Иконоборческий период (730-843 гг.) (Т. А. Сенина (монахиня Кассия))
Иконоборческие споры продолжались в Византии больше ста лет, однако с перерывом в 787–815 гг., и поэтому принято говорить о двух периодах иконоборчества. К началу VIII в. почитание икон, ставшее общепринятой практикой уже к VI в., считалось исконным преданием, однако его прямого богословского обоснования сделано при этом не было, а бытовое почитание образов начало принимать гипертрофированные формы. Это чрезвычайное усиление культа икон вызвало негативную реакцию в церковных кругах, особенно в восточных провинциях Византийской империи, где сильнее ощущалось иконоборческое влияние армян–монофизитов, а также сект павликиан и манихеев. Сколько бы позднее православные источники ни твердили о том, что иконоборчество было единственной ересью, навязанной Церкви извне, в Константинополе при дворе Льва III, а именно в Малой Азии среди духовенства мы находим самую древнюю форму выражения византийского иконоборчества». Наиболее древние источники приписывают решающую роль в возникновении новой ереси Константину, епископу Наколеи Фригийской. Об этом упоминает св. патриарх Герман в своих письмах, и когда они были прочитаны на VII Вселенском соборе, св. патриарх Тарасий сопровождал чтение словами: «Ересь вышла от Константина Наколейского, это он ее ввел». По словам патриарха Германа, в его время «целые города и множество людей» были «в большом смущению) относительно иконопочитания, а иконоборческая ересь являлась «нововведением» епископа Наколейского, который нашел многочисленных сторонников внутри самой церковной иерархии.
Подобное усиление антииконоборческих настроений вошло в резонанс с настроениями воцарившегося в 714 г. Льва III Исавра, который после своих блистательных побед над арабами ощущал себя мессианской фигурой, призванной навести порядок и в государстве, и в Церкви. Впрочем, при нем иконоборчество не получило сколько–нибудь большого размаха: император ограничился символическим удалением с главных ворот дворца иконы Христа и отправлением на покой престарелого патриарха Германа, который не соглашался с новым курсом, но не имел сил оказать должное сопротивление. Только в 754 г. сын Льва император Константин V (741-775 гг.) созвал в Иерии собор, осудивший иконопочитание и официально провозгласивший иконоборческие догматы. Этот же император развернул преследования иконопочитателей, в ходе которых пострадали более всего монахи, главные хранители традиционного благочестия. На Иерийском соборе были преданы анафеме патриарх Герман и Мансур - преподобный Иоанн Дамаскин, который в VIII в. оказался главным богословом, писавшим в защиту иконопочитания.
Св. Иоанн жил в палестинском монастыре на территории Халифата и скончался в 730-740 гг. Три его «Защитительных слова против порицающих святые иконы» являются основным источником по богословию иконопочитателей в первый период иконоборчества. Дамаскин учил, что иконы представляют собой церковные символы и как таковые почитаются потому, что Бог Своими энергиями почивает в них, делая их «честной материей»; им воздается не служение (Хат@е1а, подобающее только Богу), а относительное поклонение (7CQoaxivr]aig). «Поклоняюсь… всему, над чем Бог именуется, но не ради природы их, а потому, что они суть приятелища Божественной энергии», - писал св. Иоанн, указывая на то, что икона освящается именем Божиим: «Повинуясь церковному преданию, допусти поклонение иконам, освящаемым именем Бога и друзей Божиих и по причине этого осеняемым благодатию Божественного Духа». На иконах изображается не просто плоть, а обоженная плоть Христа и святых, а потому их начертания (характиры) содержат в себе Божественные энергии, и значит, достойны поклонения. Дамаскин настаивал, что иконопочитание есть древнее предание Церкви и к каждому «Защитительному слову» приложил ряд свидетельств о почитании икон из соборных постановлений, святоотеческих писаний и житий святых.
Смерть третьего императора Исаврийской династии, Льва IV (775-780 it.), привела, за малолетством ею сына Константина, к фактической власти супругу Льва св. Ирину, которая решила восстановить почитание икон. VII Вселенский собор, состоявшийся в 787 г. в Никее под председательством св. патриарха Тарасия, взял за основу своих определений учение св. Иоанна Дамаскина. Собор категорически настаивал на том, что икона освящается начертанием на ней имени Божия и именно потому нет никакой специальной молитвы для ее освящения; она «только по имени имеет общение с первообразом». Поскольку во Христе соединились два естества, то Его возможно изобразить на иконе по тому естеству, которым Он был видим людьми при Его земной жизни; имя же «Христос» обозначает оба Его естества, и поскольку Церковь не отделяет плоть Христа от Его божества, то икона представляет подобие первообраза, а потому «получает и самое имя Господа; чрез это только она находится и в общении с Ним; потому же самому она и досточтима и свята». Поскольку и сами иконоборцы почитали Евангелие как книгу, где изложено слово Божие, собор подчеркнул, что нет разницы между символами живописным и буквенным, поскольку они одинаково вмещают в себя энергии Божии: «Как ты, поклоняясь книге закона, поклоняешься не коже и чернилам, находящимся в ней, но заключающимся в ней словам Божиим, так и я, поклоняясь иконе Бога, поклоняюсь не дереву и краскам - да не будет, - но взирая на бездушный образ Христа, думаю, что чрез него я взираю на Самого Христа, - и поклоняюсь Ему». Если иконоборцы считали, что безумен живописец, «ради своего жалкого удовольствия домогающийся… бренными руками изобразить то, во что веруют сердцем», то отцы собора настаивали не только на возможное™ «изображать на иконе Господа нашего в том виде, как Он соделался совершенным человеком», но и на безусловной богоугодности иконописного мастерства: оно есть дар Божий и поэтому иконоборцы, «позоря и осуждая дарованные Богом людям знания, принадлежат к ереси богообвинителей». На VII Вселенском соборе были приведены различные святоотеческие тексты, говорящие об иконопочитании; постановления Иерийского собора были последовательно опровергнуты, а иконоборческая ересь предана анафеме.
