Эти воззрения, за малым исключением, не отличались особой оригинальностью и были почерпнуты как они есть из бурлящего водоворота австрийской политической жизни начала двадцатого века. Дунайская монархия разваливалась под бременем собственных противоречий. Германо-австрийское меньшинство на протяжении столетий правило многоязычной империей, в состав которой входило более десятка разных национальностей, навязывая им свой язык и свою культуру. Но с 1848 года позиции монархии пошатнулись. Образно выражаясь, Австрия перестала быть котлом, переваривающим противоречия национальных меньшинств. В 60-е годы прошлого столетия от империи откололась Италия, а в 1867 году венгры добились равенства с немцами в рамках так называемой двуединой монархии.
Теперь же, в начале двадцатого века, потребовали равенства или по крайней мере национальной самостоятельности славянские народы - чехи, словаки, сербы, хорваты и другие. В политической жизни Австрии доминирующее место заняла острая национальная борьба.
Но это было еще не все. Назревал также социальный протест, зачастую превосходивший по своим масштабам расовые волнения. Низшие классы, лишенные избирательного права, добивались участия в выборах, а рабочие боролись за право создавать профсоюзы и проводить забастовки, выдвигая требования не только о повышении заработной платы и улучшении условий труда, но и о предоставлении политических свобод. И действительно, всеобщая забастовка в итоге привела к предоставлению избирательного права мужчинам, что по существу положило конец политическому доминированию германо-австрийцев, составлявших треть населения австрийской части империи.
Гитлер, этот молодой германо-австрийский националист из Линца, был ярым противником подобных перемен. Он считал, что империя стала скатываться в "зловонное болото". Спасти ее можно лишь при условии, если высшая раса немцы сохранят за собой абсолютную власть. Негерманские расы, особенно славяне, а прежде всего чехи, считались низшими. И поэтому ими должны править немцы железной рукой. Следовало распустить парламент и вообще покончить со всякой демократической ерундой.
Хотя Гитлер не занимался политикой, он живо интересовался деятельностью трех основных политических партий старой Австрии: социал-демократической, христианско-социалистической и пангерманских националистов. И вот у этого неопрятного завсегдатая благотворительных кухонь проклюнулись первые ростки политической проницательности, позволившие ему с удивительной ясностью увидеть всю силу и слабость современных политических течений. Дальнейшее развитие этого качества способствовало его превращению в ведущего политического деятеля Германии.
Гитлер с первого взгляда лютой ненавистью возненавидел социал-демократическую партию. "Наибольшую неприязнь во мне, - заявлял он, вызывало их враждебное отношение к борьбе за сохранение германизма и постыдное заигрывание с "товарищами" славянами... За несколько месяцев я получил то, на что в другие времена требовались десятилетия: понимание заразной шлюхи {Во втором и всех последующих изданиях "Майн кампф" это слово было заменено выражением "заразных больных". - Прим. авт.}, прикрывающейся общественной добродетелью и братской любовью".
И все же он был достаточно умен и погасил в себе чувство ненависти, которое испытывал к партии рабочего класса, чтобы внимательно изучить причины ее популярности. Он пришел к выводу, что таких мотивов несколько, и спустя годы припомнил их и использовал при создании национал-социалистской партии Германии.
Однажды, говорится в "Майн кампф", он явился свидетелем массовой демонстрации венских рабочих. "Почти два часа я стоял и, затаив дыхание, наблюдал, как огромная грозная толпа проплывала мимо. Затем в подавленном состоянии я не спеша направился домой".
Дома он занялся чтением социал-демократической прессы, изучением речей их лидеров и самой организации, анализом психологии и политических методов и подведением итогов. Гитлер пришел к выводу, что социал-демократы добились успехов, во-первых, потому, что знали, как сделать движение массовым, без чего существование любой политической партии не имеет смысла; во-вторых, потому, что научились вести пропагандистскую работу в массах; в-третьих, потому, что хорошо понимали силу "внутреннего и физического страха".
Третий вывод, хотя и основывался на ошибочных представлениях и предубеждениях самого Гитлера, заинтересовал его. Через десять лет он использовал этот принцип в собственных целях.
"Я понял, какой постыдный внутренний страх это движение наводит, в частности, на буржуазию, которая ни морально, ни психически не готова к подобным нападкам; в заданный момент самая настоящая лавина оскорблений и лжи может обрушиться на любого противника, который представляется наиболее опасным, пока у лиц, подвергающихся нападкам, не сдадут нервы... Подобная тактика основывается на точном учете всех человеческих слабостей, и с ее помощью почти с математической точностью можно добиться успеха...
Я пришел также к пониманию того, что такое значение физический страх имеет как в отношении отдельного человека, так и масс в целом... В то время как в рядах сторонников этого движения достигнутые успехи рассматриваются как подтверждение правильности выбранного ими пути, противник, потерпевший поражение, в большинстве случаев понимает всю бессмысленность какого-либо дальнейшего сопротивления".
Более точного анализа нацистской тактики, разработкой которой впоследствии занимался Гитлер, никто никогда не давал.
Пристальное внимание начинающего осознавать себя в Вене Гитлера привлекли две политические партии. Деятельность обеих он подверг беспристрастному скрупулезному анализу. Поначалу, как указывал Гитлер, его симпатии принадлежали пангерманской националистической партии, созданной Георгом Риттером фон Шенерером, выходцем из Нижней Австрии, как и семья Гитлера.
В то время пангерманская партия вела непримиримую борьбу за германское превосходство в многонациональной империи. И хотя Гитлер считал Шенерера "глубоким мыслителем" и с энтузиазмом поддерживал его основополагающую программу воинствующего национализма, антисемитизма, антисоциализма, союза с Германией, оппозиции Габсбургам и Ватикану, он вскоре понял причины неудач этой партии.
"Пангерманское движение в недостаточной мере оценило важность социальных проблем, и это стоило ему того, что оно потеряло поддержку по-настоящему активных народных масс. Участие, партии в парламенте лишило движение мощной притягательной силы и одновременно выявило изъяны, свойственные ему. Борьба против католической церкви... оттолкнула от движения многих передовых людей, которые составляют гордость нации".
Хотя Гитлер забыл об этом, придя к власти в Германии, одним из уроков, извлеченных им в венский период жизни, о котором фюрер довольно подробно пишет в "Майн кампф", явилось понимание тщетности усилий какой-либо политической партии противопоставить себя церкви.
"Независимо от того, насколько вескими были основания для критики того или иного направления, - пишет Гитлер, объясняя, почему тезис Шенерера "отдельно от Рима" был тактической ошиб-кой, - политическая партия ни на минуту не должна упускать из вида тот факт, что за всю предшествующую историю партия, преследующая чисто политические цели, ни разу не добилась успеха в проведении реформации церкви".
Однако Гитлер полагал, что самой большой ошибкой пангерманской партии оказалась ее неспособность вести за собой массы, ее нежелание попытаться понять психологию простого народа. По оценке Гитлером идей, которые начали у него формироваться, едва ему исполнился двадцать один год, очевидно, что такую позицию пангерманистов он считал в корне ошибочной. Гитлер был не намерен повторять подобных просчетов, создавая свое собственное политическое движение.
Не имел он права и на другую ошибку, допущенную пангерманской партией. Пангерманцам не удалось добиться поддержки от мощных институтов страны церкви, военных, кабинета министров или главы правительства. До тех пор пока политическое движение не заручится подобной поддержкой, по мысли молодого Гитлера, ему будет трудно, а то и невозможно прийти к власти. В решающие дни января 1933 года Гитлеру удалось изловчиться и получить в Берлине такую поддержку, что и позволило ему и национал-социалистской партии прийти к власти.
В бытность Гитлера в Вене один политический лидер хорошо понимал это, а также необходимость создания партии, опирающейся на массы. Это был доктор Карл Люгер, бургомистр Вены и лидер христианско-социалистической партии, который в большей, чем кто-либо другой, степени являлся политическим наставником Гитлера, хотя они ни разу не встречались. Гитлер всегда считал его "величайшим германским мэром всех времен... государственным деятелем более важным, чем все так называемые дипломаты того времени... Если бы доктор Карл Люгер проживал в Германии, его с полным основанием можно было бы отнести к великим представителям нашего народа".
Правда, надо заметить, что между Гитлером, каким он потом станет, и Люгером, этим добродушным кумиром мелкой венской буржуазии, было мало общего. Люгер действительно слыл самым влиятельным политическим деятелем Австрии, будучи председателем партии, состоящей из представителей недовольной мелкой буржуазии, нажив политический капитал, как позднее и сам Гитлер, на яром антисемитизме.
Однако Люгер, который не отличался знатным происхождением, учился в университете и был человеком высокообразованным. Даже его оппоненты, включая евреев, соглашались с тем, что он был порядочным, галантным, по-рыцарски щедрым и вполне терпимым. Стефан Цвейг, известный австрийский писатель, еврей по национальности, живший тогда в Вене, подтвердил, что официальный антисемитизм никогда не мешал Люгеру помогать евреям и проявлять дружеские чувства к ним. "При нем, - вспоминает Цвейг, - городом управляли довольно справедливо и даже в типично демократической манере... Евреи, которых привела в ужас победа антисемитской партии, как и раньше, пользовались теми же правами и уважением".
Это не нравилось молодому Гитлеру. Он считал, что Люгер был слишком терпим и не понимал всей значимости расовой проблемы евреев. Гитлер возмущался неудачными попытками бургомистра принять пангерманизм, скептически воспринимал его католический клерикализм и лояльность по отношению к Габсбургам. Разве не престарелый император Франц Иосиф дважды отказывался санкционировать избрание Люгера на пост бургомистра?
Однако в конце концов Гитлер был вынужден признать гениальность этого человека, человека, который знал, каким образом можно добиться поддержки масс, хорошо разбирался в современных социальных проблемах и понимал, какое значение пропаганда и ораторское искусство имеют для воздействия на сознание масс. Гитлер не мог не восхищаться тем, как Люгер контактировал с влиятельной церковью: "политику он проводил с большой проницательностью". И наконец, тот же Люгер "умел эффективно использовать все имеющиеся средства для завоевания поддержки традиционных институтов власти, с тем чтобы получать максимальные преимущества для своей партии со стороны этих влиятельных сил".
Таковы вкратце идеи и методы, которыми позже воспользовался Гитлер для создания своей собственной политической партии и завоевания этой партией власти в Германии. Исключительная изобретательность Гитлера состояла в том, что он оказался единственным правым политическим деятелем, который применил эти идеи и методы в Германии после окончания первой мировой войны. Именно в тот период нацистскому движению - единственному среди прочих националистических и консервативных партий - удалось привлечь на свою сторону широкие массы и благодаря этому добиться поддержки армии, президента республики и представителей большого бизнеса - другими словами, трех традиционных институтов верховной власти, которые помогли Гитлеру найти пути к посту рейхсканцлера Германии. Уроки, полученные в Вене, действительно не прошли даром.
