Гемфри Дэви (1788-1829) был одним из наиболее выдающихся исследователей начала XIX в. Он не получил систематического образования. Будучи учеником врача, он с 1797 г. самостоятельно изучал химию по учебнику А. Лавуазье. Далее он работал ассистентом в Пневматическом институте. Здесь Г. Дэви сделал свое первое открытие, установив опьяняющее действие на человека оксида азота (II) - веселящего газа. Это открытие сделало его имя известным во всей Англии. Через год Г. Дэви был приглашен ассистентом и заведующим химической лабораторией в Королевский институт в Лондоне," а еще через год он занял место профессора химии в этом институте.
Блестящие лекции Г. Дэви в Королевском институте привлекали множество слушателей из различных слоев лондонского общества. Одновременно он вел в институте крупные исследования. В 1803 г. его избрали членом Королевского общества, а в 1820 г. он стал президентом этого общества и получил множество других научных отличий.
Электрохимические опыты Г. Дэви были посвящены разложению воды. Он установил, что при этом получается водорода в два раза больше, чем кислорода. Вместе с тем он высказал некоторые обобщения о механизме электролиза. В 1805 г. Г. Дэви начал опыты по разложению едких щелочей. Вначале он безуспешно пытался выделить металлы, содержащиеся в щелочах, электролизом растворов и расплавов. После этого он взял небольшой кусочек высушенного едкого кали, который в течение нескольких секунд подвергся действию влажного воздуха, поместил его на платиновый диск отрицательного полюса батареи и замкнул через этот кусочек ток. Тотчас же он заметил образование шарика металла, похожего на ртуть. Таким способом был впервые получен металлический калий (потассий) и натрий (содий).
Это открытие Г. Дэви произвело огромное впечатление на ученых Европы. Оно вызвало естественный интерес К необычным свойствам щелочных металлов и к поискам путей их получения химическими методами. Продолжая свои исследования, Г. Дэви получил и щелочноземельные металлы, несколько видоизменив условия опыта и применив в качестве катода ртуть так, что при электролизе была получена амальгама этих металлов. Он пытался также разложить борную кислоту с помощью вольтова столба. Но это ему не удалось, и он предпринял попытку выделения свободного бора химическим путем. В конце концов ему удалось получить «элементарный принцип» борацидной (борной) кислоты, и он назвал его борацием. Ж- Гей-Люссак и Л. Тенар, работавшие в том же направлении, также получили этот «принцип» и предложили назвать его бором.
Г. Дэви потратил много сил и времени на выделение свободного аммония, дающего соли, близкие по свойствам к калийным и натриевым. В 1808 г. Я- Берцелиус вместе с М. Понтиным также предприняли попытку получить свободный аммоний. Им удалось выделить только амальгаму аммония, что и было подтверждено затем Г. Дэви. В начале XIX в. считали, что хАор является продуктом окисления муриевой (соляной) кислоты, и называли его окисленной муриевой кислотой. Нагревая металлический калий в парах соляной кислоты, Г. Дэви получил хлорид калия. Тот же результат был получен и при сжигании калия в парах оксимуриевой кислоты (хлора). В то же время (1809) Ж. Гей- Люссак и Л. Тенар, желая отнять кислород из оксимуриевой кислоты, пропускали обезвоженный газ через фарфоровую трубку с раскаленным углем и пришли к выводу, что эта кислота, возможно, является элементарным веществом. Однако решающие опыты в этом направлении были выполнены Г. Дэви. Он получил соляную кислоту из смеси оксимуриевой кислоты и водорода (на свету со взрывом). Он пытался также разложить оксимурие- вую кислоту в пламени вольтовой дуги между угольными электродами. На основе результатов этих опытов Г. Дэви пришел к выводу (1810), что оксимуриевая кислота является элементар- -ным веществом. Новый элемент Г. Дэви назвал хлорином (Гей- Люссак сократил это название до хлора) и пытался выделить также свободный фтор. В 1812 г. он высказал мнение, что фторид бора и фторид кремния представляют собой соединения неизвестного элемента, аналогичного хлору и содержащегося также з плавиковой кислоте. Попытки его выделить этот элемент окончились неудачей. Но неизвестный в свободном виде элемент получил название «флюорин».
В 1815 г. Г. Дэви занялся разработкой безопасной лампы для шахтеров. В те времена взрывы в шахтах были причиной гибели многих шахтеров.
Процесс развития химии в первые десятилетия XIX в. проходил под воздействием потребностей быстро развивавшейся промышленности, в условиях продолжавшейся промышленной революции, выдвинувшей перед наукой новые и важные задачи.
ГЕМФРИ ДЭВИ
В
очень раннем возрасте он
проявил необычайную даровитость. В два с
небольшим года довольно бегло говорил. В шесть
лет умел читать и писать. Семилетним поступил в
среднюю школу родного города Труро (Корнуэлл).
Семья не располагала материальным достатком, и
Гемфри Дэви так и не получил высшего образования.
В 1795 г. он окончил Грамматическую школу
(существовало тогда в Англии такое учебное
заведение). Возможно, обучение в ней развило в нем
пристрастие к стихотворчеству. Правда, по поводу
его творений биограф замечал с некоторой
иронией: «Чувства, обнаруженные им в стихах, были
весьма достойны похвалы, но поэтическая техника
едва превышала тот уровень, который требуется от
поэта-лауреата».
Вообще в «гуманитарных» сферах на протяжении
всей жизни фантазер Дэви чувствовал себя
раскованно. Он даже создал внушительное
стихотворное произведение «Эпос Моисея» – дань
глубокой религиозности автора. Дэви
рассматривал «небольшой земной шар как точку,
служащую началом развития, ограниченного только
бесконечностью».
Далее его жизнь складывалась так. Он был отдан в
обучение к аптекарю в городе Пензансе.
Неизвестно, насколько Дэви преуспел в выполнении
своих непосредственных обязанностей, зато
известно, что он с необычайным рвением занялся
самообразованием. Он составил подробный план,
который настолько любопытен, что имеет смысл
привести его целиком. Вот в какой
последовательности намечался «штурм» знаний:
1. Теология, или религия, изучаемая через природу.
2. География.
3. Моя профессия:
1) ботаника; 2) фармация; 3) зоология; 4) анатомия; 5) хирургия; 6) химия.
4. Языки:
1) английский; 2) французский; 3) латинский; 4) греческий;
5) итальянский; 6) испанский; 7) еврейский.
5. Логика.
6. Физика:
1) учения и свойства тел природы;
2) об операциях природы; 3) учение о жидкостях;
4) свойства организованной материи; 5) об организации материи;
6) элементарная астрономия.
7. Механика.
8. История и хронология.
9. Риторика.
10. Математика.
Пожалуй, никто из ученых ни до, ни после Гемфри
не строил в юности столь гомерических проектов.
Да и сам он довольно скоро осознал их
фантастичность. Но на первых порах он довольно
пунктуально следовал написанному пером.
В январе 1798 г. ученик аптекаря добрался до химии.
Его пособиями стали только что переведенный на
английский «Курс химии» А.Лавуазье и «Химический
словарь» У.Никольсона. Для практических работ он
создал домашнюю лабораторию. Идея Лавуазье
относительно материальной природы света увлекла
Дэви, но послужила для него лишь поводом сделать
ошибочное предположение, за которое ему
приходилось краснеть всю жизнь: кислород есть
соединения света с неизвестным элементом. Статья
с этим «откровением» была даже напечатана. Но нет
худа без добра… Столь «оригинально» мыслящего
молодого человека в октябре 1798 г. пригласили в
Пневматический институт в Бристоле. Там, в
частности, проводились исследования
физиологического действия различных газов.
В
Бристоле Дэви
сделал свое первое настоящее открытие: обнаружил
опьяняющее действие на человека «веселящего
газа» (закиси азота). На рубеже столетий (1799–1801)
он развил бурную деятельность: определил состав
оксидов азота, азотной кислоты, аммиака и
приступил к опытам с источником электрического
тока – гальванической батареей, что послужило
началом его грядущих замечательных открытий. В
течение двух лет он опубликовал около десятка
статей.
Стремительно раскрылся экспериментальный
талант Дэви. «Идеология» его творчества ставила
во главу угла накопление фактов, а не разработку
теоретических представлений. Хотя его
электрохимическая теория представляет собой
исключение из этого правила.
Первые публикации результатов работ сделали имя
Дэви широко известным в Англии. В феврале 1801 г. он
приглашен в Лондонский королевский институт в
качестве ассистента лектора и заведующего
химической лабораторией, а уже в следующем году
занял вакансию профессора. Его блестящие лекции
пользовались исключительной популярностью. В 1803
г. Дэви становится членом Королевского общества,
в 1807–1812 гг. исполняет должность его секретаря, а
в 1820 г. избирается президентом.
В историю науки Дэви вошел как один из
основоположников электрохимии. Еще в
Пневматическом институте он проводил
исследования действия электрического тока на
различные объекты. Одним из первых осуществил
электролиз воды и подтвердил факт ее разложения
на водород и кислород (1801).
