Схимонахиня Макария родилась 11 июня 1926 года, в день Отдания Пасхи, когда Церковь празднует икону Божией Матери «Споручница грешных» и вспоминает деву-мученицу Феодосию. Родители ее, пятидесятилетние Михаил Артемович и Феодосия Никифоровна Артемьевы, жили в деревне Карпове Вяземского уезда Смоленской губернии.
На второй день после рождения, в праздник Вознесения Господня, ее вместе с братом-близнецом решено было крестить. Он хорошо знал семью Артемьевых и не раз бывал в их доме.
«Когда нас принесли крестить, — рассказывала Матушка, — брат был очень слабый. Священник сказал: «Сначала окрестим мальчика, потом девочку». Отец Василий поторапливал пономаря: «Давай, давай скорее, мальчик умереть может». И действительно, как только младенца Ивана окрестили, он умер. Затем отец Василий крестил девочку и нарек ей имя Феодосия, что значит «Богом данная». Вынимая ребенка из купели и подавая ее крестной матери на пеленку, он сказал: «Девочка хорошая, жить будет, а ходить не будет».
Семья Артемьевых была самой большой в округе: родители, четверо сыновей с женами и детишками, шесть дочерей, одна из которых была замужем, — всего двадцать человек. Жили они в ту пору все вместе в маленьком домике, который ни расширять, ни перестраивать не разрешалось. В доме было очень тесно: и посидеть негде, и прилечь негде. Между тем, девочка быстро росла, не отставая от своих ровесников. «Я рано пошла, была бойкая, все кричала, как было не по мне. Речистая была, лопочу что-нибудь», — вспоминая, рассказывала Матушка. Мать звали Феодосией и младшую дочку тоже Феодосией, и чтобы их различить, девочку стали любовно называть Феенушкой.
Как-то раз пришла к матери за сшитым одеялом старуха-заказчица. Глядя на Феодосию, она удивленно произнесла: «Какая маленькая, а уже ходит», — и затем погладила ее по спинке. Тут же у девочки подогнулись коленки, и она упала. С того времени у нее заболели ноги: день она ходила, а на другой ее одолевал недуг, случались припадки, длившиеся до четырех часов кряду. Она падала на пол и не могла встать. Несчастные родители возили ребенка к докторам, но лечение результатов не давало, и больной ребенок становился обузой для большой семьи.
Все работы по дому в семье Артемьевых лежали на невестках: они следили за чистотой, готовили еду. Еду готовили трижды в день. За стол садились по очереди: сначала ел отец, четверо сыновей и невестки, затем садилась мать и все дочери, и после всех кормили маленьких. В доме было сытно, на стол ставили одну на всех большую чашку с супом или щами, и из нее все черпали своими ложками.
Феодосии же места за столом не находилось, и вспоминали о ней в последнюю минуту. Больная и голодная девочка ползала под столом и рада была найденной корочке хлеба, оброненной кем-то. «Они меня не жалели и кормить не хотели, чтоб я умерла. До того меня сморили, что я еле ползала, не знаю, как жива осталась», — вспоминала Матушка. Домашние не раз говорили девочке: «Хоть бы тебя Господь прибрал». «Ну что ты сидишь в уголке?» — бывало спросит ее мать. «Мамочка, у меня теперь ножки не выпрямляются», — отвечала ей девочка. До трех лет она хоть и плохо, но все же ходила, а когда чувствовала, что не могла стоять, тогда за стену держалась. А с трех лет, по словам Матушки, она не ходила «ни капли».
И последующие обращения к докторам никаких результатов не давали. Испытав, казалось, все возможности вылечить Феодосию, родители повезли девочку к отцу Василию, который ее в свое время крестил и произнес о ней пророчество, что ходить она не будет. «Поздно приехали, — горестно сказал он. — Если бы привезли девочку ко мне сразу, тогда можно было бы ее вылечить». Он говорил о духовном лечении, но в происшедшем усмотрел особый Божий промысел о Феодосии. К тому врем ни ноги у нее перестали разгибаться совсем, и она уже никогда больше в своей жизни не встала на них.
Когда семья Артемьевых укладывалась спать в своем тесном домишке, почти все постели стелили на полу, а место больной девочки было под кроватью. Там она теперь не только спала, но и проводила большую часть дня. Когда приходил с работы отец, он вытаскивал дочку из-под кровати и выносил ее в сад, где росли клубника, яблоки и сливы, и угощал фруктами.
Михаил Артемович хорошо играл на гармошке, и нередко по воскресным и праздничным дням его просили поиграть на гуляниях в Дубровках. Жена, Феодосия Никифоровна, кроме церкви нигде не бывала, в свободное от работы время она хлопотала по дому, занималась с детьми и внуками. Случалось, отец Феодосии говаривал домочадцам: «Нынче я не пойду на вечерок в гармонь играть». И обращался к дочерям и невесткам: «Девки, сегодня и вы сидите дома, я буду Библию читать». Михаил Артемович сажал Феодосию к себе на колени и начинал вслух читать Библию. «Хоть и маленькая была, — с улыбкой вспоминала Матушка, — а читает отец Евангелие, я ушки навострю да слушаю».
Глубоко западали в чистое детское сердце богодухновенные слова Святой Книги. В неполные три года она знала молитвы «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся...»
Вскоре семья Артемьевых перебралась в другой, большой, но холодный дом, который прозвали «казармой». В этом доме были комнаты на четыре семьи и столовая для рабочих. Неподалеку от «казармы» находился карьер, где проходили «трудовое воспитание» разогнанные из монастырей монахини. Артемьевы подкармливали их, а те в свою очередь помогали им по хозяйству. Одну из инокинь Михаил Артемович попросил ухаживать за больной дочерью. «Монашка, бывало, начнет читать молитвы, 17-ю кафизму Псалтири, Евангелие и меня на коленочки поставит», — вспоминала Матушка.
«Я с малолетства никакого утешения не видела. Сестры нарядятся в кофточки, а я — в грязи. Мне против сестер было обидно. Все вышитые, приглаженные, одна я замарашка. Я заморыш была: тоненькая, лохматая, грязная, меня в речке не отмоешь, — неоднократно с горечью вспоминала Матушка о своем безрадостном детстве. — Стала подрастать немножко и больная была, да и ребятишки меня дюже обижали. Я боялась всех».
Видя это, отец как-то и говорит: «Давай-ка ее отгородим». Он принес домой доски, а Феодосия решила, что он хочет сделать для нее гробик: «Собьет, в овраг отнесет и похоронит». «Я испугалась, лежу как деревянная», — вспоминала Матушка, — а он спрашивает: «Кто тебя напугал?» — «Ты напугал». И рассказала ему о том, что подумалось ей. Так была устроена первая келейка для будущей подвижницы. Уже тогда она не знала никакого веселья, никогда не играла ни с девочками, ни с мальчиками.
Из всех невесток жалела Феодосию жена среднего брата, бездетная София. Однажды, когда девочке было три года, София принесла ее в церковь. После окончания литургии обнаружилось, что Феодосия исчезла. София обыскала все уголки храма, но девочку не нашла. И ей ничего не оставалось, как обратиться к священнику: «Как хочешь, батюшка, а ищи нашу девочку в алтаре». «Там он меня и нашел спящей под престолом, по торчащей ножке нашел. Там завешено, я туда забралась и заснула, спать очень хотелось, — рассказывала матушка Макария. — Господь мне дорогу не преградил, а им глаза ослепил».
Когда Феодосии не исполнилось еще полных четырех лет, она решила помыть в речке ножки и заползла на самый край деревянных мостков, с которых обычно полощут белье. Доски были подгнившие, подломились, и она упала в воду. На берегу собрались люди: кто молится, кто причитает и убивается. Прибежала и мать Феодосии. Скорее от испуга, что ее могут привлечь к ответу, стала голосить. В деревне-то знали, что к девочке дома относятся плохо.
Двоюродная сестра Феодосии по материнской линии полезла в воду и вытащила утопленницу за волосы. Безжизненное тельце несчастной девочки положили здесь же, на принесенную кем-то простыню, и принялись откачивать. Наконец она подала первые признаки жизни. Прибежавший на крик сосед Артемьевых Антон Степанович завернул ребенка в простыню и, прижав ее к себе, понес в свой дом, говоря матери: «У вас нет за ней никакого ухода, а она должна жить долго».
Антон Семенович был поваром в кремлевском Чудовом монастыре. Но когда монастырь закрыли, монахов и служащих разогнали, он приехал в родную деревню, где и жил через дом от Артемьевых с женой и двумя сыновьями.
В амбаре (а был он в крестьянском хозяйстве одним из самых чистых мест, где в закромах хранилось зерно) у Антона Семеновича висело много хороших икон и нарядных лампад, стояло большое, от пола до потолка, Распятие. А на табурете лежала огромная, весом в полтора пуда, старинная Библия в кожаном переплете с медными застежками, которую он привез из Чудова монастыря.
Дядя Антон или Антоний Великий, как называла его Феодосия по имени святого, которое он носил, по ночам молился в своем амбаре. Иногда говорил он и ей: «Ну, невеста Христова, что запечалилась, становись со мной на молитву». «Я, маленькая, на коленочках стою, устану, вся замерзну», — рассказывала Матушка. Часто приходил к Антону местный священник, служил в амбаре тайно и причащал Феодосию.
В доме у Антона Семеновича девочке жилось спокойно и сытно. Ей купили платьице, полусапожки. Хозяйка дома Аксинья ухаживала за Феодосией и нередко клала ее отдохнуть на свою кровать. Когда все уходили из дома, девочку запирали в амбаре, где она молилась, а по возвращении забирали ее в дом.
Уже в раннем детстве у Феодосии появились первые признаки прозорливости. Однажды Антон Семенович сел на лавку, забылся сном и не проснулся. Думали, что он умер, а девочка сказала хозяйке: «Тетя Аксюта, вы его не трогайте, а положите на кровать, он проспит три дня и сам проснется». Так и случилось: через три дня Дядя Антон проснулся и после этого словно получил откровение, стал еще более усердным ко всему духовному. Своим домочадцам он говорил, что время наступило нехорошее (началась безбожная пятилетка, во время которой планировалось покончить с религией), что надо больше молчать и очень много молиться.
Хоть и жилось Феодосии у соседей хорошо, она все же скучала по матери, поэтому ее носили домой. Так она и проживет несколько лет в двух домах до тех пор, пока к соседке не приедут из Москвы на постоянное жительство ее сестры. Спокойная жизнь в этом доме с той поры нарушится, и Феодосия вынуждена будет покинуть гостеприимный дом соседей.
София часто носила девочку в церковь: сама приоденется, Феодосию оденет и несет ее в храм. «Я незнамо как молилась Матери Божией и просила: Исцели меня от болезни, прости меня, если я грешная».
Ей было около семи лет, когда ее ноги до самых колен покрылись язвами. Девочка взывала к Матери Божией и Симеону Богоприимцу о помощи. «И вот под Воздвижение лежу, прошу Матерь Божию: «Пришли какого-нибудь угодничка, чтобы хоть половину ран снял». Была светлая лунная ночь, двенадцать часов пробило. Смотрю, кто-то в светлых одеждах отодвинул стекло в окне и крикнул мне: «Матушка Феодосия, скажи матери, чтобы она сходила на огород, сломала капустные листики и положила тебе на ножки». А у нас такая большая капуста была, — говорила она, — что листом ножку можно два раза обернуть. Сделали, как было сказано, я три дня спала, и ножки зажили. Вот какую маленькую, а уже Матушкой называли», — добавила она.
В восемь лет в жизни Феодосии произошло событие, изменившее всю ее дальнейшую судьбу. Однажды она заснула как обычно, а на следующее утро, когда ее стали будить, не добудились. Решили, что наконец-то Господь услышал их просьбы и призвал ее к Себе. Отец отвез девочку в больницу, где ее осмотрели и сказали: «Если она через четырнадцать дней не проснется, тогда действительно не уснула, а умерла». Так особым смотрением Божиим Феодосию сразу не похоронили и не сделали вскрытие, а положили в мертвецкую.
Девочка не умерла, а погрузилась в летаргический сон. В те дни, когда ее тело, холодное и бездыханное, лежало рядом с покойниками, душа пребывала в загробном мире. Ангел-хранитель показывал ей райские обители. Показал он Феодосии чертог, где пребывает Сам Христос и где самый сильный свет в раю. Вокруг чертога — высокая ограда; когда же открывались ее врата, то словно звонили колокола. Со Христом за этой оградой находятся лишь самые близкие к Нему: Богоматерь, Иоанн Предтеча, святитель Николай...
Ангел-хранитель показал Феодосии и огромный, весь словно золотой и прозрачный храм. «Там чертог такой большой поставлен, что нельзя определить, сколько в нем места, — рассказывала она, — чтобы все праведники зашли в этот чертог на службу. А в алтаре того храма престол, на нем Евангелие и Крест. От престола вода так и течет, такая серебристая вода. По нашему земному времени, с одиннадцати ночи собираются в чертог все священники со Христом во главе и на небе совершается великое таинство. Священники там служат в таких же облачениях, как и на земле. Ангелов в той церкви много и все служащие — с кадилами. А поют так красиво и громко, что и передать нельзя».
Вокруг себя видела она множество Ангелов в белых, розовых, желтых одеждах. Когда они подлетали, то складывали свои крылья, прятали их под одеждой и ничем уже не отличались от людей. Поведала она и о тех, кто удостоился за свою праведную жизнь пребывать в раю. «Там все молодые, радостные, красивые, стариков нет. Матерь Божия один раз скажет, кому и какие одежды шить. И на одеждах у них надписи большими буквами: слева — небесный чин, а справа — имя.
Мы здесь нетерпеливые, а там, на небе, только радости текут. Ту красоту не сравнишь с нашей жизнью. В Небесном Царстве есть обители, как у нас монастыри, подряд стоят и настроено их столько, что не счесть никогда. И звон там никогда не прекращается.
Живут в маленьких домиках со словно стеклянными окнами, но без рам. Народу незнамо сколько, сколько построек, как пройдешь — удивишься. А как там светло, как красиво!
Самая красивая среди всех — Матерь Божия. Она то в голубых, то в розовых, то в темно-красных одеждах. Приходила Она, и с Ней были Иоанн Креститель, Илья Пророк, Николай Чудотворец и святая Екатерина. А несколько раз около Нее был Тихон Калужский. Он знал тогда, — поясняла Матушка, — что я буду Тихоной зваться и меня приноравливал. Но в Царстве Небесном Матерь Божия находилась меньше, а всего более пребывала Она на земле, где помогала тем, кто Ее молил о помощи.
Душу умершего человека берут три Ангела: один исповедует, другой причащает, третий несет на небо. Все, кто поступают туда с земли, под надзором, и Ангелы-хранители их охраняют. За новопреставленными они следят до сорокового дня, чтобы никуда не забрел. И вот подходит сороковой день, когда определяется, куда пойдет душа. Интересно смотреть, — рассказывала с улыбкой Матушка, — как суд идет, как и другие Ангелы собираются вокруг того, у которого душа, над которой вершится суд, как Ангелы сообща заступаются за ту душу...»
Видела Феодосия и некоторые мытарства. «Те, кто не будет спасен, идут туда, где «черные» обитают», — поясняла она. «Я боюсь», — говорила девочка Ангелу-хранителю. Но тот ее успокаивал: «Тебе нечего боятся, я всегда с тобой». Когда Феодосия была в раю, то она очень плакала и вновь просила Царицу Небесную исцелить ей ножки или оставить ее там. Матерь Божия сказала, что здесь она не останется, а пригодится на земле. «А я не оставлю тебя», — пообещала Она Феодосии.
Перед тем как проснуться, девочка видела, как к ее бездыханному телу подошли два Ангела, каждый с кувшинчиком, и один спросил другого:
— Какую воду дадим ей, живую или мертвую?
— Живую, — отвечает Ангел-хранитель.
После этого тело девочки стало теплеть и она пробудилась. Нагая, она доползла до двери и с большим трудом выбралась на волю. Увидевшие ее люди пришли в ужас — мертвая воскресла!
«Воскресшую из мертвых» девочку родители повезли причаститься в церковь все к тому же отцу Василию, предсказавшему во время крещения ее судьбу. В этот день батюшка исповедал Феодосию и говорил с ней полтора часа, а она смиренно стояла на коле ночках и плакала. Ждавшие своей очереди люди говорили друг другу: «Маленькая, а такая грешная, раз батюшка ее так долго исповедует». Между тем, он наставлял юную избранницу Божию, как ей следует жить, как молиться, как отца и мать почитать.
По-разному складывались у Феодосии отношения со сверстниками. Лицом была она тогда пригожая: волосы черные и густые, а глаза голубые-голубые. Вот только ноги не ходили, не разгибались. Девочки дразнили ее: «Тебя замуж никто не возьмет». На это она отвечала им: «Ваши женихи с ножами и палками, а мой Жених с кадилом и крестом». Так говорила она о Христе.
О внутренней жизни Феодосии мало кто тогда догадывался. Уже в детстве ей было открыто то, до чего великие христианские подвижники доходили после долгой и упорной духовной работы. До одиннадцати с половиной лет небожители являлись ей во сне и учили, как следует освящать воду и масло и какие молитвы при этом следует произносить. Лишь тогда Царица Небесная разрешила Феодосии принимать народ и исцелять духовные и физические недуги.
