". В виду накалившейся геополитической обстановки вокруг России по сей день аналитики продолжают обсуждать её детали. И по-прежнему многие эксперты разделяют мнение, что мы живем в театре абсурда. Почему? Да потому, что сложно представить как Россия собирается использовать силу "мягкую", не имея силы "жесткой". И ладно бы настораживало только это. Сам по себе порыв сеять в разжиженных умах американцев и развращенных душах европейцев "разумное доброе вечное" - прекрасен. Вот только не понятно, как можно говорить о себе миру, не определившись "кто мы" внутри страны. Все эти "рассерженные горожане", "креативный класс" и "белоленточники" (а их, как показала практика, не так уж мало) ненавидят свою страну, пологая, что русский - это пьяный мужик в рясе, с калашниковым и щами в бороде. Они слепо копируют западные ценности и идеалы. "В рамках публичной дипломатии Россия будет добиваться своего объективного восприятия в мире", - говорится в Концепции. А какой он - "объективный" образ страны?
Часто, когда задаются вопросом об облике страны, стараются вычленить наиболее значимые ее особенности. Что это: ВВП? Экономика? Военная мощь? Конечно, и это тоже. Но авторам представляется, что важнее всего гуманитарная сторона дела - то, как людям непосредственно удается саморазвиваться, поддерживать человеческий уровень. Не случайно эмиграция происходит тогда, когда люди голосуют «за» или «против» собственной страны, что называется, ногами, т. не. попросту эмигрируют из нее. А влияет на это непосредственно человеческая среда или, иными словами, гуманитарное состояние страны.
КУЛЬТУРА
Культура есть исторически сложившиеся типы и формы эмоциональной, эстетической, интеллектуальной и поведенческой сторон жизни человека. И здесь очень важно подчеркнуть слово «исторически». Вообще, русская культура выступает по отношению к исторической жизни народа как «вторая природа». Иначе говоря, культура является величайшей ценностью, средой и способом духовной преемственности. Ввиду того, что частью народонаселения являются элиты, отвечающие за управление страной, культура представляет собой фактор и для управления страны.
На исторический период с 1750 г. по 1913 г. приходится так называемый «золотой век» и начало «серебряного века» русской культуры. В это время проводится активная культурная политика, открывается ряд выдающихся учреждений культуры, создаются национальные школы, которые прочно утвердились в литературе и поэзии, музыке, театре, живописи и архитектуре. Появляется творчество Пушкина, Гоголя, Лермонтова. В то же время, русская культура активно представляется за рубежом: в Париже проходят знаменитые выставки Дягилева, концерты русских музыкантов, в которых участвовали Рахманинов и Римский-Корсаков. В период с 1923 г. по 1988 г. культура несколько теряется в других масштабных проектах, как то грандиозные стройки и великие потрясения, вроде Великой Отечественной Войны. С началом этого исторического периода происходят значительные изменения в культурной политике, основанные на смещении к пролетарскому типу культуры, опирающемуся на идеологию марксизма. Происходит воспитание нового типа человека: ведется активная политика по распространению всеобщей грамотности и просвещения, создаются художественные произведения, воспевающие трудовые подвиги. Наряду с этим ликвидировались независимые издания, творческие союзы.
Целью новой культурной политики было «сделать доступными для трудящихся все сокровища искусства, созданные на основе эксплуатации их труда».
Была проведена национализация учреждений и памятников культуры, которая, с одной стороны, позволила сохранить их от разрушения путем государственной защиты, с другой стороны - открыла путь невиданному ранее культурному варварству. Вместе с тем, соотношение бюджетных средств, выделяемых государством на развитие науки, выражалось пропорцией 95:5 в пользу технического и естественного знания. В целом, в советский период культурная политика была неотделима от агитации и пропаганды. Несмотря на жесткую политическую цензуру. Развитие же рыночной экономики, повлекло за собой резкое социальное расслоение, падение представлений о Ценностях и Идеях.
Установка 1990-х гг. была направлена на то, что экономический рост должен быть обеспечен прежде развития культуры. Велика русская культура стала служить постмодернистским идеям развлечения народа, уставшего от более «важных занятий». При этом интеллектуальная составляющая культуры практически свелась к минимуму. Культура стала финансироваться по остаточному принципу, о чем свидетельствуют и уровень финансирования культуры, и положение работников в сфере культуры. А ведь культура решает две крайне важные для национальной идеи задачи: она обеспечивает обратную связь с внешней средой при сохранении исторической памяти.
Глобализация же нивелирует культурные различия, стирая историческую память народонаселения и представление индивида о прошлом, настоящем и будущем своей страны.
Четвертая коммуникативная революция, подарившая нам замечательное явления «массовой культуры», породила еще и возможность этой массовой культурой, массовым сознанием манипулировать, сродни средневековым монахам – СМИ и поп-культура получили монополию на производство истины. Неспособность массы к самореализации, инфантильность, размытость и подвижность представлений о мире, отсутствие внутренних установок - все это определяет ее настоятельную потребность в руководстве. Одним из механизмов такого управления является создание культа потребления. Потребление повсеместно проникает сквозь государственные границы, уничтожая национальные особенности. Вместе с тем распространяются и ценности западной цивилизации с ее мировоззренческой программой. Утверждение об общечеловечности и универсальности глобальной культуры является ошибочным. Глобальная культура все резче проявляет тоталитарную нетерпимость ко всему, что противостоит ее пошлым и вульгарным установкам. Будучи маргинальной и искусственной, она глубоко враждебна народной общероссийской, региональной и местной традиции и культуре, попыткам возвысить личность над эгоизмом и потребительством. Массовая культура игнорирует язык, обычаи, верования, обряды, традиции, представления о пространстве и времени, картину мира, ценности, смыслы.
Более того, массовая культура стирает в сознании людей представление о прошлом, упрощает настоящее и неспособна сформировать представление о будущем Поэтому необходимо постоянное обращение к образцам высокой культуры, созданным в прошлом. Так в противовес западной, главной задачей советской массовой культуры было внушение социального оптимизма. Таким образом, финансирование «культуры прошлого» и «культуры настоящего» позволит передать наши уникальные традиции и устои будущим поколениям. При этом большая часть расходов на культуру должна выделяться именно из государственного бюджета как целевое финансирование развития человеческого потенциала, осуществляемое в форме государственного заказа. Если же государство полностью передает финансирование культуры в руки частных инвесторов, повышается риск формирования ложных ценностей.
Важным фактором жизнеспособности страны является обеспеченность народонаселения учреждениями культуры. Овладение национальной культурой не происходит автоматически. Поэтому во многом от их доступности зависит уровень развития народонаселения, в частности, сохранение национально-культурного потенциала, обеспечение преемственности культурных традиций, культурное воспитание новых поколений и интеллектуальной элиты страны. Тут вопрос прост, и заключается он в посещаемости музеев, их доступности и привлекательности для населения. Вероятно, Россия не только перестала быть самой читающей страной в мире, но еще и в целом отворачивается от культурных ценностей, зато Олимпиаду и Чемпионат мира проведем, Пол Макартни у стен Кремля скоморошничал.
С другой стороны, моральная поддержка представителей культуры, осуществляемая публично (гранты, премии, награды), может служить пропагандой творческой деятельности для подрастающих поколений. В стране, где материальное обеспечение работников музеев и галерей настолько низко, что они вынуждены идти на хищение предметов культуры, представляющих культурное наследие страны, за сохранность которых сами же и отвечают, крайне высок риск утраты национальной культуры.
ОБРАЗОВАНИЕ
Школа есть социальный механизм, «производящий» гражданина данного общества, сохраняющий и передающий от поколения к поколению культурное наследие этого общества. Образование есть создание из ребенка частицы народа, причем народа конкретной страны. Любой другой вид безопасности - экономической, информационной, оборонной, экологической и т. д. - так или иначе зависит от состояния образования в стране. Связь образования, воспитания и религии с безопасностью людей красной нитью проходит через всю историю человечества. Герберт Уэллс отмечал, что «история человечества превращается в гонку между образованием и катастрофой». Невозможно существование крупной державы без осознания данного факта. Например, к основополагающим законам в сфере образования в США относятся законы - «Об образовании в целях национальной обороны».
Если исходить из того, что Россия должна быть и должна быть всегда, то она обязана осуществлять продуманную, последовательную политику в сфере образования, ориентированную на интересы и ценности российского общества. Особенностью системы образования в России всегда являлась ее «университетский≫ характер, дающий целостное, системное знание - единое общее образование, что было особенно характерно для Советского Союза. Сегодня нам предлагается образование «мозаичного» типа, дающее отрывочные бессистемные сведения. Такой тип школ формирует «человека массы». В ходе нынешней реформы часто высказывались упреки в том, что советская школа давала «знание, бесполезное в реальной жизни». Данные акции являются частью мировой кампании, направленной на сокращение числа молодежи, воспитанной в лоне «университетской культуры». В. Гейзенберг в свое время утверждал: «Образование -это то, что остается, когда забыли все, чему учились».
Задача школы состоит не в том, чтобы дать человеку информацию и навыки для решения частных практических задач «реальной жизни», а в том, чтобы «наставить на путь».
Именно принцип единой, общеобразовательной школы позволил нам провести форсированную индустриализацию, стать независимой державой, создать огромные pесуpсы квалифицированных и открытых знанию работников. Исторически российское образование было направлено на достижение двух целей: передачу знаний, приобретение профессиональной квалификации и формирование мировоззрения человека, воспитание гражданина.
Нужно отметить, что если первая цель типична для любой образовательной системы, то воспитательная функция школы является особенностью российской модели образования. Перед западными системами образования не ставится цель воспитания граждан. Более того, для термина «воспитание» в английском языке даже не существует эквивалента. Традиционно российское (дореволюционное, советское) образование было направлено на формирование у молодых граждан ценностей коллективизма, любви к ближним, сопереживания, поддержки, терпимости, стремления к справедливости. В настоящее время требования по формированию подобного мировоззрения, набора ценностей у ребенка полностью отсутствуют. Школа была направлена на формирование «общества труда», а не «общества потребления». С 1970-х гг. начинается стремительное ухудшение качества государственного управления в сфере образования.
Национальная доктрина образования в Российской Федерации одной из стратегических целей образования определяет утверждение статуса (имиджа) России в мировом сообществе как великой державы в сфере образования, культуры, науки, высоких технологий и экономики. Кроме того, образование нарекается сферой ответственности государства. На деле же до сегодняшнего дня ответственность государства была пустыми, ничем не подкрепленными словами. Практика (особенно в условиях финансово-экономического кризиса) показывает, что сфера образования и иные сферы (фундаментальные исследования, культура и др.) финансируются в России по остаточному принципу и в кризисное время используются для экономии государственных средств. Имеет место кардинальное различие с экономически развитыми странами (США, Германия, Китай и др.), которые в целях преодоления кризиса делают ставку на развитие образования. Частные же инвестиции в образование не играют какой-либо существенной роли и составляют около 1% от всего финансирования системы образования. Одним из важнейших факторов является доступность образования. В советское время обеспечивалась реальная бесплатность образования. Традиционно образование не являлось товаром (услугой), который покупатель мог выбирать в соответствии с уровнем своей платежеспособности.
Рыночный характер образования автоматически разделяет детей на категории согласно шкале доходов, что ведет к разрыву в качестве получаемого образования и социальном статусе.
По оценкам экспертов уже к 2020 г. образование в Германии будет бесплатным на 90%. В России, по тем же оценкам, бесплатное образование будет составлять около 10%. По официальным данным, в 1982 г. на всех международных конкурсах советские школьники заняли первые места. В 1995 г. Россия сползла на 8–9-е места. К 2010 г., по данным экспертизы ЮНЕСКО, проводившейся в 65 странах мира, Российская Федерация скатилась на 50–55-е места и оказалась по качеству образования в середине третьей, худшей, группы обследованных стран.
В последние годы регулярно проводятся массовые оценки знаний и навыков школьников разных стран по единой методике - Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) осуществляет программу PISA (Programme for International Student Assessment). Тестирование ОЭСР проводится раз в три года среди 15-летних школьников в десятках стран мира, в совокупности отвечающих за 90% мирового ВВП. В разные годы у школьников проверяются разные навыки. Так, в 2006 г. вопросы касались в основном естественнонаучных дисциплин, интереса к науке в целом и способности подростков использовать научные знания в повседневной жизни. Россия, с учетом погрешности, заняла 33–38-е место из 57 стран, что по шкале оценок PISA означает уровень знаний «ниже среднего». Средний балл по естественнонаучной грамотности у российских подростков составляет 479 (из 1000 возможных). В этом рейтинге Россия занимает место наравне с Азербайджаном, уступая практически всем европейским странам. А по уровню понимания текста показатели России (476 баллов) сравнимы с Турцией. При этом за последние 20 лет ряд стран - Республика Корея, Гонконг, США, Литва, Латвия и некоторые другие страны - существенно улучшили свои результаты. Что не удивительно, если учесть тот факт, что в экономически развитых странах (США, государства Западной Европы, Япония и др.) на 10 тыс. человек населения приходится 200–250 студентов, в России - около 500. Уровень образование, его «престижность», требовательность к кандидату на его приобретение снижается прямо пропорционально количеству студентов. И эта тенденция прослеживается во всем!
Отто фон Бисмарк утверждал, что «войны выигрывают не генералы, войны выигрывают школьные учителя и приходские священники». Образ учителя имел некий сакральный характер. В последние десятилетия учитель превращается в транслятор информации, всего лишь служащего, предоставляющего образовательные услуги. В семье не воспитывается уважение и почтение детей к учителю. Более того, Год учителя (!) в России был ознаменован решениями Министерства образования и науки Российской Федерации о необходимости сокращения в российских школах до 200 тыс. учителей. Результаты рейтингов в отношении российских вузов весьма негативные – лучшим, по-прежнему, остается МГУ им. М.В. Ломоносова, занимая «почетное» 112 место! В результате российские абитуриенты стремятся уехать за рубеж, чтобы получать образование в Европе или США, а к чему это ведет мы сказали в начале. А ведь именно от того, какие люди населяют страну, каковы их ценностные и поведенческие ориентации, зависит способность страны сохранять свою государственность.
Ценности - это не врожденная, а приобретаемая в течение жизни категория.
Они проявляются и в демографической политике и практике страны. Во многом они обусловлены отношением к рождению детей, что связано с воспитанием у репродуктивной части населения ценностной значимости детности в целом, мира ребенка и конкретного ребенка в частности. От воспитания во многом зависит единство культуры и единое понимание истории, единство языка и единство общества в целом. Ст. 13 п. 1 Конституции РФ гласит, что «в Российской Федерации признается идеологическое многообразие», однако уже в следующем пункте этой статьи записано, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». В связи с этим и отсутствует какая-либо едина государственная система, осуществляющая управление воспитанием людей с государственных позиций. Стоит ли говорить, что когда воспитание человека любой социальной группы, любого сословия в истории страны осуществлялось как воспитание воина-патриота, готового к вооруженной защите страны, жизнеспособность государства не ставилась под сомнение. Про день сегодняшний мы уже говорили.
В современной России навязывается индивидуализм. Единая мозаика мультикультурной Идеи . Наблюдается доминирования народных культур отдельных этносов в воспитании, процессы противодействия русской народной культуре В современных условиях активны попытки унижения ценности семьи, снижения культуры семейного воспитания и пропаганды антисемейных ценностей, противопоставляются ценности родителей и детей. Государственная система подготовки молодежи к семейной жизни практически отсутствует. Нужно учитывать и значение религиозности воспитания. Религия всегда являлась одним из социальных институтов общества, обладающих целостной системой ценностей воспитательного характера и предъявляющих эту систему каждому гражданину страны. В современном обществе существует устоявшаяся тенденция критики всех направлений взаимодействия религии и государства, ведется массированная критика социальной и воспитательной деятельности Русской Православной Церкви.
Традиционно Россия всегда была «плавильным котлом» воспитательных ценностей, вбирая в себя и не игнорируя воспитательные ценности разных этносов, развивая и поддерживая традиционные этнические системы воспитания в рамках общенациональной системы воспитания, уважая их. Современное общество характеризуется отсутствием единого воспитательного пространства, нарастанием замкнутости этнически обусловленных воспитательных систем, приоритетной подготовкой национальных кадров как носителей этнически локализованных ценностей, противодействием утверждению и развитию русских народных традиций воспитания, их искажением и противопоставлением другим этническим традициям. Либералы хлопают в ладоши такому положению вещей. Именно отсутствие государственной идеологии и государственной политики в области воспитания способствует ценностной социальному расслоению и разложению страны на отдельные этические общности.
Анализ посланий Президента РФ Федеральному Собранию РФ за 10 лет показывает, что в качестве целей обучения предложено формирование компетенций, социальной и профессиональной мобильности, способности к самообразованию и смене профессий, конкурентоспособности специалиста и т.п. Данные цели, являясь государственным заказом на «специалиста», недостаточно связаны с его духовной сферой. Качества личности можно разделить на три группы: мировоззренческие - внутренние качества личности; социальные - качества, определяющие отношение человека к обществу; социализированные - характеризующие приспособленность человека к существованию в социуме. Воспитание этих качеств является целью воспитательной системы государства вместе с обеспечением компетентности в профессионально-трудовой деятельности.
НАУКА
Только на основе достижений фундаментальных и прикладных исследований могут быть созданы современные средства обеспечения безопасности. Кроме того, распространение научных знаний позволяет не допустить манипулирования общественным и индивидуальным сознанием. Наука через систему образования, средства массовой информации и личные контакты значительной прослойки ученых формирует рационально мыслящего человека с современным взглядом на мир, природу и общество. Понимание этого уже давно достигнуто в зарубежных странах. Так, государственная политика США в последние годы направлена на смещение приоритетов в сторону активизации научных исследований в интересах укрепления национальной безопасности. В 1997 г. в США Конгрессом был принят доклад "Стратегия развития науки и технологий в целях укрепления национальной безопасности США".
