Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили .
Представители самых разных профессий, порой редких, порой экстремальных, но чаще самых обычных, - гости в нашей студии.
Испытатели, врачи, водолазы, пожарные, дипломаты, лётчики, автогонщики, альпинисты, журналисты и спасатели... Этим профессионалам есть, что рассказать об изнанке своей работы, о том, чего мы не знаем, о том, что обычно остаётся за кадром.
Их всех объединяет одно: любовь к своему делу. Это люди с характером, они никогда не отступают. Каждый из них обрёл настоящее признание и находится на своём месте.
Гость в студии - советник директора Российского института стратегических исследований, арабист, востоковед Елена Владимировна Супонина .
Помнится, что Хосни Мубарак, в прошлом президент Египта, то ли учился у нас во времена Советского Союза, то ли проходил переподготовку как военный лётчик? Ведь вы с ним неоднократно встречались?
Е. Супонина: Да, Хосни Мубарак - лётчик, он учился в Военной академии имени Фрунзе в Москве, не учился, а проходил повышение квалификации. И ещё в городе Фрунзе учился. То есть, он ещё путешествовал по республикам Советского Союза и хорошо был знаком с азиатскими районами тогдашнего СССР. Он очень любил этот период своей жизни. Когда я его спросила об этом...
Он настальгировал по тому времени?
Е. Супонина: Он весь засветился, заулыбался и стал вспоминать отдельные русские слова. Кое-что вспомнил. Вспомнил почему-то ГУМ. Сказал, что туда ходил. Вспомнил Большой театр, и было видно, как это ему всё нравится.
Я, конечно же, к встрече с ним готовилась. Изучая его биографию, я наткнулась на сплетни о том, что во время учёбы в Москве у него вроде бы как была большая любовь к русской девушке и что эту любовь он потом вспоминал долгие-долгие годы, хотя у него была официальная жена и т.д. Я не удержалась и даже его спросила, не в открытую, в открытую постеснялась, потому что стоял протокольщик, и обстановка была не та.
Но, знаете, когда я встречаюсь с людьми, они мне очень интересны. Мне интересен фон, во время которого это всё происходит. То есть, политические события, история и т.д., но мне интересен и реально сам человек, а не просто как политик. Независимо от того, как я отношусь к этому человеку, совпадают ли мои взгляды с его или нет, мне интересно, какое у него хобби, чем он увлекается, как относится к своим близким, хватает ли у него времени на то, чтобы заниматься чем-то другим, кроме своей работы. Мне даже интересно, чтобы он со мной своим опытом поделился. Я иногда зашиваюсь, не успеваю ничего.
Я и Хосни Мубарака спросила, а как он всё успевает? Он так посмотрел на меня устало и говорит: "Не успеваю почти ничего. Некоторые вещи приходится откладывать или отменять. Вот в сквош люблю играть, но давно не играл". Из такого же любопытства я как-то намекнула: говорят, что ему нравились русские девушки. Он заулыбался, но так на этот вопрос и не ответил. Зато сделал комплимент, сказав: "Да, у вас очень красивые женщины".
Давайте из Египта перенесёмся в Йемен. Я знаю, что в эту страну, переживающую, мягко говоря, не лучшие времена, вам приходилось и приходится выезжать довольно часто. Сейчас туда редко кто ездит. Поэтому с нетерпением ждём ваших впечатлений от поездок и от встреч.
Е. Супонина: Йемен - это одна из тех стран Ближнего Востока, которая сейчас оказалась в водовороте перемен. Войны, перевороты, революции - всё это Йемен. Причём весной 2015 года Йемен должен был отмечать 25 лет своего объединения. Мало кто сейчас помнит, но ведь до 1990 года Йемена было два: Северный Йемен и Южный Йемен. Объединились они неслучайно в то время, когда Советский Союз шёл к своему распаду. Почему? Потому что Южный Йемен, социалистический Йемен, зависел от помощи из Москвы. Но Михаилу Сергеевичу Горбачёву в те годы было уже не до Йемена, он мало интересовался Востоком, он больше любил Запад, и южные йеменцы, прочувствовав эту ситуацию, просто поняли, что помощи не будет, в том числе и материальной, и они согласились с северянами объединиться.