Как-то пришла из соседней деревни женщина и обратилась к Михаилу Артемовичу: «Где у тебя бабуся, которая исцеляет? У меня петух ослеп». — «Нет у меня бабуси, — отвечает он ей, — а есть девочка». Полученной от Феодосии святой водой женщина окропила больного петуха, и он прозрел. Это было первое исцеление по молитвам двенадцатилетней девочки.
С той поры стали к ней приходить люди из ближних и дальних деревень и сел. Просили вылечить их больную скотинку. А спустя некоторое время они начали говорить ей: «Что же ты все только скотинку поправляешь, полечи и нас». Феодосия давала им освященную воду, молилась за них, наставляла, как следует и им молиться Иисусу Христу и Матери Божией, и приходившие получали исцеление. Словно свеча среди мрака безбожия была возжена Господом эта дивная юная подвижница и поставлена на служение Богу и людям. А оно заключалось не только в том, чтобы исцелить физический недуг больного. Важно было через соприкосновение с благодатью привести человека к Богу.
Со временем дом Артемьевых стал пустеть. Софья, больше всех любившая больную девочку, уехала в Ленинград. Выходили замуж и разъезжались с мужьями сестры. Началась Великая Отечественная война, и на фронт забрали всех братьев, а затем и отца. Вскоре их родную деревню занял враг. Фашисты отобрали у Артемьевых корову, и четверо совсем маленьких детишек остались без молока, хорошо хоть телку успели зарезать на мясо. Невестки с младенцами стали разъезжаться по своим родным домам. А вскоре и сама мать, забрав имущество, уехала в Калугу, к родному брату. Больная девочка совсем одна остается в большом опустевшем доме, в единственном платьице и без куска хлеба. Ее бросили умирать... Случилось это Успенским постом, за три дня до праздника Успения Божией Матери, то есть 25 августа 1941 года.
Когда немцы занимали деревню, местные жители, положившись на волю Божию, привели всех своих маленьких детей в дом к Феодосии, оставили кто что мог из продуктов, а сами ушли прятаться в лес. Так около юной избранницы Христовой оказалось 36 детей. «Я зажгла 7 лампад и 12 свечей. Одного младенца взяла на руки, стою на коленочках, молюсь Богу», — вспоминала Матушка.
После ухода немцев многие жители, возвратившись в свою деревню Карпове, остались без крова. И в дом, где жила прежде семья Артемьевых, поселился колхозный бригадир, он не оставил у себя. И больной девочке ничего не оставалось, как покинуть родной дом и ползти в деревню Заголовка, где располагался сельсовет. «До деревни доползла — света не видела. Плакала, ноги в кровь, платье в клочья разодрала. Нашла сельсовет, без сельсовета ни к какому жилью не пристроиться. Председатель спрашивает: «Куда ты?» — «А на весь белый свет у меня никого нет, — отвечает ему девочка, — мать уехала в Калугу».
Председатель пожалел Феодосию, стал ходить по уцелевшим дворам, однако безрезультатно: никто не соглашался пустить в дом несчастную девочку. И пришлось ей жить где попало и чем попало укрываться от стужи и ненастья.
Два года без одного месяца прожила так Феодосия на улице. Испытания, выпавшие на долю девочки-подростка (700 дней на улице с трескучими морозными зимами и пронизывающими насквозь ветрами), кажутся выше человеческих сил. Однако благодать Божия помогала ей превозмочь все невзгоды. В 1943 году, когда Феодосия находилась в деревне Ларинки, ей явилась Царица Небесная и сказала:
— Хватит тебе жить на улице, тебе надо уходить в дом.
— Кто же меня возьмет? — спросила девочка.
— Сегодня за тобой придут.
И действительно, Феодосии повстречалась одна пожилая женщина. «Иди ко мне, я тебя покормлю, — сказала она, — какая ты тощая». Ее избенка стояла на краю деревни. Женщина оказалась человеком добрым и к девочке отнеслась очень сердечно.
Семидесятидвухлетняя монахиня мать Наталья, шла в тот день в село Дуброво, где управляла церковным хором. Дорога была дальней, и она решила передохнуть у своей хорошей знакомой в Ларинках.
— Что это за девочка у тебя? — спросила она хозяйку.
— Подняла ее на улице, — сказала та.
— Я священника позову, — предложиламать Наталья, — девочку причастить надо.
Она пришла в церковь, рассказала настоятелю о Феодосии и попросила причастить ее. После службы взяла его облачение и поспешила обратно. «Пришел священник, а я — грязная, лохматая, все на мне сопрело, ничего нет. Мать Наталья развязала свой большой плат с кистями и укрыла меня им, а батюшка причастил». А потом мать Наталья взяла Феодосию к себе.
В свое время мать Наталья, однофамилица девочки, была монахиней Вяземского Аркадиевского женского монастыря. Когда его закрыли, она поселилась в пятидесяти километрах от него, в селе Тёмкино, у сестры Екатерины, с которой вместе и жила. Старая монахиня обшивала окрестных жителей. Была она добрая, сама не поест, а человека покормит. Однажды, когда началось время гонений и она была посажена в тюрьму, явилась ей Заступница Небесная и сказала: «Все монахини, сидящие здесь с тобой, записаны на смерть, а ты будешь ухаживать за больной в своем доме». Эти слова она запомнила на всю жизнь. В Феодосии мать Наталья как раз и увидела тот дар Божий, ту самую больную, о которой было ей много лет назад откровение. Прежде она хорошо знала семью девочки, догадывалась и об особом о ней промысле Божием. Привезя Феодосию в свой дом, мать Наталья начала расчесывать ей волосы. Расчесывает и плачет от жалости, так были спутаны они, по одной волосинке разбирала. Попросила у людей стиральной соды и в ней отмачивала грязь на волосах. Вымыла девочку, одела ей рубашечку, посадила на печку. Изба, где жила мать Наталья, стояла почти на самом краю села, у дороги. Была она очень маленькой и плохонькой, с подслеповатыми оконцами и выщербленным полом, устланным соломой. Обстановка бедная: стол, кровать да широкая лавка у окон. Иконы и лампадки в углу над столом были единственным украшением дома.
Мать Наталья поставила для девочки маленькую кровать, постелила сена, накрыла холщовой тряпкой, а самой пришлось спать на печи. Сшила она девочке черное и белое платьица, кофточку, связала носочки, а на ноги сшила стеганные на вате бурочки, и говорит: «Теперь я тебя никуда не пущу, мне с тобой лучше». — «Была она в ту пору хоть и старой, но сильной, возьмет меня на руки и несет», — вспоминала матушка Макария. Мать Наталья управляла хором из 17 человек и каждый раз ходила на службу в Дуброво за десять километров в один конец.
Отец Феодосии был убит на войне в 1944 году, не стало и братьев. Мать же вскоре приехала из Калуги в чем была. «Я тебя не возьму к себе, — говорила ей мать Наталья, — у нас и так тесно, да и хлеба негде взять. Если хочешь, можешь забирать свою дочку». И Феодосии Никифоровне ничего не оставалось, как искать на старости лет другое пристанище. Умерла она в день своего Ангела в 1948 году.
Мать Наталья любила Богу молиться. Обычно сидит, шьет что-либо, а время подойдет, прекращает работу и встает на молитвенное правило. Поцелует Феодосию и спросит: «Хочешь слушать Псалтирь? Тогда я вслух буду читать». Феодосия любила чтение этой богодухновенной книги: «Псалтирь — хорошая книга, она прямо оживляет человека. Мать Наталья читает, а я только радуюсь, потому что все чтение незнамо какое хорошее».
Питались они очень скромно: вместо хлеба — лепешки из жмыха, а вместо супа — пустая похлебка. Коза давала всего один литр молока в день. Феодосия вновь принимает и исцеляет больных. Мать Наталья очень берегла Феодосию, ни на минуту не оставляя ее одну, а когда уходила из дома, то крепко-накрепко закрывала ее.
Феодосия к той поре стала красивой взрослой девушкой. У нее были длинная и толстая черная коса и все такие же голубые, небесного цвета глаза. Одевалась она всегда очень скромно: «Я была как бесприданница — два платьица и рубашечка, и вся моя одежда помещалась в небольшом посылочном ящичке».
Когда Феодосии исполнилось двадцать лет, иеромонах Василий со священниками отцом Александром и отцом Викентием собрались вместе в небольшом домике в деревне Девятково, отслужили соборно литургию и затем, исповедовав и причастив девушку, постригли ее в послушницы с именем Тихона в честь преподобного Тихона Медынского, Калужского.
Тихоне очень хотелось изучить Пасхальный канон, а была она неграмотная, канон же со слуха не запомнишь — он большой. Послушница стала молиться Божией Матери и просила помочь ей. Владычица явилась Тихоне и велела повторять за Ней слова канона. Так она запомнила его навсегда.
В своей жизни Тихона очень много болела, в том числе и воспалением легких, а в двадцать лет у нее выпали все зубы. В 1957 году, когда копали картошку, она выбирала ее из земли и простудила почки. Пять месяцев лежала Тихона в районной больнице, в четырех километрах от села. К тому времени мать Наталья и нянька Екатерина были очень стары и не могли носить ей передачи, а мясного она ничего не ела. Хорошо, темкинские женщины приносили ей топленое молоко, да столько, что его хватало для всех больных в палате.
С собой в больницу взяла Тихона молитвослов, который передавался там из рук докторов к медсестрам и больным, и все они списывали нужные им молитвы. Книга эта в то время была редкой, а потребность в молитвах к Богу, Царице Небесной и святым угодникам Божиим была велика. Тогда же назначили ей пособие за погибшего на войне отца в размере 8 рублей в месяц.
Вновь пошел к Тихоне за исцелением больной люд, и приносили ей кто рубль, кто три рубля, а кто и пятерочку. Тихона смогла на эти деньги даже построить домик из двух равных половин: одну — себе, а другую — для старых женщин.
Мать Наталья не раз говорила Тихоне: «Ты нас похоронишь и тогда пойдешь в монашки». Заранее сшила ей два подрясника, купила широкий форменный ремень, переделала его в монашеский и все это подарила девушке-послушнице, сказав: «Тебе пригодится, когда будешь монашкой. Скоро-скоро будешь подряснички носить».
Нянька Екатерина умерла на Отдание Пасхи, в возрасте ста четырех лет, а мать Наталья перешла в иной мир за неделю до Рождества Христова, прожив на земле от роду девяносто семь лет. После ее смерти Тихона видела мать Наталью во всем белом-белом: она подошла к ней и поблагодарила ее.
Незадолго до смерти старой монахини Тихона как-то услышала стук в дверь. «Кто там?» — спросила она, но никто не ответил. Подползла к двери, отворила — никого нет, а слышится женский голос: «Тебе здесь больше нельзя жить, надо отсюда уходить. Я буду тебя переселять». И еще раз, когда сидела она за столом с матерью Натальей, слышала тот же голос: «Я тебя буду переселять».
Некоторое время спустя после похорон пришел к Тихоне председатель сельсовета и сказал: «Матушка, покупай себе дом. Этот подписан племяннику, да и сосед не даст тебе спокойно жить, грозит тебя зарезать, ему твоя усадьба нужна». В инвалидный дом ее не взяли, сказав: «Ты будешь здесь Богу молиться и людей развращать». И пришлось ей кое-как собирать деньги, чтобы купить стоявший в другом конце села недостроенный дом, в котором проживет она более двадцати лет и где окончится ее земной путь.
Из деревни Поповка пришли к ней две женщины, Мария и Татьяна, согласились жить у нее по месяцу и вести домашнее хозяйство. «Тогда я была чистая, каждый день меня переодевали, и кровать чистой была», — рассказывала она.
Если до этого народ приходил к Тихоне от случая к случаю, то теперь требующие исцеления и ее молитвенной помощи шли весь день с утра до вечера. Чаще стали появляться тяжелобольные, одержимые злыми духами, испорченные колдунами. И на всех Тихона находила и время, и духовные силы.
О каждом человеке есть промысел Божий, тем более о таких, как Матушка. Еще в детстве ей было предсказано, что она примет монашество в преклонных летах и постригать ее будет молодой Донат. Старая монахиня Евлалия из Калуги убедила Тихону принять монашество. «Только тогда, — говорила она, — твой недуг пройдет».
Матерь Божия приводила к Тихоне людей разными путями. Так, в 1950 году некая Наталья, жившая в селе Троицкое-Голенищево, что под Москвой, приехала в соседнюю с Темкиным деревню Курдюково покупать корову. Ей было тогда сорок лет. Узнав о девушке-подвижнице, она уже всю свою оставшуюся жизнь, почти сорок лет, будет посещать ее.
Эта Наталья и привезла как-то к Тихоне чтеца Алексея из Успенского храма Новодевичьего монастыря, у которого тяжело болела жена. А он в свою очередь взял как-то с собой дьякона той же церкви отца Иннокентия, учившегося тогда в Московской Духовной семинарии. Решившись на постриг, Тихона сказала ему: «Ищи молодого Доната», а игумен Донат как раз и учился с ним в семинарии, и было ему всего двадцать семь лет от роду.
18 октября 1976 года, когда празднуется день святителей Московских состоялся постриг. В новом доме Тихоны, в 7 часов вечера собрались игумен Донат, дьякон Иннокентий, чтец Алексей и Наталья. Пострижена была она келейно с именем Тихоны, в честь преподобного Тихона Медынского, Калужского. За то, что Наталья переодевала Тихону, готовя к постригу, на всю жизнь получила от подвижницы почетное звание «крестная». После принятия монашества Матушка как будто переродилась. Болезнь отступила.
Спустя пятнадцать месяцев после монашеского пострига, мать Тихона принимает высшую степень монашества — схиму, требующую от нее соблюдения еще более строгих молитвенных правил и затворничества.
 |
И 1 февраля 1978 года она принимает великий Ангельский чин — схиму, в которую была пострижена с именем Макария, в честь выдающегося египетского подвижника. Прошло немного времени после принятия схимы, и Царица Небесная явилась к пятидесятилетней схимонахине Макарии и сказала, что избирает ее на Подвиг. Отныне ей следовало брать на себя страдания и болезни всех людей, кто обращался к ней с просьбой об исцелении, вместить в свое сердце всю боль и скорбь России и смиренно нести этот ни с чем не сравнимый по тяжести груз на своих хрупких плечах.
В домик схимонахини Макарии приезжали люди со всех концов страны. Было здесь и духовенство — от дьякона до митрополита, и церковный причт, и простые миряне — люди верующие и неверующие, старые и молодые, и Матушка знала, кто из них в чем нуждается, и как помочь каждому из них. Она ведала о них больше, чем они о себе сами.
Одна из самых удивительных сторон духовной жизни схимонахини Макарии — это ее общение с Царицей Небесной. Никому много не рассказывала Матушка об этом. Но сегодня, когда ее нет в живых, мне хотелось бы поведать об этом в надежде, что сказанное может послужить во спасение многих душ.
Впервые Царица Небесная явилась Матушке, когда та после двух лет жизни на улице перебралась к матери Наталье. Явилась тогда Царица Небесная с семьюдесятьючетырьмя девочками лет четырех с половиной и долго разговаривала с Ней. «Меня всю трясло, — вспоминала схимонахиня Макария, — Она руку положила — и хорошо. Я Матерь Божию боялась. Матерь Божия тогда не являлась часто, потому что я была молодая. А теперь Она чаще приходит, потому что я стала старая». Рассказывала схимонахиня Макария и о том, как Царица Небесная оказывается на земле: «Она сходит, где лестница есть небесная и где можно сойти. Чуть ли не каждый день в три часа сходит с неба и сразу идёт аромат. От Нее пахнет, как от ягодки какой. Этот аромат каждый может учуять, особенно кто на улицу выходит».
Меня же, когда речь заходила о Владычице, Матушка предупреждала: «Ее не всегда можно узнать», — и рассказывала, как Она обычно является ей: «Когда Она приходит или стоит на расстоянии пяти — семи метров, от Нее исходит неизреченный аромат, какого на земле нет. По этому благоуханию Ее и можно узнать».
Не раз молила Владычицу схимонахиня Макария освободить ее по телесной немощи от данного ей подвига. В ответ она слышала: «Матушка, Я тебя давно бы взяла, да на твое место никого не подыщу». И о других явлениях: «Она меня по головке погладит, да только скажет: «Терпи». Матушка тут же поясняла: «Ведь это ни с кем-нибудь; раз Царица Небесная говорит, надо терпеть! Мне Матерь Божия терпения дает».
Еще в мае 1985 года схимонахиня Макария сказала, что Царица Небесная взяла благодать с нашей земли. Было ли это связано с начавшейся тогда перестройкой? Об этом я ее не спрашивал. А после она словно бы добавила к сказанному тогда: «Матерь Божия говорит, что теперь довести народ до большой благодати нельзя, теперь народ стал непригодный».
Матушка рассказывала, что Царица Небесная посещает больных, страждущих и просящих у Нее помощи, часто обходит наши города и веси. «По дворам пойду, — передавала она Ее слова, — кого на смерть запишу, а того оставлю, кто тише будет жить». Матушка же просила Владычицу не раз: «Ты похлопочи, чтобы не было гибели народу».
И еще об одном посещении Владычицы рассказывала схимонахиня Макария: «Матерь Божия говорит: — Денег не будет, все отберется, — говорила ей Владычица в июле 1989 года, — придешь, пообедаешь и больше ничего не получишь. Тогда ничего не будет, все попрячут, все похоронят, потому что пригону будет мало».
