Принятие «чугунного» цензурного устава произошло при правлении императора Николая I, политика которого была связана с укреплением государства и его бюрократического аппарата. Согласно новому уставу, цензура становилась отдельным ведомством. Почему этот документ называли «чугунным»? Об этом, а также о годе издания «чугунного» цензурного устава мы поговорим сегодня.

Общие сведения об уставе

Учрежденный Николаем I новый устав, регулирующий цензуру, был очень строгим и давал широкие возможности к произвольному толкованию. Согласно его положениям, создавалось специальное цензурное ведомство, которое возглавлялось Верховным цензурным комитетом. В этот комитет входили министры народного просвещения, внешних и внутренних дел.

«Чугунным» цензурный устав стали называть из-за имеющиХся в нем строжайших запретов. Так, например, он не допускал критики правительства, а также прочих властей, внесения каких бы то ни было предложений о преобразованиях.

Это в полной мере относилось и к обсуждению внешнеполитических вопросов. Был наложен запрет на пропуск в печать таких мест, которые могли подразумевать двойной смысл. Нельзя было заменять многоточиями места, вырезанные цензурой.

Борьба с крамолой

Как известно, правление императора Николая I началось в обстановке борьбы с крамолой. В ней он опирался на силы полиции и установление строжайшей цензуры. При этом деятельность государственного бюрократического аппарата была направлена на сохранение привилегий дворянства, который он, собственно, представлял и защищал.

Что касается цензуры, то здесь царю не было необходимости в каких-то новых изобретениях. Первое время он был полностью доволен политикой, проводимой еще при Александре I министром народного просвещения Шишковым А. С., который находился на этом посту с 1824 по 1828 год. Однако царь Александр не всегда поддерживал Шишкова, а при новом императоре ему удалось реализовать свои идеи, касающиеся цензуры.

Задолго до того как А. С. Шишков был назначен министром, он занимался реформированием цензуры, критикуя устав, принятый в 1804 году, и немногочисленность корпуса цензоров. Многие из его идей получили поддержку в период проведения реформы цензуры в 1826 году.

Издание «чугунного» цензурного устава

«Чугунный» цензурный устав, год издания которого - 1826-й, стал основой осуществления цензурной реформы. Он был насквозь пронизан стремлением к регламентации всех мыслимых задач цензуры, а также действий аппарата, призванного ее осуществлять.

В связи с этим объем нового устава в пять раз превышал объем устава 1804 года. Он содержал 19 глав, в которых было 230 параграфов. При этом:

• 11 глав обрисовывали цели и задачи, стоящие перед цензурой;
• 8 глав описывали характер цензуры в различных типах печатной продукции, раскрывали способы и методы ее осуществления во всех подробностях.

Организация цензуры

Согласно указаниям «чугунного» цензурного устава 1826 года, под контролем цензуры находились три сферы, относящиеся к общественно-политической, а также культурной жизни:

1. Права и внутригосударственная безопасность.
2. Формирование общественного мнения.
3. Научная сфера и воспитание молодежи.

Как и раньше, цензура осуществлялась министерством народного просвещения, а руководителем ее деятельности было Главное управление цензуры. Ему в помощь был создан Верховный цензурный комитет, состоящий из трех указанных выше министров.

В подчинении Верховного комитета находилось несколько других, расположенных в Петербурге, Москве, Вильно, Дерпте. Кроме этого, в цензурную сферу вовлекались:

• Духовное ведомство.
• Академия наук.
• Все университеты.
• Некоторые административные учреждения на центральном и местном уровне.

Таким образом, наблюдалось дублирование функций, что влекло за собой субъективизм в цензурных и околоцензурных органах.

Что запрещал документ?

«Чугунный» цензурный устав налагал запрет на печатание исторических сочинений в следующих случаях:

• Когда в них лица, посягавшие на законную власть и справедливо наказанные за свои деяния, изображались как жертвы, достойные лучшей участи.
• Если там выражалось неблагоприятное отношение к монархическому строю.
• Когда присутствовало сопоставление различных форм правления.
• Если имелись рассуждения, касающиеся исторического процесса.

Из всех сочинений философского характера к изданию допускались лишь одни учебники. Параграф № 115 устава запрещал к печати такие места из сочинений и переводов, в которых имелся двоякий смысл, когда один из смыслов противоречил правилам цензуры.

Опасность строгой цензуры

«Чугунный» цензурный устав изобиловал лишними подробностями, которые не имели прямого касательства к цензуре и сильно перегружали его текст. Так, в нем были даны подробные правила по руководству не только для самих цензоров, но и излагались права и обязанности книгопродавцов, руководителей типографий, литографий, библиотек.