Особенно широкий размах подобные исследования
получили в Королевском институте. Их
предварительные итоги он изложил в лекции,
прочитанной 20 ноября 1806 г. В ней он развивал идеи,
правда, не всегда достаточно отчетливые, которые
в дальнейшем легли в основу «электрохимической
теории». В частности, он объяснял химическое
сродство тел, вступающих в соединения, энергией
их электрических (положительных и отрицательных)
зарядов: «Среди тел, дающих химические
соединения, все те, электрические энергии
которых хорошо известны, оказываются
противоположно заряженными; примером могут
служить медь и цинк, золото и ртуть, сера и
металлы, кислые и щелочные вещества… мы должны
считать, что эти тела будут притягивать друг
друга под действием своих электрических сил. При
современном состоянии наших сведений было бы
бесполезно пытаться делать умозаключения
относительно источника электрической энергии
или о тех причинах, в силу которых тела,
приведенные в соприкосновение, электризуются. Во
всяком случае связь между электрической
энергией и химическим сродством достаточно
очевидна. Быть может, они тождественны по своей
природе и являются основными свойствами
вещества?»
Эти соображения еще нельзя считать законченными
основами электрохимической теории, ибо Дэви
отвергает саму возможность возникновения тока в
результате химических реакций. И вполне логично,
что его «электрохимические достижения» прежде
всего лежали в области практики.
П
ожалуй, наиболее
значительным достижением Дэви стало выделение
щелочных и щелочно-земельных металлов -
результат электролитического разложения
щелочей. Тем самым была разрешена одна из
важнейших химических проблем.
Еще в конце XVIII в. полагали, что в барите и извести
содержатся металлические основания, тогда как
едкие щелочи вообще считались простыми
веществами. Правда, сам Лавуазье предполагал, что
и они со временем будут разложены.
То, перед чем бессильными были обычные
химические операции, оказалось возможным
благодаря электрическому току.
Первоначально Дэви пошел по ложному пути. Он
попытался выделить металлы из растворов и
расплавов щелочей. Десятки опытов не приводили к
успеху. Тогда возникла идея: испытать действие
электрического тока на твердую щелочь: «Кали,
вполне высушенный нагреванием, не является
проводником, но его можно сделать таковым,
добавляя минимальное количество влаги, которое
не влияет заметно на его агрегатное состояние, и
в этом виде оно легко плавится и разлагается
мощными электрическими силами…» В ходе
экспериментов «появлялись маленькие шарики с
сильным металлическим блеском… Эти шарики
состоят именно из того вещества, которое я искал
и которое является легко воспламеняемым
основанием кали». Об этом Дэви сообщил
Королевскому обществу 19 октября 1807 г.
Подобным способом Дэви получил и натрий. Он
предложил для свободных щелочных металлов -
новых химических элементов - названия
«потассий» и «содий» (от английских слов «рotach»
и «soda»
); латинские названия этих элементов
записываются как «потассиум» и «содиум».
Выделение щелочных металлов в свободном виде по
праву можно рассматривать как одно из величайших
химических открытий начала XIX в. и как один из
первых практических триумфов электрохимии.
В 1808 г. Дэви электролитически разложил
щелочные земли и получил свободные
щелочно-земельные металлы – барий, стронций,
кальций и магний. Однако методику эксперимента
ему пришлось принципиально изменить, поскольку
сухие щелочные земли не проводили тока и
становились проводниками только в расплавах.
Дэви сделал попытку выделить элементарный бор из
борной кислоты, для чего построил большую
электрическую батарею, состоящую из 500 пар медных
и цинковых пластинок. Но даже столь мощный
источник тока не привел к успеху.
К
рупнейшей заслугой
ученого является установление элементарной
природы хлора. К.Шееле, открывший хлор в 1774 г.,
будучи ярым приверженцем теории флогистона,
предложил для него название «дефлогистированная
соляная кислота». А.Лавуазье, опираясь на свою
теорию кислот, высказал идею, что в «кислоте»
содержится особый радикал – «мурий» – в
соединении с кислородом. В 1785 г. К.Бертолле,
подействовав диоксидом марганца на соляную
кислоту, получил не что иное, как
«дефлогистированную соляную кислоту». Отсюда он
заключил, что таковая есть продукт окисления
соляной кислоты, и назвал хлор «окисленной
соляной кислотой» (acide muriatique oxygene
). В
результате гипотеза о существовании элемента
«мурий» стала общепринятой, равно как широкое
распространение получило название
«оксимуриевая кислота». Многие исследователи, в
том числе французские химики Ж.Гей-Люссак и
Л.Тенар, пытались выяснить ее природу, но только
Дэви в конце 1810 г. в результате многочисленных
экспериментов окончательно пришел к убеждению:
«оксимуриевая кислота» имеет элементарную
природу. Новому элементу он дал название
«хлорин» (в переводе с греческого означающее
«желто-зеленый»). Современное название «хлор»
предложил в 1811 г. Гей-Люссак.
Дэви пытался выделить и свободный фтор. В 1812 г. он
высказал предположение, что в плавиковой кислоте
и ее соединениях содержится некий «принцип»,
аналогичный хлору. Дэви даже предложил название
для этого гипотетического элементарного
вещества - «флюорин», по аналогии с «хлорином».
Однако желаемого он не достиг, но серьезно
отравился, работая с фторсодержащими продуктами.
Беда никогда не приходит одна: ученый чуть не
лишился зрения при опытах с хлористым азотом.
Год 1812-й оказался переломным для Гемфри Дэви. В
оставшиеся 17 лет жизни он не сделал сколь-либо
существенных открытий, да и в некоторых вопросах
химии оставался ретроградом. Например,
поддерживал идею о сложном составе некоторых
элементарных веществ (азота, фосфора, серы,
углерода и др.). Фактически был равнодушен к
химической атомистике Дальтона, называя ее
«остроумным предположением». Однако пользовался
дальтоновскими атомными весами, именуя их
пропорциями. В том же году он выпустил книгу
«Элементы химической философии». Дэви
рассматривал ее лишь как первую часть
намеченного им большого сочинения,
долженствующего охватить всю химию. Труд этот
так и остался незаконченным.
Дэви оставил о себе добрую память изобретением в
1815 г. безопасной лампы для шахтеров. Она
применялась в шахтах более столетия, пока не было
введено электрическое освещение.
Ученый скончался 29 мая 1829 г., едва перешагнув
полувековой рубеж. В некрологе отмечалось:
«Дэви… представлял яркий пример того, что
римляне называли человеком, которому
благоприятствует счастье. Успех его, однако, даже
с этой точки зрения не был делом случая, а он был
обязан им своему глубокомыслию, предвидению
будущего при создавании своих планов и
талантливости и настойчивости, с которыми он
доводил их до успешного конца…»
П
овторим, что Дэви вошел в
историю науки одним из основоположников
электрохимии, создавшим фактически первую
электрохимическую теорию. Он подтвердил факт
электролитического разложения растворов
сложных веществ и то, что на отрицательном полюсе
выделяются водород, металлы и щелочи, а на
положительном – кислород и кислоты. Он заключил,
что химические соединения – продукт
электрической нейтрализации противоположно
заряженных веществ, вступающих во
взаимодействие. Этот постулат Й.Берцелиус
воплотил в своей дуалистической теории.
Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что
Дэви был «запрограммирован на большее». К
сожалению, болезни подкосили его в расцвете лет.
Характер ученого отнюдь не был легким:
честолюбие и самолюбие отчетливо выражались в
его натуре. Вот почему у него по существу не
осталось учеников, кроме Майкла Фарадея, который
в судьбе Дэви сыграл немалую роль. Кстати, они
познакомились в 1812 г.
Фарадей приобретал знания самостоятельно.
Работая учеником переплетчика, он внимательно
знакомился с содержанием книг. Особенно его
интересовали книги по химии. Майкл посещал
популярные лекции Дэви в Королевском институте.
Затем он переписал их начисто, снабдил рисунками
и послал маститому ученому с просьбой принять
помощником для лабораторных работ. Дэви вскоре
убедился в блестящих способностях юного
сотрудника и даже взял его с собой в качестве
ассистента в путешествие по Европе в 1813–1815 гг.
С годами Фарадей обретал все большую
самостоятельность. Он выполнил несколько
примечательных работ по химии и уже в 1821 г. был
избран членом Королевского общества, чему Дэви,
как это ни странно, активно препятствовал. Была
ли то зависть к стремительному творческому росту
юного коллеги или раздражительность, вызванная
постоянными недомоганиями? Кто знает… Фарадей
после кончины Дэви возглавил его лабораторию и
наследовал чтение лекций в Королевском
институте.
|
Если Дэви стоял у истоков электрохимии,
то Фарадей способствовал подведению под нее
теоретического фундамента. Он сформулировал
основные законы электролиза и предложил термины
«электрод», «анод», «катод», «анион», «катион»,
«ион»…
Однако в историю науки Майкл Фарадей вошел
прежде всего как физик, притом как один из
величайших физиков всех времен. Достаточно лишь
сказать, что он установил связь электричества с
магнетизмом, что имело колоссальные последствия
для развития естествознания и техники.
