Поскольку концепт является ментальной единицей и репрезентантом объективной действительности, зачастую имеющим языковую объективацию, он соотносится с понятием языкового сознания. Термин «языковое сознание» впервые был введен В. фон Гумбольдтом. Под ним ученый подразумевал способность сознания к рефлексии при речеобразовании над адекватностью претворения мысли в слово; способность рефлексии языкового коллектива над путями оформления неязыкового материала в языке .
Вопрос о целесообразности использования и статусе термина «языковое сознание» в современных лингвистических исследованиях является дискуссионным и однозначно положительно решается в контексте когнитивно-семиологической теории слова.
Вслед за И.А. Стерниным мы придерживаемся точки зрения, согласно которой сознание – это высшая форма психической деятельности и результат познания объективной действительности в форме знаний о мире, полученных в процессе когниции (познавательной деятельности) . В когнитивной лингвистике, в рамках ее комплексного подхода к природе сознания, сам термин «сознание» можно соотнести с синонимичным понятием «когнитивное сознание» . И.А. Стернин утверждает, что понятия «сознание» («когнитивное сознание») и «языковое сознание» не следует рассматривать как тождественные .
Е.Ф. Тарасов определяет языковое сознание как «совокупность образов сознания, формируемых и овнешняемых с помощью языковых средств - слов, свободных и устойчивых словосочетаний, предложений, текстов и ассоциативных полей» . И.А. Стернин вступает в полемику с данной точкой зрения, утверждая, что сознание не имеет необходимости в вербализации, поскольку механизмом его функционирования является универсальный предметный код. В результате «овнешнению» подвергается когнитивное сознание, но нельзя утверждать, что оно при этом обретает некий «языковой» статус. Как следствие, И.А. Стернин, вслед за А.А. Леонтьевым, указывает на неудачность выражения «языковое сознание» в контексте привязки сознания к факту его овнешнения через язык .
И.А. Стернин предлагает свою концепцию языкового сознания как совокупности психических (ментальных) механизмов, обеспечивающих процесс речевой деятельности человека; знаний, используемых коммуникантами при производстве, восприятии и хранении речевых сообщений .
А.Л. Шарандин отмечает, что языковое сознание определяется осмыслением языка как специфического объекта действительности, а не только признанием за ним функции средства ее отражения. В связи с этим можно говорить о существовании языковых концептов, репрезентированных определенными формами мышления и влияющими на фокус рассмотрения реальности. Отсюда отличительной особенностью человеческого мышления является способность к перекодировке концептов универсального предметного кода в языковые концепты . Языковое сознание, как отмечает ученый, детерминирует и такую составляющую процесса концептуализации действительности, как вербализация концептов посредством слова - языкового знака [Там же]. Таким образом, языковое сознание обеспечивает трансляцию концепта в его семиотической кодификации посредством слова и рассматривает язык как отдельный объект познания.
В качестве единственно объективного метода изучения языкового сознания И.А. Стернин предлагает ассоциативный эксперимент, с помощью которого возможна реконструкция связи языковых единиц в сознании и выявление характера их взаимодействия в процессах его функционирования (понимания, хранения и др.). Отсюда языковое сознание - это часть сознания (когнитивного сознания), обеспечивающая механизмы языковой (речевой) деятельности; компонент когнитивного сознания, отвечающий за механизмы речевой деятельности человека и обеспечивающий оперирование речью .
Исходя из того, что речевая деятельность является компонентом коммуникативной деятельности, И.А. Стернин разграничивает понятия «языковое сознание» и «коммуникативное сознание», подразумевая под последним совокупность коммуникативных знаний и коммуникативных механизмов, которые обеспечивают весь комплекс коммуникативной деятельности человека (коммуникативные установки сознания, ментальные категории, нормы и правила коммуникации). Ученый отмечает, что коммуникативное сознание национально-специфично и культурно-маркированно .
