Бывают на свете бездарные книги, которые вызывают общественный резонанс. В 60-е и 70-е годы XIX века мыслящая Россия зачитывалась романом Чернышевского «Что делать» — произведением, напрочь лишенным литературных достоинств, из которого, однако же, целое поколение русской интеллигенции извлекло смысл жизни.

Нечто похожее у нас случилось с книгами Айн Рэнд. Сами по себе эти увесистые тома скучной прозы с ходульными героями, вымышленными сюжетами и картонными страстями не представляют никакого художественного интереса, а ее так называемая философия объективизма сводится к нехитрому утверждению, что эгоизм есть наивысшая добродетель, а капитализм — наилучшее общественное устройство. Все это изложено с простодушием и прямолинейностью какого-нибудь «Пятого сна Веры Павловны» из того же Чернышевского. Однако романы Айн Рэнд надежно прописались на полках книжных магазинов в разделах бизнеса. Особенно популярны они среди молодежи, которая находит в них ответы на какие-то важные для себя вопросы.

Причина такой популярности, видимо, в том же самом, что заставляет людей ходить на тренинги по манипуляциям и жестким переговорам, осваивать боевые искусства и вывешивать в социальных сетях антисоциальные статусы типа «улыбайтесь чаще, это всех раздражает»: основным законом жизни стала внутривидовая конкуренция и борьба за выживание. Распад социальной ткани общества обнажил биологические механизмы естественного отбора. От общества по Марксу, которое пыталось построить общее благо, мы перешли к обществу по Дарвину, где выживает сильнейший.

И тут как нельзя кстати пришлась жизненная философия Алисы Розенбаум (настоящее имя Айн Рэнд), уехавшей в 1925 году из СССР и пробивавшейся к успеху в США в «ревущие двадцатые» и «лихие тридцатые», писавшей сценарии для Голливуда и сформулировавшей свое кредо устами героя «Атлант расправил плечи» Джона Галта: «Никогда не буду жить ради другого человека и никогда не попрошу и не заставлю другого человека жить ради меня».

В ее судьбе и воззрениях видят пример миллионы менеджеров, попавших из сонной советской провинции в рыночный котел мегаполиса, на своих боках ощутившие давку московского метро и законы офисных джунглей.

Скандальные заявления бывшего члена Общественной палаты и борца за здоровый образ жизни Максима Мищенко о том, что лучше помочь десяти легко больным, чем одному умирающему, — не бред отдельно взятого единоросса, а проявление крепнущей идеологии социал-дарвинизма. Недавно знакомый социолог, преподаватель известного московского вуза, обсуждала со студентами «закон сирот» и с ужасом обнаружила, что многие вообще не хотят видеть в обществе сирот-инвалидов, предлагая «решить вопрос» путем абортов или эвтаназии, оставляя жить лишь тех, кто может принести пользу обществу.

Все это можно было бы списать на честолюбие молодых менеджеров, если бы социал-дарвинизм на деле не стал идеологией власти. Фактический отказ от бесплатного высшего образования и бесплатной медицины, ликвидация Владимиром Мединским государственных культурных институций, слияние школ и укрупнение районных поликлиник, тотальная коммерциализация ЖКХ — жесткое приземление двадцатилетнего цикла либеральных реформ вписывается в общую тенденцию на «разгуманитаривание» и дегуманизацию общества.

Несколько лет назад, когда Андрей Илларионов еще был советником Владимира Путина, он предлагал своему шефу прочесть Айн Рэнд. Неизвестно, ознакомился ли президент с текстами, но это не столь важно: когорты ее последователей уже обустраивают российскую жизнь по законам хищнического индивидуализма. Прошло время русской литературы с ее гуманистическим пафосом, чеховскими «человечками с молоточком» и достоевскими «слезинками ребенка». Пришло время эффективных менеджеров: их книг, их законов, их фюреров.

Предисловие

Как нам реализовать мозги, или шаг вперед – два вперед

(несколько слов об очень современной книге)

Дорогой читатель, такая уж нам выпала доля – жить в эпоху перемен. При этом каждый понимает, что это перемены не только в наших судьбах, в истории нашего Отечества, но и в сознании. Хотим мы того или нет, но для большинства из нас переориентация сознания становится залогом выживания. И вновь перед каждым встают «проклятые вопросы», так мучившие классиков русской литературы: «Что делать?», «Кто виноват?», «Тварь ли я ничтожная или…»

У нас есть все основания считать совокупность творчества Айн Рэнд, автора романа «Атлант расправил плечи», одной из самых колоссальных (как по объему, так и по масштабам воздействия на умы) и нетривиальных попыток в нашем веке дать всеобъемлющий ответ на эти столь актуальные ныне вопросы. Несмотря на то, что пять лет мы стараемся по мере сил знакомить читателя с произведениями этой исключительно самобытной писательницы (ее первый роман «Мы – живые» опубликован на русском языке в 1993 году, а принесший ей мировую известность «Источник» в 1995-м), имя ее почти неизвестно в нашей стране. А ведь Айн Рэнд родом из России, из Санкт-Петербурга. Дочери питерского аптекаря средней руки, в ранней юности вкусившей прелестей революционной и послереволюционной российской жизни, удалось, несмотря на сомнительное социальное происхождение и антибольшевистские взгляды, закончить ставший уже Ленинградским университет и поработать экскурсоводом в Петропавловской крепости. Цельная и целеустремленная, абсолютно бескомпромиссная и склонная к нравственному максимализму, она оказалась парадоксально близка к плакатному типажу комиссара, растиражированному соцреализмом. Однако взгляды и идеалы ее были противоположны коммунистическим. При таком сочетании она была в Советской России не жилец, и прекрасно это понимала. В 1926 году ей чудом удалось вырваться сначала в Латвию, а затем и в США, где она обрела вторую родину и долгую писательскую (и не только писательскую) славу.

