Есть такой человек, журналист и фотограф Виктория Ивлеква-Йорк. Гражданка с огромным жизненным опытом, повидавшая в жизни немало крови и грязи: она начала с карабахского конфликта под самый конец Советского Союза, она была в Руанде, где местные компатриоты народностей туту и хутси вырезали друг у друга что-то около миллиона человек.
То есть жизненный опыт у журналиста и фотографа Виктории Ивлевой-Йорк есть, и он огромен.
Человек она в целом, несмотря на, скажем так, зрелый возраст, сохранивший этакий юношеский романтизм и заодно максимализм. Категорический сторонник всего хорошего, включая либеральные ценности, и противник всей херни всего плохого. Неудивительно, что она поддерживала и поддерживает всевозможные аспекты т.н. «белоленточного» движения и его деятелей и является идейным и категорическим противником одного моего полного тёзки, а также считает, что Россия всецело виновата в нынешней ситуации на Украине. Более того; практически все свои фейсбучные посты, посвящённые Украине, Виктория, пребывающая в восхищении от силы духа украинского народа, совершившего «революцию достоинства» заканчивала словами «слава Украине», а в ответ на робкие замечания, что это бандеровское приветствие, романтично отвечала, что циркулирующая в российских головах инофрмация о Бандере неточна и неполна.
Поскольку при всём том Виктория Ивлева-Йорк является человеком не просто с чёткой жизненной позицией, а с активной жизненной позицией, с ней нередко общаются масс-медиа, придерживающиеся схожих идеологических установок.
Вот с неделю назад пообщался с ней журналист известнейшего со времён разгара холодной войны радио «Свобода». Интервью опубликовано на сайте радиостанции (разумеется, оно сразу же появилось и на сайте украинской редакции данного радио на украинском же языке).
Вы и сами можете прочитать в этом интервью, например, о волонтёрской деятельности Виктории Ивелвой-Йорк. И эта сторона её жизни вызывает у меня строго глубокое уважение: она реально ездит по проблемным местам, горячим точкам Украины и помогает конкретным людям: кому выехать из зоны боевых действий, кому сделать спасительную медицинскую операцию... Ведь далеко не все бойцы всевозможных «диваных сотен», вопящие в интернетах о том о сём, совершают реальные поступки лично. Виктория — совершает, и Господь, надо полагать, в известный момент ей это зачтёт.
Однако меня, как энтомолога-любителя, интересует не это. Я обратил внимание на один пассаж в данном интервью, и прошу вас, уважаемые читатели, вчитаться в него повнимательнее. Журналист «Свободы» записывает за Викторией:
... иногда, когда я слушаю Путина и пытаюсь внутри себя выстроить какую-то стройную систему, чтобы разбить его, я понимаю, как даже мне сложно, чтобы это было стройно. Я понимаю на генетическом уровне, что он никогда не может быть прав просто по определению, но когда я пытаюсь разбить его доводы, там все так ловко скроено, что очень сложно. Мне сложно, а у меня университет за плечами и долгая жизнь в журналистике ...
Я сейчас страшное скажу (ну, как минимум для Виктории Ивлевой-Йорк и иже с ней).
Выпускник факультета журналистики Московского государственного Университета имени М.В. Ломоносова ордена Ленина (1983) утверждает, что ему на генетическом уровне понятно, что выпускник международного отделения юридического факультета Ленинградского государственного Университета имени А.А. Жданова (1975) по определению не может быть прав.
Оба два выпускника учили в своих университетах не только марксистско-ленинскую философию, но и логику (надеюсь).
Так вот с позиции чистой формальной логики хотелось бы задать сакраментальный вопрос госпоже Ивлевой-Йорк: если не только университетское (да ещё МГУшное!) образование, но даже ещё и долгая жизнь в журналистике не позволяют разбить те или иные доводы оппонента — не означает ли это, что оппонент прав в своих утверждениях?
Понимаю, что отринуть генетику и сформированные долгой жизнью в журналистике определения нелегко, однако же факт-то — извините, налицо.
Вот такая вот неизбывная шизофреническая печаль русского интеллигента: генетика и определения говорят об одном, а по факту мой полный тёзка оказывается неопровержимо прав.
Вот ведь беда!
PS: Лично мне кажется, что утверждения о известной на генетическом уровне неправоте кого-либо по определению являются чистой воды нацизмом. Что в целом неудивительно, ибо сказано, что нацизм является вершиной и тупиком либерализма. «Заявляя об эволюции и прогрессе, либерализм и вытекающий из него фашизм приходят в итоге к контрэволюции — отрицанию самой перспективы нравственного человеческого развития». Надеюсь, университетское образование и опыт журналистской работы позволят вам об этом хотя бы задуматься, госпожа Ивлева-Йорк.