В контексте теорий об этноцентризме сознания очевидным становится тот факт, что и языковое сознание этнически детерминировано вследствие взаимовлияния языка и этнокультуры, взаимообусловленности языка и мышления. Так, И.В. Привалова в исследовании этнокультурной маркированности языкового сознания постулирует: «Этноязыковое сознание – это ансамбль когнитивно-эмотивных и аксеологических структур, национальная маркированность которых обеспечивает их вариабельность от одной культуры к другой» . По мнению ученого, образ (модель) этноязыкового сознания конституируют функциональные единицы трех особым образом структурированных типов пространства: лингвистического, когнитивного и культурного [Там же]. Соответственно, этноязыковое сознание – это языковое сознание в этническом аспекте; модель языкового сознания носителей определенной этнокультуры, транслятором которой становится язык. Этноязыковое сознание существует и функционирует в контексте национального языкового сознания . В данной работе мы рассматриваем языковое сознание поморов как этноязыковое (поморское субэтническое языковое) сознание, анализируя его культурную специфику посредством лингвистического инструментария когнитивистики. Считаем целесообразным исследование языкового сознания поморов в контексте русского национального сознания.
В качестве принципа исследования языкового сознания Н.В. Уфимцева и Ю.Н. Караулов предлагают рассматривать лексикализованные единицы, в том числе на материале лексических ассоциаций носителей языка. С помощью данного метода становится возможной реконструкция языкового сознания этноса не только на современном этапе развития языка, но и актуализация этнического языкового сознания предшествующих исторических периодов. Ю.Н. Караулов в контексте концепции языковой личности выделяет 3 составляющих данной модели: лексикон, семантикон и прагматикон . Как отмечает И. Овчинникова, языковое сознание репрезентирует взаимодействие лексических единиц (лексикона), обусловленное когнитивным и коммуникативным опытом носителя языка (его семантиконом и прагматиконом) .
Нам импонирует концепция Н.Ф. Алефиренко, который обосновывает целесообразность использования термина «языковое сознания» в связи с его нейрофизиологической реальностью, подтверждение которой можно найти в современных исследованиях в области нейрофизиологии и генетики. Одним из принципиальных аргументов в пользу языкового сознания становится, по мнению ученого, изоморфизм генетического и языкового кодов как «глубинного механизма перекодирования информации из когнитивных структур в структуры языковые» . Ученый разграничивает понятия «сознание» и «языковое сознание» на основании различных типов знания, которые фиксируют данные феномены. Так, сознание интегрирует энциклопедические знания, языковое сознание – вербализованные знания, служащие механизмом актуализации компонентов когнитивного сознания . Результатом активизации элементов когнитивного сознания в процессе их оязыковления становятся языковые пресуппозиции, которые, на следующем этапе трансформации, «посредством речемыслительных модально-оценочных компонентов перерастают в культурно-прагматические компоненты языковой семантики» . Конечным продуктом подобного типа преобразований становятся так называемые артефакты – лингвокультурологические единицы: знаки, символы, языковые образы как совокупный результат эвристической деятельности этнокультурного сообщества [Там же]. Перечисленные единицы в силу свой социально значимой активности и в зависимости от интенций носителя языка выполняют целый комплекс экспрессивно-оценочных и прочих функций. Итогом их объективации становится система порожденных смыслов – содержательная основа языкового сознания. Как следствие, язык функционирует не только в качестве средства концептуализации и категоризации, но и становится инструментом детерминации поведенческой модели определенного этнокультурного сообщества [Там же]. Этнокультурная специфика языкового сознания, по мнению Н.Ф. Алефиренко, обусловлена системой духовных ценностей, традиционным укладом и культурными стереотипами, кодифицированными в прототипических признаках, а также в паремиях, идиомах, метафорах и других устойчивых стилистических фигурах – языковых структурах, служащих средствами концептуализации действительности . На этапе категоризации мира языковое сознание на аналитическом уровне разделяет эмпирические знания об окружающей действительности, устанавливает между ними определенные отношения и тем самым дополняет когнитивные знания языковыми. На синтетическом уровне языковое сознание, с одной стороны, кодифицирует в своих единицах опыт познавательной деятельности, с другой – классифицирует его посредством типологии знаков, которые распределяются в зависимости от типа языковых отношений: эпидигматических (деривационно-смысловых), семантических, синтагматических и стилистических . Данная функциональная специфика языкового сознания к тому же подтверждает факт нетождественности языкового знака и когнитивных структур [Там же].