В отличие от протестантских культур, в России не возникло закрытых интеллектуальных сект, занятых натурфилософией (например, алхимией, сыгравшей важную роль в системе знаний Запада).
Существенного влияния в культуре не приобрело и масонство. Социальная группа, из которой формировались студенчество, а затем и кадры профессий с высоким уровнем образования, была разночинной и не имела кастового характера.
На двадцатое же столетие пришлось три резких спада в научной жизни страны. Первый - в начале XX в. непосредственно предшествовал обвалу Российской империи. Второй спад пришелся на период Великой Отечественной войны. И, наконец, третий спад, начавшийся с середины семидесятых годов, резко усилился в девяностые годы. Таким образом, фактор падения исследовательской активности выступал как один из компонентов кризиса и разрушения российской государственности. Два родственных явления в русской истории - революционное движение и наука - являли собой некую пародию на религиозность. Оба они представляли в России способ служения, и многие революционеры в ссылке или даже в одиночной камере естественным образом переходили к занятиям наукой (вспомним Н.И. Кибальчича, Н.А. Морозова, С.А. Подолинского). Н.А. Морозов писал, что русской революционной интеллигенции 80-х гг. ХIХ в. «в туманной дали будущего светили две путеводные звезды - наука и гражданская свобода». Существенное отличие русской науки от западной было в том, что она не пережила «родовой травмы» столкновения с Церковью, ей не пришлось провозглашать мучительный «развод» с этикой, поскольку конфликта с православием не возникло. В России не было ни преследования ученых Церковью, ни запрещения книг Дарвина или «обезьяньих процессов».
Отличием западной науки является также то, что там ученый действовал как предприниматель на «рынке знания» (крайне похоже на Западную систуму образования, не правда ли?), получая адекватное вознаграждение в виде престижа, библиографических ссылок, званий и т. д.
Российская же наука в общественном сознании и в сознании многих ученых была инструментом Добра, а не «беспристрастного» познания.
Здесь стоит сказать о мировоззренческом конфликте между «образами науки» Запада и России, который деформировал восприятие нашей науки на Западе и в среде нашей западнической интеллигенции. Это породило и «низкопоклонство перед Западом», и радикальную «борьбы с низкопоклонством». Запад, легко восприняв русскую литературу и музыку, проявил удивительную ревность по отношению к русской науке. В ХХ в. интерес к русской науке стал быстро расти. Стремительное развитие всеобщего школьного образования, основанного на научном методе, означало огромный шаг к соединению рационального мышления и норм Просвещения с массовым обыденным сознанием.
В начале ХIХ в. в России сложилось небольшое сообщество первоклассных ученых, но их было слишком мало, чтобы выполнять все необходимые социальные функции науки, а общество их и не востребовало. Численность ученых не достигла критической массы, чтобы составить научное сообщество с полной и целостной структурой. Однако понимание этих проблем вполне созрело, а численность научных работников выросла настолько, что о них стало возможно говорить как о профессиональном сообществе с развитым самосознанием. Строительство советской науки планировалось исходя из представления о научном потенциале как системе. В него закладывались важные организационные нововведения. За структурную единицу сети был принят научно-исследовательский институт, новая форма научного учреждения, выработанная, в основном, в российской науке. Только в 1918–1919 гг. было создано 33 таких института. Совокупность научных учреждений стала той платформой, на которой сформировалась советская научно-техническая система. Сегодня реформа российской науки исходит из утопической идеи создания для новой российской науки таких же материальных условий, «как на Западе» (У них Силиконовая долина, значит нам нужно Сколково). История показывает, что это условие является категорически недостаточным для существования здоровой национальной науки в России. Напротив, проблема создания необходимых и достаточных условий для мотивации научных сообществ пока что из доктрины реформы исключена.
Сейчас многим трудно понять, что строить систему научных учреждений в 1918–1920 гг. значило, прежде всего, сохранить самих ученых в буквальном смысле слова. В январе 1920 г. начали создавать комиссии по улучшению быта ученых. Они действовали почти во всех университетских городах и, занимаясь бытом ученых, активизировали работу научных учреждений и вузов. Центральная комиссия по улучшению быта ученых (ЦеКУБУ) и ее отделения посредством своей социально-бытовой работы собирали научное сообщество страны. В отчете ЦеКУБУ говорится: «За границей работа Советской власти по улучшению быта ученых получила широкую известность, тем более что ничего подобного нигде за границей не имеется. Иностранные делегации, приезжающие в СССР и обычно интересующиеся научной работой, а также положением ученых, всегда констатируют, что дело поддержки научных сил поставлено Советской властью на большую высоту. Германия, пережившая продовольственный и денежный кризис в 1923 году, ничего не сделала для своих голодающих ученых, и советские ученые на отчисление от академического пайка создали фонд помощи германским ученым. В ответ на оказанную помощь германские ученые прислали в ЦЕКУБУ свыше 100 благодарственных писем» (Вот, что значит формировать образ России за рубежом).
Таким образом, за 20–0-е гг. ХХ в. структуры науки России, создаваемые с ХVIII в., были достроены и развиты до большой целостной системы. Это было важной частью советского проекта, строительство научной системы следовало определенной доктрине, велось быстро и системно. Научное сообщество (в лице ведущих ученых) и планирующие органы государства определяли, какого масштаба и какой структуры наука необходима именно нашей стране - исходя из угроз и задач развития - и именно в долгосрочной перспективе. Это - рациональный подход, в то время как принятый после 1960-х гг. и сохранившийся сегодня подход является неразумным. Тот факт, что средства, вложенные советским государством в 1920–1930 гг. в науку (прежде всего в капитальное строительство, оборудование и подготовку кадров), были очень велики даже по западным меркам, говорит о многом. С 1923 г. Академия наук посылала своих представителей почти на все важные научные конференции Европы, Америки и Азии. Стали довольно распространенными командировки ученых за границу для обучения и стажировок, причем уже не на стипендии и гранты зарубежных фондов, а по программам наркоматов. Сотрудник Фонда Рокфеллера, посетивший СССР в 1935 г., писал в отчете: «Даже максимум, что RF [Фонд Рокфеллера] мог бы сделать в России, было бы лишь каплей по сравнению с огромным нынешним финансированием, по крайней мере, в бумажных рублях». Но и выпускник вуза, направленный на работу в научное учреждение, был только «сырьем», для превращения которого в члена научного сообщества требовалось еще создать множество экономических, организационных и культурных условий - систему научных журналов и издательств, систему ученых степеней и неформальных статусов с их атрибутами, субкультуру научного сообщества с его стилем жизни и общения, знаковыми системами и форумами (конференциями, командировками, домами отдыха и дачными поселками).
Необходимость научной поддержки выработки государственных решений существует не только для государственной политики в сфере науки. Однако для данной сферы это особенно важно, т. к. мотивация у ученых не такая, как у чиновников: для ученых важно в первую очередь совершение реальных прорывов в науке. Только специалисты могут отличить перспективные исследования от пустозвона. Ученые должны определять направления государственной политики, а чиновники - отвечать за ее исполнение. В настоящее время научное сообщество России настолько утратило способность к мыслительному процессу, что не может даже выделить группу авторитетных ученых, которые смогли бы объяснить власти, в чем состоит стратегическая необходимость для страны сохранить и восстановить отечественную науку, несмотря на ее нынешнюю «неэффективность» в терминах рынка. В течение целого столетия российское научное сообщество справлялось с этой функцией. Академики - монархисты и кадеты - могли объяснить это Ленину в обстоятельных личных беседах и докладах. Академики Иоффе, Капица и Курчатов могли в личных беседах и записках объяснить это Сталину. Академик Келдыш мог объяснить это Хрущеву, академик А.П. Александров - Черненко. В современности подобная картина просто не наблюдается.
Отражением государственной политики в сфере науки является уровень финансирования науки из государственного бюджета. В начале 1990-х гг. начались процессы разделения фундаментальной и прикладной науки. Президент Ельцин неоднократно настойчиво подчеркивал, что государством будет финансироваться лишь фундаментальная наука. Это решение исходило из постулата, что фундаментальная наука может выжить и при отсутствии остальных подсистем науки (прикладных исследований, разработок, содержания всей научной инфраструктуры).
Следующее принципиальное заблуждение в доктрине реформирования науки сводилось к тому, чтобы поддерживать лишь блестящие и престижные научные школы.
Стоящая на повестке дня оценка эффективности ВУЗов – суть продолжение этого заблуждения. Тогда, как и сейчас, предполагалось, что конкуренция сохранит и укрепит лишь те направления, в которых отечественные ученые работают «на мировом уровне». Таким образом, фронт работ резко сократится, и за счет высвобожденных средств можно будет финансировать реформу в науке. Эта установка очень устойчива. Напомним, в «Концепции реформирования российской науки на период 1998–2000 гг.» говорилось: «Основная задача ближайших лет - обеспечение необходимых условий для сохранения и развития наиболее продуктивной части российской науки».
Таким образом, за двадцать лет сектор науки был подвергнут тотальному сокращению и этот процесс продолжается. При изучении научного строительства в СССР 1920–1930 гг. видна важная особенность, которую научная политика в России незаметно утратила в 1960-е гг. Она заключается в том, что выделяемые на это строительство средства никоим образом не были привязаны к показателям, сложившимся в «развитых странах». Средства выделяли исходя из тех критических задач, решение которых для страны было категорически необходимо. Уже во второй половине 1918 г. научным учреждениям было ассигновано средств в 14 раз больше, чем в 1917 г. Расходы на научные исследования во второй пятилетке выросли в 8,5 раза по сравнению с первой пятилеткой, а расходы на научное оборудование - в 24 раза. В настоящее время в мире сформировались четыре главных центра мировой науки - США (35% мировых расходов на НИОКР по паритету покупательной способности), Европейски союз (24%), Япония и Китай (по 12%). Россия в группу лидеров не входит - на ее долю приходится менее 2% мировых расходов на НИОКР по паритету покупательной способности и 1% - по обменному курсу. Таким образом, Россия по расходам отстает от США в 17 раз, от Европейского союза - в 12 раз (Что отражается на уже рассмотренных нами процессах воспитания и образования). В практике существуют определенные нормативы и пороговые (предельно допустимые) значения. Даже ориентировочные оценки показывают, что многие из них в 90-е гг. XX в. опустились значительно ниже порогового уровня. Так, в мировой практике общепринято, что если расходы на науку не превышают 2% от ВВП, то деградирует не только наука, но и все общество. В России с начала девяностых годов этот процент значительно ниже (по словам Д.А. Медведева только к 2020 планируется преодолеть эту цифру).
Однако, как уже говорилось, в данном вопросе нельзя слепо полагаться на зарубежный опыт. Необходимо исходить из сложившейся в стране ситуации или потребностей. В России для выхода из кризиса требуется гораздо бо льшая доля государственных расходов, чем в иных развитых странах выделяется для поддержания уже достигнутого уровня научного развития. Показательным фактором является численность научных кадров. В 1917 г. в России было около 12 тыс. научных работников (более точные данные касаются 1913 г. - 11,6 тыс.). Уже в 1940 г., через 20 лет после Гражданской войны, их было в СССР 98,3 тыс., а в 1950 г. - 162,5 тыс. Основной кадровый состав советской науки, подготовленный за 1920–1930 гг., по своей квалификации, мотивации и трудоспособности оказался на высоте исторических вызовов того периода. Его качественные характеристики позволили решить главные критические задачи того времени. Экзамен, которому подверглась научная система, был не идеологическим, а жестким и абсолютным - война. Эта же система стала той базой, которая в конце 1940-х гг. позволила предотвратить перерастание объявленной Советскому Союзу холодной войны в горячую. Он уже обладал достаточными мощностью, гибкостью и научными заделами, чтобы быстро выполнить большие программы по созданию ракетно-ядерного «щита» СССР. С момента развала СССР научное сообщество стало стремительно сокращаться. За период с 1989 г. по 2005 г. численность исследователей сократилась почти в три раза. Тенденцией последних десятилетий стало неуклонное старение научных кадров. Последствия данной тенденции для российской науки могут быть самыми тяжелыми, т. к. через 10–30 лет она может остаться без среднего звена.
В 1990-х гг. стал более интенсивным отток из науки лиц младших и средних возрастов, среди которых преобладают кандидаты наук и особенно исследователи без ученой степени. В отсутствие притока молодежи в науку отток из нее лиц, входящих в младшие и средние возрастные категории, привел к тому, что процесс старения научных кадров резко усилился. На протяжении последних лет численность выпускников высших учебных заведений, поступающих на работу в научные организации, составляла около 6,5 тыс. человек или 0,7% от численности занятых исследованиями и разработками. В результате, к 2010 г. 45,9% исследователей - это лица, чей возраст перешагнул за пятидесятилетний рубеж. В эту возрастную группу входят больше половины кандидатов (57%) и 83% докторов наук. Примерно каждый шестой ученый в России старше 60 лет (в том числе 25% кандидатов и 53% докторов наук). Средний возраст российского ученого составляет 48 лет, кандидата наук - 51 год, у докторов наук он достиг 59 лет и вплотную приблизился к пенсионному возрасту. Международные сопоставления также указывают на неблагополучное соотношение между различными возрастными группами в структуре научных кадров России: научные работники в возрасте 50–59 лет составляют 27,9% от общей численности персонала, 60 лет и старше - 18%. Для США, например, характерны иные пропорции: 15,1 и 6% соответственно.
В рейтинге профессий в СССР в середине 1960-х гг. среди 80-ти социально-профессиональных групп на первом месте стояла профессия научного работника в области физики, на втором - инженера-радиотехника. В США и сегодня в шкале престижности профессий наука занимает первое место («член Конгресса» - 7-е место, «топ-менеджер» - 11-е, «юрист» - 12-е, «банкир» - 15-е место). В Китае - второе место после врача. В России же ученые занимают 9-е место после юристов, бизнесменов, политиков.
В США 80% опрошенных были бы рады, если бы их сын или дочь захотели стать ученым, а в России рады были бы только 32%.
В начале 1990-х гг. произошло стремительное падение престижности профессии ученого. На подобную смену приоритетов влияет не только научно-технический прогресс, но существенное влияние оказывают и социальные условия жизни молодых ученых и специалистов, низкий уровень зарплаты, неопределенность карьерного роста, устаревшее оборудование, сложности с получением жилья, грантов, а также заманчивые предложения и программы зарубежных университетов и научных центров. Одним из важнейших факторов является популяризация науки. Просветительская функция науки всегда играла огромную роль в общечеловеческой культуре. Важная цель популяризации научных достижений - это создание в массовом сознании ярких и привлекательных образов будущего, которые стимулировали бы развитие цивилизации, расцвет науки и культуры.
Важность этого осознавалась на всем пути развития науки в России. Так, К.А. Тимирязев в свое время сформулировал требование к труду ученых: «творить для науки, писать для народа». В Советском Союзе популяризации науки уделялось заметное внимание. В первую очередь через научно-популярную литературу, которая делала научные открытия и новости доступными самым широким кругам. В 1931 г. в издательстве «Наука» была создана серия «Научно-популярная Литература». Уже в 1940 г. выпуск научно-популярных книг достиг в СССР годового тиража в 13 млн экземпляров. К началу 1970-х тиражи выросли до 70 млн, а в 1981 г. выпуск научно-популярной литературы в СССР составил 2451 наименование общим тиражом 83,2 млн экземпляров. А по данным на 1990 г., этот показатель составил 218,3 млн экземпляров. Научно-популярные журналы стали массовыми (так, в 1980-е гг. журнал «Наука и жизнь» выходил тиражом 3,4 млн экземпляров), однако спрос на эти издания полностью не удовлетворялся. Для сравнения следует указать, что в 2010 г. журнал «Наука и жизнь» выпускается тиражом всего 240 тыс. экземпляров. Таким образом, тираж сократился более чем в 10 раз. Кроме того, сократилось и количество наименований научно-популярной литературы.
Другим важным каналом распространения научных знаний и пропаганды науки в СССР были публичные популярные лекции, часто сопровождаемые демонстрацией научных экспериментов. В СССР лекционной работой ученых была охвачена значительная часть трудовых коллективов, сельских клубов, школ, воинских частей. В 1930-е гг. чтение лекций рабочим на предприятиях было одной из самых распространенных «общественных нагрузок» научных работников. Все участники этого процесса, от академиков до рабочих, демонстрировали высокую культуру взаимодействия и коммуникативные нормы высшего качества. Этот опыт особенно необходимо использовать сегодня, когда неэффективность инновационного процесса в России связана в первую очередь с отсутствием механизмов взаимодействия отдельных участников этого процесса. Очень распространено для оценки состояния науки, как за рубежом, так и в нашей стране, использование таких критериев, как количество опубликованных исследователем работ и индекс цитирования. Однако это ошибочное суждение, т. к. данные показатели не могут служить объективной оценкой качества работы отечественных ученых. По поводу количества опубликованных ученым работ следует сказать, что число научных работ, авторами которых выступали крупнейшие российские ученые, нобелевские лауреаты, академики Н.Н. Семенов и П.Л. Капица, значительно ниже числа научных работ, выполненных многими вполне заурядными научными сотрудниками.
Число публикаций скорее отражает критерии отношения исследователя к качеству своей научной продукции, чем степень его влияния на мировую науку.
Кроме того, во многих странах весьма распространен «индекс цитирования», что представляет собой формальное выражение связей между работами. Однако при очевидной полезности данного индекса как статистического и информационного инструмента анализа огромного массива научных публикаций, он не может использоваться как объективный критерий оценки качества отечественной науки. Это связано с тем, что степень цитирования зависит от множества различных факторов: присутствия в англоязычной периодике, области исследования, национальной принадлежности автора, доступности цитируемой литературы и т. д. Не говоря уже о распространенности таких явлений, как самоцитирование и отрицательное цитирование. Трудно рассчитывать на высокий уровень цитирования, по крайней мере в начальный период, исследователю, только начинающему свои разработки в новой области. В то же время, без эксперимента, можно утверждать, что высокий индекс цитирования будет иметь обзорная работа, хотя это не всегда может соответствовать высокому оригинальному вкладу автора таких работ в науку. Неадекватность данной оценки была подтверждена также исследованиями американских ученых, которые показали, что большинство цитируемых литературных источников не читалось цитирующими их авторами. Анализ повторяющихся идентичных ошибок позволил оценить, что только чуть более 20% цитирований основано непосредственно на чтении цитируемой работы. По другим исследованиям, этот показатель доходит до 50%. Одним из важнейших показателей результативности научных исследований и разработок выступает патентная активность. 1990-е гг. характеризуются резким спадом масштабов патентования и использования изобретений.