«Атлант расправил плечи» – самый монументальный по замыслу и объему роман Айн Рэнд, переведенный на десятки языков и опубликованный десятками миллионов экземпляров. Место действия – Америка. Но это Америка условная: элементарный комфорт постепенно становится роскошью для немногих избранных; множатся и разрастаются кризисные зоны, где люди умирают с голоду, в других местах гниет богатейший урожай, потому что его не вывезти; уцелевшие и вновь народившиеся предприниматели обогащаются не за счет производства, а благодаря связям, позволяющим получить государственные субсидии и льготы; последние талантливые и умные люди исчезают неизвестно куда; а правительство борется с этими «временными трудностями» учреждением новых комитетов и комиссий с неопределенными функциями и неограниченной властью, изданием бредовых указов, исполнения которых добивается подкупом, шантажом, а то и прямым насилием над теми, кто еще способен что-то производить…

Антиутопия? Да, но антиутопия особого рода. Рэнд изображает мир, в котором человек творящий (будь то инженер, банкир, философ или плотник), разум и талант которого служил единственным источником всех известных человечеству благ, материальных и духовных, поставлен на грань полного истребления и вынужден вступить в борьбу с теми, кого благодетельствовал на протяжении многих веков. Атланты – одни раньше, другие позже – отказываются держать мир на своих плечах.

Что делать, как создать новый, истинно человеческий мир, в котором хотелось бы жить каждой неповторимой личности? Этот вопрос и ставит Айн Рэнд. Что мы должны уяснить, чтобы почувствовать себя атлантами? Что нельзя жить заемной жизнью, заемными ценностями. Что можно и нужно изменять себя, но никогда не изменять себе. Что невозможно жить ради других или требовать, чтобы другие жили ради тебя. Что человек создан для счастья, но нельзя быть счастливым, ни руководствуясь чужими представлениями о счастье, ни за счет несчастья других, ни за счет незаслуженных благ. Нужно отвечать за свои действия и их последствия. Нельзя противопоставлять мораль и жизнь, духовное и материальное. Хваленый альтруизм в конечном счете неизменно оборачивается орудием порабощения человека человеком и только множит насилие и страдания. Но недостаточно принять эти принципы, надо жить в соответствии с ними, а это нелегко. Может быть, у Вас возникает желание резко осудить эгоистичную, безбожную, антигуманную позицию автора и ее «нормативных» героев?

Что ж, реакция вполне понятная. Однако стоит задуматься, в чем истоки такой реакции. Уж не в том ли, что страшновато выйти из-под опеки Отца (который то ли на небе, то ли в Кремле, то ли по соседству в Мавзолее), наконец признать себя взрослым и самостоятельным, принять на себя ответственность за самые важные жизненные решения? Очень хочется поспорить с философом Айн Рэнд, русской родоначальницей американского объективизма, но не так-то просто опровергнуть ее впечатляющую логику. Так как же творить мир, в котором не противно жить? Думайте. Сами. Невзирая на авторитеты.

Будем очень благодарны за Ваше мнение о книге и о поставленных в ней проблемах и за отзыв – даже критический.

Д. В. Костыгин

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БЕЗ ПРОТИВОРЕЧИЙ

Глава 1. Тема

– Кто такой Джон Галт?

Вопрос бродяги прозвучал вяло и невыразительно. В сгущавшихся сумерках было не рассмотреть его лица, но вот тусклые лучи заходящего солнца, долетевшие из глубины улицы, осветили смотревшие прямо на Эдди Виллерса безнадежно-насмешливые глаза – будто вопрос был задан не ему лично, а тому необъяснимому беспокойству, что затаилось в его душе.

Бродяга стоял, прислонившись к дверному косяку, в осколке стекла за его спиной отражалось желтое, отливающее металлом небо.

– А почему это вас беспокоит? – спросил он.

– Да ничуть, – огрызнулся Эдди Виллерс. – Он поспешно сунул руку в карман. Бродяга остановил его и, попросив десять центов, начал говорить дальше, словно стремясь заполнить один неловкий момент и отдалить приближение другого. В последнее время попрошайничество на улице стало обычным делом, так что внимать каким-то объяснениям было совсем не обязательно, к тому же у Эдди не было никакого желания выслушивать, как именно этот бродяга докатился до такой жизни.

– Вот возьми, купи себе чашку кофе. – Эдди протянул монету в сторону безликой тени.

