Использование лексики книжных стилей

Книжная лексика, как не закрепленная за каким-либо определенным стилем, может употребляться в разнообразных жанрах и текстах письменной речи. Поскольку бóльшая часть книжных слов представляет собой обозначения отвлеченных понятий, процессов, состояний, действий, признаков, поскольку немалое число их – слова, тяготеющие к терминологии, естественно, что эта лексика занимает большое место в научных работах, статьях, учебниках, в массовой политической, производственно-технической и т.д. литературе.

Книжные слова, и те, которые названы выше общенаучными, и те, что именовались книжно-литературными, встречаются в языке беллетристики (в том числе и в поэзии). Широко представлены они и в газете. Без них не обходятся ни информация, ни хроника, ни обзор. Так, например, в различных сообщениях первой полосы "Известий" 12 ноября 1989 года под общим заголовком "Панорама новостей" использованы следующие книжные слова и формы: весьма, воздействовать, значимый, значительно, демонстрироваться, интеллектуальный, призвана, стабильный, преображенный, сугубо, уникальный и др.; в хроникальной информации "Московской правды" (1989. 12 нояб.) – обновление, отмечая, восстановление, выступая, намерение, оказание, осуществление, инициатива и др.

Но, говоря о том, что без книжных слов не обходится ни один текст, ни одно высказывание, нужно одновременно напомнить и о том, что обилие книжных слов, злоупотребление существительными на

-ание ,-ение делает речь трудновоспринимаемой, сухой, монотонной. Ср., например, как тяжеловесно звучит фраза типа "Технический кабинет плохо осуществляет продвижение внедрения рацпредложений, а начальник отдела труда и зарплаты... и главный бухгалтер... из чувства ложного понимания сохранения государственных средств проявляют недопустимое скопидомство в определении размера вознаграждения авторам предложений..."То же содержание можно выразить значительно проще, стилистически лучше, выбросив некоторые отглагольные (умеренно-книжные) слова, а другие заменив иными грамматическими средствами, скажем, так: "Технический кабинет плохо (или "медленно и неохотно") внедряет (или "пропагандирует") рацпредложения, а начальник труда и зарплаты... и главный бухгалтер... недостаточно правильно понимая, на чем следует (или "нужно", "стóит") экономить государственные средства, проявляют недопустимое скопидомство, определяя (или "когда определяют") размеры вознаграждения..."А как уныло, скучно звучит фраза о таком интересном и полезном занятии, как поход: "Походы – неоценимый фактор закаливания организма". И насколько лучше, проще – "В походах организм закаляется". Справедливо заметил А.В. Калинин, что и слово наблюдаться, частое на страницах газет, "утяжеляет" речь, делает ее излишне книжной. "Сколько раз в сводках погоды приходится читать: "завтра в области будут наблюдаться осадки" или "наблюдается похолодание". А зачем тут этот глагол?"* Действительно, зачем? Ведь можно сказать "завтра по области пройдет дождь" (или "снег", или "мокрый снег" и т.д.), "наступает похолодание" (или "похолодает").

* Калинин А.В. Очаги застойного возбуждения//Культура русского слова. С. 89.

Но если о тексте, перегруженном умеренно-книжными отглагольными существительными, можно говорить как о не очень удачном из-за его монотонности, тяжеловесности, то иное отношение вызывает употребление сугубо книжных слов. Нужно помнить, что сугубо книжная лексика (в основной своей массе заимствованная) – это наименее знакомая читающим, слушающим часть словарного состава литературного языка. Поэтому употреблять ее нужно осторожно, тактично, главным образом тогда, когда в языке нет соответствующей более простой однословной замены. Так, нельзя выразить одним словом то, что обозначают слова альтруизм, иллюзорный, неофит, прерогатива и т.д. Но если такой синоним есть, то лучше обойтись без сугубо книжного слова, особенно если нет уверенности, что собеседник это слово поймет. Например, гораздо проще была бы следующая газетная фраза, если бы вместо слова функционируют автор употребил работают или открыты и т.д.; "Знают, что здесь в чудесном бору расположен дом отдыха, летом здесь функционируют пионерские лагеря". И слову чудесный, кстати, сухое функционируют совершенно не соответствует. Нужно признать, что современные газетные тексты часто грешат сугубо книжными словами, которые вряд ли понятны всем, кто читает газету (да и по стилю они не всегда уместны). Очень любят газетчики слова негативный, позитивный, регион, уникальный, экстремальный и под. А почему не более простые отрицательный, положительный, район или область и т.д.? Кстати, "Словарь русского языка" АН СССР (2-е изд.) указывает, что регион – это "обширный район, соответствующий нескольким областям страны или нескольким странам, объединенным экономико-географическими и другими особенностями". А между тем регион в газетах нередко оказывается обычным районом, т.е. просто местом, о котором идет речь, например: "В московском ГУМе за отечественными джинсами неизменно выстраивается очередь. Иначе обстоят дела в некоторых других регионах страны. Например, в славном сибирском городе Красноярске отдельные инициативные и предприимчивые люди в службе быта смекнули, что шить самим добротную и качественную продукцию долго и скучно" (Комс. пр. 1983. 27 февр.); "Легкий щелчок включения – и гладильная машина, как бы подмигнув сигнальным глазком, сноровисто принялась за дело. Стопка отутюженного белья росла с какой-то нереальной быстротой. И вовсе не на промышленном предприятии, а в одной из ленинградских квартир, куда меня пригласили полюбоваться полезной новинкой, привезенной из другого региона страны" (Лен. пр. 1987. 29 дек.). Совершенно очевидно, что в текстах не тот "регион", о котором говорит толковый словарь. В первом случае это "места" или "районы", а во втором – просто "город", во всяком случае, явно определенная географическая точка.