Ну и о каком "объективном образе" мы говорим? Если мы честны, в первую очередь, перед собой, то "объективный образ" сегодняшней России вызовет у Запада, в лучшем случае жалость, а в худшем - злорадную улыбку. Все эти игры в политтехнологии лишь оттолкнут от нас наших же сограждан за рубежом , вызовут чувства стыда у любого, кто считает себя русским. Давайте сначала решим свои проблемы, а потом уже будем лезть в чужой монастырь со своим уставом, в котором пока слишком много ошибок и опечаток. Россия должна быть и должна быть всегда! Быть, а не как сейчас - существовать...
Астафьева О.Н.
Культурная политика:
теоретическое понятие и управленческая деятельность
(Лекции 1–3)
Лекция 1. Культура в контексте культурной политики
Размышления о культуре и культурной политике следует начинать с того, что в принципе речь идет не только о «качественно близких» терминах, но и взаимозависимых пластах идей, лежащих в их основании. Проблемы культурной политики - это проблемы государственного и общественного статуса культуры, и даже те, кто говорит о ее слабости или вовсе отсутствии в современной России, глубоко заблуждаются. Ошибочность подобных утверждений коренится в существующих в обществе широких расхождениях между представлениями о самоценности культуры как таковой, значении культуры для становления человека, роли и функциях культуры в обществе, наконец, возможностях культуры как фактора, ускоряющего социальные преобразования.
В течение длительного времени вокруг центрального понятия «культура» ведутся серьезные дискуссии. В зависимости от его трактовки и смыслового наполнения культура становится объектом разных областей социального и гуманитарного знания; категорией, вокруг которой выстраиваются концепции и формируются подходы к исследованию мира материальных объектов и символов, ценностей, искусственных порядков и человеческих отношений, именуемого культурой. Методы и подходы к культуре определяют специфику научных школ и направлений, в рамках которых изучается мир культуры. Среди них и получившие всеобщее признание - философско-антропологический, деятельностный, системный, аксиологический и другие подходы. Однако не менее очевидно и то, что становление многих школ, несмотря на значимость достигнутых в их рамках научных результатов, активно продолжается. К таким школам могут быть отнесены направления, развивающие методологию семиотического, феноменологического, синергетического, социокультурного и других подходов к исследованию сущности культуры и процессов, в ней происходящих.
Так, в работах многих отечественных философов культура понимается как способ существования и форма собственно человеческого бытия, а не частная сфера жизни человечества . Культура - это все то, что «создается человеком и при этом само создает человека, производит сам феномен человечности», - подчеркивает М.Н.Эпштейн . В размышлениях о культуре В.М. Межуев связывает ее сущность с производством самого человека во всем богатстве и многогранности его общественных связей и отношений, во всей целостности его бытия, полагая, что только в процессе самотворчества человека бытие ему открывается и им создается, причем во все более универсальном масштабе. «Бытие всегда в потенции, в становлении, в преодолении наличного. Оно не то, что можно открыть в себе в качестве уже существующего, но только ускользающего от сознания, а что необходимо еще создать, что всегда впереди, а не позади. Движение к нему и есть культура. <…> Нигилизм в отношении культуры - путь назад, культура - всегда движение вперед» .
Таким образом, культура - «это не то, что можно непосредственно наблюдать в действительности, а то, что мы выделяем в ней в качестве чего-то для нас важного и ценного» , в силу чего каждая эпоха постоянно воспроизводит и решает в истории мысли проблему культуры. Кроме того, ее изучение усложняется еще и не только в связи с сохранением у теоретиков и практиков разных представлений о культуре, но и с характером решаемых ими задач. Одно дело - пытаться человеку понять весь мир во всем его культурном многообразии, постичь закономерности социокультурных изменений, и другое - быть субъектом, осуществляющим регулирование этих сложнейших процессов, будучи включенным в структурно-функциональные рамки системы социального управления.
При широком понимании культуры такие области человеческой практики как наука, образование, экономика, философия, искусство, литература, политика выступают уже не частными областями деятельности людей, включенными в систему отношений разного уровня, а «бесспорными компонентами культуры, поскольку они создаются человечеством для самосознания и преобразования человечества» . Отсюда признание безграничных возможностей культуры как самоорганизующейся системы и ее интегративного мощного потенциала для социума.
Культура предоставляет всему обществу, социальным группам, а также каждому человеку нормированные способы организации поведения, регуляции взаимодействия, формирования оценок и самоидентичности, т.е. осознания себя членами своего общесоциального, группового и индивидуального «Я», маркирования себя и окружения самобытными ценностно-символическими формами. Вместе с тем культура заключает в себе исторические механизмы самоадаптации общества к меняющейся среде, которые позволяют активизировать социальную практику, оставлять в прошлом отжившие традиции, утверждая вместо них новые поведенческие нормы и духовные ценности . Таким образом, культура выполняет в обществе множество социально значимых функций. Помимо адаптационной, коммуникативной, регулятивной, интегративной и других функций, не менее значимой выступает и познавательная функция «осмысления действительности». Культура - это не только система ценностей, регулирующая всю жизнедеятельность человека, но и уникальный социокультурный опыт хозяйствования, традиции воспитания и образования. В целом, образ жизни , а также целостная, многоуровневая система представлений о мире и его взаимосвязях, особый склад художественно-образного мировосприятия мира и пр., передаваемая от одного поколения к другому и сохраняющая одновременно устойчивость в больших исторических масштабах, но и допускающая изменчивость «картина мира».
Какова современная культура, удается ли ей обеспечить людей системой гуманистических смыслов для ориентации в быстро изменяющемся мире? Возможно ли сегодня человеку, включенному в динамику и ритмы социокультурных изменений, найти устойчивые ценностно-смысловые основания для выбора модели самореализации в мире, определяемом концептами «полицелостность» и «сверхсложностность»? В «многокультурном» мире, где «образцы разных национальных культур органично перемешиваются в повседневном быту и постепенно начинают вос-приниматься как наши», где «человек подсознательно проявляет равное уважение и доверие ко всем национальным культурам, опредмеченные тексты которых он принимает в свой оборот» .
Подобные вопросы закономерны. Столь сложного совмещения традиционного и новаторского, такой «плюрализации» бытия - сосуществования в едином пространстве/времени разнообразных норм и ценностей, артефактов, образцов отношений, стилей и образов жизни, человечество в своей истории еще не знало. Это позволяет нам предположить, что общие характеристики современной культуры отражают лишь «часть айсберга», не вмещаясь в узкие рамки даже такого широкого понятия, как «постмодернистский эклектизм». В реальности и оно обнаруживает лишь внешнюю «оболочку» культуры, не раскрывая и малой части внутренних процессов саморазвития культуры.
Действительно, у каждой эпохи/цивилизации собственные основания для расширения пространства культуры. Динамика социальных и культурных изменений формирует новый мировой ландшафт, пронизанный коммуникациями, характеризующийся мобильностью населения, связанной, прежде всего, с активизацией рыночных механизмов, включенностью людей в культурные и социальные преобразования, поисками форм взаимодействия в условиях культурного многообразия, механизмов сдерживания экологического кризиса.
Основными направлениями развития современного глобализационного этапа выступают интенсификация межкультурных коммуникаций, информатизация, виртуализация и медиатизация среды, а основными характеристиками становятся не только «стандартизация» и «унификация», но одновременно «многообразие» и «множественность», вокруг которых и есть смысл разворачивать научно-теоретические и научно-практические дискуссии о настоящем (реально существующем) и будущем (потенциально возможном) культуры. Одним из центральных в понимании сущности современной культуры становится информационно-коммуникативный фактор и постоянно обновляющаяся, в результате интенсивного освоения людьми новых средств связи и коммуникационных технологий, социокультурная среда - адекватная процессам «уплотнения» и «сжатия» мира. Не менее значимой проблемой выступает отношение к культурному разнообразию в условиях глобализации культуры. Трактовка этой новой ситуации не может быть дана в концепции культурной политики вне учета актуализирующихся проблем. Среди центральных вопросов, на которые требуются ответы, можно выделить следующие.
- Как сохранить этнокультурную самобытность, стабильность
и социальное единство?
- Каковы перспективы национальной культурной идентичности?
- На каких критериях выстраивать межкультурный диалог?
- Как научить современных людей к совместному сосуществованию
на принципах толерантности, проявлению взаимного уважения
для сохранения культурного разнообразия в мире?
- Какова, в целом, роль культуры в современном мире, во многом
ориентированном на технологические преобразования в социуме,
переживающем серьезные экономические потрясения?
Ресурсы культуры поистине неисчерпаемы и это со всей очевидностью проступает в сложные периоды социального развития. Возможности культуры раскрываются в переходные этапы и самые кризисные ситуации социального развития, когда общество в большей степени уповает на политические и экономические силы. На деле же, «при удержании в фокусе внимания таких объектов, как самоорганизующаяся экономика и, более широко, общественный организм в целом, нашу культуру допустимо сравнивать с фактором слабого, подчас исчезающего малого воздействия. Однако же - и в этом парадокс теории “слабых сигналов” - если большие системы находятся в неустойчивом состоянии (а наша экономика и общественная жизнь стабилизируются не завтра), то они, эти системы, более восприимчивы именно к слабым воздействиям <…>. Присмотримся к роли культуры в переходную эпоху! Отнюдь не абстрактная культурологическая проблема. Особенно, если задуматься, что может сыграть роль “слабых сигналов”, когда в качестве макросистемы рассматривается сама культура…» .
Такой взгляд на роль культуры в общественных преобразованиях не может рассматриваться как частная точка зрения одного из отечественных культурологов. Тем не менее, социальная практика свидетельствует об обратном. Происходит это, прежде всего, в силу сложившейся в нашей стране исторической традиции понимания культуры как одной из социальных сфер, в которой осуществляется воспроизводство особого сегмента культуры - художественной культуры, культурных благ, товаров и услуг. В таком прочтении «управление сферой культуры» закрепляется в определенной ведомственной ветви, функционирующей на разных уровнях власти. «Ведомственное» понимание и вытекающее из него отношение к культуре проявлялось в разные периоды истории в социальном, экономическом, идеологическом и политическом детерминизме, что сдерживало саморазвитие культуры в обществе, мешало процессу творческой самореализации человека.
В ходе демократических преобразований и административных реформ двух последних десятилетий в культуре произошли позитивные перемены, однако в целом сохранилось «узкое» понимание культуры как сферы и отрасли (что имеет соответствующее закрепление в законодательно-правовой базе государства). Какой смысл заключен в понятие «культура» в рамках этого теоретического подхода?
При ведомственном (отраслевом) подходе культура не исследуется как культура, созидающая собственные эффекты реальности, формируемые в результате дискурсивных практик (в духе М. Фуко), и не рассматривается как система норм и ценностей, регулирующих взаимоотношения индивидов в социуме посредством системы социокультурных институтов (по П.Сорокину).
Культура выступает системой исключительно специализированных видов деятельности, в целом - художественного творчества, поэтому проблема регулирования этих процессов становится центральной для Министерства культуры и его подведомственных структур, в то время как ценностно-смысловые основания культурной политики уходят на второй план. Концептуальные обоснования тенденций и динамики социокультурного развития уступают место ориентациям «на эффективность и полезность» культуры, часто подменяются погоней за «практическим результатом» - порой даже малозначимым для общества в перспективе, но весьма эффектным по решению проектам и программам «здесь и сейчас».
Таким образом, между теоретическими моделями и практическими возможностями их реализации на практике существует разрыв, что серьезным образом сказывается на динамике социокультурных процессов в российском обществе. На наш взгляд, преодоление так называемого ведомственного, отраслевого подхода к культуре предполагает разработку новой стратегии культурной политики. Однако такое решение не отражает всей сложности и глубины проблемы. Только на первый взгляд очевидны преимущества одного и слабость, уязвимость другого методологического подхода. Вообще с подобным противопоставлением - широким пониманием культуры и ее узкопрактической трактовкой - трудно согласиться. Скорее речь идет о двух разных по масштабу управленческих решениях, так как эти два уровня понимания культуры отражают ее целостность. Более того, в реальной жизни они поддерживают друг друга, способствуя воспроизводству культуры в обществе.
Таким образом, подчеркнем, что согласование высоких целей и конкретных практических задач соответствует сложности социокультурного пространства и направлено на поддержание его целостности.
Конечно, определенные трудности возникают в связи с проблемой «управления культурой», так как речь идет о необходимости разработки особого «управленческого алгоритма», позволяющего учитывать специфику культуры, сущностными характеристика которой являются свобода и творчество. Ведь, с одной стороны, культура как самоорганизующаяся система воспроизводит креативную (нелинейную, неустойчивую, нестабильную) среду, в которой осуществляется смена инновационных обновлений и становление традиций. С другой стороны, управление как рациональная деятельность, осуществляемая разными субъектами, принимающими на себя обязанности и ответственность за типы, формы и способы коммуникационной активности, за развитие и риски, за результаты взаимодействия осуществляется в динамичной социальной среде, в контексте культурно-цивилизационных изменений.
Для нынешнего века, насыщенного глобальными вызовами и проблемами, характеризирующимся изменением роли государств, взаимозависимостью народов и их культур, значение философских оснований для соединения теории и практики, мышления и действия, познания реальности и проектирования будущего повышается . При этом повышается и ответственность государства за избираемую стратегию, за ценностно-смысловые основания, которые определяют ориентиры культурной политики как одного из видов стратегической управленческой деятельности. Думается, что креативность подходов, технологий и практик к реализации той или иной модели культурной политики во многом зависит от достижения синергии самоорганизационных творческих возможностей субъектов управления и навыками управленческой деятельности - концептуально-технологическим и инструментально-технологическим уровнями стратегического управления, в частности. Инновационность принципов культурной политики проявляется, в том числе в предлагаемых подходах к использованию ее инструментов (правовом, экономическом, организационно-управленческом, информационном, коммуникативном и др.), в умении достигать синергийного эффекта в условиях нестабильности среды и ограниченных ресурсов.
Изменяющийся мир инициирует поиски новых концептуальных линий, связанных с необходимостью перехода России к новой парадигме развития. Вполне закономерны ориентиры на согласованность успехов экономического развития страны и уровня культурных благ и услуг, потребляемых ее населением, их доступности. На наш взгляд, наступило время, когда необходимо ставить и обсуждать вопросы о социокультурном измерении происходящих реформ, о важности продвижения России по направлению к культуроцентризму, в котором центральными являются идеи гуманистической направленности на развитие, сбалансированное между политическими, экономическими и культурными целями.
Речь не идет о новых формах социального детерминизма или жесткой идеологической конструкции. Скорее, о ценностно-смысловых параметрах порядка в социуме, повышающих значимость в общественном развитии культуры, которое меняет отношение к ней в целом и создает основания для наращивания в стране «культурного капитала», для распространения позитивных социокультурных практик.
Таким образом, концептуальное обновление современной культурной политики России базируется на стремлении общества к расширению смысла понятия «культура» на желании раскрыть истинные возможности культуры в социальном развитии. Заметим, это нашло отражение в обсуждаемом законопроекте Российской Федерации «О культуре», где предложено под понятием «культура» понимать «совокупность присущих обществу или социальной группе отличительных признаков, ценностей, традиций и верований, находящих выражение в образе жизни, искусстве и литературе». С одной стороны, в этом комплексном определении очевидно желание законодателей преодолеть рамки «узковедомственного» подхода, что концептуально соответствует трактовке понятия «культура» в международных документах ЮНЕСКО. С другой стороны, предлагаемая трактовка термина отражает их лишь частично, несмотря на то, что и в таком объеме значительно расширяет предмет регулирования. По нашему мнению, «культура» в таком понимании вводится в нашей стране в пространство «культурной политики» впервые, тем самым общество значительно расширяет традиционно понимаемую сферу культуры. Культура обретает в общественном сознании фрактально становящуюся, постоянно изменчивую, уходящую за горизонт «береговую линию». Принципиально важный момент - самоценность и саморазвитие культуры для человека и как ресурс «человечности» выступают целями культурной политики. В свою очередь, культурная политика обретает определенные ценностно-смысловые основания, выразителями которых выступает множество субъектов культурной политики - государство, население, художники, научные и экспертные сообщества и др. В законопроекте они определяются как «культурные сообщества», объединенные общими ценностями, традициями и верованиями. Согласование их интересов и потребностей - одна из стратегических целей культурной политики, которая выстраивается с учетом глубокого понимания происходящих процессов, по результатам проведения социокультурной диагностики, прогнозирования. Без проведения серьезных научных исследований найти оптимальные пути достижения диалога невозможно.
Лекция 2. Культурная политика как объект культурологических исследований
Прошедшие за три последних десятилетия ценностно-смысловые трансформации в духовной культуре, а также перемены, связанные с динамикой социокультурных изменений, расширением условий взаимодействия культур, с возникновением новых культурных форм, сви-детельствуют о качественных изменениях принципов создания, фиксации, распространения культуры и культурного опыта. Это не могло не сказаться на внедрении инновационных моделей в систему управления сферой культуры, что, в свою очередь, привело к отказу от «примитивной рациональности» многих операционально-управленческих решений и переходу к стратегическому управлению, широкому применению проектно-программного подхода, разработке сценариев развития сферы культуры на среднесрочную и многолетнюю перспективу. Фактически, наметился переход к инновационной модели культурной политики.
