Начало века осветила "александровская весна" - кратковременный период либеральных проектов, комиссий, предложений при поощрении царя, желавшего преобразовать страну не жестокими методами, как его венценосный предок сто лет назад, но гуманным, человеколюбивым, просвещенным способом. Видными теоретиками либеральной реформистской идеологии стали Н.С. Мордвинов (1754-1841) и М.М. Сперанский (1772-1839). Первый являлся представителем ориентированной на перемены части дворянства, увлекавшейся, французским Просвещением и британской политико-экономической мыслью. Мордвинов был знаком с Бентамом и Смитом, переписывался с ними, пытался внедрить идеи прогрессивного развития и утилитаризма в российской среде, подготовить общество к установлению полноценных гражданских свобод и прежде всего к отмене крепостного права.
Подобно комете быстро взлетел и быстро угас на российском небосклоне его младший единомышленник Сперанский. Сын бедного провинциального священника благодаря своим талантам, трудолюбию, энтузиазму стремительно выдвинулся на служебной стезе, достигнув должности государственного секретаря, главного разработчика реформ. Личность весьма неординарная - выпускник духовной семинарии и академии, антиортодокс по своей сути, член масонских лож, политический романтик, - он был в фаворе, пока ему благоволил император. Понимая, что старый, феодальный по существу, порядок вещей должен быть преобразован в новый, конституционный, либерально-правовой, Сперанский во «Введении к уложению государственных законов» настойчиво и последовательно излагает программу реформ в юридической и политической сферах. Касательно идеологии его взгляды изложены в «Предварительных рассуждениях о просвещении в России вообще». Но дворянское консервативное крыло не допустило проведения реформ, оттеснило Сперанского от власти, а либеральный в начале царствования Александр I постепенно отошел от своего прекраснодушия, от чего, быть может, и страдал в последние годы жизни, дав повод к созданию легенды о старце Федоре Кузмиче после своей неожиданной кончины в Таганроге. Наряду со сторонниками легального, законного, эволюционного преобразования России в страну новоевропейского буржуазного типа появились и радикалы, объединявшиеся в тайные общества, целью которых был государственный переворот - устранение правящей династии вплоть до ее физического уничтожения, решительная ломка всей экономической, политической, правовой структуры. Это революционное движение, известное под названием движения декабристов, было весьма разнородным, и потому рассмотрение каждого из его участников требует дифференцированного подхода.
Одним из лидеров стал П.И. Пестель (1793-1826), выступавший за благоденствие общества и составляющих его граждан на основе справедливых законов и без узурпации власти монархом. Он полагал, что XIX столетие есть "век революций", которые последуют за французской и американской, но в России, боясь пугачевщины и стихийных бунтов, он предлагал осуществить верхушечный переворот дворцового типа, как это делалось не раз в минувшем веке, и уже сверху проводить радикальные реформы.
Н.М. Муравьев (1793-1843), подобно братьям Бестужевым и К. Рылееву, обращался к истории доимперской Руси, к традициям республиканского Новгорода, общинно-вечевой организации городского и сельского самоуправления, нередко идеализируя древние обычаи и нравы. Их оппонент М.С. Лунин (1787-1845) призывал "стряхнуть старые привычки", искать опору не в стародавних временах, но обратиться к опыту передовых наций, для чего надо усиленно просвещать народ, особенно юное поколение.
Декабристы интересовались не только политическими и социальными, но и религиозно-метафизическими проблемами. Будучи весьма образованными людьми, они оперировали в спорах концепциями многих европейских и русских мыслителей, но сами в философско-богословском отношении не создали чего-либо значительного. Из их опусов можно отметить произведение Н. Д. Якушкина «Что такое жизнь?», «Философские записи» Н. А. Крюкова, «Элегии» В. Ф. Раевского, которые содержали обычный для дворянской интеллигенции того времени набор идей, образов, сентенций, преимущественно заимствованных из западной литературы. Невольно привлекают искренность, стремление дойти до истины, равно как благородный порыв послужить отечеству и освобождению народа, протест против тирании. Однако нельзя принять навязывание ими обществу и народу своих программ. Параллельно радикальным существовали охранительно-консервативные течения, ставившие своей целью сохранение стабильности общества и государства. В 1812 г. глава Российской Академии наук А.С. Шишков (1754-1848) опубликовал «Рассуждение о любви к отечеству», где осудил "вредные западные умствования", губительные для простодушного русского народа; он же настаивал на закрытии кафедр философии в университетах, что позднее и произошло. Вместе с тем Шишкова не следует считать лишь обскурантом: он сделал немало полезного для отечественной науки.
Вместе с Шишковым за возрождение основ национальной культуры после грозы 1812 г. выступили многие писатели, мыслители, деятели науки. Примечательно, что глава сентиментализма Н.М. Карамзин (1766-1826), постоянный оппонент ученого адмирала, выступил с «Запиской о древней и новой России», направленной против реформ Сперанского, где доказывал необходимость монархического устройства и учета традиций народа. В более развернутом виде и на обширном материале эти же идеи он излагал в многотомной «Истории государства Российского». "Колумб российских древностей", по выражению Пушкина, в немалой степени способствовал росту национального самосознания. Его сочинениями, в том числе томами «Истории», зачитывалась вся образованная Россия.
Позднее оформилось патриотически-охранительное направление, сторонники которого подняли на щит знаменитую триаду "православие, самодержавие, народность". Одним из столпов этого движения был выходец из народа, внук крепостного крестьянина М.П. Погодин (1800-1875). Видный историк, профессор Московского университета, собиратель древностей, литератор, он с православных провиденциалистских позиций описывал и объяснял социальную и культурную историю страны, которая сильна единством веры, царя, отечества. Объединив вокруг журнала «Москвитянин» оппозиционно настроенных к официальному Петербургу единомышленников, Погодин стал знаменем консервативно-патриотического направления.
В редакцию «Москвитянина» входил С.П. Шевырев (1806-1864), также профессор университета, автор основательной истории русской литературы с древнейших времен. Он был сторонником чистого искусства, не смешиваемого с политикой и низменными человеческими побуждениями; выступал против натуралистической эстетики, утилитаризма и рационализма в искусстве, будучи сторонником платоновского понимания процесса творчества как вдохновенного иррационального акта, не могущего быть осмысленным в ограниченных категориях рассудка.
КОНСЕРВАТОРЫ, ЛИБЕРАЛЫ И РАДИКАЛЫ ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX в.
Поражение декабристов и усиление полицейско-репрессивной политики правительства не привели к спаду общественного движения. Напротив, оно еще более оживилось. Центрами развития общественной мысли стали различные петербургские и московские салоны (домашние собрания единомышленников), кружки офицеров и чиновников, высшие учебные заведения (в первую очередь, Московский университет), литературные журналы: "Москвитянин", "Вестник Европы", "Отечественные записки", "Современник" и другие. В общественном движении второй четверти XIX в. началось размежевание трех идейных направлений: радикального, либерального и консервативного. В отличие от предыдущего периода активизировалась деятельность консерваторов, защищавших существовавший в России строй.
Консервативное направление. Консерватизм в России опирался на теории, доказывавшие незыблемость самодержавия и крепостного права. Идея необходимости самодержавия как своеобразной и издревле присущей России формы политической власти своими корнями уходит в период укрепления Русского государства. Она развивалась и совершенствовалась в течение XVIII-XIX вв., приспосабливаясь к новым общественно-политическим условиям. Особое звучание для России эта идея приобрела после того, как в Западной Европе было покончено с абсолютизмом. В начале XIX в. Н.М. Карамзин писал о необходимости сохранения мудрого самодержавия, которое, по его мнению, "основало и воскресило Россию". Выступление декабристов активизировало консервативную общественную мысль.
Для идеологического обоснования самодержавия министр народного просвещения граф С.С. Уваров создал теорию официальной народности. Она была основана на трех принципах: самодержавие, православие, народность. В этой теории преломились просветительские идеи о единении, добровольном союзе государя и народа, об отсутствии противоположных классов в русском обществе. Своеобразие заключалось в признании самодержавия как единственно возможной формы правления в России. Крепостное право рассматривалось как благо для народа и государства. Православие понималось как присущая русскому народу глубокая религиозность и приверженность ортодоксальному христианству. Из этих постулатов делался вывод о невозможности и- ненужности коренных социальных изменений в России, о необходимости укрепления самодержавия и крепостного права.
Эти идеи развивались журналистами Ф.В. Булгариным и Н.И. Гречем, профессорами Московского университета М.П. Погодиным и С.П. Шевыревым. Теория официальной народности не только пропагандировалась через прессу, но и широко внедрялась в систему просвещения и образования.
Теория официальной народности вызвала резкую критику не только радикально настроенной части общества, но и либералов. Наибольшую известность получило выступление ПЛ. Чаадаева, написавшего "Философические письма" с критикой самодержавия, крепостничества и всей официальной идеологии, В первом письме, опубликованном в журнале "Телескоп" в 1836 г., ПЛ. Чаадаев отрицал возможность общественного прогресса в России, не видел ни в прошлом, ни в настоящем русского народа ничего светлого. По его мнению, Россия, оторванная от Западной Европы, закостенелая в своих нравственно-религиозных, православных догмах, находилась в мертвом застое. Спасение России, ее прогресс он видел в использовании европейского опыта, в объединении стран христианской цивилизации в новую общность, которая обеспечит духовную свободу всех народов.