Но объединение это шло ни шатко ни валко, а сейчас из-за того, что в Йемене продолжается война, есть реальная угроза распада этой страны. А вообще эта страна красивейшая. Мне доводилось там бывать. И ты будто попадаешь в сказку. Когда там всё успокоится, а, к сожалению, успокоится нескоро, но тем из нас, кто застанет этот период, я очень советую побывать в Йемене. Сейчас не надо.
Но Йемен - это сказка. Это не тронутая цивилизацией страна. Кажется, что ты попал в "Тысячу и одну ночь". Такие там дома старинные, рынки, базары яркие. Там есть городишки, где сохранились древние небоскрёбы - дома из глины где-то в восемь этажей. Так, оказывается, жили там ещё в Средневековье. У нас не все об этом знают.
Это страна, где, по преданиям, жила царица Савская , та самая, которая, услышав про мудрость и богатства Соломона , пришла к нему в Иерусалим, а ему кто-то нашептал, что это на самом деле не женщина, а переодетый мужчина, потому что не может женщина управлять государством. И кто-то ему ещё сказал, что она вообще с дьяволом породнилась, поэтому у неё ноги волосатые. И чтобы проверить это, по легенде, Соломон установил зеркальный пол, и когда она и её напарница зашли во дворец, то подумали, что это вода, приподняли свои одежды, и оказалось, что там вполне женские ноги. И всё это закончилось в манере Соломона: он сделал наложницами обеих, и потом они вернулись в те районы, которые сегодня называются Йеменом¸ уже на сносях и родили наследников Соломону.
Вот такая история, которая связана с Йеменом. Но рассказываю я её неслучайно, потому что, бывая в провинции Мариб , казалось бы, вокруг пустыня, приезжаешь и видишь озеро в горах, оазис, красивейшее место. И мне говорят, что вот здесь было царство Сабейское , здесь была царица Савская. Я посмотрела на это диво и подумала, что, наверное, они правы. Как раз это то место, где можно было бы поселиться.
И вот такие красивые места сегодня охвачены войной. На руках у населения очень много оружия. И опять-таки я замечаю, что главных действующих персонажей в йеменской современной истории я знаю в лицо.
Бывший президент Йемена Али Абдалла Салех находится сейчас в бегах. Кто-то говорит, что он в Эфиопии, кто-то говорит, что он на территории Йемена. Он пережил несколько покушений. В результате одного из них у него оказались обожжёнными пальцы и лицо. Его вылечили саудовцы, в Саудовской Аравии, но он потом с ними разругался и сейчас с ними воюет. Его сменил президент Абд-Раббу Мансур Хади . С ним мне доводилось встречаться в апреле 2013 года, когда он торжественно приезжал встречаться с В. Путиным и поселился в отеле "Риц". И там всеми правдами и неправдами мне удалось добиться встречи с ним, причём в то время, когда он уже отправился отдыхать. Он уже переоделся, снял...
Это очевидно вечером было?
Е. Супонина: Да, он очень устал. Весь день у него был наполнен переговорами, а там ещё просители были, в том числе и желающие взять интервью, среди которых и я. Но он всем отказал, сославшись на то, что устал. Мне же не хотелось уходить, с ним не пообщавшись.
Вы вели переговоры об интервью через протокольщиков? Ваше обаяние их обезоружило, и они решили всё-таки вас пригласить?
Е. Супонина: Протокол был поражён, возможно, моим достаточно свободным арабским языком. Это открывает многие двери. Но это был даже не протокол, а охрана. А они люди суровые. Поэтому они сообщили куда надо, но меня не пустили. Но потом вышел улыбающийся мальчик, представился, что он племянник президента, выслушал меня, посмотрел внимательно и сказал, что где-то меня видел. Потом он вспомнил, что я вроде выступаю ещё на арабских телеканалах, а я иногда выступаю там с комментариями. То есть, оказалось, что я для них персона публичная и узнаваемая. Поэтому он доложил президенту, и тот, хотя уже снял с себя белую рубашку и галстук, всё-таки не очень привычный арабским мужчинам, надел свою рубашку, такую длинную до пят, галабею полосатую. Вообще-то, она тогда напоминала очень сильно матрас или ночную рубашку. В таком виде он выглянул, посмотрел на меня и спросил, не возражаю ли я, если он примет меня в тапочках и по-домашнему.