Увлечение книжно-учеными словами, подчеркнуто книжной лексикой оборачивается на практике не только сухостью и малопонятностью, но нередко и ошибками в употреблении таких слов. Так, слово панацея (буквальный смысл которого – "лекарство от всех болезней") имеет в русском языке значение "средство, которое может помочь во всех случаях". Между тем в газете оно нередко неправильно используется по отношению к тому средству, которое помогает (может помочь) в конкретном и единичном случае, или применительно к одному из возможных средств положительного воздействия на кого-то или на что-то: "Ужели тренеры нашей команды не извлекли никаких практических зерен из первого матча с "Тре крунур", не нашли никакой панацеи против... обороны шведов?" (Комс. пр. 1977.11 мая); "Еще одна панацея, на которую уповает МВД в деле исправления несовершеннолетних преступников..." (Комс. пр. 1989.6 окт.). Сочетания "никакой панацеи ", "еще одна панацея " говорят, что авторы приведенных текстов полагают, будто возможна панацея "какая-нибудь" и что "панацей" в каком-то случае может быть несколько. Журналист пишет: "...я попросил двух руководителей ответить на один вопрос: когда решится проблема книжного дефицита? Тогдашний заместитель председателя Госкомиздата И.И. Чхикашвили бодро и уверенно парировал : "Годика через три-четыре" (Ог. 1987. № 38). Но парировать – это не синоним к ответить. Значение слова парировать (представляющего собой метафорический перенос от "отбить, отразить удар, нападение") – "сразу, быстро опровергнуть доводы, возражения, нападки в споре". "Группа школьников-мурманчан, поехавшая в путешествие туристическим поездом, попала в весьма экстремальную ситуацию" (Комс. пр. 1987.7 июня). Очень приблизительно знаком автор заметки со словом экстремальный. Знай он, что это прилагательное означает "выходящий из рамок обычного, чрезвычайный", он не написал бы "весьма экстремальный ", это все равно что сказать "весьма чрезвычайный", "довольно превосходный". Здесь автора подвела не только любовь к иностранным словам, но и мода на слово (напомним, что модное книжное уникальный тоже нередко используется неверно). Явная ошибка и в следующем случае: "Одичалые ковбои – вообще мекка для наших кинематографистов" (Комс. пр. 1987. 25 окт.). Мекка – место, являющееся объектом стремлений, паломничества* (это значение возникло от названия главного города Саудовской Аравии, являющегося родиной Мухаммеда и ставшего поэтому религиозным центром ислама), отсюда ясно, что ковбои местом быть никак не могут.

* Ср. правильное применение этой книжной метафоры: "Сергей Сергеевич Юдин... Человек, благодаря которому Московский институт имени Склифосовского еще в тридцатых-сороковых годах превратился в хирургическую мекку " (Ог. 1989. №44).

Ошибки при использовании сугубо книжных слов заимствованного происхождения в печати печальны не только сами по себе. Они страшны и тем, что, употребленные "массово" (вспомним тиражи газет, количество включенных в домах телевизоров, работающих радиоточек), невольно пробираются в сознание читателей (слушателей). От них оказывается несвободным даже язык хороших авторов. Примером такого "заражения" ошибкой может служить текст солоухинских "Писем из Русского музея", где в описании знаменитой иконы Рублева "Троица" вдруг появляется эпицентр : "У Рублева на столе стоит одна-единственная чаша на троих. Она своеобразный эпицентр всей музыкальной стройной композиции, она еще резче подчеркивает основной мотив – единение, нерасторжимое единство, беспредельную гармонию". Но ведь метафора эпицентр возникла из того прямого значения, которое имеет в виду "область на поверхности земли, расположенная над или под очагом каких-либо разрушительных сил". Поэтому академический "Словарь русского языка" справедливо толкует метафору эпицентр как "место, где с наибольшей силой проявляется какое-либо бедствие, неприятность". Так что рублевская чаша никакой не эпицентр гармонии, а центр, средоточие (см. также примеры ошибок в употреблении заимствованных слов в разделе "Отношение к заимствованиям").

Официально-деловая лексика . Как уже говорилось, эта лексика используется в разного рода постановлениях, решениях, распоряжениях, приказах, инструкциях, протоколах, уставах, деловых письмах, удостоверениях, заявлениях и т.п.

Вот, например, как выглядят тексты нескольких документов (официально-деловые слова и обороты в них выделены курсивом).

Дана настоящая тов. ............…………………….............. в том, что он....………………................….……….........

действительно работает в Московском государственном университетеим. М.В. Ломоносова в должности...................................................................................…………………….…………………………….................

Дана для представления в..............................................................................................

Инспектор отдела кадров...........................…………………….......

ДОВЕРЕННОСТЬ

Доверяю тов. ………………………………………………………….... получить причитающуюся мне зарплату за

...........……......... половину ……………………………………………..………….. года.

(месяц, число) (Подпись )

Подпись...........……………….удостоверяется

(месяц, число) (Подпись )

Именно в сфере делового общения, где нужны точность, лаконизм и, напротив, совершенно не нужны экспрессивность, эмоциональность и оригинальность выражения, уместны, оправданны сухие, общепринятые канцелярские слова и обороты.

Официально-деловые, канцелярские слова могут быть использованы в качестве речевой характеристики персонажа. Как правило, но, конечно, не всегда лицо, обладающее подобной манерой выражать свои мысли, предстает как фигура, бедная словами и мыслями, фигура, рисуемая обычно в иронических тонах. Вот, например, что писал в рассказе "Колотый сахар" об одном из таких людей К.Г. Паустовский: "Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: "лимитировать расходы на дорогу", "сделать засъемку", "организовать закуску", "перекрыть нормы по линии лесосплава"... Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека".

Этот и немалое число других подобных примеров демонстрируют явную неуместность употребления официальных слов за пределами сферы деловых отношений. Нелестные эпитеты по отношению к официально-деловому языку, вроде "суконный", "уродливый", "писарский", "канцелярит" (термин К.И. Чуковского), встречаемые в выступлениях по вопросам культуры русской речи, как раз и направлены против того, чтобы употреблять эти слова за пределами собраний, протоколов и т.д.

В книге "Живой как жизнь" К.И. Чуковский вспоминает, что "Горький очень смеялся, когда бывший сенатор, уверявший, что умеет переводить с десяти языков, принес в издательство "Всемирная литература" такой перевод романтической сказки: "За неимением красной розы, жизнь моя будет разбита". Горький указал ему, что канцелярский оборот "за неимением" неуместен в романтической сказке. Старик согласился и написал по-другому: "Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита", чем доказал полную свою непригодность для перевода романтических сказок".

Сам Чуковский в той же книге привел убедительнейшие примеры абсолютно неуместного использования в обычных обиходных ситуациях официально-деловых слов и оборотов: "заострим вопрос на мясе" (посетитель ресторана официанту, заказывая котлету), "тебя не лимитирует плащ?" (муж жене во время прогулки в лесу), "чуть выйдешь за калитку, сейчас же зеленый массив" (попутчица автора в разговоре с ним в поезде) и даже "ты по какому вопросу плачешь?" (молодой человек участливо пятилетней девочке).