Устав 1826 года характеризовал должность цензора как профессию самостоятельную, требующую неустанного внимания и, поэтому не совмещаемую с другой должностью. Штат цензоров увеличился, их оклады повысились в несколько раз.

Первое время правила нового устава выполнялись со всей строгостью, но впоследствии преобладающим стало мнение о том, что жесткая опека правительства над всей печатной продукцией несет в себе немалую опасность.

Смягчение цензуры

В 1827 году В. С. Ланской, министр внутренних дел, начал разработку специального цензурного устава, который регламентировал деятельность иностранной цензуры. При этом он счел необходимым отступить от основ «чугунного» цензурного устава. С обоснованием своих взглядов он обратился к Николаю I, который, вопреки ожиданиям, дал повеление, не только о том, что в определенных случаях не требуется следовать отдельным параграфам устава, но и о необходимости его пересмотра в целом.

В соответствии с высочайшим указом была создана комиссия, которая выработала проект нового устава, вынесенный на обсуждение Государственного совета. Таким образом, в 1828 году появился уже третий, более лояльный цензурный устав. Он допускал публикацию сведений из области истории России, ее географии и статистики и был основан на принципе, гласящем, что должно запрещать только те произведения, которые наносят вред вере, престолу, личной чести граждан и их добрым нравам.

После восстания декабристов – репрессивные меры. В Питере мало изданий, основные в Москве. Цензурная политика. 1826 – Николай Первый усиливает цензурный надзор. Новый род полиции и корпус жандармов, преобразование особой канцелярии МВД в 3 отделение. Начальник Бенкендорф Александр Христофорович. Запрещается касаться политических видов его величества. Только перепечатка из официальных источников. 1826 – Новый цензурный устав. Прозвище «чугунный», сложная цензурная иерархия. Во главе Главное управление цензуры, потом Верховный цензурный комитет из трех министров – МВД, Просвещения, Иностранных дел, потом Главный цензурный комитет в Питере и других городах. Запрещены места с двояким смыслом. Запрещено означать точками убранные места. 1828 – Новый устав, наверное еще более строгий, только видимость пересмотра политики. Изменяется только в структуре. В состав главного управления цензуры кроме трех министров входит представитель третьего отделения. Большая свобода действий цензоров. Завуалирование. Эзопов язык, иносказание. На первый план выходят научные и лит-ные интересы. Цензура при многих учреждениях. Мед цензура, театральная и т.д. Цензурные правила долго не пересматривались. К уставу 1828 дополнения. Революции в мире, Неспокойство в России, Франции, Бельгии, восстания в Польше и Севастополе. Холерные бунты. С 1830 в 3 отделение доставляются экземпляры абсолютно всех изданий России. 1831 – циркуляр, еще большая осторожность. Приостановка издания журнала Дельвига, журнал «Московский телеграф» закрывается в 1834.

1833 – Семен Сергеевич Уваров становится министром народного просвещения. Теория «Офиц народности»: православие, самодержавие, народность. Делает все возможное, чтобы уничтожить частные издания 1835 циркуляр – частным лицам нельзя вести подписку на издания. 1836 – нельзя новые периодические издания. Спец издания по личному разрешению царя. Правило перекупки права на издание периодики. 1846 Некрасов и Панаев у Плетнева права на «Современник».

1836-1856 нельзя создавать новые. Практика перекупки права. Можно спец издания. Можно при министерствах, писать завуалировано. Новые казенные издания. Поощерние правительства, должны конкурировать с частными изданиями. «Ученые записки МУ», журнал министерства нар просвещ и др. 1838 – система «губернских ведомостей», разветвленная. Октябрь 1830 положение об издании «губернских ведомостей». 1834 губернаторам предложено наладить систему. Астрахань, Казань, Ярославль, Нижегород – одни из первых. Подчинялись непосредственно губернатору. 2 части в газете – офиц и неофиц. Достаточно убогие. В газетах утверждается отдел беллетристики. Фельетон. Другое значение, это не столько жанр, сколько отдел, где публиковались рассказы, статьи. Другие названия: нравы, смесь, всякая всячина.

10 июня 1826 года был введен 2ой устав о цензуре в истории России. В отличие от предыдущего, этот устав был довольно подробным, объемом в 5 раз больше и состоял из 19 глав и 230 параграфов Корсаков А.П. Исторические аспекты изучения цензуры в России М., Посткриптум. 1996. Объем этого устава был вызван необходимостью максимально подробно осветить цели и задачи цензуры, регламентировать деятельность цензурных комитетов. В первом параграфе устава обозначалась цель учреждения цензуры, которая состояла в том, чтобы «произведения словесности, наук и искусств, при издании их в свете посредством книгопечатания, гравирования и литографии, дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага Отечества направление». В уставе предлагалась полная схема структуры цензурного аппарата. Создавался Главный цензурный комитет в Петербурге, который подчинялся непосредственно министру. Должность цензора выделялась в самостоятельную профессию, вырос штат цензоров, были увеличены их оклады. Руководило всей цензурой в стране Министерство народного образования в представительстве Главного управления цензуры, которому помогал Верховный цензурный комитет, состоявший из министров народного просвещения, внутренних и иностранных дел.

