Для анализа миротворческой деятельности первоочередным представляется рассмотрение принципа неприменения силы или угрозы силой, впервые зафиксированного в Уставе ООН (п.4 ст.2 и ст.51).

Идея недопустимости решения спорных вопросов между государствами путем войны высказывалась мыслителями и политическими деятелями многих стран начиная с глубокой древности. Однако найти свое воплощение в договорной форме она смогла лишь в ХХ веке.

Применительно к реальностям, возникшим на территории бывшего Советского Союза после его распада, вопрос о неприменении силы стоял весьма остро. Как известно, российское руководство нередко обвиняли в готовности использовать вооруженную силу для восстановления СССР или для достижения уступок от своих ближайших соседей (например, для изменения границ). Более того, некоторые действия России в т. н. "ближнем зарубежье" однозначно интерпретировались как агрессия в отношении новых независимых государств. Именно в такой формулировке грузинское руководство оценило действия российских военных на территории Абхазии в первые месяцы грузино-абхазского конфликта; о "военной агрессии" России заявил и президент Молдовы М. Снегур после вмешательства 14-й армии в конфликт в Приднестровье. В настоящее время часть таджикской оппозиции настаивает на том, что присутствие российской 201-й дивизии на территории Таджикистана также может квалифицироваться как "агрессия" Москвы против этой страны. Соответственно Россия обвинялась в нарушении "общепризнанных норм международного права", в том числе и Устава ООН, а от самой ООН в лице ее Совета Безопасности "жертвы агрессии" требовали принятия незамедлительных и самых жестких мер для наказания агрессора.

Появившийся в международном праве в период между двумя войнами, сначала как принцип запрещения агрессивной войны, принцип неприменения силы или угрозы силой заменил существовавший ранее право государств на войну (jus ad bellum).

Согласно принципу запрещения применения силы или угрозы силой все государства - члены ООН "воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций" (п. 4 ст. 2) .

Анализ документов, раскрывающих содержание принципа неприменения силы или угрозы силой, приводит к выводу, что запрещаются:

1) любые действия, представляющие собой угрозу силой или прямое или косвенное применение силы против другого государства;

2) применение силы или угрозы силой с целью нарушения существующих международных границ другого государства или для разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ, или для нарушения международных демаркационных линий, включая линии перемирия;

3) репрессалии с применением вооруженной силы; к этим запрещенным действиям относится, в частности, так называемая "мирная блокада", т.е. блокирование портов другого государства, осуществляемое вооруженными силами в мирное время;

4) организация или поощрение организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наемничества;

5) организация, подстрекательство, оказание помощи или участие в актах гражданской войны или потворствование организационной деятельности в пределах собственной территории, направленное на совершение таких актов, в том случае, когда упомянутые акты связаны с угрозой силой или ее применением;

6) военная оккупация территории государства, являющаяся результатом применения силы в нарушение Устава ООН:

приобретение территории другого государства в результате угрозы силой или ее применения;

насильственные действия, лишающие народы права на самоопределение, свободу и независимость.

Практика последних лет подтверждает, что задача безусловного утверждения принципа неприменения силы в международной жизни, к сожалению, не сошла на нет, а, напротив, стала еще более актуальной. С момента создания ООН человечество проделало огромный путь, мир значительно изменился. Эти изменения одновременно таят в себе и новые возможности, и новые опасности.

Международная безопасность, как это отмечалось в Декларации об усилении эффективности принципа отказа от угроз силой или ее применения в международных отношениях, одобренной на 42-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1987 г., должна основываться на принципах отказа от применения силы, мирном сосуществовании государств с различными социальными системами и праве свободного выбора и независимого развития каждой страны.

В декларации последовательно проводится мысль о том, что международная безопасность складывается из безопасности в различных регионах, и указывается, что государства - участники региональных соглашений или органов должны рассматривать возможность более широкого использования таких соглашений и органов для разрешения вопросов, относящихся к поддержанию международного мира и безопасности, в соответствии со ст. 52 Устава ООН. Таким образом, в декларации нашла отражение идея, не утратившая свою актуальность и сегодня, что в борьбе за всеобщую безопасность, за исключение войны из жизни общества должны быть задействованы все международные институты и формы, и прежде всего такой универсальный орган сотрудничества государств, как Организация Объединенных Наций.

Таким образом, положения Устава ООН и развивающие их декларации обязывают всех членов ООН урегулировать мирным путем все споры, которые могут угрожать международному миру и безопасности. Тот факт, что данные положения Устава ООН отражают глубокие изменения в международном праве и представляют собой исключительную важность, нашел широкое признание как среди юристов, так и среди правительств. Отнюдь не являясь выражением утопических надежд на переустройство международных отношений, заключенные в ст. 2 Устава ООН правовые нормы, касающиеся использования силы, отражают глубокую и реалистическую оценку разрушительного потенциала современной войны и значительно возросшее стремление правительств предотвратить возникновение такой войны .

C принципом неприменения силы самым тесным образом связан также принцип мирного урегулирования споров. Согласно ему все споры между государствами, какого бы характера и какого бы происхождения они ни были, должны разрешаться только мирными средствами.

Мирное урегулирование (или разрешение) споров единодушно рассматривается как один из основных международно-правовых принципов.

Едва ли кто-нибудь станет возражать против утверждения, что конфликтные ситуации, возникающие на территории бывшего Советского Союза, должны решаться мирными средствами. Вопрос состоит в другом: можно ли абсолютизировать этот принцип по отношению к постсоветским реальностям, и если нет, то при каких обстоятельствах и в каких условиях от этого принципа следует отказаться? Существуют ли какие-либо объективные критерии развития конфликтной ситуации, которые делают применение силовых методов разрешения конфликтов допустимым и оправданным?

Создание ООН и принятие ее Устава привели к закреплению принципа мирного урегулирования споров в международном праве, который стал общепризнанным и общеобязательным. Нельзя не отметить тот факт, что "Устав ООН... вносит крупнейшее новшество в международное право, безоговорочно требуя разрешения... спора между государствами одним из мирных средств и, таким образом, исключая возможность объявления войны" . Закрепление принципа в более конкретной и точной форме позволило Уставу ООН сделать шаг вперед по сравнению с ранее существующими формулировками принципа, поскольку в нем, кроме обязательства государств разрешать все споры между ними только мирными средствами, зафиксировано также обязательство государств не применять силу или угрозу силой в урегулировании их споров .

В Уставе ООН положение о мирном разрешении международных споров, упомянутое в п. 1 ст. 1, п. 3 ст. 2, п. 4 ст. 3, ст. 14, ст. 52, в гл. VI, VII и др. Глава VI предоставляет Совету Безопасности возможность "расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к международным трениям", и "рекомендовать такие условия разрешения спора, какие он найдет подходящими", однако, они не должны быть связаны с использованием вооруженных сил. В ст. 33 перечислены способы мирного разрешения споров: переговоры, обследование, посредничество, примирение, арбитраж, судебное разбирательство, обращение к региональным органам или соглашениям или иные мирные средства по усмотрению спорящих сторон. Кроме того, согласно ст. 41 (гл. VII), Совет Безопасности может применить для восстановления мира комплекс мер, так же не связанных с применением вооруженных сил, которые представляют собой "полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений".

Устав ООН, таким образом, не только закрепил принцип мирного урегулирования споров в точной и конкретной форме, но и обязал государства разрешать все споры между ними исключительно мирными средствами, не прибегая к силе оружия или его применения .

Для анализа содержания Принципа мирного урегулирования споров представляется существенным вопрос об определении сферы применения этого принципа.

В практике международно-правового анализа разногласий помимо категории "спор" используется также категория "ситуация". На современном этапе отчетливое разграничение понятий "спор" и "ситуация", а также точное определение этих понятий отсутствуют. В Уставе также не дается определения понятий "спор" и "ситуация", и анализ тех статей Устава, в которых встречаются эти понятия, не может служить основой для их четкого разграничения .

Различают два вида споров и ситуаций: продолжение одних угрожает международному миру и безопасности, продолжение других не сопряжено с такой угрозой. В свете целей ООН важнее улаживать споры и ситуации первого вида, вместе с тем в контексте этих же целей всякие споры и ситуации должны быть улажены, ибо те из них, которые не угрожают международному миру и без опасности, все же вызывают международные трения. Наличие таких трений затрудняет развитие дружественных отношений и взаимовыгодного сотрудничества между государствами, осложняет процесс создания всеобъемлющей международной безопасности.

Устав ООН не устанавливает критерии разделения споров и ситуаций на две указанные категории. Решение этого вопроса отнесено к компетенции Совета Безопасности. Согласно ст. 34 Устава, "Совет Безопасности уполномочивается расследовать любой спор или любую ситуацию, которая может привести к международным трениям или вызвать спор, для определения того, не может ли продолжение этого спора или ситуации угрожать поддержанию международного мира и безопасности". Не выработала общих критериев разделения споров и ситуаций на указанные категории и практика ООН. Удовлетворительно решить эту сложную задачу не удается прежде всего потому, что вопрос о том, составляет или нет спор или ситуация угрозу международному миру и безопасности, обусловлен специфическими обстоятельствами каждого конкретного спора, а также в значительной мере зависит от характера внешней политики спорящих или вовлеченных в ситуацию сторон. В любом случае представляется бесспорным, что принцип мирного разрешения международных споров включает в сферу своего действия все международные споры и ситуации, независимо от того, угрожают они или не угрожают международному миру и безопасности .

Сущность принципа мирного разрешения споров заключается не только в том, что международные споры должны разрешаться мирными средствами, а в том, что они должны разрешаться только мирными средствами, исключительно мирными средствами, т.е. недопустимо никакое применение силы при разрешении международных споров. Проф. И.П.Блищенко и М.Л. Энтин отмечают, что положения Устава ООН и Декларации принципов международного права 1970 года о том, что урегулирование международного спора должно проводиться "таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость" и "в согласии с принципами международного права", указывают еще на три существенных элемента, характеризующих принцип мирного разрешения споров. Результат мирного урегулирования ни в коем случае не должен создавать угрозу международному миру и безопасности, задевать интересы третьих стран, создавать новые конфликтные ситуации или, не решив спора по существу, не ликвидировав причин конфликта, оставлять постоянную возможность обострения "скрытого конфликта между государствами" .

Принципы неприменения силы или угрозы силой и мирного урегулирования споров нашли свое отражение в основных эмпирических положениях, на которых базируется миротворческая деятельность ООН. Принципы согласия сторон, беспристрастности миротворческих сил и неприменения силы являются общепризнанными и фундаментальными как для миротворческой практики ООН, так и для миротворческих операций, проводимых национальными правительствами и международными организациями (например, Наблюдательные силы Британского Содружества наций в Родезии/Зимбабве, Многонациональные силы в Бейруте, Арабские силы обороны в Ливане) .

Преимущество миротворческих операций, базирующихся на вышеперечисленных принципах, очевидно. Их отличает возможность достижения целей операции при минимальных материальных затратах и использовании небольшого числа военных наблюдателей или воинских контингентов. Кроме того, соблюдение принципов беспристрастности и нейтральности, как правило, обеспечивает поддержку местного населения, без которого все усилия миротворцев могут оказаться бесплодными (это наглядно демонстрирует опыт миротворческих операций в Сомали и бывшей Югославии), и, что не менее важно, гарантирует повседневную безопасность военных баз и персонала.

Однако в случае эскалации насилия данный подход не обеспечивает реальных возможностей воздействия на конфликтующие стороны. Его отрицательная сторона была продемонстрирована весьма жестоким образом во время кризиса на Ближнем Востоке в 1967 г. - изгнанием Чрезвычайных вооруженных сил ООН (ЮНЕФ I) из Египта и последовавшим за этим развязыванием войны между Израилем и рядом арабских стран . Не предотвратило нарушение порядка, иностранную агрессию и захват территорий присутствие ООН на Кипре в 1972 г. и в Ливане в 1982 г.