Он так вас и принял?
Е. Супонина: Да. И мы долго с ним говорили. Вот мы вспоминали уже Хосни Мубарака, который учился в Москве, где проходил повышение квалификации. Ну и президент Йемена Абд-Раббу Мансур Хади , танкист по своей профессиональной подготовке, тоже бывал в Москве и тоже учился.
Вообще это здорово. Думаешь, сколько всего в советские времена мы успели. Знаете, это всё-таки какие-то определённые отношения помогает устанавливать, возникает какая-то теплота, когда человек бывал в стране и у него хорошие воспоминания об этой стране. Это всё очень способствует, потому что люди иногда занимают очень важные позиции, а у них хорошее отношение к русской культуре, к русским людям, к Москве. И потом он видит русского человека, расплывается в улыбке и начинает с ним говорить-говорить.
Так, по-домашнему, мы проговорили с Абд-Раббу Мансуром Хади . А где-то через два года у него начались серьёзные проблемы, причём те же, с которыми столкнулся до него Али Абдалла Салех, его предшественник. Так, Хади чего только ни учудил за последние месяцы. Его же взяли под домашний арест хуситы (есть такое движение в Йемене по фамилии его основателя Хуси).
Это движение более ориентировано на Иран, в то время как некоторые йеменцы предпочитают общаться с Саудовской Аравией. Ну, это сложная региональная политика. В Йемене, как и во многих других арабских странах, тоже всё запутано, и хуситы восстали. Им не понравилось, что не были решены некоторые их экономические проблемы. Дошли до столицы Саны, захватили президентский дворец и захватили президента Хади. А у меня были знакомые среди хуситов. И я не так давно звоню одному из лидеров этого движения, была тема для беседы. И в том числе я его спросила, а как там президент Хади поживает? Вы его не убьёте? Ничего с ним плохого не будет? На что он мне говорит, чтобы я не беспокоилась за Хади и что тот находится под охраной революции.
Мне даже страшно стало от этой фразы. Я вспомнила наших революционных матросов, историю России 1917-1918 годов, и мне стало понятно, что находиться под охраной революции - это дело не такое уж безопасное. Сегодня вас охраняют, а завтра неизвестно что с вами произойдёт. Хади, наверное, тоже прочувствовал эту ситуацию, и буквально через неделю после моего разговора с лидером хуситов я услышала сообщение, что президент Хади бежал из-под домашнего ареста. Как мне потом рассказывали, это была сложная операция, в которой участвовали даже некоторые региональные государства. Кто-то даже допускает, что хуситы намеренно просмотрели побег Хади, потому что надо было что-то с ним делать. Убивать как-то всё-таки нехорошо. Это вызовет ответную реакцию. Оставлять под домашним арестом тоже странно. Ну, в любом случае он бежал. И вот этот человек, который очень серьёзный политик, интересная и яркая личность, у него, кстати, очень хорошее чувство юмора, это было даже заметно и во время нашей с ним беседы, он, как мне потом рассказывали, пересекал границу Йемена где-то даже и на лодке. Уж где это точно было, я не знаю, но я виделась с этим человеком, когда он был в тапочках по-домашнему. И я вполне представила эту сцену, как президент страны бежит из-под домашнего ареста, кругом идёт война, вокруг какие-то беженцы, и он, переодевшись в одежду простолюдина, пересекает какие-то границы. И мне подумалось, неужели всё это происходит с нами?
Вёл программу Николай Мамулашвили . Режиссёр выпуска Юлия Дунце .
24 октября в столице Ливии Триполи с предъявления официальных обвинений начинается суд над более чем 20 бывшими высшими руководителями и приближенными покойного диктатора Муаммара Каддафи, в первую очередь – над его сыном Сайфом аль-Исламом. Всех их считают виновными в военных преступлениях во время недавней гражданской войны и в попытке подавить силой народное восстание 2011 года, в результате которого режим Каддафи был свергнут.
Процесс открывается спустя ровно два года после финальной победы революционеров и смерти Муаммара Каддафи, который вместе с одним из сыновей, Муттасимом, был убит без суда и следствия группой повстанцев вблизи города Сирт во время попытки бегства.
