ПЕРВЫЙ ТОМ. Глава 5
Апостол Павел
После того, как мы вкратце представили нашим читателям жизнь, деятельность и мученическую кончину наших двенадцати апостолов, естественно, мы сейчас подходим к рассмотрению жизни, деятельности и мученической кончины другого человека, который по праву называется тринадцатым апостолом. Это апостол Павел.
Мы уже говорили о его сверхъестественном призвании свыше на апостольство, а теперь попытаемся проследить его удивительный путь и привести некоторые отрывки из его жизни и деятельности. Сначала попытаемся рассмотреть его жизнь до его обращения.
Из единичных описаний его прежней жизни, которые встречаются в Священном Писании то тут, то там, мы можем недвусмысленно установить, что все его воспитание было направлено на достижение следующей цели: чтобы он соответствовал той должности и тому месту, которое он должен был занять. Сам Бог "от утробы матерней" следил за развитием его духа и сердца (Гал. 1,15). В те прежние времена он известен нам под именем Савл из Тарса. Савл - это иудейское имя. Его языческая форма: Павел. Поскольку это имя, или, точнее, переименование, последует после его обращения, то и мы до тех пор будем называть его Савлом. Тарс был столицей Киликии и, как свидетельствует сам Павел, "небезызвестный киликийский город" (Деян. 21,39). Он стяжал славу не только благополучного промышленного города, но и центра научной жизни. Оба кесаря - Август и Тиберий - были наставлены учителями из Тарса.
Хотя Павел и родился в языческом городе, он был, по собственному свидетельству "еврей из евреев". Отец его был из колена Вениамина и принадлежал к секте фарисеев. Он приобрел себе римское гражданство, так что его сын мог сказать иерусалимским начальникам: "Я и родился в нем (в Римском гражданстве)" (Деян. 22,28). Савл в городе Тарсе получил специальность по деланию палаток. В те времена среди иудеев был здоровый обычай обучать своих сыновей своему промыслу даже в том случае, когда едва ли можно было ожидать, что сын будет зарабатывать себе на жизнь данным промыслом. В своей защитительной речи перед иудеями (Деян. 22) Павел говорит, что, хотя он и родился в Тарсе, он воспитывался у ног Гамалиила под самым тщательным наставлением в отеческих законах. История свидетельствует о Гамалииле, как о самом выдающемся учителе по закону Моисея, писатели говорят нам, что он был доброжелательный в суждениях, мягкого нрава и весьма образованный человек того времени. Его воспитанник своим духом нетерпимости вскоре выявил себя прямой противоположностью сдержанному и терпеливому наставнику. В то время когда Стефан умирал мученической смертью, Савл был только юношей, и он уже тогда одобрял убийство и охранял одежду тех, кто побивал Стефана камнями. Предполагают, что его обращение произошло два года спустя после распятия Иисуса. Время, однако, точно не определено.
В Деяниях апостолов 9 мы слышим, что после своего обращения он немедленно начал открыто исповедовать свою веру в Христа. "И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске, и тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий" (9,19-20). Это новое свидетельство достойно внимания. Петр проповедовал Иисуса как превознесенного Господа и Христа. Павел же возвещает о Нем в Его высшей личной славе, как о Сыне Божьем. Между тем время его явного служения еще не наступило, ему нужно было еще многому научиться, потому он, управляемый Духом Божиим, отправился в Аравию. Там оставался он три года и только тогда возвратился в Дамаск (Гал. 1,17).
Утвердившийся и укрепившийся в вере за время уединения, он проповедовал со все возрастающей смелостью, доказывая, что Иисус Христос есть Сын Божий. Иудеи, ставшие с этого момента его злейшими врагами, охраняли ворота города день и ночь, чтобы не дать ему уйти из города. Они дышали разъяренной злобой на Павла. Поэтому ученики вынуждены были спустить его с городской стены в корзине (2 Кор. 11,32-33). После этого Павел пришел в Иерусалим и через дружеское содействие Варнавы был введен в церковь, среду учеников. Дивный благословенный триумф безграничной благодати Божьей!
Первое посещение Павлом Иерусалима в 39 году
Таким образом, Павел прибыл в Иерусалим, в святой город своих предков, столицу иудейской религии, в признанное средоточие христианства. Но насколько изменилось его положение с тех пор; когда он, будучи еще Савлом, предпринял свое знаменитое путешествие в Дамаск, "дыша угрозами и убийством на учеников Господа!" Город Дамаск знаменит не только тем, что непосредственно связан с обращением апостола Павла и его историей, но и тем, что занимает исключительное место в Священном Писании. Предполагают, что город Дамаск является древнейшим городом мира. По Иосифу (Ант. 1./6.4), его основателем был Уц, сын Арама, внук Сима (Быт. 10,21-23). В Старом Завете этот город упоминается в истории Авраама, управитель которого происходил из этого места: "Распорядитель в доме моем. этот Елиезер из Дамаска" (Быт. 15,2). Таким образом, город является связующим звеном между патриархальной эпохой и новой эрой. Его великолепие и богатство на протяжении всех четырех тысяч лет были "притчей во языцех". Цари Ниневии, Вавилона, Персии, Греции и Рима одни за другими завоевывали его, он побывал под властью многих династий и пережил их всех!
После того, как Павел провел пятнадцать дней у Петра и Иакова, говорил к эллинам и состязался с ними, эллины покушались его убить. "Братия, узнавши о сем, отправили его в Кесарию и препроводили в Тарс. Церкви же по всей Иудее, Галилее и Самарии были в покое, назидаясь и ходя в страхе Господнем, и при утешении от Святого Духа, умножались" (Деян. 9,26-31). На некоторое время противник был приведен в молчание, и через благодать Божью везде царили мир и покой. Страх Господен и утешение от Святого Духа - эти оба великих элемента благословения царствовали во всех церквах. И поскольку они ходили в страхе Господнем и под утешением от Святого Духа, то Бог устроял церкви, ежедневно умножая число их членов. Пока Павел пребывал в Тарсе, в месте своего рождения, дело Господне в Антиохии продвигалось вперед большими шагами. Среди тех, кто был рассеян после смерти Стефана из-за воздвигнутого великого гонения, "были же некоторые из них кипряне и киринейцы, которые, пришедши в Антиохию, говорили еллинам, благовествуя Господа Иисуса. И была рука Господня с ними, и великое число, уверовав, обратилось к Господу" (Деян. 11,19-21). С этого началось совершенно новое явление. До сих пор Евангелие проповедовалось только среди иудеев и, как исключение, среди таких, которые в той или иной степени относили себя к иудейству, как самаряне, сотник Корнилий и евнух царицы Эфиопии. Когда же весть о таком благословении Божьем среди язычников достигла Иерусалима, тамошняя церковь послала Варнаву с особенной миссией в Антиохию. "Он, прибыв и увидев благодать Божью, возрадовался и убеждал всех держаться Господа искренним сердцем, ибо он был муж добрый и исполненный Духа Святого и веры. И приложилось довольно (много) народа к Господу" (Деян. 11,23-24).
Варнава же, видя, как дело Господне продвигается и увеличивается, несомненно нуждался в помощи, вспомнил о Павле и, ведомый Господом, пошел разыскивать его. Когда же нашел его, то привел в Антиохию, где целый год они трудились вместе в церкви и в народе. В то время Варнава был старшим, ибо мы читаем "Варнава и Савл". Вскоре же положение изменилось, и Дух Святой говорит уже "Павел и Варнава" (Деян. 13,46).
Новообращенным из Антиохии вскоре предоставилась возможность проявить в деле их любовь к братьям в Иерусалиме. "Один из них, по имени Агав, встав, предвозвестил Духом, что по всей вселенной будет великий голод, который и был при кесаре Клавдии. Тогда ученики положили каждый по достатку своему послать пособие братьям, живущим в Иудее, что и сделали, пославши собранное к пресвитерам чрез Варнаву и Савла" (Деян. 11,28-30).
Второе посещение Павлом Иерусалима в 44 году
Варнава и Савл отправились в Иерусалим с поручением от церкви в Антиохии. Хотя дело Господне удивительно быстро распространялось среди язычников, Иерусалим все еще рассматривался как центр этого движения. Когда Варнава и Савл исполнили поручение церкви, то они вернулись назад в Антиохию, взяв с собой Иоанна, прозванного Марком (Деян. 12,25).
С этого момента в связи с деяниями апостолов перед нашими глазами начинает развиваться совершенно иной порядок дел, и мы поступим верно, внимательно рассмотрев данный вопрос. В 13 главе перед нами встает новое средоточие деяний и новая задача. Великий факт, на который мы должны обратить наше внимание - это то, что Дух Святой принимает участие в деле призвания Варнавы и Павла в послании их с поручением. Это уже не Христос, Который Сам личным авторитетом посылает апостолов, а Святой Дух. Он говорит: "Отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их... Сии, бывши посланы Духом Святым, пришли в Селевкию, а оттуда отплыли в Кипр" (Деян. 13,4). Само собой разумеется, что в отношении авторитета и власти Господа и Духа Святого к людям нет никаких перемен, однако все же их образ действий изменился тем, что теперь Дух Святой на земле в единстве с прославленным Господом на небе стал источником и силой дела, на которое были посланы Варнава и Савл.
Первое миссионерское путешествие Савла в 48 году
Как мы уже отмечали выше, для продвижения дела Дух Святой открывает уже совершенно новый путь. Исходным пунктом служения апостола является уже не Иерусалим, прежнее средоточие деятельности, а Антиохия, языческий город. Это весьма знаменательно. Иерусалим и двенадцать потеряли свое влияние на язычников, а с этим и авторитет и власть над ними. Святой Дух призывает Варнаву и Савла на Дело, соответственно вооружает их и посылает без всякого на то участия двенадцати.
Если мы проследим за путешествием обоих апостолов, то не задерживаясь на многих промежуточных событиях и случаях, остановимся исключительно на главнейших моментах, которые будут в помощь читателю и дадут воз мощность проанализировать разные путешествия великих служителей Господа. Сначала мы должны рассмотреть его спутников и исходный пункт их путешествия.
Среди них, бесспорно, старшинство занимает Варнава. В продолжение определенного времени он был ведущим в отношении Савла. Левит по происхождению, уроженец острова Кипра, он был призван следовать за Христом раньше апостола Савла. О нем мы читаем, что он имел землю, которую продал, принес деньги и положил их к ногам апостолов (Деян. 4,36-37). Прекраснейшее свидетельство, которое дает о нем Дух Святой, являет его перед нами не только щедрым благодетелем, но и человеком отличного, дружелюбного характера. Из привязанности его к Савлу с самого начала, из того, как он ввел его в среду апостолов, можно заключить, что он был свободнее в действиях и великодушнее тех, которые выросли в тесных границах иудейства. В служении все же он был менее основательным и решительным, чем его спутник.
Иоанн, прозванный Марком, был близкий родственник Варнавы. Он был сыном его сестры (Кол. 4,10). Матерью его была известная Мария, живущая в Иерусалиме, в доме которой, по всей вероятности, собирались апостолы и первые христиане. Когда же Петр был освобожден из темницы ангелом Господним, то он пришел "к дому Марии, матери Иоанна, называемого Марком" (Деян. 12,12). Предполагают, что Марк обратился через Петра, потому что позднее апостол говорит о нем: "Марк, сын мой" (1 Пет. 5,13).
Из этих кратких записей мы можем заключить, что он не был ни апостолом, ни одним из семидесяти учеников, ни спутником Господа, сопровождавшим Его во время Его земного странствования. Вне сомнения, он желал послужить Господу, потому присоединился к Варнаве и Савлу. Позднее выясняется, что его вера в то время еще не доросла до тяжестей и лишений миссионерства. "Отплывши из Пафа, Павел и бывшие при нем прибыли в Пергию в Памфилии, но Иоанн, отделившись от них, отправился в Иерусалим" (Деян. 13,13). Свое Евангелие Марк, должно быть, написал в 63 году.
Антиохия, древний стольный город Селевкии, была основана в 300 году до н.э. Основателем его был Селевкии Никатор. В древней истории церкви этот город занимает первое место после Иерусалима. Чем был Иерусалим для иудеев, тем стала Антиохия для язычников. Это здесь была насаждена и взлелеяна первая церковь христиан из язычников (Деян. 11,20-21). Тут ученики Господа впервые стали носить Имя Христа (Деян. 11). С этого места начал наш апостол свое миссионерское служение.
