В монахиня Кассия об исихазме
Византийские исихастские тексты"/ сост. общая и научная редакция А.Г. Дунаева. М., 2012
mon_kassia
: Общее впечатление от этой книги - здесь вам не там.
Вот, например, у буддистов есть сутры, где расписаны методы медитации и визуализации - пусть и не все там понятно, но наверняка есть разные на этот счет толкования всяких гуру. В исихазме на тему медитации мы имеем шиш. Все пишут о том, как хороша умная молитва, но никто не пишет, как ею конкретно заниматься. Потому что "твори молитву с такого-то часа по такой-то" это, сами понимаете, не пояснение. Нил Сорский, потом Игнатий Брянчанинов, а теперь и нынешние отцы, кто поумнее, говорят, что духоносные наставники иссякли и надо учиться по книгам. Но в последнее время я все больше уверяюсь в том, что по книгам ничему научиться невозможно, если нет живой традиции и живых учителей. И эта книга - тому очередное подтверждение.
Во всем этом томе исихастских текстов есть единственный текст собственно про молитву и ее технику - "Метод молитвы и внимания" (автор - то ли Симеон Новый Богослов, то ли кто-то из предпаламитов). Про него я уже , что это малосодержательная и абсолютно неясная инструкция, из которой лично я вынесла когнитивный диссонанс.
Иоанна Карпафского я пропустила, т.к. когда-то уже его читала и помню, что там в основном ободрения монахам, впавшим в уныние, и всяческое мусоленье темы, что одна слезка монаха, пролитая в унынии, дороже сотен добродетелей мирянина. Каждый хвалит свое, известное дело. Возводить эти поучение в аскетический абсолют, вестимо, было бы глупо.
Есть там еще анонимное толкование на Иисусову молитву - сплошь экзегеза.
Трактат некоего Дионисия монаха о том, что нефиг только Иисусову молитву творить, а надо петь божественные гимны - довольно занятная апология православного богослужения, точнее, того, что надо ходить на службы и вникать в их содержание, а не только в келье торчать.
Григорий Палама, трактаты против Акиндина. По-моему, хватило бы и одного. Его я еще прочла, уже после всего остального, но на втором трактате я откровенно заскучала. Все это довольно однообразно. Интересны лишь примечания издателей о том, где Палама смухлевал в цитатах из св. отцов - неполное цитирование, частичное искажение смысла, несуществующие цитаты итп.
Кстати, на месте издателей я бы сделала побольше примечаний. Можно было бы кое-какие аскетические и богословские термины пояснить хоть немного. А так - эта книга абсолютно не для широкого читателя, ее и верующие-то далеко не все поймут, а уж светские люди тем более.
Каллист Ангеликуд - считай, последний византийский мистик. "О божественном единении и созерцательной жизни" и еще один трактат. Производит впечатление неоплатоника . Жить вообще грех, думать не следует ни о чем, кроме Единого, любить не следует ничего, кроме Единого, итп, итд. В общем, первый трактат в итоге меня привел в раздражение: по сути это восторженное описание земли обетованной, которая находится хрен знает где и войти в нее хрен знает как . Второй трактат тоже ничего особо на тему практики не проясняет.
Филофей Коккин, слово к ученику о том, как пребывать в келье. Я впечатлилась , да-с.
А вообще, дочитывая книгу, я подумала: а из чего, собственно, следует, что эти монахи, которых защищал Палама, действительно видели Фаворский свет и эту самую божественную энергию? Только из слов самих этих монахов?)))
А так-то все эти богословские изыскания о сущности и энергии суть чистой воды средневековые диссертации. Кто кого удачнее цитатами из отцов забил, тот и победил.
Никакой практике молитвы научиться по этим книжкам невозможно, как и отличить божественный свет от небожественного, буде даже ты что-то там узришь. А учителей молитве в православии нема, даже и спросить не у кого, что все эти святоотеческие словеса означают. В общем, так мы непросветленными, видно, и помрем)(
В основу статьи положены доклад и дискуссия вокруг него на IV Мятлевских чтениях ИПЦ 8 июня 2015 г.
Соблюдение постов — тема, всем знакомая. Почти самое первое, что слышит человек, приходя в Церковь и пытаясь узнать, как жить по-христиански, это — что надо соблюдать посты. На вопрос, что такое пост, человека просветят, чтó ему можно есть «по уставу» и чего нельзя. Если человек спросит, зачем нужно поститься, ему, скорее всего ответят: «Потому что это церковное установление и святоотеческое предание, а мы должны слушаться Церкви».
И в самом деле, 69-е Апостольское правило гласит: «Если кто епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец, не постится во святую Четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или в пятницу, кроме препятствия от немощи телесной: да будет извержен. Если же мирянин: да будет отлучен».
Таким образом, каноническое право узаконивает в качестве обязательного Великий пост и пост по средам и пятницам.
Великий пост — самый древний из многодневных церковных постов, и его продолжительность в 40 дней стала общецерковной нормой уже в первые века христианства. У святых отцов много наставлений о пользе поста, и они относятся как раз к соблюдению Великой Четыредесятницы.
Иначе дело обстоит с тремя другими многодневными постами. Посты Рождественский и Апостольский появились довольно рано, упоминания о них встречаются уже в IV в. Однако Рождественский пост очень долго имел длину всего семь дней и стал сорокадневным только в 1166 г., по решению Константинопольского патриархата. Апостольский (или Петров) пост первоначально был введен не как общеобязательный, а в качестве компенсации для тех, кто по каким-либо причинам не мог поститься в Великий пост — таковым предписывалось поститься по окончании праздничного периода, после Пятидесятницы; в отдельный пост он выделился позже, в связи с ростом культа святых Петра и Павла. Успенский пост был установлен намного позже — его не было еще и в IX веке.
Однако церковные каноны ничего не говорят нам о соблюдении каких-то других многодневных постов помимо Великого. Обратимся к толкованиям авторитетных византийских канонистов на Книгу правил — такие толкования оставили монах Иоанн Зонара (в первой пол. XII в.), диакон Алексей Аристин (ок. 1130 г.) и Патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон (в конце XII в.; Патриархом Антиохии он был номинальным и жил в Константинополе); эти толкования можно считать последним словом византийского канонического права. О трех многодневных постах Зонара и Аристин не говорят ничего, указывая в толковании на упомянутое Апостольское правило лишь на необходимость соблюдения Великого поста и среды с пятницей. Вальсамон говорит о том же и прибавляет: «Заметь из настоящего правила, что собственно существует один пост, сорокадневный, пред Пасхою; ибо если бы были и другие посты, то упомянуло бы правило и о них. Впрочем, если мы постимся и в другие посты, как то: в пост Святых Апостолов, Успения Святой Богородицы и Рождества Христова, не подвергнемся за сие стыду».
