Надежда Пивнюк
Надежда Александровна ПИВНЮК (1946) — кандидат педагогических наук, доцент кафедры методики преподавания русского языка и зарубежной литературы Национального педагогического университета имени М. П. Драгоманова в Киеве (Украина).
О школьном изучении сказки Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране Чудес»
Каждое художественное произведение несёт на себе печать личности своего творца. «Алиса...» Льюиса Кэрролла в этом отношении не исключение. Поэтому с биографии писателя и начнём приобщение учащихся к миру его сказки.
Кто же он, Льюис Кэрролл?
О Льюисе Кэрролле на сегодняшний день известно много, но воспроизводить в деталях все этапы его жизни нет необходимости. Достаточно высветить самое характерное в его личности — то, что может объяснить и сам факт обращения писателя к сказочной повести, и его внимание к тем проблемам, что нашли в ней отражение.
Информацию о писателе можно дать в форме беседы, но лучше в форме рассказа, который ведут сменяющие друг друга ведущие.
Начнём с имени писателя. Льюис Кэрролл — псевдоним Чарлза Лютвиджа Доджсона (Charles Lutwitge Dodgson). Родился он 27 января 1832 года в Англии в графстве Чешир. Чеширский Кот, с которым мы встречаемся в сказке, именно оттуда. Этот Кот мог сам исчезнуть, а свою улыбку оставить.
Всю свою жизнь Льюис Кэрролл прожил при королеве Виктории. Она правила очень долго (1837-1901) и дала своё имя целой эпохе. Понятие “викторианская Англия” давно стало привычным.
Родился Кэрролл в семье пастора. От отца он перенял способность видеть смешное в обычных людях и вещах, а также умение нагромождать всякие кошмары. А от матери он взял скромность, уравновешенность и страсть к причудам.
Кэрролл вырос в среде обеспеченных людей, где не обходились без служанок, кухарок, горничных. Поэтому, не высокомерничая, он всё-таки знал своё место в общественном распорядке, как знала его и Алиса, не желавшая в Стране Чудес сходить за горничную. “Он, верно, принял меня за горничную, — подумала она о Кролике. — Вот удивится, когда узнает, кто я такая!”
Уже в детстве Льюис Кэрролл начал осваивать Страну Чудес. Например, в его любимцах ходили самые разнообразные и удивительные твари (улитки, жабы). А Грифон (мифическое существо с головой и крыльями орла и с телом льва) переместится в сказку с пасторской кафедры отца Кэрролла. Грифон украшал её вместе с резными фигурами ангелов.
Льюис Кэрролл родился в эпоху строительства первых железных дорог. Они настолько его поразили, что прочно вошли не только в жизнь писателя, но и в созданную им сказку. В Зазеркалье Алиса обнаруживает, что едет без билета, на что ехавший рядом Козёл не преминул отреагировать: “Она должна знать, как пройти в кассу, даже если не умеет читать!”
Ещё до школы у Кэрролла проявились математические способности. В годы учебы они развились. Учиться Кэрроллу всегда нравилось, но школу он не любил. Хотя кончил её блестяще, и родители получили благодарственное письмо от директора. Он писал: “Я не могу выпустить Вашего сына из школы, не высказав Вам, сколь высокое мнение я составил о нём… Его познания в математике поразительны для его лет… Его ответы по богословию произвели на меня неизгладимое впечатление”.
Так сложилось, что именно математика и богословие стали делом жизни Кэрролла. После окончания знаменитого Оксфордского университета он стал профессором математики и принял духовный сан диакона.
В Оксфорд Кэрролл пришёл девятнадцатилетним юношей, а покинул его шестидесятишестилетним стариком. За годы, проведённые в университете, он, по его собственным подсчётам, 8 тысяч раз обедал в столовой своего колледжа, 30 лет прожил в одной квартире, написал 13 томов дневников и 98 921 письмо (учитывать их он начал с 29 лет). Кэрролл не только сам писал письма, но и других учил, как это делать наилучшим образом. С этой целью он даже написал специальную брошюру «Восемь-девять мудрых слов о том, как писать письма”.
В числе написанных им писем очень много адресованных детям — в основном знакомым маленьким девочкам. Каких только писем он им не писал: письма-ворчалки, письма-дразнилки, письма-страшилки, письма-сказки…
“Дорогая Джесси! — пишет он одной маленькой девочке. — Я могу сообщить тебе кое-что из того, что мне нравится… Я люблю… самую малость горчицы, если под неё положить тонкий кусочек хорошего мяса. Я люблю… булавки — только вокруг булавок должна быть подушечка, чтобы им было тепло”.
А девочке Мэри Пэриш вдруг написал: “Я больше всего люблю в детях такие качества как 1) гордыню, 2) дурной характер и 3) леность и лживость…”
Самое удивительное, что девочки, которым он писал, всегда могли отличить, где он шутит, играет, а где говорит всерьёз. Они совсем не умирали от страха, когда он писал, например, такое: “…Мы отправимся с тобой в Оксфордский зоопарк, где я суну тебя в клетку к львам, а когда те как следует насытятся, суну то, что от тебя останется, в клетку к тиграм…”
Читая эти и другие письма Льюиса Кэрролла, начинаешь понимать, почему он смог написать «Алису в Стране Чудес». В обыкновенном он умел видеть необыкновенное — всякие чудеса. Благодаря его глазам и мудрости их видели и те дети, что были с ним рядом.
Но не только «Алису…» и тысячи писем написал Кэрролл, а ещё и много других сочинений (специалисты насчитали 255). Сказка среди них одна. Другие книги — по математике и логике. Особенно много внимания писатель уделял составлению и решению логических задач, игр. Кому они интересны, может посмотреть книги «Логическая игра», «История с узелками». В «Алисе…», хотя это и сказка, тоже ощущается привычка Кэрролла логически мыслить. Например, Алиса спрашивает Чеширского Кота: “Будьте добры, скажите, пожалуйста, как мне отсюда выбраться? — А куда ты хочешь добраться? — Мне в общем-то всё равно куда… — Зачем же ты спрашиваешь дорогу? — Ну всё-таки… — Что «всё-таки»? Иди себе, иди, куда-нибудь в конце концов и придёшь”.
Кажется, что Кэролл больше ничего в жизни он не делал, а только писал и писал. Но это не так. Почти сорок лет он читал студентам лекции по математике и всегда находил время для своих увлечений, а было их у него очень много. Он увлекался анатомией, физиологией и говорил: “Не нужно быть доктором, чтобы интересоваться книгами по медицине”. Кэрролл хорошо рисовал, любил играть в шахматы, бильярд, крокет, жонглировал, придумывал фокусы и головоломки, был театралом, занимался спортом (греблей, коньками). “Он жил в скорлупе своего мира и вместе с тем увлекался современными вещами”. Кэрролл одним из первых среди литераторов сел за пишущую машинку. В то время, когда многие говорили о паровозах: “Ничего, побегают, подымят и перестанут…”, — он ездил на них. И ещё, когда появилась фотография, он тут же стал фотографом. За двадцать четыре года, что Кэрролл фотографировал, он создал тысячи фотографий. Он не останавливался как фотограф ни перед чем, преследуя две цели: заполучить в натурщики либо знаменитость, либо прелестных детей. И добился того, что его признали лучшим фотографом XIX века, снимавшим детей.
Благодаря Кэрроллу-фотографу сегодня мы можем увидеть и портреты очень многих знаменитых людей второй половины XIX века.
Льюис Кэрролл был парадоксальным человеком. С одной стороны, он всю жизнь прожил в одном городе — Оксфорде, проработал в одном колледже, обитал в одной квартире, а с другой — в возрасте 35 лет вместе с другом сорвался с насиженного места и поехал не куда-нибудь, а в далёкую Россию. “Мы выбираем Москву! — писал он в одном из писем. — Отчаянная мысль для человека, ни разу не покидавшего Англии”.
Среди всех увлечений Кэрролла самым большим и длительным было общение с детьми. Это была пожизненная привязанность. В обществе детей он переставал заикаться, чувствовал себя свободным и счастливым. Но “маленькие друзья так быстро вырастают” — не без горечи скажет он. Привязанность уходила, но следы дружбы оставались в многочисленных письмах, а ещё они остались в сказке «Алиса в Стране Чудес». Эта книга родилась благодаря дружбе с Алисой Лидделл. Ей было три года, а Кэрроллу двадцать четыре, когда они встретились (1855). Алиса — дочь декана колледжа, в котором преподавал Кэрролл.
“Расскажите нам, пожалуйста, сказку…”
4 июля 1862 года Кэрролл вместе со своим коллегой и тремя сёстрами Лидделл (Лорине было тринадцать, Алисе — десять, Эдит — восемь лет) отправились на лодке прогуляться по Темзе. Во время путешествия Алиса попросила Кэрролла рассказать им сказку. Он рассказал, а при расставании услышал от неё: “Мистер Доджсон, как бы мне хотелось, чтобы вы записали для меня приключения Алисы”. Позднее Льюис Кэрролл рассказывал, что он “просидел целую ночь, записывая в тетради все глупости, какие запомнились”.
Первый экземпляр сказки Льюис Кэрролл переписал для Алисы Лидделл от руки и украсил тридцатью семью собственными рисунками, а также написал для неё специальное стихотворное посвящение. Вот его завершающая строфа:
Алиса, сказку детских дней
Храни до седины
В том тайнике, где ты хранишь
Младенческие сны,
Как странник бережёт цветок
Далёкой стороны.
Алисе сказка была вручена в ноябре 1864 года. А все остальные читатели смогли её прочитать только в 1865 году, когда книга была издана с рисунками знаменитого английского художника Джона Тенниела (1820-1914).
Сказку читатели приняли с восторгом. Много раз её переиздавали. А через несколько лет (в 1871 году) Кэрролл написал её продолжение — «Алиса в Зазеркалье». Вдохновила писателя другая девочка — Алиса Теодора Рейкс. Было ей в ту пору восемь лет. Когда сказка была написана, Кэрролл признался: “Пожалуй, эта книга стоила мне даже больше мучений, чем первая, стало быть, ни в чём не должна ей уступать”. Она и не уступала. Льюиса Кэрролла снова ожидал огромный успех.
Кто есть кто в «Алисе…»
В сказочной Алисе очень много от девочки Алисы Лидделл. Она такая же умная, добрая, смелая и смешная. Да и своё имя Алиса Лидделл отдала литературной тёзке. Птица Додо — это сам Кэрролл. Заикаясь, он произносил своё имя: “До-До-Доджсон”. Об этой удивительной птице Высоцкий сочинил песню.
Ну и последнее, хочется мне:
Чтобы всегда вы меня узнавали,
Буду я птицей в волшебной стране,
Птицей Додо меня дети прозвали.
Робин Гусь — это Робинсон Дакворт (коллега Кэрролла, с которым они вместе плыли по Темзе в памятный июльский день).
Австралийский Попугайчик Лори — Лорина, старшая сестра Алисы, Орлёнок Эд — младшая сестра Алисы Эдит.
Другие сказочные фигуры тоже своими корнями связаны с реальным миром. В лице Белого Кролика с парой лайковых перчаток Кэрролл подшучивает над собственной слабостью — он никогда не выходил на улицу без перчаток.
Чеширский Кот родом из графства Чешир, но устроился он на ветвях старого каштана в маленьком оксфордском саду, где любили играть сестры Лидделл.
Путь Алисы в Страну Чудес
Как же Алиса оказалась в этой удивительной стране? Прочитаем первые строки произведения (лучше вслух) и зададим учащимся вопрос: “Есть ли что-нибудь необычное в описанной картинке?” Нет, история Алисы начинается как обыкновенный рассказ или повесть (пусть названия жанров прозвучат).
Когда начинается необычное?
Когда Алиса “вдруг” увидела Белого Кролика с часами в жилетном кармане и юркнула вслед за ним в нору. В каком состоянии находилась Алиса, когда она увидела Кролика? Она спала. Значит, ей всё приснилось? Да. История про Алису начинается как повесть, потом переходит в сказку (туда героиню вводит сон) и заканчивается снова как повесть (Алиса просыпается). Налицо соединение двух жанров, породивших третий — сказочную повесть (или повесть-сказку). Отличительная черта этого жанра — наличие двух планов (реального и фантастического).
Почему Кэрролл обратился к жанру повести-сказки? Возможно потому, что этот жанр полнее других позволил ему выразить себя. Неоднозначность, двойственность, свойственная сказочной повести, вероятно, была близка противоречивой личности писателя. С одной стороны, он математик, логик, священник, аккуратист, педант, иногда зануда (так считали студенты). А с другой — выдумщик головоломок, задач, загадок, фокусов, рассказчик увлекательных историй. Две эти противоположности каким-то образом в нём сочетались. То есть “он, — как точно заметил английский писатель Г. К. Честертон (1874-1936), — вошёл в свой собственный иррациональный Эдем... сквозь... железные ворота рационального”.
«Алиса…» — сказочная повесть. Произведений, написанных в жанре сказочной повести, в мировой литературе много (назовём имена хотя бы самых известных сказочников — Барри, Киплинг, Милн, Трэверс, Линдгрен, Алексей Толстой, Лазарь Лагин, Николай Носов). Несмотря на общий жанр, их произведения существенно отличаются друг от друга. Если говорить об «Алисе…», то её жанровое своеобразие определяет приём нонсенса (англ. — nonsense). Без него сказка Кэрролла просто-напросто не состоялась бы.
Что такое нонсенс?
Если буквально перевести с английского, то “чепуха”, “бессмыслица”. Но у англичан “нонсенс” стал поэзией ещё в те давние времена, когда создавался фольклор, например, детские песенки. Прочитаем одну из них в переводе С. Маршака.
Три мудреца в одном тазу
Пустились по морю в грозу.
Будь попрочнее старый таз,
Длиннее был бы мой рассказ.
“Придумать весёлый кошмар не так-то просто… Это была некая жизнь во сне, которую англичанин XIX века вел параллельно своей реальной и, пожалуй, слишком реалистической жизни. В ней было что-то от раздвоения личности” (Г. К. Честертон).
Льюис Кэрролл и был одним из таких англичан.
Чтобы закрепить в сознании читателей представление о “нонсенсе”, предложим им найти его образцы в сказке «Алиса…». Хорошо, если будет составлен ещё и небольшой словарь языковых нелепиц.
Так ли уж бессмысленна бессмыслица?
Замечательный немецкий сказочник Джеймс Крюсс, как бы отвечая на этот вопрос, сказал: “Положительным содержанием бессмыслицы является как раз её смысл”. Несколько парадоксальное, но точное суждение. Так уж устроен человек, что к истине он может идти разными путями, в том числе и от обратного. Нонсенс — и есть путь к истине от обратного. Иными словами, как чётко заметил всё тот же Честертон, нонсенс — “это не только игра, но и способ видеть жизнь” с необычной, непривычной стороны, так, как смотрят на мир дети. Вспомним, как обожают они ходить задом наперёд, читать все вывески с конца, когда “молоко” превращается в “околом”, а “хлеб” в “белх”. Некоторые взрослые, к их числу принадлежал и Кэрролл, тоже обладают детской способностью смотреть на всё обычное по-новому. “В нём было скрыто детство… Оно осталось в нём целиком во всей полноте…” Кэрролл “показал нам мир вверх ногами так, как он видится детям, и заставил нас смеяться так, как смеются дети, бесхитростно” (В. Вульф).
Вопрос обобщающего характера, и пятиклассникам с маху на него не ответить. В нашем случае он обозначает проблему — раскрывать её будем по частям (постепенно).
Могла ли эпоха, в которую жил Кэрролл (викторианская Англия), отразиться в его сказке? Конечно, могла. Это не трудно предположить. Но каким образом автор представил своё время в книге, попробуем выяснить в специальной беседе. Назовём её «Портрет викторианской Англии в сказке Льюиса Кэрролла “Алиса…”».