Посланные Духом Святым Варнава и Савл в сопровождении Иоанна начали свое путешествие. Куда бы они ни приходили, они сначала возвещали Евангелие иудеям, в силу их причастности к обетованиям. Обращение же Сергия Павла особенным образом свидетельствует о начале миссии среди язычников как о переломном пункте в истории апостола. С этого момента его имя уже не Савл, но Павел, и если мы раньше читали "Варнава и Савл", то с этого момента значится: "Павел и Варнава". Он становится лидером.
Проконсул явно был человеком вдумчивым и разумным, душа его жаждала истины. Он послал за Варнавой и Савлом, призвал их, желая послушать слово Божие. Но Елима волшебник противился им. Он хорошо знал, что потеряет влияние на проконсула и на весь двор его, если тот по проповеди Павла примет истину, потому стремился отвратить его от веры. Тогда Павел с сознанием достоинства и власти Духа Святого "устремив на него взор", - в присутствии Сергия Павла, - "сказал: "О, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын дьявола, враг всякой правды, перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних? И ныне вот рука Господня на тебя: ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени... Тогда проконсул, увидев происшедшее, уверовал, дивясь учению Господню" (Деян. 13,9-11). Произнесенный приговор настиг Елиму мгновенно, и проконсул, пораженный тем, что видел и что слышал, покорился Евангелию.
"Я не сомневаюсь в том, - говорит известный историк Дарби, - что в этом жалком Елиме, или Вариисусе, мы имеем отображение нынешнего иудейства, которое поражено слепотой "до времени", так как оно противостало влиянию Евангелия. Чтобы исполнить меру зла, они противостали проповеди Евангелия среди язычников. Их положение осуждено, и их история находит соответствующее изложение в миссии апостола Павла. Поскольку они противились благодати и стремились воспрепятстовать ее влиянию на язычников, то были поражены слепотой, и все же это только "до времени" (Д. Н. Дарби "Размышления о Слове Божьем", Деяния апостолов, стр. 64 и 65).
Пока эта первая миссия Евангелизации среди язычников превращалась в великий и благословенный труд (сравни Деян. 13 и 14), пока посещались многие места, основывались церкви, рукополагались пресвитеры и начальствующие в церкви, враждебность иудеев проявлялась в высшей степени. Дух Святой в это время действовал могущественно, и истина продвигалась семимильными шагами. Христианство в Листре впервые было противопоставлено язычеству, Евангелие же повсеместно шествовало триумфально, разносторонние дары апостола Павла как Господнего служителя проявлялись благословеннейшим образом! Обращался ли он к знающим Писание Иудеям, или же к диким варварам, или же к образованным грекам, или же к разъяренной толпе - везде он оказывался сосудом для почетного употребления в Божьих руках, благопотребным для исполнения Его великих планов!
Город Антиохия в Писидии заслуживает особенное внимание из-за события в тамошней синагоге. Хотя речь, которую произнес Павел, имеет много общего с речью Петра во 2 главе Деяний апостолов и с речью Стефана в 7 главе той же книги, тем не менее в некоторых пунктах мы обнаруживаем чисто павловский характер. Располагающий к доверию стиль, характер речи, с какой он говорит о Христе, смелое изложение оправдания через веру могут быть отнесены за обыкновение его обращения в позднейших его посланиях. Ни один вдохновенный автор книг Священного Писания не говорит об оправдании через веру так, как Павел. Заключение его посланий служило для проповедников всех времен благодатной почвой для проповеди Евангелия. Что касается Христа, тут он не допускает золотой середины, не предлагает нейтральной территории: "Да будет известно вам, мужи братия, что ради Него возвещается вам прощение грехов, и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий. Берегитесь же, чтобы не пришло на вас сказанное у пророков: "Смотрите, презрители, подивитесь и исчезните, ибо Я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказал вам" (Деян. 13,38-41).
Когда оба апостола исполнили свою миссию, они возвратились назад в Антиохию и рассказали ученикам, "что сотворил Бог с ними и как Он отверз дверь веры язычникам" (Деян. 14,27).
Здесь мы должны на некоторое время остановить наш разбор и обратить свои взоры к Иерусалиму. Впечатление, произведенное на учеников в Иерусалиме первым миссионерским путешествием Павла, привело к серьезному кризису в истории церкви.
Мания величия фарисейского духа, таким образом, еще в то раннее время христианства грозила возникновением разногласий между Иерусалимом и Антиохией. Однако Бог по чрезвычайной милости не допустил этого разрыва, который мог бы нанести делу в то раннее первое время непоправимый ущерб. Дело, которое сильно волновало умы, было следующее: в церкви в Иерусалиме находились верующие иудеи, которые требования закона связывали с христианством и желали эти требования переложить также и на уверовавших из язычников. Некоторые из таковых, незадолго до возвращения Павла и Варнавы в Антиохию, пришли туда и учили тамошних верующих, что необрезанные по закону Моисееву не могут быть спасенными и что им необходимо соблюдать закон. Когда вернулись Павел и Варнава, то между ними возник немалый спор и немалое словесное состязание Павла и Варнавы с ними. Дело же оказалось настолько важным и серьезным, что невозможно было решить его ни авторитетом апостола, ни церковным советом. Потому было решено послать представителей антиохийской церкви в Иерусалим, чтобы представить на рассмотрение иерусалимских апостолов и старейшин этот спорный вопрос. Выбор, естественно, пал на Павла и Варнаву, которые были активными распространителями христианства среди язычников.
Третье посещение Иерусалима апостолом Павлом в 50 году
Когда же они прибыли в Иерусалим, то выяснилось, что вопрос об обрезании был поднят не только этими беспокойными братьями, но что он в самой церкви имел корни. Здесь находился первоисточник разногласий. "Восстали некоторые из фарисейской ереси, уверовавшие, и говорили, что должно обрезывать и заповедывать соблюдать закон Моисеев" Деян. 15,5). Это требование поставило вопрос непосредственно перед собранием и привело к важному совещанию. 15 глава Деяний апостолов дает нам подробное сообщение и говорит нам, как был разрешен этот вопрос. Апостолы, старейшины и вся иерусалимская церковь собрались на совещание единодушно. Апостолы ни в коей мере не стремились разрешить этот вопрос, подавляя мнение других своим авторитетом. Этот совет обычно называется "первым церковным совещанием". Мы, однако, можем сказать с полным правом, что это было и "последним церковным совещанием", где их решение можно было запечатлеть словами: "Угодно Святому Духу и нам."
Вопрос обрезания или необрезания имел решающее зна- чение. Он затрагивал основы фундамента христианства, основы основ благодати, взаимоотношений между человеком и Богом. Этот вопрос исчерпывающе ясно рассматривается в послании к Галатам. Нет ни одной заповеди закона, которую бы с таким сопротивлением сдавал обращенный иудей, как обрезание. Это было знамением и печатью его личного отношения к Иегове и наследственного благословения для его детей.
Во 2 главе послания к Галатам мы читаем, что ап. Павел по случаю того первого совещания по откровению ходил в Иерусалим, взяв с собой Тита. Вообще это послание позволяет нам глубоко заглянуть в сердце апостола, тогда как в Деяниях апостолов больше описывается его внешняя история жизни, то, как он покоряется человеческим побуждениям, желаниям, советам и управляется ими. Но Бог знает, как соединить эти человеческие внешние обстоятельства с внутренним водительством Духа. Дело и теперь касалось этого спорного вопроса выбора между христианской свободой и рабством закона, и Павел, по водительству Бога, снова идет в Иерусалим и берет с собой Тита, хотя тот был по происхождению грек и не был обрезан. Это введение необрезанного в среду иудейства, и притом пред лицом двенадцати апостолов и всего собрания, было весьма смелым шагом. Апостол же следовал единственно по откровению. Он был уведомлен непосредственно Богом относительно этого обстоятельства. Это был Божий путь, на котором Бог желал разрешить данный вопрос раз и навсегда. Этот шаг был сделан, и Павел пишет: "Вкравшимся лжебратьям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас" (Гал. 2,4-5).
Когда же апостол достиг главной цели своего визита и представил иерусалимской церкви свое Евангелие, он вернулся с Варнавой в Антиохию в сопровождении Иуды и Силы, которые были избраны довести до тамошних братьев решение иерусалимской церкви. Когда же они пришли в Антиохию, то передали им письмо. "Они же, прочитавши, возрадовались о сем наставлении" (Деян. 15,31).
Так закончилось первое апостольское совещание и первый апостольский спор. Можно было бы подумать, что в результате этого определенного решения навсегда был снят спор об обрезании между иудейскими христианами и христианами из язычников. Однако мы знаем из писем и посланий, что противостояние иудейски настроенных партий против свободы во Христе христиан из язычников не прекратилось. Вскоре после этого оно вспыхнуло с новой силой, и Павлу постоянно приходилось бороться с этим.
Второе миссионерское путешествие Павла в 51 году
После того, как Павел и Варнава пробыли в церкви в Антиохии, они пустились во второе миссионерское путешествие. "По некотором времени Павел сказал Варнаве: "Пойдем опять, посетим братьев наших по всем городам, в которых мы проповедовали Слово Господне, как они живут." Варнава хотел взять с собою Иоанна, называемого Марком, но Павел полагал не брать отставшего от них в Памфилии и не шедшего с ними на дело, на которое они были посланы. Отсюда произошло огорчение, так что они разлучились друг с другом, и Варнава, взяв Марка, отплыл в Кипр, Павел, избрав себе Силу, отправился, быв поручен братьями благодати Божьей, и проходил Сирию и Киликию, утверждая церкви" (Деян. 15,36-41).
Наш апостол перед лицом такого важного, полного искушений и опасностей путешествия, которое требовало много мужества и твердости, не мог полагаться на такого спутника, как Марк. Он не мог так легко извинить то, что Марк смог легкомысленно и неверно поступить в служении Господу, отправившись с полпути назад. Когда дело касалось Христа, тут Павел был непоколебимо тверд, не давая места ни чувствам, ни личным соображениям. Он был решителен, такой решительности он ждал и от других. Варнава мог руководствоваться своими природными человеческими склонностями и хотел взять племянника вновь на служение, и лишь Павел проявил строгость. Что узы природного родства и человеческих привязанностей оказывали большое влияние на мягкий характер Варнавы, ясно вытекает из его поступка, когда он, поддерживая слабость Петра, "подвергался нареканию", лицемеря перед христианами из иудеев (Гал. 2). В глазах Павла распространение Евангелия во враждебном мире было делом серьезным и святым, и подвергать это легкомысленному искушению он считал недопустимым. Марк предпочел Иерусалим делу, Сила же предпочел дело Иерусалиму. Это определило выбор Павла, притом, вне сомнения, под водительством Духа Святого.
Варнава взял с собой Марка, своего племянника, и отплыл на Кипр, свою родину. И здесь мы расстаемся с Варнавой, с возлюбленным святым и верным служителем Христа. Его имя в Деяниях апостолов уже более не упоминается. Два слова: "родственник" и "родина" - для внимательного уха звучат ясно. И все же мы не можем не упомянуть два обстоятельства, которые ободрят нас и оживят в нашем сердце вместо печальных мыслей хвалу, благодарение и поклонение нашему Богу за Его премудрость. Во-первых, эта разлука послужила в благословение язычников в том отношении, что отныне вода живая изливалась уже не одним, но двумя потоками. Этим, само собой разумеется, не сказано, что Бог почитает благом разногласия между Его детьми, однако Его благодать превозносится над неразумием Его служителей. Во-вторых, позднее Павел находится в совершенном дружелюбии с Варнавой, а про Марка говорит, чтобы его привели к нему, так как он нужен ему для служения (срав. 1 Кор. 9,6 и 2 Тим. 4,11). Мы не сомневаемся, что верность Павла обоим им послужила в благословение. Голое человеческое дружелюбие не может быть принято на алтарь Божий.