29 мая 1829 г. умер Гемфри Дэви (Humphry Davy, 1778-1829), великий химик 19-го столетия, известный крупными научными открытиями, и являющийся основоположником электрохимии. Однако для анестезиологов сэр Гемфри Дэви в первую очередь дорог и памятен как исследователь, впервые описавший анестетические свойства закиси азота. Гемфри Дэви вошёл также в историю медицины критических состояний и как научный руководитель Пневматического медицинского института Томаса Беддо (Beddoes, Thomas, 1760-1808), и по праву считается одним из основоположников современной респираторной терапии.Гемфри Дэви (Humphry Davy, 1778-1829) родился в маленьком городке Пензансе на юго-западе Англии. Об этой местности есть старинная поговорка: "Южный ветер приносит туда ливни, а северный - возвращает их". Гемфри был старшим сыном в небогатой семье, владевшей небольшим поместьем в Ладгване (Ludgvan) недалеко от Пензанса. Отец Гемфри, Роберт Дэви, был резчиком по дереву, "не умеющим считать деньги", и поэтому семья с трудом сводила концы с концами, а мать была приёмной дочерью местного врача Тонкина. Юность Гемфри Дэви. Опыты с закисью азота.
Гемфри учился в
грамматической школе близи Пензанса. В 1795 г.,
через год после смерти отца, Гэмфри был принят в
качестве ассистента и аптечного помощника к
местному хирургу Дж. Бингану Борлэйзу (J. Binghan
Borlase). Он готовил мази, взвешивал порошки, помогал
при перевязках, мечтая выучиться врачебному
ремеслу и стать доктором.
Чрезвычайно прилежный и любознательный Дэви
жадно прислушивался к разговорам своего шефа с
местными коллегами и заезжими
коммерсантами-аптекарями о перспективах
развития «пневматической медицины», основы
которой были положены работами английского
учёного Джозефа Пристли
(Priestley J., 1733-1804). Шум
вокруг этой новой моды в медицине был уже
порядочный, если судить по оппозиции, которая
довольно громко высказывалась. Так, например, Ян
Ингенхаус (Jan Ingenhoucz), придворный врач
австрийского имперского двора, открыто
предостерегал врачебный мир от опасностей
чрезмерного увлечения газами как «жизненным
эликсиром». Но ещё более категорические
отрицательные взгляды высказал авторитетный
американский врач, химик Митчелл (Lantham Mitchell),
который ссылаясь на проделанные им опыты на
животных с открытой Пристли закисью азота,
заявил, что этот газ является опасным ядом, от
которого его животные чуть не погибли. Митчелл в
своих предостережениях шёл еще дальше,
высказывая мысль, что некоторые газы сами по себе
и есть главная причина эпидемических
заболеваний. Митчелл был для всех признанным
авторитетом, и его суждения в общественном
сознании являлись чуть ли не истиной в последней
инстанции. Однако на юного Дэви подобные
приговоры произвели обратное действие и
зародили в нём мысль приготовить закись азота, и
на самом себе испробовать её действие.
По ночам, когда хозяин Борлэйз уходил, Дэви
перечитывал «Химический справочник» Никольсона,
«Руководство по элементарной химии» Лавуазье и
«Эксперименты и наблюдения» Пристли, а также
постепенно подготавливал оборудование и
препараты для приготовления закиси азота. Когда
всё было готово, и газ был получен, Дэви начал
свои героические опыты. Вдыхание закиси азота
произвело на него столь необыкновенное действие,
вызывая чрезвычайно приятные ощущения и весёлое
настроение, что Дэви, скрывая опыты от своего
шефа, стал повторять их почти ежедневно, всё
более и более убеждаясь не только в отсутствии
отравляющего действия, но и в неизменном
опьяняющем эффекте закиси азота и вызываемых им
весёлых галлюцинациях.
Дэви был начинающим поэтом, и он не утерпел,
чтобы не описать в стихах свои ощущения при
действии закиси азота. Но для нас гораздо
интереснее не его юношеские вирши, теряющие
прелесть стихотворной формы при переводе прозой,
а точные записи из его знаменитой книги, вышедшей
в 1800 г., когда он уже был сотрудником
«Медицинского пневматического института». Здесь
мы находим первое в мире прямое указание на
обезболивающее действие ингаляции закиси азота
.
Вот цитата из книги Дэви «Исследования
химические и философские, касающиеся главным
образом закиси азота, или дефлогистированного
воздуха и его вдыхания»:
«При прорезывании одного злосчастного зуба, называемого dentes sapientiae, я испытывал острое воспаление десны, сопровождающееся большой болью, которая одинаково мешала как отдыху, так и сознательной работе. Однажды, когда воспаление было чрезвычайно чувствительно, я вдохнул три большие дозы закиси азота. Боль совершенно исчезла после первых четырёх или пяти вдохов и неприятные ощущения на несколько минут сменились чувством удовольствия. Когда прежнее состояние сознания возвратилось, вместе с ним вернулось и состояние в органе, и мне даже показалось, что боль была сильнее после опыта, чем раньше».
Увлекательные опыты с
закисью азота и сопровождающее их состояние
наркозного опьянения испортили взаимоотношения
Дэви с его шефом, который вначале не мог понять
причины небывалых раньше приступов безудержного
смеха и возбуждения своего ученика. Случалось,
что приезжавшие пациенты, встретившись с
невменяемым, по их мнению, лекарским помощником,
уезжали с недовольством и практика Борлэйза
стала падать. Когда хозяин выяснил в конец
причину частой одержимости Дэви, то, усмотрев в
опытах с закисью азота причину своего врачебного
неблагополучия, он запретил Дэви продолжать
исследования в его доме.
Дэви переселился к своему приёмному отцу,
доктору Тонкину. Здесь он вновь собрал кое-какую
стеклянную посуду и оборудование, наладил
производство газов и возобновил свои опыты.
Именно тут, у Тонкина, он дал закиси азота
название «веселящий газ»
.
Но однажды ночью семейство Тонкинов было
разбужено сильным взрывом. Вбежав в комнату Дэви,
они застали его растерянного, с виноватым видом,
среди разбросанного взрывом оборудования.
Последовало категорическое запрещение
продолжать эти затеи, угрожающие взорвать весь
дом. Вторично поискам Дэви наступил конец.
Но в это время в Пензанс случайно приехал
доктор Дэвис Гидди
(Davies Giddy, позднее Gilbert),
впоследствии ставший президентом Королевского
Общества (1827-30 гг.). Он услышал о «таинственных
газах» и о взрыве в доме Тонкинов и пожелал
познакомиться с этим «неисправимым юношей».
Гидди сразу же усмотрел в юном Дэви
многообещающего пытливого исследователя и
рекомендовал его своему другу - доктору Томасу
Беддо
(Beddoes, Thomas, 1760-1808), директору
«Пневматического института» в Клифтоне, под
Бристолем.
Приехав в Клифтон, Дэви
получил максимум того, о чём мог мечтать:
замечательную лабораторию, прекрасные условия
жизни и работы, и прекрасного руководителя,
увлечённого мечтами об исследованиях газов и их
действии на организм человека при вдыхании.
Томасу
Беддо, возглавлявшему созданный им
«Пневматический институт», в это время было
сорок лет. Это был чрезвычайно образованный,
разносторонний учёный, собравший вокруг себя
группу энтузиастов новой идеи - пневматической
медицины. Сам он был известным химиком,
философом, поэтом и искренне увлекался идеями
служения на благо человечества. Он получил
образование в Лондоне, Эдинбурге и Париже, был
дружен с Лавуазье. Дополнительный курс химии он
прошел в Оксфорде. Беддо увлекался
психологическими анализами, изучал природу снов
и впечатления раннего детства, предвосхищая тем
самым будущие работы Зигмунда Фрейда.
Идеи Беддо о лечением ингаляциями газов
различных болезней встретили весьма горячий
отклик и всяческую помощь. Достаточно сказать,
что известный поэт Томас Веджвудд предоставил
тысячу фунтов стерлингов в его распоряжение, а
известный изобретатель, создатель первой
паровой машины, Джеймс Уатт
(Watt, J,1736-1819)снабжал
его лаборатории необходимым оборудованием.
«Пневматический институт» был оборудован и
снабжён первоклассным по тем временам
оборудованием и лабораториями, при нём
находилась больница на 10 коек и поликлиническое
отделение. Ко времени приезда Дэви в институте
уже широко проводились испытания ингаляций
кислорода, водорода, азота и некоторых недавно
открытых углеводородов. Фактически, это был
настоящий научный центр, в котором изучались
свойства различных газов и их влияние на
организм человека. Можно смело сказать, что Томас
Беддо и его сотрудники были пионерами и
предшественниками современной респираторной
терапии. В «Пневматическом институте», во многом
благодаря Джеймсу Уатту, создавались и
испытывались первые ингаляторы, спирометры,
баллоны сжатого газа и т.д. Именно в
«Пневматическом институте» впервые был применён
с лечебной целью кислород; разработаны основы
аэрозольной терапии; впервые была измерена общая
ёмкость лёгких методом разведения водорода
(Дэви).
Намерения Дэви заняться закисью азота были
встречены Беддо с одобрением. Дэви повторил свои
опыты, проведенные в Пензансе, изготовил хорошие
газометры, хотя дважды чуть не погиб от ингаляций
недостаточно очищенного газа. В конце концов, 11
апреля 1799 г. ему удалось наладить получение
химически чистой закиси азота.