Правительство жестоко расправилось с автором и издателем письма. П.Я. Чаадаева объявили сумасшедшим и отдали под полицейский надзор. Журнал "Телескоп" закрыли. Его редактор, Н.И. Надеждин был выслан из Москвы с запрещением заниматься издательской и педагогической деятельностью. Однако идеи, высказанные ПЛ. Чаадаевым, вызвали большой общественный резонанс и оказали значительное влияние на дальнейшее развитие общественной мысли.
Либеральное направление. На рубеже 30-40-х годов XIX в. среди оппозиционных правительству либералов сложилось два идейных течения - славянофильство и западничество. Идеологами славянофилов были писатели, философы и публицисты: К.С. и И.С. Аксаковы, И.В. и П.В. Киреевские, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин и др. Идеологами западников - историки, юристы, писатели и публицисты: Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, С.М. Соловьев, В.П. Боткин, П.В. Анненков, И.И. Панаев, В.Ф. Корш и др. Представителей этих течений объединяло желание видеть Россию процветающей и могучей в кругу всех европейских держав. Для этого они считали необходимым изменить ее социально-политический строй, установить конституционную монархию, смягчить и даже отменить крепостное право, наделить крестьян небольшими наделами земли, ввести свободу слова и совести. Боясь революционных потрясений, они считали, что само правительство должно провести необходимые реформы.
Вместе с тем были и существенные различия во взглядах славянофилов и западников. Славянофилы преувеличивали национальную самобытность России. Идеализируя историю допетровской Руси, они настаивали на возвращении к тем порядкам, когда Земские соборы доносили до власти мнение народа, когда между помещиками и крестьянами якобы существовали патриархальные отношения. Одна из основополагающих идей славянофилов заключалась в том, что единственно верной и глубоко нравственной религией является православие. По их мнению, русскому народу -присущ особый дух коллективизма, в отличие от Западной Европы, где царит индивидуализм. Этим они объясняли особый путь исторического развития России. Борьба славянофилов против низкопоклонства перед Западом, изучение ими истории народа и народного быта имели большое положительное значение для развития русской культуры.
Западники исходили из того, что Россия должна развиваться в русле европейской цивилизации. Они резко критиковали славянофилов за противопоставление России и Запада, объясняя ее отличие исторически сложившейся отсталостью. Отрицая особую роль крестьянской общины, западники считали, что правительство навязало ее народу для удобства управления и сбора налогов. Они выступали за широкое просвещение народа, полагая, что это единственно верный путь для успеха модернизации социально-политического строя России. Их критика крепостнических порядков и призыв к изменению внутренней политики также способствовали развитию общественно-политической мысли.
Славянофилы и западники заложили в 30-50-е годы XIX в. основу либерально-реформистского направления в общественном движении.
Радикальное направление. Во второй половине 20-х - первой половине 30-х годов характерной организационной формой антиправительственного движения стали малочисленные кружки, появлявшиеся в Москве и в провинции, где не так сильно, как в Петербурге, утвердился полицейский надзор и шпионаж. Их члены разделяли идеологию декабристов и осуждали расправу с ними. Вместе с тем они пытались преодолеть ошибки своих предшественников, распространяли вольнолюбивые стихи, критиковали правительственную политику. Широкую известность приобрели произведения поэтов-декабристов. Вся Россия зачитывалась знаменитым посланием в Сибирь А.С. Пушкина и ответом ему декабристов. Студент Московского университета А.И. Полежаев за свободолюбивую поэму "Сашка" был исключен из университета и отдан в солдаты.
Большой переполох московской полиции вызвала деятельность кружка братьев П., М. и В. Критских. Его члены в день коронации Николая разбросали на Красной площади прокламации, с помощью которых пытались возбудить в народе ненависть к монархическому правлению. По личному повелению императора участников кружка заточили на 10 лет в каземат Соловецкого монастыря, а затем отдали в солдаты.
Тайные организации первой половины 30-х годов XIX в. имели в основном просветительский характер. Вокруг Н.В. Станкевича, В.Г. Белинского, А.И. Герцена и Н.П. Огарева сложились группы, члены которых изучали отечественные и иностранные политические произведения, пропагандировали новейшую западную философию. В 1831 г. образовалось "Сунгуровское общество", названное по имени его руководителя, выпускника Московского университета Н.П. Сунгурова. Студенты, члены организации, восприняли идейное наследие декабристов. Они выступали против крепостничества и самодержавия, призывали к введению в России конституции. Они не только занимались просветительской деятельностью, но и разрабатывали планы вооруженного восстания в Москве. Все эти кружки действовали непродолжительное время. Они не выросли в организации, способные оказать серьезное влияние на изменение политического положения в России.
Для второй половины 30-х годов характерен спад общественного движения в связи с разгромом тайных кружков, закрытием ряда передовых журналов. Многие общественные деятели увлеклись философским постулатом Гегеля "все разумное действительно, все действительное разумно" и на этой основе пытались примириться с "гнусной", по оценке В.Г. Белинского, российской действительностью. В 40-е годы XIX в. в радикальном направлении наметился новый подъем. Он был связан с деятельностью В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Н.П. Огарева, М.В. Буташевича-Петрашевекого и других.
Литературный критик В.Г. Белинский, раскрывая идейное содержание рецензируемых произведений, воспитывал у читателей ненависть к произволу и крепостничеству, любовь к народу. Идеалом политического строя для него было такое общество, в котором "не будет богатых, не будет бедных, ни царей, ни подданных, но будут братья, будут люди". В.Г. Белинскому были близки некоторые идеи западников, однако он видел и отрицательные стороны европейского капитализма. Широкую известность приобрело его "Письмо к Гоголю", в котором он порицал писателя за мистицизм и отказ от общественной борьбы. В.Г. Белинский писал: "России нужны не проповеди, а пробуждение чувства человеческого достоинства. Цивилизация, просвещение, гуманность должны стать достоянием русского человека". Разошедшееся в сотнях списков "Письмо" имело большое значение для воспитания нового поколения радикалов.
Петрашевцы. Оживление общественного движения в 40-х годах выразилось в создании новых кружков. По имени руководителя одного из них - М.В. Буташевича-Петрашевекого - его участники были названы петрашевцами. В кружок входили чиновники, офицеры, учителя, писатели, публицисты и переводчики (Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Н. Майков, А.Н. Плещеев и др.).
М.В. Петрашевский на паях создал со своими друзьями первую коллективную библиотеку, состоявшую преимущественно из сочинений по гуманитарным наукам. Пользоваться книгами могли не только петербуржцы, но и жители провинциальных городов. Для обсуждения проблем, связанных с внутренней и внешней политикой России, а также литературы, истории и философии члены кружка устраивали свои собрания - известные в Петербурге "пятницы". Для широкой пропаганды своих взглядов петрашевцы в 1845-1846 гг. приняли участие в издании "Карманного словаря иностранных слов, вошедших в состав русского языка". В нем они излагали сущность европейских социалистических учений, особенно Ш. Фурье, оказавшего большое влияние на формирование их мировоззрения.
Петрашевцы решительно осуждали самодержавие и крепостное право. В республике они видели идеал политического устройства и намечали программу широких демократических преобразований. В 1848 г. М.В. Петрашевский создал "Проект об освобождении крестьян", предлагая прямое, безвозмездное и безусловное освобождение их с тем наделом земли, который они обрабатывали. Радикальная часть петрашевцев пришла к выводу о назревшей необходимости восстания, движущей силой которого должны были стать крестьяне и горнозаводские рабочие Урала.
Кружок М.В. Петрашевского был раскрыт правительством в апреле 1849 г. К следствию привлекли более 120 человек. Комиссия квалифицировала их деятельность как "заговор идей". Несмотря на это, участники кружка были жестоко наказаны. Военный суд приговорил 21 человека к смертной казни, но в последнюю минуту расстрел был заменен бессрочной каторгой. (Инсценировка расстрела очень выразительно описана Ф.М. Достоевским в романе "Идиот".)
Деятельность кружка М.В. Петрашевского положила начало распространению в России социалистических идей.
А.И. Герцен и теория общинного социализма. Дальнейшее развитие социалистических идей в России связано с именем А.И. Герцена. Он и его друг Н.П. Огарев еще мальчиками дали клятву бороться за лучшее будущее народа. За участие в студенческом кружке и пение песен с "гнусными и злоумышленными" выражениями в адрес царя они были арестованы и отправлены в ссылку. В 30-40-х годах А.И. Герцен занимался литературной деятельностью. Его произведения содержали идею борьбы за свободу личности, протест против насилия и произвола. Поняв, что в России невозможно пользоваться свободой слова, А.И. Герцен в 1847 г. уехал за границу. В Лондоне он основал "Вольную русскую типографию" (1853 г.), выпустил 8 книг сборника "Полярная звезда", на титуле которых поместил миниатюру из профилей 5 казненных декабристов, организовал вместе с Н.П. Огаревым издание первой бесцензурной газеты "Колокол" (1857-1867 гг.). Последующие поколения революционеров видели огромную заслугу А.И. Герцена в создании вольной русской прессы за границей.
