Прикованный Прометей
Прикованный Прометей
Перевод А. И. Пиотровского
"Прометея приковывают в Скифии за похищенье огня. Скитающаяся
Ио узнает, что она придет в Египет и от прикосновения Зевса
родит Эпафа, Гермес приходит и угрожает Прометею, а в конце
делается гром и исчезает Прометей. Место действия - в Скифии у
Кавказской горы. Хор - из Нимф-Океанид".
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Прометей, титан.
Гефест, бог-кузнец.
Власть и Насилие, демоны, слуги Зевса.
Океан, титан.
Ио, дочь Инаха, в образе коровы.
Гермес, глашатай Зевса.
Хор Океанид, дочерей Океана.
Горная дебрь. Бог-кузнец Гефест, Власть и Насилие
демоны Зевса - вводят скованного Прометея.
Вот мы пришли к далеким рубежам земли,
В пространства скифов, в дикую пустую дебрь.
Гефест, теперь повинность за тобой - приказ
Родительский исполни и преступника
К скалистоверхим кручам пригвозди, сковав
Булатными, кандальными оковами.
Ведь он огонь твой, цвет, чудесно блещущий,
Украл и людям подарил. За грубый грех
Потерпит наказанье от руки богов,
Чтоб научился тиранию Зевсову
Любить, забывши человеколюбие.
Ты, Власть, и ты, Насилье, волю Зевсову
Вы до конца свершили. Дело сделано.
А я посмею ль бога, кровно близкого,
К скале, открытой ураганам, пригвоздить?
Но должен сметь. Необходимость властвует!
С отцовской волей строгой тяжело шутить.
(к Прометею)
Сверхмудрый сын Фемиды правомыслящей
На зло тебе, на зло себе железами
К безлюдному утесу прикую тебя,
Где речи не услышишь и лица людей
Ты не увидишь. Солнца пламень пышущий
Скорежит кожу струпьями. И будешь ждать,
Чтоб день закрыла ночь пестроодетая.
И снова солнце раннюю росу сожжет,
И вечно мука будет грызть и боль глодать,
За днями день. Спаситель не родился твой.
Награда вот за человеколюбие!
Сам бог, богов тяжелый презирая гнев,
Ты к людям свыше меры был участливым.
За это стой скалы пустынной сторожем,
Без сна, коленей не сгибая, стой столбом.
Кричать напрасно будешь, в воздух жалобы
Бросать без счета. Зевса беспощадна грудь.
Всегда жестоки властелины новые.
Эй-эй, что медлишь? Жалобишься без толку?
Не ненавидишь бога, всем богам врага?
Ведь предал людям он твое сокровище.
Родная кровь и старой дружбы власть страшны.
Ты прав, конечно. Все же, как отца приказ
Не выполнить? Намного не страшнее ли?
Всегда суров и черств ты, с сердцем каменным.
Лить слезы - не лекарство, бесполезный труд.
Оставь! Врага напрасно не оплакивай!
О, как мне ненавистно ремесло мое!
Напрасно ропщешь. Рассуждая попросту,
Твое тут неповинно ремесло ничуть.
Пускай бы кто другой им, а не я владел.
На каждом боге свой лежит нелегкий труд.
Один лишь Зевс свободен, господин всего.
Я это знаю, спорить не могу с тобой.
Тогда живее! В кандалы врага забей.
Чтобы родитель праздным не видал тебя.
Наручники, ты видишь, я схватил уже.
Вложи в них руки! Молотом наотмашь бей!
Ударь! Ударь! Злодея пригвозди к скале!
Готово все. Работа ладно сделана.
Ударь еще! Забей! Забей! Заклинивай!
И в бездорожьи мастер он пути сыскать.
Плечо вот это наглухо заклепано.
Теперь другое накрепко закуй! Пускай
Узнает умник, что его разумней Зевс.
Меня лишь он осудит. А другой - никто!
Зуб заостренный костыля железного
Теперь сквозь грудь вгони и пригвозди его!
Ай-ай, я плачу, Прометей, от мук твоих!
Размяк! Заплакал над врагом Кронидовым?
Гляди, чтоб над собою не пролить слезу.
То видишь ты, на что нельзя смотреть глазам.
Я вижу, по заслугам получает враг.
Теперь цепями ребра закандаль ему!
Все знаю сам. Напрасно не натравливай!
Натравливать я стану и приказывать.
Спустись теперь и ноги в кандалы забей!
Все слажено. Работа немудреная.
Заколоти на кольцах костыли теперь!
Перед судьей жестоким ты отдашь отчет.
Будь мягкосердым! А мою решительность
И крутость гнева ставить мне не смей в вину!
Уйдем же! Цепью сдавлен он железною.
(Прометею)
Что ж, нагличай! Сокровища богов кради
Для однодневок хилых! Поглядим теперь,
Как отчерпают люди лодку бед твоих.
Напрасно Прометеем, промыслителем,
Слывешь среди бессмертных. Так промысли же.
Как самому из сети болей вынырнуть.
(Удаляются Гефест, Власть и Насилие.)
Прометей
(прикованный к скале)
Святой эфир и ветры быстрокрылые,
Истоки рек текучих, смех сверкающий
Неисчислимых волн морских и мать-Земля,
Всевидящего Солнца круг, - вам жалуюсь!
Взгляните, что терплю я, бог, от божьих рук.
Поглядите, стою, покалечен
Изуверством! Мне гнить на века и века,
Мириады веков! Эту боль, этот стыд
На меня опрокинул блаженных богов
Новоявленный князь.
Ай-ай-ай! О сегодняшних муках воплю
И о завтрашних муках. Когда же конец
Рассветет этим каторжным болям?
Но нет? Что говорю я? Все предвидел сам.
Заранее. Нежданным никакое зло
На плечи мне не рухнет. Надо с легкостью
Переносить свой жребий, зная накрепко,
Что власть непобедима Неизбежности.
И все ж молчать и не молчать об участи
Моей, и то и это тошно! Зло терплю
За то, что людям подарил сокровища.
В стволе сухого тростника родник огня
Я воровски припрятал. Для людей огонь
Искусства всяческого стал учителем,
Путем великим жизни. Вот за этот грех
Под зноем солнца на цепях я распят здесь.
Ой-ой! Ой-ой!
Но, чу? Звон возник вьявь.
Пахнул вихрь в лицо мне.
То люди? То боги?
Иль что-то иное?
Зашли в глушь и дебрь,
В расщель снежных гор
На боль мою полюбоваться? Что еще?
Взгляните, вот я, бог в оковах, горький бог,
Зевса враг ненавистный, чума и напасть
Для богов, гнущих шею у Зевса в дому,
Все за то, что людей я сверх меры любил.
Ой-ой-ой! Снова слышу я посвист и шум
Пролетающих птиц. Верезжит и звенит
Дальний воздух от стрепета реющих крыл.