Этот устав довольно скоро стали называть «чугунным Скабичевский А.М. Очерки истории цензуры 1700-1863. Изд. Ф. Павленкова Спб., 1892». Это заключалось в следующем. Современники считали, что этот устав преследовал цели «давать направление общественной мысли и подносить ей сообразную с обстоятельствами пищу». Кроме того, устав был довольно подробный с множеством лишних подробностей. И, помимо этого, устав 1826 года был довольно суров. Например, §151 гласил: «не позволяется пропускать к напечатанию места в сочинениях и переводах, имеющих двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам», а §152 призывал сочинителей «не выдавать руку цензуры». А. Шишков обозначал свой устав, как преграду для издания «худых, дерзких, соблазнительных, невежественных, пустословных сочинений, от которых развращается нравственность, умножаются ложные понятия, темнеет просвещение и возрастает невежество». Стоит ли говорить, что под это определение попало множество книг, к таковым вовсе не относящимся, но в которых цензоры увидели дурные намерения?

Но устав не устроил не только народ, но и правительство. Причины этого были в том, что устав мало затрагивал проблемы иностранной и духовной литературы. В 1827 году министр внутренних дел В. С. Ланской убеждает императора в необходимости нового устава и приступает к его разработке Жирков Г.В., История цензуры в России XIX-XX вв.: Учебное пособие, М.: Аспект пресс, 2001. Была организована авторитетная комиссия, в которую помимо прочих входил и А.Х. Бенкендорф. Через год новый устав увидел свет.

Разрешение Московского цензурного комитета от 10 июня 1838 г. на выпуск книги А. Правдина "О железных и торцовых дорогах в России".

1826 год. 22 июня (10 июня ст.ст.) был издан цензурный устав, прозванный современниками за громоздкость и излишнюю подробность «чугунным».

Верне О. Портрет Николая I. 1830 год

«В борьбе с крамолой, с чего и началось правление Николая I, естественно император опирался на полицию и цензуру. В отношении последней ему не пришлось изобретать что-то новое: на первых порах его вполне устроила та политика, которую проводил министр духовных дел и народного просвещения в 1824-1828 гг. А.С. Шишков в конце жизни Александра I. Именно при Николае I этот государственный деятель смог реализовать свои идеи о цензуре, не имевшие поддержки Александра I. А.С. Шишков сразу же был принят новым императором, выслушавшим его и давшим ему указание разработать новый цензурный устав. А.С. Шишков задолго до назначения министром занимался проблемой реформирования цензуры. Еще в 1815 г. он выступил на заседании Государственного совета со своим мнением при обсуждении вопроса о разграничении цензурных полномочий между министерствами народного просвещения и полиции. Он утверждал, что главные пороки цензурного устава 1804 г. - «недостаточность руководящих правил», «отсутствие у цензуры довольного доступа и голоса к защите или одобрению хорошей и к остановке или обличению худой книги». Кроме того, он отмечал, что в стране вообще слишком мало цензоров. Шишков предлагал свой проект цензурного аппарата. По нему цензурное управление должно состоять из двух комитетов: верхнего (министры народного просвещения, полиции, обер-прокурор Синода и президент Академии наук) и нижнего («избранные, возмужалые, добронравные люди», ученые, знающие языки и словесность), включающего отделы по родам подлежащих цензуре книг.

Джордж Доу. Портрет А.С.Шишкова. 1823-1825 гг.

Многие из идей А.С. Шишкова получат поддержку в ходе цензурной реформы 1826 г. Следует отметить, что в Министерстве духовных дел и народного просвещения еще до назначения Шишкова министром создавался проект цензурного устава. Но новый министр нашел его «далеко недостаточным до желательного в сем случае совершенства» и внес замечания, с учетом которых составлялся цензурный устав 1826 г. В «Записках А.С. Шишкова» говорится: «Я, не могший по слабости моего зрения и здоровья заняться великим сим трудом, употребил на то директора канцелярии моей князя Шихматова, человека благоразумного и усердного, к пользам престола и отечества». Таким образом, у нового цензурного устава было два творца - А.С. Шишков и князь П.А. Ширинский-Шихматов, один из крупных государственных деятелей николаевского периода.

