Этот день в истории:
Мало кто знает, что Глеб Евгеньевич КОТЕЛЬНИКОВ
изобрёл ранцевый парашют в том числе и потому, что он очень любил... театр
Парашют придумал в вестибюле Большого...
Глеб Евгеньевич Котельников родился (18) 30 января 1872 года в Петербурге в семье профессора механики и высшей математики. Родители увлекались театром, и это увлечение привилось сыну. С детства он пел, играл на скрипке. А также ему нравилось мастерить разные игрушки и модели. Окончил Киевское военное училище (1894), и, прослужив три года обязательной службы, ушёл в запас. Служил акцизным чиновником в провинции.
Помогал организовывать драматические кружки, сам иногда играл в спектаклях, продолжал конструировать. В 1910 году Глеб вернулся в Петербург и стал актёром труппы Народного дома на Петербургской стороне (псевдоним Глебов-Котельников). Кстати, со временем его сын Анатолий стал довольно известным советским драматургом под фамилией Глебов (Котельников).
В 1910 году Котельников под впечатлением от гибели лётчика Льва Мациевича занялся разработкой парашюта.
До Котельникова лётчики спасались с помощью длинных сложенных «зонтов», закреплённых на самолёте. Их конструкция была очень ненадёжна, к тому же они сильно увеличивали вес самолёта. Поэтому использовали их крайне редко. В декабре 1911 года Котельников попытался зарегистрировать свое изобретение - ранцевый парашют свободного действия в России, однако по неизвестным причинам патент не получил.
На создание подобной схемы его подтолкнула увиденная им в вестибюле Большого театра картина, когда женщина из маленькой дамской сумочки, достала огромный шелковый платок...
Парашют имел круглую форму, укладывался в металлический ранец расположенный на лётчике при помощи подвесной системы. На дне ранца под куполом располагались пружины, которые выбрасывали купол в поток, после того как прыгающий выдергивал вытяжное кольцо. Впоследствии жёсткий ранец был заменён мягким, а на его дне появились соты для укладки в них строп. Такая конструкция спасательного парашюта применяется до сих пор.
Вторую попытку зарегистрировать своё изобретение он предпринял уже во Франции, получив 20 марта 1912-го патент.
Парашют РК-1 (русский, Котельникова, модель первая) был разработан в течение 10 месяцев, и его первое показательное испытание Глеб Евгеньевич произвёл в июне 1912 года. Сначала провели испытания с помощью автомобиля. Машину разогнали, и Котельников дёрнул за спусковой ремень. Привязанный за буксировочные крюки парашют мгновенно раскрылся, а его сила торможения передалась на автомобиль, заставив заглохнуть двигатель. 
Через несколько дней состоялись испытания парашюта в гатчинском лагере Воздухоплавательной школы.
На разных высотах с аэростата сбрасывался манекен весом около 80 кг с парашютом. Все броски прошли успешно, но Главное инженерное управление русской армии не приняло его в производство из-за опасений начальника российских воздушных сил, великого князя Александра Михайловича, что при малейшей неисправности авиаторы будут покидать аэроплан.
Зимой 1912-1913 года парашют РК-1 был представлен коммерческой фирмой «Ломач и К°» на конкурс в Париже и Руане. И 5 января 1913-го студент Петербургской консерватории (!) Оссовский впервые прыгнул с парашютом РК-1 в Руане с 60-метровой отметки моста, перекинутого через Сену. Парашют сработал блестяще.
Русское изобретение получило признание за рубежом. А царское правительство вспомнило о нём только в ходе первой мировой войны. В начале войны поручик запаса Котельников был призван в армию и направлен в автомобильные части. Однако вскоре лётчик Алехнович убедил командование: надо снабжать экипажи многомоторных самолётов парашютами РК-1. Вот тогда вскоре Котельникова и вызвали в Главное военно-инженерное управление и предложили принять участие в изготовлении ранцевых парашютов для авиаторов.
