Былина и сказка представляют собой разные виды народного творчества. Мы неоднократно имели случай убедиться, что эпос обладает свойствами, сразу отличающими его от всех других видов народной поэзии, и в том числе от сказки. Сказка и былина охватывают разные области народной культуры, отвечают разным эстетическим потребностям. Лучше многих других разницу между сказкой и эпосом определил В. Г. Белинский. Белинский пишет: «Есть большая разница между поэмою или рапсодом и между сказкою. В поэме поэт как бы уважает свой предмет, ставит его выше себя и хочет в других возбудить к нему благоговение; в сказке поэт себе на уме: цель его - занять праздное внимание, рассеять скуку, позабавить других. Отсюда происходит большая разница в тоне того и другого рода произведений: в первом - важность, увлечение, иногда возвышающееся до пафоса, отсутствие иронии, а тем более - пошлых шуток; в основании второго всегда заметна задняя мысль; заметно, что рассказчик сам не верит тому, что рассказывает, и внутренне смеется над собственным рассказом. Это особенно относится к русским сказкам».
Является ли фантастическая противоположность реальности? Предполагается ли исключение другого? Везде, куда приходит фантастика, реальность отбрасывается, и наоборот? Фантастическая история требует быть такой путаницей элементов, которые мы могли бы назвать «реалистичными», то есть имитировать «настоящие» и сверхъестественные элементы или факты, удивительные или необычные для этого мира, аналогичные повседневной реальности. Это двусмысленное сосуществование разрозненных миров делает фантастический вид оксюморона: противоречие является частью его природы.
Это определение Белинского следует признать чрезвычайно тонким и проницательным. Сказка определяется тем, что ее эстетика основана на вымысле, нарочито подчеркнутом именно как вымысел. В этом вся прелесть сказки. М. Горький подчеркивал значение ее как «выдумки». Сам народ определяет это поговоркой: «Сказка - складка, песня - быль». В действительность происходящих в сказке событий не верят, и они никогда не выдаются за действительность. Из этого проистекает добродушный юмор, легкая насмешка, столь характерная, как отметил Белинский, именно для русской сказки. Это, конечно, не значит, что сказка оторвана от действительности. В ней вымысел именно как вымысел определяется исторической действительностью, и задача исследователя сказки состоит в том, чтобы эту связь установить. Юмор и насмешка, свойственные сказке, делают ее прекрасным средством сатиры.
Мир, созданный фантастической историей, поддерживает вторжение недопустимого, невозможного, в порядке каждого дня; и именно в этом натиске основаны литературные и даже философские эффекты фантастической истории. Розмари Джексон говорит об этом. Фантазия снова объединяет и инвертирует реальное, но не выходит из сферы: она существует в симбиотической или паразитной связи с реальностью.
Чтобы объяснить это, мы можем прибегнуть к термину, придуманному Фрейдом: Унхайлихом. Этот термин не имеет своего эквивалента на испанском языке, но грубо означает «тревожное», «то, что выходит из повседневности, приемлемого по причине». Даже, по словам Фрейда, писатель может усилить эффект этих проявлений, поскольку он размещает их в повседневной реальности, поскольку он использует убеждения или суеверия, которые мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся, и которые возвращаются, как и настоящие призраки, в полный свет дня.
В эпосе отношение к изображаемому иное. Если спросить певца, верит ли он в то, о чем поет, большинство из певцов ответит непоколебимой уверенностью в действительности воспеваемых событий. «Песня - быль». Самое слово «былина» выдает это отношение, равно как и слово «старина», которым народ обозначает былины и которое означает, что все, о чем поется, действительно было, хотя и в глубокую старину.
Можно сказать, что без этого секуляризованного мышления не существовало бы то, что мы называем сегодня «фантастической литературой». Однако фантастические фикции, как указывает Биой Касарес, «предшествуют лирике». Они принадлежат к тому океану устных историй, которые питали и все еще питают литературу для детей и молодежи. Но необходимо различать, что в этом фольклорном повествовании, в рассказах, мифах и народных легендах обрыв необычного факта предполагает концепцию реального, где возможно сверхъестественное, невозможное.