– Спасибо, сэр, – сказал бродяга равнодушным тоном. Он наклонился вперед, и Эдди рассмотрел изрезанное морщинами, обветренное лицо, на котором застыла печать усталости и циничного безразличия. У бродяги были глаза умного человека.

Эдди Виллерс пошел дальше, пытаясь понять, почему с наступлением сумерек его всегда охватывает какой-то необъяснимый, беспричинный страх. Нет, даже не страх, ему было нечего бояться, просто непреодолимая смутная тревога, беспричинная и необъяснимая. Он давно привык к этому странному чувству, но не мог найти ему объяснения; и все же бродяга говорил с ним так, будто знал, что это чувство не давало ему покоя, будто считал, что оно должно возникать у каждого, более того, будто знал, почему это так.

Эдди Виллерс расправил плечи, пытаясь привести мысли в порядок. «Пора с этим покончить», – подумал он; ему начинала мерещиться всякая чепуха. Неужели это чувство всегда преследовало его? Ему было тридцать два года. Он напряг память, пытаясь вспомнить. Нет, конечно же, не всегда, но он забыл, когда впервые ощутил его. Это чувство возникало внезапно, без всякой причины, но в последнее время значительно чаще, чем когда бы то ни было. «Это все из-за сумерек, – подумал Эдди, – терпеть их не могу».

В сгущавшемся мраке тучи на небе и очертания строений становились едва различимыми, принимая коричневатый оттенок, – так, увядая, блекнут с годами краски на старинных холстах. Длинные потеки грязи, сползавшие с крыш высотных зданий, тянулись вниз по непрочным, покрытым копотью стенам. По стене одного из небоскребов протянулась трещина длиной в десять этажей, похожая на застывшую в момент вспышки молнию. Над крышами в небосвод вклинилось нечто кривое, с зазубренными краями. Это была половина шпиля, расцвеченная алым заревом заката, – со второй половины давно уже облезла позолота.

Этот свет напоминал огромное, смутное опасение чего-то неведомого, исходившего неизвестно откуда, отблески пожара, но не бушующего, а затухающего, гасить который уже слишком поздно.

«Нет, – думал Эдди Виллерс – город выглядит совершенно нормально, в его облике нет ничего зловещего».

Он завернул за угол. Высоко над тротуаром в узком промежутке между темными силуэтами двух зданий, словно в проеме приоткрытой двери, он увидел табло гигантского календаря.

Табло было установлено в прошлом году на крыше одного из домов по распоряжению мэра Нью-Йорка, чтобы жители города могли, подняв голову, сказать, какой сегодня день и месяц, с той же легкостью, как определить, который час, взглянув на часы; и теперь белый прямоугольник возвышался над городом, показывая прохожим месяц и число. В ржавых отблесках заката табло сообщало: второе сентября.

Эдди Виллерс отвернулся. Ему никогда не нравился этот календарь. Он не мог понять, почему при виде его им овладевало странное беспокойство. Это ощущение имело что-то общее с тем чувством тревоги, которое преследовало его; оно было того же свойства.

Ему вдруг показалось, что где-то он слышал фразу, своего рода присказку, которая передавала то, что, как казалось, выражал этот календарь. Но он забыл ее и шел по улице, пытаясь припомнить эти несколько слов, засевших в его сознании, словно образ, лишенный всякого содержания, который он не мог ни наполнить смыслом, ни выбросить из головы. Он оглянулся.

Белый прямоугольник возвышался над крышами домов, глася с непреклонной категоричностью: второе сентября.

Эдди Виллерс перевел взгляд вниз, на улицу, на ручную тележку зеленщика, стоявшую у крыльца сложенного из красного кирпича дома. Он увидел пучок золотистой моркови и свежую зелень молодого лука, опрятную белую занавеску, развевающуюся в открытом окне, и лихо заворачивающий за угол автобус. Он с удивлением отметил, что к нему вновь вернулись уверенность и спокойствие, и в то же время внезапно ощутил необъяснимое желание, чтобы все это было каким-то образом защищено, укрыто от нависающего пустого неба.

Он шел по Пятой авеню, не сводя глаз с витрин. Он ничего не собирался покупать, ему просто нравилось рассматривать витрины с товарами – бесчисленными товарами, изготовленными человеком и предназначенными для человека. Он любовался оживленно-процветающей улицей, где, несмотря на поздний час, бурлила жизнь, и лишь немногие закрывшиеся магазины сиротливо смотрели на улицу темно – пустыми витринами.

Эдди не знал, почему он вдруг вспомнил о дубе. Вокруг не было ничего, что могло бы вызвать это воспоминание. Но в его памяти всплыли и дуб, и дни летних каникул, проведенные в поместье мистера Таггарта. С детьми Таггартов Эдди провел большую часть своего детства, а сейчас работал на них, как его отец и дед работали в свое время на их отца и деда.

Огромный дуб рос на холме у Гудзона в укромном уголке поместья Таггартов. Эдди Виллерс, которому тогда было семь лет, любил убегать, чтобы взглянуть на него.