А я Ей так и сказала: «Была бы Твоя милость!..» Рассказывала схимонахиня Макария и о других словах Царицы Небесной: «Землю Российскую никому нельзя продавать! Матерь Божия запрещение дает. Нельзя землю продавать, земля хоть и не освященная, но она огражденная. Матерь Божия говорит: «Я наблюдаю!» — Россию бережет и землю Она не отдает никому».
Можно ли счесть все те горячие молитвы, что вознесла схимонахиня Макария ко Господу и Царице Небесной о нашей Родине, о России. Когда же настали времена тревожные, грозящие целостности страны, молилась она особенно усердно.
— А Россия-то будет? Будет ли Россия?
— Россия многоправославна, — услышала она в ответ. — Россия не погибнет!
Общение схимонахини Макарии с Царицей Небесной было самым непосредственным. Беседовала она с Ней, что называется, уста к устам и просила Ее, как родную мать. Общения эти поддерживали Матушку в нелегком ее подвиге. Много раз получала от Нее утешение, и после каждого явления была радостной и блаженной.
Все, кто прилепился к схимонахине Макарии, были счастливы уже тем, что говорили со ставлиницей Царицы Небесной и находились в том самом доме, который Она посещала уже много лет.
Почти пятьдесят лет прожила подвижница в селе Тёмкино. «Когда я была молодая, то очень крепко молила Бога, боялась, что меня выселят из Тёмкина», — вспоминала она. Ведь деваться-то ей тогда было некуда. «А сколько я неволи видела, один Бог знает, сколько я слез пролила. Вот какое мне досталось житье в Тёмкино. И так я все время на муке». Эти слова удивили меня. Казалось мне, что ее односельчане должны почитать за честь жить по соседству с такой праведницей. Но жизнь есть жизнь. История знает много примеров, когда соседи побивали камнями Божиих пророков.
Ненависть разгоралась все больше и больше в сердцах соседей. И шла она от зависти. Ведь ехали-то к Матушке люди отовсюду и старались привезти ей гостинец. Принесенное выкладывалось перед ней на столик в надежде, что съест она угощение. Но как только выходили посетители за порог дома, все гостинцы сразу же уносились «хожалками». Фрукты ссыпались в корзины, и те запихивались под кровать. Про них часто забывали и лишь в очень редких случаях подавали на стол. Но зато козы, овцы и поросенок хорошо знали вкус не только отечественных, но и заморских фруктов.
Матушка Макария не властна была распоряжаться всем этим. Только деньги попадали ей в руки: десятки, пятерки, трешки, рубли. «Родненькая моя, — говорила она одной из женщин, — не старайся мне деньги возить, у меня украдут. Сено оплачено, скотина сыта, не надо, родненькая моя, ради Христа. Постарайся поменьше привозить денег».
Деньгами, что давали ей, платила она «хожалкам» жалованье, пастуху, рабочим за пилку и рубку дров, оплачивала сено и молоко, благодарила и одаривала деньгами приехавших ее причастить священников и с ними певчих. Жертвовала деньги на храм, помогала малоимущим, на ее деньги справляли приданое к свадьбе, помогала обзавестись жильем — всего не перечислишь.
Правда, жили здесь и люди, которые поддерживали со схимонахиней Макарией добрососедские отношения. Они приходили к ней за святой водичкой и маслицем для себя, своих родных и близких. Принимала она их радостно, живо интересовалась деревенскими новостями и всегда помогала.
Среди всех деревенских домов ее дом выделялся. Он был нарядно выкрашен, огорожен ровным заборчиком и утопал в зелени и цветах. Создавалось впечатление, что в селе это райский уголок. И нередко впервые приехавшие к схимонахине Макарии за помощью люди, безошибочно находили ее дом.
Жизнь матушки Макарии в родном доме была беспокойная, а последние ее годы земного пребывания просто безрадостные. Чем больше старалась она духовно обустроить свой домик, тем больше огорчений приносили недоброжелатели и знавшиеся с нечистой силой люди, осквернявшие ее жилище.
Но предстояло ей жить именно здесь, среди этих людей. Она смирялась перед всем и вся до последней минуты жизни. Да и подвиг ее в Тёмкино был еще не окончен. А трудилась она изо дня в день, уже заметно слабеющая, несла свой тяжелый жизненный крест. Несмотря на немощь, даже в самом малом старалась ограничить себя, чтобы как можно меньше затруднять кого-либо.
Ела схимонахиня Макария очень мало, да и то, когда позволяла болезнь. Употребляла главным образом сухие просфоры, наколотые, как сахар, мелкими кусочками. На ночь оставляли ей на столике чашечку с ними, и она подкрепляла немножко свои силы.
Приезжавшие к Матушке люди привозили ей кто апельсины или мандарины, кто яблоки. Их чистили и, разломив на дольки, клали в другую чашечку, которая стояла на столе. Однако с 1988 года от всего этого она отказывалась, ела лишь только ржаные сухари, высушенные в русской печи. Ими угощала она часто и нас, давала их с собой в дорогу. Вкус у этих сухарей был какой-то особенный.
Болезни свои схимонахиня Макария переносила терпеливо, можно сказать, героически. «Мне Господь страдания дал выше благодати, — говорила она мне. — Такие муки не даны никому. А я страдаю и сама не знаю, за кого. Как мне только больно: все косточки, все жилочки, все ноготочки — все болит. А я все равно все выполняю, и сегодня целую ночь читала молитвы по четкам».
К болезни ног добавлялись новые недуги. «У меня очень головка болит, незнамо как», — жаловалась она. Я прикладывал ладонь к ее голове — она пылала огнем. Это чаще всего случалось после приема большого числа посетителей.
Горько было сознавать, что нет с ней рядом доброго и верного человека. «У меня теперь никого нет, все умерли. Как хочешь, а чужое чужим крыто. Хоть медом мажь, а свои ближе. Если бы позвали, то ползком поползла, да никому не нужна». В этих словах было не отчаяние, а скорее горечь. Ведь сколько она сделала людям добра, особенно тем, кто был с ней в те последние месяцы жизни постоянно рядом. Однако благодарности не видела.
Последнее время часто горевала Матушка о важном для нее: «Теперь нет человека, чтобы мог меня соблюдать. Кто Богу не молится, тому здесь делать нечего. Надо молиться дюже. А они один раз перекрестятся как-нибудь кувырком, — говорила она о «хожалках». — А чтобы в полную благодать войти, надо жить с одной, чтобы и она так же молилась». Но об этом можно было только мечтать. Человека такого около матушки Макарии не было и не будет до конца ее дней.
Радовалась она, когда приезжало навестить ее духовенство. Много раз служили в ее доме вечерню, утреню и литургию, причащали вместе с ней и домочадцев. Радовалась, когда освящали воду и кропили для духовного очищения весь дом. А тем более, когда соборовали ее. Случалось, в один день посещали ее сразу два, один за другим, священника. На моей памяти приезжали так даже трое: из Вязьмы, Брянска и Калуги.
Я видел, как все тяжелее ей стало принимать людей, да и на выполнение схимнического правила у нее было все меньше сил. Люди шли с тяжелыми физическими и духовными недугами. Силы понемногу оставляли ее. «Сейчас я радости никакой не вижу, меня болезнь сокрушила совсем. Вот какая я чудная теперь стала, молитовки немного почитаю и засыпаю. Я с удовольствием молилась, но теперь мне не под силу. А ведь я еще совсем молодая, мне еще шестьдесят два годочка», — говорила Матушка в 1988 году. Правда, глядя на нее, можно было дать ей восемьдесят лет — такой уставшей, изможденной казалась она. Когда в очередной раз приехал причастить ее игумен Донат, она сказала ему: «Отец Донат, я сохну. Ты ко мне приезжай почаще, я скоро помру».
Матушка слабела на глазах, и особенно заметно это было, когда приезжала на смену Валентина. «Хожалка» как-то проговорилась, что пролетит еще одна смена и схимница может умереть. Терпению любящих Матушку людей пришел конец. 29 ноября 1989 года с согласия схимонахини Макарии Валентину решено было в дом больше не допускать. С тихой грустью Матушка произнесла однажды: «Мне осталось жить совсем недолго. Мне чуточку осталось помучиться, я помру скоро... Надо уходить»
Говорить со схимонахиней Макарией о делах, как прежде, теперь не представлялось возможным. Подойдя к ее кровати, я вставал на колени, брал в свои ладони ее маленькие холодные ручки и грел их.
— Мне кажется, что моя душенька улетела далеко-далеко, а я осталась, — говорила она мне тогда. — У меня не хочут глазки смотреть, и головка больная. Она знала, что впереди ее ждут тяжкие испытания, быть может, предстоит нечто подобное тому, что испытал на Голгофе ее Спаситель.
— Скоро меня все оставят... Будет большая разруха...
— А как же я? — непроизвольно вырвалось у меня.
— А ты в Москву поедешь.
Говорила она это в августе 1988 года. Впоследствии я замечал, как скорбь и боль России стали неотделимы от нее. И чем тяжелей жилось нашей многострадальной Родине, тем болезненнее отражалось это на схимонахине Макарии, молитвеннице перед Господом и Царицей Небесной за ее земное Отечество. Она продолжала:
— Когда Матушки не будет, всем горе будет, большое горе.
Я всегда помнил, как быстро принимались Небом ее горячие молитвы и как отодвигались сроки...
28 апреля 1993 года настоятель Вознесенского храма отец Геннадий и еще трое любящих Матушку душ ехали к ней из Москвы. Всю дорогу думали: пустят или не пустят всех нас на порог. Должны пустить, ведь едем-то со священником!
Вид у Матушки был ужасный: запекшиеся от жажды губы, большой синяк слева на подбородке, синяк поменьше у левого глаза, синяя шея, вздутые кисти рук с большими синими пятнами.
Отец Геннадий готовится приобщить страдалицу Святых Христовых Тайн, а «домоправитель» облачает ее в схиму. Отец Геннадий причащает Матушку, я держу плат у ее подбородка, чтобы не проронить случайно ни одной капли Святой Крови. Вижу страдальческие глаза подвижницы, которые совсем недавно излучали небесную голубизну, вижу потрескавшиеся, с запекшейся кровью, губы...
Приняв Святых Тайн, Матушка успокаивается, лицо ее просветляется. Предлагаю батюшке пособоровать ее, и он охотно соглашается. После соборования по очереди подходим к матушке Макарии. Падаю перед ней на колени, еле сдерживая слезы. Целую горящие огнем, вспухшие руки. Она обхватывает ими мою голову, целует мое лицо, лоб, голову.
«Прости, прости! — все внутри разрывается от ужасной боли и бессилия. — Прости, что не мог тебя сберечь, что не смог быть тебе до конца верен, и этим предал тебя». Она все понимает без слов. Вновь целует меня. Целует и прощает.
На обратном пути заезжаем в Спасо-Бородинский монастырь, что на Бородинском поле. Несмотря на гнетущее впечатление от увиденного в доме матушки Макарии, у всех на душе радостно, празднично. Конечно же, это Матушка помолилась о нас.
Игуменья Серафима очень приветлива, угощает чаем, дарит на память по только что напечатанной книге об основательнице обители Маргарите Михайловне Тучковой, показывает монастырь и его храмы. Я пишу записочку и прошу сугубо помолиться о здравии тяжко-болящей схимонахини Макарии.
16 мая собираемся навестить матушку Макарию с Клавдией и ее мужем Григорием. Более двадцати лет ездит Клавдия к Матушке. Последний раз была у нее почти год назад.
Приезжала она к ней обычно на неделю и более, чтобы поухаживать за больной схимонахиней да побыть с ней рядом.
Несколько дней пробыла она тогда в доме Матушки, но ни на минутку их не оставили одних. Посылали то стирать, то полоскать, то еще что-либо делать... Только бы подальше была Клавдия от дома. На ночь же запирали дверь на засов, чтобы не вошла она в матушкину комнату, где спали и «хожалки».
Клавдия слышала через дверь, как звала матушка Макария то одну из них, то другую, то самого «домоправителя», но никто к ней так и не подошел. Она мучительно думает: «Что делать?» Наверное, тысячу раз позвала страдал ца «хожалок», но безрезультатно. Нервы у Клавдии не выдерживают, она стучит, что есть сил, в дверь. Подошедший «домоправитель» грубо спрашивает Матушку: «Чего тебе?» Клавдия мимо него проскакивает в дверь и подбегает к Матушке. Та просит горшочек, она уже не может терпеть, ведь она так долго терпела. Утром, вся в слезах, Клавдия уезжает из дома схимонахини Макарии.
...Первым на крыльцо поднимается коренастый Григорий. «Пустишь в дом-то?» — спрашивает он отворившего дверь «домоправителя». Тот хорошо знает крутой нрав Григория, пускает нас в дом. Мы входим к Матушке. О, как она изменилась за эти две с лишним недели! Лицо пепельного цвета, нос и подбородок заострились. Следов от синяков уже нет, и руки ее, как всегда, удивительно белые. Только совсем мало в них силы.
Год назад архимандрит Гермоген говорил: «Схимонахиня Макария уже выстроила свой храм, остался один крест». Вот и крест этот, подумалось мне, уже воздвигнут.
Матушка лежит, не открывая глаз. Она молчит. Все слышит, но молчит. Она представляется мне распятой, как ее Спаситель, за которым следовала она всю жизнь. Я встаю перед ней на колени, пытаюсь с ней заговорить. Слыша знакомый голос, она обнимает мою голову, прижимает к своей груди и целует меня в лицо. Я тоже обнимаю матушку Макарию за худенькие плечики, глажу ее поверх одеяла. Остались одни косточки...
«Домоправитель» зовет всех к столу. Сижу как на иголках, пища не лезет в горло. Там за стеной милая, исхудавшая, исстрадавшаяся Матушка. Скорей бы доесть и снова к ней. У меня всего несколько минут, чтобы побыть вместе. Может быть, в последний раз. Клавдия открывает привезенную банку компота и с опаской, как бы не увидел «домоправитель», поит страдалицу. Вылавливает из банки ягоды клубники и дает ей из ложечки в рот. Матушка с жадностью пьет еще и еще, словно не может напиться.
«Вам только бы напихать и уехать!» — гневно произносит вошедший «домоправитель». Он берет со стола банку и отставляет ее подальше в сторону. Мы стоим с Клавдией перед Матушкой и видим, как её посеревшее от страданий лицо просветляется.
На Духов день, 7 июня 1993 года, приезжали навестить схимонахиню Макарию три женщины. Одна из них, Валентина, привезла от настоятеля столичного Иоанно-Предтеченского храма отца Петра, много раз причащавшего подвижницу, большую девятичастную просфору. Из нее в начале Божественной Литургии, на проскомидии вынул священник девять частиц в честь всех девяти ликов святых.
Матушка берет ее в руки и тут же с жадностью начинает есть. Одна из приехавших спрашивает старицу: «Как мне жить?». Но та словно не слышит вопроса. Она поспешно проглатывает один кусочек за другим. Сглодав своим беззубым ртом весь верх черствой просфоры, она лишь тогда отвечает на заданные вопросы.
— Я же ее кормил недавно, — будто оправдываясь, говорит приехавшим женщинам «домоправитель.
11 июня вместе с отцом Геннадием и еще двумя спутниками вновь собираемся ехать к матушке Макарии. Но неожиданно у батюшки разболелось сердце. Жаль, что в день рождения подвижницы и в день ее Ангела в святом крещении мы не смогли собраться у нее. Решили навестить схимонахиню Макарию в день преп. Тихона Медынского, Калужского, то есть 29 июня. Его имя многие годы носила она послушницей и монахиней.
Как позднее рассказывала одна из женщин, 11 июня она, приехав к Матушке, простояла в ожидании «домоправителя» с 11 часов утра до 5 вечера. Так что, если бы мы с отцом Геннадием приехали тогда в Тёмкино, нас ожидало то же самое. Этой женщине жаловалась страдалица: «Мне так молочка хочется, а мне никто не подает...»
Я вздрогнул от внезапно резко и отрывисто зазвонившего телефона. «Междугородная... Тёмкино на линии». У меня похолодело все внутри от предчувствия горестного известия. Иерей Николай сообщал, что великой печальницы земли Российской схимонахини Макарии не стало на земле. «Молитесь и поститесь, в этом спасение!» — были последние ее слова. Душа ее отлетела ко Господу в 11 часов 30 минут ночи 18 июня 1993 года;
Узнав о смерти подвижницы, архимандрит Гермоген сказал: «Матушка Макария умерла на стыке двух великих недель: Недели Всех Святых и Недели Всех Святых, в земле Российской просиявших. Она вошла в сонм всех святых и причислится ко всем Русским святым».
Около 11 часов утра начинается долгое, по монашескому чину совершаемое, отпевание почившей подвижницы. Ее лицо, теперь уже навсегда, скрывает черный покров, и в этом мире его уже никто не увидит. Служит игумен Лука с сослужащими ему иереями Владимиром и Николаем, поет церковный хор. Дом полон народа, люди толпятся в сенях, на дворе, на улице, у всех в руках зажженные свечи. Люди приехали из Москвы, Санкт-Петербурга, пришли из райцентра и из окрестных деревень. До кладбища идти полкилометра. Траурная процессия приближается к погосту, и ранее сверкавшее на небе солнце скрывается за набежавшими хмурыми тучками. В природе все затихает. Словно слезинками, падают на всех нас отдельные капли дождя.