Вооруженные столкновения в Ливии между противоборствующими группировками, в том числе сторонниками Каддафи, продолжаются до сих пор, и спустя два года международные правозащитники заявляют, что в военных преступлениях в Ливии и во время гражданской войны, и после нее виновны все стороны конфликта, без исключения.
Суд над чиновниками Каддафи и его сыном сейчас, возможно, еще больше обострит ситуацию в ливийском обществе – так считает специалист по арабскому миру, журналист :
– Дата начала суда, скорее всего, выбрана неслучайно, и это очень плохо, потому что суд над бывшими руководителями Ливии вызывает неоднозначные мнения в ливийском обществе. И такое совпадение может разозлить многих остающихся еще в Ливии сторонников Каддафи, пытающихся что-то сделать в ущерб новому режиму.
– Можно ли говорить о том, что гражданская война в Ливии продолжается и сегодня? И насколько дееспособным можно считать это государство сейчас?
– Для определения "гражданская война" существует несколько очень важных критериев. Противоборствующие стороны, и особенно те, кто выступает против нынешнего правительства, должны занимать определенную территорию, а также иметь некие вооруженные формирования. В Ливии таких масштабов противостояние не приняло, в отличие, например, от ситуации в Сирии. Но в Ливии в то же время нет и порядка. Не все поддерживают новые власти. Оппозиция есть как среди сторонников прежнего режима, так и среди радикальных исламистов. Страна может расколоться, в том числе и по территориальному признаку. Есть как минимум три территории, провинции, по которым такой раскол возможен, но пока этого не произошло. Вряд ли это произойдет в ближайшем будущем, никто в этом не заинтересован. Основания для того, чтобы сохранить единую Ливию, тоже есть. Это не только нежелание мирового сообщества допустить раскол и распад этой страны, но также и наличие объединяющих элементов, прежде всего это ислам. В отличие от Сирии, где страна многоконфессиональна и многонациональна, в Ливии, все-таки, структура более однородна.
– В чем именно обвиняются подсудимые? Конкретно Сайф аль-Ислам?
– Обвинения в адрес Сайфа аль-Ислама очень странны. Обвиняют его в том, что он воевал против революции – но это только та истина, которую поддерживают немногие в Ливии, сторонники нынешних властей, но это еще не весь ливийский народ. Конечно, определенное лицемерие в отношении Сайфа аль-Ислама есть, и со стороны международного сообщества также. Ведь это человек, который сильно заявил о себе не только потому, что он сын своего отца, не только потому, что он был допущен к власти благодаря влиянию Муаммара Каддафи, но и потому, что сам проявил себя как гибкий, ловкий, хитрый, умный, хорошо подготовленный молодой политик.
Сайф аль-Ислам уже начинал проводить в Ливии реформы. Многие из тех, кто сейчас пытается его осудить, были даже допущены к нему в дом и обсуждали планы реформ за обеденным столом. Я это знаю из рассказов окружения семейства Каддафи. Если отец, Муаммар Каддафи, был настроен более жестко по отношению к деятелям оппозиции, то сын, Сайф аль-Ислам, как раз убеждал его вести диалог, проводить какие-то реформы. И благодаря Сайфу аль-Исламу многие оппозиционеры еще при Муаммаре Каддафи были выпущены на свободу. Сайф аль-Ислам был вхож во многие кабинеты лидеров ведущих стран мира, ему пожимали руки известные западные политики, занимающие очень высокие посты, он прекрасно говорит по-английски, он получил хорошее западное образование. В том числе поэтому, в отношении улучшения имиджа прежнего режима, он сделал очень многое. Только он не успел довести это дело до конца, потому что Муаммар Каддафи сомневался, медлил, и, в конце концов, начались народные выступления, которые свели все прежние усилия на нет. Но я думаю, что он не ожидал, что от него все отвернутся, повернутся спиной.
– Но все-таки его обвиняют как "идеологического врага" или как военного преступника, по конкретным эпизодам?