Таким образом, Н.Ф. Алефиренко рассматривает языковое сознание как особый когнитивный феномен, некое концептуальное пространство и производную этнокультурного сознания как комплексного результата отражения действительности , [Алефиренко 2009: 112]. Ученый определяет языковое сознание через следующую метафору: «языковое сознание – это полигон, а языковые знаки – средство для смыслопорождающей деятельности в процессе решения познавательных задач в целях дальнейшего освоения окружающего мира» . Н.Ф. Алефиренко подчеркивает тот факт, что значение языкового знака плюс его семиотическая природа – это выражение специфической формы языкового сознания, которое фиксирует культурно-исторический опыт народа [Там же].
Концепт осмысливается ученым как элемент сознания, служащий смысловым и конструктивным ядром любого концептуального пространства (концептосферы) и, как следствие, языкового сознания [Там же]. Отсюда концепт – структурно-смысловой элемент языкового сознания . Это проявляется в том, что концепт кодирует в своей структуре всю совокупность синтагматических, парадигматических и этнокультурных связей смысловых сущностей в рамках сознания [Там же].
Механизм взаимодействия сознания и языка, по Н.Ф. Алефиренко, можно представить с помощью следующей модели: речемыслительный акт (находящийся в пределах определенного социо-культурного пространства и протекающий в соответствующем семантическом поле) => факт практического сознания => его языковая объективация => языковое сознание. Соответственно, язык – это не внешний атрибут сознания, а объективированное сознание, способное к «опережающему отражению закономерно ожидаемых изменений в окружающем мире» [Там же].
Н.Ф. Алефиренко выделяет уровневую и по левую модели структурирования языкового сознания. Как отмечает ученый, в когнитивной лингвистике широкое распространение получил уровневый принцип (П.Я. Гальперин, Ю.Н. Караулов, Г.А. Чупина и др.), соответствующий механизму вербализации концептов в процессе кодирования и перекодирования информации [Там же]. Модель уровневого структурирования языкового сознания включает в себя 3 составляющие: 1) лексико-семантический код (тезаурус); 2) грамматический код; 3) коммуникативный код [Там же].? [Электронный ресурс] / И. Г. Овчинникова // Филологические заметки – 2008. -Часть 1. Македония-Словения-Хорватия–Россия. Режим доступа: URL: http://philologicalstudies.org /index.php?option=com_content&task=blogcategory&id=33&Itemid=62 (дата обращения: 11.10.2013).
// Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: сб. науч. тр.: вып. 6 / сост., отв. ред. Т.В. Симашко. – М.; Архангельск, 2013. – С. 240-249.
Существует несколько ключевых определений понятия язык. Так в словаре Ожегова язык трактуется как «исторически сложившаяся система звуковых словарных и грамматических средств, объективирующая работу мышления и являющаяся орудием общения, обмена мыслями и взаимного понимания людей в обществе». Знаменитый лингвист И.А.Бодуэн де Куртене определил язык как социально-психическое проявление человека и одну из функций человеческого организма .
В культурном отношении язык - величайшее достижение и достояние человеческого ума: «язык есть имя нации» . Вбирая в значение слов культурный и исторический опыт, национальный язык концентрирует духовное богатство народа, его национальную культуру в целом, становится его знамением. Так, история русского языка, по точному замечанию И.С.Тургенева, «неразрывно связана с историей русского народа» .
Для науки язык - средство представления знания, для философии и семиотики - «универсальная и самая мощная знаковая система» , для языкознания - средство познания и общения, для культурологии - способ хранения и передачи культурного наследия, для психологии - инструмент для понимания внутреннего состояния человека, для поэзии и художественного творчества - ткань, из которой создается произведение искусства.
Язык любого народа - это его историческая память, воплощенная в слове. Тысячелетняя духовная культура, жизнь людей своеобразно и неповторимо отражаются в языке, в его устной и письменной формах, в памятниках различных жанров. И, значит, культура языка, культура слова предстает как неразрывная связь многих и многих поколений.
Родной язык - душа нации, первостепенный и наиболее очевидный ее признак. В языке и через язык выявляются такие важнейшие особенности и черты, как национальная психология, характер народа, склад его мышления, самобытная неповторимость художественного творчества, нравственное состояние и духовность.
