В самое ближайшее время главное космическое ведомство страны - Роскосмос (а заодно и всю отрасль) - ждут серьезные изменения. После целой серии неудачных пусков космических аппаратов премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что ведомство и его "подшефные" предприятия необходимо коренным образом реформировать. Уже в начале июля 2012 года Роскосмос подготовил план реформы отрасли, а теперь ведомство обязали в течение месяца превратиться в госкорпорацию.
"Лента.ру" узнала у эксперта по ракетно-космической отрасли, член-корреспондента Российской академии космонавтики им. Циолковского Юрия Караша, адекватны ли эти реформы, и что нужно сделать, чтобы вернуть Россию в космос.
Один из основных пунктов реформы Роскосмоса - его превращение в госкорпорацию. Как вы оцениваете этот шаг?
Я не вижу абсолютно никакой необходимости превращать Роскосмос в госкорпорацию, потому что проблемы, которые сейчас стоят перед российской космической отраслью, никак не связаны с ее организационной структурой. Ракеты падают не потому, что Роскосмос не госкорпорация. Они падают потому, что у нас снижен контроль над качеством изготавливаемой техники, потому что лучшие из лучших не идут в космонавтику, как это было еще даже 25 лет назад, когда космонавтика была своего рода жемчужиной в советской короне, и работать в отрасли было престижно.
Давайте сделаем из Роскосмоса госкорпорацию "Роскосмос" и будем ждать, когда она заработает, а пока уроним еще 5-10 ракет-носителей и будем объяснять это тем, что госкорпорация еще не заработала в полную силу. Создание госкорпорации - это чистой воды ИКД, имитация кипучей деятельности. Создание видимости того, что что-то меняется, хотя все остается по-прежнему.
Когда в 1961 году президент Кеннеди поставил перед Америкой задачу до конца 1960-х годов доставить человека на Луну и благополучно вернуть его на Землю, то NASA (Американское аэрокосмическое агентство) как было аэрокосмическим агентством, так и осталось. Оно не стало ни закрытым акционерным обществом, ни обществом с ограниченной ответственностью, ни госкорпорацией.
Какие изменения нужно сделать в космический отрасли, чтобы вернуть ей прежний статус?
Выступая на совещании после аварийного запуска двух спутников - "Экспресс-МД2" и Тelkom-3 - Дмитрий Рогозин сказал главе Роскосмоса Владимиру Поповкину очень правильные слова: "Все ваши стратегические проекты - это рассыпанные по полу зерна, которые неизвестно, взойдут или нет". Рогозин отметил, что у отрасли нет стратегической цели и добавил, что не нужно бояться мечтать.
Поставьте перед отраслью какую-нибудь крупномасштабную инновационную цель: пилотируемый полет в дальний космос, хоть к ближайшему астероиду, хоть к Марсу. Чтобы эту цель достигнуть, придется создать принципиально новую технику, а значит, в космическую отрасль будет интересно идти молодым творческим специалистам, потому что они будут видеть перспективу для реализации своих творческих способностей, для своего профессионального роста. Но это произойдет лишь в том случае, если космическая отрасль станет решать по-настоящему инновационные и амбициозные задачи. А если речь идет о том, чтобы в тысячный раз модифицировать ракетоносители и космический корабль "Союз", то тут не то что нельзя вырасти профессионально, тут уже можно профессионально деградировать.
То есть структурные изменения самого Роскосмоса и предприятий отрасли для ее возрождения не нужны?
Смотрите: у нас есть предприятия Роскосмоса: Центр имени Хруничева, РКК "Энергия", ЦСКБ "Прогресс" и другие - и есть высший административный орган, который всем этим управляет - собственно, Роскосмос. То есть у нас имеются все необходимые элементы, из которых можно сложить картину успешной космической деятельности. Если, конечно, этим заниматься, а не просто менять эти элементы местами. Если на Горьковском автомобильном заводе переставить местами станки в цехах, назвать его не автомобильным заводом, а предприятием по выпуску самоходных средств для перевозки пассажиров, или госкорпорацией, или правительственным заповедником, или как угодно - разве что-то изменится? Разве станут ГАЗы после всех этих реформ "Мерседесами" или хотя бы "Рено"?
Насколько я понимаю, функции и задачи существующих предприятий космической отрасли после реформы останутся теми же. Это так?
Ну а как, конечно.
На большинстве из них положение дел очень тяжелое, молодые туда не идут, а старых остается все меньше. Что нужно сделать, чтобы изменить эту ситуацию?
Мы делаем очень большую ошибку, отделяя проблемы отдельных предприятий от проблем отрасли в целом, а саму отрасль от той политики, которая проводится в стране. Если наука и техника в России загнаны в угол, то не надо ждать чудес от российской космической отрасли, которая является их частью.
Предполагает ли реформа Роскосмоса и отрасли в целом смену кадрового состава? В явном виде это ниоткуда не следует.
А откуда они наберут новых людей, не из хореографического же училища? Те люди, которые сейчас занимают ответственные посты, так и останутся на своих местах, с теми же самыми подходами, с тем же самым уровнем ответственности.
Кстати, про ответственность. Источник "Коммерсанта" в космической отрасли, комментируя реформу, сказал, что новая структура Роскосмоса поможет избежать размывания ответственности. Вы согласны с такой оценкой?
Если за дело будут ответственны не пять-шесть человек, а только один, то в этом, конечно, есть смысл. Но только я, опять же, не понимаю, зачем для этого создавать госкорпорацию?
То есть капитальные структурные изменения - слишком сложный способ, чтобы избежать размывания ответственности?
Да. Это все равно что сжечь дом для того, чтобы изжарить свинью. Никакая госкорпорация не привьет людям чувство повышенной ответственности, если они сами этого не захотят. Может быть, авторы реформы полагают, что, создав госкорпорацию, они тем самым усилят контроль государства над деятельностью космической отрасли. Возможно. Но государство - это не абстрактный добрый или злой великан, который наблюдает за нами. Когда встанет вопрос, кто конкретно со стороны государства будет следить за работой отрасли, то выяснится, что это те же самые люди, что и сейчас, только теперь они будут называться сотрудниками госкорпорации.
Новая реформа предполагает, что во главе Роскосмоса будет не руководитель, а генеральный директор. Может ли такое изменение означать, что пост главы Федерального космического агентства сможет занять "некосмический" человек - скажем, менеджер?
Если у нас сельским хозяйством управляет акушер-гинеколог, "Аэрофлотом" - банкир, а Министерством обороны - мебельщик, то я совершенно не исключаю, что во главе Роскосмоса может оказаться, скажем, ветеринар, выпускник института культуры или менеджер. Менеджер спроектирует ракету, менеджер же ее запустит и продаст.