Даже не очень культурного больного, героя рассказа М. Зощенко "История болезни", и то передергивает, когда медсестра предложила ему пойти на "обмывочный пункт" (а речь шла о ванне).

Такие немотивированно используемые официально-деловые слова и обороты (их называют канцеляризмами) нередки и в газете. Очень распространен здесь канцеляризм проживать – "официальный" синоним межстилевого жить. Делопроизводитель ДЭЗа или другого подобного официального учреждения напишет в справке именно проживает, и проживает там-то, предварительно справившись, что местожительство пришедшего за справкой действительно зарегистрировано; значит, слово проживать связано с представлением о паспортной или иной отметке. Поэтому непонятно журналистское пристрастие к этому слову. Особенно неуместно выглядит официально-деловое проживать в контекстах, где говорится о временном вынужденном пребывании лица где-либо (больнице, санатории), или сообщается что-то о народе, жившем во времена, когда ни о каком паспорте или ином подобном документе (или о том народе и тех местах, с которыми не связывается представление о документе, имеющем отметку об адресе) не могло быть и речи, или в тех случаях, когда сообщение, рассказ касаются животных, и т.д. Например: "Они проживают там 28 – 30 дней, обеспечиваются четырехразовым диетическим питанием" (Кр. Крест. 1979. № 8); "Итальянские археологи обнаружили древнейшее захоронение племени самнитов, проживавшего на Апеннинском полуострове в I в. до н.э." (Изв. 1987. 19 мая); "Но не возможностью осчастливить миллионы людей, проживающих в джунглях... восхищается еженедельник" (Пр. 1988. 5 янв.); "Численность проживающих на воле горилл равна... особей" (телеп. "В мире животных" 17 июня 1973 года); "Этот город занимает первое место в стране по количеству проживающих в нем... пчел" (Комс. пр. 1979. 5 авг.).

Канцелярский оттенок имеет и глагол находиться в значении "быть". Поэтому напрасно употребляют его вместо его межстилевого синонима быть (или других соответствующих контексту межстилевых слов): "Сутки понадобились для того, чтобы собрать сведения о личности подозреваемых. Они работали, но Козуляев именно в конце мая – начале июня брал больничный лист. Проболел около недели. Установили, что дома он в эти дни не находился " (Нед. 1981. № 1); "Он в это время, раненный в голову, находился в лазарете на станции Авдон" (Ог. 1985. № 52) (здесь можно было бы сказать "лежал"). Давала как-то "Комсомольская правда" статью об одном из прославленных кинорежиссеров, большом художнике М.И. Ромме, и в этом случае не обошлось без канцеляризма: "М.И. Ромм родился в 1901 году в Иркутске. По окончании школы находился на советской работе, служил в Красной Армии..."

Неуместно за пределами постановлений, решений и под. отдающее канцелярией словосочетание продукты питания вместо продукты. Да и всегда ясно из контекста, о каких продуктах идет речь: о тех, что едят, или о каких-то других. Нередко официально-деловые слова и сочетания слов не только не подходят в тексте по стилю, но и вообще не нужны по смыслу и поэтому могут быть просто опущены. Такими лишними словами зачастую оказываются наличие, иметь место, в части : "Приходится работать без наличия постоянной электроэнергией" (Новый путь. 1969. № 36). Если исключить в этой фразе слово наличие, то она выиграет и в логическом отношении: ведь в ней говорится об отсутствии электроэнергии. Это "наличие отсутствия" высмеяли еще Ильф и Петров в "Двенадцати стульях". Вполне можно обойтись без иметь место в следующих фразах: "Почти ежемесячно имело место запаздывание с представлением отчета" (из стенной газеты); "Однако и здесь продолжают иметь место серьезные недостатки" (Лен. зн. 1987. 9 июля); "И самое главное – имеет место неуклонное снижение этих возмутительных случаев" (Комс. пр. 1989.23 февр.). Насколько лучше было бы, напиши журналист: "Однако и здесь все еще есть серьезные недостатки"; "Почти ежемесячно отчет представляли с опозданием"; "И самое главное – неуклонно снижается число этих возмутительных случаев".

Большую осторожность следует проявлять и в использовании официально-деловых слов в качестве метафор. Ведь официально-деловой язык – образец, можно даже сказать, символ сухости, казенщины, поэтому выразительная ценность метафоры канцелярского происхождения очень сомнительна. А между тем метафора этого рода – прописка (обычно в сочетании получить прописку ), прописаться – почему-то очень полюбилась журналистам. В газетах можно встретить и "проблема получила прописку ", и "новые виды услуг получили прописку ", и "новая прописка матча", "котики получили прописку ", "прописалась красота" и даже "поэзия получила прописку ", хотя "поэзия" с "пропиской" (как и "красота") уж никак не сочетаются.

Газетно-публицистическая лексика. Важную часть ее составляют высокие слова, придающие контексту, высказыванию торжественный, патетический характер. Правильное, оправданное употребление этих слов предполагает, что они используются по отношению к высокой, значительной теме, значительным, важным предметам, событиям или по отношению к тому, что дорого автору, что положительная эмоциональная оценка, нередко выражаемая высокими словами, соответствует предмету речи, состоянию, чувствам пишущего. Так, например, безупречно с точки зрения объекта речи и содержания контекста употребление слова сын в тексте еженедельного издания "Говорит и показывает Москва". Представляя фильм "Неру", редакция писала: "Впервые он был показан в крупнейшем зале индийской столицы – Дворце науки – 14 ноября 1984 года, в день празднования 95-летия со дня рождения Джавахарлала Неру. Вечером того же дня началась демонстрация картины по Индийскому телевидению. В Дели и повсюду в стране, где имелось телевидение, жизнь на улицах три вечера замирала – вся страна смотрела кинолетопись о своем великом сыне ". И чуть дальше: "Джавахарлал Неру – борец с колониализмом, основатель независимой Индии, ее первый премьер-министр, один из лидеров Движения неприсоединения – был человеком, которого любила и которым гордилась вся нация" (Гов. и пок. Москва. 1989. 13 – 19 нояб.). Контекст не только напоминает о том, кем был Неру для Индии, да и для всего мира, но и говорит о чувствах – любви, гордости, – испытываемых нацией по отношению к своему выдающемуся деятелю. И еще один пример. Упоминавшийся выше номер программы телевидения и радиовещания представлял и фильм "Державы вечная любовь", посвященный Московскому Кремлю. Рассказывая о своем фильме, режиссер Б. Конухов назвал Кремль "жемчужиной российской архитектуры", снять которую старался как "святыню, символ российской духовности". Видя так объект и считая его таким, режиссер имел полное право употребить высокие оценочные слова жемчужина и святыня.