Дуб рос на этом месте уже несколько столетий, и Эдди думал, что он будет стоять здесь вечно. Глубоко вросшие в землю корни сжимали холм мертвой хваткой, и Эдди казалось, что если великан схватит дуб за верхушку и дернет что есть силы, то не сможет вырвать его с корнем, а лишь сорвет с места холм, а с ним и всю землю, и она повиснет на корнях дерева, словно шарик на веревочке. Стоя у этого дуба, он чувствовал себя в полной безопасности; в его представлении это было что-то неизменное, чему ничто не грозило. Дуб был для него величайшим символом силы.

Однажды ночью в дуб ударила молния. Эдди увидел его на следующее утро. Дуб лежал на земле расколотый пополам, и при виде его изуродованного ствола Эдди показалось, что он смотрит на вход в огромный темный тоннель. Сердцевина дуба давно сгнила, превратившись в мелкую серую труху, которая разлеталась при малейшем дуновении ветра. Живительная сила покинула тело дерева, и то, что от него осталось, само по себе существовать уже не могло.

Спустя много лет Эдди узнал, что детей нужно всячески оберегать от потрясений, что они должны как можно позже узнать, что такое смерть, боль и страх. Но его душу обожгло нечто другое: он пережил свое первое потрясение, когда стоял неподвижно, глядя на черную дыру, зиявшую в стволе сваленного молнией дерева. Это был страшный обман, еще более ужасный оттого, что Эдди не мог понять, в чем он заключался. Он знал, что обманули не его и не его веру, а что-то другое, но не понимал, что именно.

Он постоял рядом с дубом, не проронив ни слова, и вернулся в дом. Он никогда никому об этом не рассказывал – ни в тот день, ни позже.

Эдди с досадой мотнул головой и остановился у края тротуара, заметив, что светофор с ржавым металлическим скрежетом переключился на красный свет. Он сердился на себя. И с чего это он вдруг вспомнил сегодня про этот дуб? Дуб больше ничего для него не значил, от этого воспоминания остался лишь слабый привкус грусти и – где-то глубоко в душе – капелька боли, которая быстро исчезала, как исчезают, скатываясь вниз по оконному стеклу, капельки дождя, оставляя след, напоминающий вопросительный знак.

Воспоминания детства были ему очень дороги, и он не хотел омрачать их грустью. В его памяти каждый день Детства был словно залит ярким, ровным солнечным светом, ему казалось, будто несколько солнечных лучей, даже не лучей, а точечек света, долетавших из тех далеких дней, временами придавали особую прелесть его работе, скрашивали одиночество его холостяцкой квартиры и оживляли монотонное однообразие его жизни.

Эдди вспомнился один летний день, когда ему было девять лет. Он стоял посреди лесной просеки с лучшей подругой детства, и она рассказывала, что они будут делать, когда вырастут. Она говорила взволнованно, и слова ее были такими же беспощадно-ослепительными, как солнечный свет. Он слушал ее с восторженным изумлением и, когда она спросила, что бы он хотел делать, когда вырастет, ответил не раздумывая:

– Я не знаю. Мы сами должны это узнать. Не просто, как ты говоришь, заниматься делом и зарабатывать на жизнь. Побеждать в сражениях, спасать людей из пожара, покорять горные вершины – что-то вроде этого.

– А зачем?

– В прошлое воскресенье на проповеди священник сказал, что мы должны стремиться к лучшему в нас. Как по-твоему, что в нас – лучшее?

– Я не знаю.

– Мы должны узнать это.

Она не ответила. Она смотрела в сторону уходящего вдаль железнодорожного полотна.

Эдди Виллерс улыбнулся. Двадцать лет назад он сказал: «Только то, что правильно». С тех пор он никогда не сомневался в истинности этих слов. Других вопросов для него просто не существовало; он был слишком занят, чтобы задавать их себе. Ему все еще казалось очевидным и предельно ясным, что человек должен делать только то, что правильно, и он так и не понял, как люди могут поступать иначе; понял только, что они так поступают. Это до сих пор казалось ему простым и непонятным: простым, потому что все в мире должно быть правильно, и непонятным, потому что это было не так. Он знал, что это не так. Размышляя об этом, Эдди завернул за угол и подошел к огромному зданию «Таггарт трансконтинентал».

Здание компании горделиво возвышалось над всей улицей. Эдди всегда улыбался, глядя на него. В отличие от домов, стоявших по соседству, стекла во всех окнах, протянувшихся длинными рядами, были целы, контуры здания, вздымаясь ввысь, врезались в нависавший небосвод; здание словно возвышалось над годами, неподвластное времени, и Эдди казалось, что оно будет стоять здесь вечно.

Входя в здание «Таггарт трансконтинентал», Эдди всегда испытывал чувство облегчения и уверенности в себе. Здание было воплощением могущества и силы. Мраморные полы его коридоров были похожи на огромные зеркала. Матовые, прямоугольной формы светильники щедро заливали пространство ярким светом. За стеклянными стенами кабинетов рядами сидели у пишущих машинок девушки, и треск клавиатуры напоминал перестук колес мчащегося поезда. Словно ответное эхо, по стенам изредка пробегала слабая дрожь, поднимавшаяся из подземных тоннелей огромного железнодорожного терминала, расположенного прямо под зданием компании, откуда год за годом выходили поезда, чтобы отправиться в путь на другую сторону континента, пересечь его и вернуться назад.