Новый цензурный устав был принят 10 июня 1826 г. и лег в основу осуществляемой цензурной реформы. В противоположность цензурному уставу 1804 г. он был крайне подробен (его объем был в пять раз больше) и состоял из 19 глав и 230 параграфов. Новый устав был пронизан стремлением регламентировать все возможные задачи цензуры и действия ее аппарата. В 11 главах определялись цели и задачи цензуры, излагались ее организационные основы, фактически предлагалась первая в истории России структура цензурного аппарата. В остальных 8 главах подробнейшим образом раскрывался характер, способы и методы цензуры разных типов произведений печати.

Основные положения цензурного устава 1826 г. сводились к следующему:
- цель учреждения цензуры состоит в том, чтобы произведениям словесности, наук и искусства при издании их в свет посредством книгопечатания, гравирования и литографии дать полезное или, по крайней мере, безвредное для блага отечества направление;
- цензура должна контролировать три сферы общественно-политической и культурной жизни общества: 1) права и внутреннюю безопасность, 2) направление общественного мнения согласно с настоящими обстоятельствами и видами правительства, 3) науку и воспитание юношества;
- традиционно цензура вверялась Министерству народного просвещения, а руководило всею ее деятельностью Главное управление цензуры. «В помощь ему и для высшего руководства цензоров» утверждался Верховный цензурный комитет, состоявший в соответствии с тремя направлениями цензуры из министров народного просвещения, внутренних и иностранных дел;
- правителем дел Верховного цензурного комитета состоит директор Канцелярии министра народного просвещения. Ежегодно он составляет наставления цензорам, «долженствующие содержать в себе особые указания и руководства для точнейшего исполнения некоторых статей устава, смотря по обстоятельствам времени»;
- в стране создавались Главный цензурный комитет в Петербурге, местные цензурные комитеты - в Москве, Дерпте и Вильно. Главный цензурный комитет подчинялся непосредственно министру, остальные - попечителям учебных округов;
- право на цензуру, кроме того, оставалось за духовным ведомством, академией и университетами, некоторыми административными, центральными и местными учреждениями, что закладывало простор для субъективизма цензуры.

Устав 1826 г. определял должность цензора как самостоятельную профессию, «требующую постоянного внимания», «многотрудную и важную, поэтому она не могла быть соединена с другой должностью». Это был, без сомнения, шаг вперед в осознании роли Цензора, так как профессионала можно спросить за предпринятые действия сполна, лишить его работы и т.д. Кроме того, штат цензоров был увеличен, повышены их оклады. Так, Главный цензурный комитет в Петербурге имел ранее 3-х цензоров, в новом качестве - 6. Их оклады выросли с 1200 руб. в год до 4000, цензоров местных комитетов - до 3 тыс.

Деятельность цензуры регламентировалась в 8 главах устава. В них строгость ее доводилась до крайних пределов: запрещались
- места в сочинениях и переводах, «имеющие двоякий смысл, ежели один из них противен цензурным правилам», т.е. цензор получил право по-своему улавливать заднюю мысль автора, видеть то, чего нет в произведении, которое он рассматривает;
- «всякое историческое сочинение, в котором посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслужившие лучшую участь»;
- рассуждения, обнаруживающие неприятное расположение к монархическому правлению;
- медицинские сочинения, ведущие «к ослаблению в умах людей неопытных достоверности священнейших для человека истин, таковых, как духовность души, внутреннюю его свободу и высшее определение в будущей жизни. Цензоры должны были отсекать в рассматриваемых ими сочинениях и переводах всякое к тому покушение».

Новый цензурный устав был перегружен такими подробностями, которые не имели прямого отношения к цензуре, загромождали и без того громоздкий его текст, а потому вносили путаницу в действия цензоров. Так, в уставе отмечалось:
- «сочинения и рукописи на языке отечественном, в коих явно нарушаются правила и чистота русского языка или которые исполнены грамматических погрешностей, не пропускаются к напечатанию без надлежащего со стороны сочинителей или переводчиков исправления».

В документе давались подробные правила для руководства не только цензоров, но и изложение прав и обязанностей книгопродавцев, содержателей библиотек для чтения, типографий и литографий, а также рекомендации по ведомостям и повременным изданиям, особо о еврейских книгах, правила об ответственности цензоров, книгопродавцев, работников типографий, распространителей печати и т.д.

По мнению графа С.С. Уварова, второй устав содержал в себе «множество дробных правил и был очень неудобен для практики». В целом, характер этого документа получил устами современников точное определение: его назвали чугунным. Действовал он чуть более года. Когда в 1827 г. министр внутренних дел В.С. Ланской приступил к разработке особого цензурного устава, регламентирующего деятельность иностранной цензуры, он столкнулся с необходимостью отступить от сути параграфов «чугунного» устава. В связи с этим он обратился к Николаю I, и тот сразу же увидел в этом предлог отказаться от недавно утвержденного им цензурного устава. Император повелел не только не придерживаться его отдельных правил, но и пересмотреть его в целом».