Что б ни близилось, все мне ужасно!
На орхестре в крылатой повозке появляется Хор
Нимф-Океанид.
Не бойся, друг наш!
Мы летим к тебе с любовью
На звенящих острых крыльях.
Мы примчались к этим скалам черным,
Слезой отца сердце склонив.
Гулкие в уши свистали ветры.
Железа звон, молота грохот к нам ворвался
В тишину морских пещер.
Стыд мы забыли скромный.
Босыми в крылатой летим повозке.
Прометей
Ай-ай-ай-ай!
Многодетной Тефии птенцы и отца
Океана, который всю землю кругом
Обтекает гремучей, бессонной рекой.
О подруги мои!
Поглядите, взгляните, в кандальных цепях
Я распят на скалистых разломах хребтов.
Над разрывами гор,
Здесь стою я на страже постыдной.
Антистрофа I
Прометей! Прометей!
На глаза нам сумрак рухнул.
Влага слез застлала взоры,
Видим, видим, вот стоишь, огромный!
К уступам скал ты пригвожден
Цепью железной, чтоб гнить и вянуть!
Да, новый князь внове владеет веслом Олимпа.
Новый миру дав закон,
Зевс беззаконно правит.
Что было великим, в ничто истлело.
Прометей
О, пускай бы под землю, в поддонный Аид,
Принимающий мертвых, он сбросил меня,
В Тартарийскую ночь!
Пусть бы цепью железной сковал, как палач,
Чтоб не мог любоваться ни бог и никто
На мученья мои!
А теперь я, игрушка бродячих ветров,
В муках корчусь, врагам на веселье!
Чье сердце камень, медь и лед?
Кто из богов над тобою посмеется?
Кто слез с тобой не станет лить?
Один лишь Зевс. Он, упрямый и бешеный,
Искореняет в неистовстве
Старое племя Урана.
Нет покоя ему, сердце пока не насытится,
Иль в поединке не вырвут из рук его черной власти.
Прометей
У меня, у меня, хоть в глухих кандалах
Я повис, изуродован, распят, разбит,
У меня он попросит, блаженных главарь,
Чтобы заговор новый раскрыл перед ним,
Угрожающий скиптру и славе его.
Но напрасно! Медовых речей болтовня
Не растопит мне сердце! Угроз похвальба
Не сломает! Что знаю, о том не скажу!
Не раскрою и рта! Пусть железа сперва
Беспощадные снимет! За стыд и за казнь
Прометей прикованный
Прометей прикованный
дата написания - 443-444 гг. до н. э.
перевод с древнегреческого - С. Апта
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Власть и Сила, слуги Зевса
Прометей
Хор Океанид
Ио, дочь Инаха
Пустынные скалы на берегу моря. Гефест, Власть и Сила вводят закованного в цепи
Прометея.
Ну, вот мы и на месте, у конца земли,
В безлюдном скифском, дальнем и глухом краю.
Пора, Гефест, исполнить, что наказано
Гебе отцом, и святотатца этого
К скалистым здешним кручам крепко-накрепко
Железными цепями приковать навек.
Твою ведь гордость, силу всех ремесл - огонь
Похитил он для смертных. За вину свою
Пускай теперь с богами рассчитается,
Чтоб наконец признал главенство Зевсово
И чтоб зарекся дерзостно людей любить.
Вы, Власть и Сила, все, что поручил вам Зевс,
Уже свершили, ваше дело сделано.
А я - ужель я бога, мне подобного,
К суровым этим скалам приковать решусь?
Увы, решусь. Ведь нет другого выхода:
Всего опасней словом пренебречь отца.
Фемиды мудрой сын высокомыслящий,
Я против воли и твоей и собственной
Тебя цепями к голой прикую скале,
И лиц людских не видно. Солнце жгучее
Тебе иссушит тело. Будешь ночи рад,
Что звездным платьем жаркий закрывает свет.
И солнцу, что ночную топит изморозь.
Не будет часа, чтобы мукой новою
Ты не томился. Нет тебе спасителя.
Вот человеколюбья твоего плоды.
Что ж, поделом, ты бог, но гнева божьего
Ты не боялся, а безмерно смертных чтил.
И потому на камне этом горестном,
Коленей не сгибая, не смыкая глаз,
Даль оглашая воплями напрасными,
Висеть ты будешь вечно: непреклонен Зевс.
Всегда суровы новые правители.
Что медлишь и зачем ты богу этому, Врагу богов, беззлобно соболезнуешь? Ведь он же отдал смертным и твои права.
Родство и дружбу не могу не чтить, пойми.
Я понимаю. Но отца ослушаться
Неужто можешь? Это ль не всего страшней?
Ни мягкости не знаешь, ни сочувствия.
О нем скорбеть что толку? Где помочь нельзя, Там и напрасно убиваться нечего.
О, как мне ненавистно ремесло мое!
Оно при чем? Ведь разум говорит тебе, Что не твое искусство эту боль родит.
По мне б, им лучше кто-нибудь другой владел.
Все тяжко, только над богами властвовать Нетяжко, и свободен только Зевс один.
Я знаю. Да и кто не знает этого?
Поторопись же приковать преступника, Чтоб не увидел вдруг отец, как медлишь ты.
Гляди-ка, вот и кольца приготовлены.
Надень ему их на руки и молотом
К скале прибей покрепче, не жалея сил.
Я не сижу, и дело, видишь, движется.
Сожми потуже, чтоб зазоров не было,
А то искать лазейки не его учить.
Ну, этою рукой не шевельнуть ему.
Так закрепи ж и эту, чтобы помнил впредь,
Что, как он ни искусен, Зевс искуснее.
Лишь Прометей и вправе побранить мой труд.
Теперь шипом железным и безжалостным
Ему с размаху, с силой грудь насквозь проткни.
Ах, Прометей, я плачу о беде твоей!
Опять жалеешь Зевсовых ты недругов
И стонешь? Не пришлось бы пожалеть себя.
Глаза боятся видеть то, что видишь ты.
Я вижу лишь возмездье справедливое.
Теперь кольцом железным охвати бока!
Не нужно понуканий. Все я сделаю.
Нет, понукать я буду и покрикивать.
Спустись теперь и скуй покрепче голени.
Покончено и с этим. Был недолог труд.
Теперь покрепче гвозди вбей в отверстия.
Работу будет строгий принимать судья.
Слова твои ужасны, как и облик твой.
Изволь, будь мягок сам. Но не брани меня
За мой суровый, твердый и жестокий нрав.
Уйдем! Железом тело сплошь опутано.
(Прометею)
Вот здесь теперь и буйствуй, и права богов
Букашкам однодневным отдавай. Но кто
Из смертных сможет муки прекратить твои?