То есть те, кто соблюдает другие многодневные посты, даже не удостаиваются за это похвалы — напротив, им делается одолжение, их успокаивают: если они постятся, то не делают ничего плохого. Ни о какой обязательности соблюдениях этих постов нет и речи.
В 1890-х годах сербский епископ Никодим (Милаш) издал толкование на Книгу правил , где собрал сведения из разных источников. Там он пишет: «Относительно продолжительности Великого поста, соблюдаемой и ныне Православною Церковью, никогда и ни с чьей стороны не возникало никаких споров; но этого нельзя сказать относительно продолжительности других постов. Александрийский патриарх Марк обращался в свое время к Вальсамону с вопросом: нужно ли соблюдать со всею строгостью посты перед праздниками Св. Апостолов, перед Рождеством Христовым, перед Успением Богоматери, или их можно сокращать? Отвечая на этот вопрос, Вальсамон приводит решение Константинопольского патриаршего синода при патриархе Николае III (1084-1111), по которому перед этими праздниками следует поститься только семь дней, так как есть только один пост перед Святой и Великой Пасхой, продолжающийся сорок дней. Впрочем, для желающих поститься перед упомянутыми праздниками более семи дней, или для тех, кому эти посты прописаны ктиторским уставом, предоставляется полная свобода».
Под ктиторским уставом здесь подразумевается устав, данный монастырю его основателем. Таким образом, церковные каноны не предписывают христианам обязательного пощения в Апостольский, Успенский и Рождественский посты, а византийские толкователи канонов, если и говорят о необходимости этих постов, то ограничивают их длину семью днями, предоставляя более длинные сроки исключительно на волю желающих или тех монахов, которым это предписывает устав их обители.
Возникает вопрос: откуда в нашем современном уставе взялось правило о соблюдении упомянутых трех постов в течении не семи дней, а гораздо дольше, почему всей Церкви был навязан устав пощения какого-то монастыря и — главное — откуда взялось понятие о поголовной необходимости соблюдения этих постов? В Византии, на которую мы вроде бы привыкли ориентироваться, подобной постной обязаловки не было. Если в нынешнем виде эти три поста и соблюдались в тех или иных монастырях, у нас нет канонического основания навязывать их всем христианам и особенно мирянам.
Но главный вопрос в другом: каков духовный смысл многодневных постов и насколько они оправданы с этой точки зрения? В синаксаре перед началом Великого поста красочно описывается его польза на основе толкований святых отцов: это «десятина всего года», которую мы посвящаем особо богоугодной жизни, время сугубого покаяния, очищения сделанных за год грехов и т. п. Вроде бы все хорошо, правильно и вдохновляет на подвиги — если бы действительно Великий пост был единственным длинным постом в году. Но современный человек, которого непонятно откуда взявшийся церковный устав вынуждает поститься двести, а то и больше дней в году, слыша эти призывы, может придти в недоумение, а то и в уныние: ведь не успеет кончиться один многодневный пост, как уже на носу второй… Какая уж тут «десятина года»! Человек поневоле задается вопросом: какой в этом смысл?
Св. Иоанн Златоуст говорил: «Ошибается тот, кто считает, что пост лишь в воздержании от пищи. Истинный пост есть удаление от зла, обуздание языка, отложение гнева, укрощение похотей, прекращение клеветы, лжи и клятвопреступления», — эти слова даже вошли в одну из великопостных стихир. Между прочим, в современной практике католиков в вопросе поста основной упор делается как раз не на пищевые ограничения (которые там минимальны), а на ограничения душевного плана: люди отказываются на время Великого поста от каких-то развлечений, от интернета или посвящают время богоугодным делам.
Такой подход согласуется с тем, что говорится в Книге пророка Исаии: «Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: „вот Я!”» (Ис. 58:5-9).
Между тем, если спросить современного православного, в чем состоит пост, он, скорее всего, расскажет, чего нельзя есть и что можно, и в какие дни можно есть рыбу, а в какие нет… То есть рядовой многодневный пост у нас превратился в банальную диету. Во время поста человек думает по большей части о еде — чего можно, чего нельзя, и ждет, когда же, наконец, будет все можно, — но очень мало или вовсе не думает о том, как поститься умом, а не только телом. Между тем пищевой пост, если уж говорить о церковном уставе, состоит не только в том, чтобы вместо мяса есть гречку, но и в том, чтобы вкушать пищу всего один раз в день вечером. Таким образом, на самом деле никто из нас фактически по уставу не постится, а то, что мы привыкли называть постом, это даже в телесном смысле всего лишь диета, но еще не пост.
Думаю, что если бы каждый христианин в постное время посвящал хотя бы полчаса в день умной молитве, это принесло бы ему куда больше пользы, чем унылое поедание овсянки на завтрак или даже голодание до вечера 40 дней подряд. Умное делание приносит пользу и без телесного поста, а вот телесный пост без умного делания — это, с аскетической точки зрения, просто бессмыслица.
Великий пост в этом смысле более логичен: он соединен со специальным богослужением, которое очень заметно меняет богослужебную практику: человек постится не только телом, но и душевно, умственно, он получает подспорье для покаянного настроения и душеполезных размышлений. О прочих многодневных постах этого сказать нельзя совсем. Конечно, в будние дни там случаются богослужения с поклонами и постными элементами, но их немного, а обычный христианин, приходящий в церковь только по воскресеньям, ни о чем таком и не подозревает. Получается, что эти посты превращаются для него в непонятную диету: пищи для души никакой, а польза для тела сомнительна — ведь сегодня человек вроде бы здоров и рвется поститься по уставу, а спустя 10-15 лет у него начинают разрушаться зубы, появляется анемия, расстройство желудка и другие болезни. И даже если он перестанет поститься так строго как раньше, здоровье он себе может и не вернуть. Это особенно относится к живущим в наших широтах, где те же овощи и фрукты далеко не так питательны и полезны, как на юге, где составлялись все эти постные уставы.
