«Общепринятую точку зрения о дохристианских истоках праздника критикует современный историк В. Я. Петрухин.
Происхождение названия
Дохристианское название праздника неизвестно. Название "Иван Купала” имеет народно-христианское происхождение и является славянским вариантом имени Иоанн Креститель, поскольку эпитет Иоанна переводится с греческого как "купатель, погружатель” (греч. βαπτιστής). Выбор именно глагола "купать” для перевода эпитета "креститель” был обусловлен и собственно славянскими представлениями: праслав. "kǫpati” обозначало ритуальное омовение, очищение, которое осуществлялось в открытых водоёмах.
Божество «Купала» впервые упоминается в поздней Густынской летописи (XVII век) и является плодом недоразумения: летописец, зная о "бесовских игрищах” на Ивана Купалу, принял название праздника за имя языческого бога. Впоследствии это недоразумение было повторено переписчиками, а затем и ранними исследователями славянской мифологии, в результате чего в славянском пантеоне появилось новое "божество”. "Бесовские” имена начали тиражироваться в русской позднесредневековой книжности как имена "богов” под влиянием польской историографии. На деле же Купала божеством никогда не являлся и мог появиться в народных представлениях лишь как фольклорная персонификация праздника, отразившаяся, к примеру, в песнях.
Церковь о народной обрядности
Празднование новомесячий возжиганием костров и прыжками через них осуждает ещё 65-е правило Трулльского собора (692 год), приводя в пример языческие обряды ветхозаветного царя Манассии. Феодор Вальсамон (XII век) в своём комментарии к этому правилу детально описывает празднование Рождества Иоанна Предтечи в Константинополе:
"Вечером 23-го июня месяца собирались на морских берегах и в некоторых домах мужчины и женщины и какую-нибудь первородную девицу убирали как невесту. Затем после пиршества и неистового плясания, после пения и криков, наливали в медный сосуд с узким горлом морскую воду и влагали туда некоторые вещи, принадлежащие каждому из них. Как скоро эта девица получала от сатаны силу давать ответы на вопросы, они с криком спрашивали о чём-нибудь добром или предвещающем несчастье, а девица, вынув из вложенных в сосуд вещей какую-нибудь наудачу попавшуюся, показывала. Принимая вещь, неразумный владелец ее тотчас же приобретал уверенность, что в будущем ему предстоит благополучие или неблагополучие. На следующий день с тимпанами и хорами выходили на морские берега, почерпали много морской воды и окропляли свои жилища. И эти неразумные люди делали не только это, но и во всю ночь жгли груды сена, скакали чрез них и демонскою силою ворожили, то есть гадали о счастье и несчастии и о другом. Свой путь туда и обратно, здание, в котором происходило волхование, с прилежащими к нему наружными местами убирали коврами и украшали шелковыми тканями и венками из древесных листьев”.
Патриарх Михаил III Анхиальский, по словам Вальсамона, приказывал покончить с этими обрядами.
В средневековой Руси обряды и игрища этого дня тоже считались бесовскими и запрещались церковными властями. Так, в послании игумена Спасо-Елиазарова монастыря Памфила (1505 г.) к псковскому наместнику и властям обличается языческое буйство жителей Пскова в ночь на Рождество Иоанна Предтечи:
"зело не престала зде ещё лесть идольская, кумирное празднование, радость и веселие сатанинское… тому (сатане) я(ко)же жертва приносится всяка скверна и беззаконие богомерзкое празднование… стучат бубны и глас сопелий и гудут струны, женам же и девам плескание (ударенье в ладоши) и плясание и главам их накивание, устам их неприязнен кличь и вопль, всескверненые песни, бесовская угодил свершахуся, и хребтом их вихляние и ногам их скакание и топтание.
В «Стоглаве» (сборнике решений Стоглавого собора 1551 года) также осуждается разгул купальских празднеств, который возводится к эллинскому язычеству:
"Еще же мнози от неразумения простая чадь православных християн во градех и в селех творят еллинское бесование, различныя игры и плескание против праздника рождества великого Ивана Претечи в нощи и на самый праздник в весь день и нощь. Мужи и жены, и дети в домех, и по улицам обходя, и по водам глумы творят всякими игры и всякими скомрашствы, и песньми сатанинскими, и плясанми, и гусльми, и иными многими виды, и скаредными образовании, ещё же и пьянством” (Стоглав. Гл. 92. Ответ о игрищах еллинскаго бесования).