В пользу новой реформы приводился еще один довод: мол, сейчас разные предприятия нередко дублируют функции друг друга и выпускают одну и ту же продукцию, и структурные изменения позволят этого избежать.
Это странная претензия. Кто у нас дублирует создание ракетоносителя "Союз"? Кто дублирует функции РКК "Энергия", ведущего предприятия по созданию пилотируемой техники? Кто дублирует Центр имени Хруничева?
В качестве примера приводилось создание аналогичных ракет-носителей "Ангара" (Центр имени Хруничева) и "Русь-М" (РКК "Энергия").
Это единственный пример. Сейчас проект "Русь-М" свернут и вопрос закрыт.
То есть системной проблемы дублирования нет, и ее не надо устранять?
Системной проблемы нет. Или я просто о ней не знаю - у нас же все секретно. Может, где-нибудь в секретных цехах создается фотонный космический корабль для полета к Альфе Центавра - причем создается одновременно в РКК "Энергия" и Центре имени Хруничева, и эти корабли абсолютно идентичны.
Называлась еще одна проблема, которую планируется решить при помощи изменения структуры Роскосмоса, - недогрузка предприятий космической отрасли: сейчас предприятия загружены на 35 процентов.
Если государству не нужно космической техники больше, чем на 35 процентов, то как создание госкорпорации поспособствует тому, что возникнет нужда загрузить их еще на 60-70 процентов? Запрос государства определяется не организационной структурой, а теми реальными потребностями, которые есть у государства в этой технике. Если вы приходите в овощной магазин и покупаете килограмм огурцов, то от переименования магазина в супермаркет разве вы купите два или три килограмма, хотя вам больше килограмма не нужно?
Налицо подмена причины и следствия. Реформаторы пытаются перекрасить фасад рушащегося здания и думают, что если написать на нем "Госкорпорация", то здание, как по мановению палочки Гарри Поттера, перестанет шататься и вырастет в небоскреб. Не будет этого.
Возвращаясь к вопросу о необходимости постановки перед космической отраслью глобальной задачи вроде пилотируемого полета к Марсу. Не слишком ли это амбициозная задача, если сегодня мы не можем банально запустить спутник?
В Советском Союзе Гагарин полетел в космос, а ни в одной советской семье не было стиральной машины. Этот проект был не слишком амбициозным?!
В СССР космос был приоритетом, на него выделялись совсем другие деньги…
Дело здесь вовсе не в деньгах. Денег на космос вкладывается много. Но мало дать отрасли, допустим, пять миллиардов долларов в год: нужно четко сказать, на что эти деньги потратить.
Возьмите паровозостроительный завод, который выпускает только паровозы, и увеличьте его бюджет в 20 раз. Вы думаете, он после этого начнет делать TGV? Он выпустит в 20 раз больше паровозов. То же самое произойдет и с российской космической отраслью. Если государство так и будет просто давать денег и ожидать от космической отрасли чудес, они никогда не случатся - все будет точно так же.
Те, кто говорят, что если бы в космической отрасли платили больше денег, мы бы уже туристов на Марс отправляли, - они рассуждают как бухгалтеры, а не как ученые и создатели новой техники. Молодые люди поступают на физфак МГУ, в Физтех, в университет имени Баумана не для того, чтобы зарабатывать деньги, а для того, чтобы творить, создавать. Деньги, конечно, очень важны, но они стоят далеко не на первом месте. Если вы действительно дадите молодым специалистам возможность вырасти профессионально, то какое-то время они потерпят и не самые высокие зарплаты. Те, кто в первую очередь озабочены деньгами, идут в университет имени Губкина, в юридический вуз или банковский колледж.
Большая цель, которая необходима для возрождения космической отрасли - это все же очень общий рецепт, скажем так, стратегический. А какие более конкретные шаги нужно предпринять?
Раньше существовал институт военной приемки, когда на предприятиях были независимые от руководства приемщики, подчиняющиеся только Министерству обороны. Такой военный приемщик мог сказать: "Эта ракета или космический аппарат не соответствуют требованиям", - и директор завода мог хоть танец живота исполнять на крыше, изделие бы не приняли. Приемщик мог вмешаться в производственный процесс или вообще остановить его, если обнаруживал брак.
Но здесь возникает проблема, о которой говорил Игорь Маринин, главный редактор журнала "Новости космонавтики": а где взять людей, которые могли бы работать такими военными приемщиками? Где взять компетентных специалистов, к тому же независимых от руководства предприятия?
Новая реформа предполагает создание наблюдательного совета и научно-технического совета при Роскосмосе.
Прекрасно, а кто войдет в этот совет? Специалисты остались?
Помимо возрождения аналога системы военной приемки, есть еще какие-то конкретные шаги, которые стоило бы сделать для возрождения отрасли?
Повысить чувство ответственности. Почему у американцев и у китайцев ракеты не падают, а у нас падают? Да потому что китайцы их лучше собирают - вот и все. Они более компетентны. Но компетентность не возникает сама собой. Если человек до того, как подойти к сборочному участку на заводе по производству ракет, занимался только тем, что крутил разводным ключом водопроводные трубы, то какой бы он ответственный ни был, он все равно не сможет сделать хорошую работу.
Обеспечение профессиональной компетенции работников, повышение их чувства личной ответственности и, наконец, введение независимого института приемщиков - вот, пожалуй, те три слона, на которых можно поставить задачу повышения качества продукции нашей космической отрасли. И я не вижу, как превращение Роскосмоса в госкорпорацию сможет решить эти три задачи. Я считаю, что все это можно сделать в рамках ныне существующей организационной структуры.
Есть ли у нас какой-то временной лимит - сколько еще можно потянуть с реформированием космической отрасли, чтобы она не развалилась окончательно? Или принимать меры нужно срочно?
Этот лимит кончился год, может быть, два года назад. Нынешняя ситуация, когда в первом полугодии 2012 года Китай обогнал Россию по количеству космических запусков, неприемлема. Сколько еще ждать и тянуть?
Если в ближайшее время не начать вводить изменения, то есть ли риск скорой катастрофы?
Все же, наверное, не полной катастрофы, но еще большего падения. Качество ракетно-космической продукции будет и дальше снижаться, а значит, будет сокращаться количество потребителей этой продукции. Это, в свою очередь, укрепит позиции наших конкурентов - Китая, Европы, Америки.
Сегодня я поместил эту статью Юрия Караша во внутреннем интранете нашей фирмы - и тут же в очередной раз получил кучу тролльских комментариев всё о том же: Карашу верить нельзя, потому как он де мелкий заказной журналист, не имеющий никакого технического образования и в космонавтике ничего не смыслящий.