Между тем святые отцы говорят, что в аскезе «мы должны быть не телоубийцами, а страстоубийцами». Но если спросить себя, какую страсть мы убили с помощью постов за те самые 10-15 лет, ответ, я боюсь, будет неутешительный. Многие люди от длинных постов становятся только еще злее и раздражительней, а не добродетельнее. Какую же духовную пользу мы получаем в таком случае от этих постов? Вот о чем, мне кажется, надо задуматься.
Пост есть и в других религиях, но он обычно соединяется с особыми духовными практиками. Например, в восточных религиях люди соединяют пост с усиленной медитацией, учатся работать с сознанием и с энергиями тела, и эта работа приводит к тому, что им естественным образом даже перестает хотеться есть скоромное. То есть налицо психофизическая траснформация. А у нас часто ли можно услышать с амвона перед началом многодневного поста не гастрономические указания о том, как надо питаться, и не призывы не нарушать пост и почаще ходить в церковь, а наставления о том, как заниматься умным деланием, как работать со своей душой во время поста, как изменять сознание? — Напомню, что слово «покаяние», по-гречески μετανοῖα, дословно означает «изменение ума».
Резюмирую, исходя из всего сказанного. Во-первых, помимо Великого поста, три остальных многодневных поста следует предоставить воле желающих или, в крайнем случае, ограничить обязательную их продолжительность семью днями перед соответствующим праздниками, и перестать навязывать в качестве общецерковной практики местечковые уставы ряда средневековых монастырей. Во-вторых, в наставлениях по поводу соблюдения поста пора перестать делать упор на гастрономическую составляющую, а учить людей поститься духовно, то есть учить их умному деланию, а не только призывать чаще ходить в храм на службы. В противном случае мы ничем не отличаемся от тех фарисеев, которых обличал Христос, и наша православная диета 200 дней в году к спасению души нас никак не приблизит.
ОБСУЖДЕНИЕ:
Епископ Григорий : Откуда эти посты возникли. У нас Типикон XVII века очень во многом содержит афонский монашеский устав, который сам по себе складывался на Афоне где-то века с XII. Он складывался довольно в большом отрыве от преобладавших в Византии уставов. И он, действительно, складывался в сторону такой жесткости. В частности, устав первой седмицы, когда надо ничего не есть, тоже не такой, потому что в уставе о первой седмице говорится, что надо поститься как во все остальные дни Великого поста. Поэтомутрудно дать ответ на вопрос, зачем наш Типикон, который создан в том виде, в каком он есть, в 1695 году принимает этот устав, но в принципе этот вопрос не очень нужен. Какая разница? Понятно, что в Московской Руси в 1695 году были такие традиции. Конечно, нет такой большой необходимости ориентироваться на этот особый афонский устав. Кроме того, он действительно не совместим с жизнью для большинства людей. А практически я, честно говоря, считаю, что у нас эпоха такого всеобщего раздолбайства, а посты все-таки немного напоминают о чем-то, поэтому, я думаю, в рекомендательном порядке лучше, чтобы все, кроме особо болящих, соблюдали все посты. То есть, мне кажется, что все-таки нужна какая-то строгость, потому что иначе все совершенно расползается.
Монахиня Кассия : Что значит «расползается»? В чем состоит смысл поста? Просто не есть рыбу, мясо? Зачем в Церкви нужна диета?
Епископ Григорий : Она «вырубает» из нормального человеческого общения. Если обычного человека оставить среди ему подобных, то он вообще забудет обо всем. А когда что-то нельзя, то ты сам об этом вспоминаешь и не пойдешь в какие-то гости, а если пойдешь, то будешь там себя вести с осторожностью. Поэтому педагогический эффект от этого большой - это я точно скажу. Матушки это могут не признать, потому что матушки замечают другой эффект. Действительно, для многих людей с распространенными сейчас заболеваниями минусы слишком велики. Поэтому здесь нужен некоторый баланс. И я бы поэтому предпочел избежать официальных регуляций этих вещей здесь, а неофициально - «ничего не вижу, ничего не знаю».
Алексей Зайцев : Я, конечно, отнюдь не постник по уставу, и в силу своего, так скажем, раздолбайства, и, может быть, здоровья, попорченного в свое время всякими излишествами, но, тем не менее, идея поста достаточно проста. Вот если мы хотим быть в рамках Традиции с большой буквы, то понятно, что воздержание всяко лучше невоздержания. Думаю, с этим никто спорить не будет. И всем понятно, по крайней мере, здесь собравшимся, что воздержание не самоценно. Речь же идет не о том, чтобы просто не есть, а не есть ради чего-то. Другое дело, что я согласен с матушкой Кассией, что об этом слишком мало говорят с амвонов. Если мы говорим об ИПЦ, то и амвонов, в общем-то, не много, с которых можно говорить, и чаще, да, говорят о какой-нибудь ерунде. Поэтому лично я считаю, что все традиции, пусть они даже не регламентированы канонами, а возникли позже, которые, играют на вот эту Традицию с большой буквы, пусть они будут. Зачем их отменять? Даже если их не было в древности, даже если они не засвидетельствованы канонами и толкователями канонов. И сейчас нет какого-то массового стремления к аскетизму, который нужно было бы как-то законодательно ограничивать. Сейчас массовое стремление к отрицанию аскетизма - это факт. Поэтому, зачем отменять что-то, что уже существует в сознании и является каким-то ограничителем? Пусть это даже самый начальный уровень, такой детский, когда люди просто воздерживаются диетически, и ничего кроме этого даже не предполагают. Мне кажется, это все равно хорошо. Плохо тогда, когда люди начинают создавать какую-то идеологию, утверждать, что само по себе это воздержание спасительно, а нарушение этого воздержания - гибель души. Но такие идеи если и существуют, то в достаточно маргинальной среде и даже, наверное, не в ИПЦ, а где-то на задворках Московской патриархии. Поэтому я не думаю, что это какая-то проблема, что люди там чего-то не понимают. В основном им, конечно, лень что-то делать. Я просто по себе сужу — мне всегда лень, а просто тут какая-то необходимость, и по необходимости придется немного побороться. Какие-то психологические заслонки существуют, ну и ладно, и хорошо. Я же осознаю, что это психологические заслонки, не более того. Мне они нужны? Нужны. И зачем же я буду с ними бороться, их отменять? Скажем, я ветхий человек, мне нужна куча подпорок, костылей, заслонок. Вот, увы, несмотря на сколько-то лет проведенных в христианстве, я могу сказать, что от Духа Святого, в смысле Пятидесятницы и святоотеческом смысле, я не родился, я человек ветхий. Но раз, скажем, я человек ветхий, то мне и нужен Ветхий Завет, мне нужен закон, который регламентировал бы мою жизнь. При этом сказать, что никакой пользы это мое христианство мне не принесло, я не могу. Я не буду заниматься исповедью перед вами, но, тем не менее, те плоды и те результаты, которые вот так утрированно и с юмором изложил отец Вячеслав, а я вам сегодня озвучил, что «поначалу хотелось убить всех, а со временем только через одного, а сейчас, может быть, только каждого третьего». Но это же тоже плоды. Я считаю, что это плоды христианства, а не самовнушения, не каких-то психологических штучек, что есть мотивация какая-то. Вот и все - все просто. Воздержание лучше невоздержания, это всем понятно.