Но, несмотря на однозначное осуждение купальских традиций, поселяне очень стойко их держались. Ещё в XVIII веке Никодим (Кононов) писал:
"Народ издавна привык и не скоро оставляет эти <купальские> обычаи, а ревностным священникам приходилось терпеть и обиды. Ольшанский, напр., священник Потап чуть не был избит сотником за эту ревность. Наговоры, заговоры, залом колоса, гаданье с сушеною жабою, чтение заговорных волшебных тетрадей даже военными, гадание с родильною младенческою рубашкою, отравы - все это было в большом ходу среди насельников белгородской епархии”.
Современные представители Русской Православной Церкви по-прежнему выступают против некоторых обычаев праздника. При этом, отвечая на вопрос о "переплетении” христианского и языческого праздников, иеромонах Иов (Гумеров) выразил мнение:
"Вековая живучесть в народе некоторых обычаев дня Купалы не свидетельствует о двоеверии, а скорее о неполноте веры. Ведь сколько людей, никогда не участвовавших в этих языческих развлечениях, склонно к суевериям и мифологическим представлениям. Почвой для этого является наше падшее, поврежденное грехом, естество”«.
Итак, язычество мимикрировало и использовало торжество Церкви. Однако сегодня, как ни стараются журналисты, «купала» не имеет популярности у народа и остается фольклорным изыском массовиков-затейников.
Церковь же прославляет истинного Виновника торжества - Бога - и ликует о Предтече Христовом и его славном Рождестве.
С Праздником, други!
Свидетели величия?
«...мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе. И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших...» (2- е Соборное Послание апостола Петра)
Когда
апостол Петр пишет о том, что Ученики Господни были очевидцами Его
величия, невольно восклицаешь: «Когда? Когда это было ВЕЛИЧИЕ
Спасителя?»
Рождество - в уединенной пещере. Крещение - при едином
свидетеле, Крестителе. Распятие на Голгофе - среди поругания.
Воскресение - никому не видимо. Вознесение - в окружении небольшого
числа Его последователей. Когда ОНИ были свидетелями Его величия?
Да и сами Ученики как-то вели себя в отношении Господа просто и даже дерзко. Но апостол пишет, что были очевидцами Его величия.
Хорошо, что поясняет тут же, напоминая известное по Евангелиям апостолов Матфея, Марка, и Луки событие Преображения Господня. И это всё ставит по своим местам. Однако и здесь требуются некоторые важные пояснения.
Для чего?
Сосредотачивая свое внимание на преобразившемся виде Спасителя - на Его обновившейся одежде, сделавшейся белее снега, на лике, сияющем необыкновенным светом, - мы теряем главное событие и его смысл. А о нем и говорит апостол Петр: «Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение».
«Велелепная слава», откуда донесся голос Отца, это то, что иудеи называют «Шхина» - средоточие святости и всякой благости. Шхина - это, собственно, благодать. В событии Преображения Господня она явлена невещественным облаком. Оттуда принесся голос Отца.
Отец наименовывает Иисуса - Своим Сыном возлюбленным. Для чего это делается?
Об этом позже. А теперь продолжим следить за концепцией Апостола.
Гора
Очень
интересным является упоминание Петром святой горы. Святой горой иудеи
считали прежде гору Сион, но потом Сион стало именем нарицательным для
всего Иерусалима.
Называлась так гора Мориа, но от времен Соломона
эта гора стала просто именоваться Храмом, и святость сооружения
превзошла значимость самой горы.
Осталась гора Елеон - Масличная гора на восток от Иерусалима. Она считалась святой. На ней помазывались на царство цари Иудеи, как бы перед лицом Иерусалима. Первоначально на этой горе росли ритуально чистые оливы для масла в храмовую менору (семисвечник). Потом, после возникновения кладбища на горе, которое стало продвигаться от Кидрона на север и вверх, этой чести удостоились особые оливковые рощи в Галилее, недалеко от нынешнего Назарета. Но гора продолжала именоваться «Святой горой». И в Мидрашской традиции (Мидраш - законническая книга евреев) этой горе упрочилось свойство подножия Престола Божьего.
Апостол Петр в Соборном послании замечает, что слышал слова Отца, когда были с Господом Иисусом на горе святой. Некоторые возразят: не могло событие Преображения произойти на Елеонской горе! И будут правы.