Нет, имя прозорливца незаслуженно
Дано тебе богами: как избавишься
От этих пут надежных, предскажи пойди!
Власть, Сила и Гефест уходят.
ПРОМЕТЕЙ
О свод небес, о ветры быстрокрылые,
О рек потоки, о несметных волн морских
Веселый рокот, и земля, что все родит,
И солнца круг, всевидец, -- я взываю к вам:
Глядите все, что боги богу сделали!
Глядите, какую меня обрекли
Муку терпеть тысячи лет,
Вечную вечность!
Эту позорную казнь изобрел
Блаженных богов новоявленный вождь.
От боли кричу, которой сейчас
Казнюсь, и от той, что завтра придет.
Мученью конца я не вижу.
Напрасен ропот! Все, что предстоит снести,
Мне хорошо известно. Неожиданной
Не будет боли. С величайшей легкостью
Принять я должен жребий свой. Ведь знаю же,
Что нет сильнее силы, чем всевластный рок.
Но ни молчать, ни говорить об участи
Своей нельзя мне. Я в ярме беды томлюсь
Из-за того, что людям оказал почет.
В стволе нартека искру огнеродную
Тайком унес я: всех искусств учителем
Она для смертных стала и началом благ.
И вот в цепях, без крова, опозоренный,
За это преступленье отбываю казнь.
Но что я слышу!
И шорох какой-то, и ветром пахнуло.
То боги, или люди, или, может быть,
Те и другие к утесам далеким
Пришли, чтоб казнь увидеть? Для чего ж еще?
Глядите, вот я, скованный, несчастный бог.
Да, я ненавистен и Зевсу и всем
Богам, что при Зевсовом служат дворе.
Они ненавидят меня потому,
Что меры не знал я, смертных любя.
О, горе, что слышу? Не стая ли птиц
Шумит надо мною? От рокота крыл,
От мерного шелеста воздух дрожит.
Что б ни было это, мне страшно.
Со стороны моря, в крылатой колеснице, появляется хор Океанид.
Ободрись! Не бойся!
Ведь с любовью наша стая
Взапуски, на крыльях быстрых,
К этой скале прилетела. Отец
Просьбам дочерним внял.
Гнали меня легкие ветры.
Грохот железа проник и в глубь
Наших пещер, и, скромность забыв, босиком
Я в колеснице крылатой сюда метнулась.
ПРОМЕТЕЙ
Дети лона Тефии, которых она
Родила Океану, что воду струит,
Извиваясь, и землю потоком своим
Омывает бессонно!
Поглядите, какими цепями меня
Прометей прикованный
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения! Эсхил Прометей прикованный. Действующие лица: Власть и Сила, слуги Зевса Гефест Прометей Хор Океанид Ио, дочь Инаха Гермес ПРОЛОГ Пустынные скалы на берегу моря. Гефест, Власть и Сила вводят закованного в цепи Прометея. ВЛАСТЬ Ну, вот мы и на месте, у конца земли, В безлюдном скифском, дальнем и глухом краю. Пора, Гефест, исполнить, что наказано Гебе отцом, и святотатца этого К скалистым здешним кручам крепко-накрепко Железными цепями приковать навек. Твою ведь гордость, силу всех ремесл - огонь Похитил он для смертных. За вину свою Пускай теперь с богами рассчитается, Чтоб наконец признал главенство Зевсово И чтоб зарекся дерзостно людей любить. Гефест Вы, Власть и Сила, все, что поручил вам Зевс, Уже свершили, ваше дело сделано. А я - ужель я бога, мне подобного, К суровым этим скалам приковать решусь? Увы, решусь. Ведь нет другого выхода: Всего опасней словом пренебречь отца. Фемиды мудрой сын высокомыслящий, Я против воли и твоей и собственной Тебя цепями к голой прикую скале, Где голосов не слышно человеческих И лиц людских не видно. Солнце жгучее Тебе иссушит тело. Будешь ночи рад, Что звездным платьем жаркий закрывает свет. И солнцу, что ночную топит изморозь. Не будет часа, чтобы мукой новою Ты не томился. Нет тебе спасителя. Вот человеколюбья твоего плоды. Что ж, поделом, ты бог, но гнева божьего Ты не боялся, а безмерно смертных чтил. И потому на камне этом горестном, Коленей не сгибая, не смыкая глаз, Даль оглашая воплями напрасными, Висеть ты будешь вечно: непреклонен Зевс. Всегда суровы новые правители. ВЛАСТЬ Что медлишь и зачем ты богу этому, Врагу богов, беззлобно соболезнуешь? Ведь он же отдал смертным и твои права. Гефест Родство и дружбу не могу не чтить, пойми. ВЛАСТЬ Я понимаю. Но отца ослушаться Неужто можешь? Это ль не всего страшней? ГЕФЕСТ Ни мягкости не знаешь, ни сочувствия. ВЛАСТЬ О нем скорбеть что толку? Где помочь нельзя, Там и напрасно убиваться нечего. ГЕФЕСТ О, как мне ненавистно ремесло мое! ВЛАСТЬ Оно при чем? Ведь разум говорит тебе, Что не твое искусство эту боль родит. ГЕФЕСТ По мне б, им лучше кто-нибудь другой владел. ВЛАСТЬ Все тяжко, только над богами властвовать Нетяжко, и свободен только Зевс один. ГЕФЕСТ Я знаю. Да и кто не знает этого? ВЛАСТЬ Поторопись же приковать преступника, Чтоб не увидел вдруг отец, как медлишь ты. ГЕФЕСТ Гляди-ка, вот и кольца приготовлены. ВЛАСТЬ Надень ему их на руки и молотом К скале прибей покрепче, не жалея сил. ГЕФЕСТ Я не сижу, и дело, видишь, движется. ВЛАСТЬ Сожми потуже, чтоб зазоров не было, А то искать лазейки не его учить. ГЕФЕСТ Ну, этою рукой не шевельнуть ему. ВЛАСТЬ Так закрепи ж и эту, чтобы помнил впредь, Что, как он ни искусен, Зевс искуснее. ГЕФЕСТ Лишь Прометей и вправе побранить мой труд. ВЛАСТЬ Теперь шипом железным и безжалостным Ему с размаху, с силой грудь насквозь проткни. ГЕФЕСТ Ах, Прометей, я плачу о беде твоей! ВЛАСТЬ Опять жалеешь Зевсовых ты недругов И стонешь? Не пришлось бы пожалеть себя. ГЕФЕСТ Глаза боятся видеть то, что видишь ты. ВЛАСТЬ Я вижу лишь возмездье справедливое. Теперь кольцом железным охвати бока! ГЕФЕСТ Не нужно понуканий. Все я сделаю. ВЛАСТЬ Нет, понукать я буду и покрикивать. Спустись теперь и скуй покрепче голени. ГЕФЕСТ Покончено и с этим. Был недолог труд. ВЛАСТЬ Теперь покрепче гвозди вбей в отверстия. Работу будет строгий принимать судья. ГЕФЕСТ Слова твои ужасны, как и облик твой. ВЛАСТЬ Изволь, будь мягок сам. Но не брани меня За мой суровый, твердый и жестокий нрав. ГЕФЕСТ Уйдем! Железом тело сплошь опутано. ВЛАСТЬ (Прометею) Вот здесь теперь и буйствуй, и права богов Букашкам однодневным отдавай. Но кто Из смертных сможет муки прекратить твои? Нет, имя прозорливца незаслуженно Дано тебе богами: как избавишься От этих пут надежных, предскажи пойди! Власть, Сила и Гефест уходят. ПРОМЕТЕЙ О свод небес, о ветры быстрокрылые, О рек потоки, о несметных волн морских Веселый рокот, и земля, что все родит, И солнца круг, всевидец, я взываю к вам: Глядите все, что боги богу сделали! Глядите, какую меня обрекли Муку терпеть