Поэтому на всякий случай даю справку: Юрий Караш - член-корреспондент Российской академии космонавтики им. К.Э.Циолковского, доктор наук США по специальности "Космическая политика и международные отношения".
Юрий КАРАШ
КТО ОБРЕКАЕТ РОССИЮ НА ОТСТАВАНИЕ В КОСМОСЕ?
«Россия начинает осуществлять космическую программу на 2013-2020 годы с бюджетом 70 миллиардов долларов», «Россия планирует отправить в 2015 году к Луне автоматический аппарат», «Первые ракеты с космодрома Восточный отправятся к Луне», «Россия вновь обращает свой взор к Луне». Вот такими заголовками пестрят сообщения российских и мировых СМИ.
Весь этот «фонтан» эмоций ударил из опубликованной неделю назад на сайте Федерального космического агентства Роскосмос Государственной программы Российской Федерации «Космическая деятельность России на 2013 - 2020 годы». Складывается впечатление, что Россия действительно собралась придать радикальный импульс развитию собственной космонавтики, чтоб с помощью нее выйти в число стран-лидеров мирового научно-технического прогресса.
Чтобы понять, так это или не так, нужно посмотреть на главную цель, которая преследуется всеми этими «прорывными» шагами и проектами.
«Обеспечение гарантированного присутствия»… с помощью чего?
В программе прямо сказано, что ее главной целью (по крайней мере, она стоит на первом месте) является «обеспечение гарантированного доступа и необходимого присутствия России в космосе». Амбициозная цель, не правда ли? А главное, она легко достижима.
Ведь обеспечить себе «гарантированный доступ и необходимое присутствие» в космосе Россия может, даже запуская гагаринские «Востоки» или спутники, типа того, который передал «бип-бип» с околоземной орбиты 4-го октября 1957 года.
Впрочем, будем справедливы: никто о реинкарнации «Востоков» и ПСов («простейший спутник» - так назывался первый искусственный спутник Земли) не говорит. Более того, в программе подчеркивается, что доступ этот идет рука об руку с «сохранением ведущих позиций Российской Федерации в пилотируемых полетах».
В настоящее время эти «ведущие позиции» сохраняются с помощью одноименных кораблей и ракет-носителей (РН) типа «Союз». Первым через четыре года пойдет шестой, а вторым - седьмой десяток лет с момента рождения.
Уже почти 10 лет, хоть, конечно, и не с такой частотой, как «Союзы», успешно летают китайские корабли «Шеньчжоу». Эти машины концептуально основаны на трехместном «Союзе», но при этом вместительнее, обладают большей универсальностью и энерговооруженностью, чем российский корабль.
Что же касается российских модулей для МКС, то практически все из летавших на этом комплексе космонавтов отмечают, что американские, европейские и японские модули отличаются лучшим качеством разработки и изготовления, а также более высоким комфортом для работы экипажа.
Можно еще вспомнить, что в США сейчас разрабатываются, по меньшей мере, шесть новых типов пилотируемых космических кораблей, один из которых - семиместный «Дракон» - уже через 2-3 года может совершить свой первый пилотируемый полет.
Но печально не то, что Россия явно сдает эти «ведущие позиции» в той области, где действительно традиционно их занимала. Куда более грустно то, что эта сдача фактически узаконена космической программой на 2013-2020 годы, ибо пилотируемая космонавтика прописана в ней лишь третьим приоритетом.
Первый - уже упомянутое обеспечение гарантированного доступа России в космос, развитие и использование космической техники, технологий и услуг в интересах социально-экономической сферы, а также развитие ракетно-космической промышленности и выполнение международных обязательств. Второй - создание космических средств в интересах удовлетворения потребностей науки. И лишь третий приоритет - осуществление пилотируемых полетов.
Но будем, опять же, справедливы: в программе прописано «создание перспективной пилотируемой транспортной системы, способной обеспечить полеты человека к Луне».
Не знаю, что мне даст Луна, но все ж зовет меня она
О непродуманности и необоснованности стремления на Луну, проявившегося в последнее время в некоторых кругах российской космонавтики, «Голос Америки» (как, впрочем, и другие СМИ) уже неоднократно писал. Аргументы, которые приводятся в пользу «России надо на Луну», порой трудно назвать иначе, как шарлатанством.
Так, одно из российских изданий опубликовало статью под названием: «Лунная программа России: космическая битва за ресурсы началась». Этот заголовок уже сам по себе способен создать у читателей, включая правительственных чиновников, впечатление о Луне, как о внеземном Клондайке, в который вот-вот кинутся хищные толпы золотоискателей.
В этой статье со ссылкой на неназванного «специалиста ракетно-космической отрасли России» утверждается, что «согласно последним научным изысканиям, там [на Луне] скрыт некий мощнейший неизученный ресурс, который может обеспечить человечество серьезным запасом энергии». «Сейчас все смотрят на Луну, - продолжает нагнетать атмосферу «эксперт». - Там и китайцы, и японцы, и американцы. В плане конкурентной борьбы, по моему мнению, первых стоит опасаться более всего - Китай “врывается” в Луну ударными темпами, быстро набирая потенциал, схожий с потенциалом СССР и США».
Ничего этого нет и в помине
«Мощнейший неизученный энергетический ресурс» - это пресловутый гелий-3, с которым некоторые российские апологеты освоения Луны уже долгие годы связывают такие же наивные надежды, как в мире в середине прошлого века связывались с атомной энергией вообще (вспомним идеи атомных автомобилей, самолетов и даже атомных наручных часов). И никакое государство не может «экспроприировать» ресурсы Луны или часть ее территории, ибо это запрещает Договор о космосе от 1967 года, ратифицированный крупнейшими «игроками» на мировом космическом «поле», включая США, Россию, европейские государства и Японию.
Китай присоединился к этому договору, но пока не ратифицировал его и все «ударные темпы», с которыми он «врывается» на Луну ограничены к настоящему времени двумя полетами автоматических окололунных аппаратов и двумя планирующимися миссиями по доставке луноходов на поверхность Селены.
Луну, безусловно, нужно исследовать, и с этой точки зрения предусмотренные космической программой на 2013-20 годы такие проекты, как «Луна-Глоб» и «Луна-Ресурс» полностью обоснованы с научной точки зрения, но нынешнее «пилотируемое» стремление руководителей российской космонавтики даже не на Луну, а к Луне совершенно необъяснимо. А чтобы понять, какой «импульс» оно способно придать развитию российской космонавтики, достаточно вспомнить два факта из истории исследования и освоения космоса.
Первый - это то, что пилотируемый полет к Луне и ее облет были успешно совершены почти 45 лет тому назад в ходе миссии «Аполлона-8». А второй - это уже наличие у России «пилотируемой транспортной системы, способной обеспечить полеты человека к Луне».