Глеб Евгеньевич с манекеном-испытателем Иванои Ивановичем
В 1923-м Глеб Евгеньевич создал новую модель РК-2. Позже появилась модель РК-3 с мягким ранцем, на который 4 июля 1924-го был получен патент. В том же году Котельников изготовил грузовой парашют РК-4 с куполом диаметром 12 м. На этом парашюте можно было опускать груз массой до 300 кг.
В 1926 году Котельников передал все свои изобретения Советскому правительству.
26 июля 1930 года под Воронежем советские лётчики-парашютисты во главе с Б. Мухортовым впервые совершили серию прыжков с самолётов используя парашюты конструкции Глеба Котельникова. С тех пор любители парашютизма отмечают неофициальный День парашютиста.
Парашют Котельникова
Чем активнее человек покорял небо, тем острее становилась проблема спасательного средства. Число жертв в мире, в том числе и в России, росло. В статье «Жертвы авиации», опубликованной в журнале «Воздухоплаватель», указывалось, что из 32 зарегистрированных к 1910 году катастроф примерно три четверти приходится на последний год. Если в 1909 году погибли четыре человека, то в следующем - уже 24 авиатора. В списке жертв авиации значился и Лев Макарович Мациевич, разбившийся на Коломяжском ипподроме в сентябре 1910 года. Еще более печальные сведения опубликованы в «Вестнике Воздушного Флота» № 4 за 1918 год, где говорится, что в русской военной авиации парашюты практически не применялись до 1917 года. Это объяснялось «особой позицией» царского генералитета, который считал, что летчики, имеющие парашюты, в случае малейшей опасности будут покидать дорогостоящие самолеты, купленные за границей. К тому же некоторые генералы, в том числе непосредственно отвечавшие за авиацию, считали парашют сомнительным и ненадежным средством спасения. Однако статистика опровергла этот вывод. Только в 1917 году из 62 случаев применения парашюта 42 завершились благополучным исходом, 12 летчиков получили ушибы и телесные повреждения, и лишь восемь погибли.
В архиве сохранилась докладная записка поручика запаса Глеба Котельникова военному министру В. А. Сухомлинову, в которой изобретатель просил субсидию на постройку опытного образца ранцевого парашюта и сообщал, что «4 августа с. г. в Новгороде кукла сбрасывалась с высоты 200 метров, из 20 раз - ни одной осечки. Формула моего изобретения следующая: спасательный прибор для авиаторов с автоматически выбрасываемым парашютом… Готов испытать изобретение в Красном Селе…».
Заработала бюрократическая машина Военного ведомства. Письмо попало в Главное инженерное управление, ответ задерживался. 11 сентября 1911 года Котельников письменно попросил ускорить ответ. На этот раз ГИУ не удалось отмолчаться, и уже 13 сентября Глеб Евгеньевич получил извещение об отказе принять изобретение. Заведующий электротехнической частью ГИУ генерал-лейтенант А. П. Павлов писал: «Возвращая при сем согласно письма Вашего от 11 сего сентября чертеж и описание автоматически действующего парашюта вашего изобретения, ГИУ уведомляет, что изобретенный Вами „ранец-выбрасыватель“ ничем не обеспечивает надежность открывания парашюта после выбрасывания его из ранца, а потому не может быть принят в качестве спасательного прибора… Произведенные Вами опыты с моделью не могут считаться убедительными… Ввиду вышеизложенного ГИУ предложение Ваше отклоняет».
Получив отрицательный ответ, Глеб Котельников направился с чертежами и моделью на прием к военному министру. Прием проводил заместитель министра генерал-лейтенант А. А. Поливанов. Прямо в его кабинете Котельников продемонстрировал свою модель, подбросив куклу под потолок. Удивленный генерал потрогал «Манекена-второго», плавно спустившегося на зеленое сукно министерского стола, и сразу же заполнил визитную карточку, адресовав изобретателя в Инженерный замок к генералу фон Роопу. По пути в Инженерный замок Котельников зашел в Комитет по изобретениям, где чиновник, увидев визитную карточку генерала Поливанова, записал в толстой книге: «50103. Коллежскому асессору Г. Котельникову - на спасательный ранец для авиаторов с автоматически выбрасываемым парашютом. 27 октября 1911 года».