На тело подвижницы изливают освященный елей, закрывают крышку гроба и медленно опускают в устланную ельником могилу. Летят пригоршни земли, и уже вскоре вырастает свежий могильный холм. На небе вновь появляется теперь уже ослепительное летнее солнце, оно кажется еще более ярким, чем прежде.
Схимонахиня Макария, или просто Матушка, как любовно называл ее народ, теперь будет встречать каждого, приходящего на этот сельский погост. Ее могилка — самая первая от входа. На ней — крест и черная гранитная плита, на которой славянским уставом начертано: «Схимонахиня Макария» и отмечен день окончания ее земного подвижнического пути — 18.06.1993.
Вблизи нашего села находятся два родника, из которых местное население берет воду. Один расположен рядом с деревней Вязищи, второй источник находится в деревне Темкино Смоленской области.
Раньше это был ничем неприметный родник про который мало кто знал, но со временем его привели в порядок и освятили.
Я не знаю, проверял ли кто воду, но бытует мнение, что это вода безупречна чиста и пить ее можно без кипячения, некоторые считают ее целебной.
Источник Илии пророка (в Темкинском районе)
У этого родника очень интересная история.
В этой деревне родилась Феодосия в будущем схимонахиня Макария. Всю свою сознательную жизнь она помогала людям, исцеляла от физической и духовной болезни. Это она указала на место где должен быть родник.
Схимонахиня Макария говорила: «Когда меня не будет, приезжайте на источник и берите водичку, и она вам будет помогать. Я дюже молюсь об этом Илье Пророку.»
До самой своей смерти матушка Макария следила за тем, чтобы источник был в надлежащем порядке, она нанимала рабочих для чистки и обустройства родника.
После ее смерти все обветшало и было принято решение построить над святым источником часовню в честь пророка Божия Ильи. Была так же построена купальня, где можно обливаться святой водой.
К матушке Макарии приезжал Ю. А. Гагарин, она про него говорила, что человек он простой и хороший. Он помогал ей с оформлением пенсии. Незадолго до гибели Ю. А. Гагарина, она его предупредила, что ему не надо летать. После его смерти матушка Макария молилась о упокоении его души.
Памятный знак с изображением Ю. А. Гагарина был открыт рядом с крестом в память о почитаемой святой Макарии.
В деревне Темкино была построена церковь Смоленской Божьей Матери в 2002 году - архитектор Д. В. Пшеничников, так же был открыт народный музей.
Обо всем, что я вам поведала, как ни странно узнала совершенно случайно, хотя прожила в этой местности достаточно много времени. Я подумала вот о чем, мы летаем в другие страны за чем-то необычным, а то что рядом с нами порой не замечаем и это печально.
Как доехать
Если кто-то из вас захочет посетить святой источник и полечить в нем свои недуги, узнать поподробнее о жизни матушки Макарии, посетить ее могилку, пишу вам как туда добраться.
18.06.2017 Общецерковные новости
18 июня 1993 года отошла ко Господу блаженная старица схимонахиня Макария. Подвижница, хотя и не причислена пока к лику святых, очень почитаема среди простого народа. В селе Темкино Смоленской области блаженная матушка Макария прожила полвека. Сторожилы хорошо помнят свою современницу и соседку.
Родилась блаженная схимонахиня Макария (в миру Артемьева Феодосия Михайловна) 11 июня 1926 года. В день празднования иконы Божией Матери «Споручница грешных». В полтора года у девочки заболели ноги, и она могла уже только ползать. В восемь лет девочка заснула летаргическим сном. Родители думали, что их дочь умерла. Но ребенок очнулся. И, как написано в житии, с того времени будущая матушка получила от Пресвятой Богородицы дар исцелять людей. Но не это было главным в ее жизни, подметил игумен Александр, специально приехавший в Темкино на богослужение.
В детстве будущая матушка оказалась брошенной родными. Она влачила жалкое существование, жила под открытым небом, питалась снегом, травой и остатками найденной пищи. Ребенка подобрала пожилая монахиня. С ней девочка прожила двадцать лет. После смерти монахини девушка вновь оказалась на улице. В инвалидный дом ее не взяли. Кое-как собрала деньги, купила стоявший в другом конце села недостроенный дом. В нем и прожила остаток жизни. Приняла монашество и схиму.
17 лет назад матушку похоронили на сельском кладбище. С тех пор на могилу схимонахини Макарии люди едут из разных концов России, ближнего и дальнего зарубежья. Впрочем, как рассказывают местные жители, и раньше у дома матушки всегда были людские очереди. Соседи забирали паломников к себе на ночлег. Схимонахиня принимала всех, никому не отказывала.
Сейчас недалеко от останков дома матушки построили народный музей. Самые ценные экспонаты в нем - фотографии и портреты, на которых изображена подвижница. Здесь же установлен большой поклонный крест в память явлений Пресвятой Богородицы схимонахине. Еще один ценный памятник села также связан со подвижницей. Это каменный знак у подножия креста. Он напоминает том, что к схимонахине не раз приезжал первый в мире летчик-космонавт Юрий Гагарин.
Еще одна достопримечательность Темкино - храм-часовня во имя Смоленской иконы Божией Матери. Место строительства в 1990 году указала матушка Макария. Сейчас здесь строится храм. Елена Петухова, жительница Смоленска, о подвижнице узнала только из книг.
Днем и ночью схимонахиня молилась за всю страну. Терпеливо переносила собственные несчастья. Опыт ее жизни - не пример для подражания - у каждого свой путь, рассказывает игумен Александр. Но вера подвижницы достойна восхищения - она помогала ей во всех тяготах. Ведь часто люди жалуются на мнимые проблемы.
Источник святого Илии Пророка в Темкино начали обустраивать и чистить еще при жизни матушки Макарии. Но после ее кончины все обветшало. Тогда решили построить над источником часовню и возвести купальню. Здесь в любое время можно набрать святой воды. И унести частичку благодати с собой.
Сельчане уверены - их древнее село возрождается молитвами схимонахини Макарии. Здесь собираются строить гостиницу для паломников и культурно-духовный комплекс. Приглашают для участия благотворителей и строителей.
Еще жители составляют памятный альбом о подвижнице и просят нести в народный музей все свидетельства, воспоминания и отзывы о матушке Макарии. Копии её фотографий и снимки старинных видов села Тёмкино.
Подвигом схимонахини Макарии была неустанная, ни днем, ни ночью не прекращавшаяся молитва. Для читателей сайта публикуем отрывок из книги "БОГОМ ДАННАЯ. Жизнеописание блаженной старицы схимонахини Макарии" (Геннадий Дурасов):
К схимонахине Макарии впервые приехал я в Прощеное воскресенье 1985 года. С той памятной для меня встречи на протяжении последующих лет я нахожусь под самым глубоким впечатлением от ее удивительной прозорливости и необычайной силы молитвы. У Господа и Божией Матери могла она, как я верил, вымолить всё, о чем бы ни просила. Тогда мне было трудно поверить, что я не только видел, но и говорил с человеком святым, прожившим удивительно тяжелую по выпавшим на ее долю испытаниям жизнь. Видел такую великую подвижницу, о которой мог лишь прежде прочитать в житиях святых.
В наше рациональное время жития древних святых многими воспринимаются как полулегендарные. А между тем живые рассказы о недавно почивших или ныне здравствующих праведниках, с одной стороны, являются знамением православной веры, а с другой — духовно укрепляют верующих людей. Они служат яркими примерами для подражания и напоминают всем нам, что дело спасения души хоть и многотрудное, но реальное и сегодня. Духовный подвиг схимонахини Макарии в этом смысле может стать ценным примером для подражания, поскольку она являет собой удивительно яркую личность на нашем духовном небосклоне…
Не раз пытался я расспросить о жизненном пути Матушки людей, которые много лет не только знали, но и пользовались ее гостеприимством, духовной и материальной поддержкой. Но никто из них, к. сожалению, так и не смог рассказать что-либо существенное о подвижнице. Думалось часто: нельзя допустить, чтобы этот великий пример подражания Христу остался в забвении; как сделать его достоянием гласности не только в России, но и за пределами нашего Отечества? А может быть, попытаться составить жизнеописание этой Божией избранницы нашего Отечества?
В молитвах я стал просить Царицу Небесную, чтобы Она благословила Матушку поведать о своей жизни, так как знал, что подвижница все делает только с благословения Владычицы. По-видимому, молитва эта была Ею услышана, и Матушка сама вдруг стала рассказывать отдельные эпизоды своей жизни, а я сначала по памяти, а вскоре и дословно принялся записывать все сказанное ею. По необъяснимой для меня причине мне посчастливилось в течение многих месяцев быть не только собеседником, но и духовно близким ей человеком, с кем она могла говорить о самом для нее сокровенном. Так за восемь лет накопилось много записей, из которых и составилось это жизнеописание.
Но прежде чем приступить к его изложению, я счел необходимым получить на это благословение у духовно близкого схимонахине Макарии человека — протоиерея Михаила. Духовно поддержал меня и благословил издать книгу о схимонахине Макарии и архимандрит Гермоген, глубоко почитавший старицу.
Настоящая работа не претендует на исчерпывающую полноту, а является попыткой исполнить христианский долг и поведать людям об их выдающейся современнице. Основной задачей этой книги было собрать воедино все самое ценное, что удалось услышать от Матушки, и донести до читателя не только ее живую речь, но и образ. Образ человека, жившего среди нас и подражавшего Тому, Кто “душу свою отдал для искупления многих” (Мк-10,45.)
Камень, егоже небрегоша зиждущии, ей бысть во главу угла.
Пс. 117,22
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Схимонахиня Макария родилась 11 июня 1926 года, в день Отдания Пасхи, когда Церковь празднует икону Божией Матери “Споручница грешных” и вспоминает деву-мученицу Феодосию. Родители ее, пятидесятилетние Михаил Артемович и Феодосия Никифоровна Артемьевы, жили в деревне Карпове Вяземского уезда Смоленской губернии.
На второй день после рождения, в праздник Вознесения Господня, ее вместе с братом-близнецом решено было крестить. В самый день рождения девочки ее будущей крестной, монахине Евдокии, жившей в селе Булгакове, где раньше находилась же некая Скорбященская община, было видение, из которого следовало, что крестить новорожденную девочку нужно только в церкви великомученика Георгия, что в селе Кулиши. Идти же туда следовало пешком, неся младенца на руках.
Егорьевский храм, как его называли местные жители, был большим и красивым. Рядом с ним стояла часовня, а вблизи протекала никогда не замерзающая река.
Настоятелем храма служил тогда иеромонах Василий, человек глубоко духовный, имевший дар прозорливости и среди жителей окрестных деревень и сел славившийся исцелением душевных и телесных недугов. Он хорошо знал семью Артемьевых и не раз бывал в их доме.
“Когда нас принесли крестить, — рассказывала Матушка, — брат был очень слабый. Священник сказал: “Сначала окрестим мальчика, потом девочку”.
Отец Василий поторапливал пономаря: “Давай, давай скорее, мальчик умереть может”. И действительно, как только младенца Ивана окрестили, он умер. Затем отец Василий крестил девочку и нарек ей имя Феодосия, что значит “Богом данная”. Вынимая ребенка из купели и подавая ее крестной матери на пеленку, он сказал: “Девочка хорошая, жить будет, а ходить не будет”.
Семья Артемьевых была самой большой в округе: родители, четверо сыновей с женами и детишками, шесть дочерей, одна из которых была замужем, — всего двадцать человек. Жили они в ту пору все вместе в маленьком домике, который ни расширять, ни перестраивать не разрешалось. В доме было очень тесно: и посидеть негде, и прилечь негде. “Младенцы плачут, детишки побольше что-то лопочут. Маленькие большим спать не дают, те, кто побольше, плачут, как маленькие. Двадцать человек, а жили как двое, ничего лишнего, только молитва”, — вспоминала матушка Макария.
Глава большого семейства Михаил Артемович был тогда старшим рабочим на железной дороге. А в молодости, как только женился, работал в бараночной, пек баранки. Его отец Артем в 1890-е годы получил подряд на строительство церкви в соседнем селе Тёмкино. Михаил также в свободное от работы время трудился на этой стройке: подносил кирпичи, мял глину. Феодосия Никифоровна работала вместе с мужем на железной дороге. Кроме того, она занималась портняжным делом, шила одеяла, ткала холсты, и в дом к ней приходило с заказами много людей.
В былые времена в русских семьях маленькие дети спали в деревянной люльке, похожей на корытце, которое подвешивалось на веревках за четыре угла к концу гибкой палки — лучку. Эта люлька покрывалась сверху пологом. Когда маленькая Феодосия еще лежала в люльке, с полудня до трех часов дня на лучке загоралась свечка. Откуда она бралась — никто не видел и не знал, “Девки, девки, смотрите, опять свечка горит, — удивлялись невестки, — знать, девочка не простая”. “У тебя с этим ребенком что-нибудь будет, — говорили они Феодосии Никифоровне, — и у нас дети есть,что же у них лампадки не горят, дети ведь все одинаковые”.
Между тем, девочка быстро росла, не отставая от своих ровесников. “Я рано пошла, была бойкая, все кричала, как было не по мне. Речистая была, лопочу что-нибудь”, — вспоминая, рассказывала Матушка. Мать звали Феодосией и младшую дочку тоже Феодосией, и чтобы их различить, девочку стали любовно называть Феёнушкой.
Как-то раз пришла к матери за сшитым одеялом старуха-заказчица. Глядя на Феодосию, она удивленно произнесла: “Какая маленькая, а уже ходит”, — и затем погладила ее по спинке. Тут же у девочки подогнулись коленки, и она упала. “Что ты не встаешь, что не ходишь?” — спросила ее мать, подойдя к лежащей на полу Феодосии. “Как же я буду ходить, я ж коленочки не могу разогнуть”, — отвечала девочка. С того времени у нее заболели ноги: день она ходила, а на другой ее одолевал недуг, случались припадки, длившиеся до четырех часов кряду. Она падала на пол и не могла встать. Несчастные родители возили ребенка к докторам, но лечение результатов не давало, и больной ребенок становился обузой для большой семьи.
Все работы по дому в семье Артемьевых лежали на невестках: они следили за чистотой, готовили еду. Те, кто кухарил, всегда недосыпали. Вставать приходилось в половине четвертого ночи, чтобы успеть приготовить пищу и накормить всех: кого перед работой, кого перед учебой. Еду готовили трижды в день. Утром — два больших котла: один с супом, другой со щами. В завтрак, обед и ужин за стол садились по очереди: сначала ел отец, четверо сыновей и невестки, затем садилась мать и все дочери, и после всех кормили маленьких. В доме было сытно, на стол ставили одну на всех большую чашку с супом или щами, и из нее все черпали своими ложками.
Феодосии же места за столом не находилось, и вспоминали о ней в последнюю минуту. Больная и голодная девочка ползала под столом и рада была найденной корочке хлеба, оброненной кем-то. “Они меня не жалели и кормить не хотели, чтоб я умерла. До того меня сморили, что я еле ползала, не знаю, как жива осталась”, — вспоминала Матушка. Ей не было еще и двух лет, когда, голодная, она полезла в чугунок, чтобы найти поесть что-нибудь, но опрокинула его на себя, а там был кипяток. В другой раз хотела достать из чугунка картошку, сунула руки в горячую воду и обварила их.
Домашние не раз говорили девочке: “Хоть бы тебя Господь прибрал”. “Ну что ты сидишь в уголке?” — бывало спросит ее мать. “Мамочка, у меня теперь ножки не выпрямляются”, — отвечала ей девочка. До трех лет она хоть и плохо, но все же ходила, а когда чувствовала, чтоне могла стоять, тогда за стену держалась. А с трех лет, по словам Матушки, она не ходила “ни капли”.
И последующие обращения к докторам никаких результатов не давали. Последней надеждой оставались столичные медики. “Я просила врачей: “Вы мне полечите ножки, чтобы я пошла. Что же вы не лечите?” Они меня на руках носили и говорили с жалостью: “Феёнушка, какая ты хорошая девочка, только ножки у тебя не ходят”.
Испытав, казалось, все возможности вылечить Феодосию, родители повезли девочку к отцу Василию, который ее в свое время крестил и произнес о ней пророчество, что ходить она не будет. “Поздно приехали, — горестно сказал он. — Если бы привезли девочку ко мне сразу, тогда можно было бы ее вылечить”. Он говорил о духовном лечении, но в происшедшем усмотрел особый Божий промысел о Феодосии. К тому времени ноги у нее перестали разгибаться совсем, и она уже никогда больше в своей жизни не встала на них.
Когда семья Артемьевых укладывалась спать в своем тесном домишке, почти все постели стелили на полу, а место больной девочки было под кроватью. Там она теперь не только спала, но и проводила большую часть дня. “Я только под кроватью и сидела, — рассказывала Матушка, — мне никуда выйти не давали. То ребятишки обидят меня, то большие, мать иногда наподдаст: “Уползай с дороги”. А мне обидно, ведь не просидишь под кроватью все время”.
Когда приходил с работы отец, он вытаскивал дочку из-под кровати и выносил ее в сад, где росли клубника, яблоки и сливы, и угощал фруктами. “Я часто плакала горькими слезами, просила у него конфеточек, — вспоминала Матушка. — Отец скажет: “У меня денежек нет”.
А девки получают?! А девки ребятишкам то пеленочки купят, то еще что.
— Ну, папочка, родненький, — соглашалась девочка, — я утру слезки, не буду плакать. А ты детишек возьми из люльки, меня положи туда немножко полежать, я же больная.