Поскольку евангелисты согласны в том, что преобразился Спаситель на горе между горой Ермон и городом Капернаум. И, как и апостол Петр, избегают именовать эту гору. В этом некая хитрость!
Помазанник
Дело в том, что само событие Преображения - это не просто изменение вида Христова, чтобы поразить Учеников. Это не просто проявление славы и могущества перед Распятием. Это - помазание на Царство.
И оно является самым важным событием перед приходом в Иерусалим и завершением обряда поставления на Царство схождением с горы Елеонской на белой ослице с осленком при ликовании иерусалимской толпы.
Итак на «святой
горе» Господь преображается в присутствии двух пророков - Моисея и Илии -
и при свидетельстве трех свидетелей - Учеников.
За шесть дней до
этого события при истоке Иордана в Кессарии Филипповой Иисус вопрошает
Своих учеников, за кого они Его принимают.
Это выглядит для читателя
Евангелия как самый обычный вопрос любопытного человека. Но для Христа
этот вопрос не простой. Он носит ритуальный характер. Так опрашивали
народ при избрании царя. И представитель народа - первосвященник или
старейшина синедриона - должен был в присутствии народа громко огласить,
что видят в нем своего царя.
«Он говорит им: а вы за кого почитаете
Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты - Христос, Сын Бога Живаго.
Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что
не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Ев.
от Матфея гл. 16). И ответ Господа на слова Петра носит ритуальный
характер, утверждающий именем Бога, что он сказал истину.
Удивительно и продолжение речи Спасителя. Оно напоминает благодарное обещание царя придворному за его услугу царю: «...и Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». И это тоже из ритуала поставления на царство...
А потом Господь вдруг запрещает Свом ученикам говорить кому-либо, что Он Иисус Христос. Понятно, что ключевым является слово «Христос», именно оно запретно, именно его от имени Учеников огласил Петр. Но важно, что теперь оно в плотной привязке к имени Иисус: Иисус Христос. Христос, напоминаю, - Помазанник.
Неоспоримое право
И вот, на неименованной горе происходит Преображение. А где же, спросите вы, само Помазание на Царство?
Действительно,
читаем в Библии и знаем, что царей помазывают на царство священным
елеем - миро, которое было изготовлено по указанию Божию еще Моисеем и
Аароном. Так пророк Самуил помазал миро сначала Саула на царство, а
затем, когда Саул стал поступать вопреки Божьей воле, помазал тайно
Давида. Помазывались и другие цари иудейские.
Т.е. и от события Преображения, как от обряда поставления на Царство, мы тоже ждем ритуала помазания.
Но дело в том, что помазывались видимым помазанием на царство только те цари, которых право на царство оспаривалось! Так Давид помазывался, чтобы отнята была благодать помазания у Саула, Соломон был помазан потому, что на его престол претендовал Адония, Иосия - из-за Аталии, Иоахаз вынужден был помазываться из-за старшего на два года брата Иеахокима и т.д. Однако если не было претендентов на престол в силу прямого наследства, то только оглашали царем, переодевали в новые царские одежды и на белой ослице возвращали в Иерусалим царя для исполнения им Божьих Заповедей о своем народе. Т.е. царь должен был вести народ к спасению. Именно эти слова и кричали иудеи в Иерусалиме, приветствуя Господа с ветвями: «Осанна!». «Хошанна» - переводится как «спасение».
Других претендентов на Царство у Христа не было. Сам Отец огласил Его Своим Сыном для земных и Небесных обитателей. И об этих словах свидетельствует апостол Петр в своем Послании. Отец утвердил Его Своим Наследником. Помазание физическим миро больше не требуется - Он Христос!
Итак, в таинственном Преображении мы все становимся соучастниками, постфактум, удивительного действа поставления нам Царя в Вечность. И об этом Царстве Он нам говорит постоянно. Иногда намеками, притчами, а иногда и прямо, так что и уклониться от знания не получится. И нам открыто, что Царство Небесное внутри нас уже есть! И Он там теперь Царь. Он ведет нас ко спасению. И это мы должны кричать что есть мочи «Хошанна!», потому что мы видим, сколько усилий прикладывает наш Царь, чтобы ввести в Свое - наше Царство нас, народ Божий.
О чём умолчали апостолы?