В условиях интенсивных цивилизационных изменений, развития информационной инфраструктуры и расширения институтов коммуникации, обеспечивающих динамику и плотность культурных потоков в глобализирующемся мире (при не менее очевидной стихийной самоорганизации информационно-коммуникативного пространства) отношение мирового сообщества к проблемам культурной политики существенным образом меняется. Она переносится в эпицентр внимания международных организаций: среди приоритетных направлений ЮНЕСКО - тематика, связанная с разработкой стратегий культурной политики в условиях глобализации, развитием межкультурного диалога, сближением культур при сохранении культурного разнообразия мира. По-иному оценивается роль государства как субъекта управления, осознается необходимость разработки инновационных концепций культурной и информационной политики, которую проводят правительства устоявшихся либерально-демократических нацио-нальных государств [ 10] .
Соответственно, что сложность феномена «культура» проецируется и на понимание культурной политики. С точки зрения ученых социально-гуманитарного профиля, культурная политика - объект теоретических исследований, основной целью которых является определение и интерпретация базовых понятий, типологизация моделей, выявление структурно-функциональных взаимосвязей и взаимозависимостей в системе управления сферой и пр. Эта научно-исследовательская линия направлена на формирование теории культурной политики , возможной лишь как результат фундаментальных разработок проблематики социокультурной направленности. Таковых пока в российской науке явно недостаточно, если учесть, что проблематика культурной политики была актуализирована лишь во второй половине ХХ в. Заметим, из этого не следует, что культурная политика - явление новейшей истории. Различные формы целенаправленного влияния на организацию культурной жизни известны со времен Древнего мира. Особенного отчетливо «стратегии» поддержки того или иного вида художественного творчества, определенных направлений в искусстве прослеживаются в деятельности высшей светской власти и церкви, меценатов, выдающихся личностей - творцов, ученых, политиков. История отечественной культуры раскрывает интереснейшие страницы «регулирования» социокультурных изменений; позволяет понять смысл тех или иных государственных решений, нередко определяющих путь России в мировое культурное пространство. Многие исследователи поддерживают идеи о культурной политике как целенаправленной деятельности любого государства, обеспечивающей стабильность общества в самые разные исторические периоды. «Государства, более или менее осознанно не проводившего ту или иную культурную политику, в истории человечества не существовало» . Однако по мнению других культурная политика появилась в Европе в конце ХVIII в. и сформировалась как сложное явление, включающее и национальные приоритеты, языковую политику, концептуальное обеспечение организации культурно-просветительных и культурно-досуговых учреждений. Регули-рование социокультурной жизни, разработка новых принципов культурной политики привели к утверждению научного подхода к изучению культурной политики и деятельности ее субъектов .
В настоящее время культурная политика как объект научного исследования является той областью культурологических исследований, где сопряженность ее междисциплинарного потенциала с теоретическими ресурсами культурологии как интегративного знания о культуре и непосредственным выходом в социальную реальность выступают ее когнитивным потенциалом. По части разработки категории культурной политики культурологией обеспечивается как общий ракурс политики в сфере культуры разных субъектов, так и целостная картина социокультурных изменений. В этом культурологию не может подменить ни одна из дисциплин, «поставляющих» эмпирический (фактологический и информационный) материал. В свою очередь разработка категории культурной политики без учета накопленных в разных науках знаний о культуре, аналитических материалов по тем или иным проблемам культуры, была бы затруднена.
Постановка вопроса о концептуальных расхождениях теории с практикой актуализирует некоторые аспекты проблемы, в разной степени связанные с установившимися взаимоотношениями «лиц, принимающих решение» (управленцев в сфере культуры) с научным сообществом, с отсутствием у власти развитой системы коммуникаций с его особым слоем - экспертов.
В последние десятилетия в системе управления стало распространенным мнение, спорное в своей постановке: между теорией культурной политики и практикой управления сферой культуры образовался огромный разрыв, не позволяющий ученым проникнуть в суть актуальных для разработки проблем, а практикам - понять смысл теоретических изысканий культурологов. Это привело к почти полному разрушению коммуникативного пространства, где в процессе обсуждения и совместных поисков рождались бы эффективные решения, складывались базовые положения теории культурной политики.
Культурологические исследования последних лет отличаются возрастающим разнообразием предлагаемых подходов к анализу культурных политик разных субъектов, большим усложнением и дифференциацией методологических подходов и решений. С одной стороны, это поиски фундаментальных оснований культурной политики в рамках теории управления, теории самоорганизации, теории модернизации и т.д. С другой стороны, это социально-политические акценты в характеристике культурной политики, базирующейся на идеологических идеях декларативного характера, которые не достигают уровня научных обобщений в разного рода официальных документах. Наконец, опора на философско-культурологические идеи при разработке концепций социокультурного развития. Культурная политика является также объектом пока немногочисленных «культурных исследований» (Cultural Studies), получивших распространение в зарубежном социально-гуманитарном знании.
Культурная политика как объект прикладной культурологии - это область комплексных разработок, связанных с обоснованием тех или иных законодательно-правовых и финансово-экономических инструментов реализации культурной политики, организационными и управленческими технологиями, позволяющими решать задачи, вытекающие из целевых установок определенных концепций культурной политики.
Практически на всех этапах управленческой деятельности наиболее востребованной оказывается экспертно-аналитическая деятельность культуролога, позволяющая в каждом конкретном случае посредством включения механизма систематизации и научного обобщения соотнести конкретный объект с целями культурной политики, определить его значимость и место в реальной действительности. В подобной ситуации недостаточно быть только известным специалистом и признанным ученым-культурологом. Поскольку стиль мышления меняется достаточно медленно, то деятельность ученого, выполняющего объяснительно-информационную (методологическую) и нормативно-оценочную функции, не свободна от определенных теоретических (и иного рода) установок - факторов, возникающих на основе прошлого опыта и в большей или меньшей степени детерминирующих его деятельность [13] . Для профессионального эксперта центральным в анализируемой ситуации является не выбор между децентрализацией, открытостью, прозрачностью, культурным плюрализмом, равными возможностями, свободой и ответственностью, с одной стороны, и, с другой - рациональностью, эффективностью, результативностью, экономичностью. Главным в это ситуации является его умение выявить адекватность объекта концептуализированным идеям и возможность будущих последствий рисков, вытекающих из его реализации в социокультурной практике. Подробнее вопросы специфики экспертно-аналитичесой деятельности рассматриваются в статьях Г.А.Аванесовой, А.В.Агошкова, О.Н.Астафьевой, А.П.Садохина, Е.А.Сайко., В.П.Шестакова и других авторов .
Диагностика и экспертиза социокультурной сферы являются направлениями прикладной культурологии, частью управленческой деятельности, направленной на выявление реального состояния сферы культуры, его соответствия состоянию правового, экономического, информационного, технического пространства для ее развития. Проведение же специальных научно-исследовательских разработок, имеющих выход в социокультурную практику, инициирует появление инновационных идей и выступает основанием для внесения изменений в стратегию культурной политики всех уровней.
По мнению исследователей, «повседневные представления о политике и научные концепции пересекаются: политики говорят то, что хотят слышать люди, и они уверены, что знают истину, так как ученые уже нарисовали им объективную картину общественных настроений» . Значит прав М.Фуко, утверждающий, что никто и ничто не может быть вне власти, ибо власть - структурная особенность всех человеческих отношений? Но если власть заинтересована в объективности и беспристрастности гуманитарных исследований, то в чем конкретно выражается эта заинтересованность? Размышления М.Фуко на эту тему содержатся в статьях «Субъект и власть» и «Интеллектуал и власть» .
Здесь, конечно, важна поддержка государственными структурами управления разных видов научно-исследовательской и проектной деятельности , которая должна осуществляться на выше отмеченных принципах отбора предлагаемых для реализации инновационных программ и инициатив, соответствующих целям культурного развития общества и обеспечения доступности культурных ценностей. Будучи стратегическим направлением культурной политики, научное и методологическое сопровождение проектных предложений и программ включает также проведение исследовательской работы, анализ основных тенденций и процессов, с учетом всех ресурсных возможностей социокультурной сферы для их воплощения в жизнь.
Таким образом, инновационный подход к формированию концепции культурной политики, соответствующей идеям демократии и культурного плюрализма, предполагает расширение поля научного поиска, т. е. развитие того пласта прикладной культурологии, который обеспечивает теоретическое обоснование управленческих решений. Тематика исследования этого уровня сконцентрирована на следующих направлениях:
- определение ценностно-смысловых оснований современных концепций
и моделей культурной политики;
- исследование информационных ресурсов сферы культуры
и информационного контента культурной политики;
- анализ динамики взаимоотношений субъектов культурной политики
в условиях социально-экономических изменений («реальность»
многосубъектности);
- систематизация и обобщение опыта государственно-частного
партнерства;
- инициативы местныхсообществ по развитию территорий и др.);
- изучение организационно-экономических инноваций
в сфере культуры (проекты по развитию локальных территорий
и местного сообщества;
- разработка предложений по обеспечению качества и доступности
культурных благ и услуг на локальном уровне;
- научное сопровождение предпринимательской деятельности
в сфере развитие культурного, образовательного, сельского туризма,
экотуризма и др.;
- разработка проектов по включению культурного наследия
в ресурсную базу в качестве источника социально-экономического
развития территорий;
- организация и проведение экспертно-аналитической деятельности.
Таким образом, содержание культурологической деятельности в процессе разработки культурной политики, путей ее формирования и выявления основных направлений отличается многообразием. Если фундаментальная культурология продвигается в направлении создания теории культурной политики, то прикладная культурология в большей степени ориентирована на практический результат. Но одно не исключает другого. Напротив, очевидная взаимообусловленность и неразрывная связь этих уровней, эффективность и полезность такого сопряжения «идей широкого горизонта» и «точного расчета» их внедрения пока не в полной мере осознаны и научным сообществом, и управленческими структурами. В итоге, разрабатывая концептуальные основы государственной политики в сфере культуры, одним из самых серьезных противоречий выступает слабая соотнесенность между концептуально зафиксированными демократическими ценностями и предлагаемыми инструментально-технологическими решениями.
Лекция 3. Государственная культурная политика как стратегическое управление
в условиях многосубъектности и децентрализации
Современная культурная политика государства выступает к онцептуально оформленной совокупностью научно обоснованных взглядов и принципов, соответствующих определенным ценностно-смысловым основаниям, целям и приоритетам, соответствующим типу государства. Но к ультурная политика - это не только теоретический конструкт. Оперирование понятием «культурная политика» позволяет перевести ценностно-смысловые основания, определяемые Основным законом страны - Конституцией Российской Федерации, на уровень реалий и конкретных управленческих решений. На основе определенных информационных ценностно-смысловых «параметрах порядка», разрабатываются инструменты и механизмы культурной политики, посредством которых реализуется комплекс разного рода программ и проектов, имеющих стратегическое значение для социокультурного развития страны (региона, локальной территории и т.д.). (Концепция «параметров порядка в культуре» изложена в ряде работ .)
Одним из принципов культурной политики демократического государства является свобода выбора ценностей и собственной культурной идентичности, предоставляемая всем гражданам страны. На основе разделения определенных культурных ценностей, желании следовать конкретным социальным и культурным практикам в обществе на основе разделения философии гражданского общества и культурного плюрализма формируются разные социальные группы и субкультурные сообщества, оказывающие определенное влияние на культурную жизнь в стране. Культурная политика перемещается в центр внимания разных субъектов: помимо государства в их число входит бизнес (также весьма диверсифицированный по своим целям и интересам), общественные группы и политические объединения. Понятие «многосубъектности» культурной политики в России только начинает наполняться реальным смыслом, но говорить о том, что в системе управления в сфере культуры признание самого фактора «многосубъектности» привело к кардинальному пересмотру принципов взаимодействия государства с другими субъектами культурной политики пока преждевременно.
Заметим, провозглашаемая «многосубъектность» не всегда гарантирует следование развитым демократических нормам, опору на принципы культурного плюрализма, возможности свободного обращения со всем многообразием культурных практик. На наш взгляд, это обусловлено фактическим отсутствием такой концепции культурной политики на уровне государства, сложности, связанные с необходимостью преодоления узко ведомственного подхода к культуре, где соотношение самоорганизации и управления в культуре работало бы на эффективность результата, а «многосубъектность» расширяла пространство для удовлетворения культурных потребностей и творческой самореализации каждого человека.
В современных обществах культурную политику определяет не только «власть» (система государственного управления) и политическая элита, но и художники, потребители, бизнес-сфера, общественные организации и различные объединения. Однако, обобщая отечественный опыт, мы считаем, что число субъектов культурной политики в принципе не может множиться до бесконечности. Поэтому типология, в которой субъекты культурной политики рассматриваются как акторы и агенты культурной политики, представляется нам вполне логичной , однако критерии, положенные в ее основания, требуют расширения и дополнительных уточнений.
Действительно, современная Россия характеризуется появлением новых субъектов культурной политики (например, бизнес-сообщество), выступающих уже не только от лица отдельных акторов или разрозненных разномасштабных структур, действующих в сфере культуры от случая к случаю, но и представляющих из себя сложившуюся систему коммуникаций со сложными структурными взаимосвязями, общей стратегией социального поведения, особым типом корпоративной культуры. Концептуальная разработка ценностно-смысловых оснований для социокультурной деятельности последовательно ведется в общественных объединениях, политических партиях, являющихся носителями определенных групп интересов. Наличие разных «платформ» культурных политик в социокультурном пространстве одной страны предполагает особые подходы к регулированию социокультурных процессов, осуществляемому государством. Это связано с центральной интегративной функцией государства. Соответственно, культурная политика государства, направленная на поддержание культурного разнообразия в стране, одновременно должна способствовать сохранению социокультурной целостности. С этой целью используются механизмы, позволяющие корректировать вызревающие в обществе негативные социокультурные тренды, поддерживать условия для самореализации различных групп и распространения позитивных культурных практик.
Таким образом, государственная культурная политика - это особый инструмент стратегического управления страны, обеспечивающий ее целостность и раскрывающий перспективы ее социокультурного развития.
Исходя из выше предложенного нами базового определения, особое внимание обратим на то, что в культурной политике любого государства, в том числе России, имманентно присущи два уровня. Один выражается через стремление к идеальным (оформленным или не оформленным в систему идеологических представлений) ценностно-смысловым и символическим конструкциям, скрепляющим образ бытийности людей в пространстве их совместного проживания. Другой уровень - конкретный, существующий в проекции повседневной реальности сегодняшнего дня, отличающийся высокой степенью самоорганизации и личностного творчества, регулируемый системой институциональных отношений.
Между тем для власти как механизма рационального управления социокультурного процессами важность обоих уровней несомненна. В действующем Положении о Министерстве культуры Российской Федерации это зафиксировано следующим образом:
«Министерство культуры Российской Федерации (Минкультуры России) является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики в сфере культуры, искусства, историко-культурного наследия, кинематографии, архивного дела, авторского права и смежных прав, а также по нормативно-правовому регулированию в сфере культуры, искусства, историко-культурного наследия (за исключением сферы охраны культурного наследия), кинематографии, архивного дела, авторского права и смежных прав (за исключением нормативно-правового регулирования осуществления контроля и надзора в сфере авторского права и смежных прав) и функции по управлению государственным имуществом и оказанию государственных услуг в сфере культуры и кинематографии» .
Как следует из данного документа, культурная политика распространяется на сферу культуры, в то время как объемы этой сферы изначально ограничены, ибо она рассматривается как вполне определенная часть социальной сферы.
Очевидные противоречия между этими уровнями еще больше усиливаются, когда система государственного управления, оперируя инструментами культурной политики, путем масштабных социокультурных преобразований пытается кардинальным образом изменить образ жизни людей. С одной стороны, культурные изменения, являясь, по сути, частью общего плана модернизации страны, в масштабе «мегапроекта» любого государства активно поддерживаются населением в тех случаях, когда речь идет о сохранении целостности государства, единства его культурного и языкового пространства. С другой стороны, каждый человек (индивидуально или через социальную группу) реализует свои проекты и собственную жизненную стратегию.
Существует еще один аспект, раскрытие которого позволяет выявить наиболее принципиальные характеристики культурной политики. Речь идет о различении понятий «культурная политика» и «управление в сфере культуры» (как институционализированной области культурной деятельности). Это связано с тем, что культурная политика государства полифункциональна и включает, в том числе функции разработки и реализации проективно-прогностической стратегии развития культуры в обществе, согласующуюся с духовно-смысловыми ценностями, т.е. с базисными ценностно-символическими представлениями, которые свойственны данному сообществу и составляют основу национально-культурной идентичности.
Управление в сфере культуры в большей степени концентрируется на решении проблемы материальной и финансовой оптимизации. И здесь центральными становятся вопросы социальной результативности. В то время как приоритеты культурной политики - это категории стратегического прогнозирования, планирования и прогнозирования, поэтому их сведение (даже на уровне муниципалитетов) к решению оперативных управленческих задач означает разрушение фундамента концепции социокультурных изменений, что ведет к «устранению» ценностно-смысловых параметров культурной политики, к непониманию целей происходящих преобразований.
Напомним о том, как в результате многолетних реформ 90-х гг. ХХ в., когда социально-экономические приоритеты отодвинули вопросы культурной жизни и духовного развития на второй план, начало резко изменяться отношение к сфере культуры. Это сказалось, прежде всего, на правовой базе, регулирующей социально-экономические процессы. Специфика сферы культуры попросту игнорировалась, культура перестала фигурировать в официальных материалах как самостоятельная область преобразующей деятельности людей. Такое отношение к культуре прослеживается вплоть до нашего времени. Акцент на актуальность введения в оборот понятий «услуги в сфере культуры», постепенно вытесняющиеся из оборота понятия «культурное благо», «культурный интерес», «культурные потребности личности» позволяют сделать вывод о «размытости» концептуальных оснований государственной культурной политики. Здесь очевидны противоречия, не позволяющие принимать без серьезных уточнений решения, разворачивающиеся в рамках социальной политики. Даже если речь идет об эффективной государственной социальной политике (включающей, как мы уже говорили и сферу культуру), то это только система целенаправленного регулирования социальной сферы со стороны управленческих структур центра, нацеленного на оптимизацию социальных связей в условиях разномасштабных преобразований. Значение культуры в данном случае вновь вторично. При таком понимании роли культуры в общественном развитии она не выполняет своих профильных функций интегратора всей целерациональной деятельности государства: при игнорировании культурных универсалий в управлении невозможно согласование социальных изменений с характеристиками развития оте-чественной и мировой культуры.