В молодости А.И. Герцен разделял многие идеи западников, признавал единство исторического развития России и Западной Европы. Однако близкое знакомство с европейскими порядками, разочарование в результатах революций 1848-1849 гг. убедили его в том, что исторический опыт Запада не подходит русскому народу. В связи с этим он занялся поиском принципиально нового, справедливого общественного устройства и создал теорию общинного социализма. Идеал общественного развития А.И. Герцен видел в социализме, при котором не будет частной собственности и эксплуатации. По его мнению, русский крестьянин лишен частнособственнических инстинктов, привык к общественной собственности на землю и ее периодическим переделам. В крестьянской общине А.И. Герцен видел готовую ячейку социалистического строя. Поэтому он сделал вывод, что русский крестьянин вполне готов к социализму и что в России нет социальной основы для развития капитализма. Вопрос о путях перехода к социализму решался А.И. Герценом противоречиво. В одних работах он писал о возможности народной революции, в других - осуждал насильственные методы изменения государственного строя. Теория общинного социализма, разработанная А.И. Герценом, во многом служила идейным основанием деятельности радикалов 60-х годов и революционных народников 70-х годов XIX в.
В целом вторая четверть XIX в. была временем "наружного рабства" и "внутреннего освобождения". Одни - молчали, напуганные правительственными репрессиями. Другие - настаивали на сохранении самодержавия и крепостничества. Третьи - активно искали пути обновления страны, совершенствования ее социально-политической системы. Основные идеи и направления, сложившиеся в общественно-политическом движении первой половины XIX в., с незначительными изменениями продолжали развиваться и во второй половине века.
Проблема крепостного права. Даже правительство и консервативные круги не оставались в стороне от понимания необходимости решения крестьянского вопроса (вспомним проекты М.М. Сперанского, Н.Н. Новосильцева, деятельность Секретных комитетов по крестьянскому делу, указ об обязанных крестьянах 1842 г. и особенно реформу государственных крестьян 1837-1841 гг.). Однако попытки правительства смягчить крепостное право, дать помещикам положительный пример управления крестьянами, регламентировать их взаимоотношения оказались малоэффективными из-за сопротивления крепостников.
К середине XIX в. предпосылки, обусловившие крах крепостнической системы, созрели окончательно. Прежде всего, она изжила себя экономически. Помещичье хозяйство, основанное на труде крепостных крестьян, все более приходило в упадок. Это беспокоило правительство, которое было вынуждено тратить огромные средства на поддержку помещиков.
Объективно крепостничество мешало также индустриальной модернизации страны, так как препятствовало складыванию рынка свободной рабочей силы, накоплению капиталов, вложенных в производство, повышению покупательной способности населения и развитию торговли.
Необходимость ликвидации крепостного права обусловливалась и тем, что крестьяне открыто протестовали против него. В целом антикрепостнические народные выступления в первой половине XIX в. были довольно слабыми. В условиях полицейско-бюрократической системы, созданной при Николае I, они не могли вылиться в широкие крестьянские движения, потрясавшие Россию в XVII-XVIII вв. В середине XIX в. недовольство крестьян своим положением выражалось в разных формах: отказ от работы на барщине и выплаты оброка, массовые побеги, поджоги помещичьих имений и др. Участились волнения в районах с нерусским населением. Особенно сильным было восстание 10 тыс. крестьян Грузии в 1857 г.
Народное движение не могло не влиять на позицию правительства, которое понимало, что крепостное состояние крестьян - это "пороховой погреб под государством". Император Николай I в речи на заседании Государственного совета весной 1842 г. признал: "Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его положении у нас есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к нему теперь было бы делом еще более губительным". В этом высказывании содержится вся суть николаевской внутренней политики. С одной стороны, понимание несовершенства существующей системы, а с другой - справедливая боязнь, что подрыв одного из устоев может привести к ее полному краху.
Поражение в Крымской войне сыграло роль особо важной политической предпосылки отмены крепостного права, так как оно продемонстрировало отсталость и гнилость социально-политической системы страны. Сложившаяся после Парижского мира новая внешнеполитическая ситуация свидетельствовала об утрате Россией ее международного авторитета и грозила потерей влияния в Европе.
После 1856 г. за отмену крепостного права открыто выступали не только радикалы и либералы, но и консервативные деятели. Ярким примером служит изменение политических взглядов М.П.Погодина, который в 40-е годы был рупором консерватизма, а после Крымской войны выступил с решительной критикой самодержавно-крепостнической системы и потребовал ее реформирования. В либеральных кругах разрабатывались многочисленные записки о ненормальности, аморальности и экономической невыгодности крепостного состояния крестьян. Наибольшую известность приобрела "Записка об освобождении крестьян", составленная юристом и историком К.Д. Кавелиным. Он писал: "Крепостное право есть камень преткновения для всякого успеха и развития России". Его план предусматривал сохранение помещичьей собственности на землю, передачу крестьянам небольших наделов, "справедливое" вознаграждение помещиков за потерю рабочих рук и предоставленную народу землю. К безоговорочному освобождению крестьян призывали А.И. Герцен в "Колоколе", Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов в журнале "Современник". Публицистические выступления представителей разных общественно-политических направлений во второй половине 50-х годов постепенно подготовили общественное мнение страны к осознанию назревшей потребности решения крестьянского вопроса.
Таким образом, отмена крепостного нрава была обусловлена политическими, экономическими, социальными и нравственными предпосылками.
Александр II. Старший сын Николая I вступил на российский престол 19 февраля 1855 г. В отличие от отца он был достаточно хорошо подготовлен к управлению государством. В детстве он получил прекрасное воспитание и образование. Его наставником был поэт В.А. Жуковский. Составленный им "План учения" цесаревича был нацелен на "образование для добродетели". Нравственные принципы, заложенные В.А. Жуковским, значительно повлияли на формирование личности будущего царя. Как и все российские императоры, Александр с юных лет приобщался к военной службе и в 26 лет стал "полным генералом". Путешествия по России и Европе способствовали расширению кругозора наследника. Привлекая цесаревича к решению государственных вопросов, Николай ввел его в Государственный совет и Комитет министров, поручал ему руководство деятельностью Секретных комитетов по крестьянскому делу. Таким образом, 37-летний император практически и психологически был хорошо подготовлен к тому, чтобы в качестве первого лица в государстве стать одним из инициаторов освобождения крестьян. Поэтому в историю он вошел как царь "Освободитель".
По словам умиравшего Николая I," Александр II получил "команду не в порядке". Исход Крымской войны был ясен - Россия шла к поражению. Общество, недовольное деспотическим и бюрократическим правлением Николая, искало причины провала его внешней политики. Участились крестьянские волнения. Активизировали свою деятельность радикалы. Все это не могло не заставить нового хозяина Зимнего дворца задуматься о направлении своей внутренней политики.
Подготовка реформы. Впервые о необходимости освобождения крестьян новый император заявил в речи, произнесенной в 1856 г. перед представителями московского дворянства. Его знаменитая фраза о том, что "лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться до того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу", означала, что правящие круги пришли, наконец, к мысли о необходимости реформирования государства. Среди них были члены императорской фамилии (младший брат Александра Константин Николаевич, тетка царя великая княгиня Елена Павловна), а также некоторые представители высшей бюрократии (министр внутренних дел С.С. Ланской, исполняющий должность товарища министра внутренних дел Н.А. Милютин, генерал Я.И. Ростовцев), общественные деятели (князь В.А. Черкасский, Ю.Ф. Самарин), сыгравшие выдающуюся роль в подготовке и проведении реформы.
Вначале проекты освобождения крестьян разрабатывались в традиционном для России Секретном комитете, созданном в 1857 г. "для обсуждения мер по устройству быта помещичьих крестьян". Однако недовольство дворянства, обеспокоенного слухами о возможной отмене крепостного права, и медлительность Секретного комитета, всячески тормозившего подготовку реформы, привело Александра II к мысли о необходимости учреждения нового органа, нацеленного на подготовку реформы в условиях большей гласности. Он поручил другу детских лет и генерал-губернатору В.И. Назимову обратиться к императору от имени лифляндского дворянства с просьбой о создании комиссий по разработке проекта реформы. В ответ на обращение 20 ноября 1857 г. последовал указ (рескрипт В.И. Назимову) о создании губернских комитетов "по улучшению быта помещичьих крестьян". Вскоре и другие генерал-губернаторы получили аналогичные распоряжения.
Рескрипт В.И. Назимову считается началом официальной истории подготовки крестьянской реформы. В феврале 1858 г. Секретный комитет был преобразован в Главный комитет по крестьянскому делу. Его задача состояла в том, чтобы выработать общую правительственную линию в деле освобождения крестьян. Переименование означало решительное изменение характера деятельности комитета - она перестала быть тайной. Правительство разрешило обсуждение проектов реформы и, более того, предписало дворянам проявить инициативу в решении крестьянского вопроса. Отдавая подготовку реформы в руки помещиков, правительство, с одной стороны, фактически вынудило их заняться этим вопросом, а с другой - предложило самим обеспечить максимальное удовлетворение своих интересов. Так был решен вопрос о сочетании правительственной политики и желаний господствующего класса. Крестьяне от обсуждения проекта реформы были отстранены, так как в губернских комитетах участвовали только дворяне.
В феврале 1859 г. при Главном комитете были учреждены Редакционные комиссии (председатель - Я.И. Ростовцев). Они должны были собирать и обобщать все проекты, разработанные губернскими комитетами.
В поступающих с мест проектах размеры крестьянских наделов и повинностей зависели от плодородия почвы. В черноземных районах помещики были заинтересованы в сохранении земли и поэтому были против предоставления ее крестьянам. Под нажимом правительства и общественности они готовы были дать крестьянам небольшие наделы по высокой цене за десятину. В нечерноземной полосе, где земля не имела такой ценности, местные дворяне соглашались передать ее крестьянам, но за большой выкуп.