«Таггарт трансконтинентал»; от океана к океану – великий девиз его детства, куда более яркий и священный, чем любая из библейских заповедей. От океана к океану, от Атлантики к Тихому, навсегда, восторженно думал Эдди, словно только что осознал реальный смысл этого девиза, проходя через сверкающие чистотой коридоры; через несколько минут он вошел в святая святых – кабинет Джеймса Таггарта, президента компании «Таггарт трансконтинентал».

Джеймс Таггарт сидел за столом. На вид ему было лет пятьдесят. При взгляде на него создавалось впечатление, что он, миновав период молодости, вступил в зрелый возраст прямо из юности. У него был маленький капризный РОТ, лысеющий лоб облипали редкие волоски. В его осанке была какая-то развинченность, неряшливость, совершенно не гармонирующая с элегантными линиями его высокого, стройного тела, словно предназначенного для горделивого и непринужденного аристократа, но доставшегося расхлябанному хаму. У него было бледное, рыхлое лицо и тускло-водянистые, с поволокой глаза. Его взгляд медленно блуждал вокруг, переходя с предмета на предмет с неизменным выражением недовольства, словно все, что он видел, действовало ему на нервы. Он выглядел уставшим и очень упрямым человеком. Ему было тридцать девять лет.

При звуке открывшейся двери он с раздражением поднял голову:

– Я занят, занят, занят… Эдди Виллерс подошел к столу.

– Это важно, Джим, – сказал он, не повышая голоса.

– Ну ладно, ладно, что у тебя там?

Эдди посмотрел на карту, висевшую под стеклом на стене кабинета. Краски на ней давно выцвели и поблекли, и Эдди невольно спрашивал себя, скольких президентов компании повидала она на своем веку и как долго каждый из них занимал этот пост. Железнодорожная компания «Таггарт трансконтинентал» – сеть красных линий на карте, испещрившая выцветшее тело страны от Нью-Йорка до Сан-Франциско, – напоминала систему кровеносных сосудов. Казалось, когда-то давным-давно кровь устремилась по главной артерии, но под собственным напором беспорядочно растеклась в разные стороны. Одна из красных линий, извиваясь, врезалась между Шайенном в штате Вайоминг и Эль-Пасо в Техасе. Это была линия Рио-Норт, одна из железнодорожных веток «Таггарт трансконтинентал». К ней недавно добавились новые черточки, и красная полоска продвинулась от Эль-Пасо дальше на юг. Эдди Виллерс поспешно отвернулся, когда его взгляд достиг этой точки. Он посмотрел на Таггарта и сказал:

– Я пришел по поводу Рио-Норт. – Он заметил, как Таггарт медленно перевел взгляд на край стола. – Там снова произошло крушение.

Книга Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» широко известна во всём мире. В США она стала второй книгой после Библии, повлиявшей на сознание читателей. Этот роман считается самым значимым в творчестве писательницы, она потратила на его создание более десяти лет. Книга наполнена тяжёлой атмосферой безвыходности, борьбы, на которую не хватает сил. В то же время есть ещё лучик надежды, есть те, кто не готов смириться, их единицы, но эти люди существуют.

В стране происходят политические изменения, постепенно снижается влияние монополий. Политики требуют равенства людей. Но это можно обеспечить только жесткими методами. Ленивые, необразованные и ни к чему не стремящиеся люди смогут обрести богатство за счёт умных, талантливых и трудолюбивых. Можно ли считать это справедливым, когда труд и лень, ум и невежество, талант и бесталанность имеют равный финансовый результат?

Крупный бизнес всё больше притесняется. Страна переходит на плановую экономику, что вызывает кризис. Повсюду царит упадок, уныние и беспросветность. Со временем закрываются даже мелкие компании. Бизнесмены и политики хотят всё отрегулировать, но ничего не выходит. Главные герои Хэнк и Дагни пытаются бороться. Женщина замечает, что многие успешные предприниматели и талантливые люди отошли от дел, а ведь их знания, воплощённые в реальность, могут совершить переворот…

Название книги очень символично. Атлантами писательница называет главные движущие силы общества. Их немного, но всё построено на них. Если система рушится, то атланты перестают нести свою ношу и уходят, расправив плечи, и люди теряют всё, что имели. На человечество обрушивается небесная кара, и оно гибнет. Именно эта главная идея заставила многих людей переосмыслить кое-что в жизни и изменить взгляды.

Произведение относится к жанру Зарубежная классика. Оно было опубликовано в 1957 году издательством Альпина Паблишер. Книга входит в серию "15 MUST READ". На нашем сайте можно скачать книгу "Атлант расправил плечи" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 3.47 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Вопрос «Кто такой Джон Голт?» - ключевая фраза главной книги американской писательницы Айн Рэнд. Это антиутопический роман, написанный в 1957 году. Он называется «Атлант расправил плечи». Персонаж по имени Джон Голт незримо присутствует на протяжении всей книги, а физически появляется только в ее заключительной - третьей части.