Иконопочитателям, однако, пришлось торжествовать недолго, меньше 30–ти лет. Иконоборческие настроения все еще были сильны в обществе, как при дворе и в армии, особенно в войсках мало–азийских провинций - именно стратиг Анатолийской фемы Лев, взойдя на престол, возобновил иконоборчество, не без влияния некоторых придворных чиновников и клириков, - так и среди людей образованных: главным идеологом и богословом второго иконоборчества стал Иоанн Грамматик, один из самых ученых людей IX в., вместе со Львом Математиком стоявший у истоков «Македонского ренессанса».
Иконоборческие настроения заметно усилились в империи еще при Михаиле I (811–813 гг.): в 812 г. императору даже пришлось покарать отрезанием языка некоего пустынника Николая, который «расколол и поносил нечестиво икону Пресвятой Богородицы». Причиной усиления таких настроений были постоянные военные поражения византийцев, особенно в войнах с болгарами, в которых когда–то отличался победами император–иконоборец Константин V. Во время последнего военного похода Михаила летом 813 г. иконоборцы устроили в столице скандал во время патриаршего богослужения - ворвавшись в императорскую гробницу в храме Святых Апостолов, они призывали Константина V: «Восстань и помоги погибающему государству!». Многие из разжалованных за иконоборческие симпатии военных считали, что византийцы при Ирине, Никифоре и Михаиле I терпели военные поражения из–за иконо–почитания и обвиняли «не собственные грехи, но православную и от отцов переданную веру и святой монашеский образ - училище божественной философии».
Поражение византийцев в сражении с болгарами при Версиникии привело к отречению Михаила I от престола и воцарению Льва V Армянина (813-820 гг.), который, сумев отразить вражескую угрозу и заключить с болгарами мир, не только вернулся к иконоборчеству, но и начал жестокие гонения на иконопочитателей и сочувствовавших им, что в конце концов стоило ему жизни: он был убит прямо в алтаре храма во время Рождественской службы и вместо него воцарился гораздо более умеренный Михаил II Амориец (820-829 гг.). Новый император не восстановил иконопочитания, но прекрашл гонения и позволил всем верить, как им угодно. Его сын Феофил (829-842 гг.), последний из императоров–иконоборцев, ужесточил отношение к иконопочитателям, но хотя антииконоборческие источники называют его едва ли не самым злейшим гонителем православных, на самом деле масштабных гонений он не предпринимал; если при нем и преследовали иконопочитателей, то довольно избирательно и чаще всего по причинам более политического, нежели религиозного характера: император стремился навести порядок в государстве и в Церкви и, если бы не его ересь, вероятно, мог бы войти в историю Византии как один из самых блистательных государей. Спустя год после смерти Феофила, его супруга св. Феодора восстановила в империи иконопочитание - уже навсегда; однако этому торжеству православия предшествовали более чем годичные переговоры, в результате которых императрица фактически принудила православных исповедников молиться за Феофила, вымолить для него прощение и включить в диптихи в качестве православного государя.
Далеко не все исповедники дожили до торжества иконопочита–ния; не дождались его и два главных православных богослова периода второго иконоборчества - св. патриарх Никифор и св. Феодор Студит. Хотя в целом они продолжали держаться учения, изложенного св. Иоанном Дамаскиным и VII Вселенским собором, однако они углубили его в христологическом плане, поскольку их главный противник - Иоанн Грамматик - совершил своего рода «богословский синтез» иконоборчества, уточнив некоторые моменты, недостаточно разработанные на Иерийском соборе. После смерти Феодора и Никифора в иконопочитательской среде практически не было создано новых апологий, если не считать некоторых писаний св. Мефодия, ставшего патриархом в 843 г., где в общем излагаются те же самые идеи: о том, что «слово есть икона, а икона - слово», а потому истинное изображение «поклоняемо так же, как глаголы правды», о том, что Моисей украсил скинию изображениями херувимов, что Христос воплотился и потому может быть изображен на иконе и т. п. Таким образом, учение Церкви об иконопочитании было окончательно оформлено именно в трудах святых Никифора и Феодора, к которым мы теперь и обратимся.
Кассия – инокиня, составительница церковно-богослужебных песнопений, жившая в IX веке. Она происходила из знатной византийской фамилии, была «девицею ученой и отличавшейся образованием» (историк И. Зонара), «превосходила других красотою», обладала глубоким и серьезным умом. В молодости в жизни Кассии произошел исключительный факт, определивший всю последующую ее судьбу. Около 830 г. византийская императрица Евфросина, желая найти достойную невесту своему сыну и наследнику престола Феофилу, пригласила во дворец одиннадцать красивейших девиц из знатных византийских фамилий, на одну из которых должен был пасть выбор царственного жениха. Феофил, держа в руке золотое яблоко, которое и должен был отдать наиболее понравившейся ему девице, прежде всего остановил свой выбор на Кассии. Подойдя к ней, Феофил сказал: «От жены произошло все зло». Не потерявшись от такого неожиданного и неприветливого обхождения, Кассия быстро и смело возразила Феофилу: «Но от жены произошло и все лучшее». Однако смелый и находчивый ответ не понравился Феофилу, и он подал золотое яблоко другой девице, Феодоре Пафлогонянке, которая скоро и сделалась византийскою императрицей. Кассия, лишившаяся за свое остроумие царского престола, решила оставить мир и удалиться в монастырь. Обладая большими материальными средствами, она построила в Константинополе свой собственный монастырь, где и провела остальную жизнь в молитве, созерцании и составлении церковных песнопений, в которых отразилась вся ее богато одаренная душа. Насколько Кассия была известна, как церковная поэтесса, видно из того, что ее имя упоминается в стихотворном «Каталоге песнотворцев» Никифора Каллиста Ксанфопула, который ставит ее наравне с великими «песнотворцами гимнов, свыше вдохновенных», каковы «чудный» Косма, «новый Орфей» из Дамаска (св. Иоанн Дамаскин), Феодор и Иосиф Студиты, «наилучшие органы песнопений».