Существование сверхъестественного мира, соприкасающегося с повседневной жизнью без точной границы, которая была общей валютой для тех, кто создал и распространял такие истории; следовательно, в этих историях связь того, что мы могли бы назвать «реальным» с другими регионами, населенными сверхъестественными существами и событиями, не вызывает беспокойства или проблемы.
Правда, исследователь не может всецело доверять всем показаниям певцов. Когда собиратели или исследователи спрашивают исполнителя, верит ли он в действительность воспеваемых событий, то вопрос поставлен неправильно. Исполнитель верит в жизненную и художественную правду исполняемого, в то, что песня не лжет. Это он и выражает словами - «все было так, как поется».
Большое количество так называемых «ужасных историй» для детей происходит из устных и традиционных источников по всему миру. Здесь призрак, чудовище, пугает, но это не слишком тревожно, это не мешает формам, которые общество дало понять реальным, поскольку в конце концов все разрешено в объяснении сверхъестественного порядка, в другом плане и эта реальность, которая каждый день восстанавливается без чрезмерного количества нарушений.
Так называемая «фантастическая литература» требует для ее выхода из отказа человечества от видения мира веры в предзнаменованиях и призраках. Это видение, которое когда-то поддерживало прекрасную историю. Хоффманна, который считается одним из основателей и основным диффузором современной фантастической литературы. Появление фантастического, как повествовательный вид, говорит Отдых, совпадает с культурным феноменом: романтическая реакция на секуляризм современной мысли. Тогда это сопротивление, примером которого является Гофман, позитивистская концепция реального.
По этой причине сказка лучше сохраняет доисторическую старину, чем былина, она архаичнее ее. То, что уже невозможно как действительность, возможно как интересная выдумка. Поэтому, например, в эпосе змей сменяется историческими врагами Руси, в сказке этого не происходит. По этой же причине в сказке сохраняются древнейшие тотемические представления (супруг-животное, талисманы и пр.), в эпосе эти представления исчезают.
Мы можем подозревать, говорит Хайме Рэст, что результатом столкновений между современным секуляризмом и романтическим сверхъестественным было рождение литературной фантастики. Противоречивость всего этого заключается в том, что фантастический рассказ не может существовать без «настоящего каждодневного», ни без «сверхъестественного», ни «другого», что выходит за пределы реального; но он не принадлежит ни к одному из этих двух миров, ни к «настоящему», ни к сверхъестественному. Его место - граница границы, то, что между одной вещью и другой, которая ни одна, ни другая.
Но Белинский подчеркивает еще другое различие между сказкой и эпосом: различие в содержании. В былине поэт «благоговеет перед предметом своих песен». Эпос выражает высочайшие идеалы народа и стремится эти идеалы передать слушателям: певец «хочет в других возбудить благоговение».
Выше мы уже видели, что идейным содержанием эпоса является кровная связь человека с родиной, служение ей. В сказке, преимущественно в волшебной сказке, содержание может быть иным. Если в эпосе герой побивает змея и тем спасает Киев от бедствия, то сказочный герой побеждает змея, чтобы жениться на освобожденной им девушке.
Литературная фантастика, похоже, не имеет фиксированной идентичности, а скорее подвижной, жидкой, неопределенной. Другими словами: в его многочисленных вариантах фантастическая история относится к появлению необычного, смущающего, возможно сверхъестественного события, чего нельзя объяснить в парадигмах, которые мы обычно используем для организации реального; но это пришествие происходит в этом мире, в котором мы живем, или, скажем так, точнее: в мире, построенном по выдумке в соответствии с теми же правилами, которые управляют реальным миром для читателя.