Побыть в люльке было большим утешением для девочки, которая в своей еще короткой, но безрадостной жизни видела так мало ласки и теплоты.
Михаил Артемович хорошо играл на гармошке, и нередко по воскресным и праздничным дням его просили поиграть на гуляниях в Дубровках. Жена, Феодосия Никифоровна, кроме церкви нигде не бывала, в свободное от работы время она хлопотала по дому, занималась с детьми и внуками.
Случалось, отец Феодосии говаривал домочадцам:“Нынче я не пойду на вечерок в гармонь играть”. И обращался к дочерям и невесткам: “Девки, сегодня и вы сидите дома, я буду Библию читать”. Послушать Священное Писание приходили и соседи. Михаил Артемович сажал Феодосию к себе на колени и начинал вслух читать Библию. “Хоть и маленькая была, — с улыбкой вспоминала Матушка, — а читает отец Евангелие, я ушки навострю да слушаю”.
Глубоко западали в чистое детское сердце богодухновенные слова Святой Книги.Не понимая многого из читаемого отцом, маленькая Феодосия уразумела, что Бог всегда помогает людям, и поэтому молила его о помощи. “Боже, Боже, сшей мне сапожки”, — обращалась она ко Всевышнему с наивной детской просьбой, так как не было у нее обувки и ножки мерзли. Сидя под кроватью, девочка,которой не исполнилось еще и двух годиков, умиленно пела: “Заступница усем, усем”, то есть “всем, всем”. Мать, бывало, подойдет к ней и скажет: “Ну что ты, косматочка моя, надо петь: “Заступница усердная”. “Мамочка, я молюсь еще: “Господи, Господи, будь со мною”, — отвечала Феодосия. В неполные три года она знала молитвы “Отче наш” и “Богородице Дево, радуйся..”.
Вскоре семья Артемьевых перебралась в другой, большой, но холодный дом, который прозвали “казармой”.
В этом доме были комнаты на четыре семьи и столовая для рабочих. Неподалеку от “казармы” находился карьер, где проходили “трудовое воспитание” разогнанные из монастырей монахини. Артемьевы подкармливали их, а те в свою очередь помогали им по хозяйству.
Одну из инокинь Михаил Артемович попросил ухаживать за больной дочерью. “Монашка, бывало, начнет читать молитвы, 17-ю кафизму Псалтири, Евангелие и меня на коленочки поставит”, — вспоминала Матушка.
Когда Феодосии было два года и три месяца, произошло событие, оставившее заметный след в ее жизни. Девочка сидела на полу, на подостланном одеяле, а мать — на лавке. Неожиданно в комнату заглянул неизвестный человек пятидесяти-пятидесяти пяти лет. Только отворил дверь и тут же спросил маленькую Феодосию: “Есть ли у вас в доме иконы?” — “А как же, — удивленно отвечает она, — и здесь, и в другой комнате. Вот икона Святой Троицы, вот Спасителя, вот святой мученицы Варвары. И лампадочка у нас красивая”.
Пришедший был в каком-то халате с фартуком, голова не покрыта, с бородой.
— Я печник, — сказал он девочке.
— Нет, ты не печник, — возразила она, — а батюшка. Ты меня спаси, у меня ножки не ходят!
— Терпи, так угодно Господу, — разъяснил пришедший. Потом он подошел к Феодосии, накрыл ее епитрахилью, прочел молитву и стал что-то говорить ей на ушко. Тут подошла мать, взяла девочку на руки и понесла ее на кухню.
“Печник” пошел за ними. Он сел у печи на лавку и стал говорить матери, чтобы девочку больше по врачам не возили и не отдавали ее в приют, как советовали некоторые знакомые. Когда “печник” сидел на лавке, полы его верхней одежды разошлись, и из-под нее Феодосия увидела светящееся одеяние, от которого разливался неземной аромат. Уходя, он сказал: “Выучи молитву преподобному Тихону Калужскому”. (Основанная им Тихонова пустынь от их деревни была километрах в ста.)
Когда вернулся отец, Феодосия Никифоровна поведала ему, как у них был “печник” и что он говорил. “Я недалеко от дома был, и никто мимо меня не проходил”, — сказал он в ответ. Так впервые явился Феодосии преподобный Тихон Калужский, Медынский, ставший ее небесным покровителем. Имя этого святого она примет впоследствии, будучи послушницей и монахиней.
“Я с малолетства никакого утешения не видела. Сестры нарядятся в кофточки, а я — в грязи. Мне против сестер было обидно. Все вышитые, приглаженные, одна я замарашка. Я заморыш была: тоненькая, лохматая, грязная, меня в речке не отмоешь, — неоднократно с горечью вспоминала Матушка о своем безрадостном детстве. — Стала подрастать немножко и больная была, да и ребятишки меня дюже обижали. Я боялась всех”.
Видя это, отец как-то и говорит: “Давай-ка ее отгородим”. Он принес домой доски, а Феодосия решила, что он хочет сделать для нее гробик: “Собьет, в овраг отнесет и похоронит”. “Я испугалась, лежу как деревянная, — вспоминала Матушка, — а он спрашивает: “Кто тебя напугал?” — “Ты напугал”. И рассказала ему о том, что подумалось ей.
Так была устроена первая келейка для будущей подвижницы. Уже тогда она не знала никакого веселья, никогда не играла ни с девочками, ни с мальчиками.
Один раз, когда деревенские девушки собирались водить хоровод, мать зовет ее:
— Ну, лохматая, пойдем, посмотрим.
— У меня же ножки не ходят, — отвечала ей девочка.
— Я тебя на руки возьму.
Мать села на лавку, посадила Феодосию на колени. Девушки завели хоровод, запели песню “Зелен туман при долине”. Услышав пение, девочка соскользнула с колен матери и быстро-быстро уползла в дом, залезла под кровать и занавесилась подзором.
Из всех невесток жалела Феодосию жена среднего брата, бездетная София. Это имя девочка выговорить тогда не могла и называла ее просто “Софкой” или “нянькой Софкой”.
Однажды, когда девочке было три года, София принесла ее в церковь. После окончания литургии обнаружилось, что Феодосия исчезла. София обыскала все уголки храма, но девочку не нашла. И ей ничего не оставалось, как обратиться к священнику: “Как хочешь, батюшка, а ищи нашу девочку в алтаре”. “Там он меня и нашел спящей под престолом, по торчащей ножке нашел. Там завешено, я туда забралась и заснула, спать очень хотелось, — рассказывала матушка Макария. — Господь мне дорогу не преградил, а им глаза ослепил”. Как известно, по церковным правилам к престолу, на котором невидимо присутствует Господь, могут прикасаться лишь священнослужители. Да и в сам алтарь ни вносить, ни вводить девочек и женщин не полагается.
Когда Феодосии не исполнилось еще полных четырех лет, она решила помыть в речке ножки и заползла на самый край деревянных мостков, с которых обычно полощут белье. Доски были подгнившие, подломились, и она упала в воду. На берегу собрались люди: кто молится, кто причитает и убивается. Прибежала и мать Феодосии. Скорее от испуга, что ее могут привлечь к ответу, стала голосить. В деревне-то знали, что к девочке дома относятся плохо.
Двоюродная сестра Феодосии по материнской линии полезла в воду и вытащила утопленницу за волосы. Безжизненное тельце несчастной девочки положили здесь же, на принесенную кем-то простыню, и принялись откачивать. Наконец она подала первые признаки жизни. Прибежавший на крик сосед Артемьевых Антон Степанович завернул ребенка в простыню и, прижав ее к себе, понес в свой дом, говоря матери: “У вас нет за ней никакого ухода, а она должна жить долго”.
Антон Семенович был поваром в кремлевском Чудовом монастыре. Но когда монастырь закрыли, монахов и служащих разогнали, он приехал в родную деревню, где и жил через дом от Артемьевых с женой и двумя сыновьями.
В амбаре (а был он в крестьянском хозяйстве одним из самых чистых мест, где в закромах хранилось зерно) у Антона Семеновича висело много хороших икон и нарядных лампад, стояло большое, от пола до потолка, Распятие. А на табурете лежала огромная, весом в полтора пуда, старинная Библия в кожаном переплете с медными застежками, которую он привез из Чудова монастыря. “Дядя Антон”, или “Антоний Великий”, как называла его Феодосия по имени святого, которое он носил, по ночам молился в своем амбаре. Иногда говорил он и ей: “Ну, невеста Христова, что запечалилась, становись со мной на молитву”. “Я, маленькая, на коленочках стою, устану, вся замерзну”, — рассказывала Матушка. Часто приходил к Антону местный священник, служил в амбаре тайно и причащал Феодосию.
В доме у Антона Семеновича девочке жилось спокойно и сытно. Ей купили платьице, полусапожки. Хозяйка дома Аксинья ухаживала за Феодосией и нередко клала ее отдохнуть на свою кровать. Когда все уходили из дома, девочку запирали в амбаре, где она молилась, а по возвращении забирали ее в дом.
Уже в раннем детстве у Феодосии появились первые признаки прозорливости. Однажды Антон Семенович сел на лавку, забылся сном и не проснулся. Думали, что он умер, а девочка сказала хозяйке: “Тетя Аксюта, вы его не трогайте, а положите на кровать, он проспит три дня и сам проснется”. Так и случилось: через три дня “Дядя Антон” проснулся и после этого словно получил откровение,стал еще более усердным ко всему духовному. Своим домочадцам он говорил, что “время наступило нехорошее (началась “безбожная пятилетка”, во время которой планировалось покончить с религией), что надо больше молчать и очень много молиться. А Михаилу Артемовичу прямо сказал: “Из твоей дочери можно сделать божественного человека”.
Хоть и жилось Феодосии у соседей хорошо, она все же скучала по матери, поэтому ее носили домой. Так она и проживет несколько лет в двух домах до техпор, пока к соседке не приедут из Москвы на постоянное жительство ее сестры. Спокойная жизнь в этом доме с той поры нарушится, и Феодосия вынуждена будет покинуть гостеприимный дом соседей.
Чаще всего большая семья Артемьевых ездила причащаться в церковь села Кикино, которая была к ним значительно ближе. Брали с собой и Феодосию. “На коленочках всю службу простою, — вспоминала Матушка, — а отец Иван подойдет и скажет: “На тебя радостно смотреть, как ты хорошо молишься”. Мать часто говорила больной девочке: “Вот ты бедовая, у тебя Матерь Божия ножки и отняла”. А в кикинской церкви была большая икона Богоматери “Всех скорбящих Радость”.
Однажды София принесла девочку в храм и посадила ее на скамейку. Феодосия сползла на пол, добралась до этой иконы, ухватилась за ее края руками и так горько плакала, что у всех бывших в храме людей на глазах невольно навернулись слезы. Из алтаря вышел настоятель, взял девочку на руки и стал утешать ее, говоря, что Царица Небесная ни у кого ножек не отнимает. “Они у тебя просто больные, и ты так больше не говори, а то Она может обидеться”. После совершения литургии священник, придя к Артемьевым, вразумлял отца и мать, чтобы никто и никогда из семьи не говорил девочке о ее болезни. А она просила еще, чтобы он убедил родителей не звать ее больше Феёнушкой. После этого все домашние называли ее только полным именем.
София часто носила девочку в церковь: сама приоденется, Феодосию непригляднее оденет и несет ее в храм. “Я церковь очень любила, и как увижу батюшку, хочет он того или нет, уцеплюсь ему за шею и крепко-раскрепко поцелую. Батюшка Иван меня чуть ли не с крестом встречал, просфор во все карманы напихает. Возьмет меня на руки и понесет в алтарь. Люди говорят:
“Что это такая за девочка, что ее в алтарь носят?” Он очень любил со мной поговорить. А то домой затащит, на широкую лавку посадит, чтобы мне удобнее было. Я боялась: он как огнем пылал — такой свет от лица был. Я бы поела у него за столом, но боялась до смерти. Я даже на него лишний раз боялась поглядеть”. Судя по всему, отец Иоанн догадывался об особых небесных дарах Феодосии и ее избранничестве. Сам же он умер в день Светлого Христова Воскресения в своем храме, в полном священническом облачении.
“Я незнамо как молилась Матери Божией и просила: “Исцели меня от болезни, прости меня, если я грешная”. Плакала, просила Царицу Небесную, а Она явилась во сне и говорит: “Что ты плачешь, что ты убиваешься? Ну что теперь делать, раз ножки не ходят?” — рассказывала Матушка. — Я молитву к Ангелу-хранителю никак не могла запомнить и очень плакала. “Ладно, буду тебя учить”, — сказала Матерь Божия. Я так запоминала: увижу Ее во сне, Она скажет: “Давай почитаем. Я буду читать, а ты запоминай”. Она два раза прочтет, и я запомню. Она в память мне все уложила, и я стала читать, как по лесенке. “Теперь ты никогда не забудешь”, — сказала Царица Небесная девочке, которой было в ту пору пять лет.
Тогда же врачи хотели сделать ей операцию и “нарастить жилы” на ногах, чтобы они могли разгибаться. В больнице Феодосию подготовили к операции, сделали наркоз, хирург взял в руки скальпель, но через мгновение в ужасе отпрянул со словами: “О, Господи, прости”. Пришедшего в себя доктора стали расспрашивать, что случилось, почему он не делает операцию. “Небесная стража стоит и не отступает”. Ему грозно было сказано, что это дитя нельзя трогать! В больнице пролежала Феодосия с Рождественского поста и до лета, а потом ее выписали.
Ей было около семи лет, когда ее ноги до самых колен покрылись язвами. Девочка взывала к Матери Божией и Симеону Богоприимцу о помощи. “И вот под Воздвижение лежу, прошу Матерь Божию: “Пришли какого-нибудь угодничка, чтобы хоть половину ран снял”. Была светлая лунная ночь, двенадцать часов пробило. Смотрю, кто-то в светлых одеждах отодвинул стекло в окне и крикнул мне: “Матушка Феодосия, скажи матери, чтобы она сходила на огород, сломала капустные листики и положила тебе на ножки”. А у нас такая большая капуста была, — говорила она, — что листом ножку можно два раза обернуть. Сделали, как было сказано, я три дня спала, и ножки зажили. Вот какую маленькую, а уже Матушкой называли”, — добавила она.
“Когда пришло время идти в школу, как же я плакала, до боли в сердце, — вспоминала матушка Макария. — Все мои ровесники в школе, а я больная. Я, как увижу учительницу, кланяюсь ей в ноги: “Миленькая, возьми меня учиться”. А потом обратилась к Матери Божией: “Владычица, зачем Ты меня оставила, я же буду неграмотная. Матерь Божия, научи меня всему небесному, Ты же не хочешь, чтобы я осталась темной”.
В восемь лет в жизни Феодосии произошло событие, изменившее всю ее дальнейшую судьбу. Однажды она заснула как обычно, а на следующее утро, когда ее стали будить, не добудились. Решили, что наконец-то Господь услышал их просьбы и призвал ее к Себе. Отец отвез девочку в больницу, где ее осмотрели и сказали: “Если она через четырнадцать дней не проснется, тогда действительно не уснула, а умерла”. Так особым смотрением Божиим Феодосию сразу не похоронили и не сделали вскрытие, а положили в мертвецкую.
Девочка не умерла, а погрузилась в летаргический сон. В те дни, когда ее тело, холодное и бездыханное, лежало рядом с покойниками, душа пребывала в загробном мире. Ангел-хранитель показывал ей райские обители.
“В раю всегда тепло, всегда солнце, — рассказывала Матушка о том, что увидела таким чудесным образом почти шестьдесят лет тому назад, и воспоминания ее о Горнем мире были удивительно свежи и ярки. — Там и солнце не такое, как здесь, оно большое-большое. И цветы цветут всякие, есть и небесные, есть и такие, как на земле. Трава там зеленая, красивая и все дорожки ровные и чистые. Сады очень хорошие, и яблоки сладкие. Они очень-очень красные и словно медом налитые. Птички на деревьях и маленькие, и большие, подумаешь, что люди поют, а это птицы”.
Когда Ангел собирался ей показать в райских селениях что-то новое, то сажал ее себе на спину и пояснял, куда они полетят. Показал он Феодосии чертог, где пребывает Сам Христос и где самый сильный свет в раю. Вокруг чертога — высокая ограда; когда же открывались ее врата, то словно звонили колокола. Со Христом за этой оградой находятся лишь самые близкие к Нему: Богоматерь, Иоанн Предтеча, святитель Николай…
Ангел-хранитель показал Феодосии и огромный, весь словно золотой и прозрачный храм. “Там чертог такой большой поставлен, что нельзя определить, сколько в нем места, — рассказывала она, — чтобы все праведники зашли в этот чертог на службу. А в алтаре того храма престол,на нем Евангелие и Крест. От престола вода так и течет, такая серебристая вода. По нашему земному времени, с одиннадцати ночи собираются в чертог все священники со Христом во главе и на небе совершается великое таинство. Священники там служат в таких же облачениях, как и на земле. Ангелов в той церкви много и все служащие — с кадилами. А поют так красиво и громко, что и передать нельзя”. Девочка спрашивала:
— А почему здесь в церкви нет икон?
— А зачем нам иконы, — слышала она в ответ, — ведь мы все здесь живые.
— А когда мы пойдем на службу в церковь? — обращалась она к Ангелу-хранителю.
— Тебе еще рано. Вот будешь здесь второй раз, тогда и пойдем.