Скриншот мой.
Если мой пост вам понравился, вы можете поблагодарить меня за мой труд .
Виктория Ивлева - фотограф и журналист, родилась в 1956 году в Ленинграде. Окончила журфак МГУ. Много лет работала в «Новой газете», её работы выходили в «Огоньке», «Московских новостях», немецком Spiegel, французском Figaro, английском Guardian, американском The New York Times и других изданиях. В конце 80-х - начале 90-х снимала почти во всех горячих точках распадающегося СССР. Много работала в африканских странах, помогая различным международным гуманитарным миссиям. В 1991 году сняла репортаж «Внутри Чернобыля», став единственным журналистом, побывавшем внутри этого реактора, а после - единственной российской женщиной, получившей высшую награду World Press Photo Golden Eye. Удостоена премии Союза журналистов России (2007) и немецкой премии имени Герда Буцериуса (2008). Персональная выставка Ивлевой «Апофеоз войны» проходила в Московском музее современного искусства (2005), а «27 фотографий» - в Москве и Нижнем Новгороде (2010). Фотоальбом Temps Present de la Russie (Франция, 1988). Техника: Nikon F4 и Nikon D3.
(Всего 21 фото)
1. Вид на Малый Головин переулок
2. Площадь Павелецкого вокзала и картина Валентина Серова «Девочка с персиками»
3. Московский хлебозавод «Москворечье»
5. Московский хлебозавод «Москворечье»
6. Мойка машин на Краснопролетарской улице. Ночная смена
7. Читающая девушка в метро на «Арбатской»
8. Храм Троицы Живоначальной в Черёмушках
9. Последний поезд метро. Сокольническая линия
10. Вид из окна в дождь
11. Поклонник Esquire у себя дома в Костянском переулке
13. Cтанция метро «Международная»
14. Девочка в вагоне метро на станции «Библиотека имени Ленина»
15. Собака на детской площадке. Нежинская улица
16. Человек в вагоне метро
Энергичности, храбрости и "внутреннему мотору" фотожурналиста Виктории Ивлевой можно только завидовать по-доброму, восхищаться ее трудолюбием и самоотдачей. Она всегда работает независимо (исключение - восемь лет сотрудничества с "Новой газетой") и бесстрашно ездит в горячие точки и места острых социальных конфликтов. Она была и по сей день остается единственным фотожурналистом, вошедшим в четвертый блок ЧАЭС после аварии. За серию снимков в Чернобыльском реакторе автор была удостоена самой высокой награды World Press Photo Golden Eye. Кроме нее никто из женщин-фотографов России ее не получал.
Кроме этого достижения фотожурналист удостоена наград российского Союза журналистов, премий имени Герда Буцериуса и академика Сахарова. Ее работы печатали все крупнейшие издания СССР, РФ и мира - от "Огонька" до Guardian и The New York Times. Ивлева - фотожурналист, побывавший в большинстве горячих точек позднего Советского Союза. Также она много работала в опасных гуманитарных миссиях в Африке.
Фотограф формулирует свою позицию так: "я всегда на стороне слабого". Ее отношение к жизни и снимаемым сюжетам прослеживается в работах. Сопереживание и деятельное, а не созерцательно-пассивное сочувствие помогает фотографу создавать замечательные снимки и, не дожидаясь просьб о помощи, бросаться туда, где люди бедствуют, страдают из-за катастроф и войн. Ивлева своей журналистской и фоторепортажной работой делает очень много - и делала на протяжении всей карьеры.
Работа в африканских миссиях и других горячих точках
Первой конфликтной территорией, раскрывшей характер фотокорреспондента, стал Нагорный Карабах, куда по зову сердца (и по работе) Ивлева приехала в день ввода военных частей в город. Она оказалась там по воле случая, и, как сама говорила, ей было страшно - что она окажется в руках спецслужб, что ее убьют, и никто даже не узнает о ее судьбе. Однако, фотографу помогло желание рассказать о людях по обе стороны конфликта, показать им, что о них не забывают, их не бросили один на один с бедой. Она помногу общалась и общается с участниками событий, даже более, чем через 20 лет после конфликта.