Цитируется по: Жирков Г.В. История цензуры в России XIX-XX вв. М.: Аспект Пресс, 2001.

История в лицах

Сергей Глинка, «Записки»:
Милостивые государи, - сказал я им, - если будем буквально руководствоваться уставом, то нам ни одного слова нельзя будет пропустить. Устав обязывает отыскивать двоякий смысл, а каждое почти слово подвержено перетолкованию. Я целый год отбивался от цензурного стула, потерял три тысячи жалованья, и теперь одна смертельная нужда заставила меня принять звание цензора. Вы можете поверить, что я вник в устав и что я удостоверился, что он недолго проживет. Но и при мимолетном его существовании мы накличем на себя много бед, если, повторяю еще, будем придерживаться буквам устава. А потому составим цензуру совещательную."

Товарищи мои просили, чтобы я объяснил им, что значит цензура совещательная? Я отвечал: «Если в рукописях тех, которые постарее нас, заметим что сомнительное, то поедем к ним на дом для объяснения. А кто помоложе нас, того пригласим в комитет»

Цитируется по: Глинка С. Н. Записки. Спб., 1895. С. 351

Мир в это время

В 1826 году французскому изобретателю Нисефору Ньепсу удается впервые зафиксировать изображение в виде гелиогравюры - прародительницы современной фотографии. Изображения были слабо различимыми из-за большой экспозиции, поэтому получившийся снимок дополнительно обрабатывал гравер. Снимок Ньепса, который дошел до наших дней, это вид из окна мастерской, который изобретатель сделал в 1826 году.



Жозеф Нисефор Ньепс. Первая в мире фотография, сделанная на сплаве олова со свинцом. 1826 год



Неизвестный художник. Портрет Жозефа Нисефора Ньепса в ранние годы. 1785 год

«Жозеф Нисефор Ньепс родился 7 марта 1765 года в городе Шалоне-на-Саоне (Châlons sur Saône), в зажиточной семье, предки которой, занимая довольно высокие государственные должности, получили дворянство. Таким образом, семья Ньепса принадлежала к лучшему обществу Франции дореволюционного периода. Во время революционных войн, в эту эпоху весьма сильного подъема у французской молодежи военно-патриотического духа и стремления найти во внешней войне избавление от раздиравших страну внутренних смут, Ньепс и его старший брат поступили на военную службу. Старший брат довольно долго был на военной службе, оставив ее уже в двадцатых годах в чине полковника. Нисефор Ньепс прослужил в войсках около трех лет, причем принимал участие в итальянской кампании и дослужился до чина подпоручика. Но вскоре тяжелая болезнь заставила его покинуть военную службу и искать гражданской. В 1794 году Ньепс был назначен уездным начальником округа Ниццы и занимал до 1801 года эту должность, соответствовавшую его скромным вкусам. После 1801 года он, оставив службу, переселился на родину, в Шалон, где поселился с младшим братом Клодом, молодость которого протекла среди продолжительных путешествий во всех частях света и была исполнена самых разнообразных приключений.

Оба брата, отличавшиеся страстью к научным и промышленным открытиям, объединились для общей работы и, поселившись в отцовском имении на берегу Саоны, занялись наукой и практическими опытами, которые были небезуспешны. Они изобрели какой-то двигатель пиреолофор, действовавший с помощью нагретого воздуха, и представили его на рассмотрение парижского института, где изобретение было удостоено похвального отзыва. Есть известие, что братья Ньепсы в 1805 году ездили по Саоне на лодке, приводившейся в движение при помощи изобретенной ими машины, но дальнейшая ее судьба осталась совершенно неизвестною.

В 1811 году братья расстались: Клод отправился в Париж, а оттуда в 1815 году в Англию, но тесная дружба по-прежнему связывала их, и они переписывались, сообщая друг другу о своих работах. Нисефор Ньепс вскоре по отъезде брата оставил город и поселился со своим семейством в деревне де-Гра.

Изобретенная в первые годы настоящего столетия литография была встречена публикой с особенным восторгом и одно время сделалась модным занятием. В замках французской аристократии заводились литографические мастерские. Дамы запасались литографическими карандашами и рисовали на камне, не заботясь о художественности работы, но радуясь новой игрушке. Ньепс находился в числе увлеченных новым изобретением; но нет сомнения, что его занимала гораздо более промышленная, чем художественная сторона дела.