Вокруг себя видела она множество Ангелов в белых, розовых, желтых одеждах. Когда они подлетали, то складывали свои крылья, прятали их под одеждой и ничем уже не отличались от людей. “А Архангел Михаил главнее всех. Он работу имеет грозную, а видом не грозный и ходит большей частью в красном одеянии, — продолжала свой рассказ матушка Макария. — Он такой красивый-красивый, глядела бы на него и не нагляделась. Они всегда втроем: Архангелы Михаил, Гавриил и Рафаил. Ростом Архангелы не особо большие. Одежды у них длинные, будто шелковые, ветром колышутся. Все они кучерявые незнамо какие, на голове ленточка, сзади завязана, а кончики свисают. Гуляют они на главном дворе”. Поведала она и о тех, кто удостоился за свою праведную жизнь пребывать в раю. “Там все молодые, радостные, красивые, стариков нет. Матерь Божия один раз скажет, кому и какие одежды шить. И на одеждах у них надписи большими буквами: слева — небесный чин, а справа — имя.Мы здесь нетерпеливые, а там, на небе, только радости текут. Ту красоту не сравнишь с нашей жизнью. В Небесном Царстве есть обители, как у нас монастыри, подряд стоят и настроено их столько, что не счесть никогда. И звон там никогда не прекращается.
Живут в маленьких домиках со словно стеклянными окнами, но без рам. Народу незнамо сколько, сколько построек, как пройдешь — удивишься. А как там светло, как красиво!
Самая красивая среди всех — Матерь Божия. Она то в голубых, то в розовых, то в темно-красных одеждах. Приходила Она, и с Ней были Иоанн Креститель, Илья Пророк, Николай Чудотворец и святая Екатерина. А несколько раз около Нее был Тихон Калужский. Он знал тогда, — поясняла Матушка, — что я буду Тихоной зваться и меня приноравливал. Но в Царстве Небесном Матерь Божия находилась меньше, а всего более пребывала Она на земле, где помогала тем, кто Ее молил о помощи.
Душу умершего человека берут три Ангела: один исповедует, другой причащает, третий несет на небо. Все, кто поступают туда с земли, под надзором, и Ангелы-хранители их охраняют. За новопреставленными они следят до сорокового дня, чтобы никуда не забрел. И вот подходит сороковой день, когда определяется, куда пойдет душа. Интересно смотреть, — рассказывала с улыбкой Матушка, — как суд идет, как и другие Ангелы собираются вокруг того, у которого душа, над которой вершится суд, как Ангелы сообща заступаются за ту душу…”
Видела Феодосия и некоторые мытарства. “Те, кто не будет спасен, идут туда, где “черные” обитают”, — поясняла она. “Я боюсь”, — говорила девочка Ангелу-хранителю. Но тот ее успокаивал: “Тебе нечего боятся, я всегда с тобой”.Запомнила она одно из мест мучения грешников. Оно — словно длинный и мрачный коридор без конца и края, где в комнатах-нишах томились и рыдали несчастные. Видела и “смертное поле” с мучимыми грешниками, и “мороженое северное поле” — долину, которую глазом не окинешь, и рассказывала, как сидят там на льду молочницы, подливавшие воду в молоко.
Сайт: Работница (Журнал)
Сила Божия в немощах совершается.
Село без праведника не стоит. За этой истиной - многовековой опыт православного народа. Нам, простым смертным, все представляется, что святые праведники - это что-то вроде легенды. Но они жили и живут сейчас среди нас. Тихо творят свою непрерываемую молитву - за нас, за всю Россию. Их, по признанию праведницы Матушки Макарии, еще много, очень много, "...они в горах, в маленьких хатках, таких маленьких - только взойти: столик да иконка висит. Они - столпы от земли до неба!". Сама схимонахиня Макария - одна из них. Праведница, великая духовная труженица, избранница Божия.
Село Тёмкино Вяземского района. Глубинка Смоленской области. Здесь более полувека жила, служила Богу и людям старица Макария. Сюда приезжали к ней за исцелением от душевных и телесных недугов со всей России. Здесь окончился ее земной путь. Но люди приезжают и теперь.
Ее могилка - самая первая от входа на сельский погост. На могиле - черная гранитная плита, большой крест. Цветы - очень много цветов! - и зажженные свечи. Я опустилась на колени, поставила свою свечу и припала головой к сыроватой и теплой земле. Я шептала ей горячие слова то ли молитвы, то ли жалобы, то ли оправдания. Я обращалась к ней, как живая к живой, уверенная, что Матушка слышит меня и возносит мои сумбурные излияния туда, где они могут быть приняты.
Летнее небо сияло над нами. Зеленела трава, счастливо и вольно щебетали птицы. У ограды остановилась машина. Вышла женщина средних лет, хорошо, по-городскому одетая. Явно ждет, чтобы самой подойти к могилке. Она приезжает сюда из Обнинска каждое лето, как приезжала к Матушке еще при жизни ее. Молитвами, освященной водой и маслицем да мудрыми наставлениями и немногословной душевной беседой лечила ее Матушка Макария от смертельной болезни. И вылечила. Как вылечила многих других, кто к ней обращался.
Держу в руках маленькую цветную иконку. Стараюсь разглядеть в написанных временем и жизнью чертах старицы голубоглазую девочку, бойкую и речистую.
Она родилась 11 июня 1926 года в деревне Карпово того же, Вяземского района Смоленщины. Явилась на свет в день, когда православные празднуют икону Божией Матери "Споручница грешных" и вспоминают деву - мученицу Феодосию. Вот уж истинно: ничто в мире случайно не совершается! При крещении девочку назвали Феодосией (так же звали и ее мать), что значит "Богом данная". Настоятель храма, где ее крестили, иеромонах Василий был наделен даром прозорливости. Передавая ребенка родителям, сказал: "Девочка хорошая, жить будет, а ходить не будет"
Так и случилось. Шустрая девочка и ходить рано начала, и лопотать. Но однажды посторонняя женщина, зайдя по делу в их дом и увидя бойкую девчушку, погладила ее по головке и спинке и сказала: "Какая маленькая, а уже ходит" Тут же у девочки подогнулись коленочки, она упала и уже никогда больше на ноги не вставала...
Много и часто встречавшийся с ней Г.П. Дурасов составил жизнеописание блаженной старицы схимонахини Макарии на основе личных встреч, свидетельств знавших ее людей и ее собственных рассказов. И если вы прочтете его книгу "Богом данная" (издательство "Сатисъ", Санкт-Петербург, 1994 г. и Воронеж, 2000 г.), ваша собственная жизнь станет глубже и богаче.
Очень рано проявилось ее избранничество. Когда малышку клали в колыбель, подвешенную к потолку, на лучке с полудня до трех часов дня зажигалась неизвестно откуда бравшаяся свеча. Видевшие это говорили: "Разве наши дети не такие же? А над ними не зажигается".
Однажды в дом зашел странный человек. Представился печником. "Нет, ты не печник, ты - батюшка, - сказала Феёнушка, как звали ее домашние. - Ты меня спаси, у меня ножки не ходят". "Терпи, так угодно Господу", - ответил он. Потом прочитал над нею молитву, а матери посоветовал больше к врачам не возить и в приют не отдавать. Уходя, велел девочке выучить молитву преподобному Тихону Калужскому. Так сам преподобный впервые явился Феодосии.
Когда ей было 8 лет, она, без всяких внешне видимых причин, погрузилась в летаргический сон, во время которого ее душа пребывала в раю - Ангел-хранитель показывал ей горний мир. В Небесном Царстве впервые встретилась с Матерью Божией. "Она там самая красивая из всех!" - рассказывала потом.
По благословению Царицы Небесной она получает дар
исцеления людей.
До одиннадцати с половиной лет ей являлись во сне небожители и учили ее, как освящать воду и маслице для целительства, какие молитвы при этом читать. Она все запоминала. И лишь тогда Царица Небесная разрешила ей принимать людей, исцелять их физические и душевные недуги.
Стали приходить люди из ближних и дальних деревень. Сначала просили вылечить больную скотинку. Потом стали просить полечить и их самих. И она помогала им, молилась за них, наставляла, как им самим молиться. Время было тяжелое, начиналась "безбожная пятилетка", шла коллективизация, рушили храмы, выкорчевывали из сознания людей веру. А в глубинке Смоленщины сохранение верующих и обращение к вере новых людей совершалось через таких благодатных людей, как избранница Божия юная Феодосия...
Путь избранника очень тяжел. Ему постоянно посылаются испытания. В них утверждается его дух.
Тяжелейшее испытание выпало девочке в годы войны. В августе 1941-го в деревню вошли немцы. Семья разъехалась кто куда. Феодосию оставили в пустом и холодном доме, без куска хлеба. Жители деревни привели к ней своих детей, а сами ушли в лес. 15-летняя девочка, практически беспомощная, оказалась одна с 36 детишками на руках. "Я зажгла 7 лампад и 12 свечей и начала молиться"... Никто их не тронул, а немецкий офицер дал ей "охранную грамоту".
Когда враг покинул деревню и жители вернулись домой, у Артемьевых поселился колхозный бригадир с семьей, а Феодосии сказал: "Ползи в Заголовку, там сельсовет, тебе помогут". Зимой, по снегу, ползла она в другую деревню. Но никто не хотел ее приютить - у самих было трудностей хоть отбавляй. Она осталась на улице и прожила там 700 (!) дней, укрываясь в стогах, а то и в снегу. Это невозможно вообразить! Случайно ее встретила 72-летняя монахиня Наталья, которая жила в селе Тёмкино. Она и приютила, обогрела несчастную.
В пятидесятилетнем возрасте девица Феодосия была пострижена в монахини под именем Тихоны, а еще через полтора года, в феврале 1978-го, она приняла великий ангельский чин - схиму - с именем Макария. И вскоре после этого ей вновь явилась Царица Небесная и сказала, что избирает ее на Подвиг. Отныне ей следовало брать на себя страдания и болезни всех людей, кто обращался к ней с просьбой об исцелении, вместив в свое сердце всю боль и скорбь России, и смиренно нести этот ни с чем не сравнимый по тяжести груз на своих плечах.
Матерь Божия, зачем ты такую укрючину выбрала? - спросила схимница, имея в виду свою болезнь.
Я все обошла и лучше тебя не нашла, - отвечала ей Царица Небесная. - Ты у меня совершенная!
И после уже, до последнего дня жизни, своим близким, кто спрашивал Матушку о ее здоровье, она говорила: "Мне никогда не будет хорошо, мне хорошо не разрешено"
От кладбища до дома, где Матушка прожила свои последние 20 лет, примерно полкилометра. В конце села, в тени липы - небольшой деревенский дом с палисадником. Входим в темноватые сенцы, из них - в прихожую, оттуда - в комнату, где праведница жила, молилась, принимала людей.
Небольшая металлическая кроватка с никелированной спинкой с шишечкой - такие раньше были во многих домах. На стенах - иконы, образки - много икон. Автор уже упоминавшейся книги "Богом данная" вспоминает: "На кровати сидит, чуть привалившись на подушку, маленькая ссутулившаяся старица в черном поношенном подряснике и апостольнике, покрывающем не только ее голову, но и плечи. Худенькая, тихая Матушка беззвучно молится, перебирая четки, и приход очередного посетителя не сразу нарушает ее по-детски чистую молитву. Округлое бледное лицо с большими небесно-голубыми глазами и алыми губами очень выразительно и благородно. И в лице ее, и во всей фигуре - выражение внутреннего покоя".
Не счесть, не рассказать, сколько людей и с какими нуждами перебывало у нее. Еще нет и 7 утра, а во дворе первые посетители ждут своей очереди поговорить с Матушкой, попросить. О чем только не просят! За мужа помолиться - помер; за сына с невесткой; "коровка заболела, плохо доит"; за брата - "двадцать восемь лет ему, шестеро детей, не ходит он"... Сядет человек на стульчик около кровати или встанет на колени, а Матушка спросит: кто пришел, по какому делу? Выслушает, утешит, снабдит водичкой святой да маслицем освященным, объяснит, как пользоваться, как молиться да в какие часы водичку пить и маслицем больное растирать, отпустит со словами: "Не гляди, что три года ножка болит. Матушка помолится, и поправишься".
Ей задавали много вопросов. Каждому она давала ответ по мере его духовной зрелости. "Хочешь, - говорила она, - благодать получить, надо подготовить себя, чтобы имел искру Божию. Всякий человек может получить благодать, только молись Богу, проси Христа: "Господи, прости и помилуй меня". Он, когда будет надо, благодать и пошлет". Всех она призывала молитвенно обращаться к Спасителю и Царице Небесной. Сама она усердно молилась за всех людей, за Москву, за Россию. О Москве она говорила: "Москва - город святой, отсюда православным нельзя уезжать". "Я боюсь спать, - признавалась она, - в такое тревожное время не спят. Незнамо что творится в нашей России". И, словно получив из горних высей ответ на свои молитвы, говорила: "Россия никогда не погибнет! Ее Господь просветит, и она опять будет Россия как Россия".
Матушка, а не тяжело ли тебе нести такой великий крест? - спросят ее.
Даже легко кажется, - ответит она.
Особая, удивительная сторона жизни Матушки - отношения с Царицей Небесной. Схимонахиня не только лицезрела Ее, но и беседовала с Ней.
Когда из дома Матушки Макарии идешь через двор к калитке на улицу, справа увидишь голубую дверь, обращенную на восход солнца. Через эту дверь и входила Царица Небесная в дом схимонахини. "Где Она пройдет, там цветы цветут, и где Она побудет, там цветы цветут. А здесь она проходит сквозь терраску, все двери Ей подчиняются, Она так и ходит, навещает".
Богородица беседует с Матушкой, наставляет ее, отвечает на вопросы, рассказывает, что делается в мире. Но главное - Она поддерживает, жалеет молитвенницу и напоминает ей о ее долге: "Матерь Божия, подыми меня с постельки", - просила схимонахиня. И слышала в ответ: "Время не пришло. Я тебя давно бы взяла, да на твое место никого не подыщу". Вопрошала: "А Россия-то будет? Будет ли Россия?" И получала ответ: "Россия многоправославна. Россия не погибнет!"
Последние годы жизни Матушки Макарии были тяжелыми. Наваливались болезни, отступали силы, нарастала тяжелая и непонятная суета вокруг. На стыке двух великих недель - Неделе Всех Святых и Неделе Всех Святых, в земле Российской просиявших, 18 июня 1993 года, в 23.30 минут закончился земной путь схимонахини Макарии. Началась новая жизнь ее души. Последние ее слова: "Поститесь, молитесь, в этом спасение!"
Еще при жизни Матушка Макария как-то, глядя в оконце, сказала: "А здесь будет стоять храм". И вот в июле 2000 года, в день 7-й годовищины кончины Матушки, точно на этом месте была заложена деревянная церковь во имя иконы Смоленской Божией Матери. "Не стоит село без праведника", - свидетельствует русская поговорка. И без храма село не стоит.
У схимонахини Макарии не было своих детей, но ей была дарована такая сила материнской любви ко всему живому, что рядом с ней человек чувствовал себя ее "детёнком" и с детским доверием приникал к ней. С этим чувством детской защищенности покидали и мы тихое святое жилище праведницы.
Дома я поставила купленную там кассету. Живой голос Матушки Макарии, слегка надтреснутый, но звучный и глубокий, казалось, пел прямо для меня: "Пресвятая Троица, помилуй на-а-с, Господи, очисти грехи наша-а, Святый, посети и исцели немощи наша-а, имени твоего ради-и..."
Немощно было тело схимонахини Макарии, но высок и крепок ее дух, сильна и целебна ее молитва, велик ее Подвиг. Истинно: "Сила Божия в немощах совершается".
Схимонахиня Макария – миф и реальность.
[статья из серии по истории пророчеств].
Вопрос от Светланы Правдиной:
«Ещё при жизни блаженная схимонахиня Макария (Артемьева) предсказывала: Службу уже начали сокращать, Бог терпит, терпит, а потом как шарахнет, и падут города (Москва, Питер). Вначале будет война гражданская. Потом Китай нападет и дойдет до Урала. 4 млн. российских воинов погибнут за мат (сквернословие), потому что сквернословием четырех матерей оскорбляем: Пресвятую Богородицу, Русскую Землю, Православную Церковь и родившую тебя мать. Когда русские люди поймут свою немощность и обратятся в един день с молитвою к Богу, прося помощи, архангел Михаил китайцев устрашит, и они примут православие, а нам дадут избрать Царя.
В своих статьях Вы только доходите до развала России, а что дальше?
Почему Вы не пишите, что будет дальше?
Почему Вы не пишите, что главная сила, которая будет возрождать новую Россию, – это Божия сила. У нас миллионы новых мучеников и исповедников, которые отдали свою жизнь за Христа. Их святыми мощами засеяна вся Русская Земля. В каждом селе, в каждом городе, и даже в лесу, в тайге и горах покоятся миллионы мощей преподобных, исповедников, мучеников, священномучеников, преподобномучеников. Именно их кровью, их подвигом возрождается сейчас наша Церковь из пепла.
Об этом предсказывал ещё святой праведный Иоанн Кронштадтский в начале прошлого века:
«Я предвижу восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях мучеников, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу; крепкая своей верою во Христа Бога и во Святую Троицу! И будет по завету святого князя Владимира – как единая Церковь!».
Теперь назовём земные силы, которые в скором времени явятся орудием благодати Божией в деле воскресения России.
