нее грех. Посему душа прощенного царем может быть нечистою, а душа крещенного - нет; она чище самых солнечных лучей и такова, какою была в начале, и даже гораздо лучше; ибо она получает Духа, Который совершенно воспламеняет ее и делает святою. Как ты, переплавляя железо или золото, делаешь его опять чистым, новым, так точно и Дух Святой, переплавляя душу в крещении, как бы в горниле, и истребляя грехи, делает ее чище и блистательнее всякого золота".
Как же, однако, происходит это очищение души, уничтожение греха в крещении? - Хотя, - учит Святитель, - грех и истинно умирает в нас чрез крещение, однако надобно, чтобы мы и сами содействовали его умерщвлению.
Это содействие и описывается св. Иоанном: Златоустом в "Беседе на Послание к Евреям". "Кто намеревается обратиться к добродетели, тот наперед должен отказаться от пороков, и тогда уже вступить в жизнь добродетельную. Покаяние не могло соделать верующих чистыми; потому они тотчас же (однако после покаяния) крестились, чтобы, чего они не могли сделать сами собою, того достигнуть благодатию Христовою. Следовательно, покаяние недостаточно для очищения, а нужно принять крещение. Ко крещению же надобно приступать, отказавшись наперед от своих грехов и осудив их". Благодатная помощь, таким образом, необходима для того, чтобы довершить то, чего сами мы сделать не в состоянии. Но это прямо предполагает, что мы старались делать все, что только могли.
Св. Кирилл Александрийский
Так же раскрывает существо Божественного прощения грехов и св. Кирилл Александрийский. "Когда, - говорит он, - мы перестаем грешить и при помощи наклонности к лучшему как бы приводим душу к избранию того, что полезно, тогда мы удаляем от себя безобразие прежде совершенных грехопадений (основной закон прощения) и, уничтоживши зловоние греха благовонием последующих добрых дел, мы опять войдем в стан святых, т.е. в церковь первородных". Поэтому и Отец "приемлет заблудших (под тем лишь условием), если они оказываются чистыми от приразившихсяк ним нечестивых семян и если не принесут с собою никакого остатка мерзости введших их в заблуждение". Необходимым условием прощения является отрешение от греха; только благодаря ему человек может быть принят Отцом. "Только решившись отказаться от пристрастной к удовольствиям и мирской жизни, и с величайшею ревностью стараясь следовать законам Божиим, но еще не обогатившись благодатию чрез святое крещение, мы не весьма сильны, или способны, на дело страдания и перенесения трудов ради добродетели". Сущность крещения, таким образом, в том, что человек как бы приносит себя в жертву Богу, "мысленно претерпевает священную смерть", благодать же восполняет то, чего не могут сделать решение человека и его величайшая ревность: благодать делает непоколебимым решение человека- вперед не грешить. Это же решение служит в свою очередь основанием прощения.
Св.Ефрем Сирин
Преп. Ефрем Сирин представляет прощение грехов действием весьма существенным, сопровождающимся не невменением только греха или не забвением последнего, а прямым, решительным уничтожением его. Прощенный человек не только не боится наказания, но и получает силы к прохождению добродетельной жизни. Прощение есть перемена человека. "Как скоро взор Твой, Господи всяческих, обращается на мглу грехов моих, она исчезает предо мною, и беспрепятственно, со всею ревностью, начинаю ходить путем заповедей Твоих, укрепляюсь надеждою на Тебя и освобождаюсь от мрака заблуждений". Однако, каким именно способом прощение грехов обновляет человека? "Скажу тебе, - отвечает преп. Ефрем Сирин, - как человек чрез покаяние делается совершенным, чтобы, узнав самый способ, не иметь тебе извинения. Слушай. Приносишь ты покаяние в отравлении других? Истреби всякий след сего, неявное только оставь, но не занимайся и втайне. Перестал ты умерщвлять людей, удерживай и язык свой от клеветы, от злословия, от сплетен... Сам себя переплавляешь ты, грешник, сам себя воскрешаешь из мертвых. Поэтому, если делаешь что вполовину, то сам себе наносишь обиду. Если немного и в малости не доделанное недостаточно и несовершенно, то кольми паче сделанное вполовину?.. Если не всецело приносить покаяние, то вполовину делаешься праведным". Вот в чем состоит внутренняя, существенная сторона уничтожения греха в человеке: человек должен сам бросить грех, и, насколько он бросит его в своей воле, настолько и освободит его от греха благодать. Поэтому-то после прощения грехов он и оказывается ревнителем добрых дел.
Итак, по православному учению, прощение грехов в таинстве крещения или покаяния происходит отнюдь не внешне-судебным способом, состоит не в том, что Бог с этого времени перестает гневаться на человека, а в том, что вследствие коренного перелома, настолько же благодатного, как и добровольного, в человеке является жизнеопределение, совершенно противоположное прежнему, греховному, так что прежний грех перестает влиять на душевную жизнь человека, перестает принадлежать душе - уничтожается. Поэтому человек и примиряется с Ботом, и милость Божия становится доступной для человека .
Мысли еп. Феофана
Весьма поучительно прочитать объяснение внутренней стороны таинства в сочинениях покойного преосв. Феофана, глубоко проникнутого отеческим учением (особенно там, где он, оставив школьную форму, переходит на жизненную, истинно-отеческую почву).
По представлению преосв. Феофана, внутреннюю сущность таинственного обновления человека составляет его добровольное и окончательное определение себя на угождение Богу. "Это решение, ~ говорит преосв. Феофан, - есть главный момент в деле обращения, коренной, неточный". От этого коренного момента зависит и действенность возрождения. "Если человек (после крещения) делает добро, то сие потому, что исходит из купели ревнителем добрых дел, облеченным и силою на творение их. Но сия ревность произвольно им воспринята в минуты сокрушенной скорби о грехах и взыскания помилования; благодать же Божия, пришедши потом, укрепила ее и сделала мощною". "В умертвии греху чрез крещение ничего не бывает механически, а все совершается с участием нравственно-свободных решимостей самого человека. Существо умертвия греху всегда одно: это есть отвращение от греха, смертельное возненавидение его. Где же оно в крещении? - Тут же, в духе крещаемого. - Ибо что делает крещаемый пред погружением в купель? - Отрицается сатаны, и всех дел его, и всего служения его; а это то же, что отвращается от греха и возненавидевает его. Когда затем, в сем духе отвращения и ненависти ко греху, погружается он в купель, тогда благодать Божия, нисшедши внутрь, закрепляет сии расположения и решения воли и дает им силу живую и действенную. Крещенному все прежние грехи прощаются, а от будущих охранять его будет сия нисшедшая в него в крещении сила. Он и есть воистину мертв греху". Прежние грехи человек бросил, и потому они ему не считаются, - вместо же греха у него теперь решение служить Богу.
III. Облечение человека во Христа
Учение Св. Писания
По ясному учению Слова Божия, человек спасается тем, что он находится в самом тесном единении со Христом, как ветвь с виноградной лозой. "Я, - говорит Господь, - есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой - Виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более приносила плода... Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь Лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают в огонь, и они сгорают" (Ин.15,1-6). Но пребыть во Христе значит пребыть верным Его учению, значит иметь "слово Его пребывающим" в нас (Ин.15,7), исполнять Его заповеди (Ин.15,10). Следовательно, тот, кто стремится быть подобным Христу, кто решает исполнять Его волю (сущность крещения), тот делается ветвью, соединяется со Христом самым тесным и таинственным образом. Это единение, с одной стороны, дает человеку силы, укрепляет его решимость соблюдать волю Христа, а с другой - требует и от него усердия (иначе нечего укреплять, если нет решимости). Будет он ревновать о подобии Христу, Небесный Виноградарь не отсечет его от вечной жизни. Потеряет он ревность о Христе, тогда потеряет и помощь Божию, а потом и подобие Христово, засохнет, а конец этого оскудения духовной жизни есть погибель вечная. Если заслуга Христа останется лишь внешним для душевной жизни человека событием, тогда не может быть он спасен. "Не говорю вам, что Я буду просить Отца о вас: ибо Сам Отец любит вас (почему же? ради ли Моей заслуги, как такой? нет), потому что вы возлюбили Меня, и уверовали, что Я исшел от Бога" (16,26-27). Что же значит возлюбить Христа? - Возлюбить Христа может только тот, кто любит добро и ради закона Божия готов пожертвовать всем. Возлюбить Христа значит посвятить себя на служение Христу, значит стремиться уподобиться Христу, считать Его своим учителем и примером (1Пет.2,4-5).
Необходимо, следовательно, жизненное усвоение заслуги Христовой, т.е. при духовном общении со Христом, усвоение того нравственного устроения, которое имел Христос и которое может сделать нас способными к восприятию вечного блаженства. Так, действительно, и есть.
Учение свв. Отцов
Чрез крещение люди "прицепляются истинной Лозе", становятся Ее ветвями не в том только смысле, что они "одеваются пресветлою и предрагою правды Христовой одеждою, яко порфирою царскою" (Св. Тихон Задонский), но они воспринимают Христа в себя, внутри по расположениям своей души становятся Христовыми (1Кор.15,23), сообразными Ему. "Вот, - говорит преп. Макарий Египетский, - основание пути к Богу: с великим терпением, с упованием, со смиренномудрием, в нищете духовной, с кротостью шествовать путем жизни; сим человек может сам в себе приобрести оправдание, а под оправданием разумею Самого Господа". Здесь говорится о жизни по крещении, но эта жизнь, как увидим, служит только развитием того, что получено при крещении. При крещении же человек не усвояет себе лишь то, что совершил Господь, а воспринимает путем решения святыню, т.е. жизнь по воле Божией. "Исповедание, что не примет (человек) на себя более греховной тины и на жизненном пути не коснется земной скверны, делается, по словам св. Григория Нисского, входом святыни в уготованную так душу; святыня же - Господь". Душа не внешне участвует в плодах смерти или праведности Христовой, а воспринимает в себя Христа, облекается в Него.
"Совлекшись ветхого человека и отъяв покрывало сердца, душа, - продолжает св. Григорий Нисский, - отверзла вход Слову, и, когда Оно вошло, делает Его своею одеждою, по руководству апостола, который повелевает совлекшему с себя плотское одеяние ветхого человека облечься в ризу, созданную по Богу в преподобии и в правде (Еф.4,24). Одеждою же называет Иисуса".
Облечение во Христа состоит в том, что человек твердо блюдет путь Христов, нисколько не уступая пред искушениями мира и плоти. "Нельзя быть Христом, не будучи праведностью, чистотою, истиною и отсутствием всякого зла, - нельзя быть и христианином (облеченным во. Христа), не показывая в себе сродства с этими именами". Облечься во Христа значит, таким образом, принять Христово настроение и путь.
Св. Кирилл Александрийский говорит: "Лицезрения Своего (т.е. вечного блаженства) удостоивает и познает Бог и Отец одних только тех, которые (не заслугу Христову желают себе присвоить, а) имеют духовное сродство с Сыном и обогатились от Него и чрез Него духовным возрождением". Начальная ступень этого уподобления Христу полагается при крещении и состоит в том, что верующий прилепляется ко Христу. "Он есть виноградная Лоза; а мы срослись с Ним наподобие розог, связываемые с Ним чрез освящение единением по Духу" (ср. Ин.15,1,2,5). Однако, это прилепление нельзя представлять себе иначе, как в виде дела свободного или, точнее, настолько же свободного, насколько и благодатного; и это потому, что и "духом говорящими и пламенеющими любовию к Богу" мы можем быть только тогда, когда "прилепляемся ко Христу верою и жительством добрым и согласным с законом", т.е. свободным следованием закону Христову. "Причастие Христово святые и чистые души напаяет, а в душах, не так настроенных, вовсе не может утвердиться: "Святый бо Дух наказания отбежит льстива", согласно написанному, "ниже обитает в телеси повиннем греху" (Прем.1,5,4). Итак, оказывая услуги обиженным и делами любви прогоняя огорчение братии, избавим себя самих от всякой вины и приобретем отпущение во Христе". Таким образом, получить "отпущение во Христе" или ради Христа, другими словами - усвоить Христову праведность, - можно только тому, кто наперед сам избавил себя от всякой вины, кто, т.е. "верою и жительством добрым и согласным с законом, прилепится ко Христу" и сделается Ему подобным, сродным. Облачение в правду Христову возможно только чрез уподобление Христу.
Св. Тихон Задонский, в творениях которого можно находить немало кажущихся указаний на одно лишь внешнее значение праведности Христовой, сам же дает и ключ, как следует понимать эти внешние определения. "Крещением, - говорит Святитель, - все обновляются и пресвятой нрав Христов на себя приемлют, и тако Церкви Святой причисляются". Как же происходит это приятие на себя нрава Христова? Это разъясняется в следующих словах: "Надобно нам с трудом, прилежанием и подвигом искать ныне того, что туне и без труда нашего нам данное от Бога потеряли (т.е. первобытную чистоту и праведность души). Тогда видя Христос таковое души тщание, попечение и труд, по милости своей отнимает от ней безобразие и подает доброту и красоту образа Своего. На сие бо и в мир пришел, якоже поет Церковь: "Христос рождается прежде падший восставити образ". И сие-то есть - "отложити нам, по первому житию, ветхого человека, тлеющего в похотях прелестных, обновлятися же духом ума нашего, и облещися в нового человека, созданного по Богу в правде и в преподобии истины" (Еф.4,22-24), к чему не малое прилежание, труд и подвиг требуется". Вот основной закон, по которому совершается уничтожение в нас последствий грехопадения: необходим труд, прилежание, нравственные усилия самого человека. Только таким путем человек может восстановить в себе образ Божий, или - что то же - "нрав Христов" или "образ Христов", "Поищем, о христиане, - говорит св. Тихон, - доброты и красоты нашея во Христе, которую во Адаме потеряли: поищем, пока обретается, да и зде ее в душах наших возъимеем, и в пришествии Христовом с нею пред Ним и всем миром явимся, которая тогда не токмо в душах наших будет, но и на телесах явится; и Христос, праведный Судия, видя в нас образ Божий и нас, Себе сообразных, признает нас за Своих и с Собою прославит".
Итак, по разуму свв. Отцов, человек облачается в крещении правдою Христовою в том смысле, что он принимает на себя "нрав Христов"; а этот нрав делает его сродным вечному царству Божию и, таким образом, способным к его восприятию в будущей жизни, когда это царство раскроется во всей полноте.
Усвоение правды Христовой по еп. Феофану
Опять считаем не лишним сопоставить эти наши выводы из отеческих свидетельств с такими же выводами преосв. Феофана. Последний весьма часто прибегает к обычному в школьной догматике внешнему представлению душевной жизни человека и, в частности, спасения. Точно так же и праведность Христа, которою человек спасается, часто в устах преосв. Феофана, по-видимому, превращается во внешнее событие, ради которого Бог перестает гневаться на грешника. "Когда человек, - говорит преосв. Феофан, - сделался преступником закона, то не мог иначе надеяться на достижение своей цели (т.е. общения с Богом), как чрез усвоение себе чужой праведности. Сия усвояемая праведность восполняет недостаток законности в нашей жизни и дает нам возможность быть близкими к Богу".
"В крестной смерти Господа - очистительная сила греха. Кто крестится, - погружается, - в смерть Христову, тот погружается в очистительную силу греха. Сия сила в самом действии погружения снедает всякий грех, так что и следа его не остается. Здесь бывает то же, как если бы кто приготовил такой химический состав, в котором, когда погрузят в него какое нечистое белье.., всякая нечистота будет снедена. Так и смерть Христова, как очистительная сила греха, снедает всякий грех, как только кто погружается в сию смерть крещением. В крещенном и следа греха не остается: он умер ему".
Здесь иной увидел бы самое крайнее по своей вещественности представление об оправдании. Очевидно, в этих слишком осязаемых образах преосв. Феофан хотел изложить учение о том, что за смерть Христову грехи человеку прощаются. Однако вслед за таким описанием преосв. Феофан спешит оговориться: "Но, - говорит он, - надо при сем иметь в мысли, что в сем умертвии греху чрез крещение ничего не бывает механически, а все совершается с участием нравственно-свободных решимостей самого человека".
В "Письмах к одному лицу в С.-Петербург" мы читаем: "Для того, чтобы совершилось спасение каждого человека, в частности, необходимо, чтобы совмещенные в лице Господа потребности спасения перешли в каждого и им были усвоены. Сие последнее совершает Святой Дух. Словом благовестия возбуждает веру в силу крестной смерти Господа и в купели крещения омывает верующего и от первородного греха и от всех произвольных, обновляя в то же время его духовную жизнь и делая ее сильною противостоять греху и преуспевать в добре. Обе потребности исполняются зараз. Исходящий из купели крещения бывает и оправдан и праведен, всякая вина греха с него снимается, и он желает лишь одного Богу угодного добра и силен на делание его. Это и есть облачение во Христа, в коем потребное для спасения от Христа Господа переходит па верующего крещающегося и ему усвояется не номинально, а существенно. Пока он верует только во Христа, сии потребности суть его, но только номинально, как определенные ему и готовые для него, в купели же крещения они существенно становятся его собственностью". Таким образом, праведность Христова не зачисляется только крещаемому, а существенно принимается им: он теперь "желает лишь одного добра и силен на делание его".
Одно внешнее признание человека-грешника праведным может, конечно, его утешить, но возбудить его к деланию добра, укрепить в полученной невольно праведности может только тогда, когда человек желает этого, т.е. когда в душе его есть перелом, обращение от зла к добру.
Свобода человека в усвоении правды Христовой
Спасение и, в частности, оправдание для православного есть состояние свободно-нравственное, хотя и могущее совершиться только с помощью благодати Божией. Чтобы быть возрожденным благодатию, человек должен сам содействовать своему возрождению. "Приступая к доброму Врачу",- пишет св. Ефрем Сирин, - грешник должен со своей стороны "принести слезы - это наилучшее врачевство. Ибо то и угодно небесному Врачу, чтобы каждый собственными слезами врачевал себя и спасался", а не невольно претерпевал только спасение.
"Тщательно измой себя слезами, как красильщик измывает волну, предайся смирению и сократи себя во всем; ибо, таким образом предочистив себя, приступишь к Богу готовым уже к принятию благодати. Некоторые из кающихся снова возвращаются ко греху, потому что не знали сокрывающегося в них змия, а если и знали, то не совершенно удалили его от себя, ибо позволили остаться там следам его образа, и он вскоре, как бы зачавшись в утробе, снова восстановляет полный образ своей злобы. Когда видишь кающегося и снова согрешающего, то разумей, что он не переменился в уме своем; потому что в нем еще все пресмыкающиеся греха. Признак же приносящего твердое покаяние - образ жизни собранный и суровый, отложение кичливости, самомнения, а также очи и ум, всегда устремленные к вожделенному Иисусу Христу, с желанием, по благодати Христовой, стать новым человеком, как волна делается багряницей или тканью голубого или гиацинтового цвета".
Таким образом, действенность таинства стоит в зависимости от степени свободного участия в нем самого человека, Чтобы выйти из таинства новым человеком, он должен сам стремиться быть новым и, насколько есть у него сил, должен уничтожить в себе малейшие остатки прежнего греховного устроения. Поэтому-то Отцы Церкви и настаивают на том, что свободное решение и усилие человека - такое же необходимое, хотя и недостаточное само по себе условие оправдания в крещении, как и благодатная помощь Божия. "Если нет воли, - говорит преп. Макарий Египетский, - Сам Бог ничего не делает, хотя и может по свободе Своей. Посему совершение дела Духом зависит от воли человека".
Возрождение человека совершается путем нравственным, при свободно-сознательном содействии самого человека. "Совершается обновление жизни в человеке, - говорит преосв. Феофан, - не механически (т.е. не так, чтобы благодать Божия изгоняла из души человека грех, как что-то независимое от воли человека, и на место его поселяла также помимо воли праведность), а по внутренним произвольным изменениям или решениям; совершается так и в крещении потому, что наперед крещаемый возлюбил так жить. Посему пред погружением в купель мы, отрекшись от сатаны и дел его, сочетаемся Христу Господу, чтобы Ему посвящать всю жизнь. Это расположение в купели благодатию Божиею запечатлевается и силу принимает быть действенным. Выходя с ним из купели, крещенный является, таким образом, совсем новым, обновленным в нравственно-духовной своей жизни, - воскресает. Подобно тому, как Христос Господь воскрес, и крещенный, погружаясь в купель, умирает, а, выходя из купели, воскресает: умирает греху и воскресает для правды, для новой и обновленной жизни. Вот об этом таинственном и вместе свободно-охотном изменении и говорит в настоящем месте св. апостол Павел: "спогреблись.., чтобы ходить в обновленной жизни".
Поэтому, давая полную силу и значение благодатному воздействию на душу человека, Отцы Церкви изображали таинство крещения в виде завета с Богом, т.е. такого действия, которое прямо предполагает свободу не только для восприятия благодати, но в самых плодах благодатных. "Кратко сказать, под силою крещения, - замечает св. Григорий Богослов, - должно разуметь завет с Богом о вступлении в другую жизнь и о соблюдении большей чистоты"; а это предполагает и желание быть добрым, и решение быть им, и на самом деле работу над собой, да и свободные усилия человека при самом таинственном воздействии.