– Со стороны ливийцев очень трудно добиться конкретного изложения, в чем они хотят его обвинить. Это некая смесь обвинений, в которых звучит и то, что он военный преступник. И прежде всего, идет упор на это, потому что "идеологический враг" – это понятие очень расплывчато, оно не очень понятно для стран Запада, которые будут внимательно следить за этим процессом. Ведь была же и очень серьезная интрига насчет того, где будут судить Сайфа аль-Ислама и многих его соратников. Многие добивались того, чтобы это происходило в Гааге, чтобы был международный суд. И те, кто лучше относится к Сайфу аль-Исламу, считали, что для его судьбы так будет лучше, безопаснее, и даже если его сурово осудят, по крайней мере, над ним не будут издеваться. И на Западе отменена смертная казнь, так что в суде в Гааге смерть ему бы точно не грозила. В данном случае ливийские власти отказались выдавать его международному суду, несмотря на то что такую передачу поддерживали очень многие, в том числе и Россия, которая не возражала, чтобы суд состоялся за пределами Ливии.
– А что стало и что сейчас происходит с другими многочисленными родственниками Каддафи, из тех, кто остался в живых? Например, что стало со второй и последней женой, Сафией Фаркаш? С "дочерью-генералом" Айшей, которую называли "Клаудией Шиффер арабского мира", с самыми известными сыновьями – Саади, Ганнибалом, с неуловимым Хамисом, о смерти которого под конец конфликта сообщали раз 10?
– Судьба семейства Каддафи сложилась трагично, в последние годы все разыгрывалось "по шекспировскому сценарию". Даже Сайф аль-Ислам – это очень неоднозначная судьба. Он стал политиком по своим склонностям, по воле отца, но в молодости он же все время вел себя как представитель обыкновенной "золотой молодежи". Часто без огласки бывал в России – например, его видели на дне рождения Ксении Собчак, где он общался со многими представителями такой же "золотой" российской молодежи. Там он познакомился с девушкой с Украины по имени Надя. Я как-то с ней общалась, и она мне рассказала о нескольких своих нелегких годах совместной жизни с аль-Исламом. Это отношения, где были и попойки, и девушки легкого поведения, и много чего другого, бурного. Но, когда началась война, он взял оружие в руки, и, несмотря на то что его личность вызывает неоднозначные оценки, несмотря на всю его брутальность, способность побить кого-то, даже, может быть, любимую девушку, как это бывало, к нему относятся с уважением, потому что он повел себя мужественно в решающие моменты. А на арабском Востоке такое поведение вызывает уважение, да и не только там.
Все семейство столкнулось с метаморфозой. Еще вчера они были самыми могущественными людьми в Ливии и очень почитаемыми персонами во многих странах мира – большие деньги делали свое дело, и Муаммар Каддафи, когда мог, тратился и на политическую деятельность, и на благотворительность, и на многие проекты на Западе и на Востоке, и в Африке, и где бы то ни было. Поэтому, конечно же, семейство привыкло к роскошной жизни, в которой никто не мог им пойти наперекор. И вдруг – война, резкое изменение обстоятельств и отношения к ним.
Несколько сыновей Муаммара Каддафи погибли. Непонятно, жив ли Хамис, сын, которому была с юных лет предначертана военная карьера, и он сразу пошел воевать. Муттасим погиб вместе с отцом, чуть ли не на его глазах, как раз тогда, когда поймали Муаммара Каддафи. Насколько я знаю, третий сын, Саади, также погиб. Осталось еще несколько детей, в том числе дочь Айша, которая вместе с матерью Сафией смогла бежать в соседний Алжир, причем за этим конвоем тоже охотились, а когда они все-таки пересекли границу, то новые власти Ливии потребовали выдать их обратно, но алжирцы на это не пошли. И после какого-то времени они, можно сказать, засекретили судьбу семейства Каддафи, и сейчас непонятно, где они находятся. Кто-то говорит, что продолжают жить в Алжире, кто-то говорит, что они выехали в другую арабскую страну, Оман. Дочь Айша была во время всех этих событий беременна, и свою дочь она родила буквально в тот момент, когда пыталась бежать из Ливии. Непонятна судьба и внуков Муаммара Каддафи, старших детей Айши. Были сообщения, что в ходе бомбардировок они погибли вместе с ее мужем, зятем Муаммара, Ахмедом. Но я, когда общалась с представителями международных гуманитарных организаций, задавала им этот вопрос, и подтверждения такой информации не было, – рассказывает арабист .
На сегодняшний день востоковед Елена Супонина, о личной жизни которой пойдет речь в статье, занимает высокий пост советника директора Института Стратегического исследования. Она считается востребованной журналисткой, востоковедом.