Тайна Джона Голта

Первая глава романа начинается с диалога с вопросом «Кто такой Джон Голт?». Обстоятельства жизни этого персонажа становятся известны читателю по ходу сюжета. Джон - выходец из обычной семьи из Огайо, его отец работал автомехаником. Мальчик покинул дом своих родителей в двенадцать лет. В шестнадцать он самостоятельно поступил в колледж.

Эти факты биографии проясняются в последней - третьей - части романа «Атлант расправил плечи». Книга на протяжении долгого времени держит читателя в неведении, тем самым подогревая интерес к таинственной персоне. Как и подобает любому такому персонажу, Голт был выдающимся человеком. Больше всего его способности проявились в области философии и физики. Именно на них студент специализировался во время учебы в колледже.

Талантливый изобретатель

Джон Голт - самый яркий персонаж, которого придумала за свою писательскую карьеру Айн Рэнд. «Атлант расправил плечи» раскрывает лишь общие сведения о его жизни до начала сюжетной линии романа. После выпуска из колледжа он стал работать на заводе с характерным названием «Двадцатый век». Инженеру удалось изобрести совершенно новый двигатель, работавший на статическом электричестве. Это была революционная разработка, которая могла изменить экономику всего мира.

Затем последовал конфликт, который и стал основой книги «Атлант расправил плечи». Руководство завода попыталось усилить контроль над рабочими и фактически сделать изобретение Голта своей (коллективной) собственностью. Конструктор не стал мириться с давлением. Вскоре он объявил о своем уходе из компании.

Протест

Бунтовщик - вот самый простой ответ на вопрос «Кто такой Джон Голт?». Действительно, талантливый физик и философ отказался жить в той системе, которую ему навязывало американское общество. Защищая свое право на пользование собственным изобретением, он организовал небывалую по масштабу забастовку. К нему присоединились самые разные талантливые специалисты.

Голт быстро стал культовой фигурой в среде бизнесменов, конструкторов и промышленников. Это были инициативные и предприимчивые люди, не желавшие отдавать обществу и государству собственные разработки, компании и другую ценную собственность. Их бунт оказался направлен против социалистических и коммунистических (левых) ценностей, набиравших популярность в США по ходу развития сюжета. Эти люди - яркие индивидуалисты и противники всего коллективного.

Атлантида

В своей борьбе против государства и несправедливых законов Джон Голт пошел на самые кардинальные меры. Ему удалось убедить многих состоятельных капиталистов прекратить и уничтожить собственный бизнес. Колоссальный протест предпринимателей - главный фон остальных событий романа «Атлант расправил плечи». Цитаты хорошо передают смысл произведения, но еще лучше это делает первый черновой заголовок рукописи Айн Рэнд «Забастовка».

Отрицая общественные и государственные нормы, промышленники и магнаты под руководством своего лидера создают тайное общество и строят поселение в Колорадских горах (подальше от своих противников), которое они называют Атлантидой. На протяжении всей книги Джон Голт - важнейшая фигура произведения, хотя он не является персонажем, от лица которого идет повествование.

Дэгни Таггарт

Главная героиня «Атланта» - Дэгни Таггарт. Она работает вице-президентом нью-йоркской железнодорожной компании, во главе которой стоит ее родной брат Джеймс. Фирма приближается к банкротству. Ее главный актив (железная дорога) пришел в негодность, клиенты уходят, и каждый день приносит все новые убытки.

В этих незавидных обстоятельствах Дэгни впервые слышит вопрос: «Кто такой Джон Голт?» - но не обращает внимания на мифы о легендарном инженере-изобретателе. Как вице-президент компании, она пытается спасти семейное дело. На протяжении первой части книги она борется за строительство новой железной дороги. Воспользовавшись мифом об удачливом и талантливом Джоне Голте, Дэгни называет открывшийся путь «линией Голта». Новая дорога приносит прибыль, компания избегает банкротства и снова получает большие деньги.

Крах государства

Успехи Дэгни сводятся на нет, когда правительство начинает проводить реформы и пытается отказаться от рыночной экономики. Государство хочет создать контролируемое плановое хозяйство, которое могло бы жестко регулироваться из политического центра. Эта система напоминает систему СССР и других коммунистических стран.

Начинается притеснение бизнеса - важная сюжетная развилка, которую включила в свою книгу Айн Рэнд. «Атлант расправил плечи» все больше напоминает жанр антиутопии. Ситуация ухудшается еще сильнее, когда из-за экономического кризиса прекращается добыча нефти. Затем то же самое происходит с поставками угля. «Атлант расправил плечи» показывает, как опрометчивая власть из-за своих неверных решений может легко погрузить любую страну в глубочайший хаос.

Поиски убежища

Дэгни Таггарт замечает, как один за другим исчезают известные бизнесмены. Ища пропавших, она попадает в Атлантиду - убежище сторонников Джона Голта. Главным символом небольшого городка оказался огромный трехфутовый знак доллара, выплавленный из чистого золота. Вокруг него выстроено множество современных зданий, где и живут магнаты, предприниматели и ученые, которые сбежали от властей.