Обобщенные редакционными комиссиями проекты к началу 1859 г. поступили в Главный комитет. Он еще больше сократил размеры крестьянских земельных наделов, а повинности увеличил. 17 февраля 1861 г. проект реформы утвердил Государственный совет. 19 февраля его подписал Александр II. Об отмене крепостного права возвестил Манифест "О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей..." Практические условия освобождения были определены в "Положениях" о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости.Манифест и "Положения" касались трех основных вопросов: личное освобождение крестьян, наделение их землей и выкупная сделка.
Личное освобождение. Манифест предоставлял крестьянам личную свободу и общегражданские права. Отныне крестьянин мог владеть движимым и недвижимым имуществом, заключать сделки, выступать как юридическое лицо. Он освобождался от личной опеки помещика, мог без его разрешения вступать в брак, поступать на службу и в учебные заведения, менять место жительства, переходить в сословие мещан и купцов. Вместе с тем, личная свобода крестьянина ограничивалась. В первую очередь это касалось сохранения общины. Общинная собственность на землю, переделы наделов, круговая порука (особенно при выплате налогов и выполнении государственных повинностей) тормозили буржуазную эволюцию деревни. Крестьяне оставались единственным сословием, которое платило подушную подать, несло рекрутскую повинность и могло быть подвергнуто телесному наказанию.
Наделы. "Положения" регламентировали наделение крестьян землей. Размеры наделов зависели от плодородности почвы. Территория России была условно разделена на три полосы: черноземную, нечерноземную и степную. В каждой из них устанавливался высший и низший размеры крестьянского полевого надела (высший - больше" которого крестьянин не мог требовать у помещика, низший - меньше которого помещик не должен был предлагать крестьянину). В этих пределах заключалась добровольная сделка крестьянской общины с помещиком. Их взаимоотношения окончательно закрепляли уставные грамоты. Бели помещик и крестьяне не приходили к соглашению, то для урегулирования спора привлекались мировые посредники. Среди них были в основном защитники интересов дворян, однако некоторые прогрессивные общественные деятели (писатель Л.Н. Толстой, физиолог И.М. Сеченов, биолог К.А. Тимирязев и др.), став мировыми посредниками, отражали интересы крестьянства.
При решении земельного вопроса крестьянские наделы были значительно урезаны. Если до реформы крестьянин пользовался наделом, превышающим высшую норму в каждой полосе, то этот "излишек" отчуждался в пользу помещика. В черноземной полосе отрезали от 26 до 40 % земли, в нечерноземной - 10 %. В целом по стране крестьяне получили на 20 % земли меньше, чем они обрабатывали до реформы. Так образовались отрезки, отобранные помещиками у крестьян. Традиционно считая эту землю своей, крестьяне боролись за ее возвращение вплоть до 1917 г.
При размежевании пахотных угодий помещики стремились к тому, чтобы их земля вклинивалась в крестьянские наделы. Так появилась чересполосица, заставлявшая крестьянина арендовать помещичью землю, выплачивая ее стоимость или деньгами, или полевыми работами (отработки).
Выкуп. Получая землю, крестьяне были обязаны оплатить ее стоимость. Рыночная цена земли, переданной крестьянам, реально составляла 544 млн. рублей. Однако разработанная правительством формула расчета стоимости земли повысила ее цену до 867 млн. рублей, то есть в 1,5 раза. Следовательно, как и наделение землей, так и выкупная сделка осуществлялись исключительно в интересах дворянства. (Фактически, крестьяне платили и за личное освобождение.)
У крестьян не было денег, необходимых для выкупа земли. Чтобы помещики получили выкупные суммы единовременно, государство предоставило крестьянам ссуду в размере 80% стоимости наделов. Остальные 20 % крестьянская община платила помещику сама. В течение 49 лет крестьяне должны были возвратить ссуду государству в форме выкупных платежей с начислением 6% годовых. К 1906 г., когда крестьяне упорной борьбой добились отмены выкупных платежей, они уже выплатили государству около 2 млрд. рублей, то есть почти в 4 раза больше реальной рыночной стоимости земли в 1861 г.
Выплата крестьянами помещику растянулась на 20 лет. Она породила специфическое временнообязанное состояние крестьян, которые должны были платить оброк и выполнять некоторые повинности до тех пор, пока полностью не выкупят свой надел. Только в 1881 г. был издан закон о ликвидации временнообязанного положения крестьян.
Значение отмены крепостного права. Великой назвали современники реформу 1861 г. Она принесла свободу многим миллионам крепостных крестьян, расчистила дорогу для становления буржуазных отношений.
Вместе с тем, реформа имела половинчатый характер. Она была сложным компромиссом между государством и всем обществом, между двумя основными сословиями (помещиками и крестьянами), а также между различными общественно-политическими течениями. Процесс подготовки реформы и ее реализация позволили сохранить помещичье землевладение, обрекли российских крестьян на малоземелье, нищету и экономическую зависимость от помещиков. Реформа 1861 г. не сняла аграрный вопрос в России, который оставался центральным и наиболее острым во второй половине XIX - начале XX в. (О влиянии реформы на экономическое и социально-политическое развитие страны во второй половине XIX в. - см. ниже.)
Что необходимо знать по этой теме:
Социально-экономическое развитие России в первой половине XIX в. Социальная структура населения.
Развитие сельского хозяйства.
Развитие промышленности России в первой половине XIX в. Становление капиталистических отношений. Промышленный переворот: сущность, предпосылки, хронология.
Развитие водных и шоссейных путей сообщения. Начало железнодорожного строительства.
Обострение социально-политических противоречий в стране. Дворцовый переворот 1801 г. и восшествие на престол Александра I. "Дней Александровых прекрасное начало".
Крестьянский вопрос. Указ "о вольных хлебопашцах". Меры правительства в области просвещения. Государственная деятельность М.М.Сперанского и его план государственных преобразований. Создание Государственного совета.
Участие России в антифранцузских коалициях. Тильзитский мирный договор.
Отечественная война 1812 г. Международные отношения накануне войны. Причины и начало войны. Соотношение сил и военные планы сторон. М.Б.Барклай-де-Толли. П.И.Багратион. М.И.Кутузов. Этапы войны. Итоги и значение войны.
Заграничные походы 1813-1814 гг. Венский конгресс и его решения. Священный союз.
Внутреннее положение страны в 1815-1825 гг. Усиление консервативных настроений в русском обществе. А.А.Аракчеев и аракчеевщина. Военные поселения.
Внешняя политика царизма в первой четверти XIX в.
Первые тайные организации декабристов - "Союз спасения" и "Союз благоденствия". Северное и Южное общество. Основные программные документы декабристов - "Русская правда" П.И.Пестеля и "Конституция" Н.М.Муравьева. Смерть Александра I. Междуцарствие. Восстание 14 декабря 1825 г. в Петербурге. Восстание Черниговского полка. Следствие и суд над декабристами. Значение восстания декабристов.
Начало царствования Николая I. Укрепление самодержавной власти. Дальнейшая централизация, бюрократизация государственного строя России. Усиление репрессивных мер. Создание III отделения. Цензурный устав. Эпоха цензурного террора.
Кодификация. М.М.Сперанский. Реформа государственных крестьян. П.Д.Киселев. Указ "об обязанных крестьянах".
Польское восстание 1830-1831 гг.
Основные направления внешней политики России во второй четверти XIX в.
Восточный вопрос. Русско-турецкая война 1828-1829 гг. Проблема проливов во внешней политике России 30-40-х годов XIX в.
Россия и революции 1830 и 1848 гг. в Европе.
Крымская война. Международные отношения накануне войны. Причины войны. Ход военных действий. Поражение России в войне. Парижский мир 1856 г. Международные и внутренние последствия войны.
Присоединение Кавказа к России.
Складывание государства (имамата) на Северном Кавказе. Мюридизм. Шамиль. Кавказская война. Значение присоединения Кавказа к России.
Общественная мысль и общественное движение в России второй четверти XIX в.
Формирование правительственной идеологии. Теория официальной народности. Кружки конца 20-х - начала 30-х годов XIX в.
Кружок Н.В.Станкевича и немецкая идеалистическая философия. Кружок А.И.Герцена и утопический социализм. "Философическое письмо" П.Я.Чаадаева. Западники. Умеренные. Радикалы. Славянофилы. М.В.Буташевич-Петрашевский и его кружок. Теория "русского социализма" А.И.Герцена.
Социально-экономические и политические предпосылки буржуазных реформ 60-70-х годов XIX в.
Крестьянская реформа. Подготовка реформы. "Положение" 19 февраля 1861 г. Личное освобождение крестьян. Наделы. Выкуп. Повинности крестьян. Временнообязанное состояние.
Земская, судебная, городская реформы. Финансовые реформы. Реформы в области просвещения. Цензурные правила. Военные реформы. Значение буржуазных реформ.
Социально-экономическое развитие России второй половины XIX в. Социальная структура населения.
Развитие промышленности. Промышленный переворот: сущность, предпосылки, хронология. Основные этапы развития капитализма в промышленности.
Развитие капитализма в сельском хозяйстве. Сельская община в пореформенной России. Аграрный кризис 80-90-х годов XIX в.
Общественное движение в России 50-60-х годов XIX в.
Общественное движение в России 70-90-х годов XIX в.
Революционное народническое движение 70-х - начала 80-х годов XIX в.
"Земля и воля" 70-х годов XIX в. "Народная воля" и "Черный передел". Убийство Александра II 1 марта 1881 г. Крах "Народной воли".