Порученные братьями благодати Божией, Павел и Сила пустились в путешествие. Что за достойная изумления простота! Расставание происходит без малейшей пышности, без долгих разговоров о смысле и цели путешествия, о значении их посольства. "Пойдем опять, посетим братьев наших," немногие слова, послужившие началом второго миссионерского путешествия великого апостола. Господь же помнил о Своих служителях и позаботился о них. Они прошли совсем немного, как в Листре в лице Тимофея нашли прекрасного попутчика, именно такого попутчика, который полностью заполнил брешь, возникшую на почве разногласия между Павлом и Варнавой. Когда Павел лишился личного общения с Варнавой как с другом и братом, он нашел в Тимофее своего сына по вере, симпатию, взаимопонимание и сердечную привязанность к которому могла нарушить только смерть апостола. "Его (Тимофея) пожелал Павел взять с собою." И прежде чем они оставили Листру, "обрезал его ради иудеев, находившихся в тех местах, ибо все знали об отце его, что он был еллин". В этих обстоятельствах Павел снисходит до предрассудков Иудеев. Он обрезывает Тимофея, чтобы устранить их предвзятость.
Тимофей был сыном от смешанного брака, которые осуждаются как в Старом Завете, так и в Новом. Отец его, имя которого не упоминается, был язычником, мать же благочестивая иудеянка. Недостаток сведений об его отце, как в Деяниях апостолов, так и в посланиях, приводит к предположению, что он умер вскоре по рождении ребенка. Очевидно, с самого раннего детства Тимофей был предоставлен единственно на попечение матери его Эвники и бабушки Лоиды, которые наставили его с юности в Священных Писаниях. Многие намеки, которые мы находим в посланиях апостола Павла об убеждениях и взглядах, о благочестии и самоотверженной верности его возлюбленного сына убеждают нас в том, что Тимофей через всю свою жизнь пронес первые впечатления святой и светлой семейной жизни. Многие места Священного Писания говорят о нежной любви апостола к Тимофею, о светлых воспоминаниях о родном доме в Листрах, о его воспитании там. Апостол описывает все это весьма трогательно и захватывающе. Когда апостол уже состарился, находясь в темнице, видя пред своими глазами мученическую смерть, он пишет: "Тимофею, возлюбленному сыну: благодать, милость, мир от Бога Отца и Христа Иисуса, Господа нашего. Благодарю Бога, Которому служу от прародителей с чистою совестью, что непрестанно воспоминаю о тебе в молитвах моих днем и ночью и желаю видеть тебя, воспоминая о слезах твоих, дабы мне исполниться радостью, приводя на память нелицемерную веру твою, которая прежде обитала в бабке твоей Лоиде и в матери твоей Эвнике; уверен, что она и в тебе." Он настаивает, чтобы Тимофей посетил его непременно: "Постарайся прийти ко мне скоро... Постарайся прийти до зимы" (Ср. 2 Тим. 1,2-5; 2 Тим. 4,9.21). Хотя достоверных доказательств посещения апостола Павла Тимофеем нет, мы не можем сомневаться в том, что Бог устроил встречу в благословенное, Им определенное время и так нежно любимый сын смог насладиться во Христе Иисусе последними часами жизни своего духовного отца, быть с ним в последние дни его земного странствования и видеть, как этот исполин веры радостно завершил свое земное поприще.
Сила впервые представлен нам, как один из начальствующих в иерусалимской церкви в Деяниях апостолов 15, 22. Возможно, он был, как и Павел, эллином и римским гражданином (срав. Деян. 16,37). Он был призван церковью сопровождать Павла и Варнаву на их обратном пути в Антиохию и привести в ту церковь решение иерусалимской церкви насчет обрезания.
Павел и Сила, избрав себе в Листре нового попутчика, Тимофея, проходили по городам Сирии и Киликии. Везде они возвещали братьям решение совещания апостолов и старейшин иерусалимской церкви, чтобы они соблюдали это. Это, конечно, происходило особенным, знаменательным образом из-за иудеев, живущих в тех местах. После того, как они прошли ранее созданные церкви и утвердили их в вере, прошли "чрез Фригию и галатийскую страну". Как просты эти слова: "Прошедши чрез Фригию и галатийскую страну"! Фригия и Галатия были не городами, а провинциями с довольно обширными площадями. И все же вдохновенный писатель истории употребил лишь эти немногие слова для констатации великих дел, свершенных там! Как отличается богатейшая кротость Священного Писания от помпезного мирского стиля! По Неандору, в шестом веке в одной только Фригии насчитывалось 22 города. И по всей видимости, Павел и его попутчики посетили всех их!
Вероятно, поэтому при посещении Галатии Павел был "в слабости плоти": "Вы знаете, что я хотя в немощи плоти моей благовествовал вам в первый раз." Но сила его проповеди в противоположность его немощи плоти была настолько велика, что галаты пришли в великое движение. "Но вы не презрели искушения моего во плоти моей и не возгнушались им, а приняли меня, как ангела Божьего, как Христа Иисуса. Как вы были блаженны! Свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне!" (Гал. 4,13-15). История повествует нам, что галаты были кельтского происхождения, легко возбудимого, изменчивого характера. Все послание есть печальное доказательство их непостоянства и прискорбных действий обратившихся в иудейство, которые находились среди них. "Я в недоумении о вас!" - восклицает апостол Павел. "Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию."
Характер и деятельность служения нашего апостола Павла, как излагается это в 16-20 главах Деяний апостолов, воистину удивительны. Они запечатлены на страницах истории ни с чем не сравнимо. "Сосуд Духа, как некто заметил весьма верно, излучает сияние небесного света во всем деле Евангелия. Он пронизывает Иерусалим, грохочет громом в Галатии, когда над душами нависла опасность, дабы заблудившихся вернуть на верный путь, наставляет учеников возвещать язычникам полную свободу; будучи сам свободен от всех, он всем поработил себя, чтобы приобрести души. "Для иудеев я был как иудей, чтобы приобресть иудеев, для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных..." - говорит он сам о себе. Для всех он сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых! (1 Кор. 9). Он имел авторитет и власть сказать: "Будьте подражателями мне, как я Христу!" (1 Кор. 11,1). Он мог сказать также и: "Все терплю ради избранных, дабы и они получили спасение во Христе Иисусе с вечною славою" (2 Тим. 2,10).
Действие Духа над апостолом Павлом в этих главах также достойно внимания. Он один водит его Своими путями и поддерживает среди многих искушений и различных обстоятельств. Так, например, Он не допустил апостола проповедовать Евангелие в Асии, Он не допустил его также и в Вифанию, но через ночное видение призвал его идти в Македонию. "И было ночью видение Павлу: предстал некий муж македонянин, прося его и говоря: "Приди в Македонию и помоги нам." После сего видения тотчас положили отправиться в Македонию, заключая, что призывал нас Господь благовествовать там. Итак, отправившись из Троады, мы прямо прибыли в Самофракию, а на другой день в Неаполь, оттуда же в Филиппы. Это первый город в той части Македонии, колония" (Деян. 16,9-12).
Павел доносит Благую Весть в Европу
Здесь мы оказываемся на важном пункте не только в истории Павла, но и всей церкви. Павел и его спутники намерены принести в Европу Евангелие. Город Филиппы был первым в этой части света, который должен был услышать весть о Христе. "В этом городе мы пробыли несколько дней." Он был римской колонией, которую основал кесарь Август в честь решительного боя, разыгравшегося на возвышенности, на которой находился город Как большинство таких римских колоний, и он был копией великолепия Рима в миниатюре. Священное Писание так характеризует его: "Первый город в той части Македонии, колония." Поневоле мы вспоминаем в этой части о великом сыне Филипп Александре Македонском, грозном завоевателе Персии и большей части тогдашнего мира. Приблизительно четыреста лет прошло со времен правления этого отважного завоевателя, прежде чем апостол вступил на территорию Македонии. Однако насколько различны были основания, с какими вступали эти два исполина на македонскую землю! Оба они были великими завоевателями. Александр, воодушевленный воспоминаниями о своих воинственных предках и горящий жаждой отомстить персам за их опустошительные набеги на Грецию, выступил с мечом в руках, чтобы подчинить своему господству обширные страны востока. Он стал, хотя и не ведая и не желая того, исполнителем воли и плана Божьего. Александр шел с ненавистью и местью.
Павел же, в противоположность ему, исполненный любовью и страстным желанием покорить души Христу и привести их к Нему, шел, облеченный во все оружие Божие, на поле сражения, чтобы одержать не временную, а вечную победу! Он был послан Святым Духом не для того, чтобы свергнуть власть запада над востоком, а чтобы весь мир покорить в послушание Христу. Христианство определено для всего человечества, и Евангелие, как Павел подчеркивает это в Кол. 1, "Возвещено всей твари поднебесной" (Кол. 1).
Как выясняется, перед Филиппами с Павлом и его спутниками встретился Лука, "врач возлюбленный", автор Деяний апостолов и евангелист, и с тех пор уже сопровождал их в их дальнейших путешествиях. Основанием для такого предположения служит 10 стих 16 главы. Известно, что автором Деяний апостолов является Лука, и он этим стихом как бы присоединяется к этому малому кругу путешественников: "Тотчас мы положили отправиться в Македонию." Лука, по всеобщему мнению, был от рождения язычником и обратился ко Христу в Антиохии. И как видно, до самой смерти апостола он оставался верным его спутником, разделившим с ним все невзгоды и тяжести его служения (сравн. 2 Тим. 4,11).
Действие проповеди Павла на филиппийцев
В Филиппах не было синагоги. Это, возможно, говорит о том, что там было мало иудеев. Несмотря на это, по своему обыкновению апостол сначала пошел к иудеям, хотя на этот раз он встретил всего несколько женщин, которые вышли к нему на берег реки (Деян. 16). Павел проповедовал им Евангелие, и была обращена Лидия. Дверь веры была открыта и для других. Таким образом, на этом решающем месте, среди немногих женщин впервые в Европе было проповедована Благая Весть об Иисусе. Однако спокойное начало и мирный триумф были нарушены злобой сатаны и людским корыстолюбием. Евангелие среди язычников делало свои первые шаги не среди покоя и уюта, а среди великого противоборства, среди многих искушений и страданий!
История одержимой служанки и ее исцеления Павлом известна. Сатана искал возможности этим воспрепятствовать делу Господню, он свидетельствовал о них, что они слуги Божьи. Павел не нуждался в свидетельствах о самом себе, а тем более в свидетельствах злого духа! Потому он повелел демону Именем Иисуса Христа выйти из служанки. "И дух вышел в тот же час."
Как только хозяева этой служанки увидели себя обкраденными в источнике дохода, ибо до сих пор они имели доход от прорицания служанки, они схватили Павла и Силу и поволокли их к начальникам, обвиняя их в том, что эти люди насаждают обычаи иудеев, которые неприемлемы для римлян. Воеводы, видя озлобленность и возмущение народа, повелели бить их палками, разъяренный народ принялся усердно исполнять поручение, так что они были избиты сверх возможного. Затем их бросили в темницу. Однако Павел и Сила даже в таком положении не теряли ни радости, ни мужества. Напротив, они сердечно радовались тому, что были удостоены во Имя Господа Иисуса принять такое бесчестие и страдание. Их торжествующая радость вылилась в громкое песнопение. В полночной тиши, которая могла бы быть нарушена только вздохами и стонами заключенных, в мрачные камеры долетали ликующие звуки хвалы и благодарения!
Если сатане удалось свершить свое черное дело, то Бог и это обратил во благо и исполнил Свой человеколюбивый, милосердный план. Темничный страж, заблудшая овца Доброго Пастыря, должен был быть спасеным, присовокупленным к церкви и стать свидетелем Иисуса Христа в самой сердцевине твердыни язычества. Как ответ на славословие апостолов, Сам Бог вступает в действие. Он дает услышать Свой голос: "Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы, тотчас отворились все двери и у всех узы ослабели." Что пред Ним римские темницы?! Что пред Ним воинственные легионы? Что пред Ним вся сила вражья? Голос Божий потрясает все основы, заглушает ураган. Однако за страшным ураганом наступает тишина и слышится нежный голос Евангелия.
Первая мысль, пришедшая в голову внезапно пробужденному темничному стражу, была связана с его заключенными. Когда он увидел все двери открытыми, то подумал, что заключенные убежали. Тогда он вытащил меч и хотел покончить с собой. Но дружелюбный голос апостола приводит его к здравому смыслу. Оба, и апостол Павел, и Сила, в глазах потрясенного стража показались неземными существами. Он потребовал света, вошел в темницу и в трепете припал к ногам апостола. Такая властная сила, подобна силе землетрясения, потрясла его душу. Осознав себя погибшим грешником, он в страхе выкрикнул: "Государи мои, что мне делать, чтобы спастись?"
