Станислав Белковский finam.fm
В социальных сетях неоднозначно отреагировали на крушение самолета Ту-154 минобороны России в Черном море , на борту которого находились артисты ансамбля имени Александрова, журналисты федеральных телеканалов и доктор Елизавета Глинка. Если одни выражают сочувствие и соболезнования, другие пишут , что не сочувствуют «пособникам преступников», «летевших давать концерт в только вчера разбомбленный Алеппо». Политолог Станислав Белковский в интервью RFI объясняет, как агрессия порождает агрессию и почему однозначного отношения к этой катастрофе быть не может.
RFI: Соцсети реагируют на крушение Ту-154. Одни пишут, что у них нет никакого сочувствия. Другие откровенно признаются, что радуются. Третьи называют это возмездием за российскую военную операцию в Сирии. Откуда такая реакция? Что происходит?
Станислав Белковский: Совершенно очевидно, что когда падает военный борт, который отправлялся на организацию концертов сначала на российской авиабазе «Хмеймим», а потом в городе Алеппо, то все это имеет определенную политическую окраску.
Это не была гуманитарная акция в чистом виде. Это была пиар-акция той войны, которую Россия ведет в Сирии. Естественно, она вызвала полярную реакцию у людей в зависимости от их отношения к военным действиям России в Сирии. Тем более это случилось через несколько дней после гибели российского посла в Анкаре, который тоже так или иначе косвенно связан с войной в Сирии. Что поставило перед российским обществом вопрос: каковы истинные цели и цена войны?
Истинные цели, на мой взгляд, понятны: это привлечение Владимиром Путиным внимания Соединенных Штатов. Но сколько надо платить за это привлечение внимания? Этот вопрос остается открытым перед российским обществом.
Я не разделяю позицию тех, кто не соболезнует и тем более злорадствует по поводу случившегося. Конечно, я приношу глубокие соболезнования родным и близким всех погибших. Но в то же время я согласен с той точкой зрения, что в самолете находились люди весьма политически неиндифферентные. Эти люди выполняли определенную кремлевскую задачу, причем военного толка.
А Елизавета Глинка, или доктор Лиза, которая считается главной жертвой и которую предлагают чуть ли не канонизировать (причем это предложение исходит как от церковных кругов, например, от отца Всеволода Чаплина, так и от вполне светских кругов, например, от председателя Совета по гражданскому обществу и правам человека при президенте России Михаила Федотова), давно является пиар-агентом Кремля, причем сразу двух войн: в Сирии и Донбассе.
Скорбь по поводу гибели людей в трагической авиакатастрофе не отменяет возможности трезвого анализа того, чем эти люди занимались, какова была природа их интересов. А занимались они пропагандой войны. И борт был военный. Поэтому однозначного отношения к этому событию и его последствиям быть не может. Я считаю, что все точки зрения на случившееся заслуживают внимания и уважения.
Но все же откуда это злорадство?
Агрессия всегда является ответом на агрессию. В данном случае на информационную агрессию Кремля, которая продолжается уже несколько лет.
Война затрагивает абсолютно всех?
Состояние войны в обществе привито Кремлем. Начиная с весны 2014 года мы только и слышим, что Россия — это осажденная крепость, кругом враги, и нужны превентивные удары по этим врагам, чтобы Россия уцелела и в очередной раз встала с колен. Правда, непонятно, сколько раз она может проделывать одно и то же физическое упражнение, если впервые она встала с колен еще в самом начале путинского правления, как утверждала государственная пропаганда.
Агрессия порождает агрессию. С этим надо мириться. А что, мы должны были рассчитывать, что украинцы будут проливать потоки слез по поводу катастрофы российского военного самолета после аннексии Крыма и инициированной Россией войны на Донбассе? Нет, мы не могли на это рассчитывать. Война порождает войну. То, что происходит сегодня в социальных сетях, в СМИ, в России вообще и вокруг России, это все — последствие агрессии, развязанной российскими властями с весны 2014 года.
Видите ли вы выход из этой ситуации? Как остановить войну?
Выход — кардинальный пересмотр международной военной политики Российской Федерации, переход от логики войны к логике мира. Сегодня и российское руководство, и российское общество поражены психологией войны, когда война становится самоцелью (я это подробно описал в статье «Осенние заметки о войне»). Де-факто у войны нет других целей, кроме самой войны, ее постоянного воспроизводства, поддержания в состоянии конфликта. Потому что без войны человек теряет правильный гормональный фон и чувство собственного достоинства, если он уже вошел в логику войны. Войти в состояние войны очень легко, а выйти из него достаточно сложно. Точно также легко подсесть на наркотик и сложно с него слезть.
