Отмечая общие моменты, свойственные религии и искусству, нельзя не сказать об особой роли эмоциональных процессов в этих формах общественного сознания. Как эстетическое, так и религиозное отношение к мифу необходимо включают в себя определенные чувства и переживания. При этом общим является не только присутствие эмоциональных процессов, без которых Невозможны ни искусство, ни религия, но и некоторые психологические механизмы их протекания.

Аристотель отмечал, что человек, присутствующий при исполнении древнегреческой трагедии в театре, испытывает сложный комплекс переживаний, который греческий философ обозначил термином „катарсис" (буквально -- „очищение"). Сколь бы ни были тяжелы и трагичны события, о которых идет речь в трагедии, зритель в конечном счете испытывает своеобразную эмоциональную разрядку, сопровождаемую чувствами просветления, освобождения. В результате катарсиса противоречивые, порой тяжелые, мучительные переживания, по выражению советского психолога Л.С. Выготского, как бы находят свой разряд и „самосгорают в коротком замыкании". Данный механизм протекания эстетических чувств свойствен не только людям, воспринимающим трагедию в театре. При наличии своеобразия в каждом отдельном случае катарсис типичен вообще для эстетических переживаний, которые присутствуют как в процессе художественного творчества, так и в акте восприятия произведений искусства.

Религиозные переживания, испытываемые верующими в процессе коллективной" или индивидуальной молитвы, в известной мере сходны с катарсисом. Молитва с точки зрения эмоционально-психологической представляет собой средство "снятия" отрицательных переживаний с помощью эмоциональной разрядки. Верующий обращается к богу в надежде, что последний избавит его от страданий и неудач, удовлетворит мольбы и желания. И так как он верит в реальность бога и его всемогущество, то молитва приносит ему психологическое облегчение и утешение. Не следует только забывать, что психологическое облегчение, которое дает молитва и религия вообще, по сути дела, является самообманом. Оно зиждется на ложных предпосылках, на вере в реальность сверхъестественного, бога. Вместо того чтобы направлять энергию и волю человека на изменение условий его жизни, на подлинное решение его проблем и трудностей, религиозная вера обращает все его помыслы и надежды в сторону божественного промысла, т. е. обрекает его на пассивность, покорность и смирение.

Сходство между эстетическими и религиозными чувствами затрагивает в основном форму протекания эмоциональных процессов. Что же касается их содержания, их направленности, то между эстетическими и религиозными переживаниями существуют коренные, принципиальные различия.

Эстетические чувства направлены на реальные объекты: явления природы, предметы труда и бытового обихода, людей, наконец, произведения искусства - картины, статуи, романы, стихотворения, поэмы, кинофильмы и т. п. Во всех этих случаях эстетическое чувство возникает в процессе эстетического освоения человеком объективного мира. И способствует более глубокому познанию объективного мира, людей, человеческих взаимоотношений и характеров.

Религиозное переживание имеет иное содержание, иную направленность. Религиозные чувства всегда направлены на сверхъестественные, т. е. иллюзорные, реально не существующие объекты: бога, духа и т. п. В некоторых случаях объектом религиозных чувств может стать и реальный предмет или человек (например, „чудотворная икона" или „святой" у православных, римский папа у католиков и т. п.). Но при этом религиозные чувства направлены на сверхъестественные свойства этого объекта (способность „творить чудеса") либо на его связь со сверхъестественным, богом. Таким образом, и здесь непосредственный объект религиозных чувств носит иллюзорный характер. Следовательно, чувства, связанные с верой в сверхъестественное, направлены, по сути дела, в пустоту, представляют собой бесплодную трату психической и физической энергии людей. Эстетические чувства возвышают человека, развивают его кругозор, обогащают его духовный мир. Религиозные же чувства, напротив, принижают человека, отвлекают его от реальности, уводят в мир иллюзий, т. е. препятствуют его социальной активности, его творческой созидательной деятельности.