Доктор Карл Люгер был блестящим оратором, а пангерманская партия испытывала недостаток в людях, умеющих хорошо говорить. Гитлер обратил на это внимание и впоследствии в "Майн кампф" не преминул порассуждать о значении ораторского искусства в политике.
"Истоки той силы, которая с незапамятных времен лежала в основе крупнейших религиозных и политических преобразований, скрываются в магическом притяжении сказанного слова, и в нем одном.
Недаром массы можно всколыхнуть лишь силой слова. Все крупные движения - это популярные движения, сгусток человеческих страстей и эмоциональных всплесков, подогретых либо жестокой богиней горя и лишений, либо зажигательными призывами, произнесенными перед массами; такие движения нельзя взрастить слащавыми речами литературных эстетов и салонных героев".
Несмотря на то что молодой Гитлер воздерживался от непосредственного участия в политической жизни Австрии, он уже тогда начал совершенствовать свое ораторское искусство в общедоступных аудиториях Вены, выступая то в ночлежках, то в благотворительных кухнях, то на углу улицы. Позднее он развил эти данные, что я могу подтвердить лично, поскольку присутствовал на его наиболее важных выступлениях. Мало кто из политических деятелей Германии периода между двумя мировыми войнами мог сравниться по ораторскому таланту с фюрером, именно это мастерство в значительной степени содействовало его поразительному успеху.
И наконец, Гитлером были накоплены в Вене определенные знания по еврейскому вопросу. В Линце, как позднее вспоминал он, проживало немного евреев.
"Я не помню, чтобы дома отец когда-либо говорил о них. В средней школе учился один еврейский мальчик, но мы не придавали этому никакого значения... Я даже принимал их (евреев) за немцев".
Однако друг юности Гитлера писал впоследствии, что это не соответствовало действительности. "Когда я впервые встретился с Адольфом Гитлером, - отмечал Август Кубичек, вспоминая о днях, проведенных вместе с другом в Линце, - у него уже тогда были заметны антисемитские настроения... Гитлер отправился в Вену убежденным антисемитом. И хотя жизненный опыт, накопленный им в Вене, мог усугубить эти чувства, они зародились в юноше задолго до этого".
"Затем я переехал в Вену. Растерявшись от обилия впечатлений... собственной неустроенности, я первое время еще не осознавал всего многообразия социального расслоения обитателей этого огромного города. Несмотря на то что в двухмиллионной Вене еврейское население составляло около двухсот тысяч, я не обращал на них никакого внимания... В ту пору еврей по-прежнему казался мне не кем иным, как человеком другого вероисповедания, поэтому просто из человеческой терпимости я в данном случае, как и во всех других, оставался противником каких-либо религиозных нападок. Стало быть, тональность антисемитской прессы Вены казалась мне недостойной культурных традиций великой державы".
Однажды Гитлер отправился погулять в центр города. "Я вдруг увидел мужчину в черном кафтане и с темными пейсами. "Это, наверное, еврей", подумал вдруг я. Но в Линце они выглядели совсем иначе. Исподтишка я стал пристально наблюдать за незнакомцем, и, чем внимательнее я всматривался в лицо этого человека, изучал его черты, тем назойливее терзала меня мысль: "И это немец?"
Нетрудно догадаться, к какому выводу пришел Гитлер. Однако сам он утверждает, что прежде он решил, чтобы попытаться рассеять свои сомнения, поискать ответа в книгах. Он с головой ушел в изучение антисемитской литературы, которая в те времена довольно широко продавалась в Вене. Затем перенес свои наблюдения на улицы города, чтобы непосредственно проследить за этим "феноменом".
"Куда бы я ни шел, я везде теперь встречал евреев, и, чем чаще я их видел, тем более четко выделял среди остальной части населения... Позднее мне нередко становилось дурно до тошноты от одного только запаха, исходившего от людей, облаченных в кафтаны".
Впоследствии Гитлер писал, что понял "всю моральную нечистоплотность этих "избранников божьих"... Разве порок или разврат, особенно в сфере культурной жизни, не встречаются там, где действует хотя бы один еврей? Если вы более внимательно попробуете подойти к рассмотрению подобных порочных явлений, то обнаружите, что и тут, стоит только направить свет на разлагающийся труп, который гложут черви, имеется еврей!"
Евреи в значительной степени, по убеждению Гитлера, были ответственны за расцвет проституции и работорговлю белыми людьми. "Когда впервые, говорит в этой связи Гитлер, - я до конца осознал суть евреев как хладнокровных, бесстыжих и расчетливых организаторов, этих отвратительных поставщиков разврата среди отребья большого города, меня в буквальном смысле холодный пот прошиб".
В пространных высказываниях Гитлера по поводу евреев просматривается явно болезненная сексуальность. Это было характерно для антисемитской прессы Вены того времени, впрочем, как впоследствии и для сомнительного еженедельника "Дер штюрмер", издававшегося в Нюрнберге одним из любимцев фюрера Юлиусом Штрейхером, нацистским вождем Франконии, известным извращением, прославившимся в третьем рейхе своей дурной репутацией.
"Майн кампф" изобилует намеками на нечистоплотных евреев, которые соблазняют невинных христианских девушек, что самым неблагоприятным образом сказывается на последующих поколениях. Гитлер часто пишет о том, что "представлял себе кошмарные сцены совращения сотен тысяч девушек отвратительными кривоногими евреями-ублюдками".
Как указывает Рудольф Олден, антисемитизм Гитлера мог быть порожден его болезненным воображением. Хотя Адольфу к тому моменту, когда он проживал в Вене, уже исполнилось двадцать лет, он, насколько известно, не состоял в каких-либо отношениях с женщинами.
"Так постепенно, - констатирует Гитлер, - я возненавидел их... Именно тогда наступил период высочайшего духовного подъема, когда-либо испытанного мною. Я покончил с малодушным космополитизмом и стал антисемитом".
Таким слепым и ярым фанатиком Гитлер оставался до конца своих дней. В последнем завещании, написанном за несколько часов до смерти, Гитлер не удержался от того, чтобы снова не обрушиться на евреев, ответственных за войну, которую сам развязал и которая теперь должна была покончить с ним и созданным им третьим рейхом. Лютая ненависть, поразившая столь многих немцев в рейхе, в конечном счете привела к массовому уничтожению народов и оставила страшный след в истории цивилизации, который сохранится до тех пор, пока на земле будет существовать человечество.
Весной 1913 года Гитлер решил распрощаться с Веной и переехать в Германию, которой, как он писал, всегда принадлежало его сердце. Молодому человеку было двадцать четыре года, и всем, не считая, разумеется, его самого, он казался полным неудачником. Он не стал ни художником, ни архитектором. Для многих он был не кем иным, как бродягой, правда довольно эксцентричным и начитанным. У Гитлера не было ни друзей, ни семьи, ни работы, ни дома. Тем не менее его отличала непоколебимая уверенность в себе и своем предназначении.
Не следует исключать, что Гитлер покинул Австрию, чтобы избежать военной службы {Начиная с 1910 года, по исполнении двадцати одного года, Гитлер вступил в призывной возраст. Как вспоминает Хайден, австрийские власти не могли добраться до него, пока он жил в Вене. Им удалось разыскать его лишь в Мюнхене, и молодому человеку было предписано явиться для освидетельствования в Линц. Йозеф Грейнер в книге "Конец гитлеровского мифа" приводит некоторые эпизоды переписки Гитлера с австрийскими военными властями, из которых явствует, что он отверг обвинение в том, что перебрался в Германию, чтобы избежать военной службы. Ссылаясь на отсутствие достаточных средств, он попросил разрешения пройти освидетельствование в Зальцбурге, который находился недалеко от Мюнхена. Он прошел освидетельствование 5 февраля 1914 года, и его признали негодным к строевой и даже вспомогательной службе по причине слабого здоровья - видимо, было не все в порядке с легкими. Тот факт, что он не стал призывником до тех пор, пока власти в конце концов не установили его местопребывание, а ему к тому времени исполнилось двадцать четыре года, очевидно, беспокоил Гитлера, когда взошла его звезда в Германии. Грейнер подтверждает слух, ходивший в антинацистских кругах, когда я работал в Берлине, относительного того, что после оккупации Австрии в 1938 году немецкими войсками Гитлер отдал распоряжение гестапо найти официальные документы, касающиеся его призыва на военную службу. Попытки обнаружить эти бумаги в Линце не увенчались успехом, отчего Гитлер пришел в бешеную ярость. Документы эти были изъяты одним из членов местного управления, который после войны показал их Грейнеру. - Прим. авт.}.
Но так произошло не из-за трусости Гитлера. Просто он и мысли не допускал о том, чтобы служить бок о бок с евреями, славянами и представителями других национальных меньшинств, населявших империю. В "Майн кампф" Гитлер указывает, что переехал в Мюнхен весной 1912 года, однако сведения эти не соответствуют действительности. В документах венской полиции значится, что он проживал в Вене по май 1913 года.
Собственное объяснение Гитлером причин его отъезда из Австрии звучит довольно высокопарно:
"Постепенно во мне нарастало внутреннее неприятие государства Габсбургов... конгломерата различных этнических рас, заполнивших столицу... Меня выворачивало наизнанку это смешение чехов, поляков, венгров, русинов, сербов, хорватов, и везде было полно этих выскочек - евреев. Огромный город стал для меня олицетворением расового осквернения... Чем дольше я жил в этом городе, тем сильнее крепла во мне ненависть к чужеродному смешению людей, из-за него стал разлагаться древний центр германской культуры... Все это пробудило во мне жгучее желание отправиться наконец туда, куда с самого детства меня влекли тайные устремления и скрытая любовь".
Судьба Гитлера в стране, которая была ему столь дорога, сложилась так, как не представлялось даже в самом безумном сне. Живя в германском рейхе, Гитлер формально был иностранцем, австрийцем, и оставался им вплоть до своего назначения на пост канцлера. Чтобы понять его до конца, необходимо подходить к нему как к австрийцу, который достиг совершеннолетия незадолго до краха империи Габсбургов, но не смог пустить корни в просвещенной столице этого государства. Он впитал в себя все самые нелепые предрассудки и ненависть, распространенные в ту пору среди германо-язычных экстремистов, но не понял, что большинство окружавших его были людьми порядочными, честными и благородными независимо от их национальности и социального положения, то есть будь они чехи, евреи или немцы, бедные или богатые, художники или ремесленники. Сомневаюсь, чтобы какой-либо немец, проживающий на севере страны или на западе, в Рейнской области, в Восточной Пруссии или в Баварии, мог сочетать в себе, опираясь на имеющийся жизненный опыт, такие качества, которые выдвинули Адольфа Гитлера на те высоты, которых ему в итоге удалось достичь. Правда, сюда следует добавить ярко выраженную непредсказуемость гения.