Кассия известна, прежде всего, как составительница стихир, число которых восходит до 25. Одни из них вошли в состав церковно-богослужебных книг, а другие сохранились только в рукописях. Все стихиры можно разделить на пять групп. К первой группе относятся стихиры, которые как в греческих рукописях, так и в наших минеях и триоди надписываются именем Кассии. Их указываюсь пять, именно: 1–2) две стихиры на «Хвалитех» в день памяти св. пяти мучеников 13 декабря: «Паче эллннских наказаний» и «Пятиструнную цевницу», 3) стихира на «Господи воззвах» в день Рождества Христова: «Августу единоначальствующу на земли».., 4) стихира на стиховне в день рождества Иоанна Предтечи (24 июня): «Исаии ныне пророка глас»..., 5) стихира на стиховне (на утрени) и на «Господи воззвах» в Великую Среду: «Господи, иже во многия грехи впадшая жена»... Принадлежность указанпых стихир Кассии подтверждается согласным свидетельством греческих и славянских церковно-богослужебных книг, а также может быть оправдана соответствием содержания этих стихир пылкому и властному характеру Кассии, ее презрению мира и его прелестей и т. п. Ко второй группе стихир, принадлежащих Кассии, относятся те, которые надписываются ее именем в некоторых греческих рукописях, но в славянских минеях и триоди не имеют никакого надписания. Число их восходит до 14, а именно: 1) стихира на «Господи воззвах» в день и свв. мучеников Гурия, Самона и Авива (15 ноября): «Едес веселится, яко ракою святых обогатися»; 2) стихира на «Господи воззвах» в день памяти препод. Марии Египетской (1 апреля): «Душевная ловления и страсти плотския мечем воздержания посекла еси»; 3) стихира на стиховне в день свв. Апостолов Петра и Павла (29 июня): «Светильники великия церкве Петра и Павла восхвалим»...; 4) стихира на «Хвалитех» в день пророка Илии (20 июля): «Пророков верховники и всесветлыя светильники вселенной»; 5–9) пять стихир на «Хвалитех» в день памяти св. мученицы Христины (24 июля): «Крест, яко оружие державно», «Богатство оставльши отеческое», «Славим Твое, Христе, многое милосердие», «Чудодействова, Христе, Креста Твоего сила» и «Девства твоея красоты восхоте Царь славы Христос»; 10) стихира на стиховне в день Успения Богородицы: «Егда нашла еси. Богородице Дево»: 11) стихира на «Господи воззвах» в день памяти свв. мучеников Адриана и Наталии (26 августа): «О, супруже святый и избранный Господу»; 12) стихира на «Господи воззвах» в неделю мытаря и фарисея: «Вседержителю Господи, вем, колико могут слезы»; 13) стихира на «Хвалитех» в ту же неделю: «От дел похваленми фарисея оправдающа себе осудил еси, Господи» и 14) стихира на «Господи воззвах» в пятницу первой седмицы великого поста: «Сосуда употребив враг соотступника мучителя». И эти стихиры по своему содержанию вполне соответствуют душевному состоянию и основным чертам характера инокини Кассии. К третьей группе можно отнести две стихиры, которые в греческих рукописях приписываются Кассии, а в славянских минеях носят другие надписания. Одна стихира – «Души праведных в руце Господни» относится к богослужению на 1-е августа, в день памяти свв. мучеников Маккавеев; в славянской минее стихира надписывается именем Космы Монаха (маюмского), но более правильно надписание ее в греческих рукописях именем Кассии: ведь св. Косма известен как составитель преимущественно канонов на великие Господские и Богородичные праздники и на Страстную Седмицу, и ничего неизвестно о составлении им стихир во дни памяти святых, а затем «речь его всегда полна мысли и вместе сжата» (архиеп. Филарет Черниговский), указанная же стихира пространно восхваляет мужество Маккавеев; наконец, ошибочная замена слова Κασσι’α именем Κοσμᾶς вполне была возможна при переписке славянских богослужебных и рукописей. Другая стихира относится к празднику Благовещения и начинается словами «Послан бысть с небесе Гавриил Архангел»; в славянских богослужебных книгах она приписывается Иоанну Монаху (Дамаскину), но имеются известия об исключительных обстоятельствах составления этой стихиры именно Кассиею, при том не без участии отвергнувшего ее императора Феофила (епископ Порфирий Успенский, Стихирарные пииты в «Труд. Киев. Дух. Ак.» 1878 г., II, 36), а затем надписание ее именем Кассии в рукописях греческих – оригинальных опять говорит в пользу авторства этой вдохновенной поэтессы. К четвертой группе можно отнести только одну стихиру или, вернее, седален после третьей песни канона на 1-е марта, в день памяти мученицы Евдокии: «Просвещщися зарею Божественною», который в славянской минее не имеет надписания, а в греческих рукописях приписывается то Кассии, то Иоанну Дамаскину. Ввиду того, что с именем Кассии стихира связывается в рукописях более ранних (XI в.) и имеет сходство по содержанию с другими ее стихирами, ее также с большею вероятностью можно приписать этой деве-поэтессе. К группе пятой относятся стихиры, которые как в различных греческих рукописях, так и в славянских минеях надписываются именами