Сохранить себя на пути добра человек может только прямыми усилиями своей воли, принуждениями себя к добру. "Что в крещении погребены наши прежние грехи - это, по словам св. И. Златоуста, - есть Христов дар; а чтобы после крещения пребывать мертвыми для греха, это должно быть делом собственного нашего рачения, хотя и в сем подвиге, как увидим, всего более помогает нам Бог. Ибо крещение имеет силу не только заглаждать прежние согрешения, но и ограждать от будущих. Как для заглаждения прежних грехов ты употребил веру, так, чтобы не оскверниться грехами по крещении, яви перемену в расположении". Хотя благодатная помощь всегда готова крещенному, хотя он в преискреннем соединении со Христом, однако только при содействии своей воли человек может воспользоваться этой благодатной помощью. "Евангелист, - говорит тот же св. Отец, - нигде не дает места принуждению, а показывает свободу воли и самостоятельность человека; это высказал и теперь. Ибо И в этих тайнах (возрождении и пр.) одно принадлежит Богу - даровать благодать, а другое Человеку - показать веру. Но затем требуется от человека еще много заботливости: ибо для сохранения чистоты нам не довольно только креститься и уверовать, но, если мы желаем приобрести совершенную светлость, то должны вести достойную того жизнь. А это Бог предоставил нам самим. Возрождение таинственное и очищение наше от всех прежних грехов совершается в крещении; но пребыть в последующее время чистыми и не допускать в себе снова никакой скверны - это зависит от нашей воли и заботливости".
Так в крещении, так же и при всяком другом таинстве: свобода человека всегда сохраняется. "Честная кровь Христова, - говорит св. Кирилл Александрийский, - избавляет нас не только от погибели, но и от всякой нечистоты, сокрытой внутри нас, и не допускает нас охлаждаться до равнодушия, но, наоборот, делает нас горящими духом". Однако это только при добровольном старании самого человека: "необходимо и полезно, чтобы однажды удостоившиеся причаститься Христа старались твердо и неуклонно держаться святой жизни"; так что даже на самых высших степенях благодатного озарения человек все-таки остается причиною своих действий и всегда может пойти совершенно противоположным путем. "И исполненные Духа Святого, - по словам преп. Макария Египетского, - имеют в себе естественные помыслы и имеют волю соглашаться на них".
Поэтому Отцы Церкви всегда учили, что благодать оправдания есть явление в известной степени временное, т.е. временно ощущаемое и временно скрывающееся от сознания, что она, наконец, может оказаться и утраченной для человека. "Даже совершенные, - говорит преп. Макарий Египетский, - пока пребывают во плоти, не избавлены от забот (т.е. о своем спасении) по причине свободы и состоят под страхом; почему и попускаются на них искушения". И только, "когда душа войдет в оный град святых, тогда только возможет пребыть без скорбей и искушений". Праведность - это огонь, возгоревшийся в нас, который грозит угаснуть при малейшей невнимательности с нашей стороны. "Огонь, который мы получили по благодати Духа, - говорит св. И. Златоуст, -если захотим, мы можем усилить, если же не захотим, тотчас угасим его. А когда он угаснет, в наших душах не останется ничего, кроме тьмы. Как с возжением светильника появляется большой свет, так с его погашением не остается ничего, кроме мрака. Поэтому сказано: "Духа не угашайте" (1Сол.5,19)".
Однако, не нужно представлять себе последующей жизни человека в таком виде, что вся его задача будет состоять только в том, чтобы не потерять как-нибудь эту полученную им праведность.
Зачаточный характер праведности крещения
В крещении человек одержал первую и, можно сказать, решительную победу над грехом. Но, чтобы окончательно восторжествовать над грехом, необходимо его изгнать совершенно из своей природы, нужно совершенно очистить свою душу и тело от малейших признаков ветхого человека. Тогда только спадут окончательно "путы" греха, и человек вполне усвоит себе вечную жизнь. "Господь приступающего к Нему с покаянием и верою приемлет, прощает ему все прежние грехи и, освящая таинствами, снабжает силою препобеждать живущий в нем грех, самого же греха не изгоняет, возлагая на самого человека изгнать его с помощию даруемой ему для того благодати" (еп. Феофан).
Вследствие этого и положительная сторона возрождения - облечение во Христа, является тоже только зачаточной несовершенной. Человек сообразен Христу, но только в смысле общности идеи и начала жизни в том смысле, что он избрал Христа отселе Своим Господом и Учителем, а отнюдь не в смысле полного подобия природе. Человек только определил себя на службу Христу, но еще не исполнил своего определения, еще не усвоил себе в полноте той жизни, проходить которую он назвал отселе своим долгом и своим высшим благом. Душа и в возрождении только еще обратилась и вступила в жизнь Божественную, она, скорее, только готова к восприятию этой жизни, чем ею наслаждается. "Крещение есть только предначатие воскресения из ада" (Ефрем Сирин). "В христианах, яко чадах Божиих, - говорит св. Тихон Задонский, - должен быть наченшийся образ Божий, которым должны подобиться Отцу своему Небесному". "Бог доброе семя на сердце человеческом посеял, и добрым его сделал, и помогает ему и укрепляет его добро творити". Это семя определеннее св. Тихоном называется "живой верой", т.е. именно определением себя по Христу . Итак, человек имеет только "начаток духа" (Рим.8,23), или "наченшийся образ Божий", имеет только семя.
Если же праведность, полученная человеком в крещении, является, скорее, возможностью, чем действительностью (в смысле, конечно, полного подобия природы), если она только есть семя, тогда дальнейшая жизнь становится весьма ясной и понятной.
"Святое крещение, по выражению св. Афанасия Александрийского, отверзает нам (только) путь к просвещению", только дает нам возможность начать свое спасение. "Приявший баню пакибытия, - говорит св. Григорий Нисский, - подобен молодому воину, только что внесенному в воинские списки, но еще ничего не выказавшему воинственного или мужественного. Как он, повязавши пояс и облекшись хламидою, не считает себя тотчас же храбрым и, подходя к царю, не разговаривает с ним дерзновенно, как знакомый, и не просит милостей, раздаваемых трудившимся и подвизавшимся, так и ты, получив благодать, не думай обитать вместе с праведными и быть причтенным к лику их, если не претерпишь многих бед за благочестие, не будешь вести борьбы с плотию, затем с диаволом, и мужественно не противостанешь всем стреляниям лукавых духов".
Человек получил благодать, определился к добру; но привычная стихия греха остается пред сознанием в качестве искушающего начала и находит себе более или менее сочувствия и в природе человека. Поэтому, при невнимании со стороны крещенного, умерщвленная вражда против Бога и Его святого царства может воскреснуть вновь и сделать напрасным принятие таинства. Благодатное царство зачалось в человеке, но еще не завоевало всей его природы, не уподобило ее себе всецело. "Бывает, - говорит преп. Макарий Египетский, - и то, что в ином есть благодать, а сердце еще не чисто". Нечто подобное имеет место и при таинстве; человеку предстоит борьба с остатками своего прежнего бытия, с греховными навыками, с. привычкой вообще жить по стихиям мира. Только после этой борьбы, когда изглаждена будет возможность греха, цель человека можно считать достигнутой и его спасение вполне совершенным. "Если нужно, - говорит св. Иоанн Златоуст, - получить Царствие Небесное, то недостаточно освободиться от греха, но нужно еще много упражняться и в добродетелях. Ибо от порочных действий нужно удерживаться для того только, чтобы освободиться от геенны (вот смысл жизни с правовой точки зрения); но чтобы наследовать Царствие Небесное, необходимо стяжать добродетель".
Задача жизни человека после крещения
Кто освободился от греха в крещении, тот за прежние грехи, конечно, наказан не будет; но если он этим очищением и удовольствуется, то в Царство Небесное он все-таки не войдет. Необходимо над собой работать и после крещения, так как в противном случае все обещания человека, все его желания отселе быть праведным окажутся только пустым звуком: отвергнув прежнюю жизнь, человек должен начать новую, а не оставаться в безразличии. "Как скоро, - говорит св. Григорий Нисский, - душа возненавидит грех, усвоит себе по возможности добродетельный образ жизни и приимет в себя благодать Духа, претворив ее в жизнь, то она станет всецело новою и воссозданною". Недостаточно, следовательно, возненавидеть греховную жизнь и отречься от нее, - необходимо с корнем вырвать малейшие остатки ее; недостаточно определить себя к жизни по Христу, - необходимо претворить принятую благодать в жизнь, В этом смысле и можно говорить, что благодать крещения может быть увеличена или уменьшена. "Духовная благодать, - говорит св. Киприан Карфагенский, - которая в крещении равно приемлется верующими, потом поведением и действиями нашими или уменьшается, или умножается, подобно тому, как в Евангелии семя Господне равно сеется, но по различию почвы иное истощается, а иное умножается в разнообразном изобилии, принося плод в тридцать, шестьдесят или сто раз больший".
Необходим, следовательно, продолжительный подвиг постепенного очищения, дальнейшего совершенствования, или восхождения от младенчества к возрасту мужа совершенна; конец же этого восхождения есть Богоподобие или святое общение с Богом, т.е. вечная жизнь. "Как скоро, - говорит преп. Макарий, - душа возлюбила Господа, исхищается она из сетей (мира) собственною своею верою и рачительностию, а вместе и помощию свыше, сподобляется вечного Царства, и, действительно возлюбив последнее, по своей воле и при помощи Господней, не лишается уже вечной жизни".
Заключим и этот отдел словами преосв. Феофана, к которому уже не раз обращались мы за проверкой нашего понимания учения свв. Отцов. "Исполнивший все заповеди, - пишет покойный Святитель, - благоукрашает свою душу всякими добродетелями и делает сердце свое храмом, достойным быть обителию Господа. Он (Господь) и вселяется в него тогда. Он в нем бывает с минуты св. крещения и еще преискреннее приобщится с ним во св. причастии. Но, помогая ему в жизни святой, все еще не всецело успокаивается в нем, потому что, пока не водворятся в душе все добродетели чрез исполнение заповедей, - в ней все еще остаются следы страстей, - неприятный Господу запах греха. Он и не успокаивается в нем, как бы не доверяя ему и еще только изготовляя Себе покойную в нем обитель. Когда же душа освятится добродетелями, тогда уже Он благонадежно входит в нее, как в дом, и обитает спокойно, нетревожимый неприятными ему движениями греха и страстей". Последующая жизнь, таким образом, не механический, побочный придаток, а необходимое дополнение свободно-охотного и вместе таинственного переворота, пережитого человеком в крещении.
С другой стороны, при православном понятии о сущности возрождения легко можно объяснить и то явление, что спасаются люди, умершие не только сразу после крещения, не заявив деятельно своей веры, но и до крещения (так называемое крещение кровию).
Если сущность таинства - в укреплении ревности человека к добру, то совершенно понятно, что эта ревность все равно делает его членом Царства Небесного и дает ему способность усвоить себе блаженство святости, хотя бы в настоящей жизни человеку пришлось ограничиться только одним словесным обещанием жить свято. Когда человек после крещения ничего не делает для своего совершенствования, хотя и имеет возможность, это - знак, что он принял крещение только наполовину, что любви к добру и желания святого общения с Богом у него на самом деле нет. Естественно такому человеку оказаться лишенным обещанной ему награды: он по настроению своей души чужд Царству Божию. Но если человек не делал ничего только потому, что не мог, или потому, что смерть не допустила его исполнить свое обещание, тогда, конечно, Царство Небесное ему открыто: он всею душою его желает, всею душою хочет быть святым и со святыми, хочет идти за Христом. Его душа, следовательно, готова к созерцанию всесвятого Бога и к общению с Ним; это общение потому и будет его желанным уделом. "Разбойник, - говорит преп. Ефрем Сирин, - исповедавшись словесно, спасается, потому что не было ему времени принести покаяние на самом деле; переменою своею (переворотом от вражды ко Христу к любви к Нему, от радости пред поруганием Праведника к благоговейному признанию его святости и желанию хотя быть помянутым в Царстве Поруганного) показал в себе он стремление обратиться и деятельно, если бы дано было ему время; как за слово можно быть осуждену в нечестии, так по слову же можно оказаться и благочестивым". И это потому именно, что Бог ищет не внешних поступков, не заслуг со стороны человека, чтобы не даром уступить ему блаженство в вечном общении с Собою, а ищет только способности к восприятию этого общения и дает его, не сколько Сам может или хочет дать, а сколько человек может вместить. "Человек, - по мысли преп. Макария Египетского, - будет наслаждаться обетованием в такой мере, в какой, уверовав, возлюбил оное, а не в какой трудился. Поелику дары велики, то невозможно найти достойных трудов. Но велики должны быть вера и надежда, чтобы ими, а не трудами, измерялось воздаяние. Основание же веры - духовная нищета и безмерная любовь к Богу". Раз существует эта любовь к Богу, раз человек сознает в душе свое ничтожество без Бога и всею душою искренне устремился к Нему, тогда спасение ему будет даровано, хотя бы делами он и не успел заявить своего бесповоротного решения. "Только пожелавший доброго, а к совершению его встретивший в чем-либо препятствие.., по расположению души ничем не меньше доказавшего изволение свое делами" (Григорий Нисский).
Поэтому даже неприятие таинства в установленной форме может не повредить человеку, раз образовалось в нем это существо истинного христианства - желание Царства Христова, Не успевший по независящим от него причинам осуществить своего желания сочетаться со Христом, тем не менее, принимается наравне с крещенным. "Соизволение (в этом случае) ценится, как самое дело, потому что (и в этом деле) основа делу полагается произволением" (Ефрем Сирин). Крещение кровию заменяет таинственное крещение водой, конечно, не своей внешней формой, не омовением вместо воды кровию, ибо бывает мученическая смерть и без пролития крови; оно тождественно с ним по внутреннему смыслу: как то, так и это происходят от бесповоротного решения служить Христу и отречения от своих греховных желаний.
Таким образом, спасение каждого отдельного человека, по православному учению, является не событием, происходящим в Божественном только сознании, не делом правового вменения, по которому бы Господь присуждал человеку ту или другую участь на основании каких-нибудь внешних обстоятельств, т.е. на основании или заслуги Христа, или собственных заслуг человека. Спасение необходимо посредствуется переходом человека от греха и себялюбия в Царство добра и любви, которое предвкушается человеком здесь, во всей же полноте будет наследовано в будущем веке. Переход этот зачинается в крещении, когда человек силою Божиею утверждается в своем решении быть истинным христианином; продолжается в виде естественного (свободно-благодатного) развития положенного семени вечной жизни после крещения; и завершается вступлением человека туда, куда он себя при помощи данных ему средств приготовил, к чему развил в себе восприимчивость, т.е. Небесное Царство света, истины и любви. Человек "поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое им" (Макарий Египетский).
IV. Вера как условие спасения
Спасение есть свободно-благодатный переход человека от зла к добру, от жизни по стихиям мира и от вражды против Бога к жизни самоотверженной и к общению с Богом. Что служит условием такого перехода?
В собственном и строгом смысле, таким условием или производящей причиной может быть только вера во Христа.
Как бы человек ни успевал в делании добра, какие бы подвиги он ни предпринимал, но, если нет у него веры во Христа, сам он никогда не постигнет той истины, что Бог его прощает. Пред сознанием человека стоят его бесчисленные грехи и неумолимый закон правды, требующий удовлетворения. Сам Бог представляется ему, поэтому, только в виде грозного, карающего Судии; представляется враждебным человеку. Не имея ничего сказать в свое оправдание, человек только трепещет Бога и готов скорее бросить всякую мысль о своем спасении и отдаться безбожию. Сам собою любви Божией он не поймет и к ней не обратится. "Как призывать Того, в Кого не уверовали"? (Рим.10,14). Как обратиться с мольбою о помощи и прощении к Тому, о любви Кого не знают? "Преступления наши и грехи наши на нас, и мы истаиваем в них: как же можем мы жить?" (Иез.33,10).
Грешник может просить у Бога помилования только тогда, когда знает, что Господь относится к человеку "по великой милости Своей и по множеству щедрот Своих", только в этом случае человек может просить об отмене праведного приговора Божия за грехи (Пс.50,3,6). Закон правды предносится сознанию человека во всей своей неумолимой ясности: "Беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Тебе Единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими соделал". Этого сознания изгладить нельзя. Где же спасение?
Вера во Христа, как средство к познанию любви Божией
"Бога никтоже виде нигдеже"; познать, следовательно, что Он есть любовь, никто сам собою не может. Его явил человечеству "Единородный Сын, сый в лоне Отчи" (Ин.1,18). "Любовь (Божию) познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою" (Ин.3,16). Таким образом, познать любовь Божию может только тот, кто верует, что Иисус, пострадавший и распятый, есть, действительно, Сын Божий. А раз кто верует, что Христос, действительно, пострадал ради нас, в том может ли остаться какой-нибудь след страха пред Богом и отчуждения от Него? "Если Бог за нас, - говорит верующий, - кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?" (Рим.8,31-32). Человек сознает себя бесконечно виновным пред Богом, но если Бог дал Своего Сына, чтобы "привлечь всех к Себе" (Ин.12,32; Кол.1,20-22), если для одной погибшей овцы Он оставил Своих девяносто девять непогибших, - следовательно, эта овца, при всей своей греховности, при всей своей отчужденности от Бога, продолжает быть дорога Ему, - при всей ее греховности. Бог для нее сошел на землю и зовет ее к Себе. Грех, следовательно, более не лежит между Богом и человеком. Бог Сына Своего отдал, чтобы убедить человека в Своей любви к нему и в Своем всепрощении. "Кто же (после этого) будет обвинять избранных Божиих?" Бог, Сам Бог не поминает их греха, "Бог оправдывает их". - "Кто осуждает?" кто может грозить им судом и карою? - "Христос Иисус умер, но и воскрес" (Рим.8,33-34). Вот вечное и несомненнейшее доказательство любви Божией к грешнику.
Таким образом, вера во Христа является тем средством, чрез которое человек узнает любовь Божию, т.е. то, что содеянный грех отнюдь не препятствует сближению Бога с человеком, что Бог простил грех и все Свое домостроительство направляет к тому, чтобы как-нибудь возвратить к Себе греховного человека. "Риза христиан, покрывающая безобразие нашего греха, есть вера во Христа", - говорит св. Василий Великий. Раз человек верует во Христа, он, следовательно, верует в любовь Божию и отнюдь не боится, ради своих прежних грехов, приступить к Богу с мольбою о прощении и помощи, зная, что любовь Божия только и ждет его обращения.
В этом смысле и можно православному сказать, что вера служит как бы органом восприятия благодати и милости Божией. Верующий знает и верует во всепрощающую благость Божию - и потому не боится погибели.
Раз явилась такая вера в человеке, тогда сразу же меняются отношения между ним и Богом. Доселе любовь Божия не находила себе соответствия в человеке. Боясь праведного суда Божия, человек отдалился от Бога и вместо любви относился к Нему с враждой. Теперь же его сознание проясняется: он видит, что Бог - не грозный Владыка, а Отец, что Он не пожалел Своего Сына, чтобы только примирить с Собою человека. Естественно, что - и вражда против Бога, отчуждение от Него в человеке пропадает. Вместо отчуждения он начинает стремиться к Богу, отвечать на его любовь любовию же. Бог для него уже не чужой, он называет Его своим. "Господь мой и Бог мой!" - говорит уверовавший Фома. "Свойство сердечной веры, - говорит св. Тихон Задонский, - Бога своим Богом от сердца называть; тако Давид глаголет: "Господи Боже мой... возлюблю Тя, Господи, крепосте моя! Господь, утверждение мое и прибежище мое, избавитель мой, Бог мой, помощник мой, и уповаю на Него; защититель мой и рог спасения моего" (Пс.17,2-3)" Таковое веры дерзновение изображается и во Псалме 90-м: "Живый в помощи Вышняго", и пр. Тако Дамаскин, духом радуяся и играя, поет в своих к Богу песнях: "Ты моя крепость, Господи! Ты моя и сила! Ты мой Бог! Ты мое радование!", - и причину этого радостного присвоения себя Богу Дамаскин указывает именно в том, что он узнал любовь Божию, явленную в пришествии в мир Сына Божия: "не оставль недра Отча и нашу нищету посетив". Вместо отчуждения человек всею своею душою отвечает на любовь Божию, устремляется на ее зов. Между Богом и человеком устанавливается самый тесный нравственный союз, единение.