А
теперь о «горе святой». Апостолы умолчали ее имя. И нам до сих пор
неведомо точно, на какой горе случилось Преображение, лишь позднее
Предание нашло подсказку в Псалтири: «Фавор и Ермон о имени Твоем
возрадуются». Догадавшись, что коль Господь опрашивал Своих учеников под
Ермоном и вышел оттуда в Галилею, чтобы следовать к Елеонской горе, что
над Иерусалимом, но не должен был пройти возрадовавшейся о имени
Господнем Фавора, что возвышается над Изреельской долиной.
Однако
Фавор для иудеев - не авторитетная гора. Она была отдана на поселение
левитам еще во времена Первого Храма. И потому там была заповедная роща
оливок для храмового семисвечника.
Таким образом благословение
ритуальной чистоты с Елеона незаметно для кичливых иудеев перешло на
тихий Фавор. И гора сделалась в глазах галилеян святой.
Но Апостолы
показывают, что Престоловосхождение Христа не ограничивается одной
горой. Ермон - место опрашивания. Фавор - место поставления на Престол.
Елеон - явление Царя народу. Это все - «святая гора».
Однако
завершилось все на Голгофе, где в изголовье Царя была прибита ничтожная
табличка «Иисус Назорей Царь Иудейский». Завершилось как свидетельство
исполнения пророчеств («...мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы
хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в
темном месте» - ап. Петр).
Но началась совершенно другая история:
«...начнет рассветать день и...взойдет утренняя звезда в сердцах
ваших...»(Второе Соборное послание ап. Петра). Этот рассветный день,
опираясь в земные точки, славы Господней простирается в Царство
Вечности. Туда, где фаворский свет - естественное состояние каждого
гражданина истинного Отечества Небесного. Быть его горячим патриотом, я
бы не побоялся сказать - «националистом», призваны мы все стать. Это
Царство, которое вручил на Фаворе Сыну Отец, и «Его же Царствию не будет
конца» (из Символа веры).
Архимандрит Алипий (Светличный)
(В оформлении статьи использованы фрагменты мозаичного изображения Преображения Господня VI века из базилики Преображения в монастыре св. Екатерины на горе Синай)
Давно уже было это, в начале 1980-х. В Киевском Свято-Владимирском соборе служил протоиерей Николай Фаддеев. Старенький батюшка, любимый всеми бабушками, которые совали ему в карманы рубли и гостинцы. А он слабо отмахивался в ответ, но был рад вниманию. Потом в пономарке вытаскивал из карманов конфеты, пряники, рубли и трешки. Раскладывал на горки и раздавал пономарям и приходящим к нему за советом, кому видел, что надо...
Как-то сидел он в пономарке собора днем и дремал по-старчески. Ну и разбудил я его, неосторожно ворвавшись. Батюшка обрадовался, посадил меня рядом, стал расспрашивать о житии-бытии. Но я любил, когда он рассказывал о старых временах, о святых. Почитать-то в советское время было негде о таком, вот и рад был хоть что-то узнать от доброго священника. А рассказчик он был своеобразный. Вид его был как у сказочника-пасечника, и говорил он так же, словно сказку какую сказывал. Издалека обычно начинал: «Жил один мужичок...» или «Жила-поживала одна дама бога-а-тая...»
Вот и сейчас начал: «Было это еще при Хрущове, когда церкви закрывали и священники с трибун отрекались...» И лился его рассказ длинной чредой событий, а к чему вел, долго не было ясно. Потому перескажу проще.
Отец Николай проштрафился тогда, и советская власть запретила ему служение, забрали регистрацию. Еще довольно молодому священнику сказали, что приходов для него нет, и посоветовали идти работать на предприятие, чтобы не быть тунеядцем, за которое могли и осудить. Он и пошел работать на какой-то завод, кажется. В коллективе прознали, что поп работает с ними, начались насмешки, подзуживания. Завели специально уголок атеиста. А батюшке что? Трудись и не ропщи, чтобы хуже не было.
Но вот в канун праздника угодника Божьего Николая в уголке атеиста появилась стенгазета, а на ней рисунок: карикатурный поп с огромным пузом золотым крестом машет кадилом перед иконой Святителя Николая, который тоже изображен глупо и обезображенно.
Расстроился отец Николай: его святой, а издевательство надо стерпеть. Читать написанное там не стал – и картинки было достаточно. Подошел бригадир и насмешливо стал расспрашивать, чем ему Бог помогает. Стоять за станком рядом с матерщинниками и ругателями веры, а не в алтаре службу править – нечем хвастаться. Вот и промолчал.