Первая демонстрация ингаляции больших доз закиси азота была проведена Дэви в присутствии Беддо и младшего ассистента Кинглэка. Успех был полный: вдыхая три-четыре кварты из приготовленного, непроницаемого шёлкового мешка, Дэви не испытал никакого дурного действия. К опытам присоединились и другие. Первым из принявших ингаляцию был известный поэт Сэмуель Тейлор Колеридж. Сам Дэви подробно записал свои галлюцинации на этом сеансе:
«Почти немедленно началось дрожание, идущее от груди к конечностям. Я испытывал ощущение осязательного напряжения, в высшей степени приятного в каждом члене. Мои зрительные впечатления были ослепительны и казались великолепными. Я отчетливо слышал каждый звук в комнате и был прекрасно ориентирован в происходившем. Постепенно, по мере того, как приятные ощущения нарастали, я потерял связь с внешним миром. Потоки зрительных образов быстро пробегали в моём сознании и так сочетались со словами, что производили совершенно новые образы. Я пребывал в мире идей, заново изменённых и причудливо сочетавшихся. Я строил теории и делал открытия. Когда я был разбужен из этого полубредового транса доктором Кинглэком, который отнял мешок от моего рта, то негодование и гордость были первыми чувствами от присутствия около меня другого человека. Мои эмоции были возвышены, и я испытывал энтузиазм; я ходил по комнате около минуты, совершенно не считаясь с тем, что говорили вокруг меня. Когда я вернулся к прежнему состоянию рассудка, я испытывал потребность сообщить об открытии, которое я сделал во время эксперимента. Я старался вернуть свои видения, но они были слабы и неотчётливы. Однако сумма данных представлялась сама собой, и я заявил доктору Кинглэку с самой полной уверенностью и пророческим образом: в мире нет ничего, кроме понятий; вселенная состоит из впечатлений, идей, удовольствий и страданий».Опыты стали ставить
шире. Слухи и рассказы привлекли множество
больных в «Пневматический институт», главным
образом, страдающих астмой. Многие из них после
ингаляций считали себя совершенно излечёнными и
«заново родившимися».
Несомненно было то, что теория американца
Митчелла о роли газов как причине «заразных
поветрий» была категорически опровергнута
опытами Дэви, и это дало ему право выступить с
критической журнальной статьёй. Вскоре, в 1800 г.,
была издана и цитированная выше книга «Исследования химические и
философские, касающиеся главным образом закиси
азота, или дефлогистированного воздуха и его
вдыхания».
Авторитет и слава Гемфри Дэви
быстро росли. В это время усилиями Бенджамина
Томпсона (графа Румфорда), британского
натуралиста Джозефа Бэнкса, английского химика и
физика Генри Кавендиша было организовано
общество натуралистов, названное Королевским
институтом
. Общество помещалось в Альбемарле и
было оборудовано прекрасными собственными
лабораториями. Королевский институт сразу же
установил традицию приглашать для публичных
лекций о своих исследованиях известных химиков и
физиков. В 1801 г. Дэви был приглашён в Королевский
институт прочитать доклад о закиси азота. Успех
был полный. Последовавшие за лекцией опыты
ингаляции вызвали большой интерес у публики.
Многие члены общества пожелали испытать газ на
себе. Все неудержимо смеялись: одни под действием
закиси азота, другие, глядя на них, особенно,
когда некий мистер Ундервуд так разохотился
вдыхать, что мундштук пришлось отнимать у него
силой.
Лекции и
демонстрации Дэви захватили и лондонское
общество, где по словам современника, «…люди
первого ранга и таланта, из литературного
общества и науки, практики и теоретики, «синие
чулки» и великосветские дамы, старые и молодые -
все жадно наполняли аудиторию». Поздравления,
приглашения и подарки сыпались на лектора. Его
общество привлекало всех, и каждый гордился
знакомством с ним.
Эксперименты Дэви с закисью азота над собой,
а также бесчисленные факты наличия
непосредственного болеутоляющего эффекта у
многих больных в институте Беддо породили у Дэви
мысль, что газовый наркоз может
быть использован и для хирургических операций
(!!!)
.
И эту крупную идею он совершенно чётко
выразил в своей книге «Medical Vapours»
: «…так
как закись азота при интенсивном действии
способна уничтожать физическую боль, она может
быть с успехом использована при хирургических
операциях, в которых не имеет места большая
потеря крови».
И это прозвучало за сорок лет до
того, когда в США Хорас Уэллс
(Horace Wells, 1815-1848), совершенно не читавший работ Дэви,
самостоятельно начал проводить наркозы закисью
азота. Уэллс воспользовался не научными данными
английского учёного-химика, а теми
увеселительными «газовыми потехами», которыми
развлекалась американская провинциальная
публика, перенявшая эту забаву из модных
английских салонов, где подобные развлечения
становились уже предметами весёлых, а порой и
злобных карикатур и насмешек.
Возможно открытие Дэви осталось в тени в
связи с постепенным охлаждением общественности
к «пневматической медицине». Не будучи сам
врачом и приобретя лишь самые примитивные
лечебные представления и навыки от своего
бывшего шефа, провинциального лекаря Борлэйза,
он, разумеется, совершенно эмпирически пробовал
лечебное действие газов при различных болезнях.
Да и новый его шеф, Томас Беддо, тоже находился в
плену многих заблуждений. Это обстоятельство и
должно было послужить причиной того, что
терапевтические успехи «пневматической
медицины» вскоре оказались несостоятельными, а
сама идея и дело, так горячо лелеемые Беддо и
Дэви, начали встречать всё большую и большую
оппозицию со стороны медицинского сословия.
Многочисленные профессиональные врачи всё
чаще стали публиковать данные о том, что
применение ингаляций вызывает расстройства
пульса и приступы головокружения. Через
некоторое время «пневматическая медицина» была
объявлена шарлатанством и запрещена. Томас Беддо
был вынужден отказаться от своего детища и
превратить институт в обычную маленькую
больницу. А в 1808 г. в полном разочаровании он
писал Дэви: «Привет от доктора Беддо, - одного из
тех, кто рассыпался за пределы Avena fatha, и из чего не
выросло ни стебля, ни цвета, ни плода».
Однако сам Дэви, в своё время получивший имя и
признание за эксперименты с закисью азота, стоял
уже на пороге тех работ и открытий, которые
сделали его одним из величайших химиков мира.
В 1801 г. Дэви был приглашён в качестве лектора в только что основанный Королевский институт. Его тщательно подготовленные и интересные лекции способствовали популяризации химии и существенно подняли престиж самого института. В 1802 г., в 23-летнем возрасте, Гемфри Дэви становится профессором химии.
В его первоначальные
обязанности в Королевском институте входило
также изучение процесса дубления кожи. Он
выделил дубильный экстракт из тропических
растений, который был эффективнее и дешевле
обычного экстракта дуба, а опубликованный Дэви
доклад по этой проблеме надолго стал настольной
книгой кожевников.
В 1803 г. Гемфри Дэви стал членом Лондонского
Королевского общества
и почетным членом
Дублинского общества. В этом же году он выступил
с первой серией ежегодных лекций по сельскому
хозяйству. В последствии эти циклы лекций
постепенно вылились в книгу «Элементы
агрохимии»
(1813), ставшей единственной
систематической работой по этой теме на долгие
годы.
За свой исследования в области
гальванической химии, работы по процессу
дубления кожи и анализу минералов (первый
систематический курс по геологии в Англии) Дэви
получил медаль Copley в 1805 г.
В 1807 г. он был избран секретарем Лондонского
Королевского общества, а с 1820 г. стал его
президентом.
Гемфри Дэви вошел в
историю как основатель новой науки электрохимии
и автор открытия многих новых веществ и
химических элементов. В первые годы XIX века Дэви
увлекся изучением действия электрического тока
на различные вещества, в том числе на
расплавленные соли и щелочи.
Он предположил, что с помощью электролиза
можно разложить любые химические субстанции на
элементы. Эта точка зрения была выражена в 1806 в
его лекции «О некоторых химических
силах электричества»
(On Some Chemical Agencies of
Electricity
), за которую, несмотря на то, что Англия и
Франция находились в состоянии войны, он получил
Наполеоновскую премию от Французского Института
(1807 г.). Впоследствии Наполеон наградил Дэви
орденом Почётного легиона.
Тридцатилетний ученый сумел в течение двух
лет получить в свободном виде шесть ранее
неизвестных металлов: калий, натрий, барий,
кальций, магний и стронций. Это стало одним из
самых выдающихся событий в истории открытия
новых химических элементов, особенно если
учесть, что щелочи в то время считались простыми
веществами (из химиков того времени лишь
Лавуазье сомневался в этом).
Однажды во время опытов с неизвестными
металлами произошло несчастье: расплавленный
калий попал в воду, произошел взрыв, в результате
которого Дэви жестоко пострадал. Неосторожность
обернулась для него потерей правого глаза и
глубокими шрамами на лице.
Дэви пытался разложить электролизом многие
природные соединения, в том числе и глинозем. Он
был уверен, что и в этом веществе содержится
неведомый металл. Ученый писал: «Если бы мне
посчастливилось получить металлическое
вещество, которое я ищу, я бы предложил для него
название - алюминий»
. Ему удалось получить
сплав алюминия с железом, а чистый алюминий был
выделен лишь в 1825 году, когда Дэви уже прекратил
свои эксперименты, датским физиком Х.К. Эрстедом.
