Город Петербург, бал у полицмейстера.
Музыканты играли знатно. Хотя Евгению Преображенскому было все же тяжело определить, что играло знатнее – музыканты, али выпитое вино пополам с водкой. «Смешай!» - говорили они. «Чудный напиток!» - говорили они. Тьфу на них! Молодой, кровь с молоком, уд свербит – вот и послушал, намешал, нектар перевел, а выпил – что усы облизал, да только тут и сего было достаточно, чтоб буйный молодой организм в лице (ежели чресла таковым можно назвать) того самого уда не потребовал своего, и Евгений, подняв воротник своего двубортного пальто и дыша на весь зал перегаром, двинулся в поисках любви вечной и неземной (минимум часа на полтора, пока опочивальни для гостей свободны). Пританцовывая при том, аки одноногий фельдфебель гвардии, коему шрапнелью колено прострелило, то и дело валил Евгений тех, кто по несчастью, на дороге попадался. Некоторые отходили, воротя напудренные носы, а некоторые, постарше – понимающе кивали, ибо видели, что так развезло дворянчика, да при взгляде на него вспоминали молодость лихую, когда на таких вот балах, да… Ух! Срам-то какой, стыдно вспоминать…! Однако, Евгению сегодня везло мало. Едва наметив девку-гувернантку, коей не стыдно и подол задрать (как бы только срамную болезнь не подхватить – говорят, одному аристократу из Твери уд-то оттяпали, тогда как он охоч до молодых гувернанток был, да после одной – всего фурункулами посыпало, а чресла и вовсе почернели), он оступился и плечом задел надменного тонкого аристократа, который, счихнув пудру с выбеленного носа, напоминавшего штык мушкетный, схватил Евгения за локоть и поставив пред собой, гневно возопил, метая очами молнии:
- «Сударь, вы изволили меня задеть! Я требую, требую немедля извинений от вас! Сейчас же, а не то я…» - тут он тяжело задышал, поперхнувшись собственной яростью.
- «Фи, шельма! Фи, к черту!» - дыхнул ему в лицо забористым перегаром Евгений, вырывая руку так, что перчатка, зацепившись за аккуратный ноготок, осталась в ладони тощего, который побагровел так, что стал одного цвета с красной манишкой на груди. Котелок его упал на пол.
- «Сударь, да вы... вы… вы – уд срамной! Фекалия-с песья! Немедля я требую сатисфакции! Я вас накажу, будете место знать!» - выплюнул, словно яд, дворянин эту фразу.
- «Урядник! Урядник! Как бы сей мужеложец от натуги не опрастался!» - на свой лад рыкнул Евгений, зовя жандарма. На лице пьяного вдрызг молодого человека явственнно проступила улыбка.
- «Меня – мужеложцем?! Да я вас, сударь, аки гуся – на шпагу, да я…» - надломленный, противный фальцет заставил еще нескольких почтенных гостей обернуться.
- «Ну точно – мужеложец! Чтоб батюшке вашему горшок ночной под ноги попался!» - дворянин после этих слов перестал краснеть. Теперь он бледнел. Жутко.
- «Да знаете ли вы, что я с матушкой вашей делал? Да я… я… Уд ей показывал, вот! Я вызываю вас на дуэль, требуха слоновья! Здесь и сейчас.» - черта была преступлена. Точка невозврата – пройдена.
- «Так вот отчего старушка на один глаз ослепла… Хорошо, любитель чужих матушек, какое оружие ты выбираешь?» - перешедший на «ты» Евгений от такой наглости даже слегка протрезвел.
- «Шпагу, сударь! Любо мне вас нанизать…» - сказал и тут же осекся дворянин под смешками в зале.
- «Отлично. Я выбираю пистоль! Никаких секундантов.» - широким движением Евгений извлек из-под полы колесцовый пистоль, который, разумеется, уже был заряжен.
Люди как по команде разошлись в разные части большого зала, подпирая стены, а высмеянный дворянин, яростно пуская слюни по небритому подбородку, достал, естественно, не шпагу, а свой пистоль, тоже заряженный.
Евгений лишь хмыкнул, когда они стали спина к спине. Разошлись. Развернулись, и… Евгений опустил вскинутый пистолет, так удивив тощего, что тот даже не выстрелил, а так и замер.
- «Знаете, что, сударь, матушек любитель? Не любо стрелять. Фи! Я – гигантский Ананас! Ананасом быть мне любо, и с зеленым хохолком… А знать и ведать не желаю, висеть на дереве хочу-у…!» - размахивая пистолем, что вызывало оханье дам, Евгений пустился в пляс, хлопая себя ладонью по ягодицам. По толпе прокатился смех.