В Главном военно-инженерном управлении генерал фон Рооп встретил изобретателя уважительно:
Ну-с, показывайте…
Бросок - парашют раскрылся… Генерал Рооп тут же пригласил офицера:
В целях оценки изобретенного Котельниковым спасательного аппарата для авиаторов назначить специальную комиссию под председательством начальника Воздухоплавательной школы генерала Кованько. Прибор рассмотреть в присутствии изобретателя 28 октября сего года.
На заседании комиссии генерал Кованько озадачил изобретателя, заявив, что, после того как летчик выбросится из самолета и откроет парашют, ему он будет уже не нужен, так как при рывке у него оторвутся ноги. Однако Котельникову удалось добиться испытания своего парашюта. Архивные материалы и периодика тех лет позволяют проследить дальнейшую судьбу изобретения. В декабре 1911 года «Вестник финансов, промышленности и торговли» сообщил своим читателям о поступивших заявках, в том числе и о заявке Г. Е. Котельникова, однако «по неизвестным причинам патента изобретатель не получил. В январе 1912 года Г. Е. Котельников сделал заявку на свой парашют во Франции и 20 марта того же года получил патент за № 438 612».
Убежденный в своей правоте, Глеб Евгеньевич рассчитал общую площадь парашюта для груза массой до 80 кг. Она оказалась равной 50 кв. м, примерно такой, какая принимается для современных типов парашютов. Сначала была попытка изготовить ранец опытного образца из трехслойного арборита, выпускаемого заводом О. С. Костовича, затем изобретатель остановился на облегченном варианте, сделав его из алюминия. Весной 1912 года ранец и манекен были готовы к испытаниям. И снова Котельников вынужден обивать пороги Военного ведомства. 19 мая 1912 г. генерал А. П. Павлов адресовал А. М. Кованько отношение с просьбой о составлении программы испытаний парашюта Котельникова. В июне начальник временного авиационного отдела подполковник С. А. Ульянин и адъютант школы составили программу испытаний парашюта, которая включала сбрасывание со змейкового аэростата, с управляемого аэростата, а затем с аэроплана, если на двух предыдущих испытаниях выяснится, что бросание груза с парашютом не может быть опасно.
Первые испытания парашюта были проведены 2 июня 1912 года с помощью автомобиля. Машину разогнали, и Котельников дернул за спусковой ремень. Привязанный за буксировочные крюки парашют мгновенно раскрылся. Сила торможения передалась на автомобиль, и двигатель заглох. А 6 июня того же года состоялись испытания парашюта в гатчинском лагере Воздухоплавательной школы возле деревни Сализи. Из начальствующих лиц при испытаниях выше командира роты никого не было, никаких актов не составлялось. Манекен весом 4 пуда 35 фунтов был сброшен с высоты 200 м при ветре 14 м/с головой вниз из гондолы аэростата. Кукла до действия прибора налетела на один из поясов привязного аэростата, из-за чего у нее оказалась оторванной голова, которая была слабо приметана. После выбрасывания парашют вполне раскрылся, пролетев всего лишь 12-15 м, и без всяких колебательных движений опустился в 70-80 саженях, имея скорость около 1,5 м/с, причем спуск куклы произошел настолько плавно, что она несколько мгновений стояла на ногах и трава на месте спуска оказалась едва примятой. Второе испытание, 12 июня 1912 года, с высоты 100 и 60 м, дало такие же результаты.
После одного из удачных спусков манекена поручик П. Н. Нестеров сказал Глебу Евгеньевичу:
Ваше изобретение изумительно! Разрешите, я немедленно повторю прыжок. С капитаном Горшковым договорюсь…
Но адъютант школы вмешался и запретил эксперимент, а поручик Нестеров оказался на гауптвахте. В литературе встречаются разные оценки этого факта, однако многие сходятся на том, что строгость генерала Кованько была чрезмерной.
Хотя полновесный манекен в летной форме многократно сбрасывался с аэростатов и самолетов, а результаты были известны командованию, авиаторам запрещалось пользоваться как отечественным, так и заграничными парашютами. Военное ведомство не заинтересовалось этим спасательным прибором для летчиков.