различных лиц, в том числе и Кассии. Сюда относятся три стихиры: 1) стихира на «Хвалитех» в день св. первомученицы Феклы (24 сентября): «Невестника имущи на небесех Христа Бога», приписывается то Анатолию, патриарху Константинопольскому, составителю воскресных стихир и тропарей, то – с большею вероятностью – Кассии (по Афонской рукописи 1292 г.); 2) стихира на 8-е октября, в день памяти преп. Пелагии: «Идеже умножися грех», по своему содержанию более соответствующая настроению Кассии, чем Иоанна Дамаскина, которому она иногда приписывается; 3) стихира на «Господи воззвах» в день памяти св. мученицы Агафии (5 февраля): «Преславно чудо бысть во страдании всеславныя Агафии», приписываемая то Симеону (с этим именем известно пять песнописцев), то Феодору Сикеоту, то – опять по более достоверному свидетельству рукописей XI и XIII веков – Кассии. Кассия принимала участие в составлении и канона Великой Субботы. «Канон этот, – пишет Феодор Продром. – до пятой песни – творение Марка, епископа отрантского, а от пятой до девятой – великого пииты Космы. Впрочем, как известно из незаписанного предания, гораздо прежде некоторая мудрая и целомудренная дева, по имени Кассия, была составительницею стихов от первой до пятой песни и дополняла канон. Последующие мужи, пересматривавшие каноны, сочтя неприличным присоединять к песням жены песни подвижника Космы, поручили Марку составить тропари с тем, чтобы удержать прежние ирмосы». В наших Триодях пишется: «Канон от первыя песни до шестыя творение Марка монаха, епископа идрунтского, ирмосы же творение жены некия, Кассия именуемыя». Таким образом, Кассиею составлены и ирмосы 1–5 песней канона Великой Субботы: «Волною морскою», «Тебе на водах», «На кресте Твое божествонное истощание» и «Богоявления Твоего, Христе». Вероятно, Кассии принадлежат и другие церковные песнопения, но они, как хранящиеся еще в рукописях, недостаточно обследованы учеными. Между прочим, Крумбахер приписывает Кассии канон об усопших, который по своему содержанию является подобием знаменитой песни Романа Сладкопевца на погребение иноков. Но Кассия стоит ниже его. Она хотела дать заупокойный канон, пригодный для всех, а не только на погребение иноков, как у Романа, почему и ограничилась мольбами общего и однообразного характера. Только в конце канона проявляется индивидуальная черта: Кассия просит Господа увенчать благоверного императора и мольбами Богородицы уничтожить врагов его. По оригинальности мыслей и глубине поэтического замысла творение Кассии стоит много ниже песни Романа. Состав канона обычный – из девяти песней, каждая песнь состоите из трех тропарей и богородична. Богородичны в акростихи не входят. Относительно церковных песнопений Кассии можно сказать, что главным их содержанием служит раскрытие глубокого достоинства и высокого назначения человеческой личности по идее ее создания и искупления Христом Спасителем для вечного соцарствования с Ним, а отсюда и восторженная похвала святым подвижникам мысли и воли, которые стремились к этому назначению. Кассия восхваляет в своих песнопениях преимущественно женщин. Но действительная жизнь представляет много уклонений от истинной цели человеческих стремлений. Отсюда возникли покаянные стихиры Кассии, с постоянными молитвами о предстательстве и заступничестве святых. Можно заметить в песнопениях Кассии и такую идею: она уподобляет римскую империю царству Христа; Август, в конце концов, привел этот мир к многовластию, а Христос своим вочеловечением сокрушил многобожие. Слог церковных песнопений Кассии отличается ясностью и живостью изложения, поэтическою образностью, одушевленностью и картинностью обращений к прославляемым святым. Не без основания она признается великой христианской поэтессой, вдохновенной и обладавшей более святым и дивным поэтическим талантом, чем знаменитая Сафо древности.
Кроме церковных песнопений, Кассия написала несколько гном и эпиграмм в ямбическом метре. Гномические произведения Кассии известны в рукописи Британского Музея (Addit. 10.072), где ей принадлежат 32 стиха о дружбе. В эпиграммах, сохранившихся в Флорентийском Codex Laurentianns 87,16 (всего 97 стихов), говорится о природе зла, о глупых, о дурных свойствах армян, о женщине, счастии, благодати, красоте, честолюбии и богатстве; конец собрания составляют стихи, начинающиеся словами монах (μοναχο’ς ) и жизнь монашествующtuj (βι’οσ μοναστοῦ ) и описывающие важность и величие монашеских подвигов. Подобные произведения находятся и в Венецианском Codex Marcianns 408, где содержится 37 стихов, начинающихся словом μιλσῶ (ненавижу) и содержащих раскрытие здравых начал о жизни и ее назначении и образе препровождения. Иногда поэтесса пользуется в своих эпиграммах и старыми темами, но всегда она является женщиною своеобразной, мыслящей, имеющей сильное и дерзновенное религиозное чувство. Все произведения Кассии написаны в царствование императоров Византии – Феофила (829–842 г.) и Михаила III (842–867 г.).