Портрет народа, страны складывается из множества деталей. Традиции, обычаи, правила можно отнести к их числу. В сказке «Алиса…» о них немало можно узнать. Например, английской традиции устраивать чаепития Кэрролл посвящает целую главу («Безумное чаепитие»). Чаепитием занимаются Болванщик, Мартовский Заяц и Соня. А есть ли у этих персон, кроме чаепития, другие занятия? Их нет — “здесь всегда пора пить чай! Мы не успеваем даже посуду вымыть!” — жалуется Болванщик. Можем ли мы чаепитие, не имеющее ни конца, ни начала назвать нормальным? Конечно, нет. Оно давно уже превратилось в “безумное”. Кэрролл намеренно утрирует добрую английскую традицию, чтобы показать, как легко нормальное превращается в аномалию. А люди, с чрезмерным усердием соблюдающие традиции, превращаются в их жертвы.
Игра в крокет — тоже английская традиция (глава «Королевский крокет»). Что увидела Алиса, когда Королева пригласила её поучаствовать в игре? Здесь всё было не так: шарами служили ежи, молотками фламинго, а воротцами солдаты. Кругом царила неразбериха, Королева только и кричала: “Отрубить голову!” И всё-таки в игру пытались играть, то есть хотели изо всех сил соблюсти традицию. Но даже при королевском дворе это плохо получалось.
Повышенная щепетильность англичан, неукоснительное следование нормам, даже в гардеробе, хорошо заметны на примере Белого Кролика. Как он выглядел в первую и последующие встречи с Алисой? Чем он всегда был озабочен? Он был в жилетке и непременно с перчатками. Перчатки упоминаются автором всякий раз, когда появляется Кролик. Почему? Чтобы показать, как много эти перчатки значат для него — настолько много, что это уже кажется смешным и даже ненормальным. Точно так же, как и его постоянные причитания: “Я опоздаю, я опоздаю!”
Как устроена Страна Чудес?
Кто здесь правит, кто главный? Конечно, Королева (как и в Англии во времена Кэрролла). Как же автор показывает её главенство? Он подробно описывает торжественное шествие её двора, называя всех в определённой последовательности. Какой конкретно? Королева как первое лицо страны замыкает шествие.
И ещё только она отдаёт приказы, чаще всего один: “Рубите ему голову!” Королева главная, но исполняются ли её приказы? Нет, потому что Король их сразу же отменяет. Не просматривается ли тут намёк на то, кто на самом деле главный в стране Чудес (а может быть, и в Англии)?
При королевском дворе существует определённая иерархия. Но постоянно ли место придворных в ней? Здесь надо вспомнить Червонного Валета. В процессии он рядом с Королевой, но вскоре именно его обвинят в краже кренделей (пирожков) и будут судить. То же самое происходит с Герцогиней — она опоздала на крокет, и её приговорили к казни. Выходит, что положение многих зависит от случая.
Англия в сказке не называется, но она угадывается по отдельным словам, намёкам. Кэрролл и сам признавал, что ему удалось сказать больше, чем он рассчитывал, потому что “слова… часто значат гораздо больше, чем то, что хочешь сказать, и, вероятно, целая книга должна значить гораздо больше того, что хотел сказать автор”.
Почему Кэрролл Королеву и её общество изобразил в виде карт?
Не связано ли это с теми манипуляциями, которым обычно подвергаются карты?! В карты играют и карты тасуют. Вот королева и тасовала своих подданных и играла ими.
Конечно, Кэрролл по-сказочному утрировал ситуацию, но это позволяло ему показать, насколько зыбко и зависимо положение всех королевских подданных, начиная с Валета и Герцогини и кончая садовниками Двойкой и Пятёркой.
Показав Королеву и её подданных в виде колоды карт, Кэрролл наводит читателей ещё на одну мысль — о праве одного человека повелевать другими (именно “повелевать”, а не руководить, управлять). Перечитаем сцену “великолепного шествия” (глава «Королевский крокет») и обратим внимание на внешний вид его участников. Как они выглядели? Все в почти одинаковых одеждах. Почему Королева разозлилась, когда увидела павших ниц чиновников? “Она не могла разобрать, садовники это, или придворные, или, может, собственные её дети”. Все были в одинаковых рубашках. Почему Кэрролл одевает всех подданных Королевы (независимо от статуса) в одинаковые одежды? Чтобы показать, что все они (Тузы, Короли, Принцы, Садовники…), как и их рубашки, по сути, одинаковы. Отличает их только положение в обществе — социальный статус, то есть нечто внешнее, а не сущностное. А если так, то кто дал право одним повелевать другими?
В Стране Чудес Алиса увидела немало всяких ненормальностей. Здесь задаются загадки, на которые нет ответа, здесь часы смазывают сливочным маслом и ещё удивляются, что они не идут, здесь очень оригинально играют в крокет, верхом абсурда стала перекраска белых роз в красные. Это сделали для того, чтобы не разгневать Королеву. Почему Кэрролл показывает целую серию ненормальностей, а не ограничивается одной-двумя? Ему важно было подчеркнуть их неслучайный характер. Все нелепости в Стране Чудес — закономерность, норма.
Ещё больше эту закономерность подчёркивает королевский суд. Отдельные фрагменты главы, где он описывается («Кто украл крендели»), можно инсценировать. Герои этого детства заговорят своим языком, и абсурдность их речей будет налицо.
Кого увидела Алиса в суде?
Здесь был судья (Король), были присяжные (“двенадцать существ”), был обвиняемый (Червонный Валет), были свидетели (Болванщик и другие персонажи). Иными словами, по форме в суде всё как полагается. А по существу? Что Алиса считала главным признаком судьи? Наличие парика. “Раз в парике, значит, судья”. Но что она заметила, глядя на Короля в парике? Чувствовал он себя “не слишком уверенно, к тому же это было не слишком красиво” — когда корона на парике. Только ли в красоте тут дело? Может быть, вообще судейский парик не очень подходит Королю?
Кто представлял присяжных?
Всякие мелкие зверюшки (можно их назвать), настолько мелкие, что, когда Алиса задела краем юбки скамью, на которой они сидели, “скамья опрокинулась и присяжные посыпались вниз”. Именно “посыпались”. Форма падения подчёркивает их малость. Но дело не только в их величине, но и в их уме. Вспомним, какие глупости они записывали на своих грифельных досках. Могли ли эти существа играть хоть какую-то роль в суде? Конечно, нет.
А показания свидетелей? Учитываются ли они при вынесении приговора?
Ответ в заключении Королевы: “Пусть выносят приговор. А виновен или нет — потом разберёмся”.
Итак, королевский суд с виду нормальный, а на самом деле — абсурдный. Всё в этом суде перевёрнуто с ног на голову.
Англия и англичане хорошо просматриваются также в системе воспитания и образования. Её воздействие пришлось испытать Алисе на себе. Что же Алиса учила и что она знает? Учила она многое, а вот что она знает — это ещё вопрос.
Алиса рассуждает о центре Земли: “Это кажется, около четырёх миль вниз…”
Она слышала о широте и долготе, ей очень нравились эти слова. Но Алиса не имела понятия о том, что они означают. Нравились ей и другие умные слова: “Вылезаю — а люди вниз головой! Как их там зовут, Антипатии, кажется…”
Алиса изучала математику, но когда стала проверять свои знания, то получилось, что “четырежды пять — двенадцать, четырежды шесть — тринадцать…”
Географию Алиса тоже учила: “Лондон — столица Парижа, а Париж — столица Рима, а Рим…”
Она смотрела латинскую грамматику, принадлежавшую брату, но кроме обращения: “О, Мышь!” — ничего не поняла. И учебник французского она смотрела и даже запомнила первую фразу: “Где моя кошка?”
Алиса гордилась своим знанием истории — она ведь слышала о Вильгельме Завоевателе.
А ещё она учила много стихов (некоторые из них можно прочитать в классе вслух — «Папа Вильям», «Шёл я садом однажды»). Но вот странное дело: когда она попробовала их декламировать, то Гусеница, а потом Черепаха Квази и Грифон в один голос заявили, что её чтение просто “ужасный вздор”, “ерунда” и “тарабарщина”. Алиса и сама чувствовала что “слова получились очень странные”.
Какой же вывод вытекает из истории Алисиного образования? Её многому учили, но толком она ничего не знает. По сути дела, её образование — это пародия на настоящее образование. Пародируется и круг детского чтения. Пародия всё ставит на свои места, всему называет его цену.
Дополнительный штрих в характеристику системы образования и воспитания вносит рассказ Черепахи Квази и Грифона о том, как учили их. Много ли отличий в их образовании от того, что получила Алиса? По сути, они изучали одни и те же науки (только называются они по-разному), учили похожие стихи и пели похожие песни.
Что же получается?
Образование претендовало быть серьёзным (“ходили в школу каждый день”) и всесторонним (чему только не обучали!), а на самом деле выливалось в “верхоглядство”. Хотя учить в Стране Чудес любили и ещё любили “распоряжаться”. “Только и делают, что заставляют читать. Можно подумать, что я в школе”, — возмущалась Алиса. То есть принуждение для неё не новость, хотя она и пытается сопротивляться. Но всё-таки в конце концов сдаётся — “послушно встала и начала читать”. Приказание и ответное послушание — приметы школы. Только ли сказочной?
Мы уже много сказали о том, как устроена Страна Чудес. А теперь внимательнее присмотримся к её обитателям.
Страна Чудес и её обитатели. Какие они?
Назовём главных персон, с которыми встретилась Алиса, и обозначим их характеры. Самая главная в Стране Чудес Королева (вспомним, что мы о ней уже сказали раньше).
В статье «Алиса на сцене» Кэрролл писал: “Я представляю себе Червонную Королеву воплощением безудержной страсти — нелепой и бессмысленной ярости”. Именно такой мы и увидели её в сказке. Перечитаем или перескажем первые страницы главы «Королевский крокет» и обратим особое внимание на речь Королевы.
Как она говорит и какими жестами, мимикой сопровождает свою речь? Вообще-то она и не пыталась говорить. Королева “завопила во весь голос”, “сурово спросила”, “раздражённо мотнув головой”, “побагровела от ярости”, “крикнула… громким пронзительным голосом”, потом снова “завопила”. Примечательно, что все эти вопли на малом пространстве текста. Можно ли, послушав Королеву, говорить о её уравновешенности, выверенности её слов, поведения, действий? Она непредсказуема, и это аномалия для государственной персоны.
А как же другие персоны? Каковы они?
Обидчивые. Сколько труда стоило Алисе, чтобы умилостивить Мышь (глава «Море слёз»). А она ещё и раздражённо пеняет Алисе: “Этого просто не вынести, болтаешь какой-то вздор”.
Высокомерные. Гусеница — Алисе: “Ты в своём уме?”; “Тебя!” — повторила Гусеница с презрением, — а кто ты такая?”; “Не знаю, — отрезала Гусеница”. А Алиса на её грубость: “Если вы не возражаете, сударыня”.
“Ещё бы, — презрительно встряхнул головой Болванщик, — грубиян и путаник”. Таков же Мартовский Заяц: “Надоели мне эти разговоры”.
Алису постоянно стыдят, укоряют, обвиняют в неумении себя вести. Соня: “Если ты не умеешь себя вести, досказывай сама”. Черепаха Квази и Грифон: “Стыдилась бы о таких простых вещах спрашивать”, “не возражай”. Они без конца спорят, и чаще всего не по делу: “Палач, Король и Королева шумно спорили; каждый кричал своё, не слушая другого”.
Раздражительность — обычное состояние очень многих в Стране Чудес.
Здесь любят поучать — даже те, кто постоянно демонстрирует собственную глупость. Герцогиня на каждом шагу твердит: “А мораль отсюда такова…” Грифон и Черепаха Квази только и делали, что воспитывали Алису, называя её при этом “глупой” и “дурочкой”.
“Сами чудаки и безумцы, они, однако, не выносят чудачеств в других и готовы рубить, унижать и топтать всех, кто на них не похож” (Р. Брэдбери).
В этой стране многих и многое Алиса не в состоянии понять. Да и возможно ли понять, например, Короля, если он говорит: “Это очень важно” — и тут же: “Я именно это и хотел сказать. Неважно, конечно, неважно!”
“Страна Чудес — это то, что мы есть…”
Так сказал замечательный американский писатель-фантаст Рэй Брэдбери. Узнаваемы ли фантастические обитатели Страны Чудес? Можно ли в них угадать реальных людей? Вполне. Брэдбери очень определённо и даже категорично высказался по этому вопросу: “При всей своей фантастичности Страна Чудес в высшей степени реальна: это мир, где закатываются истерики и где вас выталкивают из очереди в автобус”.
То есть персон, подобных обитающим в Стране Чудес, можно встретить на каждом шагу, в любое время. Таких, кому не угодишь, под кого невозможно подстроиться, кто никого, кроме себя, не слушает, кто вечно раздражается, кто бездарно убивает время в бессмысленных беседах, играх, кто дурно воспитан и не хочет знать ни о каких правилах и нормах. Одним словом, абсурд и в нашей жизни — нередкое явление.
Можно ли от всего этого уйти? Конечно. “Я склонен полагать, что, показывая, какие мы в сущности непостоянные, безрассудные, грубые и беспокойные дети, Алиса поставляет нам антитела, чтобы выжить в этом мире” (Рей Брэдбери).
“Какой же была ты, Алиса?”
Это вопрос самого Кэрролла. Какой же он её видел? “Любящей прежде всего… а затем учтивой… и ещё доверчивой… и, наконец, любознательной — любознательной до крайности… когда всё ново и хорошо…”
Посмотрим, такой ли писатель показал Алису в сказке.
Для начала снова вспомним тот момент, когда она увидела Кролика и бросилась за ним в нору. Почему бросилась? Потому что “никогда раньше она не видела кролика с часами…” Проявляется ли в этом эпизоде какое-либо из качеств Алисы, обозначенных Кэрроллом? Да, это её любознательность, и словосочетание “никогда раньше” — здесь ключевое. А чуть позже, как бы подтверждая своё качество, она признаётся: “Такая жизнь мне по душе — все тут так необычно!”
Предположим на минутку, что Алиса лишена своей любознательности; могли бы в таком случае осуществиться все её приключения? Конечно, нет (по тексту проследим, чего бы она могла лишиться).
Как проявляется любознательность Алисы?
Она постоянно задаёт вопросы. Вопросы самой себе: “Кто я?” и всем, с кем встречается: “Как мне попасть в дом?”, “Почему ваш кот так улыбается? — спросила Алиса робко”. “Она не знала, хорошо ли ей заговорить первой, но не могла удержаться” (глава «Поросёнок и Перец»). Диалог Алисы с Черепахой Квази — тоже сплошные вопросы.
Льюис Кэрролл называет Алису ещё и учтивой. Она такой и была. Послушаем, как она разговаривает с теми персонами, что ей встречались: “Я не совсем вас понимаю, — сказала она учтиво”.
“Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?”
“Благодарю вас, сэр, за очень увлекательный рассказ” — это Алиса Черепахе Квази, который только всхлипывал, а рассказ свой даже не начинал.
Со всеми Алиса говорит предельно вежливо, “учтиво”, “покорно”.
Ещё Алиса была доверчивой — отмечал Кэрролл. В чём это проявилось?
В её отношении даже к самым экстравагантным особам (Чеширскому Коту, Гусенице, курившей кальян), к самым невероятным историям (про кисельный колодец, морскую кадриль). “Всё самое невероятное, — как говорил Кэрролл, — она готова была простить”.
Алиса отважна (готова защищать садовников от несправедливого гнева Королевы) и справедлива (выступление в суде), у неё есть чувство достоинства и самообладание (общение с Королевой), она независима (особенно это заметно на фоне подобострастия Кролика и других).
Можно ли, познакомившись с Алисой, составить представление о детстве, протекавшем в викторианскую эпоху?