Об этом-то и говорит св. апостол Иоанн Богослов: "Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге" (1Ин.4,15). Не произнесение известных слов, конечно, привлекает Бога в душу человека. Апостол дальше делает несколько указаний, как совершается это духовное соединение человека с Богом... Он дальше говорит о том, что верующие познали любовь Божию в смерти Христовой. "Бог есть любовь, и пребывающий в любви в Боге пребывает, и Бог в нем. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх" (1Ин.4,16,18). Поэтому верующие уже не страшатся суда. "Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас" (ст.19). Таким образом, исповедание тем спасительно, что оно необходимо сопровождается любовью к Богу, которая изгоняет страх и соединяет человека с Богом. "Бог, - описывает это состояние св. И. Златоуст, - призвал нас не для того, чтобы погубить, но - чтобы спасти. Откуда видно, что Он именно этого хочет? - Сына Своего, - сказано, - "дал есть" за нас (Ин.3,16). Он столько желает нашего спасения, что дал Сына Своего, и не просто дал, но на смерть. Из таких размышлений рождается надежда. Не отчаявайся же, человек, приходя к Богу, Который не пощадил даже Своего Сына ради тебя. Не страшись настоящих бедствий. Тот, Кто предал Единородного, чтобы спасти тебя и исхитить из геенны, пожалеет ли чего еще для твоего спасения? Следовательно, надобно ожидать всего доброго. Ведь мы не устрашились бы, если бы нам надлежало предстать пред судиею, имеющим судить нас, который показал бы такую любовь к нам, что заклал бы за нас своего сына. Итак, будем ждать всего доброго и великого; потому что главное получили, если веруем (бремя не страшит больше и не отгоняет от Бога, любовь Божия узнана). Но мы видим пример; будем поэтому и мы любить Его. Ведь было бы крайним безумием не любить Того, Кто столько возлюбил нас". Из познания любви Божественной следует уничтожение страха и дерзновение, а далее - союз любви, чувство взаимной близости, присвоение друг другу.
Уже нет более в сознании человека удручающего его страха: Бог для него не чуждый, грозящий Судия, неумолимый в Своем правосудии, - Бог - любящий его Отец, который не помянет его прежних грехов, не станет ему выговаривать, почему так долго не приходил, где растратил данное ему имение. Он, еще издали увидя его, выйдет к нему навстречу и, не расспрашивая, прикажет облачить в лучшую одежду и будет веселиться спасению грешника.
Почему так трудно верить для естественного, грешного человека?
Присутствие веры уже показывает начало обращения человека; потому что, как говорит св. Афанасий Александрийский, "вера есть знак душевного произволения". Чтобы прийти к мысли о том, что Бог не гневается за прежние грехи человека, что Он при всей Его святости есть любовь, для этого необходимо прежде всего много перечувствовать в своей душе, нужно понять тяжесть греха, признать себя погибающим и достойным погибели. Только после того, когда душа выстрадает это сознание, и возможна описанная вера в любовь Божию, этот нравственный союз, исполняющий человека такой радостью. Не понимающий тяжести греха не поймет и сладости быть незаслуженно прощенным: как тогда он не ощущал гнева Божия, так теперь не может ощутить и любви. Начало веры - в покаянии, в чувстве своей греховности. "По собственной вине, покрывшись облаком неправды, душа, - говорит преп. Ефрем Сирин, - блуждает во грехах, не зная того, что делает, не примечает окружающей ее тьмы и не разумеет дел своих (вот состояние до воздохновения веры). Но как скоро коснется ее луч всеоживляющей благодати, душа приходит в ужас, припоминает, что ею сделано, и возвращается с опасной стези, от злых дел своих... С великою скорбию воздыхает она, жалобно сетует, проливая потоки слез, и умоляет, чтобы можно было ей добрыми делами возвратиться в прежнее, свое состояние... Льются слезы из очей ее об утраченной красоте; многочисленны Гнойные струпы ее, и, поелику видит она великую гнусность свою, то бежит от нее и ищет защиты всещедрой благодати".
Таким образом, обращение к благодати предполагает целый сложный путь пробуждения от греховной жизни, возненавидения ее, попытки, или, по крайней мере, желания возвратиться к жизни добродетельной. Уверовать во Христа - дело весьма сложное, обнимающее собою всю душевную жизнь человека, требующее не только внимательности к проповеди, но и отречения от себя, или, по крайней мере, отвлечения внимания от себя. Несомненно, что и благодать Божия содействует этому привлечению человека. "Веровать во Христа, - говорит св. Тихон Задонский, - не иное что есть, как, из закона узнавши и сердечно признавши свою бедность и окаянство, которое от греха и греху последующего праведного гнева Божия бывает, - из Евангелия же познавши благодать Божию, всем открытую, к Нему Единому под защищение прибегнуть, - Его Единого за Избавителя и Спасителя от того бедствия признать и иметь, на Него Единого всю спасения вечного, такожде в подвиге противу диавола, плоти, мира и греха, во время живота, при смерти и по смерти надежду неуклонно и неотступно утверждать, яко на несумненное и непоколебимое вечного спасения основание". "Истинно уверовать", следовательно, "свойственно душе мужественной" (Нил Синайский), "искренно расположенной к Богу" (И. Златоуст) и Его святому закону и царству.
Значение веры в свободно-благодатном акте возрождения человека
Но при всей своей сложности, при всей глубине - своей, состояние уверовавшего не может быть более, как только преддверием и приготовлением к спасению или оправданию, а не есть самое спасение или оправдание. Человек, правда, до веры доходит путем покаяния и самоотречения. Чтобы из простого знания о Христе, о Боге, сделать вывод и о своих личных отношениях к Богу, для этого нужно оплакать свое греховное бытие. Но что же получается, когда человек сделает этот вывод? Получается только то, что человек узнает о любви Божией к себе, узнает, что между ним и Богом не существует никакой стены, кроме его собственной греховной отчужденности от Бога. Человек начинает любить Бога и чувствовать, что любовь Божия отвечает на эту любовь, чувствовать полную возможность и на самом деле войти в союз и общение с Богом. Но это состояние во всяком случае только созерцательное. И, как такое, оно не может переродить человека помимо его воли, не может быть в душе тем самодвижущимся началом, которое делало бы за человека добрые дела. Точно так же и благодать Божия, хотя и присутствует, хотя и содействует просвещению человека, однако насильно действовать не может на одном том основании, что человек узнал о возможности получить эту благодать и хочет ее получить. "Содействие свыше требует также нашего произволения" (Нил Синайский). Чтобы на самом деле обратиться от греха и принять благодать, войти в союз с Богом, для этого недостаточно только быть искренно убежденным в милости и близости Бога, но и действительно бросить грех и обратиться к Богу. Человек убежден, что только в Боге его спасение, но пусть он сам протянет руку, чтобы взять помогающую ему десницу Божию. Иначе - он только при одном убеждении и останется. Не достаточно пожелать, хотя бы и искренно, жизни по закону Божию, необходимо и на самом деле ее начать.
"Веры, подвигов добродетели, Царства Небесного, если не будешь, - говорит св. Василий Великий, - просить с трудом и многим терпением, не получишь; потому что должно прежде пожелать, а, пожелав, искать действительно в вере и терпении, употребив со своей стороны все нужное, так чтобы ни в чем не осуждала собственная совесть, будто бы просишь или нерадиво, или лениво; и тогда уже получишь, если сие угодно Богу". Это свободное устремление человека к благодати и любви Божией и к святой, чистой от греха жизни и совершается человеком, как мы выше видели, в возрождении посредством таинства. В этом возрождении человек уже не видит только возможности союза с Богом, но и на деле соединяется с Богом. Силой Божией укрепляется дотоле несовершенная его решимость - не жить больше для себя, а для Бога, грех уничтожается, и человек, таким образом, уже не в виде возможности, а на самом деле "уразумевает превосходящую разумение любовь Христову" (Еф.3,19). Пока человек только верует, он убежден, что Бог его простит. После же возрождения, он на деле переживает это прощение. Прежде человек только надеялся, что Бог его не отринет. Теперь он и на деле видит, что Бог его не отринул. Таким образом, вместе с утверждением решимости человека - более не грешить и служить Богу - утверждается к его вера, а с верой и та радость о Боге, которая восторгается испытанной и незаслуженной любовию Божией, и любовь к Богу в ответ на Его любовь, и стремление быть с Богом, еще крепче сделать только что заключенный союз. Таким образом, действительно, вера спасает человека, но не тем одним, что она созерцает Бога, и не тем, что она открывает человеку Христа, - а тем, что она этим созерцанием будит волю человека.
В этой нравственной силе веры и заключается ее великое, средоточное значение при возрождении. В самом деле, мы видели, что сущность возрождения - в решимости служить отселе Богу. Эту решимость и утверждает благодать. В ней и совершается таинственный союз благодати и свободы человека. Верою именно Христос вселяется в сердце крещающегося (Еф.3,17). Силою именно веры человек предпринимает свое бесповоротное решение быть с Богом, сочетаться Христу. "Вера, - говорит св. И. Златоуст, - открывает нам то, что истинно, и от искренней веры рождается любовь; потому что тот, кто истинно верит в Бога, никогда не согласится удалиться от любви". В вере, таким образом, посредствуется самая сущность возрождения.
Верой полагается и начало новой жизни в человеке, жизни в общении с Богом. Любовь к Богу становится основным законом жизни, ею определяется все делание и все хождение человека. Потому и отвращение от греха, и обращение к жизни святой восходит в новую степень. Если прежде человек более боялся греха, чем желал праведности, то теперь, познав любовь Божию, он начинает любить закон Божий ради Бога, чтобы ответить на любовь любовию же. Стремление быть святым, чтобы избегнуть погибели, переходит в стремление к Богу, чтобы быть угодным Ему. Личность человека еще более отодвигается на второй план, и началом жизни становится полное самоотречение. Так человек от страха пред своей погибелью переходит к вере, которая, в свою очередь, отверзает ему путь к любви.
Поэтому-то истинно верующий никогда не сошлется на свои труды, никогда не потребует за них себе награды: вся его душа полна созерцанием Божественной любви, любви бескорыстной и незаслуженной человеком. Поэтому и жажда быть угодным Богу, творить волю Его - в верующем человеке не имеет границ. "Проси, - говорит преп. Исаак Сирин, - у Бога, чтобы дал тебе прийти в меру веры. И если ощутишь в душе своей сие наслаждение, то не трудно мне сказать при сем, что нечему уже отвратить тебя от Христа. И не трудно тебе каждый час быть отводимым в плен далеко от земного, и укрыться от этого немощного мира и от воспоминаний о том, что в мире. О сем молись неленостно, сего испрашивай с горячностью, об этом умоляй с великим рачением, пока не получишь. И еще молись, чтобы не изнемочь. Сподобишься же этого, если с верой понудишь себя попечение свое возвергнуть на Бога, и свою попечительность заменишь Его промышлением". (Вот отречение всецелое от себя на волю Божию). - "И когда Бог усмотрит в тебе сию волю, что со всею чистотою мыслей доверился ты Самому Богу более, нежели самому себе и понудил себя уповать на Бога более, нежели на душу свою: тогда вселится в тебе оная неведомая сила, - та сила, которую ощутив в себе, многие идут в огонь, и не боятся, и, ходя по водам, не колеблются в помыслах своих опасением потонуть; потому что вера укрепляет душевные чувства, и человек ощущает в себе, что как будто нечто невидимое убеждает его не внимать видению вещей страшных и не взирать на видение, невыносимое для чувств".
Таким образом, вера, показывая человеку любовь Божию, нравственно сродняет человека с Богом. Человек видит в Боге Отца, готового его принять. Это нравственное сближение завершается в крещении, в котором человек, утвержденный в любви Божией или в сознании этой любви, действительно сочетается Христу и исходит из купели "созданным на дела благая". Вражда против Бога разрушена, клятва снята, между Богом и человеком существует теснейшее взаимообщение любви. Спасение совершилось. Душа обручена с Христом, и вся Ему принадлежит. После этого, если бы человек и умер тотчас же, его спасение обеспечено: как разбойнику, и ему Господь говорит: "днесь со мною будеши в рай" (Лк.23,43). Это и есть состояние, в котором человек "желание имеет разрешитися и со Христом быти" (Фил.1,23). - Таково состояние человека, вышедшего из купели возрождения.
Вера христианина после крещения
Дальнейшая жизнь человека, как мы выше видели, состоит в развитии того семени вечной жизни, которое положено в крещении. Человек постепенно очищается от греха, постепенно совершенствуется и укрепляется в добре и восходит до возраста мужа совершенна. Однако, и тогда "началом жизни его" (Исаак Сирин), той "солью, которая сохраняет человека невредимым", продолжает быть вера. "Вера есть матерь всякого доброго дела, и ею человек достигает исполнения на себе обетовании Владыки и Спасителя нашего Иисуса Христа, по написанному: "без веры невозможно угодити Богу" (Ефрем Сирин). Даже, если бы человеку случилось пасть: пусть только блюдет он свою веру, - нарушенная гармония его души будет восстановлена, разрозненные силы его будут опять собраны и с новой энергией устремятся против греха. "Вера, - говорит св. И. Златоуст, - есть глава и корень; если ты сохранишь ее, то, хотя бы ты и все потерял, опять все приобретешь с большею славою". "Вера есть мощь ко спасению и сила в жизнь вечную" (Климент Александрийский).
С другой стороны, понятно, что произойдет, если вера утрачена человеком. "Без елея не может гореть светильник", без корня всякое дерево засохнет. "Без Мене, - сказал Господь, - не можете творити ничесоже". Раз отнята вера, - отнят всякий смысл жизни и всякая сила делать добро. Нет того средоточия, которое связало бы старания человека и осмыслило их. Близости Божией человек не чувствует, благости Его понять не может, Бог опять для него только каратель неправды. Обратится ли такой человек к Богу? А если не обратится, то и помощи Божией, Его благодати принять не может. Итак, потерявши это "око, просвещающее всякую совесть" (Кирилл Иерусалимский), веру свою, человек теряет и все свое духовное достояние - и погибает. Замечательны в этом отношении те черты, которыми Господь изображает праведников и грешников на последнем суде. Между тем как праведники, соблюдшие веру свою, удивляются милости Божией: "когда Тя видехом алчуща, и напитахом?" - грешникам приговор Божий представляется несправедливым: "когда Тя видехом алчуща, и не послужихом Тебе?". Бог представляется или враждебным к ним, хотящим, подыскивающим предлог, чтобы их осудить, лишить вечного блаженства. Первые жили в вере, и потому вся их душа полна чувством незаслуженной милости Божией, они и теперь исповедуют свое недостоинство. Последние же веру потеряли, милости Божией не сознают, жили только для себя, - поэтому и теперь поднимаются на защиту своего "я". Первые по вере своей всегда видели путь к Богу открытым для себя, потому что видели милость Божию. Видя это, они всегда и стремились к Богу и постоянно были в духовном единении с Ним: это единение, естественно, делается их уделом и по выходе из этой жизни. Последние же, потеряв веру, естественно, потеряли и силы к духовному единению с Богом, отчуждились от Бога: поэтому, и по переходе в будущий мир у них не оказывается способности предаться Богу, удел их в мрачном царстве себялюбия, которое скрежещет зубами о своей погибели, не находя у себя сил примириться с этим, хотя бы, подобно праведнику, в мысли, что пострадал по воле Божией (Рим.9,3).
Итак, вера человека возродила, вера развивала и воспитывала его в духовной жизни, вера же приведет его и к вечному блаженству. Веруя, человек принял здесь благодать Божию и мог принять общение с Богом, несмотря на то, что до тех пор жил в грехе. Эта же вера в любовь Божию даст человеку возможность сохранить это общение с Богом и в грядущем царстве. "В день суда, - говорит преп. Нил Синайский,- сами будем своими обвинителями, обличаемые собственною совестью. Посему в этой крайности найдем ли иную какую защиту или помощь, кроме одной веры в человеколюбивейшего Господа Христа? Вера сия - великая наша защита, великая помощь, безопасность, и дерзновение, и ответ для соделавшихся безответными по несказанному множеству грехопадений".
Вера спасающая - свободна и активна
Во избежание недоразумений нужно здесь еще раз повторить, что Православная Церковь, полагая в вере все блаженство человека и считая веру причиной духовного возрастания человека, никогда не представляет себе этой веры в виде какой-то самодействующей силы, которая, как нечто постороннее, почти нудила бы человека к добродетельной жизни и к Богообщению. Конечно, верующий человек воспринимает благодать Божию, с которой и выходит на борьбу с грехом. Однако, орудием восприятия этой благодати служит не знание или созерцание милости Божией и Его готовности простить и помочь, а непременно свободное желание и решение человека. Точно так же и "деятелем добра, основанием праведного поведения" вера является только потому, что она "есть свободное согласие души" (Климент Александрийский). Вера только окрыляет волю человека, но отнюдь не освобождает его от усилий над собою. "Не уверовать только должно во Христа, - говорил преп. Макарий Египетский, - но и пострадать, по написанному: "яко вам даровася... не токмо еже во Христа веровати, но и еже по Нем страдати" (Фил.1,29). Веровать только в Бога - свойственно мудрствующим земное, даже, не сказать бы, и нечистым духам, которые говорят: "вемы Тя, Кто еси Сыне Божий" (Мк.1,24; Мф.8,29)". При вере необходимо свободное избрание добра и решение делать его.
Не своей созерцательной стороной, не в качестве состояния воспринимающего вера спасает человека, так чтобы человеку оставалось только бездеятельно переживать свое спасение, Вера спасает своей деятельной стороной, постоянным участием в ней доброй воли (Ин.7,17). Верующий в вере своей находит дерзновение обратиться к Богу и, таким образом, вступает в общение с Богом, принимает это общение. Верующий, укрепленный силою Божией, устремляется к жизни святой и тем ее начинает. Вера в этом смысле есть "начало нашего упования и начаток Божественного к нам милосердия, как бы дверь и путь" (Кирилл Александрийский).
Вера и дела
Чтобы поставить на вид именно этот жизненный (а не формальный) смысл спасения, и именно там, где приходится ограждать себя от протестантских измышлений, наша Церковь и выбирает из двух выработанных на западе формул ту, которая приписывает спасение не одной вере, но вере с делами. "Веруем, - гласит 13-й член "Послания восточных патриархов", - что человек оправдывается не просто одною верою (т.е., как дальше видно, не ее теоретическою, воспринимательною стороною), но верою, споспешествуемою любовию (верою, как деятельною силою, тем, что она производит любовь), т.е. чрез веру и дела"... "Не призрак, - поясняют еще определеннее отцы, - только веры, но сущая в нас вера чрез дела оправдывает нас во Христе". Таким образом, оправдывает человека, несомненно, вера, но только настоящая, истинная вера, та, которая приводит человека к истинной жизни, заставляет его содевать свое спасение. Такой смысл имеет и учение преосв. Феофана о том, что вера спасает делами. "Спасение, - говорит Святитель, - от добрых дел; но в добрых делах преуспеть, как должно, нельзя без веры. Вера подвигает на добрые дела, вера указывает их, вера приводит и к получению сил на делание добрых дел. Посему вера - пособница к делам добрым. Главное - дела, а она - пособие". Спасение, значит, в том, что человек сам его содевает, но к этому содеванию он приходит не иначе, как верою.
Православный не должен понимать этого определения по католически, т.е. так, чтобы делами человек зарабатывал себе спасение. Дела сами по себе, в качестве внешних поступков или отдельных подвигов, не имеют в христианстве значения. Поведение здесь ценится только, как выражение соответствующего настроения души, известного направления воли, хотя, в свою очередь, и влияет на образование этого настроения. Вся Нагорная беседа построена на мысли о недостаточности одного внешнего доброделания и о необходимости внутренней перемены, которою на самом деле и усвояется человеку Небесное Царствие, Поэтому и милость, оказанная пророку или ученику, тогда только ценится, когда оказана "во имя пророка или ученика", во имя веры (Мф.10,41-42). "Если,- говорит св. апостол Павел, - я раздам все имение свое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, - нет мне в том никакой пользы" (1Кор.13,3). На внешность смотреть нельзя. Апостол и разъясняет подробнее: сущность спасения не в подвигах, как таких, не во внешнем усердии; и подвиги, и усердие должны проистекать из возрожденной, перемененной души; в противном случае они - ничто пред Богом (Рим.4,2). Поэтому и может случиться, что две лепты, принесенные вдовицей, перетянут все множество приношений богачей, а грешник-мытарь окажется ближе к Богу, чем праведный фарисей; пришедшие в единонадесятый час и ничего не сделавшие - получат равное вознаграждение с трудившимися весь день и перенесшими зной дневной. С правовой точки зрения этого не объяснить: больший труд требует и большего вознаграждения (разве только будем отрицать вообще возможность всякого доброделания со стороны человека). С православной же - это не требует объяснений: Господь всех одинаково хочет спасти и ко всем одинаково устремляется Весь, но у одного - стремления к Богу, способности воспринять Его общение больше, у другого - меньше. В таком случае и может произойти, что новообращенный и ничего не сделавший окажется равным или даже выше по награждению, чем состарившийся в вере и совершивший подвиги. Царствие Божие - не награда за труды, а милость, предлагаемая туне и усвояемая по мере приемлемости каждого.
Вопрос, следовательно, в том, куда направлена душа, чего она хочет, чем живет, Если к Богу ее стремление, если она не для себя живет, тогда она, помимо внешних дел своих, оправдывается; в этом залог будущего помилования, а подвиги и труды важны только для возращения и укрепления этого стремления. "Воздаяние, - говорит преп. Исаак Сирин, - бывает уже не добродетели, и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны".
Душа спасается не от дел своих внешних, а оттого, что внутреннее ее существо обновлено, что сердце ее всегда с Богом. Конечно, на последнем суде раскроется книга жизни каждого, и каждый даст ответ за всякое дело и слово, за всякую мысль, как бы ничтожна и мимолетна она ни была: совершенного нельзя назвать несовершенным. Но это раскрытие жизни для одних будет только источником смирения, только приведет их к сознанию незаслуженности помилования, и тем еще теснее привяжет их к Богу; для других же обличение совести на суде принесет отчаяние, и окончательно отторгнет их от Бога и Царствия. "И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный". Кто куда направлен был душой, туда и поступает.