Епископ Григорий : Другое дело, что нет оснований для введения санкций.
Алексей Зайцев : Конечно, санкций не должно быть. Санкции должны быть основаны только на канонах. Когда духовник начинает заниматься каким-то каноническим творчеством, отлучая от причастия, от церковного общения за то, за что каноны отлучения не предполагали, надо бы налагать, наверное, прещения на самого этого духовника. Здесь ясно, что добровольность должна быть. Но раз уж сложился такой, скажем, психологический эффект, как матушка выразилась, восприятие этих постов как обязаловки, то зачем это разрушать, раз он уже есть? Пусть он будет.
Монахиня Кассия : Но зачем? Вы говорите опять же о гастрономической стороне. А я говорила не только о ней. Я считаю, что без умного делания пост бессмыслен абсолютно. А у нас не только ему не учат, а даже никто не знает что это такое, и отсылают к каким-то книжкам. Какой смысл?
Алексей Зайцев : С точки зрения спасения души, соединения с Богом, пост, да, без умного делания бессмыслен. Но для того, чтобы начать соединяться с Богом, нужно хотя бы чуть-чуть иметь опыт самодисциплины. Потому что если нет опыта самодисциплины, а человек привык все время лежать на пляже, он может так замечательно рассуждать (особенно если есть интеллект, какие-то способности, эстетический вкус) об умном делании, о чем угодно, но для начала надо просто встать вот с этого места и начать хоть что-то делать. До Бога ему еще далеко.
Монахиня Кассия : А Великий пост на что? И среда с пятницей? Этого мало? А кому-то и чересчур много.
Алексей Зайцев : Ну, кому-то мало, наверное. Человек - существо биологическое. Но вот с точки зрения святоотеческой антропологии - Вы это прекрасно знаете - биологию надо потихоньку превосходить. Жизнь во Христе предполагает превосхождение этих кожаных риз. Воздержание этому служит. Если человек таких целей не ставит, то ему и причащаться не надо. Масса людей, которые где-то там причащаются, при этом не предполагают, наверное, никакого обожения, соединения со Христом и прочее. Это же не повод и нам не причащаться.
Епископ Григорий: Во многих случаях мы причащение отменяем как раз, стараемся таких не причащать.
Алексей Зайцев : Если человек не может поститься по физическим или психическим причинам, то, конечно, ему и не надо поститься. Но норма все-таки воздержание, а не невоздержание. Ни в каком святоотеческом христианстве, которому мы пытаемся следовать, нет такой нормы, что невоздержание лучше, чем воздержание.
Монахиня Кассия : Святые отцы веками жили без этих постов, как я Вам только что сказала. Они прекрасно обходились без этого.
Алексей Зайцев : Да, согласен. Но сейчас-то мы находимся в другой исторической реальности, когда такая традиция уже есть. Если бы она противоречила учению Церкви, канонам и т.п., ее нужно было бы отвергнуть, но она разве противоречит?
Монахиня Кассия : Правильно, мы находимся в другой реальности, когда нам просто нечего есть. Человек начинает поститься и думает, что бы ему поесть, потому что кроме гречки и макарон, бледных помидор, в которых ничего нет, ему не найти. Вот поезжайте на юг и поститесь там. А потом все на здоровье начинают жаловаться. Я знаю несколько человек, которые сначала были здоровы, постились по уставу, а потом у одной язва, у другой желудок расстроен, у третьей что-нибудь еще. У меня, например, анемия развилась от постов - вот и все.
Алексей Зайцев : Я высказал свою точку зрения. А для Вас надо сделать исключение какое-то.
Епископ Григорий : Любое причем.
Монахиня Кассия : Получается, что мы делаем исключение только тогда, когда человек здоровье уже испортил. А зачем его нужно было портить с самого начала? Кто-нибудь объяснит это? Никто ж не объясняет. Получается, что бессмысленно.
Священник Вячеслав: Вопрос не в еде. Мы зачем-то связываем мясо и здоровье. Раньше мясо вообще ели только по праздникам, все работали, и никто не падал. То есть часто это просто заболевание желудка или других органов пищеварения, потому что не воспринимаются никакие полезные элементы организмом — это врачи должны квалифицированно интересоваться. Для меня, например, пост не приносит каких-то страданий. Наоборот, часто, когда выходишь из поста, становится тяжелее от непостной пищи. И овсянка мне нравится. Сбалансировать постную еду можно фруктами, курагой, изюмом.
Алексей Зайцев : Вот мне кажется, что никаких революций здесь не нужно, хотя если такая революция и произойдет, то христианство само по себе, конечно, никак не пострадает. Но революция может привести, если мы начнем об этом так резко говорить, к психологическим травмам. Что греха таить - и тут я с Вами полностью согласен, - что большинство прихожан, в том числе и в ИПЦ, такие вот дети. Мы и сами дети все. Вот есть Дед Мороз или нет? Конечно, есть. И своим детям я никогда не буду навязывать, что вот никакого Деда Мороза нет, а это я переодевался. Но дети подросли потом и, естественно, поняли, что вот в том смысле, как они первоначально думали, Деда Мороза нет. Он есть в другом смысле. И никакого конфликта не было, никто из моих детей не предъявлял мне, что, мол, ах, ты меня всю жизнь обманывал. И вот есть детский уровень церковной жизни. Большинство так называемых христиан, во все времена, в т.ч. и наше, были и есть на этом детском уровне. Они, может быть, всю жизнь проживают в этом, и пусть их Господь судит. Мы со своей стороны должны что-то объяснять, чтобы они росли как-то, сознательнее становились, раз уж «назвались груздем». Мне кажется, это такой подростковый психологический эффект: я вот подрос немного и узнал, что Деда Мороза в этом смысле нет, и я начинаю бегать и всех немножко «кошмарить». А зачем это делать?