Каким оно было? Да, Алиса воспитанна (не способна грубить, обижать, напротив, она всегда со всеми вежлива), она получает образование (другое дело, какое оно), её учат иностранным языкам (французскому) и музыке (уже здесь видно, что Алиса не простолюдинка), она знает себе цену (“я не Мейбл”) и своё место в обществе (не хочет, чтобы Кролик принял её за горничную). Алиса знакома с правилами поведения в обществе (увидев королевское шествие, она подумала: “может, и ей надо пасть ниц… однако никаких правил на этот счёт не помнила”).
А можно ли в Алисе узнать черты других детей её возраста? Да, можно. Особенно сильно общедетское проявляется в языке Алисы. Послушаем, как она говорит. “Зачем же вы звали его Спрутиком?”; “Потому что он всегда ходил с прутиком”; “Этого просто не вынести”, — сказала Мышь. “А что нужно вынести?” — спросила Алиса; “Три сестрички жили припеваючи… А что они пели?” — спросила снова Алиса.
Почему Алиса задаёт все эти вопросы?
Она хочет понять непонятные ей слова, а для начала переделывает их на свой понятный лад, ищет в них смысл. Так поступают все маленькие дети. А ещё они, как и Алиса, не понимают переносного смысла метафор. Предложим читателям найти метафоры в сказке, хотя бы по названиям глав («Море слёз», «Бег по кругу», «Биль вылетает в трубу»).
Рассуждает Алиса тоже очень по-детски. “Что я говорю, то и думаю”, “ты в своём уме?” — спросила Гусеница. “Должно быть, в чужом, — подумала Алиса, потому что она не понимала, что с ней происходит”.
Алиса похожа на всех маленьких детей ещё и тем, что она везде и во всём замечает всякие мелочи, детали (конкретное мышление). (Задание читателям: по тексту одной главы (любой) найти такие детали.)
Дети, чтобы разобраться в мире, который их окружает, задают очень много вопросов. Алиса такая же. О чём же она спрашивала? (Прочитать внимательно несколько страниц сказки и выписать её вопросы — задание учащимся.)
Алиса легко принимает ожившие картины, всякие превращения и вообще всю Страну Чудес, потому что для неё, как и для других детей её возраста, фантастический мир такой же настоящий, как и мир реальный.
Завершая беседу об Алисе, снова назовём те испытания, которые ей пришлось пройти в Стране Чудес.
Их было много, но самое главное среди них — это испытание её ума и здравого смысла в бестолковом и бессмысленном мире. Алиса выдержала это испытание.
И в заключение повторим: Льюис Кэрролл написал сказку-нонсенс. В ней много игры, но, вспомним, “нонсенс” — это ещё и угол зрения, способ смотреть на привычное с необычной стороны, смотреть свежим взглядом. Именно так смотрела на мир семилетняя девочка Алиса, и ей многое открылось. Она увидела, что Королева, хотя и на троне, но не главная, Король главнее; что замечательные английские традиции почему-то стали “безумными”, а не менее замечательный английский суд не совсем справедливый; да и мы сами, к сожалению, мало чем отличаемся от обитателей Страны Чудес.
Литература
Демурова Н. М. Льюис Кэрролл. М., 1979.
Киселёв А. К., Романичева Е. С. В начале бесконечной дороги: Комментированное планирование уроков по произведению Л. Кэрролла в 5-м классе // Литература в школе. 2002. № 3. С. 40-43.
Кэрролл Л. Алиса в Стране Чудес. Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье / Пер. Н. Демуровой. М.: Наука, 1990.
Падни Д. Льюис Кэрролл и его мир / Пер. с англ. М.: Радуга, 1982. С. 143.
Структурное изучение литературного произведения может основываться и на других критериях: международный указатель сказочных сюжетов финского ученого Анти Арне построен на сюжетах; В. Я. Пропп выделил в народной сказке последовательность мелких единиц, постоянных для всех сказок и названных им функциями. Однако и Аарне, и Пропп, и многие другие исследователи занимались народной сказкой. Именно в этой области достигнуты наибольшие результаты, поскольку в народной сказке яснее всего прослеживаются повторяющиеся, общие для разных сказок элементы.
Литературная сказка значительно отличается от народной, постоянные элементы структуры выделить здесь сложнее, хотя такие попытки также предпринимались. Вероятно, для литературной сказки мотив является той единицей, на которой корректнее всего строить исследование.
О мотивах в детской литературе пишут американские литературоведы Уильям Андерсон и Патрик Грофф. В их трактовке мотивы - это повторяющиеся образы, персонажи, темы, ситуации и структуры. Схожее определение мотива предлагает шведский исследователь Гете Клингберг: «Мотив-это схема действия или ситуация, в отличие от материала, представляющего собой конкретное содержание литературного произведения». Таким образом, мотив есть некий инвариант, абстрактная литературная модель, которая в каждом конкретном произведении может облекаться в разную форму в зависимости от материала, тематики, цели автора и других условий.
Поскольку элементы реального есть в любом фантастическом произведении - вопрос лишь в том, как они сочетаются с элементами сказочного, мы будем называть литературной сказкой такое произведение, в котором изображены события, персонажи или ситуации, с помощью определенных приемов выходящие за пределы наблюдаемого мира в волшебный, сказочный мир.
Мир, как его называет Д. Толкин, знаменитый английский сказочник и филолог. Эти приемы и будут волшебными мотивами. В целом ряде работ по детской литературе перечисляются волшебные мотивы, их число и состав разнообразны, иногда они не называются мотивами, а представляются в виде типа книг, например, книги о живых куклах.
Но попытки классификации волшебных мотивов в литературной сказке еще ни разу не предпринимались. Критерием такой классификации может стать соотношение реального и сказочного в произведении. Переходя от более сказочного к менее сказочному, рассмотрим основные мотивы и их варианты. Каждая последующая группа мотивов представляет собой новую ступень, новую схему соотношения волшебного и не волшебного. При этом реалистическая повесть будет как бы пределом, к которому стремиться сказка, но никогда его не достигнет.
Противоположным полюсом является народная сказка и литературная сказка, написанная по канонам народной, с использованием ее традиционных персонажей, ситуаций и мотивов. Таковы сказки Пушкина, волшебные сказки Андерсена, некоторые сказки англичанки Элеонор Фарджон, шведки Эльсы Бесков. Нас же интересуют такие мотивы, которые отличаются от традиционных.
Цель данной работы – раскрытие своеобразия волшебных мотивов в литературной сказке Л. Кэрролла «Алиса в Стране Чудес».
В работе предлагается решить следующие задачи:
Дать общее понятие мотиву.
Классифицировать волшебные мотивы в сказке.
Определить роль и значение мотивов для композиционного построения сказки.
II. Волшебные мотивы.
1. НЕОБЫКНОВЕННАЯ СТРАНА.
В отличие от традиционного сказочного Тридесятого государства, где живут короли и принцессы, драконы и отважные юноши, в сказке появляется совершенно особенный мир: «. это было низкое, длинное подземелье; своды его слабо освещались рядами висячих ламп. Правда, по всей длине стен шли двери, но, к большому сожалению, все они оказались заперты. Алиса довольно скоро удостоверилась в этом, дважды обойдя все подземелье и по нескольку раз подергав каждую дверь. Она уныло расхаживала взад и вперед, пытаясь придумать, как ей отсюда выбраться. Алиса очень хотела выбраться из этого мрачного подземелья на волю».
В этом мире живут необыкновенные жители: Дронт, Додо, Чеширский Кот, да и кого там только не было. Мир этот замкнут, он никак не соотноситься с миром реальности. Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что сказочная страна Подземелье- это страна говорящих животных: «-Ну, как успехи?- спросил Чеширский Кот, как только рот его достаточно проявился, чтобы говорить.
Никак не нравиться сказала Алиса. - Она так ужасно. ».
2. ГЕРОЙ ПОПАДАЕТ В НЕОБЫКНОВЕННУЮ СТРАНУ.
В необыкновенную страну - Подземелье попадает Алиса, живущая с мамой и папой в обыкновенном доме, обыкновенного города. Но нас интересует один волшебный мотив: Алиса попадает в нереальный мир. А в этой стране живут добрые и злые герои, звери разговаривают, и вообще случаются всякие чудеса.
Способ попадания в Сказочную Страну представляет собой немаловажный компонент основного мотива и насчитывает массу вариантов:
Случайное попадание в Сказочную Страну: Алиса провалилась в колодец и очутилась в Подземелье: « Нора сперва шла ровно, как тоннель, а потом сразу обрывалась так круто и неожиданно,что Алиса ахнуть не успела, как полетела - полетела вниз, в какой-то очень глубокий колодец». Как ей попасть в одну из дверей? Это ей удается при помощи бутылочки с лекарством, на которой написано: « ВЫПЕЙ МЕНЯ!. она сама не заметила, как пузырек опустел.
Ой, что же это со мной делается! - сказала Алиса. - Я, наверное, и правда складываюсь, как подзорная труба!
Спорить с этим было трудно: к этому времени в ней осталось всего лишь четверть метра»
Чтобы более подробно узнать, что происходит в Подземелье Алиса через дверь - символическую: кроличью нору решает попасть в Сказочную Страну: «А перед ней уже стоял хорошенький маленький домик, на двери которого красовалась начищенная до блеска медная табличка с выгравированным именем владельца
Б. КРОЛИК
Алиса вошла в дом, не постучав, и бегом пробежала наверх, в парадные комнаты».
В конце сказки оказывается, что чудесные приключения Алисе приснились:
Просыпайся, просыпайся, дорогая, - сказала сестра. - Что-то ты очень разоспалась!
Ой, а какой я забавный сон видела! - сказала Алиса.
И она принялась рассказывать сестре все, что сумела запомнить про свои странные приключения.
Сон для Льюиса Кэрролла оказывается очень удобным способом разрешить сложный и запутанный конфликт: в ответственный момент героиня просыпается.
3. ПРЕВРАЩЕНИЯ.
Мотив превращения один из самых древних в литературе, он широко распространен в мифологии и фольклоре. Нас будут интересовать такие превращения, которые происходят в Сказочной Стране, то есть в Подземелье. Мотив превращения можно рассматривать с нескольких сторон. Начнем с характера превращения. Самый распространенный тип изменение роста. Алиса, став крошечной, знакомится с миром насекомых, она становиться маленькой - премаленькой, выпив при этом уменьшительную жидкость, а потом снова становиться большой в самый неподходящий момент. Вторым важным фактором является причина превращения.
Третий фактор - источник или способ превращения.
Иногда превращение происходит по воле чародея, волшебника, ведьмы.
Но в сказке Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес» превращения происходят по воле Алисы: «И тут Алиса с удивлением заметила, что камешки на полу все превратились в печенье, и ее осенила блестящая мысль. «Если я съем хоть одну штучку, - подумала она, - я, наверное, сразу или вырасту, или наоборот. Попробую!» Она сначала попробовала, а потом просто проглотила печеньице. И пришла в восторг особенно когда заметила, что сразу начала уменьшаться!»
4. ГЕРОЙ - НЕОБЫКНОВЕННОЕ СУЩЕСТВО.
Сказочную Страну могут населять самые разнообразные существа: и говорящие животные, и ведьмы, и новейшие, выдуманные автором создания. Но если же эти необыкновенные существа живут в реальной обстановке - это особый мотив. Он чрезвычайно распространен в современной детской литературе и имеет множество вариантов:
1. В книге Льюиса Кэрролла Животные живут в Подземелье и питаются как люди: пьют чай, едят печенье с вареньем, торты, мармелад « Возле дома под деревом был накрыт к чаю стол; Шляпа и Заяц пили чай, а между ними помещалась на стуле Садовая Соня – хорошенький маленький зверек вроде белочки».
Или: « - Не хочешь ли торта? - любезно предложил Заяц.
Какого торта? Что-то я его не вижу, - сказала Алиса».
Все персонажи разговаривают и дружат с людьми: Чеширский Кот поясняет Алисе, что здесь происходит, и вообще он ее лучший друг.
2. Живые карты: Пиковая и Червовая дамы, Короли, Вальты, придворные, дворники, садовники играют в крокет: « Действительно, площадка была вся в буграх и рытвинах, кочках и ямках, вместо шаров были живые ежи, вместо молотков - живые фламинго, а солдаты, встав на четвереньки и изогнувшись дугой, выполняли обязанности крокетных ворот», спорят: «Кажется, Палач утверждал, что нельзя отрубить голову, если не имеется тела. Король утверждал, что лишь бы была голова, а отрубить ее можно, и нечего болтать чепуху! А Королева утверждала, что если все не будет исполнено сию секунду и даже значительно раньше, она велит отрубить головы всем без исключения», заседают в суде: « Король и Королева уже сидели на троне, а кругом собралась огромная полпа: пичужки, зверюшки всех видов и пород, не говоря уже о картах всех мастей. Перед судейским троном стоял в цепях под охраной двух солдат - один справа, другой слева - Червонный Валет».
Маленькие человечки. Ими являются живые карты.
5. ГЕРОЙ НАДЕЛЕН НЕОБЫКНОВЕННЫМ СВОЙСТВОМ.
Еще меньшим выходом в сказочный мир является мотив героя, отличающегося от обычных людей только одним, пусть даже совершенно сверхъестественным качеством. Алиса чудесным образом прилетает из другого мира, она разговаривает с животными: с Чеширским Котом, мышью, Дрондом. Особо следует выделить способность разговаривать с животными.
Становясь крошечной, Алиса получает способность понимать язык животных, а снова превратившись в большую, теряет ее.
6. ВЫДУМАННЫЕ ДРУЗЬЯ.
Интересен мотив выдуманного друга. Этот друг - животное - существует только в воображении героини, но все же Алиса с ним разговаривает:
Ну, как успехи? - сказал Чеширский Кот.
По-моему, они вообще неправильно играют, - начала Алиса жалобным голосом.
Для Алисы кот реален и представляет собой элемент сказочного мира. Чеширский Кот является путеводителем Алисы в Стране Чудес, снабжает ее информацией об этой стране, знакомит ее с жителями, предостерегает об опасности, которые ждут героиню.
III. Заключение.
В каждой литературной сказке может быть использован один или несколько волшебных мотивов, а кроме того, как уже говорилось, волшебные мотивы сочетаются с другими мотивами.
Из всего сказанного следует, что волшебные мотивы играют важную роль в раскрытии особенного мира и необыкновенных жителей, населяющих сказочную страну.
В литературной сказке Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес» было рассмотрено 6 волшебных мотивов:
Необыкновенная страна.
Герой попадает в необыкновенную страну.
Превращения.
Герой - необыкновенное существо.
Герой наделен необыкновенным свойством.
Выдуманные друзья.
Конечно, рассмотренные мотивы не претендуют на исчерпывающую полноту. И все же, как представляется, такая классификация дает достаточное представление о встречающихся в литературных сказках волшебных мотивах.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
«ОСОБЕННОСТИ ЛИТЕРАТУРНОЙ СКАЗКИ ЛЬЮИСА КЭРРОЛЛА «ПРИКЛЮЧЕНИЯ АЛИСЫ В СТРАНЕ ЧУДЕС»
Курсовая работа
По дисциплине:
«История зарубежной литературы»
Введение
Данная курсовая работа посвящена исследованию проблем художественного метода литературной сказки Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране чудес».
«Приключения Алисы в Стране чудес» значатся среди самых прославленных книг. Заглавие знаменито не меньше, чем «Приключения Робинзона Крузо» или «Путешествия Гулливера». В Британском музее в Лондоне на выставке детских книг, которыми гордится Англия, в числе избранных - очень немногих - рядом с «Оливером Твистом» и «Островом сокровищ» стоит и «Алиса в Стране чудес». А иногда говорят, что она вообще самая известная, классическая английская книга для детей. Если можно так сказать, «детская книга № I» в Англии.