Ивлева была единственным российским журналистом, работавшим в Руанде во время геноцида, сопровождавшегося, по воспоминаниям фотографа "курганами из мертвых тел" (так она говорила в интервью "Радио Свобода"). Она прилетела в страну, охваченную апокалипсическим ужасом, с военно-гуманитарной миссией - для вывоза женщин из РФ, которые вышли замуж за руандийцев. После их спасения она осталась в стране и продолжила помогать людям. Как говорит сама фотограф, она спасла жизни 200 человек.
Проехав по территории десятка африканских стран, она не просто фотографировала происходящие там гражданские войны и террор, но и помогала жителям делом. Чего стоит одна лишь история с шестнадцатилетним парнем из Уганды с ее знаменитого снимка. Он попал в реабилитационный лагерь для детей, спасенных из рук Lord’s Resistance Army - террористической организации, запугиванием и шантажом превращавшей подростков в убийц. Виктория сфотографировала его с автоматом Калашникова в руках через несколько часов после освобождения, а он попросил заплатить за его школу - мальчик хотел учиться, а не убивать.
Фотограф обещала вернуться и почти через год поехала искать мальчика, даже не зная сможет ли отыскать иголку в стоге сена, который объят огнем войны. Ивлева нашла мальчика и устроила в школу в ближайшем городке. Следующий грант на обучение Адона Боска получил уже сам, а сейчас он - выпускник РУДН и будущий врач по специальности УЗИ сердца.
Это лишь небольшая иллюстрация из жизни Виктории Ивлевой. Сколько еще таких историй с трудом узнали от нее журналисты во время интервью - она не считает, что ее персона кому-то интересна и предпочитает высказываться о социально-политических проблемах, а не говорить о себе.
А сколько захватывающего осталось за кадром - о визитах в колонии для женщин с маленькими детьми, о поездках в Нагорный Карабах, волонтерстве в Донбассе, которому в последнее время журналист уделяет много времени. Она даже выпустила фотокнигу об украинских путешествиях и своей работе в зоне конфликта. Однако, журналистом в горячих точках Виктория Ивлева была не всегда и в принципе начала творческий путь довольно поздно.
От Ленинградского института культуры до многочисленных персональных фотовыставок
Фотограф родилась в Ленинграде в 1956 году, и ее детство прошло в доме, где в свое время жил Александр Блок. Она не думала о профессии фотожурналиста, не интересовалась ею и никогда не посещала фотокружков. Виктория поступила в ленинградский Институт культуры, где ее приятель, занимавшийся фотографией, познакомил девушку со своим увлечением. Оно настолько впечатлило Викторию, что она бросила институт, поступила сначала в фотографическое училище, а затем - в МГУ, на факультет журналистики, который закончила в 1983 году.
Став профессиональным фотографом Ивлева снимала детей и взрослых на улицах, работников на хлебозаводах и фабриках, девушек, читающих в метро и городские пейзажи. Во время распада СССР "переквалифицировалась" в практически военного фотокорреспондента, но после поездки в Руанду сильно разочаровалась в профессии. Ей казалось, что это подло: наблюдать и снимать чужое горе, не помогая людям.
Почти на десять лет Виктория Ивлева "выпала из профессии" - занималась домом, растила двоих сыновей и даже пыталась вступить в международный Красный Крест, но не довела дело до конца. Она вернулась к работе фотожурналиста и путешествиям в опасные места. Виктория Ивлева сотрудничает с благотворительными организациями, неравнодушными людьми, помогающими тем, кто остался парализованным после аварий, попал в тяжелую ситуацию и нуждается во внимании СМИ и поддержке.
При этом фотограф остается профессионалом высшего класса, знаменитым своим острым глазом и самобытной подачей материала, снятого на Nikon F4 и Nikon D3, которыми она пользуется в работе. Ее персональные выставки проходили в Москве, Санкт-Петербурге, Казани и многих других городах в России и за ее пределами. Она издала во Франции фотоальбом Temps Present de la Russie, сотрудничает с "Собеседником", порталом "Сноб.ру" и другими уважаемыми изданиями.
Виктория Ивлева не боится прямо высказывать гражданскую позицию и остается той, кем она всегда была - талантливым фотографом и смелой, яркой, прекрасной женщиной.
Российская журналистка Виктория Ивлева побывала во многих горячих точках по всему миру. После начала военных действий на Востоке Украины она раскритиковала действия российских властей и отправилась в регион волонтерить. Благодаря ей и ее товарищам несколько сот человек смогли выехать с неконтролируемых территорий и жить мирной жизнью. До 5 сентября в киевском фонде Изоляция проходит фотовыставка Виктории Ивлевой «Рождение Украины». Platfor.ma поговорила с журналисткой о том, почему она чувствует вину перед нашей страной, как имперство стало диагнозом России и что автор увидела, объехав всю Украину.