Теперь я перейду к изложению чувствований, ставящихся обыкновенно в тесную связь с нравственным чувством, именно чувствований религиозных. Под религией далеко не всегда подразумевают одно и то же. Иногда расширяют это понятие, включая в него все вообще верования, каковы бы ни были их предмет и способы проявления; иногда, наоборот, суживают его, ограничивая понятие религии только догматами и обрядами какого-нибудь из распространенных, господствующих религиозных учений. Во всяком случае, религиозное чувство занимает настолько своеобразное и важное место в психической жизни человека, что приходится рассмотреть его особо. Чувство это можно охарактеризовать в общем как эмоцию, связанную с верой в существование известной высшей ценности, а также в существование отношений между этой ценностью и человеком. Во что бы ни верил человек, что бы ни считал своим Богом, во всяком случае он рассматривает Божество как нечто ценное, нечто наиболее важное и, кроме того, стремится так или иначе выяснить себе отношение, существующее м^жду этим высшим жизненным началом и своим собственным существованием. Таким образом, во всякой религии есть прежде всего представление о Божестве или объекте верования и, во-вторых, чувство объективной деятельности этого предмета веры. Для религиозного человека Божество действительно существует, а не есть продукт его фантазии или логически построенная гипотеза. В связи с этой второй особенностью стоит третья, именно та, что вера сильнейшим образом действует на волю человека, определяя в значительной степени направление его деятельности.

Итак, вы видите, прежде всего, что необходимой составной частью религиозного чувства является вера. Что лее такое представляет собой вера и какова ее психологическая природа? Разбираясь внимательно в своих душевных переживаниях, мы можем убедиться, что чувство веры или уверенность в существовании известных объектов свойственны не одним только религиозным переживаниям. Напротив того, такая уверенность составляет чрезвычайно частое явление в нашей душевной жизни. Мы верим в то, что завтрашний день наступит, что пламя всегда будет причинять ожог, что всякий человек непременно должен умереть и т. д. В самом деле, что может дать нам опыт - жизненный, научный и всякий другой? Только то, что все происходившее до сих пор подчинено было известным законам, повторялось в известной последовательности; но никакой опыт, никакое научное знание не может доказать нам, что все, что закономерно повторялось в прошлом, будет повторяться и в будущем. В это мы просто верим. Правда, уверенность эта настолько вложена в нас всей нашей предшествующей жизнью, мы так привыкли к этой закономерной смене и последовательности явлений, что не можем представить себе, как это было бы иначе, но сущность психического процесса от этого не меняется. Таким же точно образом мы верим и в существование душевной жизни других людей. Как мне уже приходилось говорить раньше, я не переживаю вместе с другими людьми их восприятий, чувствований, вообще всей их душевной жизни; я не могу никакими средствами доказать существование этой душевной жизни. Все, что я могу доказать, это то, что другие люди обладают такими же внешними физическими обнаружениями, как и я. Я вижу, что другой человек двигается, говорит, краснеет, бледнеет и т. д., но я никаким образом не испытываю того, как он чувствует, мыслит, воспринимает и пр. О содержании его душевного мира я могу судить по аналогии со своими собственными переживаниями, в существование же этого душевного мира я могу только верить. Итак, вера или уверенность свойственна не только религиозным чувствам, но и целому ряду других душевных переживаний. Однако в религиозном чувстве вера достигает наивысшей интенсивности, благодаря тому, что объект верования является здесь слишком важным для человека и слишком всеобъемлющим по своему содержанию.

Попробуем теперь разобраться подробнее в психологическом составе того сложного душевного переживания, которое мы называем чувством веры или уверенности. Прежде всего следует отметить, что верующий или уверенный в чем-нибудь человек ясно и отчетливо представляет себе объект своей веры. Наступление завтрашнего дня до того живо рисуется в моем воображении, что я совершенно не могу себе представить, чтобы он не наступил; религиозно-верующий человек совершенно ясно представляет себе существование Божественного промысла, влияющего на его жизнь и направляющего его поступки. Чем живее, отчетливее образ, тем больше он, так сказать, навязывается нашей психике, тем больше он вселяет доверия к своей объективной реальности. Душевнобольные, страдающие галлюцинациями, уверены в реальности того, что им представляется, и эту уверенность мотивируют обычно следующим заявлением: «Да ведь я вижу это совершенно так же ясно, как я вижу вас*. Апостол Фома говорил Спасителю: «Не поверю, пока не вложу персты в твои язвы*, т. е. пока он не получит ясного осязательного впечатления, которое подтвердит имеющийся у него зрительный образ. Этой чисто психологической зависимостью объясняется в значительной степени тот успех, который имели, имеют и будут иметь материалистические доктрины, несмотря на многочисленные гносеологические и другие возражения, которые можно привести против них. Материализм именно потому так сильно и овладевает умами людей, что дает нам чрезвычайно ясную и наглядную картину мироздания. В то время как идеализм и спиритуализм заключают в себе много абстрактного, недостаточно наглядного, материальные атомы и их сочетания, мозг и его деятельность - все это так живо и конкретно, что невольно навязывается нашему воображению. Замечено, что нервно- и душевнобольные, страдающие ослабленною восприимчивостью, зачастую сомневаются в существовании внешнего мира, сомневаются даже в том, существуют ли они сами.