Рабочее движение во второй половине XIX в. Стачечная борьба. Первые рабочие организации. Возникновение рабочего вопроса. Фабричное законодательство.
Либеральное народничество 80-90-х годов XIX в. Распространение идей марксизма в России. Группа "Освобождение труда" (1883-1903). Возникновение российской социал-демократии. Марксистские кружки 80-х годов XIX в.
Петербургский "Союз борьбы за освобождение рабочего класса". В.И.Ульянов. "Легальный марксизм".
Политическая реакция 80-90-х годов XIX в. Эпоха контрреформ.
Александр III. Манифест о "незыблемости" самодержавия (1881). Политика контрреформ. Итоги и значение контрреформ.
Международное положение России после Крымской войны. Изменение внешнеполитической программы страны. Основные направления и этапы внешней политики России второй половины XIX в.
Россия в системе международных отношений после франко-прусской войны. Союз трех императоров.
Россия и восточный кризис 70-х годов XIX в. Цели политики России в восточном вопросе. Русско-турецкая война 1877-1878 гг.: причины, планы и силы сторон, ход военных действий. Сан-Стефанский мирный договор. Берлинский конгресс и его решения. Роль России в освобождении балканских народов от османского ига.
Внешняя политика России в 80-90-е годы XIX в. Образование Тройственного союза (1882). Ухудшение отношений России с Германией и Австро-Венгрией. Заключение русско-французского союза (1891-1894).
- Буганов В.И., Зырянов П.Н. История России: конец XVII - XIX в. . - М.: Просвещение, 1996.
Общественность и либерализм
Революция 1905–1907 годов полностью изменила контекст российской политики. Интеллигенция и общественность, у которых раньше были только робкие и искусственно созданные контакты с немногими крестьянами и рабочими, внезапно оказались брошенными в массовую политику. В течение нескольких коротких месяцев им пришлось создавать политические партии, составлять программы и представлять их населению, еще менее привычному к политике, чем они сами.
Решающая перемена пришла с манифестом 17 октября 1905 года, которым царь гарантировал подданным широкий набор гражданских прав и объявил об учреждении законодательного собрания, Государственной Думы, избираемой на массовой основе, включающей рабочих, крестьян и нерусские народы. Это было торжество большинства политических активистов общественности, давно призывавших покончить с самодержавием.
Зарождение либерального движения относилось к началу 1890-х годов и было связано со всплеском общественного мнения в связи с реакцией на голод 1891–1892 годов. Картина всеобщей нищеты и некомпетентности властей вначале подтолкнула многих молодых представителей интеллигенции предложить свои услуги по обеспечению голодающих продовольствием и лечению болезней, а затем к попытке хотя бы что-то изменить в условиях, ставших причиной подобного бедствия. Естественной ареной для такого рода деятельности являлись земства, отвечавшие за экономические аспекты местной жизни. Другой были автономные научные ассоциации вроде Московского общества права и Санкт-Петербургского свободного экономического общества с его отделениями, Санкт-Петербургского комитета грамотности.
В 1890-е годы совещательные собрания профессиональных ассоциаций принимали все более ярко выраженную политическую окраску. Больше всего делегатов беспокоили барьеры, отделявшие крестьян от остального общества: административная изоляция на волостном уровне, опека земских начальников, клеймо телесных наказаний. Многие призывали к введению всеобщего начального образования. Земства тоже пытались объединить свою деятельность. В 1896 году Д. Н. Шипов, председатель Московской губернской земской управы, во время Нижегородской ярмарки созвал собрание коллег для обсуждения проблем, но когда попытался повторить это на следующий год, полиция не дала разрешения.
Однако настоящие волнения, как всегда, начались в университетах. В феврале 1899 года студентам Санкт-Петербургского университета отказали в праве отметить традиционный юбилей. Студенты игнорировали запрет, заявив, что у них есть «права», и вступили в столкновения с полицией, которая разогнала их силой. Студенты объявили забастовку протеста и послали эмиссаров в другие университеты: через несколько дней студенты Москвы и Киева тоже бойкотировали лекции, призывая покончить с деспотичной дисциплиной и полицейской жестокостью. Власти арестовали лидеров забастовщиков, но позднее, когда остальные вернулись на занятия, - освободили.
Весь инцидент типичен для тех напряженных отношений, которые существовали между властями и студентами. Как отмечал Ричард Пайпс, «правительство восприняло безобидное проявление юношеского духа как акт мятежа. В ответ радикальные интеллигенты возвели жалобы студентов на неправильное обращение со стороны полиции в ранг полного отрицания „системы“».
Как оказалось в последующие годы, это было всего лишь начало хронических волнений в высших учебных заведениях.
Недовольство нарастало и в земствах, хотя выражалось не столь бурно. В первые годы XX века, столкнувшись с полной косностью властей, представители «третьего сословия» в частных беседах начали обсуждать создание нелегальных политических движений, способных осуществить перемены. В 1901 году либеральная газета «Освобождение» вышла в Штутгарте, причем редактором был бывший марксист П. В. Струве (он написал первую программу социал-демократической партии). На следующий год в Швейцарии двадцать представителей земств и радикальной интеллигенции образовали «Союз освобождения», ставивший целью ликвидацию самодержавия и установление конституционной монархии с парламентом, избираемым на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.
Вслед за неудачами в русско-японской войне «Союз» начал более открытую кампанию внутри России, распространяя свою газету и проводя «либеральные банкеты», на которых звучали оппозиционные речи и собирались деньги на общее дело. На некоторых из банкетов выдвигались требования созыва Учредительного собрания, требования более радикальные, так как оставляли открытым вопрос, быть ли России монархией или республикой.
Хотя «Союз освобождения» оставался либеральным движением и выступал против насилия как средства изменения режима, условия, в которых приходилось действовать, волей-неволей сближали его с революционными социалистическими партиями. В октябре 1904 года в Париже «Союз» провел консультации с такими партиями. Все присутствовавшие согласились действовать вместе во имя общих целей, на данной стадии состоявших в ликвидации самодержавия и установлении демократически избранного законодательного собрания, ответственного за назначение правительства.
Таким образом, либералы оказались в одних рядах с революционерами, общественность - с рабочими и крестьянами, а умеренные - с террористами. Неразборчивое смешение политических взглядов и методов продолжалось большую часть 1905 года. При всех своих различиях все сходились на том, что первоочередная задача - избавиться от самодержавия. Земские активисты начали требовать демократически избранного парламента, затем - правда, не все - Учредительного собрания, вместе с освобожденцами провозгласив лозунг «Слева врагов нет!». «Союз союзов», учрежденный в мае 1905 года для объединения политических кампаний профессиональных союзов, являлся примером этого полиморфизма. В него преимущественно входили ассоциации творческих профессий, а также один рабочий союз и две небольшие группы активистов. Среди его членов были профессора, школьные учителя, адвокаты, врачи, инженеры, журналисты, аптекари, ветеринары, бухгалтеры, железнодорожники и земские служащие, «Ассоциация за равноправие женщин» и «Ассоциация за равноправие евреев».
Обстоятельства, сопутствовавшие созданию «Союза союзов», придали российскому либеральному движению радикализм и даже революционность, окрасившие последующую политическую деятельность и помешавшие достижению плодотворных рабочих отношений даже с реформистским правительством, настроенным на сотрудничество с Думой. Впоследствии эта тенденция еще более окрепла в результате выборов в Первую Думу, в ходе которых либеральный электорат проявил свою радикальную природу.
Знаменосцем российского либерализма была конституционно-демократическая партия, учрежденная в октябре 1905 года под руководством профессора русской истории Московского университета П. Н. Милюкова. Тяжеловесное название отражало тот факт, что тон задавали профессора и юристы, но вскоре в просторечии его сократили до «кадетов». С самого начала это была настоящая партия, с сетью отделений в провинциях, где ее члены вели агитационную работу среди населения, и регулярно проводившимися съездами, определявшими политику организации. Несмотря на это, кадеты так и не были формально легализованы режимом, потому что отказывались осудить революционный терроризм.
На первых двух съездах новая партия отвергла октябрьский манифест как недостаточный и призвала к установлению подлинной «конституционной и парламентской монархии», основанной на всеобщем избирательном праве. Программа включала принудительное отчуждение помещичьих земель (с компенсацией) и наделение ею страдающих от безземелья крестьян; замену непрямых налогов прогрессивным подоходным; гарантию гражданских прав; введение всеобщего свободного и обязательного начального образования; установление восьмичасового рабочего дня и страхования для рабочих; а также самоопределение для всех народов империи.
Почти не имея опыта политической ответственности, общественность в своих взглядах всегда склонялась к радикализму. Тем не менее среди помещиков и торговой буржуазии значительное меньшинство сочло кадетскую программу бунтарской и направленной скорее на подрыв социального порядка, чем на его сохранение. Эти более консервативные либералы основали «Союз 17 октября», лидером которого стал А. И. Гучков, московский предприниматель из семьи староверов. Октябристы разделяли многие взгляды кадетов, но считали себя умеренными реформаторами и основной упор делали на укрепление государства и частной собственности. Как явствует из названия, октябристы не претендовали на роль политической партии и смотрели на себя как на союз политических групп, объединенных общими проблемами. В отличие от кадетов, они отвергали и осуждали революционный терроризм и принимали политический порядок, предусмотренный октябрьским манифестом, противодействовали требованиям принудительного отчуждения помещичьих земель и выступали за сохранение единства империи даже в ущерб интересам этнических групп.