Попадание Дэгни в Атлантиду - важный сюжетный поворот романа «Атлант расправил плечи». Книга, наконец, сталкивает двух главных героев. Джон Голт объясняет Дэгни свои революционные взгляды. Его сообщество - это группа свободных людей, желающих трудиться для собственного блага. Экономика поселения представляет собой свободный рынок, где каждый предлагает покупателю то, что умеет производить. Джон Голт называет свой протест бунтом воли и разума против толпы и ее невежества.

Жители Атлантиды предлагают Дэгни остаться в укрытии и жить согласно местным законам. Главная героиня соглашается, однако вскоре передумывает, после того как узнает, что Джон Голт собирается взорвать ее железную дорогу (все скрывшиеся в Атлантиде предприниматели и изобретатели лишали общество своей собственности). Дэгни настаивает на своем. Голт соглашается вернуть ее в обычный мир в обмен на обещание никогда не раскрывать тайну колорадского убежища.

Речь Джона Голта

Дэгни возвращается в США. Она пытается спасти свою железную дорогу, однако этому мешает тотальная коррупция во власти. Тем временем из-за плохой экономической обстановки и возрастающей бедности в стране начинаются бунты населения. Грабежи и насилие стали повседневными событиями. Отчаявшиеся люди захватывают целые городские районы, разворовывают всю собственность и сеют вокруг анархию.

Президент страны пытается выправить положение. Он собирается выступить по телевидению, чтобы успокоить население. Однако в начале трансляции сигнал перехватывает хозяин Атлантиды. Последовавшая за этим речь Джона Голта - самый важный эпизод книги, который Айн Рэнд писала целых два года. Философ обличает власти и объясняет лживость их политики. Он объясняет важность человеческой разумности, творчества, гордости и независимости. Именно эти качества заставили самых успешных людей страны отказаться от сотрудничества с государством и уйти в подполье. Благодаря обращению по телевизору вся страна переосмысливает произошедшее с ней за последнее время. Своим выступлением Джон Голт приблизил концовку романа «Атлант расправил плечи». Цитаты из его речи перекочевали в западный политический лексикон и на страницы книг многих писателей:

• «Отказ от признания реальности всегда приводит к гибельным последствиям».
• «...где нет выбора, невозможно существование ценностей».
• «Жажда власти - сорняк, который растет только на пустыре заброшенного разума».
• «Когда один выигрывает, а другой проигрывает, это не сделка, а мошенничество».
• «Нет более верного пути уничтожить человека, чем вынудить его изо дня в день работать как можно хуже. Это губит быстрее, чем пьянство, лень или воровство».

Развязка

После речи Джона Голта правительство начинает терять власть. Разъяренные люди возмущены разорительным экономическим курсом, они поджигают последние фабрики, разрушают заводы. В стране не хватает тюрем и охранников, для того чтобы содержать такое большое количество арестантов. Пытаясь удержаться на плаву, президент поручает силовым ведомствам найти Джона Голта. Вдохновителя революции выслеживают и ловят. Его заставляют прочитать по телевидению заготовленный текст, однако в последний момент Голт срывает выступление.

Власти, поняв, что уговорить философа невозможно, отправляют его в секретный бункер и начинают пытать. Соратникам Голта удается спасти своего лидера. В конце книги они улетают в убежище, а Дэгни решает присоединиться к протесту. Так завершается книга «Атлант расправил плечи». Главные герои видят разруху и тьму, в которую погрузилась страна. В последней сцене Джон Голт чертит над безлюдной землей знак доллара.

Дочитал. С третьей попытки. Длинная вышла история. В 5-6 лет.

2008 год . Купил где-то электронную текстовую версию. Не пошла. Ладно, думаю, «молод ишшо». Отложил.

В 2010 наткнулся на одну (одну!) главу в mp3. Ну думаю, ладно - возьмем измором. В машине прослушаю. Фигу. Остальных глав нигде не было. В магазинах типа озона тоже нет. Ни издательства не смог тогда найти, ничего. Да что ж такое, думаю. Ладно. Еще год прошел.

В 2011 или 2012 , точнее и не припомню, наткнулся на толстенное бумажное издание. Купил. Начал читать. Та же фигня, что и пару лет назад. Ну не идет. Ну скучно же.

В 2012 нашел фильм . Точнее экранизацию первой части романа. Смотреть легче. Хотя снято тоже не очень. Второй части не нашлось в хорошем переводе. Да и в комментариях подсказали, что вторая часть пострадала от смены актерского состава.

Наконец, неделю назад, случайно, нашел в аудио-формате полный вариант книги. Аудио спектакль. Залил на бронефон и пока водил старшего в школу слушай по одной-две главы. А тут еще дорога в Харьков и обратно: 10 часов в наушниках. Прочел. Послушал, точнее.

Только теперь понял, что было не так. Написана книга с литературной точки зрения не то чтобы плохо… Никак. Топорно. Характеры прямые как двери. Если мужчина и он хороший, то у него на груди табличка - «Хороший герой, 1 шт». Решения у него не то, что простые, а прямые. Тупо прямые. Без вариантов. смеется он громко. Терпит всех до упора и весь такой Атлант-Атлант. А вокруг него фурии с гарпиями, чтобы всем было понятно какой он хороший, раз плохие его так не ценят. А он же терпит их - значит хороший. Понятно? Если мужчина в романе плохой, то в конце он так и кричит прямо «Я плохой!», сходит с ума и убегает от этого. Плохой, но с тонкой душевной организацией, угу. Только что рычал «Убейте его!» и изменял законной супруге, а тут раз и плохо ему стало от осознания насколько он плохой. Бр-р-р-р. Аж пластиком пахнет от таких характеров.