Но в отличие от «Робинзона» и «Гулливера», которые написаны были вовсе не для детей, однако сделались со временем также и детским чтением, «Приключения Алисы в Стране чудес» пережили в этом смысле противоположную судьбу: приключения маленькой девочки в Стране чудес, сначала рассказанные детям, а потом записанные и напечатанные для них же, сумели заинтересовать и взрослых читателей. Книга Кэрролла разошлась на пословицы и поговорки.
Цель данной работы - изучить и проанализировать обширный материал, оставленный английским писателем Льюисом Кэрроллом.
Большинство людей прибывают в кэрролловскую Страну Чудес по широкой дороге, знакомой с детства, и до старости пребывают в глубокой уверенности, что Льюис Кэрролл написал лишь две сказки: «Алиса в Стране Чудес» и «Сквозь зеркало и что Алиса там увидела». Они даже не подозревают, как велика эта страна, созданная воображением автора, и сколько удивительного и неизведанного таится во всех ее уголках.
Для решения поставленных задач использовались все научные методы исследования, в том числе сравнительно-исторический и метод психологической интерпретации.
Объектом исследования выбрано произведение Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в Стране чудес», а также продолжение этой сказки «Сквозь зеркало, и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье».
Фигура Льюиса Кэрролла в последнее время привлекает все более пристальное и широкое внимание ученых самых различных специальностей. Две небольшие сказки об Алисе, написанные более столетия назад для детей достопочтенным доктором Доджсоном, скромным оксфордским преподавателем, прославившимся под псевдонимом Льюиса Кэрролла, давно уже стали достоянием «большой» литературы; в последнее время они становятся достоянием «большой» критики. Среди множества критических работ о Кэрролле - биографические и психоаналитические очерки, физические, математические, логические, философские, лингвистические, шахматные интерпретации и реконструкции. Немногие литературоведческие работы носят в основном «генетический» характер, прослеживая «предысторию» отдельных тем и мотивов в сказках Кэрролла. Как ни интересна и ни важна такого рода подготовка к исследованию художественного текста, она, конечно, не может заменить собой собственно исследования. Так возникает еще один парадокс, связанный с именем Кэрролла: парадоксальные его сказки на родине писателя менее всего изучены именно как произведения литературы. Хотя маленькая Алиса шагает по земному шару в ногу чуть ли не с самим Гулливером, все-таки Гулливер входит в круг нашего чтения совершенно по-домашнему, как свой; Алиса же остается иностранкой. Страна чудес с ее обитателями известна нам очень приблизительно и мы затрудняемся понять, что особенно смешного в «рыбьей пляске» или в «кадрили с омарами». Даже американцы или австралийцы, читающие «Алису» в оригинале, и те улавливают оттенки чудачеств и юмора в этой книге хуже, чем англичане.
Общее понятие литературной сказки и нонсенса
«Литературной сказкой» - называют сказку, написанную определенным, конкретным автором. «Авторская» сказка утвердилась как жанр лишь в прошлом веке. Все знают, например, замечательные сказки Э.Т.А. Гофмана, Шарля Перро, Гауфа, Андерсена.
Стремление этих сказок не только развлечь, позабавить, но и выразить что-то существенное, воплотить в сказочной ситуации определенную нравственную позицию, продолжает традиции народных сказок. Как правило, литературная сказка не обращается к классическим сказочным сюжетам, легко обходится без привычных сказочных персонажей. Ее чудеса совсем иного рода - они главным образом проявляются в полной, чудесной свободе поведения героя и в его поистине сказочных возможностях. Литературная сказка уже самим типом своего героя утверждает право каждого быть самим собой. Автор как бы проживает жизнь своего героя, чувствует, волнуется, радуется, мечтает вместе с ним - естественно, что он наделит своего героя неповторимыми чертами, мыслями, чувствами.
«Алиса в Стране чудес» и «Зазеркалье» принадлежат к жанру литературной сказки, вместе с тем их отличает от всех известных нам сказок прежде всего особая организация временных и пространственных отношений, т. е. того хронотопа, который, по мысли М. М. Бахтина, является ведущей формально-содержательной категорией, определяющей не только самый жанр и жанровую разновидность произведения, но и образ человека в нем. И здесь Кэрролл оригинален, предлагая свои решения, во многом качественно иные, чем в современной ему (в широком смысле слова) литературной сказке.
Говоря о творчестве Льюиса Кэрролла, исследователи употребляют обычно термин «нонсенс». Термин этот прочно вошел в литературоведение, однако теоретической разработки не получил.
В нонсенсе, все неясно, неопределенно, зыбко. Исследователи сходятся пока что на немногом: что монополию на нонсенс в мировой литературе держат англичане, что нонсенс нечто совершенно специфически английское, другим нациям подчас даже непонятное, что нонсенс в чистом виде и в Англии представлен всего двумя именами - Льюисом Кэрроллом и Эдвардом Лиром. 40 - 70-е г.г. XIX в. - исторические границы, в пределах которых возникают лучшие произведения «чистого» нонсенса Кэрролла и Лира.
Нонсенсу, как и различным жанрам романтизма классического периода, свойственно решительное неприятие буржуазной действительности, энергичное и недвусмысленное отталкивание от нее. Это сказывается и в специфике материала, и в выборе героев, и в моделировании места, времени и сюжета, а также и прочих структурных форм, и в самом принципе организации действия и функционирования персонажей.
Стремление перевернуть вверх ногами, вывернуть наизнанку, смешать (или сблизить) высокое и низкое, великое и малое и прочие многочисленные и разнообразные по своей изобретательности гротески и эксцентрические эскапады, которым с таким весельем и блеском предаются Кэрролл и Лир,- не просто чистая «игра ума», «нонсенс ради нонсенса». Эта эксцентрика и гротески прежде всего реакция на строгую иерархию ценностей регламентированного и респектабельного викторианского общества.
Нонсенс переиначивает обычные жизненные связи, однако совсем не означает просто «бессмыслицу», «чепуху» - в нем кроется некий глубинный смысл Однако, что за смысл в нем кроется, это каждый трактует по-своему.
Термин «нонсенс» трактуется многими исследователями весьма вольно. В литературно-критических текстах он используется как в узком, так и в более широком смысле. В первом случае этот термин обозначает некий жанр или, вернее, жанровую разновидность: сказка-нонсенс (это об «Алисе в Стране чудес» и «Зазеркалье» в целом), стихотворение-нонсенс (это о «Бармаглоте» или о том стишке, который прочитал Алисе Шалтай-Болтай), поэма-нонсенс («Охота на Снарка»).
Вместе с тем термин «нонсенс» часто используют имея в виду творческий метод Кэрролла.
Нередко в нонсенсе видят своеобразную аллегорию, «подстановку», «скрытый код» для описания вполне реальных событий. Чаще всего Кэрролла «расшифровывают» биографическим методом, подставляя под сказочные события «Страны чудес» и «Зазеркалья» события домашней оксфордской жизни, то, что происходило либо в семействе Лидделлов в пору, когда возникли сказки, либо с самим доктором и с его близкими, которых знали дети ректора Крайст Чёрч. Возникшие в своем первоначальном замысле как домашнее развлечение, импровизация, в которой участвовали и сами слушатели, сказки об Алисе, действительно, связаны со всеми этими людьми и происшествиями. Как известно, центральная героиня обеих сказок - это Алиса Лидделл. Ее сестры Лорина и Эдит также «участвуют» в «Стране чудес»: это орленок Эд (Эдит, младшая сестра) и австралийский попугайчик Лори (Лорина), который то и дело твердит: «Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему!» (1.26). В той же главе «Море слез» появляются и другие «удивительные существа»: Робин-Гусь (Робинсон Дакворт) и птица Додо (Доджсон) или в частности выдержка из учебника истории, которую Мышь зачитывает с важным видом (гл. III. «Бег по кругу и длинный рассказ»). Как выяснил Р. Л. Грин, приводимая выдержка взята из вышедшего в 1862 г. учебника истории Хэвилленда Чемпелла, по которому занимались девочки Лидделл. Есть в сказке и другие цитаты из учебников -- латыни и французского языка, хорошо знакомые сестрам Лидделл (гл. II. «Море слез»).
«Приключения Алисы в Стране чудес» и «Алису в Зазеркалье» можно, пожалуй, без преувеличения назвать двумя вершинами жанра нонсенса.
Жизненный и творческий путь Льюиса Кэрролла
кэрролл алиса сказка персонаж
…он сумел сделать то, что больше
никому не удалось, -
он сумел вернуться в мир детства,
сумел воссоздать его так,
что и мы становимся детьми.
(Вирджиния Вульф)
О Кэрролле написаны многие тома, и все же приходится признать, что биография его изучена очень мало. Исследователи вынуждены ограничиваться скудными сведениями. «...У достопочтенного Ч. Л. Доджсона не было жизни,- заметила в своем эссе о Льюисе Кэрролле известнейшая английская писательница Вирджиния Вульф.- Он шел по земле таким легким шагом, что не оставил следов».(1.249) Действительно, в биографии этого писателя почти нет внешне драматических событий, которые сразу обратили бы на себя внимание. Но вместе с тем за обычными, скромными, простыми фактами его биографии кроется напряженная внутренняя жизнь, которая породила удивительные произведения творческой фантазии, заставляя нас снова и снова задумываться о том, что за человек был Ч. Л. Доджсон.
Чарлз Лютвидж Доджсон - таково было подлинное имя писателя, ставшего известным под псевдонимом Льюиса Кэрролла. Он родился 27 января 1832 г. в небольшой деревушке Дэрсбери, в одном из тихих сельских графств Англии - Чешир, которое позже прославится благодаря персонажу из «Алисы в Стране чудес» - Чеширскому Коту. Чарлз Лютвидж Доджсон был старшим сыном скромного приходского священника Чарлза Доджсона и Френсис Джейн Лютвидж. Оба они происходили из хороших семей и принадлежали к «высокой» англиканской церкви.
Чарлз Доджсон (1800 - 1868), отец будущего писателя, был человеком незаурядным. Он получил серьезное образование, изучал богословие, классические языки и математику в Оксфорде и закончил с двойным отличием Крайст Чёрч колледж, в котором проведет впоследствии всю свою взрослую жизнь его сын. Будущий писатель многим обязан своему отцу: и своей глубокой религиозностью, и интересом к богословским проблемам, и математическими способностями, и особой склонностью к эксцентрическому.
Когда Чарлзу исполнилось одиннадцать лет, семейство переехало в Крофт, на границе между Йоркширом и Дархэмом, где отец получил новый приход. Огромный сад, окружавший просторный пасторский дом, был отдан в распоряжение детей. Отец сам давал своим детям начальное образование. Помимо занятий не мало времени уделялось всевозможным играм,в которых неизменно отличался Чарлз. Уже в детстве Чарлз проявил ту склонность к изобретению новых игр и замысловатых, порой не без своеобразного юмора, правил, которую он сохранит на всю жизнь.
Отец Чарлза, как большинство священников той поры, не одобрял театра, однако делал исключение для домашних спектаклей и марионеток. С. Д. Коллингвуд, восстанавливая по воспоминаниям родных детские годы Кэрролла, пишет: «С помощью членов семьи и деревенского плотника Чарлз смастерил целую труппу марионеток и небольшой театр для них. Все пьесы для театра он писал сам; наибольшей популярностью пользовалась «Трагедия о короле Иоанне»; он очень ловко управлялся с бесчисленными нитями, которыми куклы приводились в движение».(5.11) Интерес к кукольному театру Кэрролл сохранил на всю жизнь.
В двенадцать лет Чарлза отправили в школу: сначала - в Ричмонд, а затем - в знаменитый Рэгби. Учение давалось Чарлзу легко. Особый интерес он проявлял к математике и классическим языкам. В школе Чарлз держался особняком и всему предпочитал долгие прогулки и чтение. Он пишет подробные письма домой.
Дальнейшая жизнь Чарлза Лютвиджа Доджсона связана с Оксфордом. Он окончил Крайст Чёрч колледж, один из старейших в Оксфорде, так же как его отец, с отличием по математике и классическим языкам - случай достаточно редкий даже для тех далеких лет.
Он остался в университете, а в 1855 г. ему был предложен профессорский пост в его колледже, традиционным условием которого в те годы было принятие духовного сана и обет безбрачия. Если бы он решил жениться, ему бы пришлось оставить колледж. Некоторое время он откладывал принятие сана, потому что опасался, что ему придется отказаться от любимых им занятий - фотографии и посещения театра, которые считались легкомысленными для духовного лица. В декабре 1861 г., когда откладывать решение этого вопроса было более невозможно, он принял сан диакона, что являлось лишь первым, промежуточным звеном. Проповеди доктор Доджсон читал очень редко, а когда читал, то предпочтительно детям.
Доджсон посвятил себя математике. Получив в 1857 г. степень магистра, он опубликовал через год свою первую книгу--«Алгебраический разбор Пятой книги Эвклида» (вышла под псевдонимом «Преподаватель колледжа»). В 1860 г. он издал первую книгу под собственным именем -- «Конспекты по плоской алгебраической геометрии Чарлза Лютвиджа Доджсона». Затем последовали «Формулы плоской тригонометрии» (1861), «Сведения детерминантов» (1866), «Элементарное руководство по теории детерминантов» (1867).
Доктор Доджсон вел одинокий и строго упорядоченный образ жизни. Всю жизнь он страдал от заикания, от которого до конца своих дней не освободился и не вылечился и которое было совершенно незаметно, когда он беседовал со своими маленькими друзьями. Заикались и его братья и сестры, правда не все. Он был очень робок, знакомств избегал, лекции читал ровным, механическим голосом. В университете он слыл педантом, был известен своими меморандумами и брошюрами, которые печатал и распространял за собственный счет. Доджсон был эксцентриком и чудаком - явление нередкое в английской университетской жизни.
Он писал множество писем - то все еще было время подробнейшей корреспонденции. Доджсон завел специальный журнал, в котором отмечал все посланные и полученные им письма, разработав сложную систему прямых и обратных ссылок. Впоследствии он описал эту систему в брошюре с необычным названием «Восемь-девять мудрых слов о том, как писать письма». За 37 лет - он начал вести свой журнал в 1861 г.- он сделал 98 721 запись об отправленных и полученных письмах.
Перед тем как сесть за письмо, он тщательно выбирал лист бумаги такого формата, чтобы исписать его полностью, и аккуратно заполнял строчку за строчкой своим каллиграфическим почерком. Он вел дневник, в который вносил мельчайшие подробности обыденного течения своей жизни, однако о вещах глубоких и потаенных, о том, что порой прорывается, словно вздох, в его детских книжках - раздумья о жизни и смерти, о боге, науке и литературе, о своих привязанностях и неосуществленных мечтах, об одиночестве и тоске,- он не писал ни слова.
Доктор Доджсон страдал бессонницей. По ночам, лежа без сна, он придумывал «полуночные задачи» - алгебраические и геометрические головоломки и решал их. Позже Кэрролл опубликовал эти головоломки под названием «Полуночные задачи, придуманные бессонными ночами». Изменив во втором издании «бессонные ночи» на «бессонные часы».
Выше уже говорилось о том, что Кэрролл страстно любил театр. Читая его дневник, видно, какое место занимали в его жизни не только высокая трагедия, Шекспир, но и комические бурлески, музыкальная комедия и пантомима. Позже, когда, будучи уже известным автором, он лично наблюдал за постановкой своих сказок на сцене, он проявил тонкое понимание театра и законов сцены. О том же свидетельствует его многолетняя дружба с семейством театральных актеров Терри и с самой талантливой его представительницей, вошедшей в историю не только английского, но и мирового театра,- Эллен Терри.