Таким образом, в вере - все блаженство христианина. Вера - не только причина, движущая сила в духовном развитии человека, она, скорее, средоточие, самое сердце духовной жизни. По мере веры растет любовь, по мере любви возрастает вера: нравственное развитие человека и свое выражение, и свой плод находит в укреплении и возрастании веры. Вера содействует делам, и делами совершенствуется вера (Иак.2,22). Вера поистине является альфой и омегой нравственной жизни, как и Сам Господь, Которого она открывает человеку . Приводя к любви, в которой существо вечной жизни (1Ин.3,14; Ин.17,26), вера тем самым дает человеку возможность здесь на земле начать вечное блаженство. По переходе же в мир будущий, вера превращается в ведение, а любовь, связавшая человека с Богом, продолжается в вечность.
Примечания
1. Заимствовано с сокращениями, не искажающими смысла, из сочинения архиепископа (Финляндского) Сергия: "Православное учение о спасении". Изд. 4. СПб. 1910 (стр. 140-155, 161-191, 195-206, 216-241).
2. Правовое мировоззрение, возникшее на почве римского права, усвоено христианским Западом и утверждается католическими и протестантскими богословами. Изложение его и оценка с точки зрения Св. Писания и Св. Предания будут представлены в следующем выпуске.
3. Младенец, как вообще не употребляющий еще своей воли, обновляется под непременным условием быть воспитанным в христианстве.
4. Ср. Чинопоследование исповеди.
5. Этому не будут противоречить и те многочисленные места святоотеческой литературы, где прощению приписывается, по-видимому, только внешне-судебный смысл. Все такие места нужно дополнить, по основному правилу всякого толкования: менее ясное дополнять более ясным. Раз выяснена существенная (реальная) сторона данного явления, внешнюю сторону согласить не трудно. Урезывать же первую ради второй будет не только не правильно, - это будет прямо искажением истины.
6. Т.е. потребное для спасения.
7. "Вера живая есть дар Божий, и есть аки семя некое Божественное, которое на крещении всякому крещаемому всевается". Т.1 71.
8. Весьма хорошо и правильно представлено это средоточное значение веры преосв. Феофаном во второй части его "Начертания христианского нравоучения". Смысл жизни, так сказать, ее основная пружина полагается здесь в постоянном видении Бога, в сознании своего духовного союза с Ним. Это предполагает некоторую степень нравственного развития, и в свою очередь служит родником, из которого рождается все разнообразие духовной жизни.
Митрополит
Минский и Слуцкий Филарет,
патриарший экзарх всея Беларуси,
председатель Синодальной
Богословской Комиссии
Русской Православной Церкви
ПРАВОСЛАВНОЕ УЧЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ 1
В течение всего минувшего XX века многие выдающиеся ученые, философы, богословы, писатели посвятили немало сил исследованию человека. По-разному они пытались ответить на вопрос: что такое человек? Что делает человека человечным, а что, наоборот, превращает человека во врага самого себя и других людей? Почему высокие идеалы гуманизма, провозглашенные в Новое время, не смогли предотвратить тех процессов дегуманизации, свидетелями которых мы были в недавнем прошлом и — увы! — являемся до сего дня?
На вопрос о сущности человека давались разные ответы. Одни понимали человека как существо прежде всего биологическое, другие основное внимание обращали на особенности психической жизни человека, третьи рассматривали человека по преимуществу с точки зрения социальной или социально-экономической. В свою очередь философы, которые призваны к созданию комплексного учения о человеке, предложили различные антропологические концепции, связанные с основополагающими постулатами того или иного философского направления. Эти концепции часто противоречат одна другой, в лучшем случае они взаимодополняют друг друга.
Таким образом, в современной «науке о человеке» существует плюрализм подходов, точек зрения, приоритетов. Это естественно, когда научное исследование и теоретическая мысль развиваются свободно, когда их не сдерживает одна-единственная общеобязательная идеология. Все мы испытали на себе диктат такой насильственной идеологии, и сегодня, быть может, именно христиане, сохранившие свое «альтернативное» ми-
________________
1 Вступительное слово Митрополита Филарета на богословской конференции «Учение Церкви о человеке», Москва, 5—8 ноября 2001 г. Печатается с незначительными сокращениями.
Ровоззрение на протяжении всего периода откровенных и скрытых гонений на веру и Церковь, сознают не просто значимость, но великое благо интеллектуальной и духовной свободы, которая признана нашим обществом. Навязывание человеку каких-либо представлений в качестве единственной истины — будь то вера во всесилие науки, или в истинность определенных политических теорий, или же в «высшее благо» материального благосостояния — это насилие над совестью, а потому зло именно с антропологической точки зрения.
Вместе с тем надо сказать, что свобода мысли и свобода веры — это не только неотъемлемое право каждого человека, но и его призвание . Правам человека, признанным обществом, соответствуют обязанности человека перед обществом, но призвание — нечто большее, чем обязанность и долг. Христиане призваны к свободе (ср. Гал 5:13). «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными», — говорит Спаситель Христос (Ин 8:31—32). Для христиан свобода — не только путь к Истине, но и результат познания Истины. Путь свободы ведет их за пределы здешнего, земного существования — к познанию и принятию того, что Бог открывает человеку.
Учение Церкви по существу своему антропологично, потому что Откровение Божие обращено к человеку. Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2:4). Конечно, церковная вера порождает определенное мировоззрение, но само христианское мировоззрение — сотериологично, центральное место в нем занимает учение о спасении человека.
С чего начинается спасение? Прежде всего, с того, что человек осознает свое призвание. Учение Церкви содержит замысел Бога о человеке, который является основополагающим для богословской антропологии. Проповедуя веру в Бога — Творца и Промыслителя, Церковь говорит человеку о том, каким он призван быть, согласно воле Божией. Именно человек является центром Евангельского Благовестия — благой вести о том, что к человеку приблизилось Царство Божие (Мк 1:15), что человек может вступить в свободное общение с Богом (1 Ин 1:6).
Особенно важна антропологическая тема для свидетельства и служения Церкви Христовой в наше время. Для современного мира характерны господство светских идеологий, мировоззренческий плюрализм, свобода выбора жизненных ориентиров. Человек ищет верного пути жизни, стремится обрести свое место в сложной структуре современного общества. В этих ус-
Ловиях Церковь должна предлагать миру прежде всего то видение человека, то понимание его призвания, которое содержится в Божественном Откровении. Говорить человеку о нем самом, о способах разрешения его духовных проблем, об истинном значении человечности, но говорить, исходя из опыта Церкви, в свете Божия замысла о человеке — такова должна быть миссионерская установка современных православных проповедников.
Для того чтобы современная церковная проповедь была обращена к реальным людям, но в то же время преподавала истины евангельской веры, необходимо выделить собственно богословские основания учения Церкви о человеке, так сказать, утвердить антропологию на камне веры. В противном случае, снисходя к человеку и пытаясь ответить на его собственные вопросы, можно удалиться от существа Благовестия и впасть в человекоугодие. С целью избежать этой опасности мы сегодня и приступаем к всестороннему, по возможности, обсуждению православного учения о человеке.
Источники богословской антропологии
Каковы источники богословской антропологии?
В самом общем виде эти источники совпадают с источниками богословия вообще: это Священное Писание и Священное Предание. Богатейший материал дает библейское богословие — как Ветхого, так и Нового Заветов. Это богословие нашло свое выражение и развитие в многостороннем творчестве святых отцов и учителей Церкви, некоторые из которых оставили нам специальные труды, в которых раскрыли христианское учение о человеке.
Не менее важным, однако, является и тот духовный опыт, который накопила Церковь за два тысячелетия своего земного странствия. Прежде всего, это литургический опыт — плоды участия многих поколений христиан в соборной молитве и церковных Таинствах, прежде всего в Евхаристии, а также в Таинстве покаяния. Особое антропологическое значение имеет аскетическое делание, монашеский подвиг, ставший для многих христиан путем к святости, к «стяжанию Святого Духа», говоря словами преподобного Серафима Саровского. Данные православной аскетики должны быть тщательно изучены и проанализированы с целью выявления и формулирования содержащегося в них «знания о внутреннем человеке». Это знание
Можно назвать «практической антропологией», без учета которой церковное учение о человеке не может быть полным.
Кроме того, сегодня нам следует с особым вниманием обратиться к другому источнику христианского видения возможностей человека — к опыту современных новомучеников и исповедников, повторивших подвиг первых христиан, но вместе с тем совершивших его в совершенно новых исторических условиях. Стояние за веру в период гонений, мужественное переживание страданий и лишений во имя Христа, а порой и принятие мучительной смерти, — все это обнаруживает особую силу христианского духа, способного, при явном содействии благодати Божией, противостать духу века сего и победить победою Христовой. Вместе с Апостолом эти новые «свидетели» могли бы сказать: «Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!» (1 Кор 15:57).
Иначе говоря, чтобы богословская антропология не превратилась в сухую теорию, она должна включать в себя то, что обычно называют «опытным Богопознанием». Однако подобное включение многообразного и в высшей степени назидательного духовного Предания Церкви не должно происходить в ущерб строгой богословской логике. Необходимо иметь в виду, что практически все богословские дисциплины имеют антропологическое значение. И первое место среди них, безусловно, занимает догматическое учение Церкви. Именно верность веро-учительным истинам всегда была в Церкви критерием правильности или ложности тех или иных проявлений в сфере мистико-аскетического опыта и духовного делания. Для строго церковной мысли любые попытки синтеза предполагают согласие богословской теории и духовной практики, которые должны взаимодополнять и обогащать друг друга.
Остановлюсь на догматических основаниях православной антропологии. Повторю еще раз: без опоры на догматы веры никакое учение о человеке не может быть подлинно церковным.
Догматические основания православной антропологии
Сотворение человека
Человек — существо тварное, то есть сотворенное. Мир и все, что в нем, — включая человека, — сотворено Богом из ничего (2 Мак 7:28). Но человек является венцом творения — ради него был создан мир. Таким образом, человек занимает
Первенствующее положение в природном мире, то есть в космосе, или вселенной.
Создание человека Богом явилось завершением творения мира. Поэтому, согласно Священному Писанию, человек сотворен не просто из ничего , но «из праха земного», то есть он «плоть от плоти» этого, тварного, мира. Однако сам по себе природный мир не мог дать жизнь человеку: Бог «вдунул в лице его дыхание жизни», и только после этого «стал человек душею живою» (Быт 2:7). Источником бытия человека является не только уже сотворенный до него природный мир, но и особое «вдохновение духа жизни», совершенное Самим Творцом. Человек получает жизнь не от мира, а от Самого Бога.
Иначе говоря, человек изначально, в самом своем происхождении, связан как с миром, так и с Богом.
Однако представление о том, что Бог посредством особого творческого акта сообщает жизнь человеку, призванному «возделывать... и хранить» мир (Быт 2:15), не исчерпывает библейский догмат о творении. Человек существенным образом отличается от других творений Божиих. Мир и все, что в нем, сотворено в соответствии с теми «мыслями» или «предопределениями» Божиими, которые были «образами» тварных вещей. Иное дело — человек, о котором в Священном Писании сказано: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт 1:27). При сотворении человека «образцом» стал Сам Бог, так что человек является «иконой» своего Творца. В человеке заключено нечто, изначально соответствующее Самому Богу. Будучи тварью, бытие которой восходит к небытию, из которого сотворено все, что сотворено, человек в своем бытии некоторым образом отражает, или отображает, бытие Того, Кто его сотворил.
Так, мы снова встречаемся с двойственностью существа человека: ничтожный в своей тварности, человек несет в себе нечто, присущее не твари, но Творцу всякой твари, а именно — образ Божий .
Человек перед Богом
Сотворенный по образу Божию, но — из «персти», из материи этого мира и будучи одним из «живых», то есть биологических, существ, но — особым образом получивших «дух жизни» от Самого Творца, человек изначально был призван не просто к бытию, но — к благобытию в единстве с Богом.
Можно сказать, что, согласно замыслу Бога, человеческое бытие немыслимо вне общения с источником этого бытия — с Богом, ставшим в полном смысле Отцом человека — «Отцом, сущим на небесах», согласно Молитве Господней. Здесь важно обратить внимание на единство ветхозаветного и новозаветного Богопочитания. Род человеческий ведет свою родословную от первочеловека Адама, который является, в метафорическом смысле, «сыном Божиим». (Позднее мы вернемся к этой теме.) Человека и Бога соединяет любовь, подобная любви отца и сына, отца и детей.
В этой «семейной» аналогии заключается глубокий смысл. В последнее время мы нередко сталкиваемся с восприятием отцовства как насилия, как прежде всего власти родителя над детьми, права которых могут нарушаться. Но в библейском повествовании речь идет об истинном отцовстве, которое является жертвенным, самоотверженным служением. Достаточно вспомнить евангельскую притчу о блудном сыне.
Этот евангельский образ Бога как Отца человека является очень емким; он имеет явственное антропологическое звучание. Отец всегда связан со своими детьми через дарование им жизни, но в то же время духовно порождает их в качестве самостоятельных личностей. Бог христианской веры вступает в свободное, личное общение с человеком. Бог не просто предложил человеку блаженство пребывания в Раю, который Он «насадил» и «поместил там человека, которого создал» (Быт 2:8). Бог ждет от богообразного человека свободного отклика — веры, доверия, верности. Смысл существования человека в том, чтобы превзойти свое «человечество» и стать человеком через общение с премирным Богом.
Грехопадение
Человек не смог преодолеть искушение свободой и реализовать свою свободу в общении с Богом как Отцом. Будучи частью мира и одновременно Богом поставленным властелином мира, человек возжелал получить «свою часть бытия» и распоряжаться ею абсолютно самостоятельно — помимо Бога. Так человек отпал от Бога, и связь с Тем, Кто его создал, разорвалась. Вместо любви к Богу в человеке победила любовь к миру и к самому себе. Будучи образом Божиим, человек самообожествил себя и оказался вне «рая благобытия».
В результате существенной характеристикой человека стала его греховность. «Грех есть беззаконие», — говорил Апо-
стол (1 Ин 3:4). В данном случае можно говорить о том внутреннем законе, который Бог вложил в человека. Но человек поддался иллюзии независимости, автономии (самозакония). Следствием стала, наоборот, зависимость человека от стихий мира и от стихий его собственных греховных страстей. Зависимость от Творца, не исключающая свободы, обратилась в зависимость твари от своей собственной тварности.
Однако грехопадение не лишило человека богообразности, не упразднило его свободы и не привело к утрате того блага, которым является само существование и жизнь, ибо все, что сотворил Бог, является благим. Грех лишь исказил человеческую природу и стал причиной тления и смерти. Человек «познал добро и зло», то есть стал существом, производящим как то, так и другое. Человек оказался в ситуации дурного выбора: выбор зла стал для него «естественным», тогда как по существу такой выбор является противоестественным для существа, созданного по образу Божию.
В свою очередь выбор добра перестал быть «естественным»: такой выбор невозможен без особого усилия, а для его реализации требуется особая настойчивость и твердость. Апостол Павел так описывает это состояние: «Знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим 7:18—20).
«Человек Христос Иисус» (1 Тим 2:5)
Бог создал человека свободным, а значит, ответственным, поскольку свобода и ответственность неразрывны. Но и Бог, свободно создавший свободное существо, не уклонился от ответственности: ради искупления человека из духовного плена, в котором тот оказался в результате грехопадения, Бог Сам пришел в мир и стал человеком в лице Сына Божия. Спаситель и Господь Иисус Христос — «един от Святыя Троицы», Божественная Личность, соединившая в Себе нетварное бытие Бога и тварное бытие человека. Христос — «посредник между Богом и человеками» (1 Тим 2:5).
Догмат о Вочеловечении Бога во Христе является важнейшим основанием церковной антропологии. Это — новое начало в истории мира и в судьбе человека. Христос — второй Адам, то есть в переносном смысле второй Человек: «Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба», — говорит Апостол Павел (1 Кор 15:47). Все, что содержится в догмате о творении человека, находит здесь свое подтверждение и развитие. Бог может вочеловечиться, потому что человек создан по образу Божию. Если Бог может вполне стать человеком после грехопадения, значит, грехопадение существенным образом не изменило природу человека, то есть не сделало ее абсолютно злой, не лишило ее блага, которое присуще всему, что сотворено Богом. Богочеловек Иисус Христос — человек во всем, «кроме греха» (Евр 4:15).
Наконец, Бог может «сойти с небес» и воспринять индивидуальную человеческую природу, соединиться с человеком посредством ипостасного союза, потому что Единый Бог — ипостасен: Творец мира и человека есть Триединый Бог, или Три-ипостасное Божество.
Воплотившийся Бог полностью разделил судьбу человека: Он принял и испытал все последствия грехопадения вплоть до смерти — и смерти крестной (Фил. 2:8). Единственное, чего Он не мог, — это поддаться искушению греха, потому что человечество Христа неразрывно соединено с Божеством, содержится в Ипостаси Сына и Слова Божия. И потому смерть Христова была вольной и жертвенной. Он принял человеческую смерть, чтобы упразднить «закон смерти», который установился вследствие греха. Отныне ни грех, ни смерть не имеют абсолютной власти над человеком, верою и упованием обращенным к Богу во Христе Иисусе, Господе нашем. Смерть перестает быть устрашающим пределом человеческого существования, отбрасывающим зловещую тень на все проявления жизни. «Последний враг... — смерть» (1 Кор 15:26) побежден Воскресением Христа, «первенца из умерших» (1 Кор 15:20).
Церковь — Тело Христово и образ грядущего Царства
Спасение человека совершается в Церкви Христовой. Характерно, что Апостолом Павлом предлагается, среди других, антропоморфный образ Церкви. Церковь — Тело Христово; Христос — его Глава, а христиане — его члены (Рим 12:5). Этот «телесный» образ Церкви символизирует искупленное че-
Ловечество. Церковь есть собрание верных и в то же время «целостный человек», со Христом и во Христе вступающий в общение с Богом как Отцом (характерно, что евхаристическая молитва обращена к Богу Отцу). В Церкви осуществляется изначальный замысел Бога о человеке. Причащаясь от Евхаристической Чаши, верные становятся «со-телесными» Христу, Его «единокровными» братьями, и так снова усыновляются Богу. Но при этом не утрачивается свобода человека, его самостояние как «сына Божия». Наоборот, замысел Божий о человеке совершается только через свободное вступление в Церковь — Крещение во Христа, а также посредством постоянного свободного духовного усилия. Церковь призывает человека уподобляться Христу как истинному Человеку, стремиться вырасти «в меру полного возраста Христова», как говорит Апостол Павел (Еф 4:13).
Христианская антропология — более чем какая-либо другая — знает о греховности человека. Но она также знает и о том, что в Церкви человек реально становится причастником «сил будущего века» (Евр 6:5), тем самым не только освобождаясь от тирании греха, но и духовно преодолевая границы «века сего». Человек, шествующий по пути спасения, в конечном счете, имеет своей целью Новое Небо и Новую Землю, о которых говорит Откровение святого Иоанна Богослова (Откр 21:1). Иными словами, согласно церковной антропологии, существо человека нельзя постичь, исходя только из этого мира, даже если его Творцом и Промыслителем признается премир-ный Бог. Человек устремлен к последнему, эсхатологическому свершению своей судьбы в Царстве Бога, которое откроется после Второго Пришествия Богочеловека Христа.
Во все время своего земного странствия человек остается существом незавершенным. Даже если он стремится к совершенству, к которому призывает его Бог, полнота его собственной человечности остается для него недоведомой: «Мы теперь дети Божий; но еще не открылось, что будем», — говорит Апостол Иоанн (1 Ин 3:2). Будучи гражданином града земного, человек одновременно является и гражданином будущего града — Града Божия, Небесного Иерусалима, образом которого на земле является Церковь Христова.
Это краткое напоминание об основных догматах веры позволяет нам теперь обратиться к основным аспектам, или направлениям, догматически обоснованной антропологии.
Основные направления христианской антропологии
Душевно-телесное единство человека
Догмат о творении говорит о человеке как телесно-душевном существе, равным образом принадлежащем к физическому миру и к миру духовному. Важно отметить, что библейское богословие делает акцент на целостности человеческого существа, на единстве в нем психической и биологической жизни. Душа проникает все тело человека, или, как говорится в Книге Левит, душа тела — в крови (Лев 17:14). Ни тело, ни материя сами по себе не являются источниками греха. Апостол Павел различает не тело и дух, но тело душевное и тело духовное (1 Кор 15:44). Дух человеческий призван быть властелином тела, но не его врагом. Душевное и телесное — не столько две части человека, сколько два аспекта его единого существа. Именно поэтому биологическая смерть — отделение души от тела — воспринимается как подлинная катастрофа, как распад человека. Бог не создавал смерти, но вместе с тем церковному учению чуждо представление о естественном бессмертии души, ибо все, что тварно, не имеет бытия само по себе, но только по воле и милости Божией. Телесное воскресение умерших — обетование Божие, подтвержденное Воскресением Христа Спасителя.
Церковной антропологии следует особое внимание обратить на вопрос о взаимодействии и взаимопроникновении тела и души в человеке, избегая дуализма языческого или манихейского толка.