тысячи лет, Вечную вечность! Эту позорную казнь изобрел Блаженных богов новоявленный вождь. От боли кричу, которой сейчас Казнюсь, и от той, что завтра придет. Мученью конца я не вижу. Напрасен ропот! Все, что предстоит снести, Мне хорошо известно. Неожиданной Не будет боли. С величайшей легкостью Принять я должен жребий свой. Ведь знаю же, Что нет сильнее силы, чем всевластный рок. Но ни молчать, ни говорить об участи Своей нельзя мне. Я в ярме беды томлюсь Из-за того, что людям оказал почет. В стволе нартека искру огнеродную Тайком унес я: всех искусств учителем Она для смертных стала и началом благ. И вот в цепях, без крова, опозоренный, За это преступленье отбываю казнь. Но что я слышу! И шорох какой-то, и ветром пахнуло. То боги, или люди, или, может быть, Те и другие к утесам далеким Пришли, чтоб казнь увидеть? Для чего ж еще? Глядите, вот я, скованный, несчастный бог. Да, я ненавистен и Зевсу и всем Богам, что при Зевсовом служат дворе. Они ненавидят меня потому, Что меры не знал я, смертных любя. О, горе, что слышу? Не стая ли птиц Шумит надо мною? От рокота крыл, От мерного шелеста воздух дрожит. Что б ни было это, мне страшно. ПАРОД Со стороны моря, в крылатой колеснице, появляется хор Океанид. ХОР СТРОФА 1 Ободрись! Не бойся! Ведь с любовью наша стая Взапуски, на крыльях быстрых, К этой скале прилетела. Отец Просьбам дочерним внял. Гнали меня легкие ветры. Грохот железа проник и в глубь Наших пещер, и, скромность забыв, босиком Я в колеснице крылатой сюда метнулась. ПРОМЕТЕЙ Увы, увы! Дети лона Тефии, которых она Родила Океану, что воду струит, Извиваясь, и землю потоком своим Омывает бессонно! Поглядите, какими цепями меня Приковали к скале И какую, обрыва отвесного страж, Незавидную службу несу я! ХОР АНТИСТРОФА 1 Прометей, я вижу. Пеленой тумана слезы Мне окутывают очи: Горько глядеть мне, как тело твое Сохнет в цепях стальных, К камню прикованное позорно. В новых сегодня руках Олимп, Правит на нем, законов не ведая, Зевс. Те, что великими слыли, ничтожны стали. ПРОМЕТЕЙ Пускай бы меня под землю, в Аид Упрятал он, в Тартар низвергнул глухой, Пускай бы в темницу бросил меня, Где мертвые мраком сокрыты! Тогда б никого, ни богов, ни людей, Потешить страданье мое не могло. Ведь я на потеху заклятым врагам Игралищем ветров повешен! ХОР СТРОФА 2 Кто из богов так тверд и зол, Чтоб радостью была ему Твоя беда? Кто боль твою Не разделяет? Зевс один. Упрям и дик, Он Урановых детей Злобно душит. Он уймется, Лишь когда насытит сердце Или кто-то, изловчившись, Власть у него отнимет силой. ПРОМЕТЕЙ Сегодня,в оковах железных томлюсь, Но время придет, и правитель богов Попросит меня указать и раскрыть Тот заговор новый, который его Державы лишит и престола. Но будет он тщетно меня обольщать Своим сладкоречьем, и тщетны тогда Любые угрозы его ни за что Не выдам я тайны, покуда с меня Не снимет безжалостных этих оков, Покуда за этот позорный мой плен Сполна не заплатит! ХОР АНТИСТРОФА 2 Ты дерзок, не сдаешься ты, Под пыткой на своем стоишь. Не лучше ль придержать язык? Томит, изводит душу мне сверлящий страх, За тебя страшусь, пойми. Где, плывя по морю муки, Берег мирный увидал ты? Непреклонно сердце Зевса, Тверд и жесток рожденный Кроном. ПРОМЕТЕЙ Я знаю, суров он и волю свою Считает законом. Но время придет Согнется и он, Смягчится, уступит. Заставит нужда. Уймет он тогда безумный свой гнев И сам поспешит, союзник и друг, Ко мне союзнику-другу. ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА ХОРА Будь откровенен с нами, расскажи нам все. В чем уличен ты Зевсом и за что тебя Такой позорной он карает мукою? Скажи нам, если это не грозит ничем. ПРОМЕТЕЙ Рассказывать мне тяжко, но и тягостно Молчать об этом. Боль моя всегда со мной. Когда среди бессмертных распря вспыхнула И меж собою боги перессорились, - Одни с престола Крона сбросить чаяли, Чтоб Зевс царил, другие же владычества Над божествами не желали Зевсова, Тогда титанам, неба и земли сынам, Помочь советом добрым я хотел. Но мой Совет отвергли. Презирая вкрадчивость И всякое лукавство, те надеялись, Что грубой силой без труда захватят власть. А мать моя и Геей и Фемидою Она зовется много раз, заранее Исход той распри зная, говорила мне, Что победитель победит не силою, А хитростью, коварством он одержит верх. Но тщетно убеждал я и доказывал, Меня тогда и слушать не хотел никто. И, видя это, я почел за лучшее По доброй воле и в союзе с матерью Пойти на помощь Зевсу. Помощь принял он. Моим стараньем в черной пасти Тартара Бесследно сгинул древний Крон и все, кто с ним Сражался рядом. Вот какой услугою Обязан мне великий властелин богов. И вот как он за это наградил меня! Болезнь такая, видно, всем правителям Присуща никогда не доверять друзьям Но вы спросили, за какую мучит Зевс Вину меня. Извольте, и о том скажу Едва успевши на престол родительский Усесться, сразу должности и звания Богам он роздал, строго между ними власть Распределил. А человечьим племенем Несчастным пренебрег он. Истребить людей Хотел он даже, чтобы новый род растить. Никто, кроме меня, тому противиться Не стал. А я посмел. Я племя смертное От гибели в Аиде самовольно спас. За это и плачусь такими муками, Что их и видеть больно каково ж терпеть! Жалел я смертных, только самого меня Не пожалели. Пытка беспощадная Удел мой. Зевсу славы не прибавит он. ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА ХОРА Железным сердцем и душою каменной Тот обладает, Прометей, кто мирится С твоим страданьем. Лучше бы не видеть мне, Как мучишься, но вижу и скорблю с тобой. ПРОМЕТЕЙ Меня увидев, даже недруг сжалится. ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА ХОРА Ни в чем ты больше не был виноват? Скажи. ПРОМЕТЕЙ Еще у смертных отнял дар предвиденья. ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА ХОРА Каким лекарством
Прикованный Прометей
Прикованный Прометей
Перевод А. И. Пиотровского
"Прометея приковывают в Скифии за похищенье огня. Скитающаяся
Ио узнает, что она придет в Египет и от прикосновения Зевса
родит Эпафа, Гермес приходит и угрожает Прометею, а в конце
делается гром и исчезает Прометей. Место действия - в Скифии у
Кавказской горы. Хор - из Нимф-Океанид".