По свойствам ртутной амальгамы Дэви подтвердил
гипотезу Ампера о существовании сложной группы
аммония. Исследования Дэви над хлором и хлорной
кислотой исправили понятия Лавуазье о кислотах,
и этим было положено начало водородной теории
кислот. Дэви также была установлена аналогия в
свойствах хлора и йода. Он открыл фосген и
твёрдый фтористый водород. А в 1818 году Дэви
получил в чистом виде еще один щелочной металл -
литий.
Научные интересы Гемфри Дэви были весьма
разносторонними. Так, в 1815 году он сконструировал
безопасную лампу для углекопов с металлической
сеткой, которая спасла жизнь многим шахтерам. Эту
работу он провёл по просьбе Общества по
предотвращению несчастных случаев в угольных
шахтах. За изобретение безопасной лампы и
проведенные в связи с этим исследования
процессов пламени он получил золотую и
серебряную медаль Румфорда от Королевского
общества.
Основной принцип
устройства лампы безопасности состоит в том, что
пламя в лампе закрывалось специальной ячеистой
металлической сеткой с определённым количеством
ячеек на квадратный дюйм (625 ячеек на квадратный
дюйм, толщина сетки -1/70 дюйма). Дэви не оформлял
патента на это изобретение. Самой большой
наградой для него являлось то, что он своим
изобретением безопасной лампы спас жизни многим
шахтерам. В 1816 г. Дэви писал по этому поводу: «Нет,
мой дорогой друг, моей единственной целью было
человеколюбие, и если я имел успех, я уже считаю
себя щедро вознагражденным».
В 1812 году, в возрасте тридцати четырех лет,
Дэви был удостоен титула лорда за свои научные
заслуги (8 апреля), после чего он прочел
прощальную лекцию членам Королевского института
(9 апреля) , и вскоре женился на леди Джейн Эйприс
(11 апреля), богатой вдове, родственнице
знаменитого писателя Вальтера Скотта. Однако
этот брак не был счастливым. В это же время он
возвращается к увлечению своей юности - поэзии, и
входит в кружок английских поэтов-романтиков так
называемой «озёрной школы».
В 1818 г., после того, как Дэви за
свои заслуги был пожалован в баронеты, он
отправляется в Италию, где исследует
вулканические реакции, а также безуспешно
пытается найти способ развернуть знаменитые
геркуланумские рукописные свитки, хранившиеся в
Неаполе, и прилежно изучает химию красок,
употреблявшихся в живописи.
В 1820 г. он становится президентом
Королевского общества и находится на этом
почётном посту до 1827 г.
В 1823-25 гг. Дэви в сотрудничестве с известным
политиком и писателем Джоном Вильсоном Крокером
(John Wilson Croker) учреждает Athenaeum Club
, в котором
становится попечителем. Совместно с
колониальным губернатором Томасом Стэмфордом
Раффлзом (Sir Thomas Stamford Raffles) учреждает Зоологическое
общество
и разрабатывает план зоологических
садов в Regent"s Park (Лондон), открытых в 1828 г.
В начале 1827 года Дэви, чувствуя недомогание,
уезжает из Лондона на лечение во Францию и Италию
вместе с братом. Жена не сочла нужным
сопровождать больного мужа. В связи с плохим
состоянием здоровья Дэви был вынужден сложить с
себя обязанности президента Королевского
общества. Интересно, что на этом посту Дэви
сменил его бывший покровитель, так много
сделавший для него - доктор Дэвис Гидди
(Davies
Giddy, позднее Gilbert).
Врачи считали, что основной причиной болезни
Дэви были вредные условия работы в химической
лаборатории и частые эксперименты с газами на
самом себе.
Будучи вынужденным отказаться от дел и
спорта, Дэви, не умеющий сидеть, сложа руки, снова
взялся за писательский труд. Его последняя книга,
посвященная рыболовству (в манере Izaak Walton),
содержала также и собственные рисунки Дэви в
качестве иллюстраций.
После короткого, последнего, визита в Англию,
он вернулся в Италию, поселившись в Риме в
феврале 1829 г., со слов самого Дэви, словно «руина
среди руин». Несмотря на то, что он был частично
парализован после нескольких нарушений
мозгового кровообращения, он продолжал работать.
В 1829 году, 29 мая, в Женеве, на обратном пути в
Англию, Дэви снова поразил апоплексический удар,
от которого он и умер на 51-м году жизни. Рядом с
ним был только его брат. Дэви похоронили в
Вестминстерском аббатстве в Лондоне, где
покоится прах выдающихся сынов Англии.
Медаль памяти Гемфри Дэви.
The Collected Works of Sir Humphry Davy , edited by his brother, John Davy with an introduction by David Knight, University of Durham , Thoemmes Press, 9 Volume(s) (2001). 7. Humphry Davy"s Sexual Chemistry , by Jan Golinski. Published in Configurations 7 (1999), 15-41. |
Гемфри ДЭВИ (Davy H.)
(17.XII.1778 - 29.V.1829)
Гемфри Дэви
(1778-1829) родился в маленьком городке Пензансе на юго-западе Англии. Об этой местности есть старинная поговорка: "Южный ветер приносит туда ливни, а северный - возвращает их".
Отец Гемфри был резчиком по дереву, "не умеющим считать деньги", и поэтому семья с трудом сводила концы с концами, а мать - приемной дочерью местного врача Тонкина.
Гемфри еще в детстве удивил всех своими необычайными способностями. После смерти отца он стал учеником аптекаря и смог осуществить свои давнишние мечты, заняться любимым делом - химией.
В 1798 году Дэви, который приобрел репутацию хорошего химика, был приглашен в Пневматический институт, где изучалось действие на человеческий организм различных газов - водорода, метана, диоксида углерода. Дэви принадлежит открытие "веселящего газа" (оксида диазота) и его физиологического действия на человека.
В первые годы XIX века Дэви увлекся изучением действия электрического тока на различные вещества, в том числе на расплавленные соли и щелочи. Тридцатилетний ученый сумел в течение двух лет получить в свободном виде шесть ранее неизвестных металлов: калий, натрий, барий, кальций, магний и стронций. Это стало одним из самых выдающихся событий в истории открытия новых химических элементов, особенно если учесть, что щелочи в то время считались простыми веществами (из химиков того времени лишь Лавуазье сомневался в этом).
Вот как описывал Дэви свой опыт, в котором впервые был получен металлический калий: "Маленький кусочек едкого кали... был помещен на изолированный платиновый диск, соединенный с отрицательным полюсом интенсивно действующей батареи... в то же время платиновая проволока, соединенная с положительным полюсом, была приведена в соприкосновение в верхней поверхностью щелочи... Кали начало плавиться у обеих точек электризации, причем у верхней поверхности наблюдалось энергичное выделение газа; у нижней, отрицательной поверхности, газ не выделялся, вместо этого появлялись маленькие шарики с сильным металлическим блеском, внешне ничем не отличавшиеся от ртути. Некоторые из них сейчас же после своего образования сгорали со взрывом и с появлением яркого пламени, другие не сгорали, а только тускнели, и поверхность их покрывалась в конце концов белой пленкой ".
Однажды во время опытов с неизвестными металлами произошло несчастье: расплавленный калий попал в воду, произошел взрыв, в результате которого Дэви жестоко пострадал. Неосторожность обернулась для него потерей правого глаза и глубокими шрамами на лице.
Дэви пытался разложить электролизом многие природные соединения, в том числе и глинозем. Он был уверен, что и в этом веществе содержится неведомый металл. Ученый писал: "Если бы мне посчастливилось получить металлическое вещество, которое я ищу, я бы предложил для него название - алюминий ". Ему удалось получить сплав алюминия с железом, а чистый алюминий был выделен лишь в 1825 году, когда Дэви уже прекратил свои эксперименты, датским физиком Х.К. Эрстедом.
В течение своей жизни Гемфри Дэви неоднократно возвращался к проблемам получения металлов, хотя его интересы были весьма разносторонними. Так, в 1815 году он сконструировал безопасную рудничную лампу с металлической сеткой, которая спасла жизнь многим шахтерам, а в 1818 году получил в чистом виде еще один щелочной металл - литий.
В 1812 году, в возрасте тридцати четырех лет от роду, Дэви был удостоен титула лорда за свои научные заслуги. В это же время у него обнаружился и поэтический талант, он вошел в кружок английских поэтов-романтиков так называемой "озерной школы". Вскоре его женой стала леди Джейн Эйприс, родственница знаменитого писателя Вальтера Скотта, но этот брак не был счастливым.
С 1820 года Дэви стал президентом Лондонского Королевского общества - английской академии наук.
В начале 1827 года Дэви, чувствуя недомогание, уезжает из Лондона на лечение во Францию и Италию вместе с братом. Жена не сочла нужным сопровождать больного мужа. В 1829 году в Женеве, на обратном пути в Англию, Дэви поразил апоплексический удар, от которого он и умер на 51-м году жизни. Рядом с ним был только его брат. Дэви похоронили в Вестминстерском аббатстве в Лондоне, где покоится прах выдающихся сынов Англии.