Эта тема связана также с разделением полов. Библейское повествование о сотворении жены говорит о единосущии мужчины и женщины и о богоустановленности брака. Чадородие является одной из первых заповедей, данных Творцом человеку. Тема взаимоотношения полов, супружеских отношений, семьи сегодня является в высшей степени актуальной, и здесь христианская антропология должна дать развернутый ответ на вопрошания современного человека. Это касается, в частности, вопроса о взаимоотношениях родителей и детей, об истинном отцовстве и материнстве. Это сущностные характеристики человека, одновременно «телесные» и «духовные», и их нельзя свести к «функциям» или «правам». Только богословское истолкование брака, который является не просто церковным Таинством, но — «образом» сочетания Христа и Церкви,
Позволяет понять его духовное значение, осознать брак как жертвенное служение, изначально заповеданное Богом и подтвержденное в Новом Завете.
Антропологическое значение аскетики
Всякий раз, когда мы говорим о естестве человека, мы должны помнить о том, что грех исказил это естество. Болезнь, страдание и смерть — его следствия. Грех — противоестественен, если под естеством понимать ту благую природу человека, которую сотворил Бог. Характерной чертой христианской антропологии является отказ воспринимать человека как «естественно доброго», равно как и отвержение такого взгляда на человека, который рассматривает его как существо порочное по самой своей природе. Греховные страсти являются той данностью человеческого опыта, с которой нужно бороться. Эта борьба, при содействии Божием, может быть успешной.
Здесь мы должны внимательно прислушаться к тому знанию человека в его нынешнем, актуальном состоянии, которое накопила православная аскетика. «Кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем?» — спрашивает Апостол (1 Кор 2:11). Действительно, христианские подвижники, посвятившие свою жизнь борьбе с греховными страстями и стяжанию благодати Божией, приобрели такое знание о внутренней жизни человека, которое необходимо сделать достоянием всей Церкви и всех, кто прислушивается к ее голосу. Однако для этого аскетический опыт должен быть «переведен» на язык богословской антропологии. Не все члены Церкви способны к особому «духовному деланию», не все имеют монашеское призвание. Однако все мы призваны к ведению «духовной брани», каждый — в свою меру. И сегодня мы нуждаемся в том, чтобы каждый христианин получил удобопонятное наставление в правилах ведения этой «брани» применительно к условиям жизни не в монастыре, а в миру. Это — одна из важнейших задач церковной антропологии.
Богословское понимание личности
Человек — чтобы быть подлинно человеком — должен жертвовать собой, то есть преодолевать свою самодостаточность и гордыню. Он должен изменять себя, стремиться к преображению, исцелению своего духа. Преодолеть грех — значит разорвать замкнутый круг своей самости, быть готовым к самоотверженному общению с другими, ибо то богатство бытия, ко-
Торое даровал нам Бог, может быть испытано и пережито только сообща.
Именно таков образ человека, который открывается в Богочеловеке Иисусе Христе.
Христологический догмат непосредственно связан с триадо-логическим догматом — учением о Боге Троице. Оба эти догмата веры имеют самое непосредственное отношение к церковному учению о человеке, поскольку их следствием является богословское понятие личности, или ипостаси.
В Боге — одна природа и три Лица. Во Христе — две природы и одно Лицо. Это значит, что как в Боге, так и в человеке, созданном по образу Бога, необходимо различать лицо, или личность, и — природу, или сущность. Воплощается не Бог Троица, но — Второе Лицо Троицы: Сын, или Слово Божие. Но в Воплощении именно Божественная Личность Сына, или Слова Божия, становится лицом «Человека Иисуса Христа».
Из этого следует, что каждый индивидуальный человек является, с одной стороны, носителем общечеловеческой природы, а с другой — уникальной личностью, которая, используя формулировку Владимира Лосского, несводима к природе. Этот вывод — важнейшее следствие основополагающих догматов христианской веры.
В самом деле, на первый взгляд, «личность», как и «природа», — это абстрактное, «собирательное» понятие. Однако это не так, потому что «личность», будучи общим понятием, в то же время всегда указывает на конкретную, уникальную личность. Личностное бытие — существенная характеристика образа Божия в человеке. Человеческие личности богословие терминологически уподобляет Ипостасям Пресвятой Троицы. В божественном замысле род человеческий — это не собрание разобщенных индивидуумов, каковым он является в нынешнем греховном состоянии, но поли-ипостасное единство: множество уникальных, единственных лиц, единоприродных, единосущных друг другу. Человечество призвано к бытию по образу Самого Бога, то есть по образу бытия Пресвятой Троицы. На этом пути человек сталкивается, во-первых, со своей тварностью, а во-вторых, со своей греховностью. Человек есть личность, но в то же время еще должен стать ею. Как тварное существо, он может осуществить свое призвание только в общении с Богом Творцом; как существо греховное, он может стать личностью по образу Божию только в Церкви, отвергнув грех и возложив упование на искупительное содействие Христово.
Связь антропологии и экклезиологии
Богословский персонализм, или богословие личности, — одно из важнейших направлений православной антропологии сегодня. Личность есть «бытие в общении». Эта формула предполагает как уникальность, незаменимость каждого индивидуального человека, так и понимание того, что уникальность не тождественна изоляции, обособленности человека, изначально призванного Богом к жертвенному соучастию в жизни других, а точнее — к участию в общей жизни. Тема личности непосредственно связана с темой общения — кинонии . Кинония — это одно из имен Церкви. Церковь есть сообщество, в котором происходит взаимообщение верующих с Богом и друг с другом — в Боге.
Таким образом, христианская антропология теснейшим образом связана с экклезиологией, учением о Церкви. Путь к духовному преодолению греха и стяжанию благодати Божией открывается для человека именно в Церкви, а не в индивидуальной изоляции. В церковном общении преодолеваются индивидуальные разделения, и человек утверждается как личность, как ипостась. Человек как член Церкви является динамичным существом, он приобщается к «силам будущего века», предвкушая то новое состояние, в котором его человечность раскроется в полноте.
* * *
Подводя итог, христианскую антропологию можно назвать «нисходящей». Она отталкивается от максимального образа человека, от того, каким он призван быть согласно замыслу Творца. Но затем она обращается к реальному состоянию человека и исследует все последствия греха, который привел человека к отпадению от Бога. Однако анализ внутренних сил человека и действующих в нем греховных страстей преследует одну цель: поставить правильный диагноз духовной болезни, чтобы можно было достичь исцеления. Церковная антропология знает о глубине падения человека, но она также знает, что такое святость, которая достигается через соработничество, или синергию, человека с Богом.
Конечная же задача христианской антропологии — указать человеку путь спасения от того, что искажает его подлинный образ, и направить человека по пути духовного возрастания и соединения со своим Творцом, по образу Которого он создан.
Страница сгенерирована за 0.17 секунд!
Чем отличается Евангельское протестантское вероучение от православного? Как служителю Евангельской церкви, мне приходится достаточно часто встречаться с подобными вопросами. Особенно актуальными эти вопросы стали в последние годы, среди верующих, имеющих слабое представление о сущности Евангельской веры. Видя основное различие между церквями в сфере традиций и формы богослужений, они часто упускают главное. Традиции и форма богослужения не предписаны прямо Писанием, и поэтому могут меняться в разные периоды истории в разных местах. Они являются не основой, а выражением веры. Основы же веры лежат в области богословских принципов, объясняющих кем является Бог, кто такой человек, в чем заключаются результаты греха, и каким образом человек может спастись. Именно в богословской сфере и лежит наиболее существенное различие между учением Православной Церкви и учением Евангельских Церквей. Данная статья фокусируется на одном из таких важных вопросов – учении о спасении. В ней представлена попытка критического анализа книги Сергия Старогородского "Православное учение о спасении". Надеюсь, что эта статья поможет читателю увидеть ключевые различия между двумя системами учения о спасении и сравнить их с тем, что представлено в Писании.
Введение
Очевидно, что вопрос спасения является центральным пунктом большинства религий. Каждая деноминация и практически каждая церковь выработала свой собственный подход к этому вопросу, и, как следствие, свое собственное богословское учение о спасении. Признавая авторитет Библии в целом, многие христианские церкви имеют различные подходы к толкованию отрывков Священного Писания, касающихся этой темы. Что и дает им возможность находить, определенного рода, поддержку своим взглядам и позициям по этому вопросу.
Западному теологическому миру хорошо известны основные сотериологические концепции, которые развивались, тщательно изучались и критиковались с разных сторон в течение двухтысячелетней истории христианской Церкви. Среди них - Римско-католическое богословие, Реформаторское богословие, Арминианство, Либеральное богословие, Богословие неоортодоксов, и различные подсистемы внутри этих главных сотериологических школ. Тем не менее, существует еще одна достаточно распространенная сотериологическая позиция, которая все еще недостаточно исследована богословами западного мира. Это – учение о спасении, выдвинутое Православной Церковью.
Евангельские богословы, чаще всего, считают позиции Православной и Римско-католической церквей по вопросу спасения идентичными, объединяя их, таким образом, в одну сотериологическую систему. Однако, большинство богословов самой Православной Церкви считают их собственный подход к доктрине спасения радикально отличным от Римско-католического. Они, в свою очередь, рассматривают весь спектр представленных в мире сотериологических учений разделенным на два лагеря. С одной стороны, это - Православное учение о спасении, которого придерживаются различные течения Восточной Православной Церкви. С другой стороны - Западная сотериология, которая, по мнению православных богословов, включает в себя, как учение Римской Католической Церкви, так и учение различных протестантских Церквей. Сотериология Евангельских церквей рассматривается православными богословами, как производная Римско-католического учения о спасении и неудавшаяся попытка в разрешении очевидных проблем последней.
Цель данной статьи состоит в том, чтобы дать характеристику учению о спасении Православной Церкви в сравнении с основными существующими сотериологическими системами и, наконец, с позицией самой Библии. Восточно-ортодоксальными богословами написано немало работ по вопросу спасения. Однако, из-за нехватки систематизации в богословии и мистической природе православия вообще, большинство этих работ писались не систематически, что значительно усложняет задачу, представить исчерпывающую картину всех аспектов Православного учения, включая и сотериологию. По этой причине данная исследовательская работа сосредотачивается главным образом на одной книге, которая, по мнению автора, являет собой одно из лучших объяснений доктрины спасения Православной Церкви. Эта книга была написана архиепископом Сергием Старогородским в конце девятнадцатого столетия и переиздана официальным издательством Русской православной церкви в Москве в 1991г. Наименование книги "Православное учение о спасении". Первоначально эта работа была написана архиепископом Сергием, как тезисы к его магистерской работе по богословию. Позже, очевидно, она была издана в книжном формате.
Ключевые элементы книги
В своей книге, "Православное учение о спасении" архиепископ Сергий Старогородский постарался представить исследование православной доктрины спасения, соотнося его с аналогичными учениями римско-католической и протестантской конфессий. Находя некоторое сходство в положениях римско-католического и протестантского богословия, автор пытается представить основные недостатки западного подхода к богословию в целом и к проблеме спасения души человека в частности. В противовес этому он утверждает кажущееся превосходство православной позиции в этом вопросе. В ряду долгого перечисления слабых доктринальных мест католиков и протестантов, приведенных в книге, три пункта играют доминирующую роль: автор особо подчеркивает метод формирования православного богословия через призму накопленного опыта, настаивая на его превосходстве в теологии. Второй ключевой элемент, выдвигаемый им, находится в самом источнике православного богословия (устное предание, по его мнению, более точно передает истинную суть христианской жизни, нежели письменное слово). Эти два элемента, (не смотря на то, что они достаточно хорошо раскрывают понимание предмета автором) лишь упомянуты и кратко оценены в этой работе. По сути, они больше имеют отношение к вопросам, относящимся к сфере богословия и библиологии. Третий ключевой элемент книги – это рассуждение автора о том, что православная доктрина о спасении превосходит римско-католические и протестантские сотериологические позиции уже потому, что последние основаны на правовой модели мировоззрения, в то время как первая базируется на нравственной или этической модели. Это положение ясно преобладает в православном богословии. Именно оно стало главным пунктом книги архиепископа Старогородского, и будет более детально изучено в данной статье.
Опыт утверждает богословие
Как и принято, у богословов православной церкви, уже в самом начале книги автор подчеркивает, что его подход к вопросу спасения в своем основании не будет теоретичным. Обвиняя западных богословов и философов в спекуляции умозрительными заключениями, которые далеки от реальной жизни, он утверждает, что истинность всякого мировоззрения может быть подтверждена и должна бы быть подтверждена только практическим результатом жизни его последователя. Иными словами, каждая доктрина должна отражать реальность жизни которую она объясняет. Если этого не происходит, значит, вся система доктрин неверна. "Жизнь" в понимании архиепископа Сергия и является тем наивысшим арбитром, который выносит определение о жизнеспособности или несостоятельности любой богословской или философской системы. Он пишет: "Жизнь сужит лучшим средством и для определения и выяснения подлинного мировоззрения человека или той или другой философской системы, равно как и для оценки этого мировоззрения" . Поддержку этому мнению автор находит в 1 Иоанна 2:4 "Кто говорит: "я познал Его", но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины".
На первый взгляд, его позиция кажется верной: богословие должно приносить реальный плод в жизнь верующих. Отталкиваясь от этого очевидного факта, автор, однако, заключает, что жизненный опыт - это нечто больше, чем просто отражение или плод верного богословия, это - его сущность и мера. Другими словами, богословие в его понимании должно соотноситься с жизненным опытом, и соответствовать ему. Иисус ясно учил, что заповеди и учение должны влиять на жизнь верующих и формировать ее . В то же время, это утверждение, будучи истинным в одной своей части (богословие человека влияет на образ его жизни), неверно в другой (неверно перекраивать свое богословие с целью его подгонки к определенным аспектам жизни).
Возведенный в канон авторитет отцов церкви
Второй элемент аргументации автора строится на утверждении высокого авторитета устного предания, в особенности такого его аспекта, как жизнь отцов церкви. Он считает это предание более точным отражением настоящего христианства, чем любые рассуждения о христианской доктрине.
"Мы знаем, что Иисус Христос принес нам прежде и главнее всего новую жизнь и научил ей апостолов, и что дело церковного предания не учение только передавать, но передать из рода в род именно эту зачавшуюся с Христом жизнь, передать именно то, что не передается никаким словом, никаким письмом, а лишь непостредственным общением личностей" .
И снова, как и в ситуации с опытом и богословием, эта мысль достаточно здрава на первый взгляд. Действительно, верно, что Иисус Христос принес не мертвую букву какого-то спекулятивного учения. Он принес реальную жизнь от Бога, которая нашла свое практическое выражение в жизни и служении Его учеников. Однако, заявлять, что слова Иисуса не выражали всю полноту Божьего откровения людям, что было еще что-то, дополнявшее Его слово, что и сделало христианство настоящим, означает создать несколько серьезных проблем. (1) Прежде всего, такой подход прямо противоположен ясному учению Писания. Библия заявляет тоном, не терпящим возражений, что письменное слово Бога является единственным и абсолютно достаточным источником истинной христианской жизни (Иоанна 17:17; 2-ое Тимофею 3:16-17; 1-ое Петра 1:23-25). (2) Вторая проблема заключается в том, что осмысление автором жизни и учения отцов церкви исходит также из письменных трудов (которые, при этом, не являются богодухновенными в отличии от библейских текстов). Возникает справедливый вопрос: если определенные истины не могли быть записаны апостолами Христа на заре появления церкви, то, на каком основании это стало возможным, благодаря позднейшему участию отцов церкви? Обращаясь к учению или к жизненному опыту отцов церкви, автор продолжает черпать информацию из все тех же письменных источников. Кроме того, эти труды менее авторитетны и поэтому гораздо более ограничены в передаче истины, чем библейский текст. Это делает аргументацию автора о превосходстве устного предания в процессе формирования верного богословия абсолютно лишенной смысла.
Нравственная модель мировоззрения против правовой
Как было сказано выше, основной аргумент, которым пользуется автор "Православного учения о спасении"- это модель мировоззрения, основанная на этическом, а не на юридическом подходе. Вот, как это представлено в его книге:
"Предо мной встали два совершенно отличных, не сводимых одно на другое мировоззрения: правовое и нравственное, христианское. Первое я назвал правовым, потому что лучшим выражением этого мировоззрения служит западный правовой строй, в котором личность и ее нравственное достоинство пропадают, и остаются только отдельные правовые единицы и отношения между ними. Бог понимается главным образом первопричиной и Владыкой мира, замкнутым в своей абсолютности, - отношения Его к человеку подобны отношениям царя к подчиненному и совсем не похожи на нравственный союз" .
Архиепископ Сергий Старогородский верно определяет сущность христианской жизни: "Общий мой вывод таков: истинная жизнь человека – в общении с Богом" . Это верно, христианская жизнь - это не просто результат судебного решения, официально оправдывающего человека. Христианская жизнь заключается в радикальной перемене состояния человеческого сердца, его сущности, именно это и соединяет человека с его Творцом и Богом в неразрывном союзе. Главный вопрос лишь в том, как это происходит? Как соотнести эти вещи: внутреннюю перемену истинного христианина и праведность Христа, Его смерть и Его воскресение. Отвечая на этот вопрос, Сергий Старогородский преуменьшает роль оправдания в процессе спасения в его юридическом смысле и настаивает на абсолютном преимуществе морального аспекта, т.е. нравственного преображения человека. Именно оно, по его мнению, играет ведущую роль в процессе спасения:
Быть причастником этой вечной жизни можно только через уподобление Богу (отсюда необходимость добрых дел, то есть духовно-нравственного возрастания), но это уподобление возможно только тогда, когда Бог придет к человеку, а человек узнает и примет Бога .
Цель этой статьи состоит в том, чтобы оценить позиции православного богословия по вопросу природы спасения, сравнивая ее с библейским учением, как в его юридическом, так и в нравственном аспектах. Каково библейское представление о роли правового аспекта спасения? Как оно соотносится с нравственным аспектом спасения? Эти и другие близкие вопросы и составляют сущность нашей беседы.
Обзор православной позиции
Хотя православное богословие является достаточно обособленным от остального религиозного мира, но и оно не развивалось в вакууме. Культура и философия восточных народов с их традициями и мировоззрением значительно повлияли на формирование православного богословия . Одно из ключевых разногласий православных богословов с их католическими и протестантскими коллегами заключается в их открытом неприятии правового или судебного аспекта оправдания. Роль закона и юридических институтов, в общем, минимальна в странах Востока. Это отчетливо видно на примере культурной и политической жизни российского общества, в котором большинство населения всегда настроено скептически по отношению к закону и законодательной системе, предпочитая верить в "доброго" царя или правителя больше, нежели в правосудие. Такое восприятие повлияло и на формирование опытного подхода в православном богословии , которое преуменьшает роль правовых отношений между людьми и возвеличивает этическую, нравственную составляющую, противопоставляя это всему остальному.
Недостатки правового подхода в сотериологии
Чтобы продемонстрировать превосходство православного учения в вопросе спасения, Сергий Старгородский начинает свою книгу с долгого доказательства того, почему законный, правовой подход к вопросу о спасении является неверным. Он приводит несколько причин: (1) правовой подход был следствием римской социально-политической системы; (2) он противоречит Писанию; (3) он идет вразрез с нашей совестью.
Исторические и богословские проблемы
Первую проблему Сергий Старгородский видит в историческом развитии западных церквей. Он считает, что главная причина принятия западными церквями судебной модели спасения заключается в высоком статусе закона и доминирующем положении высокоразвитой правовойюридической системы в римском обществе. Законодательная система Рима так глубоко укоренилась в западном образе жизни, что это неизбежно повлияло на христианскую поместную церковь.
Христианство с самых первых своих исторических шагов столкнулось с Римом и должно было считаться с римским духом и римским способом или складом мышления, древний же Рим, по справедливости, считается носителем и выразителем права, закона. Право было основной стихией, в которой вращались все его понятия и представления: право было основой его личной жизни, оно же определяло и все его семейные, общественные и государственные отношения. Религия не составляла исключения, - она была тоже одним из применений права.Становясь христианином римлянин и христианство старался понять именно с этой стороны, - он и в нем искал прежде всего состоятельности правовой .
Его логика проста: христианство распространилось по всей римской империи, среди населения, в жизни которого высокоразвитая законодательная система играла значительную роль. Такое отношение к гражданскому правосудию в обществе было перенесено и на религиозную жизнь, что и сформировало их доктрину спасения. Воспринятый от римского общества, по мнению автора, правовой подход к вопросу духовного оправдания, стал не просто ошибкой Запада, но внес неразбериху во все богословие католических, а позже и протестантских церквей .
В своей книге архиепископ Старгородский настаивает на том, что судебный подход является не просто ошибочным, но также и очень опасным. По его мнению, западное богословие озабочено только правовым статусом человека, а не его моральным, т.е. настоящим состоянием. Если утверждать, что человек оправдывается на основании юридической процедуры происходящей вне его, то тогда ему не требуется никакого нравственного изменения. Западная сосредоточенность на том, чтобы получить статус праведности перед Богом, вместо того, чтобы сфокусировать взгляд на праведной жизни, делает весь христианский опыт, по мнению Старгородского,- фальшивкой. Когда люди считают себя оправданными пред Богом, но в действительности их внутренняя сущность так и не была изменена, когда они не практикуют благочестие сердца, выражающееся в добрых делах их души, они лишь обманывают самих себя, полагая, что спасены, тогда как на самом деле они не спасены. Сергий Старгородский рассматривает нравственный и правовой аспекты спасения как взаимоисключающие:
Нравственный союз требует соответствия нравственного, проникает со своими требованиями и указаниями в самое святилище человеческой совести. Правовой же строй туда не проникает никогда, довольствуясь соблюдением внешних условленных рамок и оставляя человека полным господином внутри себя...