Первая сила – православный епископат, духовенство и монашество, которые выступают против антихристовой глобализации и ереси экуменизма.
Вторая сила – наши современные исповедники, которые за будущее возрождение России сейчас терпят различные притеснения от богоборческих властей, которые рвут единое тело России на части ради корысти.
Третья сила – православное казачество. Казачество, несмотря на все искусственные препятствия со стороны политиков и прокуратуры, возродилось. Сейчас оно не заметно, но при определенных условиях, оно еще скажет свое веское слово.
А главная сила русских людей – покаяние, обращение людей к Богу, которое уже происходит на наших глазах. А когда Китай нападет на Россию, как об этом нам открыли духоносные Старцы, произойдет всеобщее отрезвление, наподобие того, что было во время Великой Отечественной войны. Произойдет массовое обращение русских людей к Богу.
Ещё больше людей обратится к Православию, когда преподобный Серафим Саровский воскреснет.
«Мне, убогому Серафиму, от Господа Бога положено жить гораздо более ста лет, - вещал он свои духовным чадам. - Но так как к тому времени архиереи русские так онечестивятся, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего, так что даже и важнейшему догмату Христовой Веры – Воскресению Христову и всеобщему воскресению веровать не будут, то посему Господу Богу угодно до времени меня, убогого Серафима, от сея привременной жизни взять и затем во утверждение догмата Воскресения воскресить, и воскрешение мое будет яко воскрешение седми отроков в пещере Охлонской во времена Феодосия Юнейшего. По воскрешении же моем я перейду из Сарова в Дивеево, где буду проповедовать всемирное покаяние».
Вот те силы, которые ещё спят, но при помощи благодати Божией, произведут быстрое возрождение России. И первая кто нам возвестил об этом, была блаженная схимонахиня Макария!!!
Почему Вы об этом не пишите?»
Ответ:
Не обижайтесь на меня Светлана, если я выскажу предположение, что в реальной жизни Вас зовут не Светлана, и Ваша фамилия – не Правдина, а «Светлана Правдина» – это Ваш несущий «свет истины и правды» православный интернет – образ.
Что касается Вашего послания, то после его прочтения сразу возникают два вопроса:
Во-первых, можно ли чужие пророчества или сокращать по собственному разумению, или наоборот делать в них добавление?
Во-вторых, если кто-либо несущий «свет истины и правды» выступает соавтором пророчеств, которые доказывают скорое величие России и приход Православного царя, то есть добавляет в известные пророчества «пару слов от себя», то вышеизложенные пророчества остаются ли пророчествами данных провидцев или же их надо отнести в раздел народного «мифотворчества»?
Неужели читая пророчества российских провидцев, Вы, Светлана, никогда не задумывались над удивительною судьбою наследия этих людей?
Неужели Вы не видите своим духовным взором: их прорицания одновременно являются живым историческим свидетельством ушедшего времени и вместе с тем во многом – вполне современными, вполне отвечающими острым социальным и нравственным проблемам, стоящими сегодня перед нами?
Перечитайте внимательно заново их прорицания без ложного ура-патриотизма, и, Вы увидите в каждом пророчестве отзвук нашего времени, ощутите живые истоки тех взлётов и падений, тех триумфов и трагедий, которыми так богата наша история.
Увидеть в каждом пророчестве «связь времён», последовательность пророчеств, – великая задача, которая сегодня стоит перед каждым настоящим исследователем отечественных пророчеств. Именно данное утверждение и вызывает такую озлобленную и резко негативную реакцию со стороны убеждённых фальсификаторов пророчеств: А. Стрижева, А. Меженцева, А. Ильинской, С. Попова, С. Фокина, В. Мининой и многих других.
Неужели Вы, Светлана, не видите, что наша Отечественная история пророчеств, благодаря этим товарищам, господам и дамам, за последние двадцать лет способна сбить с толку любого начинающего исследователя пророчеств, который захотел бы серьёзно разобраться в её настроениях и последовательности, и через этот анализ понять ближайший Промысел Божий.
Неужели Вы не понимаете, что такой человек, если не имеет глубокой духовной основы, в самое ближайшее время погибнет, как исследователь, задавленный массой самых различных, самых противоречивых пророчеств.
Вспомните, сколько было таких публикаций о пророчествах в 1990-ых годах!!!
И где сейчас все эти «искатели» пророчеств «первой волны», где их звонкие голоса?
И почему их публикации вдруг внезапно охрипли, стали чихать и понемногу засохли и сморщились, как мумии, до отдельных абзацев в чужих трудах, даже без указаний имён и фамилий их авторов?
Задумайтесь, как найти объединяющее начало наших мистических поползновений видения Будущего, как увидеть Общий план за совершенно разными прорицаниями, когда чуть ли не каждый современный старец или «домашняя» схимонахиня, имеют «активную» инициативную группу поддержки, из так называемых «духовных сыновей и дочерей».
Вы, Светлана, сделали «интересные заявления на счёт пророческого наследия» схимонахини Макарии, только, к сожалению, не указали на первоисточники, откуда Вы их взяли.
[Историческая справка.
Схимонахиня Макария (в миру: Феодосия Михайловна Артемьева, 11.6.1926-18.6.1993) родилась вместе с братом-близнецом. Родители Феодосии, пятидесятилетние Михаил Артемович и Феодосия Никифоровна Артемьевы, жили в деревне Карпово Вяземского уезда Смоленской губернии. Глава семейства Михаил был тогда старшим рабочим на железной дороге.
В годы II-ой Мировой войны девочка осталась на улице одна, где её подобрала старая монахиня, которая взяла Феодосию жить к себе в село Тёмкино Тёмкинского района Смоленской области. В 1946 году в возрасте 20 лет Феодосия постриглась в послушницы с именем Тихона в честь преподобнаго Тихона Медынского Калужского.
В 1976-ом постриглась в монашество, а через 2 года в 1978 году Тихона принимает высшую степень монашества – схиму под именем Макария.
Отошла в 1993 году, и похоронена на сельском кладбище села Тёмкино, где она прожила 50 лет.
Книга лично знавшего схимонахиню Г.П. Дурасова «Богом данная: Жизнеописание блаженной старицы схимонахини Макарии» (СПб., изд. «Сатисъ», 1994) критиковалась протодиаконом Андреем Кураевым за описание неправославных практик: борьбы с «порчей», с колдунами, «заряжения» воды и т. п.; по его мнению, святость жития схимонахини Макарии нельзя исключить, но книга о ней написана в состоянии «духовной прелести»
По данным из книги, схимонахиня Макария оставила после себя множество пророчеств, в том числе эсхатологического свойства, предсказала три войны в Чечне.
В 1995-ом в селе Тёмкино был построен Народный музей схимонахини Макарии. Наиболее ценными его экспонатами являются её фотографии, портреты, на которых изображена подвижница].
Наиболее известные пророчества схимонахини Макарии за 1988-1992 годы:
«Матерь Божия сказала: «Скажи всем – землю Русскую продавать никому нельзя. Матерь Божия строгое запрещение даёт. Нельзя землю продавать, земля хоть и не освященная, но она ограждённая. Я наблюдаю. Я молюсь за Россию».
Я ей говорю: «Пресвятая Матерь, верить мне никто не хочет».
А она отвечает: «Моим повелением уже возвещали в иных странах христиане, сердцем и разумом простые. Теперь и для России я избираю глас невежественных и слепцов, дабы им посрамить премудрость сего мира. Передай всем, – Пресвятая Матерь Россию бережёт и землю Она не отдаст никому. Пока земля у народа, Россия, многоправославная, не погибнет. Горя будет много, но Россия выберется. Только землю не отдавайте.
Так, говорит Матерь Божия: Если власти начнут землю продавать, отступится от нас матушка Пресвятая Богородица, со слезами на глазах отступится. Когда это произойдёт, святые отступятся и не станут молиться за Россию» .
«Библия, что напечатают, неправильная. Они оттуда повыкинут, что их касается, они не хотят укоризны. Готовится изменение веры. Когда это произойдет, святые отступятся и не станут молиться за Россию. И тех, кто есть, Господь заберёт к Себе. А епископы, которые это допустят, ни здесь, ни там Господа не увидят. Скоро служба станет половинная, будет сокращена. Сохранят службу только в больших монастырях, а в других местах сделают изменение. Я только одно говорю: горе священству приходит, рассыпятся поодиночке и будут жить. В церквях в красных платьях начнут служить. Сейчас сатана лукавый будет верх брать. Скоро колдуны все просфоры перепортят и не на чем станет служить. А причаститься можно будет раз в год. Матерь Божия своим людям скажет, где и когда причащаться. Надо только слушать» .
«Сейчас в такое время не спят, незнамо что творится в нашей России. Россия-то хороша, только люди в ней стали плохие... Такое время наступает, сила отнимается колдунами. Будет еще хуже, не дай Бог дожить до этого. Скоро пойдет человек нехороший, пойдет колесом. Ладно бы конец света, а тут – ломка и стройки и народа, все с грязью смешано, будете по колено в крови ходить. Война, все будут в войне, палками станут воевать, бить друг друга, много людей перебьют. Палками когда будут бить, станут смеяться; а из ружья когда ударят, заплачут. Мертвые как следует положены, а нам придется кувырком. Хоронить будет некому, так свалят в яму и закопают. Скоро все люди будут это дело знать. Вокруг лукавого вся нечистая сила будет. Соберет их в кучу, и начнут. Плохая жизнь приходит. Теперь их время настает, хорошие времена кончаются. Они людей перепортят, а потом станут доказывать друг на друга. Это начало, потом будет холод. Скоро Пасха – со снегом и зима на Покров будет наступать. А трава лишь к Петрову дню. Солнце убавится вполовину. Лето станет плохое, а зима – больше. Снег будет лежать и не сгонят его. А потом морозы незнамо какие будут. Произойдет большое восстание. С этажей народ станет разбегаться, в комнатах не будут сидеть. В комнатах сидеть нельзя, ничего не станет, даже хлеба. А если молиться Спасителю, Матери Божией и Илье Пророку, они не дадут умереть от голода, сохранят тех, кто веровал Богу и искренне молился. Начнется неурожай, когда монахов станут ссылать. Когда в четыре часа дня станет темно, как ночью, тогда Матерь Божия и придет. Она обойдет вокруг земли, будет во всей Своей Славе и придет в Россию налаживать веру. Матерь Божия придет – все поравняет, не по-ихнему, в по Своему, как повелит Спаситель. Все Ее будут слушать, и власти тоже. Она восстановит свет. Время придет такое, что каждый будет думать не что поел, а сколько в этот день помолился. Веру Она восстановит на короткое время» .
«Такую путаницу сделают, и душу не спасешь. Кто будет входить в церкви станут записывать. За то, что Богу молишься, за то и погонят. Нужно молиться, чтобы никто не знал, молитесь тихонько! Начнут преследовать, забирать. Сначала отберут книги, а потом иконы. Придут и с большими угрозами станут снимать иконы. Иконы будут отобраны. Они будут мучить, - нам не нужны верующие. Дальше – хуже: церкви закроют, службы не станет, служить будут кое-где. Оставят где подальше, чтобы не проехать, не пройти. И по городам, где сочтут, что они не мешают. Церкви эти, которые строятся и ремонтируются, пойдут на другие предприятия, не станет пользы никому. Регистрация будет хитро: они останутся называться церкви, а там будет не поймешь, что, свое производство, найдут что делать» .
«Ну, что теперь делать, дожили до плохого. Шли, шли и упёрлись. Нынче везде одно горе, сладкого нигде нет. Бог так попускает: на небе темно, а на земле грозно. Народ глух и слеп. Народ теперь, в общем, не хороший, баламутный народ, он Господа Бога нисколько не слушает. Хорошие люди повымерли, а остались те, что в Бога не верят, а если и читают молитвы, то небрежно, без внимания.
Подумать только семидесятилетние старухи платком машут и пляшут. В такое-то время только плясать. А старики с бесовскими портретами по улицам ходят, мало они горя хлебнули. А шутов – то, шутов сколько, им бы молиться, а они всё шутят» .
«Священников из молодых теперь быть не может, опоздали.
Божественные корешки потеряли, а они в сердце, в душе должны бережно храниться. Старцев то истинных больше нет, кое-где только блаженные остались. Пример святой жизни нужен, а его нет. Учителя – то кто, сами сгорбленные, всего боятся, живут одним днём, и молодых тому же учат. Ствол то спилили, корни повыкорчёвывали, откуда новой стройной поросли взяться. Её с юности пригнули, она по земле и стелится, и всех гнуться заставляет. А когда духовный стержень в человеке сломан или согнут, от такого человека добра не жди» .
«1 января 1993 года блаженную схимонахиню Макарию посетил один из иерархов Русской Православной Церкви митрополит Юрьевский Питирим.
После официальной части беседы матушка произнесла:
«Мне так жаль, что мы расстаёмся с Россией.
– Может, Россия ещё возродится? – спросил её Владыка.
– Нет. Россия на соль переводится, – помолчала немного, потом повторила, – Россия на соль переводится, недолго осталось теперь ждать.
– Можно ли упросить Владычицу отложить приговор? – спросил Владыка.
– Нет.
– А часто ли бывает она теперь у тебя?
– Теперь Матерь Божия редко приходит. Постоит в уголке, да говорит: До свидания. Больше нельзя. Я тебя жалею, но нельзя. У неё теперь, знаешь, сколько записей.
– Ведь из верующих одни старики остались, а с них какой прок. История России в гроб глядит. Еще в мае 1985 года Царица Небесная взяла «Благодать» с нашей земли. Матерь Божия говорит, что теперь довести народ до большой «Благодати» нельзя, теперь народ такой непригодный стал.
– Что я должен сделать? – спросил Владыка.
– Живи тише.
– Мы не можем тише жить.
– Царица Небесная сказала: По дворам пойду, кого на смерть запишу, а того оставлю, кто тише будет жить.
– Ты похлопочи, чтобы не было гибели народу.
– Я прошу, но Матерь Божия у нас благодать сняла. А Спаситель послал апостолов: Петра, Павла и Иоанна у них снимать благодать. Тут надо сильно молиться. Когда Матушки не будет, всем горе будет, большое горе. Много будет слез. Много народа поумирает.
– Когда это будет?
– До 99 года ничего сейчас не должно быть, никакого бедствия. По Библии мы теперь доживаем, она называется «Совершаемая». А когда кончится 99-й, и начнётся новый век, тогда будем жить по «Исторической». Покамест Библия «Совершаемая» не кончилась, ничего не будет. А пока ничего хорошего не обещает Господь, ничего мы не получим, так и будем канать кое-как. Матерь Божия Россию любит, она народ жалеет, всех-всех и слепых, и зрячих. Россию никто не возьмет, правда маленькую Россию» .
«В 1989 году, на Страстной седмице, с 24 по 28 апреля в Москве ожидали землетрясения. Я поехал к схимонахине Макарии и просил её умолить Господа, чтобы не случилось этого бедствия. Эпицентром называли густонаселенный район Москвы Царицыно.
«Я четверг и пятницу молилась без сна и отдыха: «Господи, спаси их всех. Просила: Матерь Божия, спаси их всех», – говорила мне потом Матушка.
И царица Небесная ей ответила: «Я одна не могу умолить Господа, а со всеми своими помощниками-небожителями похлопочу».
В Страстную Пятницу, 28 апреля, Матерь Божия явилась ко мне и сказала: «Господь отстрочил бедствие, ибо не всё готово»…» .
Первоисточники цитат:
1. Публикация Г.П. Дурасова «Московский журнал», № 10, стр.14, 1993.
2. Там же, стр. 15.
3. Там же, стр. 15-16.
4. Там же, стр. 16.
5. «Богом данная: Жизнеописание блаженной старицы схимонахини Макарии», СПб., стр. 67, 2000.
6. Там же, стр. 68.
7. Там же, стр. 71-72.
8. Там же, стр. 73.
* * *
Проанализировав книгу Г.П. Дурасова «Богом данная: Жизнеописание блаженной старицы схимонахини Макарии», протодиакон Андрей Кураев в статье «Второе пришествие апокрифов» за 2007-ом год в частности писал:
«Одна из задач церковной мысли, то есть богословия, состоит в сдерживании мифологического творчества народа. Да, православное богословие нужно не только для борьбы с ересями и внецерковными доктринами. Ещё оно бывает нужно для борьбы с внутрицерковной, народной «православной» мифологией, то есть с такими верованиями, что создаются мифотворческим инстинктом народа в тех случаях, когда он оказывается не просветляем благодатью и не сдерживаем уздою закона, разума и послушания Церкви […]
Зачем читать Писание и богословские труды, если можно довериться бабушке?! Что нам Академии, если есть приходские пересуды о том, «что говорят старцы»! Зачем личная аскетика, если есть амулеты и талисманы (землица с могилки «юродивой» или «старца» и наговоренная их духовными чадами вода) […]
Не все то, к поклонению чему стремится народ, достойно христианского почитания. В былые годы устное, приходское предание было единственным источником информации о церковной жизни и вере. Сегодня же появился свободный доступ к церковным книгам. И молодому человеку не нужно смущаться возразить при необходимости самой что ни на есть почетной прихожанке: «Извините, но то, что Вы говорите, не встречается ни в Писании, ни в учении святых отцов. Не могли бы Вы сослаться не на рассказ Вашей соседки, а на подлинно церковный источник?»