Но такое соответствие высоких слов предметам, лицам, явлениям бывает не всегда. Нередко авторы газетных текстов злоупотребляют высокими словами, применяют их там, где речь идет о повседневном, будничном, пусть нужном и объективно важном, но рядовом, обычном. Так появляются ложнопафосные свершения (о постройке домов культуры, победе в матче, усовершенствовании прибора, хорошем уходе за коровами и т.д.), "грядущие матчи", "грядущие сезоны" (футбола, моды), "грядущий спутник жизни", форумы (о собраниях, совещаниях местного значения, деловых встречах руководителей цехов или работников цеха, фабрики, завода), плеяды (слесарей, юных модельеров, полиграфистов, велотуристов и даже хлебозаводов). Уж сколько раз писалось о том, что глагол трудиться оправдан там, где подчеркивается общественная важность чьего-либо труда, где действительно раскрывается облик человека-труженика, потому что трудиться по сравнению с межстилевым работать имеет оттенок патетичности. Об этом хорошо сказал поэт М. Исаковский в "Заметках о языке": "Слово "трудиться" уместно лишь тогда, когда речь идет о человеке, который работает по-настоящему, в полную меру сил и возможностей. Если человек отлынивает от работы, ленится, работает спустя рукава, – вряд ли можно сказать, что он трудится. Ведь слово "трудиться", как видно из его построения, означает трудить себя, то есть делать себе трудно, брать на себя определенную тяжесть, трудность" (Лит. газ. 1964. 14 ноябр.). На смысловые отношения в паре работать – трудиться М. Исаковский обращал внимание и раньше (см. его заметку "По поводу двух слов"– Лит. газ. 1960. 10 дек.). Он сосредоточил внимание на смысловом содержании слова и точно определил, о работе какого человека можно сказать, что он трудится. И из этого рассуждения о значении и условиях употребления слова логически вытекает то, что трудиться выражает положительную оценку и представляет собой высокое слово (точнее было бы сказать умеренно высокое, если бы существовал такой термин). Между тем в газетных текстах, в том числе и в письмах читателей в газету, слово трудиться часто используется и тогда, когда говорится о человеке, работающем плохо, спустя рукава, применительно к лицу, общественно осуждаемому (а значит, совершенно не отвечающему представлению о том, кто может быть охарактеризован высоким словом). Например: "Особого рвения к работе не проявляет – трудится в меру" (Смена. 1975. 25 дек.); "Лишены права трудиться в торговле 62 работника" (Пр. 1985. 24 дек.). Это слово неуместно и в том случае, если в контексте лишь констатируется работа в таком-то качестве, в такой-то должности и под.; "Некоторое время трудилась электриком в МОГЭСе" (Сов. милиция. 1984. № 11); "И никого это на шахте не удивляло – многие девушки вот так, числясь на рабочих специальностях, трудятся делопроизводителями" (Комс. пр. 1986. 26 марта); "Дворником она трудится ровно двадцать лет" (Вперед. 1987. 14 марта – г. Загорск). Положительно-оценочным высоким словом является и глагол завершить, о котором "Словарь синонимов русского языка" под ред. А.М. Евгеньевой пишет: "Закончить подчеркивает доведение чего-то до конца, это же с большей силой подчеркивается в глаголе завершить, который употребляется в литературно-книжной речи, обычно по отношению к действиям более важным, значительным, иногда более торжественным". Значит, использование слова завершить (и завершиться ) не мотивировано в материалах, лишь информирующих о "доведении до конца" шахматных партий, вообще каких-то соревнований: "Москвичка Ольга Губаренко завершила соревнования с шестым результатом – 40,1 м" (Сов. Рос. 1989. 6 сент.); "Итак, Универсиада завершилась " (Комс. пр. 1989. 1 сент.); "Голландец Ян Тимман и англичанин Джонатан Спилмэн завершили вничью на 116-м ходу отложенную четвертую партию полуфинального лондонского матча претендентов на первенство мира" (Сов. Рос. 1989. 11 окт.).

Авторы специальных статей и пособий по культуре речи неоднократно обращали внимание и на стилистически неправильное (неуместное) применение высокого слова нынe *, которое встречается в неподходящих для него контекстах вроде: "ныне наша мастерская выполняет заказы много быстрее", "ныне они стали третьими", "конечно, определенные взаимосвязи в народном хозяйстве существуют и ныне, но..." и т.д.

* См., например: Вомперский В.П. О некоторых ошибках в употреблении возвышенных слов и выражений в языке газеты//Вестн. Моск. ун-та. Историко-филологическая серия. 1959. № 1. С. 209 – 210; Калинин А.В. Стилистически окрашенная лексика в языке современной печати//Культура русского слова. С. 25.

Стремление эмоционально "поднимать", возвышать описываемое, не мотивированное предметом речи, приводит не только к стилистической ошибке, но, по сути, и к тому, что стирается эмоциональная окраска высоких слов. Значит, часть словарных средств утрачивает свою выразительность.

Все приведенные выше примеры иллюстрировали "серьезное" использование лексики книжных стилей, а в случаях ее правильного (оправданного) применения – в той сфере и по отношению к тем предметам, явлениям, ситуациям и т.д., которые являются для нее характерными, типичными.

Однако таже лексика может намеренно употребляться и применительно к тому, что обычно этой лексикой "не обслуживается". Такое употребление имеет целью придать описываемому шутливый, юмористический или иронический, сатирический характер. Так, у читателя, привыкшего слышать, видеть в тексте слово несокрушимый (Словарь Ожегова дает его с пометой "высок.") в сочетаниях "несокрушимая твердыня", "несокрушимый оплот", вызовут улыбку "несокрушимые сапоги" (Бун.). Вызовет у него смех и "вышеизложенный председатель" из заключительной фразы телефонного доноса Коровьева на председателя жилтоварищества в булгаковском романе "Мастер и Маргарита". Тонкая насмешка по отношению к действиям надзирателя Очумелова из чеховского "Хамелеона" звучит в следующем употреблении слова конфискованный (Словарь Ушакова приводит его с пометой "офиц."): "Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, до верху наполненным конфискованным крыжовником ". Конфисковать – изъять принудительно деньги, имущество и т.д. в собственность государства. Предмет изъятия – крыжовник, продаваемый на базаре, – явно не соответствует представлению о том, что вообще конфискуется и почему. Еще примеры. В фельетоне И. Ильфа и Е. Петрова читаем: "Есть еще одно любимое занятие у людей подобного рода. Это – возведение заборов" ("Равнодушие"). Авторская насмешка выражена здесь не только содержательно (указанием на то, чтó служит излюбленным занятием), но и лексически – соединением высокого слова возведение со словом, обозначающим такой обыденный предмет, как забор. А вот начало одного фельетона Л. Лиходеева: "Королям нельзя задавать вопросы. Неприлично. Нельзя спросить короля, как здоровье и приятно ли быть королем. Это получается потому, что король – единица нештатная и проходит по безлюдному фонду " ("Флигель-аксельбант"). Комизм достигается здесь тем, что о короле говорится языком бухгалтерских отчетов и инструкций.