Очевидная ограниченность принципов беспристрастности и неприменения силы, стремление избавиться от присущих миротворчеству недостатков и насущная необходимость урегулирования разгорающихся конфликтов привели к смещению акцентов в сторону силовых методов.

Невозможно отрицать те успехи, которые были достигнуты ООН с помощью применения силы. Так, успешное проведение выборов в Намибии в 1989 г. было обеспеченно, в том числе и одобрением представителей ООН или, по крайней мере, их молчаливым согласием на применение силы против агентуры Организации народа Юго-Западной Африки . Превентивное развертывание войск в Македонии, являющееся, по сути, откровенно военной операцией, позволило предотвратить возможные нападения на эту бывшую югославскую республику . Одобренные ООН война в Персидском Заливе в 1991 г. и бомбовые удары НАТО по сербским позициям в бывшей Югославии в 1995 г. безусловно позволили достичь целей проводимых операций и предотвратить дальнейшую эскалацию конфликтов. Однако они подняли следующие вопросы, на которые, в настоящий момент, не возможно получить однозначные ответы.

В какой степени отказ от принципов неприменения силы и мирного урегулирования споров отвечает целям и задачам Организации Объединенных Наций? И не является ли в таком случае миротворчество просто гибким приемом, юридические основы, цели и способ проведения которого могут быть подвергнуты радикальной "подгонке" в зависимости от конъюнктурных политических интересов? Стоит ли вообще применять механизм миротворчества и использовать войска ООН в ситуациях, заведомо требующих силового подхода? Решение этих вопросов позволило бы придать новый импульс миротворческим операциям и вывести их на новый качественный уровень.

Не менее актуально оно и для проблемы урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве. Разграничив концептуально миротворческие акции и ведение боевых действий, данное решение, как представляется, позволило бы России выработать более взвешенный и определенный подход к урегулированию конфликтов в СНГ. Оно предотвратило бы вовлечение России в ситуации, подобные Таджикистану, когда задачи миротворчества ставятся регулярным боевым частям одновременно с задачами по охране границ и недопущению вовлеченности в конфликт третьей стороны. Такое смешение задач неминуемо приводит к неопределенности и отсутствию легитимности статуса миротворцев, а их самих волей-неволей заставляет встать на сторону существующего режима.

Принцип территориальной целостности и право наций на самоопределение

В единой формулировке с принципом неприменения силы или угрозы силой в п.4 ст.2 Устава ООН закреплен принцип территориальной целостности государств. Устав обязал всех членов ООН воздерживаться в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения против территориальной неприкосновенности государств.

Дальнейшее развитие данный принцип получил в Декларации принципов 1970 г., хотя в ней и не упоминалось его название и не излагалось отдельно его содержание. Тем не менее содержание первого принципа Декларации дословно воспроизводит формулировку п.4 ст.2 Устава ООН, совмещающую в себе два принципа: принцип неприменения силы или угрозы силой и принцип территориальной целостности государств. Раскрывая содержание п.4 ст.2 Устава ООН, Декларация отразила многие элементы принципа территориальной целостности, в частности, устанавливалось, что каждое государство "должно воздерживаться от любых действий, направленных на нарушение национального единства и территориальной целостности любого государства или страны". Отмечалось также, что территория государства не должна быть объектом военной оккупации, явившейся результатом применения силы в нарушение применения силы, в нарушение положений Устава ООН", и что "территория государства не должна быть объектом приобретения другим государством в результате угрозы силой или ее применения".

Несмотря на, казалось бы, очевидную недвусмысленность этого принципа, применение его в отношении проблем, возникающих на территории бывшего Советского Союза, вызывало и продолжает вызывать многочисленные вопросы. Являясь одним из важнейших признаков независимости и государственности, территориальная целостность стала одной из наиболее болезненных проблем, возникших после перехода СССР как цельного политического образования к пятнадцати новым независимым государствам. Основная сложность заключается в изменении статуса "внутренних", по сути административных границ в бывшем Советском Союзе, на государственные. Тот факт, что многие из этих границ не воспринимаются как законные, не мог не стать серьезным вызовом отношениям между новообразовавшимися государствами. В этой ситуации любые реальные или потенциальные притязания неизбежно становятся источником серьезных конфликтов на межгосударственном уровне.

Наиболее драматическим образом эта проблема проявила себя в вооруженных столкновениях в Нагорном Карабахе, Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье и Чечне. В четырех последних конфликтах Россия в большей или меньшей степени принимала непосредственное участие.

Таким образом, перед Россией возникают актуальные концептуальные вопросы, непосредственным образом связанные с принципом территориальной целостности. Какие конкретно действия России в отношении соседних государств можно интерпретировать как посягательство на их территориальную целостность? Например, насколько справедливы утверждения украинских лидеров о том, что ряд резолюций Государственной Думы России в отношении ситуации в Крыму, есть не что иное как поощрение сепаратизма и подрыв территориальной целостности украинского государства? Или заявления некоторых политических деятелей Латвии и Эстонии в том смысле, что поддержка Россией русскоязычного населения этих стран несовместима с принципом территориальной целостности государств?

Одной из актуальных проблем современного международного права является проблема взаимосвязи принципа территориальной целостности и принципа самоопределения народов и наций, часто лежащая в основе многих этнических конфликтов.

По мнению Е.А. Лукашевой, "межнациональные отношения - одна из жгучих проблем современности. От ее решения в значительной степени зависит сохранение мира на нашей планете, охрана прав и свобод человека и народов... Конец XX столетия выдвинул реальные вопросы, связанные с правом народов на самоопределения, с одной стороны, и с сохранением территориальной целостности и нерушимости границ - с другой; требуют решения проблемы правового положения национальных меньшинств, гармоничного сочетания прав человека и прав народа, правового регулирования межнациональных конфликтов".

Принцип самоопределения народов в качестве обязательной нормы получил свое развитие уже после принятия Устава ООН. Тем не менее необходимо отметить, что одна из важнейших целей ООН развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов..." (п. 2 ст. 1). Указанная цель конкретизируется во многих положениях Устава. В ст. 55, например, она теснейшим образом связывается с задачей повышения уровня жизни, решением международных проблем в экономической и социальной областях, в сферах здравоохранения, образования, культуры, соблюдения прав человека и т. п.

В течение некоторого времени после принятия Устава ООН в западной доктрине международного права высказывались сомнения по поводу правовой основы принципа самоопределения народов. Однако интенсивный процесс деколонизации в конце 50-х - начале 60-х годов и принятие 14 декабря 1960 г. Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам положили конец таким сомнениям. Декларация стала рассматриваться как официальное толкование ООН содержания принципа самоопределения народов .

Не останавливаясь подробно на эволюции взглядов на принцип самоопределения, так как это не входит в нашу задачу, можно констатировать, что его содержание, если исходить из анализа документов и доктрины, к концу 70-х годов включало в себя следующие основные элементы:

а) все народы и нации имеют право на самоопределение;

б) все участники международного общения обязаны уважать это право;

в) оно реализуется путем свободного волеизъявления данного народа или нации;

г) его реализация исключает какое-либо давление, принуждение или вмешательство извне;

д) оно означает возможность выбора между государственным отделением данного народа или нации и вхождением его (ее) на тех или иных условиях в другое государство, то есть свободный выбор политического статуса;

е) оно означает также возможность выбора формы государства (т.е. формы правления, государственного устройства, политического режима);

ж) оно, наконец, означает возможность выбора социально-экономического строя и путей своего развития.

Естественно, эти элементы взаимосвязаны, и один выбор может предопределять другой. Например, вхождение народа (или нации) в состав какого-либо государства означает и выбор существующего там социально-экономического строя и т.д.

Необходимо отметить, что по отношению к принципу самоопределения народов как западные, так и российские исследователи раскололись на два противоположных лагеря. Одни возвеличивают роль и значение права наций на самоопределение, другие рассматривают его как проявление откровенного национализма и сепаратизма.

В период "холодной войны", в условиях конфронтации Восток - Запад толкование принципа самоопределения народов было сильно политизировано. СССР и его союзники активно поддерживали антизападную направленность толкования этого принципа.

В различных резолюциях органов ООН прямо или косвенно неоднократно подчеркивалось право государств и международного сообщества в целом оказывать помощь народам, ведущим борьбу за свое освобождение. Так, в ст. 7 Определения агрессии, одобренного Генеральной Ассамблеей ООН 14 декабря 1974 г., сказано: "Ничто в настоящем определении не может каким-либо образом наносить ущерба вытекающему из Устава праву на самоопределение, свободу и независимость народов, которые насильственно лишены этого права, в частности народов, находящихся под господством колониальных и расистских режимов или под другими формами иностранного господства, а также праву этих народов бороться с этой целью и испрашивать и получать поддержку..."

В западной юридической практике высказывалось несогласие с тем, что иностранные государства вправе оказывать материальную помощь национально-освободительным движениям. Западные страны считали, что помощь должна ограничиваться моральной и дипломатической поддержкой, тогда как афро-азиатские и бывшие социалистические государства интерпретировали используемый в определении агрессии термин "поддержка", как подразумевающий и материальную поддержку (например, оружием).

Однако к концу 80-х - началу 90-х гг. западная и российская позиции по вопросу о самоопределении народов стали сближаться. В этот период как в западной, так и в российской литературе стало высказываться мнение, согласно которому, государственное отделение не является той формой самоопределения, которая при реализации права на самоопределение играет основную роль. Так, Ю.А. Решетов поддерживает точку зрения М. Кампельмана (США), считающего, что право на отделение не является правом по международному праву, хотя может быть частью конституционной процедуры, называет сведение права на самоопределение к праву на отделение экстремистской интерпретацией этого права . В то же время С.В. Черниченко не согласен с категорическим отрицанием того, что право на самоопределение включает в себя право на отделение. По его мнению, право на отделение далеко не всегда является обязательным компонентом права на самоопределение . Иными словами, право на самоопределение может включать в себя право на отделение только при наличии определенных условий.

Недопустимость того, чтобы национальное самоопределение приводило к разрушению национального единства и территориальной целостности страны подчеркивается в Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 г. В ней говорится: "...Всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, не совместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций...".

Это же положение нашло свое отражение в Венской декларации и Программе действий, принятых Всемирной конференцией по правам человека 25 июня 1993 г. В этом документе после положений, подтверждающих право всех народов на самоопределение и, соответственно, их право предпринимать любые законные действия в соответствии с Уставом OOH для его осуществления, говорится: "Согласно Декларации о принципах международного права..., вышесказанное не должно истолковываться как разрешение или поощрение любых действий, нарушающих или подрывающих, полностью или частично, территориальную целостность или политическое единство суверенных и независимых государств, которые соблюдают принцип равноправия и самоопределения народов и в силу этого имеют правительства, представляющие интересы всего народа на их территории без каких-либо различий".

Для понимания принципа самоопределения представляются важными выводы, к которым пришел в своем исследовании, посвященном меньшинствам, член Подкомиссии ООН по предупреждению дискриминации и защите меньшинств А. Эйде . Он утверждает, что право на самоопределение имеют народы, проживающие в колониальных территориях, находящихся за пределами Европы, в отношении которых был установлен колониальный или аналогичный контроль европейскими государствами или государствами, впоследствии заселенными выходцами из Европы. Попытки использовать понятие колониализма в других ситуациях усложняют данную проблему и их не следует рассматривать в рамках понятия "деколонизация". Далее он говорит о том, что право на самоопределение принадлежит народам, проживающим на территориях, оккупированных или аннексированных после принятия Устава ООН в 1945 году.