На обед пошли все вместе из цеха, станки выключили. А возвращаясь и проходя мимо уголка атеиста, остановились все в изумлении. Последним шел отец Николай и не понял, что происходит. А бригадир из кружка рабочих выбрался и к священнику: «Ты что себе позволяешь? Кто тебе разрешил рисунок исправлять?» Посмотрел отец Николай и ахнул: на стенгазете в полный рост изображен, как на старинной иконе, красиво, благолепно святитель Божий. И никакой карикатуры!
Бригадир схватил газету и побежал к парторгу жаловаться на о. Николая. Вызвали его на разбирательство. Батюшка руками разводит: не умел отродясь рисовать, да и вместе с вами, мол, был в столовой. Мудрили-мудрили, да и решили, что выставлять такое нельзя. И начальству «наверх» докладывать тоже не стали, а то бы еще выяснение ненужное началось – по шапке получили бы многие.
После этого рабочие присмирели. Стали к о. Николаю по одному подходить якобы по делу. А сами о Боге речь ведут, расспрашивают, как бы детей покрестить. Почуяли, что повеяло Небесным. Зауважал батюшку и бригадир.
А в день именин отца Николая вдруг неожиданно вызвали в кабинет парторга, и там в полголоса партийный работник коротко сказал ему, чтобы забрал эту газету от греха подальше и делал с ней что хочет. Только никому о ней не сказывал...
Такой вот атеистический подарок на день тезоименитства сделала партия коммунистическая отцу Николаю.
Что же сделал он с газетой? Интересно, что текст прежний на ней остался, а образ изменился так, как будто прежней похабщины и не было. Потому матушка его аккуратно вырезала из общего листа и вставили в рамку, которую тайком заказали в Покровском монастыре. А остальное уничтожили – сожгли.
Долго молчал старик об этом странном чуде в заводском цеху. Но решил выговориться. Я стал напрашиваться к нему, чтобы увидеть саму икону чудоявленную. Он открыл свой шкафчик, где висели подрясники с рясами и стояли полные сумки всяких съестных приношений, и с верхней полочки достал в глубоком деревянном обрамлении эту самую икону. Она не была приклеена на какую-нибудь основу и потому в фольговой разукрашенной внутренней рамке слегка пузырилась. Само изображение было высотой не более двадцати пяти сантиметров на обычном ватмане, который использовали всегда для стенгазет. Но я так и не заметил, чтобы образ был писанный. Святитель в полный рост в белом облачении, а лик был темноватый и очень выразительный.
На следующий день батюшку Николая вызвали в Совет по делам религии и неожиданно предложили служить в приходе Киевской области... в храме святого Николая! Чудо на чуде! На Рождество он уже служил в церкви среди бабушек, которые потом верно сопровождали его всю свою жизнь.
Не знаю я, где теперь этот явленный на стенгазете образ. К сожалению, сын о. Николая остался верным не Церкви, а раскольнику Филарету. Потому и спросить сегодня некого. Но радость от соприкосновения к чуду осталась, и память возвращает к появлению из шкафчика в пономарке чудотворной иконы из рабочего цеха.
Мне видится святитель Николай все таким же, как и встарь: таинственным помощником, приносящим внезапное освобождение терпеливым простым труженикам и исповедникам веры. Он все такой же вразумитель. Ведь потом все рабочие потихоньку, отыскав приход о. Николая, покрестились сами и своих детей покрестили. А бригадир всячески помогал батюшке в приходе с ремонтом. По тем временам это немало и опасно было – должности мог лишиться, а из партии точно выгнали бы, прознав!
Мы теперь привыкли спокойно отмечать трижды в год праздник Святителя Николая Мирликийского: в мае 22 числа по новому стилю – день перенесения его честных мощей; 11 августа по новому стилю – Рождество Святителя; и зимой 6 декабря по юлианскому календарю, а 19-го по новому – его успение. И может, кто решает для себя: пойти в храм или нет. Мол, не беда, еще успею почтить угодника Божьего на следующий праздник.
Но было время, когда верным за счастье было отыскать действующий храм. Ехали за тридевять земель, чтобы оказаться на службе Божьей и почтить любимого Святителя Николая. Наблюдался духовный голод после изобилия. Потому что перестали ценить возможность быть в Церкви Христовой, увлеклись строительством «нового мира» и разрушили в душах мир Божий. Пока не наступил час проявления святых на атеистических стенгазетах, давайте не будем уничтожать в себе огонь любви к православию, ведущему нас в обитель святых. Мы не одни тогда, когда с нами Господь и Его угодники. Будем с ними, и они от нас не отрекутся!