Вы снимали внутри реакторного зала ЧАЭС после аварии (Виктория стала единственным журналистом в мире, сделавшим это; за тот репортаж она получила премию World Press Photo. - Platfor.ma), неоднократно бывали в зоне боевых действий, попадали в плен на Востоке Украины. Вам знаком страх?
Страх мне, конечно, знаком. Я, например, до смерти боюсь скорпионов и змей. Наверное, мне знаком страх советской власти и спецслужб, - как и каждому человеку, который жил в Советском Союзе и который живет сейчас в России и в чем-то не согласен с существующей политикой. Но это такой далекий, не совсем настоящий страх. Потому что настоящий все-таки тебе не дает что-то делать. И если ты продолжаешь, то, значит, не очень боишься. Не очень-то тебя и испугали. Но где-то на периферии сознания этот страх все равно есть.
А вот если говорить о том, что меня больше всего не страшит, а тревожит, то это, конечно, Украина. Украина - это самая близкая нам страна, которая никогда в жизни России ничего плохого не сделала, особенно если мыслить ее в системе новых отношений с 1991 года. Даже ввод войск в Чехословакию, даже грузинская война как-то не так на меня подействовали. Потому что ничего более несправедливого я в жизни, скорее всего, и не видела. Хотя говорить о справедливости на войне в любом случае нельзя: раз гибнут люди, то какая может быть справедливость.
Вот это ощущение несправедливости, вины, не дает мне спать. Съемки в ЧАЭС - это была хорошая журналистская история, с должной долей опасности. Такая нормальная ситуация, на которую подписался бы любой настоящий журналист. История, которая будоражила кровь, но там не было никакого чувства вины за что-то. Случилось несчастье, произошла катастрофа. Но моей вины точно в этом нет. Происходящее же сейчас на наших глазах, конечно, - совершенно иное.
- Ваш фотопроект называется «Рождение Украины». Многие тоже связывают Майдан и последние два года с рождением новой страны и нового народа. Как вы считаете, почему это случилось только через 25 лет после появления, собственно, государства Украина?
Потому что нужно было, чтобы выросло непоротое поколение. Нужно было 25 лет людей не трогать. Страна не могла родиться на развалинах Советского Союза. Хотя, как выясняется, это вовсе не были развалины - он стоял и до сих пор стоит. Дело даже не в том, что должна была вырасти генерация новых людей, которые не жили при СССР. Должны были вырасти люди, которых не научили бояться. Вот в России они не выросли. А у вас - да. Причем это генерация не возрастная. Просто если 25 лет тебя не трогают - даже если тебя перестали трогать в 30, а тебе стало 55, - то ты другой. Ты перестал бояться.
То, что в вашей стране рождается новый народ, было мне понятно и в процессе Майдана, и после. Это ощущение просто было разлито в воздухе, и оно отлично показано в фильме Лозницы . У Евтушенко есть такие строчки в поэме «Стенька Разин»:
Стоит все терпеть бесслезно,
быть на дыбе,
если рано или поздно
прорастают
у безликих на лице...
Вот после Майдана лица проросли. И хотя со всех сторон слышишь, что ничего у вас не меняется, ворье у власти, войну, которую могли бы закончить за одну секунду, не заканчивают, они там все повязаны и прочее, и прочее, - и многое из этого, увы, верно - так вот, несмотря на все это, я все равно вижу огромный отрыв Украины от России. Вижу, что правильно выбран вектор. Жаль, конечно, что по этому вектору сейчас движется Улитка Черепаховна, хотелось бы, чтобы это была Пума Гепардовна. Не получается. Но все равно это движение в правильную сторону.
Мне довелось проехать по всей линии фронта с украинской стороны, и там я видела множество людей, которые при всем желании просто не могли покинуть регион: старики, больные, просто малоимущие. Какие люди из оставшихся там вас больше всего поразили?
Как ни странно, я не смогу выделить. Когда волонтеришь, - а я занималась в основном вывозом людей - то думаешь немного в другом ключе и про другое: взяли ли все документы, не забыли ли случайно детей где-нибудь, заперли ли дом. Вот такие простые бытовые вещи. Они занимают 99% времени. А не разговоры про то, что было и что будет. Не до этого. Это все становится неважным. Эта надстроечная вещь уходит. Остается базис - как выжить.