Юмористический или сатирический эффект достигается не только использованием стилистически окрашенных слов применительно к неподходящему для них объекту. Он возникает также в том случае, когда в одной фразе, в сравнительно небольшом контексте автор употребляет разностильные слова: поэтические, высокие или официально-деловые и т.д. и разговорные или просторечные. Например: "По линии обнаружения дурака нами сделано чрезвычайно мало" (Л.Лих.). Фельетонист поставил рядом официально-канцелярский предлог по линии, а также имитирующее средство тяжеловесного канцелярского слога книжное слово обнаружение и разговорное дурак. Или: "Итак, содрав что полагается с этой самой невестки, лучезарная мама перебралась на второй этаж своей живодерки" (Л.Лих.). А здесь с поэтическим лучезарный (которое, кстати, сказано о нравственно низкой личности) и книжным итак соседствуют слова грубовато-экспрессивные содрав и живодерка. В уже приводившемся тексте фельетона ("Флигель-аксельбант") за сочетанием проходит по безлюдному фонду, характерным для официально-деловой речи, идет фраза "какого бог послал", содержащая разговорное выражение бог послал, усиливающая юмористический характер отрывка.

Книжную лексику составляют слова, которые используются преимущественно в письменных и устных функциональных вариантах книжной речи.

Книжная лексика группируется главным образом в такие крупные предметно-тематические объединения, как:

общественно-политическая лексика (государство, партия, отечество, независимость, труд и т. п.);

научно-техническая терминология (диалектика, история, литература, письменность, словесность, искусство, языкознание, распад, экссудативный и т. п.);

общенаучная лексика (априори, методика, анализ, тезис, принцип, релевантный, процедура, причина, дефиниция, параметр, теоретический и т. п.);

официальная лексика, включающая в себя словарь делопроизводства, юридическую, дипломатическую лексику (приказ, выговор, направить, командировка, обвинитель, преамбула, посольство, атташе, дипломат и т. д.).

Среди книжных слов есть многочисленная группировка, которую можно обозначить как общекнижную лексику. Ее составляют лексемы весьма разнообразного предметно-тематического характера, многие из них отличаются большой смысловой емкостью, такие слова обычно выступают в расширительно-переносных значениях, поскольку по происхождению связаны с той или иной специальной терминосферой. Например, абсолютный, абстракция, абсурдность, авантюризм, аварийность, амплитуда, банальность, дискуссионный, данные, информация, ибо, парадокс, приемлемый, рафинированный, явственный и т. п. Перечисленные и подобные слова употребительны на всем «пространстве» книжной речи. Достаточно активны они и в речевом обиходе носителей литературного языка на уровне их неформального общения, т. е. в разговорной речи. Между тем такого рода слова следует, на наш взгляд, рассматривать как «заимствования» из книжной речи.

Некоторые книжные слова, будучи многозначными, в одном из значений выступают как термины естественно-научного, общественно-политического, философского содержания, а в другом – как общенаучные слова, например апогей, аргумент, класс, кризис, реакция, центр, элемент и т. п. Внутри книжной лексики наблюдается перемещение. Известная часть слов претерпевает семантические изменения в результате расширительного и переносно-метафорического употребления.

В качестве общенаучных выступают такие термины математики, как константа, экстраполировать, множество .

Наблюдается и процесс распространения научно-технической терминологии в качестве общекнижной лексики. Это относится в первую очередь к терминологии ядерной физики, космонавтики, ракетной техники как наиболее актуальных для современного общественного мнения: радиация, цепная реакция, эпицентр, орбита, траектория, атомный, ядерный .

Научные и научно-технические термины в современную эпоху получают широкое распространение и в своих основных значениях в силу распространения соответствующих приборов, технических устройств или процедур за узкими рамками производства, той или иной специальной области научно-исследовательской технической деятельности. Имеются в виду такие термины, как телевизор, телевидение, компьютер, лазер, лазерный, шум, помеха и др.

В составе книжной лексики выделяются также пласты экспрессивно окрашенных слов. Это лексика торжественная, поэтическая, книжная, официальная.

«Высокие» слова используются в особых торжественных ситуациях, динамических контекстах ораторской речи и публицистики, исполненных гражданского пафоса (апостол, воспеть, возлюбить, грядущее, провидеть, поборник, столп, ратовать, тернии и т. п.). В состав «высокой» лексики входит большинство архаизмов (сподвижник, лепота и др.).

Поэтическую лексику, близко примыкающую к «высокой» лексике, составляют слова, употребляемые в стихотворной речи, а также в художественной прозе (в торжественных монологах героев, в лирических отступлениях и т. п.). Сюда относятся такие слова, как ланиты, уста, хладный, лик, чело, златой, обитель, очи, врата и т. п. Эти и подобные слова в современной речи, за единичным исключением, практически не употребимы. Они достались русскому стихотворному языку в наследство от стихотворной речи XIX – начала XX вв.

«Высокие» и «поэтические» слова функционируют также и в контекстах иронических. В художественной литературе, публицистике они часто используются и в качестве средств выражения комического (за счет совмещения разноплановых стилей).

Свойственная словам рассматриваемого лексического пласта экспрессивная окраска отчетливо выявляется при сопоставлении следующих лексических единиц: имитировать – подражать, размышлять – думать, аргументировать – доказать .

Подчеркнутая «сухость» официальной лексики наглядно видна при сопоставлении ее с синонимами других стилей: супруга – жена, заявить – сказать, следует – надо, осуществлять – делать, таковой – этот, аутентичный – такой же, явиться – придти и т. п.

Лексика, связанная с книжными стилями речи, употребляющаяся в научной литературе, публицистических произведениях, официально-деловых документах и т. п. Воззрение, конъюнктура, прерогатива, фактор, эрудиция (имена существительные). Гипотетический, декларативный, идентичный, рационалистический, аффективный (имена прилагательные). Апробировать, исчислять, констатировать, низложить, утратить (глаголы).