В показателях уровня социального развития факторы культуры представлены через такие параметры как уровень образования, жизненного благосостояния и социального обслуживания, образ жизни и др. Они являются составной частью индекса человеческого развития, качества жизни, здоровья нации. С точки зрения ценностно-смысловых оснований - это не только идеи о социальной справедливости, об отношении к труду и распределению общественных благ, служения государству, смысложизненные ориентации на создание семьи, но и признание культурного разнообразия, личностного творческого развития и др.
Отождествление двух разных понятий - «культурная политика» и «социальная политика» - путь к подмене целей социокультурного развития вопросами социальной защиты. Необходимо иметь в виду, что если под культурной политикой понимаются приемы управления сферой культуры, когда в качестве объекта воздействия этой деятельности выступают профессиональные институты и процессы развития искусства, науки, образования и т.д., то социальная политика средствами культуры есть мобилизация на уровне государства усилий и ресурсов сферы культуры на решение актуальных социальных проблем, таких, как освоение новых территорий, регулирование миграционных потоков.
Безусловно, как отмечалось, культурная политика может выступать в своем узком значении - как одно из направлений социальной политики . Но тогда нужно иметь в виду, что ее объектом будут не специализированные области культуры, как в первом случае, а воспроизводство и развитие членов общества, приобщение их к культурному потенциалу, к освоению, передаче и развитию этого потенциала от поколения к поколению через организацию социального взаимодействия .
В исследованиях отечественных авторов зачастую понятие «культурная политика» либо заменяет понятие «управление», либо понятие «управление» используется как тождественное понятию «культурная политика». Эти изменения свидетельствуют о расширении границ понимания «культурной политики» как управленческой деятельности, направленной на решение проблемы регулирования социальных и культурных трансформаций. Не случайно, социальную и культурную политику исследователи относят к разновидностям рационально-управленческого фактора динамических изменений в современном обществе, нацеливая ее в условиях модернизации на регулирование социокультурных трансформаций широкого диапазона .
В последнее время, говоря о культурной политике в широком смысле, исследователи стали использовать термин «социокультурная политика». Позитивным в этом случае является сам факт целостного восприятия проблем, связанных с развитием науки, образования, здравоохранения, культуры (как отрасли), СМК. Анализ такого понимания социокультурной политики свидетельствует, что прежний подход к социокультуросфере как к непродуктивной области отношений, требующей от государства лишь финансовых затрат, безнадежно утрачивает свое значение. Проведение социокультурной политики предполагает использование ее на тех направлениях социального взаимодействия и культурной практики, где процессы самоорганизации не могут развиваться с полным эффектом для достижения целей регионального развития. Так, безусловно, требуются ответная реакция и целенаправленные политические меры со стороны властей в случае острого столкновения интересов разных этнических или конфессиональных сообществ, систематического нарушения общественного порядка представителями молодежных неформальных групп и деструктивных субкультур, вовлечения подростков в тоталитарные организации, секты и т.п. Кроме того, масштабные внедренческие проекты, связанные с крупными долгосрочными инвестициями и нацеленные на изменение отдельных сегментов социокультурной практики, например региональной поселенческой среды, или форм организации в малом бизнесе, или начального профессионального образования, или переобучения взрослых, невозможно осуществить без продуманного проектирования, программирования, принятия ряда организационных, административных, а порой и правовых мер.
Следует подчеркнуть, что характер и направленность культурной политики во всех указанных выше случаях должны быть ориентированы на сохранение социокультурных ресурсов территорий и иметь по отношению к ним не разрушительный или ограничивающий, но щадящий характер, направленный на развитие их инновативного потенциала и на его приумножение.
В настоящее время на первый план реформаторской политики выходит трактовка культурной активности людей, их социального взаимодействия как основного источника общественного обновления, как важного фактора социально-экономического развития.
На практике, в условиях многоуровневого управления, возможна и иная, прямо противоположная, ситуация. Высокая степень самостоятельности и творческой инициативы со стороны субъектов культурной политики, предлагающих и реализующих креативные проекты и программы, затрудняют объективную оценку их соответствия национальной модели культурной политики. Здесь требуется экспертная оценка и предложения управленческих технологий, таких как коммуникативные практики партнерства и диалога, ибо р ечь идет о согласовании в рамках единого государства множества культурных политик. Достичь этого весьма проблематично, но вне этого решить задачу укрепления национально-культурной (коллективной) идентичности россиян не представляется возможным.
Дело в то, что тенденция к децентрализации способствует все большей дифференциации культурной политики и по уровням ее реализации и, следовательно, расширяет возможности сохранения субкультурного и этнонационального разнообразия. Зачастую системы управления не готовы к функционированию в подобной ситуации.
В целом, сегодня уже четко обозначены три уровня культурной политики: федеральный, региональный и муниципальный. Так, на федеральном уровне осуществляются широкомасштабные проекты и программы (федеральные целевые программы), которые отвечают общенациональным стратегическим целям. Можно также говорить о многообразии региональных культурных политик по отдельным направлениям развития социокультурной сферы. Наконец, по мере развития институтов гражданского общества и демократических принципов все отчетливее вырисовывается потенциал муниципального уровня культурной политики (так называемый, локальный, местный уровень). Все они различаются по масштабам и перспективам, целям и задачам, возможностями их реализации. Принципиальным является решения вопроса об участии государства, органов власти и общества в проведении культурных политик, соотношении самоорганизации и управления в культурной сфере, так как самостоятельность всех уровней власти расширяет возможности проведения собственной линии социокультурного развития. При этом многосубъектность культурной политики способствует снижению давления (разных форм проявления детерминизма) на культуру со стороны других социальных систем, ибо вопрос согласования приоритетов с участием всех субъектов культурной политики, укрепляет позиции самой культуры в общественном развитии.
Самостоятельность субъектов Российской Федерации позволяет региональным властям предлагать разнообразные решения актуальных проблем и включать их в концепции культурных политик, успешно реализуя их посредством социокультурных проектов, направленных на социокультурное развитие территорий. Расширяется спектр культурных услуг, которые осваиваются благодаря новым принципам функционирования учреждений культуры на муниципальном уровне. Несмотря на то, что на этом уровне управления большая нагрузка падает на менеджеров культуры, сегодня уже мало кто сомневается в необходимости проведения локальной культурной политики. Проекты, реализуемые на местном уровне, приобретают особое значение, поскольку являются звеном, соединяющим цели культурных политик разных уровней с запросами и интересами конкретного человека.
В целом можно говорить об эффективности концепции многоуровневого управления в России как наиболее соответствующей принципам демократии и гражданского общества. Однако следует иметь в виду, что «мода» на копирование получивших распространение в западных странах концепций, направленных против унитарной формы правления, приводит к тому, что не учитывается неоднородность и вариативность используемых решений. А это, между прочим, как раз и связано с желанием сохранить культурную специфику своей территории, ценности и традиции, разделяемые людьми, ее населяющими. Во многих европейских странах децентрализацией пронизаны все управленческие уровни, и речь уже идет «о полицентричном или многоцентровом управлении, о многостороннем управлении, о фрагментации, дроблении и разделении власти», - считают Л.Хуг, Г.Маркс .
В качестве основных требований в культурной политике в этой социокультурной ситуации выдвигаются: создание условий для самоорганизации и управления сетями; постепенность перехода к многоуровневому управлению; возрастающая роль учреждений в управлении. Такой подход соответствует гибкости - важной характеристике и очевидном преимуществе многоуровневого управления, обеспечивающем особый способ организации политической, социальной и культурной сферы. Он строится вокруг человека, и его территории, создавая условия для самореализации .
Центральной проблемой при многоуровневом управлении становится осуществление координации разных сфер управления, выбор государством коммуникативной стратегии, обеспечивающей эффективность системы взаимодействия всех уровней власти. В настоящее время, как показывает практика, не исключены дублирование, либо «сбрасывание» функций на местный уровень. Самым сложным оказывается отсутствие понимания границ свободы и зон ответственности.
Таким образом, в отличие от управления в сфере культуры как операциональной деятельности разных субъектов, направленной на реализацию конкретных целей, культурная политика не столь жестко рационализирована, если смотреть на нее с культурологических позиций. Действиям разных субъектов задаются широкие горизонты проявления творчества и индивидуальных подходов в рамках ценностно-смысловых координат. Поэтому и разработка концепции культурной политики и тем более ее реализация - сложнейший процесс, разворачивающийся во времени и включающий разностороннюю деятельность по согласованию культурных интересов разных социальных групп.
Продолжение следует
ПРИМЕЧАНИЯ
Каган М.С.
О субстанции, строении и функциях культуры // Теория и практика культуры: альм. М., 2005. Вып. 3. С. 23-38.
Эпштейн М.Н.
Философия возможного. СПб., 2001. С. 238.
Межуев В.М.
Идея культуры: очерки по философии культуры. М., 2006. С. 277.
Там же. С. 25.
Эпштейн М.Н.
Указ соч. С. 238.
Вопрос о понимании культуры и ее структуре рассматривался нами ранее, см.: Аванесова Г.А., Астафьева О.Н.
Социокультурное развитие российских регионов: региональная политика и механизмы самоорганизации. М., 2004.
См.: Флиер А.Я.
Мультикультуральность // Обсерватория культуры. 2008. № 2. С. 23, 25.
Лисаковский И.Н.
Культурология: воздействия сильные и слабые // Социокультурное пространство: структура и процессы. М., 1996. С. 10-11.
См.: Каган М.С.
О месте практической философии в системе философского знания // Каган М.С.
Избр. тр.: в 7 т. СПб., 2006. Т.2: Теоретические проблемы философии. С. 545.
См.: Хэлд Д., Гольдблат Д., Макгрю Э., Перратон Дж.
Глобальные трансформации: политика, экономика, культура. М., 2004. С. 435.
[
11]
Жидков В.С., Соколов К.Б.
Культурная политика России: теория и история. М., 2001. С. 64.
См.: Востряков Л.Е.
Региональная культурная политика пореформенной России: субъектное измерение. СПб., 2005. С. 5-6.
Подробнее см.: Астафьева О.Н.
Экспертно-аналитическая деятельность в системе профессиональных компетенций культуролога // Культура и культурная политика: материалы научно-методологического семинара. Вып.6-7. Народная культура и молодежь. Экспертно-аналитическая деятельность в структуре профессиональных компетенций / под общ. ред.: О.Н. Астафьевой, В.К. Егорова. М., 2009.
Подробнее о специфике экспертно-аналитической деятельности см. статьи Г.А. Ованесовой, А.В. Агошкова, О.Н. Астафьевой, А.П. Садохина, Е.А. Сайко, В.П. Шестакова и др. в сб.: Народная культура и молодежь. Культура и культурная политика / под общ. ред.: О.Н. Астафьевой, В.К. Егорова. М., 2009.
Бунджулов А.
Ученый и власть: реф. // Социальные науки в странах Центральной и Восточной Европы на рубеже веков: сб. ст., обзоров, реф. М., 2004. С. 81.
Размышления М. Фуко на эту тему содержатся в его статьях «Субъект и власть», «Интеллектуал и власти», включенных в сб.: Фуко М.
Интеллектуалы и власть. М., 2006. Ч. 3. Статьи и интервью. С. 161-212.
Концепция «параметров порядка в культуре» изложена в ряде работ автора. См., к примеру: Астафьева О.Н.
Теория самоорганизации как концептуальное основание культурной политики: проблемы теоретической культурологии // Вопросы культурологии. 2006. № 12. С. 18-27.
См.: Востряков Л.Е.
Указ. соч. С. 76-96.
Положение о Министерстве культуры Российской Федерации. Постановление Правительства Российской Федерации от 29 мая 2008 года № 406.
См.: Розин В.М., Жежко И.В.
Культура и культурная политика // Теоретические основания культурной политики. М., 1993. С. 43-44.
См.: Аванесова Г.А.
Динамика культуры. М., 1997. Вып. 2. С. 44.
Хуг Л., Маркс Г.
Многоуровневое управление в ЕС (Multi Level Governance in EU: Unraveling the Central State, But How? Types of Multi-Level Governance. Institute for Advanced Studies, Vienna «Political Science Series» 87. March 2003 http:// www . ahs . ac . at /); Реф. обзор Л.В. Калинкиной // Государственная служба за рубежом: национальное государство в условиях глобализации: реф. бюллетень. М., 2004. № 3. С. 148.
См.: Хуг Л., Маркс Г.
Указ. соч.; Реф. обзор Л.В. Калинкиной... С. 146-153.
По материалам издания: Астафьева О.Н.
Культурная политика:
теоретическое понятие и управленческая деятельность: лекции.
М.: Изд-во РАГС, 2010. 69 с.
Астафьева О.Н., 2011
Культурная политика - деятельность государства, направленная на сферу культуры и искусства. Современная культурная политика цивилизованных стран - научно обоснованная деятельность государства, способствующая поддержанию и развитию культуры.
Другими словами, государство предъявляет обществу модель взаимоотношения с культурой и искусством. Оно определяет основные приоритеты в этой области и предлагает основные механизмы их реализации. Обнародовав свою позицию, государство выступает гарантом ее реализации.
В культурной политике любого государства присутствуют, как правило, три основные составные части: концептуальная, экономическая и законодательная . Первая составляющая, по сути дела, акцентирует философско-содержательный, ценностный аспект культурной политики. Именно здесь определяются стратегические цели государства в отношении культуры, формулируются основные ценностные установки, выявляются приоритеты, которые впоследствии транслируются всему обществу.
Культурная политика - порождение государственной власти. Именно она ее формулирует и, в конечном счете, реализует. Поэтому наряду с содержательно-концептуальными вопросами, здесь особую роль играют экономическая и правовая ее составляющие. Они и являются основными механизмами реализации культурной политики. Позиция государства относительно принципов финансирования культуры - ключевой вопрос ее экономической поддержки.
Определяя принципы финансирования культуры, (полное, частичное…) государство берет на себя ответственность за последовательное проведение их в жизнь, тем самым оно определяет финансовые условия существования культуры. Условия эти могут быть стимулирующие или наоборот.
Третьей важной составляющей культурной политики становятся законы. Они напрямую регламентируют организационно--творческую деятельность. В этом случае важны не только законы, непосредственно связанные со сферой культуры, но и смежные законы. Это целая система законодательных актов, которые обуславливают правила функционирования культуры.
В разных государствах не может быть идентичной культурной политики. Типы или модели культурной политики могут совпадать или быть родственными, но конкретное наполнение будет разным.
Культурная политика - явление социально-государственное, а потому конкретно-историческое. Если каждому овощу свое время, то и культурной политике - тоже.
Культурная политика - многоуровневая система. В ней интегрируются различные составляющие, но доминирующим должно быть духовное измерение личности и общества.
Культурная политика демократического государства - некий "кентавр". С одной стороны, свобода духа как неотъемлемое условие органического развития, а с другой - политика, которая непосредственно связана с властью, основными признаками которой являются принуждение в отношении общества и его членов через закон, регламентация политической жизни через установление норм, управление ею. Политическая власть за всю историю своего существования не смогла обойтись без культурных ценностей, используя их всякий раз на свой лад, в своих интересах (от Нерона до Гитлера, от Перикла до Гавела).
Культурная политика - одна из важнейших проблем современной жизни всего цивилизованного мира. В европейских университетах есть даже такая дисциплина, которая включена в учебные планы - "Культурная политика и планирование в культуре". Он появляется и в нашей системе образования
Культурная политика: история вопроса
Принято считать, что культурная политика как метод государственного управления появляется в Европе в конце XVIII века. Нельзя сказать, что это суждение спорное, но следует помнить, что культура - явление чрезвычайно древнее. Элементы управления ею возникли с возникновением культуры как реального процесса. Культурный ресурс в общественно-государственных целях использовали достаточно широко в различные исторические эпохи - античность, Средневековье, Возрождение. Но возможно наиболее ярко это произошло во Франции эпохи Просвещения, когда культура стала весьма важной составляющей общественной жизни. Известно, что несколько позднее во времена Французской Революции административная, законодательная и интеллектуальная элита усиленно работала над тем, чтобы выработать конкретные механизмы воздействия на общество через институты и инструменты культуры. Иначе говоря, культурная политика как процесс явление значительно более ранее, нежели культурная политика как понятие. Понятие культурной политики, понятие относительно молодое, как и сама культурологическая наука.
На начальном этапе своего становления культурная политика носила централизованный характер. Централизованных характер актуализировался через деятельность государства, именно ему в данной ситуации отдавалась пальма первенства для принятия судьбоносных решений. Централизованная культурная политика была направлена на расширение инструментов влияния государственной власти на граждан посредством культурных ценностей. Позднее государство создавало сети учреждений культуры, которые призваны были транслировать обществу основные идеи центральной власти. В основу этой политики, как совершенно справедливо отмечают современные исследователи данного вопроса, было поставлено рост культурного потребления . За этим лежали не только культурные, но и политические цели государства, которое хотело воздействовать на население посредством облагораживающей роли культуры. В Европе государство держало культуру на «коротком поводке», в США реализовывалась прямо противоположная тенденция: государство сознательно дистанцировалось от проблем культуры и искусства, что привело к очень интересным последствиям. Практически такое положение дел сохранялось до настоящего времени. Все наиболее яркие преобразования и динамические сдвиги в мировой практике культурной политике произошли именно во второй половине ХХ столетии и продолжаются по сегодняшний день. В основном это касается Европейской традиции. Наиболее существенные изменения совершились в европейских странах в этой области после Второй мировой войны.