Однако весной 1913 года его гениальность еще не проявилась. В Мюнхене, как и в Вене, Гитлер жил без средств, без друзей и постоянной работы. Летом 1914 года началась война, взявшая его вместе с миллионами других людей в свои безжалостные тиски. 3 августа Гитлер подал прошение королю Баварии Людвигу III разрешить ему вступить добровольцем в полк, формировавшийся в Баварии, и его просьба была удовлетворена.
Гитлеру представилась благоприятная возможность. Теперь молодой бродяга мог не только удовлетворить свое желание служить вновь обретенному отечеству, что, по словам Гитлера, выливалось в борьбу за будущее Германии, когда встал вопрос "быть или не быть", но и избежать неудач и неприятностей в личной жизни.
"Эти несколько часов, - писал Гитлер в "Майн кампф", - будто освободили меня от бремени, висевшего надо мной на протяжении всей моей юности. Мне вовсе не стыдно признаться в том, что меня охватил восторг и, упав на колени, я от всего сердца возблагодарил всевышнего за то, что он ниспослал мне великое счастье жить в такое время... Для меня, как и для всех немцев, начался самый памятный период жизни. На фоне событий той гигантской борьбы все мое прошлое кануло в небытие".
Таким образом, прошлому Гитлера со всеми его разочарованиями, убогостью и одиночеством суждено было остаться в тени, хотя именно прошлое сформировало сознание и характер фюрера. Война, принесшая смерть многим миллионам, для Гитлера, которому тогда было двадцать пять лет, знаменовала начало новой жизни.
Вряд ли какому-нибудь психиатру удастся когда-либо точно диагностировать все психические заболевания Гитлера и объединить их в достаточно емкую и всеобъемлющую формулировку. Отклонений в психике немецкого диктатора было так много, что они просто не укладываются в стандартный диагноз для обычных больных.
Будущего диктатора нещадно избивал отец
Корни психических заболеваний обычно ищут в детстве больных. Поэтому, разумеется, психиатры не оставили без внимания и детство Гитлера. Его сестра Паула рассказала им, как отец жестоко наказывал маленького Адольфа, в результате появилось мнение, что агрессивность Гитлера была результатом эдиповой ненависти к отцу.
Отец диктатора, Алоис Шикльгрубер (в 40 лет поменял фамилию на Гитлер), слыл ненасытным сластолюбцем. Его многочисленных связей на стороне иногда не хватало, чтобы полностью удовлетворить его похоть. Однажды он свирепо изнасиловал отказавшую ему в близости жену на глазах малолетнего Адольфа. Возможно, этот случай наложил свой отпечаток на всю сексуальную жизнь будущего диктатора.
Мать Клара патологически любила своего мальчика (до него она потеряла трех сыновей), и он отвечал ей тем же. Из шести детей Алоиса и Клары выжили только двое - Адольф и слабоумная Паула. Гитлер всю жизнь называл себя маменькиным сынком. Патологическая любовь к матери и ненависть к отцу стали причиной многих негативных особенностей его психики.
Ослепший от страха
Если верить Гитлеру, то в Первую мировую войну он был храбрым солдатом и честно заработал свою награду - железный крест. Только газовая атака англичан в 1918 году, из-за которой он временно потерял зрение, прервала его военную карьеру. Однако недавно британскому историку Томасу Веберу на основании архивных документов, писем и дневников однополчан Гитлера удалось развеять эту легенду о героизме бравого ефрейтора в окопах Первой мировой.
Историк обнаружил переписку известного немецкого нейрохирурга Отфрида Фёрстера с американскими коллегами. В одном из писем тот упомянул, что в 1920-х годах в его руки случайно попала медкарта Гитлера и он прочитал диагноз, который тому поставили врачи.
Оказалось, что Гитлер временно потерял зрение не из-за газовой атаки, а из-за истерической амблиопии. Это редкое заболевание возникает при психических стрессах, например из-за сильного страха перед военными действиями. Мозг как бы отказывается воспринимать жуткие картины действительности и перестает принимать сигналы зрительных нервов, само же зрение при этом остается в порядке.
У храброго солдата такого заболевания просто не могло случиться, но Гитлер им и не был. Он служил связистом при штабе и находился далеко от линии фронта, однополчане даже прозвали его «тыловой свиньей». Однако Гитлер умел угодить начальству, за что, по мнению Вебера, и получил железный крест.
От слепоты Гитлера лечили с помощью сеансов гипноза. Лечебным гипнозом в госпитале занимался профессор неврологии Эдмунд Форстер из университета в Грайфсвальде. Именно к нему попал ослепший ефрейтор Гитлер. Около двух месяцев Форстер пытался подобрать ключик к подсознанию этого разуверившегося в своем будущем человека. Наконец профессор выяснил, что у его пациента крайне болезненное самолюбие, и понял, как благодаря этому он сможет воздействовать на психику больного во время сеанса гипноза.
В абсолютно темной комнате Форстер ввел Гитлера в гипнотический транс и сказал ему: «Ты на самом деле ослеп, но раз в 1 ООО лет на Земле рождается великий человек, которого ждет великая судьба. Возможно, именно тебе суждено вести Германию вперед. Если это так, то Бог вернет тебе зрение прямо сейчас».
После этих слов Форстер чиркнул спичкой и зажег свечу, Гитлер увидел пламя... Адольф был просто потрясен, ведь он уже давно простился с надеждой когда-нибудь прозреть. Доктору даже в голову не пришло, что Гитлер отнесется к его словам о своем великом предназначении слишком серьезно.
По мнению психиатра и историка Дэвида Льюиса, написавшего книгу «Человек, который создал Гитлера», именно благодаря Форстеру в голове Гитлера зародилась мысль о его великом предназначении. Впоследствии это понял и сам Форстер. Когда в 1933 году Гитлер стал канцлером Германии, профессор, рискуя жизнью, переправил его историю болезни в Париж, надеясь, что она будет опубликована.
К сожалению, издатели не решились предать гласности эту историю болезни: Германия располагалась слишком близко, а у Гитлера в то время уже были длинные руки. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что этот демарш Форстера не остался для предводителя нацистов секретом.Через две недели после попытки обнародовать историю болезни Гитлера профессор погиб...
Как выяснил Вебер, были уничтожены все, кто знал об истинной болезни Гитлера, а его медкарты бесследно исчезли.
Кошмарный любовник
Своими выступлениями Гитлер доводил женщин буквально до экстаза. У него было много поклонниц, но стоило некоторым из них достичь заветной цели - интимной близости с фюрером, как их жизнь превращалась в настоящий ад.
Сюзи Липтауэр повесилась, проведя с ним всего одну ночь. Гели Раубаль, племянница Гитлера, говорила подруге: «Гитлер - чудовище... ты никогда не поверишь, что он заставляет меня делать». До сих пор уход из жизни Гели окутан тайной. Известно, что она погибла от пули. В свое время ходили слухи, что Гитлер застрелил Гели во время ссоры, официальная же версия нацистов гласила, что она покончила жизнь самоубийством.
Немецкая кинозвезда Рената Мюллер добилась близости с фюрером, о чем сразу пожалела.
Гитлер стал ползать у ее ног и просить дать ему пинка... Он кричал: «Я мерзок и нечист! Бей меня! Бей!» Рената была в шоке, она умоляла его подняться, но он ползал вокруг нее и стонал. Пришлось актрисе его все-таки попинать и отшлепать... Пинки кинозвезды привели фюрера в крайнее возбуждение... Вскоре после этой «интимной близости» Рената покончила с собой, выбросившись из окна гостиницы.
Ева Браун, которая дольше всех продержалась рядом с Гитлером, два раза пыталась покончить жизнь самоубийством, в конечном счете ей пришлось это сделать в третий раз, уже в качестве супруги диктатора... Многие психологи и сексологи сомневаются в том, что Гитлер был способен на нормальный половой акт.
Звериное чутье на опасность
На жизнь Гитлера было совершено, по разным оценкам, от 42 до пяти десятков серьезных покушений. Профессиональные телохранители и асы спецслужб совершенно не могут объяснить, как немецкому диктатору при этом удалось не только сохранить жизнь, но и не получить ни одного серьезного ранения. По их мнению, это уже не просто везение, а настоящая мистика. Обычно достаточно 2-3 хорошо подготовленных покушений (а чаще всего и одного!), чтобы по меньшей мере если не убить, то серьезно ранить человека и надолго вывести из игры.
Самое интересное, что Гитлеру часто удавалось сохранить свою жизнь за счет буквально звериного чутья на опасность. Например, в 1939 году во время покушения Эльзера, который организовал взрыв в мюнхенской пивной, Гитлер неожиданно рано покинул место встречи ветеранов партии, и это спасло его от смерти. Впоследствии он сказал одному из своих приближенных: «Мной овладело странное чувство, что я должен немедленно уехать...»
Однажды Гитлер сказал: «Я уходил от смерти несколько раз, но отнюдь не случайно, внутренний голос предупреждал меня, и я тут же принимал меры». В этот внутренний голос Гитлер верил до конца жизни.
Перевооружение германской армии, занятие демилитаризованной Рейнской области, аннексия Австрии, оккупация Чехии и Моравии, вторжение в Польшу - любое из этих действий в период с 1933 по 1939 год должно было привести к войне с Францией и Великобританией, войне, в которой у Германии не было никаких шансов на победу. Однако Гитлер как будто знал, что союзники будут бездействовать, и смело отдавал приказы, от которых генералы вермахта покрывались липким потом. Именно тогда у окружения Гитлера зародилась мистическая вера в пророческий дар фюрера.
Открывались ли в самом деле Гитлеру картины грядущего? Дж. Бреннан, автор книги «Оккультный рейх», полагает, что фюрер, подобно шаманам, входил в особое экстатическое состояние, позволявшее ему видеть будущее. В припадке гнева Гитлер часто становился почти невменяемым.
У человека, находящегося в таком состоянии, как показывает биохимический анализ, резко повышается содержание в крови адреналина и диоксида углерода. Это может приводить к изменениям в работе мозга и выходу на новые уровни сознания. «Интоксикация такого рода доводила Гитлера до того, - пишет Дж. Бреннан, - что он мог броситься на пол и начать жевать край ковра - такое поведение наблюдалось у гаитян, отдавшихся во власть духов при исполнении магических ритуалов. Это привело к тому, что за ним закрепилось прозвище Ковроед».
Германия под гипнозом
Школьный учитель Гитлера на всю жизнь запомнил странный взгляд подростка Адольфа, который приводил педагога в трепет. Многие из окружения фюрера говорили о его незаурядных гипнотических способностях. Были ли они врожденными или Гитлер брал у кого-то уроки гипноза, неизвестно. Умение подчинять себе людей очень помогло Гитлеру на его пути к вершинам власти. В конце концов практически вся Германия оказалась загипнотизированной бывшим ефрейтором.