Монахиня Кассия : Проблема в том, что мы годами живем в подростковом возрасте, как Вы выразились, и не выходим оттуда никуда. Потому что кроме гастрономической диеты вопрос ни в чем не состоит. Я отношусь к этому спокойно, мне просто людей жалко.Алексей Зайцев : «Людей пожалеть» - это как раз оставить их в детском состоянии. Это равносильно тому, что мы сейчас пойдем в детские сады к началу новогоднего утренника, выйдем и скажем: а вы знаете, дети, Деда Мороза-то нет! И снегурочки нет - она ряженая. Вот вам ее паспортные данные - она такая-то, из такого-то театра. А вы-то что думали?
Монахиня Кассия : Я, честно говоря, Ваши аналогии между постами и Дедом Морозом как-то не поняла. Поясните, пожалуйста, подробнее.
Алексей Зайцев : Не между постами и Дедом Морозом, а между сознанием детей на утреннике и сознанием детей церковных, для которых посты - это такой церковный якорь. Вот Вы правильно совершенно сказали, что многие начинают воспринимать христианство как…
Монахиня Кассия : …как место, где все запрещают.
Алексей Зайцев : Да! А вот другого восприятия у них пока нет - они дети. И какое-то время им надо в этом детском состоянии побыть, может быть. Подрасти, укрепиться. А может быть, все время надо быть в этом состоянии. Поэтому с одной стороны - это некая коллизия, что христиане призваны быть и по уму не младенцами, а с другой стороны - все-таки реальность такова, что большинство младенцы, и мы сами в той или иной мере тоже. И вот что с этим делать? Взять и отсечь вот этих младенцев? Взять меч духовный и сказать: все, конец, - и связи перерубить!
Монахиня Кассия : Вы говорите немножко не о том. Если говорить о том, что все мы дети, то если воспитывать ребенка и ему все только запрещать, то Вы можете воспитать очень плохого ребенка.
Алексей Зайцев : Да. Но это не наш случай. Есть, конечно, такая деструктивная церковная среда, где жестко все запрещают, но у нас-то все, скорее, либерально, по-моему. В случае детей без запретов нельзя. Но кроме запретов, должны быть поощрения и разрешения. Ясно же, что если ребенок живет в системе запретов, он вырастает психом. Но если ребенок растет в системе только одних разрешений, то тоже будет психом, но другим. А должен быть какой-то баланс.
Монахиня Кассия : Так вот я и говорю, что баланса-то нет. Вот даже о. Михаил Ардов, известный почти всем, наверное, так и говорит, что, во-первых, в Церкви нет нормальных, во-вторых, говорит, что православие - это религия запретов. Я считаю, что это совершенно ненормально.
Алексей Зайцев : Я считаю, что в Церкви ненормальных очень много, но причин этого тоже много очень разных, и то, о чем мы говорим - система запретов - это не самая главная, может быть, причина, а одна из. В Церковь и изначально приходят в большинстве ненормальные люди.
Епископ Григорий: Я говорил, что надо привлекать нормальных людей, а не нормальных психически. Я уверен, что ни один нормальный психически в Церковь не пойдет никогда. Поэтому речь о том, что некоторые психически ненормальные могут быть социально нормальными. Я в этом смысле говорил о нормальности.
Наталия Горшенкова: Говорить об ослаблении поста для человека с физическими заболеваниями у нас принято - эта тема обсуждается. Конечно, если пост для состояния физического здоровья вреден, то пост послабляется. Но, как мы знаем, есть еще и психологические заболевания. И за последние годы у нас идет колоссальный рост какминимум заболеваний двух- это заболевания депрессивного спектра и расстройства пищевого поведения. Они прогрессируют, и особенно это видно в больших городах и мегаполисах. Это то, что не свойственно жизни прежних веков.
Епископ Григорий : Свойственно, почему?
Наталия Горшенкова: Тревожность увеличивается, депрессии, расстройства пищевого поведения, алкоголизм, наркомания прогрессируют.
Епископ Григорий : Расстройство пищевого поведения требует такого огромного внимания, которое не может вместиться в рамки этого обсуждения. Сейчас это невозможно обсуждать. Это не единичный случай. Если приход содержит больше 20-30 человек, то проблема расстройств пищевого поведения, причем не тривиального преломления, становится очень важна. Я уж не говорю о проблемах нашего прихода, где больше ста человек, где вообще масса всяких примеров. Есть всякие вещи, связанные с анорексией. Они очень опасны. Вообще, расстройство пищевого поведения - это настолько серьезная вещь, что прежде всего надо смотреть, как избежать летального исхода. Летальность при анорексии 7%.
Наталия Горшенкова : 20%.
Епископ Григорий : Я не удивлюсь, если и 20%. Здесь «не до жиру» — всегда надо смотреть, насколько велик риск летального исхода. Если риск не удается купировать, то больше ничем заниматься нельзя, кроме как тем, что купировать этот риск. Если он более или менее надежно купирован, тогда уже становится «до жиру», и можно уже говорить о другом. Причем булимия тоже опасна своей обратимостью и переходом в анорексию. Вообще, здесь нужны специальные знания, навыки.
Наталия Горшенкова : Владыко, единственное, что я хотела сказать, что в литературе по расстройствам пищевого поведения при депрессии описан некий цикл. Как Вы знаете, сейчас реально помогает определенный курс когнитивной терапии, когда клиента избавляют от некоторых так называемых автоматических мыслей. Так вот эти мысли вполне себе вписываются в ту канву, которую сейчас обозначил Алексей: я ленивый, я депрессивный, я не способный.
Епископ Григорий : Это всего касается, и мы сейчас обсуждаем проблему постов. Вы сейчас перескочили на общую проблему религии.
Алексей Зайцев : Позволю себе сейчас только одну реплику из опыта. Вот у нас в приходе есть одна прихожанка, она как раз страдает расстройством пищевого характера. И для нее просто не существует никакого поста даже в Великий пост - никакой проблемы тут нет, она просто не может поститься.