Лидерами исследований, посвященных вопросам культурной политики, являются представители развитых европейских стран. Данная проблематика волновала и волнует самых разнообразных деятелей науки и практики, понимающих, что культура и искусство являются мощным ресурсом общественного развития. В разные период времени на авансцену этой проблематики выдвигались различные ее аспекты, но наука и практика в решении этих проблем в европейских странах шли всегда рядом. Известный британский исследователь и практик в области культуры как стратегического ресурса общественного развития Ч. Лэндри и его единомышленник Ф. Матарассо на одной из научных конференций обратили на это положение дел свое внимание и, проводя анализ этапов становления современной культурной политики, отметили, что до 60-х годов XX века в области культуры влияния государства любой политической окраски было весьма значительным и объяснялось это «старым добрым» представлением о цивилизирующей, облагораживающей роли культуры и искусства, о демократизации доступа к нему как к общественному благу. Отсюда приоритетом культурной политики того времени становится широчайший доступ населения к культурным ценностям через специальные образовательные программы, бесплатный доступ в музеи, популяризация культуры на государственных теле- и радиоканалах. Власть была до определенной степени заинтересована ростом культурного уровня своих граждан. Собственно эта идея была заложена в конце сороковых годов Организацией Объединенных Наций (ООН).
В 1948 году Генеральная Ассамблея ООН приняла ставшую сегодня легендарную "Всеобщую декларацию прав человека". В этом историческом документе в числе важнейших прав каждого человека было провозглашено право "свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством", а также право каждого человека "на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является" / См. статья 27/.
Спустя некоторое время примерно в 70-е годы мировое сообщество пришло к выводу об ограниченности осуществлявшихся после окончания второй мировой войны стратегий культурного развития, основывающихся на количественном критерии доступа к культурным ценностям и росте материального благосостояния.
С начала 1970-х годов многие страны приступают к поиску новой парадигмы культурной политики. В основе этой парадигмы лежала идея персонализированного удовлетворения потребностей. На смену лозунгу «культура для всех» приходит лозунг - «культура для каждого». Каждый отдельный гражданин государства существует в определенном пространственном континууме, он, как правило, укоренен в определенном месте и для него важны те культурные ценности, традиции, процессы и события, которые осуществляются в его личном и ближайшем культурном окружении и пространстве. С помощью этих событий и участия в них происходит процесс культурной идентификации, столь важных для любого человека, а кроме того актуализация собственного творческого потенциала человека.
В начале 80-х гг. всемирная конференция по культурной политике (Мехико,1982 г.) выработала и предложила международному сообществу следующую формулу: "Культура является основополагающим элементом жизни каждого человека и каждого общества". На ее основе ООН приняла решение о проведении в 1988-1997 годах Десятилетия всемирного развития культуры, цель которого заключается в том, чтобы осмыслить механизмы обеспечения культурными ценностями. 80-е годы становятся десятилетием новой модели в культурной политике, основывающейся на принципе децентрализации. Децентрализация представляла собой определенную форму партнерства государственной власти и регионов. Европейский союз принял и поддерживает с 1985 г. по настоящее время программу - «Европейская культурная столица». Именно эта программа стала стимулом развития нового подхода развития общества в целом и отдельных его территорий через культурный ресурс. Данная программа каждый год выбирает новую культурную столицу Европы, что является важным моментом в запуске механизма активизации культурных ресурсов территорий.
В конце 80 - начале 90 годов зарождается инструментальный подход к культурной политике, сутью которого состоит то, что в его рамках «принципиальная ценность культуры определялась её способностью служить различным политическим целям и стратегиям, направленным на общественное развитие или решение социальных проблем». Во главу угла была поставлена идея децентрализации в осуществлении культурной политики государств. Это, безусловно, в первую очередь касается европейских стран. Разные страны находили собственные способы решения подобных вопросов.
В частности, уже упомянутые выше Ф.Матарассо и Ч. Лэндри пишут: «В 1980-х годах политики и деятели искусства заинтересовались перспективами инвестиций в культуру. Оказалось, что оживление культурной деятельности способствует социальному и экономическому развитию и процветанию, в том числе и на местах. Это было признано в докладах ЮНЕСКО («Наше творческое разнообразие», 1996 год) и Совета Европы («Стремление к целостности», 1997 год) по результатам исследования целого ряда стран, в том числе Франции и Великобритании. Названные документы открыли новую эпоху и внесли свой вклад в появление концепции культуры как средства развития общества. В самом простом приближении под этим подразумевается применение культуры для достижения целей, напрямую с ней не связанных - например, использование театральных постановок и вечеров для взрослых для пропаганды здорового образа жизни. Но более тщательный анализ показывает, что любая культурная деятельность и, соответственно, любые инвестиции в культуру имеют неизбежный социально-экономический эффект и идут на благо общества в целом».
В 1998 году под эгидой ЮНЕСКО в шведской столице - городе Стокгольме была проведена международная конференция, на которой было высказано предложение государствам-членам ЮНЕСКО изменить в очередной раз угол зрения на культурную политику и превратить ее в основное, осевое звено стратегии развития своих стран, что нашло отражение в итоговой декларации конференции. Мировой банк поддержал эту идею на встрече во Флоренции в 1999 года. Мировой банк принял решение о выделении финансовых займов тем развивающимся странам, в которых в стратегиях и программах национального развития культурная составляющая будет осмысливаться как основополагающая.
Так называемые «нулевые годы» ознаменовались кардинальными преобразованиями в нашей стране и ряде стран Восточной Европы, что повлекло кардинальные трансформации и в области культурной политики. Идеологизация и жесткое администрирование стали сменяться цивилизованными подходами в управлении культурой, построенными на либеральных ценностях
Современные типы культурной политики
В настоящее время существует ряд типологических моделей политики в сфере культуры, что объясняется разными подходами к определению ее целей, механизмов реализации и результатов. Одной из первых в современной мировой культурологии стала типология, предложенная французским исследователем Абраам Моль, автором знаменитого бестселлера «Социодинамика культуры». В названной работе А. Моль различает четыре группы культурной политики, основанных на двух противоположных подходах классификации. Он предлагает выделить две основные модели: социостатическую и социодинамическую как наиболее характерные для существующей культурной реальности.
Первая или социостатическая модель описывает устойчивые характеристики культурной политики, в частности, ее цели и основные институты. Социодинамическая модель культурной политики призвана подчеркнуть непрерывный характер изменений в культурной сфере, что позволяет фиксировать динамику процессов, происходящих в культуре как на уровне содержания, так и формы в различные культурно-исторические периоды развития общества
Выделив две основные модели культурной политики, А.Моль более детально раскрывает их суть и формы актуализации. В частности, социостатистическую модель он дифференцирует на три подтипа:
- Популистская/демагогическая (суть - удовлетворение культурных потребностей максимального количества людей, роль государства - создать условия и не регламентировать развитие культуры).
- Патерналистская/догматическая (суть - осуществления различного рода регламентаций в сфере культуры, которые важны для правящей элиты, государство программирует и обеспечивает развитие культуры своими средствами).
- Эклектическая. (Смысл культурной политики формируется с ориентацией на индивидуализацию потребления культурных ценностей и их соответствия признанным в государстве и обществе культурным образцам, их иерархии, а также заявленным приоритетам и мерой доступа к ним).
Альтернативный тип культурной политики, названный А. Молем социодинамическим, также дифференцируется, но только на два подтипа, а именно:
- прогрессивный
- консервативный
Первый из заявленных подтипов представляет собой не что иное как активно развивающийся тип культурной политики, тяготеющий к динамическим трансформациям по направлению к положительным изменениям, под воздействием социальной макросреды. Этот тип культурной политики делает ставку на внедрение новаций во имя развития культуры.
Второй подтип культурной политики, исходя из концепции А. Моля, стремится строить свою конструкцию по принципу сохранения устойчивой традиции. В этом случае следование традиции - залог устойчивого развития. Консерватизм хорош до определенных пределов, иногда жесткое следование консервативным традициям может привести к стагнации, хотя культура по своей сути весьма консервативна, ее динамика не может сравниться с динамикой развития технологий и цивилизации.
Наши трудности с культурной политикой очевидны. Концептуально приоритет духа и свобода личности декларированы, но практически не реализуются, так как не обеспечены ее юридическая и экономическая стороны. Какие-то подвижки осуществляются, но кардинальных перемен общество еще не ощутило, так как и само общество еще только на пути к гражданскому своему состоянию. Современные исследователи и практики культурного процесса пытаются предложить собственное видение проблемы, но пока это все еще не обрело конкретной актуализации.
Свои идеи по данной проблематике высказывали разные представители науки и культуры. В частности, директор института культурологии К. Разлогов предлагает несколько сценариев развития российской культурной политики. Известный российский кинорежиссер, серьезно интересующийся вопросами культурной политики, современного развития и функционирования нашей культуры А. Кончаловский на одном из закрытых семинаров ВШЭ в 2010 г. сформулировал собственное небезынтересное видение этой проблемы.
Культурная политики объективная реальность, она проектируется, внедряется, функционирует и определенным образом влияет на развития культуры любого государства в любой конкретно-исторический период времени..
Культурная политика и управление культурой
Культурная политика тесно связана с методами управления в культуре. Эти методы разнятся, прежде всего, в зависимости от господствующей формы власти. Они могут быть жесткими, административно-командными или более мягкими, гибко регулируемыми, а в иных случаях и саморегулируемыми.
Наша культура долгие десятилетия испытывала на себе жесткие формы давления административной системы. Но система управления культурой в период транзитной экономики имеет чрезвычайно много сложностей и проблем, которые связаны с общей ситуацией в стране. И, прежде всего, с ее нестабильностью. Сегодня весьма трудно говорить о конкретных вопросах управления культурой, потому что их, к сожалению, значительно больше, чем ответов. Но обсуждать их необходимо, а тем более принимать конкретные решения. Это задача и политиков, и законодателей, и теоретиков в области различных гуманитарных наук (теории культуры, экономики культуры), а также практиков. Возможно, для нас важнее посмотреть, как строится система управления культурой с точки зрения идеальной модели в странах с развитой экономикой. А затем попытаться приложить возможные варианты к нашим условиям. Известно высказывание И. Вебера, что “самое трудное искусство - это искусство управлять”. А управлять культурой и искусством особенно трудно.
В настоящее время наиболее острой для отечественной культуры является проблема финансирование. Государство с ней не справляется, несмотря на то, что уже не финансирует всех тотально. Бюджет в обозримом будущем не сможет удовлетворить запросы культуры. Симптоматично в этом плане высказывание нынешнего министра культуры РФ М.Е. Швыдкого: "Для той структурной организации, в какой находится российская культура, вообще никаких денег не может хватить … Бюджеты всех уровней задыхаются от количества тех, кто "имеет право", кто "не хуже других". Сто театров в Петербурге, двести театров в Москве. Никто не знает, сколько в точности, но всем чего-то положено".
Одна из наиболее распространенных оценок финансирования культуры государством сегодня укладывается в одно слово - недостаточное. В связи с этим звучат ряд предложений, которые позволили бы изменить существующее незавидное положение, в частности, выделить ядро национальной культуры и финансировать его сполна. Все остальное должно испытать на себе то, что на языке рыночников называется конкуренцией. Здесь в полный рост встает проблема эффективного менеджмента в сфере культуры.
Но один менеджмент не сможет решить эти вопросы, если не будет сделан шаг в сторону изменения правовой базы. Аксиоматично, что в условиях перехода к рынку всем культурным учреждениям бюджетного финансирования хватить не может. В силу этих причин следует искать источники внебюджетного финансирования. Дело это для России новое, поэтому следует обратиться к опыту европейских стран, где работа эта ведется давно. Как было отмечено выше, в Европе существует несколько моделей решения этого вопроса, но несмотря на их разнообразие для всех европейских стран вопрос внебюджетной финансовой поддержки культуры остается весьма актуальным. В качестве доказательства этого тезиса приведем ответы на два вопроса:
1. Что является ключом к поощрению спонсорской поддержки культуры Европы из частного сектора?
2. Следует ли поощрять установление единого налогового пространства в Европе?
Guy de Wouters, президент CEREC с 1991 по 1997г.;
CEREC: Европейская Комиссия по бизнесу, искусству и культуре;
Carlos Morjandino, президент EFC (Европейский Центр Фондов);
Raymond Weber, директор отдела образования, культуры и спорта, Европейский Комитет (Council of Europe);
Jhr Daniel Cardon de Lichtbuer, председатель EHG (Группа Европейского Наследия).
Guy de Wouters , CEREC :
1) Во-первых, я считаю, что различие между "либеральными" системами, которые поощряют частные инициативы финансирования (Дания, Великобритания, др.) и "королевскими" системами в рамках которых культуру финансирует государство (Франция, Бельгия, Испания, Италия, др.) должно быль ликвидировано.
Во-вторых, влияние должно иметь место на уровне ЕС - нужно не сожалеть о том, что в Европе, которая прежде всего озабочена экономическими вопросами, культура остается на заднем плане, но стараться изменить эту ситуацию.
2) Что касается "налоговой гармонизации", некоторый прогресс имеется, но остается еще многое сделать для введения единого европейского налогового режима для спонсорства. Следует надеяться, что единый режим будет отражать те существенные налоговые льготы, которые предоставляются спонсорам в странах с наиболее благоприятным климатом для спонсорства.
Спонсорство само по себе должно стать более "прозрачным", более профессиональным и эффективным, как со стороны бизнеса, так и со стороны искусства.
Корпоративное спонсорство будет продолжать развиваться в Европе, поскольку бизнес осознает, что это часть долгосрочной стратегии.
Таким образом, спонсорство не должно быть подвержено экономическим изменениям, но, скорее, должно адаптироваться к изменяющимся требованиям общества, в котором нам предназначено жить.
Carlos Morjandino , EFC
1) В построении более справедливого мира государство естественно играет свою роль, однако существует другая сторона, которая имеет все возрастающую социальную значимость - ответственность корпоративных спонсоров и фондов, которые широко представлены в EFC.
Как я уже упомянул, коммерческий сектор должен осознать значимость культурного спонсорства в современном обществе.
Одинаково важно и то, что налоговая политика должна поощрять спонсорство и это ответственность, и я бы даже сказал, обязанность, государства.
2) Единое налоговое пространство это вопрос, которые изучался в EFC со многих сторон, поскольку это очень актуальная проблема для его членов. Единый налоговый режим в Европе когда-нибудь станет реальностью, но его достижение потребует большого такта и осмотрительности, поскольку совершенно необходимо, чтобы он отражал те национальные налоговые режимы, которые наиболее благоприятны для спонсорства.
Raymond Weber , Европейский Комитет
1) Я бы не сказал, что общеевропейская культурная политика недостаточно развита. Однако, говоря реалистично, она имеет свои рамки. Корпоративное спонсорство подвержено влиянию рынка. Как ни хорошо определена корпоративная стратегия в отношении спонсорства, но для того, чтобы обеспечить его продолжительность, оно должно основываться на крепких экономической и финансовой базах, которые являются основой для его существования. Я твердо уверен, что правительства и международные организации должны поощрять развитие необходимых правовых и налоговых структур для всех компаний (а не только крупных), чтобы поддерживать спонсорские инициативы любых масштабов. Важно поддерживать также общий менталитет, благоприятствующий спонсорству.
2) Очевидно, что это единственный вариант, и в этом направлении уже есть прогресс, по мере того как ЕС внедряет политику продвижения к единому валютному режиму. Единая валюта в конце концов потребует и единой налоговой системы. Корпоративное спонсорство должно будет соответствовать этим изменениям и будет становиться все более общим. Это даст возможность освободиться от национальных рамок, которые по многим параметрам слишком узкие в отношении культуры.
Jhr Daniel Cardon de Lichtbuer , Группа Европейского Наследия
1) Ключ в изменении отношения. Нельзя навязывать решение, можно лишь делать рекомендации. Наши клиенты и сотрудники поддерживают эту тенденцию к интернационализации, т.к. мы постепенно открываемся навстречу мультикультурному влиянию в наших филиалах и странах, в которых мы работаем.
2) Ответ, безусловно, да. В приведенных высказываниях улавливается общая мысль о том, что спонсорство должно стимулироваться не только законодательством отдельных государств, но и на общеевропейском уровне, чему должно способствовать принятие единого европейского налогового режима.
Но обратимся к практике одной из европейских стран, где культурный сектор традиционно играет существенную роль. Такой страной по праву можно считать Великобританию. Подобной оценки придерживается и британское правительство. В настоящее время в культурном секторе британской экономики задействовано около 500 000 человек, а его доход для британской экономики составляет 10 млрд. ф. ст. Только в Лондоне оборот культурного сектора в 1995 г. составил 7,5 млрд. ф. ст., другими словами, 5,7 % ВНП Лондона.
Поддержка культуры частным сектором в Англии - это традиция, поощряемая государством (Департамент Национального Наследия, переименованный в 1997 г. в Департамент Культуры, Спорта и СМИ). К концу 70-х гг. такие крупные институты культуры как Arts Council (Комитет по искусству) внедрили некоторые механизмы и программы финансового исследования. В этом развитом рынке партнеры работают совместно в полной гармонии, ожидая, что эта лучшая практика будет скоро воспринята и остальной частью Европы.
Более половины крупных коммерческих компаний помогают культуре. Из 100 наиболее значительных британских компаний, 60% так или иначе участвуют в развитии культуры. Малые и средние компании, число которых возрастает с каждым годом, начинают осознавать свою выгоду от такого рода деятельности.
В исследовании, проведенном организацией Arts & Business в 1996-97 гг., общая сумма поддержки культуры коммерческим сектором составила 95,6 млн ф. ст. по сравнению с 79,8 млн ф. ст. в 1995-96 гг.
Музыка (включая оперу), как и повсеместно в Европе, является приоритетным сектором: ее финансовая поддержка составляет 27% от общей суммы, то есть около 21 млн. ф. ст. Далее идут театры и музеи.