Гели Раубаль, племянница Гитлера, говорила подруге: «Гитлер - чудовище... ты никогда не поверишь, что он заставляет меня делать».
Вот что писал о гипнотическом даре Гитлера генерал Бломберг: «...на меня постоянно влияла некая сила, которая исходила от него. Она разрешала все сомнения и полностью исключала возможность возражать фюреру, обеспечивая мою полную лояльность...»
Профессор X. Р. Тревор-Ропер, бывший офицер разведки, писал: «У Гитлера был взгляд гипнотизера, который подавляет разум и чувства всех, кто попадает под его чары». Дж. Бреннан в книге «Оккультный рейх» описывает поразительный случай. Один англичанин, истинный патриот Британии, не знающий немецкого языка, слушая выступления фюрера, непроизвольно стал тянуть руку в нацистском приветствии и кричать «Хайль Гитлер!» вместе с наэлектризованной толпой...
«Адский коктейль»
В Гитлере было намешано столько психических отклонений, что любой, даже опытный психиатр пришел бы в явное замешательство, пытаясь разгадать состав «адского коктейля», который бурлил в голове этого невзрачного человека, безумца, вознамерившегося в свое время покорить весь мир. Явные сексуальные отклонения, возможности оказывать на людей гипнотическое воздействие, а также звериное чутье на опасность, позволяющее говорить об определенных способностях к ясновидению, - это далеко не все, чем Гитлер отличался от остальных людей.
Эрих Фромм, например, отмечал у него явную склонность к некрофилии. В качестве подтверждения он приводил следующую цитату из мемуаров Шпеера: «Насколько я помню, когда на стол подавали мясной бульон, он называл его «трупным чаем»; появление вареных раков он комментировал рассказом об умершей старушке, которую близкие родственники бросили в ручей как приманку, чтобы наловить этих тварей; если ели угрей, он не забывал упомянуть, что эти рыбы обожают дохлых кошек и лучше всего ловятся именно на эту приманку». Кроме этого, Фромм обращает внимание на странную мину на лице фюрера, которая видна на многих фотографиях, создается впечатление, что фюрер постоянно ощущает некий отвратительный запах...
У Гитлера была удивительная память, он обладал способностью сохранять в ней фотографически точное отображение действительности. Считается, что такая память в раннем возрасте присуща лишь 4% детей, но, взрослея, они ее утрачивают. В памяти Гитлера прекрасно отпечатывались как незначительные архитектурные элементы зданий, так и большие куски текста. Диктатор изумлял высший генералитет рейха, приводя по памяти многочисленные цифры, касающиеся вооружения как немецкой армии, так и ее противников.
Фюрер был прекрасным имитатором. Как вспоминает Ойген Ханфштенгль: «Он мог подражать шипению гусей и кряканью уток, мычанию коров, ржанию лошадей, блеянию коз...»
Актерские способности у диктатора также были на высоте, он даже умел с помощью самовнушения влиять на свою вегетативную нервную систему, например, без проблем заставлял себя плакать, что дано немногим профессиональным актерам. Слезы из глаз фюрера магическим образом воздействовали на аудиторию, усиливая эффект от его выступлений. Зная о подобном даре Гитлера, Геринг в самом начале нацистского движения в критических ситуациях буквально требовал: «Гитлер должен прибыть сюда и немного поплакать!»
Адмирал Дениц считал, что от Гитлера исходит некое «излучение». Оно оказывало на адмирала столь сильное влияние, что после каждого посещения фюрера Деницу требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя и вернуться в реальный мир. Геббельс также отмечал явное воздействие своего патрона, он говорил, что после общения с Гитлером он «чувствует себя как перезаряженный аккумулятор».
Во многом поступки Гитлера определял очень глубинный фактор - комплекс неполноценности, описанный Альфредом Адлером. Диктатор постоянно сравнивал себя с великими завоевателями прошлого и пытался их превзойти. Как считает Алан Буллок, «огромную роль во всей политике Гитлера играло присущее ему сильнейшее чувство зависти, он желал раздавить своих противников».
Не вызывает сомнения, что у Гитлера развилась болезнь Паркинсона, которая вызвана органическим поражением головного мозга. Правда, диктатор успел уйти из жизни до того, как этот недуг оказал серьезное влияние на его здоровье и психику. В 1942 году у Гитлера стала дрожать левая рука, а в 1945 году началось расстройство мимики лица. В последние месяцы жизни Гитлер, по воспоминаниям окружающих, напоминал развалину и передвигался с большим трудом. Известно, что болезнь Паркинсона нарушает логическое мышление и заболевший испытывает склонность к более эмоциональному восприятию действительности. С 1941 года Гитлера все чаще стала подводить его уникальная память.
Итак, Гитлер был настолько странным и ненормальным человеком, что существование подобной «психической аномальщины» даже трудно предположить. Поэтому диктатор практически не вписывался в тесные диагностические схемы различных психологических и психиатрических школ, и поставить ему всеобъемлющий диагноз не представлялось возможным, хотя такие попытки все же были.
Среди документов в одной из юридических библиотек несколько лет назад был обнаружен секретный психологический портрет Гитлера, составленный еще в 1943 году психиатром Генри Мюрреем из Гарвардского университета. Его заказало Мюррею руководство Управления стратегических служб США (предшественник ЦРУ). Американские военные и разведчики хотели побольше узнать о характере Гитлера, чтобы иметь возможность прогнозировать его действия в той или иной военно-политической ситуации.
Сотрудники Корнеллского университета опубликовали этот анализ психики Гитлера, содержащий 250 страниц текста и по существу являющийся одной из первых попыток исследования личности диктатора. «Несмотря на то, что психология шагнула далеко вперед, документ дает возможность увидеть некоторые черты личности Гитлера», - считает Томас Миллс, научный сотрудник библиотеки университета.
Этот любопытный документ имеет следующее название: «Анализ личности Адольфа Гитлера с прогнозами относительно его будущего поведения и рекомендациями по тому, как с ним обходиться сейчас и после капитуляции Германии».
Ясно, что Мюррей не имел возможности лично обследовать столь опасного «пациента», поэтому он был вынужден проводить психоаналитические исследования диктатора заочно. В ход шла вся информация, которую можно было достать, - родословнаяфюрера, сведения о его школьных годах и службе в армии, сочинения диктатора, его публичные выступления, а также свидетельства людей, общавшихся с Гитлером.
Какой же портрет удалось нарисовать опытному психиатру? Гитлер, по мнению Мюррея, был злым, мстительным человеком, не терпящим никакой критики и презирающим других людей. У него отсутствовало чувство юмора, зато с избытком хватало упрямства и самоуверенности.
В фюрере, считал психиатр, довольно сильно был выражен женский компонент, он никогда не занимался спортом, физическим трудом, обладал слабой мускулатурой. С сексуальной точки зрения он описывает его как пассивного мазохиста, предполагая и наличие подавленной гомосексуальности.
Мюррей считал, что преступления Гитлера отчасти объясняются местью за те издевательства, которые он перенес в детстве, а также скрытым презрением к своим слабостям. Психиатр полагал, что, если Германия проиграет войну, Гитлер способен покончить жизнь самоубийством. Однако если диктатора убить, то он может превратиться в мученика.
В диагнозе Мюррея целый букет заболеваний. По его мнению, Гитлер страдал неврозом, паранойей, истерией и шизофренией. Хотя современные эксперты находят в этом психологическом портрете диктатора ряд неверных толкований и неточностей, объясняющихся уровнем развития психиатрии тех лет, обнаруженный документ, несомненно, является уникальным.
Сергей СТЕПАНОВ
"Загадки и тайны" май 2013
Интересен тот факт, что в одной из главных частей «Библии нацизма», посвященной проблеме национального государства и его построения, проблеме молодёжного воспитания уделено 17 страниц. Это говорит о том, что уже в 1923 году Гитлер чувствовал в молодёжи ту социальную базу, на которую он мог бы опереться при приходе к власти. Своей первейшей задачей Гитлер считал «защиту и систематическую поддержку лучших элементов расы», начиная от младенца, кончая уже взрослым членом общества. На протяжении 17 страниц пытается он изобразить, как надо воспитывать «расово чистого» члена общества.
Основным девизом грядущей воспитательной работы могли бы стать следующие слова: «… государство будет видеть главную свою задачу не в том, чтобы накачивать наших детей возможно большим количеством знаний, а прежде всего в том, чтобы вырастить вполне здоровых людей. Лишь во вторую очередь мы будем думать о развитии духовных способностей. Но и в этой области мы будем думать прежде всего о том, чтобы развить в нашей молодёжи характер, волю, силу решимости, а в сочетании с этим мы будем систематически работать над тем, чтобы развить в ней чувство ответственности. Лишь в последнюю очередь мы будем думать о чисто школьном образовании» (64.)
Нацизм уже заранее исходил из того, что НСДАП не нужны слабые, хотя бы и всесторонне развитые люди, - национал-социализму требовались лишь «физически здоровые люди с твёрдым характером, решительные и энергичные».
Физическое здоровье молодёжи, по мысли Гитлера, становилось достоянием нации и государства. «В нашем государстве забота о физическом развитии не будет представлена каждому отдельному лицу, не будет только задачей родителей. Нет, этой проблеме само государство посвятит огромное внимание, ибо это есть проблема самоутверждения нации, здоровье которой и призвано защищать государство». Воспитательную работу Гитлер считал необходимым начать с юных матерей и добиться того, чтобы они рожали здоровых детей. Этим Гитлер хотел заложить основу для создания «действительно здорового потомства».
Касаясь проблемы физического воспитания в школе, Гитлер отмечал, что в «национал-социалистическом государстве школа должна уделить несравненно больше времени физическому воспитанию - никуда не годиться обременять молодых людей таким балластом, как это делается теперь». Если в Германии 20-х годов занятия по физподготовке заменялись необязательной гимнастикой, которая была 2 часа в неделю, то по идее Гитлера в будущем на физкультуру школьникам должно отводиться по 2 часа в день (час до обеда, час - после), и при этом на обязательных занятиях физкультуры основное время должно отводиться не гимнастике, а боксу. Именно этот вид спорта, по мнению Гитлера, должен был выработать у мальчика с юных лет стойкий характер.