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Прометей, титан.
Гефест, бог-кузнец.
Власть и Насилие, демоны, слуги Зевса.
Океан, титан.
Ио, дочь Инаха, в образе коровы.
Гермес, глашатай Зевса.
Хор Океанид, дочерей Океана.
Горная дебрь. Бог-кузнец Гефест, Власть и Насилие
демоны Зевса - вводят скованного Прометея.
Вот мы пришли к далеким рубежам земли,
В пространства скифов, в дикую пустую дебрь.
Гефест, теперь повинность за тобой - приказ
Родительский исполни и преступника
К скалистоверхим кручам пригвозди, сковав
Булатными, кандальными оковами.
Ведь он огонь твой, цвет, чудесно блещущий,
Украл и людям подарил. За грубый грех
Потерпит наказанье от руки богов,
Чтоб научился тиранию Зевсову
Любить, забывши человеколюбие.
Ты, Власть, и ты, Насилье, волю Зевсову
Вы до конца свершили. Дело сделано.
А я посмею ль бога, кровно близкого,
К скале, открытой ураганам, пригвоздить?
Но должен сметь. Необходимость властвует!
С отцовской волей строгой тяжело шутить.
(к Прометею)
Сверхмудрый сын Фемиды правомыслящей
На зло тебе, на зло себе железами
К безлюдному утесу прикую тебя,
Где речи не услышишь и лица людей
Ты не увидишь. Солнца пламень пышущий
Скорежит кожу струпьями. И будешь ждать,
Чтоб день закрыла ночь пестроодетая.
И снова солнце раннюю росу сожжет,
И вечно мука будет грызть и боль глодать,
За днями день. Спаситель не родился твой.
Награда вот за человеколюбие!
Сам бог, богов тяжелый презирая гнев,
Ты к людям свыше меры был участливым.
За это стой скалы пустынной сторожем,
Без сна, коленей не сгибая, стой столбом.
Кричать напрасно будешь, в воздух жалобы
Бросать без счета. Зевса беспощадна грудь.
Всегда жестоки властелины новые.
Эй-эй, что медлишь? Жалобишься без толку?
Не ненавидишь бога, всем богам врага?
Ведь предал людям он твое сокровище.
Родная кровь и старой дружбы власть страшны.
Ты прав, конечно. Все же, как отца приказ
Не выполнить? Намного не страшнее ли?
Всегда суров и черств ты, с сердцем каменным.
Лить слезы - не лекарство, бесполезный труд.
Оставь! Врага напрасно не оплакивай!
О, как мне ненавистно ремесло мое!
Напрасно ропщешь. Рассуждая попросту,
Твое тут неповинно ремесло ничуть.
Пускай бы кто другой им, а не я владел.
На каждом боге свой лежит нелегкий труд.
Один лишь Зевс свободен, господин всего.
Я это знаю, спорить не могу с тобой.
Тогда живее! В кандалы врага забей.
Чтобы родитель праздным не видал тебя.
Наручники, ты видишь, я схватил уже.
Вложи в них руки! Молотом наотмашь бей!
Ударь! Ударь! Злодея пригвозди к скале!
Готово все. Работа ладно сделана.
Ударь еще! Забей! Забей! Заклинивай!
И в бездорожьи мастер он пути сыскать.
Плечо вот это наглухо заклепано.
Теперь другое накрепко закуй! Пускай
Узнает умник, что его разумней Зевс.
Меня лишь он осудит. А другой - никто!
Зуб заостренный костыля железного
Теперь сквозь грудь вгони и пригвозди его!
Ай-ай, я плачу, Прометей, от мук твоих!
Размяк! Заплакал над врагом Кронидовым?
Гляди, чтоб над собою не пролить слезу.
То видишь ты, на что нельзя смотреть глазам.
Я вижу, по заслугам получает враг.
Теперь цепями ребра закандаль ему!
Все знаю сам. Напрасно не натравливай!
Натравливать я стану и приказывать.
Спустись теперь и ноги в кандалы забей!
Все слажено. Работа немудреная.
Заколоти на кольцах костыли теперь!
Перед судьей жестоким ты отдашь отчет.
Будь мягкосердым! А мою решительность
И крутость гнева ставить мне не смей в вину!
Уйдем же! Цепью сдавлен он железною.
(Прометею)
Что ж, нагличай! Сокровища богов кради
Для однодневок хилых! Поглядим теперь,
Как отчерпают люди лодку бед твоих.
Напрасно Прометеем, промыслителем,
Слывешь среди бессмертных. Так промысли же.
Как самому из сети болей вынырнуть.
(Удаляются Гефест, Власть и Насилие.)
Прометей
(прикованный к скале)
Святой эфир и ветры быстрокрылые,
Истоки рек текучих, смех сверкающий
Неисчислимых волн морских и мать-Земля,
Всевидящего Солнца круг, - вам жалуюсь!
Взгляните, что терплю я, бог, от божьих рук.
Поглядите, стою, покалечен
Изуверством! Мне гнить на века и века,
Мириады веков! Эту боль, этот стыд
На меня опрокинул блаженных богов
Новоявленный князь.
Ай-ай-ай! О сегодняшних муках воплю
И о завтрашних муках. Когда же конец
Рассветет этим каторжным болям?
Но нет? Что говорю я? Все предвидел сам.
Заранее. Нежданным никакое зло
На плечи мне не рухнет. Надо с легкостью
Переносить свой жребий, зная накрепко,
Что власть непобедима Неизбежности.