Любой язык, аккумулируя опыт народной жизни во всей ее полноте и разнообразии, является и действительным его сознанием. Каждое новое поколение, каждый представитель конкретного этноса, осваивая язык, приобщается через него к коллективному опыту, коллективному знанию об окружающей действительности, общепринятым нормам поведения, отвергаемым или принимаемым народом оценкам, социальным ценностям. Из этого следует, что язык не может не влиять на опыт конкретного индивида, его поведение, культуру. Под явным или неявным воздействием литературного языка, его установлений, традиций находятся все сферы жизнедеятельности человека, и ее успешность в немалой степени зависит от того, в какой языковой среде проходит жизнь человека, как он освоил родной язык.
Неосознанная потребность личности в грамотности, навязываемой сверху, демократизируя речевое поведение, стала основой речевой вседозволенности, привела к тому, что современная языковая жизнь общества отмечена чертами утраты ценностных языковых ориентиров. Языковая способность личности рассматривается в психолингвистике как механизм, обеспечивающий речевую деятельность. Речевая деятельность, связанная с использованием языка, одна из важнейших в жизни человека - существа мыслящего, думающего, познающего, общающегося, рассуждающего, объясняющего, спорящего, убеждающего.
Несомненно, язык окружает человека во всех ипостасях его жизни. Однако необходимо отметить, что человек рождается только с задатками к речевой деятельности, и тот язык, на котором он будет говорить, опосредован лишь тем, в какой стране он родится. Поэтому язык - полностью социально опосредованный феномен, и его составляющие - знаки, слова, предложения - без общества, без его приписывания значения данным знакам, ничего не стоят.
Стоит также отметить, что, получая от родителей «в наследство» язык, на котором мы будем разговаривать, мы получаем и тот способ мышления, которым мы обладаем. А если провести параллель дальше и вспомнить, что мышление организует наши действия и преобразует действительность, будет понятно, какое огромное значение имеет язык для жизни человеческого сообщества в целом и конкретного человека в частности.
Менталитет народа как обязательная характеристика склада ума и стиля мышления имеет непосредственное отношение и проблеме влияния языка на личность человека и состоит в тесной взаимосвязи с культурой . Культурный компонент составляет неотъемлимую характеристику естественного интеллекта и важен тем, что предопределяет национально обусловленные мотивы поступков, действий и деятельности. Одним из наиболее культурно значимых мотивов выступают сложившиеся в данной культуре отношения к уму, языку, интеллекту, образованию науке - тесно между собой связанных культурных явлений.
Итак, менталитет представляет собой культурно и национально специфический стиль мышления, он предопределяется в значительной степени религиозными и историко-экономическими традициями и чутко реагирует на социальные изменения. Показательно также, что национальный менталитет обязательно проявляется в отношении ко всем жизненно важным явлениям: к устройству внешнего и внутреннего мира, к языку, своему и чужому, знанию, памяти, интеллекту, образованию, науке, пространству и времени и др.
Как уже было сказано, естественный язык не только фиксирует знания своего носителя о внешнем мире, но еще и естественным для него образом отражает то, как он этот мир осмысляет, интерпретирует, и в целом показывает, что познание мира неотделимо от осознания, познания и «проявления» самого себя.
Реконструкция интеллектуальной сферы человека на основе данных языка стала возможной благодаря развитию концептуального анализа, углубленного семантического и функционального исследования представлений и понятий, сформировавшихся в языке и языком. Его возникновению способствовали ориентации новой лингвистики на субъекта речи, сознания, культуры, знания и поведения, и возрождение интереса к идеям В.Гумбольдта, Б.Уорфа и Э.Сэпира и др. относительно языковой картины мира, которые долгое время оставались на периферии лингвистики и в свое время не получившими признания.
Таким образом, мы можем сделать вывод, язык занимает важнейшее место в жизни человека и общества. Кроме того, национальный менталитет как этно- и культурно обусловленные склад ума и отношение к миру и себе оказывает свое влияние практически на все сферыжизни человека, даже на такую, казалось бы, предельно рациональную сферу деятельности, как научное познание и научный стиль мышления.