А самое печальное из всего, что я видела - это перемена участи. Причем перемена участи всего, что находится в тех краях, не только людей. Даже перемена участи природы. Потому что, когда среди подсолнухового поля стоит танк, это не должно нравиться подсолнухам. Танк и цветы подсолнуха несовместимы.
Это перемена участи людей, которые жили своей жизнью, возможно, журналистам и соседям казавшейся совсем не интересной. Но они жили и тихо радовались. Садились вечером на завалинке, смотрели на заходящее солнце - и было им счастье. А теперь их участь переменилась, они садятся вечером на завалинке, смотрят на то же солнце, а его заслоняет танк. И этого быть не должно, танк не должен никому заслонять солнце... Или человек собрался делать что-то, строит какие-то планы, а война взяла и все уничтожила. И он никогда уже делать ничего не соберется.
Я ездила в село Опытное, там сейчас почти не осталось людей, всего 30 или 40 человек. Живут они в жутких условиях, в подвалах. И ты едешь во этой деревне. Половина ее разрушена. В другой части вообще никого нет - пустые дома. И ты думаешь: два года назад здесь росли мальвы, ходили спокойно люди. У них были какие-то чаяния, надежды. И вдруг раз - вот эта перемена участи. Вот это то, что меня убивает абсолютно. Я не могу думать об этом без слез.
У вас в профиле на Снобе в разделе «Мечта» указано: чтобы кончилась война, РФ покаялась и стала другой. Вот по поводу другой России - как именно это может произойти, благодаря чему? Допустим, Путин уйдет, но куда денутся те десятки миллионов людей, которые поддерживают его идеалы?
Ну знаете, еще Ханна Арендт удивлялась тому, как легко поворачивалось немецкое сознание после войны. И здесь я думаю то же самое.
Я, так получилось, чемпион в нашей части света по количеству увиденных мертвых. Я этим не хвастаюсь, но это факт моей биографии: я была на войне в Руанде и видела штабеля из трупов, которые пересыпали землей и сверху грузили следующие мертвые тела. Иначе утилизировать их было невозможно. И я точно знаю - это с мертвыми уже ничего нельзя сделать, а пока человек жив, с ним и его сознанием можно сделать очень и очень многое.
Так что я считаю, что поменять сознание достаточно просто - для начала нужно на государственном уровне отказаться от идеи империи. Вот были Британская империя или Османская. Были - и не стали. И ничего, живут, все нормально. Я не уверена, что именно так будет и у нас. Но объективно все рано или поздно изменится, потому что нельзя остановить прогресс.
Как вы считаете, Украина еще может скатиться обратно в беспросветную коррупцию и круговорот одинаковых, по сути, правителей?
Думаю, что не очень. Вы не имперская нация. И это ваше большое счастье. Вы свободные, кандалов имперских на вас нет, вы не боитесь сражаться и говорить. Воздух свободы здесь чувствуется. Но если ты всю жизнь прожил в клетке, а потом тебя выводят наружу и говорят: давай, вставай, то ты встаешь и сначала падаешь. Но уже через день понимаешь, как это прекрасно - ходить не на четвереньках, а на двух ногах. Для человека не быть рабом - это естественно.
И у вас нет еще одного, что сопутствует имперству, - ощущения сакральности власти. Никто ниц не падает, руки Порошенко не целует.
Что же касается коррупции - она есть в любой стране мира, различается только масштаб. И вот коррупция таких масштабов как в наших краях - это нормальное советское наследие. Чем дальше от коммунизма и принципа «Цель оправдывает средства» вы уйдете, тем меньше всего этого будет.
КНИГА
Весной 2014 независимый журналист и фотограф Виктория Ивлева совершила путешествие по Украине, проехав ее всю от Донецка до Ивано-Франковска. Отрывки из путевых заметок Ивлева выкладывала на своей станице в фейсбуке, а потом собрала в книгу, в которой текст и фотографии дополняют друг друга. Чем жила, о чем думала соседняя страна между Майданом и войной, куда уходят корни происходящих на наших глазах страшных событий, и пытается выяснить Виктория Ивлева во время своей поездки по Украине накануне войны.
НА ЧТО СБОР
Книга вышла в Киеве небольшим тиражом. Наша задача – издать 1000 экземпляров книги в России. Для этого необходима сумма в 550 000 рублей. Если окажется, что большее число людей захочет иметь эту книгу и денег соберется больше, мы увеличим тираж.