События классической былины происходят всегда на Руси. События сказки могут локализоваться «в некотором царстве», «в некотором государстве». И хотя в конечном итоге события русской волшебной сказки также происходят на Руси, не это подчеркивается в ней. Идейное содержание сказки - моральный облик русского человека, его жизненные, бытовые идеалы, его борьба не только с врагами родины, но со злом во всех его видах. Художественными воплощениями этого зла служат как самые фантастические существа, вроде ведьм, кощеев, змей, так и самые реалистические, как поп, помещик и царь. Но борьба со злом, борьба за правду, справедливость, составляет также и содержание эпоса, хотя в основном сказка и былина охватывают разные виды борьбы. Из этого следует, что при всем различии между сказкой и былиной между ними может иметься близость, может происходить сближение в народной среде, и этим объясняется, что в числе былин русского эпоса имеются такие, которым свойственна сказочная окраска, которые имеют сказочный характер.
Вундеркинд не имеет своего основания в ультратонких мирах, в параллельных реальностях; если так, мы снова будем в поле чудес. Присутствие «другого» в этом мире, каждый день, создает разрыв, дислокацию. Способы, которые мы даем себе, чтобы понять реальность, находятся в кризисе, их подвергают сомнению, их пределы преступаются, а парадигмы, которые позволяют нам организовывать повседневную реальность, недостаточно. В литературной фантастике загадка не имеет объяснения. Неопределенность, головокружение пустоты и отсутствия являются частью системы.
Степень близости между былиной и сказкой может быть различной. Рассмотренные нами былины, в особенности ранние, как песни о Садко или о Потыке, до некоторой степени тоже имели сказочный характер. Но есть группа былин, которые стоят к сказке еще ближе, чем былины, уже рассмотренные нами. Со сказкой их сближает то, что тон большинства из них - полушуточный, слегка иронический. В рассмотренных нами былинах торжествовала идея Киевского государства, Киевской Руси; в былинах рассматриваемой группы вопрос так не стоит. Киевской Руси в них не угрожают ни змей, ни Тугарин, ни Идолище, герои не подвергаются опасности со стороны разных чаровниц. Колдуний на Руси уже нет, и они туда не проникают. Но такие «отравщицы» есть еще в далеких странах, куда едет, например, Глеб Володьевич. В былинах этой группы часто разрешаются сложные вопросы семейного и личного порядка, как в былине об Илье Муромце и сыне, о Ставре Годиновиче и его жене и г. д. В них как и в сказке, герой проявляет свои высокие моральные качества, свою находчивость, силу и смелость. От близости со сказкой былина приобретает развлекательный характер. Исполнение ее давало отдых от тяжелого крестьянского труда, вносило в трудную жизнь струю праздничности и иногда веселья. Но и в этих случаях былина не служила развлечением для развлечения. В ней высказана народная мысль и мораль, народная оценка человеческих характеров и поступков.
Фантастическая литература тесно связана с опытом пределов и их растворения. Как в своих темах, как указывает Тодоров, так и в его синтаксисе, как отмечает Розальба Кампра. Фантастическое, как монстр, похоже, хочет преодолеть все ограничения, все эти правила, необходимые для того, чтобы положить какой-то порядок и спокойствие в мире.
Как и дети, психотики и те, кто находится под воздействием наркотиков, говорит Тодоров, в фантастической границе между субъектом и объектом растворяется. Примерами этого являются повторяющиеся темы, такие как метаморфоза, двойная, трансформация времени и пространства.
Все это показывает, что такие былины, хотя они и прекрасны в художественном отношении, все же не типичны для собственно героического эпоса. Из них только одна отличается суровостью и монументальностью: это былина о бое Ильи с сыном. Она из всех былин промежуточного характера наиболее близка к собственно героическим песням, хотя не менее близка она и к сказкам. Сказочный характер остальных выражен более ярко. Все это дает исследователю героического эпоса право рассматривать их менее обстоятельно, чем собственно героические былины.
Нарушение, которое выделяется в фантастической истории, - скандал разума: он проверяет существование двух непримиримых приказов и впоследствии вынужден проверять их сосуществование. В фантастических текстах классические единицы времени, пространства и характера, которые поддерживают реалистическую историю, растворяются, а также поддерживают доминирующие понятия «реальность». Фантастика не метафорична, согласитесь с Джексоном и Тодоровым, что не существует ни на что другое; аллегория, говорит Тодоров, убивает фантастическое.