Гитлера не устраивало, что «учебные заведения принципиально воспитывали «…чиновников, инженеров, техников, химиков», а не немецких мужчин. Лучшим примером воспитания молодёжи Гитлер считал армейское воспитание.» Пример армии лучше всего показывает, насколько сознание своей физической силы и ловкости пробуждает в человеке чувство мужества, дух наступления». То есть очевидно, что основной упор на физическое воспитание германской молодёжи был необходим для превращения их в потенциальных солдат, верящих в свою непобедимость. Сам Гитлер этого и не скрывал, когда писал следующее: «… эту внутреннюю веру можно воспитать с детских лет. Мы должны воспитать своих детей так, чтобы они верили, что именно мы, немцы, будем безусловно сильней остальных. Всей постановкой дела воспитания мы должны внушить нашему народу сознание того, что наша нация вновь станет непобедимой». Всё чётко и предельно понятно - школа должна выращивать солдат, готовых захватить мир, и более никого: грядущей национал-социалистической Германии требовались прежде всего солдаты. Школа и армия сливались в одно единое. Заканчивая школу, юноши должны были тут же попадать в армию, где они продолжали своё физическое совершенствование. Армия должна стать для молодёжи «школой патриотизма». Именно в армии, кроме физической и «патриотической подготовки», молодой человек должен был научиться, прежде всего, беспрекословно подчиняться и выполнять приказы… именно такая система воспитания «должна упрочить свою веру в собственную силу, Воспитать свой корпоративный дух, воспитать в себе глубокое убеждение в непобедимости собственной нации». По окончании данной системы воспитания Гитлер предложил выдавать на руки два документа: во-первых, гражданский диплом, документ, дающий право заниматься общественной деятельностью; во-вторых, «свидетельство о состоянии физического здоровья», дающий право вступать в брак. То есть получается, что люди, не прошедшие нравственно-физическую обработку, лишались всех гражданских прав и становились изгоями, фактически изолированными от общества. Прошедшие же обработку не представляли бы для режима социальной опасности. Итак, важнейшей задачей системы образования Гитлер видел воспитание физически сильных солдат.
Кроме физического воспитания государство должно было, по мнению Гитлера, воспитывать характер, преданность, верность, готовность к самопожертвованию, умение молчать - вот добродетели, которые необходимы молодёжи. Благодаря системе воспитания Гитлер надеялся если не полностью уничтожить, то хотя бы смягчить «изъяны» общества. Особо большое внимание он уделял воспитанию силы воли и решимости, систематическому культивированию чувства ответственности, умению предпринять решительный шаг. «Лучше жесткий приказ, чем никакого приказа - , писал Гитлер, - … лучше, чтобы наша молодёжь отвечала на вопрос иногда не совсем правильно, чем не отвечала вовсе».
Итак, система морального воспитания должна была создать народный организм, свободный от тех «слабостей», которые могли бы привести национал-социалистическое государство к крушению. «Государство будет воспитывать в юношестве со школьной скамьи чувство ответственности и готовности отстаивать мужественно своё мнение. Это необходимо нам так же, как и систематическое воспитание в молодёжи воли и решимости к действию». Моральные качества, культивируемые с раннего детства, должны были обеспечить существование государства.
Сама система получения общеобразовательных школьных дисциплин должна была претерпеть ряд серьёзных изменений. В основе первого коренного изменения школьной системы лежит утверждение Гитлера, что «молодой мозг не должен быть обременен вещами, которые ему не нужны и которые поэтому он быстро забывает. На основании этого появилась мысль, что школа должна давать жизненно необходимый минимум знаний. Стоит заметить, что в этот жизненно необходимый уровень знаний не попали, например, иностранные языки, так как в жизни 98 % молодых людей они не понадобятся вовсе. Вместо иностранного языка предполагалось изучение его краткой характеристики. «Благодаря этому - , писал Гитлер, - большинство учащихся получило бы общие основы, которые действительно необходимы для дальнейшей жизни. Те же, кому действительно необходимо изучение иностранных языков, занялись бы этим сами специально по собственному выбору и достигли бы нужных результатов». В результате сокращения школьной программы выделилось бы свободное время для физических упражнений. Особо большие изменения требовал Гитлер внести в преподавание истории. Как и в других предметах он предлагал сократить школьную программу и «центр тяжести» перенести на то, чтобы облегчить учащимся понимание основной линии истории. Сама история должна была рассматриваться не как цель, а как средство, которое помогло бы нации в будущем применять уроки истории с максимальной пользой. История, впрочем как и остальные науки, должна была служить национал-социализму. Поэтому в этой области, «одной из важнейших задач… является забота о том, чтобы наконец, был написан такой курс истории, в котором доминирующее положение займёт расовая проблема».
Вторым изменением в системе общешкольного образования должна была явиться замена материализма на идеализм. Иначе говоря, логика мышления подрастающего поколения должна была строиться не на рациональных началах, а на иррациональной слепой вере. Нацистское государство, по мысли Гитлера, должно было дать молодому человеку лишь узкоспециальные знания, чтобы он мог «заработать себе на кусок хлеба». Основной задачей системы образования становится интеграция молодого человека в общество, которому он необходим. Кроме этого Гитлер хотел «уже с юных лет… воспитывать в молодёжи уважение к национализму». В завершении Гитлер писал: «Венец всех задач нашей постановки воспитания должен заключаться в том, чтобы со всей отчетливостью поставить перед всей молодёжью в первую очередь проблему расы. И умом и чувством наша молодёжь должна понять, что это главная из главных, центральная из центральных проблем. Ни один юноша, ни одна девушка не должны покидать стен школы, не поняв до конца, какое гигантское значение имеет вопрос о чистоте крови… Ибо мы должны помнить, что все физическое и умственное воспитание в последнем счете может быть полезно лишь для лишь тех людей, кто понял принципиальную важность расовой проблемы… Если мы сумеем на указанных началах перестроить все дело воспитания пол углом зрения сохранения чистоты расы, то это разумеется принесёт величайшую пользу и военному делу. В нашем государстве военная служба вообще будет рассматриваться только как заключительная глава в воспитании нашей молодёжи (выделено А. В.)».
Из выше указанного можно предположить следующую концепцию нацистского воспитания, предполагаемую Гитлером в 20-х годах: минимум жизненно необходимых знаний при активнейшей националистическо-расистской накачке позволит контролировать среду духовных интересов молодёжи. Наряду с этим активная физическая подготовка и военная служба позволит направить энергию молодёжи либо на подготовку, либо на непосредственное осуществление военных действий.
Эти идеи, изложенные Гитлером в 1923–1924 годах на бумаге были тогда лишь идеями, но десять лет спустя, после прихода к власти НСДАП, они начали проводиться в жизнь.
Примечания:
Шпеер А. Воспоминнания. Москва-Смоленск. «Прогресс» - «Русич». 1997.
Мельников Д. Е., Черная Л. Б. Преступник номер 1: Нацистский режим и его фюрер. С. 63.
Адольф Гитлер. Указ. соч. С. 313.
Вся деятельность Гитлера была подчинена расовой идее. Он считал германскую расу высшей на земле и боролся за ее господство. Другим народам он предлагал подчинение или гибель. Можно вполне согласиться с мнением эстонских историков А. Адамсона и С. Валдмаа: «Конечно, цели всех великих держав в войне были корыстны, но особенно это характерно для целей Германии: если большевики (интернационал-социалисты) боролись во имя того, что они считали счастьем для всего человечества, то германские национал-социалисты боролись во имя господства одной расы - светловолосых германцев, «арийцев» - и были готовы стереть с лица земли все расы, которые в их глазах представлялись «низшими» или «неполноценными». Большинство эстонцев воевало во Второй мировой войне в немецких мундирах, оказавшись таким образом на стороне тех, кто проиграл войну... и это определяет наши мнения и чувства. Нам пришлось много страдать под полувековой советской оккупацией. Однако победа Гитлера была бы для человечества более страшным несчастьем, чем победа Сталина».
Для реализации иррациональной по сути расовой доктрины использовались вполне рациональные средства в виде первоклассной армии и военно-промышленного комплекса. А для ее обоснования фюрер изрядно «подправил» культурную историю человечества.
В книге «Моя борьба» он утверждал «арийский приоритет» во всех основных сферах культуры: «Вся человеческая культура, все достижения искусства, науки и техники, свидетелями которых мы являемся сегодня, почти исключительно плоды творчества арийцев. Один лишь этот факт вполне обоснованно подтверждает вывод о том, что именно ариец - родоначальник высшего гуманизма, а следовательно, и прообраз всего того, что мы понимаем под словом «человек». Он - Прометей человечества, со светлого чела которого во все времена слетали искры гениальности, всегда заново разжигающие огонь знаний, освещающий мглу мрачного невежества, что позволило человеку возвыситься над всеми другими существами Земли... Именно он заложил основы и воздвиг стены всех великих сооружений человеческой культуры».
Уделяя внимание германской культуре, Гитлер с началом Второй мировой войны позаботился о том, чтобы людей искусства не призывали в армию. Разумеется, только тех, кто выражал в своем творчестве «истинно германский дух», а не «растлителей-декадентов». Многие из последних, впрочем, к тому времени уже успели покинуть территорию Рейха.
«Арийское превосходство», по мнению фюрера, особенно ярко проявилось в военной сфере. Но Гитлер считал, что в германской армии периода Первой мировой войны не все было ладно, иначе не разразилась бы катастрофа 1918 года. Ее он связывал с «предательством» социал-демократов, среди которых, как считал фюрер, ведущую роль играли евреи.
Главной целью внешней и внутренней политики национал-социалистического государства провозглашалось достижение мирового господства и получение «жизненного пространства» на Востоке - в Польше и России для избранного германского народа. Расовые мотивы пронизывали всю жизнь Третьего Рейха. Гитлер писал в книге «Моя борьба»: «Наше государство будет прежде всего стремиться установить здоровую, естественную жизненную пропорцию между количеством нашего населения и темпом его роста, с одной стороны, и количеством и качеством наших территорий - с другой. Только так наша внешняя политика может должным образом обеспечить судьбы нашей расы, объединенной в нашем государстве.
Здоровой пропорцией мы можем считать лишь такое соотношение между указанными двумя величинами, которое целиком и полностью обеспечивает пропитание народа продуктами нашей собственной земли. Всякое иное положение вещей, если оно длится даже столетиями и тысячелетиями, является ненормальным и нездоровым. Раньше или позже такое положение принесет величайший вред народу и может привести к его полному уничтожению.
Чтобы народ мог обеспечить себе подлинную свободу существования, ему нужна достаточно большая территория».
«Расово неполноценные» элементы должны были беспощадно истребляться или изгоняться за пределы обитания германского народа. Среди собственно немцев истреблению подлежали неизлечимо больные и психически больные. 1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, Гитлер отдал секретный приказ «расширить полномочия определенного круга врачей таким образом, чтобы они могли обеспечить милосердную смерть неизлечимо больным после критического изучения их здоровья». В рамках этой «милосердной акции» только в Германии было уничтожено более 50 тысяч человек. Неизлечимо больные и слабоумные также подлежали уничтожению и на оккупированных территориях.
Главным объектом будущей германской колонизации Гитлер назвал Россию: «Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой внешней политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и обращаем взор в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.
Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены.