Речь идет о… корабле «Союз». Сейчас уже немногие, наверное, помнят, что данный корабль, как раз, и создавался для полетов к Луне в рамках советской лунной пилотируемой программы. Более того, он в варианте «Зонд» в 1968-1970 годах четыре раза успешно летал к ней и вокруг нее, правда, в автоматическом режиме.
Это не значит, что можно взять следующий готовый к полету на МКС «Союз» и вместо станции отправить его к Луне. Но при незначительной модернизации сделать это безусловно можно. Более того, около пяти лет назад РКК «Энергия» даже предлагала туристический полет к Луне на «Союзе» за 100 миллионов долларов.
Всегда ли нужно слушать ученых?
Отнесение пилотируемых полетов к последнему приоритету российской космонавтики может быть связано с усилившимся влиянием представителей академической науки на руководство Роскосмоса. Причем, научные интересы ряда этих представителей связаны с исследованием Луны. Вероятно, здесь кроется одно из объяснений лунного «крена» космической программы России.
Союз академической науки и руководства космической отрасли можно только приветствовать, но как показывает практика освоения космического пространства, порой, воздействие «чистых» ученых на космическую программу должно быть ограничено.
В свое время президент Джон Кеннеди был вынужден фактически отстранить «Президентский научный консультативный совет» (PSAC) от участия в процессе принятия решений по программе «Аполлон». Причина - неприятие членами этого совета лунной пилотируемой программы, как «политической», а не «научной». Попробуем представить себе Соединенные Штаты без «Аполлона», а так могло быть, если бы мнение PSAC возобладало.
Через 10 с лишним лет после возвращения с Луны последнего «Аполлона» расположенный в Хьюстоне «Институт Луны и планет» подготовил научное исследование под названием «Лунные базы и космическая деятельность в 21-м веке». Там, в частности, были суммированы уроки лунной пилотируемой программы США. Вот как был сформулирован один из них:
«В большинстве отраслей предпринимательства изобретатели и ученые, которые лучше, чем кто-либо еще знают разработанный ими проект, способствуют его скорейшей реализации. Политики и бизнесмены «со стороны» обычно замедляют этот процесс.
Космическая программа, начиная с первого спутника, демонстрирует обратный пример: ученые проявляют осторожность в своей поддержке [этой программы], а политики и, порой, национальный кризис ускоряют развитие событий».
Можно спорить о том, испытывает ли Россия национальный кризис, но вряд ли кто-нибудь станет спорить о том, что именно в нем сейчас находятся ее наука и техника.
Призрак «Ангары»
Программа на 2013-2020 гг. предусматривает создание и принятие в эксплуатацию космического ракетного комплекса «Ангара-А5». Машина эта действительно нужна российской космонавтике.
Во-первых, в отличие от «ядовитого» «Протона», работающего на чрезвычайно высокотоксичном несимметричном диметигидразине (гептиле), она экологически чистая, ибо использует в качестве топлива кислород и керосин. Значит, снимается одна из самых серьезных проблем в российско-казахских отношениях вокруг Байконура - нанесение ущерба экологии Казахстана в случае аварии РН.
Во-вторых, новый, более вместительный и универсальный корабль, чем «Союз», по определению будет отличаться большей массой и размерами. А значит, ему нужен более мощный носитель, чем «Союз», из которого больше 8 тонн груза на околоземную орбиту не «выжать».
Посмотрим на «Ангару-А5» более внимательно. Ее максимальная грузоподъемность на низкую земную орбиту - 35 тонн. Для сравнения: аналогичный показатель у создаваемого в США ракеты-носителя SLS составляет более 70 тонн (это еще легкий вариант), а у тяжелого он будет более 120 тонн. Но дело даже не в значительно меньшей мощности «Ангары-А5».
В конце концов, собрать на околоземной орбите межпланетный пилотируемый комплекс можно и с помощью меньшего носителя - просто потребуется большее количество пусков и большее количество модулей.
Проблема заключается в том, что неясно, откуда запускать разрабатываемую уже почти 20 лет «Ангару», но так ни разу и не слетавшую даже в своем облегченном варианте «Ангара 1.1» (грузоподъемность всего 1,5 тонны на низкую земную орбиту). «Ангара-А3», эксплуатация, которой намечена с Плесецка, никакого отношения к пилотируемой космонавтике не имеет.
Планировалось запускать «Ангару-А5» с Байконура, с российско-казахстанского комплекса «Байтерек», но переговоры между Москвой и Астаной по «Байтереку» зашли в тупик. Остается строящийся космодром «Восточный», но пока там строится стартовая инфраструктура только для «Союза-2».
«Без меня меня женили»
Именно с помощью этой русской поговорки США, а также другие космические державы, могли бы прокомментировать следующий пункт программы на 2013-2020 годы: создание «научно-технического задела по новым пилотируемым средствам для реализации в рамках международной кооперации пилотируемых полетов к планетам и телам Солнечной системы».
В программе говорится о международной кооперации с участием России в области исследования и освоения «дальнего космоса», как о свершившемся факте. Перед словом «международная» не стоит даже слово «потенциальная». Но где эта «кооперация»?
Соединенные Штаты предпочли создавать новый пилотируемый корабль в сотрудничестве с Европой, а не с Россией. Никаких других «прорывных» пилотируемых проектов, которые России могла бы осуществить совместно с США, Европой или Китаем даже не рассматривается.
Единственное реальное, что может сейчас предложить Россия потенциальным партнерам, - это пилотируемые технологии полувековой давности в виде кораблей и носителей типа «Союз» и модули для станции. Но для таких партнеров эти технологии после МКС уже пройденный этап.
Американцев и европейцев интересуют новые технологии, а они в России существуют только виде разговоров и обещаний. С таким «вкладом» рассчитывать на вступление в альянс с США, или Европой для подготовки и осуществления экспедиций в «дальний космос», по меньшей мере, наивно.
Складывается впечатление, что данный пункт был внесен в программу для того, чтобы оправдать возможный провал работ по «созданию научно-технического задела» для полетов вглубь Солнечной системы. Ведь успех этих работ обусловлен «международной кооперацией», а если ее нет, то вина в этом не руководства российской космонавтики, а неких «международных партнеров», которые не пожелали сотрудничать с Россией.
«Старые новости» конкретны, «новые» - аморфны
Неужели все так плохо? Отнюдь.
В программе на 2013-2020 годы достаточно подробно прописана орбитальная спутниковая группировка (с указанием конкретного числа космических аппаратов), включая ГЛОНАСС, которая должна быть развернута Россией к концу нынешнего десятилетия, упомянуты научные КА, которые должны быть запущены до 2020 года, указано, сколько российских модулей должно быть в составе МКС, запланирована модернизация космодромов «Байконур» и «Плесецк», а также строительство нового космодрома «Восточный», предусмотрена реорганизация космической отрасли путем формирования 5-7 холдингов.