Война — наркотик. Она превращается в инструмент, пожирающий человека. Человек не отдает себе в этом отчет и требует все новых и новых доз войны, от которых у него возникает чувство глубокого удовлетворения, и он искренне не понимает, что он сам убивает себя. Как наркоман, который употребляет все больше и больше наркотиков, чувствует свое превосходство над окружающими, так и человек, находящийся в состоянии войны, чувствует свое превосходство над окружающими и вовсе не собирается расставаться с этим ощущением превосходства.
Что означает состояние войны для общества?
Ясно, что если одна сторона вошла в психологию войны или объявила себя воюющей, то и другая неизбежно превращается в такую же. Миротворец на этом фоне выглядит бледно. Он не принадлежит ни к одному из лагерей и становится по определению маргиналом.
В социальных сетях неоднозначно отреагировали на крушение самолета Ту-154 минобороны России в Черном море, на борту которого находились артисты ансамбля имени Александрова, журналисты федеральных телеканалов и доктор Елизавета Глинка.
Если одни выражают сочувствие и соболезнования, другие пишут , что не сочувствуют «пособникам преступников», «летевших давать концерт в только вчера разбомбленный Алеппо». Политолог Станислав Белковский в интервью RFI объясняет, как агрессия порождает агрессию и почему однозначного отношения к этой катастрофе быть не может.
RFI: Соцсети реагируют на крушение Ту-154. Одни пишут, что у них нет никакого сочувствия. Другие откровенно признаются, что радуются. Третьи называют это возмездием за российскую военную операцию в Сирии. Откуда такая реакция? Что происходит?
Станислав Белковский: Совершенно очевидно, что когда падает военный борт, который отправлялся на организацию концертов сначала на российской авиабазе «Хмеймим», а потом в городе Алеппо, то все это имеет определенную политическую окраску.
Это не была гуманитарная акция в чистом виде. Это была пиар-акция той войны, которую Россия ведет в Сирии. Естественно, она вызвала полярную реакцию у людей в зависимости от их отношения к военным действиям России в Сирии. Тем более это случилось через несколько дней после гибели российского посла в Анкаре, который тоже так или иначе косвенно связан с войной в Сирии. Что поставило перед российским обществом вопрос: каковы истинные цели и цена войны?
Истинные цели, на мой взгляд, понятны: это привлечение Владимиром Путиным внимания Соединенных Штатов. Но сколько надо платить за это привлечение внимания? Этот вопрос остается открытым перед российским обществом.
Я не разделяю позицию тех, кто не соболезнует и тем более злорадствует по поводу случившегося. Конечно, я приношу глубокие соболезнования родным и близким всех погибших. Но в то же время я согласен с той точкой зрения, что в самолете находились люди весьма политически неиндифферентные. Эти люди выполняли определенную кремлевскую задачу, причем военного толка.
А Елизавета Глинка, или доктор Лиза, которая считается главной жертвой и которую предлагают чуть ли не канонизировать (причем это предложение исходит как от церковных кругов, например, от отца Всеволода Чаплина, так и от вполне светских кругов, например, от председателя Совета по гражданскому обществу и правам человека при президенте России Михаила Федотова), давно является пиар-агентом Кремля, причем сразу двух войн: в Сирии и Донбассе.
Скорбь по поводу гибели людей в трагической авиакатастрофе не отменяет возможности трезвого анализа того, чем эти люди занимались, какова была природа их интересов. А занимались они пропагандой войны. И борт был военный. Поэтому однозначного отношения к этому событию и его последствиям быть не может. Я считаю, что все точки зрения на случившееся заслуживают внимания и уважения.
Но все же откуда это злорадство?
Агрессия всегда является ответом на агрессию. В данном случае на информационную агрессию Кремля, которая продолжается уже несколько лет.
Война затрагивает абсолютно всех?
Состояние войны в обществе привито Кремлем. Начиная с весны 2014 года мы только и слышим, что Россия — это осажденная крепость, кругом враги, и нужны превентивные удары по этим врагам, чтобы Россия уцелела и в очередной раз встала с колен. Правда, непонятно, сколько раз она может проделывать одно и то же физическое упражнение, если впервые она встала с колен еще в самом начале путинского правления, как утверждала государственная пропаганда.
Агрессия порождает агрессию. С этим надо мириться. А что, мы должны были рассчитывать, что украинцы будут проливать потоки слез по поводу катастрофы российского военного самолета после аннексии Крыма и инициированной Россией войны на Донбассе? Нет, мы не могли на это рассчитывать. Война порождает войну. То, что происходит сегодня в социальных сетях, в СМИ, в России вообще и вокруг России, это все — последствие агрессии, развязанной российскими властями с весны 2014 года.