В докладной записке от 6 октября 1912 года Котельников писал военному министру: «Еще в августе прошлого года я представил в Воздухоплавательный отдел инженерного ведомства чертежи изобретенного мной спасательного „ранца-парашюта“ для летчиков. Отношением от 13 сентября 1911 г. за № 715 Воздухоплавательный отдел уведомил меня, что прибор мой принят быть не может… что произведенные мною опыты с моделью не могут считаться убедительными… Тем временем в Севастополе… Ефимов сделал опыт сбрасывания манекена с прибором на высоте 100 м с биплана Фарман, причем результат получил блестящий. Наконец, 26 сентября с. г. штабс-капитан Горшков сделал опыт бросания с моноплана Блерио на высоте 80 м и результат получил такой же… несмотря на очевидный успех моего прибора при разнородных испытаниях его, в настоящее время г. начальник Воздухоплавательной школы в донесении своем на имя Воздухоплавательного отдела Генерального штаба дает о моем приборе отзыв, из которого видно, что: 1) вообще спуск на парашюте надо считать опасным, так как при ветре, имея достаточную поступательную скорость, спускающийся может разбиться о встречное дерево или забор… 3) что парашют применим исключительно на войне… подобные заключения г. начальника Воздухоплавательной школы представляются по меньшей мере… странными и наивными.
Считаю долгом доложить вашему высокопревосходительству, что такое странное отношение к столь важному и полезному делу, как спасение нужных людей и аппаратов для меня, русского офицера, и непонятно и обидно».
Столь обстоятельное послание военному министру не осталось без внимания. Уже 20 октября начальник воздухоплавательного отдела Генерального штаба генерал-майор М. И. Шишкевич срочно затребовал от А. М. Кованько отчет о результатах опытов над парашютом Котельникова. Получив такую депешу из Генштаба, Кованько потребовал письменного доклада от гатчинских чинов, которые вынуждены были по памяти восстанавливать события июньских дней, чтобы выйти из неловкого положения. В рапорте от 16 ноября 1912 года начальник авиационного отдела писал:
«Сбрасывание манекена в натуральную величину пли человека я не разрешил проводившему опыты штабс-капитану Горшкову, так как признаю это крайне опасным… Сделанных испытаний вполне достаточно, чтобы прийти к заключению о полной непригодностипарашюта для военной авиации… Ящик с защелкой г. Котельникова мало улучшает дело и дает лишь несколько большую уверенность в раскрытии парашюта… Прошу ходатайства вашего превосходительства о прекращении означенных опытов ввиду большого их риска и малой пользы».
Основываясь на докладах подчиненных, А. М. Кованько писал начальнику воздухоплавательного отдела Генерального штаба М. И. Шишкевичу:
«Прилагая при сем отчет об опытах, произведенных во вверенной мне школе с парашютом г. Котельникова, считаю необходимым отметить, что прибор этот ничем особенно не выделяется из целого ряда более или менее остроумных приборов, сконструированных до сего времени и давших, в общем, весьма посредственные результаты.
Из вышеприведенных соображений не следует, конечно, заключать об абсолютной непригодности парашютов, но надлежит иметь лишь в виду, что случаи удачного применения современных парашютов в авиации будут крайне редки, а потому и на парашют в той разработке, какую он получил в настоящее время, надо смотреть не преувеличивая его значения и не придавая ему особой важности, как это делает г. Котельников».
Зимой 1912/13 года парашют РК-1 конструкции Г. Е. Котельникова вопреки негативному отношению генералитета был представлен коммерческой фирмой «Ломач и К°» на конкурс в Париже и Руане. 5 января 1913 года студент Петербургской консерватории Оссовский впервые прыгнул с парашютом РК-1 в Руане с 60-метровой отметки моста, перекинутого через Сену. Парашют сработал блестяще. Русское изобретение получило признание за рубежом. А царское правительство вспомнило о нем только в ходе первой мировой войны.