Тенденция фантастического заключается не в замещении, а в том, что перемещение, скользящее из одной формы в другую, поток, который не фиксируется окончательно, в виде метонимии. Нет устойчивых форм, нет определенных тождеств. Джексон определяет фантазию как тенденцию к растворению, к энтропии.
Былины сказочного характера в меньшей степени подвержены изменениям, чем собственно героические былины.
Вследствие указанных свойств былин данной группы датировка их, даже в том условном смысле, в каком это оговорено выше, весьма трудна. В огромном большинстве случаев сюжеты таких былин весьма древние. Часто они восходят еще к общинно-родовому строю. Такие сюжеты, как сюжет мужа на свадьбе своей жены («Добрыня и Алеша»), боя отца с сыном («Илья и Сокольник») относятся к древнейшим русским сюжетам. Это дает право утверждать, что они имелись в русской народной поэзии уже в самом начале образования Киевской Руси. Та же можно сказать и о других былинно-сказочных сюжетах. Все они чрезвычайно древние и с этой стороны относятся к ранним русским былинам. Обработка же их и некоторые детали относятся к более позднему времени, что должно устанавливаться в каждом случае отдельно. Но все это не колеблет утверждения о раннем образовании этих былин в репертуаре русского эпоса. Наряду с этими ранними сказочными былинами имеется ряд поздних былин сказочного содержания, представляющих, собственно, уже не столько былины, сколько сказки в былинной метрической форме.
Кошмар, странно разделяемый жителями города, является событием, которое мешает персонажам. Постепенно мечта приобретает толщу реальности в истории, кошмарная кошка появляется со своими странными желтыми глазами, которые незаметно входят в жизнь ребенка; то, что казалось продуктом невежества и глупости некоторых сельских жителей, трансмутирует на самом деле, учитывая это свидетельство отца Хоакина и рассказчика, свидетеля в дополнение к трансмутации ребенка. Двойные истории изобилуют фантастическим рассказом, некоторые очень известные: «Уильям Уилсон» По; «Отдаленный» Кортазар, доктор Хайд от Стивенсона и в варианте, где человека и животное обменивают «Аксолотль», также Кортазаром. Я распадается, странно и, как и во многих историях, его множественность заканчивается смертью персонажа.
Сказки, былины. Они есть, наверное, у каждого, даже совсем небольшого по численности народа. В Древней Руси, к примеру, первостепенное значение в устном творчестве народа имеют сказка и былина. Сходства и различия между формами, безусловно, обнаруживаются, хотя и та, и другая первоначально воспринимаются как устные произведения, автор которых - народ. В чем же разница? Давайте разбираться!
Мы говорили о появлении необычного, смущающего, часто сверхъестественного события в реальном, повседневном мире. В этом мире каждый день открывается бездна загадки, которая не может быть объяснена обычными парадигмами, к которым мы обращаемся, чтобы понять реальность.
Интересным примером этого является рассказ «Багаж» Пабло де Сантиса, включенный в его книгу Рей тайно. Как это часто бывает в фантастическом, рассказчик - третий человек, ориентированный на персонажа. То есть его видение того, что считается, подчинено перспективам главного героя, но это не тот характер, который говорит, а голос, который в третьем лице дает нам определенную гарантию «объективности». Поэтому видение того, что передается, является частичным, но оно беспристрастно, позволяя читателю верить в сказанное, но в свою очередь ограничивать информацию, необходимую для решения загадки.
Сказка и былина. Сходства и различия
Согласно классификации исследователей они охватывают и заключают в себе различные области культуры, разнятся в эстетике потребностей и восприятия. Разберем сходства и различия более подробно.
Определение В. Г. Белинского
Классик российской литературной критики очень тонко определил в своих высказываниях, и былина, сходства и различия данных форм в литературе. В поэме (былине) автор как бы высказывает уважение к предмету описания. Он всегда ставит его на некий высокий пьедестал и желает пробудить у слушателей такое же благоговение. В сказке же поэт преследует цель занять внимание читателя или слушателя, позабавить, развлечь. Так, в первом случае мы имеем важность повествования, отсутствие иронии и шуточек, иногда - пафос. Во втором - рассказчик внутренне смеется над своим повествованием, как бы не веря в то, о чем говорит, что особо характерно для многих русских сказок.