И все ж молчать и не молчать об участи
Моей, и то и это тошно! Зло терплю
За то, что людям подарил сокровища.
В стволе сухого тростника родник огня
Я воровски припрятал. Для людей огонь
Искусства всяческого стал учителем,
Путем великим жизни. Вот за этот грех
Под зноем солнца на цепях я распят здесь.
Ой-ой! Ой-ой!
Но, чу? Звон возник вьявь.
Пахнул вихрь в лицо мне.
То люди? То боги?
Иль что-то иное?
Зашли в глушь и дебрь,
В расщель снежных гор
На боль мою полюбоваться? Что еще?
Взгляните, вот я, бог в оковах, горький бог,
Зевса враг ненавистный, чума и напасть
Для богов, гнущих шею у Зевса в дому,
Все за то, что людей я сверх меры любил.
Ой-ой-ой! Снова слышу я посвист и шум
Пролетающих птиц. Верезжит и звенит
Дальний воздух от стрепета реющих крыл.
Что б ни близилось, все мне ужасно!
На орхестре в крылатой повозке появляется Хор
Нимф-Океанид.
Не бойся, друг наш!
Мы летим к тебе с любовью
На звенящих острых крыльях.
Мы примчались к этим скалам черным,
Слезой отца сердце склонив.
Гулкие в уши свистали ветры.
Железа звон, молота грохот к нам ворвался
В тишину морских пещер.
Стыд мы забыли скромный.
Босыми в крылатой летим повозке.
Прометей
Ай-ай-ай-ай!
Многодетной Тефии птенцы и отца
Океана, который всю землю кругом
Обтекает гремучей, бессонной рекой.
О подруги мои!
Поглядите, взгляните, в кандальных цепях
Я распят на скалистых разломах хребтов.
Над разрывами гор,
Здесь стою я на страже постыдной.
Антистрофа I
Прометей! Прометей!
На глаза нам сумрак рухнул.
Влага слез застлала взоры,
Видим, видим, вот стоишь, огромный!
К уступам скал ты пригвожден
Цепью железной, чтоб гнить и вянуть!
Да, новый князь внове владеет веслом Олимпа.
Новый миру дав закон,
Зевс беззаконно правит.
Что было великим, в ничто истлело.
Прометей
О, пускай бы под землю, в поддонный Аид,
Принимающий мертвых, он сбросил меня,
В Тартарийскую ночь!
Пусть бы цепью железной сковал, как палач,
Чтоб не мог любоваться ни бог и никто
На мученья мои!
А теперь я, игрушка бродячих ветров,
В муках корчусь, врагам на веселье!
Чье сердце камень, медь и лед?
Кто из богов над тобою посмеется?
Кто слез с тобой не станет лить?
Один лишь Зевс. Он, упрямый и бешеный,
Искореняет в неистовстве
Старое племя Урана.
Нет покоя ему, сердце пока не насытится,
Иль в поединке не вырвут из рук его черной власти.
Прометей
У меня, у меня, хоть в глухих кандалах
Я повис, изуродован, распят, разбит,
У меня он попросит, блаженных главарь,
Чтобы заговор новый раскрыл перед ним,
Угрожающий скиптру и славе его.
Но напрасно! Медовых речей болтовня
Не растопит мне сердце! Угроз похвальба
Не сломает! Что знаю, о том не скажу!
Не раскрою и рта! Пусть железа сперва
Беспощадные снимет! За стыд и за казнь
Пусть меня наградить пожелает!
Антистрофа II
Да, да, ты тверд. Тебя взнуздать
Горечь и боль никогда не смогут.
Но рот твой волен чересчур.
Проходит душу ужас пронзительный,
Участь твоя мне страшным-страшна.
Что если море печалей
Не переплыть вовек тебе? Беспощадное, злое,
Несокрушимо жестокое сердце у сына Крона.
Прометей
Знаю, черств и суров он. И свой произвол
Почитает законом. Но время придет,
Станет ласков и сладок, надломлен и смят
Под копытом судьбы.
Этот зычный и ярый погасит он гнев.
Будет дружбы со мной и союза искать...
Поспешит, и навстречу я выйду.
ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ
Старшая Океанида
Открой нам все и научи подробнее,
Вину какую Зевс в тебе нашел? За что
Тебя казнит так горько и чудовищно?
Все расскажи нам! Иль рассказ так тягостен?
Прометей
Мучительно рассказывать, мучительно
И промолчать. И то и это стыд и боль.
Когда среди бессмертных распри ярые,
Раздор жестокий вспыхнул и усобицы,
Когда одни низвергнуть Крона жаждали
С престола, чтобы Зевс царил, другие же,
Напротив, бушевали, чтоб не правил Зевс,
В то время был хорошим я советчиком
Титанам древним, неба и земли сынам.
Но убедить не мог их. Лесть и хитрости
Они надменно презирали. Силою
Прямой добиться чаяли владычества;
Но мать моя, Фемида-Гея (много есть
Имен у ней одной), идущих дней пути
Предсказывала мне не раз. Учила мать,
Что не крутая сила и не мужество,
А хитрость власть созиждет в мире новую.
Титанам это все я объяснил. Они ж
Скупились даже взглядом подарить меня.
Путем вернейшим, лучшим, я почел тогда,
Соединившись с матерью, на сторону
Встать Зевса. Добровольным был союз для нас.
По замыслам моим свершилось то, что ночь
Погибельная Тартара на черном дне
Старинного похоронила Крона с верными
Приверженцами. Но за помощь сильную
Богов владыка яростными пытками
Мне отомстил, наградою чудовищной.
Ведь такова болезнь самодержавия:
Друзьям не верить, презирать союзников.
Вы спрашивали, почему постыдно так
Меня калечит. Ясный дам, прямой ответ.
Едва он на престоле сел родительском,
Распределять меж божествами начал он
Уделы, власти, почести: одним - одни,
Другим - другие. Про людское горькое
Забыл лишь племя. Выкорчевать с корнем род
Людской замыслил, чтобы новый вырастить.
Никто не заступился за несчастнейших.
Один лишь я отважился! И смертных спас!
И в ад они не рухнули, раздавлены.
За это в болях содрогаюсь яростных,
Их тошно видеть, а теперь - чудовищно!
Я к людям милосердным был, по сам зато
Не встретил милосердия. Безжалостно
Утихомирен. Взорам - страх, и Зевсу - стыд!
Старшая Океанида
Грудь каменная и душа железная
У тех, кто над бедою, Прометей, твоей
Не плачет. Мне же лучше б не видать совсем
Твоих печалей. Сердце рушат страх и боль.
Прометей
Да, стал я жалок для друзей, наверное.
Старшая Океанида
А большего не сделал, чем рассказывал?