По его мнению, право на выход имеют члены федераций, если в их конституциях это право закреплено. Одновременно он подчеркивает, что: "В таких ситуациях право на самоопределение, основанное на принципе добровольного объединения, применимо только к союзным республикам, а не к более мелким образованиям, которые могли иметь различные режимы автономии при существовавшем ранее порядке".

"В остальных случаях вопрос об одностороннем праве на самоопределение является крайне сомнительным. Это право является второстепенным по сравнению с основополагающим принципом территориальной целостности при условии, что государство соблюдает принцип равноправия и самоопределения народов и имеет правительство, в состав которого входят представители всего населения, без каких-либо различий по признаку расы, вероисповедания или цвета кожи. Следует помнить о том, что основа принципа самоопределения заключается в праве населения на участие в управлении государством как образованием. Когда правительство не создает возможностей для участия в этом процессе всех слоев населения и всех народов, то вопрос о праве на самоопределение различных групп населения становится более насущным" .

Таким образом, представляется, что вопрос об отделении может быть поставлен только тогда, когда государство не соблюдает принцип равноправия и самоопределения народов и когда соответствующему народу не предоставляется возможности для участия в управлении этим государством.

Однако вопрос о том, каким образом государства, которые считают, что проживающий в их пределах народ не может претендовать на право отделения, должны доказывать, что они соблюдают принцип равноправия и самоопределения народов, а их правительства представляют весь народ, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи, является не поддающимся детальной правовой регламентации и остается открытым в настоящий момент.

Соотношение принципов территориальной целостности и самоопределения наций является отнюдь не только теоретической проблемой международного права, не менее актуальна она и для миротворческой практики ООН. В первую очередь, это связано с наметившейся в 1991 г. тенденцией к увеличению значимости территориальных проблем как источника возникновения конфликтов. Начиная с 1990 г. все крупные вооруженные конфликты в Европе были так или иначе связаны с территориальными проблемами. Это утверждение справедливо и в отношении Азии и Ближнего и Среднего Востока .

С одной стороны, ожесточенность, высокий уровень насилия и большое количество беженцев, отличающие этнические конфликты, требуют от ООН решительных мер по их разрешению, с другой стороны, трудности в достижении согласия между конфликтующими сторонами, отсутствие устойчивых соглашений и высокий риск для военного персонала ООН (риск превратиться из миротворцев в заложников, как это было в бывшей Югославии) приводят к выводу о необходимости более осторожного и тщательного подхода при выработке мандата подобных операций. И в первую очередь, это касается концептуального подхода.

Насколько продуктивным может быть участие ООН в этнических и территориальных конфликтах? Как показывает совсем недавний опыт, присутствие ООН не смогло остановить массовое истребление хуту в Руанде, неоднозначно воспринимается мировым сообществом и участие ООН в операции в бывшей Югославии. Какие цели должны преследовать подобные операции: не является ли в этой ситуации нарушением права наций на самоопределение стабилизация конфликта, так как в подобных случаях она выгодна официальному правительству? В какой момент право наций на самоопределение превращается в сепаратизм?

Практика миротворческой деятельности ООН не дает ответов на эти вопросы, более того, она выявляет всю сложность и неоднозначность данной проблемы. В качестве иллюстрации достаточно привести проблему курдского населения в Ираке и Турции. Мировая общественность, и в частности Совет Безопасности ООН, одобряют меры, предпринимаемые США, в защиту курдского населения в Ираке: полеты авиации США над территорией Ирака, создание специальных зон и даже бомбовые удары по Багдаду. Однако та же проблема с тем же национальным меньшинством в Турции не вызывает у мирового сообщества желания применять столь решительные меры для ее разрешения и не идет дальше рассуждений о нарушении прав человека в Турции. Таким образом, достаточно одного примера, чтобы проиллюстрировать, что поддержка права национального меньшинства на самоопределение не всегда вызвана истинной обеспокоенностью мирового сообщества о нем, подчас за ней кроются национальные интересы одной или нескольких держав, ратующих за соблюдение международного права.

Вопрос о самоопределении остается весьма острым для всего пост-советского пространства. Согласно статистическим данным около 25 млн. этнических русских и свыше 11 млн. представителей других этнических групп, считающих русский своим родным языком, оказались за пределами Российской Федерации, а общее число людей, оказавшихся после распада Советского Союза вне территорий, которые они могли бы рассматривать как "свои" по национальному критерию, превышает 70 млн. В результате огромная часть населения всех бывших советских республик столкнулась с серьезными психологическими трудностями адаптации к новым условиям. Кроме того, ситуация ухудшается еще и тем, что, с одной стороны, государства, имеющие на своей территории компактно проживающие национальные меньшинства или автономии, крайне болезненно воспринимают идею самоопределения вплоть до отделения (проблема Карабаха в Азербайджане и Абхазии и Южной Осетии в Грузии). С другой стороны, во многих случаях неразвитость демократических институтов и политический этноцентризм фактически исключают меньшинства из процесса управления (например, ни для кого не секрет, что политическая элита Казахстана является по преимуществу моноэтничной, несмотря на явно полиэтничный характер государства и формальное равенство всех граждан Казахстана перед законом).

Кроме того, наличие на территории соседних стран этнически близких групп, к тому же подвергающихся дискриминации, порождает соблазн акцентировать принцип самоопределения. И в первую очередь, подобная ситуация представляет опасность для России, где аргументы в пользу использования силы для защиты русских встречают широкую поддержку среди определенных политических кругов. Непонятно, как безопасность миллионов русских, которые могут стать потенциальными или реальными жертвами конфликтов в ближнем зарубежье, будет обеспечена с помощью регулярных вооруженных сил, но вполне очевидно, что одобрение такой политики нанесет непоправимый ущерб как международному престижу России, так и всему постсоветскому развитию.

Принцип суверенного равенства, права человека и проблема вмешательства во внутренние дела государств

Основу современных международных отношений составляет суверенное равенство государств, которое в наиболее общем виде отражено в п.1 ст.2 Устава ООН. Этот пункт гласит, что "Организация основана на принципе суверенного равенства всех ее Членов".

Применительно к новым государствам, образовавшимся на территории бывшего Советского Союза, вопрос о государственном суверенитете стоит особенно остро. Несмотря на многочисленные заявления политических лидеров этих новообразований о независимости и суверенности, говорить об окончательно сформировавшейся государственности, по крайней мере некоторых из этих стран, пока не представляется возможным . Это связано прежде всего с отсутствием у большинства из них опыта и структур для формирования независимого государственного аппарата; экономическим кризисом; несформированностью национальных армий, лояльность которых проявляется, скорее, на местном, нежели на национальном уровне; отсутствием опыта в принятии решений в военной сфере; нерешенностью территориальных и региональных споров. В меньшей степени эти вопросы актуальны для России, стран Балтии, Украины, Белоруссии и Казахстана.

Тем не менее политическая и экономическая нестабильность положения даже в сложившихся в государственном отношении республик бывшего Советского Союза, усугубленных многочисленными вооруженными конфликтами, разгорающимися в непосредственной близости от их границ, ставят ряд вопросов, напрямую связанных с проблемой государственного суверенитета. До какой степени Россия или другие постсоветские государства могут вмешиваться во внутренние дела своих соседей, не нарушая при этом принцип суверенного равенства? Какие формы должно иметь это вмешательство, если оно признается необходимым? В какой мере и в какой момент необходимо вмешательство международных организаций в конфликты на постсоветском пространстве?

Кроме того, ряд аспектов проведения миротворческих операций также непосредственно затрагивают рассматриваемый принцип. Теоретически в многосторонних миротворческих операциях (например, в Таджикистане) все участвующие государства должны нести равные обязанности и иметь равные права. Фактически многосторонние миротворческие операции в СНГ являются транснациональными, т.е. по существу они осуществляются Россией при том или ином символическом участии других государств Содружества. Допустимо ли ставить вопрос о суверенном равенстве - в том числе в том, что касается управления миротворческими операциями - в условиях явно неравного вклада отдельных участников в проведении этих операций?

В связи с этим, особенно важной для постсоветских государств представляется интерпретация принципа суверенного равенства и ее отражение в миротворческой практике ООН.

Классическая интерпретация понятия суверенного равенства, отраженная в Декларации принципов 1970 года, включает в себя следующие элементы :

а) государства юридически равны;

б) каждое государство пользуется правами, присущими полному суверенитету;

в) каждое государство обязано уважать правосубъектность других государств;

г) территориальная целостность и политическая независимость государства неприкосновенны;

д) каждое государство имеет право свободно выбирать и развивать свои политические, социальные, экономические и культурные системы;

е) каждое государство обязано выполнять полностью и добросовестно свои международные обязательства и жить в мире с другими государствами.

К числу других элементов принципа суверенного равенства относится право государств принадлежать к международным организациям, быть или не быть участниками двусторонних и многосторонних договоров, включая союзные договоры, а также их право на нейтралитет. Следует отметить, что попытки составить полный перечень элементов рассматриваемого принципа бесперспективны, имея в виду динамику международных отношений .

В классической интерпретации суверенитета считалось, что серьезным препятствием формирования прочного общества являются его нестабильность и беспорядки, преодолеть которые можно только с помощью сильного и жизнеспособного правительства, которое твердой рукой установило "суверенитет" над территорией и ее населением. Хотя формы правления могли быть разными - монархия, аристократия, демократия,- существенным было то, что правительства сохраняли возможность наводить порядок именно путем утверждения и укрепления суверенитета .

Однако в настоящий момент, объективные закономерности развития международных отношений, их постепенная демократизация привели к значительному сужению содержания понятия суверенитета. Усиление взаимозависимости стран в мире, глобализация всех идущих процессов приводят к тому, что фрагментация и тем более дезинтеграция отдельных стран становятся все более опасными и в большей степени влияют на систему международных отношений в целом; в этих условиях даже великие державы становятся более зависимыми в принятии своих решений от менее развитых и более слабых государств. Кроме того, моральное и юридическое признание важности таких сфер, как защита прав человека, ограничение вооружения и сохранение окружающей среды, создают предпосылки для расширения понимания государствами их национальных интересов. Все это приводит к необходимости вмешательства мирового сообщества в конфликты, которые ранее относились к внутренней компетенции государств.

Более того, по мнению многих экспертов, именно внутренние конфликты на современном этапе представляют основную опасность для международного мира и безопасности. По всей видимости, вообще вся мировая политика конца ХХ - начала ХХI века будет характеризоваться в большей мере внутренними потрясениями, гражданскими войнами и социальными катаклизмами в отдельных странах, нежели войнами между ними. Сохранение и даже укрепление стабильности на уровне международных отношений может в этих условиях оказаться опасной иллюзией, скрывающей дестабилизацию на других уровнях . [Некоторые авторы полагают, что многие межгосударственные конфликты последнего времени де-факто являются конфликтами внутренними или, по крайней мере, непосредственно генерируются последними. Согласно одному исследованию, из 200 наиболее крупных конфликтов, имевших место после второй мировой войны, 85% были скорее внутренними, чем межгосударственными .]

Такая перспектива способна породить новые сложности в деятельности Организации Объединенных Наций, поскольку Устав ООН не предусматривает участия Организации в решении внутренних конфликтов. Более того, в п.7 ст. 2 сказано, что "настоящий Устав ни в коей мере не дает Организации Объединенных Наций права на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства", за исключением случаев, связанных с "применением принудительных мер на основании гл. VII".