Тут надо сказать, что тощий дворянин совсем потерял нить события и просто спрятал пистоль в пальто, решив, что противник либо совсем пьян, либо напуган так, что уже можно радоваться победе. Но честь… Нет, такая победа – не для него, Эраста из Москвы, гвардии подпоручика, ветерана Заграничного похода русской армии…
Додумать свои титулы он не успел. В зале раздался оглушительный выстрел, все заволокло дымом, а круглая пуля вошла в точнехонько живот, вырвав кусок кожи, порвав кишку, да и застряла в позвоночнике, раздробив два диска и перервав спинной мозг. Додумать свои титулы он-то не успел, а вот удивлению его не было предела, и рухнул он лицом вперед, оставшись в луже смердящей крови, что медленно растекалась по досчатому полу. В зале завизжали, заохали, забегали…
- «Тоже мне… Уд он показывал… Селезенка жабья, язви холера его зад!» - проговорил Евгений, пряча пистоль и выходя из комнаты аккурат через убитого, которого даже не переступил, а старательно по нему прошелся, хрустнув каблуком на шее, при том стараясь не испачкать ботинки в порченной крови. Определенно это был хороший вечер, думалось вышедшему на свежий воздух Евгению.
Жаль, что до гувернантки дело не дошло!
А се грехи мои. Аз есмь тать, и разбойник, и блужник. Сблудил всяким блудом с блудницами, и с отроками, и со скотом, и ручной блуд содеял, иже вйдением и невйдением, слышанием и помышлением, и желанием в сердце своем блудных помыслов исполнился, и взиранием на красоту девическую и на отроки согрешил.
По требнику, ркп. XVII в., Софийская б-ка. No 1065.
И в блуде с ближними в роду, и с мирскими людьми, и ручным блудом многажды, во свою плоть блудила до истицания похоти, и давала блудити сзади, и в задний проход, и, на мужа взлезая, блудила. И всяким содомским блудом блудила, и давала многим за грудь ласкать. И млеко из грудей давала сосать ради любви и чтобы меня любили. И тайные уды многажды целовала у разных мужей и у жен, а им у себя тако же повелевала, и язык мой мужем в рот вдевала, а им у себя тако же повелевала против [моего], и в лоно язык вдевать [повелевала], и с подругами блудила до истицания похоти, и на них взлезала, и на себя пускала, и целовала, и за груди ласкать [давала], и всякий содомский грех творила во всей жизни моей.
Из «Поновления инокиням» По требнику, ркп. XVI в.
Господине отче, в содомском блужении во стегноблудии и со иноки и спротивно падался; многих совещал на блудные дела, наипаче же отроков, и в бани мыл тело свое грешное многажды, и обнажал его пред многими бесстыдно, и падался, и мылся; на друга взлазя люблением страстным; некогда ниц лежа в воде и стоя, и на земле ниц лежа, истекание рукою спустил, и в губу, сиречь в гриб, истекание сотворил, надувая кишку не помню какого животного, и тем в свой проход блудил.
Содомский блуд сотворил с мужеским полом, и над самим мною такое зло случилось в неразумии и в разуме.
С пьяными отроки и с мужи блудил, а им то неведомо, злокозненный блуд над ними и в неведании, и исповедание не положил, но аз, окаянный, повинен в тех грехах.
Частым омыванием банным тело свое бесстыдно обнажал пред многими, и зрел, и осязал срамные уды свои, и истечение делал. И чужие уды срамные тако ж зрил наги, и осязал, и неумовенными руками ел, и пил, и иным подавал; осязал срамные уды свои, и приносил к ноздрям, и обонял нечистоту скверность тела своего, и руками держался за срамоту женскую, и так же и свои уды давал осязати многим, многажды ножом обривал уды своя, и свещою палил, и прочий вред телу деял, и помазывал дегтем и иным зелием нужды ради, и во всем том согрешил
По требнику, ркп. XVI в., Кирилло-Белозерская б-ка. No 128/7859.
Господине, отче, прости меня тако же, [что,] взирая на мужеский пол, и на жены, и на девицы, и на отрочата, на инокиня, и на младенцы, осязая их, и обнимая, и целуя с помыслы блудными и до истицания [скверны семенной]. Многажды рукою блудил в тайные уды жен, и девиц, и отрочат, и очима моими смотрел в женское лоно, и язык мой женам в лоно вдевал, и в рот тако же. И им тако же тайные уды свои целовать повелевал и из грудей млеко у жен и девиц пил многажды. И над самим мною тоже случился содом [ский грех, когда я пребывал] в разуме и не в разуме.
Господине, отче, прости меня тако же, [что] с пьяными и не с пьяными, с сонными женами, и девицами, и со отроками блудил крадоблудием, а им то неведомо [было, что] над ними случилось в неведении. И они покаяния не положили в той скверноте [, так как не знали], а я один повинен в той скверноте.
По требнику, ркп. XVI в., РНБ.