Все это, безусловно, важно и нужно, но в то же время относится к категории «старых новостей», то есть того, что уже многие десятилетия создается и делается в рамках мировой космической деятельности. А какие в программе есть «новые» новости?
Создание перспективных и модернизация средств выведения космических аппаратов;
Создание научно-технического и технологического задела для разработки перспективных образцов ракетно-космической техники;
Развитие экспериментальной базы для отработки перспективной космической техники;
Развитие целого класса новых технологий – технологий межпланетных полетов и напланетной деятельности человека.
У экономистов есть термин «конечный продукт неопределенный формы и содержания». В данном случае он вполне применим к вышеупомянутым планам. В чем будет выражаться этот «задел», и для каких «перспективных образцов ракетно-космической техники» он будет разрабатываться - непонятно.
Но если неясно это, то как можно конкретно говорить о «развитии экспериментальной базы» для отработки этой техники? А к чему в условиях России приводят колоссальные бюджетные вложения в создание продукта «неопределенной формы и содержания» лучше всего может рассказать председатель Счетной палаты РФ Сергей Степашин.
Впрочем, есть еще одна, пожалуй, наиболее конкретная «новая новость». Это обеспечение в 2018 году готовности транспортно-энергетического модуля (ТЭМ) с перспективной двигательной установкой к летно-конструкторским испытаниям. Данный ТЭМ действительно может стать прототипом ядерной двигательной установки, своего рода «космическим буксиром».
Только вот куда лететь на нем - непонятно, ибо никаких конкретных целей за пределами лунной орбиты программа на 2013-2020 годы не ставит. А если таковых нет, то зачем создавать ТЭМ? Для полетов в околоземном пространстве он не нужен, если, конечно, ему не найдут другое применение, как промышленной ядерной энергоустановке. Но о каком-либо экономически оправданном производстве в космосе, ни в России, ни за ее пределами, ни в настоящее время, ни в обозримом будущем речи не идет.
«Гарантированный доступ» против «лидерства»
Можно долго и нудно разбирать космическую программу России на 2013-2020 годы «по косточкам», указывать на ее расплывчатость, а в некоторых местах и логическую несостыкованность. Но чтобы понять главный недостаток этой программы, нужно сравнить ее с аналогичной американской, которая отражена в документе «Космическая политика США». Возьмем самый свежий вариант этой «Политики», опубликованный в 2010 году.
В ней в качестве главной цели американской космической программы указывается сохранение и укрепление американского лидерства, причем не только в области исследования и освоения космоса, но науки и техники вообще. А теперь сравним это с главной целью российской космической программы, состоящей лишь в уже упомянутом «сохранении гарантированного доступа в космос».
Отсюда и ориентиры для развития космической отрасли: если для Америки это Марс, достичь которoго она намерена собственными силами через два десятилетия, то у России это, в лучшем случае, не определенные никакими даже приблизительными сроками «пилотируемые полеты к планетам и телам Солнечной системы», да еще и непременно в составе международной кооперации.
И в российской, и в американской программах речь идет о важности использования достижений космической отрасли в «земных» интересах.
Но если в США это «придание импульса конкурентоспособным отраслям национальной промышленности на мировом рынке», то в России - «развитие и использование космической техники, технологий и услуг в интересах социально-экономической сферы». Разница примерно такая же, как между двумя выпускниками одного технического ВУЗа.
Один говорит: «Я поступлю в аспирантуру, пойду в НИИ и буду создавать там новые технологии», а другой: «А я пойду инженером в ЖЭК, в автопарк или мастером в цех. Буду там на практике применять полученные в институте знания». Нетрудно догадаться, кто из них внесет больший вклад в научно-техническую конкурентоспособность своей страны.
Но может быть такая разница в целях и задачах российской и американской программы связана с серьезной разницей в общем уровне экономического развития двух стран? Отнюдь. В России есть средства, в том числе и на космонавтику, о чем говорит объем финансирования космической программы на 2013-2020 годы. Нет реального желания идти вперед.
Поэтому даже пилотируемая космонавтика - единственный раздел космической деятельности, где у России, по признанию авторов вышеупомянутой программы «сохраняются весомые конкурентные преимущества», которые нужно было бы закреплять и развивать - отнесена к третьему, последнему приоритету данной программы.
Прогрессирующее отставание российской космонавтики от ведущих космических держав запрограммировано теми, кто поставил перед ней порочную задачу: «лишь бы не потонуть». Если б Колумб таким же образом поставил перед собой задачу только удержаться на плаву, у него никогда не было бы стимула выйти из испанского порта к берегам Вест-Индии.
Триумф советской космонавтики предопределили четыре составляющих, от которых космонавтика российская сейчас весьма далека. И если не предпринять решительных мер, то, что мы называем «Прогрессом», продолжит падать.
Из-за того, что автоматический грузовой корабль , экипаж станции остался без пополнения запасов воды, продовольствия, медикаментов, без нового скафандра, экспериментальных материалов – и много еще без чего, что делает работу на борту продуктивной, а жизнь вполне комфортной.
«У нас с помощью чьей-то матери и кувалды можно «пришпандорить» столь важный блок в системе управления вверх тормашками»
Неприятно, конечно, но нести вахту по-прежнему можно. Необходимых ресурсов достаточно, да и партнеры в беде не оставят, ибо бесперебойность и эффективность эксплуатации орбитального комплекса зависит от слаженной работы всех его обитателей, включая российских членов экипажа МКС.
Станцию периодически посещают американские «грузовики» типа «Дракон» и «Сигнус», а также японские HTV, которые в экстренном случае всегда подбросят нашим космонавтам необходимые грузы. Так что проблема не в дефиците на борту, а в том, что падение «Прогресса» (кстати, третье за последние пять лет) отражает степень в российском государстве и обществе.
Данная авария, как и предыдущие, случилась из-за отказа ракеты-носителя типа «Союз». Официальный представитель Роскосмоса предложил оптимистичный взгляд на ситуацию.
«Количество запусков «Союзов» – около двух тысяч, сказал он в интервью газете «Коммерсант» . – В данном случае, если говорить о «Союзе-У» – почти 800 запусков, из них только какие-то ничтожные десятки случились с авариями» . Вообще, по его словам, «Союз» – самый надежный носитель в мире» .
Ракета, конечно, не автомобиль, но если следовать логике Роскосмоса, то несколько ничтожных сотен «Жигулей», развалившихся прямо на ходу, не влияют на репутацию этой машины как надежной, ибо с конвейера сошли сотни тысяч автомобилей данной марки и до сих пор продолжают ездить по дорогам.