В заключение нужно сказать, что имя рассматриваемой поэтессы пишется различными образом. В рукописях церковных гимнов и светских произведений поэтессы, а равно у хронографов она называется Κασι’α, Κασσι’α, Κασσιανη’, Εἰκασσι’α, ᾿Ικασσι’α . Но, как доказал профессор К. Крумбахер, под всеми этими наименованиями разумеется одно и то же лицо, а все они происходят от двух главных форм Κασι’α и ᾿Ικασσι’α . Κασσιανη’ есть пространная форма более простой Κασι’α , происшедшая, быть может, от мнения, что поэтесса происходила из Каса. Труднее объяснить форму Εἰκασσι’α (᾿Ικασσι’α ) в отношении к основной форме Κασι’α ; быть может, прибавка Ει произошла от слияния члена η с именем, так что собственно следует писать ῾Ηκασσι’α , в соответствие слову , οβραζοβαβшεμυcя ηζ ἠ σκια’ . Πρημερы τακογο cλοβοοβραζοβανηя β γρεчεcκομ яζыκε μνογοчηcλεννы (Γ. Μευερ, Ζυρ νευγριεcηισcηεν Γραμινατικ, Γραζ 1893, Σ. 6–23). Β κοδεκcε Κρηπτοφερρατcκομ Γ. β V. ΧΙ βεκα ναρяδυ c ναημενοβανηεμ Καcηя βcτρεчαετcя η Καccηя. Ζναчητ, ποэτεccα νοcηλα ημя οδνοй ηζ δοчερεй Ηοβα, κοτοραя οβыκνοβεννο ναζыβαετcя Κασι’α . Α υ βηζαντηйcκογο ηcτορηκα Μηχαηλα Γληκη (ρ. 277,7,536,1 πο εδιτ. Βοππαε) η δοчь Ηοβα, η ναшα ποэτεccα οδηνακοβο ναζыβαюτcя Κασι’α .
О том, что Кассия основала свой монастырь, свидетельствуюсь не только византийские историки (Лев Грамматик, Иоанн Зонара и др.), но и составитель константинопольского Πατρια’ Георгий Кодин, который говорит: «Монастырь Икасии был основан Икасиею, благоговейнейшею монахиней и прекрасною по виду девой, которая была весьма мудрой и составила во время царя Феофила много канонов, стихир и других достойных удивления песнопений» (Ρωδινο’ς, Περὶ κτισμα’των , 123, 13–16 по edit. Воппае).
Монахиня Касси
я (Татьяна Анатольевна Сенина) родилась в 1972 г., живет в Санкт-Петербурге, закончила французское отделение филологического факультета СПбГУ, в настоящее время является соискателем на философском факультете того же Университета. Приняла монашеский постриг в 2006 г.
Автор более тридцати научных публикаций по византийской истории, культуре и агиографии, церковной истории и богословию, в том числе опубликовала несколько комментированных переводов византийских источников на русский язык, а также переводов гимнографических текстов с древнегреческого на церковнославянский. Является автором семнадцати богослужебных текстов (служб и акафистов в честь православных святых) на церковнославянском языке.
Художественным творчеством занимается с 2003 г.
Статья-рецензия «Кассия»: шедевр под спудом
.
Протоиерей Андрей Дудченко, интернет-издание «Татьянин день».
Загадка Кассии, автора ирмосов канона Великой Субботы, давно волновала меня. В самом деле, кто она: единственная в истории женщина — церковный песнописец, создавшая такие шедевры? Невеста императора, великолепно образованная, с незаурядным поэтическим даром, ставшая монахиней в Константинополе… Личность приоткрылась с выходом романа, или, точнее, саги о Византии под названием «Кассия».
Три тома по 400 страниц убористого текста читались на одном дыхании. За это время персонажи истории ромеев (а именно так именовали себя жители Империи, которую мы с подачи западных историков привыкли называть Византией) стали как будто близкими друзьями. В этом несомненная заслуга автора — монахини Кассии (в миру Татьяны Сениной), которая со скрупулезной точностью и достоверностью оживила ту эпоху ромейской истории, которая до сих пор мне представлялась довольно туманно, и наделила исторических персонажей столь живыми характерами, что, перелистнув последнюю страницу, испытываешь ощущение разлуки…
Прочел роман мон. Кассии Сениной «КАССИЯ». Впечатление неоднозначное. Восхищение, недоумение.
Первые 20 страниц пришлось продираться через лес незнакомых названий и терминов, но потом все эти логофеты, протоспафарии и прочие хартофилаксы стали своими и роман втянул в свою воронку.
Удивила достоверность положительных персонажей, святых. Интуитивно чувствуется что преп. Феодор Студит именно таким и был. В какой-то момент «персонажи» оживают, становятся теми, с кем ты действительно можешь разговаривать.
«Кассия» это совсем не «историч. фентэзи» и не «жития в переложении прозой». Это какой-то агиографический эпос. Местами совершенно шикарные диалоги, герои играют цитатами из Гомера, Марка Аврелия, Песни Песней, Ареопагита, причем происходит это как-то само собой, когда Кассия цитирует Григория Богослова, то половина цитаты это аллюзия Богослова на пророка Исайю, и все эти намеки и аллюзии сталкиваются друг другом, все колеблется полупросвечивающими слоями... просто пир какой-то!
А как подана запутанная проблематика иконоборческих споров. То, что раньше ассоциировалось с желтой бумагой дешевых репринтов с дореволюционных изданий Святых Отцов начинает связываться в осмысленный клубок. Это можно сравнить с преображением невзрачного камешка если его опустить в воду, он начинает играть и переливаться.
Но есть не только это в романе. Меня поразила сцена убийства императора Льва Армянина во время утрени. Еле успели до конца отмыть кровь в алтаре как уже звучат богослужебные благословения убийце и его коронация. Или как еретик Иоанн Грамматик «сделал» в споре исповедника Феофана. Прям страшно читать. Это не спор, а титаномахия какая-то.