Отвечая на этот наиважнейший вопрос, сорвавшийся с УСТ темничного стража, апостол направил помышления его сердца на Искупителя человечества Иисуса Христа: "Веруй в Господа Иисуса Христа и спасешься ты и весь дом твой" (16,30-31). Бог благословил слова Своих учеников. Бессердечность темничного стража уступила чувству любви и сострадания. В тот же час ночи он омыл раны, привел их к себе домой, приготовил им трапезу и возрадовался всем Домом своим, что уверовал в Бога. Какие огромные изменения в считанные часы! Что за радостный рассвет занимался над этим благословенным домом!
Когда наступил день, воеводы, которые, подобно Дарию, царю персидскому, по всей вероятности, провели тяжкую, неспокойную ночь, послали своих служителей к темничному стражу с повелением "отпустить тех людей". Павел же воспротивился принять освобождение без публичного признания причиненной им несправедливости, ибо они были римскими гражданами. Известное, превратившееся в пословицу заявление Гигерия: "Связать римского гражданина - это позор, бичевать его - это преступление", - в те времена повсеместно имело огромный вес. Воеводы грубо преступили римский закон, потому сильно испугались и, по требованию апостола, они пришли, "извинились перед ними и, выведши, просили удалиться из города" (9, 39). Апостолы же выполнили требования воевод и покинули темницу. Затем они еще раз "пришли к Лидии, и увидевши братьев, поучали их. И затем отправились" (9,40).
Весьма привлекательно просмотреть в Послании к Филиппийцам, как искренняя, нежная любовь съединяла апостола с ними с самого "начала благовествования", как он был связан с первых же дней с этими верными христианами. Он обращается к ним со словами: "Братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой, стойте так в Господе, возлюбленные" (Фил. 4,1). С великой радостью он признает их неустанное участие в нуждах Евангелия, их практическое доказательство любви, сострадания и горячего желания помочь (сравн. 4,15-19).
Павел в Фессалониках и Верии
Павел и Сила после этого направили свои шаги в Фессалоники, а Тимофей и Лука, вероятно, на некоторое время оставались еще в Филиппах. Когда оба апостола прошли Амфиполь и Аполлонию, они пришли в Фессалоники, в известный промышленный город, где жило много иудеев, поэтому была и синагога. "Павел по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний." Многие души были покорены его проповедями. Уверовали многие из эллинов, чтущих Бога, а также из знатных жен щин многие присоединились к Павлу и Силе. Уверовало же великое множество. Однако неуверовавшие иудеи, его старые враги, с толпой негодяев возмутили город, и он пришел в движение.
Вероятно, апостол возвестил фессалоникийцам о прославленном вознесении Христа и Его втором пришествии во славе. Это истекает из обвинений иудеев против них: "Эти всесветные возмутители пришли сюда... все они поступают против повелений кесаря, почитая другого Царем, Иисуса!" (Деян. 17,6-7). Это вытекает и из постоянных выражений "ожидать с небес Сына Его", "День Господен", которые встречаются в посланиях к Фессалоникийцам. Из его первого послания мы можем твердо установить, что его служение там было щедро благословенным и что многие познали Господа (сравн. 1 Фес. 1,9-10 и 2,10-11).
От фессалоникийцев Павел направился в Верию. Здешние иудеи были благоразумнее фессалоникийских. Они исследовали, что возвещал им Павел, "приняли слово со всем усердием, ежедневно разбирая Писания, точно ли это так" (Деян. 17,11). Многие из них уверовали. Однако подобно тому, как охотник преследует свою добычу, фессалоникийские иудеи поспешили вослед за Павлом в Верию и, придя туда, подняли такой ажиотаж, что братья были вынуждены тотчас отпустить Павла. Павел в сопровождении нескольких уверовавших верийцев отправился в Афины, тогда как Сила и Тимофей оставались на некоторое время в Верии.
Павел в Афинах
Вступление Павла в Афины есть важнейшее событие в истории апостола. Этот город в те времена в известной степени был столицей всего мира, средоточием греческой культуры и философии, а также центром суеверия и идолопоклонства.
Знаменательно то, что апостол начал здесь свое дело без какой-либо спешки. Он уделил себе время, как мы видим, для размышлений. Какие мысли должны были преобладать в нем при виде этого известного, пульсирующего многообразием жизненных интересов города? Сначала его намерением было дождаться прибытия Силы и Тимофея. Он Послал им письмо с просьбой прибыть к нему тотчас, как только это будет возможно. И все же при виде множества языческих храмов, алтарей, идолов и идолопоклонства он не мог молчать далее. Как обычно, сначала он начал свое обращение к иудеям, а также беседовал с собирающимися на улицах ежедневно. Христианство и язычество открыто были противопоставлены друг другу. Кумиров для идолопоклонства в Афинах было такое множество, что один сатирик сказал, что здесь легче отыскать бога, нежели человека.
Некоторые из слушателей подняли слова Павла на смех, другие же слушали внимательно, желая услышать еще более. Дивное учение об Иисусе и о Его воскресении производило глубокое впечатление на всех. Афиняне вообще очень любили слушать нечто новое, ранее неслыханное, а тут Павел возвещал им не какие-то предположения или предостережения, а Живую Личность, вместо гнетущей неизвестности в будущем говорил о воскресении и жизни. При этом он выставлял им напоказ их ужасное состояние в очах Божиих. Чтобы яснее понять это таинственное новое учение, они повели его в ареопаг.
Ареопаг (холм Марса) был более низким холмом по сравнению с замком Акрополь перед Афинами. С древних времен он был известен как двор высшего судейства. Заседания здесь происходили под открытым небом. И ныне еще на восточной стороне возвышается высеченное из камня кресло для судьи. Название свое он берет от Ареса, греческого бога войны, от суда над Аресом, которое доносит до нас сказание. Двор суда, составленный из почетных и знатных жителей Афин, позднее стал местом собрания, и оно также называлось ареопагом. Отсюда и "ареопаги", то есть члены ареопага (сравн. Деян. 17,34).
На это возвышение и был приведен Павел жителями Афин, возможно, потому, что это было прекрасное и удобное место для ораторов. Ни в истории самого Павла, ни в истории церкви со времени ее возникновения не было более занимательного и интересного момента, чем этот. Что мог чувствовать апостол, исполненный святых чувств во славу Бога и взирающий на людскую нужду во свете креста, стоя на холме Марса? Куда бы он ни бросил свой взор, везде были знаки идолослужения в его бесчисленных формах! Легко могло бы это обозрение толкнуть его на резкие выражения, и все же он сдерживал свои чувства. Имея ввиду его пламенный дух, его ревность по истине, мы легко можем увидеть в данном случае пример самоотверженности и самообладания. Хотя в очах людей он был один, Господь и Учитель был с ним.
В речи апостола проявляется мудрость и осмотрительность, простота с предоставлением доказательств и ораторским красноречием, что невольно вызывает у нас восхищение и изумление. Он не начинает свою речь с атаки на лжебогов афинян, не вступает с ними в дискуссию о том, что это лжерелигия сатаны, что она ослепляет души и является мерзостью перед Богом. Слепой ревнивец, вне сомнения, поступил бы именно так и притом любовался бы своей верностью. Нет, Павел начинает свою речь такими словами, которые в одно и то же время доверительны и серьезны: "Афиняне, по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны" (Деян. 17,22). Он начинает с признания их религиозных чувств, не позволяя себе тотчас объявить им, что это лжерелигия, ибо он имеет перед собой цель привести их к познанию истинного Бога: "Сего то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам." Очень мудро использует он надпись, которую увидел на одном из бесчисленных алтарей в Афинах: "Неведомому Богу". Эта надпись давала ему возможность вызвать к жизни дремавшую в них тягу к истине. Он говорит им о Едином истинном Боге, сотворившем мир и все, что в нем, и об отношении людей к Нему. Бросается в глаза, что при этом он намеренно избегает Имени Иисуса Христа. Делает ли это он потому так, что остерегается присовокупить это святое Имя к числу очередных философов, как Сократ, Платон, Сенека, Эпикур, имеющих каждый своих сторонников и учеников? Мы полагаем, что это именно так, потому что ему было небезызвестно, что Имя безвестного Иисуса из Назарета было "для еллинов безумие" (1 Кор. 1,23). Тем не менее в заключение речи он обращает внимание всех собравшихся на пос-редство предпочтенного Богом Мужа, то есть Иисуса Христа, опять не называя Его Имени: "Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает всем людям повсюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых."
Это уже было чересчур для его слушателей. Его речь была прервана - доказательство того, что именно эти последние слова произвели захватывающее впечатление на окружение. Апостол обращается к совести, а не к любознательности философии. Упоминания о воскресении мертвых и о грядущем суде над миром не могли не взволновать этих гордых и самонадеянных людей. Высшей целью эпикурейской философии было самоуспокоение, стоицизма - гордое равнодушие к добру и злу, к радости и страданиям. Мы не должны удивляться тому, что то собрание ознаменовалось тем, что некоторые насмехались и потешались, а другие расходились с гордым и холодным равнодушием. Тем не менее с этого момента христианство одержало триумфальную победу над идолопоклонством. И мы знаем, что речь Павла, каков бы ни был результат в данный момент, многим послужила благословением, принося плод спасения, и впредь это будет служить во славу Божию.
Через небольшой промежуток времени после вышеизложенного события Павел отбыл из Афин. По всей видимости, это произошло не из-за гонения. Прежде чем он повернулся спиной к городу, Господь позволил ему увидеть драгоценный плод его служения: "Некоторые же мужи, приставши к нему, уверовали. Между ними были Дионисий ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие" (Деян. 17,34). И все же число обратившихся в гарнизонном городе Филиппы, в промышленных Фессалониках и в Коринфе было гораздо больше, нежели в высокообразованном философском городе Афины. Это весьма смиряет человеческую гордость, которая склонна хвалиться духовными способностями. Позднее Павел написал послания: одно к Филиппийцам, два к Фессалоникийцам, также два к Коринфянам, но, по всей вероятности, он не написал ни одного слова утешения афинянам. Нам также неизвестно, посетил ли он когда-либо еще раз Афины.
Павел в Коринфе
Город Коринф с историей, учением, посланиями апостола почти так же тесно связан, как Иерусалим или Антиохия. Здесь у Господа было "много людей", и Павел "оставался там год и шесть месяцев, поучая их слову Божьему" (Деян. 18,10-11). Находясь там, он написал два своих послания к Фессалоникийцам.
Коринф, римская Греция, был знаменитым торговым пунктом того времени. Он находился в тесной связи с Римом, с запада Средиземного моря с Фессалониками, и Ефесом, со стороны Эгейского моря с Антиохией и Александрией на востоке. Два больших, спокойных порта на востоке и западе моря были удобным местом для стоянки кораблей.
По всей видимости, Павел посетил Коринф один. Своего молодого попутчика, Тимофея, приставшего к нему вновь в Афинах, он послал в Фессалоники, потому что эта община, как мы вскоре увидим, в то время сильно занимала его сердце. Вскоре по прибытии он нашел Акилу и его жену Прискилу, совершенно неожиданно получив в их лице двух верных друзей и сотрудников. В то время в Коринфе находилось больше иудеев, чем обычно, "потому что Клавдий повелел всем иудеям удалиться из Рима" (Деян. 18,2). Господь использовал это строгое повеление Клавдия для того, чтобы дать Своему служителю прекрасное пристанище. Акила и Прискила были выходцами из тех же мест, что и Павел, и занимались тем же промыслом. Павел поселился у них и трудился.
Как благ Господь в отношении к Своему служителю, какими удивительными путями Он водит его! В богатом промысловом городе, в окружении коренных жителей греков, римских колонистов и иудеев из всей поднебесной Павел спокойно занимался своим промыслом, чтобы не быть в тягость другим. Его повседневный труд не был преградой между ним и Богом. Никто не знал так хорошо или никто не чувствовал так глубоко, как он, важность Евангелия, которое он проповедовал, и при этом он со всем усердием мог исполнить свой повседневный труд. Однако он исполнял это так же убежденно для Господа и Его святых, как и проповедовал. Позднее он часто пишет об этом в своих посланиях, как о своей привилегии: "Во всем я старался и постараюсь не быть вам в тягость... как поступаю, так и буду поступать... По истине Христовой во мне скажу, что похвала сия не отнимется у меня в странах Ахаии" (2 Кор. 9-11)*.