Он употребил значительную часть своего состояния на производство изысканий литографского камня в Лионе и в ближайших провинциях Франции, но эти поиски не привели ни к каким результатам. Тогда Ньепсу пришло на мысль заменить камень металлом и именно пластинками отполированного олова. Сын его, Исидор Ньепс, следующим образом рассказывает о первых опытах отца с оловянными пластинками: «Отец мой намазывал пластинки различными лаками своего изобретения, затем накладывал на них гравюры, делая их предварительно прозрачными, и все это выставлял на свет в окне своей комнаты». Таково было, конечно, еще крайне несовершенное, начало гелиографии.

Но Ньепс не желал ограничиться гравюрами; он задался мыслью закрепить изображения, даваемые камерой-обскурой. Когда этот прибор у него испортился, он заменил его другим, и сохранившееся письмо его от 6 мая 1816 года к брату Клоду дает нам представление о трудностях задуманного открытия, а также о достигнутых уже им к тому времени результатах.

«Я уже писал тебе в моем последнем письме, что я разбил объектив в моей камере-обскуре и что рассчитываю заменить его имеющимся у меня другим. Но ожидания мои не сбылись: фокусное расстояние этого стекла оказалось слишком коротким, почему я и не мог им воспользоваться. В прошлый понедельник мы были в городе, но у Скотти я также не мог найти ничего подходящего. Вернулись мы сюда в среду вечером; но с тех пор все время стояла пасмурная погода, что не позволяло мне продолжать мои наблюдения. И это меня тем более огорчает, что я ими крайне интересуюсь. Приходится часто выходить из дому, бывать в гостях или принимать их, а это для меня очень утомительно. Признаюсь, что в настоящее время я с большим удовольствием поселился бы в пустыне.

Когда разбился мой объектив и мне нельзя было больше пользоваться камерой-обскурой, я сделал отверстие в небольшой шкатулке, принадлежащей Исидору. По счастью, мне попались чечевицы от солнечного микроскопа, который, как ты знаешь, принадлежал еще нашему деду Барро. Одна из этих крохотных чечевиц оказалась с надлежащим фокусным расстоянием и, приспособив ее к шкатулочке, я получил весьма отчетливые изображения, правда, не более чем полтора дюйма в диаметре. Этот маленький прибор стоит в моем рабочем кабинете, у открытого окна, против птичника. Я сделал уже известный тебе опыт и получил на листе бумаги изображение всего птичника, а также и оконных рам, менее освещенных, чем находящиеся за окном предметы. Опыт этот еще далеко не совершенный, но изображение предметов было чересчур уж крошечное. Все же возможность производить снимки при помощи моего способа представляется мне почти доказанною; если мне наконец удастся усовершенствовать мою выдумку, я не замедлю тебе о том сообщить в благодарность за трогательное участие твое в моих хлопотах. Не скрою от тебя, что представляется масса затруднений, особенно в улавливании естественных красок предметов; но ты знаешь, что с трудом и с большим запасом терпения можно сотворить весьма многое. То, что ты предсказывал, случилось в действительности. Фон изображений черный, а самые предметы белые, или, лучше сказать, гораздо светлее фона».

Это письмо интересно как доказательство того, что уже в 1816 году Ньепс был очень близок к открытию светописи. По счастью, ни он, ни Дагер не были учеными-профессионалами. Поставив себе почти одновременно трудную задачу, они, без сомнения, и не подозревали, что сызнова начинают тернистый путь изысканий, уже пройденный целым рядом ученых от Цельсия, Фабрициуса и Порты до Хэмфри Дэви, которые безуспешно истощили все богатства науки единственно для того, чтобы прийти к заключению, что задача неразрешима. Быть может, если бы Дагер и Ньепс имели понятие об этом долгом пути утомительных попыток и разочарований, они отступили бы, как и их предшественники, перед трудностью предприятия или так же признали бы его недостижимым. Но один был пламенный, влюбленный в искусство художник, другой - практический делец, а оба - неутомимые искатели, бросившие проторенные дороги и не смущавшиеся встречавшимися затруднениями, только бы добиться успеха.

Что было за вещество, употреблявшееся Ньепсом при производстве опытов в тот период времени, к которому относится вышеприведенное письмо его к Клоду, об этом в переписке обоих братьев не встречается никаких пояснений. Известно, однако же, что в поисках различных подходящих веществ Ньепс обращался поочередно к хлористому железу, перекиси марганца, гваяковой смоле, фосфору и прочему, пока не остановил свое внимание на асфальте.

Это вещество черного цвета встречается у берегов Каспийского, а в особенности Мертвого морей; оно растворимо в некоторых жидких маслах, в скипидаре, лавандовой эссенции, а также в эфире и нефти. Под влиянием света вещество это окисляется, становится нерастворимым и обесцвечивается.