Видите ли вы выход из этой ситуации? Как остановить войну?
Выход — кардинальный пересмотр международной военной политики Российской Федерации, переход от логики войны к логике мира. Сегодня и российское руководство, и российское общество поражены психологией войны, когда война становится самоцелью (я это подробно описал в статье «Осенние заметки о войне»). Де-факто у войны нет других целей, кроме самой войны, ее постоянного воспроизводства, поддержания в состоянии конфликта. Потому что без войны человек теряет правильный гормональный фон и чувство собственного достоинства, если он уже вошел в логику войны. Войти в состояние войны очень легко, а выйти из него достаточно сложно. Точно также легко подсесть на наркотик и сложно с него слезть.
Война — наркотик. Она превращается в инструмент, пожирающий человека. Человек не отдает себе в этом отчет и требует все новых и новых доз войны, от которых у него возникает чувство глубокого удовлетворения, и он искренне не понимает, что он сам убивает себя. Как наркоман, который употребляет все больше и больше наркотиков, чувствует свое превосходство над окружающими, так и человек, находящийся в состоянии войны, чувствует свое превосходство над окружающими и вовсе не собирается расставаться с этим ощущением превосходства.
Что означает состояние войны для общества?
Ясно, что если одна сторона вошла в психологию войны или объявила себя воюющей, то и другая неизбежно превращается в такую же. Миротворец на этом фоне выглядит бледно. Он не принадлежит ни к одному из лагерей и становится по определению маргиналом.
Наконец, страсти по этому громкому делу немного поутихли, наконец, все и всё по этому поводу сказали, и наконец, можно сделать определенные выводы и попытаться высказать точку зрения, претендующую на объективность, без эмоций и претензий повлиять на ход событий.
Вокруг судебного процесса над небезызвестной «панк-группой», которая устроила выступление в храме Христа-Спасителя в Москве, пресса создала настоящую информационную вакханалию. О не написал только ленивый. Эта история задела практически всех, потому что она затронула и религию, и политику, и искусство, и многие другие сферы общественной и личной жизни граждан.
В защиту участниц группы образовались целые социальные формирования. Письма в их поддержку подписывали известные отечественные и зарубежные деятели и толпы наших простых соотечественников. Неустанные апелляции к власти сопровождались множеством адекватных и не очень аргументов в пользу того, чтобы отпустить несчастных «мучениц» с миром. Главный из них - преднамеренная судебная ошибка. Ошибка, потому что проступок Pussy Riot по мнению защитников, является административным, а не уголовным, поэтому девиц надо отпустить за отсутствием состава преступления. Преднамеренным, потому что все наперебой располагают информацией о том, что суд подкуплен лично правящей партией и РПЦ заодно. Не менее важным аргументом является то, что наше государство светское, поэтому за правонарушение против Церкви судить по светским законам нельзя. И вообще храм Христа-Спасителя якобы не религиозное, а светское заведение, в котором откупают площади, торгуют и устраивают банкеты. По мнению сторонников Pussy Riot, события, происходящие в России ведут к тому, что скоро все мы вернемся в старые-добрые репрессивные советские времена или чего доброго в Средние века. Еще одним аргументом оправдания в их глазах послужил факт материнства подсудимых. А также всех волновал вопрос церковного осуждения, которое, по мнению сторонников Pussy Riot, совсем уж странно, поскольку христианство предполагает всепрощение.
Основной аргумент осуждающей части общества состоял в том, что Pussy Riot оскорбили их религиозные чувства. Церковь - это святыня, которая для большинства верующих христиан в нашей стране является местом, где они переживают свои самые чудесные моменты жизни, самое светлое и самое сокровенное, где они могут раскрыть душу перед Богом, место, где можно очиститься от всей грязи мира, получить истинный совет и найти силы для продолжения жизни. Неудивительно, что их реакцией было полнейшее негодование и даже некоторая агрессия по отношению к участницам панк-молебна. Кроме того, по христианскому учению подобный акт вандализма и богохульства могли совершить лишь сторонники злых сил и, следовательно, участницы Pussy Riot одержимы дьяволом и этим может быть оправдана любая даже самая жестокая расправа над ними, как с самым страшным злом на Земле.
Попробуем и мы по-своему разобраться с этим вопросом. Начнем с того, что в организации этой акции не имеет смысла выискивать какую-то логическую осмысленность, подготовку, осознанность… Не будем забывать, что это мероприятие было организовано группой молодых, «опьяненных великими идеями» женщин, и в нем, конечно же, намного больше интуитивного, спонтанного, импульсивного, наивного, чем глубоко логически осмысленного.