* Примечание: Поскольку этому месту Писания одни придают много, а другие мало значения, то, мы полагаем, будет уместно уделить этому несколько слов. Это сильное, продуманное решение апостола "не быть в тягость другим" относилось, в основном, если не исключительно, к Коринфской церкви. Оно содержит в себе основное положение, которое выставляется в данном случае, тут же с благодарностью признавая доброохотные дары других церквей (сравн. фил. 4). Он говорит; "Другим церквям я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам и будучи у вас, хотя терпел недостаток, никому не докучал, ибо недостаток мой восполнили братья, пришедшие из Македонии."
Повсеместно принято считать, что Павел оба послания к фессалоникийцам, а возможно, и к Галатам, написал, находясь в Коринфе первый раз. Они свидетельствуют, что апостол жил вблизи церкви Божьей, когда "трудился своими руками", неутомимо и усердно изготовляя свои палатки. Как только наступала суббота, работа останавливалась и апостол уже был в синагоге. По своему обыкновению "Во всякую же субботу он говорил в синагоге и убеждал иудеев и еллинов". Пока он таким образом неустанно трудился, пришли из Македонии Сила и Тимофей. Возможно, они принесли апостолу кое-какую поддержку, которая покрыла на данный момент его недостаток, несколько устранив его руки от повседневной работы.
Как видно, прибытие Силы и Тимофея ободрило и укрепило апостола. Его ревность и усердие в проповеди Евангелия явно возросли: "Он сильно опровергал иудеев, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос" (Деян. 18,28).
Вне сомнения, апостол имел твердое основание отклонить подобного рода служение со стороны Коринфской церкви. В этой церкви находились лжеапостолы и много таких, которые были ему личными врагами- Притом среди них происходило печальное, проявились такие вопиющие беспорядки, что апостол вынужден был строго обличать их. Среди таких обстоятельств апостол трудился своими руками, дабы не быть в тягость другим и не дать ищущим повода обвинить его и ложно истолковать движущие мотивы его действий. Он не пользовался материальными благами за счет Коринфской церкви. "Почему?" - спрашивает он. "Потому что не люблю вас? Богу известно! Но как поступаю, так и буду поступать, чтобы не дать повода ищущим повода."
Как обычно, иудеи противостояли ему, насмехались над апостолом и поносили его. Однако их поведение только укрепляло Павла проходить свое поприще с большей смелостью и решительностью. "Но как они противились и злословили, то он, отрясши одежды свои, сказал к ним: "Кровь ваша на головах ваших, я чист, отныне иду к язычникам" (Деян. 18,6). Сам Бог управлял этим его поступком, он действовал по Его решению и воле. До тех пор, пока это было возможно, он проповедовал в синагоге. Когда же он был вынужден оставить их, то обратился в надлежащую сторону. Так проповедовал он в Ефесе в училище некоего Тиранна, в Риме он оставался два целых года на своем иждивении, принимая всех приходивших к нему. И здесь, в Коринфе, были благоразумные. Так чтущий Бога прозелит Иуст открыл двери своего дома терпящему поношения апостолу.
В это время апостол получил ободряющее откровение от Господа, Который ночью в видении сказал Павлу: "Не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобою, и никто не сделает тебе зла, потому что у Меня много людей в этом городе." И он оставался там год и шесть месяцев, поучая их Слову Божию" (Деян. 18,9-11). Но его враги вновь восстали. Успехи проповеди Евангелия среди язычников весьма раздражали иудеев. Вступление Галлиона на должность проконсула от Ахаии им показалось на руку для достижения своих безбожных намерений.
Галлион был братом известного философа Сенеки, и как тот, так и другой многого достигли в науке. Как проконсул, говоря современным языком - мэр города, был он мудрым, справедливым и терпеливым, хотя бесстрашно выставлял напоказ свое пренебрежение к духовным вопросам, к делам святым. Господь же, Который, согласно данному слову, был со Своим служителем, использовал равнодушное пренебрежение проконсула и их лживые обвинения, обратив это на их же собственные головы. Апостол благодаря этому получил большую свободу, чем раньше, и меньше был затруднен в исполнении своего служения, так что благословенный плод вскоре стал виден во всей провинции Ахаии (срав. 1 Фес. 1,8-9).
Временное посещение апостолом Ефеса
После того, как год и шесть месяцев благословенного служения истекли, Павел счел нужным покинуть Коринф и снова посетить Иерусалим. Он очень хотел провести там наступающий праздник. Павел в сопровождении Акилы и Прискилы простился с братьями и с миром покинул Коринф. Но прежде чем они отплыли морем в одном из портовых городов в Кенхреях, апостол остриг голову по обету. Это отчасти должно быть разъяснено. Апостол остриг голову, потому что имел обет. Мы можем быть уверены, что он по своим убеждениям, как человек, водимый Духом Божиим, был выше всяких религиозных праздников и обетов, но он благосклонно снисходил до обычаев своего народа. Безусловно, это было от Самого Бога, его сердечная привязанность, благосклонность и любовь к своему народу никогда не ослабевала, несмотря ни на их ожесточенное противоборство против его учения, ни на преследования и гонения с их стороны. В то время, как он повсеместно в силе Божьей проповедовал Евангелие язычникам, верный Слову Божьему, он не забывал в первую очередь проповедовать его иудеям. Он предстает пред нами образцом выражения благодати Божьей к язычникам и снисходительного долготерпения к Его избранному на земле народу.
Как только Павел и его попутчики прибыли в Ефес, апостол пришел в синагогу и беседовал там с иудеями. Они, казалось, были склонны слушать его, однако в нем было сильное желание идти в Иерусалим и провести там наступающий праздник, так что он простился с ними, сказав: "Мне нужно непременно провести приближающийся праздник в Иерусалиме. К вам же возвращусь опять, если будет угодно Богу. И отправился из Ефеса" (Деян. 18,21-22).
Павел посещает Иерусалим в четвертый раз
Лука, богодухновенный летописец, не дает нам подробных сведений о том, что же встретилось ему в Иерусалиме. Дается лишь краткое сведение о том, что он пришел в Иерусалим, приветствовал братьев и затем отошел в Антиохию (Деян. 18,22). Сильное стремление, побудившее его на это посещение, позволяет заключить, что его пребывание в Иерусалиме имело большое значение. Возможно, апостол чувствовал, что это самое подходящее время узнать от прибывших на праздник в Иерусалим иудеев, как принимается Евангелие среди язычников, как оно распространяется в мире. В римских колониях и в главнейших греческих городах Слово Божие было проповедано, повсюду был проделан колоссальный Божий труд, так что вполне закономерно предположить, что апостол так сильно желал получить именно сведения о евангелизации языческого мира. Однако не будем стремиться снять покрывало с тайны Святого Духа относительно этого посещения.
Из Иерусалима апостол пошел в Антиохию, посетив все общины, которые он основал ранее. Таким образом, он как бы соединил свой труд, свое полное служение от Антиохии до Иерусалима. Как нам известно, это было последним посещением апостолом Антиохии. Мы уже отметили, что на побережье Эгейского моря за собой он оставил средоточия христианства. Христианство углублялось все дальше и дальше на запад, и богодухновенная часть истории жизни нашего апостола заканчивается на кратковременном, но весьма содержательном периоде времени в Иудее, а затем в Риме.
После определенного промежутка времени, где-то в три или четыре года, Павел вернулся в Антиохию. Своими миссионерскими путешествиями он охватил огромную территорию, во многих процветающих и многолюдных городах обильно посеял христианство. Лишь немного времени позволил себе верный служитель предаваться покою. Вскоре забота о церквях вновь вывела его из Антиохии, и он пустился в третье миссионерское путешествие. Но прежде чем мы последуем вослед третьего миссионерского путешествия, совершаемого Павлом, мы должны упомянуть Другого величайшего проповедника Евангелия, который выходит на арену действий к этому времени: Аполлоса.
Аполлос был иудеем, уроженцем Александрии и, как свидетельствует о нем Слово, он был "муж красноречивый и сведущий в Писаниях", хотя он знал только о крещении Иоанновом. Богобоязненный, серьезный и искренний, он смело проповедовал в той мере, насколько истина была открыта ему, и сила Святого Духа почивала на нем и действовала через него. Ни двенадцать, ни апостол Павел не назначали его или же каким-либо образом не утверждали его. Сам Господь, превознесенный над всем, призвал его и действовал в нем и через него. Аполлос является примером и откровением силы, власти и свободы Святого Духа без какого-либо человеческого вмешательства. Мы должны обратить на это должное внимание. Учение об определенном духовном состоянии есть практическое отречение от свободы Святого Духа действовать через тех, через кого Он хочет. Однако, хотя Аполлос был красноречивым человеком, горел духом и говорил смело, он знал только то, чему учил Иоанн своих учеников. Господь знал это и позаботился о том, чтобы он был наставлен в пути Его точнее. В числе слушателей Аполлоса находились два ученика, наставленные великим апостолом и верно знающие путь Господен, способные облечь этого образованного красноречивого проповедника во всеоружие Божье. Аполлос показал себя достаточно смиренным, чтобы быть наставленным Акилой и Прискилой. Они пригласили его в дом свой и "точнее объяснили ему путь Господень". Как просто! Как это естественно и прекрасно! Все это от Бога! Это Он управил так, чтобы Акила и Прискила остались в Ефесе, чтобы пришел Аполлос, чтобы эта святая компания пополнилась прибытием Павла, затем, когда он будет твердо наставлен, Аполлос пойдет в Коринф, чтобы продолжить начатое апостолом доброе дело. Аполлос поливал то, что насадил Павел, Бог возрастил. Как тут не воскликнуть вместе с псалмопевцем Давидом: "Все пути Господни милость и истина!"? Это пути Господни во всепокрывающей Его любви и Отцовской заботе о Своих служителях и всей церкви!
Третье миссионерское путешествие Павла в 54 году. Волнение в Ефесе. Отбытие Павла из Ефеса в Македонию. Павел покидает Коринф. Павел в Милите. Павел посещает Иерусалим в пятый раз в 58 году. Конец служения апостола на свободе. Павел в храме. Речь Павла с лестницы при входе в римскую крепость. Павел перед синедрионом. Павел перед Феликсом. Павел перед Фестом. Павел перед Агриппой и Вереникой. Путешествие Павла в Рим в 60 году. Шторм в Адриатическом море. Кораблекрушение. Павел на острове Милите (ныне Мальта). Вступление Павла в Рим. Деятельность Павла в его узах. Онисим, беглый раб. Послания, написанные апостолом в узах. Оправдание и освобождение Павла. Отъезд Павла из Италии. Места, которые посетил Павел после своего освобождения. Вторичное заключение Павла в Риме. Мученическая смерть Павла. Хроника жизни апостола Павла.
Первые миссионеры креста. Двенадцать апостолов. Царская династия Ирода. Петр в Антиохии. Жизнь и деятельность других апостолов.
© http://www.gbv-dillenburg.org :: Издательство GBV (Благая весть)
Распространение материалов без разрешения издательства запрещено
© :: "Христианские страницы"
Того, что было сказано об апостоле Павле, как представляется, вполне достаточно, чтобы по–новому взглянуть на его роль в современном мире. Однако сначала мне бы хотелось вернуться к некоторым, на мой взгляд, самым важным, понятиям Павловой проповеди. Речь пойдет о «Благой вести» и «оправдании».
Итак, «благовествование», по мнению Павла, созидает церковь, «оправдание» определяет ее. Проповедь Благой вести обладает достаточной силой, чтобы привести человека к спасению и отвратить его от прежних кумиров. Однако само по себе Евангелие - не философская система и не средство массовой христианизации: это личное свидетельство о личности Иисуса Христа. Под «оправданием» же подразумевается, что всякий, уверовавший в Благую весть, где и когда бы он ее ни услышал, становится полноправным членом Христовой семьи, независимо от происхождения, цвета кожи и прочих различий. Итак, Евангелие строит церковь, оправдание постоянно напоминает ей о том, что она - народ, собранный Благой вестью, и сама Благая весть, а значит, соответственно этому христианам и следует жить.