Епископ Григорий : Да, при расстройстве пищевого поведения все эти уставы про пост надо забыть.
Пожалуйста, поддержите "Портал-Credo.Ru"!
Монахиня Касси
я (Татьяна Анатольевна Сенина) родилась в 1972 г., живет в Санкт-Петербурге, закончила французское отделение филологического факультета СПбГУ, в настоящее время является соискателем на философском факультете того же Университета. Приняла монашеский постриг в 2006 г.
Автор более тридцати научных публикаций по византийской истории, культуре и агиографии, церковной истории и богословию, в том числе опубликовала несколько комментированных переводов византийских источников на русский язык, а также переводов гимнографических текстов с древнегреческого на церковнославянский. Является автором семнадцати богослужебных текстов (служб и акафистов в честь православных святых) на церковнославянском языке.
Художественным творчеством занимается с 2003 г.
Статья-рецензия «Кассия»: шедевр под спудом
.
Протоиерей Андрей Дудченко, интернет-издание «Татьянин день».
Загадка Кассии, автора ирмосов канона Великой Субботы, давно волновала меня. В самом деле, кто она: единственная в истории женщина — церковный песнописец, создавшая такие шедевры? Невеста императора, великолепно образованная, с незаурядным поэтическим даром, ставшая монахиней в Константинополе… Личность приоткрылась с выходом романа, или, точнее, саги о Византии под названием «Кассия».
Три тома по 400 страниц убористого текста читались на одном дыхании. За это время персонажи истории ромеев (а именно так именовали себя жители Империи, которую мы с подачи западных историков привыкли называть Византией) стали как будто близкими друзьями. В этом несомненная заслуга автора — монахини Кассии (в миру Татьяны Сениной), которая со скрупулезной точностью и достоверностью оживила ту эпоху ромейской истории, которая до сих пор мне представлялась довольно туманно, и наделила исторических персонажей столь живыми характерами, что, перелистнув последнюю страницу, испытываешь ощущение разлуки…
Прочел роман мон. Кассии Сениной «КАССИЯ». Впечатление неоднозначное. Восхищение, недоумение.
Первые 20 страниц пришлось продираться через лес незнакомых названий и терминов, но потом все эти логофеты, протоспафарии и прочие хартофилаксы стали своими и роман втянул в свою воронку.
Удивила достоверность положительных персонажей, святых. Интуитивно чувствуется что преп. Феодор Студит именно таким и был. В какой-то момент «персонажи» оживают, становятся теми, с кем ты действительно можешь разговаривать.
«Кассия» это совсем не «историч. фентэзи» и не «жития в переложении прозой». Это какой-то агиографический эпос. Местами совершенно шикарные диалоги, герои играют цитатами из Гомера, Марка Аврелия, Песни Песней, Ареопагита, причем происходит это как-то само собой, когда Кассия цитирует Григория Богослова, то половина цитаты это аллюзия Богослова на пророка Исайю, и все эти намеки и аллюзии сталкиваются друг другом, все колеблется полупросвечивающими слоями... просто пир какой-то!
А как подана запутанная проблематика иконоборческих споров. То, что раньше ассоциировалось с желтой бумагой дешевых репринтов с дореволюционных изданий Святых Отцов начинает связываться в осмысленный клубок. Это можно сравнить с преображением невзрачного камешка если его опустить в воду, он начинает играть и переливаться.
Но есть не только это в романе. Меня поразила сцена убийства императора Льва Армянина во время утрени. Еле успели до конца отмыть кровь в алтаре как уже звучат богослужебные благословения убийце и его коронация. Или как еретик Иоанн Грамматик «сделал» в споре исповедника Феофана. Прям страшно читать. Это не спор, а титаномахия какая-то.
В романе есть много забавностей. Чего стоят например сцены из юности св. императрицы Феодоры, как она вместо Златоуста тайком от матери читала под одеялом Сапфо и др «нечестивости». Со знанием дела автор сталкивает лбами студитов и преп. Иоанникия Великого, мимоходом успевая коснуться огромного количества деталек византийского быта, едко отрецезировать хронику Георгия Амартола, рассказать об устройстве трона Императора, качестве образования, составе библиотек, монашеских уставах, античной философии и т п.
Главной удачей я бы назвал потрясающий образ Иоанна Грамматика. Некоторые его изречения я бы сделал своим девизом. От его поступков и слов «по ту сторону добра и зла» возникает ощущения внутреннего полета, какой-то опасной и пленяющей свободы
Кассия – инокиня, составительница церковно-богослужебных песнопений, жившая в IX веке. Она происходила из знатной византийской фамилии, была «девицею ученой и отличавшейся образованием» (историк И. Зонара), «превосходила других красотою», обладала глубоким и серьезным умом. В молодости в жизни Кассии произошел исключительный факт, определивший всю последующую ее судьбу. Около 830 г. византийская императрица Евфросина, желая найти достойную невесту своему сыну и наследнику престола Феофилу, пригласила во дворец одиннадцать красивейших девиц из знатных византийских фамилий, на одну из которых должен был пасть выбор царственного жениха. Феофил, держа в руке золотое яблоко, которое и должен был отдать наиболее понравившейся ему девице, прежде всего остановил свой выбор на Кассии. Подойдя к ней, Феофил сказал: «От жены произошло все зло». Не потерявшись от такого неожиданного и неприветливого обхождения, Кассия быстро и смело возразила Феофилу: «Но от жены произошло и все лучшее». Однако смелый и находчивый ответ не понравился Феофилу, и он подал золотое яблоко другой девице, Феодоре Пафлогонянке, которая скоро и сделалась византийскою императрицей. Кассия, лишившаяся за свое остроумие царского престола, решила оставить мир и удалиться в монастырь. Обладая большими материальными средствами, она построила в Константинополе свой собственный монастырь, где и провела остальную жизнь в молитве, созерцании и составлении церковных песнопений, в которых отразилась вся ее богато одаренная душа. Насколько Кассия была известна, как церковная поэтесса, видно из того, что ее имя упоминается в стихотворном «Каталоге песнотворцев» Никифора Каллиста Ксанфопула, который ставит ее наравне с великими «песнотворцами гимнов, свыше вдохновенных», каковы «чудный» Косма, «новый Орфей» из Дамаска (св. Иоанн Дамаскин), Феодор и Иосиф Студиты, «наилучшие органы песнопений».