Семья востоковеда Елены Супониной сегодня во всем поддерживает женщину. Ее личность известна далеко за пределами Российской Федерации, поэтому можно с легкостью говорить о ее профессионализме и знаниях.
Востоковед Елена Супонина
Елена Супонина уроженка г. Воронежа. Она родилась 13.11.1968 г. Филологическое образование получала в столице страны, в Университете Дружбы Народов. В 1994 г. Елена Супонина получила диплом об образовании и продолжила обучение в аспирантуре в этом же университете. Супонина имеет звание кандидата филологических наук.
Карьера
В 1996 г. Елена устроилась на работу в издание «Новое время». Это популярный журнал, который освещал острые политические и социальные проблемы.
В этом издании Супонина работала 2 года. С этого момента о ее мнение и знаниях начали говорить многие.
Правильно поставленная речь, знание большого количества фактов, помогали ей с легкостью решать все вопросы. Также она принимала активное участие в написанные интересных и познавательных статей, где рассматривались проблемы и взаимоотношения с Арабским миром.
Елена Супонина и министр информации Кувейта шейх Салман
В 1998 г. Елена меняет место работы. Она зачисляется в штат издательства «Московские новости» и становится обозревателем газеты, которая также занималась освещением политических тем. Из-за противоречий, возникших среди учредителей и главных редакторов, газета перестает выпускаться. Создается новый проект – газета «Время новостей». Большая часть коллектива, в том числе и Елена Супонина переходит работать в этот проект. Карьера журналистки развивалась успешно. Вначале она была обычным обозревателем, но спустя несколько лет ей предложили должность: заведующей отдела международных отношений.
Елена Супонина и Владимир Жириновский
С 2011 г. журналистка возглавляет Центр Азии и Ближнего Востока в институте стратегических исследований. Она активно занимается изучением отношений между странами Востока и России в различных сферах, вопросами урегулирования конфликтов в восточных регионах, религиоведением. Супонина считается лучшим специалистом в сфере востоковедения.
Супонина брала интервью у многих лидеров стран Востока, президентов, министров, депутатов и общественных деятелей.
Журналистка сопровождала действующего президента во время поездок в Африканские страны, государства Азии и Ближнего Востока.
Елена Супонина: фото
Супонина входила в команду Министерства Иностранных дел на протяжении 13 лет. В ее обязанности входило сопровождение министров иностранных дел во время поездок в страны Ближнего Востока. Сегодня ее можно часто увидеть на телевидение, так как ее приглашают как научного сотрудника. Можно с уверенностью сказать, что личная жизнь востоковеда Елены Супониной никаким образом не влияет на ее карьеру. Сегодня практически многие отечественные политики приглашают ее для консультаций.
Погибли министр обороны Сирии Даурд Радшха, бывший министр обороны, глава чрезвычайного кризисного совета Хасан Туркмани и зять президента Башара Асада, высокопоставленный генерал и чиновник Асеф Шулкат. Тяжело ранены министр внутренних дел Мохамет Араш и шеф службы безопасности Шихан Бехтияр, а также многие другие высшие сирийские чиновники и военные.
В Дамаске, по свидетельству очевидцев, продолжаются бои, вооруженная оппозиция, Свободная сирийская армия заявила о начале финального наступления на Дамаск. Ситуацию прокомментировала востоковед Елена Супонина :
– Многие эксперты полагают, что начало боевых действий в Дамаске может стать началом развязки вооруженного конфликта в стране . Вы согласны с этим мнением?
– Бои в Дамаске происходят уже не первый раз, но до этого они не имели такого интенсивного характера. Сейчас поворотным моментом стало убийство высокопоставленных деятелей, поскольку это опора режима. Президент Башар Асад известен как недостаточно сильный лидер, и во многом он опирался на свое ближайшее окружение. Под силой я здесь подразумеваю не жесткость, не жестокость, а возможность принимать самостоятельно политические решения, в том числе и очень важные. В этом Башар Асад зачастую проявлял слабость и ждал, что за него решат его ближайшие советники, родственники и министры. И погибший Асаф Шулкат – один из его родственников, муж его сестры, он как раз был одним из таких людей, его уничтожение – это еще и психологический удар по сирийскому президенту.