Принятие правовой теории спасения взамен нравственной, по мнению автора, в конце концов, приводит западную церковь к неверному богословию. Он считает, что судебное оправдание и, как следствие, богословие, основанное на этой идее, идет вразрез с реальностью духовного опыта и совестью человека.
Не проникая во внутреннее делание спасающихся, разум останавливается на внешней стороне и на ней одной основывает свои умозаключения. Неудивительно, если таким путем он приходит к положениям, нелепым с точки зрения духовного опыта и перед судом человеческой совести
Отвергая правовой взгляд на оправдание, Сергий Старгородский считает как католическую, так и протестантскую доктрины спасения ошибочными, потому что обе они основаны на юридическом мировоззрении. По его мнению, богословие обеих рассматривает спасение как правовой акт, а не как моральную трансформацию души. Разница между католической и протестантской доктриной спасения заключается лишь в разной интерпретации того, кто же платит цену за человеческий грех. Автор считает, что протестанты и католики имеют одну и ту же проблему: в то время, как католики настаивают на том, что человек обязан совершать добрые дела, чтобы хоть частично расплатиться за своей грех; протестанты утверждают, что Христос Иисус был тем, кто заплатил полную цену за человеческий грех на кресте. Последнее, рассматривается автором, как худшее и более опасное, нежели первое. "Если Христос заплатил за наши грехи даже более, чем они стоили, зачем еще думать, что нужно самому трудиться для этого удовлетворения?" Цитируя немецких богословов своего времени, Бретшнайдера и Холлаца, Сергей Старгородский представляет протестантскую позицию следующим образом:
"Оправдание же понимается не в физическом смысле, а во внешнем и судебном. Оно значит не делать из нечестивого праведного, а в судебном смысле провозглашать праведным, праведным считать, объявлять, и это ради заслуги Иисуса Христа, т.е. ради события постороннего, с моим внутренним бытием связи не имеющего. Оправдание таким образом, акт совершенно внешний, такой акт, который действует не в человеке, а вне и около человека. Поэтому, и следствием этого акта, может быть перемена только отношений между Богом и человеком, сам же человек не изменяется. Мы по преждему грешники, но Бог обращается с нами в силу заслуг Христа, как будто бы мы не согрешили, а напротив исполнили закон, или как будто бы заслуга Христа была нашей" .
В своем подходе к богословскому пониманию спасения, Сергей Старгородский, как и большинство православных богословов, говорит, что настоящее спасение должно произрастать из внутреннего морального изменения человека в процессе достижения им праведности, как неотъемлемого свойства его души . Вместо того, чтобы искать внешней праведности, человек должен усиленно работать над изменением внутренней сущности, начав с зародыша "добра", который пребывает в каждом, и доверившись тому, что благодать Христова окажет всю необходимую помощь в этом процессе. Он полагает, что все другие пути спасения, провозглашая ли человека праведным, основываясь на заслуге Христа (протестанты), или на заслуги человека (католики), в конечном счете, имеют дело с внешним фактором.
Все попытки соединить вмененную праведность с внутренним процессом нравственного преображения души, Сергей Старгородский считает бесполезным дополнением, которое ничего не меняет. Поскольку человек не является собственно праведным, но лишь считается праведным, это есть не что иное, как самообман. Католики и протестанты должны заблуждаться уже потому, что позиции обоих имеют своей отправной точкой лишь внешнее признание праведности, которое в действительности не связано с внутренним преображением человека.
Противоречие Писанию
Второй проблемой не православного взгляда на спасение Сергий Старгородский считает якобы несоответствие его Писанию. Это интересный вопрос, потому что, как правило, православные богословы сами гораздо чаще ссылаются не на Библию, как таковую, а на труды отцов церкви. Нужно признать, что, хотя сам автор не часто обращается к толкованию Библейского текста, он все-таки рассматривает несколько отрывков Писания, которые, по его мнению говорят о нравственной, а не правовой модели спасения. Однако, даже эти несколько текстов, в большинстве своем либо вырваны из контекста, либо цитируются из трудов отцов церкви, глядя на эти отрывки их глазами и толкуя их в соответствии с аргументами отцов церкви. Большинство текстов, которые, по его мнению, поддерживают православную позицию, свидетельствуют о необходимости искреннего совершения добрых дел и о нужде в сердце, устремленном к Богу. Среди них такие отрывки, как Матфея 11:12 "От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его…" , Гал.6:7-10, Мф. 24:24, Рим.13:10, Мф. 25:34, Ис. 66:1-4 и др. Все эти стихи концентрируют внимание на внутреннем состоянии человеческого сердца и важности выражения благочестия в его отношениях с Богом. Хотя ни один из этих отрывков прямо не говорит, что искреннее совершение добрых дел приведет ко спасению, и также существует множество других отрывков, которые прямо учат противоположному, все же автор приходит к желаемому заключению, глядя на эти отрывки Писания глазами отцов церкви. Все это и является основанием в претензии Сергия Старгородского на то, что Писание поддерживает его позицию.
Противоречие совести и религиозному опыту
Следующую причину для опровержения правового подхода к спасению Сергий Старгородский находит в том, что он называет противоречием голосу совести и религиозному опыту. Он верит в то, что лучшая часть человеческой души всегда ищет настоящей жизни и спасения и потому никогда не будет удовлетворена формальным судебным оправданием, которое на самом деле является лишь внешним провозглашением праведности, не относящимся к ее внутренней доброте и богобоязненности . Это, по мнению автора, находит подтверждение в религиозном опыте многих святых, "и опыт и предание одними устами говорили, что доброделание необходимо не только в смысле следствия, но и в смысле условия спасения" . Он рассматривает католическое богословие как попытку совместить значение предания и религиозного опыта со своим правовым мировоззрением. По его мнению, они создали систему, которая, хотя и оставляет место для человеческого участия в спасении, но из-за западного правового мировоззрения, все равно сосредоточена на внешних делах, которые расцениваются как плата в сделке за праведность человека. Относительно протестантского учения о добрых делах, как результате или плоде праведности, он говорит, что, связывание добрых дел со вмененной праведностью в любом случае будет противоречить самой сути протестантской идеи о заместительном оправдании . Если протестанты и допускают это в какой-то степени, то делают они это только потому, что они не в состоянии устоять против давления голоса совести и против требования человеческой природы, которую невозможно заставить замолчать. Он убежден в том, что это является прописной истиной, что праведный или святой человек, должен быть в действительности святым, а не только святым называться. Сергий Старгородский считает, что если добрые дела, исходящие из сердца , не являются жизненноважной частью спасения, тогда спасение становится просто внешним провозглашением праведности человека, что не отражает действительного состояния его сердца. Вопреки этому утверждению , необходимость добрых дел остается безосновательной, потому что в таком случае мотивация для богобоязненной жизни исходит не из самого спасения, а извне: из призыва к исполнению долга, из необходимости благодарить Бога и т.д. Это приводит его к заключению, что личное желание делать добро должно быть неотъемлемой частью человеческого спасения.
Превосходство нравственного подхода в богословии
Вместо внешней, правовой модели спасения, которая, по мнению Сергия Старгородского, лишь объявляет, но не делает человека по-настоящему праведным, православное богословие стоит на позиции, которая концентрируется на нравственном состоянии человека. Основной смысл человеческого спасения, согласно Сергию Старгородскому, заключается в познании Бога, и это не просто интеллектуальное понимание определенных фактов, но личное, сокровенное знание Бога, приходит через очищение самого себя от греха и через общение с Богом. Когда человек возрастает в познании Бога, он научается жить нравственно и благочестиво, становясь все более и более богоподобным. Познавая сущность добрых дел, человек на собственном опыте познает Бога, как Он есть. Это приводит Сергия Старгородского к заключению: "Понятия Богоподобия и добродетели, таким образом, в конце концов оказываются тождественными" . Вслед за утверждением этого принципа, он делает следующий шаг: "Очистить себя от греховной скверны, достигнуть сердечной чистоты, поэтому, значит приготовить себя, сделаться способным к Богопознанию и Богоподобию" . Таким образом, логика проста, поскольку Бог справедлив и праведен, человек может стать праведным, только через достижение богоподобия. Поскольку достижение богоподобия и делание добрых дел - это равнозначные идеи, то для того, чтобы человеку действительно стать праведным, ему нужно сосредоточиться на свершении добрых дел, что возможно только при содействии Божьей благодати. Спасение, поэтому превращается в постепенный процесс возрастания в богоподобии, который приносит все больше и больше Божьей праведности в жизнь христианина .
Получить вечную жизнь не означает перейти из одной области бытия в другую, а значит приобрести известное душевное расположение. Вечная жизнь, таким образом, не получается, а постепенно растет в человеке .
Поскольку процесс спасения направлен на то, чтобы сделать человека праведным, а не просто на объявление его таковым, он должен включать его полное, свободное и добровольное участие и взаимодействие. Если это будет происходить против или не зависимо от его воли, тогда он не будет по-настоящему праведным, т.е. богоподобным. Таким образом, единственный способ спасения для человека заключается в его личных сознательных усилиях, которые с Божьей помощью, в конце концов, соделают человека святым.
Если человек должен стать праведным, он должен освободиться от греха. Поэтому очень важно, будет ли он просто пассивным объектом воздействия сверхъестественной силы, или же он сам будет участвовать в собственном освобождении. Вот, почему в Священном Писании и в трудах отцов церкви отражено постоянное желание убедить человека достигать своего спасения, потому что без личных усилий, невозможно спасение ни одного человека .
Логика вышесказанного приводит автора к прямому отрицанию возможности заместительной природы спасения. Так как, настоящая святость должна быть построена на нравственной добродетели человека: она требует добровольного отвержения зла и личного, постоянного избирания добра. Это делает его богоподобным и следовательно святым и праведным. Сергий Старгородский гворит:
Святость, если она будет непроизвольным достоянием природы, потеряет свой нравственный характер и превратится в безразличное состояние. Нельзя быть добрым по необходимости. Поэтому, равно неправильно представлять себе спасение делом, извне вменяемым человеку, как и сверхестественным превращением, происходящим в человеке помимо участия его свободы.
Он продолжает:
"Всякое добро, совершающееся в человеке, всякий его нравственный рост, всякий перелом происходящий в его душе, необходимо совершаются не вне сознания и свободы, так что не другой кто-нибудь, а сам человек изменяет себя, из ветхого превращаясь в нового. Спасение не может быть каким-нибудь внешне-судебным или физическим событием, а необходимо есть действие нравственное; и, как такое, оно необходимо предполагает, в качестве неизбежнейшего условия и закона, что человек сам совершает это действие, хотя и с помощью благодати...
Таким образом, начиная с очевидной необходимости нравственной трансформации грешника для его спасения, православные богословы переходят к полному отрицанию Христовой вмененной праведности и заместительной жертвы, делая собственно человеческие усилия по существу фундаментом спасения.
Оценка православного учения о спасении. Общие наблюдения
Сравнение православной сотериологии с учением о спасении пелагиацев и католиков
Хотя сотериологические позиции восточной православной церкви выглядят сродни пелагианскому учению о спасении, тем не менее, существуют некоторые существенные отличия. В то время, как пелагианцы полностью отрицают разрушительный эффект греха Адама в человеке, православные богословы верят в то, что падение Адама повлияло на все человечество, сделав трудным его приход к Богу. Другое важное отличие заключается в том, то православное богословие основывается не на самореализации или самоправедности, как в пелагианском учении , но на человеческом добровольном желании подражать и отражать Божью праведность, выраженную в Его благости.
Вот, почему, говоря о добрых делах, православные богословы говорят больше о внутреннем устремлении человеческого сердца к Богу и Его воле, что признается высшим благом. В отличии от католиков, они концентрируются не столько на факте внешнего исполнения, сколько на важности возрастания в богоподобии через подражание Его добродетели и благочестию, желание к которым, действительно присутствует в сердце каждого человека.
Сравнение с протестантами
Чтобы оценить православную доктрину о спасении в сравнении ее с протестантской или евангельской позицией для начала необходимо сделать несколько важных наблюдений. Возможно, самое большое и самое важное различие между двумя этими богословскими подходами заключается именно в их позиции по отношению ко греху Адама, и его влиянию на человека. В то время, как протестанты убеждены, что каждый человек унаследовал греховную природу и личную вину перед Богом, православные богословы настаивают на том, что вина адамового греха не передается последующим поколениям, потому, что в противном случае, Бог должен был бы наказывать людей за вину другого человека (в данном случае за грех Адама). Другой аспект различия во взглядах относительно влияния греха, заключается в том, что, согласно православной позиции, человек, хотя и был серьезно ранен грехом, он не стал мертвым в результате грехопадения.
Кроме этих отличий в оценке влияния греха, православные в отличии от протестантов не делают большого различия между тремя главными этапами спасения: обращением - возрождением, освящением и прославлением. Не делая этого различия, православные богословы толкуют тексты Писания, говорящие об освящении, как говорящие о первоначальном этапе спасения. Те отрывки, которые протестанты рассматривают как обращение к возрожденным людям, говорящие о важности добрых дел и благочестия в их возрастании во спасении (как в 1 Петр.1:9; 2:1-3), православные богословы трактуют как общую характеристику процесса спасения, которое таким образом становится напрямую зависимым от усилий человека. Архиепископ Сергий Старгородский представляет православную позицию неразделимости процесса спасения следующим образом:
"Таким образом, все дело спасения представляется в следующем виде: человек здесь на земле трудится, работает над собой, созидает в себе царство Божие и через это теперь же начинает мало по малу делаться причастником вечной жизни, насколько он имеет сил и способности для этого причастия".
Другой важный элемент православной сотериологии заключается в их искусственном отделении нравственного аспекта спасения от его правового и других аспектов. Говоря о спасении, Писание освещает этот вопрос с разных сторон. Спасение определенно ясно влечет за собою нравственную или этическую трансформацию человека, однако, в то же самое время, имеет свою законную или юридическую сторону, которая имеет дело с последствием преступления человека и его виной. Кроме того, Писание говорит о спасении как о восстановлении семейных связей, как о покаянии, обращении и духовном возрождении. Другие отрывки говорят о спасении, как о вере и освящении. Сосредоточение на одном (нравственном) элементе спасения и преуменьшение других делает подход православных богословов к этому вопросу однобоким. Чтобы получить полное понимание спасения, логично было бы попытаться получить полную картину, которая будет учитывать все аспекты спасения, как они представлены в Библии.
Необходимо сделать еще одно важное наблюдение о том, что Сергий Старгородский время от времени представляет протестанскую доктрину спасения искаженно. Поэтому, выступая против протестантской доктрины спасения, архиепископ Сергий Старгородский часто борется со взглядом, которого, хотя и придерживаются некоторые протестанты, но в действительности этот взгляд не может характеризовать всех евангельских верующих, или даже их большинство и, разумеется он не может быть представлен, как Библейский взгляд. Споря с якобы неправильной позицией протестантов относительно процесса спасения, он преподносит точку зрения, которая определенно не может выражать позицию евангельских верующих:
По протестанскому учению выходит, что Бог все время был разгневан на человека, все время не мог ему простить того оскорбления, какое человек нанес Ему грехом. Потом, вдруг, видя веру человека в Иисуса Христа, Бог примиряется с человеком и не считает его более своим врагом, хотя человек и после этого может еще грешить, но уже безнаказанно.
Неверное понимание природы греха
Один из главных элементов, на котором основывается православная сотериология, касается их взгляда на природу греха. В чем заключается корень проблемы, от которой человек должен быть спасен? Православные богословы полагают, что хотя грех и имел отрицательное влияние на человека, он продолжает сохранять внутри себя источник добра, своего рода внутреннее желание искать Бога и искать общения со своим Творцом. Унаследованный от Адама грех делает человеческую жизнь трудной, но, невзирая на это, он имеет достаточно собственных внутренних способностей для того, чтобы повернуться к Богу. Второй относящийся к этому вопрос: виновен ли человек перед Богом? В чем заключается природа конфликта между Богом и человеком? Присутствует ли в этом конфликте только вражда с человеческой стороны или также и гнев с Божьей? Представляя православную позицию, Сергий Старгородский решительно отвергает возможность Божьего гнева и с той же убежденностью отстаивает мнение о том, что человек способен самостоятельно повернуться к Богу:
Можно ли представить, чтобы Бог враждовал против человека за его грех, чтобы Бог не мог примириться с человеком, хотя бы этот последний всей душой жаждал Бога и молил об общении с Ним? Оставаясь верными Слову Божию и учению отцов, можем только сказать: нет.
Объясняя этот тезис, он указывает на терпеливую Божью работу с падшим человеком на протяжении истории человечества, приводя цитату Иоанна Златоуста: "Бог никогда не враждует с нами, это мы выступаем против Него". Поддержку такой позиции Сергий Старгородский находит также и в некоторых текстах Ветхого Завета, таких, как Ис.57:15-16, которое говорит о необходимости смирения человеческого духа, как об обязательном условии отношений Бога с человеком. После цитирования Ис.57:15-16, он пишет:
Поэтому любовь Божия и не ставит греха безусловным препятствием для сближения Бога с человеком; всюду где есть смиренный и сокрушенный сердцем, где заметно желание бросить грех и быть с Богом, любовь Божия не оставляет без помощи.
Хотя такое заключение выглядит вполне логичным для архиепископа Старгородского, оно едва ли может иметь поддержку в Священном Писании. Да, действительно, Бог любит смиренное и сокрушенное сердце. Однако, Библия предельно ясно говорит, что истинная суть грешного человека заключается в гордости и упорстве его сердца.
Грешный человек духовно мертв
Описывая состояние падшего человека, Библия учит, что он не больше, не меньше, как мертв в его грехах и преступлениях (Еф. 2:1-2). Бог предупредил Адама в день его сотворения о неизбежных последствиях греха. Это предостережение выражалось сильным заявлением: "Смертью умрешь". В этом месте, Библия впервые говорит о смерти. Смерть ясно представлена в книге Бытие как неминуемое последствие греха. Апостол Павел в Послании к Римлянам 6:23 говорит о смерти как о возмездии за грех, т.е. как о его прямом результате. Признавая, что Библия ясно учит о духовной смерти, как результате грехопадения, но и, не желая отступить от убеждения, что человек внутри себя остается "добрым", православные теологи определяют смертность греховного человека больше как способность умереть физически, но не как духовную неспособность творить добро. Православный богослов, Иоанн Мейендорф пишет: "Наследство грехопадения, по существу, наследство физической смертности, а не греховности" . Однако, такое определение духовной смерти, со ссылкой на книгу Бытие 2:17, противоречит некоторым ясным отрывкам Библии, учащим о том, что духовная смерть на самом деле означает отсутствие в человеке желания и способности избирать добро . Смысл совершенного Адамом греха был в том, что он начал считать себя "богом", таким образом, сущность греха проявилась в попытке достичь независимости от Бога и поставить самого себя в центр всего. Человеческий эгоизм стал основным элементом его падшей природы. Эта эгоистичная природа человека не нуждается в Боге. Самоцентричность человека после падения попросту несовместима с желанием признать Бога, как Хозяина и Господина. Для падшего человека неестественно жаждать Бога и искать отношений с Ним. Даже если этот эгоистичный человек признает очевидное существование Бога, он сделает все возможное, чтобы подавить истину. (Рим.1:18). Для того, чтобы грешный человек захотел искать Бога, сама его сущность должна измениться. Именно поэтому Иисус ясно учит об абсолютной необходимости человеку родиться заново. (Ин. 3:5). Таким образом, мы можем заключить, что падший человек самоцентричен в своих естественных стремлениях. Чтобы оставить свое положение превосходства, он должен умереть для себя и быть рожденным заново, что, как учит Библия, совершается в нем, через работу Святого Духа.
Грешный человек виновен перед Богом
Православная церковь отвергает большую часть идеи о том, что грех Адама передался его потомкам. Она учит, что человечество виновно только в том смысле, что согрешая оно имитирует Адама и, таким образом, приобретает свою собственную вину. Поддерживая такую позицию, Сергий Старогородский утверждает, что это невозможно, чтобы Бог гневался на человека. Бог любит человека, говорит он, и проблема вражды между человеком и Богом лежит только в человеческой враждебности по отношению к Богу, что он и должен изменить. Признавая, что Бог ненавидит грех, архиепископ Старгородский, тем не менее, настаивает на том, что несмотря на это, Бог любит грешников: "Грешник же, как личность, никогда не переставал и никогда не перестанет быть предметом самой сильной любви Божией ".
Главная проблема такого подхода заключается в том, что грех рассматривается как определенного рода предмет, которым человек обладает; он вправе сохранять его или же выбросить. Однако, Библия учит, что сущность человеческого греха заключается не столько в чем-то, чем человек обладает или что он делает, но в том, кем он является. Это - характеристика его падшей природы. Грех - это состояние восстания против Бога. Как было показано выше, человеческий грех, его самоцентричность, его мятеж против Бога, это все показывает главную характеристику его падшей природы. Это делает невозможным отделить человека от его греха. Из этого следует следующий вывод: Божья святость нетерпима ко греху в любых его проявлениях, и она также не будет терпима к грешнику.