Прометей
Да, я избавил смертных от предвиденья.
Старшая Океанида
От этой язвы исцеленье как нашел?
Прометей
В сердцах надежды поселил незрячие.
Старшая Океанида
Большое облегченье роду смертному.
Прометей
Еще не все! Я людям подарил огонь.
Старшая Океанида
Владеют однодневки знойным пламенем?
Прометей
Огонь искусствам всяческим научит их.
Старшая Океанида
И за вину такую Зевс казнит тебя?
Прометей
Погнал на пытки. Неустанно мучает.
Старшая Океанида
И срока казни нет, конца палачеству?
Прометей
Нет срока, нет, пока не пожелает Зевс.
Старшая Океанида
Как пожелает? Где ж надежда? Понял ты?
Что ошибался? В чем? Про то не сладко нам
Напоминать, тебе же слышать. Прошлого
Не вспоминай. Подумай, как от зла спастись!
Прометей
Пока нога в капканах не завязла бед,
Легко счастливцу поучать несчастного.
Но это все предвидел я заранее.
Сознательно, сознательно, не отрекусь,
Все сделал, людям в помощь и на казнь себе.
Таких вот только пыток я не ждал никак:
На жарком камне гибнуть, иссыхать, сгнивать
В просторах злых, пустынных, неприветливых.
Так перестаньте ж плакать о сегодняшнем!
Сойдите на земь и о судьбах будущих
Проведайте. Узнайте, чем все кончится,
Послушайтесь, послушайтесь! Со мной, что так
Страдает, пострадайте! Ведь бродячее
Кочует злополучье от одних к другим.
Старшая Океанида
Не в обиду нам речи твои, Прометей!
Мы послушны, гляди!
Покидаем босою, летучей ступней
Самолетный ковер и звенящий эфир,
Птиц пугливых тропу голубую;
На кремнистую землю вступили, рассказ
О твоих злоключеньях услышать.
(Xор Океанид сходит с повозок.
Появляется старик Океан на крылатом коне.)
Из далеких, далеких краев, Прометей,
Я дорогою трудной к тебе прихожу.
Быстрокрылая птица меня принесла,
», так как имеются отрывки из «Освобожденного Прометея» и «Прометея – носителя огня». Доказать, однако, с полной очевидностью существование трилогии о Прометее и тем более судить о последовательности трагедий с именем Прометея невозможно. Но дошедший до нас «Прометей прикованный» был той единственной трагедией о мифологическом титане Прометее , дошедшей до нового и новейшего времени, образы которой навсегда остались в памяти культурного человечества.
Прикованный Прометей, терзаемый орлом Зевса. Художник Питер Пауль Рубенс, 1610-1611
Сюжет «Прометея прикованного»
Эсхил описывает в своей трагедии (см. её полный текст), как Прометея , двоюродного брата царя богов Зевса , приковывают к скале, на краю тогдашнего культурного мира, в Скифии, за то, что Прометей выступил в защиту людей, когда Зевс, завладевший миром, обделил их и обрек на звериное существование. Прометей у Эсхила горд и непреклонен. Он не издает ни единого звука во время этой сцены и только после удаления своих палачей жалуется всей природе на несправедливость Зевса.
Трагедия Эсхила состоит из сцен, изображающих посещение Прометея сначала дочерьми Океана, Океанидами, выражающими глубокое сочувствие ему, потом и самим Океаном , предлагающим примириться с Зевсом, – Прометей это предложение гордо отвергает. Далее у Эсхила следуют длинные речи Прометея о своих благодеяниях людям и сцена с Ио , бывшей возлюбленной Зевса, которую его ревнивая жена Гера превратила в корову, преследуемую остро жалящим ее оводом. Обезумевшая Ио бежит неизвестно куда, наталкивается на скалу Прометея и выслушивает от него пророчества как о своей собственной судьбе, так и о будущем освобождении самого Прометея одним из великих ее потомков, Гераклом . Наконец, последнее явление: Гермес , угрожая новыми карами Зевса, требует от Прометея, как от мудрого провидца, раскрыть для Зевса важную для него тайну. О существовании этой тайны Зевс знал, но содержание ее ему было неизвестно. Прометей и здесь гордо отвергает всякое возможное общение с Зевсом и бранит Гермеса. За это его постигает новая кара Зевса: среди грома и молний, бури, смерчей и землетрясения Прометей вместе со своей скалой низвергается в подземный мир.
Историческая основа и идейный смысл «Прометея прикованного»
Исторической основой для эсхиловского «Прометея прикованного» могла послужить только эволюция первобытного общества, переход от звериного состояния человека к цивилизации. Трагедия хочет убедить читателя и зрителя прежде всего в необходимости борьбы со всякой тиранией и деспотией в защиту слабого и угнетенного человека. Эта борьба, по Эсхилу, возможна благодаря цивилизации, а цивилизация возможна благодаря постоянному прогрессу. Блага цивилизации перечисляются у Эсхила очень подробно. Это прежде всего теоретические науки: арифметика, грамматика, астрономия, затем техника и вообще практика: строительное искусство, горное дело, кораблевождение, использование животных, медицина. Наконец, это – мантика (толкование сновидений и примет, птицегадание и гадание по внутренностям животных).
Прометей. Мультфильм
В «Прометее прикованном» Эсхил демонстрирует силу человека и в более широком смысле слова.
Он рисует образ борца, морального победителя в условиях физического страдания. Дух человека нельзя ничем сломить, никакими страданиями и угрозами, если он вооружен глубокой идейностью и железной волей.
Жанр «Прометея прикованного»
«Прометей прикованный» Эсхила, в отличие от прочих его трагедий, поражает краткостью и незначительным содержанием хоровых партий. Это лишает его того широкого и грандиозного ораторного жанра, который присущ другим трагедиям Эсхила. В ней нет оратории, потому что хор здесь совсем не играет никакой роли. Драматургия «Прикованного Прометея» тоже очень слаба (только монологи и диалоги). Остается единственный жанр, великолепно представленный в трагедии, – это жанр декламации.
Характеры «Прометея прикованного»
Характеры «Прикованного Прометея» таковы, как и в ранних трагедиях Эсхила: они монолитны, статичны, однокрасочны и не отмечены никакими противоречиями.
Сам Прометей – сверхчеловек, непреклонная личность, стоящая выше всяких колебаний и противоречий, не идущая ни на какое соглашательство и примиренчество. То, что с ним происходит, Прометей расценивает как волю судьбы (о чем заговаривает не меньше шести раз в трагедии: 105, 375, 511, 514, 516, 1052; об этом говорят и Океаниды – 936). В образе Прометея Эсхилом представлена та классическая гармония судьбы и героической воли, которая вообще является огромным и ценным достижением греческого гения: судьба все предопределяет, но это не ведет обязательно к бессилию, к безволию, к ничтожеству; она может вести и к свободе, к великим подвигам, к мощному героизму. В таких случаях судьба не только не противоречит героической воле, но, наоборот, ее обосновывает, возвышает. Таков Ахилл у Гомера , Этеокл у Эсхила («Семеро против Фив »), но в еще большей мере таков Прометей. Поэтому отсутствие обыкновенной бытовой психологии у Прометея возмещается здесь монолитностью мощных деяний героя, поданных хотя статистически, зато возвышенно, величественно.