Далее - акт совершенный Pussy Riot, думаю, можно рассматривать, как акт религиозный, то есть, как акт веры. Понимают это сами участницы акции или нет, понимают ли это их сторонники и оппоненты, но ожидания участниц панк-молебна от Церкви были совершенно определенными. Несмотря на всю свою расчетливость на привлечение внимания через эпатаж и скандал, они ожидали от Церкви конкретной реакции. А именно внимания к их заявлению. Конечно же, верно и то, что Pussy Riot рассчитывали на бесхребетность Церкви, что им все сойдет с рук, но, в первую очередь, как мне кажется, они верили в какую-то святость Церкви, в немирскую особенность ее оценок происходящего. Церковь - это то место, где по представлениям, должна жить какая-то высшая логика, где возможна иная оценка, где можно найти не привычное решение проблем мечом и деньгами.
Для Pussy Riot власть, которую мы сегодня имеем - это та власть жуликов и воров, которую необходимо судить, но поскольку суд светский в этом плане не помогает, они решили прибегнуть к суду божественному. Они обратились к Церкви за помощью, точнее обратились к Богородице, придя для этого в Церковь, чтобы иметь огласку, всколыхнуть массы, придать этому вопросу важность на новом, более высоком, несветском уровне. С их точки зрения, они поступили совершенно правильно, разумно и логично. Даже несмотря на то, что сами они свои мысли с трудом формируют в связные предложения. Церковь, конечно же, не должна была принимать такую форму обращения с радостью и поощрением, но все же должна была услышать суть этого обращения. В итоге, Pussy Riot вовсе не получили того, на что рассчитывали, как утверждают многие. Вопрос божественного суда над властью был полностью замят шумихой вокруг суда над самими Pussy Riot.
Pussy Riot вскрыли нарыв, давно назревший в обществе. Реакция Церкви на это событие стала намного важнее, чем сам, так называемый, панк-молебен. Для одних эта реакция сделала очевидным, что Церковь, несмотря на исповедуемую религию, имеет те же ценности и те же интересы, боится тех же вещей, что и все мы. Для них посредство Церкви между Богом и человеком, при условии, что они верующие, стало попросту бессмысленным. Для тех же, кто не верил, появился еще один веский аргумент, подтверждающий их неверие.
С другой стороны выступают те, кто обрел в Церкви Бога, веру, успокоение и смысл жизни. Их религиозные чувства действительно были оскорблены актом богохульства и вандализма. И не нужно доказывать, что в словах молебна Pussy Riot не было богохульства. Для них это не имеет никакого значения. Что происходит на уровне чувств, практически неподвластно доводам разума. Их отношение к осуждающей реакции Церкви стало одобрительным и даже более того, именно это отношение и ожидание сформировало реакцию самой Церкви.
Мир раскололся на два враждующих лагеря. Каждый из которых уходит в свою крайность и не слышит доводов оппонента. Но истина никогда не бывает в крайности. Если попытаться взглянуть на проблему объективно, то становится очевидно, что мир не перевернулся от этого события, христианство, не перестало от этого нести свет миру. И даже Церковь не утратила своей святости. Она также, как и раньше способна дарить веру, любовь, раскрывать глаза на истину и возвращать смысл жизни. Pussy Riot же, в свою очередь, не являются злодейками, одержимыми дьяволом. Их попытка решения проблемы оказалась неправильной. Их желание привлечь внимание к вопросу путем скандала и эпатажа - это не созидательный путь, не тот способ, который может действительно привести к решению проблемы.
Но, в конечном счете, ошибок наделали все. Pussy Riot в том, что избрали путь агрессии, а РПЦ и власть в том, что не сумели адекватно оценить ситуацию и ответили также агрессивно. И даже более чем следовало.
В конечном итоге панк-молебен в Храме Христа Спасителя и последующий суд над Pussy Riot лишь подтверждают, что мы и имеющаяся у нас власть вполне достойны друг друга. И если мы хотим достойной уважения власти, нам надо самим стать другими. Самим начать действовать иными способами. Самим стать чище и честнее. Ибо энтропия растет, и мы отвечая агрессией на агрессию, порождаем еще большую агрессию. И кто знает? Может быть, когда мы полюбим нашу власть, то и она нас полюбит и начнет о нас заботиться?