Несколько размышлений над идеями апостола Павла
Для начала я хотел бы объяснить, почему предложенные мною трактовки, как думается, проясняют многое из того, что при иных подходах кажется неразрешимыми противоречиями, коренящимися в самой природе Павловой мысли. В первой главе мы говорили о тянущейся от Швейцера к Сандерсу традиции противопоставлять «юридический язык» Павла тому, что Швейцер называет «мистикой бытия во Христе», а Сандерс - «богословием соучастия». Но стоит увидеть, что у истоков Павловой мысли лежит понятие Завета, неотделимое от идеи окончательного Божьего суда, как становится ясно, откуда могла взяться такая антиномия. Она - плод очередной попытки проецировать на Павлову мысль противопоставление, сложившееся в философии и богословии последующих веков и никакого (или почти никакого) отношения к реальному апостолу Павлу не имеющее. Для него «бытие во Христе» - основание, на котором зиждется вся идея «соучастия», - означает «принадлежность к новому народу Божьему, искупленному Мессией». Иными словами, Павел последовательно рассуждает в категориях Завета. В той же логике мыслится «праведность» как верность Бога обетованиям, с одной стороны, и принадлежность к народу Завета, с другой, и, конечно, метафора суда, с помощью которой раскрывается это понятие. Дерзну предположить, что подобные наблюдения могут быть особенно полезны тем, кто, пытаясь в наши дни проповедовать «по апостолу Павлу», вынужден продираться сквозь комментарии и исследования, в которых эти понятия ошибочно противопоставляются друг другу.
То же можно сказать и о другой, не упоминавшейся нами полемике, которая во многом определяет современные американские исследования Павловых текстов и тоже неизбежно отзывается эхом в комментариях и монографиях. В противовес «вокруг–заветным» трактовками Павла некоторые исследователи, в том числе Дж. Л. Мартин (Martyn), решительно отстаивают апокалиптическую природу его мысли. Логика «Завета», считают они, предполагает последовательное движение от Авраама к Христу и далее, неразрывность иудейского и христианского Священного Писания, обетования и исполнения. У Павла же, на их взгляд, преобладает апокалиптический мотив полного разрыва - «взрыв Креста», уничтоживший все прежние ожидания. В качестве подтверждения принято ссылаться на 2 Кор 5:17: «…древнее прошло, теперь все новое».
Но дело в том, что весь контекст этого стиха явно говорит о Завете. Перед нами - часть пространного (2 Кор 3–6) рассуждения о «служении нового Завета», как понимал свою миссию апостол Павел. В этом смысле ложное противопоставление, которое предлагает Мартин и другие, весьма симптоматично. Стоит поглубже вникнуть в Павлово представление о Завете, и становится ясно, что сердцевина его - крест и Воскресение. Схема нашего спасения с самого начала была, если так можно выразиться, крестообразной. Завет понадобился для того, чтобы упразднить грех и смерть, а не затем, чтобы плавно запустить историю спасения и пригласить в нее всех желающих.
А с другой стороны, мы в корне извращаем понятие «апокалипсис», думая, что в I веке оно означало конец всей предшествующей иудейской истории вкупе с традицией и создание нового мира «из ничего». Это слово, как я старался показать в десятой главе книги «Новый Завет и народ Божий», может быть осмыслено только в контексте Завета: Израиль потому и верит Божьим обетованиям, что в них непреложно сказано о «новой земле и новом небе», о восстановлении Божьего народа. Конечно, вполне возможно вцепиться в понятие «Завет» и манипулировать им так, что присутствующая в нем четкая грань между старым и новым сперва затуманится, а потом и сотрется. Но все, сказанное здесь о богословии Завета и о том, какой смысл, как мне кажется, вкладывает в него Павел, предполагает, что в основе его - вера в таинственный замысел, который должен будет открыться в столь же таинственных, великих и грозных событиях. Все Евангелие, не устает повторять Павел, являет или «открывает» (здесь у него глагол apokaluptetai) Божью верность Завету. Опять же, остерегайтесь ложных противопоставлений.
Я не случайно начал главу «Евангелие апостола Павла прежде и теперь» с наблюдений над некоторыми особенностями современных прочтений Павловых текстов: имея дело с мыслителем такого масштаба, мы всегда рискуем втиснуть его в шаблоны и схемы позднейших культур. Сбиться на привычные, а по сути извращающие смысл Павловых текстов толкования очень легко, тем более что иногда, при всех кривизнах, в них даже остается что–то от самого Павла. Но куда полезней задуматься, что он на самом деле имел в виду, и отважиться развернуть сказанное им в настоящее и будущее. Это я и попробую сделать. Речь пойдет о трех уже известных нам сферах Павлова богословия: о Евангелии, «оправдании» и новом понимании слова «Бог».
Оправдание прежде и теперь
Оправдание и община
Евангелие создает не христианскую «тусовку», а общину. Если отталкиваться от традиционных, устоявшихся представлений об оправдании, мы неизбежно рискуем впасть в индивидуализм. Во времена Августина или Лютера это было еще не так страшно: их современники были связаны друг с другом гораздо теснее, чем мы с вами. Однако в культуре дышащего идеями Просвещения модернизма, а затем и в современной нам постмодернистской культуре индивидуализм расцвел буйным цветом: недаром символами нашего времени стали персональный стереоплейер и тотальная приватизация. Прискорбнее всего, что на эту удочку попались даже некоторые проповедники так называемого «Евангелия», утверждающие, что каждый оправдывается и спасается сам по себе. Но у Павла ни в проповеди, ни в «следствии» из нее, то есть в учении об оправдании, ничего подобного не найти. Бесспорно, каждый из нас призван во всей своей неповторимости своим голосом отозваться на Благую весть. Никто не вправе это отрицать. Но в одиночку, сам по себе христианин существовать не может. Павлова проповедь созидает общину, учение об оправдании скрепляет ее. Другого пути у нас нет.
Экуменическая задача
Павлово учение об оправдании ставит перед нынешними разделенными церквами очень важную экуменическую задачу. Невозможно, ссылаясь на учение, согласно которому все верующие в Иисуса Христа соберутся за общей трапезой (Гал 2), утверждать, что тем, кто понимает оправдание иначе, за общим столом места нет. Иными словами, учение об оправдании - не просто богословский концепт, о содержании которого путем напряженных экуменических усилий должны договориться католики и протестанты. Оно само по себе экуменично, поскольку, отстаивая общность всех христиан, учение об оправдании разрушает все наши перегородки, держащиеся на культурных расхождениях и взаимных обидах. Конечно, трудности в один день не разрешатся. Конечно, нам еще предстоят долгие споры о вероопределениях. Но если христиане хотя бы задумаются над смыслом второй главы Послания к Галатам (не говоря уже о Рим 14–15, Еф 1–3 и других подобных фрагментах), можно считать, что первый шаг к неискаженному пониманию Павлова богословия сделан. Но это станет возможным, только если мы осмыслим учение об оправдании как одну из величайших экуменических доктрин.
Впервые с ее развернутым изложением мы сталкиваемся в Послании к Галатам. Поводом послужил вопрос о том, с кем христианину приличествует делить трапезу. Павел же понимал его иначе: могут ли иудеохристиане сидеть за одним столом с христианами из язычников? Но, к сожалению, многие католики и протестанты упорно видели в учении об оправдании «систему спасения» и, отталкиваясь от такого понимания во всех богословских спорах, сослужили себе и своим общинам весьма дурную службу. По сути, они вывернули Павлово учение наизнанку. Ведь смысл его как раз в том и состоял, что место за трапезой найдется всем верующим в Иисуса Христа, независимо от их национальных, культурных корней, а также, скажем прямо, многочисленных конфессиональных и межденоминационных различий, имеющих отношение, скорее, не к богословию, а к культуре. Превыше всего - единство веры во Христа, а значит, для евхаристического братства вовсе не требуется полной договоренности об оправдании. Когда христиане в конце концов это поймут, они не только станут жить в соответствии с тем, что исповедуют, но у них появится твердое и верное основание для проповеди Благой вести.
«Анонимное оправдание»
Отсюда следует очень важная и утешительная мысль, которой я всегда буду обязан великому англиканскому богослову Ричарду Хукеру, в чьих трудах я ее нашел. Никто не оправдывается по вере в учение об оправдании верой. Если чем и оправдываются, так только верой в Иисуса Христа. А значит, - и это несомненно, - множество людей оправданы по вере, даже если сами они того не знают. Взять хотя бы Галатов, которые не подозревали, что оправданы, и заботились главным образом о том, делать ли им обрезание. Как пишет Хукер, несомненно, оправданы по вере и те, кто задолго до Реформации искренне верил во Христа, но поскольку учение об оправдании тогда еще сформулировано не было, они не были уверены на этот счет и пытались заполнить тревожную пустоту другими способами. Да и сегодня большинство христиан тоже вряд ли разбираются в тонкостях этой доктрины, но простодушно и кротко уповают на Иисуса, и поэтому они, согласно Павлу, тоже оправданы и причтены к единой семье. Соответствующим образом к ним и следует относиться. Все это не означает, конечно, что учение об оправдании несущественно и второстепенно. Отнюдь нет. Если церковь предлагает его, не понимая, о чем говорит, - не миновать беды. Можно сказать, что учение об оправдании в определенном смысле указывает за пределы себя самого. Веруй во Христа, веруй в то, что Иисус - Господь и Бог воскресил Его из мертвых, а все остальное приложится.
Оправдание и святость
Если понимать «Благую весть» и «оправдание» в том смысле, о котором здесь шла речь, мы вряд ли рискуем как в теории, так и на практике столкнуть учение об оправдании с общим для всех христиан призывом к святости. И по сей день многие добрые христиане, прекрасно осознающие висящим над ними дамокловым мечом опасность пелагианского довольства собственной праведностью, затрудняются объяснить, почему ученики Христовы должны быть не просто «нравственными», а святыми в слове, деле и помышлении. Некоторые, не желая снижать нравственную планку, и впрямь ударяются в пелагианство. Другие же (таких сейчас становится все больше и больше), недослушав и недопоняв учение об оправдании верой, оправдывают им безнравственность, корни которой, даже если она пускает ростки в церкви, все равно - в мирской, а в наше время - в постмодернистской культуре. Но все это - карикатура, гримаса. В действительности Павлово учение об оправдании глубоко укоренено в Евангелии, понятом как весть о владычестве Иисуса Христа. Отсюда и требование безоговорочного послушания Ему. Одна из ключевых фраз у Павла - «послушание веры». Вера и послушание - не антонимы. Напротив, они неотделимы друг от друга. Недаром «вера» и «верность» - слова однокоренные. Но, с другой стороны, не искажаем ли мы исходный смысл «Евангелия» и «оправдания», пытаясь тайком протащить в них «добрые дела»? Это могло бы случиться, упусти мы из виду ограничения, о которых говорилось выше. Вера, даже самая деятельная, никогда и ни при каких обстоятельствах не может быть предметом человеческой оценки, «пропуском» в народ Божий. Она - Богом данный знак принадлежности к семье верных - ни больше ни меньше. Святость же - это состояние, отличающее тех, кто только по милости Божьей оказался среди Его верных.
Оправдание и власти
Итак, одна из самых острых граней учения об оправдании обнаруживается совсем не там, где ее привыкли видеть даже самые ярые его защитники. Павлово учение об оправдании верой самым решительным образом разоблачает тех, кто хотел бы определять принадлежность к церкви чем–либо, кроме веры в Иисуса Христа. В частности, оно начисто исключает любые попытки обусловить предстояние перед Богом происхождением, сословием или родом. Сама мысль о том, что принадлежность к церкви может зависеть не только от послушания Христу, - не что иное, как идолопоклонство. Именно в этом убеждал Павел церкви в Галатии, Антиохии и других местах. Точнее всего о таком понимании оправдания сказано в Еф 3:10, где речь идет не о том, что церковь должна говорить, но о том, чем она должна быть и что делать. Церковь, верит Павел, призвана открыть «начальствам и властям на небесах многоразличную премудрость Божию». Сам факт существования общины верных, в которой нет различий между иудеями и эллинами, рабами и свободными, мужчинами и женщинами, должен указать «начальствам и властям», что их время уже прошло и человеческая жизнь видится теперь совсем иначе. Эта мысль, как мне кажется, особенно важна для современного мира. И она же подводит нас к более общему вопросу о современном звучании основной темы всех Павловых текстов.
Новое понимание Бога и Божьей праведности
Что значит для современного мира предложенное Павлом новое понимание Бога?
В задачи этой главы и даже этой книги не входит анализ современного состояния богословия Троицы, однако приятно отметить, что в последнее время эта, почти забытая в 60–е годы сфера богословия все громче заявляет о себе. Пожалуй, единственное, о чем в данной связи надо сказать, так это о том, что в наши дни от христианского богословия и проповеди требуется смелость заново открыть смысл слова «Бог».