В начале войны поручик запаса Г. Е. Котельников был призван в армию и направлен в автомобильные части. Однако вскоре летчик Г. В. Алехнович убедил командование о снабжении экипажей многомоторных самолетов парашютами РК-1. Вскоре Котельникова вызвали в Главное военно-инженерное управление и предложили принять участие в изготовлении ранцевых парашютов для авиаторов.
Только в годы Советской власти изобретатель увидел расцвет военного и спортивного парашютизма, полное и безоговорочное признание своих трудов. В 1923 году Глеб Евгеньевич создал новую модель ранцевого парашюта - РК-2, а затем модель парашюта РК-3 с мягким ранцем, на который 4 июля 1924 года был получен патент за № 1607. В том же 1924 году Котельников изготовил грузовой парашют РК-4 с куполом диаметром 12 м. На этом парашюте можно было опускать груз массой до 300 кг. В 1926 году Г. Е. Котельников передал все свои изобретения Советскому правительству.
Великая Отечественная война застала Глеба Евгеньевича в Ленинграде. Пережив блокаду, он выехал в Москву, где вскоре умер. На Новодевичьем кладбище могилу выдающегося русского изобретателя часто посещают летчики, десантники, спортсмены-парашютисты. Склонив головы, они читают надпись на мраморной доске: «Основоположник авиационного парашютизма Котельников Глеб Евгеньевич. 30.1.1872 - 22.XI.1944 гг.» В ознаменование первого испытания натурного образца ранцевого парашюта деревня Сализи Гатчинского района получила название Котельниково. А недалеко от полигона сооружен скромный памятник с изображением парашюта.
Котельников Глеб Евгеньевич
(1872-1944)
изобретатель, создатель авиационного ранцевого парашюта
Котельников Глеб Евгеньевич родился в 30 января 1872 году, в Петербурге. Отец его занимался механикой и математикой, мать была творческой натурой, поэтому с детства Глеб пел, играл на скрипке, а также ему нравилось мастерить разные игрушки и модели.
Когда будущему изобретателю пошел тринадцатый год, он сделал фотокамеру. У старьевщика купил подержанный объектив, остальное (корпус аппарата, мехи) сделал собственными руками. Сам изготовил и фотопластинки по применявшемуся тогда «мокрому» методу.
Глеб Евгеньевич окончил Киевское военное училище, служил акцизным чиновником в провинции, помогал организовывать драматические кружки, сам иногда играл в спектаклях, продолжал конструировать. Когда вернулся в Петербург, стал актёром труппы Народного дома.
Идея создания парашюта пришла к изобретателю, когда он увидел на Комендантском аэродроме смерть лётчика. «Гибель молодого летчика,- вспоминал Котельников, - настолько меня потрясла, что я решил, во что бы то ни стало построить прибор, предохраняющий жизнь пилота от смертельной опасности…Я превратил свою небольшую комнату в мастерскую и более года работал над изобретением нового парашюта».
Котельников был убежден, что парашют должен в полете находиться на летчике и всегда быть готовым к безотказному действию. Парашют «РК-1» (русский, Котельникова, модель первая) был разработан в течение 10 месяцев, в 1911 году он зарегистрировал свое изобретение - ранцевый парашют свободного действия, а в 1912 году с успехом произвёл показательное испытание.
Это был легкий парашют круглой формы, который укладывался в металлический заплечный ранец, открывался с помощью вытяжного кольца и действовал безотказно. Заслуга Котельникова в том, что он первый разделил стропы на два плеча, что позволило парашютисту маневрировать. Предложенная им конструкция парашюта используется до сих пор.
В дальнейшем Котельников значительно усовершенствовал конструкцию парашюта, создав новые модели, которые были приняты на вооружение Военно-Воздушными Силами.
В 1923 году он выпустил полужесткий ранцевый парашют «РК-2», позже появилась модель «РК-3» с мягким ранцем. Котельников первый разработал парашют, который мог опускать на землю грузы, коллективный парашют для спасения пассажиров при авариях гражданских самолетов.
Умер выдающийся изобретатель Глеб Евгеньевич Котельников 22 ноября 1944 года в Москве и был похоронен на Новодевичьем кладбище.