Сама судьба указует нам перстом. Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось ее государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства. Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия была обязана германским элементам - превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы. Именно так были созданы многие могущественные государства на земле. Не раз в истории мы видели, как народы более низкой культуры, во главе которых в качестве организаторов стояли германцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев. В течение столетий Россия жила именно за счет германского ядра в ее высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи. Но как русские не могут своими собственными силами скинуть ярмо евреев, так и одни евреи не в силах долго держать в своем подчинении это громадное государство. Сами евреи отнюдь не являются элементом организации, а скорее ферментом дезорганизации. Это гигантское восточное государство неизбежно обречено на гибель. К этому уже созрели все предпосылки. Конец еврейского господства в России будет также концом России как государства. Судьба предназначила нам быть свидетелями такой катастрофы, которая лучше, чем что бы то ни было, подтвердит безусловную правильность нашей расовой теории».
Гитлер искренне верил, что только германский расовый элемент в виде первой норманнской княжеской династии Рюриковичей и норманнской дружины, позднее получивший прививку в виде остзейского немецкого дворянства, обеспечил тысячелетнее существование Русского государства. В ходе революции 1917 года и последующей Гражданской войны потомки Рюриковичей, а также иных дворян варяжского (норманнского) происхождения, равно как и остзейские бароны, были либо истреблены, либо вынуждены эмигрировать. Поэтому фюрер был убежден, что в моральном и организационном отношении Советская Россия стала значительно слабее прежней Российской империи и не может рассматриваться в качестве серьезного военного противника. Неудача Красной Армии в финской войне и «чистка» высшего командного состава 1937–1938 годов, казалось бы, подтверждали гитлеровскую теорию. К счастью, она оказалась ошибочной. А вот насчет того, что евреи не смогут надолго удержаться в советских властных структурах, Гитлер не ошибся. Уже к концу 20-х годов, после того как Сталин одолел внутрипартийную оппозицию, евреев в высшем партийном руководстве почти не осталось. На протяжении 30-х годов они утратили свои позиции в НКВД и в Красной Армии (равно как и прочие инородцы, имевшие связи с иностранными государствами, - поляки и выходцы из Прибалтики, а в 40-е годы, в ходе кампании борьбы с космополитизмом, евреи были вычищены и с номенклатурных постов среднего звена.
Широкая колонизация восточных земель немцами и «германскими народами», вроде голландцев или норвежцев, мыслилась нацистами только после победоносного окончания войны. В военное время было сделано несколько пробных акций такого рода, в частности в районе ставки Гитлера под Винницей, но все они закончились безрезультатно.
Гитлер не мыслил никакого иного устройства Велико-германского Рейха, кроме как на основе безусловного подчинения всех завоеванных или «добровольно присоединившихся» стран диктату из Берлина. Собственно германские земли, а тем более оккупированные территории не должны были обладать ни автономией, ни какими-либо элементами государственной самостоятельности. Если и говорилось о каком-то равноправии «германских народов» в составе Великогерманского Рейха, то только в пропагандистских целях.
Разрабатывались планы «германизации» арийских народов, а также славян, среди которых с помощью антропометрии стремились выявить лиц с повышенной долей «германской крови». Хотя в действительности, например, те же славяне и немцы, замечу, имеют не только языковое, но и физико-антропологическое родство и не могут быть в принципе разделены по этим признакам. Рейхсфюрер Гиммлер 5 апреля 1942 года в ставке Гитлера заявил, что «наилучший способ решить французскую проблему - это ежегодно проводить среди населения Франции отбор лиц германской крови. Нужно попробовать поместить их детей в самом раннем возрасте в немецкие интернаты, заставить там забыть о том, что волею случая они считались французами, внушая, что в них течет германская кровь, и подчеркивая их принадлежность к великому германскому народу». Гитлер, однако, весьма осторожно отнесся к идее онемечивания французов: «Все попытки онемечивания меня не особенно вдохновляют, если только они не подкреплены мировоззренчески. В случае с Францией следует помнить, что ее военная слава зиждется не на идейной позиции большинства населения, но на том, что французы пару раз умело использовали благоприятное для них соотношение военных сил на континенте (например, вступив в Тридцатилетнюю войну). Но там, где им противостояли немцы, наделенные национальным самосознанием, они всегда получали хорошую взбучку, например от Фридриха Великого в 1740 году и т. п. И не имеет никакого значения то, что корсиканец Наполеон, этот уникальный военный гений, вел ее к победам всемирно-исторического значения. Большинство французов склонны к мещанству, и поэтому для Франции будет тяжелым ударом, если ее правящий слой лишить пополнения лицами германской крови».
Гитлер втолковывал Гиммлеру, одержимому идеями германизации не только французов, но даже поляков и чехов (последние даже считались «германским народом»): «Разве я с легким сердцем разделил свою родину Австрию на несколько маленьких гау с целью избавить ее от сепаратистских тенденций и облегчить ее присоединение к Германскому Рейху. У Австрии в конце концов своя полутысячелетняя история, в которой было много поистине великих событий.
Но при обсуждении этой проблемы с голландцами и норвежцами (согласно расовой теории национал-социалистов, относившихся к «германским народам». - Б. С. ) следует быть очень осторожными. Нужно всегда помнить, что Бавария в 1871 году также ни разу не выразила намерения присоединиться к Пруссии; Бисмарк только уговорил ее войти в состав мощного, близкого ей по крови союза под названием Германия. Я в 1938 году тоже не говорил австрийцам, что хочу присоединить их к Германии; напротив, я всегда подчеркивал, что намерен объединить их с Германией и создать Великогерманский Рейх (т. е. якобы новое государство, где Австрия будет едва ли не равноправна с Германией. Разумеется, это был только пропагандистский лозунг. - Б. С.). Германцам Северо-Запада и Севера (т. е. голландцам, фламандцам и скандинавским народам. - Б. С.) нужно постоянно внушать, что речь идет всего лишь о Германском Рейхе, только о Рейхе, идеологической и военной опорой которого является Германия...
Я скептически отношусь к участию иностранных легионов в военных действиях на Восточном фронте. Никогда не следует забывать, что любой из этих легионеров, если только он не проникся сознанием своей кровной связи с Германской империей как основой нового европейского единства, будет чувствовать себя предателем своего народа.
Насколько это опасно, наглядно демонстрирует распад Австро-Венгерской империи. Здесь также полагали, что смогут привлечь на свою сторону другие народы, к примеру поляков, чехов и т. д., если предоставят им возможность пройти военное обучение в рядах австрийской армии. В решающий момент выяснилось, что именно эти люди подняли против нее знамя борьбы. Поэтому речь идет о том, чтобы попытаться воссоздать Германский Рейх под германским знаменем. Невозможно было в 1871 году заставить Баварию присоединиться к Германской империи под знаменами Пруссии, равно как и невозможно ныне объединить германские народы под черно-бело-красным (кайзеровским) знаменем прежнего Рейха. Поэтому я с самого начала ввел для НСДАП, являющейся носительницей идеи объединения всех германцев, новый символ, который станет также символом всех германцев, - знамя со свастикой (повторяющее цвета кайзеровского флага. - Б. С. )».
Гитлер также предостерегал против слишком широкого онемечивания чехов и поляков. Он подчеркивал, что «всякое проявление терпимости по отношению к полякам неуместно. Иначе опять придется столкнуться с теми же явлениями, которые уже известны истории и которые всегда происходили после разделов Польши. Поляки потому и выжили, что не могли не воспринимать всерьез русских как своих повелителей, и еще потому, что им удалось, прибегая к всевозможным уловкам, добиться у немцев такого политического положения, которое при поддержке политического католицизма стало решающим фактором в германской внутренней политике.
Нужно прежде всего следить за тем, чтобы не было случаев совокупления между немцами и поляками, ибо в противном случае в вены польского правящего слоя постоянно будет вливаться свежая немецкая кровь...
Неменьшую осторожность следует проявлять и в отношении чехов, у которых есть пятисотлетний опыт, как лучше всего изображать из себя верноподданных, не возбуждая ни в ком недоверия. Сколько чехов во времена моей юности праздно шатались по Вене, очень быстро осваивая венский диалект, а затем ловко пробирались на высшие посты в государстве, занимали ведущие позиции в экономике и т. д.!»
Гитлер упрекал власти Второй империи за «половинчатость» в польском вопросе: «Поляков дразнили, а серьезного удара не нанесли ни разу. В результате мы не получили победы немцев и не достигли замирения поляков». Он отрицал возможность «германизации» поляков путем внедрения в польских землях немецкого языка: «Польский народ остался бы польским народом, только выражающим на чужом языке свои собственные чуждые нам идеи. Такой чуждый нашей расе народ своею более низкой ступенью развития только компрометировал бы достоинство и высоту развития нашего собственного народа». Расовая доктрина нацистов обрекала поляков или на уничтожение, или на депортацию. «Германизации» подлежали лишь те поляки, которых нацистские ученые-антропологи сочли бы близкими к германской расе.
Депортации начались в первые же дни оккупации вермахтом. Уже 20 октября 1939 года начальник 16-й оперативной команды СД штурмбаннфюрер СС Франц Редер докладывал в Главное управление имперской безопасности (РСХА): «По воле фюрера из населенной поляками Померании должна возникнуть в кратчайший срок немецкая Западная Пруссия. Для осуществления этих задач необходимы, по согласованному мнению всех компетентных органов, следующие меры:
Физическая ликвидация всех польских элементов, которые:
а) в прошлом играли ведущую роль на польской стороне или б) могут стать в будущем участниками польского сопротивления.
Выселение или переселение всех «коренных поляков» и «конгрессоров» (переселенцев из Царства Польского) из Западной Пруссии.
Переселение ценных в расовом и прочих отношениях поляков в центр старого Рейха, поскольку речь идет об угасающей немецкой родопреемственности, причем включение в немецкое народное тело должно происходить беспрепятственно. Указанные меры проводились с первого дня».
Также имперский протектор Богемии и Моравии Рейнгард Гейдрих, выступая перед чинами оккупационной администрации в феврале 1942 года, заявил, что от 40 до 60 процентов чехов должны слиться с немцами в единый народ, а не подлежащие германизации чехи должны отправиться осваивать «жизненное пространство» на Востоке. Для этой же цели предполагалось использовать не вполне полноценную в расовом отношении часть голландцев. И тех, и других представителей «германских народов» предполагалось сделать «надсмотрщиками» над местным восточнославянским населением.
