Элизабет Деланси

Предначертано судьбой

Посвящается Айзен и Ариэлле и их дорогому отцу.

Территория Монтана, Май 1883.

Джиб Бут отряхнул пыль со своей уже изрядно поношенной черной стетсоновской шляпы и надел ее на голову. Какое-то время он смотрел вдаль, упершись руками в бока. Перед ним был Стайлс, Монтана.

Было очевидно, что за последние одиннадцать лет местечко сильно изменилось. Когда Джиб был здесь в последний раз, Стайлс выглядел грязным захолустьем, обитатели которого кроме виски ничего больше не желали и буквально не просыхали от выпивки. Сейчас же в майских лучах солнца возвышались относительно высокие силуэты зданий, некоторые из них были раскрашены в красные и синие цвета с серыми крышами из шифера. На центральной улице городка появился даже тротуар со специальными ограждениями, кое-где стояли скамейки. Правда, как и прежде, посередине улицы красовалась огромная лужа, однако ни пней, ни валунов, как раньше, здесь уже не было.

Не было здесь и валявшихся в грязи пьяных горняков, которых обычно можно было видеть в прежние годы.

Не поверишь, как совершенно изменилось это захолустье, - произнес Джиб. - Этот городок стал вполне цивилизованным.

Кучер дилижанса вытаскивал из багажного ящика вещи Джиба и бормотал:

Вам судить, в какую сторону изменился здешний город, но одно ясно - изменения здесь действительно произошли.

От Диллона Джиб ехал на верху дилижанса, сидя рядом с кучером, который то и дело угощал его из своей фляжки виски и не умолкал, рассказывая все, что он знал о местах, мимо которых они проезжали. Казалось, что кучер знает абсолютно все о местных жителях, он в курсе всех событий, которые происходят в каждом городе от Айдахо до Миссури. В последнее время здесь только и говорили, что об открытии месторождения меди в Бьютте. Небольшой городишко стал быстро преображаться, и сейчас это настоящий город, куда многие направились, желая разбогатеть. Стайлс был неподалеку от этого города. «Континентал Майнинг Компани» была вынуждена приостановить выплату дивидентов и уволить рабочих.

Джибу пришлось всю дорогу слушать рассказы извозчика, которые стали ему уже надоедать. Он ехал в Стайлс лишь с одной целью - решить кое-какие проблемы и сразу же уехать. Такие провинциальные городишки никогда не прельщали его, и находиться в них дольше, чем требовалось, у Джиба желания не было. И вряд ли сейчас что-то могло задержать его здесь.

Увидимся на обратном пути, - сказал, прощаясь с кучером, Джиб.

Удачи, приятель, - ответил тот и тронулся в путь, направляясь к станционному зданию.

Джиб полез в карман за кисетом, скрутил папиросу и закурил, но сразу же зажмурился - дым от зажженной спички попал ему в глаза. Чувствовалась боль в горле от дешевого виски, которым кучер угощал его всю дорогу. Джиб чувствовал смертельную усталость после почти недельного пути на поезде из Сан-Франциско. Он даже не шелохнулся, услыхав удары рудодробилки, которые доносились с толчейной фабрики «Континентал Майнинг Компани».

Джиб думал сейчас о том, как бы скорее принять теплый душ, побриться и выспаться.

Он посмотрел на двери зданий в центре города и увидел мужчину с огромным пузом, едва сдерживаемым брюками, который стоял в дверях Бон Тона. Джиб пригляделся внимательно и узнал в нем старого знакомого. Джиб поспешил к нему навстречу, пройдя по дощатому настилу перед салуном, где стояло несколько столиков.

Деллвуд Петти, старина, привет, - сказал Джиб. Мужчина, уставившись на Джиба, сразу же узнал его и улыбнулся.

А, это ты, Джиб Бут? Я не знал, что ты приедешь, - говорил Деллвуд, похлопывая Джиба по плечу и окидывая его взглядом с ног до головы. - Ну что, приехал посмотреть, как мы тут живем? А ты изменился, стал настоящим мужчиной.

Добыча руды - дело сильных и выносливых мужчин, - ответил Джиб, а затем подшутил над толстопузым приятелем, владельцем заведения: - Конечно, если вот так сидеть целыми днями в пивной, получишь лишь такое брюхо, как у тебя.

Ничего плохого я в этом не нахожу. Это моя жизнь, - ответил Деллвуд, не обидевшись. - Пойдем выпьем, дружище, за старые времена.

Деллвуд нашел пару шатких старых стульев, знакомых Джибу.

Это старье все еще здесь? - сказал Джиб, ногой подтащив к себе стул-развалюху. Он вспомнил, как раньше, еще мальчишкой, он прятался под эти стулья и устраивал хлопушку под стулом Делла именно в тот момент, когда тот дремал и похрапывал. Очнувшись от хлопка, Делл кричал и ругался.

Да, мой бизнес пока еще не запрещен, - начал Деллвуд, садясь на стул. - Подобные заведения еще не закрыты. Правда, местные женщины-активистки против таких мест. Они объединились в борьбе против выпивки и оружия. Они добиваются, чтобы муниципальные власти запретили продавать спиртное в общественных местах. Знаешь, сколько в городе сейчас повыходило указов, распоряжений - больше, чем лягушек после дождя. Так они добьются, что и пивные, и бары закроют, - говорил без умолку Деллвуд, вытаскивая из-под своего стула заветную бутылку виски и тут же наливая себе, затем передавая ее Джибу. Джиб закурил.

Прекрасный выдался май, - сказал Джиб, немного отодвинув стул к стене, при этом сделав последнюю затяжку и выбросив окурок на тротуар.

А на центральной улице кипела жизнь: мимо проезжали конные экипажи, двухместные коляски с откидным верхом, повозки с грузом. По тротуару шли горняки в рабочей одежде, мимо проходили торопившиеся дамы, дети. Джиб просто не узнавал этот городишко, который раньше был захолустным. Но вот он узнал прежние здания. На центральной улице располагалась типография газеты «Сентайнел», бакалейная лавка Блюма, небольшое трехэтажное здание гостиницы.

Город прекрасно выглядит, - сказал Джиб, отпивая виски.

Дамы запрещают нам даже плюнуть на тротуар, - говорил Деллвуд, пуская клубы табачного дыма, пытаясь показать, что ему все эти новшества и порядки не по душе.

Джиб слушал его, зажав свой стакан с виски между колен и пытаясь скрутить себе еще одну папиросу. Когда он закуривал, он увидел двух дам, входящих в здание, на котором висела вывеска «Вилливер и компания». Это было что-то вроде торгового дома, которого прежде здесь не было. Дамы были одеты по последней моде, так, как одевались в Сент-Луисе или Нью-Йорке. На них были шляпы и юбки с гофрированными кружевами.

Никогда бы не захотел оказаться на месте женщин, - заметил Деллвуд, видя, что Джиб уставился на этих дам. - Им приходится постоянно следить за собой, за своей одеждой. Правда, это в них заложено природой, и никуда от этого не денешься, черт побери.

Джиб поправил шляпу, затянулся папиросой и подтвердил:

Да, это ты правильно подметил.

Солнце так пригревало, как будто сейчас было лето, а не весна. Джибу нравилось лето в горном крае Монтаны. Его восхищало чистое голубое небо, холмы, покрытые зеленым в сочетании с дикорастущими цветами, его пленил запах сосны и лесных ягод. Он еще раз затянулся папиросой, и на него нахлынули ностальгические воспоминания о тех годах, что он провел здесь, в Стайлсе. Размышляя, он невольно вспомнил обо всем, что сделал с тех пор, как покинул эти места. Джиб подумал, что за свои тридцать четыре года он пока не сделал ничего такого, чем можно было бы гордиться.

Доктор Мэткаф всегда пытался помочь ему, наставить его на путь истинный. Джибу иногда хотелось сделать что-то стоящее, полезное, но он так и не решался на это. Сейчас он хотел отправиться на восток, построить там хороший дом и спокойно жить. Конечно, доктору это, возможно, показалось бы не бог весть чем, но Джибу этого очень хотелось.

Ну, и какие у тебя планы, парень? - спросил Деллвуд. - Ты здесь проездом или как?

Джиб посмотрел на Делла, на его состарившееся лицо, напоминавшее собачью морду, и сказал:

Ты очень любопытен. Какая тебе разница, зачем я здесь, - у меня что, не может быть никаких дел?

Ну ладно, парень, пардон… мои брюки… - сказал Деллвуд, застегивая расстегнувшуюся верхнюю пуговицу на брюках, которая от натуги чуть было совсем не оторвалась, после чего Деллвуд громко отрыгнул.

Дело в том, что я приехал увидеться с доктором Мэткафом и поговорить с ним по некоторым вопросам.

Лицо Деллвуда сразу же изменилось при упоминании имени доктора.

Ты что, не знаешь?! Доктор мертв. Он умер около семи месяцев назад.

Ножки стула, на котором сидел Джиб, сползли с настила на тротуар.

Это случилось прошлой осенью, в октябре, да, в октябре. Несчастный случай произошел по дороге из Красной долины. Его нашли лежащим на дороге со сломанной шеей. Кабриолет, на котором он ехал, перевернулся.

Джиб на минуту представил себе высокого, величественного мужчину, восседавшего в черной коляске. Ему стало жутко от услышанной новости. Рука, в которой была папироса, задрожала, в горле пересохло. Он попытался отвлечься от этого видения и глотнул виски.

Грандиозные были похороны, по масонскому обряду, - говорил Деллвуд. - Был оркестр с духовыми инструментами, много людей, разных, кто знал его или кому он помогал. Пришли на похороны даже из отдаленных мест, из Дир Лолжа.

Джиб снял шляпу и сказал:

Эта смерть многих потрясла.

Да, перед смертью доктор много успел сделать. Он оставил своей жене колоссальное состояние. Поговаривали, что он вкладывал деньги в горное дело, в Калифорнии. У вдовы осталось не меньше ста пятидесяти тысяч долларов.

Вдова?! - Джиб от удивления чуть было не упал со стула.

Да, вдова, родом из Чикаго.

В голове у Джиба все помутилось. Он мысленно повторил, что доктор оставил жене сто пятьдесят тысяч! Он Открыл уже рот и чуть не закричал, но здравый смысл остановил его. Он почесал свой колючий подбородок, стараясь выглядеть вдумчиво, а про себя он подумал: «Вот уж не знал, что у доктора была жена».

Деллвуд как будто прочитал его мысли и, прищурившись, сказал:

Имей в виду, вдова доктора - порядочная женщина, ее никто в обиду не даст, выброси из головы сразу, если туда что зашло насчет нее.

Джиба потрясла новость, которую сообщил Деллвуд. Он пускал клубы дыма и все думал о вдове. Доктор оставил ей все! О, Боже всемогущий, у него ничего больше не было?

Сейчас вдова занялась делами мужа.

Женщина - врач?

Ну да, а что тут такого? Врача здесь все равно пока нет, правда, один врач приезжал из Диллона, но он в основном лечит скот.

«Женщина-врач», - думал про себя Джиб. В Калифорнии ему доводилось знать одну такую врачиху. На ней всегда были бутсы, которые носят горняки, у нее были усики, однако она неплохо справлялась со своим делом.

Жена доктора в основном обслуживает женщин, - говорил Деллвуд. - Но она не отказывается помочь и мужчинам. Она помогла бедняге Джиму Ферри, когда ему в глаз попал осколок пистона, - сказал Деллвуд, ковыряя зубочисткой во рту, а затем, подтолкнув Джиба, ехидно заметил: - Надеюсь, что ты не замышляешь ничего такого, что было бы ей во вред?

Болтовня Деллвуда начинала уже раздражать Джиба.

Знаешь, я был бы тебе признателен, если бы ты перестал задевать меня, Делл.

Черт побери! Парень! Я и не знал, что ты приедешь. Послушай, я вспомнил, что недавно здесь были двое парней с озабоченным видом. Кажется, они очень интересовались тобой, все расспрашивали о тебе.

Джиб выругался вслух. Он должен был догадаться, что эти два ублюдка - Вайли и Трэск идут по его следу и, если они поймают его, то ему несдобровать и не избежать той участи, что постигла бедного доктора. И, дай бог, если его, Джиба, похоронят на кладбище. Джибу стало как-то не по себе от этих мыслей, и он подумал, что задерживаться здесь не стоит, надо побыстрее уезжать отсюда.

Вдруг Деллвуд подтолкнул его и кивнул в сторону улицы. Из торгового дома Вилливера выходили те две дамы. Одна была высокая, стройная, а другая - низкого роста, очень полная.

Та, что высокая, это она, - сказал Деллвуд. - А вторая - жена Джорджа Вилливера. Они здесь центральные фигуры. Жена Вилливера - королева, а миссис Мэткаф - принцесса, ее правая рука.

Дамы переходили улицу. Миссис Вилливер что-то говорила, а вдова доктора слушала ее. Она была вся в черном, стройная, даже с изящным силуэтом, и, конечно, на ней не было горняцких бутсов, не было и усиков. Дамы направлялись в сторону салуна, приближаясь к Джибу и Деллу.

Джиб едва успел поставить свой стакан с виски под стул, пряча за спиной папиросу, - «Вставай, Делл».

Деллвуд замешкался, а дамы уже были почти что рядом. Джиб приподнял шляпу и произнес:

Мое почтение, леди.

Рад видеть вас, леди, - поздоровался также Деллвуд, даже не успев спрятать свой стакан с виски.

Добрый день, мистер Петти, - хором ответили дамы, проигнорировав Джиба.

Джиб увидел жену доктора совсем близко. У нее было тонкое лицо с правильными чертами, очень нежная кожа. Волосы цвета грецкого ореха выглядывали из-под маленькой шляпки. Черная шерстяная пелерина прикрывала модное платье со складками, сшитое весьма добротно.

Она смотрела на него, и у Джиба от этого взгляда сильно заколотилось сердце. У нее были прекрасные глаза, напоминавшие драгоценные камни - аквамарины, которые Джиб видел в Мексике.

Все выглядело так, как будто сама судьба свела их здесь, в этом месте. Джиб улыбнулся. Его улыбка была откровенной и дружелюбной, без всяких задних мыслей.

Но кому-то могло показаться фальшью, уловкой. Вскоре дамы ушли, оставив в воздухе какой-то приятный аромат. Джиб всматривался в ее удаляющийся силуэт. Она походила на стройного грациозного черного лебедя, плывущего вдоль улицы с высоко поднятой головой.

Да садись ты, - сказал Деллвуд. - Ты что, так и будешь стоять с открытым ртом? У тебя же все уже на лице написано. Любой скажет, о чем ты сейчас думаешь. Все ясно, как божий день.

Джиб опомнился и сел. Он представлял себе жену доктора старше: полной, более мужественной что ли, ведь ей приходилось иметь дело и с грубыми мужланами, лечить их. А она оказалась вовсе не такой, она была хрупкая, нежная, напоминала смиренную девушку.

Она слишком молода, чтобы быть врачом, - сказал Джиб.

Я думаю, она достаточно опытна, чтобы не попасть в твои сети, - ответил Деллвуд.

Джиб все еще анализировал увиденное. Он восхищался выразительными чертами лица и фигурой этой женщины.

Знаешь, Делл, она не в моем вкусе.

Богатая, симпатичная женщина во вкусе любого мужчины.

Джиб почувствовал, что окурок папиросы обжигает ему пальцы и выбросил его. Ему было интересно, слышала ли она от своего покойного мужа о нем, Джибе? Возможно, что-то доктор рассказывал ей.

В голове у Джиба вырисовывались контуры будущего плана в отношении этой прекрасной леди. Но он постарался пока отогнать эти мысли, так как желал хорошо выспаться. А завтра, размышлял он, можно будет сходить к ней, выразить соболезнование, тем более, что ехал он к доктору.

Джулия Мэткаф сидела за письменным столом красного дерева в кожаном кресле, в котором любил сидеть Эдвард. Перед ней лежал какой-то листок бумаги. Вот уже в течение часа она написала лишь несколько строк. Дважды в неделю она писала для «Сэнтайнел» небольшие статьи на разные темы о медицине и гигиене. Темой ее нынешней статьи была проблема проветривания помещений и опасности газовых плит. Она пыталась сконцентрировать все свое внимание на этом вопросе, покусывая кончик ручки, но ей это плохо удавалось. Статья не продвигалась. И причиной тому был Джиб Бут.

«Джиб Бут - мысленно произносила она это имя, затем сказала вслух: - Джиб Бут».

Джулия пыталась отвлечься от этих мыслей и вновь вернулась к статье: «В целях профилактики отравления газом в домашних условиях необходимо постоянно проветривать помещения, где находятся люди. Отравленный газом воздух, так же как и испорченная вода, являются одной из основных причин серьезных заболеваний».

Чистый воздух, вода, чистота и свет - все эти условия необходимы для здоровья людей, и только при этих условиях риск заболеваний будет меньше. Джулия подумала о своем доме. Здесь требовалась длительная уборка после долгой зимы. На окнах скопилась копоть, в комнатах было пыльно и даже грязно. А на улице была весна, и надо было думать о весенней уборке всего дома. К тому же, проповедуя здоровый образ жизни, Джулия должна была первая следовать своим советам.

«Даже незначительное поступление холодного воздуха с улицы будет достаточным, чтобы вытеснить из помещения через дымовую трубу вредный для здоровья теплый воздух, в котором содержится много вредных веществ», - написала Джулия.

Но опять ее мысли вернулись к высокому, широкоплечему мужчине, которого вчера утром она повстречала у Бон Тона. Правда, его внешний облик оставлял желать лучшего: нечищенные ботинки и запачканные грязью брюки, небритое лицо. Его внешний вид вполне соответствовал той репутации, которая сложилась у него в этом городе. Своим взглядом он совершенно обезоружил ее, думая, что ни одна женщина не сочтет это оскорбительным. Ну нет, как раз наоборот.

«Ради бога, - думала Джулия. - Джиба Бута в свое время заставили уехать из города, кажется, за убийство, и, если верить Луизе Вилливер, прежде чем он уедет отсюда на этот раз, он скомпрометирует, по крайней мере, половину женской части населения города. Но миссис Джулия Фрай Мэткаф не из таких, она порядочная женщина. Нет еще и года, как она вдова. Она не соблазнится ни на какие любовные интрижки».

Джулия вернулась к статье и продолжала: «Особенно важно проветривать спальные комнаты».

«Надо рассчитаться», - про себя проговорила Джулия, вспоминая содержание телеграммы, которая пришла от Бута доктору. Джулия отложила ручку и достала пожелтевший листок телеграммы, тщательно расправила его и прочитала: «Направляюсь на восток. Скоро буду в Стайлсе. Надо рассчитаться. Джиб Бут».

Ему нужны деньги? Или это месть? Месть кому? Джулия и представить не могла, что кто-то мог бы сводить счеты с Эдвардом. Тогда с кем?

Часы пробили половину одиннадцатого. Разные мысли мешали ей закончить статью, хотя дел у нее было много. Она попыталась все же завершить статью: «В дальнейшем автор рассмотрит важность правильного освещения в доме, которое благотворно влияет на зрение человека, а также затронет вопрос, как сочетать разумную экономию с пользой для здоровья».

Джулия промакнула написанное и прочитала все сначала. Многое из того, что она написала, она почерпнула из научных книг и журналов и была уверена, что читателям понравятся эти мысли.

Она так углубилась в чтение, что не услышала шагов по крыльцу. Кто-то постучал дверным кольцом во входную дверь. Она даже вздрогнула от неожиданности. Когда она была в коридоре, стук раздался опять.

Сейчас, сейчас, я открою, - сказала Джулия.

На ходу она стряхнула с бумазейного черного платья кошачью шерсть. Эдвард часто говорил, что черное особенно идет ей. Хотя и любой другой цвет ее платья ему всегда нравился. Ему понравилась ее бледность, светло-каштановые волосы, голубые глаза. «Но черный цвет, - говорил Эдвард улыбаясь, - придает тебе особую таинственность».

Сейчас, после смерти Эдварда, она постоянно носила черное, цвет траура.

Джулия посмотрелась в зеркало, затем взялась за дверную ручку входной двери. На крыльце стоял Джиб Бут, в руке он держал черную стетсоновскую шляпу, но сегодня она была тщательно вычищена. Лицо хорошо выбрито, волосы опрятно зачесаны, словом: перед ней сегодня был совсем другой человек.

Мадам, я Джильберт Бут, друг доктора.

Джулия почувствовала, что сердце ее забилось с каким-то необычным волнением. «Наверное, это нервы, - глупо так нервничать».

Территория Монтана, Май 1883.

Джиб Бут отряхнул пыль со своей уже изрядно поношенной черной стетсоновской шляпы и надел ее на голову. Какое-то время он смотрел вдаль, упершись руками в бока. Перед ним был Стайлс, Монтана.

Было очевидно, что за последние одиннадцать лет местечко сильно изменилось. Когда Джиб был здесь в последний раз, Стайлс выглядел грязным захолустьем, обитатели которого кроме виски ничего больше не желали и буквально не просыхали от выпивки. Сейчас же в майских лучах солнца возвышались относительно высокие силуэты зданий, некоторые из них были раскрашены в красные и синие цвета с серыми крышами из шифера. На центральной улице городка появился даже тротуар со специальными ограждениями, кое-где стояли скамейки. Правда, как и прежде, посередине улицы красовалась огромная лужа, однако ни пней, ни валунов, как раньше, здесь уже не было.

Не было здесь и валявшихся в грязи пьяных горняков, которых обычно можно было видеть в прежние годы.

Не поверишь, как совершенно изменилось это захолустье, - произнес Джиб. - Этот городок стал вполне цивилизованным.

Кучер дилижанса вытаскивал из багажного ящика вещи Джиба и бормотал:

Вам судить, в какую сторону изменился здешний город, но одно ясно - изменения здесь действительно произошли.

От Диллона Джиб ехал на верху дилижанса, сидя рядом с кучером, который то и дело угощал его из своей фляжки виски и не умолкал, рассказывая все, что он знал о местах, мимо которых они проезжали. Казалось, что кучер знает абсолютно все о местных жителях, он в курсе всех событий, которые происходят в каждом городе от Айдахо до Миссури. В последнее время здесь только и говорили, что об открытии месторождения меди в Бьютте. Небольшой городишко стал быстро преображаться, и сейчас это настоящий город, куда многие направились, желая разбогатеть. Стайлс был неподалеку от этого города. «Континентал Майнинг Компани» была вынуждена приостановить выплату дивидентов и уволить рабочих.

Джибу пришлось всю дорогу слушать рассказы извозчика, которые стали ему уже надоедать. Он ехал в Стайлс лишь с одной целью - решить кое-какие проблемы и сразу же уехать. Такие провинциальные городишки никогда не прельщали его, и находиться в них дольше, чем требовалось, у Джиба желания не было. И вряд ли сейчас что-то могло задержать его здесь.

Увидимся на обратном пути, - сказал, прощаясь с кучером, Джиб.

Удачи, приятель, - ответил тот и тронулся в путь, направляясь к станционному зданию.

Джиб полез в карман за кисетом, скрутил папиросу и закурил, но сразу же зажмурился - дым от зажженной спички попал ему в глаза. Чувствовалась боль в горле от дешевого виски, которым кучер угощал его всю дорогу. Джиб чувствовал смертельную усталость после почти недельного пути на поезде из Сан-Франциско. Он даже не шелохнулся, услыхав удары рудодробилки, которые доносились с толчейной фабрики «Континентал Майнинг Компани».

Джиб думал сейчас о том, как бы скорее принять теплый душ, побриться и выспаться.

Он посмотрел на двери зданий в центре города и увидел мужчину с огромным пузом, едва сдерживаемым брюками, который стоял в дверях Бон Тона. Джиб пригляделся внимательно и узнал в нем старого знакомого. Джиб поспешил к нему навстречу, пройдя по дощатому настилу перед салуном, где стояло несколько столиков.

Деллвуд Петти, старина, привет, - сказал Джиб. Мужчина, уставившись на Джиба, сразу же узнал его и улыбнулся.

А, это ты, Джиб Бут? Я не знал, что ты приедешь, - говорил Деллвуд, похлопывая Джиба по плечу и окидывая его взглядом с ног до головы. - Ну что, приехал посмотреть, как мы тут живем? А ты изменился, стал настоящим мужчиной.

Добыча руды - дело сильных и выносливых мужчин, - ответил Джиб, а затем подшутил над толстопузым приятелем, владельцем заведения: - Конечно, если вот так сидеть целыми днями в пивной, получишь лишь такое брюхо, как у тебя.

Ничего плохого я в этом не нахожу. Это моя жизнь, - ответил Деллвуд, не обидевшись. - Пойдем выпьем, дружище, за старые времена.

Деллвуд нашел пару шатких старых стульев, знакомых Джибу.

Это старье все еще здесь? - сказал Джиб, ногой подтащив к себе стул-развалюху. Он вспомнил, как раньше, еще мальчишкой, он прятался под эти стулья и устраивал хлопушку под стулом Делла именно в тот момент, когда тот дремал и похрапывал. Очнувшись от хлопка, Делл кричал и ругался.

Да, мой бизнес пока еще не запрещен, - начал Деллвуд, садясь на стул. - Подобные заведения еще не закрыты. Правда, местные женщины-активистки против таких мест. Они объединились в борьбе против выпивки и оружия. Они добиваются, чтобы муниципальные власти запретили продавать спиртное в общественных местах. Знаешь, сколько в городе сейчас повыходило указов, распоряжений - больше, чем лягушек после дождя. Так они добьются, что и пивные, и бары закроют, - говорил без умолку Деллвуд, вытаскивая из-под своего стула заветную бутылку виски и тут же наливая себе, затем передавая ее Джибу. Джиб закурил.

Прекрасный выдался май, - сказал Джиб, немного отодвинув стул к стене, при этом сделав последнюю затяжку и выбросив окурок на тротуар.

А на центральной улице кипела жизнь: мимо проезжали конные экипажи, двухместные коляски с откидным верхом, повозки с грузом. По тротуару шли горняки в рабочей одежде, мимо проходили торопившиеся дамы, дети. Джиб просто не узнавал этот городишко, который раньше был захолустным. Но вот он узнал прежние здания. На центральной улице располагалась типография газеты «Сентайнел», бакалейная лавка Блюма, небольшое трехэтажное здание гостиницы.

Город прекрасно выглядит, - сказал Джиб, отпивая виски.

Дамы запрещают нам даже плюнуть на тротуар, - говорил Деллвуд, пуская клубы табачного дыма, пытаясь показать, что ему все эти новшества и порядки не по душе.

Джиб слушал его, зажав свой стакан с виски между колен и пытаясь скрутить себе еще одну папиросу. Когда он закуривал, он увидел двух дам, входящих в здание, на котором висела вывеска «Вилливер и компания». Это было что-то вроде торгового дома, которого прежде здесь не было. Дамы были одеты по последней моде, так, как одевались в Сент-Луисе или Нью-Йорке. На них были шляпы и юбки с гофрированными кружевами.

Никогда бы не захотел оказаться на месте женщин, - заметил Деллвуд, видя, что Джиб уставился на этих дам. - Им приходится постоянно следить за собой, за своей одеждой. Правда, это в них заложено природой, и никуда от этого не денешься, черт побери.

Джиб поправил шляпу, затянулся папиросой и подтвердил:

Да, это ты правильно подметил.

Солнце так пригревало, как будто сейчас было лето, а не весна. Джибу нравилось лето в горном крае Монтаны. Его восхищало чистое голубое небо, холмы, покрытые зеленым в сочетании с дикорастущими цветами, его пленил запах сосны и лесных ягод. Он еще раз затянулся папиросой, и на него нахлынули ностальгические воспоминания о тех годах, что он провел здесь, в Стайлсе. Размышляя, он невольно вспомнил обо всем, что сделал с тех пор, как покинул эти места. Джиб подумал, что за свои тридцать четыре года он пока не сделал ничего такого, чем можно было бы гордиться.

Доктор Мэткаф всегда пытался помочь ему, наставить его на путь истинный. Джибу иногда хотелось сделать что-то стоящее, полезное, но он так и не решался на это. Сейчас он хотел отправиться на восток, построить там хороший дом и спокойно жить. Конечно, доктору это, возможно, показалось бы не бог весть чем, но Джибу этого очень хотелось.

Ну, и какие у тебя планы, парень? - спросил Деллвуд. - Ты здесь проездом или как?

Джиб посмотрел на Делла, на его состарившееся лицо, напоминавшее собачью морду, и сказал:

Ты очень любопытен. Какая тебе разница, зачем я здесь, - у меня что, не может быть никаких дел?

Глава 5 – Его прошлое.

*Сон*

Я снова не понимала, что происходит. Это определённо был снова сон или видение, называйте это, как хотите, но ничего знакомого я здесь не видела. И это определённо не было будущим, а скорее прошлым. Все, находящиеся в помещение, были одеты в одеяния прошлого века и само помещение, было отделано в том же стиле.
"Подплыв" поближе, я смогла разглядеть людей, которые вовсе таковыми не являлись: они были вампирами. Всё моё тело пробил страх, когда я узнала в них Аро и его шайку. Он сидел посередине зала, на высоком стуле. По обе его стороны сидели его братья.
- Приведите его! – приказал Аро, стальным голосом.
Маленькая девочка скрылась за массивными дверями и вернулась через минуту в сопровождение трёх мужчин. Тот, кто шёл посередине, показался мне знакомым, и приглядевшись, я поняла кто это…
- Элезар, ты скрыл от меня ценную информацию, - проговорил Аро, когда вампиры подошли к нему. – Как ты можешь объяснить свои действия?
Элезар молчал. Он просто смотрел перед собой невидящим взглядом. Не дождавшись ответа, Аро поднялся со своего места и подошёл к мужчине. Он взял его за руку и прикрыл глаза на минуту.
- Ну, надо же! – воскликнул вампир, открывая глаза. – Фантастика!
- Аро, что там? – поинтересовался вампир, сидящий справа от Аро.
- Он любит её! – возвращаясь на своё место, заявил он. – Джейн, приведи её!
Та маленькая девочка кивнула и снова скрылась за дверью. Она вернулась минут через пять, таща за собой молодую девушку лет двадцати. На лице Элезара отразился испуг и ненависть.
- Я предоставляю тебе выбор, Элезар, - произнёс Аро, когда Джейн швырнула испуганную девушку в сторону парня.
Элезар поймал её и прижал к себе.
- Аро, должен быть другой способ, - взмолился он.
- Он есть, - криво улыбнулся вампир. – Либо выбор принимаешь ты, либо его делаем мы.
С болью в глазах Элезар посмотрел на свою возлюбленную и одними губами прошептал: "прости". По щекам девушки катились слёзы, но она улыбнулась парню и кивнула. Это был знак для него. Она отдавала ему свою жизнь, и не держала зла за то, что он собирается сделать. Я видела это в её глазах.
Сердце больно сжалось, когда он наклонился над её шеей. Все присутствующие ждали, когда он пригубит её и превратит в им подобную. И только я и те двое знали, что этого не будет. Элезар поцеловал даму в шею и с болью в глазах, свернул ей её.
Не смотря на то, что я не понимала, что здесь происходит и то, что я не знала девушки, мне искренне было жаль их. У них, возможно, была такая же любовь, как и у нас с Эдвардом, но Вольтури лишили их права на такое счастье. По моим собственным щекам покатились слёзы, когда Элезар опустился на пол с мёртвой девушкой на руках. Он не обращал ни на кого внимания и лишь поглаживал свою любовь по волосам.
- Это будет твоим наказанием, - раздался громкий голос Аро. – Ты будешь существовать с мыслью, что убил любимую женщину. И не вздумай последовать за ней, ни один вампир не убьёт тебя, это твоя ноша на века!
*Конец сна*

Мои веки задрожали, и я открыла глаза. Оглядев помещение, я поняла, что нахожусь всё ещё в гостиной. Было очевидно, что была прижата к чей-то груди. Стоило мне пошевелиться, как тело, на котором я лежала, напряглось. По запаху это определённо был Эдвард.
Я подняла на него глаза и убедилась в своей правоте. Прижалась к нему сильнее, желая скрыться от всего мира и от страшного сна. Я не могла поверить, что побывала только что в прошлом у Элезара. Это было так странно, так неожиданно и так… печально. Вспомнив, что пришлось пережить Элезару с его возлюбленной, я ещё сильнее прижалась к Эдварду и пообещала себе и ему, что нас с ним ничто не разлучит.
- Белла, - тихий голос Эдварда вывел меня из мыслей.
- А? – отозвалась я, не желая сейчас разговаривать.
"Ты как?" – просочились мысли любимого в мои собственные.
Я улыбнулась, осознавая, что нам не нужны слова, чтобы понять чувства друг друга.
"Хорошо, просто немного вымотана" – вздохнула я про себя. – "Кажется, мне нужно снова поохотится, ну или мороженого"
"Хочешь, я тебе его сейчас принесу?"
Я немного отстранилась от Эдварда и с улыбкой кивнула. Подарив мне нежный поцелуй, Эдвард аккуратно поднялся и скрылся на кухни.
Только сейчас я поняла, что мы не одни в гостиной. Вся моя семья сидела затаив дыхание и с тревогой поглядывали на меня. Так же здесь был Элезар. Посмотрев на него, во мне будто что-то проснулось. Мне стало так больно за него, так обидно. Он ведь не заслужил такой муки… они не заслужили. Почему из-за прихоти каких-то уродов должны страдать другие?!
Прежде чем, я поняла, что делаю, я уже стояла возле парня и обнимала его. Не знаю, знают ли Каллены о его прошлом, я приложила все силы, чтобы передать ему свои мысли.
"Я сожалею и соболезную тебе!"
"О чём ты?" – мысленно удивился парень.
"Я побывала в твоём прошлом… прости" – с печалью, сказала я.
- В моём прошлом? – эхом отозвался он вслух.
- Да, - кивнула я, отстраняясь от него и возвращаясь к Эдварду на диван.
- А ты сильнее, чем я предполагал, - задумчиво произнёс Элезар. – Я не способен прочесть твои способности…
- И что теперь делать? – перебил его Эммет.
- Она сама может узнать свои способности, - с маленькой улыбкой отозвался вампир.
- Я? – удивилась я.
- Она? – в один голос со мной произнесли Каллены.
- То, что я успел уловить, это то, что она умеет копировать способности и делает их сильнее, как к примеру с даром Эдварда, - объяснял Элезар. – Когда она его коснулась, она скопировала его способность и усовершенствовала её. В отличие от Эдварда она не только слышит мысли, но и может передавать свои.
- Ух, ты! – восхитились Элис с Эммом.
- Да, но я не умею управлять своими способностями, - нервно хихикнула я.
- Это придёт со временем, - улыбнулся он. – Но я не могу пройти твой щит, ты блокируешь меня, нам придётся ждать Кейт. Она поможет тебе с этим.
- Здорово, ещё ждать! – вздохнула я.
- Не переживай, девочки должны прибыть завтра, - прошептал Эдвард мне на ушко.
На весь дом раздался звонок моего мобильного. Розали вздохнула и, достав из заднего кармана джинс мой сотовый, передала мне.
- Разбирайся с ним сама, - заявила Роуз. – Только помни, в школе каникулы ещё три дня.
Посмотрев на дисплей и увидев, кто звонит, я не на шутку испугалась. Любимый ободряюще сжал мои плечи, и я нашла в себе силы ответить на звонок.
- Привет, папочка, - как можно спокойнее, произнесла я.
- Белла, слава богу! – выдохнул отец в трубку. – Как ты, дорогая?
- Отлично, прости, что не перезванивала, - виновато произнесла я.
- Ничего страшного, главное, что обращ… что ты в порядке, - спокойным голосом, сказал отец. – Солнышко, не забудь, что скоро вы возвращаетесь в школу, не вздумай прогуливать!
- А я и не думала, - отозвалась я, немного растерянно.
- О, и чуть не забыл, я возвращаюсь домой, через неделю, - сообщил отец, чем поверг меня в шок. – Всё, Белла, мне пора. Люблю тебя!
Прежде, чем я смогла ответить, отец прервал разговор.
Уже в который раз разговаривая с отцом, у меня появляется чувства, что он что-то скрывает от меня. Это жутко пугало меня. Что мой отец мог скрывать от меня? С его отъездом, что-то изменилось в нём. Мы почти не разговариваем, каждый раз, когда всё же получается поговорить, он говорит сбивчиво, подбирая слова, будто боится ляпнуть лишнего.
Внезапно будто меня что-то стукнуло по голове. Мой отец возвращается домой, через неделю, я должна вернуться в школу, а я не могу этого сделать! Я же вампир! Я опасна для людей.
- Нет, нет, нет… - замотала я головой и обхватила её руками. – Всё пропало! Я должна срочно уехать, испарится, без вести пропасть!
- Белла, любимая, успокойся, всё будет хорошо, - обняв меня, попытался успокоить Эдвард. – Ты прекрасно владеешь собой.
- Кроме этого у тебя есть мы, - подхватила Элис, и они с Роуз опустились возле меня.
- А я тебя всегда остановлю, если что! – прогоготал Эмм.
Он подошёл к дивану, где мы сидели, и вытащил меня из объятий Эдварда. Комната вокруг меня закружилась. Слёзы катились по моим щекам, а ветер давал им разлетаться в разные стороны.
- Эммет, хватит! – пропищала я. – Я верю тебе, верю! Отпусти!
Эмми улыбнулся и усадил меня обратно на диван.
- Так-то лучше!
- Не переживай, Белла, ты справишься, - подмигнул мне Джаспер. – Максимум - у тебя есть личное успокоительное.
Я скорчила рожицу, и все рассмеялись надо мной. Эдвард крепко прижал меня к себе, начал поглаживать по волосам. Под его прикосновениями я начала успокаиваться.
Не смотря на все трудности, на все непонятки, у меня были люди, которым я могла довериться. Они были для меня важнее всего на свете и, если мне придётся пожертвовать собой ради них, я сделаю это… без раздумий и сожаления…
"Этого не потребуется!" – просочились мысли Эдварда ко мне в разум. – "Мы всегда будем вместе!"
"Я люблю тебя!" – подумала я и позволила себе утонуть в объятьях любимого человека.

Ну что ж, девушка была неплохая вроде бы. На внешность приятная, да и в общем… тоже. Как многие, с которыми он встречался. Встречался, расставался. Сердце они не цепляли. Он даже думал иногда: придумали ее, любовь эту, что ли? Почитаешь книгу - за любовь все готовы были люди отдать. А в жизни?

Девушка смотрела на него и думала о том, что, возможно, теперь ей повезло. Хороший парень, не курит, не пьет, спокойный. И мама говорит: «Не упусти, дочка, где еще такого возьмешь?». А и правда, чего уж тут вилять из стороны в сторону. Где они такие еще? На земле не валяются. В общем, надо брать. Пока еще не остыл, пока не надоели друг другу.

О том, чтобы пожениться и жить «как все люди», первая заговорила она. И спросила - любит ли он ее? В ответ он угукнул что-то одобрительное. Не мог он эти слова произнести «я тебя люблю» и все тут! Как можно сказать, когда…не любишь? Да и как это - любить?

Вроде бы неловко было, после всего того, что между ними произошло, разрушать ее мечты. Да и сам он думал: надо прибиваться к одному берегу, сколько можно бегать от женитьбы…Неплохая девчонка, работящая. Хорошая жена будет.

Свадьбу сыграли «как у людей». Только на душе после свадьбы веселее не стало. Муторно было как-то, нерадостно. Будто попал в хорошо расставленные сети, и теперь обратного хода нет. Все вроде бы налажено было, только единения не было. Вроде все как чужие жили.

Он с усмешкой вспоминал о том, как представлял себе семейную жизнь. Дома пирогами пахнет, тепло, светло, жена его ждет с радостью. И чай заварен, и ужин приготовлен, и скатерть на столе…И она улыбается, щебечет о чем-то. И ему хорошо так, приятно, никуда бы не уходил из дома.

А на самом деле… Ноги домой иногда не шли. Никаких пирогов в помине не было, в лучшем случае в магазине купит. Какие уж тут улыбки, все на повышенных тонах, и нежности никакой, некогда на нежность время тратить…Друзья успокаивали: все так живут, чем ты лучше то? А ему не хотелось «как все», хотелось, чтобы было по-другому… Все его старания разбивались об ее упрямство. Она не хотела становиться лучше, не хотела наладить их жизнь, дома все чаще стал слышаться мат и грубые слова. Не от него, от нее. И он стал все реже бывать дома. Ходил на рыбалку, ездил на все выходные с друзьями, иногда в компании появлялись женщины. Но все они были такие же, как и его жена: грубоватые, «свои в доску»… Чужие женщины…

Руководство отправило их на обучение - повышать квалификацию. Целый день они слушали лекции, общались с коллегами из других организаций, обменивались информацией. Вечером опять собрались все вместе. Атмосфера была дружеской, теплой, народ шутил, смеялся, было весело и хорошо. Давно он уже так не проводил время. Вспоминали разные смешные случаи, происходившие на работе, делились мнениями о новом оборудовании. Они все здесь были на равных, поэтому никакого выпендрежа не было и в помине.

Услышав звонкий женский голос, он встрепенулся. Голос звучал, как колокольчик, нежно и весело. Потом он увидел женщину, чей голос его так поразил. Невысокая, худенькая, улыбчивая, - она была в центре внимания компании. Хотелось узнать, над чем так весело все смеются, что интересного они услышали. Время шло незаметно. Устроили настоящий капустник, с шутками, песнями, пародиями. И он, сидя в этой теплой, шумной компании, понял, что ему очень недоставало все это время такого свободного, раскованного, веселого общения. Не было никаких заморочек, изысков, но в то же время отсутствовали пошлость и грубость.

Глядя в ее глаза, он вдруг почувствовал, что его жизнь изменилась. Сердце колотилось так, что, казалось, выскочит из груди. Ощущение полета, свободы, радости было таким сильным, что хотелось петь и смеяться. Он понял, что влюбился. Влюбился с первого взгляда, с первого слова. Она была родной, понятной, близкой… Он смотрел на нее и думал: я ее люблю. От этого на сердце стало очень-очень хорошо. Вот она какая - любовь…Теплая, живая, настоящая, милая, душевная. Хотелось закричать на весь мир, что он любит ее. Кричать и не стесняться этих слов, идущих от самого сердца. И в то же время становилось страшно: сейчас закроет глаза, и это женщина исчезнет. Не может все это происходить с ним, который уже давно решил про себя, что любовь придумали писатели, ее нет и искать не имеет смысла. Она пришла, его любовь, тихой поступью, нежно глядя в глаза, не заигрывая и не соблазняя. Потому что ей это не нужно, потому что она покоряет все без боя, не требуя жертв и разрушений.

Хотелось взять эту женщину на руки и закружить, чтобы услышать ее смех и почувствовать ее дыхание совсем близко. Хотелось делать глупости и смотреть в ее глаза. Хотелось, чтобы она никогда-никогда не уходила из его жизни.

Она понимала, что этому мужчине надо выговориться. Это сразу чувствовалось. Он говорил о работе, о жизни, о родителях, о своих увлечениях... Рассказал, что не любит и что любит. Она сейчас знала о нем очень много личного и немножко тайного. Она слушала и удивлялась тому, что простое человеческое общение становится дефицитом. Он говорил, говорил, говорил, иногда смущенно умолкая, теряя нить. Она осторожно помогала, направляла его рассказ, понимая, что ему важно, чтобы его услышали. Она умела слушать внимательно, запоминая детали, помогая человеку выговориться, освободиться от груза проблем. Она не была психологом по образованию, она была им по призванию. Умела слушать и слышать. Сейчас, слушая и помогая этому мужчине, она понимала, насколько он одинок. Интересный человек задыхался от какой-то внутренней безысходности, от нежелания близких людей идти навстречу. И желая помочь ему, испытывая искренние сочувствие и заботу, она осторожно коснулась его руки своей рукой.

Ему показалось, что сердце остановилось. Стало не хватать воздуха. Прохладная ручка коснулась его руки и ласково погладила. Она защищала его от его же проблем, брала на себя часть тяжелой ноши одиночества и опустошенности. Он уткнулся головой в эти маленькие ручки и стал целовать их. Когда-то ему казалось, что целовать женщине руку, это - прошлый век. Но сейчас, вдыхая запах ее духов, он касался губами ее пальцев и испытывал неизведанные ранее чувства. Нежность к этой женщине переполняла его.

Она остановила его ласково, но властно. Одно движение, один взгляд и он готов был повиноваться, хотя только что ему казалось, что он может победить весь мир.

Ей не хотелось менять плоскость их отношений, но она уже понимала, что эта встреча будет иметь продолжение. Он не требовал близости, не хотел сиюминутного наслаждения, ему было необходимо большое чувство, которое он испытывал сам. Она понимала, что один вечер - это не повод для серьезных отношений. И в то же время чувствовала, что ее жизнь меняется, в нее вошло что-то важное, сильное, то, что называют коротким словом «любовь».

Они перезванивались каждый день. Он задыхался, не мог понять, как же жил до нее. Маленькая женщина, такая слабая, милая, ранимая, завоевала его сердце, покорила своей власти, и теперь он не мог жить «как все». Требовалось уже большее, нежели штамп в паспорте, чтобы удержать его теперь. И жена поняла, что муж отдаляется от нее, уходит, замыкается в каком-то своем мире. Она и не горевала. В ее жизни возник другой мужчина, и поэтому на развод она согласилась без колебаний.

Он подхватил ее на руки и закружил. Счастливый смех этой любимой и любящей женщины прозвучал как колокольчик, как самая лучшая в мире музыка.

Любовь движет всем на этой земле. Без нее нельзя дышать, жить, творить… Без нее можно лишь существовать. Долго существовать, думая, что так положено, так делают все и это предначертано судьбой. Но судьбой человеку предначертано любить! Не пропустить свое счастье, не пройти мимо, не поддаться на дешевую фальшивку. Ждать и верить, что любовь не обманет, придет в твою жизнь, озарит ее светом и теплом.

Все предначертано судьбой или выбор есть?

Болгарская пророчица : «То что я вижу, каким бы ужасным оно ни было, нельзя изменить. От судьбы никому не уйти».

Эти слова Ванги, прямо сказать, не обнадеживают. Кто бы из нас не захотел улучшить свою жизнь, и кто из нас не мечтает о счастье… Неужели человеку в действительности ничего нельзя изменить в своей жизни?

Смотря какой смысл вкладывается в слово изменения! Ванга говоря о том, что судьбу нельзя изменить, явно имела в виду не все к ряду события нашей жизни, а только самые основные ее обстоятельства. Не зря ведь она сказала о том, что Бог дал людям мощное оружие в виде свободы воли.

Судьба для человека предначертана именно в главных, ключевых моментах жизни. В какой семье мы появляемся на земле, сколько нам отведено лет жизни, какими способностями одарит нас природа, какое будет у нас здоровье - эти самые главные черты жизни, в действительности изменить уже нельзя, с ними мы рождены и они не зависят от нашей воли. Но в жизни есть и много такого, что зависит от нашего личного выбора и что нам возможно изменить. Значит, все-же во многом человек - не игрушка судьбы, а свободное существо, которое способно формировать свою жизнь по своей воле.

Именно на человеческие способности активно оказывать влияние на собственную судьбу и изменять ее к лучшему и делает акцент Учение Жизни. Согласно Огненной Библии, неотвратимость кармических следствий не означает, что мы совсем ничего не способны изменить в своей судьбе. У нас есть возможность улучшить свою судьбу, перерабатывая карму прошлого и, самое основное, не делая новые ошибки, которые создадут нам негативную карму на наше новое воплощение.

Е.Рерих о переработке прошлой кармы и отношении к ее урокам говорила:

«В каждой жизни человек может погасить ту часть старой кармы, которая настигнет его в данном воплощении, и, конечно, он тут же начнет новую карму, но при расширенном сознании он может быстрей изжить накопленную им карму, при этом новая, порождаемая им карма будет уже высшего качества. Кроме этого, и старая карма уже не будет ему так страшна, потому как очищенное мышление и, следовательно, очищенная аура абсолютно иначе реагирует на обратные удары. И таким образом человек может выйти из, казалось бы, заколдованного круга кармы».

Больше того - оказание помощи другим людям и искреннее стремление к самосовершенствованию помогут человеку в известной степени облегчить негативные следствия той кармы, которая уже осуществляется в его нынешнем воплощении. К примеру: бездетная женщина, на протяжении долгого времени мечтавшая родить ребенка, уже смиряется со своей участью - не иметь своего ребенка - и усыновляет одного или двух детей-сирот. А спустя какое-то время судьба вдруг одаривает ее собственным ребенком! Такие случаи происходят даже со знаменитостями. О чем это может говорить? Едва ли это возможно назвать случайностью.

Бесплодие - это, как правило, кармическое наказание за отсутствие желания иметь детей или заботиться о своих детях в прошлом. Но, усыновив чужого ребенка, родители, не имеющие собственного, тем самым «гасят » негативную карму добрыми делами. И кармический негатив, погашенный энергией новой, позитивной кармы, уходит из их аур. А вместе с тем приходят и новые возможности даже на физическом уровне - освобожденный от энергии негативной кармы женский организм оказывается способным произвести на свет своего ребенка. Разумеется, так бывает не всегда. Если карма прошлого была очень тяжела, то организм женщины уже от рождения будет иметь отклонения от нормы, не позволяющие ей самой родить ребенка. Все зависит от вида кармы.

В Огненной Библии сказано, что карма бывает различных видов, из которых лишь один не подлежит корректировке. Остальные виды кармы возможно изменить, и этим существенно улучшить свою судьбу.

А как быть, если карму и связанную с ней судьбу невозможно изменить?

В таких случаях возможно помочь самому себе правильным отношением к тому, что с нами происходит - как и в случае с неприятными для нас людьми, которых приводит в нашу жизнь карма прошлых воплощений. Если человек станет принимать негативные обстоятельства в своей жизни с прокленами и отчаянием, кляня при этом всех и вся и всякий раз реагировать на то, что мешает ему, предельно эмоционально - он этим не только не поможет самому себе, но и в значительной мере усугубит положение, тратя драгоценную жизненную энергию на ненужные переживания. Спасение от негативной кармы, не подлежащей изменению в данном воплощении, - в спокойном принятия ее.

Во-первых, человеку не следует винить всех и вся в своих проблемах, а необходимо задуматься над тем, что происходит в его жизни вопреки его воле и ожиданиям - и сделать выводы о том, что есть истинная причина его несчастий или нежелательных обстоятельств.

Во-вторых, трудные обстоятельства своей личной жизни необходимо принимать без лишних эмоциональных всплесков. Когда человек страдает, встречаясь с недостойными людьми или, предположим, имея проблему со здоровьем, ему не следует озлобляться, стремясь отомстить обидчику или завидовать другим, полагая, что Господь Бог или слепая Фортуна несправедливо обделили его своим вниманием. Ему не надо завидовать другим и все время терзать себя мыслью о том, что у кого-то есть все, что необходимо для счастья, а вот ему этого не дано, хотя другие и хуже его. Такого рода рассуждения и переживания до хорошего не доведут. Свою карму нам следует принимать достойно, не жалуясь, не ропща и понимая, что в следующей жизни обстоятельства нашей судьбы будут в значительной мере лучше, если в этом воплощении мы не создадим новой негативной кармы плохими поступками и мыслями.

В учении Огненной Библии сказано, что страдания это невольный учитель каждого человека на пути его духовного развития и переработки негативных кармических накоплений.

«Спасение заключается совсем не в том, чтобы освободить человека от страданий, болезней и уплаты кармического долга, а в том, чтобы пробудить дух к осознанию Истины и этим путем привести его к Вратам Нового Мира. Потому все попытки изменить чью-либо или собственную карму не могут дать желаемых результатов. Потому и мы не спешим с помощью, когда карма не позволяет. Для входа в здание Нового Мира старые расчеты должны быть закончены».

«Друг Мой, если карма ставит в определенные и неизбежные условия, то не будет ли лучшим решением вместо жалоб и недовольств извлечь из них все, что могут они дать. (…) Ведь жизнь - это лучший Учитель. Почему же не воспользоваться бесплатно даваемыми ею уроками. И тягости можно встретить спокойно, они вырабатывают устойчивость и силу противостояния волнам извне. Ведь все происходящее с нами - это только учение и приобретение опыта. (…)». «Грани Агни йоги».

«Следствий избежать невозможно, но отношение к ним и характер воздействия их на сознание изменить возможно. Так плачет о материальных потерях невежда, но радуется мудрец, видя в каждой утрате освобождение. Итак, посеянное пожинается, то есть исправляется и нейтрализуется сознанием тут или там, ибо карма действует непреложно в плоскости порожденных причин. Но в духе может преодолеть в себе человек следствие низших причин уже иным, новым, видоизмененным отношением к порождаемым ими следствиям. И в этом аспекте власть человека над кармой безгранична.

Точней будет сказать, что низшая карма заменяется высшей, духовной, касающейся не цепи внешних кармических явлений, но отношения к ним в духе. Невежда горюет, но мудрый радуется, когда видит, что может уплатить старые долги. Должники все, только платить по счетам не умеют достойно. Отсюда и горе, и сетование, и недовольства судьбой. А между тем плата кармических долгов есть не что иное, как процесс освобождения от самой кармы. Платить и не делать новых долгов - вот в чем задача. Потому лучше давать, нежели брать. Ибо берущий всегда отдаст. Потому лучше доброе мыслить и благо творить, нежели зло, ибо причина и следствие - разные концы одной вещи. (…)». «Грани Агни йоги».

Подобное говорила и Ванга:

«Не ропщите, испытывая страдания! Страдания очищают. Чтобы сделать вещь чистой, ее стирают».

«Никто не рожден только для счастья. Один - отличный работник, но нет гармонии в его семье. У другого есть все, но при этом проблемы со здоровьем. Третий здоров, но больны его дети, и тому подобное. В жизни каждого человека добро соседствует со злом. Так устроен человек, и таков сам мир. Всем необходимо терпение».

← Вернуться