В юности Доджсон мечтал стать художником. Он много рисовал карандашом и углем, иллюстрируя собственные сочинения. В 1855 г. он послал серию своих рисунков в «Юмористическое приложение к «Таймс». Редакция их отвергла. Тогда Доджсон обратился к фотографии. Он купил фотографический аппарат и всерьез занялся этим сложным по тем временам делом. Доджсон занимался фотографией самозабвенно и достиг больших успехов в этом трудном искусстве. За удивительно короткий срок он достиг в художественной фотографии признания как фотограф-любитель. В апреле 1858 г., четыре его фотографии были приняты на пятую ежегодную выставку Лондонского фотографического общества - немалое достижение для человека, который занимался фотографией недолго. Авторитет Доджсона как фотографа более утвердился к январю 1860 г.: «Иллюстрейтид таймс» обратилась к нему с просьбой написать обзор выставки фотографического общества. Доджсон снимал многих замечательных людей своего времени - Теннисона, Кристину и Данте Габриэля Россетти, Джона Рёскина, английского художника-прерафаэлита Дж. Э. Миллеса, Эллен Терри, Джорджа Макдоналда и пр.С наибольшим удовольствием он снимал детей. В 1949 г. в Англии вышла книга «Льюис Кэрролл - фотограф», в которой собраны 64 лучшие его работы. Они производят глубокое впечатление - недаром специалисты отводят Кэрроллу одно из первых мест среди фотографов XIX в.
Больше всего Доджсон любил детей. Возможно, это происходило отчасти оттого, что большинство взрослых, с его точки зрения, были «лишены чувствительности». В двадцать четыре года он писал в своем дневнике: «Я думаю, что большая часть людей, которых я вижу, по своей природе недалеко ушли от животных. Сколь немногие из них интересуются теми единственными вещами, которые представляют интерес в жизни!».(5.24) Дети казались ему лишенными этих недостатков. Стоило доктору Доджсону оказаться в обществе своих маленьких друзей, как он становился необычайно веселым и занимательным собеседником. Он совершал с ними долгие прогулки, водил их в театр, приглашал в гости, развлекал специально придуманными для них рассказами, которые обычно сопровождал быстрыми выразительными зарисовками.
Доктор Доджсон писал своим маленьким друзьям письма. Письма эти примечательны не только тем, что многие из них, по словам известного английского поэта У. X. Одена, так же «великолепны», как его сказки, но и тем, что помогают нам лучше понять, что за личность был доктор Доджсон.
Среди имеющихся в распоряжении исследователей писем Кэрролла к детям, к сожалению, отсутствуют самые интересные - письма к Алисе Лидделл, вдохновившей его на написание «Приключений Алисы в Стране чудес» и во многом «Алисы в Зазеркалье». Миссис Лидделл, не одобрявшая дружбы своей дочери с доктором Доджсоном сожгла эти письма.
О дружбе Кэрролла с Алисой Лидделл и ее сестрами и обстоятельствах написания сказок написаны сотни страниц. Приведу запись из дневника Кэрролла относительно поездки по реке 4 июля 1862 г. - дата, которая, по словам У.X.. Одена, «так же памятна в истории литературы, как 4 июля в истории Америки».
«Мы с Даквортом, взяв с собой трех девочек Лидделл, отправились на прогулку вверх по реке в Годстоу; пили чай на берегу и вернулись в Крайст Чёрч только в четверть девятого, зашли ко мне, чтобы показать девочкам мое собрание фотографий и доставили их домой около девяти часов». Три девочки Лидделл - это дочери ректора Крайст Чёрч колледжа. Их звали Лорина-Шарлотта, Алиса и Эдит. Алисе в то время было десять лет. Во время этой прогулки 4 июля 1862 г. Кэрролл и рассказал девочкам сказку, легшую впоследствии в основу «Приключений Алисы в Стране чудес». В тот день он был, судя по всему, в ударе: его приятель Дакворт так вспоминает о впечатлении, которое произвел на него рассказ: «Я греб, сидя на корме, а он - на носу так что сказка сочинялась и рассказывалась буквально через мое плечо Алисе Лидделл, которая была «рулевым» нашей гички. Помнится, я обернулся к нему и спросил: «Доджсон, вы все это сами сочинили?» А он ответил: «Да, я сочиняю на ходу». Алиса попросила его записать сказку. Сначала он отказывался, но в конце концов обещал исполнить ее просьбу. 13 ноября он записал в дневнике: «Начал писать сказку для Алисы - надеюсь кончить ее к Рождеству».(5.29)
«Алиса в Стране чудес» узаконила новое имя доктора Доджсона - Льюис Кэрролл, которым он и раньше подписывал свои юмористические стихи, изредка публикуемые в различных журналах. 0н получил его, переведя два данных ему при крещении имени на латынь, поменяв их местами и снова «переведя» на английский язык (Charles, таким образом, дало Carroll, a Lutwidge - Ludovic, Louis, Lewis). Отныне это имя прочно вошло в английскую литературу, сначала для детей, а потом и для взрослых. Не пройдет и десяти лет после публикации «Алисы в Стране чудес», как Льюиса Кэрролла будут сравнивать с самим Диккенсом.
Другим важным событием той поры была поездка доктора Доджсона в Россию, предпринятая им летом 1867 г. совместно с коллегой и другом оксфордским богословом ректором Лиддоном. Впечатления от России «путешественника-парадоксалиста» весьма ограничены - он не был вхож в русские семьи, ему приходилось полагаться на случайных попутчиков, знавших язык, англичан, живущих в России представителей фирмы «Мюр и Мерилиз», духовных лиц, принимавших ректора Лиддона.
Первое заграничное путешествие Кэрролла оказалось и последним: больше он не выезжал за пределы Англии. Последовали годы напряженного труда над математическими работами, завершенными лишь к концу 70-х годов. Параллельно доктор Доджсон работает над «Зазеркальем», окончательный план которого сложился у него к 1869 г., и публикует отдельные стихи. В январе 1869 г. выходит сборник «Фантасмагория и другие стихи», он посылает своему издателю Макмиллану первую главу «Зазеркалья». Слава его как писателя растет. Когда в декабре 1871 г. выходит в свет «Зазеркалье» (полное название «Сквозь Зеркало и Что там увидела Алиса», издание помечено 1872 г.), критика встречает его восторженно. Последующая публикация «Охоты на Снарка» (1874) завершает классическую трилогию нонсенса.
По-прежнему он считает математику основным трудом жизни. Один за другим выходят его солидные труды: «Алгебраическое обоснование 5-й книги Эвклида» (1874), «Эвклид и его современные соперники» (1879) и в 1885 г. «Дополнение» к этой книге, которую он сам считал основным трудом своей жизни. Современные историки науки отмечают глубокую традиционность этих книг. Совсем по-другому относятся они к более, казалось, бы, легкомысленным логическим сочинениям Кэрролла - «Логической игре» (1887), «Символической логике» (1896), двум томам «Математических курьезов» (часть I - 1888 г., часть II - «Полуночные задачи» - 1893 г.) и парадоксальным логическим задачам, собранным уже после его смерти в различные сборники. Современные исследователи отмечают: «Особой виртуозности Кэрролл достиг в составлении (и решении) сложных логических задач, способных поставить в тупик не только неискушенного человека, но даже современную ЭВМ. Разработанные Кэрроллом методы позволяют навести порядок в, казалось бы, безнадежном хаосе посылок и получить ответ в считанные минуты. Несмотря на столь явное превосходство, методы Кэрролла не были оценены по достоинству, а имя его незаслуженно обойдено молчанием в книгах по истории логики». В этих работах ученые находят идеи, предвосхищающие математическую логику, получившую особое развитие в наше время.(5.38)
На протяжении всей жизни Кэрролл написал - и отчасти опубликовал - множество брошюр и памфлетов. Не менее разнообразны эти брошюры и по избираемым методам и жанрам - математического или логического рассуждения, головоломки, загадки, логические задачи, облеченные в веселую литературную форму, илисвободные размышления на избранную тему. Некоторые из них носят полемический или сатирический характер.
В 1870-х гг. доктор Доджсон познакомился с семейством лорда Солсбери вскоре после того, как тот принял на себя обязанности лорда-казначея Оксфордского университета. По-началу знакомство Доджсона ограничивалось в основном женой Солсбери и двумя его дочерьми, Мод и Гвендолен, которых он фотографировал и для которых сочинял сказки, легшие затем в основу двух томов его романа «Сильви и Бруно», опубликованных в 1889 и 1893 гг.
Последние годы Кэрролла прошли, как всегда, в напряженной работе: «Сильви и Бруно», труды по математике и логике. В 1881 г. он оставил чтение лекций в Крайст Чёрч, а через год принял на себя обязанности куратора Клуба преподавателей своего колледжа, от которых отказался лишь спустя десять лет. Слава его сказок об Алисе растет: еще в 1869 г. появились первые переводы «Страны чудес» на немецкий и французский языки, в 1872 г. ее переводят на итальянский, в 1874 г.- на голландский, в 1879 г.- на русский язык. К рождеству 1886 г. Театр принца Уэльского в Лондоне ставит «Алису в Стране чудес» (режиссер Сэвилл Кларк). В том же году Кэрролл опубликовал факсимиле рукописи «Приключений Алисы под землей», первого письменного варианта «Страны чудес», подаренного им Алисе Лидделл. Он по-прежнему жил в Оксфорде, часто бывая наездами в Лондоне и Гилфорде, где жили его сестры, а лето проводя, как обычно, в Истбёрне.
В январе 1898 г. он заболел в Гилфорде бронхитом, в доме своих сестер «Честнатс», куда поехал на рождественские каникулы, и, когда была ясная голова, занимался исключительно второй частью своей «Символической логики». Поначалу он еще тревожился о работе, задумывал исправления, но потом дышать стало все труднее и он просил кого-нибудь из сестер почитать вслух духовные гимны. 14 января, Льюис Кэрролл умер. Там он и похоронен, над его могилой на гилфордском кладбище стоит простой белый крест. На родине Кэрролла в деревенской церкви Дэрсбери есть витраж, где рядом с задумчивым Додо стоит Алиса, а вокруг теснятся Белый Кролик, Болванщик, Мартовский Заяц, Чеширский Кот и другие персонажи его бессмертных сказок.
«Приключения Алисы в Стране Чудес»
…Начни с начала и продолжай,
пока не дойдешь до конца.
Как дойдешь, кончай!
(«Приключения Алисы в Стране чудес»)
Мало найдется шедевров, дату создания которых мы знали бы с такой точностью. «Поднялись вверх по реке»,- записал Кэрролл в своем дневнике от 4 июля. И ниже: «Там я рассказал им сказку». Алиса вспоминает, что Кэрролл начал рассказывать эту сказку однажды летним днем, когда «солнце так невыносимо жгло», что им пришлось спрятаться в «тени стога свежего сена на зеленом берегу», и что она сама убедила Кэрролла ее записать.
Что же касается погоды, то в «Таймс» от 5 июля 1862 г. сказано, что накануне день был дождливым, а температура воздуха не поднималась выше 53°, в Оксфорде в тот полдень было прохладно и хмуро.
Сама сказка, стихи в ней и прочее возникли в воображении Кэрролла без предварительного обдумывания и в совершенно завершенном виде. Сам Кэрролл говорил: «Каждое слово в диалогах пришло само». И хотя в несколько иных обстоятельствах он и признавался, что его «усталую музу» порой подстегивало «сознание того, что надо было что-то сказать, а не то, что у меня было что сказать», и что он отправил Алису вниз по кроличьей норе, совершенно не представляя себе, как он поступит с нею дальше.
На следующее утро, он встретил на станции Алису со всем ее семейством. У него были «записаны заголовки» для сказки, которая первоначально называлась «Приключения Алисы под землей».
Восемь месяцев спустя, в феврале 1863 г., он вернулся к старой записи в дневнике и на левом развороте приписал: «Сказка... которую я взялся записать для Алисы... завершена (по части текста), но над рисунками еще работать и работать».(3.11)
Первую рукопись «Приключения Алисы под землей», Кэрролл не только переписал для девочки от руки, но и украсил тридцатью семью собственными рисунками. Рукопись он закончил переписывать 1863 г., а отправил ее Алисе, в дом ректора, только в ноябре 1864 г. В промежутке между этими датами Кэрролл, вначале «не помышлявший об издании рукописи», но в конце концов переубежденный друзьями, начал переговоры с издательством «Макмиллан» об издании ее за собственный счет. Однако прежде он подготовил новый вариант рукописи и передал его Джону Теннилу. Самый большой его дар поколениям - это бессмертные иллюстрации к двум книгам об Алисе. Такого единства слова с рисунком, как в творческом дуэте Кэрролл - Теннил, мир еще не видел. Многое он понимал по-своему, даже слишком по-своему, и у них с Льюисом Кэрроллом не обошлось без споров.
«Зачем маленькой Алисе столько кринолина? У Белого Рыцаря не должно быть усов: не нужно, чтобы он выглядел стариком». Теннил наносил ответные удары и иногда не без успеха: «Шмель в парике - это за пределами искусства... Не сочтите за грубость, но, признаться, «шмелиная» глава меня нисколько не привлекает, и я не вижу возможности ее иллюстрировать». Кэрролл убрал эту главу. Чаще не прав был автор. Теннил действовал точно. Он, собственно, рисовал «Приключения Алисы» так, как их рассказывал Льюис Кэрролл: «это не только иллюстрирование, это соавторство». Усы у Белого Рыцаря все-таки уцелели: они динамично показывают, как непрочно дряхлый воин держится в седле - конь останавливается, и Белый Рыцарь летит через голову, конь трогается с места и всадник вновь падает на землю.
Когда Льюис Кэрролл написал «Зазеркалье», он, естественно, вновь обратился к Теннилу. Несмотря на то, что художник был очень загружен работой, Теннил все-таки нашел время и начал работу над «Зазеркальем». Тут он превзошел самого себя. Льюис Кэрролл просил его сделать Бармаглота как можно выразительнее, настоящим чудовищем. Бармаглот был его любимцем. Старательно изобретал Льюис Кэрролл специальный «чудовищный» язык для стихов про этого небывалого зверя:
Из смотрил его - жар, из дышил его - дым, И, пыхтя, раздыряется пасть.
Пер. Т. Л. Щепкиной-Куперник
И Теннил, в самом деле, нарисовал нечто невообразимо чудовищное.
При жизни Льюиса Кэрролла никто больше не решался заново после Теннила иллюстрировать «Алису». Позднее, не раз стремились художники представить Страну чудес и в Зазеркалье по-новому. Сделал рисунки к «Алисе» Артур Рекхэм. Но он органически не смог, хотя с формальной стороны его рисунки очень сильны.
Кэрролл отправил Макмиллану корректуру своей книги. «Это единственный полный экземпляр, имеющийся у меня... Надеюсь, вы не сочтете его недостойным вашего внимания».(3.73) Сотрудники Макмил-лана, полагавшие, что имеют дело с недотепой-математиком в рясе, очень скоро поняли свою ошибку. В мае 1865 г. они послали Кэрроллу сигнальный экземпляр, он его одобрил и выразил желание немедленно издать 2000 экземпляров для его юных друзей, которые «растут с непостижимой быстротой». 15 июля он явился в контору издателя, чтобы подписать два десятка дарственных экземпляров. Но спустя пять дней он явился снова, на этот раз с «письмом от Теннила по поводу сказки - его совершенно не удовлетворяло качество напечатанных иллюстраций, нужно, по-видимому, все переделать заново». И переделали. В дневнике Кэрролл сообщает, что 2000 экземпляров, за которые он уплатил 135 фунтов, «будут проданы как макулатура». Он написал друзьям с просьбой вернуть экземпляры, которые уже успел подарить. Все они были безвозмездно переданы в больницы, и те, что уцелели, идут теперь по 5000 фунтов. Остальные 1952 несброшюрованных комплекта отправили в США. В Англии новое издание, также подготовленное Макмилланом, было отпечатано в типографии Ричарда Клея. По правде сказать, жалобы Теннила на качество первых оттисков не имели достаточных оснований, да и Кэрролл проявил излишнюю привередливость, согласившись с ним, в чем можно убедиться, сравнив оба издания, хранящиеся в Британском музее.