В романе есть много забавностей. Чего стоят например сцены из юности св. императрицы Феодоры, как она вместо Златоуста тайком от матери читала под одеялом Сапфо и др «нечестивости». Со знанием дела автор сталкивает лбами студитов и преп. Иоанникия Великого, мимоходом успевая коснуться огромного количества деталек византийского быта, едко отрецезировать хронику Георгия Амартола, рассказать об устройстве трона Императора, качестве образования, составе библиотек, монашеских уставах, античной философии и т п.
Главной удачей я бы назвал потрясающий образ Иоанна Грамматика. Некоторые его изречения я бы сделал своим девизом. От его поступков и слов «по ту сторону добра и зла» возникает ощущения внутреннего полета, какой-то опасной и пленяющей свободы
Кассия родилась около 804-805 года в Константинополе в богатой и знатной семье. Её отец, по-видимому, занимал придворный чин кандидата и, вероятно, умер до 815 года. Кассия и её мать (имя неизвестно) были иконопочитателями и во время второго периода иконоборчества помогали православным исповедникам. Кассия состояла в переписке с преподобным Феодором Студитом (сохранилось три письма Феодора к ней). У Кассии также была сестра, чьё имя неизвестно.
Кассия получила хорошее светское образование: если её гимнографические произведения говорят о хорошем знании Св. Писания, то из аллюзий, содержащихся в её ямбических стихах, можно заключить, что она была знакома не только с творениями св. отцов, но и произведениями античных авторов - например, Платона и Ахилла Татия.
Кассия была очень красива, и в 821 году участвовала в смотре самых красивых девушек Империи, устроенном для императора Феофила. В хрониках встречается указание, что выбор невест и женитьба имели место в 830 г., по указанию мачехи Феофила Евфросины, но это не совсем согласуется с данными всех источников, а также с хронологией жизни Кассии, которая не могла участвовать в смотринах в 830 г., поскольку в то время ей было бы уже не меньше 25 лет, дату 830 г. для выбора невест поддерживал Тредгольд (который к тому же ошибочно считал, будто Феофил родился в 813 г.), и некоторые ученые (но далеко не все) некритично приняли его выводы; в настоящее время этот взгляд пересматривается, поскольку построения Тредгольда невозможно согласовать с хронологией жизни как Кассии, так и Феофила.
Не став императрицей, Кассия основала в Константинополе монастырь, постриглась там и вела подвижническую жизнь, сочиняя церковные гимны (стихиры) и каноны. Точное местоположение её монастыря не известно; мы знаем лишь то, что он находился в долине реки Ликос, недалеко от старой (до-феодосиевой) стены Города, построенной императором Константином Великим, и вблизи монастыря Св. Дия. Сохранились также ямбические стихи-эпиграммы, сочиненные ею, на разные темы - о дружбе, о любви, о монашеской жизни, против глупцов и т. д. По преданию известная стихира «Господи, яже во многие грехи впадавшая жена» была написана Кассией под впечатлением отказа императора Феофила вновь увидеться с ней.
Скончалась Кассия около 867 года, в 1892 году канонизирована в лике святых Православной церкви.
УМНАЯ КАССИЯ: ГИМНЫ ПОД СПУДОМ
Византийская поэтесса IX века стала единственной женщиной, чьи творения вошли в корпус православного богослужения и поются, и читаются по сей день.
Инокиня Кассия настолько ярко, образно, восторженно выразила осмысление и переживание смерти и воскресения Спасителя, что необходимо остановиться на этих текстах, попытаться войти в понимание этих поэтических и гимнографических образов, которые донесли до нас древние книги...
*
Верность, преданность, нежность, эмоциональность - вот, наверное, самые общие черты особой женской веры, женского пути к Богу, служения Христу. Но «дары различны» - кто-то «служит Ему имением», кто-то - самоотверженной непрестанной молитвой и физическим трудом в отречении от мира, а кто-то - у колыбели младенцев, выполняя материнский подвиг.
Инокиня Кассия служила Богу своим талантом - она писала Ему гимны. Византийская поэтесса IX века стала единственной женщиной, чьи творения вошли в корпус православного богослужения и поются, и читаются по сей день.
В беседах на богослужения Страстной Седмицы «Возлюби любящую, праведно ненавидимую» и «Господь, уснув, воскреснет тридневен» ведется рассказ о жизни и творчестве Кассии - о неудачном сватовстве императора Феофила, об уходе в монастырь и поэтических загадках гимнов умной Кассии.
Сегодня обратимся подробнее к жизни знатной византийской и честной инокини, к ее творениям, написанным для богослужения Великой Субботы.
Канон Великой Субботы имеет особое значение для каждого христианина. События Страстной Седмицы, Великого Пятка, Великой Субботы и Пасхи являются центральными в богослужебном круге всего года. С глубокой древности великосубботняя служба воспринималась в неразрывном единстве с Пасхальной.
Умная Кассия
Кассия родилась в Константинополе около 810 года. Как пишет архиепископ Филарет (Гумилевский) в своей книге «Исторический обзор Песнопевцев и песнопений греческой церкви» (Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995), ссылаясь на историка Зонару, император Феофил именно ее хотел избрать в жены, но смутившись ее мудростью, выбрал Феодору.
Kassia1Пападопулос в своей книге приводит более подробные исторические сведения: «Когда император Феофил подошел к деве Кассии, пораженный ее красотой, он произнес следующую фразу: «Ek ginaikos ta favla» что значит «От женщин в мир пришло много зла». Говоря так, император подразумевал грехопадение Евы.
Кассия, не смутившись, ответила ему: «Kai ek tes ginaikos ta kreitto», что значит «Но через женщину произошло и высшее благо», подразумевая Пресвятую Богородицу. Император, пораженный ответом Кассии и, очевидно, почувствовав силу ее характера, прошел дальше вдоль строя невест и, как известно, его выбор пал на Феодору.