Итак, ясность и отчетливость представлений о каком-либо предмете или явлении в значительной степени способствуют укреплению веры в его объективную реальность. Этому содействует еще и то, что вера всегда образна или стремится быть образной: как и всякое чувство, она легче и чаще связывается с конкретными образами, нежели с абстрактными понятиями. Изучение характеров и индивидуальностей показывает нам, что люди, аффективно возбудимые, сильно и живо чувствующие, обычно мыслят конкретными, наглядными образами; наоборот, абстрактные мыслители чаще отличаются спокойствием и рассудочностью действий. То же самое сказывается и в психологии религиозного чувства: люди, глубоко верующие, обычно стремятся представлять себе Божество в конкретных, наглядных образах. Так, например, св. Тереза в своих молитвенных экстазах созерцала Божество в виде огромного алмаза, наполнявшего собой весь мир. Эта потребность в наглядном ведет к возникновению религиозной символики, порождает религиозную живопись, скульптуру и т. д.

Перечисленными особенностями, однако, еще не исчерпывается своеобразный характер чувства веры или уверенности. Чрезвычайно важное значение имеют здесь также субъективные особенности данного человека, общий склад его личности, совокупность прежнего опыта - вообще все то, с чем человек подходит к объекту веры, вся его предшествующая подготовка, так или иначе определяющая наличность и характер его религиозных и других чувств. Совершенно справедливо указывает Джемс на ту огромную роль, которую играют в религиозном чувстве всякого рода бессознательные факторы. Религиозный человек зачастую сам не знает, почему он верит, отчего вера его так сильна и отчего он верит именно так, а не иначе: он чувствует, что вся душа его, весь его психический склад влечет его к Божеству. Этот психический склад есть, как мы знаем, нечто очень сложное. Главную основу его составляет психофизиологическая организация человека, преобладание у него тех или иных основных психических функций. Так, например, абстрактное мышление может обусловить собой наличность более или менее стройной, сознательной системы религиозных понятий; преобладание чувства делает веру страстной и одушевленной; значительное развитие склонности к энергичному волевому усилию или ее отсутствие придают религиозным влечениям практически- деятельный или, наоборот, созерцательный характер и т. д. Другую, также очень важную составную часть религиозной веры образует то, что мы называем констелляцией и о чем уже говорилось раньше: воспитание, образование, господствующие воззрения, влияние окружающих людей - все это определяет собой как наличность или отсутствие религиозных верований, так и их направление.

Чем ярче выражена индивидуальность человека, чем определеннее его психические особенности, тем более личный характер носит его отношение к религии, тем более индивидуальны его религиозные воззрения. Я ограничусь здесь только несколькими примерами. Джемс в своей интересной книге «Многообразие религиозного опыта»* устанавливает два главных типа веры. Первый - это тип непосредственный, вера в Божество как выражение избытка жизненной энергии, как результат душевного здоровья. Человек чувствует в себе душевный подъем, направленный на достижение высших целей; этот душевный подъем заставляет его рорить в существование как этих целей, так и определяющих их ценностей и, в конце концов, в высшую, конечную ценность - в Бога. Но наряду с этим существует и другой тип религиозно-верующих людей, которых жизнь значительно помяла, которые в жизни встречали много горя и разочарований. Такие люди уже не могут верить совершенно непосредственно, они прошли через тяжелую борьбу скептицизма и сомнений, и если, в конце концов, несмотря на эту борьбу сомнений и на испытания судьбы, все-таки одержит верх религиозная вера, то вера эта носит уже совершенно другой характер, чем в предшествующем случае: здесь нет той наивной, непосредственной жизнерадостности, здесь много грустного, одинокого, но в то же время такие верования являются гораздо более устойчивыми, потому что они выдержали целый ряд испытаний.