У «Зазеркалья» была уже другая Алиса. Как раз тогда в Лондоне, навещая дядюшку Скеффингтона, он познакомился с Алисой Теодорой Рейкс. Алиса жила по соседству и была дочерью депутата парламента Генри Сесила Рейкса. Ей было тогда восемь лет, и она обычно играла в их общем саду, где и Кэрролл любил «вышагивать взад-вперед, заложив руки за спину». Сама впоследствии писательница, она вспоминала шестьдесят с лишним лет спустя: «Однажды, услышав мое имя, он подозвал меня и сказал: «Значит, ты тоже Алиса. Это очень хорошо. Пойдем ко мне, я покажу тебе кое-что весьма загадочное». Мы пошли с ним в дом и попали в комнату, заставленную мебелью, с высоким зеркалом в углу. «Ну-ка,- сказал он, подавая мне апельсин,- в какой руке ты его держишь?» «В правой»,- ответила я. «Теперь,- продолжал он,- пойди к тому зеркалу и скажи, в какой руке держит апельсин девочка, которую ты там видишь». После некоторого размышления я ответила: «В левой». «Верно,- сказал он,- а как ты это объяснишь?» Объяснить я не могла, но что-то сказать надо было, и я решилась: «Если бы я была с той стороны зеркала, то, наверно, апельсин был бы у меня снова в правой руке, да?» Помню, он рассмеялся: «Молодец, Алиса. Твой ответ лучший».(3.73)
В январе 1871 г., получив от Клея корректуру «Зазеркалья», Кэрролл замечает: «Пожалуй, эта книжка стоила мне даже больших мучений, чем первая, и, стало быть, ни в чем не должна ей уступать».
В декабре 1871 г. издательство «Макмиллана» выпустило 9 тысяч экземпляров книги и вынуждено было сразу же заказать второй завод - еще 6 тысяч. 8 декабря Кэрролл разослал друзьям сто дарственных экземпляров в коленкоровом переплете. Теннисон удостоился сафьянового.
Используя персонажей сказок, детских стихов и прибауток, Кэрролл выстроил особый удивительный мир, живущий по своей собственной логике, постоянно озадачивая маленькую путешественницу. Для создания такого впечатления Кэрролл использовал ложные силлогизмы, каламбуры, метафоры и пародии. Постоянное демонстрирование разрыва между словесным выражением и смыслом, математические законы, часто парадоксально ложащиеся в основу «чудес», вызвали огромное количество научных, литературных и психоаналитических толкований произведений Кэрролла.
Рассказы Льюиса Кэрролла зародились в узком, частном кругу. Их слышали немногие, их понимали немногие, они поначалу предназначались для немногих.
И в «Стране чудес» и в «Зазеркалье» используется мотив сна как особого способа организации мира сказки. И в той, и в другой сказке сон «включается» не сразу, оставляя место для вполне реального начала.
Как ни коротко это начало, оно укореняет Алису в реальном, «биографическом» времени. Обе сказки начинаются (и заканчиваются) как обычные викторианские повести середины века, лишь сон вводит в них собственно сказочные мотивы. События в «Стране чудес» и «Зазеркалье» разворачиваются не в «некотором царстве, некотором государстве», а бесконечном далеком от викторианской Англии как во времени, так и в пространстве. Сказочное время «Страны чудес» существует благодаря некоему достаточно абстрактному сказочному пространству. Но оно возникает не сразу. Начало сказки достаточно реально, пространство здесь также вполне реальное, знакомое. Это усыпанный цветами берег реки, на котором сидят Алиса и ее сестра. В этот реальный мир неожиданно, «вдруг» вторгается первый собственно сказочный персонаж: это Белый Кролик с часами в жилетном кармане, который к тому же на ходу говорит:
«Ах, боже мой, боже мой, я опаздываю...». С этих слов мы незаметно, как это бывает лишь во сне, «вплываем» в сказку, в сказочное пространство и время. Переход от реального начала к ирреальности сказки осуществленного очень плавно и ровно.
Льюис Кэрролл достоверно передает особенности «жизни во сне» - и странную смену видений, и их при чудливость, и, наконец, физические ощущения во сне. Вот с Алисой случается столь характерное для сновидений: она, падая, летит куда-то вниз, в колодец. По стенкам колодца она видит какие-то полки, на полках - банки с вареньем, на одной банке написано «Апельсиновое». Алиса успевает схватить банку, а та пустая. Бросить банку - еще попадешь кому-нибудь по голове... Алиса успевает поставить банку на первую попавшуюся полку.
Прежде, хотя бы во времена Льюиса Кэрролла, этот эпизод читали с мыслью: верно, чего не случается во сне. Теперь комментаторы останавливаются в этом месте. Льюис Кэрролл прекрасно знал, что банка скорее, чем Алиса, не упадет. По закону свободного падения она должна будет лететь вниз вместе с девочкой. Льюис Кэрролл это знал и часто с этим законом делал воображаемые эксперименты.
Помимо различных трансформаций, затрагивающих отдельные части сказки, есть некая более общая закономерность, касающаяся, очевидно, не отдельных частей, но всего подземельного пространства в целом. Это пространство обладает способностью к сжатию и расширению, способностью, практически ничем не ограниченной. Это свойство подземельного пространства находится в прямой зависимости от трансформаций, происходящих с самой героиней, которая то стремительно уменьшается, а то так же стремительно растет. Вероятно, не случайно, что именно на эти эпизоды обратили внимание ученые, космологи и математики. В примечании ко второй главе, где стремительно растущая Алиса ударяется головой о потолок, М. Гарднер замечает: «Предыдущий эпизод, когда Алиса так сильно увеличилась в размерах, нередко приводится космологами для иллюстраций тех или иных аспектов теорий, рассматривающих расширение Вселенной»(7.21). Позже, когда Алиса начинает обмахиваться веером и так стремительно уменьшается, что едва вовсе не исчезает, Гарднер вспоминает теорию уменьшающейся Вселенной, выдвинутую Э. Уиттекером.
Впрочем, интерес представляют не только трансформации, происходящие с самой Алисой, но и трансформации, происходящие с окружающим ее пространством. Последние относительны, они определяются лишь тем, что происходит с самой героиней. Так лужа слез, наплаканная ею, когда она была ростом в девять футов, превращается в море, в котором плавают и сама Алиса, катастрофически уменьшившаяся ростом, и Мышь, и Додо, и многие другие зверьки и птицы. Число подобных примеров можно было бы умножить, потому что все развитие действия в первой сказке во многом определяется этими трансформациями, необходимостью приведения в соответствие различных параметров: роста самой героини, величины окружающих ее предметов. Сказка кончается, когда Алиса, выросшая до своих естественных размеров, оказывается в состоянии должным образом соотнести себя и персонажей «Страны чудес» («Кому вы страшны?..» - восклицает она).
Первый сон Алисы (приключения в Стране чудес) привиделся ей, пока она спала на берегу реки в жаркий летний день. Второй же сон (приключения в Зазеркалье) привиделся ей в холодный зимний день, пока кошка Дина умывала, сидя перед горячим камином, Снежинку.
Все, даже самые причудливые, ни на кого не похожие персонажи Льюиса Кэрролла, имели в жизни свои подобия. Робин-Гусь, например, это Робинсон Дакворт, друг Кэрролла. Допотопная птица Дронт-Додо - сам Льюис Кэрролл, затруднявшийся обычно произнести свое имя «До-до-Доджсон». И у кошки Дины был прототип действительно кошка Дина.
Алиса - семилетняя девочка, которой приснились приключения в подземной стране чудес и Зазеркалье, где она встретилась с разнообразными сказочными и фантастическими персонажами, живущими по своей особой логике и все время озадачивающими разумную юную викторианку.
Будучи воплощением всех детских викторианских добродетелей: учтивости, приветливости, скромности, сдержанности, серьезности, чувства собственного достоинства, Алиса одновременно сохраняет в себе ту непосредственность и душевную открытость, которую так ценил в своих маленьких подругах робкий и заикающийся оксфордский профессор.
Мир нонсенса, куда попадает Алиса, часто раздражает ее, странные персонажи, с которыми она встречается, как правило нервные и придирчивые, однако ей хватает здравого смысла, чтобы примириться с ситуацией, суметь перевести разговор на другую тему, удивляясь странности открывающегося перед ней мира, одновременно принимать его таким, как он есть. Ведь несмотря на всю его странность и кажущуюся необъяснимость, в стране Чудес и Зазеркалья царствует своя безупречная логика. Этот мир, где все понимается буквально, где метафора лишается своего переносного значения, где между омофонами нет никакой смысловой границы, в результате чего каламбур таковым даже не ощущается, где парадокс оказывается результатом безупречного логического построения. В забавных же парадоксальных стихах, изобильно встречающихся в тексте, в знакомых по оригиналу логических и грамматических связях вдруг оказываются совсем другие, а то и просто бессмысленные слова. Вместо известных строк:
Ты мигай звезда ночная!
Где ты, кто ты, я не знаю,
Мы читаем:
Ты мигаешь филин мой,
Я не знаю, что с тобой.
Математику и логику Кэрроллу оказывается очень близок детский взгляд на действительность, не обремененный культурной традицией, создающий ложную систему эллипсов, умолчаний, условных построений, исторически приобретенных значений, выводов, давно утративших связь со своими посылками. Многозначность живого языка, тот факт, что при высказывании различных суждений многое следует держать «в уме», соотнося с целой системой культурных условностей и неписанных правил, далеко не сразу, как мы видим из многочисленных записей детских разговоров, входит в сознание ребенка. Алиса, находящаяся на полпути от этого детского состояния первобытного хаоса, удерживаемого лишь причудливой логикой культурно упорядоченному космосу взрослых, оказывается в результате открытой первому - ведь Страна чудес и Зазеркалья - это все-таки именно ее сон, и второму - свои суждения об увиденном она произносит с точки зрения общественных норм своего времени.
Логика открывающегося Алисе странного мира - это, увлекательно демонстрирует Кэрролл, логика слов, которые совсем необязательно совпадают с логикой вещей, этим словам вроде бы соответствующим. Говоря современным языком семиотики, Кэрролл демонстрирует сдвиг между цепью «означающих» и цепью «означаемых».
В конечном итоге Кэрролл оказался в числе родоначальников такого явления ХХ в., как литература и театр абсурда, целиком постороенные на несоответствии логики слов тому хаосу, в котором на самом деле пребывают вещи (не случайно в Зазеркалье Алиса попадает в мрачный лес, «где нет никаких имен и названий»). В конечном итоге Алиса все же осознает, что Страна чудес - это мир одномерных карточных персонажей, а Зазеркалье - большая шахматная партия. Тем не менее огромное количество интепретаций, которыми впоследствии обросли сказки Кэрролла указывают на то, что там, где цепь «означающих» получает автономное существование, возможности интерпретаций неограниченно возростают.
Безумный шляпник (Болванщик) - участник «безумного чаепития», одержимый идеей времени, чьи часы тем не менее показывают число, а не час и уже отстали на два дня, потому что были смазаны сливочным маслом, с которым в механизм попали хлебные крошки. Персонаж с таким именем является материализацией английской идиомы «безумен, как шляпник» (mad as a hatter), восходящего к тому времени, когда при обработке фетра для шляп использовалась ртуть, пары которой токсически действовали на нервную систему работников.
Аналогичной материализацией является идиома «безумен, как мартовский заяц» (mad as a March hare), является имя другого участника «безумного чаепития», Мартовского зайца.
Иллюстратору «Алисы» Тенниелу Кэрролл советовал взять в качестве модели Безумного шляпника для рисунка чудаковатого торговца мебелью Теофилуса Картера, жившего неподалеку от Оксфорда. «Его прозвали так,- сообщает М. Гарднер,- отчасти из-за того, что он всегда носил цилиндр, отчасти из-за его эксцентричных идей. Изобретенная им «кровать-будильник», которая будила спящего, выбрасывая его в нужную минуту на пол (она выставлялась в Хрустальном дворце на Всемирной выставке в 1851 г.), помогает понять, почему Безумного шляпника у Кэрролла так волнует мысль о времени и о том, чтобы разбудить Мышь-Соню» (7.56). Когда появилась книжка, оксфордцы сразу узнали Теофилиуса Картера и с тех пор иначе как Безумный шляпник его перестали называть.
Мышь-Соня, другой персонаж Безумного чаепития, также была небезызвестна в Оксфорде. Судя по опубликованным в 1906 г. «Воспоминаниям Уильяма Майкла Россетти», «прототипом» для Сони, возможно, послужил ручной зверек - вомбат, имевший обыкновение спать на столе у поэта Данте Габриеля Россетти. Кэрролл знал семейство Россетти и порой навещал их. Не случайно и описание того, как Безумный шляпник и Мартовский Заяц пытаются засунуть Мышь-Соню в чайник. Р. Л. Грин сообщает, что «викторианские дети часто держали мышек дома. Чаще всего искусственным гнездом, в котором зимовала ручная мышь, служил старый чайник, выложенный мохом или сухой травой».
Чеширский кот - персонаж, материализующий английское выражение «улыбается, как чеширский кот». Его знаменитая улыбка, существующая сама по себе, обязана характерному для всего произведения Кэрролла софизму («если существуют коты без улыбки, то может существовать и улыбка без кота»), за таким словесным построением открывается явно абсурдный смысл. Комментаторы видят в выражении «улыбка без кота» наглядно-образное описание чистой математики, где теоремы, могущие быть приложенными к описанию внешнего мира, на самом деле являются чистыми абстракциями.
Шалтай-Болтай - человек-яйцо, персонаж детской английской поэзии (прибаутка о Шалтае-Болтае известна в переводе С.Я.Маршака). Выведенный как самодовольный филолог и философ, гордящийся тем, что может все на свете истолковать и откомментировать, Шалтай-Болтай на самом деле не способен дать целостного и непротиворечивого объяснения чего бы то ни было поскольку он дает всем словам произвольные значения («когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше»).
Черная Королева, как предполагают, имела немало общего с мисс Прикетт, гувернанткой девочек Лидделл, которую дети про звали Колючкой (Pricks),--отсюда, вероятно, упоминание о «девяти шипах» на голове у Королевы. Снежинкой звали котенка, принадлежавшего Мэри Макдоналд, дочери доброго друга Доджсона писателя Джорджа Макдоналда, и его старшую дочь Лили он изобразил под видом белой пешки.
Сказки Кэрролла, при некоторых внешних чертах сходства с юмористической народной сказкой, на самом деле отстоят от нее очень далеко. В своем внимании к фольклору Кэрролл не ограничивается одной лишь волшебной сказкой. Он обращается к песенному народному творчеству, также подвергая его переосмыслению. Однако характер этого переосмысления качественно иной. В тексте обеих сказок немало прямых фольклорных песенных заимствований. Они сосредоточены в основном в «Зазеркалье»: народные песенки о Шалтае-Болтае, Льве и Единороге, Труляля и Траляля. Впрочем, и заключительные главы «Страны чудес» - суд над Валетом - основаны на старинном народном стишке. Кэрролл не просто инкорпорирует в свои сказки старые народные песенки; он разворачивает их в целые прозаические эпизоды, сохраняя дух и характер фольклорных героев и событий.
Другим мощным пластом в сказках Кэрролла является пласт диалого-литературный, складывающийся из пародий, заимствований, обработок, аллюзий. Кэрролл словно ведет ни на минуту не прекращающийся диалог (в чем он был мастер, по признанию комментаторов) с невидимыми собеседниками. Уровень такого рода есть в каждом произведении, ибо все они включены - прямо или опосредствованно - в тот диалог, который составляет содержание всякой культуры. В сказках Кэрролла поражает прежде всего множественность интонаций и типов диалогического отклика.