Одна из причин, почему православные богословы не могут принять реальность Божьего гнева в отношении грешного человека, объясняется неправильным пониманием природы Его гнева. Они, скорее, рассматривают его, как божественное недовольство тем, что делает человек. Однако, Библия учит, что Божий грев - это реакция Его абсолютной святости, которая не терпит ничего греховного и восстающего против Него. Сергий Старгородский представляет Божий гнев только как Божье недовольство человеком, как своего рода причуду, которую нужно удовлетворить. Имея такой карикатурный взгляд на Божий гнев, он говорит, что Он не может характеризоваться такими чувствами. Определяя Божий гнев, как обычную эмоцию, Сергий Старгородский убежден, что, поскольку Божья любовь больше, чем Его недовольство человеком, Он легко переступит через это чувство, когда человек повернется к Нему. Он может простить, забыть и сделать вид, что ничего и не было, если только человек поменяет свое отношение к Богу. Это означает, что нет необходимости в примирении и искуплении, которые должны удовлетворить справедливый Божий гнев.
Чтобы яснее понять этот аспект, необходимо снова вернуться к теме природы греха. Библия представляет грех не как какое-то определенное пассивное состояние или болезнь, унаследованную от Адама. Она, скорее, описывает его как активное противление Богу! Да, если греховность была бы лишь пассивным состоянием, в котором человек был рожден, тогда наказание человека за грех его праотцов было бы нечестным и несправедливым. Однако, человек унаследовал от Адама активное положение противостояния Богу. Это значит, что каждый, кто происходит из адамовой семьи полон эгоцентричности и претензий на собственную божественность, и активно выступает против подлинного Бога, оспаривая свои права в противовес Божьей суверенности. Таким образом, греховное состояние человека, это не просто что-то сделанное человеком (или его праотцами) в прошлом, и поэтому Бог просто должен это забыть. Так как Бог совершенное и абсолютное существо (Мат 5:48), Его святость защищает Его совершенство, и поэтому, без надлежащей защиты, грешному человеку невозможно приблизиться к Нему. По той причине, что грех человека не может быть отделен от его природы, человек неизбежно должен был умереть, потому что "без пролития крови не бывает прощения грехов" (Евр 9:22). Вот почему так была необходима совершенная жертва Христа, когда Он взял на Себя грех человека и вместе с ним Божий гнев за этот грех. Правильное понимание человеческой вины перед Богом крайне важно не только для понимания необходимости заместительной жертвы Иисуса, оно также объясняет, почему Бог возлагает на человека ответственность за его неверие в то время, как он сам по себе не в состоянии поверить. Он лишен способности веровать не потому, что Бог создал его таким образом, а потому что он сам открыто и активно восстает против своего Творца.
Неверное понимание природы спасения
Как было показано выше, понимание вопроса спасения православными основано не на провозглашении человека праведным, а на основании его внутреннего морального изменения. Проблема разделения двух столь важных вопросов будет рассмотрена в этой главе несколько позже, сейчас же, необходимо взглянуть на то, как православные теологи объясняют начальный пункт в процессе спасения. Одини из ключевых вопросов в связи с этим: что сделало возможным грешному человеку, находящемуся во вражде с Богом признать свою вину, повернуться к Богу и начать изменяться в Его образ? Архиепископ Сергий Старгородский убежден, что такого рода изменение происходит в момент совершения таинства крещения.
Сущность крещения или таинства покаяния состоит следовательно в коренном перевороте, совершаемом в душе человека, в изменении всей его жизни. Человек был рабом греха, исполнял похоти диавола, был врагом Божиим, - теперь он решает прекратить грех и быть в общении со Святым Господом. Решение это, конечно, есть дело свободы человека, но совершается в душе, только при воздействии и при помощи благодати, которая сообщается в таинстве.
Эта цитата достаточно точно иллюстрирует общий взгляд православной церкви на спасение. Такое спасение, несомненно, коренится в самом человеке. Если следовать логике Сергия Старгородского, человек был врагом Богу и потом просто принял решение стать Его другом. С этим желанием он обратился к церкви, которая обеспечивает ему доступ к благодати Божьей, которая, в свою очередь, помогает ему в пути его угождения Богу. Спасение, инициированное человеком и сфокусированное на человеке, наряду с искусственным разделением между его нравственным и правовым аспектами, играет главную роль в формировании православной сотериологии.
Спасение коренится в человеке или в Боге?
Человекоцентричный подход к вопросу спасения проистекает из желания найти в человеке что-то такое, что побудит Бога оказать ему помощь на его пути к спасению. Православные верят, что в человеческой дохристианской жизни должно быть что-то, что сделало возможным его приход к Богу. Сергий Старгородский представляет классический взгляд православного богословия на взаимосвязь между спасением и жизнью человека до обращения. Он, как и многие другие православные богословы, настаивает на том, что жизнь до обращения должна стать определяющим фактором в этой истории. Его исходная предпосылка-это вера в то, что все люди должны иметь равный доступ ко спасению, в противном случае, Бог оказался бы несправедливым Богом. Будучи несогласным с римско-католическим пониманием заработанной делами праведности, Сергий Старгородский предпринимает попытку создать такую систему, которая могла бы помочь ему избежать признания человеческих дел как некой заслуги и основания для спасения, и, при этом, оправдывала бы Бога, спасающего лишь некоторых, в то время, как остальные обречены на погибель. Вот, как он раскрывает причину этого:
В самом деле, если благодать оправдания есть действие Божие в человеке, от человека не зависящее, то как объяснить его появление в последнем? Почему Бог обновляет одного и лишает этой милости другого? Признать основанием для этого предшествующую жизнь человека католики, как мы видели, не хотели и не имели права, так как это, в переводе на правовой язык, было бы спасение собственной заслугой, а не заслугой Христа. Чтобы избежать этого, необходимо было признать всех людей без различия незаслужившими спасения и оправдание делом исключительно Божественным, как католики и делают. Но в таком случае почему же Бог обновляет тех, а не других?
Отвергая взгляд римских католиков на то, что люди могут заработать свое спасение жизнью до обращения, православные настаивают на том, что Бог ищет не внешние причины для того, чтобы спасти человека, но определенное расположение сердца предшествующее его спасению.
Библия, однако, представляет спасение абсолютно противоположным образом. Она говорит, что падший человек полностью порабощен своими греховными желаниями. Брюс Демарест суммирует библейское учение об обращении и покаянии, называя это не больше, не меньше, чем "изменением мышления, абсолютным посвящением, и поведением посредством которого человек, еще не ставший христианином, обращается от греха к Богу". Чтобы стать христианином, человеку требуется полная внутренняя перемена. Как было показано выше, такого рода изменение абсолютно неестественно для падшего человека. Его природные желания направлены на утверждение самого себя, и он не осуждает эти желания. Поэтому необходимо наличие какого-то внешнего по отношению к человеку фактора, который бы пришел и оживил его душу, сделав его способным ответить на Божий призыв. Эта истина ясно показана в ветхозаветной истории отношений Бога со Своим народом, Израилем. Иер.31:31-33 объясняет это:
"Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом".
История первого Божьего завета с Израилем показала, что, когда тот завет находился в зависимости от поведения людей, они нарушили его, и в результате завет был разорван. Терерь же, Бог обещает приход нового завета, который будет отличаться от старого тем, что Бог совершит важнейшую перемену в сердце человека. Он сказал: "вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его". Этот стих говорит о том, что Бог возьмет на Себя инициативу и изменит внутреннюю сущность человека, делая его способным иметь отношения с Ним. Это провозглашение было повторено и в нескольких других отрывках Ветхого завета (Иер. 32:40; Иез. 11:19; 36: 26 и др.), а также ясно представлено в Новом завете как исполнение этих пророческих слов (Евр. 10:16). Иисус представляет спасение как второе рождение (Ин. 3:5), которое инициируется Отцом (Ин. 6:44). Павел неоднократно указывает, что спасение является Божьей работой в сердце человека. (Рим. 2:4; 2 Тим. 2:25)
Вполне очевидно, что в Священном Писании есть достаточно текстов поддерживающих веру в то, что спасение не может производиться падшим человеком, но дается Богом. Единственное объяснение, почему православные богословы держатся человекоцентричного подхода в вопросе спасения, заключается в их абсолютной убежденности в том, что спасение должно основываться на нравственном изменении человека, которое им кажется невозможным в рамках богоцентричной модели. Это происходит главным образом потому, что они рассматривают человеческое нравственное преображение самоинициируемым, наиболее значимым и полностью оторванным от других аспектов спасения.
Проблема разделения нравственного и правового аспектов спасения
Согласно Сергию Старгородскому, утверждаемое превосходство православной доктрины спасения заключается в том, что она имеет своим основанием моральное преображение верующего, которое с помощью благодати делает его по настоящему праведным. Правовой подход к спасению, по его мнению, сосредоточен только на провозглашении человека праведным, благодаря, только внешне вменяемой грешнику праведности Христа без настоящей нужды в изменении сердца грешника. По его мнению, две этих позиции взаимоисключают друг друга и, следовательно, не могут быть верными в одно и то же время. Однако, Библейское учение, представляет совершенно другое мнение. Библия смотрит на вопрос спасения не только с позиции нравственного или юридического аспекта, она учитывает целый ряд различных факторов. Имея дело с такой удивительной идеей, как спасение, человек ограничен недостатком слов в языке и идей в своем воображении, это делает его неспособным представить небесные концепты, подобные спасению, в полной, исчерпывающей картине. По этой причине библейские авторы, объясняя различные аспекты многосложной истины спасения, представляли каждый из этих аспектов под разными углами, как неотделимую часть общей картины. Таким образом, говоря о спасении, Библия говорит об искуплении, обращении, обновлении, покаянии, сравнивая его с восстановлением семьи, вторым рождением, смертью и воскресением и т.д. Действительно, спасение включает нравственное изменение человека, но существует так же множество мест Писания, которые учат о спасении, как о правовом акте (Рим. 3:28; 4:2-6; 10:10; 1 Кор. 1:30; 2 Кор.5:21; Фил. 3:8-9 и др.). Это означает, что не нужно противопоставлять одно положение другому, а, скорее, одно положение призвано дополнять другое. Видеть в спасении единственно только аспект морального изменения внутренней сущности человека значит чрезмерно упрощать этот вопрос, игнорируя другие чрезвычайно важные составляющие.
Библейская природа спасения
Как было уже неоднократно упомянуто в данной работе, настоящее значение спасения заключается в освобождении человека от греха и его условий. Архиепископ Сергий Старгородский наряду со многими другими православными богословами, верит в то, что для того, чтобы избавиться от греха, человек должен смирить самого себя, обратиться к Богу и начать процесс стяжания благочестия в достижении богоподобия. Это звучит достаточно привлекательно и понятно, но это создает небольшую проблему. Библия учит, что для человека стать действительно смиренным, отвергнуть себя и обратиться к служению Богу возможно, только если он будет уже освобожден от греха. Это помещает его в замкнутый круг, который он не способен разорвать. Будучи по своей падшей природе исполненным греха, эгоизма, самоцентричности и вражды с Богом, человек просто не в состоянии даже испытывать правильное желание быть спасенным. Для того, чтобы обрести желание к спасению, ему необходимо коренное изменение, которое может быть совершено только одним Богом. Вот почему Иисус учил о том, что человек нуждается в новой природе и новом рождении (Ин.3:5). Старая греховная природа должна умереть, и должна родиться новая природа данная самим Богом (Ин.1:12-13). Вот, почему ветхозаветние пророки предвозвещали, что наступит время, когда Бог установит новый завет, который будет основываться на изменении сердца (Иер.31:31-33). И ветхозаветные пророки, и также Иисус Христос ясно показывают, что этот процесс инициируется и осуществляется Богом. Во времена Ветхого завета Бог уже давал человеку шанс построить и сохранять отношения с Ним. Однако, человек оказался неверен, разорвав завет с Богом. Именно по этой причине Бог устанавливает новый завет, который не зависит от грешного человека, но утвержден в неизменном Боге (Иер.32:40). Признание главенствующей роли Бога в вопросе спасения, по мнению автора примиряет все возможные разногласия наилучшим образом. Тем не менее, даже после такого достаточно длинного обсуждения, все равно остается ряд вопросов, требующих объяснения. Один из таких вопросов: "Почему Бог одних спасает, а других нет?". Необходимо признать, что, безусловно, существуют такие вещи, которые мы не в состоянии понять, живя здесь на земле. Сам процесс спасения является великой тайной. Поэтому в попытке человека понять спасение во всех его мельчайших деталях, будет присутствовать неизбежное напряжение. Всякий, кто предпринимал попытку совместить все элементы доктрины о спасении, был вынужден признать в итоге, что некоторые из этих элементов - необъяснимая тайна. Таким образом, Сергий Старгородский, представляя православную доктрину о спасении, с самого начала начинает с некоего напряжения:
"Мы веруем, что спасаемся единым Иисусом Христом, что только через одного Христа мы можем быть приняты Богом, - но мы также веруем (и в этом находим себе постоянное свидетельство в своей совести), что Бог удостоивает части каждого соответственно его добрым делам".
Однако, постоянное свидетельство Библии, как Божьего слова, несомненно, должно иметь приоритет над постоянным свидетельством такого субъективного явления, как чья-либо совесть.
© Алексей Коломийцев , www.сайт
Православное учение, 17.
Там же, 21.
Православное учение, 24.
Там же, 25
Идея уподобления Богу или теосу играет ведущую роль в прваславном богословии. Это хорошо представлено Христофором Ставропольским в "Причастниках Божественного естества", "Partakers of Divine Nature" In Eastern Orthodox Theology, A Contemporary Reader, ed. Daniel B. Clendenin (Grand Rapids: Baker Books, 1995), 183-192.
Православное учение, 20.
Там же, 38.
Это определение не является истиной в отношении всех протестантов. Существуют некоторые евангельские группы, которые в какой-то степени согласны с этим утверждением. Похожие идеи можно обнаружить в тех протестантских кругах, где в спасении не принимают Господства Христа. Зейн Ходжес верит, что сущность спасительной веры ограничена только принятием разумом факта Христовой заместительной жертвы. Это ни в коем случае не может быть сопряжено с человеческими делами, иначе спасение будет поставлено в опреленного рода зависимость от дел, а не являться целиком даром благодати. Zane Hodges, Absolutely Free! (Dallas:Redencion Viva, 1989).
Об этом говорится во многих текстах Священного Писания. Один из таких - Ис. 6:1-7.
На вопросы телезрителей отвечает протоиерей Олег Стеняев, клирик храма Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках. Передача из Москвы.
- Здравствуйте. В эфире телеканала «Союз» программа «Беседы с батюшкой». В студии Сергей Юргин. Сегодня у нас в гостях клирик храма в честь Рождества Иоанна Предтечи в Сокольниках протоиерей Олег Стеняев. Здравствуйте, батюшка. Благословите наших телезрителей.
Добрый день. Бог в помощь.
Тема нашей сегодняшней передачи «Православное учение о спасении». Что произошло с человеком, что его приходится спасать?
Это очень важный вопрос, потому что мы не сможем понять, что такое спасение, если не поймем, что же произошло с человеком, в результате чего он нуждается в спасении.
Православное понимание спасения - это восстановление человека в том достоинстве, в каком он был до грехопадения. Поэтому надо понять, что произошло в самом грехопадении.
Когда Бог творил мир, то Он сотворил его «весьма хорошо», как сказано в Писании. И человек, созданный Богом, был совершенный человек, которого Бог ввел в совершенный мир. Если бы в человеке на момент грехопадения было что-то отрицательное, тогда вина падала бы на Создателя человека. Но человек был создан «весьма хорошо».
И Бог помещает созданного человека в особом месте, это место называется рай - сад в Эдеме на Востоке. Рай не только понятие географическое, хотя мы можем установить, что это Месопотамия между Тигром и Евфратом. Но рай, как учат святые отцы, это, прежде всего, состояние особой близости первозданного человечества к своему Создателю. Созданные Богом люди пребывали в постоянстве отношений с Богом, о чем свидетельствует выражение «в прохладе дня», то есть Бог постоянно общался с людьми, и даже было определенное время - «прохлада дня».
Человек жил в раю, и в нем было два древа: древо жизни и древо познания добра и зла. Древо жизни позволяло людям, вкушая от этого древа, жить вечно. Но некоторые отцы пишут: Бог не создал человека вечным или смертным, но создал его свободным. Жить вечно или умереть зависело от человека. Ведь по поводу дерева познания добра и зла Бог сказал человеку: «В тот день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь». То есть человек должен был избрать сам: жизнь через послушание Богу или смерть через ослушание. Одну заповедь Бог дал людям: не вкушать от древа познания добра и зла.
Чтобы понять, в чем заключалось грехопадение, надо понять, что реально представляло собой древо познания добра и зла и символизировало право или приоритет Бога решать вместо человека и за него, что такое добро и зло.
То есть до грехопадения люди понимали, что такое добро и зло, как Бог понимал, что есть добро и что есть зло. Зло существовало в лице падшего Божьего ангела Люцифера, который увлек за собою треть ангелов, ставших бесами, и некоторые восточные отцы писали, что Бог и создал людей, чтобы восполнить число падших ангелов.
Дьявол предложил человеку: вкусите от дерева познания добра и зла и будете, как боги. Сам дьявол возомнил себя равным Богу и предлагает человеку идти тем же путем. Будете, как боги, знающие добро и зло. То есть грехопадение заключается в том, что сорвав плод с этого древа, люди присвоили себе право самим решать, что такое добро и зло. Следовательно, спасение - это, прежде всего, выпадание из духовного видения разностей, что есть добро и что есть зло. И мы можем восстановить в своей жизни приоритеты Бога, если подчинимся Божьим заповедям, потому что Библия - книга, в которой рассказывается, что есть добро в глазах Бога - это повелительные заповеди: «почитай отца и мать», «помни праздничные дни» и что есть зло в глазах Бога - это запретительные заповеди: «не убивай», «не прелюбодействуй». Когда мы подчиняем свою жизнь закону Бога, мы восстанавливаем права и приоритеты Бога, поэтому в нашей ситуации подлинное древо познания добра и зла - это Священное Писание, книга, которая говорит нам о том, что в глазах Бога есть добро и что в глазах Бога есть зло.
Проблема, связанная с грехопадением, связана с тем, что произошло повреждение нашей природы. Человек исказил грехопадением свою природу так, что, во-первых, он стал смертным. Созданный для вечной жизни: в Боге и с Богом, он теперь оказался прахом, который должен возвратиться в прах. Когда Православная Церковь учит о спасении, она настаивает на том, что его надо воспринимать не только субъективно, с точки зрения спасения отдельно взятого человека, но и объективно, как восстановление человека и человечества в достоинстве, в котором человек был до грехопадения. Ведь даже имя первого человека Адам на древнееврейском языке означает «человек» в общем смысле.
Каждый из нас в своей жизни повторяет ситуации Адама. Если мы покоряем свое сознание воле Бога, Его заповедям, то мы восстанавливаем в своей жизни приоритеты Бога, Его права решать за нас, что такое добро и зло. Если мы нарушаем постановления Бога, то мы следуем тем путем, который предложил дьявол: будете, как боги, знающие добро и зло. Все зло, которое существует в мире, происходит от того, что у каждого свое автономное понимание добра и зла, которое не всегда не совпадает с другими автономными пониманиями. Один говорит, что это зло, а другой об этом же говорит, что это добро.
Пока мы все не восстановим приоритеты Бога, Его права в нашей жизни, пока не будем смотреть на зло и добро, как это определяет Бог, до этого момента хаос будет присутствовать в этом мире.
Вопрос телезрителя из Екатеринбурга: Как спастись в миру, в крупном городе, где окружают страсти и пороки, соблазняют разные бесовские вещи?
В связи с этим я думаю о создании обособленных православных поселений вне города, где многодетные семьи будут своим трудом добывать хлеб свой, молиться и таким образом зарождать новое поколение, которое придет потом в политику, бизнес и монашество, чтобы возносить свои молитвы за Россию.
Отвечая на Ваш вопрос, надо сказать, что каждый человек самодостаточен, если он верующий, участвует в Таинствах Церкви и старается подчинить свою жизнь и жизнь своей семьи заповедям Бога. Это совершенно очевидно.
С другой стороны, мы живем в мире, где самые разные люди, где на нас оказываются самые разные влияния, и в такой ситуации иногда бывает трудно контролировать себя и своих детей. Но Господь заповедал нам, что Он не пришел взять нас от мира, Он хочет, чтобы мы находились в этом мире, может быть, как овцы среди волков. Как сказано в Евангелии, свет во тьме светит, и тьма не может его объять. Господь хочет, чтобы мы были солью этого мира.
Назначение верующего человека в этом мире - осолять этот мир. Соль - вещество, которое все предохраняет от гниения. Так и христиане, если они находятся в миру, то их функция - остановить нравственное и моральное разложение своим примером. Как сказано в Нагорной проповеди: «Итак, да светит свет ваш пред людьми, с тем чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли бы Отца Небесного». Поэтому христианская семья должна в идеале являться примером для других семей, чтобы они задумались о том, что тоже могут изменить свой образ жизни.