Понравилась статья? Поделитесь ссылкой с друзьями!
Архимандрит Алипий (Светличный)
Будучи совершенно не либералом, я против того вандализма, что случился в Питере, где некто в гневе воевал с лепниной в виде воображаемого Мефистофеля. Дело в том, что в 1910 году этот дом ни у кого не вызывал отторжения. Не было тех, кто бы в православной России срубил изображение демона. А знаете почему? Почитайте Мельникова-Печерского “В лесах”. Он еще тогда заметил, что не было ни единой избы, ни одной монашеской келии, где бы не было изображений бесов. Они массово печатались в типографиях, где печатались и иконы. У многих висели древние лубки старообрядческих времен. Бесами пугали детей и назидались монахи.
Вот фрагмент описания скитской келии Мельниковым-Печерским: “По стенам развешаны были картины в деревянных рамках, не отличавшиеся, впрочем, ни смыслом, ни изяществом. То были московские произведения, изображавшие апокалипсические деяния антихриста, видение святым Макарием беса в тыквах, распятие плоти во образе монаха с замком на устах, хождение Феодоры по мытарствам и другие сказания византийского склада. И на каждой картине непременно бес сидит… Ни одной, где бы не был намалеван хоть маленький чертенок…”
Демонов изображали на иконах, в церковных летописях. Любили и драконов и змей и прочих искусителей изображать. Людям важно было помнить, что их окружают не только духи добра. Таков был обычай. И сегодняшний взгляд на прошлое отношение не имеет мудрости. Что было, то должно остаться в памяти. Свое новое, благочестивое надо созидать. А не заниматься разрушением.
Посмотрите что делают исламисты! Они ведь разрушают капища древним идолам – бесам! Будем ли мы приветствовать эти разрушения? Мы, благодаря тому, что сохранились остатки древней языческой культуры, можем сегодня многое понимать из Священной истории, Святотеческой истории. Можем иллюстрировать их. Ведь в музеях и заповедниках хранится то, что сообщает нам о жизни и восприятии своего времени наших предков. Не все нам может нравиться, не все согласно нашему пониманию. Но это не мы устанавливали. Сооружали те, кому казалось, что это вполне целесообразно взгляду их времени.
Прекрасно помню как в Иерусалимском монастыре Св. Креста греческий архимандрит уничтожил древний фресковый автопортрет Шота Руставелли. Он по-своему был прав: Шота писал очень много не благочестивых произведений. Но почему никто не разрушает фрески в греческих храмах с изображениями Александра Македонского или Ахиллеса, Архимеда и других языческих ученых и философов? Они что, благочестивее грузинского послушника Шота?
В конце концов, ярым поклонникам чистоты городских стен придется разрушить все готические соборы с их гаргулиями!
Время уходит в память и дела людей во времени превращаются в памятники. Надо их просто уважать или считаться с ними- они есть. Потому не поддерживаю разрушения никаких исторических памятников. Они – памятники, а не противники. Они беззащитны.
А славу Богу будем воздвигать истинным христианством своих дел и поступков созидания. Добрых дел и благих созиданий!
Архимандрит Алипий (Светличный) отстоял ночь между митингующими на улице Грушевского и «беркутовцами», около 7 утра он написал об этом на своей странице в facebook :
"Отцы, братия и сестры! Я вернулся живым с ул. Грушевского. Милостью Божией отстояли эту ночь с отцом Сергием Заименко (моим сослужителем), монахом Амвросием, нашим пономарем Георгием. Мы подменили братию в 23:48.
Не могу не высказать своего восхищения их дерзновению и стойкости! Я их полюбил всей душой: отца Мелхиседека и отца Гавриила! Это ж надо: просто сорвались и пошли с Крестом и хоругвью в пекло! Вот уж силища и любовь!!! Невольно вспомнились Пересвет и Ослябя.
Стояли мы на молитве ночь не одни. Рад был видеть сомолитвенником и мужественным стоятелем на посту Владислава Головина.