Научные работы Гемфри Дэви в области химии относятся к неорганической химии и электрохимии, основоположником которой он является.
- Открыл (1799 г.) опьяняющее и обезболивающее действие закиси азота и определил ее состав.
- Изучал (1800 г.) электролиз воды и подтвердил факт разложения ее на водород и кислород.
- Выдвинул (1807 г.) электрохимическую теорию химического сродства, согласно которой при образовании химического соединения происходит взаимная нейтрализация, или выравнивание, электрических зарядов, присущих соединяющимся простым телам; при этом чем больше разность этих зарядов, тем прочнее соединение.
- Путем электролиза солей и щелочей получил (1808 г.) калий, натрий, барий, кальций, амальгаму стронция и магний.
- Независимо от Ж. Л. Гей-Люссака и Л. Ж. Тенара открыл (1808 г.) бор нагреванием борной кислоты.
- Подтвердил (1810 г.) элементарную природу хлора.
- Независимо от П. Л. Дюлонга создал (1815 г.) водородную теорию кислот.
- Одновременно с Гей-Люссаком доказал (1813-1814 гг.) элементарную природу иода.
- Сконструировал (1815 г.) безопасную рудничную лампу.
- Открыл (1817-1820 гг.) каталитическое действие платины и палладия. Получил (1818 г.) металлический литий.
Научные исследования в области физики посвящены выяснению природы электричества и теплоты.
На основании определения температуры воды, образующейся при трении кусков льда друг о друга, охарактеризовал (1812 г.) кинетическую природу теплоты.
Установил (1821 г.) зависимость электрического сопротивления проводника от его поперечного сечения и длины.
Иностранный почетный член Петербургской АН (с 1826 г.).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сэр Гемфри Дэви (или Хэмфри Дэви , (англ. Humphry Davy , 17 декабря , Пензанс , - 29 мая , Женева) - английский химик, физик и геолог, один из основателей электрохимии . Известен открытием многих химических элементов, а также покровительством Фарадею на начальном этапе его научной деятельности. Член (с 1820 года - президент) Лондонского королевского общества и множества других научных организаций, в том числе иностранный почётный член Петербургской АН (1826 год).
Биография
Родился в маленьком городке Пензансе на юго-западе Англии. Отец был резчиком по дереву, зарабатывал мало, и поэтому его семья с трудом сводила концы с концами. В 1794 году отец умирает, и Гемфри переехал жить к Тонкину, отцу своей матери. Вскоре стал учеником аптекаря, начал интересоваться химией.
Один из ученых, с которым вел переписку Деви по различным вопросам физики и химии, доктор Беддо, пораженный его огромным дарованием, заинтересовался молодым исследователем. Беддо решил предоставить Деви возможность работать в обстановке, где он мог бы расти и полностью развернуть свои способности. Маститый ученый приглашает Деви работать химиком в свой , куда Гемфри и поступает химиком в 1798 году . В ассистент, а с профессор . В 1803 году Деви избирают членом Королевского общества , а с по год он работает в качестве секретаря этого общества.В этот период исследовательская и педагогическая деятельность Деви приобретает особый размах. Деви придает огромное значение исследовательской и экспериментальной работе в области химии и физики. В своих записках он пишет:
«Гораздо труднее собирать факты, чем заниматься спекулятивными умозрениями по их поводу: хороший эксперимент имеет больше ценности, чем глубокомыслие такого гения, как Ньютон»У Дэви учился и с 1812 года начал работать М. Фарадей .
В 1812 году Дэви в возрасте 34 лет за научные работы был посвящён в рыцари . Он женился на молодой состоятельной вдове Джейн Эйприс, дальней родственнице Вальтера Скотта . В 1813 году Деви едет путешествовать по Европе, отказавшись от профессуры и от службы в Королевском обществе, как несоответствующей его новому общественному положению.Возвратившись в Англию, Деви больше не занимается серьезной теоретической работой. Он обращается исключительно к практическим вопросам промышленности.
В 1819 году Дэви был удостоен титула баронета .
В 1826 году Дэви поразил первый апоплексический удар , который надолго приковал его к постели. В начале 1827 года он уехал из Лондона в Европу вместе с братом: леди Джейн не сочла нужным сопровождать больного мужа. 29 мая, в 1829 году на пути в Англию Дэви поразил второй удар, от которого он и умер на пятьдесят первом году жизни в Женеве. Похоронен в Вестминстерском аббатстве в Лондоне, на месте захоронения выдающихся людей Англии. В его честь Лондонское Королевское общество учредило награду для учёных - медаль Дэви .
Научная деятельность
Уже в 17 лет Дэви сделал своё первое открытие, обнаружив, что трение двух кусков льда друг о друга в вакууме вызывает их плавление, на основании чего предположил, что теплота - это особый вид движения.Этот опыт опровергал существование тепловой материи , к признанию которой склонялись тогда многие ученые.
В 1799 году при изучении действия различных газов на человеческий организм в Пневматическом институте Дэви открыл опьяняющее действие закиси азота , названной веселящим газом. Дэви также заметил, что при вдыхании большого количества газа он действует как наркотик. Случайно им было установлено и анестезирующее свойство закиси азота: вдыхание газа прекратило зубную боль.
В том же году, прочитав работу Николсона и Карлайла «Разложение воды электрическим током гальванического элемента», он одним из первых провел электрохимическое разложение воды при помощи вольтова столба и подтвердил гипотезу А.Лавуазье , что вода состоит из кислорода и водорода .
В 1800 году Дэви выдвинул электрохимическую теорию сродства, позднее развитую Й. Берцелиусом , согласно которой при образовании химических соединений происходит взаимная нейтрализация зарядов, присущих простым телам; при этом чем больше разность зарядов, тем прочнее соединение.
В 1801-1802 годах Дэви был приглашен в , где работал ассистентом по химии Б. Румфорда , директором химической лаборатория и помощником редактора журналов; в 1802 году становится профессором химии Королевского института. В эти годы им проводятся публичные лекции по пневматической химии , агрохимии и гальваническим процессам . По свидетельствам очевидцев, лекции собирали до пятисот слушателей и получали восторженные отклики. В ноябре 1804 года Дэви стал научным сотрудником Королевского общества , в котором он позже стал председательствовать.
В 1808-1809 годах описал дуговой электрический разряд между двумя угольными стержнями, соединенными с полюсами мощной электрической батареей из 2 тысяч гальванических элементов.
В 1803-1813 годах читал курс сельскохозяйственной химии. Дэви высказал мысль, что минеральные соли необходимы для питания растений, и указал на необходимость полевых опытов для разрешения вопросов земледелия. Прочитанные им лекции по агрохимии были изданы отдельной книгой, служившей общепринятым учебником по этой дисциплине более полувека.
В 1815 году Дэви сконструировал взрывобезопасную шахтную лампу с металлической сеткой, тем самым решив проблему опасного «рудничного газа» . Дэви отказался патентовать лампу, тем самым сделав своё изобретение общедоступным. За изобретение лампы он был удостоен звания баронета и в 1816 году награждён медалью Румфорда , а в дополнение к этому богатые шахтовладельцы Англии подарили ему серебряный сервиз.
В он установил зависимость электрического сопротивления проводника от его длины и сечения и отметил зависимость электропроводности от температуры.
Взаимоотношения с М. Фарадеем
В 1812 году на публичные лекции Дэви попал 22-летний ученик переплётчика Майкл Фарадей , который подробно записал и переплёл четыре лекции Дэви. Дэви получил их вместе с письмом с просьбой взять его на работу в Королевский институт. Этот, как выразился сам Фарадей, «смелый и наивный шаг » оказал на его судьбу решающее влияние. Дэви, сам начинавший жизненный путь учеником аптекаря, был восхищён обширными знаниями юноши, но в тот момент в институте не было вакантных мест. Просьба Майкла была удовлетворена лишь через несколько месяцев: в начале 1813 года Дэви из-за проблем со зрением пригласил юношу на освободившееся место лаборанта.
В обязанности Фарадея входили в основном помощь профессорам и другим лекторам Института при подготовке лекций, учёт материальных ценностей и уход за ними. Но сам он старался использовать любую возможность для пополнения своего образования, и в первую очередь - внимательно слушал все подготовленные им лекции. Одновременно Фарадей, при благожелательном содействии Дэви, проводил собственные химические эксперименты. Свои служебные обязанности Фарадей исполнял настолько тщательно и умело, что вскоре стал незаменимым помощником Дэви.
В 1813-1815 годах, путешествуя вместе с Дэви и его женой по Европе, Фарадей посетил лаборатории Франции и Италии (причём Фарадей выполнял обязанности не только ассистента, но также секретаря и слуги). Дэви как знаменитость мирового масштаба приветствовали многие выдающиеся учёные того времени, в том числе А. Ампер , М. Шеврель , Ж. Л. Гей-Люссак и А. Вольта . Во время пребывания во Флоренции в серии экспериментов, проведенных при содействии Фарадея, Дэви удалось при помощи солнечных лучей сжечь алмаз , доказав, что он состоит из чистого углерода . После возвращения в Англию научная деятельность Фарадея протекала в стенах Королевского института, где он сначала помогал Дэви в химических экспериментах, а затем начал самостоятельные исследования, в конце концов став известным и влиятельным ученым, что позволило Дэви назвать Фарадея «своим величайшим открытием ».