Не давал ли жене срамный уд целовати?
Не прикладывал ли нос, браду, главу к женскому сраму?
Не рукоблудствовал ли своеручно?
Не рукоблудствовал ли друг с другом, ты - его, а он - твой уд?
Не притыкал ли жене сквозь портно руку и ногу с похотением?
Не палея ли с женой в кровотечении?
Не хватал ли кого за срамной уд?
Не блудил ли жен сзади в передний проход, понеже не лицом к лицу, но [по-]скотски?
Вопросник, по РО РНБ, собр. В. М. Ундольского. No 668.
Это подборка срамных картинок. Да, да, сегодня будем пошлить и удивляться разнузданности и двойным стандартам в нравах этих ваших средневековых добрых христиан. Не сказать что у меня прямо мощная подборка отборно пошлых, солёных и эротических миниатюр и маргиналий, но что есть на сегодняшний момент, то покажу. И не то чтобы я картинки с таким содержанием особо как-то собирал, просто они попадаются довольно часто, что косвенно говорит о их количестве вообще и о популярности сюжетов, изображённых в них, в частности.
Принято считать, что в средневековой Европе мораль и нравственность были на высоком уровне, люди были кротки, смиренны и богобоязненны. Но это поверхностное мнение, составленное в основном по памятникам церковного искусства, на самом деле в обществе зачастую царили разнузданность, невежество и разврат. Впрочем, как всегда. Кстати, именно развращённость церковников и мирян вызывало духовные движения, отвергающие частную собственность, плотскую любовь и призывающие к аскетичности и нестяжанию. В большинстве случаев такие духовные движения (в основе которых были и социалистические идеи тоже) Римская Церковь объявляла ересью и жестоко карала их адептов. Часть таких движений Церковь побороть не смогла и частично их возглавила, так появились несколько монашеских орденов, отличающихся строгостью монашеского быта и бескорыстным служением Богу и обществу. Такие дела.
Но всё равно церковники на проповедях говорили одно, а жили по-другому, а миряне так и вообще не заморачивались и развратничали кто во что горазд, опять же индульгенции отчасти смягчали сделки с совестью.
Итак, их нравы. Совместные купания, про которые я уже однажды упоминал. Забава одно время была распространена настолько, что Папа Римский запрещал её отдельным указом (буллой), в котором грозил развратникам отлучением от церкви, то есть анафемой. Понятно откуда это пошло, сразу вспоминаются термы и купальни Древнего Рима, но «что позволено Юпитеру, не позволено быку», одно дело язычество, другое дело христианство. А ещё это прообраз современного публичного дома или отеля-на-час. Дело в том, что заведение не всегда располагало штатными девушками и кавалеры приходили туда со своими подругами. Даже на такие забавы с невестой до брака общество смотрело сквозь пальцы. Ванны устраивались обычно при трактирах, там купались, причём частенько в обществе посторонних людей, ели, купальщикам играли музыканты, в наличии были отдельные номера с кроватями, такой вот бордельеро, всё как на картинке ниже.
Епископ:
— Ты посмотри, твоё величество, чего эти оглашенные выделывают! В храм их и на Пасху не загнать, десятина не уплочена, кого не спроси, все бедны да больны!
Король:
— Эх, а ведь вкусно живут, каиново семя(
Тот же сюжет. Тут ещё у мужиков макушки выбриты, уж не монахи ли?
Ну, вы поняли, те же и то же.
А это иллюстрация к произведению Дж. Бокаччо. Тут, в общем-то, ничего такого, драма в чистом виде, палево и накрывалово на горячем какой-то парочки, плавно переходящее в эпизод с нанесением колотых ран. А удивительна здесь скорее подача сюжета, то есть художник изобразил голых обнимающихся людей и ничего, как будто так и надо.
Соблазнение Ланселота, между прочим! Тоже довольно откровенная сцена.
А вот и маргиналии, катание голой женщины. А может это мужчина пресс качает, как знать.
Сцена соблазнения. Очень даже вероятно что мадам в монашеском сане, что придаёт сценке дополнительной пикантности. А ещё тут художник ловко передал эмоции, это соблазнение вне всяких сомнений.
Танцующие монахи. На самом деле это очень фривольная картинка, сатира на монахов. Разнополые монахи проводят время вместе, что запрещено, монахиня танцует, у неё задралась сутана (о, ужас!) аж до колен. Монах играет на музыкальном инструменте, чтотоже грех. И вообще они резвятся и веселятся, что вообще грех большой. Чтобы было понятно: в ряде уставов католических монашеских орденов категорически запрещались любые совместные действия с лицами противоположного пола. Да что там действия, монахам запрещалось спать и есть в одиночку, только в присутствии брата-монаха, чтобы как бы чего не вышло и все у всех были на глазах.