Если говорить о монашеском служении, которое совершается в удалении от мира, то функционально монашество имеет другие цели - это молитва. Поверьте, что никакое уединение не может спасти человека от соблазна. Один монах сказал мне недавно такую монашескую шутку: «В келье лампада, а в душе - ламбада». Внешне человек может выглядеть духовно респектабельно, но что происходит в душе, можно лишь догадываться.
Не надо думать, что монашеский путь - легкий путь. Это самый короткий, но самый трудный путь в Царство Божие. Семейные люди тоже сподобляются от Бога особого благословения. Человек, который был взят от земли на небо живым, Енох, был человек семейный, у него были дети. Глава Апостолов Петр имел тещу, следовательно, у него была жена, могли быть дети, и это никак не мешало им реализовать свою жизнь в соответствии с божественной волей.
Поселения православных людей, где будут воспитываться дети, с одной стороны, хорошо, если мы организуем какие-то временные конференции, когда семьи съезжаются вместе. Но будет ли у детей выработан инстинкт духовного самосохранения. Ведь рано или поздно им придется вернуться в мир, и очень важно научить человека выживать в миру. Есть опасность, что такой уход от мира превратится в добровольное гетто, ведь гетто может окончиться и крематорием.
Поэтому вместо того чтобы удаляться от мира, мы должны оставлять этот мир, осознавать миссию в этом миру, как объективно евангелизационную. Семья - это малая церковь, как она называется в Новом Завете, и может явить миру свидетельство о Христе в более объективном мире, нежели монах-отшельник, которого неизвестно поймут ли. А уединение не для всех. Как сказал Господь, кто может вместить, да вместит. И для других по-прежнему действует заповедь, данная людям еще для грехопадения: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю.
Вопрос телезрительницы из Саранска: Мне 79 лет, я не выхожу из квартиры, но ко мне ходит батюшка исповедовать и причащать меня. В последний раз я пропустила некоторые грехи в своей записке, но я причащалась, надо ли мне вновь исповедовать заново или они простятся?
Если грех не был исповедан, можно сделать это в другой раз. Решать сами причащаться нам или нет, мы не можем. Если священник допустил до причастия, никакого сомнения в том, что оно состоялось, быть не может. Если Вы не успели назвать какой-то грех, то назовите эти грехи при следующей встрече со священником, и он прочитает над Вами разрешительную молитву.
- Чем православное учение о спасении отличается от католического и протестантского?
Протестантское понимание спасение - это своего рода амнистия от Бога. Но, как известно, амнистия ничего не меняет в душе уголовника. Это не значит, что он исправился, но он остается таким же, каким был, со всеми своими дурными наклонностями. Мартин Лютер писал, что человек всегда будет оставаться грешником, никаких положительных изменений с ним происходить не будет, и он всегда должен искать источник спасения в своей субъективной, индивидуальной вере. Именно протестанты предложили в сотериологии такое понятие, как личное спасение, чего нет в исторических церковных структурах.
Если говорить о римо-католическом понимании спасения, то оно намного глубже, потому что католики стараются держаться и традиций святых отцов. Здесь ситуация несколько иная. Для них спасение - индульгенция не в частном, а самом широком понимании слова. Для них спасенный человек - человек воцерковленный, который живет по канонам Церкви, по тому, как им руководят в Церкви.
Чтобы понять отличие от них православной сотериологии, надо прочитать текст Священного Писания, очень важный для православного понимания спасения - это Послание к Римлянам, 6 глава, 4-й стих. Здесь сказано: «Итак, мы погреблися с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Для нас спасение совершается не де-юре, а де-факто, когда человек начинает ходить в обновленной жизни.
Об этом пишет и апостол Иаков, когда он рассуждает о спасительной вере: вера без дел мертва есть. Он задается вопросом: покажи мне веру твою без дел, а я покажу тебе веру свою из дел моих. Речь идет о том, о чем говорил Господь: по плодам их узнаете их. Если человек религиозен в православном понимании, то результат его религиозности - это перемена в его образе жизни. Само слово покаяние, по-гречески «метанойя», означает перемену мышления. То есть человек спасается не потому, что ему дали бумагу с печатью или объявили амнистию, он спасается реально, де-факто, то есть видит, как меняется его жизнь.
Например, православные христиане, которые много лет посещают храмы, видят, как меняется отношение к греху. Если человек молодой, то он воспринимает грех даже как некое приключение, забаву. Но с годами, если этот человек регулярно исповедуется, причащается, он уже воспринимает грех как проблему. А когда он действительно достигает того, что называется воцерковление, то это уже беда, трагедия, катастрофа, то, что апостол Павел называл кораблекрушением в вере. Если у нас так меняется отношение к грехам - это значит, что меняемся мы сами.
Хотя Иоанн Дамаскин и другие отцы учат, что не бывает преложения природы: человек всегда будет оставаться человеком, Бог будет оставаться Богом, но по благодати есть преложение, пресуществление, когда, воцерковляясь, мы из состояния чад гнева прелагаемся в состояние чад Божиих. Ни один верующий, который регулярно пребывает в общении с Таинствами, молится, не может сказать о себе, что перемен не происходит. Меняется наше отношение к окружающим людям, к Таинствам Церкви, мы более вдумчиво начинаем воспринимать то, что когда-то могли воспринимать как некий ритуал, обряд, не придавая глубинного значения тому, с чем мы соприкасаемся в церкви.
Наш телезритель задал вопрос о том, почему у некоторых христиан на протяжении многих лет не происходит никаких изменений в духовной жизни?
Думаю, что это не так. Я не знаю ни одного христианина, который бы с годами не менял своего отношения к тому, что называется грехом. Человек более серьезно и более осторожно подходит к своим поступкам. У человека появляется качество, которое называется богобоязненность. Именно о страхе Божием сказано, что он есть начало премудрости.
Перемены иногда бывают столь радикальными, что я знаю людей, которые, находясь в состоянии греха, не могут спокойно уснуть, у них повышенное давление или, как это происходит со мной, у меня поднимается сахар. Но стоит мне исповедоваться, причаститься, как сахар приходит в норму. Как-то я спросил у одного старца, почему мое тело так реагирует на какие-то проблемы и так реагирует, когда я преодолеваю их церковными методами. Старец ответил, что это и означает, что мы меняемся.
Как хлеб и вино пресуществляются во время евхаристического канона в Тело и Кровь, так и жизнь христианина, который евхаристически реализует свою жизнь, меняется. Мы действительно по благодати, а не по природе прелагаемся и пресуществляемся. Если человек вспомнит, какие у него были молитвы десять-пятнадцать лет назад, и как он теперь молится, читает Священное Писание, он не может не увидеть разницы.
Недавно я говорил с человеком, который до пятидесяти лет ни разу не прочитал Библию, а теперь читает ее подряд и уже полностью прочитал три раза. Если же человек все это изучает в молодости, все это входит в его сердце, его сознание. Эти знания легко сохраняются в нем. Когда уже по прошествии многих лет человек начинает более интенсивно изучать Священное Писание и святых отцов, то, как в молодости, у него уже не получается. Но как говорится в такой ситуации: лучше поздно, чем никогда.
Когда мы читаем утренние молитвы, мы должны читать Апостол дня и Евангелие дня, в календаре указано, что читается в Церкви в этот день. Это должно быть в обязательном порядке, и для этого делаются указания в календаре.
С другой стороны, Библию надо прочитать целиком от начала до конца. Прежде всего, православный христианин должен начать с Нового Завета и прочитать четыре Евангелия, может быть, два, три, четыре раза. Потом человек читает Библию от начала до конца. И когда Вы пройдете через Ветхий Завет и опять вернетесь к Евангелию, многое из того, что Вы не поняли, читая раньше Евангелие, Вы начнете понимать. Потому что Ветхий Завет - по словам апостола Павла, это водитель ко Христу.
Если Ветхий Завет говорит о том, что Бог хочет от нас, Новый Завет рассказывает о том, что Он сделал для нас. Поэтому мы не можем ограничиваться Новым Заветом, это была бы тонкая разновидность монофизитства, мы должны изучать и закон Божий.
Например, сейчас в мире военные конфликты, и человек должен знать библейские законы ведения войны: кто призывается на военную службу, кто не призывается, как себя вести в условиях битвы. Это удивительные законы. Приведу несколько: в Пятикнижии сказано, что если ты ведешь осаду города, не вырубай плодоносящих деревьев, ведь дерево не человек и не может убежать от тебя. Или сказано, что на войну можно брать человека, достигшего 21 года, чтобы он уже создал семью, жил с женой в том доме, который сам построил, рядом был виноградник, который он насадил, и у него родился ребенок. Но если он посадил виноградник, но еще ни разу не собрал урожай и не выпил с друзьями вино, как можно его забрать на войну? Или он женился, но у него нет еще ребенка, как его можно забрать на войну? Он должен иметь продолжение своей жизни, состояться в этой жизни. То есть библейские законы могли бы умудрить начальников, как относиться к своим подчиненным.
Например, в казачьем войске всегда было отличие: если у казака была одна сережка в ухе, это означало, что он один сын у матери. Если две - это означало, что он единственный в роду. И когда атаман решал, кто идет в разведку, в бой, он всегда мог визуально оценить, кого надо беречь. Если он единственный в роду, то его отправят в бой в последнюю очередь.
В Библии есть ответы и на житейские вопросы: как засевать землю, как оставлять ее под парами, и все это учит нас жить в этом мире. Потому что воля Бога в том, чтобы мы состоялись как хорошие члены своей семьи, ибо в Библии сказано: кто о своих домашних не печется, тот хуже неверного. Мы должны состояться как граждане своей страны, выполняющие свой долг. И мы должны состояться как носители традиций. Этому нас учат и Ветхий, и Новый Завет.
Когда в первый раз читаете Библию, прочитайте ее целиком, под закладочку. Никаких вопросов не задавайте и не выписывайте. Будете читать второй раз, многие вопросы отсеются. Третий раз - запишите все вопросы, которые останутся, в специальную тетрадочку, придите к священнику, он ответит на эти вопросы.
Вопрос телезрительницы: У нас с мужем был зарегистрирован юридический брак, и мы венчались. Затем по некоторым причинам юридический брак был расторгнут, но мы, как и прежде, проживаем вместе. Мой муж считает, что мы сожители. Прав ли он?
Церковь настаивает на том, чтобы перед вступлением в брак церковный, сначала был заключен брак светский. Но это делается, для того чтобы защитить права каждой из сторон.
В действительности для нас брак - это, прежде всего, венчание. Если вы венчались, вы настоящая семья. Если по каким-то причинам вы прекратили светский брак, но это произошло де-юре, а де-факто вы продолжаете жить вместе, вы никакие не сожители, а настоящие муж и жена. Вас никто не развенчал, вопрос о том, по каким причинам был прекращен светский брак, вы можете решить с духовником.
- Насколько православное учение о спасении самобытно и не схоже с другими учениями?
Оно настолько не схоже с другими учениями, что православие можно назвать самобытной религией.
В православном миропонимании спасение условно делится как бы на три этапа. Первый этап в деле спасения - это искупление. Этому этапу соответствует библейская добродетель - вера. Потому что сказано: приходящий к Богу должен веровать, что Бог есть. Этой ступени соответствует социальное положение, описанное в Библии - раб. Когда человек из мира приходит к Богу, он не надеется ни на какую награду, как и рабы, которые не получали никакую зарплату, но лишь надеялись на милость своих господ. Так и человек, который приходит в церковь с огромным грузом грехов, ищет примирения с Богом. Весь нео-протестантский мир в своей сотериологии остановился на этом уровне.
Вторая ступень - освящение или воцерковление. Сказано, что воля Божия есть освящение наше. Этой ступени соответствует описанное в Библии социальное положение - наемник. Когда человек воцерковляется, он реально видит, как начинает меняться его жизнь. Он молится утром и вечером, воцерковил свой брак, отдал детей в Воскресную школу, у него складываются другие отношения на работе. Он уже получает награду, как наемник. Он уже не просто верит, но может опираться на результаты своей веры с полной надеждой. Этой ступени соответствует библейская добродетель - надежда. Римо-католическая сотериология остановилась как раз где-то на этом уровне.
Третья ступень в деле спасения по-настоящему известна только православной сотериологии - это обожение. Обожение - та ступень, которой соответствует библейская добродетель любовь. Ты не просто веришь, не просто надеешься, ты любишь. А любовь - это сущностное свойство Бога. Бог есть любовь. Этой ступени соответствует уже не социальное положение, ты уже не раб, не наемник, но ты сын.
Только православная сотериология под спасением понимает обожение, то есть святость. Именно об этом говорил преподобный Серафим Саровский, что смысл жизни христианина - это стяжание благодати Духа Святаго. То, что называется воцерковлением, он считал условием жизни христианина - посты, молитвы, а главная цель - стяжание благодати Духа Святаго. Поэтому в православном понимании святой - это тот, кто освящается и переживает обожение.
Через Святые Таинства мы получаем возможность меняться. Когда мы читаем молитвы перед и после Причастия, надо обращать внимание на темы, содержащиеся в этих молитвах. Причастие - сила, которая попаляет терния наших прегрешений. Причастие - это благодать, которая может обожить нас, если внимательно почитать все каноны, молитвы. Своими силами человек не может достичь спасения в его православном понимании. Для нас спасение не просто бросить пить, курить, а нечто гораздо большее. Как мы уже сказали в начале передачи, это всецелое восстановление человека в том достоинстве, каком он был до грехопадения. Своими силами мы этого сделать не сможем, задача очень высока.
Как я часто говорю, можно быть хорошим мусульманином, потому что мусульмане подражают одному человеку, но человеку. Можно быть хорошим иудеем, поскольку иудеи тоже подражают каким-то людям. Но быть хорошим христианином не получится, потому что мы подражаем Богочеловеку. Более того, Христос говорил нам: будьте совершенны, как совершенен Отец Небесный.
Таким образом, в христианстве человек обречен на смирение, некий кеносис, то есть самоуничижение. И когда мы проявляем его, здесь благодать Божия касается нас. Как сказано: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Когда апостола спросили, кто же может спастись, он ответил: человекам это невозможно. Но не Богу, именно Богу все возможно. «Сердце сокрушенно и смиренно Господь не уничижит». Поэтому первый шаг к спасению - осознание своей греховности, своей несостоятельности. Если мы делаем этот шаг, это означает, что может быть и следующий шаг и что возможно достижение цели, того, что называется обожением. Обожение - это такое состояние жизни, которое может возникнуть при самом последнем издыхании, но если мы переживем его, то это будет возвращением в рай сладости.
Христос сказал: яко без Меня не можете творить ничего. Что такое аскетизм в православии? Сергий Старогородский, Патриарх Московский и Всея Руси, в свое время написал книгу, которая называется «Православное учение о спасении», где он пишет, что аскетика не спасает человека, но приуготовляет его к тому, чтобы он мог легче принять дар спасения, который дается по благодати. То есть мы постимся, молимся, исполняем Божии заповеди, чтобы дар Божиего прощения пришел к нам не как результат наших усилий - человекам это невозможно - а как Божие благословение. Потому что в постах, молитвах, стремлении исполнить закон раскрывается та вера, о которой апостол Павел пишет, что в вере мы спасены.
Если человек заявляет о себе, что он верующий, но в его жизни ничего не меняется, он не молится регулярно, то сама вера такого человека ставится под сомнение. Надо со всей очевидностью сказать, что мы веруем так, как мы живем, и живем так, как мы веруем. Именно поэтому богослов в православном понимании - это не кандидат или доктор богословия, а человек, который молится, человек, жизнь которого меняется.
Очень важно понять истину, что религиозное откровение должно поменять нас, преложить, пресуществить по благодати из состояния чад гнева в состояние чад Божиих. Если это происходит, то есть если есть практическое применение наших знаний, это означает, что жизнь наша состоялась.
- Чуть раньше Вы сказали о страхе Божием. Как его правильно понимать?
В Писании сказано: в любви нет страха. Потому что в любви очень много доверия. Но все-таки есть страх любви. Что это за страх? Это боязнь нарушить волю того, кого ты любишь. Посмотрите, как отец в первый раз берет в руки младенца, которого мама принесла домой. Он берет его с величайшим страхом, потому что любовь этого мужчины всецело сконцентрировалась на этом младенце.
Страх Божий - это когда мы боимся нарушить волю Того, Кого мы возлюбили. Пример такого страха - тот страх, который испытывал Исаак, когда Авраам приносил его в жертву на горе Мариам. Исаак испытывал страх, а потом Иаков клялся страхом отца своего Исаака. Что это за страх, которым можно было клясться? Истолкователи поясняют: Исаак в тот момент не боялся каменного жертвенного ножа, не боялся костра, он боялся, будучи связанным, хотя бы жестом или взглядом высказать несогласие с тем, что делал его отец Авраам. Поэтому экзегеты спорят, кто был на более высоком духовном уровне: Авраам ли, который приносил в жертву Исаака, или Исаак, который хотел стать жертвой, всецело подчиняясь отцу. Это пример того, какой страх любви мы должны иметь по отношению к Богу. Если мы возлюбили Бога всем сердцем своим, всем помышлением своим, всеми своими силами, то богобоязненность подталкивает нас к тому, чтобы мы трепетали, как бы не нарушить волю Того, Кого мы возлюбили.
- Недаром Исаак символизирует Спасителя.
Да, Исаак символизирует именно Спасителя, а Авраам в этот момент символизирует Бога Отца, и их взаимоотношения - это всецелая покорность сына отцу, как Он сказал в Гефсимании: впрочем, не Моя, но Твоя воля да будет.
Так как Авраам является отцом всех верующих, эта ситуация - пример для всех верующих. Мы должны испытывать страх любви. О каком страхе говорится, что его нет в любви? Это паника, депрессия, отчаяние. Дурная мотивация, когда человек начинает исполнять Божий закон, чтобы не попасть в ад, или затем, чтобы непременно попасть в рай. У него ничего не получится. Но если мотивация будет любовь в стремлении исполнить Божий закон, у него получится. Потому Христос и говорит: любящий Меня исполнит заповеди. Любовь и есть тот механизм, который меняет нашу жизнь, преображает ее. Если есть любовь к Богу и ближнему, то эта любовь нас неизменно меняет.
Вопрос телезрительницы из Калужской области: В 102-ом псалме я нахожу как бы провозвестие пути спасения в словах « Человек яко трава, дни его яко цвет сельный, тако отцветет». В принципе, Вы уже дали ответ на этот вопрос, когда привели фразу Серафима Саровского об обожении. Правильно ли понимать, что здесь предвозвестие спасения во Христе?
Давид, действительно, был провозвестник истин о Христе, обладал пророческим даром, и в его псалмах мы находим много тем, где прообразовательно говорится о Христе. Кстати, на Голгофе Иисус Христос молился словами Псалтири. Произнося слова «Боже мой, Боже мой, почему Ты оставил Меня?», Он читал совершенно определенный псалом из Псалтири, научая и нас прибегать к этому источнику подлинной молитвы, к богодухновенной Псалтири, в которой мы тоже можем найти слова, которые смогут обогатить нашу молитвенную жизнь, принести нам радость.
Текст, который Вы вспомнили, напоминает, что жизнь земная скоропреходяща, и человек, который думает, что он поселился на земле, вскоре не обнаруживает этого места, потому что все переменчиво, быстро сменяется, и человек движется к тому моменту, когда произойдет его встреча с Богом. Собственно говоря, земная жизнь и дана нам для того, чтобы мы обрели дар спасения, ибо за порогом жизни уже ничто не сможет исправить человека. Земная жизнь - тот единственный момент, когда мы можем или спастись, или погибнуть.
Как пишет преподобный Ефрем Сирин: здесь слезы твои узрит Господь, здесь молитвы твои услышит Господь, там нет места для слез, для мольбы, для оправдания. Здесь - прощение, там - суд.
Поэтому когда мы говорим о православном учении о спасении, мы не говорим о чем-то праздном, но очень важном, о том, что должен знать каждый верующий, православный человек.
- Как наши добрые дела участвуют в нашем спасении?
Я привел высказывание Сергия Старогородского, что аскеза только приуготовляет нашу душу к принятию Божьего спасения, которое изливается на нас даром, по благодати, независимо от наших дел.
Но сама истина спасения меняет нас, и дела возникают, как плоды на зрелом древе, свидетельствуя о том, что мы имеем живую, а не мертвую веру.
- В Писании сказано, что вера без дел мертва. О каких конкретно делах идет речь?
Мы должны исполнять Божии заповеди, евангельские заповеди, и если мы идем путем спасения, то благодать Божия будет всячески содействовать нам в этом. Хотя человек не может исполнить все до конца, но Бог судит не только наши деяния, но и наши намерения.
- Может ли православный человек сказать о себе: я спасен.
Нет, не может. Потому что в Библии сказано, что мы в надежде спасены. Есть христианская надежда на спасение, и в Церкви есть все необходимые условия для спасения. Если мы живем церковной жизнью, у нас есть надежда, о которой сказано: а надежда не постыжает.
Наша передача подходит к концу. Благодарю Вас за сегодняшнюю беседу. Что бы Вы хотели пожелать в завершение нашим телезрителям?
Спаси вас всех Христос!
Ведущий: Сергей Юргин.
Расшифровка: Юлия Подзолова.