Ксюша Флегонтова-Семенченко
Виктор Хомутовский
Станислав Белковский
Российский политолог
Станислав Белковский, российский политолог
Совершенно очевидно, что когда падает военный борт, который отправлялся на организацию концертов сначала на российской авиабазе «Хмеймим», а потом в городе Алеппо, то все это имеет определенную политическую окраску.
Это не была гуманитарная акция в чистом виде. Это была пиар-акция той войны, которую Россия ведет в Сирии. Естественно, она вызвала полярную реакцию у людей в зависимости от их отношения к военным действиям России в Сирии. Тем более это случилось через несколько дней после гибели российского посла в Анкаре, который тоже так или иначе косвенно связан с войной в Сирии.
Что поставило перед российским обществом вопрос: каковы истинные цели и цена войны?
Истинные цели, на мой взгляд, понятны: это привлечение Владимиром Путиным внимания Соединенных Штатов. Но сколько надо платить за это привлечение внимания? Этот вопрос остается открытым перед российским обществом.
Я не разделяю позицию тех, кто не соболезнует и тем более злорадствует по поводу случившегося. Конечно, я приношу глубокие соболезнования родным и близким всех погибших. Но в то же время я согласен с той точкой зрения, что в самолете находились люди весьма политически неиндифферентные.
Эти люди выполняли определенную кремлевскую задачу, причем военного толка.
А Елизавета Глинка, или доктор Лиза, которая считается главной жертвой и которую предлагают чуть ли не канонизировать (причем это предложение исходит как от церковных кругов, например, от отца Всеволода Чаплина, так и от вполне светских кругов, например, от председателя Совета по гражданскому обществу и правам человека при президенте России Михаила Федотова), давно является пиар-агентом Кремля, причем сразу двух войн: в Сирии и Донбассе.
Скорбь по поводу гибели людей в трагической авиакатастрофе не отменяет возможности трезвого анализа того, чем эти люди занимались, какова была природа их интересов. А занимались они пропагандой войны. И борт был военный.
Поэтому однозначного отношения к этому событию и его последствиям быть не может. Я считаю, что все точки зрения на случившееся заслуживают внимания и уважения.
Но все же откуда это злорадство?
Агрессия всегда является ответом на агрессию. В данном случае на информационную агрессию Кремля, которая продолжается уже несколько лет.
Война затрагивает абсолютно всех?
Состояние войны в обществе привито Кремлем. Начиная с весны 2014 года мы только и слышим, что Россия - это осажденная крепость, кругом враги, и нужны превентивные удары по этим врагам, чтобы Россия уцелела и в очередной раз встала с колен. Правда, непонятно, сколько раз она может проделывать одно и то же физическое упражнение, если впервые она встала с колен еще в самом начале путинского правления, как утверждала государственная пропаганда.
Агрессия порождает агрессию. С этим надо мириться.
А что, мы должны были рассчитывать, что украинцы будут проливать потоки слез по поводу катастрофы российского военного самолета после аннексии Крыма и инициированной Россией войны на Донбассе? Нет, мы не могли на это рассчитывать. Война порождает войну. То, что происходит сегодня в социальных сетях, в СМИ, в России вообще и вокруг России, это все - последствие агрессии, развязанной российскими властями с весны 2014 года.
Видите ли вы выход из этой ситуации? Как остановить войну?
Выход - кардинальный пересмотр международной военной политики Российской Федерации, переход от логики войны к логике мира. Сегодня и российское руководство, и российское общество поражены психологией войны, когда война становится самоцелью (я это подробно описал в статье «Осенние заметки о войне»). Де-факто у войны нет других целей, кроме самой войны, ее постоянного воспроизводства, поддержания в состоянии конфликта. Потому что без войны человек теряет правильный гормональный фон и чувство собственного достоинства, если он уже вошел в логику войны. Войти в состояние войны очень легко, а выйти из него достаточно сложно. Точно также легко подсесть на наркотик и сложно с него слезть.
Война - наркотик. Она превращается в инструмент, пожирающий человека.
Человек не отдает себе в этом отчет и требует все новых и новых доз войны, от которых у него возникает чувство глубокого удовлетворения, и он искренне не понимает, что он сам убивает себя. Как наркоман, который употребляет все больше и больше наркотиков, чувствует свое превосходство над окружающими, так и человек, находящийся в состоянии войны, чувствует свое превосходство над окружающими и вовсе не собирается расставаться с этим ощущением превосходства.
Что означает состояние войны для общества?
Ясно, что если одна сторона вошла в психологию войны или объявила себя воюющей, то и другая неизбежно превращается в такую же. Миротворец на этом фоне выглядит бледно. Он не принадлежит ни к одному из лагерей и становится по определению маргиналом.