Как напоминал свт. Димитрий Ростовский и Ярославский:
«Церковь же непорочная, сущи невеста Христова, должна никаковых же баснословных умствований и самовымышленных толкований приимати, но на самом Писании Божественном утверждатися, и толкования истиннаго великих вселенныя учителей, а не простых бающих мужиков слушати» («О кресте», М., стр. 26 1855).
Понятно, что после советского разгрома богословских школ, при одичании религиозного чувства народа, при бурном всплеске неоязычества даже у людей, искренне считающих себя православными, появляются странные, «слишком человеческие» воззрения. Появились не только «бающие мужики», но и что опаснее «бающие (то есть богословствующие) бабы».
Утверждать, подобно славянофилам, будто бы русский народ является основным хранителем православной веры, можно было только в эпоху до социологических опросов. Социологические опросы показывают, что даже наши постоянные прихожане весьма смутно представляют во что их обязывает вера в Христа […]
Самым опасным и распространенным типом псевдоправославного оккультизма стала массовая современная апокрифическая литература, содержащая «были» и «небылицы» о современных старцах, старицах, блаженных, откровениях и пророчествах […]
В условиях, когда лишь один священник из десяти имеет хотя бы семинарское образование (а такова сегодня статистика нашей Церкви после того, как 200 000 священнослужителей было расстреляно большевиками за годы их власти), священник слишком часто оказывается воспитан и воспитуем своими прихожанками. Его знания ненамного отличаются от знаний клирошан и храмовых уборщиц, и он, увы, не всегда может отличить святоотеческое учение от приходской сплетни (из статьи о «чисточетверговой воде» следует, что с недавних пор дятьковский благочинный сам участвует в полуночных водосвятиях под Великий Четверг). Прихожанки, вряд ли способные пояснить, в чем смысл двунадесятых праздников, со строгим видом внушают, что пройти между подсвечником и иконой это смертный грех. Пастыри и церковная печать не обращают внимания на эти суеверия и не проповедуют против них. А тем временем в Церковь приходят люди, в миру привыкшие учить, теоретизировать и выдвигать смелые гипотезы (объясняющие все происходящее в мире на основании двух-трех расхожих «тезисов»), но не обладающие серьезными богословскими познаниями. Среди них немало таких, что уже воспитаны на массовом оккультизме. Не приходится сомневаться, что, познакомившись с таким Православием, они весьма скоро начнут писать ученые трактаты про то, что именно бабушки сохранили «эзотерическое предание» о том, что вставший неправильно человек своей аурой экранирует энергетическое поле, в котором осуществляется полевое взаимодействие между иконой и свечами...
И попробуй только возразить против новых апокрифов, тебя сразу обвинят в неблагочестии, протестантизме и модернизме. Попробуй усомниться в том, что данное «пророчество» или «духовное наставление» принадлежит самому отцу, попробуй предположить, что сложилось оно в путаных воспоминаниях и пересказах «духовных дочерей» спустя десятилетия после кончины старца, попробуй предположить, что некая «блаженная» была просто психически больной визионеркой и сразу обвинят тебя в неверии и в рационализме...
Странная уверенность в собственной высоте характерна для героев многих нынешних апокрифов. Так, схимонахиня Макария в книге Г.П. Дурасова «Богом данная» говорит о себе:
«Во всей России ни один человек не страдает так, как я. Своими болезнями я всю Россию загородила».
Автор книги спрашивает: «Матушка, есть ли ещё в России человек, который, как и ты, исцеляет людей водичкой и маслицем?»
Старица отвечает: «Не дал Бог такого человека» («Богом данная», СПб., 1995, стр. 86).
Я, конечно, не привык к миру юродивых (да и кто же к нему может привыкнуть?!). Но в святоотеческой литературе такое возвышение себя над всеми называется просто гордыней. Юродивый Христа ради ставит себя ниже всех. То же юродство, которое приписывается автором книги Макарии, явно юродство не Христа ради.
И как-то совсем не по себе становится от чтения прений Макарии с сатаной:
«Он моих четок знаешь, как боится! Ну его, лохматого, я его четками отлуплю... Я ему говорю: «Зачем ты к больной божественной ходишь? Чудила ты, все равно ничего не найдешь для себя в моей душе, я с Богом так и буду» («Богом данная», стр. 59-60) […]
Однако эти более чем очевидные странности не замечаются сегодняшними монастырскими цензорами. У многих православных издателей, писателей и книготорговцев мышление устроено вполне по-старообрядчески: верность мелочам нередко сочетается с самым дремучим догматическим невежеством и с безоглядным новотворчеством в области вероучения и даже богослужения.
Может быть, Макария истинная угодница Божия. Но рассказы о ней написаны людьми явно находящимися в состоянии прелести (то есть духовной лжи).
Тогда, правда, возникает вопрос: а зачем же ученые монахи Даниловского монастыря не отредактировали этот простодушный текст, если своею простотой он вводит не в Царство Божие, а в соблазн?
Зачем тиражировать то, что является сомнительным?
Обязанность пастыря состоит не в том, чтобы повторять все, о чем сплетничает народ, а в том, чтобы учить его, исходя из слова Божия и учения Церкви. Этнографические изыскания и церковное учительство – это разные жанры. И если этнограф должен уметь бережно протоколировать любые народные обряды и поверия, то богослов, проповедник, пастырь должен сказать твердое «нет» неоязычеству.
Однако подобного «нет» не было сказано творению Дурасова.
Согласно ему, схимонахиня Макария в основном была занята целительством, совершаемым через раздачу освященных масла и воды:
«Часы приема святой воды каждому были установлены определенные, и их сочетание назначала Матушка по ей одной ведомому закону. Для одного это было семь утра и девять вечера, для другого добавлялся ещё и приём в три дня, третьему к тому же добавляла еще один прием в шесть вечера...
Необходимо было доливать святую воду при мытье в ванну. Хранить воду следовало в чистом месте, но нельзя было ее ставить в холодильник или наливать в термос. Хранить дольше трех месяцев не рекомендовалось...
Масло благодать не теряет десять и более лет и будет стоять, если его никто не испортит…» («Богом данная», стр. 51-52).
«При храмах копают специальные колодцы, чтобы святую воду после крестин не спускать в городскую канализацию, а прятать ее от попрания под землю. Даже освященные вербочки благочестивые христиане не выбрасывают на свалку, а зарывают в лесу или сжигают. А тут – святую воду рекомендуют и в канализацию сливать, и скотине скармливать («Богом данная», стр. 48).
В церковной традиции считается, что освященная вода может изгонять злое присутствие, а здесь все выходит наоборот: чародей может лишать освященную воду ее благодатности («испортить»).
Впрочем, вода освящалась Макарией по некоему особому способу, не по церковному:
«Чтобы знать, как освящать, надо на Небе, на Престоле, книгу «Небесный Устав» прочесть. Мне же не велено никому говорить. Да еще благословение надо получить. Меня благословили Спаситель, Матерь Божия, Иоанн Креститель и архангел Михаил...
Всех молитв никто не знает, есть молитвы тайные, которые только знают Матерь Божия и святые» («Богом данная», стр. 49).
Здесь само христианство толкуется как некая магия. В церковном понимании Таинство свершается как плод встречи двух любящих воль: в ответ на призыв просящей человеческой любви Божия любовь излучает себя в наш мир. Здесь же для совершения освящения надо знать некие «тайные молитвы», заклинания и формулы. Ходатайство Божией Матери не потому действенно, что Ее любовь к Ее Сыну безмерна, а потому, что Она знает такие тайные формулы, которым воля Бога не может воспротивиться.
Автор этого апокрифа, г-н Г.П. Дурасов, пишет:
«Я спрашивал Матушку, не может ли вся ее благодать перейти в воду, на что она отвечала: «Вся благодать не уходит; сколько надо ее у меня остаётся, а сколько надо уходит в воду. Чем больше сосуд, тем дольше надо освящать содержимое».
Так, три литра масла освящала Матушка 4 часа. Как-то я спросил ее, а не налить ли для освящения целое ведро масла, ведь тогда его хватит надолго.
Но она с улыбкой заметила: «Около целого ведра я должна сидеть, освящая, ночь и ещё полдня» («Богом данная», стр. 90-91).
А ведь это уже не христианство; это Алан Чумак, своей энергией заряжающий баночки.
Кто говорит, что в наше время «благодать» убывает?
Судя по этой книжечке и ей подобным, наоборот, она небывало возросла. Это преподобным Сергию Радонежскому и Серафиму Саровскому Божия Матерь являлась лишь изредка, и за всю жизнь они сподобились лишь нескольких посещений Владычицы. Но не то у героини книги «Богом данная»:
«Чуть не каждый день в три часа Царица Небесная сходит с Неба и сразу пойдет аромат. От нее пахнет, как от ягодки какой» («Богом данная», стр. 96).
«Часто и подолгу ли бывает у тебя, Матушка Владычица?» – допытываюсь я.
«У меня давно не была, – с горечью вздыхала схимонахиня Макария, – в доме колдуны все испортили, а там, где не чисто, Она не бывает».
Ещё в мае 1985 г. схимонахиня Макария сказала, что Царица Небесная взяла благодать с нашей земли. Было ли это связано с начавшейся тогда перестройкой? («Богом данная», стр. 97).
«А был ли у тебя, матушка, Илья Пророк?».
«Они все понемногу бывают» – отвечала она. («Богом данная», стр. 102).
И это уже так похоже на голоса и видения Елены Рерих. У нее тоже был непрестанный поток посетителей; она даже порой не могла понять, кто же именно пришел к ней в гости:
«Мне обидно, что я не могу еще различать по звуку, кто со мною говорит», – жаловалась Елена Ивановна своему Духу, а тот ей давал перечень ее собеседников: и Мох, и Лао Цзы, и Вог, и Конфуция, конечно, Будды и Христа.
Вообще, как можно понять из заметок Елены Рерих, «учителя человечества» чуть ли не в очередь записываются для того, чтобы удостоиться чести беседы с Еленой Ивановной: «Лучшие духи из Астрала мечтают прибегнуть к Нашим рабочим кельям» («У порога Нового мира», М., стр. 93, 1993).
Вот и в книжке «Богом данная» та же интонация. И если это визионерство есть Православие, то я лучше в рериховцы пойду […]
Как это обычно для язычества, Бог в апокрифах ощущается как нечто очень далекое. Он ушел, Он не слышит людских молитв. И поэтому лучше обращаться к тем духам, которые поближе к героям и полубогам.
Так и в восприятии Макарии (или ее жизнеописателя) оказывается, что у Божией Матери и у святых больше терпения, любви и милосердия, чем у Самого Христа.
Просит Макария Божию Матерь помочь России, а в ответ слышит:
«Все дело в Спасителе. Я и так за народ свою душу отдала» («Богом данная», стр. 98).
Или: «В 1989 г., на Страстной седмице, с 24 по 28 апреля в Москве ожидали землетрясения. Я поехал к схимонахине Макарии и просил её
умолить Господа, чтобы не случилось этого бедствия. Эпицентром называли густонаселенный район Москвы Царицыно.
«Я четверг и пятницу молилась: Матерь Божия, спаси их всех, – говорила мне потом Матушка.
И Царица Небесная ей ответила:
«Я одна не могу умолить Господа, а со всеми своими помощниками-небожителями похлопочу».
28 апреля Матерь Божия явилась подвижнице и сказала, что Господь отсрочил бедствие» («Богом данная», стр. 73).
Или ещё эпизод, из которого видно, что евангельский христоцентризм напрочь чужд автору книжки (или же ее персонажу):
«Однажды Матушка рассказывала мне, как молилась она Царице Небесной и просила: «Матерь Божия! Принеси мне Своего маленького. У меня никогда не будет своих, а я люблю маленьких деточек. Матерь Божия явилась ко мне и принесла Своего Младенца. Положила на кроватку, а Он курчавенький, Он красивый такой!» («Богом данная», стр. 74).
Здесь кстати заметить, что не только для Г.П. Дурасова характерно забвение Бога, Который становится слишком далек от людей. И в более серьезных изданиях появляются публикации с атеистическими утверждениями:
«Я считаю, что именно Государю Николаю II мы обязаны тем, что в Великой Отечественной войне нам оказал покровительство св. великомученик и победоносец Георгий. Это наш государь умолил Пресвятую Богородицу взойти на престол российский в его отсутствие (явление иконы Державной Божией Матери), и она теперь хранит и заступает своими мольбами землю Русскую. Молитвами св. государя, по его Благословению, привел к победе над германскими агрессорами святой великомученик и Победоносец Георгий» («Русь державная», 1 (24), 1996).
Что в этой фразе поражает так это неупоминание Бога!!!
Святые действуют сами по себе, сами общаются друг с другом без посредства Творца и сами решают все вопросы, отвечают людям как бы вне Бога. Эту конструкцию можно было бы принять, ничего из нее не вычеркивая, если бы в ней была еще одна черточка: если бы в ней был упомянут Господь Вседержитель. Увы, в том виде, в каком этот текст опубликован, этот текст перестает быть христианским. В этих сложных взаимоотношениях между святыми Бог оказывается как-то почти и ненужным. Если это не языческий политеизм, где в отсутствие вознесшегося и отрешенного единого первобога (deus otiosus) выясняют свои отношения боги второго ранга то что такое язычество?
Вообще во многих нынешних православных изданиях бывает много чувства, но мало продуманности. Хочется сказать о России нечто положительное и обнадеживающее. Это понятное и доброе стремление. Но зачем извращать вселенскую библейскую и церковную историю, пробуя все ее обетования превратить в странички лишь истории национальной?».
* * *
К вышесказанному протодиаконом Андреем Кураевым хочется добавить, что сегодня российская публика снова наблюдает, присущий только нам исторический прецедент, когда любовь к крайностям в суждениях без живого знания исторического материала, у несущих «свет истины и правды», легко может показаться новым теологическим противоречием.
В результате данного прецедента, сегодня отечественная История пророчеств XIX-го и XX-го веков в интернете состоит из трёх основных частей.
Во-первых, «духовных прорицаний» самих провидцев (малая часть из первой половины, и в основном в «Воспоминаниях» собеседников по истечении некоторого периода времени).
Во-вторых, критических статей по поводу этих «Воспоминаний» со стороны «просвещённой, духовно прозревшей» интеллигенции (большая часть из первой половины), которая в самых разнообразных по форме сочинениях и в самых разнообразных выражениях судит об уме и духовных дарованиях провидца, не по его высказываниям, а по формальным обстоятельствам его жизни.
В-третьих, вымышленные «задним числом» пророческие сказания и сочинения – мистификации, до которых «эстетствующие интеллектуалы» из славянофилов оказались большими мастерами (вторая половина всей пророческой литературы в интернете).
Поэтому сегодня у несущих «свет истины и правды» бесполезно спрашивать:
«Если Вы считаете, что только Православный царь может спасти Россию в современной ситуации, и возлагаете на это все свои надежды и чаяния, то назовите пророчества провидцев, которые говорят о ближайшем приходе Православного царя, но чтобы они были опубликованы или ходили по линии «самиздата» до 1991 года».
[Точка перехода – 1992 год взят потому, что именно в этом году Павел Глоба впервые озвучил: в современной России наступила эра двух пророков: один – сам Павел Глоба, первейший астролог вольно толкуемого им зороастризма, а второй, таинственный – Василий Немчин, от имени которого вещает все тот же «первейший астролог всея Руси»].
Казалось бы, простой вопрос, но до сих пор на него никто из «эстетствующих, православных интеллектуалов» не дал прямого ответа, то есть ответы были: одни носили литературный оттенок, другие – опускались до уличного жанра.
Как помним, протодиакон Андрей Кураев описал эту ситуацию такими словами:
«И попробуй только возразить против новых апокрифов, тебя сразу обвинят в неблагочестии, протестантизме и модернизме. Попробуй усомниться в том, что данное «пророчество» или «духовное наставление» принадлежит самому отцу, попробуй предположить, что сложилось оно в путаных воспоминаниях и пересказах «духовных дочерей» спустя десятилетия после кончины старца, попробуй предположить, что некая «блаженная» была просто психически больной визионеркой и сразу обвинят тебя в неверии и в рационализме...».
Действительно, это исторический факт, в 1998-ом году поисковая система «Яndex» выдавала всего две неполные страницы с сочетанием «Приход Православного царя в России», сегодня же на подобный запрос можно получить примерно две тысячи страниц самой разнообразной информации. Причём в статьях первых «просвещённых», «духовно прозревших», «несущих свет истины и правды», содержались лишь ссылки на публикацию Павла Глобы в газете «Оракул» № 1 за 1994 год, а также ссылки на публикации о блаженной Пелагии в альманахе «Жизнь вечная» с 1996 года [так что путешествие по цепи ссылок замыкалось только на одном астрологе и одной блаженной], за то какое изобилие «позитивных» пророчеств российская публика наблюдает сегодня, и это всего за каких-то 18-ть лет!!!
Поэтому Светлана, что касается Вашего заявления:
«Ещё при жизни блаженная схимонахиня Макария (Артемьева) предсказывала…».
Ничего из Вами изложенного в книгах, лично знавшего схимонахиню, Г.П. Дурасова – нет. Похоже, Вы решили самостоятельно продолжить «пророческое наследие» схимонахини Макарии без учёта строгой последовательности пророчеств.
Возможно пророческий фольклор дело и не плохое в условиях государственной цензуры, но нужен ли он сегодня, в современных условиях конца 2016-го года, когда в России и так слишком много людей сомневающихся и даже жаждущих чем-либо уколоть Православную церковь?
* * *