Кассия известна, прежде всего, как составительница стихир, число которых восходит до 25. Одни из них вошли в состав церковно-богослужебных книг, а другие сохранились только в рукописях. Все стихиры можно разделить на пять групп. К первой группе относятся стихиры, которые как в греческих рукописях, так и в наших минеях и триоди надписываются именем Кассии. Их указываюсь пять, именно: 1–2) две стихиры на «Хвалитех» в день памяти св. пяти мучеников 13 декабря: «Паче эллннских наказаний» и «Пятиструнную цевницу», 3) стихира на «Господи воззвах» в день Рождества Христова: «Августу единоначальствующу на земли».., 4) стихира на стиховне в день рождества Иоанна Предтечи (24 июня): «Исаии ныне пророка глас»..., 5) стихира на стиховне (на утрени) и на «Господи воззвах» в Великую Среду: «Господи, иже во многия грехи впадшая жена»... Принадлежность указанпых стихир Кассии подтверждается согласным свидетельством греческих и славянских церковно-богослужебных книг, а также может быть оправдана соответствием содержания этих стихир пылкому и властному характеру Кассии, ее презрению мира и его прелестей и т. п. Ко второй группе стихир, принадлежащих Кассии, относятся те, которые надписываются ее именем в некоторых греческих рукописях, но в славянских минеях и триоди не имеют никакого надписания. Число их восходит до 14, а именно: 1) стихира на «Господи воззвах» в день и свв. мучеников Гурия, Самона и Авива (15 ноября): «Едес веселится, яко ракою святых обогатися»; 2) стихира на «Господи воззвах» в день памяти препод. Марии Египетской (1 апреля): «Душевная ловления и страсти плотския мечем воздержания посекла еси»; 3) стихира на стиховне в день свв. Апостолов Петра и Павла (29 июня): «Светильники великия церкве Петра и Павла восхвалим»...; 4) стихира на «Хвалитех» в день пророка Илии (20 июля): «Пророков верховники и всесветлыя светильники вселенной»; 5–9) пять стихир на «Хвалитех» в день памяти св. мученицы Христины (24 июля): «Крест, яко оружие державно», «Богатство оставльши отеческое», «Славим Твое, Христе, многое милосердие», «Чудодействова, Христе, Креста Твоего сила» и «Девства твоея красоты восхоте Царь славы Христос»; 10) стихира на стиховне в день Успения Богородицы: «Егда нашла еси. Богородице Дево»: 11) стихира на «Господи воззвах» в день памяти свв. мучеников Адриана и Наталии (26 августа): «О, супруже святый и избранный Господу»; 12) стихира на «Господи воззвах» в неделю мытаря и фарисея: «Вседержителю Господи, вем, колико могут слезы»; 13) стихира на «Хвалитех» в ту же неделю: «От дел похваленми фарисея оправдающа себе осудил еси, Господи» и 14) стихира на «Господи воззвах» в пятницу первой седмицы великого поста: «Сосуда употребив враг соотступника мучителя». И эти стихиры по своему содержанию вполне соответствуют душевному состоянию и основным чертам характера инокини Кассии. К третьей группе можно отнести две стихиры, которые в греческих рукописях приписываются Кассии, а в славянских минеях носят другие надписания. Одна стихира – «Души праведных в руце Господни» относится к богослужению на 1-е августа, в день памяти свв. мучеников Маккавеев; в славянской минее стихира надписывается именем Космы Монаха (маюмского), но более правильно надписание ее в греческих рукописях именем Кассии: ведь св. Косма известен как составитель преимущественно канонов на великие Господские и Богородичные праздники и на Страстную Седмицу, и ничего неизвестно о составлении им стихир во дни памяти святых, а затем «речь его всегда полна мысли и вместе сжата» (архиеп. Филарет Черниговский), указанная же стихира пространно восхваляет мужество Маккавеев; наконец, ошибочная замена слова Κασσι’α именем Κοσμᾶς вполне была возможна при переписке славянских богослужебных и рукописей. Другая стихира относится к празднику Благовещения и начинается словами «Послан бысть с небесе Гавриил Архангел»; в славянских богослужебных книгах она приписывается Иоанну Монаху (Дамаскину), но имеются известия об исключительных обстоятельствах составления этой стихиры именно Кассиею, при том не без участии отвергнувшего ее императора Феофила (епископ Порфирий Успенский, Стихирарные пииты в «Труд. Киев. Дух. Ак.» 1878 г., II, 36), а затем надписание ее именем Кассии в рукописях греческих – оригинальных опять говорит в пользу авторства этой вдохновенной поэтессы. К четвертой группе можно отнести только одну стихиру или, вернее, седален после третьей песни канона на 1-е марта, в день памяти мученицы Евдокии: «Просвещщися зарею Божественною», который в славянской минее не имеет надписания, а в греческих рукописях приписывается то Кассии, то Иоанну Дамаскину. Ввиду того, что с именем Кассии стихира связывается в рукописях более ранних (XI в.) и имеет сходство по содержанию с другими ее стихирами, ее также с большею вероятностью можно приписать этой деве-поэтессе. К группе пятой относятся стихиры, которые как в различных греческих рукописях, так и в славянских минеях надписываются именами различных лиц, в том числе и Кассии. Сюда относятся три стихиры: 1) стихира на «Хвалитех» в день св. первомученицы Феклы (24 сентября): «Невестника имущи на небесех Христа Бога», приписывается то Анатолию, патриарху Константинопольскому, составителю воскресных стихир и тропарей, то – с большею вероятностью – Кассии (по Афонской рукописи 1292 г.); 2) стихира на 8-е октября, в день памяти преп. Пелагии: «Идеже умножися грех», по своему содержанию более соответствующая настроению Кассии, чем Иоанна Дамаскина, которому она иногда приписывается; 3) стихира на «Господи воззвах» в день памяти св. мученицы Агафии (5 февраля): «Преславно чудо бысть во страдании всеславныя Агафии», приписываемая то Симеону (с этим именем известно пять песнописцев), то Феодору Сикеоту, то – опять по более достоверному свидетельству рукописей XI и XIII веков – Кассии. Кассия