Детальное исследование, проведенное Arts & Business, позволяет нам определить реальные цифры спонсорской деятельности и успех спонсорства. Действительно, 54% от вышеупомянутой суммы составляет собственно спонсорство, и лишь 6.3% - безвозмездные корпоративные пожертвования. Опера получает около 11% общей суммы спонсорской поддержки; в основном эти средства идут на технические (функциональные) расходы, нежели на поддержку творческой деятельности. Что касается балета и танцев, они являются основными получателями… (15% от общей суммы).
Процентное соотношение спонсорского финансирования различных форм искусства можно привести в виде таблицы
|
Виды искусства |
Процент спонсорского финансирования от общей суммы |
|
театры |
|
|
музеи |
|
|
музыка |
|
|
опера |
|
|
фестивали |
|
|
изобразительное искусство |
|
|
кинематография, видео-арт |
4,5 |
|
танцы |
|
|
наследие |
2,5 |
|
центры искусств |
|
|
публикации |
|
|
фотография |
|
|
ремесла (прикладное искусство) |
|
|
другое |
Особо следует сказать о Национальной Лотерее, которая оказывает финансовую поддержку культурным проектам в стране.
Доход Национальной Лотереи составляет 1 млрд. ф.ст. ежегодно; часть этого дохода направляется в сектора культуры и наследия. Созданная Актом о Лотерее в 1993 г. и функционирующая с марта 1995 г., данная лотерея находится в частном владении. Операторы лотереи, консорциум под названием Camelot Group Pic , имеют 72% доходов на административные расходы и призы. 28% предназначены для поддержки культуры, спорта, благотворительных и прочих социальных нужд. В период с марта 1995 г. по февраль 1998 г. Национальная Лотерея поддержала 38518 проектов общей стоимостью 4.7 млрд.ф.ст. (из них 8737 культурных проектов общей стоимостью 1.1 млрд. ф.ст.)
Лотерея никогда не финансирует проект полностью, поэтому менеджеры проектов обязаны соискать недостающие суммы: у государства, местных городских комитетов и спонсоров/доноров. Одним из условий, на основании которого Комитет по Искусству выделяет средства организациям культуры, является наличие от 10% до 15% средств, полученных от частного сектора.
Подводя итог, следует констатировать, что в нашем случае все три составляющие культурной политики являются своеобразными рифами, которые с трудом должна преодолевать наша культура. Она нуждается в реальной помощи не только государства, но и бизнеса, а также различных общественных организаций. Очевидна необходимость и в современных менеджерских кадрах. Важно помнить, что дорогу может осилить только идущий.
Вконтакте
Одноклассники
В статье мы кратко рассмотрим понятие и сущность культурной политики, ее формирование, развитие, направления, цели, задачи, возможности, проблемы и основные принципы.
В современном обществе создана и функционирует сложная, высокоразвитая система духовного производства , которая обеспечивает производство, распространение и потребление культурных ценностей, их хранение и передачу. Она оказывает воздействие на производственную, экономическую, социальную и политическую сферы человеческой жизни, находясь, в свою очередь, под их влиянием. Практическая значимость системы духовного производства для современного общества проявляется в том, что во всех странах современного мира государство управляет культурными процессами , как с помощью соответствующего законодательства, так и посредством использования финансово-экономических, административных и политических средств.
В современных странах существуют законы, регламентирующие деятельность системы образования и науки, работу средств массовой информации, охрану культурного наследия, охрану авторских прав как в сфере научно-технического, так и художественного творчества. Законодательно регламентируются право отдельного человека и групп людей на удовлетворение их культурных потребностей. Развитые государства ежегодно направляют значительную часть средств государственного бюджета на финансирование образования, науки, проектно-конструкторских исследований, на поддержание государственных учреждений культуры (музеев, театров, архивов, библиотек, хранилищ кинофотоматериалов, консерваторий и концертных залов и т. д.), охрану и реставрацию памятников культуры.
В XX столетии как никогда прежде выявился огромный инновационный потенциал культуры, способной коренным образом изменять людей. В первую очередь это связано с . По оценке специалистов, современный приводит к тому, что каждые 5-6 лет происходит смена поколений техники. Это значит, что соответствующим образом должны измениться профессиональные знания и навыки людей, их образ жизни, потребности. Вместе с тем, выяснилась и огромная опасность стихийного , использования достижений человеческого творчества в узкокорыстрых интересах, для создания новых инструментов и форм подавления и угнетения человека. Поэтому одной из важных задач специалистов в области культуры, широкой общественности, руководителей государства является выработка и проведение продуманной культурной политики, т. е. политики в сфере культуры, определяющей цели и стратегию культурного развития, основные принципы, методы и средства регулирования культурных процессов в современном обществе .
Определяющую роль в выработке современной культурной политики играет ЮНЕСКО — Организация Объединенных Наций по вопросам образования и культуры . На Всемирной конференции по политике в области культуры, которую ЮНЕСКО провела в Мексике 26 июля—6 августа 1982 года, была принята Декларация Мехико по политике в области культуры , сформулировавшая концепцию и основные принципы современной культурной политики.
ЮНЕСКО при определении принципов культурной политики исходит из широкого понимания культуры как совокупности «ярко выраженных черт, духовных и материальных, интеллектуальных и эмоциональных, характеризующих общество или социальную группу» . Культура в таком понимании включает в себя, «помимо искусства и литературы, образы жизни человека, основные права человека, системы ценностей, традиции и веры» .
Одним из основополагающих принципов культурной политики является принцип единства и многообразия культуры . Этот принцип означает, что, во-первых, мировая культура представляет собой результат культурного творчества всех народов, составляющих культуры. В частности, в число таких памятников включен Софийский собор в Киеве. На его реставрацию ЮНЕСКО выделяла специальные средства. В-третьих, сохранение и утверждение культуры каждого народа не означает культурной самоизоляции. «Культурная самобытность народов обновляется и обогащается в результате контактов с традициями и ценностями других народов. Культура — это диалог, обмен мнениями и опытом, постижение ценностей и традиций других; в изоляции она увядает и погибает» — говорится в Декларации Мехико.
Следующий принцип культурной политики — это принцип культурного измерения развития человечества . Суть этого принципа заключается в том, что любые программы развития человеческого общества — экономические, социальные, политические, научно-технические — должны включать в себя в качестве составной части и в качестве критерия необходимости подобных программ, культурный аспект . Нельзя забывать, что человек — это начало и конечная цель развития. Цель развития — не рост производства, доходов и потребления самих по себе, а их влияние на возможности развития и совершенствования человека, на более полное удовлетворение его духовных запросов. Необходимо гуманизировать развитие человечества, придать планам и стратегиям развития общества сбалансированный характер.
Одним из важнейших принципов культурной политики, провозглашенных в Декларации Мехико, является принцип культурной демократии . В его основе лежит понимание того, что культура создается обществом и поэтому принадлежит всему обществу; создание культуры и пользование ее благами не должны быть привилегией . Декларация Мехико подчеркивает: «Культурная демократия основывается на максимально широком участии человека и общества в производстве продуктов культуры, в процессе принятия решений, затрагивающих культурную жизнь, в распространении и использовании культуры» .
Культурная демократия несовместима с дискриминацией, с попытками ограничить участие людей в создании, распространении и пользовании культурой на основании их социального положения и происхождения, пола, языка, национальности, религиозных убеждений, принадлежности к этническим группам. Культурная демократия предполагает географическую и административную децентрализацию культурной жизни, более равномерное распределение культурных центров по территории страны, приближение их к нуждам и потребностям населения конкретных регионов, определение культурных планов и программ в ходе диалога власти и граждан.
Развитие культуры любого народа и любой страны в современном мире не может происходить вне рамок международного сотрудничества. Международное культурное сотрудничество как принцип культурной политики должно способствовать взаимопониманию народов, созданию в их отношениях атмосферы уважения, доверия, диалога, мира. Международное культурное сотрудничество и внешняя культурная политика должны основываться на уважении достоинства и ценности каждой культуры, на отказе от попыток установления каких-либо форм неравенства, подчинения или замены одной культуры другой, на равновесии в культурных обменах.
В Декларации Мехико также было уделено особое внимание проблемам взаимоотношений культуры с современными средствами массовой информации и коммуникации, а также с индустрией культуры, продукцией которой является (популярная музыка, кино, мода и т.п.). Современные средства массовой коммуникации формируют образ мира, в котором мы живем. И этот образ может быть как правдивым, так и ложным, как многосторонним, так и весьма однобоким. Многое здесь определяется тем, кто создает информационный образ и откуда исходят информационные потоки.
К началу 80-х годов ХХ века четыре крупнейших информационных агентства (Франс Пресс, Рейтер и два американские — Асошиейтед Проесс и Юнайтед Пресс Интернешнл) собирали, обрабатывали и распространяли 80% информации, предназначенной для читателей газет во всем мире. Сегодня, по оценкам специалистов, почти 90% центров производства и распространения информации в сети Интернет находятся в США. Такая концентрация центров производства и распространения информации сама по себе, даже независимо от чьей-либо воли, уже создает предпосылки для возникновения несбалансированности информационных потоков, затрудняет культурам многих народов доступ к мировому информационному пространству.
Сложной проблемой современной мировой культуры является индустрия культуры и ее продукция — . Даже независимо от наших оценок эстетических и моральных ценностей, пропагандируемых массовой культурой, совершенно очевидным является ее унифицирующее воздействие на умы и вкусы людей, размывание национальных культурных традиций, весьма агрессивное поведение в информационном пространстве, в котором ею завоевана огромная часть, совершенно несоразмерная с тем содержанием, которое она несет.
Заслугой Всемирной конференции по политике в области культуры, которая была проведена ЮНЕСКО в Мексике, явилось то, что она определила основы и сформулировала главные принципы культурной политики, привлекла внимание международной общественности к сложным проблемам мирового культурного развития и призвала к поиску решений.
Истекшие десятилетия показали, что основные ориентиры культурной политики в Декларации Мехико были определены верно. Вместе с тем, время выдвинуло и новые проблемы культурной политики, которые обсуждались на целом ряде международных форумов и нашли отражение в таких документах, как «Декларация конференции министров культуры Движения неприсоединения» (Колумбия, 1997), «Заключение Панафриканской консультации по культурной политике для развития» (Того, 1998), Хартия «Про культуру», принятая конференцией, проводившейся Советом Европы в 1997 году. ЮНЕСКО в 1998 году в Стокгольме провела межгосударственную конференцию, на которой был принят «План действий по культурной политике для развития».
«План действий» подтверждает основные принципы культурной политики, сформулированные в Декларации Мехико, но, вместе с тем, он выдвигает и некоторые новые проблемы культурной политики. Конец ХХ века оказался омраченным чередой гражданских конфликтов в целом ряде африканских и азиатских государств, на Балканах и Кавказе, одним из источников которых стала культурная нетерпимость, столкновение людей на почве различий их религиозных убеждений, языка, этнической и национальной принадлежности. Эти события показали, что настоятельной потребностью культурной политики стала задача развития и поощрения культуры мира . Существенными компонентами этой культуры мира является развитие толерантного отношения к носителям другой культуры и межкультурного диалога.
На национальном уровне «План действий» рекомендует проводить такую культурную политику, которая «стремится создавать ощущение нации как многоликого сообщества в пределах структуры национального единства — сообщества, воплощенного в ценностях, которые могут разделяться всеми мужчинами и женщинами и давать доступ, пространство и голос всем его членам» . Многие современные государства сталкиваются с внутренними противоречиями между отдельными группами своего населения и для их преодоления стремятся проводить политику социальной интеграции (объединения). В связи с этим, «План действий» при реализации культурной политики, направленной на улучшение социальной интеграции, рекомендует уделять особое внимание обеспечению более широкого доступа к культуре всех секторов населения страны.
Основные проблемы и принципы государственной культурной политики, которые коротко были рассмотрены в данном разделе, то внимание, которое им уделяет международное сообщество, — все это демонстрирует насколько важное место в жизни современного общества и человека занимает культура. Знание культуры собственного народа и мировой культуры способствует духовному развитию человека, обогащению его духовного мира. Знание и понимание культур других народов, уважение их достоинства и умение достойно представить культуру собственного народа — отличительные черты современного по-настоящему культурного человека.
Использованная литература:
1.Культурология в вопросах и ответах. Методическое пособие для подготовки к зачетам и экзаменам по курсу «Украинская и зарубежная культура» для студентов всех специальностей и форм обучения. / Отв. Редактор Рагозин Н. П. – Донецк, 2008, - 170 с.
480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников
240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья
Нестеров Георгий Георгиевич. Культурная политика как фактор развития образования: диссертация... кандидата философских наук: 24.00.01.- Ростов-на-Дону, 2001.- 152 с.: ил. РГБ ОД, 61 02-9/310-9
Введение
Глава I. Культурная политика как проблема культурологической теории 13
1.1. Понятие «культурная политика» 13
1.2. «Ограниченная» и «всеобъемлющая» культурная политика 30
Глава II. Культурная политика в образовательной сфере, 59
2.1. Социокультурные основы формирования политики в культуре и образовании 59
2.2. Образование в контексте изменения доминантных значений современной культуры76
Глава III. Становление и развитие образовательной политики в России. 98
3.1. Государство и становление института образования в России 98
3.2. Негосударственное образование: возможности будущего 121
Заключение 143
Список использованной литературы 145
Введение к работе
Актуальность исследования. Культурная политика в современную эпоху - «ахиллесова пята» социальной сферы не только в России, но и в мире в целом. Гуманитарная мысль и реальная практическая деятельность явно не соответствуют бурным парадигмальным изменениям в обществе, культуре, образовании. Кризис классической политики в сфере образования привёл как к пандемии утилитаризма, презрительного отношения к общекультурной составляющей обучения, так и к постмодернистскому проекту «антипедагогики», отрицающему саму необходимость культурной политики. Само словосочетание «культурная политика» представляется противоречивым «кентавром», сочетанием несочитаемого, ибо культура - это сфера свободы духа, а политика - это власть, господство одних над другими, принуждение и регламентация.
Постмодернистская критика основывается и на исторических уроках полностью дискредитировавших себя в XX веке тоталитарных политических режимов, исходящих из представления, что сферой культуры можно управлять так же, как заводом или воинской частью. Возрастание в современном мире неинституциональных, андеграундных, «криптоционных» социокультурных форм, казалось бы, приводит нас к выводу об абсолютно стихийном развитии культуры.
На этом фоне разворачивается глобальный кризис образования: несмотря на пришествие новых информационных технологий обучения, рост статуса «символического капитала», возникновения мощных систем негосударственного обучения, мировой корабль образования несётся неизвестно куда, без «руля и ветрил».
Однако, определение целей, характера, направленности, способов реализации образовательной политики возможно только в рамках культурной политики, специфическим, соответствующим данному историческому перио-
4 ду, образом воздействующим на культурную жизнь общества. Только на этой основе возможно дать прогностические характеристики в образовательной сфере и образовательной политике, выстроить сбалансированную систему государственного и негосударственного образования.
Степень разработанности проблемы. В связи с разрушением советской системы культуры проблемы культурно-образовательной политики стали активно обсуждаться как во властных структурах, так и на научных конференциях, в многочисленных работах учёных и практиков. Большинство специалистов в данной области склоняется к мысли о необходимости активизации государственной федеральной культурной политики, различными же остаются точки зрения на её приоритеты и определение её сущности (И.И.Горлова, С.С.Загребин, В.К Королёв, Б.Н.Топорнин, В.Н.Коновалов и др.).
Ряд авторов определяют культурную политику через её «ведомственную» принадлежность к Министерству культуры (З.Д.Ильина). Зачастую культурная политика, осмысляясь в рамках ведомственных ограничений, отождествляется с понятиями «художественная деятельность», «искусство» (см., например, план Государственной комиссии по проведению «Года поддержки культуры» в 2000г.).
Если ограничить предметную сферу культурной политики зримыми формами её существования, то проблема её определения переводится на уровень описания и перечисления. Недаром признанный специалист в данной области И.И.Горлова отмечает, что многие специалисты ограничивают данный феномен экономическими проблемами, связанными с финансированием, налоговым, юридическим статусом и т.д. учреждений культуры.
Другая позиция представлена философами и культурологами, опирающимися на более широкое понимание культуры, в частности, на утвердившийся в отечественной гуманитаристике деятельностный подход (В.Е.Давидович, Г.В.Драч, Ю.А.Жданов, Э.С.Маркарян). Культурная политика в данном контексте включает в себя целесообразную, комплексную систе-
5 му практических мероприятий, регулируемых государством, общественными организациями, предпринимательскими структурами и т.д. и направленных на сохранение, развитие и приумножение культуры общества (Б.С.Ерасов, А.М.Кравченко, С.П.Мамонтов, А.А.Оганов, И.Г.Хангельдиева и др.).
Особое значение для настоящего исследования имеют классические и современные работы, посвященные роли государства как института культуры. Разброс мнений здесь очень велик - от сугубо позитивных до резко негативных его оценок (Платон, Гегель, Л.Н.Толстой, Ортега-и-Гассет, Вл.Соловьёв, Н.А.Бердяев, И.А.Ильин и др.). Проблемам взаимоотношения власти и культуры посвящены интересные работы Дж.Бренкмана, Ш.Плаггенборга, В.Л.Тамбовцевой, А.В.Фалина, Э.Шапиро и др.
Последнее десятилетие российской истории образования прошло под знаком кризиса, многочисленных попыток реформирования и выработки более-менее последовательной политики государства в данной области. В рамках философии, социологии образования, педагогики с различных сторон пытаются осмыслить исследуемый нами феномен, и сам термин «образовательная политика» прочно укоренился в научной лексике наряду с понятиями «экономическая политика», «научная политика», «социальная политика» и др. В русле данной проблематики изучаются сравнительные характеристики систем управления образованием в различных странах, отношение государства к частным учебным заведениям, смена образовательной парадигмы, возможные модели будущего развития школы, перспективы негосударственного обучения, непрерывного образования и т.д. (А.И.Галаган, С.Карстен, Е.Д.Киреева, О.В.Крухмалёва, Ю.А.Огородников, Н.П.Пищулин, С.В.Резванов, В.М.Филиппов, В.Г.Харчев и др). Автор опирался также на классические работы, посвященные выявлению социокультурной сущности и предпосылок формирования образовательной политики (Э.Дюркгейм, Г.Лебон, Ю.М.Лотман, П.Н.Милюков, М.Фуко, А.С.Хомяков). С культурологически-философской точки зрения вряд ли обоснованной выглядит точка
6 зрения, согласно которой современная школа не есть культурное достояние нации и представляет собой глобальный, унифицированный механизм (К.Абик).