Вместе с тем следует заметить, что современное международное право не содержит исключительного перечня дел, относящихся к внутренней юрисдикции государств . Более того, в последние годы наметилась тенденция к сужению сферы так называемой "внутренней компетенции государств".

Исходя из практики ООН, как считает О. Шахтер, по меньшей мере три типа вооруженных внутренних конфликта не могут рассматриваться лишь как внутреннее дело государств :

Конфликты, угрожающие международному миру и безопасности.

Конфликты между народом несамоуправляющейся территории и управляющей державой.

Конфликты, сопровождающиеся массовыми и грубыми нарушениями прав человека.

Кроме того, ситуация утрачивает характер внутренней компетенции в случае угрозы голода, эпидемий, крупномасштабных экологических катастроф (Сомали и Ангола); массовой гибели гражданского населения, потоков беженцев из зоны конфликта (Камбоджа и особенно преследование курдов в северном Ираке), угрозы распространения ядерного оружия или других типов оружия массового поражения (Ирак, потенциально Северная Корея).

Иногда к этому списку добавляют также угрозу терроризма, исходящего от данного государства или с его территории; угрозу демократическим нормам и правам человека на данной территории (Гаити), необходимость обеспечения доступа к жизненно важным для мировой экономики источникам сырья и энергии; ограничения торговли оружием и т.д.

Приведенный выше список факторов, обуславливающих возможное международное вмешательство во внутренние конфликты, наглядно демонстрирует тенденцию роста роли гуманитарных и этических аспектов при принятии решения о вмешательстве международным сообществом. Практический опыт миротворческих операций, в свою очередь, свидетельствует, что этические предпосылки вмешательства лишь тогда имеют силу, когда они подкреплены национальными интересами вмешивающейся стороны, низкой степенью риска для миротворческих сил, реальными шансами на быструю стабилизацию обстановки в зоне конфликта и наличием финансовых ресурсов для проведения операций. Американская "гуманитарная интервенция" в Сомали является тому наглядным примером.

Однако даже при наличии всех необходимых факторов, обуславливающих успешное воплощение целей вмешательства, его правовая основа является основополагающим моментом. Решение этого вопроса напрямую связано с проблемой критики концепции государственного суверенитета.

В западной традиции существуют несколько основных направлений обоснования допустимости международного вмешательства (вплоть до вооруженной интервенции) в дела независимых государств со стороны мирового сообщества. Первое направление - констатация стабильности международной системы как высшей ценности и, как следствие, признание возможности использования военной силы для восстановления баланса сил в случаях его нарушения .

Другое направление критики суверенитета и оправдания иностранного вмешательства восходит к традиционному западноевропейскому делению мира на "цивилизованные" и "нецивилизованные" страны. Суверенитет последних (Китай, Эфиопия, Персия, Марокко и др.) подвергался сомнению, а порой и вообще отвергался как международно-правовая категория. Международное вмешательство в их внутренние дела рассматривалось как разновидность полицейской акции, а не как действие в отношении независимого государства. Полицейская акция не требует международно-правового оформления; задача состоит лишь в том, чтобы на одной и той же территории не действовали полицейские управления разных государств.

В любом случае вмешательство считалось более приемлемым, если оно осуществлялось не одним государством, а группой держав (или, по крайней мере, с согласия основных участников международной системы).

Чаще всего вмешательство во внутренние дела новых государств оправдывается ссылками на их неполноценный характер по отношению к стабильным странам Запада. Более того, в американской политологии в последнее время появился термин "неудавшееся государство" (failed state), т.е. государство, которое уже не может регулировать жизнь общества, экономические и политические отношения и которое, следовательно, уже не может претендовать на суверенитет. В 1993 г. такими "неудавшимися государствами", как считается, стали Сомали, Либерия, Перу, Гаити и некоторые другие. Разумеется, отношения с "неудавшимися государствами" не могут строиться на основе общепризнанных норм международного права . В частности, к "неудавшимся государствам" не может применяться статья 2 (7) Устава ООН, касающаяся невмешательства во внутренние дела суверенных государств.

Концептуально задача заключается в том, как определить "неудавшееся государство", какие социальные, политические, институциональные и иные критерии при этом следует учитывать. Наиболее последовательные сторонники классического международного права утверждают, что интервенции допустимы только тогда, когда государство не способно обеспечить безопасность граждан или иностранцев на своей территории; цели интервенции должны быть жестко ограничены задачей обеспечения такой безопасности .

В настоящий момент "цивилизационный подход" используется скорее для того, чтобы защитить западный мир от излишней вовлеченности во внутренние конфликты стран с переходной экономической и политической системами, чреватых большими человеческими и материальными потерями . Развивается идея ценностной несовместимости и опасности или бесполезности привнесения универсальных западных норм политической демократии на чуждую им почву. Эти настроения усиливаются разочарованием ряда правительств, в связи с расширением сферы миротворческой деятельности, в возможностях ООН действовать продуктивно в условиях неразберихи этнических конфликтов и гражданских войн и их нежеланием в таких условиях увеличивать расходы на эти операции.

Некоторые американские авторы предпринимают попытки выработать строгое эмпирическое правило, защищающее США от излишней вовлеченности в иностранные дела, в том числе и в миротворческие операции ООН, которые состоят в умозрительном разделении мира на "зоны мира" и "зоны беспорядков" . При такой классификации 85% мира относится к зонам беспорядков и предпринять по этому поводу можно достаточно мало.

Применительно к России, данный подход предполагает значительный интерес международного сообщества к ее миротворческим акциям, и вообще политики России, проводящимся на европейской части пост-советского пространства, тогда как за происходящие события в Центральной Азии и на Кавказе оно снимает с себя ответственность, оставляя за собой право только корректировать российские действия. Отсутствие какой-либо значительной поддержки со стороны ООН и ОБСЕ в миротворческих акциях в Абхазии или Таджикистане является прямым тому подтверждением. Интерес ОБСЕ к конфликту в Нагорном Карабахе, проявленный ею в последнее время, связан скорее с проблемой каспийской нефти, нежели с изменением намеченной тенденции. Все это может привести не столько к решению возникающих конфликтов, сколько к локализации их в приемлемых для Запада границах, что приведет к изоляции бывших советских республик с сомнительной ролью России.

В миротворческой практике ООН наибольшее значение имеет вопрос взаимосвязи принципа суверенного равенства и принципа невмешательства во внутренние дела с принципом всеобщего уважения прав человека.

С одной стороны, Устав ООН не может являться основанием для вмешательства во внутренние дела любого государства, а с другой стороны, вопрос моральной ответственности ООН, провозгласившей высшими ценностями соблюдение прав человека и достоинство и ценность человеческой личности, требует от нее принятия мер в случае слабости политической власти и общественного самоуправления, приводящих к угрозе голодной смерти, как это было в Сомали, или варварским кампаниям "этнических чисток", проводившихся в Боснии.

Поднятый Пересом де Куэльяром, генеральным секретарем ООН, вопрос о необходимости выработать "новую концепцию, примиряющую закон и мораль" , и поддержанный его преемником Б. Бутрос-Гали в его докладе Совету Безопасности , в котором он отмечает, что "время абсолютного и эксклюзивного суверенитета прошло", и подчеркивает необходимость "отыскать баланс между необходимостью правильного руководства страной и требованиями нынешнего все более взаимозависимого мира", в настоящий момент не нашел своего окончательного решения.

Согласно миротворческой практике ООН общепринятым стало рассматривать вмешательство легитимным, если оно осуществляется с согласия правительства принимающей страны. Эта позиция заставляет даже великие державы, проводящие одностороннее вмешательство, обеспечивать себе такое оправдание. (В качестве примера можно рассматривать операцию США под эгидой ООН в Корее 1950-1952 гг.)

По-видимому такая основа для вмешательства является наиболее приемлемой с точки зрения России, поскольку вмешательство на основе консенсуса членов Совета Безопасности ООН, принимаемое международным сообществом все с большей готовностью, имеет весьма туманные перспективы для России. Как правило, мандат СБ выдается в случае полного политического и экономического коллапса того или иного государства, когда центральное правительство уже не контролирует ситуацию на территории страны - как в случае с американской "гуманитарной интервенцией" в Сомали. Или же в том случае, когда позиции центрального правительства настолько слабы, что посредничество ООН представляется последней соломинкой, за которую хватается разваливающийся режим.

В любом случае предпочтительным является вмешательство, осуществляемое на многосторонней основе. Оно легче поддается легитимизации, поскольку выглядит достаточно убедительно как выражение общей воли некого коллектива на основе общепринятых ценностей, а не отражает только особые интересы отдельного государства . В этом смысле проблеме урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве не хватает поддержки международных организаций, таких как ООН и ОБСЕ, или хотя бы политической воли членов СНГ.

Международное право о принципе неприменения силы или угрозы силой:теория и практика

№ 11 (90) 2015г.
Фархутдинов И.З.
Неприменение силы или угрозы силой как один из основных принципов в международной нормативной системе формировалось, начиная с XVII в. (право войны (лат. jus ad bellum) до середины XX в.

Устав ООН юридически закрепил запрет на применение силы в международных отношениях, за исключением двух допустимых случаев – самообороны и по решению Совета Безопасности. Важную роль в эволюции данного принципа сыграли Гаагские мирные конференции 1899 и 1907 гг., Статут Лиги Наций 1920 г., Парижский пакт 1928 г. Но только Устав ООН ввел в международное право императивный принцип запрещения применения силы и угрозы силой, который охватывает все виды насилия: вооруженное, экономическое, политическое и др. Однако и после 1945 г. мир неоднократно ввергался в различные войны. И мы, современники, как выясняется сегодня, оказались не застрахованными от судеб миллионов убиенных в двух мировых войнах. После относительно короткого периода разрядки международной напряженности на рубеже веков, международное сообщество оказалось расколото бездумной внешней политикой США и их европейских вассалов. По существу они и совершили государственный переворот в Киеве в феврале 2014 г., положив начало новому военному противостоянию во всем мире. Украина превратилась в долгосрочный очаг нестабильности непосредственно у российских границ. Исламское государство, гнездо глобального терроризма, появилось при попустительстве США. Удобным для себя моментом решила воспользоваться правящая Турцией клика Эрдогана, имеющая далеко идущие планы о превращении страны в региональную державу. Неоспоримые успехи России на международной арене красноречиво свидетельствуют о том, что однополярный мир канул в Лету окончательно именно в 2015 году.

Ключевые слова: основные принципы международного права, угроза миру и безопасности, jus ad bellum, Гаагские мирные конференции, Статут Лиги Наций, Парижский пакт, Устав ООН, мирное разрешение споров, определение агрессии.

Farkhutdinov I. Z.

INTERNATIONAL LAW ON THE PRINCIPLE OF THE NONUSE OF FORCE OR THREAT OF FORCE:PAST AND PRESENT

Non-use of force or threat of force as one of the basic principles in the international regulatory system was formed, since the XVII century. (the law of war (lat. Jus ad bellum) until the middle of the XX century. The United Nations Charter legally secured a ban on the use of force in international relations, except two valid cases - self-defense and the decision of the Security Council. An important role in the evolution of this principle have played the Hague Peace Conferences of 1899 and 1907, the Statute of the League of Nations 1920, the Paris Pact 1928.

But the UN Charter entered in the modern international law principle of non-mandatory use of force and threat of force, which covers all types of armed violence, economic, political, etc.

However, after 1945 the world plunged repeatedly in various wars. And we, the contemporaries, as we see today, were not insured by the fate of millions murdered in the two world wars. After a relatively short period of detente in the turn of the century the international community has been split reckless foreign policy of the United States and its European vassals.