При всем несовпадении политических мнений в целом общественность сходилась на том, что после октябрьского манифеста дальнейшие попытки насильственного свержения правительства являются неоправданными и не должны быть поддержаны. Таким образом, режиму удалось достичь своей цели и расколоть противников. Большинство рабочих и крестьян и, конечно, социалистические партии остались неудовлетворенными уступками, которые сделало правительство, и были готовы к продолжению насилия. Даже либералы и миролюбивая кадетская партия не нашли сил осудить это насилие: ощущая давление снизу, кадеты не могли отказаться от лозунга «Слева врагов нет!».
Радикал-либерализм
Политический радикализм сразу же перехватил у Горбачева лидерство в выдвижении новых и все более смелых либерально-демократических требований. В частности, "родовым криком" российского радикализма стали требования введения многопартийности и частной собственности, возмутившие Горбачева и названные им "популистскими".
В дальнейшем Горбачев использовал в отношении требований радикалов гибкую тактику: пытался перехватить и обнародовать от своего имени предложения, которые прочно усваивались обществом. Но все же лидерство в развитии либеральной идеологии с начала 1989 г. прочно удерживали радикалы.
В восприятии и развитии российскими радикалами либеральной идеологии различимы два этапа, разграниченных летом 1990 г. До этого времени понятие "либерализм" ими практически не использовалось: в целом они оставались верны доктрине "демократического социализма", после - они становятся "чистыми" либералами. Термин "либерализм" в их идеологии теперь используется так же часто, как и термин "демократия.
Российский радикализм с момента своего возникновения был явлением весьма эклектичным, причем как в теоретико-идеологическом плане, так и по социальному составу его выразителей, в число которых входили: во-первых, относительно небольшая группа бывших диссидентов во главе с академиком А. Сахаровым; во-вторых, большая часть научной и творческой интеллигенции, ядро которой составили "шестидесятники" (Е. Евтушенко, Ю. Черниченко, В. Селюнин, Г. Бакланов, О. Адамович и др.), но все большую роль играла молодежь; в-третьих, часть советского партийно-идеологического аппарата (Б. Ельцин, Р. Хасбулатов, Г. Бурбулиси др.). Достаточно пестрый состав радикального движения предопределил и пестроту мотивов, которыми руководствовались его участники, от искренне либеральных, до замаскированных карьерных. Это предопределило и внутренние противоречия радикального движения, расколы и "перерожденчество", наиболее полно проявившиеся после утверждения радикалов у власти в России, когда выходцы из советско-партийного аппарата заняли ключевые позиции в государственном управлении, решительно потеснив от него своих союзников.
Тем не менее, при всей неоднородности либерального движения ему в оппозиционный период было присуще очевидное идеологическое единство. В 1990 гг. для всех его течений была характерна вера в идеалы либерализма, в "универсальные ценности" и пр.
В 1990 году в январском обращении к избирателям тогда еще единого радикального ядра по сути провозглашалась несколько модернизированная программа Октября 1917 г: "Власть народу! Предприятия - трудовым коллективам! Земля - крестьянам! Собственность - всем и каждому!"
В конце 1989 г. эта концепция обрела черты конкретной программы, которая в ретроспективе предстает как предтеча гайдаровской «шокотерапии". В документах Межрегиональной депутатской группы, созданной радикалами, правительственному плану поэтапной реформы экономики в течение шести лет противопоставлялся лозунг "Реформы и рынок немедленно!" Говорилось, что "на протяжении 1990 г. должна быть подготовлена ликвидация экономических министерств и передача предприятий в собственность коллективов, заключающих контракты с менеджерами. Эта "народная приватизация" должна была быть дополнена созданием частной торговли и предпринимательства, введением твердой конвертируемой валюты.
Для эволюции радикального движения в либеральном направлении важное значение имело одно его отличие от горбачевцев: твердая ориентация на западную модель общественного развития при сохраняющейся приверженности "истинному" социализму. Нужно отметить, что в дальнейшем радикалы отвергли социализм в любом его виде и твердо присягнули идеалу "чистого либерализма", освобожденному от социалистической "примеси". Понятие "либерализм" было теперь воспринято радикальным движением, как основополагающее в его идеологии. А народившиеся весной-летом 1990 г. партии радикального толка стали соперничать между собой под лозунгом "Больше либерализма!" Соединение радикализма с "чистым либерализмом" означало и утверждение в качестве господствующего в России идейно-политического течения радикал-либерализма. Безусловно, чисто либеральными объявили себя Конституционно-демократическая и Христианско-демократическая партии, образованные людьми, прежде в КПСС не состоявшими.Чемпион среди российских популистов В. Жириновский поставил слово "либерализм" на первое место в названии созданной им Либерально-демократической партии.
Резкий уклон российского радикализма в сторону чистого либерализма проявился в 1990 г. и в том, что наиболее популярными авторами демократических средств массовой информации стали публицисты, отстаивавшие ценность свободного рынка в духе М. Тэтчер и Р. Рейгана. Их западными кумирами были уже Ф. Хайеки М. Фридман- сторонники "чистого капитализма". Радикалы продолжали рассматривать западную модель как образец для России, но теперь эта модель трактовалась как идеально капиталистическая и антисоциалистическая.
На первый взгляд разъединение социалистических и либеральных идеалов может показаться вполне естественным, логичным преодолением прежней "болезни роста" радикального движения. Однако обращение к опыту западной цивилизации опровергает такой взгляд: там либерализм в XX в. не отвергал социализм, а развивался на основе собственной социализации. Так что следование этому опыту отнюдь не предполагало столь категоричного отбрасывания социалистического идеала. Это произошло по иной причине - в силу логики и особенностей общественно-политических процессов в России.
Фактический провал двух реформаторских моделей Горбачева, обозначавшихся одинаково как социалистические, явился причиной массового разочарования в социализме разных социальных слоев.
Еще одной причиной резкого "поправения" российских радикалов в 1990 г. стали прокатившиеся в конце 1989 г. антикоммунистические революции в Восточной Европе. Они показали, что антикоммунизм пользуется широкой поддержкой и что политические победы может принести не "половинчатая" либерально-социалистическая позиция, а бескомпромиссное отрицание "социализма".
В 1990-1991 гг. либерализм достиг наибольшего распространения и влияния в России. Но в тот же период в нем сложились и те характерные черты, которые при ретроспективном рассмотрении выступают как основа его кризиса в последующие годы. Главными среди них оказались подражательство и умозрительность, игнорирование вопроса о возможностях и способах совмещения принципов либерализма с российской национальной почвой.
Важной причиной укоренения в российском либерализме названных черт следует признать отсутствие сколько-нибудь длительного периода философско-теоретического и идеологического его вызревания. Кризис либерализма нач. XX века и уничтожение дооктябрьской либеральной традиции сопровождалось семидесятилетним "провалом" в ее развитии. Ее идеология не получила развития также в российской эмигрантской и диссидентской мысли. В 1980-х гг. ни в России, ни в российской эмиграции не было ни одного крупного философа, экономиста или политолога, а тем более сколько-нибудь заметного теоретического течения этого направления. Освоение либеральной идеологии в России в конце 80-х - начале 90-х гг. осуществлялось в форме яростной политико-публицистической атаки. Это определило и специфические черты современного российского либерализма, в котором обращает на себя внимание полное игнорирование российской дооктябрьской либеральной традиции. При ознакомлении с идеологией современных российских политиков этого толка создается впечатление, что они не были знакомы не только с идеями, но даже с именами М.М. Сперанского, Б.Н. Чичерина, С.А. Муромцева, П.Н. Милюкова, других выдающихся либералов России, чья эволюция заключала в себе очень важные уроки, которые помогли бы нашим современникам избежать многих просчетов и пройти этап ученичества с меньшими потерями.
Для российского либерализма нач. 90х в основу легло утверждение о том, что модернизация в нашей стране может копировать только западный опыт. Подобное понимание обернулось игнорированием важнейших уроков ведущей западной идеологии, которые в XX в. были восприняты большинством представителей либерального направления.
Один из таких уроков касается фундаментальной для либерализма проблемы взаимоотношений между индивидуумом и обществом. Представители ведущих течений западного либерализма XX в. отвергли постулат либерализма предшествующих веков о том, что индивидуальные интересы, получив полную свободу, автоматически удовлетворяют общий интерес. На самом деле, по мнению большинства западных либералов XX в индивидуумы эгоистичны, в режиме "естественной свободы" обуздать врожденный эгоизм не в состоянии даже лучшие представители рода человеческого. Поэтому гражданское общество и государство обязаны, исходя из интересов всех классов и принципов гуманизма, разрабатывать и поддерживать "правила игры" в экономике и социальных отношениях. Государственное законодательство, социальные и моральные нормы, этика признаны важнейшей опорой либеральной политической экономии.
Следующий урок западного либерализма касается взаимоотношений свободы и демократии. Современные российские либералы в подходе к этой проблеме демонстрировали, по сути, экономический детерминизм, когда доказывали, что экономическая свобода, рыночная конкуренция и частная собственность являются главными условиями и гарантами политической демократии. По меркам западного либерализма XX в это -крайне упрощенное представление, ибо демократия автоматически из свободы частной собственности и рынка не вытекает. В действительности свобода и демократия - сложная диалектическая пара: чрезмерное возвышение экономической свободы наносит ущерб демократии и наоборот. Западный либерализм XX в. рассматривает их как самостоятельные ценности и нацелен на поиск той меры в их взаимоотношениях, которая позволяла бы им сосуществовать, а не враждовать.