Прикованный Прометей и Гермес. Художник Я. Йорданс, ок. 1640
Остальные герои «Прикованного Прометея» характеризуются одной ведущей чертой, вполне неподвижной, но менее значительной, чем у основного героя трагедии. Океан – добродушный старик, желающий помочь Прометею и готовый пойти на соглашательство, не учитывающий того, кому он предлагает свои услуги. Ио – физически и морально страдающая женщина, обезумевшая от боли. Гефест и Гермес – механические исполнители воли Зевса, один – против своей воли, другой – бесчувственный и бездумный, как нерассуждающий прислужник.
Все эти характеры Эсхила – лишь общие схемы, или механическое воплощение идеи или мысли.
Развитие действия в «Прометее прикованном»
Если под действием понимать переход от одних состояний в другие, им противоположные, в результате взаимоотношений дееспособных героев, то в «Прикованном Прометее» Эсхила нет никакого действия, а следовательно, и развития его.
То, что происходит между сценами приковывания и низвержения Прометея, состоит исключительно из монологов и диалогов, которые ни в какой мере не подвигают действие вперед и уж во всяком случае не меняют его на противоположное. Монологи и диалоги «Прикованного Прометея» высокохудожественны, но они совершенно недраматичны.
Единственным движущим мотивом может считаться только будущее освобождение Прометея Гераклом, которое предсказывается самим Прометеем. Но это только предсказание, и притом об очень отдаленном будущем, и никаких намеков хотя бы на малейшие признаки этого освобождения в настоящем в трагедии Эсхила не имеется.
Прометей, приковываемый Вулканом (Гефестом). Эпизод из трагедии Эсхила. Художник Д. ван Бабурен, 1623
Художественный стиль «Прометея прикованного»
Уже одно то, что действующими лицами трагедии являются боги и даже из героев тут имеется только одна Ио и что эти боги поданы в серьезном плане, свидетельствует о монументальности, которая характерна для всех трагедий Эсхила. Что же касается другого основного момента эсхиловского стиля, а именно патетизма, то он здесь значительно ослаблен большими длиннотами идейно-теоретического и философского содержания и длиннейшими разговорами, часто тоже довольно спокойного характера.
Патетика имеется прежде всего в начальной монодии Прометея, где Титан жалуется на несправедливость Зевса, в сцене с обезумевшей Ио и, наконец, в изображении катастрофы в природе при низвержении Прометея в подземный мир. Однако эта патетика слишком перегружена рациональным содержанием, а именно критикой деспотизма Зевса, и лишена тех черт исступления, которые мы находили в других трагедиях Эсхила.
Но монументально-патетический стиль «Прикованного Прометея» все же налицо. Его специфика заключается в общей тональности трагедии, которую можно назвать восхвалительно-риторической. Вся трагедия Эсхила «Прикованный Прометей» и есть не что иное, как восхвалительно-риторическая декламация по адресу единственного его подлинного героя – Прометея. Только такое понимание художественного стиля данной трагедии и поможет осмыслить все ее длинноты и ее недраматическую установку.
Действительно, рассказы и разговоры Прометея о прошлом, в частности о его благодеяниях, нисколько не подвигая действия вперед, придают образу Прометея необыкновенно глубокий смысл, возвышают и насыщают в идейном отношении. Точно так же разговоры с Океаном и Гермесом, опять-таки нисколько не развивая действия, весьма выразительно рисуют нам стойкость и силу воли Прометея. Сцена с Ио увековечивает Прометея как мудреца и провидца, знающего тайны жизни и бытия, хотя и не могущего воспользоваться этими тайнами.
Кроме пророчества о своем освобождении прикованный Прометей в трагедии Эсхила еще очень много говорит о странствованиях Ио с длинным перечислением географических пунктов, через которые она прошла и еще должна пройти. Прометею здесь приписаны обширные географические знания, которые, несомненно, были тогда последним достижением науки. Этот рассказ, совершенно лишенный всякого драматизма и даже прямо противоположный ему, тем не менее стилистически очень важен как нарастающая обрисовка мудрости Прометея.
Хоры Эсхила в «Прометее прикованном» тоже недраматичны. Если подойти к ним с точки зрения декламационно-риторической, то сразу можно увидеть, как они необходимы для углубления общего монументально-патетического стиля трагедии. Парод говорит о сострадании Океанид Прометею. Первый стасим рассказывает нам, как о Прометее плачут и север, и юг, и запад, и восток, и амазонки, и вся Азия, и Колхида, и скифы, и Персия , и моря, и даже Аид , – разве этого мало для обрисовки личности основного героя в отношении к нему всего окружающего? Второй стасим – о необходимости подчинения слабых существ – и третий стасим – о недопустимости неравных браков – опять-таки подчеркивают величие дела Прометея, на которое способен только он, но не способны слабые и забитые существа.
Прометей. Картина Г. Моро, 1868
Наконец, геологическая катастрофа в конце этой трагедии Эсхила демонстрирует нам опять-таки мощную волю прикованного Прометея, способного противостоять решительно всему, включая всю природу и всех повелевающих ею богов.
Таким образом, то, что является у Эсхила в «Прикованном Прометее» развитием действия, есть постепенное и неуклонное нагнетание трагизма личности Прометея и постепенное декламационно-риторическое нарастание общего монументально-патетического стиля данной трагедии.
Социально-политическая направленность «Прометея прикованного»
Идеология «Прометея прикованного», даже взятая в своем отвлеченном виде, резко отличается от прочих трагедий Эсхила своим отношением к Зевсу. В других трагедиях Эсхила мы находим восторженные гимны Зевсу, богословские рассуждения о нем и уж во всяком случае неизменное почитание его, какое-то прямо библейское его превознесение. В противоположность этому Зевс «Прометея прикованного» изображен тираном, жесточайшим деспотом, вероломным предателем, не всемогущим, хитрецом и трусом. Когда же мы начинаем вникать в стиль «Прометея прикованного», то оказывается, что это отношение к Зевсу является здесь у Эсхила не просто какой-то абстрактной теорией и не случайным привеском к трагедии, но проводится в самой смелой, дерзкой и даже бунтарской форме, с революционным пафосом, с просветительской убежденностью и с публицистическим задором. Это, несомненно, просветительская трагедия, это – восторженное похвальное слово борцу с тиранией .