При этом если в области автомобилестроения мы отстали от Запада, по меткому выражению одного японца, «навсегда», то в области создания ракет и космических кораблей претендуем (и с определенными основаниями) .
Это, в свою очередь, подчеркивает статус России как не просто ресурсодобывающей, но и научно-технической державы. Падение «самой надежной в мире ракеты» на восприятии этого статуса тоже, разумеется, скажется, даже если забыть о том, что c утратой очередного «Прогресса» было потеряно четыре миллиарда бюджетных рублей
Представитель Рокосмоса напомнил, что «ракеты падают у всех».
Действительно, за последнее время неудача американскую ракету-носитель (РН) «Фалькон». Но «Фалькон» находится в эксплуатации всего шесть лет, является принципиально новой машиной частично многоразового использования, и на 26 успешных запусков у него всего две аварии, одна из которых случилась на земле – в процессе подготовки к старту. Таким образом, рейтинг его надежности составляет порядка 93%, что лишь немногим меньше, чем у «Союза».
Статистика успешности космических запусков в разных странах |
Но «Союз» в следующем году разменяет уже седьмой десяток лет, и общее количество стартов этой машины всех модификаций идет уже на тысячи. На фоне данной цифры продолжающиеся аварии «Союза» могут иметь только два объяснения: либо ракета все еще конструктивно недоработана, либо ее некачественно собирают.
Ирония судьбы: не долетевший до МКС в апреле прошлого года «Прогресс М-27М» был кораблем старого типа, отправленным в космос на новой модификации ракеты-носителя «Союз» под названием «Союз-2.1а». Тот, который упал в начале декабря этого года, был новой модификацией под названием «Прогресс МС-04», стартовавшей на старой РН «Союз-У». Таким образом, если прошлогодний отказ «Союза» еще можно было объяснить конструкционными причинами (что, собственно, и было сделано), то в нынешнем падении «Прогресса» конструкция точно не виновата.
Значит, остается то, о чем в свое время сказал вице-премьер Дмитрий Рогозин: «У нас с помощью чьей-то матери и кувалды можно «пришпандорить» столь важный блок в системе управления вверх тормашками».
И сколько раз с тех пор метали громы и молнии (причем с самого правительственного верха), сколько поступило предложений, включая идею ввести видеоконтроль за сборкой космической техники и подвергать уголовному преследованию виновников катастроф кораблей и автоматических аппаратов – но что изменилось? Судя по последнему отказу «Прогресса», ничего. Очевидно, проблема в кадрах.
Космическая техника не прощает непрофессионализма и халатности, поэтому в отрасли должны быть заняты лучшие из лучших. Но работать можно либо за деньги, либо за интерес. В идеале – за то и за другое (в советские времена к этому перечню «космических» стимулов добавлялся еще один – престиж).
Что касается зарплат в российской космической отрасли, они на уровне «не бей лежачего». Например, в Центре имени Хруничева, производителя знаменитых «Протонов», средняя зарплата составляла в 2014 году 35 тысяч рублей. Придется брать на интерес.
Но что может предложить российская космическая индустрия вчерашним выпускникам МФТИ, мехмата МГУ, МГТУ имени Баумана или технических лицеев – Марс или хотя бы Луну? А может быть, и «замах» в духе Трампа, ? Отнюдь нет.А ракеты – даже те, что находятся в эксплуатации уже почти 60 лет – продолжат падать.
«Роскосмос готов создавать возвращаемую ракету - по стопам Илона Маска?»«Складывается впечатление, что в системе Роскосмоса правая рука не знает, что делает левая, потому что разговоры о создании ракетоносителя с возвращаемой ступенью, ракетоносителя легкого класса, велись еще полгода и даже более тому назад. После этого было принято решение этот проект, если не закрыть, то отложить на более позднее время. И сейчас снова пошли разговоры о том, что ракетоноситель с возвращаемой ступенью будет создаваться. Совершенно не исключаю возможность того, что опять через месяц он будет либо закрыт, либо отложен, либо будет сделано уточнение, что речь идет о проработке какого-то проекта, который будет реализован только в 2030-2040 годы этого столетия. А так, вообще, сама по себе идея создать космическую технику, если не полностью, то хотя бы частично многоразового использования, является достаточно интересной. Более того, она реализуется в ряде стран, в частности в США, и это известные эксперименты Илона Маска, главы компании SpaceX по созданию ракетоносителя Falcon 9 с возвращаемой ступенью. Речь идет и о планах Джеффа Безоса, это тоже американский предприниматель, создать технику, которая, если не вся, то часть ее, будет возвращаться, наконец, это Европа - Ariane 6, которая будет иметь возвращаемую двигательную установку. Но хочу сказать, что касается России, вот это постоянное то будем создавать, то не будем создавать - просто является одним из свидетельств того, что в российской космической отрасли продолжается разброд и шатание».
«Построили! Первый пуск с Восточного, освященная ракета-носитель и многолетние скандалы»«Все-таки он относительно близко к экватору, примерно на той же самой широте, что и Байконур. Вывод с этой широты более выгоден чем, допустим, с Плесецка. Никогда это не озвучивалось, но одной из главных причин строительства Восточного было просто создание черной дыры, в которую можно было бы практически бесконтрольно кидать млрд бюджетных средств, прикрываясь высокими целями космонавтики. Судя по количеству уголовных дел, которые были заведены на строителей, действительно это было одной из главных причин.
«Stratfor: авиакосмическая отрасль РФ жертвует своим будущим, чтобы выжить»«Предположение о том, что Россия так продает свою самую совершенную военную технику Китаю от безысходности, к сожалению, не лишено оснований. Всем известно, что ситуация экономическая в стране далеко не лучшая, и нужно зарабатывать деньги. Для Китая это сотрудничество закончится тем, что он приобретет самые совершенные российские военные технологии. Россия получит за это определенную сумму денег, не считая бесплатного китайского обещания не копировать эти технологии, которое, конечно, будет нарушено. В долгосрочной перспективе я не исключаю возможности того, что Китай предложит на мировом рынке аналоги российских истребителей, изготовленные в Китае, по более низкой и конкурентоспособной цене. Я бы не сказал, что Китай ничего нового не создает, Китай, конечно, создает новые технологии. Посмотрите на китайский корабль «Шеньчжоу», достаточно поверхностного взгляда на него, чтобы понять, что «Шеньчжоу» является близнецом-братом «Союза». То есть, в основе этого китайского космического корабля лежат технологии и конструкторская философия корабля «Союз», китайцы это и не скрывают. Но «Шеньчжоу» - это настолько модернизированная версия «Союза», что впору, действительно, говорить о новом корабле. «Шеньчжоу» лучше энерговооружен, более вместителен, он может сделать то, что «Союзу» и не снилось: он может разделиться на орбите на две части, одна продолжит работать в околоземном пространстве в автоматическом режиме, а другая вместе с тайконавтами спустится на землю».