Современные российские либералы, единодушно осудив искусственное уравнительство социалистической системы, противопоставили ей в качестве либерально образцовой идею "равенства стартовых возможностей", утверждая, что любое государственное вмешательство, направленное на выравнивание условий существования индивидуумов, порочно и антилиберально. Каждый должен получать то, что он заслуживает в силу своих индивидуальных способностей. Однако с позиций западного либерализма XX в. подобное представление является анахронизмом. Простое отстранение государства от участия в развитии социальных взаимоотношений отнюдь не обеспечивает "равенства возможностей", ибо в этом случае "стартовые возможности" индивидуумов зависят от их семейного происхождения: выходцы из богатых семей автоматически приобретают шанс получить гораздо лучшее образование, воспитание, медицинское обслуживание, не говоря уже о явных преимуществах в виде наследуемых недвижимости и финансов. По этой причине государство, стремясь обеспечить возможности для полной реализации индивидуальных способностей представителям разных классов, обязано обеспечить доступ к образованию, медицинскому обслуживанию, иным жизненно важным сферам для тех социальных слоев, которые вследствие своего происхождения и материального положения не в состоянии сделать это самостоятельно, В свете этого образцовыми выглядят действия тех западных государств, которые ввели в своих странах бесплатное образование, медицинское обслуживание, гарантированный прожиточный минимум для бедных семей. Этот, как и другие уроки западного либерализма XX в были проигнорированы российскими радикал-либералами, отказавшимися, по сути, от осмысления важнейших дилемм и противоречий западной цивилизации и Отечественной истории.
Одной из особенностей российского радикал-либерализма, тесно связанной с уже охарактеризованными, является утопизм, выразившийся в игнорировании реальных органических характеристик российского общества и цивилизации, как и реальных возможностей России рубежа 80-90-х гг. в деле воплощения западных образцов. Вслед за М. Горбачевым радикал-либералы главным в своей идеологии сделали положение о единой мировой цивилизации, неотъемлемая часть которой - Россия - могла и должна была быть обустроена в соответствии с "универсальными ценностями". При этом игнорировались факты весьма серьезного ее отставания от западного идеала по основным экономическим показателям.
Одним из наиболее популярных положений либеральной идеологии провозглашалась необходимость и возможность быстрого создания в России "среднего класса", который в странах Запада составляет не менее двух третей общества, являясь прочной основой и социальной стабильности, и политической демократии. Упускалось из виду, однако, важное обстоятельство: отсутствие материальных основ формирования такого класса в стране, где производство валового национального продукта на душу населения было в 3-5 раз меньше, чем в странах Запада Баранов Н.А, Пикалов Г.А.Теория политики: Курс лекций: В 3-х ч. Ч.2. СПб., 2003 г.
Другой популярной идеей был перевод сельского хозяйства на фермерский путь, который позволил бы не только быстро накормить Россию, но и начать экспорт зерна. Но ни разу не были приведены экономические и иные расчеты и выкладки, призванные ответить на вопросы: как можно было совершить этот "большой скачок", если Россия по урожайности зерна отставала от Вьетнама, Замбии, Пакистана и Никарагуа, и как можно было осуществить массовую фермеризацию, если отсутствовали необходимые для этого производственно-техническая база и социокультурные предпосылки?
Для либерально-радикальной идеологии было характерно утверждение о возможности быстрого и без ухудшения положения народа перевода всей экономики на рыночные рельсы. Согласно плану "500 дней", разработанному весной-летом 1990 г. группой либеральных экономистов во главе с Г. Явлинским, предполагалось уже в течение первой половины названного срока провести широкомасштабную приватизацию экономики, а также ее демонополизацию. В течение второй половины планировалось снятие в основном государственного контроля за ценами, допущение глубокого спада в базовых отраслях экономики, регулируемой безработицы и инфляции в целях резкой структурной перестройки экономики. К окончанию 500-дневного срока разработчики программы обещали экономическую стабилизацию по всем основным показателям. При ретроспективном рассмотрении утопические черты этой программы очевидны.
Столь же оптимистичными были рассуждения радикал-либералов о политическом переустройстве России: у них не возникало никаких сомнений, что многопартийность, политический плюрализм, разделение властей и правовое государство утвердятся в России быстро и безболезненно. Утопические черты идеологии и конкретных обещаний радикал-либералов выявились уже в первые месяцы их практической деятельности в 1991 г., а в полной мере раскрылись к концу 1992 г., когда стали ясны результаты реформ, связываемых с именем Е. Гайдара.
В рамках диплома нет возможности раскрыть содержание гайдаровских реформ, равно как и показать реализацию либерально-радикальных схем в период после 1991 г., их минусы и плюсы. Я попытаюсь указать только на наиболее важные несовпадения между идеологическими обещаниями либералов и практическими результатами их деятельности.
Уже первая гайдаровская реформа - освобождение цен с января 1992 г. - привела к неожиданным и драматическим результатам, похоронив главное обещание радикал-либералов - провести реформы без серьезного ухудшения положения народа. Вместо прогнозировавшегося реформаторами роста цен примерно в 3 раза их увеличение на основные потребительские товары составило 10-12 раз, так что запланированное увеличение зарплаты и пенсий на 70%, оказавшееся мизерным в сравнении с реальным ростом цен, привело к тому, что большинство населения оказалось за чертой бедности. В последующие годы разрыв между ростом цен и доходами сохранился, это мы можем наблюдать и сегодня в 2005 году.
Другая крупная реформа Гайдара и радикал-либералов - введение экономической свободы в промышленности - должна была стать основой структурных изменений. Свободная конкуренция призвана была отобрать те товары (и товаропроизводителей), которые удовлетворяли потребности общества, и отторгнуть те, которые были ему не нужны. Но в действительности в силу целого ряда причин экономическая свобода привела к жесточайшему кризису большинства предприятий, погрязших во взаимных долгах. В самом тяжелом положении, фактически ненужными рынку оказались наукоемкие отрасли.
Особые надежды либеральные реформаторы возлагали на ваучерную приватизацию, которая, согласно их обещаниям, должна была обратить массы россиян в средний класс -собственников и акционеров. Но вместо этого восторжествовала обозначившаяся еще во времена Горбачева тенденция "трансформации власти в собственность", т.е. присвоения собственности советской промышленно-чиновничьей и партийной бюрократией. В результате номенклатурный социализм уступил место номенклатурному капитализму.
Не выдержали испытания на прочность и политические обещания демократов. "Разделение властей" рухнуло в сентябре-октябре 1993 г., уступив место президентскому режиму, обставленному демократическими учреждениями. Вместо обещанного правового государства стал утверждаться чиновничий произвол. В целом вместо планировавшейся либералами североамериканской или западноевропейской модели стала утверждаться смесь раннекапиталистической и латиноамериканской.
Подобные результаты реформ имели одним из главных следствий "кризис доверия" со стороны масс россиян не только к новой власти, но и к либерализму, под знаменем которого осуществлялись реформы. Драматическим следствием кризиса либерализма стала реанимация коммунистических и державно-националистических идей и движений, которые стремительно набирали силу, поставив под угрозу весь процесс преобразования России в демократическое общество.
Многие активные сторонники радикально-либеральных преобразований России вынуждены были признать утопизм поддерживаемых ими программ. Еще больше политиков, выступавших в 1989-1991 гг. с позиций "чистого либерализма", практически отреклись от нее. Некоторые из них, так например Н. Травкин, С. Говорухин, - вообще совершили поворот на 180%, перейдя в ряды жестких "государственников".
В ситуации, когда ценности, идеалы иерархии, традиции общинности, ради которых консерватор начинает свой политический и философский путь, невозможно воплотить и реализовать эволюционным путем, консерватор иногда делает следующий шаг: становится на путь революции. Александр Гельевич Дугин сказал, что важнейшая вещь консерватизма – это отказ от революционности. А что делать, когда консервативные тезисы невозможно вдохновить и реализовать обычным путем? Тогда получается радикальный консерватизм, или консерватизм революционный.
Есть такой тезис «Консерваторы не берут власть, они пытаются влиять на власть». А что делать, когда влиять на власть невозможно? «Что делать, когда идти больше некуда?» – спрашивал персонаж Достоевского . Тогда радикальный консерватор делает шаг вперед, и появляется тот философский тезис, который породил немало политических доктрин и политических организаций как в XIX, так и в XX веке, - это радикальный консерватизм, или консервативная революция. Одну из порожденных эти тезисом организаций я здесь и представляю.
И путь основателя базовых принципов радикального консерватизма именно в России – Александр Гельевич рассказал о некоторых консервативных революционерах в Германии – в принципе, вписывается в эту же схему. Я говорю о господине Самарине , славянофиле, одном из основателей славянофильского движения, человеке, который придумал тезис о консервативной революции или о революционном консерватизме еще в 1875 году. Вся его жизнь, весь его политический путь – это попытка эволюционным и революционным путем отстаивать консервативные тезисы, которые были ему дороги, ради которых он пришел в публицистику и общественный мир: тезисы славянофильства, возвращения к допетровской Руси, соборности и славянства. Он написал за жизнь гигантское количество статей, как в николаевской, так и в александровской России в «Ниве», «Русском вестнике», «Московитянине». Он без конца участвовал в каких-то комиссиях, полемизировал с западниками в разных московских салонах, встречался с императором Николаем I , который его «отмазывал» от нападений на него его врагов, сидел в тюрьме короткое время за то, что призывал латышей креститься и выгонять немцев из Прибалтики. И тем самым он уже сделал революционный шаг, поскольку предлагал более живые вещи, чем его соратники.