принимала участие в составлении и канона Великой Субботы. «Канон этот, – пишет Феодор Продром. – до пятой песни – творение Марка, епископа отрантского, а от пятой до девятой – великого пииты Космы. Впрочем, как известно из незаписанного предания, гораздо прежде некоторая мудрая и целомудренная дева, по имени Кассия, была составительницею стихов от первой до пятой песни и дополняла канон. Последующие мужи, пересматривавшие каноны, сочтя неприличным присоединять к песням жены песни подвижника Космы, поручили Марку составить тропари с тем, чтобы удержать прежние ирмосы». В наших Триодях пишется: «Канон от первыя песни до шестыя творение Марка монаха, епископа идрунтского, ирмосы же творение жены некия, Кассия именуемыя». Таким образом, Кассиею составлены и ирмосы 1–5 песней канона Великой Субботы: «Волною морскою», «Тебе на водах», «На кресте Твое божествонное истощание» и «Богоявления Твоего, Христе». Вероятно, Кассии принадлежат и другие церковные песнопения, но они, как хранящиеся еще в рукописях, недостаточно обследованы учеными. Между прочим, Крумбахер приписывает Кассии канон об усопших, который по своему содержанию является подобием знаменитой песни Романа Сладкопевца на погребение иноков. Но Кассия стоит ниже его. Она хотела дать заупокойный канон, пригодный для всех, а не только на погребение иноков, как у Романа, почему и ограничилась мольбами общего и однообразного характера. Только в конце канона проявляется индивидуальная черта: Кассия просит Господа увенчать благоверного императора и мольбами Богородицы уничтожить врагов его. По оригинальности мыслей и глубине поэтического замысла творение Кассии стоит много ниже песни Романа. Состав канона обычный – из девяти песней, каждая песнь состоите из трех тропарей и богородична. Богородичны в акростихи не входят. Относительно церковных песнопений Кассии можно сказать, что главным их содержанием служит раскрытие глубокого достоинства и высокого назначения человеческой личности по идее ее создания и искупления Христом Спасителем для вечного соцарствования с Ним, а отсюда и восторженная похвала святым подвижникам мысли и воли, которые стремились к этому назначению. Кассия восхваляет в своих песнопениях преимущественно женщин. Но действительная жизнь представляет много уклонений от истинной цели человеческих стремлений. Отсюда возникли покаянные стихиры Кассии, с постоянными молитвами о предстательстве и заступничестве святых. Можно заметить в песнопениях Кассии и такую идею: она уподобляет римскую империю царству Христа; Август, в конце концов, привел этот мир к многовластию, а Христос своим вочеловечением сокрушил многобожие. Слог церковных песнопений Кассии отличается ясностью и живостью изложения, поэтическою образностью, одушевленностью и картинностью обращений к прославляемым святым. Не без основания она признается великой христианской поэтессой, вдохновенной и обладавшей более святым и дивным поэтическим талантом, чем знаменитая Сафо древности.
Кроме церковных песнопений, Кассия написала несколько гном и эпиграмм в ямбическом метре. Гномические произведения Кассии известны в рукописи Британского Музея (Addit. 10.072), где ей принадлежат 32 стиха о дружбе. В эпиграммах, сохранившихся в Флорентийском Codex Laurentianns 87,16 (всего 97 стихов), говорится о природе зла, о глупых, о дурных свойствах армян, о женщине, счастии, благодати, красоте, честолюбии и богатстве; конец собрания составляют стихи, начинающиеся словами монах (μοναχο’ς ) и жизнь монашествующtuj (βι’οσ μοναστοῦ ) и описывающие важность и величие монашеских подвигов. Подобные произведения находятся и в Венецианском Codex Marcianns 408, где содержится 37 стихов, начинающихся словом μιλσῶ (ненавижу) и содержащих раскрытие здравых начал о жизни и ее назначении и образе препровождения. Иногда поэтесса пользуется в своих эпиграммах и старыми темами, но всегда она является женщиною своеобразной, мыслящей, имеющей сильное и дерзновенное религиозное чувство. Все произведения Кассии написаны в царствование императоров Византии – Феофила (829–842 г.) и Михаила III (842–867 г.).
В заключение нужно сказать, что имя рассматриваемой поэтессы пишется различными образом. В рукописях церковных гимнов и светских произведений поэтессы, а равно у хронографов она называется Κασι’α, Κασσι’α, Κασσιανη’, Εἰκασσι’α, ᾿Ικασσι’α . Но, как доказал профессор К. Крумбахер, под всеми этими наименованиями разумеется одно и то же лицо, а все они происходят от двух главных форм Κασι’α и ᾿Ικασσι’α . Κασσιανη’ есть пространная форма более простой Κασι’α , происшедшая, быть может, от мнения, что поэтесса происходила из Каса. Труднее объяснить форму Εἰκασσι’α (᾿Ικασσι’α ) в отношении к основной форме Κασι’α ; быть может, прибавка Ει произошла от слияния члена η с именем, так что собственно следует писать ῾Ηκασσι’α , в соответствие слову , οβραζοβαβшεμυcя ηζ ἠ σκια’ . Πρημερы τακογο cλοβοοβραζοβανηя β γρεчεcκομ яζыκε μνογοчηcλεννы (Γ. Μευερ, Ζυρ νευγριεcηισcηεν Γραμινατικ, Γραζ 1893, Σ. 6–23). Β κοδεκcε Κρηπτοφερρατcκομ Γ. β V. ΧΙ βεκα ναρяδυ c ναημενοβανηεμ Καcηя βcτρεчαετcя η Καccηя. Ζναчητ, ποэτεccα νοcηλα ημя οδνοй ηζ δοчερεй Ηοβα, κοτοραя οβыκνοβεννο ναζыβαετcя Κασι’α . Α υ βηζαντηйcκογο ηcτορηκα Μηχαηλα Γληκη (ρ. 277,7,536,1 πο εδιτ. Βοππαε) η δοчь Ηοβα, η ναшα ποэτεccα οδηνακοβο ναζыβαюτcя Κασι’α .
О том, что Кассия основала свой монастырь, свидетельствуюсь не только византийские историки (Лев Грамматик, Иоанн Зонара и др.), но и составитель константинопольского Πατρια’ Георгий Кодин, который говорит: «Монастырь Икасии был основан Икасиею, благоговейнейшею монахиней и прекрасною по виду девой, которая была весьма мудрой и составила во время царя Феофила много канонов, стихир и других достойных удивления песнопений» (Ρωδινο’ς, Περὶ κτισμα’των , 123, 13–16 по edit. Воппае).