Ньепс растворял сухой асфальт в лавандовой эссенции, получая таким образом довольно густой лак, которым он, при помощи ватного тампона, равномерно смазывал медную или оловянную пластинку. Пластинка, покрытая раствором асфальта, вставлялась в камеру-обскуру. Но предварительно Ньепс подвергал свою пластинку умеренному нагреванию; в результате пластинка покрывалась плотно прилегающим слоем неощутимого асфальтового порошка. После помещения пластинки в камеру-обскуру и некоторого ее там выдерживания на ней появлялось не слишком отчетливое изображение, для закрепления которого Ньепс обмывал пластинку смесью из одного объема лавандовой эссенции с десятью объемами нефти. Он заканчивал обработку пластинки тщательным обмыванием ее водою. В полученном таким путем изображении светлые места соответствовали освещенным частям предмета, а темные - теням. Полутени соответствовали тем областям, где асфальт, сделавшийся под влиянием полусвета менее растворимым, мог быть только частично удален последовательной обработкой пластинки, так что на этих местах оставался более или менее толстый слой смолы. Желая удалить производимую обнаженным металлом зеркальность, сильно вредившую отчетливости изображения, Ньепс пробовал изменить металлическую поверхность сначала парами йода, а потом сернокислым натрием, но успеха не добился.

Не довольствуясь получением изображения внешних предметов, даваемого камерой-обскурой, Ньепс задумал превратить свои пластинки в доски, годные для печатания. Для этого он подвергал поверхность пластинки действию кислоты, которая выедала металл в тех местах, где последний оставался обнаженным, и не действовала на него в местах, защищенных асфальтом. Затем он счищал асфальт золой и получал таким образом гравировальную доску.

Ньепс попробовал применить такие доски к печатанию эстампов. Как и в начале своих работ, он покрывал асфальтированные пластинки гравюрами, которые предварительно делал прозрачными и выставлял пластинку вместе с гравюрою на свет, причем получал на досках воспроизведенные рисунки.

Таковы были окончательные результаты, полученные Ньепсом. Без сомнения, гелиография, как называл свое открытие изобретатель, не могла иметь особенно полезных практических применений.



Жозеф Нисефор Ньепс. Кардинал д"Амбуаз. 1827 год. Отпечаток получен с гелиографической гравюры, сделанной в 1826 году.

Снимки получались в камере-обскуре с крайней медленностью: обыкновенно пластинка должна была находиться в ней от шести до восьми часов. Понятно, что в такой долгий промежуток времени освещение снимаемых предметов успевало несколько раз измениться, поэтому свет и тени на изображении не имели правильного расположения.

Что касается гелиогравюры, то на пластинках Ньепса получались лишь очень неглубокие линии; поэтому отпечатанные гравюры выходили слишком слабыми, так что для получения сколько-нибудь ясного отпечатка доски необходимо было давать граверу обрабатывать резцом. Так, Ньепс в 1826 году послал несколько подобных пластинок своему другу, знаменитому парижскому граверу Леметру, у которого эти первые образцы светопечатания хранились до его смерти в конце семидесятых годов, а впоследствии были переданы в архив института. Таким образом, на первый взгляд добытый Ньепсом результат может показаться весьма посредственным. Но не следует забывать, что результат этот, как бы он ни был незначителен, принадлежит Ньепсу всецело. Он совсем не имел предшественников в настоящем значении этого слова, которые расчистили бы ему дорогу. Кроме того, мы уже знаем, что Ньепс не был вооружен особенными научными познаниями, и приняв все это к сведению, необходимо признать, что его двадцатилетние разыскания составляют неоспоримую научную заслугу.

Как бы то ни было, около 1826 года Ньепс уже изобрел свою гелиогравюру. По-видимому, он не остановился на полпути и не терял надежды добиться со временем более совершенных результатов.

Желая иметь оптический прибор настолько хорошего устройства, чтобы хоть с этой стороны обставить надлежащим образом свои исследования, изобретатель в 1826 году поручил своему старшему брату купить у лучшего парижского оптика Шарля Шевалье только что появившуюся тогда так называемую призму-мениск. Исполняя это поручение, полковник Ньепс в разговоре с Шевалье объяснил, что призма-мениск нужна для его брата, которому удалось закрепить на пластинке изображения, даваемые камерой-обскурой. Присутствовавшие в магазине, как известно уже читателю, приняли это сообщение за басню, но сам Шевалье, тогда уже знакомый с Дагером и до известной степени посвященный в его попытки закреплять изображения камеры-обскуры, отнесся к сообщению полковника Ньепса с доверием. Записав адрес его брата, вскоре после этого посещения он отправился к Дагеру, причем стал советовать ему войти в письменные сношения с Ньепсом; но художник, по-видимому тогда уже приближавшийся к цели своих также поглотивших немало времени и труда разысканий, сначала не последовал этому совету. Шевалье, однако, настаивал на своем, и плодом его стараний было то, что Дагер в конце концов решился списаться с неизвестным соискателем. Переписка эта сначала шла необыкновенно вяло из-за крайней недоверчивости Ньепса, но когда последний, наведя справки о Дагере у гравера Леметра, несколько успокоился от опасений, что у него могут вырвать плоды его работ, переписка несколько оживилась и наконец Ньепс решился послать Дагеру одну из своих гелиографических пластинок».