Перебирать всех в романе смысла нет, но если пират - то благородный, женщина - волевая, но она все-таки слабая, а в момент перестрелки, вооруженные солдаты вместо того, чтобы валить человека, который разбивает окно и прыгает в комнату, чуть ли не хором спрашивают его «Как тебя зовут?!». А он такой: «Я - Робин Гуд!». А они такие: «Прости нас, Робин Гуд» и поголовно все застыли в оцепенении. Солдаты. С оружием. Болливуд, блин, какой-то. Паноптикум с попом в ванной.

А книга - дельная. Местами прямо таки… пробивает. Вопреки деревянной художественности слова. Но «пробивает» какой-то защитный слой циничности окружающего мира. Как будто смотришь на то, как дети в песочнице играют в магазин, а когда у кого-то не хватает на мороженное из песка, все равно «продают» ему порцию. И кажется, что мы все какие-то черствые. А вот они…

Не знаю, правильно ли сравнивать карикатурно правильных в своей правоте героев романа с детьми. Может это задумка автора. Может я злой стал. Или кроме бизнес-литературы я еще и художественную читаю и есть с чем сравнивать. Но… не слушайте меня. Лучше просто возьмите и прочтите. Я вас уже как мог предупредил и теперь вам не страшно будет. Хорошая книга. Или может так мне вовремя попалась. Не знаю.

Логика

В книге все черно-белое. Тут наши, за рекой - не наши. Сражаемся. Самоотрекаемся. Все как положено. Но в этом есть своя прелесть. Простота. Понятность. Логика. Нет - не логика построения сюжета (там ее нет - там прямолинейная как дверь шкафа сюжетная линия), а ЛОГИКА, выводы, последовательность, необратимость результатов которые автор вложили в голову всем хорошим героям. Логика, на которой построен старый мир. Логика, которой как инструментом, этот старый мир герои вскрывают как консервную банку. Логика, которая помогает нашим и губит не наших. Логика, как главный герой романа - это первый плюс из-за которого стоит прочесть Атланта.

Люди

Обычные люди, которые часто в романе выступают фоном, декорацией, перед которыми главные герои говорят заученные фразы. А потом декорация оживает. И люди стоят вдоль железной дороги. По своей воле. Помогая переменам. Выражая свою волю. Вызывая уважение. Люди, которым хочется пожать руку за то, что они встали и пошли отстаивать свою точку зрения. Вторая причина прочесть книгу - люди. Хорошие, простые, правильные люди. Мудро ненасильственные. Мудро.

Упорство

Упорство в том, что надо делать Дело. Порой упорство в романе оборачивается для героев их Криптонитом, но именно Упорство - то, чего сейчас, как мне кажется, не хватает нам всем. Мне.

Упорство делать свое дело и идти выбранным путем. Как машина, которая просто работает. Как паровоз. Простой и понятный паровоз, который превращает мощность в скорость и совершает понятную Работу, чтобы доставить состав из пункта А в пункт В. Действие, которое необратимо наступает за осмыслением… За пониманием.

Если вы склонны много думать и мало делать - Атлант полон других героев. Попробуйте. Они заряжают. Необратимой последовательностью действий и результатов.

Работа

Сама идея честных деловых отношений. Отношений не «получи», а «заработай», мне кажется настолько выпукло прописана в романе, чтобы еще и еще раз царапнуть тех из нас, кто «ждет, что оно само». В романе, конечно, побеждают те, кто делают. Строят. Запускают. Зарабатывают. Это нужно напоминать.

Что-то умное в самом конце

Мне повезло. В те моменты, когда скорый поезд в романе несется через пустыню Колорадо со скоростью 100 миль в час, я ехал в столичном экспрессе, все с той же скоростью, которая прописана в романе как скорость жизни, скорость бизнеса и решений. Ощущения от прочитанного накладывались с ощущением путешествия. С ощущением того, что я сам сейчас делал свое Дело. Это помогло мне полюбить эту книгу.

Не скажу, что книга перевернула мой мир. Встречал и такие отзывы на роман «Атлант расправил плечи». Причем от людей мной лично уважаемых за результаты. Не скажу, что поставлю эту книгу на первое, второе или даже десятое место на своей полке «книг для бизнеса». Тоже нет.

Но что-то есть в этой книге. С ее простотой. С прозревающими вовремя плохими, от чего они тут же становились хорошими. С поездами и линией Джона Голта, про которого весь роман то и дело люди спрашивают друг друга. С простоватой фантастикой, всеми этими «силовыми полями» на фоне паровозов и кочегаров.

Почитайте, а еще лучше - прослушайте в хорошем качестве. Может быть и вам понравится. И вы тоже спросите себя - а кто такой для меня, Джон Голт?

← Вернуться