Этот небольшой исторический экскурс свидетельствует не только о характере Кассии, но и ее гимнографическом таланте: ответ императору звучит в том же ритме, что и вопрос, и количество слогов одинаковое, только дева Кассия вводит союз «kai» для того, чтобы построить реплику логически и ритмически.
Не получив царства, Кассия построила монастырь в честь своего имени, в котором и жила для себя, и для Господа. В своем труде «Исторический обзор Песнопевцев и песнопений греческой церкви» владыка Филарет приводит сведения различных историков о том, что ей принадлежало много канонов, стихир и других сочинений, достойных удивления и восхищения, среди которых знаменитая стихира на Великую Среду о жене-грешнице и на праздник Рождества Христова «Августу, единоначальствующу на земли…».
Кроме богослужебных текстов также известны гномические одностишия и эпиграммы византийской поэтессы, исполненные пренебрежительной экспрессии. Особенно в адрес мужской половины человечества. Вот одно из них в переводе С.С. Аверинцева (Памятники Византийской литературы IV - IX вв. М., Наука, 1968. С. 320):
Муж некий, изувеченный и скрюченный,
Плешивый, однорукий, черный, сморщенный,
Хромой, кривой, глухой и заикавшийся
Заслыша брань какого-то похабника,
Пропойцы, плута и головореза, - так
Ответил на издевки злоязычные:
«В моей судьбине горькой неповинен я,
Уродом уродился не своей виной.
Вот ты - ты сам в своей повинен гнусности:
Ведь не Создатель ею наделил тебя.
Все сам наделал, сам терпи и сам казнись».
Что удивительно, ритмика и экспрессия первых строф «Волною морскою» перекликается с ритмикой ее первого тропаря первой песни канона в древней рукописи Цветной Триоди.
Безумный, старый,
несытый аде!
Раскрыв свою пасть,
приими всех Жизнь!
Проглотив бо - изблюеши,
потому что ты пожрал праведных души:
разорит тя Господь, -
славно бо прославися!
Чудо славянских рукописей
Каждый год на богослужении утрени Великой Субботы и на Пасхальной полунощнице все слышат знаменитый канон «Волною морскою», где поются удивительной красоты ирмосы, созданные инокиней Кассией. А вот составленные ею тропари на эти песни в ходе литургической редактуры во времени были заменены на другие, но сохранились в древних славянских рукописях Российского Государственного архива древних актов (РГАДА, Москва) и Государственного Исторического музея (ГИМ, Москва).
Инокиня Кассия настолько ярко, образно, восторженно выразила осмысление и переживание смерти и воскресения Спасителя, что необходимо остановиться на этих текстах, попытаться войти в понимание этих поэтических и гимнографических образов, которые донесли до нас древние книги.
Можно назвать чудом, что в наших древних славянских рукописях сохранились не только ирмосы первых четырех песен канона Великой Субботы «Волною морскою», но и по два тропаря к ним. Можно просто прочесть и ощутить - как воспринимали Сошествие во ад Спасителя в IX веке.
Ирмосы и тропари инокини Кассии с тропарями Марка Отрантского, содержатся в нескольких древних рукописях. Во-первых, в древнейшей сохранившейся славянской Цветной Триоди Типографского собрания: Триодь Цветная, XI - XIIвеков (РГАДА, Фонд 381 (Син. тип.), № 138. Лл. 49-53).
Следующей по времени Триодью, содержащей тропари инокини Кассии, является рукопись Патриаршего (Синодального) собрания: Триодь Цветная, 1311 года (ГИМ, Син. 896, лл. 21-23 об. (Описание, III, I, с. 527). Далее хронологически идет рукопись из того же собрания: Трефологий 1445 года. (ГИМ, Син. 872, лл. 110 об.-114 об. (1-4: Кассия, Марк; 6-9: Косма + Андрей Критский параллельно).
Древнейшая сохранившаяся славянская Триодь XI-XII вв. РГАДА, Фонд 381 (Син. тип.), № 138. Л. 49, с тропарями Кассии в каноне «Волною морскою».
КАНОН ВЕЛИКОЙ СУББОТЫ
Текст святой инокини Кассии.
Песнь I. Ирмос:
Волною морскою
Скрывшаго древле
Гонителя, мучителя
Под землею скрыша спасенных отроцы.
Но мы, яко отроковицы, Господеви поем:
«Славно бо прославися!»
Тропари:
Безумный, старый, несытый ад!
Заглотнув, прими всех Жизнь,
Проглотив бо изблюеши,
Ибо проглотил праведных души.
Разорит тя Господь! -
«Славно бо прославися!»
Иисусе, Боже мой!
Пою страдания Твои,
Добровольно умер за жизнь всех,
И плащаницею со смирною
Погребстися благоволил еси.
Погребение славлю Твое,
Восхваляю и Воскресение!
Песнь III. Ирмос:
Тебе, на водах
Повесившаго всю землю неодержимо,
Тварь видевши
На лобнем (месте) висяща,
Ужасом многим содрогашеся:
«Несть свят, разве Тебе, Господи!», - взывающи.
Тропари:
Вопияше, задыхался ад,
Взятый в плен,
Приняв Тебя - Живота всех!
Ты бо из гроба воздвиже
Сущих там от века, поющих:
Сниде до храмины ада, Боже наш,
Мертвых, яко бездушных,
И души праведных от болезни воздвиже,
С веселием вопиющих -
«Несть свят, разве Тебе, Господи!», - взывающих.
Песнь IV. Ирмос:
На Кресте Твое Божественное истощание
Провидя Аввакум,
Ужасся, вопияше:
Ты сильных пресекл еси державу, Блаже,
Приобщаяся сущим во аде,
Яко Всесилен!