В самое ближайшее время главное космическое ведомство страны - Роскосмос (а заодно и всю отрасль) - ждут серьезные изменения. После целой серии неудачных пусков космических аппаратов премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что ведомство и его "подшефные" предприятия необходимо коренным образом реформировать. Уже в начале июля 2012 года Роскосмос подготовил план реформы отрасли, а теперь ведомство обязали в течение месяца превратиться в госкорпорацию.
"Лента.ру" узнала у эксперта по ракетно-космической отрасли, член-корреспондента Российской академии космонавтики им. Циолковского Юрия Караша, адекватны ли эти реформы, и что нужно сделать, чтобы вернуть Россию в космос.
Один из основных пунктов реформы Роскосмоса - его превращение в госкорпорацию. Как вы оцениваете этот шаг?
Я не вижу абсолютно никакой необходимости превращать Роскосмос в госкорпорацию, потому что проблемы, которые сейчас стоят перед российской космической отраслью, никак не связаны с ее организационной структурой. Ракеты падают не потому, что Роскосмос не госкорпорация. Они падают потому, что у нас снижен контроль над качеством изготавливаемой техники, потому что лучшие из лучших не идут в космонавтику, как это было еще даже 25 лет назад, когда космонавтика была своего рода жемчужиной в советской короне, и работать в отрасли было престижно.
Давайте сделаем из Роскосмоса госкорпорацию "Роскосмос" и будем ждать, когда она заработает, а пока уроним еще 5-10 ракет-носителей и будем объяснять это тем, что госкорпорация еще не заработала в полную силу. Создание госкорпорации - это чистой воды ИКД, имитация кипучей деятельности. Создание видимости того, что что-то меняется, хотя все остается по-прежнему.
Когда в 1961 году президент Кеннеди поставил перед Америкой задачу до конца 1960-х годов доставить человека на Луну и благополучно вернуть его на Землю, то NASA (Американское аэрокосмическое агентство) как было аэрокосмическим агентством, так и осталось. Оно не стало ни закрытым акционерным обществом, ни обществом с ограниченной ответственностью, ни госкорпорацией.
Какие изменения нужно сделать в космический отрасли, чтобы вернуть ей прежний статус?
Выступая на совещании после аварийного запуска двух спутников - "Экспресс-МД2" и Тelkom-3 - Дмитрий Рогозин сказал главе Роскосмоса Владимиру Поповкину очень правильные слова: "Все ваши стратегические проекты - это рассыпанные по полу зерна, которые неизвестно, взойдут или нет". Рогозин отметил, что у отрасли нет стратегической цели и добавил, что не нужно бояться мечтать.
Поставьте перед отраслью какую-нибудь крупномасштабную инновационную цель: пилотируемый полет в дальний космос, хоть к ближайшему астероиду, хоть к Марсу. Чтобы эту цель достигнуть, придется создать принципиально новую технику, а значит, в космическую отрасль будет интересно идти молодым творческим специалистам, потому что они будут видеть перспективу для реализации своих творческих способностей, для своего профессионального роста. Но это произойдет лишь в том случае, если космическая отрасль станет решать по-настоящему инновационные и амбициозные задачи. А если речь идет о том, чтобы в тысячный раз модифицировать ракетоносители и космический корабль "Союз", то тут не то что нельзя вырасти профессионально, тут уже можно профессионально деградировать.
То есть структурные изменения самого Роскосмоса и предприятий отрасли для ее возрождения не нужны?
Смотрите: у нас есть предприятия Роскосмоса: Центр имени Хруничева, РКК "Энергия", ЦСКБ "Прогресс" и другие - и есть высший административный орган, который всем этим управляет - собственно, Роскосмос. То есть у нас имеются все необходимые элементы, из которых можно сложить картину успешной космической деятельности. Если, конечно, этим заниматься, а не просто менять эти элементы местами. Если на Горьковском автомобильном заводе переставить местами станки в цехах, назвать его не автомобильным заводом, а предприятием по выпуску самоходных средств для перевозки пассажиров, или госкорпорацией, или правительственным заповедником, или как угодно - разве что-то изменится? Разве станут ГАЗы после всех этих реформ "Мерседесами" или хотя бы "Рено"?
Насколько я понимаю, функции и задачи существующих предприятий космической отрасли после реформы останутся теми же. Это так?
Ну а как, конечно.
На большинстве из них положение дел очень тяжелое, молодые туда не идут, а старых остается все меньше. Что нужно сделать, чтобы изменить эту ситуацию?
Мы делаем очень большую ошибку, отделяя проблемы отдельных предприятий от проблем отрасли в целом, а саму отрасль от той политики, которая проводится в стране. Если наука и техника в России загнаны в угол, то не надо ждать чудес от российской космической отрасли, которая является их частью.
Предполагает ли реформа Роскосмоса и отрасли в целом смену кадрового состава? В явном виде это ниоткуда не следует.
А откуда они наберут новых людей, не из хореографического же училища? Те люди, которые сейчас занимают ответственные посты, так и останутся на своих местах, с теми же самыми подходами, с тем же самым уровнем ответственности.
Кстати, про ответственность. Источник "Коммерсанта" в космической отрасли, комментируя реформу, сказал, что новая структура Роскосмоса поможет избежать размывания ответственности. Вы согласны с такой оценкой?
Если за дело будут ответственны не пять-шесть человек, а только один, то в этом, конечно, есть смысл. Но только я, опять же, не понимаю, зачем для этого создавать госкорпорацию?
То есть капитальные структурные изменения - слишком сложный способ, чтобы избежать размывания ответственности?
Да. Это все равно что сжечь дом для того, чтобы изжарить свинью. Никакая госкорпорация не привьет людям чувство повышенной ответственности, если они сами этого не захотят. Может быть, авторы реформы полагают, что, создав госкорпорацию, они тем самым усилят контроль государства над деятельностью космической отрасли. Возможно. Но государство - это не абстрактный добрый или злой великан, который наблюдает за нами. Когда встанет вопрос, кто конкретно со стороны государства будет следить за работой отрасли, то выяснится, что это те же самые люди, что и сейчас, только теперь они будут называться сотрудниками госкорпорации.
Новая реформа предполагает, что во главе Роскосмоса будет не руководитель, а генеральный директор. Может ли такое изменение означать, что пост главы Федерального космического агентства сможет занять "некосмический" человек - скажем, менеджер?