In essence, they have committed a coup in Kiev in February 2014, setting off a new military confrontation in the world. Islamic state, with global terrorism, appeared with the connivance of the United States. Convenient for the moment decided to take advantage of the ruling clique of Turkey Erdogan, has ambitious plans to transform the country into a regional power.

The undeniable success of Russia in the international arena eloquently that the unipolar world has sunk into oblivion was completely in 2015.

Keywords: the basic principles of international law, threat to peace and security, jus ad bellum, the Hague Peace Conference, the Statute of the League of Nations, the Paris Pact, the UN Charter, the peaceful resolution of disputes, the definition of aggression.

Международное право

В международном праве принцип неприменения силы или угрозы силой является общепринятым по своему харак­теру и обязательным для каждого государства, то есть имеет форму jus cogens. Данный принцип является одним из ос­новных принципов в международной нормативной системе. Наличие совокупности основополагающих принципов как раз и является важнейшей особенностью международно­го права. Они сформировались постепенно как обобщен­ные нормы, отражающие характерные черты, а также как главное содержание международного права и обладающие высшей юридической силой в международном сообществе. Основные принципы международного права выступают, как пишет И. И. Лукашук, ядром международного право­порядка.

Формирование в международном праве принципа за­прещения завоевательной войны, а позднее, и принципа не­применения силы, внесло коренные изменения в институт международно-правовой ответственности. Государство, совер­шившее такое тяжкое преступление, как агрессия, несет за нее ответственность не только перед жертвой агрессии, но и перед всем международным сообществом. Угроза миру и безопасно­сти должны рассматриваться как посягательство на права всех государств.

В учредительном акте ООН и Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отноше­ний и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций 1970 г. перечис­лены следующие принципы: 1) неприменение силы или угро­зы силой; 2) мирное разрешение споров; 3) невмешательство; 4) сотрудничество; 5) равноправие и самоопределение наро­дов; 6) суверенное равенство государств; 7) добросовестное вы­полнение обязательств по международному праву.

Практически все принципы международного права пря­мо или косвенно закреплены в Уставе ООН. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) 1975 г. дополнил приведенный перечень тремя прин­ципами: нерушимость границ, территориальная целостность, уважение прав человека. Последние два не были выделены в качестве самостоятельных в Декларации 1970 г., но были отра­жены в содержании других принципов. Итого основных прин­ципов международного права насчитывается десять, с чем со­гласны большинство юристов-международников.

Эти десять основополагающих начал взаимосвязаны, вза­имодействуют и взаимодополняют друг друга. Их не следует трактовать в отрыве друг от друга. Тем более противопостав­лять один принцип другому. Без этого невозможно предста­вить их успешное действие в современной международно­нормативной системе. Основные принципы современного международного права в совокупности объединяют всю систе­му международного права в единое целое. Как видно, прин­цип неприменения силы или угрозы силой Устав ООН ставит на первое месте среди основных принципов международного права, являющегося фундаментальным фактором в обеспече­нии мира и безопасности во всем мире.

Между прочим, статья 52 Конвенции 1969 года о праве международных договоров провозглашает ничтожность дого­вора, если его заключение явилось результатом угрозы силой или её применения в нарушение принципов международно­го права, воплощённых в Уставе ООН. Его появление стало огромным достижением мирового сообщества и благодатной новеллой современного международного права.

Международное право XXI в. формируется как право международного сообщества благодаря, прежде всего, его ос­новным принципам. Нормы международного права создаются путем соглашения его субъектов, механизм формирования и действия международного права носит, особо заметим, меж­государственный, а не надгосударственный характер. Поэтому, принцип неприменения силы не распространяется на проис­ходящие внутригосударственные дела, поскольку междуна­родное право не регулирует такого рода правоотношения. В национальных правовых системах законное применение силы всецело принадлежит государству в силу суверенного равенства государств, являющегося одним из основных принципов меж­дународного права. На международной арене, ввиду отсутствия надгосударственной власти как таковой, сила (принуждение) находится в распоряжении самих субъектов. Международное право, являясь регулятором международных отношений, вы­полняет две неразрывно связанные и взаимопроникающие функции: стабилизирующую и созидательную.

Пункт 4 ст. 2 Устава гласит: «Все члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической не­зависимости любого государства, так и каким-либо другим об­разом, несовместимым с Целями Объединенных Наций».

Итак, впервые принцип неприменения силы или угрозы силой был провозглашен в Уставе ООН, принятом в 1945 году. Тогда и начался новый этап международного права. С тех пор международное право мы называем современным междуна­родным правом, одной из основных задач которого выступает усиление эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях, устране­ние опасности новых вооруженных конфликтов между госу­дарствами, путем обеспечения поворота в международной обстановке от конфронтации к мирным отношениям и сотруд­ничеству и принятия других надлежащих мер по укреплению международного мира и безопасности. Поэтому, необходимо рассматривать международное право как право мира.

В Уставе ООН не проводится различий между ситуациями «угроза миру», «нарушение мира» и «акт агрессии» с точки зре­ния возможности дальнейшего применения коллективных мер.

Главным достижением Устава ООН можно считать введе­ние запрета на применение силы в международных отношени­ях, за исключением двух правомерных случаев - самообороны и по решению Совета Безопасности. Ст. 51 Устава ООН о не­отъемлемом праве государств на самооборону вызвала очень серьезные разногласия относительно её содержания, особенно насчет момента возникновения права на самооборону.

Согласно современному международному праву государства должны прилагать все усилия к тому, чтобы строить свои между­народные отношения на основе взаимопонимания, доверия, ува­жения и сотрудничества во всех областях. Неправомерное с точки зрения международного права применение вооруженной силы одним государством против суверенитета, территориальной не­прикосновенности или политической независимости другого го­сударства называется международной агрессией.

Агрессивная война является преступлением против меж­дународного мира и она влечет за собой международную от­ветственность за нарушение правопорядка.

В резолюции 3314 (ХХ1Х) Генеральной Ассамблеи от 14 де­кабря 1974 года в определении агрессии утверждается: Агрес­сией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом (п. 1).

Применение вооруженной силы государством первым в нарушение Устава является prima facie свидетельством акта агрессии, хотя Совет Безопасности может в соответствии с Уставом сделать вывод, что определение о том, что акт агрес­сии был совершен, не будет оправданным в свете других со­ответствующих обстоятельств, включая тот факт, что соот­ветствующие акты или их последствия не носят достаточно серьезного характера (ст. 2).

Понятию «агрессия» в резолюции посвящено 8 статей. Это определение состоит из следующих положений: а) общее определение агрессии (ст. 1); б) перечень действий, которые будут квалифицироваться как акты агрессии (ст. 3, 4); в) объ­ективный критерий, являющийся prima facie свидетельством акта агрессии (ст. 2); г) уточнения, необходимые для полного определения понятия (ст. 5, 6, 7). Только совокупность всех указанных элементов составляет понятие агрессии как целост­ной категории.

Принцип неприменения силы и угрозы силой, ставящий войну и иные силовые методы ведения внешней политики вне права, стал формироваться лишь в XX в.

Принцип отказа от военной силы или угрозы силой яв­ляется относительным понятием, изменчивым с течением вре­мени, приспосабливающимся к новой ситуации и новым по­требностям. Как, в принципе, и само международное право. Это вынуждает нас совершить краткий экскурс в историю эво­люции данного международно-правового принципа.

Формирование данного принципа шло постепенно. Се­годня общепринято, что применение военной силы против другого государства является агрессией. Война издревле счи­талась вполне правомерным средством внешней политики го­сударств. Каждое государство имело ничем не ограниченное право на войну - jus ad bellum. При этом не проводились раз­личия между государством-агрессором и государством-жерт­вой агрессии. Действия воюющих сторон считались в равной степени правомерными. Основатель науки международного права Г. Гроций в своей работе «О праве войны и мира», из­данной в 1625 году уже подразделял войны на справедливые и несправедливые.

Поворотную роль в эволюции принципа отказа от воен­ной силы или угрозы силой сыграли Международные конфе­ренции, проходившие в 1899 и 1907 г. в Гааге, которые вош­ли в историю под названием Гаагские мирные конференции. Особо следует ответить, что Гаагская конференция 1899 года была созвана по инициативе императора Николая II. В его по­слании европейским монархам писалось: «Охранение всеоб­щего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами чрезмерных вооружений являются, при настоящем положении вещей, целью, к которой должны бы стремиться усилия всех правительств. Все возрастающее бремя финансо­вых тягостей в корне расшатывает общественное благососто­яние. Духовные и физические силы народов, труд и капитал отвлечены в большей своей части от естественного назначения и расточаются непроизводительно. Сотни миллионов расхо­дуются на приобретение страшных средств истребления, ко­торые, сегодня представляясь последним словом науки, завтра должны потерять всякую цену ввиду новых изобретений. Про­свещение народа и развитие его благосостояния и богатства пресекаются или направляются на ложные пути...».

В Конвенции о мирном решении международных стол­кновений от 18 октября 1907 года статья первая провозглаша­ет: «С целью предупредить, по возможности, обращение к силе в отношениях между государствами, Договаривающиеся державы соглашаются прилагать все свои усилия к тому, что­бы обеспечить мирное решение международных несогласий». Согласно статье 2 Договаривающиеся державы соглашаются, в случае важного разногласия или столкновения, прежде чем прибегнуть к оружию, обращаться, насколько позволят обсто­ятельства, к добрым услугам или посредничеству одной или нескольких дружественных держав.

Данная Гаагская конвенция положила начало установле­нию такому основному принципу международного права, как мирное разрешение споров. Государства, являющиеся сторо­нами в международных спорах, должны разрешать свои спо­ры исключительно мирными средствами таким образом, что­бы не подвергать угрозе международный мир, безопасность и справедливость. На это они должны направить такие средства, как переговоры, расследование, посредничество, примирение, арбитраж, судебное разбирательство, обращение к региональ­ным органам или соглашениям или иные мирные средства по своему выбору, включая добрые услуги.

Несмотря на усилия России и некоторых других госу­дарств на Гаагских мирных конференциях 1899 и 1907 гг. не удалось запретить войну как силовой инструмент разрешения межгосударственных споров. Это и привело к Первой миро­вой войне (28 июля 1914 - 11 ноября 1918), которая стала од­ним из самых широкомасштабных вооружённых конфликтов в истории человечества. Жертвами этой невиданной в истории цивилизации войны стали более 22 млн человеческих жизней, около 55 млн человек были ранены. Такова расплата за недаль­новидность тогдашних мировых политиков.

Первым в истории законом, квалифицировавшим агрес­сивную войну как международное преступление, был Декрет о мире, ставший практически первым актом Советской Рос­сии. Однако положения Декрета не являлись международ­но-правовой нормой для квалификации агрессивной войны как преступления, так как Декрет предоставлял собой одно­стороннюю декларацию нашей страны. Но положения этого документа определяли внешнюю политику Советского госу­дарства.

Впоследствии, под влиянием внешнеполитической де­ятельности Советского государства, а также под давлением международной общественности, были предприняты попыт­ки превратить запрещение агрессивной войны из политиче­ской идеи в международно-правовую норму. Между прочим, первенство в разработке понятия и определения агрессии принадлежит Советскому Союзу. 6 февраля 1933 г. на Конфе­ренции по разоружению от имени Советского правительства был внесен проект декларации, дающий точное определение понятия нападающей стороны, причем указаны не только акты, считающиеся агрессией, но и перечислены хорошо из­вестные в практике международных отношений империали­стических государств поводы, которые часто использовались и используются для оправдания агрессии. В послевоенные годы Советский Союз прилагал настойчивые усилия в целях закре­пления определения агрессии в международном праве.