Ведь в те далекие-далекие времена парашютом невозможно было воспользоваться, ибо летать тогда было еще не на чем — ни воздушных шаров, ни авиации. И десантуры тогда тоже еще не было. Прыгать Леонардо мог только с разных зданий, например с Пизанской башни. Но зачем с нее прыгать? Для чего? То есть изобретение появилось раньше потребности в нем. Поэтому из-за ненужности про парашют забыли аж на 300 лет.
Вспомнили про устройство «против падения» (а именно так переводится слово «парашют») только в XVIII веке, когда появились первые воздушные шары, которые часто падали вместе со своими пассажирами. Парашюты тогда делали из льна, и были они хоть и крепкими, но тяжелыми. Их привязывали снизу или сбоку воздушного шара. Позже ткань стали прорезинивать, и парашют стал еще тяжелее. К тому же сложенный парашют занимал много места. Поэтому, когда стали летать первые аэропланы, парашюты либо не использовались, либо укладывались вдоль фюзеляжа. Короче, раньше эта штука была очень неудобной в эксплуатации.
И вот в 1911 году обыкновенный русский актер петербургского Народного дома Глеб Евгеньевич Котельников (1872-1944) придумал конструкцию парашюта, которая стала популярной во всем мире. Более того, конструкция эта с некоторыми незначительными изменениями используется до сих пор.
Котельников значительно уменьшил вес парашюта. Он заменил тяжелый лен на крепкий, но легкий шелк. В край парашюта он вшил тонкий эластичный трос, а стропы разделил на две группы, которые крепились к плечевым обхватам подвесной системы. Это позволяло парашютисту управлять полетом своего спасительного друга. Люди перестали бесцельно и безвольно болтаться в воздухе под действием ветра. Стало возможным даже проводить соревнования на точность приземления.
И наконец, самое главное изобретение Котельникова — он уложил парашют в небольшой заплечный металлический ранец, крепившийся к телу парашютиста. На дне ранца была специальная полка, а под ней — сильные пружины, которые моментально выбрасывали парашют наружу, когда прыгающий выдергивал стопорное кольцо. Парашют стал маневренным, компактным и удобным.
Первую модель парашюта Котельников назвал РК-1, что означало «Ранец Котельникова». Через несколько лет он усовершенствовал РК-1, и появились РК-2 и РК-3. Металлический ранец был заменен на брезентовый в виде конверта, а также имелись «соты», предохраняющие стропы от спутывания. Современные парашюты имеют практически ту же конструкцию.
Чтобы быть уверенным в надежности устройства, Глеб Евгеньевич лично проводил многочисленные испытания на уменьшенных моделях. Спасательный ранец работал безотказно!
Котельников, конечно, хотел побыстрее зарегистрировать и запустить в производство это важное для авиации изобретение, которое могло спасти жизни многих летчиков. Но тут он столкнулся с безжалостной российской бюрократической системой.
Вначале Глеб Евгеньевич направился в Главное военно-инженерное управление. Но начальник управления прямо заявил: «Парашют в авиации — вещь вредная, так как летчики при малейшей опасности будут спасаться на парашютах, предоставляя самолеты гибели».
Тогда Котельников обратился в военное министерство. Изобретатель просил субсидии для изготовления опытного парашюта и проведения более серьезных испытаний. Но и тут ему было отказано, так как один авторитетный член комиссии считал, что «у авиатора от удара при раскрытии парашюта оторвутся ноги».
В 1912 году Котельников с помощью петербургского предпринимателя В. А. Ломача смог построить два опытных образца своего ранцевого парашюта. Были успешно проведены полномасштабные испытания в воздухе: разные авиаторы сбрасывали на разных высотах манекен Ивана Ивановича с парашютом. Изобретение Котельникова отлично работало — ни разу не отказало, и Иван Иванович не получил никаких повреждений.
В том же году в Париже на международном конкурсе парашютистов Ломач показал в действии изобретение Котельникова. Французы были в восторге и выкупили у него оба образца, а затем наладили свое производство.