Если у нас сельским хозяйством управляет акушер-гинеколог, "Аэрофлотом" - банкир, а Министерством обороны - мебельщик, то я совершенно не исключаю, что во главе Роскосмоса может оказаться, скажем, ветеринар, выпускник института культуры или менеджер. Менеджер спроектирует ракету, менеджер же ее запустит и продаст.
В пользу новой реформы приводился еще один довод: мол, сейчас разные предприятия нередко дублируют функции друг друга и выпускают одну и ту же продукцию, и структурные изменения позволят этого избежать.
Это странная претензия. Кто у нас дублирует создание ракетоносителя "Союз"? Кто дублирует функции РКК "Энергия", ведущего предприятия по созданию пилотируемой техники? Кто дублирует Центр имени Хруничева?
В качестве примера приводилось создание аналогичных ракет-носителей "Ангара" (Центр имени Хруничева) и "Русь-М" (РКК "Энергия").
Это единственный пример. Сейчас проект "Русь-М" свернут и вопрос закрыт.
То есть системной проблемы дублирования нет, и ее не надо устранять?
Системной проблемы нет. Или я просто о ней не знаю - у нас же все секретно. Может, где-нибудь в секретных цехах создается фотонный космический корабль для полета к Альфе Центавра - причем создается одновременно в РКК "Энергия" и Центре имени Хруничева, и эти корабли абсолютно идентичны.
Называлась еще одна проблема, которую планируется решить при помощи изменения структуры Роскосмоса, - недогрузка предприятий космической отрасли: сейчас предприятия загружены на 35 процентов.
Если государству не нужно космической техники больше, чем на 35 процентов, то как создание госкорпорации поспособствует тому, что возникнет нужда загрузить их еще на 60-70 процентов? Запрос государства определяется не организационной структурой, а теми реальными потребностями, которые есть у государства в этой технике. Если вы приходите в овощной магазин и покупаете килограмм огурцов, то от переименования магазина в супермаркет разве вы купите два или три килограмма, хотя вам больше килограмма не нужно?
Налицо подмена причины и следствия. Реформаторы пытаются перекрасить фасад рушащегося здания и думают, что если написать на нем "Госкорпорация", то здание, как по мановению палочки Гарри Поттера, перестанет шататься и вырастет в небоскреб. Не будет этого.
Возвращаясь к вопросу о необходимости постановки перед космической отраслью глобальной задачи вроде пилотируемого полета к Марсу. Не слишком ли это амбициозная задача, если сегодня мы не можем банально запустить спутник?
В Советском Союзе Гагарин полетел в космос, а ни в одной советской семье не было стиральной машины. Этот проект был не слишком амбициозным?!
В СССР космос был приоритетом, на него выделялись совсем другие деньги…
Дело здесь вовсе не в деньгах. Денег на космос вкладывается много. Но мало дать отрасли, допустим, пять миллиардов долларов в год: нужно четко сказать, на что эти деньги потратить.
Возьмите паровозостроительный завод, который выпускает только паровозы, и увеличьте его бюджет в 20 раз. Вы думаете, он после этого начнет делать TGV? Он выпустит в 20 раз больше паровозов. То же самое произойдет и с российской космической отраслью. Если государство так и будет просто давать денег и ожидать от космической отрасли чудес, они никогда не случатся - все будет точно так же.
Те, кто говорят, что если бы в космической отрасли платили больше денег, мы бы уже туристов на Марс отправляли, - они рассуждают как бухгалтеры, а не как ученые и создатели новой техники. Молодые люди поступают на физфак МГУ, в Физтех, в университет имени Баумана не для того, чтобы зарабатывать деньги, а для того, чтобы творить, создавать. Деньги, конечно, очень важны, но они стоят далеко не на первом месте. Если вы действительно дадите молодым специалистам возможность вырасти профессионально, то какое-то время они потерпят и не самые высокие зарплаты. Те, кто в первую очередь озабочены деньгами, идут в университет имени Губкина, в юридический вуз или банковский колледж.
Большая цель, которая необходима для возрождения космической отрасли - это все же очень общий рецепт, скажем так, стратегический. А какие более конкретные шаги нужно предпринять?
Раньше существовал институт военной приемки, когда на предприятиях были независимые от руководства приемщики, подчиняющиеся только Министерству обороны. Такой военный приемщик мог сказать: "Эта ракета или космический аппарат не соответствуют требованиям", - и директор завода мог хоть танец живота исполнять на крыше, изделие бы не приняли. Приемщик мог вмешаться в производственный процесс или вообще остановить его, если обнаруживал брак.
Но здесь возникает проблема, о которой говорил Игорь Маринин, главный редактор журнала "Новости космонавтики": а где взять людей, которые могли бы работать такими военными приемщиками? Где взять компетентных специалистов, к тому же независимых от руководства предприятия?
Новая реформа предполагает создание наблюдательного совета и научно-технического совета при Роскосмосе.
Прекрасно, а кто войдет в этот совет? Специалисты остались?
Помимо возрождения аналога системы военной приемки, есть еще какие-то конкретные шаги, которые стоило бы сделать для возрождения отрасли?
Повысить чувство ответственности. Почему у американцев и у китайцев ракеты не падают, а у нас падают? Да потому что китайцы их лучше собирают - вот и все. Они более компетентны. Но компетентность не возникает сама собой. Если человек до того, как подойти к сборочному участку на заводе по производству ракет, занимался только тем, что крутил разводным ключом водопроводные трубы, то какой бы он ответственный ни был, он все равно не сможет сделать хорошую работу.
Обеспечение профессиональной компетенции работников, повышение их чувства личной ответственности и, наконец, введение независимого института приемщиков - вот, пожалуй, те три слона, на которых можно поставить задачу повышения качества продукции нашей космической отрасли. И я не вижу, как превращение Роскосмоса в госкорпорацию сможет решить эти три задачи. Я считаю, что все это можно сделать в рамках ныне существующей организационной структуры.
Есть ли у нас какой-то временной лимит - сколько еще можно потянуть с реформированием космической отрасли, чтобы она не развалилась окончательно? Или принимать меры нужно срочно?
Этот лимит кончился год, может быть, два года назад. Нынешняя ситуация, когда в первом полугодии 2012 года Китай обогнал Россию по количеству космических запусков, неприемлема. Сколько еще ждать и тянуть?
Если в ближайшее время не начать вводить изменения, то есть ли риск скорой катастрофы?
Все же, наверное, не полной катастрофы, но еще большего падения. Качество ракетно-космической продукции будет и дальше снижаться, а значит, будет сокращаться количество потребителей этой продукции. Это, в свою очередь, укрепит позиции наших конкурентов - Китая, Европы, Америки.