Среди критиков принято говорить о пародиях (иногда их называют бурлесками, травестиями) в сказках Кэрролла: это стихотворения: «Папа Вильям», «Колыбельная», которую поет Герцогиня, песни о крокодиле и филине, «Морская кадриль», «Это голос Омара...», «Вечерняя еда» («Страна чудес»); «Морж и Плотник», песня Белого Рыцаря, хор на пиру во дворце Алисы («Зазеркалье»). Однако термин «пародия» в применении к этим стихотворениям вряд ли можно считать достаточно точным. Правда, все эти стихотворения так или иначе связаны с неким «оригиналом», который «просвечивает» вторым планом через «пародирующий» текст Кэрролла. Но степень связи с «исходным текстом» в разных случаях разная: иногда кэрролловское стихотворение очень близко «повторяет» оригинал, широко используя его лексику, структуру и самое строение строк; порой же сохраняются отдельные детали, ритмический рисунок, размер, дыхание.
Мнение, что стихи в двух «Алисах» являются пародиями безоговорочно было принято в кэрролловедении лишь на протяжении нескольких десятилетий после их выхода в свет. В последние годы появились и иные точки зрения. Так, американская исследовательница Биверли Л.Кларк считает, что вопрос, являются ли пародиями стихи в двух «Алисах», относится по преимуществу к «проблеме дефиниции», т.е. к тому, что мы согласились понимать под термином «пародия». По мнению исследовательницы, этот термин имеет более узкое определение, чем это принято в кэрролловедении. Б.Л.Кларк склонна полагать, что назвать пародией можно только то сатирическое произведение, которое намеренно и откровенно высмеивает оригинал. Что же касается Кэрролла, пишет она, то писатель не просто вкладывал абсурдный смысл в форму изначального оригинала, он зачастую имел в виду не только литературную сатиру, но и общеморальный критический подход и взгляд. Истинно пародийным исследовательница считает только стишок из второй главы «Алисы в Стране Чудес» «Как дорожит своим хвостом малютка крокодил» (перевод О.Седаковой), поскольку он действительно высмеивает одну из назидательных божественных песен Исаака Уоттса, которая призывает детей трудиться. В отличие от героини уоттсовский песенки, т.е. пчелы, мастерящей себе «опрятный дом» - соты:
Как дорожит своим деньком
Подобные документы
Жанр литературной сказки. История создания, идея и композиция сказок Кэрролла "Алиса в стране чудес" и "Алиса в Зазеркалье". Чудесный мир Л. Кэрролла. Черты уникального кэрролловского стиля. Реальное повествование как фон для сказочных приключений Алисы.
курсовая работа , добавлен 05.07.2014
Определение игры слов и ее стилистическая характеристика, классификация и типы по способу создания. Жизненный путь Льюиса Кэрролла, история создания прототипа Алисы из страны чудес. Анализ примеров употребления игры слов в исследуемом произведении.
курсовая работа , добавлен 08.03.2017
Биография Л. Кэрролла. Англия во время жизни Л. Кэрролла. Языковые единицы, отмеченные культурной семантикой (по материалу "Алиса в Стране чудес" и "Алиса в Зазеркалье" Л. Кэрролла). Различное толкование "Алисы в стране чудес" и "Алисы в Зазеркалье".
контрольная работа , добавлен 18.10.2010
"Алиса в стране Чудес" как новаторское произведение Л. Кэрролла, совершившего "революционный переворот" в английской детской литературе. Характеристика героев сказки: Алисы, Белого кролика, Чеширского кота, Герцогини, Бубновых Короля и Королевы, Автора.
презентация , добавлен 14.02.2013
Определение литературной сказки. Отличие литературной сказки от научной фантастики. Особенности литературного процесса в 20-30 годы ХХ века. Сказки Корнея Ивановича Чуковского. Сказка для детей Ю.К. Олеши "Три Толстяка". Анализ детских сказок Е.Л. Шварца.
курсовая работа , добавлен 29.09.2009
Неповторимое своеобразие кэрролловского стиля обусловлено триединством его литературного дара мышления математика и изощренной логики. Явление трансграничности в произведениях Кэрролла, в одном из ярчайших произведений автора - "Охота на Снарка".
реферат , добавлен 18.05.2008
Литературная сказка как направление в художественной литературе. Особенности скандианвской литературной сказки: X. К. Андерсен, А.Линдгрен. Творчество Тувы Янссон, яркой представительницы литературной сказки Скандинавии. Сказочный мир Муми-дола.
реферат , добавлен 21.01.2008
Выявление специфики жанра литературной сказки в творчестве писателей-романтиков XIX в. Рассмотрение сюжетных линий, персонажей, соотношения реальности и ирреальности в произведении, проявления авторской позиции. Роль сказочных героев в произведении.
дипломная работа , добавлен 12.04.2014
Биография и творческий путь Клайва Стейплза Льюиса. Изучение произведения "Хроники Нарнии": замысел, общая концепция, хронологические рамки. Краткое содержание, особенности системы образов и христианские символы в работе "Лев, Колдунья и Платяной шкаф".
реферат , добавлен 10.06.2010
Социальные проблемы, выделенные в сказке-повести Джанни Родари "Приключения Чиполлино". Направление, род и жанр произведения. Идейно-эмоциональная оценка сказки. Основные герои, сюжет, композиция, художественное своеобразие и значение произведения.
Чарльз Лютвидж (Латуидж) Доджсон , замечательный английский детский писатель, отменный математик, логик, блестящий фотограф и неистощимый выдумщик. Родился 27 января 1832 в Дейрсбери близ Уоррингтона, графство Чешир, в семье священника. В роду Доджсонов мужчины были, как правило, либо армейскими офицерами, либо священнослужителями (один из его прадедов, Чарльз, дослужился до епископа, дед, опять-таки Чарльз, был армейским капитаном, а его старший сын, и тоже Чарльз, был отцом писателя). Чарльз Лютвидж был третьим ребенком и старшим сыном в семье среди четверых мальчиков и семи девочек.
Образованием юного Доджсона до двенадцати лет занимался отец, блестящий математик, которому прочили замечательную академическую карьеру, но он предпочел стать сельским пастором. Сохранились составленные вместе с отцом «списки для чтения» Чарльза, поведавшие нам о солидном интеллекте мальчика. После переезда семьи в 1843 в деревню Крофт-на-Тисе, на севере графства Йоркшир, мальчика определили в грамматическую школу Ричмонда. С детских лет он развлекал семью магическими фокусами, кукольными представлениями и стихами, написанными им для самодельных домашних газет («Полезная и назидательная поэзия», 1845). Полтора года спустя Чарльз поступил в Регби-Скул (Rugby School), где он проучился четыре года (с 1846 по 1850 годы), проявив выдающиеся способности к математике и богословию.
В мае 1850 Чарльз Доджсон был зачислен в Крайст-Чёрч-колледж (Christ Church College) Оксфордского университета и в январе следующего года переехал в Оксфорд. Однако в Оксфорде, всего лишь по истечении двух дней, он получает неблагоприятное известие из дома – умирает его мать от воспаления мозга (возможно, менингита или удара).
Учился Чарльз хорошо. Победив в конкурсе на стипендию Боултера в 1851 и удостоившись отличия первого класса по математике и второго по классическим языкам и античным литературам в 1852, юноша был допущен к научной работе, а также получил право читал лекции в христианской церкви, коим пользовался впоследствии 26 лет. В 1854 году он окончил со степенью бакалавра Оксфорд, где впоследствии, после получения магистерской степени (1857) он работал, занимал в том числе должность профессора математики (1855-1881).
Доктор Доджсон жил в небольшом доме с башенками и был одной из достопримечательностей Оксфорда. Внешность и манера речи его были примечательны: легкая асимметрия лица, неважный слух (он был глух на одно ухо), сильное заикание. Лекции Чарльз читал отрывистым, ровным, безжизненным тоном. Знакомств избегал, часами бродил по окрестностям. У него было несколько любимых занятий, которым он посвящал все свободное время. Доджсон очень много работал - поднимался на рассвете и садился за письменный стол. Чтобы не прерывать работы, он почти ничего не ел днем. Стакан хереса, несколько печений - и снова за письменный стол.
Льюис Кэрролл Ещё в молодом возрасте, Доджсон много рисовал, пробовал своё перо в поэзии, писал рассказы, отсылая свои труды в различные журналы. Между 1854 и 1856 гг. его работы, в основном юмористического и сатирического плана, появились в национальных изданиях (“Comic Times”, “The Train”, “Whitby Gazette” и “Oxford Critic”). В 1856 году в «Поезде» появилась небольшая романтичная поэма «Одиночество» под псевдонимом «Льюис Кэрролл».
Свой псевдоним он изобрел следующим образом: «перевел» на латынь имя Чарльз Лютвидж (получилось Каролус Людовикус), а затем вернул латинскому варианту «истинно английский» вид. Все свои литературные («несерьезные») опыты Кэрролл подписывал именно псевдонимом, настоящее же имя ставил только в заглавиях математических работ («Конспекты по плоской алгебраической геометрии», 1860, «Сведения из теории детерминантов», 1866). Среди ряда математических работ Доджсона выделяют труд «Евклид и его современные соперники» (последнее авторское издание - 1879).
В 1861 году Кэрролл принял духовный сан и стал диаконом англиканской церкви; это событие, равно как и устав оксфордского колледжа Крайст-Черч, согласно которому профессора не имели права жениться, заставили Кэрролла отказаться от имевшихся у него смутных матримониальных планов. В Оксфорде он познакомился с Генри Лидделлом, деканом колледжа Крайст-Черч, и со временем стал другом семейства Лидделлов. Проще всего ему было находить общий язык с дочерьми декана - Алисой, Лориной и Эдит; вообще с детьми Кэрролл сходился куда быстрее и легче, нежели со взрослыми, - так было и с детьми Джорджа Макдональда, и с отпрысками Альфреда Теннисона.
Молодой Чарльз Доджсон был приблизительно шести футов высотой, строен и красив, со вьющимися каштановыми волосами и синими глазами, но есть мнение, что по причине заикания ему тяжело было общаться со взрослыми, зато с детьми он раскрепощался, становился свободен и быстр в речи.
Именно знакомство и дружба с сестрами Лидделл и привели к появлению на свет сказочной повести «Алиса в Стране Чудес» (1865), мгновенно сделавшей Кэрролла знаменитым. Первое издание «Алисы» проиллюстрировал художник Джон Тенниэл, чьи иллюстрации сегодня считаются классическими.
Льюис Кэрролл Невероятный коммерческий успех первой книги «Алисы» изменил жизнь Доджсона, поскольку Льюис Кэрролл стал достаточно известным во всем мире, его почтовый ящик был наводнен письмами почитателей, он начал зарабатывать весьма существенные денежные суммы. Однако Доджсон так и не отказался от скромного быта и церковных постов.
В 1867 Чарльз в первый и последний раз покидает Англию и совершает весьма необычное по тем временам путешествие в Россию. Посещает по дороге Кале, Брюссель, Потсдам, Данциг, Кенигсберг, проводит в России месяц, возвращается в Англию через Вильно, Варшаву, Эмс, Париж. В России Доджсон посещает в Санкт-Петербург и его окрестности, Москву, Сергиев Посад, ярмарку в Нижнем Новгороде.
За первой сказочной повестью последовала вторая книга - «Алиса в Зазеркалье» (1871), на мрачноватом содержании которой отразилась смерть отца Кэрролла (1868) и последовавшая за ней многолетняя депрессия.
Чем же примечательны приключения Алисы в Стране Чудес и в Зазеркалье, ставшие самыми известными детскими книгами? С одной стороны, это увлекательное повествование для детей с описаниями путешествий в фантастические миры с причудливыми героями, навсегда ставшими кумирами детворы - кто же не знает Мартовского Зайца или Красную Королеву, Черепаху Квази или Чеширского Кота, Шалтая-Болтая? Сочетание воображения и абсурда делает авторский стиль неподражаемым, гениальное воображение и игра слов автора приносит нам находки, в которых обыгрывались расхожие поговорки и присловья, сюрреалистические ситуации ломают привычные стереотипы. Вместе с тем, известные физики и математики (М.Гарднер в том числе) с удивлением обнаружили в детских книгах массу научных парадоксов, и нередко эпизоды приключений Алисы рассматривались в научных статьях.
Пять лет спустя вышла в свет «Охота на Снарка» (1876), фантастическая поэма с описанием приключений причудливой команды по-разному неадекватных существ и одного бобра, она явилась последней широко известной работой Кэрролла. Интересно, что живописец Данте Габриэль Россетти был убежден, что поэма написана о нем.
Интересы Кэрролла многогранны. Конец 70-х и 1880-е годы характерны тем, что Кэрролл издает сборники загадок и игр («Дублеты», 1879; «Логическая игра», 1886; «Математические курьезы», 1888-1893), пишет стихи (сборник «Стихи? Смысл?», 1883). Кэрролл вошел в историю литературы как сочинитель «бессмыслиц», в том числе стишков для детей, в которых было «запечено» их имя, акростихов.
Кроме математики и литературы, Кэрролл много времени уделял фотографии. Хотя он был фотографом-любителем, ряд его снимков вошел, если можно так выразиться, в анналы мировой фотохроники: это фотографии Альфреда Теннисона, Данте Габриэля Россетти, актрисы Эллен Терри и многих других. Особенно Кэрроллу удавались снимки детей. Однако в начале 80-ч годов он забросил занятия фотографией, объявив, что это увлечение ему «надоело». Кэрролл считается одним из самых известных фотографов второй половины XIX века.
Кэрролл продолжает писать - 12 декабря 1889 года выходит в свет первая часть романа «Сильви и Бруно», а в конце 1893 года и вторая, но литературные критики отнеслись к произведению с прохладцей.
Скончался Льюис Кэрролл в Гилдфорде, графство Сарри, 14 января 1898, в доме своих семи сестер, от вспыхнувшей после гриппа пневмонии. Ему было неполных шестьдесят шесть лет. В январе 1898 года большую часть рукописного наследия Кэрролла сожгли его братья - Уилфред и Скеффингтон, не знавшие, что им делать с кипами бумаг, которые оставил после себя их «ученый братец» в комнатах при Крайст-Чёрч-колледже. В том костре исчезли не только рукописи, но и часть негативов, рисунков, манускриптов, страницы многотомного дневника, мешки писем, написанных странному доктору Доджсону друзьями, знакомыми, обычными людьми, детьми. Дошла очередь и до библиотеки из трех тысяч книг (в буквальном смысле слова фантастической литературы) - книги были проданы на аукционе и разошлись по частным библиотекам, но каталог той библиотеки сохранился.
Книга «Алиса в Стране Чудес» Кэрролла вошла в список двенадцати «самых английских» предметов и явлений, составленный министерством культуры, спорта и СМИ Великобритании. По этому культовому произведению снимают фильмы и мультфильмы, проводят игры, музыкальные инсценировки. Книга переведена на десятки языков (более 130) и оказала большое влияние на многих авторов.
Льюис Кэрролл (Lewis Carroll, Великобритания, 27.1.1832 — 14.1.1898) — английский детский писатель, математик, логик.
Настоящее имя – Чарлз Латуидж Доджсон, (Charles Lutwidge Dodgson).
Под именем Льюис Кэррол английский математик Чарльз Латвидж Додгсон стал известен во всем мире как создатель «Приключений Алисы в Стране Чудес», одной из самых популярных книг для детей.
Родился 27 января 1832г. в Дарсбери близ Уоррингтона (графство Чешир) в семье приходского священника. Был третьим ребенком и старшим сыном в семье, где родилось четверо мальчиков и семь девочек. Еще мальчиком Доджсон придумывал игры, сочинял рассказы и стишки и рисовал картинки для младших братьев и сестер.
Образованием Доджсона до двенадцати лет занимается отец.
1844-1846 – учится в грамматической школе Ричмонда.
1846-1850 – учится в Рагби-Скул, привилегированном учебном заведении закрытого типа, вызывающем у Доджсона неприязнь. Однако здесь он проявляет выдающиеся способности к математике и классическим языкам.
1850 – зачислен в Крайст-Чёрч-колледж Оксфордского университета и переезжает в Оксфорд.
1851 – побеждает в конкурсе на стипендию Боултера.