"книжная лексика" в книгах

Ментальность и лексика

Из книги Основы лингвокультурологии [учебное пособие] автора Хроленко Александр Тимофеевич

Лексика проституции

Из книги Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху автора Брюле Пьер

Лексика проституции Гетер, по словам оратора, мужчины посещают для наслаждения. Но какого? Нedone - это «наслаждение» в широком смысле слова, наслаждение, которое получают и дают, «наслаждение» ума и тела; это «желание» во множественном числе. Следует учесть полисемию,

Лексика и фразеология

Из книги Как писать книги автора Хаецкая Елена Владимировна

Лексика и фразеология Есть такой раздел в учебнике русского языка. Вообще о словах можно писать много и очень интересно, существуют замечательные книги, в которых рассказывается о происхождении слов, об эволюции словоупотребления, о древних корнях, которые многое могут

Лексика

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ЛЕ) автора БСЭ

Флотская лексика

автора Колосова Светлана

Флотская лексика 2 Ял – короткая и широкая морская шлюпка.3 Рей – металлический или деревянный брус, прикрепленный к мачте.4 Гюйс – флаг на носу корабля.Ладь – морское и речное судно древних славян.Маяк – световой или радиотехнический навигационный ориентир.Миля –

Профессиональная лексика

Из книги Справочник кроссвордиста автора Колосова Светлана

Профессиональная лексика 5 Люмен – внутренний канал волокна.6 Ауксин – ростовой гормон древесины.Вешало – приспособление для развески листов бумаги при воздушной сушке.Глазок – пятнышко на бумаге, образующееся при лощении.Диазет – бумага, покрытая

1.12. Заимствованная лексика

автора Гусева Тамара Ивановна

1.12. Заимствованная лексика В разные исторические периоды в исконный русский язык проникали слова из других языков. Это было обусловлено тем, что русский народ вступал в экономические, культурные, политические связи с другими народами, отражая военные нападения, заключая

1.17. Общеупотребительная лексика

Из книги Современный русский язык. Практическое пособие автора Гусева Тамара Ивановна

1.17. Общеупотребительная лексика Лексика (от греч. «словесный», «словарный») выступает в следующих ипостасях:1) словарный состав языка;2) совокупность слов, связанных со сферой их использования. В этой связи различают лексику устной речи, книжно-письменной речи,

ЗаниМАТельная лексика

Из книги Журнал «Компьютерра» №29 от 16 августа 2005 года автора Журнал «Компьютерра»

ЗаниМАТельная лексика Самую общую предварительную информацию о мате можно найти в «Википедии» по адресу ru.wikipedia.org. Для тех, кто не в курсе, это интерактивная энциклопедия, которая заполняется самими пользователями. Она пока слабовата, но по замыслу это реально сетевой

3.2. Ненормативная лексика

Из книги Привычки неудачников [Вы не станете успешным, если…] автора Адамс Стивен

3.2. Ненормативная лексика Многим ненормативная лексика может показаться не такой уж и вредной привычкой. Тем более, что это популярная часть языка, в последнее время ей пользуются всё чаще и всё большее количество людей, особенно в интернете. А между тем, использование

Часть 3. Лексика

Из книги Как? Заработать на своем имидже! Практическое руководство автора Титов Дмитрий Юрьевич

Часть 3. Лексика Кикса, на языке музыкантов, – это фальшивая нота.Киксануться в имидже – означает использовать слова, явно не соответствующие вашей имидж-формуле. Тщательно следите за лексиконом.Не хрюкай, выражай свои мысли как-нибудь по-другому.Льюис Кэрролл «Алиса в

Сексуальная лексика

Из книги Половое воспитание детей и подростков автора Котенёва Анна Николаевна

Сексуальная лексика Современная сексология - междисциплинарная область знаний, одним из направлений которой является изучение сексуальных коммуникаций. Через языковый и стилистический анализ письменных и устных текстов различных социальных групп она позволяет

I Перевод и лексика

Из книги Чудовища и критики и другие статьи автора Толкин Джон Рональд Руэл

I Перевод и лексика Оправдывать необходимость перевода «Беовульфа» обычно не приходится. Но переложение поэмы на современный английский язык (и публикация такого переложения) в оправданиях очень даже нуждается - ведь речь идет о прозаическом переводе поэмы,

Сексуальная лексика

Из книги Микроглоссарий сексуальной лексики автора Кащенко Евгений Августович

Сексуальная лексика Медицинская сексология – единственное направление науки о поле и половых отношениях, которая получила в России официальный статус. Преобладающие в ней специфические термины составляют лексическое поле общения специалистов сексологов,

МЕТАФОРИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА

Из книги Русские эротические стихи, загадки, частушки, пословицы и поговорки автора Сидорович А. В.

МЕТАФОРИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА Используется в фольклоре для определения основных сексуальных понятий Мужской половой орган Женские половые органы Процесс совокупления баран баран валять (девку) батарея барыня вколотить белое

Книжная лексика, в отличие от нейтральной, используется чаще в книжных текстах научного. публицистического, официально-делового стилей. Примеры: констатация, прерогатива, гипотетический, консенсус, паритетный.

Книжная лексика потому так и называется, что часто используется в различных печатных изданиях. Книжная лексика может быть научной - такой пользуются в ученых трудах, рефератах, научных статьях.

Другой пример книжной лексики - официально-деловая. Это язык документации, применяемой для управления хоть предприятием, хоть целой страной.

И наконец третий вид книжной лексики - публицистическая. Это лексика эссе и статей газет и журналов, желтой прессы и популярных изданий.

Обычно к книжной лексике относят слова, котрые вы не станете употреблять в обыденной жизни часто, а в печатном виде пожалуйста - гипотетическая перспектива развития конъюктуры, или констатируем значительный спад общечеловеческой эрудиции.

Особенности книжной лексики:

• экспрессивные слова при наличии разговорных синонимов (восторжествовать - победить, грезить - мечтать)
• научные, технические, политические термины (резолюция, соционика, кандидат)
• лексика официально-делового стиля (иск, подлежит, документ)
• устаревшие слова (очи, сажень, перст)
• иноязычные слова, национальное (мисс, экспорт, фамилия)

• К примерам книжной лексики можно отнести слова, которые редко употребляются в обыденном разговоре между людьми. Скорее это те слова и фразы, которые можно услышать при выступлении ораторов, которые употребляются в стихах и других литературных произведениях.