Версальский мирный договор от 1919 г., завершивший первую мировую войну, утвердил контуры новой послевоен­ной системы международных отношений, предусмотрел соз­дание Лиги наций. Эта первая всемирная организация по со­хранению мира и развитию международного сотрудничества, была учреждена 10 января 1920 г.

Несмотря на жертвы, понесенные в ходе Первой миро­вой войны, и массовые требования запретить агрессивную во­йну, Статут Лиги Наций этого не смог добиться, введя лишь некоторые ограничения. В Статуте Лиги Наций государства обязались «для гарантии их мира и безопасности... принять некоторые обязательства не прибегать к войне». Как из этого явствует, тогда государства еще не были готовы пойти на пол­ный запрет войны.

Значимым событием на пути запрещения войн стало при­нятие 27 августа 1928 г. многостороннего Парижского договора об отказе от войны как орудия национальной политики (Пакт Бриана - Келлога), первого в истории международно-правово­го акта, содержавшего юридические обязательства государств не прибегать к войне для решения своих внешнеполитических проблем. Заключение договора означало первый шаг на пути создания системы коллективной безопасности в Европе.

Статья 1 Парижского пакта гласит: «Каждое государ­ство... обязано воздерживаться от угрозы силой или её приме­нения... Агрессивная война является преступлением против мира, которое влечет ответственность по международному праву.».

Кстати, пакт стал одним из правовых оснований для Нюрнбергского процесса, на котором руководителям нацист­ской Германии было предъявлено обвинение в нарушении Пакта.

Между двумя мировыми войнами, когда отсутствовал какой-либо общепринятый международно-правовой меха­низм в качестве ограничения права войны, практиковались двусторонние договоры о ненападении между суверенными государствами. Нередко они сопровождались подписанием одновременно с ними секретного протокола. Между прочим, юридически это два разных документа и потому должны быть подвергнуты раздельному анализу с точки зрения междуна­родного права.

В критические дни, предшествовавшие началу Второй мировой войны 1 сентября 1939 г., ни одна из стран не прибег­ла к помощи Лиги Наций; а в январе 1940 г. Лига прекратила свою деятельность по урегулированию политических вопро­сов. Война оставалась законным средством разрешения меж­государственных споров.

Чтобы агрессия как таковая была запрещена, человече­ству пришлось принести в жертву более 54 миллионов человек (90 миллионов было ранено, 28 миллионов из которых ста­ли инвалидами). Таковы бесчеловечные итоги Второй мировой во­йны, величайшей трагедии всего человечества.

Но выдающиеся умы продолжали разрабатывать про­екты, направленные на скорейшее прекращение вселенского кровопролития и недопущение этого впредь. И перед самой второй мировой войной и в ходе ее шли активные поиски но­вой эффективной международной организации.

Оптимальная модель новой организации формировалась в сложных дискуссиях. Одна из проблем заключалась в проти­воборстве концепции универсальной безопасности и концеп­ции региональной безопасности.

Речь шла не о перестройке, усовершенствовании Лиги Наций, а о создании принципиально новой организации с ка­чественно новым Уставом, принципами деятельности. В 1939 г. была созданная Комиссия по изучению Организации Мира, в которой сотрудничали ведущие специалисты-международни­ки. На протяжении 1941-1944 гг. Комиссия подготовила четыре доклада, в которых были выдвинуты конкретные предложения относительно образования новой всемирной организации.

Атлантическая хартия от 14 августа 1941 г., Декларация Объединенных наций от 1 января 1942 г., Московская Деклара­ция 1943 г., Тегеранская конференция 1943 г., Конференция в Думбартон-Окси 1944 г., Ялтинская конференция 1945 г., Кон­ференция в Сан-Франциско 1945 г. сделали важнейшие шаги на пути к образованию Организации Объединенных Наций.

Устав ООН ввел в современное международное право им­перативный принцип запрещения применения силы и угрозы силой, который охватывает все виды насилия - вооруженное, экономическое, политическое и др.

Итак, в качестве главной цели Устав ООН призвал изба­вить грядущие поколения от бедствий войны, принять практику, в соответствии с которой вооруженные силы применя­ются не иначе как в общих интересах. Устав ООН, не только запрещает агрессивные войны, но и обязывает государства «воздерживаться в их международных отношениях от угрозы силой или её применения».

После создания ООН на какое-то время наступило зати­шье, но вскоре мир был втянут в холодную войну, принесшую неисчислимые беды.

И в условиях жесткого противостояния между СССР и США продолжались усилия, направленные на разрядку международной напряженности. Чтобы окольцевать СССР недружественными государствами в 1952 г. Турцию вошли в НАТО. Отношения Турции с Соединенными Штатами стали активно развиваться. Вашингтон оказывал Анкаре военную и экономическую помощь, закрепив за ней статус военного и политического союзника на Ближнем Востоке. На протяже­нии более пятидесяти лет США удерживает за собой роль основного стратегического и внешнеполитического партнера. Турция продолжала руководствоваться интересами США по особо важным вопросам, относительно отношений с третьи­ми странами или же функционирования военных объектов на территории Турции.

И сегодня Анкара стала проводить тактику вмешатель­ства в дела другого государства, оказывая тайную помощь тер­рористическим группировкам.

По инициативе СССР вопрос об определении агрессии обсуждался на ряде сессий Генеральной Ассамблеи ООН, а также в Специальном комитете по определению агрессии, созданном в 1956 г. Но противодействие ряда стран привело к тому, что работа органа ООН по определению агрессии дли­тельное время по существу была блокирована.

Это понятно особенно, если ознакомиться с недавно опу­бликованным рассекреченным в июне 2014 года совершенно секретным документом от 15 июня 1956 года под названием «Исследование потребности ядерного оружия к 1959 году». Американский план глобальной ядерной войны против СССР, планируемой на 1959 год, в ключевой части предполагал ис­пользование мощнейших авиационных термоядерных бомб. Пентагон планировал нанести ядерный удар по 1200 целям в городах СССР, КНР и странах Восточной Европы. В этом спи­ске только на территории Москвы было определено 179 точек для бомбометания, на территории Ленинграда - 145.

Понадобилось много усилий, чтобы Специальный коми­тет после десятилетнего перерыва в составе 35 представителей государств на своей первой сессии в 1968 г. подчеркнул стрем­ление подавляющего большинства разработать определение агрессии в соответствии с Уставом ООН. В ходе сессии развива­ющиеся страны выдвинули ряд новых проектов определения агрессии (в них вошли и элементы советского определения агрессии).

В 1976 году Советский Союз выступил с идеей заключе­ния Всемирного договора о неприменении силы и представил проект договора. Инициатива СССР вызвала интерес у многих стран. 8 ноября 1976 года была принята Резолюция ООН 31/9 О заключении Всемирного договора о неприменении силы в международных отношениях.

Важнейшими этапами развития принципа непримене­ния силы или угрозы силой стали: Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отно­шений и сотрудничества государств в соответствии с Уставом ООН 1970 года; определение агрессии, принятое Генеральной Ассамблеей ООН в 1974 году; Заключительный акт СБСЕ 1975 года и Декларация об усилении эффективности принципа от­каза от угрозы силой или ее применения в международных от­ношениях, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 18 ноября 1987 г.

Особого внимания заслуживает Декларация об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее при­менения в международных отношениях 1987 г., в соответствии с которой:

1. Каждое государство обязано воздерживаться в своих международных отношениях от угрозы силой или ее при­менения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объ­единенных Наций. Такая угроза силой или ее применение являются нарушением международного права и Устава Ор­ганизации Объединенных Наций и влекут за собой междуна­родную ответственность.
2. Никакие соображения не могут использоваться в каче­стве оправдания угрозы силой или ее применения в наруше­ние Устава.

Агрессия не есть следствие непосредственного приме­нения собственных вооруженных сил данного государства. К ним, например, относится предоставление государством сво­ей территории другим государствам для ее использования в агрессивных целях против третьего государства (п. f ст. 3). Од­нако такие действия приравниваются к самим актам агрессии.

Угроза миру и безопасности в Европе, да и во всем мире, исходящая от действующих на территории Сирии и Ирака групп международных террористов, продолжает оставаться взрывоопасной. В глобальный терроризм вовлечены целые государства, тайком или открыто поддерживающие терро­ристов так называемого Исламского государства (ИГ). За по­следние годы насильственно, при грубом нарушении Устава ООН, основных принципов и норм международного права, свержены законные правительства в соседних странах (Египет, Ливия, Тунис, Йемен). А незадолго до этого, применение во­енной силы США и их союзниками основательно разрушило вполне благополучный Ирак, на территории которого сегодня продолжают заниматься злодеяниями террористы ИГ. По­зиция России по Сирии является законной и целесообразной в рамках международного права. В Резолюции № 2249 от 21 ноября 2015 г. Совет Безопасности ООН единогласно призвал в пятницу страны принять все необходимые меры в соответ­ствии с международным правом для борьбы с «Исламским государством» и другими террористическими организациями в Ираке и Сирии, а также ликвидировать пристанище экстре­мистов на территории других стран.

Таким образом, после Второй мировой войны была соз­дана всемирная система коллективной безопасности под эги­дой Организации Объединенных Наций, основная задача ко­торой состоит в том, чтобы «избавить грядущие поколения от бедствий войны».

Сегодня неприменение военной силы или угрозы силой остается неизменным принципом Устава ООН, носит харак­тер императивной нормы международного права и не может быть легко изменен или отменен по причине даже многочис­ленных нарушений или на основании правовой позиции, ко­торой придерживаются лишь одно или несколько государств, какой бы военной и экономической мощью они не располагали.

Как бы не хотели в официальном Вашингтоне, США не в состоянии решать глобальные проблемы в одиночку. Толь­ко отказ от тупиковой однополярной модели, навязываемой миру США, может способствовать повышению эффективно­сти принципа неприменения военной силы и угрозы силой. Возвращение прежнего авторитета ООН невозможно без ре­ализации принципа неприменения силы или угрозы силой.

Международное право является остро необходимым для нормального функционирования международной системы. Поэтому нет альтернативы повышению эффективности меж­дународного права.

Пристатейный библиографический список

1. Ашавский Б. М. Концепции и их роль в современном международном праве // Евразийский юридический журнал. 2014. № 12 (79).

   2. Бекяшев К. А. Международное право и государства // Евразийский юридический журнал. 2013. № 5 (61).

   3. Бирюков П. Н., Бурьянов С. А. Обеспечение мира и безопасности в Евразии (Международно-правовая оценка событий в Сирии). Интервью с доктором юридических наук, главным редактором Евразийского юридического журнала Инсуром Фархутдиновым// Евразийский юридический журнал. 2015. № 10.

   4. Буланенков В. Т., Ильин Ю. Д. К разработке международно-правового определения агрессии // Советское
   государство и право. 1974. № 2.

   5. Верещетин В. С. О некоторых концепциях в современной доктрине международного публичного права //Материалы конференции в честь профессора кафедры международного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Л. Н. Галенской / Под ред. С. В. Бахина. СПбГУ, 2009.

   6. Гусева А. Ю. К 75-летию подписания пакта Бриана –Келлога // Дипломатический вестник. 2003. № 8.

   7. Колосов Ю. М. Развитие принципа неприменения силы в международных отношениях // Советское государство и право. 1982. № 2.

   8. Кузнецов В. И. Отказ от применения силы закон международной жизни. М., 1973.

   9. Левин Д. Б. Международное право и сохранение мира. М., 2010.

   10. Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. Том. I. М., 2000.

   11. Рыбаков М. Ю. Вооруженная агрессия – тягчайшее международное преступление. М.: «Юрист», 2009.

   12. Скакунов Э. И. Самооборона в международном праве. М., 2006.

   13. Талалаев А. Н. Пакт о ненападении и международное право // Право и политика. 2001. № 1.