Выше мы уже говорили, что примерно десять лет назад произошел весьма существенный сдвиг в западном сознании: общество стало осознавать очевидную для любого современника Павла истину о том, что существительное «Бог» на самом деле многозначно. У тех, кто говорит, что не верит в Бога, следовало бы спросить, какого Бога они имеют в виду. О том же вежливо, но решительно стоило бы спрашивать и тех, кто клянется, что в Бога верит.
Не так давно журналисты с недоумением комментировали опрос, в ходе которого обнаружилось, что большинство жителей Великобритании в Бога верят, но в церковь не ходят. Впрочем, это неудивительно. Бог, в которого верит огромное множество наших современников, - это Бог деистов. Примерно в такое божество верили во времена Павла эпикурейцы. Оно отстраненное, холодное, безразличное. Конечно, само оно пребывает в блаженстве, но ни за что не станет марать руки вмешательством в наши земные дела. Нет ничего странного, что люди, верящие в подобного Бога, шагу не ступят в церковь. Да ради такого «бога» и пальцем пошевелить не захочешь. Павел в свое время ошеломил язычников вестью об истинном Боге, живом, заботящемся, любящем, который действовал и действует в истории и каждой человеческой жизни, чтобы восставить и исцелить всякую тварь. С тем же мы должны идти и к нашим современникам: проповедуя Евангелие, говорить им об истинном Боге, который странным образом оказался «за скобками» так называемой христианской культуры, о том, что Он открылся в Иисусе из Назарета и познаваем Святым Духом.
Бог этот настолько не похож на божество деистов, что наши современники, вероятнее всего, сначала придут в недоумение. «Как это, - скажут они, - Бог пылко и сострадательно нас любит? Как это: он стал человеком, чтобы спасти человечество? Это непоследовательно, нелогично, неразумно, в конце концов». Да–да, конечно, но только если исходить из тех представлений о Боге, которые сложились в XVIII веке. Пора перестать в наших проповедях и публичных выступлениях играть словом «Бог» и вернуть миру его истинный смысл, открывшийся в Иисусе.
Это потребует объявить войну всем ложным богам, которые все громче заявляют о себе в последнее время. Богословие, как природа, пустоты не терпит. Деизм родил атеизм: сначала Бог был хозяином, затем - хозяином в отлучке, а потом - просто «в отлучке». Но так долго продолжаться не могло, и очень скоро его место заняли другие, вынырнувшие из небытия божества. Это заметней всего в разнообразных течениях New Age, часть из которых - откровенно языческие. Так же, как иудейский монотеизм противостоял в свое время дуализму, язычеству, стоицизму и эпикурейству, в наши дни христианский монотеизм должен (и об этом мы читаем у Павла) бросить вызов всем прочим богословским системам.
Уже сейчас видно, что больше всего движение New Age преуспело там, где христиане позволили себе опуститься до явно дуалистического почитания «далекого Бога» и презрения к тварному миру, включая и самый близкий нам «кусочек» творения, то есть собственное тело. New Age же предлагает неожиданную и захватывающую альтернативу: все творение, в том числе и мы с вами, божественно от начала и до конца. Однако все эти красивые слова - не более чем карикатура на Евангелие, о котором говорит Павел. Сам по себе тварный мир - не Бог, но он создан для того, чтобы отражать благость сотворившего его Бога и, в конце концов, разделить свободу и славу детей Божьих. Люди тоже не боги, но они созданы как образ и храм Его Духа.
Здесь дело не в том, чтобы дать правильный ответ. Современные богословские системы описывают главным образом, как люди живут, как упорядочивают мир и поступают друг с другом. Только в насквозь деистической культуре возможно, чтобы слово «богословие», как это можно наблюдать в некоторых сферах и кругах, стало ругательством в адрес несостоятельных теорий. Коль скоро мы призваны вслед за Павлом свидетельствовать по самому большому счету об истинном Боге, открывшемся в Иисусе Христе и в Духе, нам надо доказать, что на богословском языке можно говорить обо всем - о жизни, культуре, любви, политике и даже о религии. Больше того, это ставит новую задачу перед исследователями: им придется показывать связь богословия с другими науками. Правда, сначала потребуется убедить бухгалтеров и кассиров в том, что ради такого дела стоит оторваться от ведомостей и отчетов. Для этого нам понадобится не только терпение Иова, но и отвага противостоять «начальствам и властям» вестью о том, что есть другая жизнь, и ее следует принимать всерьез.
Кроме того, как мы видели, предложенное Павлом переосмысление слова «Бог» предполагало совершено иной взгляд на Божью праведность. Размеры книги не позволяют поговорить об этом поподробней, поэтому остановимся только на восьмой главе Послания к Римлянам, где наиболее полно раскрыта одна из сторон интересующей нас темы. Павел «с радостной надеждой» говорит о наступлении того дня, когда совершится величайший исход всей твари из «рабства тлению» к свободе детей Божьих. Основная идея здесь такова: завет между Богом и Израилем с самого начал был «задуман» как орудие спасения всего мира. Немыслимо, чтобы Бог решил спасти маленькую группку людей, а весь прочий мир пусть катится в преисподнюю, что бы под этим ни понималось. Таким образом, если смерть и воскресение Иисуса Христа, равно как и действие Святого Духа, подтверждают верность Бога Завету, нелепо, тем более ссылаясь на Павлово «Евангелие», представлять себе дело так, будто Бог всего лишь выбрал другую группу спасенных, а общий механизм остался неизменным: одних - в рай, других - в космические тартарары. Тем не менее, показательно, что богословие и экзегеза нередко обходят самые существенные в этом смысле фрагменты - середину Рим 8 и середину 1 Кор 15 - молчанием, а протестантские экзегеты вообще не знают, что с ними делать.
И, наконец, Павлово представление о Божьей праведности потребует от нас заново понять, как праведность Бога связана с Его справедливостью по отношению к миру, которая во всей полноте откроется в будущем, но проступает уже в образах настоящего. Ведь недаром dikaiosune - «справедливость» - может переводиться и как «праведность». Если правда, что Бог во Христе и силой Духа хочет обновить весь мир, и все, о чем говорится в Рим 8 и 1 Кор 15, действительно имеет смысл, значит, как святость в нынешней жизни, пусть отчасти, неуверенно, гадательно, но все же несомненно предвосхищает грядущее воскресение, так и все наши нынешние усилия милосердия, справедливости и мира, пусть неполно, зыбко, гадательно, но столь же несомненно, «прообразуют» исполнение Божьего замысла о твари. Ни одно из них не напрасно: это только на старой карикатуре механик смазывает колеса машины, которая вот–вот сорвется в пропасть. Все наши старания - знаки надежды для мира, который «стенает и мучится доныне» в ожидании обетованного освобождения.
По мере продвижения в глубь понятия «Божья справедливость» мы все явственней начинаем понимать, что оно по сути говорит о Божьей любви, любви Творца к сотворенному Им мирозданию и решимости восставить его ценой победы Христа над силами лжи и распада. Бог жаждет затопить творение Своей любовью, покрыть его Своей славой, как воды покрывают море. Если Евангелие повествует о праведности Божьей, а церковь призвана и уполномочена возвестить эту весть всему миру, значит, и по богословским, и по экзегетическим резонам она никак не может согласиться на половинчатость. Ей нужна полнота. Совершенно так же она не может соглашаться с тем, что несправедливость, унижение и насилие по–прежнему правят миром. Ведь не кто иные, как христиане, призваны привести творение или хотя бы малую часть его - собственное тело - в послушание целительной любви Божьей. Им заповедано уже в настоящем становиться теми, кем по Божьему замыслу им предстоит стать в будущем. Собственно, в этом и состоит святость. Вправе ли мы подходить с другими мерками к тварному миру?
Заключение
Павлово благовестие, в чем убедили нас старые добрые экзегеза и богословский анализ, и по сей день может многое дать не только для проповеди, но и для всей жизни церкви. Я не берусь сейчас рассуждать о том, что сказал бы апостол Павел нашим постмодернистам, но мне думается, он и здесь мог бы противопоставить их претензиям христианское здравомыслие и цельность, а не ограничивался бы перепуганным ворчанием, которое время от времени можно слышать в церковных кругах. Павлово видение истины, реальности, личности, захватывающей истории отношений Творца и мироздания, Бога Завета и народа Завета вполне могло бы стать мощным и очень нужным противовесом постмодернистским попыткам «деконструировать» истину и реальность, расшатать и размыть личность, разоблачить и уничтожить все «мета–тексты». Иными словами, я убежден, что Павлово благовестие, равно как и неотъемлемая часть его - учение об оправдании, в наши дни не менее действенно, чем во времена Павла.
Но для этого понадобятся люди, готовые пойти на тот же риск, на какой в I веке пошел апостол язычников, - научиться безумию мудрости, силе в немощи, то есть стать, с человеческой точки зрения, неудачниками. Если христиане призваны проповедовать Благую весть, им, хотят они того или нет, предстоит заново открыть для себя, что Евангелие - это не только идеи, но также символы, повествование, наконец, праксис (то есть деятельная жизнь). Или, как сказал бы Павел, Царство Божье - не слово, а сила. Поэтому, пытаясь понять апостола Павла, так важно напоминать себе, что все наши интеллектуальные упражнения - только подступы к реальности. Сама же реальность, то есть Благая весть Бога, никогда не была и не будет «книгой», которую можно проанализировать, понять, поместить в интеллектуальный багаж, - и на том успокоиться. Царство Божье, если его истина, конечно, не извращена до неузнаваемости, должно стать (как это и случилось в Иисусе Христе) плотью и кровью. Все, что во Христе открылось миру, снова должно быть явлено стараниями тех, кто веруют в Него, и, движимые Духом, жизнью, равно как и словом, проповедуют Благую весть своим современникам.
Мы на службе привыкли слушать апостольское чтение, воспринимая его как некоторое традиционное вступление перед Евангелием и проповедью. Между тем мы читаем живое слово тех, кого Сам Спаситель послал как свидетелей Истины, как очевидцев духовной победы добра над злом, воскресения над смертью.
И это слово было написано раньше всех остальных: еще не написаны Евангелия, их пересказывают устно, а христиане уже переписывают и распространяют послания апостолов Петра, Иакова и чаще и больше всего – апостола Павла.
Конечно, понимать Апостол на церковнославянском – довольно сложная задача. Поэтому странные слова этого ученика еврейских раввинов, вдруг из гонителя ставшего чуть ли не основателем христианства (по словам недалеких религиоведов): «Несмь ли апостол?», – с трудом доходят до нашего сознания. А между тем этот бывший ревностный гонитель учеников Господа, названный родителями именем первого (и несчастливого) израильского царя Саула, говорит не что иное как «Не апостол ли я?», всерьез понимая, что не все христиане признали его как ученика Христа. Ведь апостолы - это свидетели Христа, видевшие Его в годы его земного служения. А Савл-Павел провел свое детство в Анатолии (ныне - Турция). Но он дерзновенно, почти дерзко бросает свои слова коринфским христианам: «Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего?» Видел? Но где и когда?!
Он жил большую часть жизни в среде евреев, погрузившихся в точное до мелочей исполнение Закона и охотно обличавших других в его нарушении. Мы знаем из Евангелий, что эти люди, фарисеи и книжники, с недовольством и агрессией встретили Иисуса Христа, обличавшего их в лицемерии и в неправильном исполнении Закона. Но, видимо, некоторые из них всё-таки понимали, что доскональное исполнение заповедей Закона должно основываться не на простом начетничестве, а на любви к Богу и ближним. Одним из таких учителей и знатоков Закона был Гамалиил, «законоучитель, уважаемый всем народом» (Деян. 5, 34). Его лучшим учеником и был еврейский юноша родом из Тарса Савл, сидевший у ног своего учителя как самый умный и любимый ученик. Здесь же, в школе раввинов, Савл научился искусству выделки палаток, которое впоследствии ему очень понадобилось, особенно в его миссионерских путешествиях.
Евреям нелегко было принять Иисуса Христа как ожидаемого Мессию. Многие из них надеялись, что Мессия восстановит евреям собственное государство. Другие ожидали увидеть в Мессии самого ревностного исполнителя всех 613 заповедей (они даже посчитали их точное количество!). Эти-то ревнители буквы Закона в первых рядах начали преследовать христиан, слепо веря, что они нарушают еврейские традиции. Савл был, увы, в их числе.