  Пример взят из источника здесь.

  Существует несколько стилей лексики - это конечно книжная лексика и разговорная. В разговорной лексике употребляются современные слова такие как: онлайн, вау, пипец, звезда в шоке и т.д. Книжная лексика чаще всего используется для написания, дипломных работ, книг, как носящих научное направление так и фантастическое. Но так же книжная лексика употребляется в разговорной форме только в этом случае речь произносившего хорошо отточена и общение происходит только на литературном языке. Как например: ВАУ - вы так меня удивили, пипец - неужели такое возможно и т.д.

  Есть несколько видов лексики: это высокая книжная, используют в ней редкоупотребимые обороты и наречия, например, любые строчки из Войны и мир берите. бывает деловая лексика, четко-выдержанный стиль письма, уважительное отношение к читателю. Бывает еще научная в дипломах,журналах мира науки.

  По стилистической окраске лексика делится на книжную и разговорную. Книжная лексика включает в себя слова научного, общественно-публицистистического и официального-делового стилей речи. Зная это, можно привести в качестве примеров слова: демонстрация, морфема, гипербола, заявление, истец, востребовать, отчизна, воздать, отвергнуть, беззаветно, мощь.

  Лексика бывает разговорная и книжная, книжная лексика может применяться в деловом, публицистическом и научном стиле.

  Вот несколько примеров: Вкушать, антипод, вассал, аспирантура, скульптура, вулканизм, идеализм, феодализм, ультрафиолетовый

  Знаю точно, что есть разговорная, книжная лексика.

  Из таблице ниже видно, чтобы привести примеры, надо знать определение книжной лексики, иначе можно ошибиться.

  Книжная лексика подразделяется на три стиля, каждый из которых призван выполнять разные функции, как общение, сообщение и воздействие.

  К книжному стилю принадлежит официально-деловой стиль, его задача сообщать и иногда функция становится - помогать общаться.

  Научный стиль книжной лексики также выполняет функцию сообщения.

  А язык газетных публикаций, который называют публицистическим, призван воздействовать.

  И эти три стиля могут перемешиваться. то есть четких границ употребления слов нет.

  1 Зачислить, гражданка, стационар

  2 Догматизм, функционирование

  3 Авангард, мировоззрение, воззвание

  Книжная лексика это выразительно-образное изъяснение

  Это похоже на напыщенный стиль. Не даром ее называют еще высокой. Вот, например, в книге можно написать: Ярослав в предвкушении обеда имел обыкновение вольяжно воссесть на любимом кресле-качалке своего пращура. Ясный пень, никто так не скажет. По простому - Ярослав перед обедом обычно разваливается в любимом кресле своего деда.

§ 88. По лингвистической традиции на фоне нейтральной лексики выделяется лексика: 1) книжно-письменной и 2) уст­но-разговорной речи. В словарях первая отмечается пометой «книжное», вторая - «разговорное».

Книжной лексикой называются такие слова, которые употребительны исключительно или преимущественно в пись­менно-книжной сфере; введение их в разговорную речь прида­ет ей оттенок книжности. Собственно, все разряды слов с функ­ционально-стилистической окраской, приведенные в предыду­щем разделе, включаются в книжную лексику, хотя последняя отмеченными рядами слов не ограничивается. В книжной лек­сике имеется пласт слов с окраской «книжное» и пласты слов с двойной окраской: «книжное и официально-деловое», «книж­ное и научное», «книжное и публицистическое», «книжное и поэтическое». В то же время книжная лексика может обладать и различными видами экспрессивно-эмоциональной окраски.

Примеры книжной лексики: аналогия, аномальный, антипод, апологет, апофеоз, априори, аспект, ассоциация, вандализм, вассал, вариация, вотум, гонение, государственность, дезориентация, деквалификация, декларативный, единомыслие, ибо, изоляция, им­пульс, квинтэссенция и др. Отчасти этот разряд слов близок лек­сике общенаучной, отчасти - общеупотребительной.

Разговорная лексика - это такие слова, которые, являясь литературными, придают речи разговорный характер. Будучи введенными в книжно-письменную речь, они нарушают единство стиля. Примеры: ахнуть, балагурить, баламутить, вдогонку, вдребезги, вертлявый, воркотня, вразвалку, всплакнуть, вырядиться, головотяп, гуляка, дешевка, ехидный, жадничать, заминка, молокосос, напроказить, нарасхват, нежничать, обля­пать, прихворнуть, протолкаться и др.

Различие стилистической окраски у лексики книжной и разговорной ярче ощутимо при сравнении синонимов (там, где они имеются) и на фоне нейтральной лексики. Ср.:

Лексика разговорной стилевой окраски (свой­ственная в то же время преимущественно устной форме быто­вой сферы общения) соотносительна с разговорно-оби­ходным функциональным стилем и обладает его окраской.

§ 89. Вместе с тем лексика устно-разговорной бытовой речи может быть дифференцирована по «степени литературности». Судя по названию, это аспект нормативный, а не стилистичес­кий. Однако пласты словаря, составляющие устно-разговорную лексику, по-разному стилистически окрашены и различаются сферами применения. Поэтому данный аспект может рассмат­риваться и как функционально-стилистический (в широком смысле слова).

По «степени литературности» и по сопровождающей ту или иную «степень» стилистической окраске лексика устно-разго- ворной речи представлена следующими разновидностями:

1) лексика собственно разговорная (о которой уже шла речь), нередко с оттенком фамильярности;

2) лексика просторечная.

Собственно разговорные слова не нарушают норм литератур­ного языка и ограничены лишь сферой употребления (устно-бы- товой), а просторечные как бы стоят на грани литературного употребления и даже обычно выходят за пределы литературно­го языка. (Просторечие обычно определяют в сопоставлении с диалектной лексикой. Просторечной называют лексику мало­культурной городской среды, известную и употребительную в отличие от диалектной повсеместно.) Просторечие обычно де­лится на грубое (нелитературное) и негрубое (допустимое в уст­ной обиходной речи).

Примеры негрубого просторечия: белиберда, кор­межка, проныра, пустомеля, скупердяй.; большущий, одурелый, трусоватый, хлипкий", взъерепениться, врать, горланить, зажи­мать, застудиться, корить, ляпнуть, орать, тренькать, шпы­нять и др.