Можно указать также и на другие типы религиозно верующих людей. Так, наряду с деятельно верующими людьми, старающимися проводить в жизнь свои религиозные идеалы, существуют также созерцатели, живущие воображением, сторонящиеся жизни и ограничивающиеся или изучением и выяснением объекта религиозного чувства, или его более или менее ярким представлением и созерцанием. Наряду с описанным выше типом людей, верующих от избытка жизненной энергии, существуют также люди, которые устали от жизни, разуверились в своих силах и которые в религии ищут прибежища от житейских невзгод и своих собственных сомнений и разочарований. Одним словом, здесь можно обрисовать целый ряд типов в зависимости от индивидуальности, жизненных условий и т. д.

Большее или меньшее развитие личного фактора определяет собой в значительной степени также и наличность или отсутствие критического отношения к предметам веры. Дети и дикари отличаются доверчивостью; по мере же накопления опыта и знаний, по мере роста сознательной индивидуальности увеличивается и критическое отношение к окружающему, в том числе и к различного рода верованиям. Это критическое отношение действует двояким образом. С одной стороны, оно представляется для веры фактором антагонистическим, оно подрывает, иногда даже убивает веру, но с другой стороны - оно ее очищает и укрепляет. Как мы увидим дальше, критика и ее наиболее яркое и последовательное выражение - научное знание не только не мешали, но, наоборот, в общем ходе развития человечества скорее способствовали развитию религий; они заставляли отбрасывать всякого рода суеверия, низшие, элементарные верования, представляющие собой результат легковерия, внушаемости, недостаточной осведомленности и, испытывая таким образом религиозные верования в горниле критики, побуждали их делаться все более и более просветленными и одухотворенными.

Введение

В религиозной сфере чувства играют особенную роль.

Многие богословы, философы и социологи давно уже заметили тот факт, что в сфере религии чувства играют важную роль. Христианские богословы, начиная с "отца церкви" Августина (IV-V вв.), подчеркивали значение религиозных чувств и настроений.

Традиционная позиция богословов и большинства буржуазных философов состоит в том, что всякому человеку присуще некое врожденное религиозное чувство, особое стремление, тяготение к богу и что это религиозное чувство отличается от всех других эмоциональных процессов, которые испытывает человек, своей уникальностью.

Многие богословы и философы-идеалисты подчеркивают при этом, что религиозное чувство по существу своему непостижимо для разума. Они пытаются уверить, что "приобщение к богу", приобщение к религии - это акт мистического озарения, в основе которого лежит религиозное чувство.

Источник религиозного чувства они видят в боге.

Специфика религиозных чувств

религия чувство верующий общество

В действительности же нет никакого врожденного "религиозного чувства", принципиально отличного от других человеческих эмоций Эмоциональные процессы верующих людей с точки зрения их физиологической основы и основного психологического содержания ничего специфического в себе не содержат. С религиозными верованиями связываются самые обычные человеческие чувства и страх, и любовь, и ненависть, и гнев, и восхищение и т. п. Поэтому несостоятельна попытка психологически обособить религиозное чувство, противопоставив его всем остальным.

Но, возражая против понимания религиозного чувства теологами и идеалистами, мы не должны забывать, что, связываясь с религиозными представлениями, эмоции верующих приобретают известную специфику.

Своеобразие психологии верующих людей следует искать не в области их нервно-физиологических механизмов. Нет никаких особых физиологических процессов или механизмов, которые лежали бы только в основе религиозного сознания, которые были бы присущи исключительно религиозным людям. Физиологические законы высшей нервной деятельности, лежащие в основе психических процессов и явлений, одни и те же как у верующих людей, так и у неверующих. Поэтому с помощью физиологии высшей нервной деятельности нельзя обнаружить специфики религиозного сознания. Попытки, предпринимавшиеся в этом направлении, неизбежно вели к биологизации религии.

Сказанное не означает, будто данные физиологии высшей нервной деятельности бесполезны и не нужны для атеистов. Поскольку физиологические законы лежат в основе всякой психической деятельности, в том числе и психической деятельности верующих, то знание их необходимо для нахождения правильных путей и методов воздействия на сознание людей. Но физиология высшей нервной деятельности бессильна вскрыть особенности религиозного сознания.

Указанная задача не может быть решена и общей психологией. Общая психология изучает те общие закономерности психической деятельности человека, которые свойственны ему в любых специальных условиях, в любом обществе.