Тропари:
За древнее, Христе, вкушение
Сладкого брашна, -
Ты вкусил желчи.
За истление смертное -
Излия, Спасе,
Честную Свою Кровь,
Яко Всесилен!
Подвигнулись основания (земли),
Сошедшу (Тебе) во ад!
И сокрушися держава вражия!
Кто так погубил, - рече Спасе, -
Души, которые были Мои?!
(Но) Ты воскресил их,
Яко Всесилен!
Песнь V. Ирмос:
Богоявления Твоего, Христе,
К нам милостивно бывшаго,
Исаия, свет видев невечерний,
Из нощи утренневав взываше:
Воскреснут мертвии
И востанут сущии во гробех,
И вси земнороднии возрадуются.
Тропари:
Ко адским (пришел еси), Живый,
Источая Живот земнородным, глаголаше:
Изыдите!
И связанным - разрешитеся!
На погубление врага
И на обновление первоумерших
Пришел еси, возвращая их к Жизни, взывающих:
(Воскреснут мертви
И востанут сущии во гробех,
Душетленнаго гордыню
Крестом Твоим умертвил еси,
Сниде же во ад,
Сокрушил еси вереи
И воскресил еси прадеды, яко Бог.
Умерщвленным же верным
Подаст Жизни мир и веселие, взывающим:
(Воскреснут мертви
И востанут сущии во гробех,
И вси земнороднии возрадуются).
Три архиерея и одна монахиня
Канон Великой Субботы, занимая центральное положение в событиях Погребения и Воскресения, довольно часто воспринимается как творение, существующее без изменений с самого момента своего появления, вышедшее из рук одного песнотворца. На самом деле, в этом каноне сплелись воедино разные характеры и творцы, которых разделяют время и место их подвигов. Канон писали и редактировали три архиерея и одна монахиня.
Совершенно отдельный полный канон Великой Субботы был написан одним из столпов Православия - преподобным Феодором Студитом (+826). Этот канон встречается лишь в одной ватиканской рукописи, он не получил широкого распространения, хотя заслуживает самостоятельного внимательного исследования, и было бы очень интересно сравнить его с трудами других песнотворцев.kassia2
Исследование истории текстов богослужений - невероятно увлекательное дело! Попробуем проследить - как появились первые четверопеснцы Великой Субботы.
Возможно, во времена инокини Кассии четверопеснец Андрея Критского уже не использовался на Великую Субботу, в том месте, для которого он был написан. Кассия могла видеть его, хотя в богослужении того времени уже употреблялся четверопеснец Косьмы Маюмского, который начинается словами ирмоса «Ят бысть, но не удержан». Можно предположить, что многими ощущалась потребность в полном каноне, в необходимости дописать первые пять песен.
Первым автором дополнения четверопеснца Косьмы, надо полагать, и стала инокиня Кассия. Да, точных свидетельств мы не находим, и в краегранесии (то есть первых буквах каждой строфы = акростих) нет указаний на то, что автором этих строк является именно инокиня Кассия.
Косьма Маюмский написал свои тропари и ирмосы на акростих: «sabbaton melpo mega» (Субботу пою Великую), Марк Отрантский добавил позднее: «kai semeron de» (и днесь же), что и образовало акростих канона: «И днесь же Великую Субботу пою».
Это означает, что все добавленные тропари заключены в смысл акростиха, и если необходимо было бы добавить тропари к канону, то вполне логично предположить, что эти добавленные новые тропари тоже должны были быть включены в акростих.
Гимнографическая задачка
В Триоди, хранящейся в РГАДА, после ирмоса первой песни канона «Волною морскою» следуют два тропаря, которые не включены в акростих, и только после них уже идут тропари Марка Отрантского с его акростихом.
Таким образом, есть все основания предположить, что данные тропари принадлежат автору ирмосов, за которыми они следуют. Видимо, когда Марк Отрантский, в свою очередь, писал свое дополнение к канону, он оставил существующие ирмосы и тропари инокини Кассии, но добавил к ним свои собственные.
Что дает нам право выдвигать предположение, что авторство первых тропарей принадлежит Кассии? Размер этих тропарей совпадает с заданным ирмосом размером, тут одинаковое количество слогов и ударений.
Сам же текст ирмоса первой песни говорит нам о том, что писала его женщина: «…но мы, яко отроковицы…» Отсюда можно сделать вывод, что те тропари, которые сохранились в рукописях, после каждого ирмоса - с первой по пятую песнь - канона принадлежат именно инокине Кассии.
В книге авторитетного исследователя И. Карабинова «Постная Триодь. Исторический обзор ее плана, состава, редакций и славянских переводов». (ИИПК, «Ихтиос». М., 2004) несколько страниц посвящены инокине Кассии и ее стихирам (С. 223-225), а также четырем песням, предшествующим творению святого Космы. Карабинов без колебания атрибутирует тропари I-V песен и называет их переводом тропарей Кассии.
Почему они были утрачены в дальнейшем? Владыка Филарет в своей книге пишет, что мужи, которые позже пересматривали тексты канонов, сочли за неприличное присоединять к тропарям, написанным женщиной, творения св. Косьмы и поручили Марку составить тропари с тем, чтобы удержать прежние ирмосы.
Не будем судить, справедливо ли было такое решение. Главное, что при желании мы и сейчас можем прочитать эти гимнографические творения удивительной византийской поэтессы, одаренной Богом умом и талантом, которым она служила Ему всю свою жизнь.
По материалам магистерской работы Анатолия Правдолюбова в ПСТГУ: «Четверопеснец и канон Великой Субботы: публикация текстов и гимнографический анализ древних славянских рукописей» (2006 г.).
Текст подготовила Алиса Струкова