Из «расово неполноценных» народов в будущем Гитлер собирался готовить слуг для немцев. В мае 1940 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер составил меморандум «Об обращении с инородцами на Востоке» (имелось в виду Польское генерал-губернаторство). Там, в частности, утверждалось: «Для негерманского населения Востока не должно быть образования свыше четырехлетней народной школы. Там должны учить лишь простому счету до пятисот, написанию своего имени и тому, что Господь Бог требует слушаться немцев и быть честными, прилежными и порядочными. Умение читать я считаю для них излишним. Никаких других школ на Востоке вообще не должно быть». Гитлер же в марте 1942 года утверждал в своей ставке: «Прежде всего мы не должны направлять немецких учителей на восточные территории (имелась в виду как Польша, так и оккупированные советские территории. - Б. С.). Иначе мы потеряем и детей, и родителей. Мы потеряем весь народ, так как вбитые в его головы знания впрок не пойдут. Самое лучшее было бы, если эти люди освоили там для общения с немцами только язык жестов. По радио же было бы полезнее всего передавать музыку в неограниченном количестве. Только к умственной работе приучать их не следует. Не допускать никаких печатных изданий... Эти люди будут чувствовать себя самыми счастливыми, если их по возможности оставят в покое. Иначе мы вырастим там наших злейших врагов! Но конечно, если действовать в интересах наших учителешек, то первым делом следовало бы открыть в Киеве университет».
На практике подобные программы представляли собой несбыточные утопии, к осуществлению которых можно было бы теоретически приступить лишь после окончания войны и обретения Германией мирового господства. В реальной действительности и в Польше, и на оккупированных советских территориях газеты все же выходили, да и в школах учили отнюдь не только расписываться и считать до пятисот, хотя университетов, конечно, не открывали.
Гитлер и другие руководители Германии, начиная войну против СССР, смотрели на советскую территорию как на место создания новых немецких поселений и источник почти дарового сырья и энергии. Население же рассматривалось как дешевая рабочая сила, обслуживающая нужды Рейха и германских колонистов на Востоке. При этом евреи и цыгане подлежали уничтожению, а славянское и литовское население должно было быть существенно сокращено благодаря недоеданию и репрессиям за действия партизан. Бывший уполномоченный по борьбе с партизанами на Востоке обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски, представ в качестве свидетеля перед Нюрнбергским трибуналом, показал, что Гиммлер в речи, произнесенной в 1941 году в Везельсбурге, накануне похода на Россию, призвал уменьшить общую численность славянского населения в Польше и на оккупированных территориях СССР на 30 миллионов человек. Этой цели, в частности, служили карательные операции против партизан и казни заложников, а также всех тех, кто подозревался в связях с партизанами. 16 декабря 1942 года Гитлер отдал бесчеловечный приказ о борьбе с партизанами («бандами») в России, Польше и на Балканах: «Враг использует в бандитской борьбе фанатичных и вышколенных борцов, которые не страшатся никакого насилия. Речь идет о том, быть или не быть. Эта борьба не имеет ничего общего с солдатским рыцарством и с положениями Женевской конвенции. Если борьба против банд будет вестись недостаточно жестокими методами, то в обозримом будущем у нас не хватит сил для сдерживания этой чумы.
Поэтому войска имеют право и обязаны применять в этой борьбе без каких-либо ограничений любые средства, ведущие к успеху, в том числе против женщин и детей. Поблажки всякого рода - преступления против солдат, подвергающихся бандитским нападениям. Не может быть никакого снисхождения к бандитам и их пособникам.
Ни один военнослужащий, участвующий в борьбе против банд и их пособников, не может привлекаться к судебной или дисциплинарной ответственности за свои действия».
Характерно, что жертвами этого приказа должны были стать прежде всего славяне, представлявшие собой, с точки зрения Гитлера, расово неполноценный элемент. В конце 1942 года фюреру уже было ясно, что войну Германии не выиграть. Но он стремился все равно истребить как можно больше евреев и славян, которых считал главными врагами германского народа.
Впрочем, иногда сам фюрер готов был пересмотреть свои взгляды на расовую неполноценность тех или иных народов. Так, 2 июня 1942 года, суммируя в ставке впечатления от поездки в Полтаву, в штаб группы армий «Юг», Гитлер признал, что посещение Украины «заставило меня несколько пересмотреть прежние расовые воззрения. В Полтаве я видел столько голубоглазых и светловолосых женщин, что я даже подумал - вспомнив фотографии норвежек или даже голландок, представленные ему вместе с прошениями о женитьбе, - а не следует ли, вместо того чтобы говорить о проблеме «распространения северного типа», поднять вопрос о необходимости «распространить южный тип» в наших североевропейских государствах».
Гитлер мыслил себе решение национального вопроса в Великогерманском Рейхе только посредством германизации всех подходящих для этой цели ненемцев и уничтожения или высылки с территории Рейха всех «расово неполноценных» элементов. Но «окончательное решение» национальной проблемы он относил к далекому будущему, когда в Рейхе останется лишь однородная в национальном отношении масса германских народов, говорящих на немецком языке. Так, 22 января 1942 года фюрер заявил в своей ставке «Вольфшанце»: «Не исключено, что при последовательном руководстве мы через двести лет решим национальную проблему. В известной степени это уже было достигнуто Тридцатилетней войной.
В сороковые годы прошлого столетия любой чех стыдился говорить по-чешски. Он гордился, что говорит по-немецки, и был особенно горд, если его принимали за венца. Введение всеобщего, равного, тайного избирательного права нанесло в Австрии сокрушительный удар по немцам. Социал-демократия принципиально стала на сторону чехов, высшая знать тоже.
Для аристократии немцы вообще слишком культурный народ. Она предпочитает малые народы окраин. Чехи были лучше, чем венгры, румыны и поляки. У них уже образовался слой мелких буржуа, отличавшихся трудолюбием и знавших свое место. В наши дни они злобно, но и с безмерным восхищением взирают на нас: «Нам, богемцам, не дано властвовать!»
Только властвуя над другими народами, можно научиться управлять. Чехи давно бы избавились от своего комплекса неполноценности, если бы с течением времени осознали свое превосходство над остальными окраинными народами Австрии...
На протяжении нескольких веков мы замыкались исключительно на себе и теперь должны научиться активно наступать. Это продлится 50–100 лет. Мы умели властвовать над другими. Самый лучший пример этого - Австрия. Если бы Габсбурги не заключили союз с враждебными силами, то девять миллионов немцев справились бы с остальными пятьюдесятью миллионами!..
Нижняя Саксония, безусловно, родина властелинов. Английский господствующий слой родом оттуда! Именно там СС, используя свои методы, проводит набор руководящих кадров, с помощью которых через 100 лет можно будет управлять всеми территориями, не ломая себе голову над тем, кого куда назначить».
Идея рекрутирования «властелинов» на Нижнем Рейне так и не была, разумеется, реализована. И совсем уж фантастичными выглядят утверждения Гитлера о германцах Ближнего Востока: «Мы потеряли германцев, которых в Северной Африке называли берберами, а в Малой Азии - курдами. Одним из них был Кемаль Ататюрк, голубоглазый человек, не имевший ничего общего с турками».
Гитлер в книге «Моя борьба» отверг возможность солидарности нацистов с национально-освободительными движениями народов Британской империи, заявив: «Мы, немцы, кажется, могли сами достаточно убедиться, как нелегко справиться с Англией. А кроме всего прочего, скажу о себе, что я, как германец, все же всегда предпочту видеть Индию под владычеством Англии, чем под какой-либо другой властью».
Но здесь фюрер оказался плохим пророком. В годы Второй мировой войны Германии, Италии и Японии волей-неволей пришлось искать союза с национально-освободительными движениями в Индии, Бирме, арабских странах. А надежды на компромисс с Англией на основе «германской расовой солидарности» рассыпались в прах уже через какое-нибудь десятилетие после публикации «Моей борьбы».
Расовая доктрина национал-социализма не оставляла на земле места «малым народам», лишенным родины-почвы, - евреям и цыганам, подлежащим поголовному уничтожению. Дальше в «шкале вредоносности» шли поляки - «наследственные враги» немцев, численность которых надо было максимально ограничить, а государственность ликвидировать, не допуская никаких форм самоуправления. Однако тотального истребления польской нации нацисты не предусматривали.
Следующими после поляков вверх по шкале расовых предпочтений шли русские и белорусы, такие же, как и поляки, «недочеловеки», Die Untermenschen, но, по крайней мере, пользовавшиеся преимуществом перед поляками при назначении на посты в местном самоуправлении на оккупированных территориях. После белорусов и русских более высокую ступеньку «расовой пирамиды» занимали литовцы и украинцы. Литовцы, как обладавшие еще совсем недавно собственным государством, имели преимущество в виде самоуправления, как и два других прибалтийских народа - латыши и эстонцы. Однако из-за длительного существования на одной территории и предполагаемого нацистами «расового смешения» с поляками ни литовцы, ни украинцы не считались «арийскими народами».
Следующими по шкале шли уже собственно «арийские народы». Этой чести из населения СССР удостоились только эстонцы, латыши, казаки, татары Крыма и Поволжья, калмыки, осетины, ингуши, чеченцы и ряд других народов Северного Кавказа и Закавказья. Они в перспективе подлежали германизации и должны были составить единую общность с германским народом.
За пределами СССР к «арийским народам» относили французов, итальянцев, испанцев, португальцев, венгров, греков, румын, словаков, болгар, сербов, словенцев, турок и некоторых других. При этом итальянцы, венгры, румыны, словаки, хорваты и болгары считались особыми, «союзными народами», что повышало их статус и с точки зрения расовой теории.
Далее, ближе к вершине расовой пирамиды, следовали «германские народы: датчане, норвежцы, голландцы, фламандцы, валлоны, чехи, англичане, ирландцы, шведы, финны. Их предполагалось в первую очередь использовать для колонизации «восточных территорий».
В 1943 году, когда для стран антигитлеровской коалиции уже стало очевидно поражение Германии, расовая политика национал-социалистов претерпела вынужденные изменения. Термин «недочеловек» был изъят из употребления, и украинцы, белорусы, литовцы, русские и даже поляки официально признавались теперь «арийскими народами» и принимались на службу в вермахт и СС. Геббельс официально заявил по поводу этих «восточных народов»: «Нельзя изображать этих людей, надеющихся завоевать освобождение нашими руками, животными, варварами и тому подобным и одновременно рассчитывать на то, что они будут страстно желать победы немцев».
К тому времени расовая теория уже утратила всякий смысл как с точки зрения пропаганды, так и с точки зрения практической политики. Германия терпела поражение на всех фронтах, причем не только от «германских народов», англичан и американцев, что вроде бы было не так обидно, но и от русских, которых еще вчера называли «недочеловеками». Теперь речь уже шла не о завоевании новых земель на Востоке и на Западе, а о самом существовании Рейха. В этой борьбе нацисты искали любых союзников среди жителей оккупированных территорий, поэтому всякое тиражирование понятия «недочеловек» было прекращено. Теперь врагов - американцев, англичан и русских «опускали» только за счет пропагандистских тезисов об их будто бы самых тесных отношениях с евреями, и при этом тех же русских пытались разделить на «хороших» и «плохих», в зависимости от их связи: с германскими властями или с большевиками. Самим же немцам уже не напоминали о том, что они «сверхчеловеки», а призывали защитить свою родину, дом и семью от нашествия врагов. Разумеется, при этом деликатно обходился вопрос: кто же начал войну и успел завоевать полмира, прежде чем был остановлен?