Лишь с помощью социальной психологии можно выявить главную особенность религиозных чувств, состоящую в том, что они направлены на вымышленный, иллюзорный, сверхъестественный объект. Это определяет специфическую социальную направленность религиозных эмоций, их роль в жизни общества и отдельного человека. Объектом религиозных чувств верующих являются бог, дух, "нечистая сила" и тому подобные вымышленные, созданные человеческой фантазией образы. Поскольку объект религиозных чувств реально не существует, постольку все чувства, испытываемые верующим, направлены в пустоту, представляют собой бесплодную растрату его энергии, его духовных и физических сил.

В случаях, когда религиозные чувства, казалось бы, направлены на реально существующий объект, например на какого-либо человека ("святой", "праведник" и т. п) или на материальный предмет ("чудотворная" икона, "святой" источник и т. п.), они в действительности всегда связаны не с самим объектом, как таковым, а лишь с приписываемыми ему сверхъестественными свойствами - способностью творить чудеса, исцелять больного и т. п.

При всех обстоятельствах религия направляет эмоции человека в сторону вымысла, которому приписывается реальность. Именно это и ведет к деформации обычных человеческих чувств

Сами верующие вреда религиозных эмоций не осознают. Они нередко говорят о том, что религиозные эмоции приносят им определенное облегчение, "забвение тягот жизни", помогают преодолевать жизненные трудности и невзгоды. Действительно, чисто субъективно, психологически религиозные чувства выступают как средство преодоления конфликтов в сознании человека, они создают известную психологическую устойчивость к внешним травмам, дают в ряде случаев особую эмоциональную "разрядку" накопившимся отрицательным впечатлениям. Но подобное преодоление жизненных конфликтов и трудностей носит иллюзорный характер, ибо религиозные эмоции не способствуют изменению реальных условий жизни людей, а лишь временно "выключают" человека из окружающего мира. "Разрешение" жизненных противоречий, которое предлагает религия, -- это бегство от них в мир иллюзий и вымыслов. Хотя верующему и кажется, что религия принесла ему облегчение, но на самом деле условия его жизни остались прежними. Религиозные чувства уводят человека от действительности и тем самым мешают ее преобразованию, затушевывают социальные антагонизмы и противоречия.

Эмоциональные процессы относятся к наиболее подвижным элементам религиозного сознания. Религиозные настроения и религиозные чувства масс весьма чутко реагируют на изменения социальных условий жизни. Вспомним, к примеру, приливы фанатической религиозности масс в эпоху крестовых походов или же внезапное широкое распространение так называемых ересей.

Быстрое распространение религиозных чувств и настроений во многом связано с действием социально-психологических механизмов подражания и внушения. Механизмы психологического внушения и подражания умело использовались и используются церковниками в целях усиления религиозных эмоций. Особую роль играют указанные механизмы в коллективных молениях некоторых сект, где религиозные чувства искусственно возбуждаются с помощью некоторых специальных средств психологического воздействия (в ходе молитвы практикуется, например, длительное коллективное повторение отдельных слов, ритмичные телодвижения и т. д.). В результате подобных исступленных молений человек иногда доходит до экстаза, он перестает воспринимать окружающее, выкрикивает бессмысленные слова. Пятидесятники именно такое состояние человека и считают его "высшим духовным озарением", нисхождением на него "святого духа".

Какие же именно чувства используются религией, какие чувства являются наиболее характерными для верующих? Чувства верующих разных вероисповеданий, разных исторических эпох существенно отличаются друг от друга. Тем не менее, если иметь в виду современные монотеистические религии, и в частности современное христианство, то можно выделить несколько эмоций, которые играют главенствующую роль в переживаниях "среднего", наиболее типичного представителя верующих.

– это эмоциональное отношение верующих к признаваемым объективными существам, свойствам, связям, персонам, местам, действиям, друг к другу и к самим себе, а также к религиозно интерпретируемым отдельным явлениям в мире и к миру в целом.

Не всякие переживания можно считать религиозными, но лишь те, которые спаяны с религиозными представлениями, идеями, мифами и в силу этого приобрели соответствующую направленность, смысл, и значение. Возникнув, религиозные чувства становятся объектом потребности – тяготения к их переживанию, к религиозно-эмоциональному насыщению.