   14. Трайнин А. Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества. М., 1956,

   15. ТJesup Ph. Modern law of Nations. N. Y., 1948.

Становление принципа неприменения силы или угрозы силой связано с принятием Гаагских мирных конвенций 1899 и 1907 г. В Статуте Лиги Наций содержалась норма, ограничивающая право государства на войну. Особое значение в становлении принципа неприменения силы имеет Парижский мирный договор 1928 г. (Пакт Бриана – Келлога) – первое многостороннее международное соглашение, запретившее агрессивную войну.

Как сверхимперативная норма современного международного права принцип неприменения силы или угрозы ее применения закреплен в Уставе ООН. Детализация, нормативное содержание и толкование этого принципа содержатся в Декларации принципов международного права 1970 г., резолюции ГА ООН "Определение агрессии" 1974 г., Хельсинском акте СБСЕ 1975 г., Декларации ООН об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях 1987 г.

В современном международном праве расцениваются как применение силы и являются абсолютно запрещенными следующие деяния:

• – любые действия, представляющие собой угрозу силой, прямое или косвенное применение силы против другого государства;
• – применение силы или угрозы силой с целью изменения существующих границ другого государства или для разрешения международных споров, в том числе территориальных или касающихся границ, или для нарушения демаркационных линий, включая линии перемирия;
• – репрессалии с применением вооруженных сил, в том числе мирная блокада (блокирование портов другого государства, осуществляемое вооруженными силами в мирное время);
• – организация или поощрение организации иррегулярных вооруженных сил или вооруженных банд, в том числе наемничества;
• – организация, оказание помощи, участие в актах гражданской войны или террористических актах па территории другого государства; поощрение в пределах собственного государства деятельности, направленной на совершение таких актов на территории других государств;
• – военная оккупация государства, являющаяся результатом применения силы в нарушение устава ООН;
• – приобретение участков территории другого государства в результате угрозы силой или ее применения;
• – насильственные действия, лишающие народы права на самоопределение.

Определение агрессии 1974 г. содержит более расширенный (но не исчерпывающий) перечень запрещенных действий, являющихся наиболее опасными формами незаконного применения силы. Пропаганда войны также запрещена и расценивается как составная часть принципа неприменения силы.

Принцип неприменения силы связан с правом государства на самооборону. Право на коллективную и индивидуальную самооборону по Уставу ООН расценивается как законное применение силы. Право на самооборону является неотъемлемым правом любого государства, подвергшегося нападению, до тех пор, пока СБ не предпримет мер, необходимых для поддержания мира и безопасности. Принцип неприменения силы не распространяется на действия, предпринятые на основе резолюций СБ (гл. VII Устава).

Международный Суд ООН подтвердил, что право на индивидуальную самооборону может иметь место только тогда, когда государство является жертвой военного нападения. В случае коллективной самообороны это условие сохраняется.

В настоящее время среди большинства государств развивается иное понимание законного применения силы: право на самооборону является не только "правом ответного удара", но должно применяться при существовании реальной угрозы применения силы (концепция "превентивной самообороны"). Эта концепция отражает требование объективной реальности, в особенности, если речь идет о борьбе с международным терроризмом.

Принцип неприменения силы и угрозы силой имеет тотально когентный характер. Однако практика реализации этого принципа в международных отношениях показывает, что предписания международных правовых документов соблюдаются чрезвычайно редко, и незаконное применение силы – это насущная проблема глобального масштаба. В настоящее время одной из самых острых проблем международного права является проблема ответственности государств за несанкционированное применение силы.

Данный принцип возник в международном праве в 1928 году. В 1928 году был принят Парижский пакт об отказе от войны в качестве орудия национальной политики. Согласно этому пакту, государства не должны применять силу или угрозу применения силы для достижения своих интересов в международных отношениях.

После принятия Устава ООН этот принцип стал одним из основных. Согласно этому принципу запрещается применение силы в международных отношениях в любых ситуациях.

Согласно Уставу ООН запрещается не только применение вооруженной силы, но и невооруженное насилие, которое носит характер противоправного применения силы. Термин "сила", который содержится в п. 4 ст. 2 Устава ООН, подлежит расширительному толкованию. Таким образом, в п. 4 ст. 2 Устава речь идет, прежде всего, о запрещении применения вооруженной силы, однако уже в Заключительном акте СБСЕ указывается на обязанность государств-участников "воздерживаться от всех проявлений силы с целью принуждения другого государства-участника", "воздерживаться от любого акта экономического принуждения". Следовательно, в современном международном праве запрещается противоправное применение силы, как вооруженной, так и в широком смысле - в любом ее проявлении.

Однако следует обратить особенное внимание на концепцию "законного применения вооруженной силы". Устав ООН предусматривает два случая правомерного применения вооруженной силы: в целях самообороны (ст. 51) и по решению Совета Безопасности ООН в случае угрозы миру, нарушения мира или акта агрессии (ст. 39 и 42).

В статьях 41 и 50 Устава ООН содержатся положения, разрешающие законное применение невооруженной силы. К подобного рода мерам относятся "полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио- или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений".

Применение вооруженной силы в порядке самообороны правомерно в случае, если произойдет вооруженное нападение на государство. Статья 51 Устава ООН прямо исключает применение вооруженной силы одним государством против другого в случае принятия последним мер экономического или политического порядка. В подобных ситуациях или даже если налицо угроза нападения, страна может прибегнуть к ответным мерам лишь при соблюдении принципа соразмерности.

В структуре ООН одним из главных органов, отвечающих за поддержание международного мира и безопасности, является Совет Безопасности, который в случае, если рекомендованные для разрешения конфликтов меры невооруженного характера посчитает недостаточными, "уполномочивается принять такие действия воздушными, морскими или сухопутными силами, какие окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности. Такие действия могут включать демонстрации, блокаду и другие операции воздушных, морских или сухопутных сил членов Организации" (ст. 42).

В Уставе ООН не содержится полного перечня конкретных принудительных мер. Совет Безопасности может принять решение о применении иных мер, специально не перечисленных в Уставе.

Рассматриваемый принцип включает в себя и запрет на проведение агрессивных войн. Согласно Определению агрессии 1974 г. применение государством вооруженной силы первым может быть квалифицировано как агрессивная война, которая является международным преступлением и порождает международно-правовую ответственность государства и международную уголовную ответственность виновных индивидов. Действия агрессоров были квалифицированы, согласно Уставам Нюрнбергского и Токийского международных военных трибуналов, как международные преступления.

Понятие и отличительные черты основных принципов международного права охарактеризованы в главе "Нормы международного права ".

Изложение содержания каждого из принципов базируется на положениях Устава Организации Объединенных Наций и дано в настоящей главе согласно их официальной конкретизации, которая осуществлена в Декларации о , касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 24 октября 1970 г. и в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 г. (разд. "Декларация принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях").

Взаимосвязь принципов отмечена в Декларации 1970 г.:

"Каждый принцип должен рассматриваться в контексте всех других принципов".

Суверенное равенство государств

Принцип суверенного равенства государств сложился и получил закрепление в названных выше документах как синтез традиционных правовых постулатов — уважения государственного суверенитета и равноправия государств. Соответственно его характеризуют как комплексный, двуединый принцип. Само соединение двух указанных элементов порождает новый международно-правовой феномен — суверенное равенство государств.

В таком качестве он был закреплен в Уставе ООН : "Организация основана на принципе суверенного равенства всех ее членов" (п. 1 ст. 2).

Согласно Декларации 1970 г. и Заключительному акту 1975 г. государства имеют одинаковые (равные) права и обязанности, т. е. они юридически равны. При этом по Декларации все государства "являются равноправными членами международного сообщества независимо от различий экономического, социального, политического или иного характера".

Каждое государство пользуется правами, присущими полному суверенитету, и вместе с тем обязано уважать правосубъектность других государств и их соответствующие права, включая право определять и осуществлять по своему усмотрению взаимные отношения на основе международного права . Специфической для Заключительного акта является формулировка относительно права государств "принадлежать или не принадлежать к международным организациям, быть или не быть участниками двусторонних или многосторонних договоров ...".

"Равносуверенность" государств характеризуется тем, что „каждое государство суверенно в пределах системы государств, международного сообщества, т. е. в условиях взаимодействия и взаимозависимости государств. Суверенитет одного государства сопряжён с суверенитетом другого государства и вследствие этого должен быть с ним скоординирован в рамках действующего международного права (в литературе встречается словосочетание "согласованный суверенитет"). В функции международного права входит нормативное обеспечение такой координации, своего рода упорядочение осуществления основанной на государственном суверенитете международной правосубъектности.

Невмешательство во внутренние дела

Современное понимание принципа невмешательства во внутренние дела государств в общей форме зафиксировано в Уставе ООН и конкретизировано в указанных международно-правовых документах, а также в Декларации ООН 1965 г. о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета.

Согласно Уставу ООН Организация не имеет права на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства.

Декларация 1960 г. о предоставлении независимости колониальным странам и народам подтвердила антиколониальную направленность принципа и в то же время юридически закрепила право всех народов свободно устанавливать свой политический статус, осуществлять экономическое, социальное и культурное развитие, свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами. Международные пакты о правах человека 1966 г. зафиксировали право на самоопределение в договорной форме, обязательной для государств-участников. Декларация о принципах международного права 1970 г. как кодифицирующий акт конкретизировала его содержание и определила, что способами осуществления права на самоопределение являются создание суверенного государства, присоединение к государству или объединение с ним, установление любого другого политического статуса, свободно избранного народом.

Согласно формулировке этого принципа в Заключительном акте СБСЕ как равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой, "все народы всегда имеют право в условиях полной свободы определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне и осуществлять по своему усмотрению свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие".

Особую актуальность в современных условиях приобретает и другая сторона принципа, обеспечивающая ограждение суверенных государств от сепаратистских движений, произвольных действий, ориентированных на раскол суверенного государства. Ничто в рассматриваемом принципе, сказано в Декларации 1970 г., не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или нарушению территориальной целостности и политического единства суверенных государств, соблюдающих принцип равноправия и самоопределения народов. Таким образом, данный принцип должен применяться с учетом другого основного принципа международного права — территориальной целостности государств.

Неприменение силы или угрозы силой

Становление данного принципа связано с такими международно-правовыми актами, как Конвенция о мирном решении международных столкновений (1899 г.) и Конвенция об ограничении применения силы при взыскании по долговым обязательствам (1907 г.).

Определенные правовые ограничения применения силы содержались в Статуте Лиги Наций. В частности, ст. 12 обязывала государства не прибегать к войне до тех пор, пока не использованы определенные мирные средства.

Особое значение в осуждении и отказе от обращения к войне имел Парижский договор (Пакт Бриана-Келлога) от 27 августа 1928 г. Согласно его ст. 1 "Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно, заявляют от имени своих народов по принадлежности, что они осуждают обращение к войне для урегулирования международных споров и отказываются от таковой в своих взаимных отношениях в качестве орудия национальной политики". Статья 2 предусматривала решение споров или конфликтов мирными средствами. Данный подход, по сути дела, закреплял принцип запрещения агрессивной войны, который был конкретизирован и развит в последующем в Уставах Нюрнбергского и Токийского трибуналов и их приговорах .

Государства Европы всегда придавали особое значение нерушимости границ, оценивая этот фактор как одно из основных условий обеспечения европейской безопасности. Положение о нерушимости границ государств Европы нашло нормативное отражение в договорах СССР, ПНР, ГДР и ЧССР с ФРГ 1970— 1973 гг.