Прямо рубенсовская тема. Кентавр и евойная дикая баба. Кентавр парнокопытный, прошу заметить.
Повышаем градус пошлости. Это маргиналии из какого-то срамного эротического трактата, судя по всему. на всех картинках они носятся с мужским детородным органом на перевес и всё заканчивается соитием. настоящие эротические картинки, порнография в натуральном виде.
Баба на метле чудо-змее. Даже комментировать нет никакой нужды, всё наглядно. Вот интересно, что там за содержание в тексте, к которому уместны подобные картинки?
Монах и его срамной уд. Да ещё и какая-то стилизация под куриную ногу. Вот так живёшь и думаешь что их там в средние века за любой чих на костре жгли, а они вот эдакое в книжках малевали. И всё, рвутся шаблоны и гнутся лекала.
А вот какой-то хулиган мало того, что без порток, так ещё и в кухонную утварь гадит. Мотивы такого злодейства неизвестны.
Ещё один такой же деятель. Но, возможно, здесь ничего пошлого как раз и нет и это вообще сдача анализов. В те времена врач брал у пациента мочу, пробовал её и по её вкусу определял болезнь пациента. Во времена эпидемий этот «метод моментального анализа» служил врачам очень плохую службу.
Некстати, но познавательно: дядька одет в средневековые штаны «шоссы», по конструкции это не штаны в нашем понимании, а две отдельные штанины, которые крепятся к поясу как современные женские длинные чулки. То есть у таких штанов нет переда и зада, часто «зад» формировался штанинами, скроенными внахлёст. Странная для нас конструкция, зато можно ходить в туалет по всякому причём не снимая штанов. Выглядели эти шоссы вот так и носились в комплекте с подштанниками.
А вот и старый добрый туалетный юмор. Поистине, неувядающая тема загалённого зада, обращённого к собеседнику.
И даже исполнение этим задом соло на духовых инструментах. Зритель справа смотрит с недовольством и недоумением.
Вообще «жопные шуточки» в маргиналиях встречаются постоянно. Очень и очень распространённый сюжет.
Я поначалу отнёс эту миниатюру к разряду пошлых, так как пукающий бык и всё такое, но это оказалась строго научная иллюстрация. полностью, это страшный зверь боннакон.
А вот тут никакой интриги, сверху осёл, снизу лошадь. Вот опять же, художник счёл уместным именно таким сюжетом в маргиналии украсить манускрипт. Но вообще-то интрига есть: снизу конь!
Собака или волк насилует петуха. Ну, тут совсем уж разврат и форменное озорство такое иллюстрировать.
Странный зверёк, играющий на волынке. Казалось бы, что такого? А меня форма волынки смущает. Вернее форма духового мешка. Или мне чудится уже.
Заканчиваем со срамотой. Вообще, раньше в приличных домах, если заставали за просмотром таких картинок, драли розгами. Хорошо, что не те сейчас времена)
На сегодня это всё, всем спасибо, кто читал-смотрел)
оператор наведения maugletta
или же 2. семя своё испуская, читать канон, а не бесноваться
О блуде (Епитимник - выдержки)Евин корень – сатанинский. Бегите блуда, ибо блудящий, всегда только к бесу приблужается. Вам говорю, молодым…
Лобызания восчувственные - всё едино суть грех.
Смотрение пустое на бабу, не только нагую, но и оболочённую, тоже суть грех, ибо глаз паскуден делается и одежду пронизывает…
Касания пакостные – чёрта ласканье. Всё то к рукоблядству ведёт и проливанию семени на землю неплодородную, за то шестьдесят дней поста в сто сорок поклонов в день.
С бабой связь только за венцом невозбранна. Но и кого отец оженит в сей год, надо помнить, что в посты установленные и великие праздники, а ещё по средам, пятницам, субботам и воскресениям нету для мужа жены. Держите чресла свои в тяжести, а срамной уд в голоде, чтобы, алкание его превозмогая, беса в душе уморять. И с женой на ложе возлегая, нательный крест снимать надобно и образа занавешивать, ибо заповедано нам плодиться и размножаться, но не заповедано срамом услаждаться, и семя своё испуская, читайте канон, а не беснуйтесь. Брачные узы, непотребству, воли не дают и всё что дозволяют, - только чад зачинать, а потому всё, что без зачатия, то богопротивно.
За блуд непотребно естество в рот и супругам десять лет поста епитимья. Как же и блуд жене в срачный ход, что содомии подобие есть. И нет другого положения, как муж на жене, ибо если жена скотски стоит, а муж её сзади, то значит, он на жене как на кобле бесово поле вспахивает, и епитимья обоим сорок дней поста с сорока поклонами. Аще жена мужа сверху седлает, то сатана его седлает и понужает, и богопротивно то превосходство жены над мужем и за тот грех обоим пост пять лет.
оператор наведения tiphareth_ljr