С религиозными представлениями могут сплавляться и получать соответствующую направленность, значение и смысл самые разные эмоции человека – страх, любовь, восхищение, благоговение, радость, надежда, ожидание, стенические и астенические, альтруистические и эгоистические, нравственные и эстетические; в этом случае переживаются «страх Господень», «любовь к Богу», «чувство греховности, смирения, покорности», «радость богообщения», «умиление иконой Богоматери», «сострадание к ближнему», «благоговение перед красотой и гармонией сотворенной природы», «ожидание чуда», «надежда на потустороннее воздаяние».

Необходимо отметить, что эмоциональные процессы верующих с точки зрения их физиологической основы и главного психологического содержания ничего специфического в себе не содержат. С религиозными верованиями связаны обычные человеческие чувства: страх, любовь, гнев, радость, надежда, благоговение, восхищение и т.д. У верующих они имеют соответствующее предметно-образное оформление и смысл, т.е. они у верующих переживаются как "страх Господень", "любовь к Богу", "чувство смирения", "чувство греховности", "радость общения с Богом", "умиление иконой Богоматери", "сострадание к ближнему", "любовь к ближнему",.; страха перед Богом больше, чем любви, верующий все время помнит, что если он не выполнит заповеди, то Бог накажет его. В связи с этим американский исследователь религии У.Джемс пишет: "если мы согласимся понимать термин "религиозное чувство" как собирательное имя для тех чувств, которые в разных случаях порождаются религиозными объектами, – то мы признаем вероятность того, что этот термин не заключает, в себе такого элемента, который имел бы с психологической точки зрения специфическую природу. Есть религиозная любовь, религиозный страх, религиозное чувство возвышенного, религиозная радость и т.д.

Но религиозная любовь – это лишь общее всем людям чувство любви, обращенное на религиозный объект. Религиозный страх – это обычный трепет человеческого сердца, но связанный с идеей божественной кары" Таким образом, из этого заключения и точек зрения других исследователей религиозно-психологических феноменов можно сделать вывод, что специфика религиозных чувств заключается не в их психологическом содержании, а в их направленности, в предметах, на которые они направлены. Что же касается предметов религиозных чувств, то ими могут быть различного рода религиозные образы, представления и идеи.В тех же случаях, когда религиозные чувства, казалось бы, направлены на реально существующий объект, например на какого-либо человека ("святой", "праведник" и т.п.) или материальный предмет ("чудотворная икона", "святой источник" и т.п.), то они в действительности всегда связаны не с самим объектом как таковым, а лишь со сверхъестественными свойствами, которыми якобы он обладает.

Чувства в сфере религии играют важнейшую, первостепенную роль. Проблема специфики религиозных чувств неоднократно дискутировалась в зарубежной психологии религии. Предпринимались многочисленные попытки охарактеризовать религиозные чувства с точки зрения их специфического психологического содержания. Одни психологи, следуя за немецким протестантским теологом Ф.Шлейермахером (1768–1834), квалифицировали религиозное чувство как «чувство зависимости». Другие разделяли точку зрения немецкого теолога и философа Р.Отто на религиозное чувство как на специфическое единство «священного ужаса и восхищения» 176 . Третьи (Г.Воббермин) полагали, что религии в наибольшей степени свойственны чувства «безопасности и страстных ожиданий». Даже в середине XX в. высказывались мнения, что «отличительной чертой религиозного чувства является благоговение, а не страх, любовь, скорбь или разочарование». Набор чувств и переживаний, свойственных религиозным людям в различные эпохи, исторически менялся. Общая тенденция изменений в сфере религиозных эмоций состояла в вытеснении отрицательных переживаний, прежде всего страха, которые преобладали у первобытных людей, чувствами положительными: любовью, благоговением, восхищением, благодарностью. Хотя религиозный страх остается одним из важных компонентов переживаний современных верующих

Вы также можете найти интересующую информацию в научном поисковике Otvety.Online. Воспользуйтесь формой поиска:

Еще по теме 18.Религиозные чувства:

1. Вопрос 39. Чувства и личность. Чувства как отражение отношений человека к объекту его устойчивых потребностей. Виды чувств и их формирование.
2. Вопрос 37. Понятие о чувствах и эмоциях. Теория эмоций. Качества и динамика чувств.
3. 37. Эмоции и чувства. Виды эмоций и чувств. Развитие эмоциональной сферы у детей дошкольного и школьного возраста.