Цитируется по: Буринский В.Ф. Луи Дагер и Жозеф Ньепс. Их жизнь и открытия в связи с историей развития фотографии// Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Ф. Павленкова, 1839-1900

9 (21) июля 1804 г. Александр I утвердил первый устав о цензуре в Российской империи, в соответствии с которым все издания должны были проходить цензуру в специально создававшихся цензурных комитетах при Санкт-Петербургском, Московском , Казанском, Дерптском и Виленском университетах.

Система цензуры в России начала складываться ещё в начале XVIII в. В то время она подразделялась на предварительную и карательную. Цензура могла быть как общей (для российских или иностранных изданий), так и ведомственной (военной, духовной, театральной). Одним из первых актов, регламентировавших цензурную практику, стало установление порядка, в соответствии с которым цензура сочинений богословского характера являлась обязательной прерогативой Святейшего Синода. В 1783 г. предварительную цензуру издаваемых книг было предписано осуществлять органам полицейского надзора.

Цензурная политика была ужесточена в связи с событиями Великой Французской революции; ярким примером этого стал арест и ссылка русского писателя А. Н. Радищева в 1790 г., а также закрытие книгоиздательства журналиста Н. И. Новикова в 1792 г. По Указу 1796 г. в Петербурге и Москве были учреждены цензурные комитеты для контроля за изданием и ввозом книг в Россию, а в 1800 г. императором Павлом I и вовсе был запрещён ввоз иностранной литературы.

Цензурная политика Павла I не могла удовлетворить стремления Александра I и его помощников, опиравшихся на традиции екатерининского Просвещения. В соответствии с устремлениями императора в 1804 г. в России был учреждён первый цензурный устав, который определил всю издательско-типографскую деятельность в государстве - с момента подачи автором рукописи издателю и до выхода из типографии готового тиража издания. По этому уставу была введена предварительная цензура на ранней стадии подготовки издания к производству.

Цензорам вменялось в обязанность трактовать в пользу сочинителя те места в тексте, которые будут сочтены ими «двойными по смыслу». Согласно уставу, запрещению подлежали все сочинения, «противные православной религии и самодержавному строю». «Если же в цензуру прислана будет рукопись, - отмечалось в одном из параграфов Устава, - исполненная мыслей и выражений, явно отвергающих бытие Божие, вооружающая против веры и законов Отечества, оскорбляющая верховную власть или совершенно противная духу общественного устройства и тишины, то комитет немедленно объявляет о такой рукописи правительству для отыскания сочинителя и поступления с ним по закону».

При цензурных конфликтах арбитром выступал Совет университета. Обжаловать решение университетской цензуры можно было в Главном правлении училищ, ставшем высшей инстанцией по делам цензуры.

В 1826 г. императором Николаем I был утверждён новый цензурный устав , существенно ужесточивший контроль за выпуском литературы.

Лит.: Гринченко Н. А. Организация цензуры в России в I четверти XIX века [Электронный ресурс] // Открытый текст: электронное периодическое издание. 2004-2013. URL : http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/dorev/libraries/book/?id=2361#_ftn18 ; Жирков Г. В. История цензуры в России XIX-XX вв. М., 2001. Разд. 1, Первый цензурный устав (1804 г.): иллюзии и практика; Законы и постановления. СПб., 1804. С.85-96; Полусмак Т. Л. Цензурное законодательство дореволюционной России: Автореф. дис. к. ю. н. Нижний Новгород, 2003; То же [Электронный ресурс]. URL : http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/dorev/libraries/book/?id=641 ; Пушкарёв Е. Ю. Из истории принятия первого цензурного устава 1804 г. Тюмень, 2006; Русская журналистика в документах: История надзора / Сост. О. Д. Минаева; под ред. Б. И. Есина, Я. Н. Засурского. М., 2003; Устав о цензуре. 1804. 9 июля [Электронный ресурс] // Открытый текст: электронное периодическое издание. 2004-2013. URL: http://www.opentextnn.ru/censorship/russia/dorev/law/1804/ ; Энгельгардт Н. Очерк истории русской цензуры в связи с развитием печати (1703-1903). СПб., 1904; То же [Электронный ресурс]. URL : http :// www . opentextnn . ru / censorship / russia / dorev / libraries / book / engelgardt /? id =2397 .

← Вернуться