Но из этого (с политической точки зрения) ничего не вышло: его идеология не продвинулась в романовской России ни на йоту: как Империя двигалась по прогрессистскому, может быть, медлительному пути, так и она продолжала идти в том же «замечательном» направлении прогресса. Это то, что страшнее всего для консерватора, особенно для славянофила.
И вот Самарин утверждает одну фразу, которая, как молния, потом оказала на всю теорию консерватизма грандиозное влияние. Он пишет в 1875 году о революционном консерватизме, о том, что консерватор делает, когда он не может революционным путем воплотить идеальные ценности консерватора же. Можно сказать, что господин Самарин – папа всех радикальных консерваторов, вернее, уже дедушка или прадедушка.
Эта идея оказалась настолько перспективной и интересной, что в XX веке огромное количество политических движений и партий выдвинули принципиальный тезис консервативной революции. Конечно, в большей степени это касается Германии, где возникло само движение консервативной революции. Здесь важно отметить очень тонкий момент: разграничение левого консерватизма и консерватизма радикального, революционного.
И здесь я бы поспорил с уважаемым Владимиром Игоревичем Карпцом . Все-таки левый консерватизм – это когда левые идут направо. Это радикальные народовольцы, радикальные эсеры, допустим, левые эсеры или эсеры боевой организации партии социалистов-революционеров, которые были левыми изначально и вдохновились русским почвенническим духом. Они вносили очень важный элемент динамики в консервативную среду, но были левыми консерваторами.
А вот кто такие радикальные консерваторы и консервативные революционеры? Это ортодоксы, можно сказать, фундаменталисты, которые ни на йоту не отошли от базовых принципов консерватизма, но, понимая, что реализовать его не удается, пошли в революцию и нашли в ней огромные, серьезнейшие пласты, обогащающие консерватизм вообще. И с этой точки зрения, безусловно, можно говорить о русской консервативной революции.
Еще до революции 1917 года, консервативно-революционным клубом в России стало Религиозно-философское общество, созданное Мережковским и Розановым . Эти господа у себя в интеллектуальном кругу, как и мы, пытались выработать некие принципиальные основы русского консерватизма на новом историческом этапе. Время, в котором они жили, также максимально повлияло, как и время Самарина, на реализацию их консервативно-революционных ценностей.
Мы знаем революцию 1905 года, революцию 1917 года, то есть само время, в котором жили ультрарусские консерваторы, эти мистики и ортодоксы, было революционным. Они оказались вовлечены в этот процесс, и они использовали революционную динамику и стиль для своей консервативной работы. Более того, в какой-то момент они стали воспринимать самих себя как своеобразный фитиль революции, как базовый тезис для того, чтобы, используя революционную энергию оседлать, как говорил Юлиус Эвола , тигра. Мережковский в статье «Революция и религия» пишет следующее: «Если теперь Россия – сухой лес (время – 1905 год), готовый к пожару, то русские декаденты – самые сухие и самые верхние ветки этого леса. Когда ударит молния, они вспыхнут первые, а от них – весь лес». Это идея о том, что консерватор может стать заводной пружиной всей революции, используя гигантскую энергию масс, разбуженную левыми марксистами, эсерами, и народовольцами.
Соответственно, на базе такого же «круглого стола», как у нас, на базе Религиозно-философского общества Мережковский, Гиппиус и Розанов создают секцию по изучению истории религии. Кого они туда приглашали? Это старообрядческий епископ Михаил , это Пимен Карпов , это радикальные толстовцы, от которых они пытались получить запал революционности для воплощения своих радикально-консервативных тезисов. Приводили туда Есенина в валенках, он сам позже описывал, как Гиппиус смотрела на него в монокль: «Ведьма в монокль смотрела на меня». Тем не менее, поиск, который они вели, оказался попросту фундаментальным основанием для развития консервативно-революционной мысли.
Огромное влияние оказали действия и идеи Мережковского на то, что произошло в российской эмиграции уже после революции, и на евразийцев, но, в первую очередь, на «младороссов» и их лидера Казем-Бека , которого упоминали уважаемые Владимир Игоревич Карпец и Михаил Анатольевич Тюренков . Тезисы об организации «Революции духа», которые разработал Мережковский, стали принципами и флагом этой организации. Мережковский утверждал, что настоящие революционеры – это не те, кто пытается использовать средства жизни, а те, которые пытаются добиться цели в жизни. «Не левые, не классовые, а именно мы, национально ориентированные консерваторы, можем являться радикальными революционерами».
Еще жестче по этому вопросу выступил Розанов. Он говорил: «К черту это смирение, догмы старого консерватизма, старых правил. Подайте нам сюда опричнину, подайте нам сюда Ивана Грозного – со всеми трезвонами, со всеми юродивыми, со всем богомерзким, отвратительным, которое так не нравится Европе – вот только это нас обогатит. И к черту разум!». Естественно, они восторгались Иваном Грозным как абсолютным предтечей радикальных консерваторов, который осуществил консервативную революцию в свою эпоху. То была консервативная, благостная эпоха, золотая эпоха Московской Руси. И он организовал у себя дома революцию – Опричнину, эту Революцию Духа, консервативную революцию в консервативной же стране!
Безусловно, в этом направлении работали наши предшественники-евразийцы, которые появились в 20-х годах прошлого века и которых уже тогда называли «славянофилы-футуристы», «православные большевики». Они не отказывались от революции и признавали ее важнейшей вехой развития истории. Они считали, что большевики, может быть, ведут не туда, но все, что они сделали, они сделали правильно, потому что старое совершенно прогнило. И они видели в революции очень многие тенденции допетровской Руси, которые дороги, безусловно, всякому русскому консерватору. Лидер евразийцев Савицкий писал, что эта революция была геополитической, что она отрезала Европу от России, она дала России свое место, видение себя самоё как самостоятельной цивилизации.
На этих принципах геополитической революции строили свою доктрину евразийцы. Что интересно: мы называем активистов ЕСМ «младоевразийцы». То есть мы взяли за основу все лучшее, что было у «младороссов», и все лучшее, что было у евразийцев. Мы выступаем как бы наследниками всего этого духовного богатства.
Чтобы закончить, обобщу основные принципы, которые можно уже с ходу дать как определение русскому радикальному консерватизму. Хотя, безусловно, есть огромные пересечения с консервативной революцией в Германии, ведь идеи «революции духа», о которых писал Мережковский, были подхвачены германскими консервативными революционерами и потом об этом немного позже писал уже Мёллер ван дер Брук : о «революции духа», о создании «Третьего царства». Но пересечения, конечно, были, ведь они были консервативными интеллектуалами, которые работали в одной сфере и просто друг с другом встречались и обменивались идеями.
- Итак, первое: Фигура радикального революционера. Он не отказывается от консерватизма, но он переступает через себя и становится ультраконсерватором. Он ориентируется не на вчера, а на позавчера – то, о чем сказал сегодня Александр Гельевич Дугин. Все радикальные революционеры двигаются в сторону позавчера, начиная с отца-основателя Самарина, который ориентировался на Московскую, допетровскую Русь, и кончая всеми остальными. Ориентируются на Московскую Русь, на Орду, как это делали евразийцы, на Ивана Грозного, как это делал Розанов.
- Безусловно, радикальные евразийцы очень симпатизировали левым, ценимых ими гораздо больше, чем старые правые, которых они считают политическими врагами. А с левыми, считают радикальные консерваторы, можно иногда договориться (что они и делают время от времени).
- Также очень важно восприятие радикальными консерваторами собственной радикальной миссии как аристократизма. То, что делал и писал и пропагандировал Юлиус Эвола. Все сторонники пути радикального консерватизма пишут о себе как об ордене. Евразийцы писали о себе как об ордене аристократов, который призван в последний момент спасти консервативную Россию от гибели и вернуть изначальные пропорции. О склонности к кружковству говорили и «младороссы», писал Казем-Бек, в таком орденстве обвиняли Мережковского. Почему обвиняли – странно: обособленность, аристократизм - это основной принцип радикального консерватора.
- И еще один важный аспект – это попытка революционным путем прорвать отчуждение элиты и народа. Об этом же мечтали, конечно, левые консерваторы, эсеры и народовольцы, но у ортодоксальных, радикальных консерваторов, это развилось, на мой взгляд, еще больше. Взять их богоискательство, например, Гиппиус, которая еще когда в 1902 году ездила с Мережковским к хлыстам, писала в письме к Александру Блоку : «Так хорошо, как с хлыстами, я, салонная дама, никогда себя в жизни не чувствовала. Это «золотой век», это принципиальная основа того, это настоящая Русь, это абсолютный свет, которым мы спасем мир, спасем всю планету». Они пытались найти в Русском Народе, народах России возрождение изначальных утраченных пропорций, в этом видели свою миссию. Естественно, это можно сделать, наверно, только революционным путем. Эволюционным путем совершить такой гигантский прорыв в бессознательное русское и помирить элиту с народом, я думаю, невозможно.
И еще одна вещь, о которой говорил Владимир Игоревич Карпец, - абсолютная симпатия к Ивану Грозному. Все представители радикального консерватизма видят в нем принципиального, идеального радикального консерватора, который в законченном виде осуществил консервативную революцию, которую мы все продолжаем до сих пор. В этом миссия нашей организации и радикальных консерваторов вообще.
Павел Зарифуллин, руководитель Евразийского Союза Молодёжи