Для объективной оценки и сравнительного культурологического анализа культурной политики в России на разных этапах её развития большое значение имеют как документальные источники (тексты законов, отчётов, справочников), так и работы отдельных авторов по вопросам совершенствования и реформирования российской системы народного просвещения (С.Анциферов, С.А.Галин, Э.К.Данини, Э.Демолен, Ф.Ф.Королёв, Н.А.Корф, В.Чарнолусский и др.).
Таким образом, анализ существующей литературы по заявленной теме диссертационного исследования показывает, что возникла настоятельная потребность исследовать образовательную политику в контексте общекультурной политики с точки зрения теории культуры как генерализирующей науки, позволяющей органическим образом показать единство и различие данных феноменов.
Теоретико-методологические основы исследования. Диссертацион-ная работа основывается на содержательном сочетании философских и социокультурных методов изучения социальных феноменов и процессов. Междисциплинарный характер исследования определяет роль теории культуры как генерализирующей отрасли науки по проблематике диссертации.
Синтетическое видение проблемы связано с использованием теоретических достижений деятельностной школы в отечественной культурологии, что не отрицает опоры и на некоторые элементы аксиологического подхода В диссертации мы опираемся на теоретические разработки основного понятия -«культурная политика» - в рамках деятельностной концепции культуры (см.. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука.-М.: Мысль, 1983; Волков В.В. О концепции практики в социальных науках// Социс-1997-№6; Brenkman J. Culture domination.- Ithaca, London: Comet) Univ. Press, 1987; Ilia-
7 пиро Э., Бренкман Дж Культура и власть//Общие проблемы культуры и искусства. - М. Информкультура, 1989; Человек в мире художественной культуры. Приобщение к искусству: процесс и управление.-М., 1982; Фалин А. В. Культурная политика в зеркале социально-политического анализа// Некоторые проблемы современной культуры.-М.,1987; Тамбовцева В.Л. Субъекты и объекты культурной политики// Организационно-экономические преобразования в сфере культуры: проблемы и перспективы - М„ 1990; Культурология. Под ред Драча Г.В. Ростов н/Д., 1998).
В ходе исследования был также использован ряд теоретических концептов, сформировавшихся в современном гуманитарном знании.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступает культурная политика (в основном государства) как система мер, направленных на сохранение, развитие и приумножение культуры.
Предметом исследования является образовательная политика как органическая часть общекультурной политики.
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы заключается в культурологически-философском определении сущности культурной политики, проявляющейся в специфических формах политики в сфере образования. Данная цель конкретизируется в следующих задачах:
показать недостаточность «ведомственного» и утилитаристского подходов к культуре и образованию;
используя методологический аппарат теории культуры и деятель-ностный подход в культурологии, эксплицировать сущность культурной политики;
выявить специфику регулирования культурной жизни; рассмотреть характер образовательной политики в зависимости от ценностных ориентации общекультурной политики; провести сравнительный анализ российских образовательных политик в ходе исторического развития страны;
8 выявить перспективы развития негосударственного сектора образования. Научная новизна диссертации определяется следующими положениями:
определена сущность культурной политики (в рамках теории культуры) как системной целостности духовно-нравственных целей, сознательно реализуемых во всей сфере организационно-управленческой деятельности общества;
исследована «криптоционная» составляющая результатов регулирования культурной жизни;
осуществлён сравнительный анализ «ограниченной» и «всеобъемлющей» культурных политик, базирующихся на разных социальных и гносеологических установках;
изучены социокультурные основы формирования и историческая динамика образовательной политики в контексте доминирования различных систем ценностных ориентации в общекультурной политике;
выделены базовые системосозидающие культурные элементы в российской государственной образовательной политике.
Тезисы, выносимые на защиту.
В отличие от экономического, политологического, социологического и других подходов, в теории культуры культурную политику следует определить как системную целостность духовно-нравственных целей, идей и установок, реализуемых в организационно-управленческой деятельности государства, его законодательных и исполнительных органов и других субъектов культурной политики (церкви, института предпринимательства, общественных организаций и т.д.).
Культурная политика носит осознанный, целенаправленный характер и существует в обществе, которое в той или иной степени занимается регулированием культурной жизни страны. Однако процесс реализации
управленческой деятельности в сфере культуры в значительной степени носит «зашифрованный» характер, что связано с объективацией его результатов не только в материальной сфере, но и в изменении ценностных, ментальных установок людей; высоким уровнем «криптокультурности» самой социальной системы, связанной как с экзистенциальной данностью бытия индивида, так и с существованием нерационализируемого мира повседневности; принципиальной непредсказуемостью, невозможностью прогнозирования, социальной верификации культуротворчества.
«Ограниченная» и «всеобъемлющая» культурная политика основывается на различном понимании того, что есть культура. Первая осмысляется в рамках ведомственных ограничений и отождествляется с управлением в сфере духовного производства, прежде всего в искусстве. Вторая базируется на деятельностной концепции культуры и носит системный, затрагивающий все функциональные подсистемы общества, характер и сопровождается структурной перестройкой социокультурных механизмов её реализации.
Важнейшим элементом культурной политики государства выступает образовательная политика, связанная с решением задач социализации и ин-культурации личности; введением человека в мир социума, его специализированным обучением в рамках осваиваемой функциональной социальной и профессиональной роли; трансляцией из «прошлого» в «будущее» данной социокультурной целостности. Образовательная политика государства, несмотря на происходящие в современном мире глобализации процессы,возникает на основе специфических культурных, национально-психологических, политических и других предпосылок. Формируясь в «теле культуры», она, в свою очередь, оказывает мощное влияние на социум.
«Сверхорганизованность» государственной культурной политики послужила одной из причин кризиса традиционной системы образования, что
привело не только к развитию рынка образовательных услуг, созданию параллельных негосударственных образовательных структур, «непрерывного образования для взрослых», но и к постмодернистскому «антипедагогическому» проекту, определяющему государство лишь в качестве репрессивного механизма в сфере обучения.
Постмодернистская и «сверхлиберальная», утилитаристская смена доминантных значений современной культуры «дерепрезентирует» в культурном смысле государственную образовательную политику, утверждающую целостность «срединной» культуры общества, и ведёт к фрагментации человеческого сообщества, дезинтеграции социального поведения и целостности духовного развития. 6. Теоретико-культурный анализ позволяет выявить сходные системосози-дающие элементы, базовые ценностные регулятивы российской культурной политики в области образования дореволюционного (XIX -начала XX в.в) и Советского государств, представленные в деятельности властных институтов на различных этапах исторического развития, а именно: дуализм, духовность, репрессивность, патриотический прагматизм, консерватизм, интегративность.
Традиционно в России настороженно относились к негосударственному, «вольному» сектору образования, и его социокультурный потенциал в настоящее время раскрыт далеко не полностью. Данное обстоятельство связано как с особенностями государственной политики в этой сфере, так и со спецификой российской ментальносте. Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссер-тационой работы позволяют углубить теоретические представления в области философии, культурологии, педагогики, связанные с изучением общих проблем социокультурной динамики, деятельности различных институтов культуры (в первую очередь, государства и образования), нахождения путей формирования новой образовательной парадигмы. Полученные результаты
можно использовать в преподавании общих и специальных курсов по культурологии, философии и педагогике; имеют они значение для практической деятельности политиков и управленцев.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на четырёх межвузовских научно-практических конференциях Юга России «Перспективы высшей школы в негосударственном секторе образования (Ростов н/Дону, 1998, 1999, 2000, 2001г.г.), на Всероссийской научной конференции «Преподавание сравнительной политологии и мировой политики в вузах России» (Новороссийск, 2000).
Нестеров Г.Г. Введение; Реструктурирование системы обучения иностранным языкам в общеобразовательной школе// Перспективы высшей школы в негосударственном секторе образования. Ростов н/Дону, 1998. (8 стр.).
Нестеров Г.Г. Негосударственное образовательное учреждение в условиях неостойчивой системы образования// Перспективы высшей школы в негосударственном секторе образования. (Тезисы докладов). Ростов н/Дону, 1999. (4 стр.).
Нестеров Г.Г. Возможности будущего (опыт сравнительной характеристики образования в России и за рубежом)//Преподавание сравнительной политологии и мировой политики в вузах России: Материалы Всероссийской научной конференции. Новороссийск, 2000. (3 стр.).
Нестеров Г.Г. Культурная политика//Культурология. Краткий тематический словарь. Ростов н/Дону, 2001. (1 стр.).
Нестеров Г.Г. Историческое становление негосударственного образования и специфика российской ментальности// Перспективы высшей школы в негосударственном секторе образования. (Тезисы докладов). Ростов н/Дону, 2001. (4 стр.).
Понятие «культурная политика»
Культурная политика в современную эпоху - «ахиллесова пята» социальной сферы не только в России, но и в мире в целом. Хотя в европейских университетах читается стандартный курс «Культурная политика и планирование в культуре», но реальное положение дел далеко от идеала.
В нашей стране в связи с кризисом социальной и культурной сфер практически отсутствует то, что называют культурной политикой. Само словосочетание «культурная политика» содержит в себе противоречие. Культура всегда связывалась со свободой духа как неотъемлемым условием её органического развития, а политика - с властью, необходимым условием существования которой является господство одних над другими, принуждение и регламентация.
Сам термин «политика» толкуется самым различным образом. В качестве рабочего определения мы используем трактовку данного понятия знаменитым французским политологом Раймоном Ароном: «...Слово «политика» в его первом значении - это программа, метод действий или сами действия, осуществляемые человеком или группой людей по отношению к какой-то одной проблеме или к совокупности проблем, стоящих перед обществом» (Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993. С.21-22). Таким образом, культурная политика относится преимущественно к области внутренней политики, где субъектами культуротворчества, трансляции, распространения, сохранения культуры общества выступают не отдельные индивиды, а государство, его структуры, организации, общественные объединения и т.д.
В культурной политике, наряду с содержательно-концептуальными вопросами ценностного характера, особую роль играют экономические и юридические стороны, через которые строится сам механизм её реализации.
Существует точка зрения, согласно которой культура относится к той сфере жизни общества, которая наименее поддаётся институциональному упорядочению. Творческое начало, столь важное в искусстве, науке, обучении и воспитании связано с индивидуальной деятельностью субъектов культуры и не укладывается в попытки её регламентации. Сама культура в значительной степени является частью так называемой «криптоционной» социальной реальности, в которой большую роль играют феномены, не поддающиеся публичной легитимизации - подлинные побудительные мотивы деятельности субъектов культурного творчества, их неформальные школы и организации, неофициальные и андеграундные явления и т.д.
Мало того, современные исследования показывают, что криптокультур-ные символы обладают огромной властью над дорефлективным сознанием людей. По мнению крупнейшего исследователя культуры М. Элиаде, например, современный секулярный, профанный индивид на уровне социальной практики выступает в скрыто-религиозных формах, ориентируясь в своей деятельности на бессознательный источник ценностей, смыслов и идеалов. Так, «миф о Кеннеди» сформировался в американском обществе после убийства президента как событие крипторелигиозного опыта, где телевидение оказалось каналом, транслирующим массовое переживание жертвенной смерти во имя гражданских убеждений. Немало писалось и о подспудном эс-хатологизме марксистской идеологии, «накладывающемся» на крестьянское сознание в ходе культурной революции.
Социокультурные основы формирования политики в культуре и образовании
Один из основоположников классического славянофильства 40-60-х годов XIX века, А.С.Хомяков, под воспитанием в широком смысле понимал ту систему социальных и культурных связей и отношений, при помощи которой передаётся знание, культурные навыки последующим поколениям. Само воспитание начинается уже с самых ранних лет жизни ребёнка и передаётся через слова, чувства и обычаи, которые оказывают изначально огромное влияние на формирование личности индивида. По мнению А.С.Хомякова, те первые слова, которые осознаёт ребёнок (например, «бог», «тятя», «мама»), оказывают влияние на сознание человека, и строй его мыслей будет совсем другой, чем у ребёнка, у которого первые слова были «деньги», «наряд» или «выгода». Отсюда следует, что школьное воспитание есть продолжение домашнего и общественного. Система образования должна быть продолжением той социокультурной жизни, стихии национального и народного, на основе которого оно вырастает.
«Если школьное учение находится в прямой противуположности с предшествующим и, так сказать, приготовительном воспитании, оно не может приносить полной, ожидаемой от него пользы; отчасти оно даже делается вредным: вся душа человека, его мысли, его чувства раздвояются; исчезает всякая внутренняя цельность, всякая цельность жизненная; обессиленный ум не даёт плода в знании, убитое чувство глохнет и засыхает; человек отрывается, так сказать, от почвы, на которой вырос, и становится пришельцем на своей собственной земле... Школьное образование должно быть соображено с воспитанием, приготовляющем к школе, и даже с жизнью, в которую должен вступить школьник по выходе из школы, и только при таком соображений может оно сделаться полезным вполне» (Хомяков А.С. Об общественном воспитании в России//Хомяков А.С. О старом и новом. М., 1988. С.222).
Из сказанного можно сделать вывод о том, что воспитание и обучение есть забота прежде всего самого общества в целом. Однако, как считает А.С.Хомяков, такой вывод был бы неправильным. Система образования должна складываться под целенаправленным воздействием правительственной власти. Правда, по мнению видного славянофила, не всякому государству можно поручить подобного рода деятельность. Современным ему Северо-Американским Штатам А.С.Хомяков отказывает в праве вмешательства в воспитание и обучение, поскольку они представляют из себя «торговое скопище лиц и их естественных интересов». Другое дело, такая страна, как Россия, обладающая глубочайшими национальными и культурными традициями и своеобразием.
Русское государство имеет свою внутреннюю задачу - явление человеческого общества, основанного «на законах высшей нравственности и христианской правды». Подобное государство, выполняя свою «отрицательную» роль, должно отстранять от дела общественного образования всё то, что «противно его собственным основным началам». Право государства отвергать всё, что является внесённым извне, воздействующим отрицательно на систему образования, является одновременно и его прямой обязанностью. «...Правила общественного воспитания должны изменяться в каждом государстве с характером самого государства и в каждую эпоху с требованиями эпохи. В отношении к отрицательному влиянию правительства на общественное образование должно заметить, что правительство, которое допустило бы в нём начала, противные внутренним и нравственным законам общества, изменило бы чрез то само общественному доверию.
Государство и становление института образования в России
Отношение к государству российской интеллигенции, выполняющей, согласно своему статусу, функции создания, сохранения, трансляции и распространения культурных ценностей, всегда содержало в себе определённую дозу настороженности и негативизма. Достаточно вспомнить строку из поэмы В.К.Тредиаковского, которую А.Н.Радищев сделал эпиграфом своей знаменитой книги «Путешествие из Петербурга в Москву», где государство определялось как «чудище, обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Однако подобное отношение сформировалось прежде всего в рамках революционной парадигмы восприятия социокультурной реальности и носит далеко не объективный характер, ибо «излишняя» государственность культурной политики в России определялась спецификой исторических условий бытия россиян.
«Воздействие государства на культурную политику на Руси обнаруживается практически со времени возникновения самого государства. Так, носитель государственной власти - киевский князь Владимир - стал инициатором введения христианства в качестве официальной религии (988 г.), т. е. фактически обусловил смену типа культуры (языческой на христианскую). В результате нарушилась локальная замкнутость культур различных славянских племен, составлявших Киевское государство, эти культуры обнаружили тенденцию к слиянию и к вхождению в значительно более широкую культурную общность христианского мира в восточно-православном варианте. Конечно, формы и способы воздействия государства на культуру были многообразными. Христианизация Руси во многом производилась насильственным путем, вплоть до вооруженного вмешательства. Однако одно только принуждение не могло обеспечить рецепцию новой культуры: здесь должны были включиться иные социальные механизмы. Таким механизмом оказалось структурирование средневекового общества по иерархическому принципу. Пирамида небесной иерархии венчалась Богом, а в иерархии земной ему соответствовал правитель государства. Отсюда понятен пиетет по отношению к носителю власти, рассматривавшемуся как наместник Бога на земле.
Глава государства выступал идеалом для своих подданных, что отразилось, например, в цикле былин о князе Владимире Красное Солнышко, повестях о Куликовской битве, народных сказаниях об Иване Грозном и т. п. Их деятельность воспринималась обществом как образец для подражания. Это и обеспечило в конечном итоге не только успешную христианизацию Руси, но и широкое распространение форм искусства, культивировавшегося при княжеском или царском дворе» (Культурная политика России. История и современность Два взгляда на одну проблему. М.: Либерея, 1998. С.73).
Православие как единая вера была предпосылкой и основой целостности русской культуры. «Верхний» культурный слой был более динамичен, открыт внешним влияниям. Крестьянская и отчасти посадская культура оставалась базовой, более консервативной. Она воздействовала на «верх» и сама изменялась под влиянием «официального». Наиболее распространенным способом воздействия государства на культуру был заказ. В первую очередь данное обстоятельство относилось к архитектуре. На княжеские или царские средства строились на Руси и главные городские соборы, и дворцы.
В России единая система образования была создана в 1803-1804 гг., когда осуществлялась кардинальная реформа учебного дела. Возникшее в 1802 г. Министерство народного просвещения стало одним из важнейших органов управления культурой. Оно ведало всеми высшими, средними и низшими учебными заведениями, Академией наук, библиотеками, типографиями и значительной частью музеев. Ежегодный бюджет его составлял 1 -2% от общего бюджета государства, причем большая часть расходовалась на учебные и научные учреждения.