А в России про парашюты Котельникова вспомнили только через два года, когда началась Первая мировая война. Была сделана опытная партия для самолетов Сикорского, но потом все равно чиновники решили закупать парашюты за границей. Хотя зарубежные аналоги были точно такие же, как у Котельникова, ибо сделаны были по его образцам.
Уже в советские времена Глеб Евгеньевич разработал первый в мире грузовой парашют РК-4. Его купол имел диаметр 12 метров, поэтому на нем можно было спускать до 300 килограммов груза.
Никита Хрущев в ООН (а был ли ботинок?)
Как известно, история развивается по спирали. Это в полной мере относится и к истории Организации Объединенных Наций. За более чем полвека своего существования ООН претерпела немало изменений. Созданная на волне эйфории победы над гитлеровской Германией, Организация ставила перед собой смелые и во многом утопические задачи.
Но время многое расставляет на свои места. И надежды на создание мира без войн, нищеты, голода, бесправия и неравенства сменились стойким противостоянием двух систем.
Об одном из самых ярких эпизодов того времени, знаменитом «ботинке Хрущева» рассказывает Наталия Терехова.
РЕПОРТАЖ:
12 октября 1960 года состоялось самое бурное в истории Организации Объединенных Наций заседание Генеральной Ассамблеи. В этот день делегация Советского Союза, которую возглавлял Никита Сергеевич Хрущев, внесла на рассмотрение проект резолюции о предоставлении независимости колониальным странам и народам.
Никита Сергеевич произнес по своему обыкновению эмоциональную речь, которая изобиловала восклицательными знаками. В своем выступлении Хрущев, не жалея выражений, обличал и клеймил колониализм и колонизаторов.
После Хрущева на трибуну Генеральной Ассамблеи поднялся представитель Филиппин. Он выступал с позиций страны, которая на себе испытала все тяготы колониализма и после долгих лет освободительной борьбы добилась независимости: «По нашему мнению, предложенная Советским Союзом декларация должна была бы охватывать и предусматривать неотъемлемое право на независимость не только народов и территорий, все еще остающихся под управлением западных колониальных держав, но также народов Восточной Европы и других районов, лишенных возможности свободно осуществлять свои гражданские и политические права и, так сказать, проглоченных Советским Союзом».
Слушая синхронный перевод, Хрущев взорвался. Посоветовавшись с Громыко, он решил просить у Председателя слово по порядку ведения заседания. Никита Сергеевич поднял руку, но на него никто не обратил внимания.
О том, что произошло дальше, рассказал в своих воспоминаниях известнейший мидовский переводчик Виктор Суходрев, многократно сопровождавший Никиту Сергеевича в поездках: «Хрущев любил снимать часы с руки и вертеть их. В ООН он стал стучать кулаками по столу в знак протеста против выступления филиппинца. В руке были зажаты часы, которые просто-напросто остановились.
И тогда Хрущев в сердцах снял с ноги ботинок, вернее, открытую плетеную сандалию и начал стучать каблуком по столу».
Это и был тот миг, который вошел в мировую историю как знаменитый «хрущевский ботинок». Ничего подобно зал Генеральной Ассамблеи ООН еще не видел. Сенсация родилась прямо на глазах.
И вот, наконец, главе советской делегации предоставили слово:
«Я протестую против неравноправного отношения к представителям государств, здесь заседающих. Почему этот холуй американского империализма выступает? Он затрагивает вопрос, он не процедурный вопрос затрагивает! И Председатель, который симпатизирует этому колониальному господству, он не останавливает его! Разве это справедливо? Господа! Господин Председатель! Мы живем на земле не милостью божьей и не вашей милостью, а силой и разумом нашего великого народа Советского Союза и всех народов, которые борются за свою независимость.
Нужно сказать, что посредине выступления Хрущева синхронный перевод прервался, поскольку переводчики судорожно подыскивали аналог русскому слову «холуй». Наконец, после затянувшейся паузы было найдено английское слово «jerk», которое имеет широкий диапазон значений - от «дурака» до «подонка». Западным репортерам, освещавшим в те годы события в ООН, пришлось изрядно попотеть, пока они не нашли толковый словарь русского языка и не поняли значения метафоры Хрущева.