– Есть ли вероятность того, что Асад уйдет добровольно?
– Добровольный уход Асада – это был бы наилучший вариант при нынешнем развитии ситуации. Сразу скажу, что его отставка автоматически не привела бы к успокоению в стране, однако напряженность стала бы гораздо меньше, и гражданская война, которая в Сирии идет уже несколько месяцев, – а признаки ее мы наблюдали и еще раньше, – может быстрее прекратиться, если главный раздражитель для оппозиции Башар Асад передаст полномочия кому-то – даже из своих людей. Но похоже, что сам он пока этот шаг сделать не решается. И кроме того, здесь возникает вопрос гарантий. Столько пролилось крови в Сирии, что не все оппозиционеры согласятся предоставить Асаду гарантии, и он это прекрасно понимает. Кроме того, в международном сообществе зреет мысль о том, что не исключается и международный трибунал. И у Башара Асада осталось немного времени, чтобы принять это важное для себя и для своей страны решение.
– Возможно ли, наоборот, усиление действий властей против повстанцев? Например, применение химического оружия ?
– Об опасности применения химического оружия регулярно говорят сами оппозиционеры, и временами такие опасения выражает соседний Израиль. Однако не только в Сирии, но и в других арабских странах, где были волнения, существовало не менее опасное оружие, и до сих пор оно никогда не применялось. Это был бы самоубийственный шаг для самого сирийского руководства. Однако в ближайшее время интенсивность противостояния может возрасти. В мусульманском мире с 20 июля начинается священный месяц Рамадан, а по прошлому году известно, что в Сирии это будет сопровождаться всплеском напряженности, потому что недовольные каждый вечер будут приходить к мечети, оттуда на митинги, а далее они будут вступать в противостояние с властями.
Перед каждой запланированной встречей с Евгением Максимовичем я перелистывала некоторые его книги и свои интервью с ним, чтобы освежить в памяти некоторые детали, которые могли бы снова пригодиться при беседе. "Ближний Восток на сцене и за кулисами", "Мир после 11 сентября", "Мир без России? К чему ведет политическая близорукость" и некоторые другие.
"На добрую память", — так обычно подписывал он экземпляры, иногда добавляя еще какие-нибудь теплые слова. В нашу встречу в апреле этого года он подарил мне свои новые размышления под названием "Россия. Надежды и тревоги" и сказал, что пишет еще одну работу. После того раза, однако, отложив подарок в сторону, я первым делом перечитала Есенина.
В последнее время к поэзии, каюсь, обращаюсь не часто. Турбулентный Ближний Восток не дает времени опомниться и занимает ум перипетиями между шиитами и суннитами, событиями в Сирии и Ираке, лозунгами джихадистов.
Поэтому, наверное, я не сразу нашлась, что бы такого подбодряющего ответить, когда Евгений Максимович вдруг сказал, что накануне ночью много думал и вспоминал прошлое, а вместе с ним и строчки Есенина. Усмехнувшись в своей манере, Примаков процитировал: "Вот так… Я не буду больше молодым".
Помните? Где до этого: "Все пройдет, как с белых яблонь дым". И чуть дальше про жизнь, которая будто "приснилась": "Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне".
Мне почему-то тогда показалось, что это одна из наших последних встреч. Она и оказалась последней. Заочно мы еще общались, через его помощников, поскольку Евгений Максимович традиционно внимательно следил за любимой ближневосточной проблематикой и реагировал на некоторые публикации.
А тогда… мы успели поговорить про Ближний Восток. Чтобы разрядить обстановку, которой строки Есенина придали оттенок какой-то неизбывной грусти, я рассказала, с каким почтением всегда отзываются о нем ближневосточные лидеры: "Президент Курдистана Масуд Барзани и лидер ливанских друзов Валид Джумблат передавали Вам привет, а еще один сириец, если помните такого-то…".
Евгений Максимович всех помнил. Часто вспоминал свои последние разговоры с Саддамом Хусейном и его верным соратником Тариком Азизом (одного повесили в тюрьме, другой недавно в тюрьме умер), беспокоился о судьбе Сирии, оценивал политику Турции, Ирана, Египта и Израиля, спрашивал о положении в Палестине.