В 1990-х годах в западном религиоведении сформировалось направление, возвращающее изучение религии в русло объяснительных теорий. Их авторы связывают происхождение религиозного сознания не с чем-то метафизическим, а с особенностями языка и мышления. Веру в сверхъестественные силы они рассматривают как форму познавательной деятельности, которая объясняется эволюционными процессами.

Еще в 1979 году исследователь Стюарт Гатри написал статью «Когнитивная теория религии», которая вызвала широкий резонанс среди антропологов и религиоведов. Стюарт выдвинул идею религиозного антропоморфизма, согласно которой людям свойственно представлять неведомые им силы как живые и похожие на них.

В 1980 году антрополог Паскаль Буайе изложил альтернативную концепцию в книге «Естественность религиозных идей». По его мнению, вера в высшие силы — это частный случай объединения явных и интуитивных представлений.

«По всей видимости, некоторые формы религиозного мышления есть путь наименьшего сопротивления для наших познавательных систем. В противоположность этому неверие в целом является результатом преднамеренной и трудной работы против наших естественных познавательных предрасположенностей», — пишет Буайе.

Таким образом, признается, что вера присуща практически каждому, что атеизм — это скорее аномалия, но при этом анализ происхождения религиозности редуцируется до биопсихических механизмов. Некоторые когнитивисты даже сравнивают религию с вирусом, который процветает за счет функций мозга, изначально не созданных для религиозного мышления.

В то же время специалисты подчеркивают: гипотеза о естественном характере религии не утверждает, как некоторые могут подумать, что религиозность является чем-то врожденным или инстинктивным.

«Она утверждает, что религиозное поведение и религиозные представления, во всем своем великолепии, бурно произрастают и тысячелетиями передаются из поколения в поколение потому, что они как нельзя лучше соответствуют врожденным, инстинктивным психологическим механизмам и процессам. Религиозные представления не являются предметом осознанного выбора. Они выживают, потому что соответствуют чертам, отобранным самим процессом эволюции», — отмечает доктор философии Марианна Шахнович.

Кто больше думает, тот меньше верует?

В 2012 году Уилл Жерве и Ара Норензаян из Университета Британской Колумбии (Канада), проведя исследование со студентами, пришли к выводу, который может подтверждать когнитивную теорию религии. Ученые заявили, что когда люди мыслят аналитически, они менее склонны выражать сильные религиозные убеждения.

В первом эксперименте участники прошли тест на аналитические способности и ответили на вопросы о своем отношении к религии, после чего исследователи сопоставили религиозность и рациональность испытуемых. Опыт показал, что люди с аналитическим складом ума и высокими когнитивными способностями меньше верят в сверхъестественные силы по сравнению со студентами, которые пытались решить задачи при помощи интуиции.

Во втором эксперименте ученые предложили добровольцам выполнить интеллектуальные задания, переключая их мозг в аналитический режим, или демонстрировали им атрибуты мыслительной деятельности, после чего проводили анкетирование. Результаты показали, что сила веры участников с интуитивным мышлением несколько снизилась и приблизилась к значениям, характерным для людей с врожденными аналитическими способностями.

«Наше исследование подкрепляет предыдущие эксперименты в этой области, выявившие связь между интуитивным мышлением и религией. Выводы нашей работы указывают, что активация аналитической мыслительной системы в мозге может подорвать интуитивную веру, по крайней мере на некоторое время», — заключает Норензаян.

Камень в огород когнитивистов

Однако новое исследование, проведенное группой ученых из Оксфорда и Университета Ковентри (Великобритания), доказывает, что религиозные убеждения не связаны с интуицией или рациональным мышлением.

Участниками стали люди, совершавшие паломничество к предполагаемой могиле святого Иакова (Сантьяго-де-Компостела, Испания). Эксперимент заключался в мозговой стимуляции и тестировании. Испытуемым задавали вопросы, насколько сильны их религиозные убеждения, сколько времени они провели в паломнической поездке и так далее.

Затем ученые оценивали уровень интуитивного мышления паломников. Им предлагалось пройти тест на оценку вероятности того или иного явления.

Тест был построен таким образом, что на каждый вопрос можно было ответить логически или интуитивно. Исследователям не удалось установить взаимосвязь религиозности с интуитивным или аналитическим мышлением.

В заключительном опыте к головам испытуемых подсоединили два электрода, между которыми шел электрический ток. Процедура была безболезненная и безвредная. Тем самым добровольцев стимулировали подавлять нежелательные мысли (функция аналитического мышления).

Эксперимент показал, что у паломников повысился уровень контроля мыслей, но не изменился уровень убежденности в существовании высших сил.

«Почему мы верим в Бога? Это рациональный или интуитивный выбор? Мы выбираем сердцем или разумом? На этот счет было и есть немало споров. Наше исследование доказывает, что религиозность человека не определяется тем, насколько он полагается на интуитивное или аналитическое мышление. Люди не рождаются с предрасположенностью к вере и атеизму. Религиозные убеждения человека развиваются в процессе его воспитания, и они никак не связаны с особенностями мышления человека. Врожденная интуиция человека не является предпосылкой к религиозности. Это целиком и полностью вопрос воспитания человека», — говорит Мигель Фариас, один из авторов исследования.

Что есть вера?

Однако возникает вопрос: если происхождение религиозного сознания не объясняется биопсихическими механизмами, сводится ли все к социальным факторам?

Доктор медицинских наук и психиатр Федор Кондратьев дает отрицательный ответ на этот вопрос. По его мнению, идея, согласно которой веру в сверхъестественные силы можно внушить и навязать, более чем нелепа.

«Религиозности нельзя обучить: если нет религиозного чувства, то религиозным человек стать не может. Знание деталей и тонкостей какого-либо религиозного учения не делает человека религиозным. К примеру, воинствующий атеист Сталин был религиозно образованным человеком, он обучался в духовном училище и духовной семинарии. Религиовед, знаток фундаментальных положений и тонкостей своей науки может не иметь религиозного чувства, и, стало быть, он не будет религиозным человеком. Познание религиозных учений при отсутствии религиозного чувства не делает человека религиозным, так же как полученное в результате обучения знание нотной грамоты при отсутствии слуха и чувства музыки не делает человека музыкальным», — отмечает Кондратьев.

При этом ученый подчеркивает: чувство связи с внематериальным, духовным миром — это основа веры, а высшим проявлением и главным свидетельством религиозности является не принятие какого-либо вероучения, а ощущение реальности этой связи.

От смерти к смыслу

Подобная точка зрения близка к другому направлению в религиоведении — феноменологическому. Его сторонники придают особое значение взглядам приверженцев религии и стремятся выявить ее сущность, абстрагируясь от научных и общепринятых ценностей и предрассудков.

Один из представителей этого подхода — историк религии Андрей Зубов. Акцентируя на том, что вера в высшие силы характерна практически для любого народа, он связывает природу религиозности прежде всего с духовной сферой. А именно с переживанием трех экзистенциальных проблем — неминуемости смерти, глубинного отчуждения людей друг от друга и человеческого несовершенства.

Ощущая свою беспомощность перед этими бытийными фактами, человек ищет связь с тем, что властвует над ними — бессмертным, объединяющим и совершенным абсолютом, знание о котором существует в родовой памяти, отмечает Зубов. Согласно его концепции там, где возникает стремление преодолеть смерть, отчуждение и несовершенство через соединение с трансцендентной силой, ощущаемой на экзистенциальном уровне, начинается религия.

Выводы Зубова коррелируют со взглядами психологов-экзистенциалистов. Например, психотерапевт Ирвин Ялом, анализируя многолетний опыт своей работы с клиентами и результаты различных исследований, пишет, что человеческая жизнь завязана на четырех конечных данностях — смерти, свободе, одиночестве и бессмысленности. Конфронтация с ними, подчеркивает Ялом, порождает глубинные внутриличностные конфликты.

В свою очередь, психолог Виктор Франкл, прошедший четыре концлагеря и создавший логотерапию (терапия смыслом), утверждает, что ключевой мотивационный фактор, проявляющийся в человеке, — это воля не к удовольствию (Зигмунд Фрейд) или власти (Альфред Адлер), а к смыслу.

Франкл пишет, что жизнь становится осмысленной в одном из трех случаев — посредством деятельности, через любовь или нахождение смысла в страданиях, когда они неизбежны. Религия же, по мнению ученого, дает человеку беспрецедентную возможность, которую он не в состоянии найти где-либо еще — возможность укрепиться и утвердиться в трансцендентном и абсолютном.

← Вернуться