В 1824 году, несмотря на противодействие Дэви, претендовавшего на открытия своего ассистента, Фарадей был избран членом Королевского общества, а в 1825 году стал директором лаборатории в Королевском институте. Успехи ученика вызвали ревность Дэви и обвинения Фарадея в плагиате , в результате чего тот был вынужден прекратить все исследования электромагнетизма до смерти своего наставника.
Библиография
- Davy H. Researches, Chemical and Philosophical. Bristol: Biggs and Cottle, 1800.
- Davy H. Elements of Chemical Philosophy. London: Johnson and Co., 1812.
- Davy H. Elements Of Agricultural Chemistry In A Course Of Lectures. London: Longman, 1813.
- Davy H. The Papers of Sir H. Davy. Newcastle: Emerson Charnley, 1816.
- Davy H. Discourses to the Royal Society. London: John Murray, 1827.
- Davy H. Salmonia or Days of Fly Fishing. London: John Murray, 1828.
- Davy H. Consolations in Travel or The Last Days of a Philosopher. London: John Murray, 1830.
Переводы на русский язык
- Деви Г. Основы земледельческой химии. СПБ. 1832.
- Деви Г. О некоторых химических действиях электричества. Москва, 1935.
Память
Именем Гемфри Дэви названы:
- Медаль Лондонского королевского общества , присуждаемая «за чрезвычайно важные открытия в любой области химии»
- Кратер на Луне (диаметр 34 км, координаты 11,85S, 8,15W)
- Здание университетского колледжа в г. Плимут (Англия)
- Улица Хэмфри Дэви есть в немецком городе Куксхавен (Humphry) [ ]
- Минерал давин был открыт в 1825 г. в Италии
Напишите отзыв о статье "Дэви, Гемфри"
Литература
- Могилевский Б. Л. Гемфри Деви. Серия «Жизнь замечательных людей» (Выпуск 112). - Журнально-газетное объединение, Москва, 1937. - 168 с.
- Волков В. А., Вонский Е. В., Кузнецова Г. И. Выдающиеся химики мира. - М.: Высшая школа, 1991. - 656 с.
- // Иностранные члены Российской академии наук. XVIII-XXI в.: Геология и горные науки. М.: Наука. 2012. C. 74-77.
- Храмов Ю. А. Дэви Гемфри (Davy Humphry) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера . - Изд. 2-е, испр. и дополн. - М .: Наука , 1983. - С. 108. - 400 с. - 200 000 экз. (в пер.)
См. также
Примечания
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отрывок, характеризующий Дэви, Гемфри
Этот простой, тёплый диалог двух одиноких любящих существ, запал мне в самую душу!.. И так хотелось верить, что всё у них будет хорошо! Что злая судьба обойдёт их стороной и что жизнь их будет светлой и доброй!.. Но, к сожалению, так же, как и у меня, у них, я знала, не будет... За что платили мы такую цену?!.. За что наши судьбы были столь безжалостны и жестоки?Не успела я обернуться к Северу, чтобы задать следующий вопрос, как тут же появилось новое видение, от которого у меня просто захватило дух...
В прохладной тени огромного старого платана на смешных низких скамеечках сидели четверо человек. Двое из них были совсем ещё молодыми и очень похожими друг на друга. Третий же был седовласый старец, высокий и сильный, как защитная скала. На коленях он держал мальчика, которому от силы было 8-9 лет. И конечно же, Северу не понадобилось объяснять мне, кто были эти люди...
Радомира я узнала сразу, так как в нём оставалось слишком много от того чудесного, светлого юноши, виданного мною в первое посещения Мэтэоры. Он лишь сильно возмужал, стал суровее и взрослее. Его синие, пронизывающие глаза теперь смотрели на мир внимательно и жёстко, как бы говоря: «Если не веришь мне – послушай меня ещё раз, ну а если и тогда не поверишь – уходи. Жизнь слишком ценна, чтобы отдавать её не стоящим».
Он уже не был тем «любвеобильным», наивным мальчиком, которому казалось, что он в силах изменить любого человека... что в силах изменить весь мир... Теперь Радомир был Воином. Об этом говорил весь его облик – внутренняя собранность, аскетически тонкое, но очень сильное тело, упорная складка в уголках ярких, сжатых губ, пронизывающий взгляд его синих, вспыхивающих стальным оттенком, глаз... Да и вся бушующая в нём, невероятная сила, заставлявшая друзей уважать его (а врагов считаться с ним!) явно показывала в нём настоящего Воина, и уж ни в коем случае не беспомощного и мягкосердечного Бога, коим так упорно пыталась показать его ненавидимая им христианская церковь. И ещё... У него была изумительная улыбка, которая, видимо, стала всё реже и реже появляться на усталом, измождённом тяжкими думами лице. Но когда она появлялась – весь окружающий мир становился добрее, согреваемый его чудесным, безграничным теплом. Это тепло заполняло счастьем все одинокие, обделённые души!.. И именно в нём раскрывалась настоящая суть Радомира! В нём открывалась его истинная, любящая Душа.
Радан же (а это явно был он) выглядел чуть моложе и веселее (хотя был на один год старше Радомира). Он глядел на мир радостно и бесстрашно, будто никакая беда просто не могла, не имела права его коснуться. Будто любое горе должно было обойти его стороной... Он, несомненно, всегда являлся душой любого собрания, освещая его своим радостным, светлым присутствием, где бы ни находился. Юноша будто искрился каким-то радостным внутренним светом, который обезоруживал молодых и старых, заставляя безоговорочно любить его и оберегать, как ценнейшее сокровище, приходящее порадовать Землю раз в тысячи лет. Он был улыбчивым и ярким, как летнее солнышко, с лицом, овитым мягкими золотыми кудрями, и хотелось смотреть на него, любоваться им, забывая о жестокости и злобе окружавшего мира...
Третий «участник» маленького собрания сильно отличался от обоих братьев... Во-первых, он был намного старше и мудрее. Казалось, он носил на своих плечах всю неподъёмную тяжесть Земли, как-то ухитряясь с этим жить и не ломаться, в то же время, сохраняя в своей широкой душе добро и любовь к окружающим его людям. Рядом с ним взрослые казались несмышлёными детьми, пришедшими к мудрому Отцу за советом...
Он был очень высоким и мощным, как большая несокрушимая крепость, проверенная годами тяжких войн и бед.... Взгляд его внимательных серых глаз был колючим, но очень добрым, а сами глаза поражали цветом – они были невероятно светлыми и яркими, какими бывают только в ранней юности, пока их не омрачают чёрные тучи горечей и слёз. Этим могучим, тёплым человеком был, конечно же, Волхв Иоанн...
Мальчик же, преспокойно устроившись на могучих коленях старца, о чём-то очень сосредоточенно размышлял, не обращая внимания на окружающих. Несмотря на его юный возраст, он казался очень умным и спокойным, наполненным внутренней силой и светом. Его личико было сосредоточенным и серьёзным, будто малыш в тот момент решал для себя какую-то очень важную и сложную задачу. Так же, как и его отец, он был светловолосым и голубоглазым. Только черты его лица были на удивление мягкими и нежными, более похожими на мать – Светлую Марию Магдалину.
Полуденный воздух вокруг был сухим и жарким, как раскалённая печь. Утомлённые зноем мухи слетались к дереву, и лениво ползая по его необъятному стволу, надоедливо жужжали, беспокоя отдыхавших в широкой тени старого платана четверых собеседников. Под добрыми, гостеприимно раскинутыми ветвями веяло приятной зеленью и прохладой, причиной чему был резво бежавший прямо из-под корней могучего дерева игривый узенький ручеёк. Подпрыгивая на каждом камешке и кочке, он весело разбрызгивал блестящие прозрачные капли и бежал себе дальше, приятно освежая окружающее пространство. С ним рядом дышалось легко и чисто. И защищённые от полуденного зноя люди отдыхали, с наслаждением впитывая прохладную, драгоценную влагу... Пахло землёй и травами. Мир казался спокойным, добрым и безопасным.
Радомир пытался спасти иудеев...
– Я не понимаю их, Учитель... – задумчиво произнёс Радомир. – Днём они мягки, вечером – ласковы, ночью – хищны и коварны... Они изменчивы и непредсказуемы. Как мне понять их, подскажи! Я не могу спасти народ, его не поняв... Что же мне делать, Учитель?
Иоанн смотрел на него очень ласково, как смотрит отец на любимого сына, и наконец глубоким, низким голосом произнёс:
– Ты знаешь их речь – попытайся раскрыть её, если сможешь. Ибо речь – это зеркало их души. Этот народ был когда-то проклят нашими Богами, так как пришёл он сюда на погибель Земли... Мы пытались помочь ему, посылая сюда тебя. И твой Долг – сделать всё, чтобы изменить их суть, иначе они уничтожат тебя... А потом и всех остальных живущих. И не потому, что они сильны, а лишь потому, что лживы и хитры, и поражают нас, как чума.
– Они далеки от меня, Учитель... Даже те, что являются друзьями. Я не могу почувствовать их, не могу открыть их холодные души.
– А зачем же тогда они нужны нам, папа? – вдруг включился в разговор взрослых, малый «участник» собрания.