Помню, как-то мы вместе оказались рядом в Иерусалиме во время первого визита президента Владимира Путина на Ближний Восток в апреле 2005 года. Примаков был тогда очень горд и доволен тем, что Россия после долгих лет отсутствия возвращается в этот важный регион. Главное, считал он, это выдерживать баланс в отношениях и достойно сотрудничать со всеми ближневосточными государствами.
Про Курдистан и говорить нечего. Примаков с несколькими коллегами впервые посетил Иракский Курдистан еще в 1966 году, и нередко потом возвращался в памяти к этой яркой истории. Еще бы. Тогда он познакомился с легендарным курдским лидером Мустафой Барзани и его сыновьями, в том числе 17-летним Масудом, нынешним президентом Иракского Курдистана, которому в подарок привез советские часы "Полет".
Север Ирака - это потрясающая природа, горы, реки, крутые дороги и тропы, чистый звонкий воздух и неожиданный ночной холод, красивые горянки и суровые мужчины с Калашниковым в руках. А в те годы советские гости добирались до места назначения на мулах, и Мустафа Барзани принимал их в землянке возле печки с дровами и жарким огнем.
Евгений Примаков, будущий глава Службы внешней разведки России, будущий министр иностранных дел и премьер-министр России, а тогда еще просто журналист и востоковед заночевал в тот приезд вместе с сопровождавшими его товарищами в партизанских шалашах. Под ярким звездным небом. "Жизнь моя? Иль ты приснилась мне?".
Конечно, Примаков - это больше, чем Восток, гораздо больше, это калибр, это фигура. Это часть истории современной России, ее отношений со всем миром. Но мне ближе эта тема, да и для него она была родной, так что остановимся на этом.
Евгения Максимовича ценили за мудрость, уважали за осторожность, любили за чувство юмора и жизнелюбие, за отзывчивость, теплый человеческий интерес и плохо скрываемую сентиментальность. Знаю, многие приходили к нему с просьбами - замолвить словечко, помочь с трудоустройством. В отличие от некоторых других чиновников высоты его полета, он помогал, чем мог, или, по крайней мере, пытался.
Его интересовало, какие зарплаты и премии у сотрудников, как упрочить положение возглавляемого им ведомства, а под этим подразумевались и некие социальные гарантии для работавших там людей. Поэтому когда Примаков, уже уйдя в отставку, появлялся на юбилейных мероприятиях МИДа, или какой другой структуры, ему всегда дружно, долго стоя хлопали.
В этих сферах его, конечно, любили не все. Любовь - это семья. Любимые женщины, дети, внуки. Кто-то из них трагически ушел раньше, оставив глубокую, так и не затянувшуюся, рану в его сердце, кто-то будет оплакивать его сегодня.
А остальное — это же политика. С одной стороны, суета сует. С другой стороны, без всяких шуток, это Большая политика. С ее противниками, недругами, завистниками и попутчиками. Целая История. С большой буквы.
Шла жесткая борьба. Разваливался СССР, поднималась Россия. Кто-то до сих пор с Примаковым не согласен, а кого-то, наоборот, не воспринимал он сам. Проблемы нашей страны, ее будущего, выбора пути, в последнее время волновали его сильнее, чем Ближний Восток, отсюда и название этой одной из последних книг: "Россия. Надежды и тревоги". Одна из завершающих глав в ней была посвящена, однако, общей для всех государств угрозе терроризма, особенно со стороны таких тревожно известных сегодня организаций, как "Исламское государство".
Или это уже не важно? "Нет, важно", — ответил бы Примаков. Наше будущее - это наши желания и наша работа. Это наш выбор. Как-то в интервью он сказал мне: "Право вето в Совбезе ООН, которое имеет Россия, - это очень хорошо. Но только на праве вето величие державы базироваться не может". Подразумевая, что нужна еще экономика, аналитика, стратегия, дипломатия, самоуважение, много еще чего нужно.
Так что ж. Не будет мира без России. И не будет России без мира. Значит, еще поборемся. Чтобы когда-нибудь так же сказать, умирая: "Я полон дум о юности веселой, Но ничего в прошедшем мне не жаль". Или из того, предыдущего, стихотворения: "Все мы, все мы в этом мире тленны, Тихо льется с кленов листьев медь… Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть".