Боярыня Морозова: описание картины, сюжет, история. Жизнь и смерть боярыни морозовой

КЕРЧЬ И ФЕОДОСИЯ Немецкому командованию, несмотря на отчаянные усилия, не удалось захватить Ленинград; противник, зарывшись в землю, начал варварские обстрелы города. Битва под Москвой не только укротила «Тайфун», как в фашистской Германии окрестили операцию по захвату

Как-то в очередной раз, зайдя в Третьяковскую галерею, остановился около знаменитого полотна Василия Ивановича Сурикова «Боярыня Морозова».Рядом оказалась сотрудница музея, от которой я впервые с удивлением узнал, что впечатлением, толкнувшим автора картины «Боярыня Морозова» на её создание,было чёрное пятно вороны с оттопыренным крылом на белом снегу.

Это посещение пробудило во мне интерес к истории картины «Боярыня Морозова».

Описание картины

Как и другие произведения Василия Сурикова, жанр картины «Боярыня Морозова» представляет историческую живопись. В кратком описании картины Сурикова «Боярыня Морозова» можно почерпнуть такие сведения: на внушительном, 304 на 586 см, полотне изображена историческая сцена раскола церковного учения в XVII веке. Оценки современников разделились от признания Василия Ивановича гением, до полного неприятия.

Быстрое движение саней акцентирует бегущий рядом мальчик и большое снежное пространство дороги внизу полотна.

Год написания картины «Боярыня Морозова» совпал с 15 передвижной выставкой 1887 года. В центре картины зритель видит розвальни, рассекающие толпу на приверженцев и противников нового учения с главной героиней, поднявшей руку в жесте двоеперстия.

Фанатичное, бескровное лицо, или как писал единомышленник боярыни протопоп Аввакум: «Персты рук твоих тонкостны, очи твои молниеносны, и кидаешься ты на врагов аки лев».

Тончайшие переливы оттенков создают импрессионистическую симфонию цвета.

Ведь, набрасывая эскизы, художник выводил своих моделей на московские заснеженные улицы, чтобы уловить на их лицах и одежде тончайшие нюансы игры света, отражённой снегом.

Несмотря на неоднозначные оценки современников, шедевр был приобретён для галереи Третьякова, где и находится картина «Боярыня Морозова» до сегодняшнего дня.

Сюжет картины

Краткий эпизод, отражённый в картине, приоткрывает перед неравнодушным зрителем десятилетия борьбы, лишений и великих страстей, кипевших в те времена среди русского народа. Не остались в стороне и правящий класс с церковной элитой. Боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова и её сестра, княгиня Евдокия Прокопьевна Урусова, принадлежали к высшей знати того времени. Отец их служил окольничим, а муж Феодосии был из знаменитого рода Морозовых, состоявших в родстве с Романовыми.

После смерти мужа, унаследовав немалое состояние, боярыня постриглась в монахини и отказалась принять новое церковное учение. Сёстры были подвергнуты пыткам и умерли мученической голодной смертью в земляной тюрьме Боровска, а 14 их слуг тогда же сожгли заживо. Позднее на месте предполагаемого захоронения Морозовой, Урусовой и других последовательниц старой веры, погибших в монастыре, была возведена часовня.

Созерцая картину, невольно задумываешься о несгибаемом духе и силе убеждений Феодосии Прокопьевны. Казалось бы, ещё не старая, баснословно богатая женщина - живи в своё удовольствие, катайся в роскоши. Но нет! Она отказывается от всего этого и даже от драгоценной жизни во имя духовных убеждений. Это всё равно что сегодня вдова олигарха отдала бы всё своё состояние на сеть бесплатных ночлежек для бездомных или защиту животных, а сама переселилась в подвал хрущёвки с «дешираком» и водой из-под крана. Правда, справедливости ради следует уточнить, что и в прошлом таких героинь было немного.

Поэтому гениальный художник написал гениальную картину именно об этой гениальной россиянке, а не о прочих её современницах, растративших жизнь на плюшки и побрякушки.

Конечно, для того чтобы сделать полный развёрнутый анализ картины «Боярыня Морозова», надо провести не один час в библиотеке, перевернуть горы специальной литературы. Но не спешите под сумрачные своды книгохранилищ, лучше зайдите в Третьяковку или найдите хорошую репродукцию картины, и вам откроется вся мощь этого произведения.

Постарайтесь абстрагироваться от того, кто написал картину «Боярыня Морозова», что на ней изображено с исторической точки зрения, а просто отдайтесь впечатлению, и вы навсегда останетесь верным адептом великого русского художника, Василия Ивановича Сурикова и его гениальной картины «Боярыня Морозова».

В истории своего государства. Эта женщина стала воплощением бесстрашности и упрямства, это настоящий борец за свои принципы и идеалы. Отношение к боярыне неоднозначное, для кого-то она обычная фанатичка, готовая пойти на смерть, лишь бы не отказываться от собственных убеждений, у других она вызывает уважение своей стойкостью и верностью принятой вере. Как бы там ни было, но это - легендарная личность, а благодаря картине Сурикова помнить об истории Морозовой будет еще не одно поколение.

Происхождение боярыни Морозовой

Феодосия Прокопьевна родилась 21 мая 1632 года в Москве, ее отец - Соковнин Прокопий Федорович - был окольничим, состоял в родственных связях с первой женой царя Алексея Михайловича, Марией Ильиничной. Будущая боярыня входила в число придворных, сопровождавших царицу. В 17 лет Феодосия вышла замуж за Морозова Глеба Ивановича. Муж был представителем знатного рода, состоял в родственных связях с семьей Романовых, под Москвой имел роскошную усадьбу Зюзино, приходился дядькой царевичу и служил царским спальником. Брат Глеба, Борис Иванович, был очень богат. Скончался он в 1662 году, а поскольку потомством он так и не обзавелся, то все перешло ближайшему родственнику.

Богатство и влияние боярыни

После смерти Глеба Ивановича состояние обоих братьев переходит малолетнему Ивану Глебовичу, сыну Глеба и Феодосии, а фактическим распорядителем богатства становится его мать. История жизни боярыни Морозовой очень интересна, потому как эта женщина имела собственные взгляды на жизнь. Феодосия Прокопьевна занимала место верховой боярыни, обладала большим влиянием, была приближенной к царю. Ее богатству можно было только позавидовать: боярыня имела несколько усадеб, но поселилась она в селе Зюзино, где обустроила свой дом по западному образцу. На то время это была самая роскошная усадьба.

Боярыня Морозова распоряжалась восемью (!) тысячами только в ее доме жило около 300 прислуг. У Феодосии была шикарная карета, украшенная серебром и мозаикой, она часто совершала прогулки, запрягая в свой экипаж шесть, а то и двенадцать лошадей с гремящими цепями. Во время поездок боярыню сопровождали около 100 рабов и рабынь, охраняя ее от нападений. По тем временам Морозова считалась чуть ли не самым богатым человеком в Москве.

Сторонница старообрядческой веры

Боярыня Морозова являлась ярой сторонницей старой веры. Она всегда благосклонно относилась к нищим и юродивым, подавала им милостыню. Кроме того, в ее доме часто собирались приверженцы старообрядчества, чтобы помолиться по древнерусским канонам у старообрядческих икон. Женщина тесно общалась с протопопом Аввакумом, апологетом старой веры, не воспринимала реформ

Она носила власяницу, дабы таким образом «усмирить плоть». Но все же Аввакум был недоволен Морозовой, призывал ее выколоть себе глаза, как это сделала Мастридия, чтобы уберечь себя от любовных соблазнов. Также протопоп упрекал боярыню в незначительных милостынях, ведь при ее состоянии она могла бы облагодетельствовать намного большее количество нуждающихся. Кроме того, Феодосия, хоть и была верна старой вере, посещала церковь нового обряда, что вызывало к ней недоверие со стороны староверов.

Непослушание Морозовой

Царь знал об убеждениях верховой боярыни, и такое поведение ему совершенно не нравилось. Феодосия всячески избегала церковных и светских мероприятий, она даже не присутствовала на свадьбе Алексея Михайловича, сказав, что очень больна. Царь всячески пытался воздействовать на строптивую боярыню, подсылал к ней ее родственников, чтобы те надоумили женщину и убедили принять новую веру, но все было тщетно: Морозова стояла на своем. Немногие знали, как звали боярыню Морозову после пострига у старообрядцев. Женщина тайно приняла его и получила новое имя - Феодора, доказав своему окружению, что остается верна старой вере.

Царица Мария Ильинична долгое время сдерживала гнев царя, да и высокое положение боярыни не позволяло вот так просто наказать ее, но терпению Алексея Михайловича подходил конец. Вечером 16 ноября 1671 года к Морозовой пришел архимандрит Иоаким с думным дьяком Илларионом. В доме была и сестра боярыни княгиня Урусова. Чтобы показать свое неуважительное отношение к гостям, Феодосия и Евдокия легли в постель и лежа отвечали на вопросы пришедших. После допроса женщин заковали в кандалы, оставив под домашним арестом. Через два дня Морозову перевезли сначала в Чудов, а потом в Псково-Печерский монастырь.

После заточения боярыни скончался ее единственный сын Иван, двоих братьев сослали, а все имущество перешло в царскую казну. Морозову тщательно охраняли, но все же она получала от сочувствующих ей людей одежду и еду, протопоп Аввакум писал ей письма, а один из священников старой веры причастил несчастную женщину.

Наказание царя

Боярыня Морозова, княгиня Урусова и Мария Данилова (жена стрелецкого полковника) в конце 1674 года были переведены в Ямской двор. Пытками на дыбе женщин пытались убедить принять новую веру и отказаться от своих убеждений, но те были непоколебимы. Их уже собирались сжечь на костре, но такому кощунству помешала царевна Ирина Михайловна, сестра царя и заступница бояр. Алексей Михайлович приказал сестер Евдокию и Феодосию сослать в Пафнутьево-Боровский монастырь и заточить в земляную тюрьму.

Кончина боярыни

В июне 1675 года в срубе были сожжены 14 слуг боярыни, поддерживавшие старую веру. 11 сентября 1675 года от голода скончалась княгиня Урусова, Морозова тоже предвидела свою скорую кончину. Незадолго до смерти она попросила стражников постирать в реке рубаху, чтобы умереть в чистой одежде. От полного истощения Феодосия скончалась 2 ноября 1675 года.

Тема картины Сурикова

В 1887 году, после 15-й передвижной выставки для Третьяковской галереи, за 25 тысяч рублей была куплена работа гениального художника «Боярыня Морозова». Картина Сурикова представляет собой холст размером 304х587,5 см, написана она маслом. На сегодняшний день это один из самых больших экспонатов галереи. Картина

издалека притягивает к себе внимание зрителей, завораживает яркостью красок, живой силой образов и пространственностью. Василий Иванович за основу взял тему XVII века. Живописец хотел показать нелегкую жизнь и глубокую веру русского народа. Он сумел передать весь трагизм ситуации: главная героиня унижена, растоптана, но не сломлена,; Морозова обречена на смерть, но все же представляется в победоносном образе.

Интерес Сурикова к судьбе боярыни

Биография боярыни Морозовой заинтересовала Василия Ивановича по той причине, что сам он родом из Сибири, а ведь этот край славился огромным количеством старообрядцев. Сибиряки положительно относились к старой вере, потому в этом регионе широкое распространение получили рукописные «жития», принадлежавшие старообрядческим мученикам, пострадавшим от рук представителей новой веры. По некоторым данным, с «Повестью о боярыне Морозовой» Сурикова познакомила его крестная мать. По всей видимости, художник был впечатлен силой воли боярыни, поэтому решил воскресить память о ней, изобразив на огромном холсте эпизод, где Морозову везут в темницу.

Образы главных персонажей картины

При взгляде на полотно в первую очередь в глаза бросается центральный персонаж - боярыня Морозова. Описание картины говорит о том, что художник долгое время определялся с портретными этюдами, он рисовал их по отдельности, а потом собирал воедино. Протопоп Аввакум описал Феодосию, как худую женщину с бегающим, молниеносным взглядом, и Суриков долго не мог найти подобное лицо - фанатичное, бескровное, измученное, но гордое и непреклонное. В конце концов, Морозову он срисовал со старообрядки, которая встретилась Василию Ивановичу возле

Московский бедняк, торгующий огурцами, стал прототипом юродивого, а вот образ странника - это сам автор. «Боярыня Морозова» - это картина, насыщенная «цветовыми симфониями». Суриков большое значение придавал оттенкам, делал так, чтобы они казались естественными. Художник долго наблюдал за снегом, улавливая все его переливы, смотрел, как холодный воздух воздействует на цвет лица. Именно поэтому его персонажи кажутся живыми. Чтобы придать картине ощущение движения, Суриков пририсовал к саням бегущего мальчика.

Оценка работы художника

История картины «Боярыня Морозова» очень необычна хотя бы потому, что эта работа вызвала противоречивые оценки и громкие споры критиков во время передвижной выставки. Кому-то нравится кому-то - нет, но все сошлись во мнении, что данное творение ему удалось на славу. Некоторые критики сравнивали полотно с пестрым потому что яркие краски так и рябили в глазах, академисты обсуждали различные огрехи картины, такие как неправильные положения рук и т. д. Но все же, самые известные и непреклонные критики при детальном изучении рисунка должны были признать - это действительно шедевр.

До Василия Сурикова никто из живописцев так ярко и непредвзято не изображал людей допетровской эпохи. В центре полотна - бледная, измученная душевными муками, изголодавшая от долгого поста женщина, вокруг нее расположились неуклюжие, грубоватые люди в шубах, торлопах, телогреях. Толпа разделилась на две части, одна сочувствует боярыне, другая - насмехается над ее бедой. Сурикову удалось оживить своих персонажей. Зритель, стоящий возле полотна, чувствует себя в этой толпе и как бы переносится во времени на несколько столетий назад.

Василий Иванович реалистично изобразил событие, имевшее место в истории России. Его работа побудила людей не только узнать о судьбе боярыни Морозовой, но и задуматься над ее поступком. Кто-то воспринимает ее как фанатичку, кто-то восхищается ее несгибаемостью и верностью принципам. Во время появления картины люди сравнивали героиню с народниками и Стенькой Разиным. Это говорит лишь о том, что «боярыни Морозовы» есть в каждой эпохе, всегда найдутся люди, верные своим убеждениям.

Годы создания: 1881-1887
Размер полотна: 304 х 587,5 сантиметров
Место хранения: Государственная Третьяковская галерея, Москва

Монументальное полотно русского художника Василия Сурикова «Боярыня Морозова », жемчужина собрания Третьяковской галереи, изображает сцену из истории церковного раскола в XVII веке.

Историческая справка:

Раскол Русской церкви состоялся в 1650-1660-х годах после реформ патриарха Никона, направленных на нововведения и изменения богослужебных книг и обрядов с целью их унификации с современными греческими. Приверженцы старых обрядов, так называемые «старообрядцы», были преданы анафеме. Непримиримым противником реформы был протопоп Аввакум Петров - идеолог и влиятельный деятель старообрядчества, который был сослан, заточён в тюрьму и казнён.

Тематика истории русского народа у потомственного казака Василия Сурикова всегда была центральной в живописи. Национальные эмоции, выраженные в действиях отдельных исторических личностей на фоне уникальной колоритной сибирской природы, неизменно вдохновляли художника.

Детство, проведённое в Сибири, подарило художнику знания из «житий» святых мучеников-старообрядцев, коих в Сибири было великое множество. Особенно Сурикова вдохновляла «Повесть о боярыне Морозовой», которую ему пересказывала его тётка, Ольга Матвеевна Дурандина.

Историческая справка:

Феодосия Прокофьевна Морозова, в иночестве Феодора, родилась в Москве 21 (31) мая 1632-го года. Была представительницей одного из шестнадцати высших аристократических семейств Московского государства, верховной боярыней, деятельницей русского старообрядчества, сподвижницей протопопа Аввакума. Овдовев в 30 лет, Феодосия Морозова занималась благотворительностью, принимала у себя в доме странников, нищих и юродивых, гонимых властью староверов. Усмиряла плоть свою власяницей.

Как вспоминают современники боярыни Морозовой, «дома прислуживало ей человек с триста. Крестьян было 8000; другов и сродников множество много; ездила она в дорогой карете, устроенной мозаикою и серебром, в шесть или двенадцать лошадей с гремячими цепями; за нею шло слуг, рабов и рабынь человек сто, оберегая её честь и здоровье».

Из-за личного конфликта с царём-реформатором Алексеем Михайловичем и за приверженность к «старой вере» была арестована вместе с сестрой и слугами, лишена всего имущества, сослана в Пафнутьево-Боровский монастырь и заточена в монастырскую тюрьму, в которой, после пыток на дыбе, умерла от голода. Канонизирована старообрядческой церковью.

Первый эскиз будущей картины «Боярыня Морозова » Василий Суриков создал в 1881-м году, в возрасте 33-х лет. Но к работе над созданием масштабного исторического полотна он приступил лишь спустя три года.

Центральной фигурой в композиции картины является сама боярыня Морозова. Её везут, закованную в кандалы и цепи, в санях, которые символично «раскалывают» толпу зевак. Её лицо измождено постом и лишениями, его бледность и бескровность оттеняет чёрная шуба. Правая рука сложена в старообрядном знамении перед иконой Богородицы.

Образ боярыни на картине - собирательный. Общее настроение боярыни Суриков списал с увиденной однажды вороны с чёрным крылом, которая билась о снег. В основе образа боярыни - старообрядка, которую Суриков повстречал у Рогожского монастыря. Намного сложнее было подыскать идеальную модель для создания неповторимой внешности боярыни Морозовой. В конце концов, ею стала тётка Василия Сурикова - Авдотья Васильевна Торгошина.

Десятки оттенков снега на картине «Боярыня Морозова » также дались художнику непросто. Делая эскизы, художник размещал моделей прямо на снегу, ловя наименьшие рефлексии света, изучая воздействие морозного цвета на кожу лиц. Так создавалась «цветовая симфония», как позже критики назовут картину.

Толпа, сквозь которую провозят арестованную раскольницу, реагирует на происходящее по-разному. Кто-то глумится над «свихнувшейся бабой», кто-то недоумевает, зачем состоятельная аристократка сознательно убивает себя ради старых обрядов, кто-то видит в страданиях Морозовой собственную печальную участь в будущем. Что примечательно, все женские фигуры на картине сочувствуют главной героине. Юродивый в правой нижней части картины повторяет жест боярыни. И только лишь дети остаются беззаботны.

«Грубые московские люди, в шубах, телогреях, торлопах, неуклюжих сапогах и шапках, стоят перед вами как живые. Такого изображения нашей старой, допетровской толпы в русской школе ещё не было. Кажется, вы стоите среди этих людей и чувствуете их дыхание».

Критик Гаршин

Первое публичное представление работы состоялось на Пятнадцатой передвижной выставке в 1887-м году. Зрители и критики не были единогласны в отзывах. Многие замечали отсутствие перспективной глубины на картине, академисты называли её «пёстрым ковром». На что Александр Бенуа ответил:

«Действительно это удивительное по своей гармонии пёстрых и ярких красок произведение достойно называться прекрасным ковром уже по самому своему тону, уже по самой своей красочной музыке, переносящей в древнюю, ещё самобытно-прекрасную Русь».

Критик В. Стасов написал о «Боярыне Морозовой следущее:

«Суриков создал теперь такую картину, которая, по-моему, есть первая из всех наших картин на сюжеты русской истории. Выше и дальше этой картины и наше искусство, то которое берёт задачей изображение русской истории, не ходило ещё».

Вскоре после этого картина была куплена для Государственной Третьяковской галереи за 25 тысяч рублей.

Также сохранились около сотни эскизов к «Боярыне Морозовой», преимущественно портретных.

В своей знаменитой картине «БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА» Василий Суриков, который всегда старался быть верным исторической правде,все же отступил от неё. На самом деле увозимая в ссылку Феодосия Морозова была прикована к дубовой колоде так крепко, что едва могла пошевелиться. Что заставило власть так боятся этой женщины?

Конечно. Морозова была не простой женщиной - самой богатой на Руси, са­мой красивой, самой влиятельной. Она принадлежала к захудалому роду брянских дворян Соковниных, который выдвинулся благо­даря родству с Милославскими - родней первой жены царя Алексея Михайловича. Молодой го­сударь, взошедший на трон в 1645 году, не лю­бил войн, за что был прозван Тишайшим, зато обожал церковные службы и всяческие инозем­ные диковины. Эти два несходных увлечения привели его к мысли, что русская церковь уст­роена неправильно - неплохо бы переделать ее на иностранный манер и прежде всего поста­вить под контроль государства.

Алексей Тишайший

Эту идею всячески поддерживали советни­ки царя, главным из которых был его «дядь­ка» - воспитатель Борис Морозов. Царская милость принесла богатство не только ему, но и его родичам, один из которых - его брат Глеб Иванович Морозов - овдовев, женил­ся в 1649 году на 17-летней Феодосии Соковниной. Невеста отличалась редкой красотой и была воспитана отцом Прокопием Федоро­вичем в строгих правилах. Морозова привле­кало не это, а ее родство с Милославскими. После свадьбы для Феодосии началась новая жизнь - на нее легли хлопоты по управлению большим хозяйством и заботы о родившемся сыне Иване, красивом, но болезненном малы­ше, требовавшем постоянного ухода. Об этом периоде почти ничего не известно: в те вре­мена жизнь русской женщины, теремной за­творницы, была надежно скрыта от посторон­них глаз. Можно лишь предположить, что осо­бой близости с мужем у Феодосии не было. Пожилой боярин Морозов почти весь день проводил во дворце, стараясь услужить царю.

Боярин Борис Морозов

В 1661 году неожиданно умер Борис Морозов, и брат унаследовал все его громадные богат­ства, но и сам скончался пару месяцев спус­тя - очередной обильный царский пир стал роковым для его расстроенного здоровья. Единс­твенным наследником крупнейшего в России состояния стал малолетний Иван, но всем распоряжалась Феодосия Прокопьевна. Ее дворец в подмосковном Зюзине поражал своим богатством: полы были выложены шахматной плит­кой, стены украшал китайский шелк, в огром­ном саду разгуливали павлины. На богомолье молодая вдова выезжала в карете, отделанной золотом, которую везли «аргамаки многи, 6 или 12, с гремячими цепями» и сопровождали сотни пеших и конных слуг.

Казалось бы, можно жить да радоваться, ус­лаждая плоть и потихоньку старея среди двор­ни и приживалок. Но, видно, внушенная ро­дителями вера была у Морозовой не показной. Отказав нескольким завидным женихам, она решила посвятить себя делам благочестия. Под­нималась с первыми лучами солнца, долго мо­лилась, потом принимала просителей - как сво­их крестьян, которых у Морозовых было почти 10 тысяч, так и нищих, сходившихся в зюзинскую усадьбу отовсюду. Она не только раздавала им деньги, но и сама лечила больных, пе­ревязывала раны увечным. При этом отнюдь не была блаженной простушкой - те. кто пыта­лись, симулируя увечья, урвать свою долю ми­лости, беспощадно вышвыривались вон дюжи­ми слугами. После обеда - только самые простые блюда, никаких жареных лебедей и икры заморской бак­лажанной, - боярыня обща­лась с сыном и проверяла уро­ки, заданные ему домашними учителями. Она отлично пони­мала пользу наук.

Пруды в Зюзино

Потом наступало время вечернего труда - Мо­розова шила из простой тка­ни одежду, которую раздава­ла беднякам и узникам тю­рем. Спала она не больше семи часов, но и среди ночи не­редко поднималась и истово молилась, клала земные пок­лоны - то триста, то все пять­сот - за святую Русь и ее из­бавление от бед. Эти ночные бдения становились все чаще по мере того, как странницы-богомолки приносили в терем боярыни все новые нерадос­тные вести. Еще в 1652 году патриархом был избран близ­кий к царю Никон - выходец из крестьян, человек истовый и бескорыстный, но неимо­верно гордый.

Патриарх Никон

Из таких выхо­дят революционеры, и Никон совершил в Русской церкви подлинную революцию. Вне­шне все выглядело довольно безобидно - велели крестить­ся не двумя, а тремя перстами, вместо «Исус» писать «Иисус», а восьмиконечный крест за­менили четырехконечным католическим. И еще: в Символе веры из сочетания «рожденна, а не сотворенна» выбросили предлог «а», словно сомневаясь в божественности Христа. Главным же было то, что церковная демократия сменилась строгой «вертикалью власти», во главе которой стоял патриарх, а на деле - царь.

Реформы эти называ­лись «исправлением церков­ных книг» по греческому об­разцу. Но греческая церковь того времени, находившаяся в рабстве иноверцев, дале­ко отошла от древних обычаев. Конечно, ученые служите­ли церкви сразу заметили это и стали возмущаться. Но Ни­кон, как и «тишайший» царь, не терпел никакой оппози­ции. На Соборе 1654 года патриарх лично избил посохом епископа коломенского Пав­ла, посмевшего возражать ему, лишил его сана и сослал в далекий монастырь.

Прос­тым священникам и мирянам приходилось куда хуже - за отказ креститься тремя перс­тами и причащаться просфорами с четырехконечным «ляшским» крестом их клеймили, как воров, отрубали руки и выка­лывали глаза. Тех, кто упорствовал, ждала еще более жестокая кара - сожжение в срубе, подо­бии деревянной клетки. Первым лютой казни подвергся тот же епископ Павел, а за ним на­стала очередь десятков и сотен приверженцев «старой веры», или «старого обряда» - так нача­ли называть себя противники Никона и его реформ. Новоявленная русская инквизиция не щадила никого - даже любимец царя, ученый протопоп Аввакум, был сослан в далекую Даурию, на китайскую границу.

В 1658 году Никон посмел обвинить в недо­статочном правоверии самого Алексея Ми­хайловича - и очень скоро оказался не у дел. Его опала не отменила удобных царю реформ, но принесла амнистию некоторым узникам. Вер­нулся в Москву и Аввакум, нашедший приют в доме боярыни Морозовой. Они вели долгие беседы, и ученый протопоп дивился разум­ности хозяйки: «Прилежаше бо Феодосья и книжному чтению, и черплюще глубину разума от источника словес евангельских». Постепенно Зюзино стало центром старообрядческой оппозиции: по­мимо Аввакума, там обосновались влиятельная старица Меланья, жена стрелецкого полковни­ка Мария Данилова и двое юродивых - Киприан и Федор. Последний особенно полюбил Мо­розову и порой не разлучался с ней даже ночью. Никониане распускали слухи об их «блудном сожительстве», но все знавшие боярыню ни ми­нуты не верили в это. Ее упрямое благочестие заразило и родных: к старой вере примкнули и ее братья Федор и Алексей, и сестра Евдокия, бывшая замужем за князем Урусовым.

Церковь в Зюзино. Наши дни

Понемногу оплот раскола рядом с царским дворцом начал раздражать власть. После не­скольких предупреждений у Морозовой от­няли в казну половину владений, потом от­правили ее братьев служить в отдаленные города. Пытались шантажировать ее самым дорогим - жизнью сына. Ее троюродная сес­тра Анна Ртищева, соратница Никона, гово­рила: «Одно у тебя чадо, и его хочешь сирым и нищим сделати». Ответ боярыни был тверд: «Если вы умышляете сыном отвлекать меня от Христова пути, прямо вам скажу: выводите сына моего на Лобное место, отдайте его на растерзание псам - не помыслю отступить от благочестия». Пока что терзали близких ей людей - сперва отправили на Север (и поз­же казнили) обоих юродивых, потом сослали в далекий Пустозерск Аввакума. Пятнадцать лет неистовый протопоп провел в земляной тюрьме, в голоде и холоде, а потом, в апреле 1681 года, принял огненную смерть. Многие годы он продолжал переписку с Морозовой -и крепко ругал ее за прошлые проявления плотской слабости. Даже советовал «выколоть глазища» ткацким челноком по примеру свя­той Мастридии, которая таким образом изба­вилась от похотливых мыслей.

Протопоп Аввакум

Атаки власти на боярыню до поры сдержива­ла ее родственница, царица Мария Милославская. Но в 1669 году она умерла, и Тишай­ший призвал боярыню к себе, в последний раз призывая одуматься. Она снова не дрогнула: «Вашему царскому величеству всегда покорны, к новинам же Никона патриарха пристать ни­когда не дерзнем». После этого разговора пути назад не было, и она решилась принять постриг у старообрядческого священника, что катего­рически запрещалось законом. В самом начале 1671 года тайно явившийся в Москву из лесно­го убежища на Севере игумен Досифей постриг ее в монахини под именем Феодоры. Она уже знала, что ее ждет, - через несколько дней царь собирался жениться на молодой красавице На­талье Нарышкиной. Морозовой, как и всем бо­ярыням, полагалось присутствовать на свадьбе и получать благословение у архиереев - никонианцев. Сделать этого она никак не могла - и не пошла на свадьбу, сославшись, как сказано в «Повести о житии боярыни Морозовой», написанной неизвестным автором в середине XVII века, на болезнь: «Ноги ми зело прискорбны, и не могу ни ходити, ни стояти». Для Алексея Михайловича это было личным оскорблением. «Вем, яко загордилася!» - бушевал Тишайший.

В ноябре того же года стрельцы окружили дво­рец в Зюзино. Боярыню вместе с Евдокией Урусовой доставили в кремлевский Чудов монас­тырь, к архимандриту Иоакиму, который велел им перекреститься. Обе сестры сложили паль­цы двумя перстами и тут же были закованы в цепи и брошены в сырой подвал. Вслед им летел гневный го­лос архимандрита: «Полно вам жити на высоте, снидите долу!» Через день их привели на суд, заставляя причаститься по ни­конианскому обычаю, но они отказались. Их приговорили к вечному заточению в монас­тырь и повезли в позорных те­легах по улицам Москвы, на­деясь, что народ порадуется унижению богатых и знатных. Этот момент и запечатлел ху­дожник - москвичи смотрели на Морозову кто скорбно, а кто и сочувственно. Она же, под­няв вверх двуперстие, кричала: «Смотрите, православные! Вот моя драгоценная колесница, а вот цепи драгие... Молитесь так же, как я, и не бойтесь пост­радать за Христа!»

Ее заточили в Печерском подворье на Арбате, а Евдо­кию - в Зачатьевский монас­тырь на Пречистенке. Вско­ре сын Феодосии Иван, лишенный материнской заботы, умер «от многия печали», и все богатства Морозовых были конфискованы. Но власть не могла оставить опальную боярыню в покое: старообряд­цы доставляли все больше хлопот. Как водится, под знамя старой веры вставали все, кто был недоволен тяжкой рукой царя и бояр. Одни тол­пами бежали в леса, а с приближением царских войск сами сжигали себя сотнями и тысяча­ми, лишь бы не принимать никонианское причастие. Многие убегали еще дальше, на самый край государства, - именно их потом и кровью осваивались новые рубежи России. Другие шли на юг, к казакам, чтобы влиться потом в войско Степана Разина. Едва сумели власти подавить разинское восстание, как на Севере поднялся за старую веру Соловецкий монастырь. В этих условиях царю и патриарху позарез нужны были покаяния вождей раскола - и их решили добиваться любыми путями.

Зимой 1673 года Морозову, Евдокию Уру­сову и их подругу Марию Данилову снова привели на суд с тем же требованием: испове­даться и причаститься по новому обряду и пе­рекреститься тремя перстами. «Некому испо­ведаться, - отвечала она, - ниже от кого при­частиться. Много попов, но истинного несть». Забыв о своем сане, почтенный патриарх Питирим «ревый яко медведь» и приказал тащить боярыню, «яко пса, чепию за выю», так что Мо­розова на лестнице «все степени главою сво­ею сочла». Сам он в это время кричал: «Утре страдницу в струб!» - то есть «сжечь каторж­ницу». Наутро Морозову и других узниц били плетьми, поднимали на дыбу, а потом бросили на снег прямо на кремлевском дворе. Пат­риарх уже велел ставить на Болотной площади срубы для сожжения, но царь остановил Питирима - видимо, боялся, что прилюдная казнь знатной боярыни создаст ненужный прецедент.- Вместо этого он послал к истерзанной узни­це гонца с заманчивым предложением: при­везти ее в царский дворец, где бояре понесут ее «на головах» и сам царь поклонится ей, лишь бы она - только для виду, только раз. - пере­крестилась тремя перстами. Конечно же, бо­ярыня отказалась. Впрочем, возможно, ниче­го такого не было - царские слова содержатся в не слишком достоверной старообрядческой «Повести о боярыне Морозовой». Тишайший слишком хорошо знал непреклонный нрав бо­ярыни, чтобы рассчитывать на примирение с ней. Та же повесть передает его слова: «Тяж­ко ей братися со мною - един кто от нас одо­леет всяко». В том смысле, что в споре царя и бесправной узницы может победить только один. Алексей Михайлович спешил - его здо­ровье ухудшалось, и он не хотел, чтобы «бого­матерь раскола» пережила его.

Морозову и двух других заключенных от­правили в Боровский монастырь, в земляную тюрьму, наказав обходиться с ними постро­же. Но вдали от столицы супруг Марии Данило­вой, стрелецкий командир, сумел позаботить­ся о жене и ее подругах. Прибывшая через два года в Боровск комиссия уви­дела, что узницы живы - здо­ровы, читают старообрядчес­кие книги и даже пишут пись­ма на волю, что было особенно нетерпимо. Всю охрану отпра­вили в ссылку, а женщин ве­лели бросить в земляную яму, в «тму несветиму». Перед этим у них на глазах были сожже­ны 14 заключенных в монас­тыре старообрядцев. После этого их спустили под землю, под страхом смерти запретив охране давать им пишу и пи­тье. Первой скончалась Ев­докия Урусова, потом наста­ла очередь Марии. Оставшись одна, Морозова не выдержала и начала просить у стражни­ков яблоко, сухарик, кусочек хлеба... Стрельцы хотя и жа­лели боярыню, ослушаться приказа не смели. Монастыр­ские слышали несущиеся из-под земли крики: «Воды! Хоть глоток воды!» В ночь на 2 ноя­бря 1675 года крики умолкли. Тела страдалиц - в грязной ро­гоже, без отпевания - зарыли в ограде острога.

Очень скоро Алексей Ми­хайлович умер, и возвратив­шиеся из ссылки братья Мо­розовой поставили на мес­те захоронения боярыни ка­менную плиту. Сегодня там возведена часовня на средс­тва старообрядцев, которые продолжают отвергать все, что исходит от «никониан­ской» Церкви. Раскол нанес непоправимый ущерб Рос­сии. Усугубленный Петровскими реформами, он превратился в пропасть, которая пролегла между народом и властью и стала причиной многих последующих бунтов.