Могло ли быть тогда по-другому? Он ведь не был каким-то «теплохладным», безразличным человеком. Благодаря своему образованию и очень хорошему знанию Закона он и стал поддерживать тех, кто яростно преследовал христиан, сажая их в тюрьмы, отдавая их на суд и казнь. Во время казни первомученика архидиакона Стефана Савл согласился посторожить вещи мученика, пока того побивали камнями (Деян. 7, 58). Он ждал своего формального совершеннолетия. И тогда, «дыша угрозой и убийством на учеников Господа», Савл выпросил у первосвященника разрешение на арест христиан в Дамаске, куда сразу же отправился. Разумеется, Дамаск не Иудея, там ветхозаветный Закон не действовал на официальном уровне. Но еврейская община Дамаска его соблюдала, и при поддержке дамасских гонителей христиан можно было схватить и тайно вывезти в Иерусалим на суд книжников и законников. И тогда римские власти уже не станут вмешиваться, «умоют руки», как уже это сделал Пилат с Самим Христом, сказав «возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его» (Иоан. 18, 31).
Когда Савл уже подходил к Дамаску, внезапно его осиял свет с неба и, упав на землю, он услышал голос, который говорил: «Савл, Савл! Что ты гонишь Меня?» Он ответил: «Кто ты, Господи?» Голос ответил: «Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна». Савл в ужасе и трепете сказал: «Господи! Что повелишь мне делать?» И Господь сказал ему, чтобы он шел в Дамаск, где ему будет сказано, что делать дальше. После этого видения Савл поднялся от земли, никого не видя, хотя глаза у него были открыты. Его спутники довели его до Дамаска и остановились там. В этом городе проживал ученик Анания, который, по повелению Божию, крестил Савла с именем Павел, несмотря на то, что о Савле знали как о яром гонителе христиан (Деян. 9, 1-19).
С этого времени Савл становится Павлом. Это лучший ответ на вопрос, видел ли он Господа. Потому что с этого момента он стал открыто проповедовать иудеям в Дамаске и в других городах Палестины о воскресшем Иисусе Христе, о том, что все пророчества о Мессии сбылись, доказывая это с помощью цитат из Священного Писания. Уже в Иерусалиме он познакомился с апостолами. Непросто им было признать в бывшем гонителе брата во Христе.
«Удивительная перемена! И не только в том, что гонитель стал апостолом, но в том, что ревнитель иудейского Закона смог всё вменить в сор ради Христа»
Но четыре апостольских путешествия, в которых Павел основал множество церковных общин на территории Средиземноморья, развеяли сомнения. Хотя ему пришлось напомнить Коринфским христианам: «Если для других я не апостол, то для вас [апостол]; ибо печать моего апостольства – вы в Господе» (1 Кор. 9, 2).
Удивительная перемена! И не только в том, что гонитель стал апостолом. Но в том, что ревнитель иудейского Закона смог всё это вменить в сор ради Христа. Ведь он всю свою юность учился соблюдать заповеди, тщательно отличать законную пищу от недозволенной. И вот на Апостольском соборе в Иерусалиме в 51 году было постановлено, что всё это необязательно для новообращенных из язычников. Апостол Павел не только поддержал это, но положил в основу своей проповеди. Он стал «для чуждых закона – как чуждый закона… для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех… сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9, 21-23).
В своих путешествиях Павел, приходя в любой город, вначале заходил в ближайшую синагогу и начинал проповедовать о воскресшем Господе собравшимся. Хорошо зная Писание, он приводил цитаты из него в доказательство своих слов. Но не везде иудеи встречали его с радушием. В некоторых городах они были так враждебно настроены против христиан, что тут же старались Павлу чем-нибудь помешать: спорили с ним, клеветали на него городским властям. Особо враждебные не только гнали его из города, но и преследовали его в других городах. Так что он много был гоним и много претерпел за веру уже при своей жизни. Его сердце наполнялось скорбью от того, что его соплеменники-иудеи не принимали Христа. Но жар его сердца заставлял его вновь и вновь проповедовать. Тогда он шел к язычникам, и они его слушали. Вследствие этого Павел был назван «апостолом язычников» (Рим. 11, 13).
Таким образом он проповедовал по всей Малой Азии, создавая в городах общины и Церкви из новообращенных христиан. Часто он, не желая обременять новообращенных, еще не ощутивших своей ответственности за судьбу церковной общины, делал палатки и продавал их на рынке, тем самым добывая средства к существованию.
Если у апостола Павла не было возможности быть в том или ином городе, где требовалась его поддержка в случае беспорядков или сильного притеснения иудеев или эллинов, то он писал послание христианам этого города, в котором давал им свое пастырское наставление и утешение. Так появилось на свет 14 посланий апостола Павла христианам Эфесской, Коринфской и других малоазийских Церквей и общин, а также конкретным лицам.
Свой жизненный путь апостол Павел окончил мученической смертью в Риме в 67 г. по РХ, после того как был арестован и заключен в темницу во время правления императора Нерона. Как римского гражданина его казнили усечением мечом. Исполнилось его давнее желание, о котором он написал филиппийским христианам: «Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» (Фил. 1, 23). Под сенью сводов собора, названного в его честь, по всей видимости, и почивают мощи Апостола язычников.
Но его слово по сей день гремит в Церкви. Вслушаемся в него внимательно, стоя на Божественной Литургии: «Ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение… Только живите достойно благовествования Христова, чтобы мне, приду ли я и увижу вас, или не приду, слышать о вас, что вы стоите в одном духе, подвизаясь единодушно за веру Евангельскую» (Фил. 1, 21; 27).
Протодиакон Дмитрий Цыплаков, Кирилл Садчиков
Вконтакте
О послании к Римлянам апостола Павла, часть первая
«Постоянно слушая чтение посланий блаженного Павла, каждую неделю дважды, а часто три и четыре раза, когда мы совершаем памяти святых мучеников, — я радуюсь, наслаждаюсь духовною трубою, восхищаюсь и воспламеняюсь желанием, узнавая любезный мне голос, и мне почти кажется, будто он явился и присутствует предо мною, и я вижу, как он беседует. Но, с другой стороны, я скорблю и сокрушаюсь тем, что не все знают этого мужа так, как должно знать, а некоторые находятся в таком неведении, что не знают ясно и числа его посланий. И это бывает не от недостатка учения, а от того, что не хотят постоянно беседовать с этим блаженным», — эти слова принадлежат святителю Иоанну Златоусту.
Спасение через веру
В настоящее время, точно так же как и при жизни святителя Иоанна, в храмах, во время Божественной литургии, чаще всего можно услышать фрагменты из посланий святого апостола Павла. Мы слышим живой голос великого проповедника и миссионера, готового к несению любых трудностей, болезней и скорбей ради благовествования Истины. Святитель Иоанн Златоуст восклицает: «Откроем глаза пред сиянием апостольских глаголов, ведь язык апостола Павла воссиял ярче солнца, он словом учения превзошел всех прочих и получил обильную благодать Духа, так как больше других потрудился». Постараемся хотя бы немного прикоснуться к той глубине богословия, которая открывается перед нами в письменных трудах апостола Павла.Послание к Римлянам, к хрис-тианам, проживавшим в городе Риме — столице огромной Римской империи, является самым пространным из всех новозаветных посланий (писем). Но значение этого текста не ограничивается только количеством слов. Послание к Римлянам называют иногда «Павловым Евангелием». Потому что в этом послании апостол Павел наиболее подробно раскрыл главную тему всей своей миссии — спасение человека через веру в Господа Иисуса Христа. Конечно, об этом апостол Павел говорит и в других своих посланиях, но послание к Римлянам посвящено этому вопросу практически от первого до последнего стиха.
Похвала апостола
Послание к Римлянам (как и другие послания апостола Павла) начинается приветствием, обращенным ко всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим, призванным святым: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа (Рим. 1 , 7). Павел хвалит римских христиан за то, что их вера возвещается во всем мире (Рим. 1 , 8). Это очень высокая похвала, ведь апостол Павел до того не бывал в Риме и не видел римских христиан, хотя давно и очень сильно желал посетить столицу и лично познакомиться с чадами Римской Церкви (см.: Рим. 1 , 11-12).
Очень интересно то, как апостол представляется адресатам своего послания. Он пишет: Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию (Рим. 1 , 1). К какому же благовестию апостол считал себя призванным? К тому, которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях, о Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем, через Которого мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы, между которыми находитесь и вы, призванные Иисусом Христом (Рим. 1 , 2-6).
В этих словах послания мы читаем древнейший символ веры христианской Церкви. Церковь верует, что Бог открыл Себя в Своем Сыне, родившемся из рода царя Давида и явившем Свою Божественность в воскресении из мертвых. Именно в принятии этой благой вести апостол Павел полагает спасение для верующих. Нельзя спастись, не веруя в Сына Божия, ставшего ради спасения грешников человеком.
Современное послание
Апостол продолжает мысль о том, что благовествование Христово есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину (Рим. 1 , 16). Вера во Христа объединяет теперь некогда разделенных иудеев, хранивших веру в единого Бога, получивших обетования Божии о Спасителе, и еллинов — язычников, не знавших истинного Бога, уклонившихся на путь беззакония. Вера во Христа делает и первых, и вторых праведными. В этом открывается правда Божия от веры в веру (Рим. 1 , 17).
Состояние еллинов-язычников было поистине ужасающим. Апостол Павел, изображая картину состояния языческого мира, пишет, что Бог был познаваем от создания мира через рассматривание творений (Рим. 1 , 20). Другими словами, видя окружающую красоту и гармонию, язычники могли прославить Бога-Творца. Но вместо этого они осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся (Рим. 1 , 21-23). Поклоняясь творению вместо Творца, языческий мир погряз в беззакониях: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение (Рим. 1 , 26-27). Язычники исполнились всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия (Рим. 1 , 29). Эти слова были написаны апостолом Павлом чуть менее двух тысяч лет назад. Но не наполнен ли современный мир теми же пороками, в которых апостол обличал древних язычников?
Но надежда в том, что Бог не забыл развратившихся язычников и привел их к покаянию и праведности через Господа Иисуса Христа. Важно то, что в следующей главе апостол Павел, говоря об иудеях, о тех, на ком исполнились обетования, обличал их за те же грехи. Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же , — слышим мы голос апостола (Рим. 2 , 1). Осуждая грехи других, нельзя достичь спасения. Мы спасаемся не потому, что кто-то другой должен погибнуть в своих грехах. Апостол пишет: Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина! Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Еллину! (Рим. 2 , 9-10) У Бога нет лицеприятия (Рим. 2 , 11), поэтому для Господа не важно происхождение, социальное положение и многое другое из того, что порой так ценится в нашем мире. И апостол Павел объясняет, что за греховные дела осуждается равно каждый человек — и иудей, который судится законом, данным Самим Богом, и язычник, который судится согласно природе, то есть по закону, написанному в сердце и совести (см.: Рим. 2 , 12-16).
Апостол довольно жестко обличает тех, кто считал принадлежность к иудейскому народу и знание закона превосходством перед язычниками: ты называешься Иудеем… Хвалишься Богом… уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме… как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? говоря: "не прелюбодействуй", прелюбодействуешь? гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? (Рим. 2 , 17-23). Знание закона Божия не делает человека праведным. Если тот, кому вверен закон, нарушает его, то поступает так же, как и неразумный язычник. Апостол Павел очень ярко выражает эту мысль: Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога (Рим. 2 , 28-29).
Приговор… и надежда
Весь мир становится виновен перед Богом (Рим. 3 , 19), — пишет святой Павел. И закон был дан для обличения греха. Наверное, это самый страшный приговор. Мир не мог оправдаться сам по себе. Не мог достичь праведности. Мог только увидеть обличаемый законом грех. Но это положение не было тупиковым, безвыходным. Бог привел всех к праведности: независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса (Рим. 3 , 21-26).
Примером веры является Авраам, вера которого вменилась в праведность (см.: Рим. 4 , 3), а обрезание стало лишь печатью праведности через веру , поэтому Авраам стал отцом всех верующих в необрезании… и обрезанных… ходящих по следам веры отца нашего Авраама (Рим. 4 , 11-12). Истинный потомок Авраама тот, кто хранит веру и верность Богу. Вера ведет к праведности и спасению. Но в чем же именно состоит спасение Богом верующих? Об этом апостол Павел говорит в других главах своего послания.
Продолжение следует
Газета "Православная вера" №14 (514), 2014 г.