ЦИТАТА
Виктория Ивлева:
Каким все кажется ненужным, никчемным, мелким и неважным в сравнении с этим накатывающимся ужасом войны, клацающим все громче и громче, грохочущим все бесцеремонней, утягивающим в свою орбиту все больше и больше людей. Что? Как? Каким образом? Когда? Могу я сделать, чтобы это остановить? Ничто. Никак. Никаким образом. Никогда.
Мои дети осудят меня и будут правы.
Я виновата.
И не отмыться. Не унять взглядом. Не утереть платком.
« Эта книга - уникальный сплав слова и образа. Автор впитывает человека целиком: и его облик, и обитаемый пейзаж, и обстановку дома, и то, что просится изнутри, - высказанное слово. Реплики попутчиков, выкрики толпы, воспоминания глубоких стариков; лаконичные и достоверные, словно черно-белые снимки, рассказы участников Майдана; раздумья людей, пытающихся определиться в смуте настоящего; письма школьников с востока на запад и с запада на восток и из разных краев Украины в Россию - линии разлома уже обозначены и прошли через каждую душу. Но каждая душа еще медлит на пороге, оглушенная гулом времени, и пытается прислушаться к тихому голосу совести. Уловить такое мгновение бесконечно важно, ведь в нем - свидетельство человеческой свободы и ответственности."
ВИКТОРИЯ ИВЛЕВА
Фоторепортер, пишущий журналист. Лауреат World Press Photo за репортаж изнутри чернобыльского реактора, номинант премии имени Андрея Сахарова за историю сирот, оставленных в России из-за Закона Димы Яковлева. Одна из немногих российских журналистов, в равной степени владеющих пером и камерой. Печаталась в ведущих СМИ в России и за рубежом. Восемь лет была спецкором «Новой Газеты».
Выставка фотографий Виктории Ивлевой «Апофеоз войны» была показана в Московском музее современного искусства, а также еще в 10 городах России, Тбилиси и Киеве.
Работала почти на всех конфликтах во время распада СССР, была на войне в Руанде, много работала с гуманитарными организациями в Африке, участвуя в доставке продовольствия. С начала войны на Украине занимается волонтерской деятельностью, в основном эвакуацией мирных граждан из зоны боевых действий, снимая при этом сюжеты для телеканала «Дождь».
ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ
"Все полтора часа до Житомира напротив меня в электричке сидела необъятных размеров женщина в куртке из как бы нубука. На голове у нее был цветастый платок, наспех завязанный под подбородком. Было женщине лет под пятьдесят, сидела она неподвижно, думая о чем-то своем, лишь изредка обтирая усталое лицо большой натруженной монументальной рукой. Вид у нее был совсем простецкий, таких любила изображать в кино великая артистка Мордюкова…
И вдруг я подумала: женщина, ведь ты даже не представляешь, какие счастливые четверть века ты прожила! Ты не тряслась от ужаса, что твоего единственного сына призовут на срочную службу и он попадет на чеченскую войну, первую или вторую, в город Грозный, прямо на штурм, как попали многие молодые российские пареньки; твой брат не служил на подводной лодке, которая утонула, но сигналы из которой шли еще несколько суток, не давая человечеству спать; твоего ребенка не могли сжечь в захваченной школе в Беслане, да и тебя никогда не могли захватить террористы, потому что их в твоей стране никогда не было. Ты не работала на Саяно-Шушенской ГЭС, и лавина беснующейся воды не выбила жизнь из твоего большого тела… У тебя все время сменялась власть ― может, все они были дурные, но хотя бы разные. Тебя не разгоняли на митингах и демонстрациях, не вставали на горло так, что ты могла только хрипеть… Ты просто жила в своей полусонной мирной и ласковой стране, встряхнувшейся один раз в две тысячи четвертом и потом опять погрузившейся в приятную дрему с оранжевыми снами. Тебя целых четверть века вообще никто не трогал и не насиловал, у тебя только самозабвенно, с размахом, крали.
Счастливица!
И вот незаметно из этого покоя и ненасилия выросло целое непоротое поколение, поколение тех, кого не научили бояться.
Оно и вышло на Майдан, как только пролилась первая кровь."
ФОТОГРАФИИ ИЗ ДРУГИХ ПРОЕКТОВ ВИКТОРИИ ИВЛЕВОЙ
Ангола. Детская площадка
Запорожье. Уганда. Мальчик-солдат
Таджикистан. Портрет беженки с ребенком
Афганистан. Беженка с сыном в гостях у местных жителей.