– Мы пришли к ним, чтобы спасти их, Светодар... Чтобы вытащить занозу из их больного сердца.
– Но ты ведь сам говоришь, что они не хотят. А разве же можно лечить больного, если он сам отказывается от этого?
– Устами младенца глаголет Истина, Радомир! – воскликнул до сих пор слушавший Радан. – Подумай, ведь если они сами этого не хотят, можешь ли ты насильно заставить людей измениться?.. И уж тем более – целый народ! Они чужды нам в своей вере, в понятии Чести... которой, по-моему, у них даже и нет. Уходи, мой брат! Они уничтожат тебя. Они не стоят и дня твоей Жизни! Подумай о детях... о Магдалине! Подумай о тех, кто любит тебя!..
Радомир лишь печально покачал головой, ласково потрепав златовласую голову своего старшего брата.
– Не могу я уйти, Радан, не имею такого права... Даже если мне не удастся помочь им – я не могу уйти. Это будет похоже на бегство. Я не могу предавать Отца, не могу предавать себя...
– Людей невозможно заставить меняться, если они сами этого не желают. Это будет всего лишь ложью. Им не нужна твоя помощь, Радомир. Они не примут твоё учение. Подумай, брат...
Иоанн печально наблюдал спор своих любимых учеников, зная, что оба они правы, и что ни один из них не отступится, защищая свою правду... Они оба были молоды и сильны, и им обоим хотелось жить, любить, наблюдать, как растут их дети, бороться за своё счастье, за покой и безопасность других, достойных людей. Но судьба распорядилась по-своему. Они оба шли на страдания и, возможно, даже на гибель, всё за тех же других, но в данном случае – недостойных, ненавидевших их и их Учение, бессовестно предававших их людей. Это смахивало на фарс, на абсурдное сновидение... И Иоанн никак не желал простить их отца, мудрого Белого Волхва, так легко отдавшего своих чудесных, сказочно одарённых детей на потеху глумливым иудеям, якобы для спасения их лживых, жестоких душ.
– Старею... Уже слишком быстро старею... – забывшись, вслух произнёс Иоанн.
Все трое удивлённо на него уставились и тут же дружно расхохотались... уж кого невозможно было представить «старым», так это Иоанна, с его силой и мощью, завидной даже для них, молодых.
Видение исчезло. А мне так хотелось его удержать!.. В душе стало пусто и одиноко. Я не хотела расставаться с этими мужественными людьми, не хотела возвращаться в реальность...
– Покажи мне ещё, Север!!! – жадно взмолилась я. – Они помогут мне выстоять. Покажи мне ещё Магдалину...
– Что ты хочешь увидеть, Изидора?
Север был терпелив и мягок, как старший брат, провожавший свою любимую сестру. Разница была лишь в том, что провожал он меня навсегда...
– Скажи мне, Север, а как же случилось, что Магдалина имела двоих детей, а об этом нигде не упоминалось? Должно же было что-то где-то остаться?
– Ну, конечно же, об этом упоминалось, Изидора! Да и не только упоминалось... Лучшие художники когда-то рисовали картины, изображая Магдалину, гордо ждущую своего наследника. Только мало что от этого осталось, к сожалению. Церковь не могла допустить такого «скандала», так как это никак не вписывалось в создаваемую ею «историю»... Но кое-что всё же осталось до сих пор, видимо по недосмотру или невнимательности власть имущих, Думающих Тёмных...
– Как же они могли допустить такое? Я всегда думала, что Думающие Тёмные достаточно умны и осторожны? Это ведь могло помочь людям увидеть ложь, преподносимую им «святыми» отцами церкви. Разве не так?
– Задумался ли кто-то, Изидора?.. – Я грустно покачала головой. – Вот видишь... Люди не доставляют им слишком большого беспокойства...
– Можешь ли ты показать мне, как она учила, Север?..
Я, как дитя, спешила задавать вопросы, перескакивая с темы на тему, желая увидеть и узнать как можно больше за отпущенное мне, уже почти полностью истёкшее, время...
И тут я снова увидела Магдалину... Вокруг неё сидели люди. Они были разного возраста – молодые и старые, все без исключения длинноволосые, одетые в простые тёмно-синие одежды. Магдалина же была в белом, с распущенными по плечам волосами, покрывавшими её чудесным золотым плащом. Помещение, в котором все они в тот момент находились, напоминало произведение сумасшедшего архитектора, воплотившего в застывшем камне свою самую потрясающую мечту...
Как я потом узнала, пещера и вправду называется – Кафедральная (Сathedral) и существует до сих пор.
Пещеры Лонгрив (Longrives), Languedoc
Это была пещера, похожая на величественный кафедральный собор... который, по странной прихоти, зачем-то построила там природа. Высота этого «собора» достигала невероятных размеров, уносясь прямо «в небо» удивительными, «плачущими» каменными сосульками, которые, где-то наверху слившись в чудотворный узор, снова падали вниз, зависая прямо над головами сидящих... Природного освещения в пещере, естественно, не было. Также не горели и свечи, и не просачивался, как обычно, в щели слабый дневной свет. Но несмотря на это, по всему необычному «залу» мягко разливалось приятное и равномерное золотистое сияние, приходившее неизвестно откуда и позволявшее свободно общаться и даже читать...
Сидящие вокруг Магдалины люди очень сосредоточенно и внимательно наблюдали за вытянутыми вперёд руками Магдалины. Вдруг между её ладонями начало появляться яркое золотое свечение, которое, всё уплотняясь, начало сгущаться в огромный голубоватый шар, который на глазах упрочнялся, пока не стал похожим на... планету!..
– Север, что это?.. – удивлённо прошептала я. – Это ведь наша Земля, не так ли?
Но он лишь дружески улыбнулся, не отвечая и ничего не объясняя. А я продолжала завороженно смотреть на удивительную женщину, в руках которой так просто и легко «рождались» планеты!.. Я никогда не видела Землю со стороны, лишь на рисунках, но почему-то была абсолютно уверена, что это была именно она. А в это время уже появилась вторая планета, потом ещё одна... и ещё... Они кружились вокруг Магдалины, будто волшебные, а она спокойно, с улыбкой что-то объясняла собравшимся, вроде бы совершенно не уставая и не обращая внимания на удивлённые лица, будто говорила о чём-то обычном и каждодневном. Я поняла – она учила их астрономии!.. За которую даже в моё время не «гладили» по голове, и за которую можно было ещё всё так же легко угодить прямиком в костёр... А Магдалина играючи учила этому уже тогда – долгих пятьсот лет тому назад!!!
Видение исчезло. А я, совершенно ошеломлённая, никак не могла очнуться, чтобы задать Северу свой следующий вопрос...
– Кто были эти люди, Север? Они выглядят одинаково и странно... Их как бы объединяет общая энергетическая волна. И одежда у них одинаковая, будто у монахов. Кто они?..
– О, это знаменитые Катары, Изидора, или как их ещё называют – чистые. Люди дали им это название за строгость их нравов, чистоту их взглядов и честность их помыслов. Сами же катары называли себя «детьми» или «Рыцарями Магдалины»... коими в реальности они и являлись. Этот народ был по-настоящему СОЗДАН ею, чтобы после (когда её уже не будет) он нёс людям Свет и Знание, противопоставляя это ложному учению «святейшей» церкви. Они были самыми верными и самыми талантливыми учениками Магдалины. Удивительный и чистый народ – они несли миру ЕЁ учение, посвящая этому свои жизни. Они становились магами и алхимиками, волшебниками и учёными, врачами и философами... Им подчинялись тайны мироздания, они стали хранителями мудрости Радомира – сокровенных Знаний наших далёких предков, наших Богов... А ещё, все они несли в своём сердце негаснущую любовь к их «прекрасной Даме»... Золотой Марии... их Светлой и загадочной Магдалине... Катары свято хранили в своих сердцах истинную историю прерванной жизни Радомира, и клялись сохранить его жену и детей, чего бы им это ни стоило... За что, позже, два столетия спустя, все до одного поплатились жизнью... Это по-настоящему великая и очень печальная история, Изидора. Я не уверен, нужно ли тебе её слушать.
– Но я хочу узнать о них, Север!.. Скажи, откуда же они появились, все одарённые? Не из долины ли Магов, случаем?
– Ну, конечно же, Изидора, ведь это было их домом! И именно туда вернулась Магдалина. Но было бы неправильно отдавать должное лишь одарённым. Ведь даже простые крестьяне учились у Катаров чтению и письменности. Многие из них наизусть знали поэтов, как бы дико сейчас для тебя это не звучало. Это была настоящая Страна Мечты. Страна Света, Знания и Веры, создаваемая Магдалиной. И эта Вера распространялась на удивление быстро, привлекая в свои ряды тысячи новых «катар», которые так же яро готовы были защищать даримое им Знание, как и дарившую его Золотую Марию... Учение Магдалины ураганом проносилось по странам, не оставляя в стороне ни одного думающего человека. В ряды Катар вступали аристократы и учёные, художники и пастухи, землепашцы и короли. Те, кто имели, легко отдавали катарской «церкви» свои богатства и земли, чтобы укрепилась её великая мощь, и чтобы по всей Земле разнёсся Свет её Души.