сайт продолжает серию публикаций в рубрике «Цена победы». Сегодня гость одноименной передачи на радиостанции «Эхо Москвы» историк, писатель Елена Съянова рассказывает о «симпатиях» между Сталиным и Гитлером. Эфир провели Виталий Дымарский и Дмитрий Захаров. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по
ссылке
Фактически нигде ни Гитлер, ни Геббельс, ни Гесс, кроме официальных документов, не употребляют фамилию Сталин. Если они обмениваются какими-то письмами, записками, какими-то разработками, не уже в окончательном варианте, а в стадии работы, там везде — Джугашвили. Только представьте, как просто написать фамилию Сталин немецкими буквами и как сложно написать Джугашвили.
Вспомним небольшой кусочек из воспоминаний Бережкова, переводчика Сталина, который рассказывает о том, как он вместе с Молотовым в ноябре 1940 года был на приеме у Гитлера во время переговоров по советско-германскому пакту. И вот, по окончании беседы, перед тем, как расстаться, Гитлер, пожимая Молотову руку, произнес: «Я считаю Сталина выдающейся исторической личностью, да и сам тщу себя мыслью, что войду в историю. И, естественно, что два таких политических деятеля, как мы, должны встретиться. Я прошу Вас, господин Молотов, передать господину Сталину мой привет и мое предложение о такой встрече в недалеком будущем».
Гитлер: «Я считаю Сталина выдающейся исторической личностью…»
Складывается такое впечатление, что Гитлер довольно много размышлял о Сталине, но довольно скупо высказывался (ну, или до нас дошло мало его высказываний). Например, в 1932 году (пересказ Гесса) в семье Муссолини произошла какая-то очередная неприятность, и Гитлер отметил, что его (Муссолини) погубит семья, как когда-то погубила Бонапарта. А вот что касается Сталина, подчеркнул он, вот — политик, вождь, на которого не влияет его семья, не влияют родственники, хотя их у него много, и, соответственно, делайте выводы. Правда, какие — можно только догадываться.
Дальше 1933 год. Вообще у нас не было такой должности как заместитель Сталина, а в Германии была. Заместителем Гитлера был Рудольф Гесс, у которого было так называемое бюро Гесса — структура, которая дублировала очень много разных структур: государственных, партийных и прочих. И там был такой интересный отдел, который занимался изучением личностей европейских политиков: их физических характеристик, пристрастий, слабостей, недостатков, семей.
И вот с самого начала, как только это бюро создало такой отдел, началось некоторое такое расхождение между сотрудниками. Часть сотрудников доказывала, что после смерти Ленина Россия под руководством Сталина пошла по пути восточной деспотии, то есть уже к середине 1930-х годов накопила черты восточной деспотии, именно исходя из личности Сталина. Вторая часть сотрудников говорила о том, что Сталин не подвержен никаким национальным признакам: он — интернационалист, и Россия идет по интернациональному пути, не имея никакой национальной окраски. Интересно, какая из этих групп все-таки оказала большее влияние на Гесса? Почему-то думается, что все-таки вторая. Для Гесса Сталин был больше интернационалистом, но насколько он смог что-либо передать или доказать Гитлеру, вот тут сказать сложно.
1937−1938 годы. Здесь довольно много «якобы» высказываний Гитлера о генеральских чистках Сталина. Почему «якобы»? Потому что они не прямые (ну, кто-то с чьих-то слов записал). Но тем не менее суть этих высказываний заключается в том, что Гитлер одобрял такую «крутость» этой разборки, волю Сталина. Из этого он сделал вывод, что в ближайшие 15 лет Россия воевать не будет.
Вернемся на три года назад. 1934 год. Гитлер уничтожает своего соратника Эрнста Рёма и других командиров штурмовых отрядов СА. И как рассказывал Микоян, опять же, в переложении Бережкова, на первом же после убийства Рёма заседании Политбюро Сталин сказал: «Вы слыхали, что произошло в Германии? Гитлер какой молодец! Вот как надо поступать с политическими противниками». Так что, кто с кого брал пример, установить трудно. Гитлер, к слову, очень сожалел в 1945 году о том, что когда-то расправился с Рёмом, а не с генералами по примеру Сталина. Было и такое.
14 марта 1939 года. Гесс пишет своему другу Альбрехту Хаусхоферу: «После Мюнхена фюрер считает всех действующих западных политиков червями, выползшими после дождя, а Сталина — танком, который, если сдвинется и пойдет…».
Гитлер любил называть Сталина восточным деспотом
А вот по поводу «азиатской породы». 1939 год. Вероятно, мизансцена была такая: Гитлер и его окружение в кинозале смотрели какой-то, может быть, советский фильм, где был Сталин. И Борман пишет так: «На просмотре фюрер заметил, что советский диктатор напоминает ему сильного зверя азиатской породы. Фюрер выразил сожаление, что эта порода плохо им изучена».
Вновь 1939 год. Ситуация была такая: Гитлер готовил программную речь в рейхстаге с обвинениями Польши и ответом Рузвельту на его послание от 14 апреля. В этом послании Рузвельт предлагал себя в качестве «доброго посредника между Германией и Европой» и приложил список из 30 стран, на которые в ближайшие пятнадцать или двадцать пять лет Германия не должна нападать. И если, опять же, верить Гессу, то Гитлер над этим посланием и над этим предложением США в качестве посредника довольно так иронизировал, посмеивался. Сам же Гесс по этому поводу говорит так: «Этот колонизатор (о Рузвельте) желал бы немцев загнать в резервации, как своих краснокожих. Нас, немцев! Нас, великую нацию! А его соединенная помойка смеет диктовать нам, великой нации. Эти свинорылые демократы забудут Версаль, только когда ты (Гитлер) обнимешься со Сталиным». То есть тут уже возникают какие-то мотивы к будущему сближению.
А Борман, кстати, о том же самом говорит кратко и по сути. Это в одном из его блокнотов, которые были найдены в 1945 году. Вот такая запись: «Был разговор о возможном контакте с Кремлем. Фюрер выразил нежелание идти на личную встречу со Сталиным. Фюрер, однако, согласился, что предстоящая речь в рейхстаге не будет содержать критики Кремля и советского строя».
Иоахим фон Риббентроп и Иосиф Сталин при подписании Пакта о ненападении в Кремле, 23 августа 1939 года
Отметим, что это было взаимно, то есть ругань в обе стороны прекратилась. Но здесь, конечно, больше не личных отношений между Гитлером и Сталиным, а прагматики, дипломатии, геополитики. Это такой период, когда все вопят о мире, но все уже понимают необходимость военных блоков, и идет вот это нащупывание: кто с кем. Ведь в это же время, летом, ведутся переговоры в Москве: Россия, Англия, Франция. Переговоры идут, идут, а Гитлер ужасно нервничает, потому что для него союз России с Англией и Францией был подобен смерти. Сам он отказывается ехать в Москву, но у него постоянно идут намерения кого-то туда пропихнуть. Сначала он пытается отправить Гесса. Почему? Гесс воспитывался в Александрии, в таком интернациональном городе, и Гитлер считал, что Гесс лучше поймет, как он пишет, «примитивно-пафосную логику азиата». Вот это тоже, кстати, характеристика.
Потом он начинает пропихивать главу Соединенного профсоюза или Трудового фронта Лея. Телеграмма посла в Москве Шуленбурга Гитлеру: «В 11 часов получил согласие Молотова на неофициальный визит доктора Лея. Министр дал понять, что Сталин примет его для дружеской беседы в день приезда». Это 21 августа.
Но в этот же день переговоры заканчиваются. И Гитлер между двумя и тремя часами отправляет Сталину телеграмму, составленную Гессом. Телеграмма звучит так: «Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым… кризис может разразиться со дня на день… Я считаю, что при наличии намерений обоих государств вступить в новые отношения друг с другом, представляется целесообразным не терять времени… Я был бы рад получить от Вас скорый ответ. Адольф Гитлер».
В 1939 году Сталин и Гитлер должны были встретиться, но не сложилось
Интересная вещь: на протяжении войны, уже после 22 июня 1941 года, Гитлер, если верить различным немецким источникам, достаточно часто высказывался в отношении Сталина, и, более того, ему принадлежит такая цитата, что после победы над Россией было бы лучше всего поручить управление страной Сталину (конечно, при германской гегемонии), поскольку он лучше, чем кто-либо другой, способен справиться с русскими. То есть, если верить этой цитате фюрера, он рассчитывал на Сталина как на вассала, управляющего, которого Германия посадит руководить порабощенным Советским Союзом.
В дневниках Геббельса от 4 марта 1945 года, то есть когда положение нацистской Германии было уже безнадежным и Гитлер стремился договориться с Москвой, есть такая запись: «Фюрер прав, говоря, что Сталину легче всего совершить крутой поворот, поскольку ему не надо принимать во внимание общественное мнение… В последние дни Гитлер ощутил еще большую близость к Сталину, высоко оценив его как гениального человека, заслуживающего безграничного уважения. Сравнивая себя со Сталиным, фюрер не скрывал чувства восхищения, многократно повторяя, что присущие им обоим величие и непоколебимость не знают в своей сущности ни шатания, ни уступчивости, характерных для буржуазных политиков».
Телеграмма Гитлера Сталину, август 1939 года
Интересная деталь: на протяжении всей войны не зафиксировано ни одного высказывания (заслуживающего доверия) Гитлера о Сталине как полководце, стратеге, тактике. То есть он ни разу не оценил его с этой точки зрения. Но отметим, что Гитлер ценил Сталина выше, чем западных политиков: Черчилля, Рузвельта и так далее.
С Рузвельтом, вообще, сложнее. Это был второй политик, которого Гитлер не понимал. У него как-то не хватило времени в нем разобраться. Первым же был Сталин. Гитлер считал его непрозрачной личностью, как раз именно как азиата, который абсолютно неадекватен вообще здравому смыслу с точки зрения Гитлера, который может повести себя абсолютно непредсказуемо. Он, кстати, считал, что некоторые решения Сталина как раз продиктованы вот этой азиатской непредсказуемостью, вот этой алогичностью.
Гитлер ценил Сталина выше, чем Черчилля и Рузвельта
И напоследок цитата Рудольфа Гесса, который, сидя в Шпандау, описывает вот это трусливое, нервное поведение Гитлера накануне приезда Риббентропа: «Два клина перед тем, как вышибить друг друга, собирались с духом. Однако, как стало ясно после поражения, фюрер единственный в полной мере ощущал тогда, в 39-м, демоническую силу восточного деспота, которую все мы недооценили, и, в конце концов, оказался прав».