Г рубо-просторечная лексика (вульгаризмы): брехня, брандахлыст, пентюх, пузо, рыло, стерва, харя, хахаль, шваль, шпана; жрать, шамать, трескать (есть), зашиваться (пе- рен.), задраться (с кем-либо), лаяться, лизаться (целоваться) и др. Как видим, сюда относятся и бранные слова.

Есть и такие просторечные слова, которые, нарушая нормы литературного языка, не обладают при этом оценочностью и сти­листической окраской (кроме признаков, определяющих данное слово как просторечно-нелитературное). Поэтому они здесь не рассматриваются. Примеры подобных слов: вишь, востро, загодя, ихний, кликать, малец, нате, поди (вводное слово), рядиться (тор­говаться), скликать, страсть (очень), стращать, хвороба, шибко (очень). Они используются в художественной литературе для рече­вой характеристики персонажей.

Разговорная лексика хотя и нежелательна, но возможна в сфе­ре письменно-книжного общения и нарушает при этом лишь стилистические нормы (и то не всегда: употребление раз­говорных слов вполне оправданно в публицистике, даже в науч­ной полемике, не говоря уже о художественной литературе). Известно, что для современного русского литературного языка характерна тенденция распространения средств разговорной речи в различных сферах общения. Просторечие же, особенно грубое, недопустимо ни в какой сфере литературной речи, за очень редким исключением и с отчетливой стилистической мо­тивировкой. Оно используется, например, в публицистике - для выражения негодования или в художественной литературе - как средство речевой характеристики персонажа из определенной социальной среды. Однако в этих случаях даже в устно-бытовой сфере общения употребление просторечной лексики должно быть ограниченным и стилистически мотивированным. Во вся­ком случае, говорящий должен отдавать себе отчет в том, что в таком-то случае он употребляет просторечное слово.

Среди внелитературной лексики устно-разговорной речи следует назвать еще и диалектизмы. Однако эти слова в отличие от подавляющего большинства просторечных сами по себе не имеют стилевой окраски. Они выступают в номинатив­ной функции, называют предметы, явления. Конечно, среди диалектизмов есть и экспрессивно окрашенные слова, но тако­выми они выступают в системе диалектной, а не литературной речи. Итак, диалектизмы - это не стилистический (или, по крайней мере, не специально стилистический) пласт словаря общенародного языка, к тому же языка нелитературного. Хотя они, как известно, могут использоваться и используются в сти­листических целях, особенно в художественной литературе, чаще всего как средство создания местного колорита и речевой характеристики персонажей. В данной книге диалектизмы спе­циально рассматриваться не будут.

Однако в связи с процессом взаимодействия литературного языка и диалектов, постепенного вовлечения некоторых диа­лектизмов в литературный словарь, а также в связи с традицией употребления диалектизмов в художественной литературе появ­ляется основание для рассмотрения этоф пласта нелитературной лексики в нашей классификации. С точки зрения функциональ­ной (т.е. по своим функциональным возможностям и традиции употребления) диалектная лексика обладает стилистической по­тенцией и может с известной оговоркой выступать как один из стилистических резервов словаря.

В лексической системе нередки случаи, когда одно и то же слово одновременно обладает несколькими стилевыми окрас­ками (с точки зрения разных стилистических аспектов). Напри­мер: испить (книжн., риторич.), зиждитель (книжн., риторич.), кликуша (книжн., публ., презрит.), намалеванный (разг., пренебр.), балбес (простореч., презрит.) и т.п.

Кроме того, имеются случаи, когда то или иное экспрес- сивно-эмоционально окрашенное слово в зависимости от кон­текста может видоизменять оттенок своего стилистического значения, т.е. обладает своеобразной многозначностью оттен­ков. Например, в разных контекстных условиях следующие сло­ва могут приобретать различные, порой даже противоположные стилевые отгенки - от неодобрительного или иронического до ласкательного (однако они неспособны нейтрализоваться): врушка, голубушка, весточка, братец, дуралей, вздыхатель, воро­тила, вприглядку и т.д. Стилевые окраски лексики - явление и с- торическое, изменяющееся. Изменения охватывают круг и эмоционально-экспрессивных, и функционально-стилистичес­ких окрасок. Среди последних устойчивее по характеру окраски термины (особенно научные и деловые).

Примеры изменения эмоционально-экспрессивной окрас­ки: баталия, сеча (из ранее нейтральных и даже высоких они превращаются в шутливые и иронические), изволить (ранее по­чтительное - теперь шутливое), вопрошать (книжное, торже­ственное - ироническое), возлежать (то же) и т.п.

Пример изменения функционально-стилистической окрас­ки: всенижайший (ранее книжно-официальное - теперь ирони­ческое). Ср. также изменение эмоциональной окраски слов в послереволюционный период: барин, барыня, бюрократ, чинов­ник, хозяин и в постперестроечный: оппозиция, бизнес, предпри­ниматель, покаяние.

§ 90. Все отмеченные отгенки стилистически окрашенной лек­сики выявляются, как указывалось, на фоне лексики стилистичес­ки нейтральной и в связи с условиями контекста и стилистически­ми приемами. Нейтральной в этом отношении оказывается лексика, которая, будучи употребляема во всех сферах общения и жанрах, не привносит в них стилистических оттенков и не обла­дает эмоционально-экспрессивной оценочностью, например: дом, стол, отец, мать, гора, сильный, синий, читать, шить, делать, че­рез, справа, седьмой и т.д. Нейтральная лексика, составляющая ог­ромный фонд словаря, осмысляется, однако, как таковая, обычно в своих основных значениях и типичных (общепринятых и обще­употребительных) условиях использования.

Нейтральной она является в словаре и в наиболее обычном своем функционировании. Вместе с тем в живом употреблении, особенно в речи устно-разговорной, в художественной и публи­цистической, так называемые нейтральные слова способны приобретать самые разнообразные и неожиданные эмоциональ­но-экспрессивные и даже функциональные стилистические ок­раски. Таким образом, в этих случаях слова из нейтральных пре­вращаются в стилистически окрашенные (контекстуально).

Применительно к художественной речи термин нейтральная лексика оказывается условным и даже просто несостоятельным. Ведь эта лексика составляет подавляющее большинство слов в прозаических художественных произведениях (особенно в ав­торской речи). Причем с помощью этих средств (хотя и не толь­ко этих, т.е. не только лексических) истинный художник слова достигает необыкновенно яркой, впечатляющей образности. Задача исследователя-стилиста заключается как раз в том, что­бы определить стилистическую значимость нейтральной в об­щеязыковом смысле лексики.

← Вернуться