1852 – удостаивается отличия первого класса по математике и второго по классическим языкам и античным литературам. Благодаря своим достижениям допускается к научной работе.
1855 – Доджсону предложен профессорский пост в его колледже, традиционным условием которого в те годы было принятие духовного сана и обет безбрачия. Доджсон опасается, что из-за принятия сана ему придётся отказаться от любимых занятий – фотографии и посещения театра.
1856 год, кроме прочего, еще и год начала занятий м-ра Доджсона фотографией. За время увлечения этим видом искусства (он перестал снимать в 1880 году по невыясненным причинам) он создал около 3000 снимков, из которых уцелело менее 1000.
1858 – «Алгебраический разбор пятой книги Евклида» (The Fifth Book of Euclid Treated Algebraically, 2-е изд. 1868).
1860 – «Конспекты по алгебраической планиметрии» (A Syllabus of Plane Algebraical Geometry).
1861 – Доджсон принимает сан диакона, что было первым промежуточным шагом к принятию сана священника. Однако изменения университетского статуса избавляют его от необходимости дальнейших шагов в этом направлении.
1 июля 1862 – на прогулке близ Годстоу, в верховьях Темзы, с детьми Лидделла, декана колледжа Крайст Чёрч, Лориной, Элис (Алиса), Эдит и каноником Дакуортом Доджсон рассказывает историю, которую Элис – любимица, ставшая героиней импровизаций – просит записать. Этим он занимается на протяжении нескольких последующих месяцев. Затем, по совету Генри Кингзли и Дж.Макдоналда, он переписывает книгу для более широкого круга читателей, добавив ещё несколько историй, прежде рассказанных детям Лидделла.
1865 – в свет выходят «Приключения Алисы в Стране чудес» (Alice s Adventures in Wonderland) под псевдонимом Льюис Кэрролл (сначала было латинизировано английское имя Чарлз Латвидж – получилось Каролус Людовикус, а затем оба имени поменялись местами и были вновь англизированы).
1867 – научная работа «Элементарное руководство по теории детерминантов» (An Elementary Treatise on Determinants).
В это же году Доджсон в первый и последний раз покидает Англию и совершает весьма необычное по тем временам путешествие в Россию. Посещает по дороге Кале, Брюссель, Потсдам, Данциг, Кенигсберг, проводит в России месяц, возвращается в Англию через Вильно, Варшаву, Эмс, Париж. В России Доджсон посещает в Санкт-Петербург и его окрестности, Москву, Сергиев Посад, ярмарку в Нижнем Новгороде.
1871 – выходит продолжение «Алисы» (также основанное на ранних рассказах и более поздних историях, поведанных юным Лидделлам в Чарлтон-Кингзе, близ Челтнема, в апреле 1863,) под названием «Сквозь зеркало и Что там увидела Алиса» (Through the Looking-Glass and What Alice Found There, год указан 1872). Обе книги иллюстрирует Д.Тенньел (1820-1914), следовавший точным указаниям Доджсона.
1876 – стихотворный эпос в жанре нонсенса «Охота на Снарка» (The Hunting of the Snark).
1879 – научная работа «Евклид и его современные соперники» (Euclid and His Modern Rivals).
1883 – сборник стихов «Стихи? Смысл?» (Rhyme? And Reason?).
1888 – научная работа «Математические курьезы» (Curiosa Mathematica, 2-е изд. 1893).
1889 – роман «Сильвия и Бруно» (Sylvie and Bruno).
1893 – второй том романа «Сильвия и Бруно» – «Заключение Сильвии и Бруно» (Sylvie and Bruno Concluded). Оба тома отличаются сложностью композиции и смешением элементов реалистического повествования и волшебной сказки.
1896 – научная работа «Символическая логика» (Symbolic Logic).
1898 – сборник стихов «Три заката» (Three Sunsets).
14 января 1898 – Умер Чарльз Лютвидж Доджсон в доме своей сестры в Гилфорде, от воспаления легких, не дожив двух недель до 66 лет. Похоронен на Гилфордском кладбище.
Математик Доджсон
Математические работы Доджсона не оставили сколько-нибудь заметного следа в истории математики. Его математическое образование исчерпывалось знанием нескольких книг «Начал» древнегреческого математика Евклида, основ линейной алгебры, математического анализа и теории вероятности; этого было явно недостаточно для работы на «переднем крае» математической науки 19 века, переживавшей период бурного развития (теория французского математика Галуа, неевклидова геометрия российского математика Никлая Ивановича Лобачевского и венгерского математика Януша Бойяи, математическая физика, качественная теория дифференциальных уравнений и др.). Сказывалась и по существу полная изоляция Доджсона от научного мира: не считая непродолжительных визитов в Лондон, Бат и к сестрам, Доджсон все время проводил в Оксфорде, и только в 1867 году привычный уклад его жизни был нарушен поездкой в далекую Россию (впечатления от этой поездки Доджсон изложил в знаменитом «Русском дневнике»). В последнее время математическое наследие Доджсона привлекает все большее внимание исследователей, обнаруживающих его неожиданные математические находки, так и оставшиеся невостребованными.
Достижения Доджсона в области математической логики намного опередили свое время. Он разработал графическую технику решения логических задач, более удобную, чем диаграммы математика, механика, физика и астронома Леонарда Эйлера или английского логика Джона Венна. Особого искусства Доджсон достиг в решении так называемых «соритов». Сорит - это логическая задача, представляющая собой цепочку силлогизмов, у которых изъятое заключение одного силлогизма служит посылкой другого (к тому же оставшиеся посылки перемешаны; «сорит» по-гречески означает «куча»). Свои достижения в области математической логики Ч. Л. Доджсон изложил в двухтомной «Символической логике» (второй том был найден недавно в виде гранок в архиве научного оппонента Доджсона) и - в облегченном варианте для детей - в «Логической игре».
Писатель Льюис Кэрролл
Неповторимое своеобразие кэрролловского стиля обусловлено триединством его литературного дара мышления математика и изощренной логики. Вопреки распространенному мнению о том, будто Кэрролл наряду с Эдвардом Лиром может считаться основоположником «поэзии нелепостей» («nonsense poetry»), Льюис Кэрролл в действительности создал иной жанр «парадоксальной литературы»: его герои не нарушают логики, а наоборот, следуют ей, доводя логику до абсурда.
Самыми значительными литературными произведениями Кэрролла Льюиса по праву считаются две сказки об Алисе - «Алиса в Стране Чудес» (1865) и «Сквозь Зеркало и что там увидела Алиса» (1871), обычно для краткости называемая «Алиса в Зазеркалье». Смелые эксперименты с языком, множество затрагиваемых в сказках об Алисе тонких логических и философских вопросов, многозначность («полисемантичность») высказываний действующих лиц и ситуаций делают «детские» произведения Кэррола излюбленным чтением «седовласых мудрецов».
Черты уникального кэрролловского стиля отчетливо ощутимы и в других произведениях Кэрролла: «Сильви и Бруно», «Охоте на Снарка», «Полуночных задачах», «Истории с узелками», «Что черепаха сказала Ахиллу», «Аллен Браун и Карр», «Евклиде и его современных соперниках», письмах к детям.
Л. Кэрролл был одним из первых английских фотохудожников. Его работы отличаются естественностью и поэтичностью, особенно снимки детей. На знаменитой международной выставке фотографии «Род человеческий» (1956) английские фотографы 19 века были представлены единственным снимком работы Льюиса Кэрролла.
В России Кэрролл пользуется широкой известностью с конца прошлого века. Сказки об Алисе неоднократно (и с различным успехом) переводились и пересказывались на русский язык, в частности, Владимиром Владимировичем Набоковым. Но один из лучших переводов осуществил Борис Владимирович Заходер. Истории, придуманные Кэрролом, любят не только дети, но и взрослые.
Рождение псевдонима «Кэрролл Льюис»
Издатель журналов и писатель Эдмунд Йетс посоветовал Доджсону придумать псевдоним, и в «Дневниках» Доджсона появляется запись от 11 февраля 1865: «Написал мистеру Йетсу, предложив ему на выбор псевдонимы:
1) Эдгар Катвеллис [имя Edgar Cuthwellis получается при перестановке букв из Charles Lutwidge].
2) Эдгард У. Ч. Вестхилл [метод получения псевдонима тот же, что и в предыдущем случае].
3) Луис Кэрролл [Луис от Лютвидж - Людвик - Луис, Кэрролл от Чарлза].
4) Льюис Кэррол [по тому же принципу «перевода» имен Чарлз Лютвидж на латынь и обратного «перевода» с латыни на английский]».
Выбор пал на Льюиса Кэрролла. С тех пор Чарлз Лютвидж Доджсон все свои «серьезные» математические и логические работы подписывал настоящим именем, а все литературные — псевдонимом, упорно отказываясь признавать тождество Доджсона и Кэрролла.
В нерасторжимом союзе скромного и несколько чопорного Доджсона и яркого Кэрролла первый явно проигрывал второму: литератор Льюис Кэрролл был лучшим математиком и логиком, чем оксфордский «дон» Чарлз Лютвидж Доджсон
Творчество Льюиса Кэрролла
Значительное число книг и брошюр по математике и логике свидетельствует о том, что Доджсон был добросовестным членом ученого общества. Среди них – Алгебраический разбор пятой книги Евклида (The Fifth Book of Euclid Treated Algebraically, 1858 и 1868), Конспекты по алгебраической планиметрии (A Syllabus of Plane Algebraical Geometry, 1860), Элементарное руководство по теории детерминантов (An Elementary Treatise on Determinants, 1867) и Евклид и его современные соперники (Euclid and His Modern Rivals, 1879), Математические курьезы (Curiosa Mathematica, 1888 и 1893), Символическая логика (Symbolic Logic, 1896).
Дети интересовали Доджсона с юных лет; еще мальчиком он придумывал игры, сочинял рассказы и стишки и рисовал картинки для младших братьев и сестер. Необычайно сильная привязанность Доджсона к детям (причем девочки почти вытеснили мальчиков из круга его друзей) озадачивала еще его современников, новейшие же критики и биографы не перестают умножать число психологических расследований личности писателя.
Из детских друзей Доджсона более всего прославились те, с кем он подружился ранее всех, – дети Лидделла, декана его колледжа: Гарри, Лорина, Элис (Алиса), Эдит, Рода и Вайолет. Любимицей была Элис, скоро ставшая героиней импровизаций, которыми Доджсон развлекал своих юных друзей на речных прогулках либо у себя дома, перед фотокамерой. Самую необыкновенную историю он рассказал Лорине, Элис и Эдит Лидделл и канонику Дакуорту 4 июля 1862 близ Годстоу, в верховьях Темзы. Элис упросила Доджсона записать этот рассказ на бумаге, чем он и занимался на протяжении нескольких последующих месяцев. Затем, по совету Генри Кингзли и Дж.Макдоналда, он переписал книгу для более широкого круга читателей, добавив еще несколько историй, прежде рассказанных детям Лидделла, и в июле 1865 выпустил в свет Приключения Алисы в Стране чудес (Alice s Adventures in Wonderland). Продолжение, также из ранних рассказов и более поздних историй, поведанных юным Лидделлам в Чарлтон-Кингзе, близ Челтнема, в апреле 1863, вышло на Рождество 1871 (указан 1872) под названием Сквозь зеркало и Что там увидела Алиса (Through the Looking-Glass and What Alice Found There). Обе книги проиллюстрировал Д.Тенньел (1820–1914), следовавший точным указаниям Доджсона.
И Страна Чудес, и Сквозь зеркало рассказывают о событиях, которые происходят как бы во сне. Дробление повествования на эпизоды позволяет писателю включить рассказы, в которых обыгрывались расхожие поговорки и присловья, вроде «улыбки Чеширского Кота» или «безумного шляпника», либо забавно разворачивались ситуации таких игр, как крокет или карты. Сквозь зеркало в сравнении со Страной Чудес отличается большим единством сюжета. Здесь Алиса попадает в зеркально отраженный мир и становится участницей шахматной партии, где пешка Белой Королевы (это Алиса) достигает восьмой клетки и сама превращается в королеву. В этой книге тоже есть популярные персонажи детских стишков, в частности Шалтай-Болтай (Humpty Dumpty), с комично-профессорским видом трактующий «придуманные» слова в «Бармаглоте» («Jabberwocky»).
У Доджсона хорошо получались юмористические стихи, а некоторые стихи из книг об Алисе он напечатал в «Комик-таймс» (приложении к газете «Таймс») в 1855 и в журнале «Трейн» в 1856. Он опубликовал еще много стихотворных подборок в этих и других периодических изданиях, таких, как «Колледж Раймз» и «Панч», анонимно либо под псевдонимом Льюис Кэрролл (сначала было латинизировано английское имя Чарлз Латвидж – получилось Каролус Людовикус, а затем оба имени поменялись местами и были вновь англизированы). Этим псевдонимом были подписаны обе книги об Алисе и сборники стихов Фантасмагория (Phantasmagoria, 1869), Стихи? Смысл? (Rhyme? And Reason?, 1883) и Три заката (Three Sunsets, 1898). Известность получил также стихотворный эпос в жанре нонсенса Охота на Снарка (The Hunting of the Snark, 1876). Роман Сильвия и Бруно (Sylvie and Bruno, 1889) и его второй том Заключение Сильвии и Бруно (Sylvie and Bruno Concluded, 1893) отличаются сложностью композиции и смешением элементов реалистического повествования и волшебной сказки
Чудесный мир Льюиса Кэрролла почти сто пятьдесят лет очаровывает и взрослых, и детей. Книги об Алисе читают во всем мире. И тем более удивителен их создатель, серьезный математик и педант с одной стороны и фантазер, лучший друг детей – с другой.
Книги Кэрролла – это сказка, переплетенная с реальностью, это мир выдумки и гротеска. Путешествие Алисы – это путь, по которому свободно скользит фантазия человека, свободного от тягот «взрослой» жизни, поэтому персонажи, встречающиеся на пути, и приключения, пережитые Алисой, так близки детям. Созданная в сиюминутном порыве вселенная Алисы потрясла весь мир. Наверное, ни одно художественное произведение на свете не имеет столько читателей, подражателей и ненавистников, как произведения Льюиса Кэрролла. Отправляя Алису вниз по кроличьей норе, автор даже не предполагал, куда приведет маленькую героиню его фантазия, и уж тем более не знал, как отзовется его сказка в сердцах миллионов людей.
Путешествие Алисы в Страну Чудес и в таинственное Зазеркалье происходят словно во сне. Сами путешествия трудно назвать логически законченным повествованием. Это скорее череда из ярких, порой абсурдных, порой смешных и трогательных событий и запоминающихся встреч с персонажами. Новый литературный прием – дробление повествования на эпизоды – позволил отразить колорит британской жизни, по-новому взглянуть на традиционные английские увлечения вроде крокета и карточных игр, обыграть популярные поговорки и присловья. В обеих книгах встречается множество детских стишков, персонажи которых впоследствии обрели большую популярность.
По замечаниям критиков, юмористических стихи получались у Льюиса Кэрролла особенно хорошо. Он публиковал свои стихотворные произведения отдельно, в популярных периодических изданиях, таких как «Таймс», «Трейн», «Колледж Раймз». Светило математической науки, автор серьезных научных трудов, он не решался выпускать свои «легкомысленные» произведения под собственным именем. Тогда Чарлз Латуидж Доджсон превратился в Льюиса Кэрролла. Этот псевдоним стоял на обеих книгах о приключениях Алисы, на многочисленных сборниках стихов. Льюис Кэрролл также является автором поэма в жаре абсурда «Охота на Снарка» и романов «Сильвия и Бруно» и «Заключение Сильвии и Бруно».
Творения Кэрролла – это смешение пародии и волшебной сказки. Путешествуя по страницам его произведений, мы попадаем в невероятный мир фантазии, такой близкий и к нашим мечтам, и к реалиям наших будней.