В Договоре между СССР и ФРГ от 12 августа 1970 г. было сказано, что "мир в Европе может быть сохранен только в том случае, если никто не будет посягать на современные границы". Стороны заявили, что "не имеют каких-либо территориальных претензий к кому бы то ни было и не будут выдвигать такие претензии в будущем". Они будут "неукоснительно соблюдать территориальную целостность всех государств в Европе в их нынешних границах".

В Заключительном акте СБСЕ от 1 августа 1975 г. нормы о нерушимости границ выделены в самостоятельный принцип взаимоотношений между государствами.

Государства — участники СБСЕ рассматривают все границы друг друга и границы всех государств в Европе как нерушимые. Они обязуются воздерживаться сейчас и в будущем от любых посягательств на эти границы, а также от любых требований или действий, направленных на захват и узурпацию части или всей территории любого государства-участника.

Принцип нерушимости границ в числе других принципов является основой взаимоотношений Российской Федерации с другими государствами, что подтверждается ее договорами с ними.

В Соглашении о создании Содружества Независимых Государств от 8 декабря 1991 г. и Алма-Атинской декларации от 21 декабря 1991 г. подтверждаются признание и уважение неприкосновенности существующих границ.

Договор между Российской Федерацией и Республикой Польша о дружественном и добрососедском сотрудничестве от 22 мая 1992 г. включает следующее положение: "Стороны признают нерушимой существующую между ними границу и подтверждают, что не имеют друг к другу никаких территориальных претензий, а также не будут выдвигать таких претензий в будущем".

Приверженность принципу нерушимости границ выражена также в Договоре между Российской Федерацией и Украиной о дружбе, сотрудничестве и партнерстве от 31 мая 1997 г., в Договоре между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой о дружбе, сотрудничестве и безопасности от 3 июля 1997 г. и др.

Знаменательно включение этого принципа, в числе других, в Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора от 27 мая 1997 г.

Территориальная целостность государств

В соответствии с этим принципом, содержание которого раскрывается в Заключительном акте СБСЕ, на государства возлагаются следующие обязательства : уважать территориальную целостность каждого из государств; воздерживаться от любых действий, несовместимых с целями и принципами Устава ООН , против территориальной целостности, политической независимости или единства любого государства-участника;

воздерживаться от превращения территории друг друга в объект военной оккупации или в объект приобретения с помощью применения силы или угрозы силой.

Приведенные положения содержания принципа территориальной целостности свидетельствуют о его тесной связи с другими основными принципами международного права , особенно такими, как принцип неприменения силы и угрозы силой, нерушимости границ, равноправия и самоопределения народов.

В Декларации о принципах международного права 1970 г. сказано, что содержание принципа равноправия и самоопределения народов не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, имеющих правительства , представляющие весь народ, принадлежащий к данной территории. Принцип равноправия и самоопределения народов обязывает государства.воздерживаться от любых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства.

15 апреля 1994 г. руководителями стран СНГ принята Декларация о соблюдении суверенитета, территориальной целостности и неприкосновенности границ государств — участников СНГ.

Согласно ст. 4 Конституции РФ суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию; она обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории.

Уважение прав человека и основных свобод

Становление обязательства государств уважать права человека и основные свободы в качестве одного из принципов международного права связано с более длительным процессом нормативной регламентации, чем у тех принципов, которые непосредственно были провозглашены в ст. 2 Устава ООН и конкретизированы в Декларации 1970 г.

В самом Уставе при определении целей ООН говорится об осуществлении международного сотрудничества "в поощрении и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех..." (п. 3 ст. 1). Согласно ст. 55, ООН содействует "всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех...". И если прибегнуть к комплексной оценке, то можно заключить, что Устав ООН возлагает на государства обязательство не просто уважения, а именно всеобщего уважения прав и основных свобод, и не только их уважения, но и соблюдения.

Нормативное содержание принципа вырабатывалось в рамках ООН постепенно, через провозглашение Всеобщей декларации прав человека (1948 г.) и принятие двух международных пактов — об экономических, социальных и культурных правах и о гражданских и политических правах (1966 г.), а также других деклараций и конвенций.

Параллельно осуществлялась правовая регламентация обязательств государств в сфере прав и свобод человека на региональном уровне (американская, европейская, позднее африканская конвенции, а в настоящее время и в рамках Содружества Независимых Государств).

В Заключительном акте СБСЕ 1975 г. нормативные предписания об уважении прав человека и основных свобод впервые были сформулированы как компоненты самостоятельного международного принципа, которым государства-участники обязались руководствоваться во взаимных отношениях.

В соответствии с текстом акта государства-участники "будут поощрять и развивать эффективное осуществление гражданских, политических, экономических, социальных, культурных и других прав и свобод, которые все вытекают из достоинства, присущего человеческой личности , и являются существенными для ее свободного и полного развития". В развитие этой формулы государства в Итоговом документе Венской встречи СБСЕ (1989 г.) признали, что все права и свободы имеют первостепенное значение и должны полностью осуществляться всеми надлежащими способами. Констатация равной ценности всех прав и свобод обусловливает содержание соответствующих положений национального законодательства. Отметим в этой связи формулировку п. 1 ст. 17 Конституции Российской Федерации : "В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией".

В Заключительном акте СБСЕ уважение прав и свобод характеризуется как существенный фактор мира, справедливости и благополучия в межгосударственных дружественных отношениях. Следует иметь в виду, что в обоих международных пактах права и свободы человека регламентируются с учетом права народов на самоопределение. А в Заключительном акте СБСЕ выделено положение об уважении прав и защите законных интересов лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам.

В числе новейших документов, применяющих рассматриваемый принцип к ситуации, сложившейся после прекращения существования СССР, являются Декларация глав государств — участников Содружества Независимых Государств о международных обязательствах в области прав человека и основных свобод (24 сентября 1993 г.) и Конвенция СНГ о правах и основных свободах человека (26 мая 1995 г.).

Принцип уважения прав и основных свобод можно охарактеризовать как юридическую базу становления и совершенствования международного гуманитарного права как отрасли международного права в ее современном понимании (см. гл. 13). Содержание этого принципа определяет характер взаимодействия международно-правовых и внутригосударственных норм в области гуманитарного сотрудничества в условиях, когда международное право не только влияет на национальное законодательство по вопросам прав человека, не только устанавливает общепринятые стандарты, которыми должны руководствоваться государства, не только вводит в действие международные средства защиты прав человека от массовых посягательств, но и становится непосредственным регулятором и гарантом определенных элементов правового статуса личности, обеспечиваемого, наряду с национальным, международным правовым механизмом.

Сотрудничество государств

Сотрудничество государств в качестве правового принципа впервые получило признание и закрепление в Уставе ООН как результат плодотворного взаимодействия держав антигитлеровской коалиции во второй мировой войне и как критерий межгосударственного общения в будущем. При этом подразумевался качественно новый, более высокий, уровень взаимодействия, чем традиционное поддержание отношений между странами.

Одной из целей ООН, согласно п. 3 ст. 1, является осуществление международного сотрудничества в разрешении международных проблем экономического, культурного и гуманитарного характера и в поощрении и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии. Принцип сотрудничества пронизывает многие положения Устава. В числе функций Генеральной Ассамблеи — организация исследований и разработка рекомендаций в целях содействия международному сотрудничеству в политической области и поощрения прогрессивного развития международного права в областях экономической, социальной, культуры, образования, здравоохранения и содействия осуществлению прав человека (ст. 13). Глава IX специально посвящена международному экономическому и социальному сотрудничеству.

Декларация о принципах международного права 1970 г. подчеркивает, что сотрудничество является обязанностью государств: "Государства обязаны, независимо от различий в их политической, экономической и социальной системах, сотрудничать друг с другом в различных областях международных отношений с целью поддержания международного мира и безопасности и содействовать международной экономической стабильности и прогрессу, общему благосостоянию народов...". Декларация обозначает основные направления сотрудничества, ориентируя государства на сотрудничество как друг с другом, так и с Организацией Объединенных Наций.

Дальнейшее развитие и конкретизацию принцип сотрудничества получил применительно к общеевропейским делам в Заключительном акте СБСЕ 1975 г., согласно которому государства-участники "будут развивать свое сотрудничество друг с другом, как и со всеми государствами, во всех областях в соответствии с целями и принципами Устава ООН". При этом особо подчеркивается стремление на его основе содействовать взаимопониманию и доверию, дружественным и добрососедским отношениям, безопасности и справедливости.

В современных условиях первостепенное значение имеет достижение универсальности принципа сотрудничества.

Добросовестное выполнение международных обязательств

Рассматриваемый принцип, как бы завершающий изложение основных принципов международного права , зародился и долгое время действовал как принцип соблюдения международных договоров — pacta sunt servanda ("договоры должны соблюдаться").

В современный период из обычно-правовой нормы он превратился в договорную норму, а его содержание существенно изменилось и обогатилось.

В преамбуле Устава ООН говорится о решимости народов "создать условия, при которых могут соблюдаться справедливость и уважение к обязательствам , вытекающим из договоров и других ", а в п. 2 ст. 2 фиксируется обязанность членов ООН добросовестно выполнять принятые по Уставу обязательства, "чтобы обеспечить им всем в совокупности права и преимущества, вытекающие из принадлежности к составу членов Организации".

Важным этапом в договорном закреплении данного принципа стала Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г. В ней отмечается, что "принцип свободного согласия и добросовестности и норма pacta sunt servanda получили всеобщее признание". В ст. 26 установлено: "Каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться".

Развернутую характеристику этот принцип получил в Декларации о принципах международного права 1970 г., в Заключительном акте СБСЕ 1975 г. и в других документах.

Смысл данного принципа заключается в том, что это — признанная всеми государствами универсальная и кардинальная норма, выражающая юридическую обязанность государств и других субъектов соблюдать и выполнять обязательства, принятые в соответствии с Уставом ООН, вытекающие из общепризнанных принципов и норм международного права и соответствующих им международных договоров и других источников международного права.

Принцип добросовестного выполнения международных обязательств служит критерием законности деятельности государств в международных и во внутригосударственных отношениях. Он выступает в качестве условия стабильности, эффективности международного правопорядка , согласованного с правопорядком всех государств.

С помощью этого принципа субъекты международного права получают законное основание взаимно требовать от других участников международного общения выполнения условий, связанных с пользованием определенными правами и несением соответствующих обязанностей. Данный принцип позволяет отграничивать правомерную деятельность от незаконной, запрещенной. В этом аспекте он ярко проявляется в качестве императивной нормы международного права. Указанный принцип как бы предупреждает государства о недопустимости отхода в заключаемых ими договорах от кардинальных установлений международного права, выражающих коренные интересы всего международного сообщества, подчеркивает превентивную функцию норм jus cogens. Принцип добросовестного соблюдения международных обязательств, связывая императивные нормы в единую систему международно-правовых предписаний, является их интегральной частью. Однако если отдельные нормы jus cogens могут быть заменены другими на основе соглашения между государствами, то подобная замена невозможна по отношению к данному принципу: его отмена означала бы ликвидацию всего международного права.

В процессе развития данного принципа было предусмотрено, что при осуществлении своих суверенных прав, включая право устанавливать свои законы и административные правила, государства-участники будут сообразовываться со своими юридическими обязательствами по международному праву.

Существенными признаками принципа добросовестного выполнения международных обязательств являются недопустимость произвольного одностороннего отказа от взятых обязательств и юридическая ответственность за нарушение международных обязательств, которая наступает в случае отказа от их выполнения или иных действий (либо бездействия) участника договора, имеющих противоправный характер. Нарушение международных обязательств порождает вопрос об ответственности не только за отход от соглашения, но и за посягательство на сам принцип добросовестного выполнения международных обязательств.

← Вернуться