С любовью лобызал Вячеслава Дятлова, принесшего свою икону Нерукотворенного Спаса и ею постоянно пытался остановить все агрессивные выходки! Рядом с Крестом и хоругвью стояли два парня, имена которых забыл. Не спросил имена еще двоих (пусть не обижаются, я их полюбил и безымянных!), там было не до сентенций!
Ночь выдалась сложноватой. То, что били постоянно в десятки металлических бочек и газовые балоны, - мелочь! А вот когда стали метать смесь «коктейль Молотова» - было не до шуток. Ведь на наших глазах горели бойцы «Беркута»! Один этот «коктейль» разорвался низко над головой: чудом уцелели. На плечо что-то горящее упало, но ряса была мокрая от снега и не загорелась. А отец Сергий все переживал о своей пышной бороде: не спалили ли!
Отвратительно было, когда пускали дорогущие фейерверки прямо в строй беркутовцев. Везде взрывы, как на войне. Представьте себе, каково было там молиться!
Фото в 2 часа ночи
Кстати, видели прецедент, когда пожарные поливали водой людей из пожарного шланга? На самом деле они гасили пожар, устроенный «коктейлем Молотова» в очередном ларьке на стадионе. И туда ринулись (как их называют) активисты майдана, чтобы не дать им загасить пожар. Там им и досталось из шланга. Но даже направление струи не меняли. Просто сами подлезли.
«Беркут» тихонько отстреливал активистов из травматического оружия. Знаю, что должны стрелять по ногам. Но не уверен, что именно так и поступали. Потому что из-за баррикад никто ноги для прострела не будет им показывать. Однако в итоге раненных не видел. И «скорой помощи» тоже.
К сожалению, был свидетелем, что из-за баррикад бросали булыжники. Но силенок было немного: ни один не долетел до «Беркута». А несколько упало рядом с нашей молитвенной церковью.
Очень приятно осознавать, что мы реально мешали обеим сторонам устраивать войнушку друг с другом. И не дали сойтись им в драке!
Надо сказать, что ребята на баррикадах совсем не звери. Там находятся довольно-таки положительные персонажи. Мы спокойно ходили по баррикадам. Везде встречали уважительное отношение к духовенству. Нам помогали перелазить через их баррикадные сооружения, везде подавали руку, понимая, что со своими рясами-подрясниками нам будет нелегко преодолеть то, что они нагородили. Очень трогательно было, когда из-за баррикад нам принесли горячий растворимый кофе. Замечу, что это вообще особый майдановский ритуал: всех угощать горячими напитками. Война - войной, а согреться надо!
Но, как ни странно, на тех же баррикадах вовсе немного воюющих! Думаю, что человек тридцать, до сорока. Впечатление такое, что нужны они не для войны, а для создания воинственного шума. Постоянные ритмичные выбивания на металлических бочках до сих пор в ушах! А воевали, может, человек шесть-семь. Это они были самыми активными забрасывателями «коктейлем Молотова», файерами, петардами. Со стадиона «Динамо» постоянно летели жуткие фейерверки низко над головой (не дешёвые: каждый за 1000 гривен!).
Я не слышал, но говорят, что на баррикадах возмущались нами, кричали, чтобы нас убрали, не обошлось и без «Геть московського попа!». Но это были несколько молодых крикунов (три хлопца лет до 20) с «Правого сектора»- анархистов. Они пытались вообще на баррикадах устанавливать свои порядки, практически всем руководили. Были бесстрашны, потому что почти не прятались. И удивительно, как не были травмированы.
В жутком шуме, особенно когда еще и беркутовцы начинали бить по своим щитам дубинками, приходилось молиться, едва слыша себя. Я еще пошутил над о. Сергием: «А ты говоришь, что наши старушки в храме шумят, молиться мешают!» На что он ответил, что теперь бормотания наших бабушек будет воспринимать как сладкую музыку.
Ночь выдалась трудная, но главное: не было кровопролития! Господь нас не оставил.
Сменили нас опять незаменимые отец Мелхиседек и отец Гавриил уже в 4:40. Спать не хочется. Возбужден, под впечатлениями. Но надо заставить себя лечь и укрыться - уже утро. И опять, видать, придется днем идти на Грушевского. Кому-то же надо сменить отцов Десятинки! Что-то киевское духовенство не очень хочет выйти в строй молитвенников между баррикадами и беркутовцами. А вот если бы все вместе вышли, стали бы между враждующими: это был бы толк! Никто не посмел бы и маленький камешек бросить!