Все говорит о том, что главный герой - гость или постоянный житель отеля, а загадка фокусируется на странном появлении чемодана, в одиночку, в середине коридора, в лифте. Персонажа спрашивают о личности владельца чемодана и о причинах, которые объясняли бы его беспрецедентный и неожиданный вид.
Как обычно бывает в фантастическом, персонаж дан - и дает нам для его - и нашего спокойствия некоторые рациональные объяснения. Может быть, кто-то давно ее забыл, а мальчики отеля вывели ее из подвала, чтобы шутить. Появление сумки без хозяина в коридоре, в лифте, становится источником беспокойства и страха перед персонажем. При просмотре контента, понемногу, он узнает его вещи. Среди них синяя бутылка яда и письмо, в котором он прощается с женщиной. Не сказав это явно, но с достаточным количеством доказательств, повествование переводит загадку чемодана и его беспрецедентное появление в отношении личности персонажа.
В чем разница?
Сходство и различие между сказкой и былиной могут быть определены в нескольких ключевых узлах. Сказка в большинстве своем основана на вымыслах. В эпосе совсем иное отображение. Уже само название «былина» выдает отношение автора к описываемому, как к реалиям. То есть это то, что происходило, но в стародавние незапамятные времена (характерно еще одно народное название подобных произведений - старина, то есть то, что было в старину глубокую).
Объяснение - это сверхъестественная природа, что характер уже не в этом мире, но это молчание повествования и повторное значение элементов истории из финала, те, которые предоставляют эту квоту удивления, присущую фантастическому. Для читателя была определенная определенность в отношении личности главного героя, проблема была в другом месте: чемодан; но история перетекает на другие пути. Неожиданностью является то, что внезапное изменение правил для читателя, где безопасность разрушается, порождая что-то другое.
Фантастический, говорит Джексон, допрашивает определение я как целостного, неделимого и непрерывного целого, которое веками доминировало в западной мысли. Фэнтези предлагает очень разные изображения идентичности твердых тел, которые появляются в «реалистичной» фантастике.
Где происходят события?
В классической былине действия практически всегда происходят на Руси. В сказке события могут осуществляться в некотором царстве, тридесятом государстве (но это необязательно).
Сходство
Сказка отображает облик русского человека с точки зрения морали, его быт и идеалы, борьбу со злом во всех его проявлениях: реальных и фантастических. Рассматривая такие формы устного народного творчества, как сказка и былина, сходства и различия между ними, нужно сказать, что тема борьбы со злом объединяет обе литературные формы, хотя иногда подразумеваются различные ее виды. Безусловно, правда и справедливость, их восстановление - основная идея многих былин и сказок. При всем различии произведений между ними может происходить сближение в среде народа. Этим можно объяснить и тот факт, что среди былин имеются произведения, имеющие сказочную окраску и характер. Но некоторые былины еще ближе подходят к сказкам по своей сути, так как имеют иронический или шуточный тон повествования, где от близости к сказке былина обретает уже развлекающий характер. Но и при этом былины такого рода (скорее нетипичные для русского эпоса) не были чисто развлекательными по своему жанру. В них высказывались мораль и народная мысль, оценка поступков и характеров персонажей.
Былина и сказка: сходство и различие. Таблица
Чтобы лучше понять обсуждаемую тему, можно привести небольшую таблицу.
Сходства | Различия |
|
Форма русского устного народного творчества | Фантастическое повествование бытового или волшебного характера | Описание героических подвигов богатырей |
Оба жанра существуют с давних времен | Прозаическое произведение | Песенно-стиховая форма |
Их сказывали, рассказывали, пели | Обобщенная передача событий глубокой старины |
|
Изначально существовали только в устной форме |
||
Отображали борьбу со злом и нравственные ценности |
||
Она отображает основные сходства и различия литературных форм народного творчества.